Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Традиции военного сословия Японии как социально-историческое и философско-религиозное явление 12
1.1. Военные традиции Японии как отражение социально-исторического и культурного своеобразия страны 14
1.2. Религиозно-философское мировоззрение самураев 35
Глава II. Этико-регулятивные и эстетические нормы культуры военного сословия Японии в художественных традициях 53
2.1 . Эстетика самурайства в японской художественной культуре 54
2.2.Социально-этические нормы самураев в литературной традиции Японии 68
Глава III. Трансформация военных традиций Японии в государственную идеологию 90
3.1. Социально-философские традиции самураев в экспансионистских теориях Японии 91
3.2.Бусидо в системе социально-культурных ценностей нации 116
Заключение 132
Список использованной литературы 137
- Военные традиции Японии как отражение социально-исторического и культурного своеобразия страны
- Религиозно-философское мировоззрение самураев
- Эстетика самурайства в японской художественной культуре
- Социально-философские традиции самураев в экспансионистских теориях Японии
Введение к работе
Актуальность темы исследования
Мир накануне третьего тысячелетия начал переживать процесс глобализации культуры. Современная цивилизация стремительно преображает окружающую среду, социальные системы, бытовой уклад. Культуры давно перестали быть герметически закрытыми ареалами. А современный человек может наблюдать сейчас своеобразную грандиозную мозаику культурных взаимодействий и веяний. Результатом этого процесса является тенденция трансформации национальных культур.
Не составляют исключения и страны Востока, которые, сохраняя свою самобытность и традиционный путь развития, вынуждены в эпоху глобальных социальных изменений испытывать на себе результат влияния стран Запада. Между тем мы можем с уверенностью сказать, что страны Востока продолжают существовать как традиционные общества. Речь идет вовсе не о патриархальных социумах. Конкретное общество может быть весьма экономически состоятельным, в нем могут действовать современные политические институты. Но вместе с тем, они сохраняют ориентацию на традиционализм, который во многом определяет мышление людей, их образ жизни, жизненный уклад.
Дальний Восток - своеобразный регион на Азиатском континенте, основу которого составляет тесная глубинная связь с прошлым, традициями, которые утвердились и развивались на протяжении веков и тысячелетий. Ярким примером этого являются традиции и идеология японского рыцарства - самураев.
История самураев - это история Японии на протяжении большей части последнего тысячелетия, и поэтому не следует приписывать самурайские традиции исключительно прошлому. Прежде всего, невозможно понять современное японское общество и поведение японцев, не представляя ценностей прежней Японии, которые развивались преимущественно в среде самураев. Действительность показывает, что более всех прочих современных народов, японцы
связаны узами той личной преданности и долга, которые обычно называют «феодальными», так как в их поведении явственно проступает многое из того, что является наследием их самурайского прошлого. Это прошлое ненавязчиво присутствует в настоящем: в методах управления, в нормах морали, в канонах образования и прочих областях жизни.
Присутствие в японской истории и культуре сильного военного начала, несомненно, привнесло во многие важные составляющие японской мысли и общественной жизни определенные черты, характерные для военного сословия, далеко выходящие за изначальный контекст искусства войны. Сотни лет самураи были не только властителями политических судеб нации, но и считались главной гордостью национального самосознания. Воинские мораль и дух оказывали на общество такое же мощное влияние, как и реальная власть воинов. Поэтому, чтобы понять японское сознание и японскую цивилизацию, практически нет способа достичь этого без проникновения в суть военных принципов и военной культуры, на протяжении многих столетий в значительной степени определявших жизнь Японии и продолжающих делать это вплоть до сего дня.
В спектре взаимодействия глобализирующейся и национальных культур, традиции самурайства рассматриваются многими исследователями как фактор мало подверженный трансформации. Во многом это стало возможным благодаря тому, что эти традиции имеют в своей основе религиозные воззрения. Как известно, роль традиций достигает своего максимума в религии. Опираясь на такие столпы восточной цивилизации, как буддизм и конфуцианство, самурайская идеология включает в себя постулаты и исконно японского вероисповедания - синто. И сегодня, несмотря на экономические реалии начала XXI века, национальная японская культура обладает мощными механизмами самосохранения. Интерес к ней в России конца XX века стал возрастать с обращением к восточным единоборствам - каратэ, дзюдо, айкидо и т.п.
Более того, в условиях тенденции к мировому диалогу культур возникает необходимость поиска понимания друг друга российским и японским народами. Необходимо заметить, что в процессе диалога культур, особенно разных по
философско-религиозному мировоззрению, между ними часто происходит непонимание морально-этических, нравственных установок. Это влияет на область коммуникации при решении политических вопросов, в бизнесе и в межличностных отношениях. Следовательно, поиск новых путей и средств межкультурного диалога имеет сегодня большое значение как для России и Японии, так и для всего человечества.
Таким образом, актуальность предпринятого исследования обусловлена необходимостью изучения сдерживающих механизмов трансформации традиционных культур в рамках интеграции глобализирующейся культуры.
Степень разработанности темы
Фундаментальных философско-культурологических исследований по проблеме изучения традиций самурайского сословия как одного из факторов, способствующего сохранению традиционализма и самобытности культуры Японии в отечественной научной литературе фактически не имеется. К сожалению, до сих пор описанию подвергались отдельно взятые особенности военной культуры Японии. Проблема комплексного изучения самурайских традиций в целом и в философско-культурологическом плане в частности исследователями не ставилась. Вместе с тем история японского рыцарства, его традиции, религиозно-философское мировоззрение давно обращали на себя внимание отечественных и зарубежных востоковедов.
Многих исследователей интересовала проблема истории возникновения и развития самурайства как сословия. Необходимо отметить, что в отечественной социальной философии проблемы сословной структуры общества, ее характерных для Востока особенностей не являются достаточно разработанной темой. Теория сословной стратификации частично рассмотрена в работах С.Э. Крапивенского, B.C. Барулина, К.Х.Момджяна1. Признанным вкладом в изучение данного вопроса стали монографические труды В.П. Илюшечкина .
1 Барулин B.C. Социальная философия. - в 2-х ч. - М., 1993; Крапивенский С.Э. Социальная философия. — Вол
гоград, 1996; Момджян К.Х Введение в социальную философию. - М., 1997.
2 Илюшечкин В.П. Проблемы формационной характеристики сословно-классовых обществ. - М., 1986; Илю-
шечкин В.П. Сословно-классовое общество в истории Китая (опыт системно-структурного анализа). - М., 1986.
Изучение генезиса и особенностей сословной структуры японского средневекового общества и соответственно самурайства, как одного из элементов этой структуры, достаточно подробно представлено в трудах таких российских востоковедов, как Н.И. Конрад, А.А. Искандеров, З.Я. Ханин1, а также некоторых зарубежных исследователей .
Большой интерес при написании диссертации для нас представляла работа Л.В. Беловой посвященная социально-философскому анализу процесса формирования культуры воинского сословия Японии и роли влияния на этот процесс различных философских концепций буддизма3. Данное исследование помогло определить специфические особенности становления и функционирования элементов культуры самурайства.
При разработке вопроса о религиозно-философском мировоззрении военного сословия средневековой Японии заметную роль сыграли работы зарубежных и отечественных исследователей буддизма, конфуцианства и синтоизма. К таким работам относятся исследования О.О. Розенберга, Н.В. Абаева, С.А. Арутюнова и Г.Е. Светлова, А.Н. Игнатовича, X. Нагата, Я.Б. Радуль- Затулов-ского, А.Б. Спеваковского, Д.Т. Судзуки, Л.К., А.В. Уотса, Л.Е. Янгутова и др4.
В ряде работ российских и зарубежных ученых глубокому научному осмыслению подверглись некоторые аспекты культуры самурайства. Одним из первых таких ученых был выдающийся российский востоковед Н.И. Конрад. Уде-
1 Искандеров А.А. Тоётоми Хидэёси. - М., 1984; Искандеров А.А. Феодальный город Японии XVI столетия. -
М, 1961; Конрад Н.И. Избранные труды: История. - М., 1974; Ханин З.Я. Социальные группы японских париев
(очерк истории до XVII в.). - М., 1973.
2 Нихон си дзитэн (Словарь по истории Японии). - Токио: Цубогава сётэн, 1966; Харада Томохико. Нихон хо-
кэн тоси кэнкю (Изучение феодального города Японии). - Токио, 1957; Cornell J.В. "Caste" in Japanese Social
Stratification: A Theory and Case II Monuments Nipponica. - Vol. XXV, 1970. - P. 107-135; Delts M.M. The Pageant
of Japanese History. - N.Y.- Toronto, 1938.
3 Белова Л.В. Влияние буддизма на культуру воинского сословия средневековой Японии. Диссертация на соис
кание ученой степени кандидата философских наук. У-У., 2000.
4 Розенберг О.О. Труды по буддизму. — М., 1991. Абаев Н.В. Чань-буддизм и культура психической деятельно
сти в средневековом Китае. Новосибирск, 1983. Абаев Н.В. Чань-буддизм и культурно-психологические тради
ции в средневековом Китае. - Новосибирск, 1989. Арутюнов С.А., Светлов Г.Е. Старые и новые боги Японии. -
М., 1968. Игнатович А.Н. Буддизм в Японии. Очерк ранней истории. - М., 1987. Нагата X. История философ
ской мысли Японии. - М.,1991. Радуль - Затуловский Я.Б. Конфуцианство и его распространение в Японии. -
М. - Л., 1947. Спеваковский А.Б. Религия синто и войны. - Л., 1987. Судзуки Д.Т. Основы дзэн-буддизма (главы
из книги). - М., 1992. Уотс А.В. Путь дзэн. - Киев, 1993. Янгутов Л.Е. Единство, тождество и гармония в фило
софии китайского буддизма. - Новосибирск, 1995.
