Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Мимесис: Достоевский и русская литература начала XX века
1. Основные формы миметических связей русской литературы начала XX века с творчеством Достоевского 19
2. Феномен миметического поведения художников Серебряного века по отношению к героям Достоевского 33
ГЛАВА II. «Живой образ» идеи в творчестве Ф.М.Достоевского. Эйдологические комплексы Ф.М.Достоевского в русской литературе начала XX века.
1. Учение Достоевского об идее как основа художественной эйдологии начала XX века 58
2. Образные эманации идеи и эйдологические символы в мире Достоевского и в русской литературе начала XX века 82
3. Герои-идеологи как эйдологические персонификации в творчестве Достоевского и в русской литературе начала XX века 111
ГЛАВА III. Идея синтеза в творческом сознании Ф.М.Достоевского и в русской литературе начала XX века
1. Синтез как мирообразующий принцип в творчестве Достоевского и в художественном сознании начала XX века 157
2. «Реализм в высшем смысле» как видовой и жанрово-стилевой синтез в эстетике и творчестве Достоевского и художников начала XX века 188
3. Идеал соборности Достоевского в творческом сознании начала XX века 221
4. Идея «соборной личности» Достоевского в творчестве И.С.Шмелева 240
ГЛАВА IV. « Русская идея» Ф.М.Достоевского в художественном сознании начала XX века .
1. Всечеловеческий аспект «русской идеи» Достоевского в творческом сознании начала XX века 296
2. Национальный аспект «русской идеи» Достоевского в осмыслении художников начала XX века. Этнотипология Достоевского как основа характерологии русской литературы начала XX века 353
3. Образ «русского семейства» в творчестве Достоевского и в русской литературе начала XX века 449
Заключение 494
Библиографический список 505
Список трудов автора
По теме исследования 524
- Основные формы миметических связей русской литературы начала XX века с творчеством Достоевского
- Учение Достоевского об идее как основа художественной эйдологии начала XX века
- Синтез как мирообразующий принцип в творчестве Достоевского и в художественном сознании начала XX века
- Всечеловеческий аспект «русской идеи» Достоевского в творческом сознании начала XX века
Введение к работе
Проблема взаимовлияния и взаимодействия художественных систем и индивидуальных стилей является одной из самых актуальных в современном литературоведении. Реализуемые в процессе сравнительного анализа представления о художественном произведении как элементе таких систем, как «искусство», «литература» и «реальность», требуют определенной методологии, в основе которой — принципы синтетического подхода, близкие к когнитивистике, объединяющей в единую систему методы анализа мира и человека, разработанные в различных областях человеческого знания1. Реализовать новые методологические принципы представляется возможным в русле решения проблемы интертекстуальности2 и мимесиса индивидуальных стилей по отношению друг к другу3.
Особую значимость приобретает исследование миметического начала в тех явлениях культуры, которые выражают самые сущностные проявления национального художественного сознания и являются вершинными в национальной культуре. Именно к такому типу явлений относится проблема мимесиса русской литературы начала XX века по отношению к наследию Ф.М.Достоевского.
Проясняя некоторые положения данной работы, оговорим хронологические рамки понятия «начало XX века». В отечественном и зарубежном литературоведении не сложилось определенного мнения о том, в какой временной промежуток укладывается понятие «литература и культура начала XX века». В
См.труды: Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991; Пешо Джо. Социологическое воображение в современном англоязычном литературоведении // Новое литературное обозрение. 2002.№ 6. С.334-343; Зинченко ВТ. Посох Осипа Мандельштама и Трубка Мамардашвили, К началам органической психологии. М., 1997;
2 См.труды: Руднев П.А. Проблема реминисценций как культурологическая проблема //
Кормановские чтения, — Ижевск, 1998. Вып. 3. С. 34-43; Ронен О. Подражательность, ани-
пародия, интертекстуальность и комментарии // Новое литературное обозрение. 2000. № 2.
С.255-261; Устин А.К. Текст. Интертекст. Культура. - Кемерово, 1995; Косиков Г.К. Герме
невтика и интерпретация // Вопросы литературы. 1993. Вып.П. С. 38-42; Современные зару
бежные литературоведческие концепции (герменевтика). М., 1983.
3 См.труды; Ауэрбах Э. Мимесис; Минералов Ю.И. Теория художественной словесности: По
этика и индивидуальность. М.,1999.С. 193-202.
4 советском литературоведении эти рамки определялись временным отрезком от начала 1990-х годов до 1917 года. Позднее, отказавшись от открытой социоло-гизации литературного процесса, рамки Серебряного века раздвинули до 1925 года. Мы полагаем, что само понятие культуры и литературы начала XX столетия не сопрягается напрямую с временными и хронологическими рамками. Думается, что главным критерием определения принадлежности того или иного явления к Серебряному веку (или культуре и литературе начала XX века) является авторство. В современной науке вполне определился круг художников, творческие достижения которых напрямую связаны с эстетическими, философскими и научными открытиями, произошедшими на рубеже веков. Поэтому вполне корректными в границах данного исследования представляется обращение не только к ранним произведениям таких писателей и поэтов, как Б.К.Зайцев, И.С.Шмелев, И.А.Бунин, М.А.Алданов, О.Э.Мандельштам, А.А.Ахматова, но и к более поздним, написанным в 1930-1940-е годы, так как спектр художественных, философских и мировоззренческих критериев, воплощенных в образах этих произведений, сформировался в эпоху, называемую Серебряным веком.
В основе великих достижений каждой культурной эпохи — определенные символы и имена, становящиеся знаковыми. На них опираются художники и от них отталкиваются в своих творческих исканиях. З.Г.Минц справедливо отмечает, что «для русской литературы конца XIX - начала XX века одним из таких имен было имя Ф.М.Достоевского»4. В конце XX века В.Максимов констатировал: «В истории мировой литературы крайне редки примеры, когда влияние умершего писателя с годами не только не идет на убыль, а, наоборот — с течением времени все более возрастает. К числу таких феноменов, на мой взгляд, прежде всего принадлежит Федор Достоевский... поистине радиоактивная мощь его гения год от года становится все более всепроникающей и беспредельной...
4 МинцЗ.Г. Блоки Достоевский//Достоевский и его время. М, 1971. С. 217.
Влияние Достоевского на духовную жизнь современного мира неоспоримо: литература, театр, кинематограф, музыка развиваются в наши дни, во всяком случае, в самых значительных своих проявлениях, под знаком его психических открытий. Даже новейшая наука не избежала этого воздействия. И не только в таких специальных областях, как психология и психиатрия. Недаром великий Эйнштейн позволил себе в свое время крылатый парадокс, сказав, что две страницы Достоевского дают ему больше, чем весь Гаусс»5.
