Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Феномен комического и его формирование в художественном мире Ф.М. Достоевского: традиции и новаторство 26
1.1 Ф.М. Достоевский как наследник Н.В. Гоголя 26
1.2 Становление художественного метода и своеобразие комизма Достоевского: светлый юмор и трагикомический пафос произведений 1844-1860 гг 55
1.3 Комические парадоксы «подпольного» человека в повести Ф.М. Достоевского «Записки из подполья» (1864 г.) 97
1.4 Ценностный аспект смеха и комического в романе Ф.М. Достоевского «Игрок» (1866г.) 106
Глава 2. Своеобразие комического и трагического в романах Достоевского 1868-1881 гг .:
2.1 Диалектика комического в романе «Идиот» (1868 г.) 120
2.2 Сатирические феномены в романе «Бесы» (1872 г.) 156
2.3 Светлый смех и печальная улыбка в романе «Братья Карамазовы» (1881 г.) 192
Заключение.. 230
Библиография 238
- Становление художественного метода и своеобразие комизма Достоевского: светлый юмор и трагикомический пафос произведений 1844-1860 гг
- Комические парадоксы «подпольного» человека в повести Ф.М. Достоевского «Записки из подполья» (1864 г.)
- Сатирические феномены в романе «Бесы» (1872 г.)
- Светлый смех и печальная улыбка в романе «Братья Карамазовы» (1881 г.)
Введение к работе
В литературоведении стало устоявшимся мнение о трагической основе творчества Ф.М. Достоевского, однако комизм также представляется значимым структурным элементом в его художественном мире. О Ф.М. Достоевском с полным правом можно говорить как о писателе, постигающем целостность жизни. Уникальность художественного мира писателя определяется взаимодействием всех идейно-философских и структурно-композиционных компонентов, включающих в том числе элементы комизма с его многообразием форм и видов: от светлого, жизнеутверждающего юмора до едкой сатиры. Изучение феномена комического в творчестве Достоевского представляется необходимым для полноценного восприятия творческого гения писателя.
Актуальность исследования определяется все возрастающим интересом к личности и творчеству Достоевского и низкой степенью разработанности проблемы комического в творчестве писателя; отсутствием подробного анализа видов и форм комического в позднем творчестве Ф.М. Достоевского; неоформленностью представления о комическом писателя как о системе, являющейся неотъемлемой частью художественного мира писателя; необходимостью создания классификации комических персонажей и комических ситуаций.
Современная наука уделяет много внимания изучению религиозных и философских основ творчества Достоевского, а также осмыслению универсалий его художественного мира. Однако до сих пор творческий потенциал гения русской литературы остается нераскрытым: часто при попытках понимания художественного мира писателя категория комического либо вообще не учитывается, либо исследуются лишь отдельные формы и виды комического.
Особенно актуальным представляется анализ комического в творчестве писателя 1864-1881 гг., которое заслуженно называют вершинным, поскольку «подлинных высот своего юмора Достоевский достиг только в период больших романов, вобрав и претворив в направленности своего искусства традиции Гоголя, Диккенса и Салтыкова-Щедрина». Комическое является неотъемлемой частью эстетических, этических и философских воззрений писателя. В ряду ценностей Достоевского комизм интересен и как выражение определенной религиозно-философской мысли: смех как восприятие радости человеческого бытия является важнейшим компонентом картины мира писателя в ее внутренних связях и взаимодействиях, отражением духовно-душевного опыта писателя.
Степень научной разработанности проблемы. Анализ феномена комического, места и роли смеха в творениях Достоевского, интересовал исследователей всегда. Уже своим романом «Бедные люди» Достоевский прославился «чувством комического», отмеченным В.Г. Белинский: «С первого взгляда видно, что талант г. Достоевского не сатирический, не описательный, но в высокой степени творческий и что преобладающий характер его таланта – юмор». В романе «Бедные люди» Достоевский выступил непревзойденным мастером «смешить и глубоко потрясать душу читателя в одно и то же время, заставить его улыбаться сквозь слезы».
Однако феномен комического получил неоднозначную оценку литературоведов: многие видели в комизме писателя его оригинальную, самобытную творческую манеру, другие же находили в нем главный недостаток, отмечая неправдоподобность и «фантастический колорит» (Белинский) «комических произведений» Достоевского. А Н. А. Некрасов, прочитав роман «Бедные люди», сообщил Белинскому о появлении в русской литературе нового Гоголя, подчеркивая прежде всего способность автора выразить трагикомическую сторону жизни «униженных и оскорбленных». Вл. Соловьев, сравнивая Достоевского с Диккенсом, утверждал, что автору «Бедных людей» удаются не только трагические, но и комические сцены.
В XX веке интерес к творчеству Достоевского возрос: многие литературоведы, изучая неисчерпаемый идейно-художественный потенциал его романов, отмечали его комическую составляющую. На эту особенность указал В.В. Розанов: «…вчитываясь во весь ряд его сочинений, мы видим, как постоянно он обставляет в начале и в конце легкой иронией и свои любимые идеи...».
Значительным событием стал выпуск сборника под редакцией А. Бема, где были опубликованы работы В.В. Зеньковского, П.М. Бицилли, Д.И. Чижевского, Р.В. Завадского. Особое место занимает статья И.И. Лапшина «Комическое в произведениях Достоевского», в которой литературовед отмечал, что Достоевский глубоко чувствовал «трагику как основу комизма», поэтому элементы комизма у писателя – «средства к очищению своей души от продуктов душевного распада». Важно, что юмор в его творчестве – одно из сильнейших средств борьбы с человеческими пороками, поэтому, по словам Лапшина, «Достоевский в едкой саркастической форме издевается над человеческой низостью и злобой».