ляя главное свое внимание японской литературе, он глубоко исследовал и другие области культуры Японии. Ему принадлежат труды по японскому языку и истории Японии, а также по искусству, географии, этнографии и общим вопросам культуры Японии.
Что касается темы данного исследования, то во многих своих работах Н.И. Конрад уделяет внимание истории военного сословия Японии, указывая на то, какое влияние самурайство и его приход к власти оказали на развитие культуры Японии, как проявили себя идеология и эстетические вкусы самураев в художественной культуре .
Разработкой вопросов об истории самурайства, его традициях и идеологии занимались, такие отечественные и зарубежные исследователи, как А.А. Долин, Е.М. Жуков, Т. Клири, К. Самурский, А. Синицын, Н.Г. Цед, А.Б. Спеваковский, Дж.Б. Сэнсом, Варли П., Моррис А., Моррис Н., Тернбулл С, Уинстон Л.К. и др2.
В написании данной диссертации существенное методологическое значение для разработки проблем философско-культурологического изучения военных традиций Японии имели работы теоретического характера. Это работы С.А. Арутюнова, П.С. Гуревича, М.С. Каган, Ю.А. Серебряковой, В.Л. Кургузова, Е.Г. Хилтухиной, В.А. Барьядаевой3. Названные труды исследователей культу-
1 Конрад Н.И. Япония. Народ и государство: Исторический очерк. - 1923. Японская литература в образцах и
очерках. -Л. 1927. Феодальная литература Китая и Японии. -Л., 1935. Очерк истории культуры средневековой
Японии, VII - XVI вв. - М., 1980. Избранные труды. Литература и театр. - М., 1978 и др.
2 Долин А.А. Путь самурая: (исторический очерк). - Проблемы Дальнего востока. - 1989, №6, с. 191-200. Про
должение: 1990, №1, с. 158-162; №2, с. 202-214. Долин А.А. Культ самурайских воинских искусств в современ
ной Японии. «Дух Ямато» в прошлом и настоящем. - М, 1989. Жуков Е.М. Исторические корни японского ми
литаризма. - Японский милитаризм. — М., 1972, с. 3-49; Клири Т. Японское искусство войны. Постижение
стратегии. - СПб., 2000. Самурский К. Человек с двумя мечами. - Вокруг света. 2002, №2, с. 68-72. Продолже
ние: №3, с. 70-74; №4, с. 84-87. Синицын А. Рыцари страны восходящего солнца: История. Традиции. Оружие. -
СПб., 2001, Цед Н.Г. Дух самурая - дух Японии. - СПб., 2000. Спеваковский А.Б. Самураи - военное сословие
Японии. - М, 1981. Варли П., Моррис А., Моррис Н. Самураи. - СПб., 1999. Тернбулл С. Самураи. Военная ис
тория. - СПб., 1999. Уинстон Л.К. Дзэн и путь меча. Опыт постижения психологии самурая. — СПб., 1999.
3 Арутюнов С.А. Народы и культуры. Развитие и взаимодействие. - М., 1989. Гуревич П.С. Культурология. - М.,
2003. Гуревич П.С. Философия культуры. - М., 2001. Каган М.С. Философия культуры. - СПб., 1996. Серебря
кова Ю.А. Философские проблемы национального самосознания и национальной культуры. - Улан-Удэ, 1996.
Кургузов В.Л. Гуманитарная культура. - Улан-Удэ, 2000. Кургузов В.Л. Восток - Россия - Запад: теория и прак
тика межкультурной коммуникации. - Улан-Удэ, 2003. Хилтухина Е.Г. Взаимосвязь культуры и традиций. (Па
ры имеют весомое значение для обоснования актуальности выбранной темы диссертационного исследования, для изучения факторов, сдерживающих трансформацию традиционных национальных культур в рамках интеграции глобализирующейся мировой культуры.
Объектом исследования являются военные традиции в культуре Японии.
Предмет диссертационного исследования - культурно-религиоведческий аспект самурайских традиций.
Цель исследования
Цель данного исследования заключается в выявлении особого места и роли самурайских традиций, как одного из сдерживающих механизмов трансформации традиционной национальной культуры Японии.
В соответствии с намеченной целью предпринято решение следующих задач:
изучение происхождения и развития военных традиций Японии в свете социально-исторического и культурного своеобразия страны;
изложение основ религиозно-философского мировоззрения самураев;
изучение влияния этических и эстетических норм самурайства на конкретные области культуры (театр, литература, живопись, декоративно-прикладное искусство, архитектура);
оценка значения социально-философских воззрений самураев в формировании государственной идеологии Японии;
анализ влияния самурайских традиций на общественную идеологию, психологию и поведение современных японцев.
Методологическая и теоретическая основа исследования Исследование носит междисциплинарный характер, который предполагает рассмотрение, изучаемой проблемы, представителями разных отраслей знаний: философии, этики, культурологии, религиоведения, искусствоведения, полито-
примере культуры Японии). - Улан-Удэ, 1995. Барьядаева В.А. Философия культуры. - Улан-Удз, 2004. Барья-даева В.А. Философские проблемы культуры. - Улан-Удэ, 2000.
логии, истории. В соответствии с задачами диссертационной работы использовались историко-логический метод, философско-культурологический анализ, религиоведческий подход, ценностно-регулятивный анализ и эстетический подход. Методология философско-культурологического исследования позволила определить ценностные регуляторы национальной культуры. Наряду с выше названными методами были использованы общенаучные методы исследования, такие как описание, обобщение, сравнение.
Методологическую основу исследования составляют работы российских и зарубежных философов, культурологов, религиоведов, историков, в том числе востоковедческого направления, представляющих философские и культурологические принципы, разработки и концепции, касающиеся подходов к изучению культуры как целостного явления.
Научная новизна исследования состоит в том, что в данной диссертационной работе впервые предпринята попытка комплексного изучения культурно-религиоведческих аспектов традиций самурайского сословия.
Комплексный подход в изучении ранее изолированно рассматриваемых культурных процессов и явлений позволил выйти на уровень иных обобщений, в частности выявить характер связей между ними, из которых и вырастают доминанты конкретной традиции.
- исследована социально-историческая динамика формирования военных
традиций в Японии на фоне специфического исторического пути развития
японского общества;
- показана роль религиозно-философского мировоззрения и этико-
нравственной деятельности воинского сословия Японии в формировании саму-
райства как исторического феномена;
специально изучено влияние этических и эстетических норм самурайства на конкретные области культуры;
оценено значение социально-философских воззрений самураев в формировании государственной идеологии Японии;
- проанализировано влияние самурайских традиций на общественную идеологию, психологию и поведение современных японцев.
На конкретном историческом материале показана тесная взаимосвязь самурайских традиций с такими сферами культуры, как литература, искусство, идеология, социально-политическая область.
Теоретическая значимость
Содержащиеся в диссертационной работе теоретические положения и выводы имеют значение для исследования в области изучения философско-мировоззренческих, культурных и общественно-исторических процессов японского общества. Обобщенные результаты исследования имеют принципиальное значение для философско-культурологических аспектов теории межкультурной коммуникации, а также в исследованиях межкультурного диалога. Данные, приведенные в диссертации, могут оказать содействие более углубленному изучению соотношения общечеловеческого и уникально-этнического в жизни всего человечества.
Практическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут быть использованы в сравнительно-сопоставительных исследованиях философского аспекта социальных явлений в культурах других народов мира в разные исторические периоды. Выводы и обобщения, а так же материал исследования могут быть востребованы при разработке курсов лекций и при подготовке учебных пособий «Культура Востока», «Культурология», «Литература народов Востока», «История зарубежного искусства», а также спецкурсов по истории, культуре, искусству Японии для средних и высших учебных заведений.
На защиту выносятся следующие положения:
Социально-историческое и культурное своеобразие страны привело к тому, что военное сословие Японии заметно отличалось от подобных социальных групп возникавших когда-либо у других народов.
Формирование самурайства как исторического феномена сопровождалось оформлением специфического мировоззрения военно-служилого дворянства
Японии, квинтэссенций которого стало бусидо. В качестве основных источников бусидо рассматриваются буддизм, конфуцианство и синтоизм, что и определило его специфичность и высокий нравственный потенциал.
С приходом к политической власти в Японии военного сословия, этические и эстетические нормы самурайства способствовали изменению содержания и облика национальной художественной культуры.
Традиционные социально-философские воззрения, присущие самурайст-ву средневековой Японии, в новое время были обновлены и трансформированы, став основой идеологии японского империализма и экспансионизма.
Самурайские традиции со временем стали частью системы социально-культурных ценностей нации. Благодаря значительному нравственному потенциалу они сумели сохранить свою актуальность в различных сферах жизни современной Японии.
Апробация исследования
Основные положения работы докладывались на III международной конференции «Актуальные проблемы языков, истории, культуры, образования в странах АТР», (г. Владивосток, 2003); научной конференции «Научный и инновационный потенциал Байкальского региона глазами молодежи», (г. Улан-Удэ, 2003); международном научном симпозиуме «Байкальские встречи IV», (г. Улан-Удэ, 2003); региональной конференции «Современные проблемы взаимодействия языков и культуры», (г. Благовещенск, 2003); научно-практической конференции «Кадровое обеспечение учреждений социо-культурной сферы Восточной Сибири: состояние, перспективы, развитие», (г. Улан-Удэ, 2003).
Структура диссертации
Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения. К работе прилагается список использованной литературы.
Военные традиции Японии как отражение социально-исторического и культурного своеобразия страны
Воинская традиция Страны восходящего солнца своими корнями уходит в далекое прошлое. Слово самурай происходит от глагола сабурау — «охранять, служить», и первоначально имело значение «личный слуга». Остается неясным, когда смысл его сузился до понятия «вооруженный слуга», в то время - определенный тип воина (Самурский К. Вокруг света. - 2002, №2, с.70). Тем не менее, этот изначальный смысл слова определил путь самурая и в дальнейшем: даже когда в XII в. de facto он стал правителем Японии, de jure он подчинялся высшему гражданскому лицу - императору. Высший пост, которого он мог достичь - сэй-и тай-сёгуп, - на деле означал не более чем помощник императора по военным делам в случае особой необходимости.
Первые упоминания о самураях как об уже сложившемся воинском сословии, которому будет суждено создать правительство, независимое от императора, встречаются в японских хрониках, в литературных и поэтических произведениях, относящихся к X - XII вв. Но вопрос о временных рамках возникновения воинского сословия остается открытым. Так Л.В. Белова в своей работе приводит существующие точки зрения по данному вопросу (У-У., 2000, с. 42-43). Ряд ученых временем возникновения военно-служилого дворянства, - пишет она, - называют эпоху Хэйан1, справедливо указывая на зависимость этого процесса от возникновения свободных от налогов поместий - сёэнов (Например, см.: Конрад Н.И. М., 1991, с. 344; Спеваковский А.Б. М., 1981, с. 10; Варли П., Моррис А., Моррис Н. СПб., 1999, с. 11-12). Другие исследователи относят появление сословия ко второй половине XIII в. (См.: История стран зарубежного Востока в средние века. М., 1957, с. 184), считая его формирование результа том распределения земельных владений среди дружинников, пришедших к власти кланов.
Некоторые же исследователи вообще не могут определиться с точкой отсчета становления самурайства, относя ее приблизительно к 1100 г., когда «в состоянии общества произошли необратимые изменения», вызвавшие ослабление рода Фудзивара, либо к концу XII в., связывая формирование сословия с войной между двумя военными кланами - Тайра и Минамото (См.: Сэнсом Дж.Б. СПб., 1999, с. 275,280-283).
По нашему мнению, само движение как таковое зародилось в конце VII — начале VIII столетий, когда были предприняты попытки создать централизованные органы управления и заимствована государственная система танского Китая. Территориально оно вначале охватывало восток и северо-восток страны. Такое положение вещей было связано, прежде всего, с этнической историей японского народа.
Этногенез японцев до сих пор вызывает споры в научных кругах, рождая абсолютно противоречивые версии, гипотезы, теории. Проникновение протоя-понских племен на острова, вероятнее всего, состоялось в середине I тыс. до н. э. Начиная с этого времени и вплоть до конца IV - начала V вв. происходил непрерывный процесс их взаимодействия и взаимовлияния с аустронезийско-айнским1 населением (Пронников В.А., Ладанов И.Д. М., 1996, с. 7-8).
Близкое расположение к этим территориям Китая и Кореи позволяет принимать и усваивать достижения более высокой культуры, и уже к VIII в. аус-тронезийские племена полностью ассимилированы японцами, а остатки непокорившихся айнов оттеснены далеко на север и северо-восток страны. Проживание на данной территории было связано с постоянными вооруженными стычками с айнами, подавлением мятежей и восстаний, охраной уже завоеванных земель.
Примерно с этого же времени берут свое начало и первые японские хроники, в большей степени, состоящие из мифов и исторических преданий. Легенды о происхождении императорского дома Японии повествуют о двух этапах завоевания. Первый, как уже говорилось, ознаменовался захватом и уничтожением японцами других народов, населявших острова, которым в будущем суждено было стать Японскими. На втором этапе, который частично наслаивался на первый, шла борьба уже между японскими кланами, в ходе которой одни взяли верх над другими.
Рост числа племен, возросшая взаимная конкуренция, а также возобновившаяся миграция с материка привели к возникновению мощного альянса кланов, стремившихся положить конец беспрестанным войнам и образовать единое государство по китайской модели. Устранив ряд непосредственных соперников на пути к власти, входившие в союз кланы посадили представителей клана, священнослужителей-жрецов, на трон и утвердили иерархию племенной знати, дабы вожди племен и правители небольших государств могли найти каждый свое место в предполагаемой системе единого правления. Затем мифология древних племен была сведена воедино и отредактирована так, чтобы отражать политическую иерархию кланов под властью императорского дома. К таким произведениям можно отнести японские исторические хроники «Кодзики» и «Нихон Секи», записанные по императорскому указу в VIII в., а до того существовавшие в устной традиции. Они в основном состоят из пересказов ранних мифов и легенд, собранных воедино так, чтобы прославить правящую семью и ее предков.
Религиозно-философское мировоззрение самураев
Бусидо, первоначально трактовавшееся как «путь коня и лука» (кюба по мити), впоследствии стало означать «путь воина» (от буси - воин, самурай и до - путь, учение, способ, средство). Кроме того, слово «до» переводится еще и как «долг», «мораль», что имеет соответствие с классической философской традицией Китая, где понятие «путь» является некой этической нормой (дао дэ) (Спеваковский А.Б. М., 1981, с. 27). Таким образом, бусидо - это «самурайская мораль», «добродетель», «морально-этический» кодекс.
Бусидо касалось отношения самураев к социальной феодальной общности, к людям того или иного класса, к государству. Содержание бусидо вышло за рамки прежних традиций родо-племенного общества - оно включало в себя догмы буддизма и конфуцианства и имело в своей основе новые нормы поведения.
Постепенно развиваясь, бусидо превратилось в моральный кодекс воинов, являющийся в то же время неким синтезом различных религиозных учений, также становилось областью философского знания, предметом этики. Будучи слитым воедино с восточной философией, бусидо носило характер практического нравоучения. Самураи считали его методом самосовершенствования психической и телесной гигиены. Бусидо нравственно осмысляло философское ми-роучение в целом и было призвано научить самурая «правильной жизни» в соответствующей ему эпохе. Оно совмещало в себе теорию бытия и изучение психики человека, решало вопросы, связанные с понятием сущности индивидуума, его роли в окружающем мире, смысла жизни, добра и зла, нравственных ценностей и нравственного идеала.
Воин, воспитанный в духе бусидо, должен был четко сознавать свой моральный долг, в частности свои личные обязанности по отношению к сюзерену, должен был сам оценивать свои действия и поступки, морально осуждать себя в случае неправильных действий, нарушения своих обязанностей и долга. Такое моральное самоосуждение влекло за собой, как правило, самоубийство, совер шавшееся по определенному ритуалу путем сэппуку {харакири ) - вскрытия живота малым самурайским мечом. Таким образом самурай смывал бесчестье, позорящее его, своей кровью.
Необходимо отметить, что бусидо, как способ регулирования поведения воинов, не опиралось ни на какие специальные учреждения, принуждавшие к соблюдению моральных норм. Оно основывалось на силе убеждения, общественного мнения, примера, воспитания, традиций и силе нравственного авторитета отдельных лиц, отмеченных в средневековой Японии.
Принципы бусидо не были объединены в специальный свод правил и не были изложены ни в одном литературном памятнике феодальных времен, однако нашли свое отражение в легендах и повестях прошлого, рассказывающих о верности вассала своему феодалу, о презрении к смерти, мужестве и стойкости самураев. Одним из произведений подобного плана было литературно-философское сочинение «Хагакурэ» («Сокрытое в листве»), написаное монахом Ямомото Цунэтомо (в прошлом - самурая). Как пишет японский исследователь бусидо И. Нитобэ, кодекс бусидо «не возник как творение одного разума, пусть даже самого талантливого, и не был основан на жизни единственной выдающейся личности, пусть даже невероятно прославленной; этот кодекс стал органическим развитием воинского воспитания в течение десятилетий и столетий» (Нитобэ И. Киев, 1997, с. 17).
Самурайская мораль сформировалась в общих чертах одновременно с системой сёгуната, однако основы ее существовали задолго до этого времени. Большинство исследователей данной темы выделяют в качестве основных источников бусидо буддизм и синто, а также учения Конфуция и некоторых других китайских мыслителей (Самурский К. Вокруг света. - 2002г., № 4. С. 84-87; Пронников В.А., Ладанов И.Д. М, 1996г. С. 162; Клири Т. СПб., 2000г. С.248; Спеваковский А.Б. М., 1981г. С. 27; Цед Н.Г. СПб., 2000г. С. 31, 43-75 и др.).
И действительно, буддизм и конфуцианство, пришедшие в Японию из Китая вместе с его феодальной культурой, имели большой успех у аристократии и быстро распространились среди самурайства. То, чего не доставало самураям в канонах буддизма и конфуцианства, в изобилии давало воинам синто.
Синтоизм, возникший из древних тотемистических представлений, основанных на одухотворении природы и обожествлении умерших предков, утверждал, что Боги породили отнюдь не всех людей, а именно японцев. Например, первопредком императорской семьи считается главное божество синтоистского пантеона - богиня солнца Аматэрасу, а все остальные японцы происходят от божественных духов второго разряда - ками (Сэнсом Дж.Б. СПб., 1999, с. 29-33).
По представлениям древних жителей Японских островов, окружающий их мир был густо населен ками (Исида М. Токио, 1984, с. 43-68). Утверждают, что синтоистских божеств восемь миллионов. По воззрениям японцев, они обитали везде - в небесах, на земле и море. У каждой местности был свой ками - «хозяин». Каждая гора, скала, водопад или много лет живущее дерево также назывались «ками». Божествами считались некоторые животные (Сафронова Е. Наука и жизнь. - 1995, №5, с. 103). От богов, по представлениям японцев, во многом зависело существование каждого индивидуума, в связи с чем они и почитались.
С течением времени отдельные разрозненные представления и выработавшиеся на их основе культы — культ природы и культ предков, вера во всякого рода магические силы и суеверия, многие первобытные шаманские и колдовские обряды были оформлены в мифы, объединенные одной сюжетной линией. В этих мифах с относительной последовательностью толковалось, каким образом возникло все существующее в мире. Они и составили официальную синтоистскую мифологию, на которой базируется национальная религия японцев, не имеющая четко выраженного и зафиксированного свода догм.
