Введение к работе
В диссертации рассмотрен «французский» дискурс в творчестве А.С. Пушкина, включающий доминантные элементы французской топики, истории, характерологии, персоносферы. Пушкинская Франция осмысливается как особый тип пространства, отмеченного системой устойчивых маркеров и смысловых связей.
Пушкинская Франция – большая тема, границы которой не поддаются точной фиксации. Симптоматично, что автор одной из первых основательных работ в этой области, Б.В. Томашевский, «предупреждал читателя о том, что в ней он найдет лишь “наметку основных вопросов” и что она не претендует на всестороннее рассмотрение школ французской литературы и их восприятия Пушкиным».
Масштаб темы отражен и в именах исследователей, занимавшихся ее разработкой: В.М. Жирмунский, Б.В. Томашевский, Л.И. Вольперт, Ю.М. Лотман, Е.Г. Эткинд, В.А. Мильчина.
В течение всей жизни Пушкин оставался «невыездным». Не имевший возможности покинуть пределы России, Пушкин не обладал «личным» эмпирическим опытом приобщения к пространству, жизни, культуре Франции. Панорама французской истории, культуры, быта в его произведениях, статьях, заметках – результат разностороннего чтения, бесед с очевидцами, итог напряженной пушкинской аналитики.
Французская топика Пушкина не отличается детализированностью. Тем не менее, все реалии французской истории и культуры – естественным образом – имеют общий фокус локализации: Франция как «геокультурное пространство». Таким образом, предпринятый нами анализ французского дискурса в творчестве Пушкина пересекается с современной традицией исследования локальных текстов, «образа места» в литературе, в контексте которой реальные «географические объекты и элементы ландшафта» способны семантически насыщаться за счет «устойчивых ассоциаций с судьбоносными историческими событиями, артефактами или уникальными чертами природного ландшафта» (О.А. Лавренова), приобретая потенциал семиотического возрастания: «В символы превращается национальная история, запечатленная в культурном ландшафте страны».
Русским обществом XVIII – 1-й пол. XIX вв. Франция воспринималась как «столица» Европы. По оценке М.Е. Салтыкова-Щедрина (1880 г.), в России «мы существовали лишь фактически или, как в то время говорилось, имели “образ жизни”. <…> Но духовно мы жили во Франции». Н.Я. Данилевский еще более непосредственно подчеркнет статус Франции (1871), определив ее как «самое полное <…> выражение» Европы: «Франция была камертоном Европы, по тону которого всегда настраивались события жизни прочих европейских народов».
Такая историческая оценка Франции является свидетельством ее особого статуса в социо-культурном пространстве Европы первой половины XIX в., более того – известной знаковости, универсальности реалий французской жизни по отношению к общеевропейскому контексту.
Интенсивность культурных контактов между Россией и Францией тем более поразительна, что она сохраняется и в периоды, казалось бы, совершенно не располагающие к глубокому «культурному диалогу»: эпохи Великой французской революции, наполеоновских войн, июльской революции 1830 г. во Франции. Так, например, в русской и французской мемуаристике 1-й трети XIX в. (как ни парадоксально) неоднократно возникает идея «максимального сближения ментальности русских и французов» (Е.Е. Приказчикова) в эпоху Отечественной войны 1812 г., культа военной доблести, неписаного закона чести, диктовавших противникам «чувство особого братства “детей Марса”, независимо от сиюминутных политических настроений» (Е.Е. Приказчикова).
В XVIII – XIX вв. именно Франция представляла, как никакая другая страна, обширный «репертуар» прецедентов политической, культурной, литературной, бытовой сторон жизни. В этом смысле французское пространство оказывается пространством повышенной интенсивности, а потому обладает особым потенциалом моделирующих возможностей. Вероятно, в этом и кроется причина многократных и разнообразных запросов русского сознания XVIII – XIX вв. к французскому «опыту». Эта же причина лежит в основе постоянных пушкинских параллелей (со- и противопоставлений) в оценках фактов русской и французской истории, политики, литературы, культуры, быта.
Показательно, что во введении к биографии Пушкина Ю.М. Лотман, говоря об исторически напряженном периоде, с которым связано становление личности поэта, наряду с российскими событиями, перечисляет исключительно «французские эпизоды» европейской истории: Великая французская революция, фигура Наполеона, война 1812 года, а также последствия заграничных походов русских войск 1813 – 1815 гг.
