Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Теория и история фабулистики и сюжетосложения 11
CLASS ГЛАВА II. Романтический этап в истории Кавказской фабулы 4 CLASS 4
1. Формирование кавказской фабулы в поэме А.С. Пушкина «Кавказ ский пленник» 44
2. Развитие кавказской фабулы в поэме М.Ю. Лермонтова « Кавказ ский пленник» 69
3. Влияние кавказских произведений А.А. Бестужева-Марлинского на эволюцию кавказской фабулы 86
ГЛАВА III. Реалистическая кавказская фабула в творчестве Л.Н. Толстого: «Кавказский пленник» и «Хаджи-Мурат» 98
ГЛАВА IV. Трансформация кавказской фабулы в современной русской литературе 122
1. Постреалистическая кавказская фабула в «Кавказском пленном» B.C. Маканина и литературная традиция XIX века 122
2. «Кавказский пленник» И. Колонтаевской как новая модификация инвариантной структуры 146
Заключение 163
Список использованной литературы 175
- Формирование кавказской фабулы в поэме А.С. Пушкина «Кавказ ский пленник»
- Развитие кавказской фабулы в поэме М.Ю. Лермонтова « Кавказ ский пленник»
- Постреалистическая кавказская фабула в «Кавказском пленном» B.C. Маканина и литературная традиция XIX века
- «Кавказский пленник» И. Колонтаевской как новая модификация инвариантной структуры
Введение к работе
Наше исследование вписывается в сравнительную историю фабул отечественной литературы. Предпосылки для ее изучения заложены в трудах тех видных исследователей, которые внесли значительный вклад в историческую поэтику. Это А.Н. Веселовский, В.М. Жирмунский, В.Я. Пропп, Ю.Н. Тынянов, В.Л.Пумпянский, Л.Я. Гинзбург, Р.Г. Назиров1. Они проделали громадную работу по теоретическому обобщению большого литературного материала. Ими были изучены фабулы фольклорных жанров, героического эпоса разных народов, некоторые фабулы русской литературы XIX века. На основе их трудов сложились методика и категориальный аппарат изучения фабулистики.
Особое значение в качестве теоретической и методологической основы нашей диссертации имеет работа Р.Г. Назирова, подробно рассмотревшего пять фабул А.С. Пушкина и пять фабул Н.В. Гоголя в историческом развитии: фабулу ограбленного бедняка, онегинскую, наполеоновскую фабулы, фабулы о колдуне-предателе, о любви на войне; фабулы о мудрости безумца, о продавшемся таланте, о возрождения грешника, о безволии мечтателя, об избавлении девушки.
Нельзя не согласиться с мнением Р.Г. Назирова: «... именно Пушкин создал ядро русского фабульного репертуара нового времени. Большею г^-
'См. их работы: Веселовский А.Н. Историческая поэтика. -Л.: Гослитиздат, 1940.-648 с. Жирмунский В.М. Байрон и Пушкин; Пушкин и западные литературы. Избр. труды. - Л.: Наука, 1978. - 423 с. Пропп В.Я. Труды. Русская сказка. - М.: Лабиринт, 2000. - 333 с. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. -М.: Наука, 1977. - 574 с. Тынянов Ю.Н. Архаисты и новаторы. - Л.: Прибой, 1929. - 595 с. Пумпянский В.Л. Классическая традиция: Собрание трудов по истории русской литературы. - М.: Языки русской культуры, 2000. - 864 с. Гинзбург Л.Я. О литературном герое. - М.: Советский писатель, 1979. - 222 с. Назиров Р.Г. Традиции Пушкина и Гоголя в русской прозе. Сравнительная история фабул. Диссертация в виде научн. доклада на соиск. ученой степени д-ра филол. наук. - Екатеринбург: Изд.-во БГУ, 1995.
стью эти фабулы прошли через полемическое освоение Гоголя, что придало русской фабулистике внутреннюю напряженность и динамизм» .
