Содержание к диссертации
Введение
Актуальные проблемы изучения литературной антропонимии .
1.1 Литературная ономастика: ее специфика и задачи. 13
1.2 О семантике антропонимов в художественном тексте . 21
1.3 Специфика антропонима как важного компонента языковой картины мира.
1.4 Функциональная специфика антропонимов в художественном тексте.
1.5 Антропоним как элемент структурной организации художественного текста .
1.6 Заглавие романа «Улей» как центральный компонент ономастического пространства произведения.
Выводы по I главе. 53
Парадигматика и синтагматика антропонимов в романе К.Х. Селы «Улей».
2.1 Испанский антропонимикой первой половины XX века как основа антропонимической системы романа «Улей».
2.2 Роман «Улей» в антропонимической системе произведений К.Х. Селы.
2.3 Типология антропонимов романа «Улей» и их з парадигматические характеристики .
2.3.1 Антропонимы действующих лиц. 81
2.3.2 Культурно-ономастический фон. 92
2.4 Вариативность антропонимической номинации персонажей. 95
2.5 Микроконтекст литературных антропонимов. 106
2.6 Текстовые ситуации интродукции антропонимов. 113
Выводы по II главе. 119
Прагматика употребления антропонимов в романе «Улей».
3.1 Виды мотивированности антропонимов действующих лиц в 122
романе «Улей».
3.1.1 Семантическая мотивированность. 122
3.1.2 Морфологическая мотивированность. 130
3.1.3. Фонетическая мотивированность. 133
3.1.4. Социолингвистическая мотивированность. 136
3.2. Функциональная специфика антропонимов, составляющих культурно-ономастический фон.
Выводы по III главе. 151
Заключение. 152
Библиографический список научной литературы.
- О семантике антропонимов в художественном тексте
- Антропоним как элемент структурной организации художественного текста
- Типология антропонимов романа «Улей» и их з парадигматические характеристики
- Социолингвистическая мотивированность.
Введение к работе
Антропонимия художественного текста играет важную роль в понимании историко-философского и социально-культурного содержания как отдельного произведения, так и всего творческого наследия автора. Выявление особенностей авторского имянаречения, системный анализ антропонимикона художественного произведения способствуют пониманию скрытых смыслов произведения. Художественный текст - это особый объект исследования, в котором раскрывается заложенный в антропонимах потенциал, актуализируются интуитивно воспринимаемые носителями языка ассоциативные связи, периферийные значения. Литературные антропонимы способствуют построению композиционной структуры произведения, реализации всех категорий и свойств художественного текста.
Актуальность работы обусловлена повышенным вниманием современной лингвистики к антропоцентрической парадигме, и, как следствие, к именованию человека, что предполагает особый интерес к изучению антропонимов не только в реальном употреблении, но и в художественном тексте.
Научная новизна проведенного исследования заключается в том, что впервые на материале испанского художественного текста применен системный анализ литературных антропонимов, заключающийся в исследовании не только синтагматики и парадигматики, но и мотивационнои и функциональной специфики личных имен в тексте художественного произведения.
В качестве методологической основы реферируемой диссертации следует рассматривать базовые работы по литературной ономастике (М.С.Альтман, А.Л. Бем, П.М. Бицилли, М.В.Горбаневский, В.М. Калинкин, Ю.А. Карпенко, Г.Ф. Ковалев, В.Н.Михайлов, Э.Б. Магазаник, В.А. Никонов, А.Б. Пеньковский, Г.А.Силаева, О.И. Фонякова, и др.). А также исследования по испанской ономастике в зарубежной (J.-M. Albaiges, A.M. Сапо Gonzalez, E. Cerrillo, С Garcia Gallarin, A. Lopez Garcia, J. Morala, R. Faure, L. Sanchez Corral) и отечественной романистике (Ю.А. Рылов, Н.В. Шеминова и др.).
Цель нашего исследования - комплексное рассмотрение особенностей антропонимического пространства романа К.Х. Селы «Улей» в его парадигматических и синтагматических характеристиках, а также выявление стилистических функций антропонимов, их роли в создании художественного образа.
