Содержание к диссертации
Введение
Глава I «Уединенное», «Опавшие листья»: особенности художественного мышления В. В. Розанова
1. Философские основы художественного мышления В.В. Розанова 22
2. Импрессионизм мысли как тип художественного мышления В.В. Розанова 48
Глава II. Образ автора и структура повествования в трилогии В.В. Розанова
1. Поэтика диалогического: автор и читатель ..., 70
2. Субъектная организация и структура повествования в «Уединенном» и «Опавших листьях» 91
3. Авторское "я" В.В.Розанова 102
Глава III. В.В. Розанов - создатель новой жанровой модели
1. Жизнеподобие как структурообразующий принцип в розановской трилогии 125
2. Синтетизм жанровой формы художественно-философской трилогии.... 142
Заключение 173
Список использовагшой литературы 180
- Философские основы художественного мышления В.В. Розанова
- Импрессионизм мысли как тип художественного мышления В.В. Розанова
- Поэтика диалогического: автор и читатель
- Жизнеподобие как структурообразующий принцип в розановской трилогии
Введение к работе
Отечественная гуманитарная наука ставит своей первоочередной задачей научный анализ и освоение огромного пласта российской культуры, скрываемого долгое время по идеологическим причинам. Василий Васильевич Розанов (1856-1919) - писатель-философ, принадлежит к числу тех, чье имя было незаслуженно забыто, а вклад в развитие культуры и искусства не был оценен по достоинству. Период забытья, неприятия уже позади, период всеобщей любви и ликования по поводу «возвращения» тоже практически преодолен. Настало время серьезно и объективно определить роль В.В. Розанова в истории общества конца XIX — начала XX веков и тот вклад, который он внес в развитие русской литературы. Данное диссертационное исследование - одна из попыток ответить на этот вопрос.
Русской прозе Серебряного века характерен сложный процесс художественного обновления. В этот период происходило обогащение традиционного реализма за счет воздействия на него художественного мышления, свойственного символизму, импрессионизму и другим течениям в искусстве конца XIX — начала XX столетия, В это время рождалось новое художественное сознание. В русском искусстве и литературе, в частности, оно приобрело своеобразную форму, обусловленную спецификой национального мышления и самопонимания. Не случайно, что именно в это время появляется на свет новая "концепция" литературы, которую и воплотил в своем творчестве В.В. Розанов.
Необычный характер трилогии Розанова («Уединенное», «Опавшие листья. Короб 1», «Опавшие листья, Короб второй и последний») ощущается как самим автором, так и читателями, исследователями. О ней писали как о «преодолении литературы» (А.Синявский), «рожденной обновленным пониманием литературы» (Е. Барабанов), как о «медиумичной литературе» (Ю. Иваск) и др. Попытки определить, что представляют собой книги Розанова, были предприняты сразу же, как только «Уединенное», а затем и «Опавшие листья»
4 были опубликованы. Но уже осмысленно этот вопрос был поставлен после смерти автора, в работах Э. Голлербаха, В. Шкловского, К. Мочульского, Ю. Иваска, А. Синявского, Анны Кроун и других был произведен серьезный анализ специфики розановских книг, однако, ограничивающийся, как правило, анализом тематики и стиля писателя.
Среди исследователей творчества В.В. Розанова нет единого мнения по поводу определения жанра «Уединенного» и «Опавших листьев»: эссеистика (КЛЭ, ЛЭС), мемуарная литература (В. Полонский), жанр дневниковых записей (В.Р. Ховин, Д.С. Дарский), «роман без интриги» (В.Б. Шкловский), жанр потока сознания (А. Белый, Н.А. Бердяев, В.Г. Сукач), жанр мыслей-импрессий (В.Т. Захарова), лирико-философские записки (А.Гулыга), жанр черновика как литературной формы (СР. Федякин), «лирический роман мимолетностей» (СМ. Климова) и мн. др. При подходе к анализу жанра книг «Уединенное» и «Опавшие листья» исследователи часто обращались к произведениям, на первый взгляд, жанрово близким, и через сопоставление общих моментов выводили жанровое определение. Однако данный подход нередко приводил к ошибочному мнению вследствие того, что за основу брался либо формальний, либо содержательный аспект, не учитывалась синтетическая природа нового жанра.
Актуальность исследования связана с необходимостью осмысления наследия В.В.Розанова, изучения своеобразия его творческой индивидуальности, поэтики, что позволит глубже понять специфику развития русской литературы конца XIX - начала XX века. Факт издания «полного» В.В. Розанова (с 1994 года издается его первое собрание сочинений), несомненно, также способствует активизации научного интереса к его творчеству1. Ценность этого издания заключается не только в том, что это первое собрание сочинений мыслителя. Данное собрание сочинений - результат длительного кропотливого труда историков, философов, литературоведов и текстологов. Значительное количество представленных текстов опубликовано впервые, ранее известные тексты были
Розанов В.В. Собрание сочинений / Под обшей ред. Н.А. Николюкина.- М.: Республика. 1994 - 2004, Издание продолжается. Тома без нумерации.
5 тщательно пересмотрены, уточнены и приведены в соответствии с авторским замыслом, чему предшествовал углубленный анализ архивных материалов и рукописей автора. Указанная причина, несомненно, также способствует активизации научного интереса к творчеству В.ВРозанова.
История изучения творчества писателя началась еще при его жизни, несмотря на то, что до революции некоторые произведения мыслителя были запрещены, после революции его работы в России практически не издавались.
Собственно «розановедение» берет начало еще с 1886 года, когда появилась первая рецензия на книгу «О понимании», опубликованная Л.З. Слонимским в либеральном журнале «Вестник Европы». Уже тогда в русской философской мысли осознавалась значительность роли В.В.Розанова в отечественной культуре. Достаточно назвать посвященные анализу его творчества работы Волжского, Б.А.Грифцова, А.К.Закржевского, статьи Н.А. Бердяева, М.М.Тареева, Д.Мережковского, Д.Философова и др.
Все работы в дореволюционной и послереволюцоинной публицистике касаются в основном трех аспектов, Первый связан с отношением авторов к его философским сочинениям. Здесь можно выделить три позиции: 1. Полное неприятие всего, что связано с именем Розанова. Такая позиция характерна для A.M. Луначарского, П.В. Мокиевского, А. Ожигова (Ашешова). А,В. Пошехонова, Н.Я. Стечкина (Стародумова), В.П. Буренина, о. Михаила, о. Иоанна Кронштадского. 2. Попытка более основательно разобраться в творчестве Розанова, все же приводившая к «моральному неприятию» его «беспринципности», но указывавшая на достоинства «религии жизни». Подобную точку зрения отстаивали большинство критиков: Д.С. Мережковский, Б.А. Грифцов, П.Б. Струве, В.П. Гусин, Д.В. Философов, П. Юшкевич и др. 3.Признание Розанова выдающимся мыслителем, одобрение его социально-философских и политических взглядов, оправдание и понимание его так называемой «беспринципности». Среди разделяющих эту точку зрения можно выделить свящ. А.П. Устьинского, Э.Ф. Голлербаха, В. Ховина.
Очерк «В.В. Розанов. Жизнь и творчество» Э.Ф. Голлербаха (1918) -первый обобщающий труд, посвященный Розанову. Будучи лично с ним знакомым, автор ставит своей задачей показать истинное «лицо» писателя, которое и дает «ключ к пониманию его творчества, бессистемного и разрозненного, но внутренне цельного» . Исследователь исходит из мысли, что все книги Розанова представляют собой интимный дневник его души и провозглашает тезис о том, что изучать жизнь писателя нужно в свете его творчества.