Мысли И.И. Лапшина продолжает П. Бицилли. В своем исследовании «К вопросу о внутренней форме романов Достоевского» (1946) он говорит о специфике жанра романа: «Быть может, правильнее было бы охарактеризовать его (роман-трагедию) как « “роман-трагикомедию”… элементы трагического и комического зачастую сочетаются у него в одних и тех же эпизодах и – в одних и тех же персонажах».
В 1950-е годы появилась статья Д.О. Заславского, где отмечалось, что добрый смех, обнаруживающий «прекрасное» в комическом, звучит в начале литературной деятельности Достоевского чаще. Литературовед подчеркивал, что «Достоевский обладал могучим даром комического, который служил верной и острой критике несправедливости и уродства общественного строя, а юмор был средством в комическом показать прекрасное». Д.О. Заславский также отмечал нравственную доминанту юмора писателя в романе «Братья Карамазовы», находя в комизме средство борьбы с безверием. Недаром он назвал монолог чёрта, насыщенный комическими элементами, «сильнейшей в мировой идеалистической литературе художественной сатирой, направленной против материализма и атеизма».
Фундаментальные работы о творчестве Достоевского вышли в свет в середине XX века. Значительный вклад в достоевсковедение внес М.М. Бахтин, который в своем исследовании «Проблемы поэтики Достоевского» рассматривал карнавально-смеховую стихию творчества писателя как элемент создания философско-психологического контекста. Ю.Н. Тынянов в своей работе «Достоевский и Гоголь: к теории пародии» более пристально рассмотрел вопрос о соотношении подражательного и самобытного начала в стиле Достоевского, уделяя внимание комизму писателя. Литературовед указал и на мастерство Достоевского в создании трагикомического: «…писатель переносил и трагические черты действительной жизни в произведения, иногда резко меняя их эмоциональную окраску на комическую».
Литературоведы советского периода (Г.М Фридлендер, А.С. Долинин, В.Б. Шкловский, В.А. Туниманов, Ю.Ф. Карякин, М.С. Гус, Г.К. Щенников, Л.П. Гроссман, В.Д. Днепров и др.) указывали на единство философского, религиозного и художественного взгляда писателя. Особого внимания заслуживает работа Н.М. Чиркова «О стиле Достоевского», в которой литературовед указывал на синтез комизма и трагизма в творческой манере Достоевского: «У Достоевского наряду с патетикой мы нередко имеем не только сцены скандалов, но и наблюдаем моменты грубого буффонного комизма, шутовства и паясничания. Комическое снижение подчас имеет у него своей функцией прямое пародирование патетического. Однако такое пародирование в конечном счете заостряет патетическое». Кроме того, Чирков находил элементы комизма в романах «Дядюшкин сон», «Село Степанчиково и его обитатели», «Игрок», «Записки из подполья». В романе «Идиот» он отмечал комические черты в образе главного героя: «Комическое в Мышкине – необходимое условие выявления в нем трагически-возвышенного, высокопатетического». А роман «Бесы» исследователь назвал «романом-сатирой и романом-трагедией».
В монографии Р.Г. Назирова «Творческие принципы Достоевского» юмору посвящена отдельная глава. По мысли литературоведа, комизм присутствует во всем творчестве Достоевского: «От начала и до конца, при всех изменениях, главным в его творчестве оставался то приглушенный (редуцированный), то по-новому выявленный, прославляющий смех, смех сострадания и сочувствия к искаженной человечности». Назиров, подчеркивал христианскую сущность юмора Достоевского: «Юмор Достоевского – это прежде всего и более всего улыбка печальной любви при виде человечески-священного в его неотъемлемо-земной, смешной форме».
Значимой работой в отечественном литературоведении является книга Н.В. Кашиной «Эстетика Достоевского». Исследовательница подробно анализирует отражение эстетических категорий в творчестве. В комическом она видит один из его творческих ориентиров писателя: «Комизируя трагические мотивы, Достоевский стихийно исходил из свойственного народному творчеству стремления оттолкнуться от безнадежного, мрачного, безысходного, обрести надежду в способности преодолеть страх, посмеяться над ним».
Изучению творчества писателя в целом и комической составляющей в частности посвятили свои труды такие литературоведы, как Ю.И. Сохряков, А.Е. Кунильский, К.Г. Исупов, С.М. Нельс, Дж. К. Оутс, С. Беркович, Р.Л. Буш, С.В. Белов, А. Небольсин и др. В исследованиях М.М. Дунаева, И.А. Есаулова, В.Н. Аношкиной, Т.А. Касаткиной, А.Г. Гачевой, Г.Б. Пономаревой, Л.И. Сараскиной, А.Н. Николюкина, Б.Н. Тихомирова, Б.Н. Тарасова, и др. творчество Достоевского рассматривается как синтез духовно-нравственного и эстетического богатства.
Проблемы феномена комического в творчестве Достоевского касаются работы Н.И. Логиновой «Формы и функции комического в романах Ф.М. Достоевского» (Москва, 1999), С.Г. Солотчина «Комическое начало в художественном стиле Достоевского. Ранние произведения» (Москва, 2007). В работе Т.С. Комаровой «“Смеховой портрет” как средство характеристики персонажа в творчестве Достоевского 1846-1859 гг.» (Магнитогорск, 2008) выявлена функциональная и смысловая специфика “смехового портрета” в художественном мире Ф.М. Достоевского. Отдельный параграф посвящен комическому и трагическому началу творчества Ф.М. Достоевского в американской критике в диссертации Т.М. Миллионщиковой (Москва, 2011).