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:
Выявить содержательную, функциональную и национально-культурную специфику литературных антропонимов, их особую роль в создании образов персонажей и структурной организации художественного текста.
Охарактеризовать типологию антропонимов романа «Улей» на
фоне особенностей именования персонажей в других произведениях автора и реального испанского антропонимикона первой половины XX века, а также дать описание трансформации их интродуктивных моделей в тексте произведения, т.е. выявить их парадигматические характеристики.
Описать различные типы текстовых ситуаций интродукции, проанализировать особенности взаимодействия антропонимов с микроконтекстом, т.е. выявить их синтагматические характеристики.
Проанализировать различные типы мотивированности антропонимов действующих лиц в романе «Улей», рассмотреть функциональную специфику культурно-ономастического фона произведения.
Предметом исследования послужили более 2000 вариантов имяупотребления в тексте романа «Улей».
Объектом исследования является система антропонимов в романе К.Х. Селы «Улей», рассматриваемая в совокупности своих парадигматических и синтагматических характеристик.
Материалом диссертационного исследования стало издание романа 1997 года в последней, наиболее полной авторской редакции 1951 года.
Теоретическая значимость проведенного исследования связана с тем, что выявлены основные парадигматические и синтагматические характеристики антропонимов в романе «Улей» К.Х. Селы, проанализирована их функциональная и мотивационная специфика. Кроме того, выделен новый тип мотивированности антропонимов в художественном произведении -социолингвистический, связанный с актуализацией культурно-специфичного компонента семантики личных имен. Выводы, сделанные в результате нашего исследования послужат дальнейшей разработке проблем литературной ономастики и стилистики испанского текста.
Практическая ценность работы заключается в том, что полученные результаты могут найти применение при анализе других художественных текстов, а также при разработке теоретических курсов, посвященных проблемам ономастики и анализа художественного текста.
Методы исследования. Характер интерпретируемого материала, а также цели и задачи исследования предполагают применение традиционной в лингвистике и ономастике методологии исследования. Основным в нашей работе является описательный метод, реализованный в совокупности следующих приемов: а) наблюдение, сопоставление, обобщение и классификация анализируемого материала; б) контекстуальная интерпретация; в) количественные подсчеты. Также были использованы стилистический метод, метод сплошной выборки и метод компонентного анализа.
Положения, выносимые на защиту: 1. С помощью именований действующих лиц, а также имен, составляющих
культурно-ономастический фон, в романе «Улей» реализуется
ретроспекция заглавия-метафоры, демонстрируется мировоззрение
изображаемой эпохи (создается атмосфера повышенной религиозности
мадридского общества середины XX века), а также устанавливаются
хронотопные рамки произведения.
В создании художественного образа в романе «Улей» принимают участие все формы личного имени (в том числе диминутивы, прозвища и псевдонимы), а также различные типы микроконтекста литературных антропонимов (артикль, этикетные слова, идентификаторы).
Одной из наиболее характерных черт антропонимического мира романа «Улей» является стремление автора создать комический эффект, эксплицировать свое ироническое отношение к персонажам.
В романе «Улей» под влиянием контекста происходит актуализация семантического потенциала антропонимов (в том числе его культурно-специфичных компонентов), морфологической структуры личных имен, а также их фонетического оформления.
Структура и объем работы: Общий объем диссертационной работы составляет 190 страниц, в том числе 154 страницы основного текста. Работа состоит из Введения, трех Глав и Заключения, Библиографического списка научной литературы (172 наименования, в том числе 39 наименований на двух иностранных языках) и Списка источников примеров, а также Приложения (четырех таблиц, содержащих полное описание антропонимического инвентаря романа).