Эта работа не устарела и по сей день, т.к. в ней рассматриваются вопросы, над которыми размышляют и современные ученые. Так, Э. Голлербах обращается к проблеме «Русского Ницше», объясняя ее возникновение тем разительным переворотом в истории религиозно-философской мысли, который связан с именами обоих писателей, а вовсе не их духовной близостью; сложность решения вопроса о религиозных взглядах В. Розанова исследователь видит в том, что писатель, «интимно и мистически чувствуя Христа, не принимал Его рассудком»3. Очерк жизни и творчества дополняют воспоминания о Розанове, впечатления, вынесенные от личного с ним общения и его письма - отзывы о первом издании этого очерка с его личными замечаниями.
Второй аспект изучения творчества В.В. Розанова касается его религиозных взглядов, признания/непризнания его работ как антихристианских, противоречащих духу Нового Завета. А.К. Закржевский, Волжский (А.С. Глинка), В.П. Свенитский, Н.А. Бердяев считали Розанова «врагом Христа», т.к. обращение к иудаизму и в целом к восточной мифологии может сыграть важную роль в реформировании православия. Философ П.А. Флоренский, А.П. Устьинский, MB. Нестерев настаивали на том, что, наоборот, он искренне защищает христианскую семью и искренне набожен.
Третий аспект изучения связан уже с литературной деятельностью В.В. Розанова. Ранее мы охарактеризовали отношение мыслителей эпохи к Розанову.
2 Голлербах Э.Ф. Жизнь и творчество В.В. Розанова// Розанов В.В. Уединенное: Сочинения.- М.:ЗАО Изд-воОКСМО-Пресс.1998.-С. 799. 1 Голлербах Э, Указ. соч. - С. 839.
7 В связи с литературной деятельностью можно отметить следующий парадокс: не зависимо от отношения к его личности, талант этого писателя был для всех очевиден. Разногласия мнений, как правило, основывались на различных подходах к анализу произведений В.В. Розанова. Так, формалисты (прежде всего В.Б.Шкловский) считали, что произведения Розанова подлежат формалистическому объяснению, т.к. в основе их лежит определенная семантическая композиция, т.н. «оксюморон» и контрасты, позволившие сблизить его прозу с романами пародийного типа. Другая группа исследователей (А. Беленсон, С.Н. Трубецкой) полагали, что тексты Розанова - прорыв символизма в публицистику, влекущий к полному превращению журналистики в искусство самовыражения. Изучение произведений должно проходить не на уровне формы, а на уровне сопоставления знакового содержания с другими текстами и выявления специфики данной в его работах информации.
Начиная с 1920 годов центр розановедения перемещается за границу в эмигрантскую среду. Общая тенденция здесь - «потепление» отношения к писателю со стороны либеральных публицистов, т.к. многие мрачные пророчества, высказанные им в различных статьях, в «Последних листьях», «Черном огне», «Апокалипсисе нашего времени» (достаточно вспомнить о "железном занавесе"), к сожалению, сбылись. Традиции розановедения продолжили Г.П. Федоров, В.Н. Ильин, Ю.П. Иваск и многие другие. Самые яркие работы, посвященные личности и творчеству философа появились в эмигрантской печати Западной Европы и США: в наиболее глубоком и точном очерке З.Гиппиус «Задумчивый странник», в полухудожественной книге A.M. Ремизова «Кукха. Розановы письма»; в очерках прот, Г.Флоровского, в работах по истории русской философии Н.О.Лосского, Н.А.Бердяева. Интересные суждения о его творческом наследии содержатся в статьях Л.И Шестова, К.В. Мочульского.
Ю. Иваск известен, прежде всего, как один из первых и постоянных исследователей творчества В. Розанова, увидевший в философе незаурядную личность и самобытного художника. Наибольшую ценность, на наш взгляд,
8 представляют его наблюдения над стилем и языком произведений писателя. По справедливому замечанию критика, книги Розанова привлекают к себе читателей лаконичной выразительностью и кажущейся простотой. Он пользуется наиболее разговорными стилем, «какого еще не бывало в русской литературе и который он довел до совершенства», Ю. Иваск утверждает: «Нелитературность "Уединенного" и "Опавших листьев" - это и есть стиль Розанова»4 и последовательно доказывает это.
В целом о творчестве В.В .Розанова в эмиграции было написано немало. Современное зарубежное розановедение представлено публикациями Е. Жилевич, Ю.П. Иваска, А.Д. Синявского.
Из работ о Розанове, написанных в эмиграции выделяется работа М.М. Спасовского «Розанов в последние годы своей жизни» (1938). М.М. Спасовский - литератор, издатель студенческого научно-литературного журнала «Вешние воды» (1914-1918 гг.) В. Розанов некоторое время сотрудничал с этим журналом и представленная книга — воспоминания об этом периоде в жизни писателя. Кроме того, в ней опубликована статья Розанова о нумизматике, которая проливает свет на необычное, но очень важное для писателя увлечение.
Еще одна работа, написанная в эмиграции, но много позже - это «"Опавшие листья" В.В. Розанова» А.Д. Синявского (1982) - пожалуй, первое наиболее подробное и завершенное исследование стиля писателя. По мнению автора книги, Розанов удивительно стилистически одарен и стилистически смел. Однако причину успеха его произведений он усматривает в некоторых специфических особенностях мировоззрения писателя, а стиль был лишь внешним проявлением его символа веры. Стиль В.В. Розанова, по мнению Синявского, становится носителем его нравственной программы, центральным пунктом которой является любовь к человеку. Помимо того, монография содержит много тонких наблюдений, раскрывающих своеобразие художественного творчества Розанова. Так, исследователь обращает внимание на бесконечную субъективность автора, характеризует особенности тематики,
* Иваск Ю.П. Предисловие //Волга. - 1991.-№5.-С. 138.
9 анализирует форму произведений писателя, отдельные литературные приемы, используемые им.
На Западе внимание к философским воззрениям и литературному творчеству В.Розанова особенно усилилось в шестидесятые годы, в связи с так называемой «сексуальной революцией». Появился целый ряд монографий о нем, среди которых можно выделить работы Р. Поджиоли «Розанов» и А.Л. Кроун «Розанов и конец литературы: полифония и разрушения жанра в "Уединенном" и "Опавших листьях"», статьи Г.А. Стаммлера и др. Авторы этих работ акцентируют свое внимание на психологической стороне философии писателя, прежде всего в связи с проблемой пола в его творчестве.
Р.Поджиоли в книге совершенно справедливо пишет о том, что исследователи творчества сосредоточили свое внимание на его необычной биографии и болезненном душевном настрое, на новизне формы и содержания его литературных произведений, на противоречивых политических взглядах и, наконец, на парадоксальных и шокирующих высказываниях о религии и поле. Это наблюдение зарубежного исследователя и до сих пор не потеряло своей актуальности. Чтобы понять весь комплекс мировоззрения писателя, отмечает Поджиоли, необходимо начать с его юношеского увлечения Достоевским. Ибо именно здесь таятся истоки розановских антиномий.