Угадывая, какое влияние окажут на литературу и культуру XX века идеи и образы Достоевского, Н.А.Бердяев в свое время писал: «Когда в начале XX века в России возникли новые идеалистические и религиозные течения, порвавшие с позитивизмом и материализмом традиционной мысли радикальной русской интеллигенции, то они стали под знак Достоевского. В.Розанов, Мережковский, «Новый путь», неохристиане, Булгаков, неоидеалисты, Л.Шестов, А.Белый, В.Иванов — все связаны с Достоевским, все зачаты в его духе, все решают поставленные им темы»6. Сущность столь мощного воздействия Достоевского на художественное сознание переходной эпохи весьма точно определил С.Н.Булгаков: «Великий дух Достоевского уловил все основные особенности нового мировоззрения; не разделяя его, он постоянно думал над ним, и следы этой напряженной и страстной думы сохранились во многих его художественных произведениях (например, в "Бесах", в публицистической форме, в "Дневнике писателя")»7. Все художники начала XX столетия не только в том или ином ракурсе обращались к осмыслению творческого наследия Достоевского, но и признавали силу воздействия на их сознание идей и образов великого писателя.
Феномен столь мощного и, пожалуй, беспрецедентного в мировой культуре воздействия художника и мыслителя на мировую литературу и культуру
5 Максимов В.Е. Духовной жаждою томим... // Русские эмигранты о Достоевском. СПб.,
1994.С.370.
6 Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского // Бердяев Н.А. О русских классиках. М., 1994.
С.217.
Булгаков СИ. Иван Карамазов как философский тип // Булгаков С.Н. Сочинения в двух томах. Т. 2. Избранные статьи. - М, 1995. С.41.
вообще, и русскую, в частности, изучен недостаточно, хотя, казалось бы, исследований, посвященных рассмотрению взаимодействия творческих систем художников начала XX века и Достоевского, не так мало8. Довольно интенсивно изучается и философское наследие Серебряного века в сопоставлении с идеями Достоевского . Однако сама неисчерпаемость явления не только дает возмож-
Архипова А.В. Блок и Достоевский. Статья 1 // Достоевский: Материалы и исследования. Т.15. СПб., 2000. С.90-123; Статья 2 // Достоевский: Материалы и исследования. Т.16. СПб., 2001. С.245-272; Вегнер М. Литературный модернизм и творчество Достоевского // Достоевский: Материалы и исследования. Т.2. Л.,1976.С.230-234; Гург М. Набоков как наследник поэтики Достоевского в повести «Отчаяние» // Достоевский и мировая культура: Альманах № 11. М.,1999.С.202-210; Ермакова М.Я. Романы Ф.М.Достоевского и творческие искания в русской литературе XX века: Автореферат... доктора филол.наук. М.,1973; Ермакова М.Я. Традиции Достоевского в русской прозе. М.,1990; Ло Ливей. Е.Замятин и Ф.Достоевский: Культурно-исторические истоки романа «Мы»: Автореферат... доктора филол.наук. М., 1994; Матевосян Е.Р. Горький и Достоевский: современный вхгляд на проблему // Горьков-ские чтения 1995 г. Н.Новгород, 1996; Пантелей И.В. Традиции Ф.М.Достоевского в романах Ф.Сологуба: Автореферат... канд.филол.наук. М.,1998; Панфилова Н.А. Экзистенциальные уроки Ф.М.Достоевского в русской литературе первой трети XX века: Автореферат... канд.филол.наук. Магнитогорск, 2000; Пастернак Е.Б. Достоевский и Пастернак // Достоевский: Материалы и исследования. Т.9. Л., 1991. С.231-243; Подопригора М.Г. Ф.М.Достоевский в творческом сознании Андрея Белого: Автореферат... канд.филол.наук. Ставрополь, 2000; Саськова Т.В. Символистский «миф» о Достоевском // Традиции и новаторство русской прозы XIX века. Горький, 1998; Сыроватко Л.В. Мотивы Достоевского в книге стихов М.Волошина и И.Северянина // / Достоевский: Материалы и исследования. Т.15. СПб., 2000. С.203-214; Улановская Б. «Бесы» Ф.М.Достоевского и «Мелкий бес» Ф.Сологуба // Достоевский и мировая культура: Альманах № 3. СПб., 1994.С.141-155; Фокин П.Е. «Дневник писателя» 1876-1877 г.г. Ф.М.Достоевского и «Несвоевременнеы мысли» М.Горького // Достоевский и современность: Материалы IX Международных Старорусских Чтений. Новгород, 1995. С.209-214; Фридлендер Г.М. Достоевский и мировая литература. Л., 1985; Халнзев В.Е. Иван Карамазов как русский миф начала века // Русская словесность. 1997. № 1. С.28-34; Щеиников Г.К. Горький и Достоевский: сближение антагонистов // Достоевский и мировая культура: Альманах № 1. Часть II. Спб.,1993. С.74-92; Щенникова Л.П. Исповедь двух героев: Иван Карамазов и Осужденный Н.Минского // Достоевский: Материалы и исследования. Т. 16. Спб., 2001. С.222-232.
Буданова Н.Ф. Достоевский и Константин Леонтьев //Достоевский: Материалы и исследования. Т.9. Л., 1991. С. 199-223; Келдыш В.А. Наследие Достоевского и русская мысль порубежной эпохи // Связь времен. М., 1994; Купреянова Ю.П. Н.А.Бердяев и Д.С.Мережковский о Достоевском: К проблеме метода // Достоевский и современность: Материалы XIV Международных Старорусских чтений. Старая Русса, 1999. С.52-56; Курляидская Г.Б. Вл.Соловьев о Достоевском: Проблема духовно-религиозного идеала // Ф.М.Достоевский и национальная культура / Под ред. Г.К.Щенникова, А.В.Подчиненова. Челябинск, 1994, Вып. 1. С. 91-128; Курляидская Г.Б. Достоевский и Бердяев о русском национальном характере // Достоевский и современность: Материалы XII Международных Старорусских Чтений. Старая Русса, 1998. С.84-86; Николаевская Т.В. Экзистенциализм в России: Достоевский и Шестов // Филологический альманах. Иваново, 1998. №.1-2; Николюкин А. «А Достоевский живет в нас... (Взгляд В.Розанова) // Достоевский и мировая культура: Альманах № 1. Часть II. СПб.,1993. С.41-58; Семак О. «Человек из подполья» Достоевского как философ постмодернизма, или Искушение свободой // Достоевский и мировая культура: Альманах № 10. М.,
7 ность исследователям подойти к осмыслению данного феномена с самых разных сторон, но и в каждом конкретном случае открыть нечто новое и значимое как для понимания сущности творческого наследия Достоевского, так и для осмысления особенностей русской литературы начала XX века. Сопоставляя художественные явления XX столетия с открытиями Достоевского, исследователи, как правило, обращаются к разработанным в достоевистике концепциям. Одной из задач нашего исследования стало обращение к неизученным или малоизученным аспектам творческого наследия Достоевского, что обусловило несомненное преобладание анализа творчества Достоевского над всеми другими творческими системами в русле определенной нами эйдологической направленности.