Эстетика самурайства в японской художественной культуре
Эстетические воззрения самураев представляют собой весьма сложный комплекс, составленный из различных наслоений, большинство которых генетически восходит к совершенно иным социальным слоям и идеологиям. В сущности, говоря, вкусы и настроения самураев неотделимы от буддизма, тесно связаны с целым рядом буддийских положений, получили оформление в буддийском горниле. Многое у них идет и из общих истоков с хэйанской цивилизацией. Поэтому, говорить о самурайской эстетике, как таковой, можно только в том случае, если ограничить предмет изучения тем, что свойственно самураям, так сказать принципиально, как особому социальному явлению, т. е. отделив все, что пришло к ним со стороны, хотя бы это и стало их второй природой.
При таком подходе к вопросу ключ к самурайской эстетике следует искать в тех видах искусства, которые были им искони свойственны, которые особенно любовно ими культивировались. Этими видами были так называемые «бугэй» и «бугаку».
Под именем «бугэй» понимаются те виды искусства, которые являются для самураев, как воинов, так сказать профессиональными. Это, прежде всего -«искусство меча» (кэлдзюцу), т.е. фехтование и «искусство лука» {кюдзюцу), т.е. стрельба. Что же касается «бугаку», то этим термином обозначались особые виды «воинского пения и пляски», иногда принимавшие формы довольно сложных представлений.
Из этих двух источников и развились эстетические взгляды и вкусы самураев, поскольку речь идет об их так сказать «сословной эстетике» в чистом виде. Но целью данного исследования не является изучение самурайской эстетики в ее узком понимании. Эстетика, а также идеология самураев являются одними из основных элементов всей японской национальной культуры, и именно этот факт является предметом рассмотрения в данной работе.
Большое место в эстетике самураев, как замечено выше, занимали элементы буддизма, в частности, дзэн-буддизма. Интересно отметить, что из различных китайских школ наибольшим успехом в провинциальной Японии пользовались южные секты, особенно Сото. Эта школа учит, что просветление приходит внезапно, настаивает на самодисциплине и самонаблюдении. Такое учение вполне соответствовало характеру и идеалам феодального воина. Оно не рекомендует абстракций, а советует человеку разобраться в себе, «заглянуть в свою суть». Оно прививает спокойствие и уверенность в себе, а бедные монастыри дзэн, где монахи убирают и стряпают, незатейливые сады, в которых они работают, гармонировали с умеренными стандартами ранней Камакура (Сэнсом Дж.Б. СПб., 1999, с. 349).
Так как просветление - мистический личный опыт, пытаться проникнуть в его природу — праздное занятие. Но можно допустить, что оно приводит к убеждению, что вселенная пронизана единым духом. Это чувство неотъемлемости, единства индивидуума со всей природой пропитывает национальное мышление и находит выражение в искусстве. Всегда чуткие к красоте природы, японцы нашли в дзэн взгляд на жизнь, который не только оправдывает, но и придает чистоту и силу их взглядам. Дзэн, можно сказать, принес им как духовное, так и эстетическое вдохновение.
В различные исторические периоды выступали на первый план разные стороны этого сложного и отчасти противоречивого учения. Но, тем не менее, под воздействием дзэн-буддизма в течение нескольких веков находились архитек тура, живопись, поэзия, театр и даже декоративные искусства, такие, как сады и керамика.
По мнению некоторых авторов, в обществе, возглавляемом феодальными воинами, для искусства могли наступить тяжелые времена из-за явных расхождений взглядов вырождающейся аристократии Хэйана с простотой воинских идеалов Камакура. На практике ничего подобного не происходило (Сэнсом Дж.Б. СПб., 1999, с. 349). Поздняя культура Фудзивара в некоторых аспектах вступила в период бесплодного декаданса, и подъем воинственных кланов, без сомнения, приводил столичную знать в уныние, так как на первый план выходил пусть менее утонченный, но более энергичный класс.
Однако влияние Хэйана оставалось сильным и устойчивым. Столица веками оставалась источником эстетического канона, и, в конце концов, монотонная мужественность вынуждена была уступить. Культура эпохи Камакура, за исключением специфических феодальных черт, не просто культура Камакура, а продолжение хэйанской культуры, следующей в кильватере феодальной власти. После первых лет борьбы новые правители стремились развивать мирные искусства, интересовались вопросами управления и религии. Они уважали знания, даже если сами не имели к ним склонности. В Камакура служили многие из лучших хэйанских ученых, и новая столица стала важным центром всех зарождающихся религиозных движений. Действовали два важных фактора — неприязненная реакция воинов на изнеженную городскую жизнь и уравновешивающая ее зависть к комфорту и изысканности этой жизни. Две тенденции в образе жизни, изначально противопоставленные, постепенно сближаются, так как воины Камакура все больше и больше воспринимают очарование Хэйана, а аристократы начинают присматриваться к военным.