В 1997 году вышла работа С. Хатчингса «Русский модернизм»5; одна из глав которой посвящена В.Розанову. В основу данного исследования положена идея о «преодолении литературы» Розановым. Он утверждает, что многообразие типов дискурса у Розанова ставит под вопрос статус публичного дискурса. Противоречие между интимностью дискурса и публичностью его бытования в литературной форме, необходимость перевода с языка «я» на язык другого снимаются, если «я» находится на грани исчезновения. Использование текста как призыва о помощи («Апокалипсис...») объективно разрешил задачу Розанова.
Характеризуя современное состояние розановедения, особо хочется подчеркнуть, что в нашей стране в последние годы не только в большом
! Hatchings S. Russian modernism: the transfiguration of everyday.- Cambrige, 1997.
10 количестве издаются сочинения философа, но и наблюдается все возрастающий исследовательский интерес к его наследию: защищаются диссертации, появляются монографии, редкий сборник научных статей обходится без работ, посвященных деятельности и творчеству В.В. Розанова. Печатаются забытые, либо не публиковавшиеся ранее сочинения, переписка, воспоминания о нем. Множество статей о В.В. Розанове появилось в периодической печати. В частности, статьи В. Ерофеева, П.В. Палиевского, А. Латыниной, В.Т. Захаровой, Б. Кондакова. Заслуживает внимание цикл статей В. Сукача «Жизнь Розанова как она есть (1856-1898)», представляющий собой научное жизнеописание исследуемого писателя.
Первым в нашей стране диссертационным исследованием, посвященным литературному творчеству В.В. Розанова, стала работа СР. Федякина - «Жанр "Уединенного" в русской литературе XX века»6 (1995), новизна и значимость которой определяется тем, что в ней впервые предпринята попытка рассмотреть жанр «Уединенного». Автор приходит к выводу о внутреннем текстовом единстве, что позволило ему выявить общие типологические черты, характерные для нового жанра, созданного В.В. Розановым, раскрыть последующее развитие этого жанра в русской литературе (на примере произведений Г. Адамовича, Ю. Олеши и др.).
Анализу личности и творчества В.В.Розанова посвящено несколько монографий7. Прежде всего, назовем двухтомную антологию «В.В. Розанов: pro et contra. Личность и творчество Василия Розанова в оценке русских мыслителей и исследователей». В этой антологии собраны литературно- критические работы наиболее известных исследователей как философского, так и литературного
6 См.: Федякин СР. Жанр "Уединенного" в русской литературе XX века: Автореф. дис. ...канд. филол.
наук. М., 1995. Здесь представляется необходимым упомянуть диссертационные исследования B.T.
Захаровой «Импрессионистическая тенденция в русской прозе начала XX века (Москва, 1995), один из
параграфов которой посвящен Розанову, и Е.П. Карташовой «Стилистика прозы В,В. Розанова» (Москва,
2002), которая содержит немало ценных наблюдений над языком философских и литературных
произведений Розанова.
7 Более подробное рассмотрение этого вопроса см.: Полгошина В.Г., Смирнова А.И. Современное розановедение ''/
Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 8. Литературоведение. Журналистика. Вып. 3. -
Волгоград, 2003-2004.-С. 144-150.
творчества Розанова, написанные почти в течение полувека - начиная от отзывов современников, заканчивая воспоминаниями дочерей и друзей мыслителя.
Опубликованная в 1990 году книга А.Н. Николюкина «Василий Васильевич Розанов» имеет подзаголовок «Писатель нетрадиционного мышления». И это отнюдь не случайность. Именно нетрадиционности Розанова - человека, философа и писателя - посвящена эта работа. Николюкин дает краткую биографию, характеризует своеобразные отношения с властями — церковными и светскими, анализирует трилогию «Уединенное», «Опавшие листья», «Апокалипсис нашего времени». Изданная в 2001 году монография «Розанов» (из серии ЖЗЛ), — представляет собой значительно доработанный труд 1990 года. Основанная на документах и архивных материалах, книга впервые целостно представляет историю становления Розанова как художника и мыслителя. Дана литературная характеристика всех значительных произведений писателя. Многие важные книги Розанова, созданные в 1913-1918 годах, впервые исследуются по рукописям и публикациям Собрания сочинений.
Труд В.А. Фатеева «В.В. Розанов. Жизнь. Творчество. Личность» (1991) представляет собой одно из первых в СССР исследований жизни и творчества писателя, философа и публициста. Автор предельно информативно раскрывает своеобразие личности Розанова, дает основные биографические сведения, которые оказали существенное влияние на творчество писателя и на его воззрения, не перегружая работу излишними деталями; останавливается на всех принципиальных для мыслителя вопросах (литература, вера, церковь, жизнь, пол, религия, Россия и др.) Хотя автор и отмечает, что его работа менее всего претендует на научность или объективность, отметим ее научную значимость: изложение В.А. Фатеевым материала позволило нарисовать ' именно объективную картину происходящего в русской культуре начала XX века.
Совершенно иной характер носит книга воспоминаний о В.В. Розанове дочери Татьяны «Будьте светлы духом». Название книги оправдано: автор стремится сохранить светлую память об отце. В книге описывается быт семьи Розановых, воссоздается та атмосфера любви, царившая в их доме,
12 рассказывается о гостях, которые часто бывали в отцовском доме - большей частью это известные писатели, художники, музыканты и философы начала XX века. Воспоминания свидетельствуют, что та духовная и культурная атмосфера, в которой жил и творил Розанов, нашла свое отражение в его произведениях.
С.Н-Носов в работе «В.В. Розанов. Эстетика свободы» (1993) рассматривает не сколько литературоведческие, сколько культурологические аспекты. Данное исследование раскрывает специфику мировоззрения писателя, «феномен Розанова», «Русского Фрейда», по выражению автора, его жизнетворчество и искания на фоне «верховных» идей XX века (Розанов -Соловьев — Ницше - Фрейд). «Розанов,- пишет С.Н. Носов, - будучи глубоко русским человеком, тем не менее словно не жил в реальных условиях тогдашней России, а пребывал в большом историческом времени, в мире больших идей и вековечных «проклятых вопросов» бытия» . Кроме того, автор тщательно рассматривает пути творческой эволюции, что является несомненным вкладом в современное литературоведение.
Научный доклад В.А. Лаврова «Возвращение Василия Розанова: Из истории русской литературы XX века», опубликованный издательством Санкт-Петербургского университета в 1997 году, посвящен одному из самых острых
*
вопросов в истории русской литературы XX века: в качестве кого возвращается Василий Розанов - в качестве «наследия» или «культурной инициативы»? Отмечая взрыв интереса к личности Розанова в начале 1990-х годов, литературовед провозглашает необходимость определиться в отношении к Розанову и «розановщине».
Появившаяся в 2001 году книга Н.Ф. Болдырева «Семя Озириса, или Василий Розанов как последний ветхозаветный пророк» дает возможность войти в многомерный, парадоксалистский мир Розанова и раскрывает суть и истоки мифологического мышления писателя. Автор исходит из той мысли, что к каждой философствующей личности необходимо подобрать ключ, иначе наше понимание будет внешним, фиксирующим экзотику мысли, не более. В высшей
8 Носов C.H. В.В. Розанов. Эстетика свободы. - Спб.: Дюссельдорф: Голубой всадник, 1993. - С. 142.