О семантике антропонимов в художественном тексте
Имя собственное в художественной литературе не случайно привлекает внимание многочисленных исследователей. Имена обладают исключительной способностью кодировать значительный объем информации и являются одним из средств воплощения художественной идеи произведения и авторских интенций. С одной стороны, они могут нести в себе информацию о национальной, социальной и возрастной принадлежности персонажа, указание на хронотоп произведения. С другой стороны, предпочтение того или иного имени собственного помогает глубже проникнуть в сущность языковой личности писателя, особенности его индивидуального стиля. Таким образом, литературные антропонимы многое могут рассказать как о персонаже, так и об авторе произведения. Еще П.А. Флоренский отмечал, что «объявление всех литературных имен вообще, - имени как такового, - произвольными и случайными, субъективно придумываемыми и условными знаками типов и художественных образов, было бы вопиющим непониманием художественного творчества» [Флоренский 1998, 463]. В художественном тесте имя героя приобретает особое эстетическое значение, оно становится тем «фокусом мысли», «знаком», который в свернутом виде содержит смысловое ядро образа и его авторскую оценку [Смирнова 2002, 79]. Степень насыщенности художественного текста антропонимами может быть различной: от нуля до нескольких тысяч единиц. В исследуемом произведении, например, мы выделили 201 персонаж, названный с помощью антропонима и 50 антропонимов, заимствованных из общекультурного арсенала. Все они, вместе взятые, составляют так называемое антропонимическое пространство или антропонимикой текста. Сам антропонимикой, его состав, отбор и взаимодействие с контекстом определяется законом жанра и художественного метода писателя, родом и видом литературного произведения и законами его построения, соответствием сюжетно-тематическому содержанию текста, эстетической нагрузкой имени в ближайшем и широком контексте и многими индивидуально-неповторимыми творческими особенностями стиля писателя в целом [Фонякова 1990, 38]. Кроме того, имя собственное в тексте литературного произведения является одним из ключевых элементов структуры художественного текста.
Проникновение в творческую лабораторию писателей и изучение черновых редакций многих произведений показывает, что для любого из авторов выбор имени героя - немаловажный момент в работе над художественным произведением, писатели подбирают имена с особой тщательностью, стараясь не нарушать исторической достоверности произведения и одновременно реализовать свой художественный замысел. Как русская, так и зарубежная литературная ономастика накопила богатейший опыт изучения причин и способов наречения определенным именем персонажей художественных произведений. М.В. Карпенко писал: «Вся антропонимическая лаборатория писателя, пути и способы создания им имен персонажей, - очень интересная и поучительная страница ономастических знаний ... От заметок Н.В. Гоголя до записных книжек И. Ильфа можно проследить, как ловили, собирали писатели чем-то примечательные имена и фамилии, как трудились над созданием антропонимов, наиболее точно отвечающих их замыслам» [Карпенко 1970, 22]. В работах А.Л. Бема подчеркивается тщательная продуманность антропонимов в произведениях Ф.М. Достоевского: «Там, где выбор имени кажется на первый взгляд совершенно случайным, при ближайшем рассмотрении проглядывает вполне сознательное отношение писателя» [Бем 1933]. В рукописях Л.Н. Толстого отчетливо виден трудный поиск имен для драмы «Власть тьмы» [Артеменко 1967, 129]. А у А.П. Чехова имена связаны со свойством и социальным положением тех, кого они обозначают [Ковалев 2006, 13]. Исследователям известно множество подобных примеров, поскольку «чем крупнее мастер, тем тщательнее он подбирает имена своим героям» [Никонов 1974, 233]. Еще одним подтверждением тому факту, что имена собственные являются для писателя знаковыми словами и писатель со всей тщательностью подходит к их выбору, служат многочисленные случаи повторного использования имен литературных героев. Так, известно, что Достоевский, желая вызвать у читателя соответствующие ассоциации, очень часто пользовался именами литературных персонажей из произведений других писателей (Грибоедова, Пушкина, Гоголя и Толстого) и даже из своих собственных романов [Альтман 1975, 139 и далее].
П.А. Флоренский отмечал, что можно было бы привести множество историко-литературных свидетельств о небезразличности писателю имен выводимых им лиц [Флоренский 1998, 451]. Он описал, в частности, как за парадным обедом побледнел и почувствовал себя дурно Г. Флобер, когда услышал от Э. Золя, что героев его будущего романа будут звать Бювар и Пекошэ. Флобер, задыхаясь от волнения, умолял Золя уступить ему эти имена - так появилась знаменитая «Мадам Бовари». Бальзак, создавая персонаж, был озабочен, чтобы имя подходило к герою, «как десна к зубу, как ноготь к пальцу» [Там же].