Понимая фабулистику отечественной литературы как динамическую систему, мы полагаем, что она может быть дополнена, по крайней мере, еще одной фабулой - кавказской. Кавказская фабула в нашем представлении - это событийная основа, предопределенная литературной традицией изображения Кавказа, построенная на центральной ситуации плена и любви между русским и горянкой. Ее формирование и развитие можно проследить в «Кавказских пленниках» А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Л.Н. Толстого, И. Колонтаев-ской, «Кавказском пленном» B.C. Маканина. Образованная на основе сюжета поэмы А.С. Пушкина, в дальнейшем она проходит через сюжеты других произведений, обогащаясь в них и одновременно влияя на них, то есть предстает как инвариант для всех последующих послепушкинских сюжетов.
Таким образом, настоящая диссертация стремится в определенной степени восполнить пробел в изучении истории фабулистики в русской литературе XIX-XX веков. В более общем смысле в работе проводится попытка теоретического обобщения определенного опыта классической литературы XIX века и выявления генетической связи с ней современной словесности. Произведения писателей-классиков, сюжеты которых являются вариантами кавказской фабулы, сопоставляются с рассказом нашего современника B.C. Маканина, повестью И. Колонтаевской начала XXI века. Необходимость глубокого научно-теоретического осмысления творчества некоторых новейших писателей уже давно назрела в отечественном литературоведении. Также в работе рассматривается повествовательная форма сравнительно малоизученных (как выясняется из историографического обзора) с теоретической точки зрения "Кавказского пленника" М.Ю. Лермонтова и романтических произведений А.А. Бестужева-Марлинского.
1 Назиров Р.Г. Цитир. раб. С. 43.
Кроме того, изучение модификаций и трансформаций кавказской фабулы позволяет обогатить новыми суждениями злободневную в наше время тему Кавказа в русской литературе, сравнить прежние и новые варианты ее разработки. В этом смысле значение работы выходит за рамки чистого литературоведения. Ведь литературный дискурс, связанный с темой и образом Кавказа, представляет собой мощный пласт культурно-исторического опыта, позволяющий по-новому взглянуть и на сложившиеся геополитические и культурологические проблемы.
Именно этими положениями определяются актуальность и научная новизна предлагаемого исследования.
Объектом исследования являются произведения А.С. Пушкина, М.Ю.Лермонтова, А.А.Бестужева-Марлинского, Л.Н.Толстого, В.С.Маканина, И.Колонтаевской, соотнесенные с романтическим, реалистическим, постреалистическим этапами развития русской литературы. А предмет исследования - это сама кавказская фабула и ее сюжетные варианты в "Кавказских пленниках" А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Л.Н. Толстого, И. Колонтаевской, "Кавказском пленном" B.C. Маканина.
В связи с темой диссертационная работа имеет целью выделение в составе фабулистики русской литературы кавказской фабулы, описание, анализ и интерпретацию ее эволюции в "Кавказских пленниках" А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Л.Н. Толстого, И. Колонтаевской, «Хажди-Мурате» Л.Н. Толстого и "Кавказском пленном" В.С.Маканина, установление закономерностей и логики ее развития в русской литературе XIX-XX веков.
На защиту выдвигаются следующие положения:
- В русской фабулистике XIX-XX веков существует кавказская фабула -событийная основа, предопределенная литературной традицией изображения Кавказа, построенная на центральной ситуации плена и любви между русским и горянкой, которая является инвариантной структурой для нескольких сюжетов - ее модификаций. Она состоит из двух фабульных мотивов (ее минимальных образно-обобщающих конструктивных единиц): мотива плена и мо-
6 тива любви. В актуализированных сюжетах структура кавказской фабулы претерпевает трансформации, а ее мотивы обогащаются новым содержанием. В эволюции кавказской фабулы прослеживается определенная логика и имеются свои закономерности.
Вариантами кавказской фабулы становятся «Кавказские пленники» А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Л.Н. Толстого, И. Колонтаевской, «Кавказский пленный» B.C. Маканина. Ее зарождение происходит в поэме А.С. Пушкина, в которой заложен большой потенциал ее дальнейшего развития. Изначальное своебразие мотивов кавказской фабулы обусловлено романтическим пафосом пушкинского произведения.
В «Кавказском пленнике» М.Ю. Лермонтова кавказская фабула воплощается в новом романтическом варианте, отличающемся значительной трансформацией романтического сюжета А.С. Пушкина. Его подробный анализ опровергает распространенное в литературоведении мнение об ученическом характере художественного произведения. В нем происходит дероманти-зация кавказского мира и закладываются основы реалистического понимания кавказской фабулы.