13 степени это относится к Розанову, исключительно фрагментарному и парадоксальному по форме выражения своего «логоса». «Розанов -метафизический писатель... и логика его очень странная, парадоксальная, непостижимая. Есть ли исторический прототип подобного письма и говоренья? Да, есть. В православии - юродивые, на Востоке - адепты дзэн»9. Автор исследования объясняет суть своего подхода: «Сближая внутренный настрой Розанова с методологией дзэн, я имею в виду прежде всего влечение к той «первоначальной»... чистоте сознания (а влечение Розанова к «первоначальности» не вызывает сомнения), при которой только возможно увидеть мир в его «подлинности». Метод Розанова - созерцание потока, из глубины «семянности» рождающихся мыслей»10.
Таким образом, на сегодняшний день можно выделить несколько основных направлений в изучении творчества В.В.Розанова: 1) библиографические и биофафические изыскания; 2) изучение философии и эстетики В. Розанова; 3) литературоведческие исследования.
Цель данной работы заключается в комплексном исследовании трилогии В.В.Розанова в ее формосодержательном единстве, предполагающем выявление и анализ особенностей его поэтики, образа автора, новизны жанрового мышления писателя.
Для достижения поставленной цели были решены следующие задачи:
Рассмотреть философско-эстетические взгляды и творческие принципы В.В.Розанова;
Выявить особенности художественного мышления, определяющие своеобразие стиля писателя;
Проанализировать субъектную организацию «Уединенного» и «Опавших листьев» и образ автора;
Исследовать структуру повествования в трилогии с учетом особенностей моделируемой в произведениях коммуникативной ситуации;
* Болдырев Н,Ф. Семя Озириса, или Розанов как последний ветхозаветный пророк. - Челябинск, 2001. - С.
145-146.
10 Там же.
14 5. Раскрыть жанровую специфику трилогии В.В. Розанова.
Объектом исследования в диссертации является художественно-философская проза В.В. Розанова; предметом - образ автора и жанр произведений писателя.
Материалом исследования является, прежде всего, трилогия В.В. Розанова: "Уединенное" (1912), "Опавшие листья" (короб 1 (1913), короб 2 и последний (1915)), а также следующие произведения: "Смертное" (1913), "Сахарна" (1913), "Мимолетное" (1914, 1915), "Последние листья" (1916, 1917), "Апокалипсис нашего времени" (1917).
Кроме того, мы обратились к архиву В.В. Розанова, хранящемуся в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки (фонд 249). В частности, наше внимание привлекла рукопись книги «Мимолетное» 1914 года, исследование которой способствовало раскрытию некоторых особенностей жанрового мышления писателя. Также были привлечены некоторые дополнительные материалы, позволяющие более глубоко постичь миропонимание писателя и определить истоки тех историко-философских и культурологических идей, которые оказали существенное влияние на творчество писателя. Библиография Розанова обширна: около 2500 статей, рецензий, очерков, не считая богатейшего эпистолярного наследия. Наличие большого количества сохранившихся материалов создает благоприятные условия для глубокого изучения его творчества литературоведами, философами, культурологами и историками.
Характеризуя исследуемый материал, правомерно разделить его на несколько групп: 1) Собственно труды Розанова («Фундаментальные» философские работы, характерные для начального периода его творческого пути; газетные статьи, статьи в светских и богословских журналах; рецензии на книги современников; стенограммы выступлений, докладов и замечаний Розанова на заседаниях религиозно-философских собраний; эпистолярное наследие). 2) Эпистолярное наследие (письма к Розанову B.C. Соловьева, К.Н. Леонтьева, Н.Н. Страхова, Н.А. Бердяева и многих других современников писателя, внесших
15 значительный вклад в развитие отечественной философской мысли и культуры). Эти письма, помимо их непосредственного содержания ценны теми подписями и комментариями, которые любил делать на них Василий Васильевич; публицистика: статьи современников Розанова о его творчестве, рецензии на его книги, отзывы о его деятельности. 3) Мемуарная литература - воспоминания людей, живших рядом с писателем (прежде всего дочерей Надежды и Татьяны, Э. Голлербаха, М. Спасовского, З.Н. Гиппиус, В. Ховина).
Теоретико-методологическую основу исследования составляют труды ведущих отечественных литературоведов. Методология работы определяется применением историко-функционального, структурно-сопоставительного, структурно-семиотического методов анализа, что обусловило опору на труды М.М.Бахтина, В.В.Виноградова, Л.Я.Гинзбург, М.М.Гиршмана, Ю.М.Лотмана, Б.О.Кормана, КЛ.Лейдермана, Л.В.Чернец и др., а также на исследования отечественных и зарубежных розановедов: Э.Ф.Голлербаха, Ю.Иваска, А.Синявского, А.Н.Николюкина, В.А.Фатеева, В.Г.Сукача, Н.Ф.Болдырева, А,-Л.Кроун и др.
Методологической основой исследования художественного мышления В. Розанова послужили работы В.И. Хрулева, В.В. Заманской, Г. Гачева и др. Сторонник комплексного подхода анализа этой проблемы В,И. Хрулев полагает, что «художественное мышление - особый способ постижения, обобщения и оценки действительности, способ претворения ее в поэтический мир. По сути, оно составляет основу творческой индивидуальности: через него проходит самовыражение писателя, воплощение его внутреннего мира» . Исследователь выделяет три аспекта, которые связаны между собой логически, по принципу перехода от общего к частному, от теоретического к практическому материалу: 1) философско-эстетический, который дает возможность , увидеть художественное мышление в гносеологическом плане; 2) психологический, способствующий пониманию мотивов и процессов творчества; и 3) литературоведческий,
" Хрулев В.И. Проблема художественного мышления (пути исследования). - Уфа, 1993. - С. 64.
Продуктивным представляется и различение трех уровней анализа творческого процесса. Теоретический уровень связан с пониманием механизма художественного мышления, соотношения материала и идей писателя, рационального и эмоционального. На эстетическом уровне определяются принципы эстетического подхода к действительности, способы ее отражения и представления писателя о литературе. И на поэтическом уровне анализируется конкретный инструментарий, с помощью которого достигается законченность изображения (способы и приемы построения материала, особенности повествования, средства выразительности). «Художественное мышление писателя может быть понято из совокупности всех граней, участвующих в создании произведения» . В данном исследовании особенностей мышления писателя мы учитывали как указанные выше принципы, так и уровни анализа.
При исследовании жанровой природы розановской трилогии, мы опирались на труды Н.Л.Лейдермана и, в частности, на его идею о модели жанра, «которая давала бы самую первоначальную ориентацию в изучении тех жанрообразующих элементов и жанрообразуюших связей, при посредстве которых литературный текст, ограниченный четкими словесными пределами и имеющий легко исчислимые количественные параметры, становится носителем образа мира, всеохватывающего и неизмеримого в своей бесконечности» , Развитие жанра связано со становлением определенных композиционно-речевых форм, обладающих значительной степенью устойчивости, достаточно легко исчислимых и позволяющих выявить основные направления в истории жанра. Предложенный Л.Я. Гинзбург подход к автобиографической литературе как «человеческому документу» также оказался необходимым при анализе розановских текстов.
Изучение жанра при таком подходе потребовало анализа повествовательной структуры произведений. Рассмотрение структуры повествования дает обобщенное представление о субъектной и пространственно-
13 Хрулев В.И. Указ. раб. - С. 64-65.