В.А. Никонов в статье «Имена персонажей» замечал, что все имена в художественном произведении так или иначе «говорят», при этом «самые повседневные выразительны не меньше, чем редкие или вымышленные; каждое участвует в формировании образа, о каждом можно сказать словами Гоголя «каркнет само за себя прозвище и станет ясно, откуда вылетела птица» [Никонов 1971, 418].
Великий испанский писатель, лауреат Нобелевской премии, Камило Хосе Села известен своим творческим отношением к личным именам. В одной из автобиографических книг «Ярмарочный столб» (1959) Села иронизирует даже над собственным именем: «Я думаю, что если бы меня звали Эвелио Села, я бы не смог найти издателя для моих книг.
Антропоним как элемент структурной организации художественного текста
К этому периоду относятся первые произведения Селы, включая первые три романа: «La familia de Pascual Duarte» (1942), «Pabellon de reposo» (1943), «Nuevas andanzas у desventuras de Lazarillo de Tormes» (1944). В них писатель еще не пришел к тому лексическому богатству, самобытности, непринужденности, которые отличают последующие его произведения. Недаром после публикации этих романов в одной из статей было сказано, что «Села написал три замечательных «первых романа», и уже мог бы подарить нам «второй» роман» [Agusti 1944; цит. по Nora 1962, 120]. Эта цитата, по нашему мнению, замечательно точна: она отражает тот факт, что Села уже в этот период выделяется как выдающийся писатель, но все-таки раскрывает все грани своего таланта несколько позже - в написании романа «La Colmena» (который Нора назовет впоследствии тем самым долгожданным «вторым» романом [Nora 1962, 120], а также в книге путевых заметок «Viaje а 1а Alcarria», в период, который критики называют классическим. Уже в предисловии к «Nuevas andanzas у desventuras de Lazarillo de Tormes» Села отмечал зарождение своей писательской виртуозности: «...я вполне осознанно поставил себе задачу добиться чистого испанского языка с народными корнями, опирающегося на разговорную речь, а не на письменную, который мог бы стать орудием для достижения моих целей» [Cela, ОС t.I, 282].
2) Классический период (с 1945 по 1953 гг.).
Начало этого периода развития лексики К.Х. Селы можно увидеть уже в «Viaje a la Alcarria» (1948), а достигает он своего апогея в романе «La Colmena» (1951). Произведения этого периода демонстрируют зрелость Селы как писателя, превосходное владение словарем, точным и гибким, постепенно обогатившимся удивительными оттенками. Разнообразие суффиксации, оригинальность сравнений и образов, изобретательность в выборе слов, пластичность синтаксических конструкций, и, особенно, яркое присутствие живого разговорного языка, который, все более уверенно завоевывает позиции и наполняет натуральностью прозу Селы, превращая его в писателя, виртуозно владеющего родным языком [Suarez Soli s 1969, 12-13] .
Многие исследователи отмечали то, как ловко и умело Села манипулирует лингвистическими средствами, а также присущий ему азарт писателя-экспериментатора [см. напр. Alonso 1997, 11-12] Немногие писатели так заботливо и кропотливо стараются подобрать совершенно- точно подходящее слово, как это делает Села. «Если необходимо, он добывает слова из забытого мира архаизмов, или из темных кладовых различных диалектов и жаргонов, чтобы предоставить им хоть один миг торжества и блеска» [Suarez Solis- 1969, 24]. В этом, как и во многих других аспектах, Села, является наследником и продолжателем писателей поколения 98-го года.
В этот период появились «El Gallego у su cuadrilla у otros apuntes carpetovetonicos», «карпетоветонические» заметки - запутанное и непереводимое слово, которое, тем не менее, очень точно подходит к творениям К.Х. Селы, отражающим пронзительность и дерзкость испанской души (в словаре Larousse отмечено, что прилагательное «карпетоветонический» применимо ко всему исключительно и традиционно испанскому, исключающему любое иностранное влияние [Larousse 2005, 207]. Сам Села в предисловии к роману определяет этот термин так: «Карпетоветонические заметки — это что-то вроде горько-сладких заметок, нечто среднее между карикатурой и офортом, рассказанное о какой-то особенности... такой трудной для понимания Испании». Суарес Солис считает «El Gallego у su cuadrilla» апогеем классического периода [Suarez Solis 1969, 15], хотя уже здесь становятся заметны первые предвестники будущего лексического «баррокизма», что, на наш взгляд, наиболее отчетливо видно на примере антропонимикона этих рассказов.