Повести А.А. Бестужева-Марлинского «Аммалат-Бек» и «Мулла-Нур» также основываются на структуре кавказской фабулы. Характер ее изменений в произведениях писателя имеет тесную связь с пушкинским и лермонтовским вариантами и обнаруживает определенное сходство с реалистической повестью Л.Н. Толстого «Хаджи-Мурат».
После романтического следует реалистический этап эволюции кавказской фабулы. Ее реалистическая трансформация происходит в «Кавказском пленнике» и «Хаджи-Мурате» Л. Н. Толстого. Рассказ писателя создается в полемике с романтической традицией, романтическим изображением кавказской войны и человека на ней, но основной каркас кавказской фабулы в нем сохраняется. Ее мотивы получают реалистическое звучание: мотив плена, хотя и сохраняет значение нравственного испытания героя, который он приобрел еще в пушкинской поэме, изображается как событие объективной дейст-
вительности, а мотив страстной любви иноверки к герою заменяется сочувствием маленькой девочки-горянки к нему, то есть мотив любви частично редуцируется. В толстовском варианте кавказской фабулы центральный персонаж приобретает черты нового литературного типа - русского кавказца.
В «Хаджи-Мурате» мотивы кавказской фабулы приобретают функциональное значение, подобное тому, что он имеет в «Аммалат-беке» А.А. Бес-тужева-Марлинского. Их новая модификация в произведении Л.Н. Толстого связана со стремлением передать драматизм судьбы человека, попавшего в круговорот войны и ставшего ее Пленником.
- Рассказ B.C. Маканина «Кавказский пленный» представляет собой по
стреалистическую трансформацию кавказской фабулы. Он создан на основе
ремейка в плане всей литературной традиции XIX века и восходит как к пуш
кинскому фабульному ядру, так и к реалистическим вариантам Л.Н. Толстого,
его изображению кавказской войны; в произведении по-новому осмысляется
тезис Ф.М. Достоевского о Красоте, прежние литературные типы. В «Кавказ
ском пленном» мотив плена, как и в пушкинской поэме, становится много
значным, а мотив любви видоизменяется. Инвариантная структура претерпе
вает изменения: в ней происходит своеобразная переакцентировка.
- Дальнейшее развитие кавказской фабулы происходит в повести
И.Колонтаевской «Кавказский пленник». Трансформация инвариантной
структуры связана с новым направлением эволюции литературной традиции,
выражающимся прежде всего в изменении субъектно-речевого построения
текста. Благодаря переплетению с темой Апокалипсиса и фабулой Христа
кавказская фабула приобретает в произведении экзистенциальное значение.
Мотив плена на войне осмысляется как виртуальное распятие Пленника и его
воскресение ради спасения мира. Мотив любви полностью исчезает, остается
только функция матери-спасительницы.
Для доказательства вышеизложенных положений ставятся следующие задачи:
формальный анализ и интерпретация сюжета поэмы «Кавказский пленник» А.С.Пушкина, выделение его структурных элементов как мотивов романтической кавказской фабулы;
определение влияния пушкинской кавказской фабулы на сюжет поэмы «Кавказский пленник» М.Ю. Лермонтова, степени художественной трансформации и изменения идеологической концепции в ней;
изучение влияния романтических произведений А.А. Бестужева-Марлинского на эволюцию кавказской фабулы;
исследование особенностей реалистической кавказской фабулы в «Кавказском пленнике» Л.Н. Толстого: определение характера изменения ее структуры и содержания мотивов, изучение влияния кавказской фабулы на его повесть «Хаджи-Мурат»;
рассмотрение эволюции кавказской фабулы в «Кавказском пленном» B.C. Маканина, определение специфики ее структуры и идеологической концепции в связи с постреалистическим характером произведения и творческими установками автора;
выявление трансформации кавказской фабулы в «Кавказском пленнике» И. Колонтаевской в связи со спецификой сюжета произведения; изучение соотношения кавказской фабулы с ее прежними вариантами;
обобщение истории развития кавказской фабулы в русской литературе, выявление закономерностей и логики ее эволюции.