Возрастающий интерес к комической составляющей творчества Достоевского подтверждается появление новых исследований, монографий, свидетельствующих о многогранности и неисчерпаемости творческого гения писателя.
Новизна работы заключается в целостном анализе комического как эстетико-философской категории в творчестве писателя 1864-1881 гг., выявлением форм и видов комического в творчестве Ф.М. Достоевского (1864-1881 гг.), изучением динамики развития комического в творчестве писателя; созданием типологии комического персонажа и комических ситуаций; установлением генетических связей творчества Ф.М. Достоевского с творчеством Н.В. Гоголя.
В работе раскрыто значение комического таланта писателя, зачастую воспринимаемого как второстепенное. Особое внимание уделяется изучению идейных и художественно-эстетических истоков комического начала в творчестве Ф.М. Достоевского; раскрыто значение личности и творчества Н.В. Гоголя для формирования художественной системы Достоевского. Проанализированы место и роль юмора, иронии и сатиры в романах Достоевского, охарактеризованы формы, виды и функции комического в художественном мире писателя. Предложена типология комических героев, комических ситуаций и стилевого комизма в романах Достоевского, воссоздана художественная модель мира писателя во взаимосвязи всех религиозно-философских и эстетико-этических категорий. В работе значительно расширен контекст исследования: исследуются не только традиционно рассматриваемые как «комические» ранние произведения «сибирского периода», но и поздние романы Достоевского («Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы»). Важной составляющей исследования является анализ своеобразия комизма Достоевского в его взаимодействии с трагическим, а также изучения динамики развития комической стихии в творчестве Достоевского.
Предметом исследования диссертационной работы является феномен комического как неотъемлемая часть художественного мира Достоевского.
Объектом исследования выступает творчество Достоевского с 1864 по 1881 годы. Такой обширный диапазон позволяет рассмотреть динамику развития комического в творчестве писателя.
Целью диссертационной работы является представление концепции комического как феномена, во многом определившего ценностные духовно-нравственные и художественно-эстетические принципы Достоевского.
Цель определяет и задачи исследования:
выявить идейные и художественно-эстетические истоки комического начала в творчестве Достоевского, раскрыть значение личности и творчества Н.В. Гоголя для формирования его художественной системы;
охарактеризовать формы, виды и функции комического в художественном мире Ф.М. Достоевского, исследовать приемы создания комического типа, комической ситуации, а также стилевого комизма;
определить своеобразие комизма Достоевского, раскрыть особенности комического в его взаимодействии с трагическим, исследовать динамику развития комической стихии во всем творчестве Ф.М. Достоевского.
Методология работы основывается на базовых для литературоведения художественно-эстетическом, историко-генетическом и аксиологическом принципах. Особое внимание отведено именно ценностному подходу, который необходим для определения мировоззренческой позиции Достоевского. Смех, юмор представляются ценностной категорией в художественном мире писателя. Творчество Достоевского является средоточием ценностных ориентиров русского национального мировосприятия, которое является основой духовного мира писателя. При анализе феномена комического в его взаимосвязях с другими компонентами художественного мира писателя продуктивными представляются биографический, герменевтический, сравнительно-исторический и текстологический методы.
Методологическую основу диссертации составили труды отечественных и зарубежных ученых в области истории и теории литературы: С.С. Аверинцева, В.Н. Аношкиной-Касаткиной, М.М. Бахтина, В.Г. Белинского, В.Е. Ветловской, А.Г. Гачевой, Л.П. Гроссмана, Р.Л. Джексона, , В.Н. Захарова, А.А. Долинина, М.М. Дунаева, И.П. Ильина, Т.А. Касаткиной, Н.В. Кашиной, В.Я. Кирпотина, А.Е. Кунильского, Р.Г. Назирова, С. Нельса, А.Н. Николюкина, Т.М. Родиной, Ю.И. Сохрякова, Б.Н. Тарасова, В.А. Туниманова, Ю.Н. Тынянова, Г.М. Фридлендера, Г.К. Щенникова и др. Также учтен научно-методологический опыт представителей русской философской мысли «серебряного века» и Русского зарубежья: А.Л. Бема, Н.А. Бердяева, П.М. Бицилли, С.Н. Булгакова, В.В. Зеньковского, Вяч. Иванова, И.А. Ильина, И.И. Лапшина, К.Н. Леонтьева, В.В. Розанова, Н.Ф. Федорова, Г.В. Флоровского, П.А. Флоренского, С.Л. Франка, митрополита Антония Храповицкого и др.
Научное и прикладное значение диссертационного исследования связано с недостаточной изученностью роли и места комического в художественном мире Достоевского, чье творчество является порождением духовно-религиозной основы русской литературы и культуры в целом. Значение исследования определяется тем, что многие положения диссертации позволяют раскрыть в большей степени творческий потенциал Достоевского, представить многие, не изученные ранее стороны его творчества. Исследование предполагает как теоретическую, так и практическую значимость при изучении русской литературы последней трети XIX века. Материалы диссертации могут быть использованы при чтении и разработке курсов по истории русской литературы XIX века в высших учебных заведениях и в школе. Некоторые положения и результаты диссертационного исследования внедрены в научную и проектную деятельность Научно-внедренческого центра Международного исследовательского института.
Апробация диссертации. Отдельные положения исследования были отражены в виде статей, научных докладов на заседаниях аспирантов кафедры русской классической литературы МГОУ (2009-2012 гг.). Автором исследования были прочитаны доклады на IX и X Международных конференциях «Русское литературоведение на современном этапе» на темы «Князь Мышкин как трагикомический персонаж в романе Ф.М. Достоевского» и «Феномен комического в романе Ф.М. Достоевского “Бесы”».