11 Лейдерман Н.Л. Движение времени и законы жанра. - Свердловск: Сред.-Урал, кн. изл-во, 1982. - С. 22.
17 временной организации текста. Тип организации непосредственно связан с особенности ми модел ируемой в произведении коммуникативной с итуацип. Интонационно-речевая организация произведения и анализ ассоциативного его фона также способствуют определению чистой жанровой модели.
Рассмотрение проблемы автора обусловило обращение к трудам М.М.Бахтина, В.В.Виноградова, Б.О.Кормана и др. Мы исходим из мысли, что «как и всякая словесная структура, образ автора структурен, т.е. является единством формальных "сочленений", которые обусловлены многообразием речевой экспрессии»14. Анализ повествовательной структуры позволил определить способы построения прозаического текста (через характеристику субъекта речи в его отношении, с одной стороны, к адресату, с другой - к реальному автору произведения). Рассмотрение структуры повествования дает обобщенное представление о субъектной и пространственно-временной организации текста. Тип организации непосредственно связан с особенностями моделируемой в произведении коммуникативной ситуации.
Для характеристики коммуникативной структуры письма и текстуальной стратегии В.В.Розанова закономерно обращение к учению Л.С.Выготского о внутренней речи и концепции Ю.М.Лотмана об автокоммуникативной природе художественного текста.
В связи с поставленными задачами нами был использован и метод философской реконструкции на основе имманентного анализа текстов, необходимость которого вызвана отсутствием у В.В. Розанова завершенной и целостной философской системы (Л.В.Алыиевская, А.В.Сарапульцева).
При анализе диалогических отношений автора и читателя в структуре розановскои прозы мы опираемся на исследования одного из ведущих специалистов в этой области М. Наумана. Вслед за ним, мы разграничиваем понятия "читатель" и "адресат". Понятие «адресат» включает авторское представление о читателе. В сознании автора он может принимать различный облик: в виде конкретной личности, народа или же группы людей, как
14 Виноградов В.В. О теории художественной речи- М., 1971. - С. 189.
18 современники или грядущее поколение или же вообще кто-то незнакомый. «Читатель» же используется применительно к самым различным категориям людей: конкретную личность, которая действительно читает, и то представление о гипотетическом читателе, которое создает себе автор, и тот выступающий под именем читателя вымышленный персонаж, который является структурным элементом многих произведений. Как замечает Манфред Науман, «между авторским представлением о читателе и действительным читателем могут пролегать целые столетия...и адресат совсем не обязательно будет идентичен тому читателю, который действительно прочитает текст... Однако отношение к читателю, опосредованное адресатом, имманентно акту письма»15.
Научная новизна диссертационного исследования определяется тем, что в нем впервые осуществлен целостный анализ поэтики «Уединенного», «Опавших листьев», предпринята попытка выявить особенности жанрового мышления писателя. Как уже было отмечено, его творчество уже долгое время привлекает внимание литературоведов и философов. Последние достаточно глубоко занялись изучением философской концепции мыслителя, по данной проблематике были защищены диссертационные исследования (Богатова О.А. Этические взгляды В.В. Розанова: Проблема взаимоотношения природы, культуры и морали (Саранск, 1995), Сарапульцева А.В. Религиозно-идеалистическая философия В.В. Розанова: становление и развитие (Екатеринбург, 1996), Альшевская Л.В. Нравственно-религиозные искания В. Розанова (Иркутск, 1999)), опубликованы монографии: Пишун СВ. Социальная философия В.В. Розанова (Владивосток, 1993) и др.
Литературоведы же, напротив, ограничились описанием жизни Розанова и его литературно-критической деятельности, прежде всего в связи с именем Ф.М. Достоевского. Осмысление научной литературы показало, что к собственно литературоведческому анализу произведений Розанова современные исследователи только приступили и на данном этапе представленные в статьях и
15 Науман М. Введение а основные теоретические и методологические проблемы // Общество. Литература. Чтение. Восприятие литературы в теоретическом аспекте.- М.: «Прогресс», 1978. - С. 57,
19 монографиях опыты литературоведческого разбора носят разрозненный характер и не раскрывают в полной мере своеобразия творческой индивидуальности писателя.
Необходимо также отметить, что в настоящее время ряд исследователей (П. Басинский, Р. Грюбель и др.) полагают, что именно В.В, Розанов, с его миросозерцанием, специфическим стилем и художническим видением является "предтечей" русского постмодернизма в литературе. И именно поэтому "феномен Розанова" нуждается в глубоком осмыслении, а его проза в детальном анализе как с философско-эстетических, так и с литературоведческих позиций.
*
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что полученные результаты способствуют более целостному пониманию процесса жанровых модификаций в русской литературе начала XX века и углубляют представление о способах выражения авторского «я» в прозаическом произведении.
Материалы исследования могут найти практическое применение в вузовских курсах по истории русской литературы XX века, в спецкурсах и спецсеминарах, посвященных изучению прозы начала прошлого столетия. Результаты исследования могут также заинтересовать философов, культурологов и историков, занимающихся изучением наследия В .В. Розанова.
На защиту выносятся следующие положения:
Лирико-философская проза писателя развивает основные философские идеи Розанова (идею пола как надмирового начала, которое синтезирует в себе плотское и духовное; идею семьи как «самой аристократической формы жизни», идею дома как модели мира и учение о религии), которые являются развитием ведущей темы его философских трудов и художественно-философских произведений - познания Бога и самого себя.
Художественное мышление В.В .Розанова отличается импрессионистичностью. Характерная для импрессионистического мировосприятия убежденность в ценности, значительности каждого мига живой жизни, и установка на поэтизацию ее мгновений, умение увидеть и ярко
20 запечатлеть прекрасное в обыденном, сиюминутном, окружающем человека, внимание к потаенно-уединенной сфере во внутреннем мире человека, к тонкой динамике ее переходных состояний, а также стремление писателя «уловить» мысль в момент ее зарождения, определили специфику стиля писателя.
Своеобразие субъектной организации трилогии заключается в том, что субъект сознания является одновременно и объектом сознания, а субъект речи совпадает с объектом сознания, С точки зрения формально-субъектной организации текст принадлежит только первичному субъекту речи, а не распределен между первичным и вторичными, что свойственно прозаическому произведению; с точки зрения содержательно-субъектной организации - текст принадлежит только одному субъекту сознания — самому Розанову. Таким образом, автор в трилогии является и субъектом, и объектом. Развернутая авторефлексия заменяет собой внешнюю событийную канву.
Для «Уединенного» и «Опавших листьев» характерен такой тип композиционно-речевой структуры, как авторское монологическое слово, выраженное в форме прямого авторского «я». "Листва" В.В.Розанова вследствие установки на "рукописность" и интимность записей, характеризуется оригинальной постановкой и решением проблемы литературной коммуникации. Автокоммуникативная направленность трилогии реализуется благодаря "устранению" читателя («пишу ни для кого, для себя») и использованию особого типа речи - внутренней речи. Наличие же диалогических отношений в структуре повествования приводит к ее усложнению, в результате чего постулируемая Розановым "не-ориентация" на Другого рассматривается как художественный прием.
Результатом творческих поисков Розанова-писателя явилось появление произведений, оригинальных в жанровом отношении, что определяется в первую очередь предельной авторской субъективностью и установкой на жизнеподобие. «Уединенное» рассматривается нами как вершинное произведение, в котором автор приходит к созданию новой «жанровой модели», синтезирующей образность художественной прозы, лирический субъективизм , поззии,
21 тематическую актуальность публицистики и концентрацию мысли, свойственную философии. Причем это не контаминация философских и художественных фрагментов, а взаимопроникновение, особый стилевой синтез философско-понятийных и эмоционально-образных средств.