Каждый исследователь, занимавшийся и занимающийся теми или иными проблемами русской культуры начала XX столетия, неизбежно сталкивается с необходимостью осмысления истоков основных культурологических, философских, религиозных и научных идей, определяющих становление и развитие феномена Серебряного века. Такими истоками являются западно-европейское искусство и философская мысль, русское классическое искусство и фольклор, мифология и античность, многообразные культовые и религиозные системы, социально-экономические учения и историософские построения. Но нет ни одной исследовательской работы, в которой в том или ином контексте не упоминалось бы имя Ф.М.Достоевского как писателя и мыслителя, чье творчество оказало огромное воздействие на культуру начала XX века. Это воздействие действительно трудно не заметить, ибо сами художники либо осознанно указывали на миметический источник, либо делегировали эту миссию своим художественным, философским, научным и религиозным созданиям, включая в их ткань многочисленные образы и идеи из мира Достоевского как в виде прямых или скрытых цитат и реминисценций, так и опосредованных, подчас бессозна-
1998. С.7-13; Терлецкий А.Д. Ф.М.Достоевский и философская критика рубежа 19-20 веков. Симферополь, 1994; Туровский М.Б. Достоевский и Бердяев//Философские науки. 1998. № 1. Викторович Вл. Достоевский и Вл.Соловьев // Достоевский в конце XX века / Сост. К.Степанян. М., 1996;
8 тельных заимствований. В связи с этой проблемой в русской литературе начала XX века обнаруживается еще один неизученный литературоведением феномен — феномен миметически ориентированной автоинтерпретации, когда не склонные признавать влияние традиции художники (как заметил Х.Блум, «любому великому эстетическому сознанию свойственна исключительная способность отрицать свои долговые обязательства»10), пишут о том огромном воздействии, которое оказал на них гений великого предшественника. Воздействие, которое оказывал Достоевский на сознание начала XX столетия, было настолько велико, что, в отличие от многих, подчас неосознанных и не зафиксированных разумом художника или мыслителя влияний, миметическое начало по отношению к наследию Достоевского осознавалось явственно и определенно и было зафиксировано в многочисленных самохарактеристиках и автоинтерпретациях писателей, поэтов, философов и религиозных мыслителей Серебряного века. Именно потому процесс проявления и воплощения идей и образов Достоевского в художественной ткани произведений начала XX века мы назвали «эманацией», так как по-другому трудно определить ту поистине «радиоактивную мощь» их воздействия, неисчерпаемость и многообразие проявйЬнтшгаое воздействие идей и образов Достоевского признают и современные писатели, чем, в частности, обусловливается актуальность поставленных в нашей работе проблем. В современном литературоведении нет исследований, в которых была бы представлена проблема воздействия идей и образов Достоевского не только на творчество отдельного писателя, поэта, но на художественное сознание эпохи в целом. Типологически родственными предлагаемому исследованию являются работы Г.М.Фридлендера, З.Г.Минц, М.Я.Ермиловой, Л.А.Сугай, Э.П.Зиннера, В.В.Мусатова, Ю.И.Сохрякова, Л.Ф.Киселева11, в которых исследуется эстетическое самоопределение худож-
10 БлумХ. Страх влияния. Карта перечитывания. - Екатеринбург, 1998. С.32. 1' Ермакова М.Я. Традиции Достоевского в русской прозе. - М., 1990; Киселев Л. Ф. Пушкин в мире русской прозы XX века. - М., 1999. Фридлендер Г.М. Достоевский и мировая литература. - Л., 1985; Минц З.Г. Александр Блок и русские писатели. - СПб., 2000; Зиинер Э.П. Творчество Л.Н.Толстого и английская реалистическая литература конца XIX -начала XX столетия. - Иркутск, 1961; Сугай Л.А. Гоголь и символисты. - М, 1999; Мусатов В. В. Пушкин-
9 ников XX столетия относительно творческих традиций А.С.Пушкина, Н.В.Гоголя, Ф.М.Достоевского, Л.Н.Толстого, А.П.Чехова.
Проблема рецепции Достоевского в культуре XX века освещалась с самых разных сторон, но чаще всего исследователи обращают внимание на типологическую общность характерологии в художественных системах Достоевского и литературы начала XX века и на глубокий цитатный слой в текстах писателей начала века. Это вполне объяснимо, ибо центральной проблемой искусства начала XX века становится формирование нового сознания, носителями которого ощущают себя художники, вкладывая свои умопостроения и прозрения в создаваемые ими образы. Цитата, как верно заметила Т.А.Касаткина — «отсылка к иному универсуму, своеобразный "вход" в определенное художественное пространство — в пространство цитируемого текста»12. Цитата из мира Достоевского, скрытая или явная, предоставляет художнику дополнительные возможности, активизируя в сознании читателя определенные сигналы, связанные с художественными, мировоззренческими, философскими и другими представлениями, присутствующими в творческом сознании эпохи, что позволяет ввести читателя в определенное идеями Достоевского художественное измерение, что само по себе оказывает мощнейшее воздействие на его сознание и подсознание. Не отрицая значимости проявлений в искусстве XX столетия традиций таких гениев, как А.С.Пушкин, Н.В.Гоголь, И.С.Тургенев, Л.Н.Толстой, А.П.Чехов, заметим, что в частотном употреблении их имен в контексте философских, публицистических, критических, эстетических и исследований и автобиографических признаний имя Ф.М.Достоевского встречается заметно чаще, не говоря уже о типологической близости художественных исканий начала XX века с творческими открытиями Достоевского, что во многом связано с идентичностью эпохи начала века с теми процессами в социальной жизни, душе и сознании, что были зафиксированы в произведениях
ство Ф.М.Достоевского и русская проза XX века (70-80-е годы). - М, 2002; 12 Касаткина Т.А. Художественная реальность слова: Онтологичность слова в творчестве Ф.М.Достоевского как основа «реализма в высшем смысле»: Диссертация... доктора филологических наук. М., 1999. С. 184.
10 мимесиса «Достоевский и русская литература начала XX века» состоит еще и в том, что многие художественные и этические открытия гениев Золотого века проникли в художественное сознание века Серебряного через идеи и образы Достоевского, явившегося своеобразным «завершителем» эпохи классического Золотого века русской культуры и «зачинателем» искусства новой эпохи.
Опорная гипотеза данного исследования состоит в том, что сила и мощь воздействия Достоевского на последующее развитие русской и мировой культуры определяется тем, что великий писатель и мыслитель не только увидел, изобразил в своих художественных и публицистических произведениях самые сущностные, «вечные» вопросы и проблемы человеческого бытия, но дал имена всем тем идеям, что тогда только зарождались или были провидчески намечены в произведениях классиков литературы, а также в философской и религиозной мысли XIX столетия, а в своем типологическом тезаурусе закрепил те «роли» и «маски», что проявятся в художественном и социально-историческом контексте
XX столетия. Не только герои произведений начала XX столетия, но и их авто-
с ры миметически наследовали типам, открытым или «названным» Достоевским:
«случайный человек» и «выкидыш общества», «комический тип маленького человечка» (22;25)13, «культурные типики» (22; 105) и «высший культурный тип», «беспокойные мечтатели»(26;140), «парадоксалисты» (22; 122), «тип нравственно развитого и образованного человека» (22; 177), «грядущий новый человек» (26;32) и «многочисленные типы русского безобразника» (21;36), «русский скиталец» и «русский страдалец» (26;137-138), «гордый человек»(26;139) и «отвлеченный человек» (26; 140) — все они заполнили не только произведения, но и салоны, философские и художественные общества, гостиные, университетские коридоры.
Рассматривая творчество русских художников начала XX столетия, можно утверждать, что многочисленные идеи и связанные с ними комплексы мотивов, проблем и образов, ставшие знаковыми в художественном сознании начала
13 Здесь и далее в работе ссылки даются на издание: Достоевский Ф.М. Полное собр.соч.: В 30 т.т. Л., 1972-1990. В скобках указываются том и страница.
XX века, так или иначе миметически связаны с художественными, психологическими, историко-социальными и философскими открытиями Достоевского, Эйдологическими формулами которых являются именования: «высшая идея» (16;76), «святая идея» (23;70), «славянская идея» (23;103), «русская идея» (23; 151), идея-«парадокс» (7; 150), идея «раздора» (22;34), «беспутная идейка» (22; 100), «идея мистическая» (22; 101), «фальшивая идея» (21; 136), «скрепляющая идея» (13; 178), «честная идея» (22; 101), «идея о бессмертии души человеческой» (24;49), «идея почвы» (20; 179), «несоответственная идея» (23;24), «идея православия» (25;68), идея «русского социализма» (27; 19), «идея единства народа и царя» (27;21), «две великие идеи бунта и смирения» (23;41), «идея всемирного человеческого обновления» (23;41), «духовные идеи» (27; 45), «общечеловеческая идея» (23;31), идея «цель оправдывает средства» (25;46), «идеи экономические» (25;68), «нравственная идея» (26; 164), «идея личного самобичевания и самовосхваления» (25, 30), «идея личного абсолютного самосовершенствования» (26; 164), «общая идея сострадания и человеколюбия» (20; 202), «закон отражения идей» (21 ;93), «закон крови на земле» (27; 45) и другие. Таким образом, влияние Достоевского на культуру XX столетия не исчерпывается наследованием его художественных достижений и открытий. Мимесис по отношению к наследию Достоевского происходил в основном на уровне его философских, историософских, мировоззренческих, культурологических, религиозных и этических идей, представленных в данном «реестре».
Никто не сомневается в том, что присутствие Достоевского, его идей и образов в художественном сознании не ослабело на протяжении всего XX столетия, проявляется оно и в настоящее время, чем обусловливается актуальность поставленных в нашей работе проблем. В условиях глобального кризиса, коснувшегося не только социальных и экономических, но и идеологических аспектов современного бытия, а в особенности — сознания, неисчерпаемая глубина и мощь заявленных в творчестве Достоевского идей может оказать неоценимую помощь в разработке столь необходимого сейчас спектра национальных, государственных и культурологических идей. Предложенная в работе ме-
12 тодология сравнительно-сопоставительного исследования способствует актуализации современных представлений о творчестве Достоевского и русских писателей и поэтов начала XX века, помогает осмыслить их открытия и достижения на новом витке исторического развития.
Научная новизна представляемого диссертационного исследования определяется не только впервые поставленными в литературоведении вопросами о миметическом взаимодействии с идейно-образной парадигмой творчества Достоевского художественных систем таких авторов, как М.И.Цветаева, И.С.Шмелев, Б.К.Зайцев, М.А.Алданов, О.Мандельштам, Н.С.Гумилев и художников, но и в новых методологических подходах к сравнению и сопоставлению различных индивидуальных стилей и художественных систем. Как справедливо заметил Г.Флоровский, «вопрос о генезисе системы или мировоззрения нельзя подменять вопросом о «влияниях». Не всякое влияние тем самым зависимость, и зависимость не означает прямого заимствования, — «влиянием» будет толчок, побуждение, «влияние» может быть и от обратного. Во всяком случае, не следует ссылкою на «влияние» заслонять самодеятельность мыслителя»14 и, добавим, — художника. Теория мимесиса, разработанная в трудах Аристотеля, Э.Ауэрбаха и Ю.И.Минералова, открывает большие неиспользованные возможности в исследовании феномена взаимодействия нескольких художественных систем и индивидуальных стилей. Реализуя методологический потенциал теории мимесиса, мы попытались по-новому взглянуть на проблему взаимоотношения индивидуальных стилей, выведя ее на уровень мифопоэтики и эйдологии. Понятие мимесиса, как показано нами в первой главе данного исследования, не только включает в себя все семантические нюансы таких понятий, как взаимодействие, подражание, воздействие, влияние, но и позволяет включить в поле сравнительно-литературоведческого исследования явления мифопоэтического, связанные со сферой бессознательного в искусстве и привлекаемые в исследовании в связи с попытками обосновать «непрямое», бессознательное, «эманированное» проявление идей и образов Достоевского в ху-
14 Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. - Париж, 1983. С. 274.
13
дожественной ткани произведений начала XX века и в биографической модели
> художников этой эпохи.
Концептуальная новизна исследования определяется и тем, что во второй главе нами впервые рассматриваются основы учения Достоевского об ИДЕЕ и эйдологический аспект его творчества как определяющий силу воздействия созданных писателем образов на последующую литературу и культуру. Обратиться к понятию эйдоса нас побудила необходимость исследования природы и сущности идеи как основного объекта историософского, культурологического и художественного исследования в творчестве Достоевского. Эйдос рассматривается нами в контексте исследования как синтез идеи, слова и образа, как определенная материально выраженная эманация субстанциональной идеи15, оказывающая непосредственное влияние не только на сознание, но и на подсознание, а, следовательно — на миротворческие процессы эпохи. Такое понимание идеи-эйдоса позволяет рассматривать миметические связи искусства начала XX века с миром Достоевского вне разрешения вопроса о прямом воздействии или влиянии. Понятие «эйдоса» позволило решить и еще одну очень важную с точ-ки зрения адекватности литературоведческих концепций сущности художественного мира писателя проблему — проблему исследования соотношений идеального и реального, феноменального и ноуменального аспектов в изображении мира и человека как в творчестве Достоевского, так и произведениях литературы начала XX столетия.
Гипотеза о том, что символ является наиболее адекватным образом для воплощения художественной идеи-эйдоса, позволило нам ввести термин «эйдологический символ» и рассмотреть его функционирование в произведениях Достоевского и художников начала XX века. Впервые в столь полном освещении представлено функционирование идеи на всех художественных уровнях в произведениях Достоевского: начиная с названия и различных образных эмана-
15 См.труды: Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М, 1930. С.135-281; Лосев А. Ф.. История античной эстетики. Т.З. Высокая классика. М., 1974. С.318-361.
14 ций идеи и заканчивая сюжетообразующей функцией идеи и эйдологическим статусом пространства и времени.
Во многом вопреки утвердившемуся в литературоведении мнению, что идея синтеза эстетически и философски оформилась в сознании мыслителей и художников начала XX века, в третьей главе мы выдвинули гипотезу, что основы учения о синтезе в русской культурологической мысли были разработаны Достоевским, творческие устремления которого можно определить именно как синтетические, так как в основе их — поиск универсальных, синтетических моделей бытия и способов постижения и художественного изображения мира и человека.
Несмотря на то, что о «русской идее», выдвинутой Достоевским, написано немало, как эйдологический комплекс она по-прежнему представляет научный интерес, тем более, что в прежних исследованиях рассмотрены в основном её социально-политический и религиозный аспекты16. Выделив внутри эйдологии «русской идеи» три аспекта: всечеловеческий, национальный и религиозный, мы попытались рассмотреть, насколько значимыми оказались они для формирования нового художественного сознания на рубеже XIX и XX веков. В контексте национального аспекта «русской идеи» нами рассмотрена полная эт-
Борисова В. В. Национальное и религиозное в творчестве Достоевского (Проблема этно-конфессионального единства и многообразия) // Достоевский: Материалы и исследования. Т.14. СПб., 1997. С.56-71; Гусев В.И. Речь Достоевского о Пушкине и современность // Филологические науки. 1997. № 6; ГулыгаА. Русская идея и ее творцы. М., 1995; Захаров В. О христианском значении основной идеи творчества Достоевского // Достоевский в конце XX века: Сб.статей / Сост. К.А.Степанян. М., 1996. С.137-147; Иост О.А., Блескун Л.В. Ф.М.Достоевский: русская идея и нигилизм // Достоевский и современность: Материалы XII Международных Старорусских Чтений. Старая Русса, 1998. С.58-68; Курляпдская Г.Б. «Русская идея» в творчестве Достоевского // Бахтинские чтения. Орел, 1994; Матюшкин А.В. Христос и русская идея в «Дневнике писателя» Ф.М.Достоевского. Два откровения Божественной истины // Достоевский и современность: Материалы XII Международных Старорусских Чтений. Старая Русса, 1998. С.97-102; Пономарева Г.Б. Возврат к народному корню (московский контекст русской идеи Достоевского) // Достоевский и современность: Материалы XII Международных Старорусских Чтений. Старая Русса, 1998. С.120-127; Потапова Г.Е. От «протеизма» к «всемирной отзывчивости» (Очерк истории одной идеи) // Достоевский: Материалы и исследования. СПб., 2001. Т. 16. С.46-62; Сизов B.C. Русская идея в миросозерцании Ф.М.Достоевского. Киров, 1998; Сохряков Ю.И. Национальная идея в отечественной публицистике XIX-XX в.в. М., 2000; Тиме ГА. Два лика «русской идеи» (Достоевский и Л.Толстой в «Закате Европы» О.Шпенглера) // Достоевский: Материалы и исследования. СПб., 2001. Т. 16. С.288-303.
15 нотипология, предложенная Достоевским русской литературе XX столетия. Установлено, насколько продуктивными в творческой перспективе оказались разработанные Достоевским национальные характеры как народного, так и интеллигентского типов. Впервые в современном литературоведении рассматривается феноменология «русского самоотрицания» Достоевского, а также ее функционирование в художественных системах начала XX века. Впервые представлено художественное функционирование в литературе начале XX века таких идей Достоевского, как идея о «братском соединении народа и интеллигенции», а также идеи «русской национальной личности», путей ее формирования и воспитания, идеи «русского семейства», не входивших ранее в круг изучаемых.
Цель данного исследования — выявить миметические связи русской литературы начала XX столетия с творческим наследием Ф.М.Достоевского, чем обусловлены следующие задачи, позиционирующие основные положения, выносимые на защиту:
определить основные формы миметических связей русской литературы начала века с эйдологией и типологией Достоевского;
исследовать феномен миметического поведения русских художников начала XX века по отношению к героям Ф.М.Достоевского;
выявить основы и положения учения Достоевского об идее как ми-рообразующем принципе;
проанализировать различные эманации идей Достоевского в системе художественных образов его романов и в творчестве художников начала XX века;
представить систематическую характеристику эйдологических символов в творчестве Достоевского и в произведениях А.Белого, Ф.Сологуба, А.Платонова, М.Булгакова, А.Ремизова, И.Бунина, М.Алданова и других русских художников начала XX века;
показать, что образы героев-идеологов в произведениях Достоевского, А.Белого, Ф.Сологуба, И.Бунина, Л.Андреева, А.Платонова и
других писателей начала XX века являются своего рода эйдологи-
|1 ческими персонификациями;
исследовать идею как структурообразующий фактор произведений Достоевского, Белого, Сологуба, Ремизова, Шмелева и других писателей начала XX века;
выявить эйдологический статус пространства и времени в романах ФМ.Достоевского, А.Белого, Ф.Сологуба и других писателей начала XX века;
представить идею синтеза как мирообразующий принцип, впервые эстетически и философски оформившийся в творческом сознании Достоевского и унаследованный художниками начала XX века;
проанализировать жанровое своеобразие романов Белого, Сологуба, Ремизова, Шмелева, прозы Мандельштама, Гумилева, Цветаевой, Ахматовой и других художников начала XX века как воплощение идеи Достоевского «реализма в высшем смысле»;
выявить особенности функционирования в произведениях начала XX столетия идеала соборности Достоевского;
выявить особенности художественного воплощения в произведениях начала XX века идеала соборности Достоевского;
представить приемы типологизации в творчестве И.С.Шмелева как воплощение идеи «соборной личности» Достоевского;
исследовать художественное функционирование эйдологического комплекса «русской идеи» Достоевского в творческом сознании начала XX столетия;
Выбор методов изучения и анализа явлений литературы, вошедших в
круг представляемого диссертационного исследования, определяется их специ
фикой и теми целями, которые мы перед собою ставили. В процессе исследова-
' ния феномена мимесиса русской литературы начала XX века по отношению к
* творческому наследию Достоевского возникла необходимость выработки осо-
бых методов и принципов анализа, в основе которых — синтетический подход,
17 объединяющий в единый методологический код различные методы и принципы, свойственные не только литературоведению, но и другим наукам о мире и человеке. Только такие методологические подходы могут быть адекватными художественному миру Достоевского и связанным с его традицией явлениям русской литературы начала XX века, внутренняя логика которых строится по принципу гностической парадигмы, включающей в художественное поле произведений явления материального и идеального бытия. В основе разрабатываемой методологии — системный подход, интегрирующий различные методы изучения литературы на основании принципов целостности, структурности, взаимозависимости, иерархичности и множественности. Именно такой подход позволяет рассматривать проблему мимесиса «Достоевский и русская литература начала XX века» в синтезе культурно-исторических, структурно-функциональных и историко-генетических и феноменологических представлений о произведении литературы17.
Говоря о практической значимости исследования, можно указать на то, что многие затронутые в нем проблемы могут стать предметом отдельных научных работ, так как проблема мимесиса русской литературы начала XX столетия по отношению к наследию Достоевского поистине неисчерпаема. Многие проблемы в работе лишь названы, определены, что оставляет за работой большой научный потенциал. Разработанные в диссертации методологические принципы рассмотрения явлений взаимодействия и взаимовлияния творческих систем могут быть применены в изучении других миметических явлений в русской и зарубежной литературе и культуре. Материалы диссертационного исследования могут быть использованы в лекционных и практических курсах истории русской литературы XIX и XX веков, а также в спецкурсах и спецсеминарах.
См.труды; Лихачев Д.С. Древнеславянские литературы как система // VI Междунароный съезд славистов. Прага, 1968; Пригожий И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М.,1986; Успенский Б.А. Поэтика композиции: структура художественного текста и типология композиционной формы. М.,1970; УемовА.И. Системный подход и общая теория систем. М.,1978; Вег-talanffy Е. General system theory. Foundation, development, application. N.Y., 1968.
Основные положения работы апробированы на научных конференциях в Иркутском государственном педагогическом университете (1991-2003г.г.), Межвузовской научно-практической конференции «Сто лет русской литературы: Итоги века» (Иркутск, 2000 г.), на Второй и Третьей Всероссийских конференциях «Синтез в мировой и художественной литературе. Памяти А.Ф.Лосева» (Москва, декабрь 2001 г. и ноябрь 2002 г.), Международной конференции «Россия - Азия: Проблемы интерпретации текстов русской и восточных культур» (Улан-Удэ, июль 2001 г.), на Первой и Второй Международных научных конференциях «Русское литературоведение в новом тысячелетии» (Москва, апрель 2002 и 2003 г.г.), Международной конференции «Достоевский и мировая культура» (Санкт-Петербург, ноябрь 2002 г.), на XVII и XVIII Международных Старорусских Чтениях (Старая Русса, май 2002 и 2003 г.г.), Результаты исследований опубликованы в 45 работах общим объемом 135,95 п.л. и с исчерпывающей полнотой отражают основное содержание диссертационного исследования.
Структура диссертационного исследования определяется целями и задачами, которые мы пытались решить. Диссертация состоит из введения, четырех глав и заключения. В работе содержится библиографический список литературы, на которую мы опирались в своих научных разыскания, а также список трудов автора по теме исследования.
Основные формы миметических связей русской литературы начала XX века с творчеством Достоевского
В данном разделе мы коротко охарактеризуем те основные формы миметических связей творческих систем русской литературы начала XX века с традицией Достоевского, что наиболее явственно проявились в ходе сопоставительного анализа. Более полно указанные нами формы будут рассмотрены в соответствующих разделах диссертационного исследования.
Несомненно, главным формообразующим и стилеобразующим принципом в создании художественных систем начала XX века стали идеи, определившие доминанты миропонимания художников начала XX века.
Мощь воздействия творчества Достоевского на всю последующую литературу определяется именно тем, что «великий духовидец» смог дать имена и образы всем тем идеям, которые уже существовали или только зарождались в сознании его современников, чтобы потом, в XX столетии, определить собою все сферы социально-политической и культурной жизни человечества. Если попытаться создать своеобразный «реестр» идей, которые были названы и исследованы Достоевским в его художественном и внехудожественном наследии, получится очень обширный список, в который войдут все известные нам идеологические комплексы, определившие своеобразие художественного творчества А.Белого, А.Блока, Ф.Сологуба, А.Платонова, М.Булгакова, А.Ремизова и многих других художников. Именуя идеи, Достоевский не только определяет ее сущность, но и явственно выражает свое отношение к называемой идее: «чугунная идея» (24; 49), «смешная идейка» (21 70), идея-«парадокс» (7; 150), «святая идея» (23;,70). Наиболее продуктивными для начала XX столетия стали эйдологические комплексы, названные Достоевским «две великие идеи бунта и смирения», «идею всемирного человеческого обновления» (23; 41) и «русская идея» (23; 151). Самоценность каждой из названных идей доказывается и обосновывается в творчестве Достоевского как эстетически, так и философски, что во многом обусловливает их активную эманацию в творчестве художников XX столетия.
Как подметил С.Н.Булгаков, «великий дух Достоевского уловил все основные особенности нового мировоззрения; не разделяя его, он постоянно думал над ним, и следы этой напряженной и страстной думы сохранились во многих его художественных произведениях (например, в «Бесах» и, в публицистической форме, в «Дневнике писателя»»4, чтобы через несколько десятилетий воплотиться в художественных образах писателей и поэтов XX столетия.
А.Белый был убежден, что именно Достоевский стал провозвестником культуры нового времени: «Достоевский и кризис культуры. Стало быть, с культуры следует начинать, с кризиса ее, ибо кризис культуры и есть факт появления на мировой арене личности Достоевского и образов его героев. Это уже осуществившийся факт разрыва старых форм индивидуальной жизни, разрыв замкнутого сознания человека», ибо «проблема культуры начинается именно там, где культурные формы трещат, ломаются, вывертываются, где осыпается под ногами выветрившаяся почва» 5. К 1921 году можно отнести замысел Белого об издании «Дневника писателя», наброски к статьям которого хранятся в ЦГАЛИ. Размышляя над содержанием будущего издания, Белый, несомненно ориентируется на уникальный опыт Достоевского, попытавшегося в своем «Дневнике писателя» не только дать живую картину современности, откликнуться на все животрепещущие события, но и способствовать формированию мировоззрения «нового человека». «Наше время, нас строя, в нас строится, — писал Белый; — "строй современности" в истинном смысле не может быть нами охвачен». И потому главным писатель полагает представить не «правила жизни — а материал сознания»6.
Вяч.Иванов был убежден, что новое искусство, развивая намек, заключающийся в символическом рассказе об основании Алешей Карамазовым Илюшиного братства, открыло «принцип возвещенной Достоевским Алешиной «деятельности»: он должен положить почин созиданию в миру «соборности», или, если угодно, «религиозной общественности», в прямом и строгом смысле этого слова»7.
Учение о теократии, оформившееся в эйдологии Достоевского, «провозглашенная Достоевским «самостоятельная русская идея» — идея преображения всего нашего общественного и государственного союза в церковь» была воспринята русскими художниками начала века как единственный «открытый творческий путь. И эта единственность и предопределенность пути — не теснота и не скудость, а признак творчества истинного, в котором воочию предстоит тайна совпадения свободы с необходимостью» . С творческими открытиями Достоевского Вяч.Иванов связывает не только «идею богоносной соборности», но и опорную идею искусства начала XX века — «идею Вечной Женственности», явленную в романе «Идиот»9. Новое искусство, по мнению Вяч.Иванова, призвано разгадать и превоплотить и «теургическую загадку, загаданную про-рочественным творением Достоевского»10.
Сюжетное пространство русской прозы и поэзии начала XX века свободно втягивает в себя разнообразные семиотические единицы философии и художественного мира Достоевского — от семантики слова до семантики сложнейших культурных символов, превращая их ассоциативную игру в сознании читателя в факт сюжета и образной структуры произведения. Если принять априори утверждение Вяч.Иванова, что миф есть «образное раскрытие имманентной истины духовного самоутверждения народного и вселенского», то полифонизм Достоевского позволил XX веку переосмыслить и превоплотить основные мифологемы народного сознания и бытия. «Лица-символы» и «идеи-силы» (Вяч.Иванов)
Учение Достоевского об идее как основа художественной эйдологии начала XX века
Тайна мощного воздействия творчества Ф.М.Достоевского на последующее развитие русской и мировой культуры всегда была предметом пристального изучения и осмысления. Содержательная и концептуальная основа данной главы подчинена опорной гипотезе — показать, что понимание механизма воздействия и художественной эманации тех идей, имена которым дал великий писатель и мыслитель и образы которых явил в своем творчестве, становится одним из «ключей» к разгадке феномена колоссального воздействия Достоевского на культуру XX столетия.
Как заметил в свое время М.М.Бахтин, идея в творчестве Достоевского становится «предметом художественного изображения, а сам Достоевский стал великим художником идеи»1. Явленная в художественном творчестве, идея, кроме своих имманентных свойств, обретает свойства художественного образа. Но «образ идеи» по многим параметрам во многом отличается от традиционного. Для того, чтобы семантически точно обозначить это своеобразие, мы обратились к понятию «эйдоса». Эйдос, понимаемый нами в контексте исследования как наивысшая мыслительная абстракция, данная конкретно, наглядно и вполне самостоятельно, как материальная эманация субстанциональной идеи, воплощается в художественном творчестве в определенных образах, символах, которые и станут предметом анализа в данной главе. Понятие эйдоса помогает интерпретировать идею как синтез материальной и нематериальной субстанции, на что указывал А.Ф.Лосев, говоря, что «инобытийность дана как эйдос»
Образ или символ, репрезентирующий идею, в контексте другой художественной системы может не иметь того смысла и значения, которое он обретает в мире Достоевского, и потому мы рассматриваем «эйдологические комплексы», внутри которых образ или символ обретает свои «эйдологические» свойства, то есть становится эманацией той или иной идеи и связанного с ней «идеологического обеспечения», что образует художественную и философскую феноменологию эйдологии Достоевского.
Что есть «идея»? Почему ее воздействие на сознание человека так велико и всеобъемлюще? Эти вопросы пытались решить мыслители всех времен и народов. Демокрит называл идею неделимыми умопостигаемыми формами, атомами. Для Платона идеи — это некие идеальные сущности, лишенные телесности и являющиеся подлинно объективной реальностью, находящейся вне конкретных вещей и явлений. Именно идеи, по Платону, составляют особый идеальный мир. В средние века идея понималась как прообраз вещей, принадлежащий божественному духу. Бог творил вещи согласно своим идеям, идеальным формам. В новое время, в XVII-XVIII веках, на первый план выдвигается теоретико-познавательный аспект идеи — разрабатывается учение об идее как способе человеческого познания, ставится вопрос о происхождении идеи, ее познавательной ценности и отношении к объективному миру. Эмпиризм связывал идею с ощущениями и восприятиями людей, а рационализм — со спонтанной деятельностью мышления. Особенно заметное место учение об идее занимает в немецком идеализме. Кант называл идеи понятиями разума, которым нет соответствующего предмета в нашей чувственности. По Фихте, идея — это имманентные цели, согласно которым «Я» творит мир. Для Гегеля идея являлась объективной истиной, совпадением субъекта и объекта, венчающим весь процесс развития.
В материализме идея трактуется как специфическая форма отражения действительности, как высшая форма теоретического освоения действительности. Материализм рассматривает идею как органическое единство отражения объективной реальности и постановки практической цели перед человеком, как активное, посредствующее звено в развитии действительности, в процессе практической деятельности человека, создающей новые, ранее не существовавшие формы реальности.
Идея как основа, синтезирующая знание в некую целостную систему, выполняет роль активных эвристических принципов объяснения явлений, поисков новых путей решения проблемы. Особое внимание к идее в материалистическом учении во многом обусловлено пониманием того, что в зависимости от своего содержания идеи, отражающие общественное бытие, существенно влияют на ход социальной жизни, могут определять ход истории. Если даже в материализме признавалось огромное значение идеи в деле мироустройства, то что говорить об идеалистической по своей глубинной сути мировоззренческой системе Достоевского и культуры начала XX века. Несомненно, что сила воздействия Достоевского на эстетические взгляды художников начала XX века во многом объясняется этим сходством.
Синтез как мирообразующий принцип в творчестве Достоевского и в художественном сознании начала XX века
Ф.М.Достоевского и в художественном сознании начала XX века. Идеи синтеза оформились в творческом сознании Достоевского в процессе разработки собственного метода осознания и эстетического освоения фактов действительности и познания и изображения человека. В самом начале пути, в 1846 году, молодой писатель так определил свой метод: «Я действую Анализом, а не Синтезом, то есть иду в глубину, разбирая по атомам, отыскиваю целое» (28 / 1; 118). Но в дальнейшем, поставив перед собой задачу раскрыть «в человеке человека», показать всю сложность, многообразие и неисчерпаемость мира, осознав огромную силу воздействия искусства на сознание и душу человека, Достоевский понимает, что в результате разложения «на атомы» невозможно найти «целое человека». В 1876 году он пишет: «С 1846 года, когда я начал писать, а может быть, и раньше, и факт этот не раз поражал меня и ставил в недоумение о полезности искусства при таком видимом его бессилии. Действительно, проследите иной, даже вовсе и не такой яркий на первый взгляд факт действительной жизни, — и если только вы в силах и имеете глаз, то найдете в нем глубину, какой нет у Шекспира. Но ведь в том-то и весь вопрос: на чей глаз и кто в силах? Ведь не только чтоб создавать и писать художественные произведения, но и чтоб только применить факт, нужен тоже в своем роде художник. Для иного наблюдателя все явления жизни проходят в самой трогательной простоте и до того понятны, что и думать не о чем, смотреть даже ни на что не стоит. Другого же наблюдателя те же самые явления до того иной раз озаботят, что (случается даже и нередко) — не в силах, наконец, их обобщить и упростить, вытянуть в прямую линию и на том успокоиться — он прибегает к другого рода упрощению и просто-запросто сажает себе пулю в лоб, чтоб погасить свой измученный ум вместе со всеми вопросами разом. Это только две противоположности, но между ними помещается весь наличный смысл человеческий. Но, разумеется, никогда нам не исчерпать всего явления, не добраться до конца и начала его. Нам знакомо одно лишь насущное видимо-текущее, да и то по наглядке, а концы и начала — это все еще для человечества фантастическое» (23; 144-145). Таким образом, задачу искусства Достоевский понимает как проникновение в тайны мироздания и человеческой души, освоение сферы духовной жизни, лежащей между двумя внешними крайностями. Но для познания «фантастической» сферы «концов и начал» всего сущего нужна особая система познания, которая должна оформиться на стыке всех наук и разных способов познания мира. Этот синтез и станет по Достоевскому и «истинным знанием», в основе которого лежит интегрирующий принцип и предметом освоения которого является «целое», соединяющее «концы и начала». Научное знание располагается внутри этой «общей идеи» и исполняет, как говорил герой «Бесов» Шатов, «лишь должность второстепенную и служебную». «Восполняется» же и «питается» истинное знание не эмпирическими, но «иными проникновениями».
Достоевский утверждал, что наука должна выполнять в обществе не ведущую, а вспомогательную роль, а ее претензии на господство в области познания мира и человека опасны и ничем не оправданы, так как человечество накопило «до крайности мало фактов, чтоб вывести из них хоть какие-нибудь заключения»3. Империалистичная по самой своей природе, наука, по мнению писателя, развивается в направлении «сциентизма» и скрыто старается навязать сознанию самодовлеющую и единственную систему понимания вселенной и человека. В системе культуры определяющую роль должны играть именно эстетические и духовные ценности.
В творчестве Достоевского предугадан очередной исторический кризис позитивистского сознания, о котором через несколько десятилетий Н.А.Бердяев напишет: «Никогда еще не было такого разочарования в научности, такой жажды иррационального. Ныне и позитивизм признают дурной метафизикой, и в научности самой науки готовы усомниться. Повсюду есть глубокая неудовлетворенность рационализмом и стремление освободить иррациональное в жизни»4. Как писал С.Н.Булгаков, Достоевский очень точно уловил все основные особенности нового мировоззрения; не разделяя его, он постоянно думал над ним, и следы этой напряженной и страстной думы сохранились во многих его художественных произведениях (например, в «Бесах») и, в публицистической форме, в «Дневнике писателя». И эти свои думы, свое неверие он выразил с художественной яркостью в Иване Карамазове, в духовном состоянии которого, как полагает С.Н.Булгаков, Достоевский увидел что-то вроде «нравственной болезни, но болезни роста, как на переходное мировоззрение, предшествующее высшему синтезу», который Булгаков видел в «слиянии экономических требований социализма с началами философского идеализма и оправдании первых последними. Несовместимость философского материализма и позитивизма и того этического размаха, которого требует социализм, болезнь религиозного неверия, парализующая и социальный идеализм, — таков диагноз, который Достоевский в лице Ивана Карамазова поставил европейскому передовому обществу»5.
Всечеловеческий аспект «русской идеи» Достоевского в творческом сознании начала XX века
Понятие «русская идея», впервые сформулированное Ф.М.Достоевским, не только стало одним из важнейших национальных эйдосов XX столетия, но и определило социально-филососфские и художественные искания многих деятелей русской культуры. «Русскую идею» Достоевского, философски оформленную и эстетически убедительно явленную в величайших произведениях художника, можно считать и одним из важнейших национальных архетипов, которые вышли из творчества великого писателя и мыслителя и закрепились в культурологическом поле русского сознания.
Семантический ареал понятия «русская идея» Ф.М.Достоевского многоаспектен и полифункционален и охватывает философские, социологические, политологические, историософские, мировоззренческие, а также психологические и культурологические аспекты национальной ментальносте, аксиологии и онтологии. Семантические коннотации «русской идеи» Достоевского выходят за пределы понятия национальной ментальносте, вырастая до общечеловеческих масштабов. Этим и обусловлен универсализм выработанных Достоевским моделей бытия и человеческого характера, пристальный интерес к его наследию за рубежом, а также влияние эйдологии и типологии Достоевского на мировые культурные системы. Таким образом «русская идея» — это особый эйдологический комплекс, понятийный аппарат которого охватывает все ипостаси историософских, национальных и государственных идей Достоевского. Весьма важным представляется и тот факт, что в эйдологическом комплексе «русская идея» (23; 151) важнейшие коннотативные функции выполняют такие понятия, как «национальная идея» (23;20), «народная идея» (23;102) , «славянская идея» (23;103), «русская московская идея» (23;47), и «идея православия» (25;68). Все эти коннотации выражают национальный аспект семантики русской идеи. С другой стороны, мыслитель утверждал, что русская национальная идея является неотъемлемой частью «общечеловеческой идеи» (23;31), более того, становясь идеей государственной, «русская идея» органически перерастает из общенациональной идеи во всечеловеческую.
В свою очередь, синтетизм «русской идеи» опирается на три эйдологических комплекса: религиозный, всечеловеческий и национальный1. Каждый из этих комплексов заключает в себе несколько смысловых аспектов, выстраивающихся в своеобразные бинарные оппозиции. Религиозный аспект русской идеи включает в себя осмысление сущности тех «политических отношений, которые и должны неминуемо наступить у России ко всем прочим православным народностям — славянам ли, грекам ли, всё равно...» (23; 49), а также вопрос о взаимоотношениях православия к другим религиями и христианскими конфессиями. Всечеловеческий аспект — определяется задачей осмысления влияния на национальную ментальность культуры Европы и Азии. Национальный аспект русской идеи можно представить как философское и художественное позицирование идеи существования двух типов национального сознания и национальной культуры, народной и интеллигентской, и идеи сближения народа с интеллигенцией.
Разрешение религиозного вопроса в составе «русской идеи» Достоевский видел лишь в одном: Россия должна стать «покровительницей» православных народов и «даже, может быть, предводительницей, но не владычица; мать их, а не госпожа. Если даже и государыня их, когда-нибудь, то лишь по собственному их провозглашению, с сохранением того, чем они определили бы независимость и личность свою» (23; 49). К такому союзу, как полагает Достоевский, «могли бы примкнуть наконец и когда-нибудь даже и не православные европейские славяне, ибо увидали бы сами, что всеединение под покровительством России есть только упрочение каждому его независимой личности, тогда как, без этой единящей силы, они, может быть, опять истощились бы в взаимных раздорах и несогласиях, даже если б и стали когда-нибудь политически независимыми от мусульман и европейцев, которым теперь принадлежат они» (23; 49-50).
Всечеловеческий, «вселенский» аспект «русской идеи» раскрывается в эйдологических комплексах, связанных с идеей Европы как носительницы обновления и цивилизации, и идеей Азии как «прародительницы», как истока и воплощения естества и природного начала. Эйдология национального аспекта «русской идеи» связана с осмыслением сущности народного сознания и характера, осуществляемого в ареале этнокультуры во всех ее проявлениях, а также природы. Исследование же интеллигентского типа сознания находит свое художественное воплощение в образах, связанных с городской цивилизацией и социокультурой «образованных классов».
Включенные в эйдологию синтетической русской идеи, имманентно оппозиционные пары, составляющие эйдологический комплекс «русской идеи», утрачивают свою оппозиционность и стремятся к взаимодействию и синтезу: Европа ищет свои истоки в Азии, цивилизация ищет спасения в природе; православие стремится к единению с другими религиями. Все более явственно звучит идея необходимости преодоления разъединенности народа и интеллигенции.
Необходимость формирования национальной русской идеи Достоевский связывал с проблемой будущности государства как самостоятельной национальной единицы. Мыслитель был убежден: «При начале всякого народа, всякой национальности идея нравственная всегда предшествовала зарождению национальности, ибо она же и создавала ее. Исходила же эта нравственная идея из идей мистических .. . и всегда, как только начиналась новая религия, так тот час же и создавалась граждански новая национальность.