Методологическую базу диссертации составляет комплекс традиционных и новых литературоведческих методов с преимущественной опорой на сравнительно-исторический и структурный методы. На принципах сравнительно-исторического метода в работе базируется определение общего основания для сравнения фабульных вариантов, выделение повторяющихся компонентов сюжетов разных произведений. В соответствии с методологическими установками А.Н. Веселовского и В.Е. Ветловской проводится мотивный анализ и истолкование текстов.
методологическими установками А.Н. Веселовского и В.Е. Ветловской проводится мотивный анализ и истолкование текстов.
Исследование всех произведений строится также на принципах структурного подхода. Сюжет и фабула рассматриваются как конструктивные элементы художественного произведения, входящие в его структуру. Кроме того, в понятийном аппарате диссертации задействована структуралистская оппозиция «варианта-инварианта».
Диссертационная работа основывается и на традициях культурно-исторической школы. При определении этапов развития кавказской фабулы, анализе отдельных произведений мы стремимся учитывать общекультурный контекст, влияние фактов истории на их содержание.
Изучение произведений русской литературы XIX-XX веков в нашей диссертации проводится и с учетом принципов интертекстуального анализа. Понимание текста как высказывания, диалогически взаимодействующего со всем ранее созданным в определенной смысловой сфере, которое в свою очередь служит как бы его претекстом; определение семантических сдвигов, происходящих при переходе от старого контекста к новому, выявление и интерпретация реминисценций, цитат лежат в основе анализа сюжетных вариантов кавказской фабулы.
Теоретической базой работы являются труды как общего, теоретического, так и историко-литературного характера, в которых рассматриваются произведения А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Л.Н. Толстого, А.А. Бестужева-Марлинского и B.C. Маканина. В ходе нашего исследования мы опирались на изыскания А.Н. Веселовского, Г.А. Гуковского, В.М. Жирмунского, Ю.М.Лотмана, Г.П. Макогоненко, Б.М. Эйхенбаума, Б.В. Томашевского, А.Н.Соколова, Ю.В. Манна, В.А. Мануйлова, Р.Г. Назирова, А.И. Глухова, Л.Бегби, Л.М. Розенблюм, А.Н. Архангельского, А. Марченко и других. Подробный комментарий работ, связанных с теорией сюжетосложения, проводится в первой главе. Степень
научной разработанности проблемы в связи с творчеством того или иного писателя определяется в начале каждой главы.
Диссертационное исследование состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы.
Во «Введении» и первой главе обосновывается выбор темы, ее актуальность и научная новизна, формулируются цели и задачи исследования, обозначается теоретико-методологический фундамент работы.
Дальнейшее содержание диссертационной работы связано с логикой развития кавказской фабулы в русской литературе XIX и XX веков. Вторая глава посвящена романтическому этапу в истории кавказской фабулы. В третьей главе исследуется ее реалистический вариант. В следующей главе рассматривается постреалистическая кавказская фабула. В «Заключении» проводится обобщение истории кавказской фабулы в русской литературе XIX-XX веков, формулирование закономерностей и логики ее эволюции.
Практическая значимость диссертации состоит в возможности ее использования в процессе преподавания истории русской литературы XIX века и курса современной русской литературы. Материал диссертационного исследования может служить основой отдельного спецкурса, а также базой для будущих научных изысканий.
Формирование кавказской фабулы в поэме А.С. Пушкина «Кавказ ский пленник»
«Кавказский пленник» А.С. Пушкина можно назвать его первой романтической поэмой. С этого же произведения начинается освоение кавказской темы в русской литературе. Оно знаменует начало целой эпохи в русской словесности, когда в ее центре оказывается новый литературный Парнас. Поэтому произведение А.С. Пушкина правомерно считать истоком «кавказской» традиции в русской литературе. Мы будем рассматривать эту традицию в типологических рамках, имея в виду, прежде всего, «Кавказского пленника» А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Л.Н.Толстого, И.Колонтаевской и «Кавказского пленного» B.C. Маканина, беря за критерий их выделения и объединения в одном ряду общую событийную основу, то есть кавказскую фабулу. Ее первоначальное формирование происходит именно в поэме А.С. Пушкина.