Апробация материала. Основные положения диссертации были изложены в форме докладов на научно-практических конференциях профессорско-преподавательского состава Волгоградского государственного университета (Волгоград, 2002, 2004), VII и VIII Региональных конференциях молодых исследователей Волгоградской области (Волгоград, 2002, 2003), II Международной научной конференции «Русское литературоведение в новом тысячелетии» (Москва, 2003), Межвузовской научно-практической конференции «Филологические традиции в современном литературном и лингвистическом образовании» (Москва, 2003).
Структура диссертации обусловлена поставленными целью и задачами. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.
Философские основы художественного мышления В.В. Розанова
В современной литературоведческой науке налицо кризис существующих подходов к осмыслению как творчества отдельных писателей, так и всего литературного процесса в целом. Такие категории, как метод, жанр, стиль уже утратили свое универсальное значение, не кажутся всеобъемлющими. Внимание литературоведов привлекают категории иного плана, позволяющие воссоздать картину литературного развития. Одной из них является художественное мышление. Само понятие "художественное мышление" «вызвано потребностью определить связующее звено между мировоззренческим уровнем художника и поэтикой, охарактеризовать процесс превращения миропонимания в поэтическое слово»16. Выявление художественного мышления писателя (или его «эстетического мировоззрения», по терминологии А.Ф. Лосева), позволяет по-новому осмыслить его творческое наследие, место и роль в литературном процессе, личный вклад в развитие литературы.
Целостный взгляд на наследие В.В. Розанова, пронизанное сквозными темами жизни и культуры, отмеченное переплетением философского, документального и художественного начал, представляется возможным лишь при выявлении всех аспектов содержания и структуры его художественного мышления. Поскольку литературное творчество мыслителя напрямую связано с его философскими идеями и многие из последних нашли свое развитие и выражение именно в художественных произведениях, мы считаем необходимым для понимания специфики прозы писателя обратиться к исследованию основных положений религиозно-идеалистической философии В.В.Розанова.
Большое теоретическое и методологическое значение в контексте современных попыток модернизации христианства имеет исследование религиозной проблематики в творчестве В.В.Розанова, особенно в плане осмысления роли религии в обществе, осознания значимости традиционных христианских ценностей. Актуальным является обращение к розановской метафизике пола, тем более в свете современных попыток создания теории пола, решения «вопроса пола», вульгаризации проблем этой сферы очень ценным представляется одухотворение философом полового начала в человеке, проповедь им семейных ценностей.
Более справедливой и разносторонней является оценка, данная В.В. Зеньковским, который в «Истории русской философии», отмечая недостатки розановской философии, тем не менее, подчеркивал ее космологические элементы и внутреннюю близость к идеям софиологов: «... проблема церковной культуры не может быть решена, обходя темы Розанова, обходя его космоцентризм. Даже больше: русский персонализм... должен вместить в себя темы Розанова, чтобы взойти до софиологической его постановки. На этом пути к будущей софиологии идейное наследство Розанова является особенно ценным" .
Творчество В.В. Розанова сыграло важную роль в становлении и развитии «нового религиозного сознания» в России. Л.А. Мальцев пишет, что оно «отстаивало идею пересмотра традиционного христианского вероучения, призывало к его модернизации или даже замене "новой религией". Ключевыми оказались фигуры двух мыслителей: Ницше... и Розанова, который формально не принадлежал к этому направлению, но выразил его идеи наиболее оригинально. Не случайно Д.С. Мережковский в центральной своей работе «Толстой и Достоевский» назвал Розанова "русским Ницше"» .
Его значение как философа определяется, во-первых, разработанной Розановым подробно детализированной гносеологической системой, где впервые был введен в качестве определяющего принцип понимания, что дает право говорить о нем как о предтече герменевтики; во-вторых, заслуга этого мыслителя заключается в стремлении соединить софиологию и космизм предыдущей объективно-идеалистической традиции, идущей от А.С. Хомякова, И.С. Киреевского, B.C. Соловьева, Н.Ф. Федорова, с элементами персонализма и «философии жизни», результатом чего явилась интерпретированная в духе пансексуализма антропософия. Рационализм русских софиологов, имеющий черты трансцендентализма, получает у него мистическое истолкование, «переходит в особую форму «трансцендентального реализма», где своеобразно понимаемая реальность человеческого существования становится выше не только разумности, но и истины» . «Реализм» Розанова интересуется лишь браком, деторождением, «натуральным» чувством любви.
Попытка вместить написанное В.В. Розановым в привычные философские категории осложнена и тем, что он явным образом не принадлежит к какой-либо школе российского религиозного идеализма: славянофильству, метафизике всеединства, персонализму или экзистенцианализму. Вместе с тем в его воззрениях преобладают личностное и экзистенциальное начала, которые сильно психологизированы и весьма пестро эмоционально орнаментированы. Только с известной долей условности можно выделить в работах Розанова высказывания онтологического, гносеологического, антропологического, этического (точнее, внеэтического), историософского и социально-политического порядков. Содержание высказанных Розановым онтологических идей позволило В.А. Кувакину отнести его к «мистическим пантеистам» преформистски-креационистского типа: «Все мертвое - без зародыша; все живое — с зародышем. Зародыш-то, развертываясь, и творит жизнь» .
Импрессионизм мысли как тип художественного мышления В.В. Розанова
«Розанов оставляет впечатление импрессиониста, нарочито не желающего придать своим высказываниям логическую стройность, но на самом деле он был очень цельным человеком и мыслителем» - такими словами попытался определить сущность розановского мышления В.В. Зеньковский. На наш взгляд, это очень меткое и справедливое замечание: действительно, и импрессионистическое миросозерцание, и внешняя нелогичность, и внутренняя цельность и гармоничность одновременно и, вовсе не противореча друг другу, являются константами художественного мышления В.В. Розанова.
Уже в названиях его произведений - «Уединенное», «Опавшие листья», «Мимолетное» - заключено их главное своеобразие: установка на фиксацию случайных, порой мимолетных впечатлений, мыслей, душевных движений . А это первый признак импрессионистического художественного мышления. В сжатых и образных отрывках и заметках В.В. Розанов запечатлел отдельные значительные моменты своего бытия и бытия близких ему людей. «Уединенное» и «Опавшие листья» пронизывает тот дух мелочей, который лучше всякой величественной летописи отражает и душу автора, и душу эпохи. Как заметил Э. Голлербах, «Розанов один из тех немногих людей, в которых "постоянно-бывающее". .. навсегда и бесповоротно преодолено "вечносущим".. ,»5э
В теоретическом литературоведении уже давно осмыслено явление импрессионизма, выделены и наиболее характерные его черты, поэтому подробно останавливаться на теории вопроса нам не представляется необходимым. Как известно, получив распространение в отечественной литературе рубежа XIX - XX вв., импрессионизм в большей мере проявил себя как стилевая манера в творчестве некоторых авторов. У В.В.Розанова же импрессионистичность явилась характерной особенностью художественного мышления писателя, которая определила и стилевое, и жанровое своеобразие «Уединенного» и «Опавших листьев». Однако перед тем как приступить непосредственно к анализу трилогии, необходимо прояснить, что такое литературный импрессионизм в его русском национальном проявлении, ибо художественное мышление проявляет себя непременно в стиле, а особенности его обусловлены условиями "бытования".