Апробация результатов диссертационного исследования также осуществлялась в форме выступления на V Международной научной конференции «Гуманитарные науки и современность» (Москва, 30 марта 2012 г.) с докладом на тему «Комические типы в романах Ф.М. Достоевского “Дядюшкин сон” и “Село Степанчиково”». По теме работы опубликовано 5 статей, в том числе в изданиях ВАК.
Положения, выносимые на защиту:
Феномен комического является неотъемлемой частью художественного мира Достоевского. На протяжении всего творчества комическое усложняется в сторону трагикомического. Анализ раннего и позднего творчества писателя позволяет исследовать динамику развития комического и выделить типологию комического героя («мечтатель», «шут», «литератор», «сальный шут», «ханжа», «добровольный шут», «шут-фантазер», «фанатик», «революционер», «правитель», «юродивый»).
Юмор Достоевского свидетельствует о светлом, жизнеутверждающем начале мировосприятия писателя, показывает прекрасное, тогда как ирония, сатира являются средствами разоблачения «бесовских» идей», человеческих пороков. Юмор и смех зачастую сопровождает далеко не комические ситуации, потому взаимосвязь комического и трагического в романах Достоевского позволяет говорить о «трагикомическом» характере творений писателя.
Продолжая традиции русской литературы и являясь прямым наследником традиций Гоголя, Достоевский совершенствует систему комического, сочетая комического с трагическим, прекрасным и безобразным. Такая особенность определяет взаимодействие противоположных элементов: юмора и гротеска, абсурда и иронии, сатиры и оксюморона.
Комическое для Достоевского — сложнейшая необходимая нравственно-психологическая сфера человеческого бытия, способ правдивого изображения окружающего мира. В ранних произведениях преобладает добрый смех, вызывающий сострадание к «смешному человеку», тогда как в позднем творчестве комизм наряду с состраданием способствует разоблачению антихристианских идей. Однако комическое и смех не тождественны, ведь нередко смех на страницах романов Достоевского звучит вовсе в не комических ситуациях и является одним из средств психологической характеристики персонажа.
Комизм является для Достоевского ключевым приемом в осмысление духовных «болезней» человечества. Комическая стихия особенно многообразно и ярко проявилась в больших романах писателя, так называемом «великом пятикнижии», где присутствуют все виды комического: от мягкого юмора до едкой сатиры и «бурлескной буффонады». Большие «романы-трагикомедии» насыщены юмором, иронией, сатирой, гротеском, которые становятся структурными элементами в портретной характеристике персонажа, в создании комических ситуаций и стилевого комизма.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы. Основная часть диссертации изложена на 245 стр. Список литературы включает 217 названия.
Становление художественного метода и своеобразие комизма Достоевского: светлый юмор и трагикомический пафос произведений 1844-1860 гг
Два выдающихся писателя русской литературы, творивших в одно время, высоко ценили творчество своего гениального предшественника
А. С. Пушкина, который во многом повлиял не только на творческий метод, но и на концепцию комического каждого из них. «Что скажет он, что заметит он, чему посмеется, чему изречет неразрушимое и вечное одобрение свое, вот что меня только занимало и одушевляло мои силы»68, так Гоголь определил непосредственное влияние Пушкина на его творчество. А сам Пушкин восхищался превосходным комизмом Гоголя: «Вот настоящая веселость, искренняя, непринужденная, без жеманства, без чопорности. А местами какая поэзия, какая чувствительность! Всё это так необыкновенно для нашей литературы, что я доселе не образумился!» . Известно, что именно А.С. Пушкин подсказал Гоголю сюжет знаменитой комедии «Ревизор», ему первому Гоголь прочитывал свои творения, пронизанные комедийностью. Сам автор «Евгения Онегина» обладал непревзойденным чувством комического: светлым, радостным юмором проникнуты стихотворения лицейского периода, строки поэмы «Монах», «Руслан и Людмила», повестей «Гробовщик», «Капитанская дочка». Позже, в «Авторской исповеди» Гоголь признавался, что именно Пушкин заставил его «взглянуть на дело серьезно», то есть переосмыслить взаимоотношение комического и трагического. Всем известный «смех сквозь слезы» Гоголя стал, вне сомнения, ориентиром и для Достоевского, «любовь до восторга» к Гоголю он пронес через всю свою жизнь.
Споры о том, будет ли Достоевский продолжать традиции, заложенные Гоголем, или пойдет по своему, отличному от других, пути, появились в начале 1840-х годов, сразу же после выхода в свет романа «Бедные люди». Суждения о преемственности творчества Достоевского нередко сводились критиками к пародийно-подражательному или резко отрицательному противоборству двух писателей. Однако представляется более правильным говорить о сотворчестве двух писателей, впитавших в себя мировое литературное наследие и обогативших его.
Достоевского заслуженно называют преемником Гоголя, ранние произведения писателя, не лишенные комедийной основы, пронизаны гоголевскими образами, мотивами и реминисценциями. Недаром «Бедных людей» Достоевского сравнивали с «Шинелью» Гоголя, представлявшейся мерилом художественного совершенства. Зачастую критики указывали на недостатки ранних произведений Достоевского, обнаруживая в них отсутствие художественности и вместе с ней «возвышенности» отношения к человеку, снижение до «чувствительности», уступающей Гоголю. В то же время многие находили в Достоевском преданного последователя Н.В. Гоголя. Так, М.Е. Салтыков-Щедрин назвал Достоевского «одним из наиболее чутких последователей Гоголя»70.