3) Постклассический период (el barroquismo celiano) (после 1953 г.).
К этому периоду относятся «La Catira» (1955), «Judios, Moros у Cristianos» (1956), «Los viejos amigos» (1960), «Tobogan de hambrientos» (1962) и многие другие. С каждым произведением «карпетоветоническая» ономастика К.Х. Селы становится все более скандальной и гротескной, и достигает кульминации в одном из последних произведений, вошедших в собрание сочинений - «El ciudadano Iscariote Reclus» (1965). Персонажи, которые появляются на страницах последних его романов, чаще всего представляют собой настоящие карикатуры, прекрасные «эсперпенто» и имена носят соответствующие - карикатурные и «эсперпентичные», хорошо отражающие сущность персонажей.
В этот период Села собирает синонимы, перечисления, специальные термины, объединяет их самыми разнообразными контекстами. Некоторые из них кажутся чуждыми повествованию, навязанными извне, но это не так: они необходимы в своей звучности, красоте, чистоте, их нужно скрупулезно рассмотреть, обнажить, прочувствовать, и это, возможно, их единственная функция в контексте. Чем более слабый сюжет в последних романах Селы, тем более поразительная лексика наполняет произведение. По справедливому замечанию С. Суарес Солис, язык, как господин и повелитель, пользуется именно несостоятельностью сюжетной линии, чтобы вырваться на свободу [Suarez Solis 1969, 28]. Итак, рассмотрим наиболее общие особенности ономастикона всех произведений писателя, вошедших в собрание сочинений (1969).
Вслед за С. Суарес Солис мы выделяем следующие особенности антропонимикона различных произведений К.Х. Селы. Во-первых, непритязательность в выборе антропонимов и простота антропонимической модели. С произведения «La familia de Pascual Duarte» начинается творческий путь К.Х. Селы, однако в этом романе, довольно скромном по количеству персонажей, Села скромен и в их наименовании. В большинстве своем он дает своим персонажам имена простые, обычные, не содержащие ничего шокирующего ни в значении, ни в звучании: адресат воспоминаний Паскуаля Дуарте носит имя Joaquin Barrera Lopez. Это имя так же лишено вычурности, как и остальные имена в романе: Angel Estevez, Concepcion Castillo Lopez, don David Freire Angulo, Esteban Duarte Diniz. Писатель выбирает звучные, но простые и незамысловатые испанские имена. Обращает на себя внимание почти полное отсутствие прозвищ: писатель награждает ими только трех персонажей (Nieves la Madrileha; la Apacha; Расо Lopez, El Estirao), в то время как в последующих его произведениях мало кто из героев появится без соответствующего прозвища, иногда даже двойного или тройного. Преимущественное использование одного имени и одной фамилии заметно во всех произведениях этого периода. Так именуется большинство даже очень важных для развития сюжета персонажей: Santiago Lurueha, тюремный священник; Cesdreo Martin, глава уголовной полиции; Benigno Bonilla, фармацевт; Adrian Nogueira, сержант. Некоторых персонажей читатель знает лишь по имени: don Manuel, la Lola, la Esperanza, la senora Engracia, Elvira, el senor Rafael, Domingo, Gregorio, Munoz, don Conrado, etc. В романе "Nuevas andanzas у desventuras de Lazarillo de Tormes" большинство действующих лиц также имеют одну (первую) фамилию: например, кондитер don Serafin Serrano. Другие персонажи обладают лишь одним именем: поэт don Federico, священник don Segundo, исповедующийся Felipe, писарь в полицейском участке Garcia, глашатай Simon, больной туберкулезом Julio, пастор Sebastian, dona Matilde, мать Desiderio, el Julian, el Ceferino, la Раса, etc. Роман «Pabellon de reposo» по многим характеристикам сильно отличается от общей массы произведений писателя. Антропонимия этого романа также стоит особняком по отношению к системе личных имен других произведений писателя. Здесь практически отсутствуют собственные имена. Персонажи различаются по номеру комнаты, в которой живут.