Период рубежа веков в истории развития русской литературы стал эпохой оригинального проявления этого типа художественного мышления, связанного с национальной спецификой философского осмысления жизни. Реализм нового времени творчески взаимодействовал с самым различными способами художественного освоения действительности - романтизмом, символизмом, импрессионизмом, экспрессионизмом. Художественные искания импрессионистов возникали из убеждения в исчерпанности старых форм, в несоответствии их усложнившейся психике современного человека. Тем самым новаторство служило решению прежней эстетической задачи реализма - давать предельно достоверную картину жизни. Таким образом, исчерпанность классического русского реализма естественным путем вела к рождению новых форм художественного диалога с миром. Это явление не есть разрыв с традициями русского реализма5 , речь идет о выявлении новаторской сути «русской прозы, рожденной на новом витке эстетико-философского постижения жизни, но всем своим органическим естеством проросшей из благотворной питательной среды русской классики»57.
В прозе величайших русских писателей импрессионизм проявился в качестве заметной стилевой тенденции. Проза В. Розанова, чье художественное творчество трудно укладывается в какие-нибудь рамки, также «отличается импрессионистической доминантой, укорененной в глубоко реалистической традиции эстетического мышления» .
Одним из важнейших признаков импрессионизма является ослабление фабулы, когда главенствует не динамика событийного действа, человеческих отношений, а динамика внутренней, прихотливо и напряженно текущей жизни героя, метаморфозы его настроений, ощущений, эмоциональных реакций. Другой особенностью является право на субъективную меру оценки бытия. Реализуется оно, как правило, через систему изобразительно-выразительных средств: непривычный ракурс композиции, необычную (в определенном психологическом повороте) эмоциональную "подсветку", обозначенные ассоциации образов и деталей. Безмерное количество эпитетов и сравнений нередко заставляет забыть о предмете, определению которого они служат.
Поэтика диалогического: автор и читатель
Бытийственность самосознания В.В, Розанова настолько очевидна, что уже не вызывает сомнения у исследователей его творчества. Оно, как подлинное явление бытия, находится в состоянии такой всеобъемлющей множественности своих проявлений, каждое из которых единично, особенно, и в каждом заключен и явлен целый мир (сравним в «Мимолетном»: «На предмет надо иметь 1000 точек зрения... Это — «координаты действительности». И действительность только через 1000 точек зрения на нее определяется»- 527), - что именно фрагментарность мироощущения и позволило философу наиболее адекватно выразить себя в потоке бытия.
Размышления В.В. Розанова возможно соотнести с идеями М.М. Бахтина о своеобразии саморефлексии человека диалогического типа сознания. Выразить самого себя, по Бахтину, - «сделать себя объектом для другого и для себя самого («действительность сознания»). Это первая ступень объективации. Но можно выразить и свое отношение к себе как объекту (вторая ступень объективации). При этом собственное слово становится объектным и получает второй — собственный же - голос. Но этот второй голос уже не бросает (от себя) тени, ибо он выражает чистое отношение, а вся объективирующая, материализующая плоть слова отдана первому голосу» .
Уникальность и своеобразие В.В. Розанова как писателя в том, что он не только делает себя объектом для другого и для самого себя и выражает свой взгляд на действительность, собственный внутренний мир во всем творчестве, но и раскрывает отношение к себе как субъекту. И только при глубоком анализе розановской рефлексии можно обнаружить наличие второй стадии объективации, свойственной только человеку с диалогическим сознанием: «Личность сознает себя как участвующую в бытии, сознает свое со-участие как со-бытие и тем самым как сущую в бытии»73.
Уже в «Метафизике христианства» В.В. Розанов обосновывает особый способ "разговора о главном". В таком "косвенном" разговоре уже предоставляется слово «Другому». В «Уединенном» и «Опавших листьях» представлен наиболее адекватный способ представления слова «Другому» -когда слово автора неожиданно обрывается и наступает его молчание, в молчании автора - слово читателю. Как известно, каждый «опавший листок», по замыслу автора, должен бьш располагаться на отдельной странице. Белое поле страницы, разрывы между листочками являются пространством интерпретации, в котором возможно постижение текста. В розановской трилогии повсеместно присутствует личность в ее соприкосновении с Другим, который, тем не менее, невероятно близок этой личности. В этом указании на Другого и заключается сущностный смысл фрагментарного письма.
В «Опавших листьях» В.В. Розанов объясняет «Уединенное» как "попытку выйти из-за ужасной занавески", из-за которой он выйти не мог. Сущность "занавески" раскрывается здесь же: «Это не физическая стена, а духовная, - о, как страшней физической... Суть стены заключается в "не нужен я" - "не нужно мне". ...Вот это "не нужно" до того ужасно, плачевно, рыдательно, это такая метафизическая пустота, в которой невозможно жить...» (Оп.л., 602-603) Эта "занавеска" и "не нужно", "метафизическая пустота" отделяли личность в меньшей степени от Бога, в большей - от мира человеческого. В этом и есть исток розановского одиночества.
Помимо сказанного, эта занавеска символизирует не только внешнюю отдельность личности от окружающего мира и Бога, но и внутренний онтологический раскол личности. По мнению писателя, внутренняя жизнь личности, как, впрочем, и внешняя, как единое целое непостижимы для «Другого», кроме Бога. Это внешне две противоречивых жизни: «До этой занавески никто не смеет коснуться. Там я жил; там с собою был правдив... А что говорил «по ту сторону занавески», - до правды этого, мне казалось никому дела нет» (Оп.л., 527).
Еще один смысл этой занавески - библейский. «До этой занавески никто не смеет коснуться» - символически указывает на завесу, разделявшую в ветхозаветном святилище два отделения - Святое и Святое Святых (См., например, послание к Евреям, гл. 9, ст. 1-7). В христианском истолковании тройственное устройство ветхозаветного святилища — внешний двор, Святое и Святое Святых является прообразом устройства человека — его тела, души и духа. Таким образом, дух, Находящийся, по Розанову, «за занавесою», «место», где происходит встреча с Богом, соответствует Святому Святых древнего Израиля, месту, где по учению Священного Писания, обитал Бог.
Такое противопоставление внутренней и внешней, явной для любого «Другого», жизни духа В.Розанов последовательно производит еще в первой книге трилогии: «...я весь - дух, и весь - субъект: субъективное действительно развито во мне бесконечно... когда я сам (в себе, "комке") бесконечно интересен, а по душе - бесконечно стар, опытен, точно мне і 000 лет, и вместе - юн, как совершенный ребенок...» (Уед., 400) Эти слова становятся еще более понятными, если учитывать их ближайший контекст.
Розанов пишет о себе как о "наименее рожденном человеке", который как бы еще лежит "(комком) в утробе матери" и слушает "райские напевы". Таким образом, автор передает свое ощущение этой субъективной жизни духа. Но в то же время любовь к внутренней жизни духа неизбежно приводит личность к эгоизму, замкнутости на себе. И чем больше эта любовь, тем глубже эгоизм: «Эгоизм - не худ; это кристалл (твердость, неразрушимость) около "я"». Есть основания предпологать, что "эгоизм" в «Опавших листьях» выполняет ту же функцию, что и "занавеска" в «Уединенном»: сохранять сокровенную жизнь духа от всего внешнего, чуждого. Именно здесь кроется исток глубочайшего розановского одиночества, потому что "единственная" открывавшаяся действительность есть "я". Отделенный от других "занавеской", «каждый человек только для себя "я". Для всех он - "он". Вот великое solo» (Оп.л., 679).