Рассматривая пушкинские тексты, с точки зрения отражения в них реалий французской жизни, необходимо признать, что какого бы то ни было специального отбора исторических, политических, социальных тем Пушкин, вероятно, не производил, что придает определенную сегментированность, разнородность «французскому материалу». Направление этого своеобразного диалога «диктовали», с одной стороны, сама Франция, насыщенная историческими и культурными событиями, с другой – аналогичные обстоятельства не менее сложной исторической и культурной жизни России, а, кроме того (что не менее важно), разнообразные факты внешней и внутренней жизни самого поэта.
Центральным для нас является вопрос об особенностях восприятия и воплощения Пушкиным панорамы французской жизни. Множественность пушкинских обращений к культурно-историческому опыту Франции, как уже отмечалось, придает сегментированный характер всему «французскому материалу». Безусловно, подобная дискретность затрудняет его описание. Вместе с тем, она подчеркивает постоянство и напряженность пушкинского внимания к реалиям французской жизни. Таким образом, пушкинская Франция (в единстве ее топики, культуры, универсалий, национальной характерологии) рассматривается нами как объект пушкинской аналитики.
История изучения вопроса. В литературоведении неоднократно ставился вопрос о влиянии западных литератур в целом, и французской словесности – в частности, на творчество Пушкина. Одной из первых работ в этой области можно назвать статью В.М. Жирмунского «Пушкин и западные литературы» (1937), где была предпринята попытка системного рассмотрения французских аллюзий в творчестве писателя.
Работа Б.В. Томашевского «Пушкин и Франция» (1960) представляет собой фундаментальное исследование, охватывающее – помимо литературной традиции – крупные пласты французской истории. Определяя свой труд как «наметку основных вопросов» в сфере взаимодействия различных тенденций русского и французского литературных процессов, Б.В. Томашевский дает представление о масштабе поставленной проблемы.
Особое место в разработке интересующей нас проблемы принадлежит трудам Л.И. Вольперт: «Пушкин и психологическая традиция во французской литературе: К проблеме русско-французских литературных связей конца XVIII — начала XIX вв.» (1980), «Пушкин в роли Пушкина: Творческая игра по моделям французской литературы. Пушкин и Стендаль» (1998) и особенно итоговая монография – «Пушкинская Франция» (2007), которая соединяет в себе не только системный взгляд на взаимоотношения Пушкина с французской литературой, но и дает множество выходов в область так называемой «большой истории», содержит фактически весь комплекс основных проблем, связанных с жизнью и творчеством Пушкина.
Вопросам рецепции пушкинской поэзии в России и во Франции посвящена работа Е.Г. Эткинда «Божественный глагол: Пушкин, прочитанный в России и во Франции» (1999). В работе рассматривается целый ряд проблем, важных, с точки зрения темы нашего исследования: пушкинский взгляд на события французской буржуазной революции 1789 г. и его отражение в поэзии, диалектика понятий Свобода и Закон в творчестве поэта, образы «пушкинских мятежников», структурным элементом которых является «наполеоновский» компонент.
Особое значение в осмыслении русско-французских литературных, исторических и политических связей принадлежит работам В.А. Мильчиной. Рассматривая ключевые и частные аспекты французской истории 1-й пол. XIX века (Июльская монархия, сенсимонисты «глазами русского наблюдателя», «русская цензура александровской эпохи глазами французского дипломата» и т.д.), исследователь выстраивает сложную картину перекрестных связей, определяющих соотношение русской и французской культур, логику философско-исторических и политических воззрений Пушкина на события русской и французской истории.
Рассматривая Францию в творчестве Пушкина как определенный тип «геокультурного пространства», мы неминуемо обращаемся к проблемам поэтики художественного пространства. В этом вопросе мы опираемся на исследования Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, Е. Фарино, Н.Е. Меднис.
Франция в творчестве Пушкина представляет собой масштабное образование, знаки которого с разной степенью концентрации присутствуют в самых разных текстах писателя, чем в немалой степени и обусловлен сегментированный характер «французского материала». В поле пушкинской рефлексии оказывается широчайший диапазон разномасштабных проблем, событий, явлений, персоналий, формирующих диалогическое пространство двух культур – русской и французской: логика мировой и национальной истории, механизмы социальных потрясений, отношения сословий, отношения власти и народа, психология массы (толпы) в эпохи социальных переворотов, особенности национального быта, национальная характерология, пути и потенциал национальной литературы; поэт и власть, свобода творчества и духовная независимость художника и др.
Значительный объем и разнообразие «французского материала» в творчестве Пушкина потребовали определенного ограничения исследовательского пространства диссертации. Мы выделили несколько, на наш взгляд, доминирующих смысловых пластов в вопросе «Пушкин и Франция»: это пространственный, исторический, социокультурный и характерологический аспекты. При этом, даже в рамках выделенных аспектов нами рассматриваются лишь наиболее репрезентативные темы.
Хотя реконструкция авторской (пушкинской) модели Франции как «геокультурного пространства», обладающего определенной спецификой, вряд ли возможна в силу дискретности исходного материала, – цементирующей основой французского «слоя» в творчестве Пушкина является топика. Современный подход к топике как «необходимому элементу семантической упорядоченности мира» (О.А. Лавренова) делает актуальным обращение в диссертации к проблеме репрезентации французского топоса в творчестве Пушкина.
Восприятие топоса, его узнаваемость обеспечиваются, благодаря «устойчивым ассоциациям с судьбоносными историческими событиями, артефактами» (О.А. Лавренова). Более того, судьбоносные события «национальной истории, запечатленные в культурном ландшафте страны» (О.А. Лавренова), приобретают статус исторических, культурных универсалий. Французская топика XIX века, как никакая другая, оказывается способной к порождению феноменов, получивших универсальный смысл в контексте европейского сознания: это Великая французская революция 1789 – 1794 гг., феномен личности и судьбы Наполеона. Им посвящены одни из самых объемных разделов нашего исследования (2,3 главы). Обе универсалии обнаруживают в творческом сознании Пушкина огромный потенциал моделирования и постижения других проблем, связанных как с европейской, русской историей, так и с осмыслением событий собственной жизни.
Принимая во внимание многогранность исследуемого материала, в осмыслении особенностей пушкинской рецепции опыта Великой французской революции и личности Наполеона мы опирались на историографические труды Ж. де Местра «Рассуждения о Франции», Франсуа Минье «История французской революции с 1789 по 1814 гг.», произведения непосредственных участников и свидетелей революционных событий (Андре Шенье, Ж. де Сталь, Стендаль), которые были хорошо знакомы Пушкину, мемуары русских путешественников (Д.И. Фонвизина, К.М. Карамзина), публикации в журналах «Вестник Европы» и «Сын Отечества» 1812-1817 гг.
Актуальность нашего исследования определяется устойчивым интересом в современном литературоведении к различным типам «геокультурного пространства», представленного в художественном тексте («антропология места», «образ места», поэтика локальных текстов), к вопросам семиотики пространства, городских текстов, а также – к проблемам диалога культур, межкультурной коммуникации. Кроме того, исключительная насыщенность контекста пушкинского творчества отсылками к французской истории, культуре, литературе, быту; диапазон проблем, в осмысление которых вовлечен пушкинским сознанием «французский опыт»; наконец, интенсивность пушкинского диалога, направленного на разнообразные реалии исторической и современной жизни Франции, – дают представление о степени интенсивности пушкинской аналитики, обращенной к «французскому опыту», об актуальности этого опыта для пушкинского сознания. Таким образом, актуальность нашего исследования обусловлена обращением к проблеме рецепции Пушкиным различных фактов и аспектов бытования других национальных культур (в том числе – французской), к особенностям отражения этой рецепции в его художественном опыте.
Цель исследования – выявить особенности репрезентации и осмысления Пушкиным реалий французской истории и культуры путем анализа доминантных элементов французской топики, истории, культуры, характерологии, персоносферы в контексте творчества поэта.
Данная цель обусловила постановку и решение следующих задач:
1) выявить основной круг наиболее репрезентативных тем, образов, элементов, представляющих «французскую топику» как тип геокультурного пространства в творчестве А.С. Пушкина;
2) выделить основные маркеры французского топоса в произведениях Пушкина; проанализировать механизмы формирования целостного образа французского пространства, особенности его восприятия и воплощения Пушкиным;
3) проанализировать (на материале произведений, критических статей, исторических заметок и переписки) особенности французской национальной характерологии в их осмыслении Пушкиным;
4) выделить в творчестве Пушкина доминантные элементы французского дискурса, приобретающие статус универсалий как в творчестве поэта, так и в русской и европейской культурах;
5) рассмотреть исторические феномены Великой французской революции и личности Наполеона как универсалии французского дискурса в творчестве Пушкина, в динамике их осмысления на разных этапах жизни и творчества поэта.
Объектом исследования являются художественные произведения (завершенные и незавершенные), критические статьи, исторические труды и заметки, переписка Пушкина, формирующие представление о специфике французского дискурса в его творчестве.
Предметом исследования являются реалии французской истории и культуры как структурный слой, отмеченный системой устойчивых маркеров и смысловых связей в широком контексте творчества писателя.
Материалом исследования послужили художественные произведения, критические статьи, исторические труды и заметки, переписка Пушкина, а также материалы французской историографии, русские и французские мемуары и путевые записки конца XVIII – 1-й половины XIX вв.
Методологическую основу работы составляют структурно-семиотический, историко-литературный и сравнительно-исторический подходы.
Теоретической и методологической базой диссертационного исследования являются работы, посвященные проблемам поэтики «локальных текстов» (В.В. Абашев, О.А. Лавренова, В.Г. Щукина, А.М. Порошиной и др.), поэтики и семиотики пространства, а также – теории и анализу поэтики сверхтекста (городских текстов) М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, Н.Е. Меднис.
Системный анализ реалий французской истории и культуры и связей между ними в творчестве Пушкина обусловил обращение к трудам В.М. Жирмунского, Б.В. Томашевского, Л.И. Вольперт, Е.Г. Эткинда, В.А. Мильчиной, О.С. Муравьевой, являющимся базовыми для всех исследований в данной области.
Методология работы с эстетическими феноменами, являющимися носителями универсальных значений, потребовала обращения к исследованиям М.Н. Эпштейна, Ю.С. Степанова, А.А. Фаустова, Р. Мниха, А.И. Иваницкого, Н.В. Володиной.
Осмысление места и роли французского дискурса в контексте творчества Пушкина определило необходимость опоры на широкий круг пушкиноведческих исследований в области лирики, лиро-эпики, прозы поэта, позволяющих точнее оценить семантику компонентов французского дискурса на разных этапах творчества поэта, в динамике эстетических процессов, характерных для него (Д.П. Якубович, В.В. Виноградов, Ю.Н. Тынянов, М.П. Алексеев, Л.Я. Гинзбург, С.Г. Бочаров, Ю.Н. Чумаков, Л.С. Сидяков, Р.В. Иезуитова, Ю.В. Манн, Н.Н. Петрунина, В. Шмид, М.Н. Виролайнен, Б.М. Гаспаров, В.С. Листов, О.А. Проскурин, Э.И. Худошина и др.).
Научная новизна работы обусловлена тем, что в ней предпринята попытка целостного рассмотрения и интерпретации французской топики как геокультурного пространства особого типа, в его восприятии и художественном воплощении Пушкиным. Кроме того, такие исторические феномены Франции как Великая французская революция и личность Наполеона в творчестве Пушкина, фактически не становились самостоятельным объектом исследования в качестве литературных универсалий.
Теоретическая значимость исследования заключается в разработке методологии анализа и принципов реконструкции авторской модели «геокультурного пространства» в системе его доминантных элементов и устойчивых семантических связей.
Достоверность результатов исследования обеспечивается опорой на широкий круг источников и обширную эмпирическую базу. Достоверность исследования обеспечивается не только обработкой большого текстового материала, но и грамотным использованием современных литературоведческих методов исследования. Работа опирается на солидную теоретическую базу (библиографический список содержит 208 единиц).
Практическая значимость работы состоит в возможном ее использовании в научно-педагогической деятельности: в разработке курсов по истории русской и зарубежной литературы XIX в., спецкурсов и спецсеминаров, посвященных творчеству Пушкина, проблемам поэтики локальных текстов, семиотики пространства, поэтики сверхтекстов, а также русско-французским историко-литературным связям.
Апробация результатов: основные положения работы были изложены в виде докладов на Всероссийских конференциях молодых ученых в НГПУ (Новосибирск, НГПУ, 2010, 2011, 2012); на ежегодных научных сессиях НГТУ (Новосибирск, НГТУ, 2010, 2012); на Всероссийской научной конференции «Межкультурная коммуникация: лингвистические и лингводидактические аспекты»» (Новосибирск, НГТУ, апрель 2011). По теме диссертации опубликовано 8 статей, 2 из которых – в научных изданиях, рекомендованных ВАК РФ.