Эти различные тенденции, в частности, демонстрирует архитектура. Стандарты простоты бакуфу воздействовали на строительство и отделку, но легко заметить, что жизнь Камакура не была столь единообразно строга и экономна, как в общем утверждают. Религиозная архитектура без значительных изменений продолжает традицию эпохи Хэйан, с одним заметным исключением - за имствованием из Китая под влиянием дзэн-буддизма стиля кара-ё. Выразилось это, прежде всего в простой планировке монастырей дзэн и отсутствии украшений. Важно то, что эта простота основана на эстетических принципах, а не только на бережливости. Первые сегуны расходовали довольно большие средства на реставрацию и строительство святилищ и храмов по всей Японии, и можно сказать, что религиозная архитектура в целом выиграла от подъема воинского сословия.
Социально-философские традиции самураев в экспансионистских теориях Японии
До конца второй мировой войны экспансионистская политика Японии во многом определялась военно-феодальным характером японского империализма и его особой агрессивностью, корни которых уходили в специфику генезиса капиталистических отношений и буржуазной революции 1867-1868 гг.
Однако наряду с экономическими факторами большую стимулирующую роль в процессе милитаризации и развития экспансионистских тенденций во внешней политике Японии неизменно играли мировоззренческие установки правящей бюрократии.
Люди, пришедшие к власти в Японии после революции 1867-1868 гг., принадлежали к клановому самурайству низших рангов и являлись активными участниками борьбы с сёгунатом. Они были сравнительно молоды, энергичны, преданны императору и концепции монархической системы правления в целом. Как представители своего сословия, эти люди были насквозь проникнуты военной психологией, т. к. милитаризм и экспансионизм как система идей являлись для них основой полученного образования и воспитания.
Едва ли не в большей степени буржуазные преобразования Мэйдзи затронули именно самурайское сословие, поскольку развитие капитализма в стране означало для него как сословия в целом смертный приговор. Еще в эпоху Току-гава рост товарно-денежных отношений выбивал почву из-под ног тысяч мелких самураев, ставил их в полную зависимость от ростовщиков и купцов фудадаси , способствовал появлению множества «бродячих самураев» {собо-носи), лишившихся своих сюзеренов, создавая целое движение «ронинов». До тех пор, пока продолжались феодальные междоусобицы, и их меч был кому-то нужен, самураи находили себе место под солнцем. Но по мере утверждения капиталистических отношений власть денег, пришедшая на смену власти меча, все более выключала обнищавших самураев из общественной жизни. В результате буржуазных преобразований были ликвидированы феодальные княжества, распущены самурайские дружины, на смену которым вводилась всеобщая воинская повинность (1873 г.). Процесс поглощения развивающимся капиталистическим производством оказавшихся не у дел самураев протекал весьма медленно. С одной стороны, это было обусловлено слабым развитием промышленности в тот период, с другой - тем, что привыкшие только к паразитическому безделью при феодальных домах и участию в клановых междоусобицах сотни тысяч самураев ничего другого делать не умели, да и не стремились чему-либо научиться.
Выход из создавшегося положения самураи нашли на том пути, который подсказала им вся прошлая историческая роль этого профессионального военного сословия, - на пути организации заговоров, восстаний, террора против видных политических деятелей2, вовлечения страны в агрессивные войны против слабых соседей. Требованием самураев становится покорение Кореи и Тайваня. По сути, за этим стояло их стремление сохранить свою значимость и привилегии. Они обвиняли правительство в падении национального престижа страны, в том, что оно оставляет безнаказанной обиду, нанесенную, например, каким-нибудь японским рыбакам у берегов Тайваня или Кореи, создавали десятки поводов к вмешательству Японии во внутренние дела этих стран. Давле ниє самурайства явилось одной из причин экспансионистских мероприятий правительства Мэйдзи.
Именно поэтому первые официальные доктрины японского экспансионизма «об обеспечении национальной безопасности и независимости» и «специальных интересов в Китае», сформулированные в конце XIX - начале XX века, не только отражали интересы капиталистического развития, но и соответствовали традиционным установкам военно-феодальной идеологии. Их содержание было проникнуто национализмом и милитаризмом и носило отпечаток влияния тоталитарного режима.
Формирование идеологии экспансионизма происходило на основе утверждения теоретических постулатов об уникальности японской культуры, гармонии между правительством и народом, путем противопоставления японской нации как более цивилизованной другим азиатским народам, выдвижения претензий на посредничество между западной и восточной цивилизациями.
В интеллектуальных кругах общества шла неравная борьба между сторонниками европеизации, требовавшими буржуазно-демократических свобод и институтов, и адептами традиционализма, отстаивавшими исконно японский своеобразный путь развития. Победили последние. Японизм, возникший на руинах европеизации и либерализма, явился чрезвычайно реакционным и ультранационалистическим учением.
Исходным «мыслительным материалом» для японских руководителей и идеологов послереволюционного периода явились идейные установки антисе-гунатской оппозиции, возглавившей революцию 1867-1868 гг. Все школы, сыгравшие более или менее значимую роль в идеологической подготовке революции Мэйдзи, были напрямую связаны с военным сословием, так как их основатели и яркие представители были выходцами из самурайской среды.