Типология антропонимов романа «Улей» и их з парадигматические характеристики
Ситуация, когда вводится и характеризуется безымянный персонаж, некоторое время сохраняется интрига, а в одном из последующих эпизодов автор называет его по имени. Эта ситуация затянутого ожидания, активизирующая читательский интерес, очень продуктивна в плане создания необходимого автору эффекта.
Например, имя Eloy Riibio Antofagasta само по себе является вычурным, -нелепым и обращает на себя внимание, но Селе мало этого. В первом эпизоде появления персонажа, он показан объектом унизительной насмешки богатого издателя дона Марио де ла Веги, и назван просто: «el de la mesa de al lado» (I, 13), «человек за соседним столиком» [Села 1970, 127]; в следующем эпизоде уточнение: «el cobista de la mesa de al lado» (I, 35), «угодливый человечек за соседним столиком» [Села 1970, 147]; затем «el bachiller» (II, 35), «бакалавр» [Села 1970, 185]. И только в третьем эпизоде (II, 40) появляется антропоним Eloy Rubio Antofagasta, и автор намеренно несколько раз повторяет это имя.
Также не сразу появляется и антропоним одного из основных персонажей, Мартина Марко. Многие критики отмечали, что это единственный персонаж, который появляется во всех без исключения главах, но вот в первой главе автор не представляет его с помощью антропонима, а описывает его так: «hombrecillo desmedrado, paliducho, enclenque, con lentes de pobre alambre sobre la mirada. Lleva la americana raida у el pantalon desflecado. Se cubre con un flexible gris oscuro, con la cinta llena de grasa, у lleva un libro forrado depapel de periodico debajo del brazo» [Cela 1997, 103].
«Это истощенный, бледный, хилый человечек в дешевых ліеталлических очках. Потертая куртка, обтрепанные брюки. Поверх костюма темно-серый плащ с засаленным поясом, под мышкой завернутая в газету книга» [Села 1970, 134]. В этом эпизоде мы видим только, как образованный молодой человек (на это намекает книга, которую он держит в руках и взгляд поверх очков) отказывается платить за кофе с молоком, потому что у него нет ни гроша. И лишь в следующей главе начинает разворачиваться перед нами образ этого персонажа во всей полноте (II, 1,5,6,8 и т.д.). И тогда же автор называет его с помощью полного антропонима.
Г) Упоминание имени без введения персонажа.
Эта ситуация очень частотна в романе и по всей видимости связана со стремлением автора создать атмосферу и ощущение «человеческого улья»: появляются столики в кафе — бывшие надгробия {la sehorita Esperanza Redondo, Sr.D. Ramiro Lopez Puente), имена неизвестных лиц в местной газете {Rosario Ouesada, Ramon Hermida, Maria Luisa del Valle, Guadalupe Gutierrez, Marina Lopez Ortega), огромное количество детей, близких и дальних родственников различных персонажей, которые так и не появляются в сюжете {Paquito, Ramon, Mariana, Rosita, Julio, Pilarin, Saturnino, Fadrique; don Jose Maria de Samas, don Edmundo Pdez Pacheco, la senora Josefa, Miguel Contreras, don Pio Navas Perez, Manuel Cor del Estebdn и многие другие).
Итак, текстовые ситуации интродукции, в особенности антропонимическая антиципация и ретардация дают писателю значительное поле для возможных стилистических приемов.
1) К.Х. Села в создании антропонимического мира романа «Улей» опирался как на испанскую антропонимическую модель, так и на особенности «бытования» испанских антропонимов, создавая атмосферу послевоенного Мадрида в соответствии с принципом исторической достоверности.
2) В произведениях доклассического периода, среди характерных особенностей антропонимикона К.Х. Селы можно выделить преимущественный выбор простых личных имен и антропонимических моделей, предпочтение фамилии Lopez, обратно пропорциональную зависимость между личным именем и значимостью персонажа; в произведениях классического периода (к которым принадлежит и «Улей») к названным особенностям добавляются: звучные окончания -en, -an, -on, прозвища (иногда сопровождаемые ироническим комментарием), антитезы, -нелепые псевдонимы, пародии на латиноамериканские и «благородные» имена, уменьшительные варианты имен (диминутивы), аллитерации. А в произведениях постклассического периода помимо вышеназванных особенностей можно отметить значительное увеличение «эсперпентичной», гротескной антропонимии.