Основные положения, выносимые на защиту:
-
В творчестве Пушкина образ Франции оказывается амбивалентным знаковым пространством, включающим в себя огромный историко-культурный опыт. Отсутствие личного опыта непосредственных впечатлений по отношению к пространству и жизни Франции, с одной стороны, неизбежно порождает эффект дистанцированности пушкинской точки зрения по отношению к ним, с другой стороны – дает выход рефлексии и способствует философски более глубокому проникновению в природу реалий французской жизни, истории, культуры.
Пушкинская Франция – это своего рода «идеальная» («знаковая», универсальная) модель, являющуюся механизмом постижения разнообразного исторического, культурного, психологического материала.
-
Французский топос в творчестве Пушкина имеет фрагментарную, сегментированную структуру. Его «узнаваемость» обеспечивается системой доминантных топографических точек, знаковыми фигурами персоносферы, лаконичными упоминаниями ключевых исторических событий. Одним из основных принципов его изображения является соотнесенность (взаимоспроецированность) с русским пространством.
Французский (парижский) топос в произведениях Пушкина («Арап Петра Великого», «Пиковая дама») отмечен устойчивостью сюжетных и жанровых маркеров: ситуация светского адюльтера и жанр фамильного «анекдота», с характерной для них атмосферой тайн, слухов, молвы.
Специфика сюжета и персоносферы парижского топоса, его сопряженность с категориями тайны, чуда, молвы формируют образ «кажущейся», «мистической реальности» (С.Г. Бочаров).
-
Тип французского национального характера в творчестве Пушкина по своей структуре оказывается дискретным и включает в себя фигуры и образы разного масштаба. Разрозненность отдельных штрихов французского национального характера в их воспроизведении Пушкиным такова, что она никогда не может быть очерчена замкнутым контуром, не может замкнуться в «портрет». На каждое “PRO” обнаруживается своё “CONTRA”.
Французская характерология Пушкина формируется в подвижном соотношении разных точек зрения и приводящей их в движение динамике воспринимающего (пушкинского) сознания.
4. В вопросе «Пушкин и Франция» особую роль играют элементы, несопоставимые с другими по своему смысловому потенциалу, формирующие напряженнейшие смысловые узлы в творческом сознании Пушкина, – это Великая французская революция и образ Наполеона. Крупнейшее событие и величайшая фигура французской и европейской истории рубежа XVIII-XIX веков приобретают статус универсалий в культурном и историко-философском сознании последующих эпох.
5. На протяжении всего творческого пути интенсивность пушкинского внимания к событиям Великой французской революции не ослабевает, но – в зависимости от современных писателю политических перипетий – дает пищу для его философских размышлений. Французская революция, с ее амбивалентным опытом, становится способом «генетического познания современности» (Б.В. Томашевский) в широком диапазоне ее проблем, о чем свидетельствуют множественные переклички в произведениях, статьях и письмах Пушкина с историческими трудами, мемуарами, произведениями как непосредственных участников революционных событий во Франции, так и их ближайших потомков (А. Шенье, Ж. де Местра, Ф. Минье, Ф. Гизо, Ж. де Сталь и др.).
6. Образ Наполеона приобретает черты амбивалентности в контексте русского и европейского сознания рубежа XVIII – XIX веков. Романтическая мифология напитывает его символическим содержанием. В динамике пушкинской жизни и творчества образ Наполеона переживает усложнение, становясь «поливалентным». Он «не закреплен» за какими-либо конкретными художественными формами, органически входя в любой контекст пушкинских рассуждений, «адаптируясь» к самым различным жанрам (ода, баллада, элегия, роман в стихах, повесть, критическая статья, историческая заметка) и стилям. К середине 1820-х гг. образ французского императора становится своеобразным смысловым стержнем, вокруг которого выстраиваются индивидуально-личностные и философско-исторические размышления поэта. Фигура Наполеона, мифологизируясь, «универсализуясь», приобретает в творчестве Пушкина черты, свойственные метатипам.
Структура диссертационного исследования. Работа, объемом 230 страниц, состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованных источников и литературы, насчитывающего 208 наименований.