Сам Н.В. Гоголь достаточно холодно отозвался о первом романе Достоевского: «"Бедные люди"» я только начал, прочел страницы три и заглянул в середину, чтобы видеть склад и замашку речи нового писателя... В авторе "Бедных людей" виден талант, выбор предметов говорит в пользу его качеств душевных, но видно также, что он еще молод. Много еще говорливости и мало сосредоточенности в себе: все бы оказалось живей и сильней, если бы было более сжато. Впрочем, я это говорю еще не прочитавши, а только перелистнувши... в рассказе заметил я излишество и многословие, а в слоге отсутствие простоты» [VIII, 425]. Как более опытный автор, Гоголь указал тем самым на «слабые места» начинающего писателя, но уже увидел в начинающем Достоевском силу таланта.
На преемственный характер творчества Ф.М. Достоевского изначально указал В.Г. Белинский, отметив, что Гоголь должен был стать творческим ориентиром для Достоевского: «Гоголь навсегда останется Коломбом той неизмеримой и неистощимой области творчества, в которой должен подвизаться г. Достоевский» . Белинский первым отметил важнейшую особенность стихии комического у Достоевского, ее трагикомический характер, обнаружив «точки, где комическое сходится с трагическим и возбуждает в уме не легкий и радостный, а болезненный горький смех...» . Находя общие черты с творчеством Гоголя, критик отмечал объединяющее их юмористическое и трагикомическое начало. «Глубоко патетический, глубоко трагический... колорит и тон "Бедных людей", — отмечает Белинский, — спрятались, так сказать, за юмор, замаскировались им, как в "Записках сумасшедшего" Гоголя»73. Однако позже, после выхода повести «Двойник», Белинский указывал на слабые стороны произведения. В статье о «Петербургском сборнике» он, говоря о «Двойнике», отделил в Достоевском «юмор мысли и дела» от «юмора слов и фраз», которыми советовал «не дорожить». В числе недостатков критик отмечал и растянутость, частые повторения фраз, которые, однако, «выкупаются поразительною истиною в изображении действительности...»74. Впоследствии Белинский резко раскритиковал творческую манеру Достоевского, отход Достоевского от гоголевской традиции, что являлось, по мысли критика, главной неудачей начинающего писателя. В «Господине Прохарчине» Белинский увидел лишь «фантастический колорит» («Не только мысль, даже смысл этой, должно быть, очень интересной повести остается тайной для нашего разумения...» ). О повести «Хозяйка» Белинский заметил в письме Анненкову: «...ерунда страшная! В ней он (Достоевский) хотел помирить Марлинского с Гофманом, подбавивши немного Гоголя... Надулись же мы, друг мой, с Достоевским-гением»! Идеологические расхождения Белинского и Достоевского были столь сильны, что уже с середины 40-х годов они практически не общались. Однако Белинский, увидев гоголевское начало в творчестве Достоевского, находил самостоятельные черты, которые не могли не развиться без комедийной основы русской литературы, ярким представителем которой был автор «Ревизора».
Комические парадоксы «подпольного» человека в повести Ф.М. Достоевского «Записки из подполья» (1864 г.)
Макар изображен нелепо-смешным и в комических ситуациях, где он ярко контрастирует с обществом: и в глазах коллег, и перед офицерами, спустившими его с лестницы; трагически смешон герой в сцене прилюдного смеха в толпе ратазяевского общества, когда собравшиеся поднимают оброненный им черновик письма к Вареньке. Таковым он иногда предстает и перед читателями — например, в эпизоде с ловлей оторвавшейся «пуговки». Большинство комических ситуаций в романе определяется несоответствием стремления духа Девушкина его душевным качествам. Однако в целом в этих ситуациях проступает сочувствие автора к герою-мечтателю, образ которого воплотится потом в Ростаневе, Мышкине, генерале Иволгине, Снегиреве.
Раздвоенность, комически явленная в Девушкине, воплотилась позже в повести «Двойник». Мотив «двойничества», проявившийся в образе Голядкина, пройдет через все творчество Достоевского вплоть до трагедии Ивана Карамазова. Ю.Н. Тынянов находил пародийное начало в образе Голядкина и соотносил его с образом гоголевского героя «Носа» Поприщиным. Следуя традициям Гоголя, Достоевский уделяет внимание деталям и рисует комический образ Голядкина: многочисленные штрихи в описании внешности и поступков героя вызывают улыбку читателей. Так, комичной предстает ситуация с оторванной калошей: «Калоша, отставшая от сапога с правой ноги господина Голядкина, тут же и осталась в грязи и снегу, на тротуаре Фонтанки, а господин Голядкин и не подумал воротиться за нею и не приметил пропажи её... он споткнулся два раза, чуть не упал — и при этом обстоятельстве осиротел другой сапог господина Голядкина» [1, 143]. В качестве символа комической стилизации выступает образ шинели, а в сцене погони главного героя за двойником Достоевский использует приём пародии: «Голядкин почти совсем нагонял его; даже раза два или три подол шинели незнакомца ударил его по носу» [1, 218]. Снисходительная ирония в описании главного героя сменяется в финале сарказмом: «Наконец, серый осенний день, мутный и грязный, так сердито и с такой кислой гримасой заглянул к нему сквозь тусклое окно в комнату, что господин Голядкин никаким уже образом не мог более сомневаться, что он находится не в тридесятом царстве каком-нибудь, а в городе Петербурге, в столице, в Шестилавочной улице, в четвёртом этаже одного весьма большого, капитального дома, в собственной квартире своей» [1, 128].