3) Среди имен, составляющих культурно-ономастический фон произведения, преобладают имена реальных исторических лиц, особенно политических и литературных деятелей, что отвечает специфике реалистического романа, также автор использует многочисленные упоминания имен святых и библейских, стараясь погрузить читателя в атмосферу повышенной религиозности испанского общества середины XX века.
4) Большинство антропонимов действующих лиц принадлежит фоновым персонажам, практически не участвующим в развитии сюжетной линии, а лишь создающим ощущение городского «улья», и, таким образом, участвующим в ретроспекции заглавия-метафоры.
5) Многие антропонимические тенденции, отмеченные нами в романе «Улей», характерны также для всего классического периода в творчестве писателя:
Небольшое количество прозвищ и псевдонимов - немногочисленные предвестники будущего «антропонимического баррокизма» и особенной приверженности автора к вычурным прозвищам.
Доминирующей моделью для персонажей первого и второго плана является личное имя, а для фоновых персонажей - более сложная модель: имя в сопровождении одной или двух фамилий или же более образный вариант: прозвище или псевдоним. 6) Перехода от интродуктивной антропонимической модели к доминирующему типу именования в большинстве случаев происходит в соответствии с принципом экономии речевых усилий или для характеристики межличностных отношений, а также в соответствии со стилистическими и прагматическими целями и задачами автора (напомнить читателю, что перед ним за персонаж; задержать ситуацию представления и подготовить читателя к восприятию персонажа; обратить внимание читателя на необычное звучание; создать сатирический эффект с помощью «ономастической игры»).
7) В своем романе «Улей» К.Х. Села широко использует микроконтекст антропонимов в стилистических целях. Хотя употребление антропонимов с этикетными словами и артиклем в целом согласуется с общеязыковыми антропонимическими нормами, в некоторых случаях используется писателем для создания образности и особенной атмосферы произведения. Писатель также вводит в окружение антропонимов постоянные (в основном, называющие персонаж по профессии) и единичные (способствующие выражению различных эмоций по отношению к персонажу) идентификаторы.
8) Среди текстовых ситуаций интродукции, использованных в романе можно выделить: а) одновременное введение антропонима и характеристика персонажа; б) антропонимическая антиципация; в) антропонимическая ретардация; г) упоминание имени без введения персонажа.
Социолингвистическая мотивированность.
В Заключении подводятся итоги проведенного исследования и формулируются основные выводы:
1) Антропонимы являются исключительно важными элементами в системе языковых средств, используемых писателем для создания своих произведений. Они обладают национально-культурной спецификой, способствующей созданию художественного образа персонажа, а также способны актуализировать в художественном тексте различные компоненты своего семантического потенциала.
2) В создании антропонимического мира романа «Улей» К.Х. Села опирался на реальную испанскую антропонимическую систему и особенности функционирования испанских личных имен. С помощью личных имен писатель создал атмосферу мадридской жизни середины XX века в соответствии с принципом исторической достоверности, акцентируя такие характерные черты, как, например, повышенную религиозность испанского общества середины XX века.
3) Постепенный прогресс словаря К.Х. Селы в направлении «эсперпентизма», проявляющийся во всех слоях лексики произведений классического и постклассического периодов в творчестве писателя, более всего заметен на материале антропонимов. Наше исследование показало, что антропонимикой романа «Улей» отражает писательскую виртуозность и зрелость, а также превосходное владение лексикой. В то же время в «Улье» еще не проявился «антропонимический баррокизм» Селы, характерная черта его последующих произведений.