Такое понимание личности, ориентированной на Другого, привело В. Розанова к той "субъективной непосредственности" и "принципиальной неориентации на Другого", которые являются характерными чертами его литературно-художественных произведений.
Жизнеподобие как структурообразующий принцип в розановской трилогии
Розановская проза как документ эпохи, документ человеческой души или апофеоз документализма. Все эти определения - попытка отразить ведущий структурообразующий принцип прозы писателя, определяющий уникальность его творений. Документальное начало, присущее прозе Василия Розанова выступает в качестве посредника между художественным отражением жизни и другими средствами и способами ее познания и воспроизведения. Для этой же цели - смыкания и перекрещивания потоков информации - служит и взаимодействие литературы с публицистикой, историей, мифологией и, конечно же, философией.
Документальность трилогии не исчерпывается отсутствием вымысла, правдивым изложением авторских мыслей, реальным историческим контекстом, введением в произведение большого количества конкретных личностей и т.п. Писатель остается верен себе, и даже здесь его подход к литературному творчеству оказался довольно уникален.
Л.Я. Гинзбург, исследуя документальную литературу, говорила о том, что, если традиционно художественная литература черпает свой материал из действительности, поглощая его художественной структурой и при этом фактическая достоверность изображаемого становятся безразличной, то для документальной литературы характерна борьба этих начал, поскольку особое качество документальной литературы, по мнению исследователя, именно в той установке на подлинность, ощущение которой не покидает читателя, но которая не всегда равна фактической точности. Не вызывает сомнений, что установка на подлинность изображаемого обладает значительными жанровыми потенциями.
Известный американский розановед Анна-Лиза Кроун отмечает: «В то время как традиционные писатели берут материал для своих книг из внешнего мира и в некоторой мере зависимы от этого внешнего мира, Розанов заимствует свой материал преимущественно из литературы» . Действительно, здесь и критические заметки о творчестве писателей (как классиков, так и современников), размышления о «технологии» писательства и т.п. Литературный процесс стал объектом художественного исследования.
Однако документ в прозе писателя служит не только для доказательства его правоты, сближения литературы с жизнью, но и еще одной цели. Документ, взятый из жизни факт, будь то действительно какая-либо «важная бумага», фотография, письмо и что-либо иное, служит «укрупнению» личности в потоке события. Это уже не просто персонаж, это представленный действующим и мыслящим характер. Подобно собственно документальной прозе, где документ «усиливает конфликтность развертывания события» , введение документа в текст розановских произведений способствует глубокому эмоциональному напряжению.
Обратим внимание на еще одну особенность. Для розановской трилогии характерно "обнажение приема1 : история создания произведения является отчасти одновременно и предметом исследования, и предметом повествования. А.-Л. Кроун даже предположила, что Розанов создал особый род «полифонической металитературы», в которой художественный элемент занимает ведущее место. Вспомним также, что и А. Синявский назвал «Опавшие листья» "книгой, осознающей свой стиль". И это определение, на наш взгляд, совершенно справедливо. Как уже было сказано, тема литературы в целом и писательства, в частности, едва ли не доминирующая в прозе Розанова. С первых страниц «Уединенного» читатель посвящается в процесс написания книги: автор сообщает, зачем и для кого пишется книга, значительное количество фрагментов посвящены тому, как надо писать литературное произведение, в некоторых пометах-ремарках указано не только в связи с чем появилась та или иная мысль, когда она пришла в голову автору, но и указан способ ее фиксации (например, часто встречаемое на "транспаранте") и мн. др. «Апокалипсис нашего времени» содержит многочисленные обращения к читателю, объясняющие в каком виде и как часто будут публиковаться выпуски и раскрывающие прочие, связанные с этим комплекс проблем. В "полный" текст этой книги, представленной в собрании сочинений писателя, включены «К читателям», «К предисловию», «Предисловие ко второму изданию первого выпуска». Как правило, подобные авторские комментарии сопутствуют изданию, а не являются составной частью книги, что мы видим у В. Розанова.
Важную роль в реализации принципа достоверности в структуре трилогии играет письмо, частное письмо обыкновенного человека, которое В. Розанов очень ценил. В заметке «О письмах писателей» он писал: «Когда-нибудь этот отдел станет самым любимым предметом чтения. Более и более пропадает интерес к форме литературного произведения как некоторому искусственному построению, условно нравящемуся в данную эпоху, и нарастает к душе их, т.е. к той задушевной, внутренней мысли автора, с которой он писал свое произведение» . Примечательно и то, что в качестве эпиграфа к книге «Литературные изгнанники» Розанов взял слова П. А. Флоренского: «Единственный вид литературы, который я признавать стал — это ПИСЬМА. Даже в дневнике автор принимает позу. Письмо же пишется столь спешно и в такой усталости, что не до поз в нем. Это единственный искренний вид литературы». Именно поэтому письмо как жанр было так близко писателю - все искреннее он считал настоящим. Так, в «Опавших листья» есть фрагмент, непосредственно свидетельствующий о том, что Розанов отдавал предпочтения письмам, нежели "беллетристике". Автор совершенно обескураживает читателя, пафосно заявляя, что «почтмейстер, заглядывавший в частные письма («Ревизор»), был хорошего литературного вкуса человек» (517). Писатель рассказывает, как однажды на чердаке нашел целый чемодан старых писем, написанных одной «женщине-врачу, знаменитой деятельнице 60-х годов». Что в этих письмах могло заинтересовать постореннего человека? «...я бывал поражен красками народного говора, народной души, народного мировоззрения и быта. И думал: - «Да это - литература, прекраснейшая литература». Кроме того, акцентирована еще одна важная мысль - действительно искренним является частное письмо («Но корреспонденция частных людей истинно замечательна»), адресованное лишь одному читателю, в отличие от писем писателей и других «особых» людей: «Письма писателей вообще скучны, бесцветны. Они, как скупые, «цветочки» приберегают все для печати, и все письма их — полинявшие, тусклые, без «говора». Их бы и печатать не стоило» . Чем же ценно частное письмо? «Каждый век (в частных письмах) говорит своим языком. Каждое сословие. Каждый человек» Писатель даже предложил печатать не новейшую беллетристику, «ерунду в повестях», а дело — науку, рассуждения, философию, а иногда и в отдельной книге воспроизвести чемодан старых писем, т.е. то, что находится вне литературы. Отсюда можно сделать вывод - письмо, настоящее письмо, по Розанову, является документом. Введение этого документа в художественные произведения служит особой роли - сближению литературы с жизнью. В письме нет никакого вымысла, оно предельно искренне, в нем чувствуется душа автора, вполне реального человека с своей судьбой (недаром он всегда, если, конечно, ему самому известно, сообщает полное имя и фамилию написавшего, его адрес и всякого рода дополнительные сведения). Именно поэтому он и называет письма «прекраснейшей литературой» и не стесняется помещать их в свои тексты, независимо от их содержания. Хвалят ли его или ругают - это в данном случае для Розанова не имеет первостепенной важности.