В «Двойнике» Достоевский описал прежде всего «психологическую драму раздвоенного сознания» , поэтому главным является не юмор, а ирония, передающая раздвоенную душевную сущность героя и перерастающая в сатиру. «В повести "Двойник" весь мир поставлен на грань сатиры и трагедии» . Поэтому и финал повести, помещение Голядкина в дом для душевнобольных, выглядит глубоко трагичным. Таким образом, комическое в посвети «Двойник» также трансформируется и обретает формы трагического.
Значительно многограннее комическое начало представлено в романе «Белые ночи». Комическое начало проявляется и в самом герое, названном автором не без иронии «мечтателем». При этом Достоевский прибегает здесь к традиционной форме описания героя самого себя с помощью самоиронии. Этот прием позволяет автору «снизить» дистанцию между читателем и персонажем и представить его внутренний мир сквозь призму его отношения к комическому. Чувство юмора героя уже в ранних произведениях Достоевского становится мерилом нравственности героев. Способность искренне посмеяться над собой отличает и героя «Белых ночей», так он с юмором рассказывает о своем знакомстве: «Я почти свёл дружбу с одним старичком, которого встречаю каждый божий день... Случись, что я не буду в известный час на том же месте Фонтанки, я уверен, что на него нападёт хандра. Вот отчего мы иногда чуть не кланяемся друг с другом, особенно когда оба в хорошем расположении духа. Намедни, когда мы не видались целые два дня и на третий день встретились, мы уже было и схватились за шляпы, да благо опомнились вовремя, опустили руки и с участием прошли друг подле друга» [2, 103].
Пародийное начало проявляется и в выборе жанра произведения — сентиментальный роман. Главный герой - своеобразное продолжение комического образа «мечтателя» Макара Девушкина, наделен комически-сентиментальными чертами, подобно персонажу. Стилевой комизм проявляется в речи героя, его привычке говорить о себе в третьем лице, подражая речам литературных персонажей: «Вы хотите знать, Настенька, что такое делал в своём углу наш герой, или, лучше сказать, я, потому что герой всего дела — я... в этот час и наш герой... шагает за прочими... Теперь «богиня фантазия» (если вы читали Жуковского, милая Настенька) уже заткала прихотливою рукою свою золотую основу и пошла развивать перед ним узоры небывалой, причудливой жизни...» [2, 114-115]. Однако роман «Белые ночи» проникнут серьёзным, драматическим тоном. Герои и улыбаются, и смеются, но этот смех героев трагичен читателю, он передает внутреннюю драму героев.
В «Романе в девяти письмах» нередки реминисценции из «Повести о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Здесь также присутствует обыгрывание имен персонажей (Петр Иванович и Иван Петрович), и втягивание в личную ссору второстепенных лиц, и, наконец, сама ссора по мелочному поводу — все это раскрывает характеры взаимообидчиков. «Роман в девяти письмах» отличается разноплановостью комического — от мягкого юмора до желчного сарказма, что подчеркивается не только комичным сюжетом (переписка бывших друзей, возненавидевших друг друга из-за пустяка), но и языком произведения: «ставлю себя примером и доказательством», «ваше мужицкое послание», «видеть вас когда-либо в доме моем мне будет весьма неприятно, равно и жене моей: она слаба здоровьем и запах дегтя ей вреден» [2, 238].
Сатирические феномены в романе «Бесы» (1872 г.)
Однако несомненный пародийный элемент является необходимой чертой самобытной авторской комедийно-сатирической подкладки романа. На это указывает и Л.М. Розенблюм, отмечая, что в романе присутствует многостепенная пародия, являющаяся «отличительной качеством сатиры Достоевского» . Роман полон реминисценций из комедии Ж.-Б. Мольера «Тартюф» . Комедийная основа исследовалась и в связи с литературной традицией. Так, Б.Г. Реизов отмечал традиции Диккенса, которые «сказались в содержании и структуре образов, в способе их характеристики, в самой проблеме временного торжества зла над кроткими и добродетельными» .
Несомненной творческой удачей писателя является появление новаторских типов, чьи наброски воплотятся в поздних романах писателя. В Степанчикове царит всеобщий беспорядок с комическими происшествиями и комическими типами. Не случайно В.Н. Захаров определяет жанр «Села Степанчикова и его обитателей» как «комический нравоописательный роман. Его жанровая форма — «семейный роман» в драматической и водевильной версиях...» . На страницах «Села Степанчикова и его обитателей» Достоевский создает неповторимый тип героя-шута, приживальщика с амбициями, тирана и деспота — Фомы Фомича Опискина. В образе Опискина заметны и черты мольеровского Тартюфа, и гоголевских Хлестакова и Поприщина (пародию на Гоголя в лице Опискина находил и Ю. Тынянов), и черты самобытного русского характера, изученные им еще на каторге.
С нескрываемой иронией писатель подчеркивает пустоту и лицемерие персонажа через его речь и манеру поведения. Причисляя себя к определенному сословию, известному только ему, Фома театрально провозглашает себя спасителем Степанчикова: «Я на то послан самим Богом, чтоб изобличить весь мир в его пакостях!» [3, 139]. Автор не скрывает своей иронии и пренебрежения по отношению к герою, потому его портрет представлен в сатирическом виде: «Представьте же себе человечка, самого ничтожного, самого малодушного, выкидыша из общества, никому не нужного, совершенно бесполезного, совершенно гаденького, но необъятно самолюбивого и вдобавок не одаренного решительно ничем, чем бы мог он хоть сколько-нибудь оправдать свое болезненно раздраженное самолюбие» [3, 11]. Характерно, что Фома воплощает в себе и тип писателя-неудачника, предварив еще один сатирический тип героя-литератора (Кармазинов и Степан Трофимович Верховенский в «Бесах»). С непомерной гордыней он представляется выдающимся ученым, написавшим труды по философии, читавшим некогда лекции в Петербурге, а на деле оказывается бездарностью.