4) Системный подход (анализ парадигматических и синтагматических характеристик) в исследовании антропонимов позволяет определить их роль как важного текстообразующего средства, как ключевых слов художественного произведения. Результаты анализа антропонимикона романа «Улей» показали, что автор использует как именования действующих лиц, так и имена, составляющие культурно-ономастический фон произведения для решения следующих задач: с их помощью реализуется ретроспекция заглавия 153 метафоры, создается особый колорит произведения, атмосфера «человеческого улья», демонстрируется мировоззрение изображаемой эпохи, определяются хронотопные рамки произведения, то есть происходит локализация событий во времени и пространстве. При этом количественный и качественный состав различных типов антропонимов действующих лиц (в том числе диминутивов, прозвищ и псевдонимов) в целом соответствует общим тенденциям антропонимикона других произведений классического периода в творчестве Селы, в частности, заметна обратно-пропорциональная зависимость между антропонимом и значимостью персонажа.
5) Анализ трансформации исходной, интродуктивной антропонимической модели показал, что чаще всего она связана с использованием автором «ономастических зон» различных персонажей, с принципом экономии речевых усилий, а также с различными стилистическими задачами автора, например, с желанием акцентировать необычное звучание антропонима или создать комический эффект с помощью причудливого переплетения различных форм антропонимов персонажей.
6) Наше исследование подтвердило необходимость учета фактора контекста при анализе литературных антропонимов. Важен как микроконтекст (употребление антропонимов с этикетными словами, артиклем и различными типами идентификаторов), способствующий адекватному воплощению авторских интенций, так и макроконтекст, способствующий реализации семантического потенциала личных имен в художественном произведении. Различные типы текстовых ситуаций интродукции (в особенности ситуации антропонимической антиципации и ретардации) также несут на себе значительную часть стилистической нагрузки. С их помощью автор активизирует читательский интерес и создает ощущение человеческого «улья».
7) Анализ типов мотивированности антропонимов действующих лиц показал, что большая часть личных имен в исследуемом романе (38%) мотивированы принципом исторической достоверности. Это фоновые антропонимы, которые не связаны с сюжетом, и, будучи заимствованными писателем из реальной, современной ему антропонимической системы, призваны лишь создать ощущение человеческого «улья», установить хронотопные рамки произведения.
Писатель широко использовал каждый из выделяемых исследователями типов мотивированности — семантическую (16%), морфологическую (27%) и фонетическую (16%), а также различные их сочетания. У семантически мотивированных антропонимов прослеживается прямая или обратная связь образа персонажа с семантикой мотивирующей лексемы, при этом встречаются также имена, мотивированные исключительно создаваемым комическим эффектом вне связи с образом персонажа. Морфологически мотивированные антропонимы актуализируют в тексте произведения свою структурную оформленность — уменьшительный вариант имени (именно широким использованием уменьшительной формы имени, обладающим большим стилистическим потенциалом, можно объяснить преобладание этого типа мотивированности в тексте романа), а также состав антропонимической модели. У фонетически мотивированных антропонимов обнаруживается наличие экспрессивности, связанное со звуковым оформлением антропонима: аллитерация, ассонанс, какофония, а иногда и просто непривычная огласовка имени, использованная в стилистической функции.
8) Результаты нашего исследования позволили нам выделить еще одну разновидность мотивированности антропонимов в художественном произведении - социолингвистическую (7%), предполагающую актуализацию в тексте произведения заложенного в имени социокультурного потенциала, общеязыковых ассоциаций. Эти ассоциации могут быть связаны с литературными произведениями, фольклором, а также с социальным положением и возрастом именуемого лица.
9) Антропонимы, составляющие культурно-ономастический фон произведения используются в романе «Улей» в двух основных функциях — хронотопа, создания атмосферы изображаемой эпохи и косвенной характеристики политических пристрастий, мировоззрения или особенностей характера действующих персонажей.
К сожалению, при переводе романа на иностранные языки, весь стилистический и прагматический потенциал антропонимов теряет свою силу, поскольку только носители испанского языка в полной мере обладают тем ассоциативным рядом, на который рассчитывал писатель, создавая антропонимический мир своего романа. Только они воспринимают целиком весь семантический потенциал личного имени, в том числе его культурно-специфичные компоненты, и потому способны распознавать сигналы содержательно-подтекстовой информации, содержащиеся в личных именах. Таким образом, нерешенным остается вопрос о том, как сохранить при переводе богатейший комплекс имплицитной информации, содержащийся в личных именах.