«Кавказский пленник» был написан А.С. Пушкиным в 1820-1821 годах. Первоначальная редакция поэмы называлась «Кавказ» и была создана в августе 1820 года. Первое издание поэмы вышло в свет в конце августа, начале сентября 1822 года. С самого начала она получила одобрение критиков. Почти все отметили свежесть, яркость картин Кавказа, верность и колоритность изображения местного быта в ней. Но при всем общем успехе произведения некоторые литераторы отмечали противоречивость, алогичность характера главного героя, подходя к нему с критериями классицизма, требуя «возвышенности» чувств и поступков героя, завершенности его характера (например, А.Ф. Воейков, П.А. Плетнев, М.П. Погодин).
В дальнейших исследованиях доминирующими стали проблемы байронического влияния на поэму. Почти все критики того времени назвали произведение А.С. Пушкина началом нового, романтического этапа в русской литературе.
Большое значение в изучении этого сочинения имели работы В.Г.Белинского. Он по праву назвал А.С. Пушкина первооткрывателем, определив его приоритетное место в поэтическом освоении Кавказа русской литературой. Критик писал: «Какое же действие должны были произвести на русскую публику эти живые, яркие, великолепно-роскошные картины Кавказа при первом появлении в свете поэмы! С тех пор, с легкой руки Пушкина, Кавказ сделался для русских заветною страною не только широкой, раздольной воли, но и неисчерпаемой поэзии, страною кипучей жизни и смелых мечтаний!»1 выделено нами. - Е.С
По мнению В.Г. Белинского, А.С. Пушкин смог создать прекрасный поэтический образ экзотического края, обратить взоры русских читателей к Кавказу и в то же время достаточно точно, объективно воспроизвести нравы народа, населяющего его. Критик, подчеркивая двойственность содержания и пафоса поэмы, очень верно указал на специфику изображения в ней: «Поэт был явно увлечен двумя предметами - поэтическою жизнию диких и вольных горцев, и потом - элегическим идеалом души, разочарованной жизнию...»2.
Исследователь не обошел стороной и проблему байронического влияния на пушкинскую поэму, не считая ее, однако, главенствующей. Он отметил, что А.С. Пушкин воспринял старые формы для выражения своих новых идей, то есть отметил самобытность, оригинальность произведения.
В пушкиноведении XX века усилился интерес к художественному методу поэта. Южные поэмы стали рассматриваться как определенный романтический этап в его творческой эволюции. Наиболее обстоятельное изучение романтических мотивов в «Кавказском пленнике» А.С. Пушкина представлено в работе В.М. Жирмунского «Байрон и Пушкин. Из истории романтической поэмы»1. Здесь исследователь выявляет характер влияния байронических поэм на произведение художника, особенности построения композиции, лирической манеры, романтических мотивов, связанных с образом главного героя, сюжета. История разочарования героя, поданная как биографическая реминисценция, сцены ночного посещения Пленника черкешенкой, обоюдного признания героев, этнографически точные описательные картины-вступления к отдельным частям и многое другое выделяются на основе сходства с элементами сюжета романтических произведений Байрона. В.М. Жирмунский также отмечает основные различия между байронической и пушкинской поэмами. В последней главный герой все
также занимает центральное положение, но «рядом с его душевным миром появляются самостоятельные душевные миры, находящиеся под его влиянием и все же имеющие свою собственную активность и свою особую судьбу ... Происходит как бы эстетическое развенчивание его единодержавия»2. Так романтическая поэма обогащается еще и другими образами.
Развитие кавказской фабулы в поэме М.Ю. Лермонтова « Кавказ ский пленник»
«Кавказский пленник» М.Ю. Лермонтова - одно из самых малоизученных произведений поэта. Критикам-современникам его юношеские сочинения (в число которых входит поэма) еще не были известны, поэтому они не получили отражения в их работах. И в статьях В.Г. Белинского были освещены лишь три ранние поэмы М.Ю. Лермонтова -«Боярин Орша», «Хаджи-Абрек», «Измаил-Бей».
На протяжении конца Х1Х-начала XX века «Кавказский пленник» практически не рассматривался в отечественном литературоведении, характеризуясь как сугубо подражательное и художественно несовершенное произведение. Его исследование в русле традиционного компаративизма проводилось без целостного идейно-художественного анализа и ограничивалось нахождением цитат и реминисценций из произведений других поэтов1.
В советское время интерес к творчеству Лермонтова усилился. И хотя в лермонтоведении этого периода раннее творчество поэта вызывало больший интерес исследователей, подробно ранние поэмы также не изучались. Например, в книгах А.Н. Соколова, А.В. Федорова1 рассматриваются только вопросы стиля, некоторые образы и текстуальные заимствования из пушкинской поэмы «Кавказский пленник». Во множестве работ обобщающего характера по творчеству поэта лермонтовское произведение вообще не получило самостоятельного освещения.
Можно сказать, что до настоящего времени «Кавказский пленник» М.Ю.Лермонтова еще не был предметом специального и исчерпывающего анализа. В большинстве исследований поэма признавалась ученической, заслуживающей лишь самой общей характеристики.
Только в современном лермонтоведении предпринята продуктивная попытка целостного анализа идейно-художественной системы романтических поэм молодого поэта. В книге известного лермонтоведа А.И. Глухова2 подробно рассматривается каждая из его юношеских поэм, в том числе и «Кавказский пленник». В ранних произведениях М.Ю. Лермонтова автор видит становление и развитие жанра романтической поэмы. Последовательно изучив влияние романтизма В.А. Жуковского, К.Ф. Рылеева, А.А. Бестужева-Марлинского, А.С. Пушкина на раннее творчество поэта, ученый выделяет несколько разновидностей жанра его романтической поэмы. После тщательного идейного и формального анализа «Кавказского пленника» исследователь приходит к следующим выводам: «Юношеский романтизм Лермонтова еще не достиг здесь больших глубин в художественном познании мира: в поэме не развернута романтическая концепция цивилизация -природа, концепция естественного человека, не развита романтическая стилистика. Однако в «Кавказском пленнике» Лермонтова явственно обозначились контуры жанра - это сентиментально-романтическая психологическая поэма, в которой принцип лиризации, лирическая поэтика служит художественному постижению психологической и моральной сущности конфликта и трагического противостояния цивилизованного героя и первобытного, дикого мира черкесов. В то же время как эпическая поэтика поэмы служит раскрытию внешнего, жизненно-бытового течения и драматического развития этого конфликта и противостояния с его трагическим финалом» . Таким образом, именно А.И. Глухов внес большой вклад в изучение лермонтовской поэмы «Кавказский пленник».
Обратимся к детальному рассмотрению сюжета второго в русской литературе "Кавказского пленника". Оно поможет нам увидеть сходство и различие со структурой пушкинской поэмы и первую трансформацию кавказской фабулы.
Начало лермонтовского произведения отличается от первого «Кавказского пленника». А.С. Пушкин в своем "Посвящении" подготавливал читателя к восприятию экзотического Кавказа, последующей романтической истории. У М.Ю. Лермонтова такого внесюжетного элемента нет.
Его произведение сразу же открывается живописной картиной отдыха черкесов в горном ауле:
В большом ауле, под горою, Близ саклей дымных и простых, Черкесы позднею порою Сидят - о конях удалых Заводят речь, о метких стрелах, О разоренных ими селах; И с ними как дрался казак, И как на русских нападали, Как их пленили, побеждали. Курят беспечно свой табак...1 Так обозначается обстановка и место действия. Первая сюжетная ситуация посвящается горцам, дается их развернутая характеристика. В беседе черкесов раскрывается их воинственное отношение к русским. Эта часть сюжетной экспозиции в содержательном плане сходна с началом поэмы А.С. Пушкина и оправдывает романтические ожидания
Постреалистическая кавказская фабула в «Кавказском пленном» B.C. Маканина и литературная традиция XIX века
Спустя столетие после «Кавказских пленников» А.С. Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Л.Н. Толстого наш современник B.C. Маканин пишет рассказ, обращаясь все к той же ситуации плена на Кавказе во время войны. Название «Кавказский пленный», как эхо, повторяет прежние. При чтении явственно ощущается, что автор провоцирует восприятие рассказа именно в контексте русской словесности: идет постоянная оглядка на классические образцы. В нем можно найти много параллелей, даже раскавыченных цитат из русской классики. Но за внешне знакомым текстом скрывается новое содержание, новый подтекст. Поэтому несомненно то, что созданное в XX веке произведение имеет глубокую связь с «кавказским наследством» отечественной литературы. Сюжет произведения подтверждает, что мы имеем дело с продолжением и своеобразным переосмыслением кавказской фабулы.
"Кавказский пленный" был написан B.C. Маканиным в июне-сентябре 1994 года и опубликован в "Новом мире" за 1995 год. Публикация произведения вызвала большой резонанс в литературной критике. Первоначальные реакции были противоречивыми. С одной стороны, в произведении увидели отражение первой чеченской войны; с другой стороны, прозаика обвинили "в игре в классики на чужой крови»
Однако в большинстве рецензий "Кавказский пленный" рассматривался лишь в контексте творчества B.C. Маканина 90-ых годов, без внимания к общелитературной интертекстуальности рассказа.
В рассказе возрождаются образы плена, Кавказа, кавказской войны и русского человека на ней. Тема русского человека на Кавказской войне является в нем основной. Уже заглавие "Кавказский пленный" представляет ее и служит метафорическим выражением идеи. Оно вводит в контекст рассказа "Кавказских пленников" А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Л.Н. Толстого.
Но вместе с тем B.C. Маканин обращается и к образам русской женщины, русского солдата, проблеме нравственного выбора, что всегда было актуально для русской литературы. Автор по-своему раскрывает известный тезис Ф.М. Достоевского о Красоте. В рассказе происходит концентрация лучших мыслей великих русских писателей на фоне современной судьбы Кавказа, современного бытия русского человека, его мировосприятия.
Очевидно, что мы имеем дело с постреалистическим произведением, в котором использован ремейк. Автор сопоставляет духовную жизнь разных эпох. Учитывая это, современный публицист пишет: « Именно в ремейке отчетливо видно, что все старые русские вопросы от «кто виноват?» и «что делать?» до «хотят ли русские войны?» - Свелись к одному роковому - и в нем сошлись: а имеет ли наше нынешнее после хоть какое-нибудь сходство -о родстве и речи нет, - с формально вроде бы нашим до?»
Сюжетная структура рассказа, по сравнению с ранее созданными произведениями с общей фабульной основой, усложняется. В нее включаются множество второстепенных событий и другие персонажи. Рассмотрим сюжет произведения.
«Солдаты, скорее всего, не знали про то, что красота спасет мир, но что такое красота, оба они, в общем, знали» , - таким ироничным замечанием повествователя о персонажах открывается рассказ. «Красота местности», которую они чувствовали, их пугала. И сразу очень кратко говорится о герое произведения, Рубахине, который, как «более опытный, шел первым».
Затем повествователь снова возвращается к описанию красоты, которая окружает героев. Пышная и яркая природа волнует и тревожит Рубахина.
Структура повествования похожа на кинематографические кадры. Отрывочные и краткие предложения детально передают развитие действия. Тщательно фиксируется каждый момент; причем создается эффект «присутствия» повествователя при изображаемых событиях. Вот мы видим Рубахина, затем - другого персонажа, Вовку-стрелка, медленно поводящего карабином.
Герои-солдаты оказываются на поляне, где убит известный им ефрейтор Боярков. Раскавыченная прямая речь способствует тому, что позиции повествователя и героев сливаются, их мысли материализуются. Они воспринимают смерть солдата без особого драматизма, почти равнодушно, лишь бесстрастно пытаясь восстановить ее обстоятельства. Только необратимость случившегося вызывает в них суетливость.
«Кавказский пленник» И. Колонтаевской как новая модификация инвариантной структуры
События Чеченской войны привели к актуализации кавказской фабулы не только в рассказе B.C. Маканина. Острая и многогранная историко-культурная проблематика чеченского конфликта продолжает разрабатываться в современной публицистике и литературе. После маканинского «Кавказского пленного» в литературных журналах, наряду с немалым количеством статей, в которых выражались различные точки зрения на обозначеннную проблему, появились и другие художественные произведения, посвященные Чеченской войне.
В большинстве своем они близки к документалистике и отражают реальные события националистического противостояния на Кавказе. Но ситуация плена во многих из них продолжает оставаться событийным центром. Это связано с тем, что с момента публикации произведения B.C. Маканина различные истории плена стали непременным атрибутом, характерным признаком кавказской войны в XXI веке. Кавказская неволя снова стала реальностью, а в современных произведениях традиционный литературный мотив обогатился новыми ассоциациями, связанными с реальными военными ситуациями плена.
Одним из таких произведений является документальная повесть Ирины Колонтаевской «Кавказский пленник» (2001)1. К сожалению, критики обошли вниманием это произведение, хотя, на наш взгляд, оно его заслуживает. Несмотря на то, что в небольшом предисловии к повести подчеркнуты ее документальность, конкретно-исторический характер предлагаемого материала, произведение обладает высокой степенью художественной обработки. Сочетание подчеркнутой документальности с яркой художественностью и определяет особое своеобразие «Кавказского пленника».
Так же, как в одноименных произведениях писателей-классиков, в повести центральным персонажем является русский Пленник, оказавшийся в жестокой неволе у иноверцев. Его история имеет реальную основу: она написана со слов человека, которому в действительности пришлось пройти нечеловеческое испытание чеченским пленом. Большое значение имеет изменение субъектной организации текста. Введение «я-повествования» открывает новые возможности анализа всей литературной традиции, позволяет увидеть ситуацию плена «изнутри», в максимальном приближении, с более драматичной точки зрения самого плененного.
Повесть, на наш взгляд, обладает «двойным» сюжетом. Некоторые события, происходящие с героем, имеют глубокий метафизический смысл.
Они связаны друг с другом иррационально и образуют цепь «сюжета в сюжете» - религиозно-мистический подтекст. Попробуем проследить единство «двойного» сюжета повести И.Колонтаевской.
Произведение состоит из восьми глав. В первой из них даются экспозиция действия и его завязка. Герой вспоминает тот день, когда его вместе со сослуживцами захватили в плен. Повествование ведется от имени героя-рассказчика, будущего Пленника.
Глава открывается ретроспективным обращением к прошлому центрального персонажа: он вспоминает о своей контузии и увиденную тогда натуралистическую картину смерти «рыжего сержанта». С документальной точностью называется место происходящих событий - окраина Гудермеса. В момент «перемирия, которое еще не было миром» , тревожная и зловещая тишина пугает героя, и именно эти эпизоды всплывают в его памяти.
Мы узнаем, что русские солдаты живут в вагоне и охраняют железную дорогу. События передаются очень кратко, и большую часть первой главы занимают отступления-размышления, воспоминания главного героя. Через них, как мозаика, складывается целостная панорама Чеченской войны, на фоне которой развивается действие. Тема войны будет и дальше одной из главных и сквозных в повести.
Но в ней, как и у Л.Н. Толстого, B.C. Маканина, нет батальных сцен. Натуралистические «тонкости» ношения бронежилета, обитание в вагоне, в котором перевозили скот, максимально погружают читателя в неприкрытый «быт» войны, обнажают ее истинные реалии. «Пугающее безразличие»4 рассказчика, заданное изначально, своеобразное отстранение в оценке увиденного оставляет читателя один на один с «кадрами» из хроники чеченского противостояния. Через отдельные картинки-фрагменты (бессмысленное убийство женщины-чеченки, «раздолбанные маленькие домишки с крышами, похожими на решето после недавнего воздушного налета»1, кокон, «безжизненный, не нужный даже осам, он напоминал брошенные дома в Самашках после того, как деревню «чистили» наши»2, «город с затянутыми полиэтиленом окнами» ) передается несправедливость войны и ее разрушительная власть над прежним естественным, мирным порядком жизни людей.
Даже вне военных действий опасность для русских солдат остается. Центральный персонаж ощущает ее во всем пространстве. Вражда между местными жителями и русскими солдатами стала тотальной, и в их глазах он читает постоянную скрытую угрозу.
В повествовании широко использована диалогическая речь. Так мы знакомимся с основными участниками действий. Это три сослуживца, среди которых и центральный персонаж, Саня. Молодежный жаргон, который они используют, позволяет предположить, что это еще совсем молодые люди, солдаты-срочники. Главный герой повести, Саня, ощущает себя старшим среди них. Он более опытен, наблюдателен, чуток к опасности, склонен к философствованию. Для него характерно совершенно беспристрастное отношение к окружающим ужасам войны. Но это потому, что «на девятом месяце войны чувства притупились, как, говорят, притупляются они у беременных — это чтобы не чувствовать страха и боли»4. Очевидно, что его бесчувственность является своеобразной психологической защитой.