Иронично представлена и власть Фомы, которой подчинены все в Степанчикове. Так, генеральша питает к нему «какое-то мистическое уважение», «Фома Фомич заворожил ее окончательно. Она не дышала на него, слышала его ушами, смотрела его глазами, трепетала как мышка перед прежним своим приживальщиком» [3, 11-12]. Злой шут, Фома Фомич жаждет власти над окружающими, потому так нелепо его поведение: приказ устроить среду в пятницу, высечь Фалалея за его сны и, наконец, желание выучить французскому языку всю прислугу. Болезненно ущемленное самолюбие шута требует поклонения окружающих, будучи сам в шутах и приживальщиках, он мстит всем вокруг. Бесчеловечно-деспотическое влияние на окружающих проявляется прежде всего в псевдопроповедях Фомы. Смехотворность его речей заключается в несоответствии поведения героя своим наставлениям. Будучи сам властолюбивым тираном, он считает себя вправе читать наставления другим. С искрометным юмором автор замечает, что «на безлюдье и Фома может быть дворянином». Комична такая метаморфоза из шута в великого человека. «Исключительная личность», возносящая себя над остальными, Фома Опискин подвергается высмеиванию и разоблачению. Впоследствии в «Дневнике писателя» Достоевский вернется к волновавшему его вопросу власти одного человека над другими. Иронично писатель заметит, что такая «потребность заявить себя, «отличиться», обусловлена самим обществом, характером русского человека: «Даже само общество заключает в себе какую-то инстинктивную потребность выдвинуть из среды себя какую-нибудь исключительную личность; поставить ее как исключение перед собою, вне обычаев и принятых правил, признать, за этой личностью что-то необыкновенное и преклониться перед нею. Таким образом появляются у нас Иваны Яковлевичи, Марфуши и проч.» [18, 63-64]. Обиженный и бездарный Опискин предвосхитит злого шута Фердыщенко, Федора Карамазова, Петра Верховенского, для которых тирания и неограниченная власть является основой самосознания.
Достоевский прибегает в романе еще к одному новаторскому способу создания комического типа — героя задолго до появления его на сцене описывают со стороны (о Фоме читатель узнает от Бахчеева, деревенских мужиков, Мизинчикова, которые наделяют его комическими характеристиками: «плюгавенький человек», «шельмец треклятый», «эгоист, лежебок»), этот полифонизм позволяет создать более объемный и реалистичный образ. Такой прием обуславливает и комический эффект — несоответствие сущности героя его поведению, манере держать себя. Автор размышляет над тем, как недалекий, ничтожный человек может иметь власть над многими думающими, образованными людьми. А ведь именно эта проблема, высвеченная в романе «Село Степанчиково и его обитатели» с помощью иронии, станет в центре романа «Бесы», только образ Петра Верховенского, шута и «мошенника», уже будет сопровождать страшный, трагисатирический смех. Характерно, что в образе Фомы писатель рисует новый тип героя, это не просто шут, это шут «с претензией на незаурядность», уверовавший в свою уникальность, но и шут-мучитель, деспот. Так, И.А. Добролюбов относил Фому Опискина к ожесточенному типу героев: «...видя, что их права, их законные требования, то, что им свято, с чем они в мир вошли, -попирается, не признается, они хотят разорвать со всем окружающим, сделаться чуждым всему, быть достаточными самим для себя и ни от кого в мире не попросить и не принять ни услугу, ни братского чувства, ни доброго взгляда. Само собой понятно, что им не удается выдержать характер, и оттого они вечно не довольны собой, проклинают себя и других...» .
Светлый смех и печальная улыбка в романе «Братья Карамазовы» (1881 г.)
Чёрт в романе максимально принижен. Если у других писателей он является под раскаты грома и блеска пламени, то здесь мы видим типичный персонаж из окружающей жизни. Он одет в поношенный костюм и грязноватое бельё, он парится в бане и прививается от оспы, страдает ревматизмом. В романе «Бесы» Ставрогину является «маленький, гаденький золотушный бесёнок с насморком, из неудавшихся», Ивана же посещает просто черт, дрянной мелкий чёрт». Снижение образа использовано для разоблачения лживости сатанинской красоты. У него вполне человеческие стремления и идеи. Если Мефистофель у Гете «хочет зла, а делает лишь добро», то чёрт у Достоевского - «единственный человек во всей природе, который любит истину и искренно желает добра». Он даже порой хочет пропеть Богу «осанну» [15, 76], но вовремя останавливается, понимая, что тогда всё в мире закончится. Описание ада чёртом как сугубо бытовое, противопоставлено тем ужасам, о которых говорит отец Ферапонт. Так, чёрт описывает ад: «суеверие, сплетни; сплетен ведь и у настолько же, сколько у вас, даже капельку больше, а, наконец, и доносы, у нас ведь тоже есть такое одно отделение, где принимают известные сведения» [15, 78]. Всё это противопоставлено фанатическому изуверству «изгнания сатаны» отцом Ферапонтом.
Желание чёрта казаться «ординарным» сочетается с его убежденностью выполнить высшую миссию на земле - «отрицать». Однако чёрт оказывается способным не только отрицать, но и язвительно издеваться. Так, он весьма саркастически отзывается о современной медицине. Устами чёрта Достоевский сатирически говорит о современной позитивистской науке и ее чрезмерной специализации и сетует на распространённую манеру отправить пациента к десяткам врачам, лишь бы не принимать на себя ответственность: «Мы, дескать, только распознаем, а вот поезжайте к такому-то специалисту, он уже вылечит. Совсем, совсем, я тебе скажу, исчез прежний доктор, который от всех болезней лечил, теперь только одни специалисты и все в газетах публикуются. Заболи у тебя нос, пошлют в Париж: там, дескать, европейский специалист носы лечит. Приедешь в Париж, он осмотрит нос: я вам, скажет, только правую ноздрю могу вылечить, потому что левую ноздрю не лечу, это не моя специальность, а поезжайте после меня в Вену, там вам особый специалист ноздрю вылечит» [15, 76]. Таким образом, сам «представитель преисподней» становится носителем иронии.
Чёрт, пародируя философию Ивана Карамазова и его главный принцип вседозволенности, низводит их до анекдота. Он смеётся не только над Иваном, но и над самим собой, выявляя свою ничтожность и бесплодность. Главным разоблачительным средством становится насмешка чёрта, а ведь именно смех для Ивана страшнее всего. Вся теория Ивана, которой он отдал всю жизнь, разбивается на его глазах им самим же в лице чёрта-двойника. Галлюцинация пугает Ивана не столько своим фактом, сколько своей пошлостью, в чем сам Иван всегда боялся признаться. И этот «пошлый приживальщик» говорит ему: «Ты оскорблён, во-первых. В эстетических чувствах твоих, а во-вторых, в гордости: как, дескать, к такому великому человеку мог войти такой пошлый черт?» [15, 81]. И действительно, в тайне Иван считает себя «великим человеком», подобно Раскольникову, Ставрогину, а ведь именно ощущение своей избранности, исключительности является верным признаком психического заболевания героя.
Будучи религиозным человеком, Достоевский враждебно относился к мистицизму и выступал против спиритизма, потому для писателя было важным высмеять эти явления через «компетентного» в этом отношении чёрта: «Вот, например, спириты... я их очень люблю... вообрази, они полагают, что полезны для веры. Потому что им черти с того света рожки показывают. Это, дескать, доказательство уже, так сказать, материальное, что есть тот свет. Тот свет и материальные доказательства, ай-люли!» [15, 71]. Примечательно, что «реалистичность» (известно, что Достоевский подробно изучал возможность галлюцинаций у человека) и убедительность чёрта писатель подчеркивает его речами, созвучными самому автору. Важным для Достоевского было выставить чёрта в комическом свете не только и не столько для передачи смехотворно-пошловатой натуры чёрта, сколько высмеять бредовые идеи Ивана Карамазова, двойником которого и является сам чёрт. Но если с образом чёрта возникают комические ситуации (его беседы с Иваном тет-а-тет пронизаны иронией), то Иван не создает таковых сцен, хотя и участвует в них. Ивана Карамазова можно отнести к глубоко трагическим образам, лишь косвенно связанных с комическими ситуациями.
Особое место в романе занимает другой двойник Ивана — лакей Смердяков, в котором комические черты тесно связаны с безобразным. Страдающий от своего чрезмерного самолюбия, мечтающий о более высоком положении в обществе, он становится своеобразным воплощением теории Ивана Карамазова; для лакея в душе, коим является Смердяков «все дозволено». «Физиономист, вглядевшись в него, сказал бы, что тут ни думы, ни мысли нет, а так какое-то созерцание», — не без иронии говорит о нем автор [14, 118] и добавляет ему прозвище «валаамова ослица», подчеркивая тупость героя. Наслушавшись революционных идей в Петербурге, куда его отправили учиться на повара, и речей Ивана Карамазова, Смердяков, начинает распространять свои идеи и дома, вызывая яростный гнев своего приемного отца Григория. Так, Смердяков спокойно готов отречься от своей веры; в споре о подвиге солдата, не предавшего учение Христа, он говорит, о том, что в этом нет никакого греха, «если б и отказаться при случайности от Христова, примерно, имени и от собственного крещения своего...» [14, 121]. Апофеозом глупости, эгоизма и трусости Смердякова являются его слова: «А стало быть, чем я тут выйду особенно виноват, если не видя ни там, ни тут своей выгоды, ни награды, хоть кожу-то, по крайней мере, свою сберегу?» [14, 121]. Омерзительный портрет персонажа подчеркивает его «гнусный и мерзкий» смех и «ненавистная улыбка».
Все герои отзываются о Смердякове с явной иронией и даже с презрением. Митя так говорит о лакее: «Смердяков — человек нижайшей натуры и трус. Это не трус, это совокупление всех трусостей в мире вместе взятых, ходящее на двух ногах» [14, 413]. В лице Смердякова Достоевский высмеивает русофобов. Так, Смердяков, с напускной важностью рассказывает о своей ненависти к Родине: «Я всю Россию ненавижу...» [14, 206]. Идеалом для Смердякова является Наполеон: «В двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого... и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с» [14, 205]. Идея «наполеонизма» приобретает в образе Смердякова комическую окраску. У Смердякова вызывает омерзение весь русский народ и в частности русские солдаты, только потому, что в отличие от французских они не в лакированных сапогах, а русский солдат «в нищете смердит и ничего дурного в этом не находит» [14, 204]. Смердяков заключает в себе лишь обозлённое самолюбие, амбициозность и глупость. Стремление к другой роли в жизни отражается в его речи, подражающей ученым людям, излишней брезгливости, надменности и даже в том, как он стремится выглядеть. Юмором пронизаны сцены, когда Смердяковым, напоминающий сентиментального героя, «разодетый, напомаженный и чуть ли не с завитой, в лакированных ботинках» [14, 204] распевает песенки Марфе Игнатьевне. Жизненные идеалы Смердякова отражаются в его пошлых песенках [14, 206]:
