Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Рецепция немецкой философии в русской культуре первой половины XIX века с. 21
1.1. Литература и философия в диалоге культур: к методологии исследования с. 21
1.2. Философско-эстетическая доминанта романтизма в общеевропейской культуре первой половины XIX века с. 51
1.3. Немецкая философия и формирование русского литературно-философского романтизма первой половины XIX века с. 89
Глава II. Культурно-исторические особенности русского литературно философского романтизма в диалоге культур начала XIX века с. 126
2.1. Литературно-философская и философско-антропологическая специфика русского романтизма с. 126
2.2. Романтизм и становление самобытного русского литературно-философского языка с. 183
2.3. Славянофильство и западничество: концептуальная оппозиция доктринам немецкой классической философии с. 211
Глава III. Итоги диалога немецкой философии и русского литературно-философского романтизма в культуре первой половины XIX века с. 245
3.1. Влияние немецкой философии на формирование русской литературно-философской критики с. 245
3.2. Реинтерпретация немецких философско-эстетических идей в художественном творчестве русских поэтов-романтиков с. 266
3.3. Диалогическая природа русской философской прозы первой половины XIX века с. 294
Заключение с. 328
Библиографический список с. 337
- Философско-эстетическая доминанта романтизма в общеевропейской культуре первой половины XIX века
- Литературно-философская и философско-антропологическая специфика русского романтизма
- Славянофильство и западничество: концептуальная оппозиция доктринам немецкой классической философии
- Реинтерпретация немецких философско-эстетических идей в художественном творчестве русских поэтов-романтиков
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Формирование национальной философской культуры является одной из ведущих составляющих развития любой страны. Важнейшее значение для оценки состояния философской культуры имеет не абстрактное сопоставление различных типов философской деятельности, а конкретный анализ самого процесса производства философского знания в рассматриваемую эпоху. Эволюция мировой культуры с исторической закономерностью доказывает, что каждый народ имеет свое время и свой интеллектуальный багаж для зарождения национальной философии и ее развития в диалоге с инонациональными философскими культурами. Пробуждению такого самосознания предшествует определенный культурно-исторический опыт.
Специфика развития русской философии, её своеобразие, связь с западноевропейской философской мыслью стали предметом интеллектуальной рефлексии уже в XIX веке. Для нас это становится особенно актуальным в переломную историческую эпоху, когда возникает потребность в осмыслении собственной истории, осознании своей национальной идентичности. Однако национальная самобытность предполагает культурную открытость как «вызовам» времени, так и инокультурному влиянию, диалог с другими культурами в общечеловеческом контексте.
Изучение диалога культур сегодня становится особенно актуальным, так как диалог в области гуманитарного знания, культуры в целом раздвигает границы общения между народами, государствами и цивилизациями. Это способствует лучшему познанию и обогащению национальной культуры, самоидентификации нации, цивилизации и человека. Особое значение для России имел русско-немецкий культурный диалог, имеющий давнюю историю в течение трех последних столетий, а в области литературы и философии особенно плодотворную историю в первую половину XIX века. В процессе этого диалога оттачивалось то, что можно назвать своеобразием национального культурно-философского дискурса, включавшего в свой состав метафорич-
ность русского философского языка и поэтичность мышления, формирование концептов, отражающих общефилософский категориально-понятийный аппарат в русской языковой «телесности» и многие другие качества. Содержание такого дискурса отнюдь не сводится к формальным культурным или стилевым заимствованиям, но характеризуется синхронным развитием смысло-порождающей культурно-коммуникативной деятельности, формирующей субъекта литературно-философского творчества, выступающей конкретно-историческим способом диалога культур.
В диссертационной работе предпринято исследование становления отечественного литературно-философского романтизма первой половины XIX века сквозь призму диалога с немецкой романтической и классической философией и культурой. В контексте данного диалога выявляются интерпретации и репрезентации основных идей немецкой философии в творчестве русских писателей-романтиков и философов первой половины XIX века.
Степень научной разработанности проблемы. Вопрос о взаимодействии философии и литературы в первой половины XIX века в России является малоизученным. Историки философии обращают больше внимания на становление и перспективу развития философской мысли данной эпохи, а историки литературы, в свою очередь, изучают характерные особенности литературного процесса. Но более поздняя научная рефлексия показывает, что происходящий между ними диалог фиксирует живой процесс, не отделяющий литературу от философии.
Непреходящий, устойчивый исследовательский интерес философской и филологической науки последних лет к теоретическим и методологическим вопросам романтизма как культурного феномена окончательно развеял иллюзию завершенной ясности и научной исчерпанности предмета и дал веские основания полагать, что эта крупная философская, культурологическая и литературоведческая проблема не только не утратила своей актуальности, но и требует современного решения. Различным аспектам изучения русского и европейского романтизма посвящены дискуссии на страницах философской и
филологической периодики, а также отдельные монографические работы (И.А. Айзиковой, Н.М. Ильченко, Ф.З. Кануновой, Л.А. Капитановой, Е.Н. Куприяновой, Ю.В. Манна,., Л.А. Мирской, И.А. Монастырской, В.О Пигулевского, В.Д. Панасий, Е.Г. Рудневой, В.И.Сахарова, Л.Е Семенова, В.Ю Троицкого, Ф.П. Федорова, Л. Фризмана, Л.А. Ходанен, В.И. Хруле-ва, Е.Г. Чернышевой и др.). Одни исследователи рассматривают романтизм как историко-культурное явление, как тип культурного сознания (работы Т.Л. Шумковой, В.И. Хрулева, А.Н. Соколова, У.Р. Фохта, Н.А. Гуляева, A.M. Микешина, B.C. Турчина, В.И. Коровина, В.И. Сахарова, Д.С.Наливайко, Л.Г. Королевой и др.). Другие авторы анализируют теоретические аспекты романтизма, позволяющие глубже осмыслить природу романтических явлений, их философско-психологическую составляющую (например, работы Р.Г. Магиной). В последние годы романтизм рассматривается и как философско-эстетическое явление (работы Ю.В. Манна, В.И. Сахарова, P.M. Габитовой, Н.Я. Берковского, И.В. Карташовой, В.В. Липича, В.В. Ванслова, Е.А. Маймина, P.M. Алейника и др.). Русская культура, философия и литература не обойдены вниманием и представителями современной западной философии и русистики (Л. Бегби, А. Шёнле, Л.Г. Лейтон, В. Бень-ямин, Г. Дишнер, Г. Пранг, Р.Фабер и др.).
Анализу литературно-философского мифотворчества и устремленности к созданию мифа, направленного в сферу жизни духа, присущих философскому и литературному романтизму, посвящен ряд фундаментальных исследований (работы С.С. Аверинцева, М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева, А.Ф.Лосева, Ю.М. Лотмана, М.Ф. Овсянникова, Р.Ю. Данилевского, А.В. Михайлова, Ю.Н. Попова, И.В. Карташовой, Е.Г. Милюгиной, Л.А. Ходанен и др.).
Примечательным и положительным фактом последних десятилетий является издание в России фундаментальных трудов по истории русской философии и культуры, принадлежащих русской религиозной философии: Н.А.Бердяева, С.Н. Булгакова, Б.П. Вышеславцева, М.О. Гершензона,
В.В.Зеньковского, В.И. Иванова, А.В. Койре, КН. Леонтьева, Н.О. Лосского, Е.Н. и С.Н. Трубецких, Г.П. Федотова, Г.В. Флоровского, Г.Г. Шпета, Б.В.Яковенко и др. В этом же ряду стоит оформление в течение последних двадцати лет нормативного отечественного дисциплинарного и диатрибиче-ского тезауруса, воплощенного в справочных и учебных изданиях: словарь «Русская философия» (1995, 1999), «Русская философия, Малый энциклопедический словарь» (1995) под ред. М.А. Маслина, а также энциклопедия «Русская философия» под ред. М.А. Маслина (2007), переведенная на многие иностранные языки.
Специфика отечественной философии, а также её взаимодействие с различными философскими течениями других стран, её место и роль в мировой культуре исследуются в работах таких авторов, как А.И. Абрамов, И.А.Айзикова, Е.А. Антонов, КМ. Антонов, В.Ф. Асмус, Е.В. Барабанов, Т.И. Благова, Ю.А Бубнов, П.П. Гайденко, М.Н. Громов, А.В. Гулыга, А.Э.Еремеев, А.Н. Ерыгин, З.А. Каменский, Ф.З. Канунова, А.А. Корольков, А.Ф. Лосев, Ю.В. Манн, Е.В. Мареева, М.А. Маслин, Н.В. Мотрошилова, протоирей Владимир Мустафин, А.Г. Мысливченко, С.Н. Никольский, С.Н.Носов, Е.В. Павлова, А.В. Панибратцев, В.В. Сербиненко, И.Н. Сизем-ская, А.Д. Сухов, А.В. Усачев, С.С. Хоружий и др. Проблеме русско-немецких связей уделяют внимание в своих работах такие исследователи как А.И. Абрамов, М.П. Алексеев, Ю.Л. Аркан, А.Н. Веселовский, С.А. Воробьева, Р.Ю. Данилевский, И.В. Добряк, Т.П. Емельянова, Н.К. Бонецкая, Н.М. Ильченко, В.М. Жирмунский, Н.И. Конрад, В.И. Кулешов, Ю.Д. Левин, З.Е. Либензон, Л.А.И.В. Калинников, Н.В. Мотрошилова, И.Г. Неупокоева, A.M. Песков, Л.Е Семенов, Г.А. Тиме, В.Н. Топоров, С.А. Чернов и др.
Необходимо также назвать и таких авторов как В.П. Бабинцев, Ю.А. Бубнов, В.В. Ванчугов, А.А. Галактионов, Г.В. Драч, Б.Ф. Егоров, И.И. Евлампиев, А.А. Ермичев, А.Ф. Замалеев, М.А. Маслин, П.Ф. Никанд-ров, П.А. Сапронов, В.Ф. Пустарнаков, К.В. Фараджев, Л.Е. Шапошников и др. Специфике отечественной философии в философско-культурологи-
ческом, философско-антропологическом и литературно-философском аспектах были посвящены в последние годы кандидатские и докторские диссертации таких исследователей, как В.Р. Аминева, А.Л. Анисин, Ю.Л. Аркан, Е.Н. Дубовскова, Г.В. Жигунова, Н.П. Жилина, Н.А. Каштанова, СМ. Климова, Л.Г. Королева, Н.А. Куценко, А.А. Лагунов, В.П. Попов, Л.И. Рудаков, Е.В. Семенова,А.Ф. Поломошнов, А.В. Усачев, И.В. Цвык и др.
Концепт и идея диалога в истории философии и культуры давно получил легитимацию в различных школах и направлениях современной философии (Р.Барт, М.М. Бахтин, М. Бубер, А.И.Введенский, Г.-Г. Гадамер, Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, И.И. Лапшин, Э. Левинас, К. Леви-Строс, Н.С. Трубецкой и др.).
Идеи диалогизма в культурно-семиотическом аспекте в 60-80-е гг. XX века развивали представители тартуско-московской культурологической школы (Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский, Вяч. Вс. Иванов, В.Н. Топоров, Е.М.Мелетинский и др.). Сегодня конкретные теоретические подходы к проблеме диалога претерпевают изменения (возникают, например, идеи «универсального диалога» М.С. Кагана, «диалога культурных миров» Г.С. Померанца, «полилога культур» как формы диалога множества культур О.Н. Астафьевой). Проблемы диалога в той или иной степени затрагивают, кроме названных западных и отечественных философов, такие авторы, как B.C. Биб-лер, Ю.А. Бубнов, С.Л.Бурмистров, Н.Л. Виноградова, И.В. Зиновьев, И.В. Добряк, СМ. Климова, А.С Колесников, Н.П. Коновалова, В.М. Межу-ев, В.И. Михайленко, Г.Г. Почепцов, Е.П. Прохоров, В.П. Римский, A.M. Сергеев, А.В. Соколов, Т.З. Уразметов, С. И. Шарина и др. В современных философско-культурологических исследованиях диалога немаловажная роль отводится исследованиям таких ученых, как М.В. Алпатов, Л.Г. Андреев, Л.С Васильев, В.В. Мартынова, Е.Г. Хилтухина. Взгляд на диалог как по-липарадигмальный феномен предпринят в работах А.САхиезера, А.А. Пели-пенко, Э.В. Сайко, И.Г. Яковенко, в которых реализуется задача выявления сущности диалога как уникального инструмента общения и культурного вос-
производства. Свой вклад в развитие теории диалога внесли А.В. Ахутин, А.А.Брудный, Н.В. Кокшаров, К.Н. Любутин, Д.В.Пивоваров, Е.Н. Шапин-ская и др.
Взаимодействию художественной литературы и философии, некоторым его аспектам посвящены исследования таких авторов, как А.В. Гулыга, А.Э. Еремеев, А.С. Колесников, В.И. Коровин, В.А. Кувакин, М.А. Маслин, Е.А. Маймин, Ю.В. Манн, Е.Д. Мелешко Г. Менде, С.Н. Никольский, А.И. Новиков, М.С. Розанова, И.Н. Сиземская, А.С. Стрельцов, Г.А Тиме, Т.В. Торубарова. Диалог философии и литературы в культурном пространстве и времени, особенно отчетливо проявившийся в романтизме, связан с современным осмыслением этого процесса как дискурсного феномена, который в современной науке и философии понимается как особая форма бытия культуры, смыслопорождающая культурно-коммуникативная деятельность, индуцированная ментальностью и идеологией той или иной эпохи и выраженная в образах, текстах, контекстах, концептах и знаково-символических формах. Мы опирались на работы по проблемам дискурса как зарубежных философов (Т. ван Дейк, Ж.Деррида, М. Димлер, К. Леви-Строс, Ч.У. Моррис, В.В. Мароши, П. Серио, Н. Фэркло, М. Фуко, Ю. Хабермас и др.), так и отечественных авторов (Н.Ф. Алефиренко, Б.М. Гаспаров, Г.Б. Гутнер, И.Т.Касавин, В.И. Карасик, Е.А. Кротков, М.Л. Макарова, А.П. Огурцов, Е.Ю. Прохоров, Ю.С. Степанов, и др.).
Однако, несмотря на то, что в современной философской литературе достаточно много внимания уделяется исследованию различных аспектов русской философии, специального исследования, посвященного анализу проблемы русского литературно-философского романтизма в контексте диалога в культурном пространстве Германии и России первой половины XIX века, до настоящего времени предпринято не было.
Исходя из всего вышесказанного, мы определили объект исследования: культурное взаимодействие и диалог Германии и России в сфере философии и литературы первой половины XIX века.
Предмет диссертационного исследования: литературно-философский романтизм в диалоге культур Германии и России первой половины XIX века.
Цель исследования: выявить основные культурные контексты, концепты и рецепцию идей немецкой философии в русском литературно-философском романтизме первой половины XIX века.
Для достижения поставленной в исследовании цели предполагается решение следующих задач:
определить методологический потенциал концептов «диалог», «романтизм», «литературно-философский романтизм» в исследовании диалога культур Германии и России первой половины XIX века;
дать философскую интерпретацию культурно-эстетической доминанты романтизма в общеевропейской культуре первой половины XIX века;
выявить контекст восприятия немецкой классической философии в культуре России в связи с ее ролью в формировании русского литературно-философского романтизма;
установить общую культурную и философско-методологическую основу формирования романтизма в Германии и России первой половины XIX века, определившую литературно-философскую и философско-антрополо-гическую специфику русского романтизма;
показать динамику становления своеобразия русского литературно-философского романтизма в контексте отечественной и европейской философии и культуры;
раскрыть особенности формирования славянофильства и западничества как диалогического ответа на идеи немецкой классической философии;
проанализировать роль немецкой классической философии в контексте формирования русского литературно-философского романтизма в жанрах критики;
обнаружить реинтерпретацию идей немецкой философии в художественном контексте и творческих построениях русской романтической поэзии;
- интерпретировать русскую философскую прозу как результат культурного диалога с немецкой философской и литературной традицией.
Теоретико-методологические принципы исследования. Предметная область, реализация цели и задач предпринимаемого исследования потребовали использования определенной философско-методологической и историко-философской базы.
Исследование рецепции немецкой философско-литературной традиции конца XVIII - начала XIX века в русском литературно-философском дискурсе, интерпретация диалога двух великих культур потребовали применения как традиционных принципов и методов философии (историзма, диалектики логического и исторического, общего и особенного, конкретно-всеобщего, единства онтологического и гносеологического анализа, социально-исторической обусловленности сознания и культуры), так и новых методологических практик, разработанных в контексте теории и истории культуры, культурной семиотики, дискурс-анализа, социальной эпистемологии. Диалог философии и литературы предполагает сочетание диахронного и синхронного подходов, философско-культурологической концептуализации, рассматривающей романтизм как тип культурно-исторического сознания.
Использован также метод интегрального анализа истории русской философии, предполагающий ее исследование как «многообразия в единстве» (М.А.Маслин). Это обусловило, в свою очередь, обращение к методам историко-философского исследования (анализ и интерпретация первоисточников, их теоретическое осмысление, герменевтическая интерпретация текстов, биографическая реконструкция, сравнительная характеристика философских взглядов писателей и мыслителей).
Важной методологической составляющей диссертационного исследования является также источниковедческий принцип, базирующийся на целенаправленном подборе работ отечественных мыслителей, в которых их диалогические отношения с немецкой культурной традицией проявляются особенно четко. С этой целью мы обращаемся к творческому наследию таких
русских мыслителей, как Д.В. Веневитинов, И.В. Киреевский, П.Я. Чаадаев, Н.И. Надеждин, А.С. Хомяков, И.С. Аксаков, В.Г. Белинский, а также к произведениям русских поэтов и писателей (В.А. Жуковский, А.С. Пушкин, поэты-любомудры, В.Ф. Одоевский, М.Ю. Лермонтов, Ф.И. Тютчев и др.). Одновременно с представителями отечественной литературно-философской мысли в нашем исследовании анализируются и работы классиков немецкой философии и литературы: Г.В.Ф. Гегеля, Ф.В.Й. Шеллинга, И.Г. Фихте, А.Шлегеля, Ф. Шлегеля, Новалиса (Фридрих фон Харденберг), Л. Тика, В.Г.Вакенродера, Ф.Д.Э. Шлейермахера.
В связи с этим в работе использовался культурно-компаративный метод, который позволил сопоставить формообразования разного культурно-системного, социально-исторического и мировоззренческого порядка. Историко-литературный подход используется для анализа развития европейского и русского романтизма, который предполагает сочетание описательного, типологического и сравнительного методов исследования.
Научная новизна диссертации заключается в том, что реконструирован феномен культурного диалога между Германией и Россией и выявлено формирование в его контексте русского литературно-философского романтизма в его основных типологических формах (русской философской критики, поэзии и прозы). Это позволило диссертанту лично получить инновационные результаты:
- выделены основные категориальные смыслы концептов «диалог»,
«романтизм», «литературно-философский романтизм» в контексте европей
ской культуры и философии первой половины XIX века;
- дана философская интерпретация культурно-эстетической доминанты
романтизма в общеевропейской культуре первой половины XIX века и опре
делено его значение в диалоге культур России и Германии;
- проанализирована рецепция немецкой классической философии в
русской культуре и её роль в формировании русского литературно-
философского самосознания;
выявлена общность культурной и философско-методологической основы формирования романтизма в России и Германии, а также литературно-философская и философско-антропологическая специфика русского романтизма;
показана роль диалога культур как способа и формы становления и закрепления самобытного русского литературно-философского романтизма;
раскрыты особенности концептуального формирования славянофильства и западничества как диалогического ответа немецкой классической философии;
рассмотрен процесс становления русской литературно-философской критики в процессе русско-немецкого диалога культур;
определена роль реинтерпретации философско-эстетических идей немецкой классической философии в литературно-философском творчестве русских поэтов-романтиков;
русская философская проза исследована в качестве творческого результата культурного диалога с немецкой философской и литературной традицией.
Основные положения, выносимые на защиту: 1. В нашем исследовании диалог понимается как универсальный процесс взаимодействия субъектов межкультурной коммуникации в рамках определенного дискурса, направленного на развитие и реализацию смыслопо-рождающих оснований этого процесса, на саморазвитие его участников. Адекватным диалогическим пространством для диалога культур Германии и России в начале XIX века стал романтизм как специфический тип философ-ско-эстетического и литературно-философского сознания, стиль литературно-художественного поведения, определяющий и особую форму самосознания личности. Литературно-философский романтизм есть сложный, исторически и культурно-идеологически обусловленный, коммуникативный мировоззренческий феномен, порождающий систему литературно-эстетических и литературно-философских текстов и контекстов, обладающих связанно-
стью и целесообразностью, в которых соединены принципы художественно-образного (нарративного) и философско-рефлексивного познания и осмысления мира и человека в различных языковых, творческих и коммуникативных практиках.
Европейский романтизм, возникший в эпоху переходности от эпохи Просвещения к зрелому Модерну и выступающий рефлексией утраты личностью оснований собственного бытия, органически связан с идеями немецкой классики. В этот период создается новые формы философского осмысления мира, природы, Бога, где главной отличительной чертой является стремление личности к обретению своей свободы, а также проявление особого интереса к духовной истории человечества. У русского и европейского романтизма общим культурным и методологическим основанием выступает концепция жизни, включающая в себя возвеличивание духовного, исследование внутреннего мира человека и его бытия, а также возможности выражения и фантазии художника в представлении свободной человеческой сущности. Характерными чертами литературно-философского мировоззрения романтизма являются диалогичностъ, диалектичностъ, фрагментарность, мифологич-ностъ, религиозность, мистицизм, нарративностъ и антропологизм.
На основании анализа рецепции немецкой классической философии в университетской, духовно-академической и «вольной» философской мысли России и исходя из контекста эпохи, можно выделить три разновидности диалога, складывающегося в русской культуре начала XIX века: это фило-софско-богословский диалог, проходивший в стенах духовных академий; диалог-заимствование в университетской среде, характеризующийся наибольшим влиянием немецких идей и свободный диалог равноправных участников в «вольной» (кружково-салонной) философии. В ходе данных диалогических практик - при доминировании свободного диалога - складываются три типа отечественного романтизма в их особом сочетании: литературно-философский романтизм критики и публицистики, философское творчество поэтов-романтиков и русская философская проза.
Культурный контекст переходной эпохи конкретизировал специфику русского романтизма, который не порывал полностью с европейским Просвещением, как демонстрировали немецкие романтики, но создавал предпосылки идеализации христианства и возможности нового прочтения и осмысления философских идей при помощи религиозно-поэтического языка. Специфика русского романтизма проявилась в дискуссии славянофилов и западников о судьбе России и её предназначении. Проблема личности, преодоление её отчужденности и освобождения в немецком и русском романтизме решалась по-разному: немецкие романтики уходили в мир прошлого, фантазий, иллюзий, мечты; русские романтики предложили в решении этой проблемы два варианта: революционный (обретение социальной, политической и творческой свободы человека) и религиозный, в духе общинности и соборности (обретение человеком веры в Бога, благодати и нравственной свободы).
Русский литературно-философский романтизм породил собственные и реинтерпретировал общеевропейские концепты и смыслообразы, наполненные глубокими экзистенциальными смыслами («верующий разум», «цельность духа», «святой философ», национальный дух, национальное мировоззрение, жизнь и смерть, свободное творчество, роль художника в действительной жизни, «герой» и «толпа», соотношение «красоты», «истины» и «добра» и т.п.), благодаря чему складывалось новое национальное мировоззрение. Особенностью формирования самобытного русского философского языка и самосознания являлся тот факт, что отечественные писатели все кардинальные метафизические проблемы и вопросы решали художественными средствами в форме литературных образов, символов, концептов и наррати-вов, создавая письма, литературные статьи, философскую публицистику и эссеистику, стихотворные философемы и философскую прозу.
Обращение к Западу как «своему другому» способствовало появлению двух различных решений вопросов о судьбах России и её месте в мире -это славянофилы и западники, которые выразили своеобразную «внутреннюю диалогичность» русской культуры. В качестве концептуальной оппози-
ции доктринам немецкой классической философии славянофилы в основу своего философского самосознания положили идею «святоотеческого православия» и «соборности», что и наделяло создаваемые ими тексты новыми смыслами, отвечающими определенному контексту эпохи (например, «положительная философия», «цельное знание», «живая вера» и т.п.). Полифонический и критический диалог между славянофилами и западниками в рамках формирующегося литературно-философского и культурно-национального самосознания разворачивается во времени собственной исторической традиции в виде «разговора», «диалога» со своим прошлым - это «единство и борьба противоположностей» в едином культурно-цивилизационном пространстве России.
В результате творческого диалогического переосмысления немецкой классической философии русские мыслители пришли к идее первостепенного развития критики по отношению к поэзии, в отличие от немецкой критики, которая возникала на основе поэзии и прозы. В русской литературно-философской критике романтизма проявились новые концепты, смыслы которых были выражены в идеях самобытности, народности, роли художника в обществе, историческом развитии искусства, формировании вкуса публики; произведение искусства характеризовалось при определении его художественной значимости сквозь призму философских смыслов, социальная функция искусства вела к выявлению исторических ориентиров, восприятие его читателем - к формированию нравственных ценностей. Русская литература, философия и критика - единый, неразрывный культурный метатекст, способствующий формированию целостного национального мировоззрения и самосознания.
В литературно-философском творчестве поэтов-романтиков в результате реинтерпретации идей немецкой философии формируются концепты, выраженные в поэтических текстах (концепты «природа», «мир», «человек», «свобода», «жизнь, «смерть» и др.) и в отечественных контекстах, существенно отличных от немецких творческих парадигм. Понятийно-образное
содержание текстов русских поэтов-романтиков воплощено в бинарных смыслообразах, каждый из которых являлся «своим другим»: бытие - небытие, бытие - хаос, природа - человек, жизнь - смерть, день - ночь. Поэтическое творчество и философская рефлексия - единое целое, связанное концептом двоемирия, пантеистическим мироощущением, пониманием места человека в космосе и т.п. Литературно-философское творчество русской романтической поэзии использовало метафоры, метонимии, гиперболы, аллегории, олицетворения, перифразы, ритм, что давало возможность в коротком тексте выразить глубокие мировоззренческие и философские смыслы при помощи чувства-идеи, чувства-мысли, идеи-переживания, идеи-поэмы.
9. Общественно-политические и культурно-идеологические контексты «постдекабристской эпохи» способствовали формированию философской прозы романтизма, основными жанрами которого являются философский роман, философская сказка, философская новелла, философское эссе и философская повесть, а также переходные формы - притчи, басни, сатиры, лири-ко-философской миниатюры. Отличительными чертами философской прозы являются рефлективный характер сознания автора или повествователя, его особая философическая образность, стремление писателя выразить при помощи художественного вымысла собственные принципы мышления и отношение к миру и бытию, к объекту изображения, нравственная оценка образов и событий, использование принципа дедуктивности. Литературно-философское творчество русских прозаиков становится способом отечественного философствования, приводящим к стиранию границ между философией и литературой.
Теоретическая и научно-практическая значимость исследования состоит в том, что его результаты могут способствовать дальнейшему развитию ряда тем отечественной философии, литературы, культурологии, искусствоведения, дополняют общую картину становления и функционирования отечественной философии, дают возможность по-новому интерпретировать
многие тексты русской философии и литературы, историю продуктивного диалога России и Европы.
Теоретическая и практическая значимость диссертации определяется ещё и тем, что она не только расширяет методологические возможности изучения историко-философского и культурного наследия, но и открывает горизонты его использования в патриотическом и духовно-нравственном воспитании.
Результаты диссертации могут быть использованы в разработке научных философских, культурологических и филологических программ и проектов, в учебных курсах по истории русской и европейской философии, философии культуры и философской антропологии, по истории и теории отечественной и мировой культуры.
Апробация диссертации. Положения и выводы диссертационного исследования получили апробацию в научных докладах и выступлениях на Международной научной конференции «Современная социально-философская культура: проблемы рационального и внерационального» (Белгород, 2002); X Харьковских международных Сковородиновских чтениях (Харьков, 2003); Международной научной конференции «Творческое наследие Н.Н. Страхова и социально-гуманитарная мысль» (Белгород, 2004); XI Харьковских международных Сковородиновских чтениях (Харьков, 2004); Региональной научной конференции «Культурно-цивилизационные особенности развития современного российского общества» (Белгород, 2004); Международном философском конгрессе (Москва, 2005); Международной научной конференции «Культурно-цивилизационные основы развития современного российского общества в условиях глобализации» (Белгород, 2006); Международной научной конференции «Человек в изменяющейся России: философские и дисциплинарные парадигмы» (Белгород, 2006); II Международной научной конференции памяти С.Н. Булгакова «Философские, культурологические и социально-исторические проблемы общественных наук» (Орел, 2008); Международной научно-практической конференции «Хомяковские
чтения. Новые исследования в области религиозной и нравственной философии А.С. Хомякова» (Тула, 2008); III Международной научной конференции памяти С.Н. Булгакова «Философские, культурологические и социально-исторические проблемы общественных наук» (Орел, 2009); Международной научной конференции «Н.Н. Страхов и русская культура XIX-XX века: к 180-летию со дня рождения» (Белгород, 2008); Международной научной конференции ИФ РАН «Проблемы Российского самосознания: архаическое, традиционное и инновационное начало» (Москва - Белгород, 2010) и др.
Положения и выводы диссертации были использованы при чтении курсов лекций по философии, эстетике, спецкурса «Философия русского романтизма» для студентов философского отделения социально-теологического факультета НИУ «БелГУ», в научном руководстве аспирантами. По теме диссертации опубликовано 53 научные работы, в том числе одна монография и 14 статей в изданиях, рекомендованных ВАК РФ. Диссертационная работа была обсуждена на кафедре философии НИУ «БелГУ» и рекомендована к защите.
Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав по три параграфа, заключения и библиографического списка.
Философско-эстетическая доминанта романтизма в общеевропейской культуре первой половины XIX века
Романтизм представляет собой целую эпоху в культурно-историческом развитии человечества. Большинство исследователей отмечают временные рамки этого удивительного явления концом XVIII - перовой половиной XIX века, хотя многие неоромантические, постромантические тенденции отмечаются и гораздо позже, особенно это характерно для конца 19 - начала 20 века.
Романтизм как литературно-художественный и эстетический феномен рассматривается гораздо чаще, чем как особый тип философского осмысления мира. Достаточно вспомнить время от времени возникающие дискуссии вокруг этого феномена, большей частью литературоведческие . Можно так же отметить и особый интерес к романтизму у западных исследователей общественно-культурной мысли как в России, так и на Западе: это и теоретико-методологические аспекты русского и европейского романтического движения, а также творчество отдельных писателей и общественных деятелей в России (н-р, творчество А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя, Ф. Тютчева, И. Киреевского, П.Я. Чаадаева и др.).
Во многих исследованиях последних лет наблюдается поворот от «устаревших методологических аксиом» и весьма схематичных представлений о судьбах, как русского, так и европейского романтического движения к выводу о том, что любая логическая схема в исследовании этого явления упрощает художественно-эстетический процесс анализа его бытования. Отечественные и западные исследователи разных эпох «выработали» около четырех десятков определений романтизма, и есть вероятность того, что это не последние определения, так как едва ли возможно такое определение романтизма, которое удовлетворило бы любой взыскательный исследовательский ум. В связи с этим, некоторые авторы вообще стараются не давать определений, так как любая «конечная» характеристика романтизма может вызвать волну новых дискуссий и споров.
Поэтому, к каким бы характеристикам романтизма мы бы не обратились, они будут все равно неполными и неточными, так как многие аспекты изучения этого феномена оказываются вне поля зрения исследователя. «Подобные «неувязки», - справедливо констатирует О.Б. Вайнштейн, - не только обозначают пределы действенности наших концепций романтизма, но и побуждают к поискам конкретных, исторически сбалансированных толкований отдельных «странных» фактов и далее - к формированию спокойного, непредвзятого видения эстетического процесса» .
Вообще, можно сказать, что история теоретического осмысления романтизма как культурного явления насчитывает более двухсот лет. Но, несмотря на это, споры и дискуссии вокруг него не умолкают, ведь романтизм как общественно-культурное движение начала XIX века охватывает и литературу, и философию, и музыку, и религию, и естествознание, и живопись, и архитектуру. Справедливости ради необходимо отметить, что влияние его на точные науки не было значительным и непосредственным, но в них он сыграл стимулирующую роль в разработке новых идей и проблем. Другое дело в искусстве, здесь он приобрел свою полноту выражения, породил такие произведения, которые вошли в мировую сокровищницу культуры. Романтическая литература, философия, музыка, живопись открыли богатство внутреннего мира человека, надолго определили пути развития мировой культуры. Поэтому вполне оправдано рассмотрение романтизма как целостного культурного явления времени, как общеевропейского философского порыва, как эстетической и художественной доминанты эпохи.
Можно выделить несколько подходов в исследовании этого явления: типологический, исторический, гносеологический, философский. Но при этом, сквозным стержнем в анализе этих подходов, на наш взгляд, будет антропологизм как всеохватывающая и всеобъемлющая характеристика романтического типа культуры.
Приверженцы первого подхода (типологического) (Л.И. Тимофеев, А.А. Гаджиев и др.) склонны рассматривать романтизм как явление художественного творчества, не ограниченное в своем существовании и развитии рамками определенной исторической эпохи, и стремятся сохранить монизм в поисках универсальной формулы романтизма. Сторонники второго подхода (исторического) (А.Н. Соколов, Б.Г. Реизов и др.), отказываясь от типологических построений, убеждены, что романтизм представляет собой строго конкретное явление в истории европейской культуры. Представители гносеологической позиции (Н.А. Гуляев, И.В. Карташова и др.) полагают, что романтизм имеет своим основанием интуитивное проникновение в действительность, и его своеобразие определяется не предметом изображения, а зависит от специфики осмысления автором жизни. Философский подход (Р. Магина., П.А. Сапронов и др.) в исследовании романтизма предполагает проникновение в глубины сущности человека, его сознания и мира, и возможность художественно-эстетическими средствами выразить внутренний духовный мир человека.
Мы считаем, что все вышеуказанные научные подходы равнодостойны и равнонеобходимы. При этом, каждый из них по-своему помогает ученым в решении различных проблем истории, теории, эстетики романтизма. Поэтому все они, безусловно, имеют право на научное существование1.
У.Р. Фохт намечает четыре типа романтизма: психологический, философский, социальный и промежуточный, идущий от психологического романтизма через философский к социальному. Но большинство исследователей русского романтизма, как нам думается, вполне обоснованно выделяют три типа: философский, психологический и гражданский.
Некоторые авторы, на наш взгляд, справедливо считают, что романтизм нельзя понять вне диалектики общего, особенного и индивидуального, что романтизм и его эстетику следует рассматривать как единое и цельное направление историко-культурного процесса . История анализа феномена романтизма в различных своих вариациях - это история одного и того же вопроса: что же такое романтизм?
Задавал себе этот вопрос еще в 1825 году А.С. Пушкин, создавший к этому времени уже не одно романтическое произведение. Он писал П.А. Вяземскому: «Я заметил, что все (даже ты) имеют у нас самое темное понятие о романтизме»3, а годом позднее, в 1826 г., поэт Н.М. Языков высказывался о романтизме: «Всякий по-своему его определяет и находит!»4.
Помимо уже приводившихся нами мнений А.С. Пушкина и Н.М. Языкова, считаем необходимым, также отметить, что в 1843 году, когда полемические страсти относительно улеглись, все как будто «утряслось», определилось, В.Г. Белинский пишет, что «романтизм по-прежнему остается таинственным и загадочным предметом»5.
В начале 50-х годов XIX столетия хорошо известный в рядах тогдашних русских писателей и критиков своими подчеркнуто славянофильскими позициями, СП. Шевырев также вынужден был не без оснований констатировать: «Романтизм... принадлежит к числу самых неясных, самых неопределенных понятий.... Здесь признаки доходят до такого смешения и противоречия друг другу, что самое понятие рассеивается в каком-то тумане логической неопределенности»1.
Действительно, исследователи, изучающие романтизм как культурное явление, стараются не только пожаловаться на нерешенность проблемы, но и предложить свое понимание, свой подход в её решении. До сих пор нет общепринятой теории романтизма, нет той системы признаков, которые помогли определить, что же такое романтизм как общекультурное европейское движение.
Н.Я. Берковский, известный исследователь немецкого романтизма, признавал, что «...мы имеем хорошо разработанную историю определений романтизма и не имеем определения, которое отвечало бы потребностям современной мысли»2.
В целом, романтизм, на наш взгляд, нужно рассматривать с учетом культурно-коммуникативных, социокультурных, экзистенциальных и других контекстов эпохи, порождающих новые смыслы в теоретических, философских построениях и художественной практике романтиков. Такой подход позволяет рассматривать романтизм как исторически закономерный и неизбежный этап на путях художественного развития человечества. Чем же было вызвано это движение, каковы его общественно-исторические и культурные предпосылки, каковы философско-методологические основания.
Литературно-философская и философско-антропологическая специфика русского романтизма
С момента возникновения романтизма и до наших дней не умолкают споры о нем в культурном пространстве, как Европы, так и России. Находясь в ссылке, А.С. Пушкин с интересом наблюдал «жаркие споры о романтизме». Выяснить, понять, что же это такое романтизм пытались многие участники этих споров: Жуковский, Рылеев, Бестужев, Кюхельбекер, братья Полевые, Сомов и многие другие. Но все сходились на мысли, что это понятие недостаточно прояснено, отмечали некую «размытость» его, недосказанность. Чтобы положить конец такому положению дел, Белинский в статьях о Пушкине в 1843 году попытался дать ответ на вопрос: что же такое романтизм. Но «...вопрос не уяснился, и романтизм по-прежнему остался таинственным и загадочным предметом» . Ответить на этот же вопрос спустя почти два десятилетия попытался другой представитель русской общественной мысли Аполлон Григорьев: «Да и что называть романтизмом, мы доселе еще не можем дать себе ясный и окончательный отчет. Поэзия Жуковского - романтизм. Гюго - романтик. Полежаев и Марлинский - романтики. Гамлет Полевого и Мочалова - романтик. А Кольцов разве не романтик? А Лермонтов в «Арбенине» и «Мцыри» разве не романтик? Все это романтизм, и все это весьма различно...» . Прошло много лет, но споры о романтизме не умолкают как в области литературы, так и в области философии, хотя и не столь интенсивно. Оценивая некоторые итоги изучения этого явления, в конце 20-х годов XX века советский исследователь А.И. Белецкий пишет: «Сотни страниц в научных исследованиях, посвященных вопросу о том, что такое романтизм, сотни ответов, данных с самых различных точек зрения, до сих пор не положили конца путанице, не развеяли тумана, внесенного этим термином в историю литературы, в частности русской»3. Можно вполне согласиться со словами М. Горького, произнесенными приблизительно в это же время о том, что формул романтизма много, но точной и исчерпывающей, с которой согласились бы все исследователи, нет. Необходимо отметить, что интерес к романтизму на протяжении почти всего XX века, в основном, проявляли литературоведы.
Например, известный современный мыслитель А.Н. Соколов в своем труде «К спорам о романтизме» отмечает, что даже беглый обзор существующих попыток дать исчерпывающее определение романтизма показывает весьма пеструю и противоречивую картину. Многие исследователи старались выделить какой-то один определяющий признак и на основании этого дать свое определение романтизма. Например, И.И. Замотин считал сущностью романтизма «ясно выраженное идеалистическое мировоззрение и порыв к бесконечному», В.В. Сиповский выделял «индивидуализм», П.Н. Сакулин -«отрешение от реальной действительности», «иррационализм», П.С. Коган -«крайний субъективизм», А.И. Белецкий - «искание живописности», У.Р. Фохт в основу романтизма клал «интуицию», М. Овсянников, A.M. Гуревич, Н. Гуляев и др. - «свободу» и «либерализм», В.В. Ванслов, Л. Тимофеев и др. - изображение внутренней духовной жизни художника, А. Цейтлин - интуитивность, иррационализм, религиозность и т.д.
Такой подход к определению романтизма отразился и в дискуссиях, которые проходят, время от времени, на страницах журнала «Вопросы литера-туры». Многие авторы согласились с мнением A.M. Гуревича , который считал, что до сих пор исследователи не смогли ответить на вопрос о том, что же такое романтизм, каковы его важнейшие признаки и особенности, какой круг культурных и историко-литературных явлений следует охватить этим термином. Не вдаваясь подробно в различные рассматриваемые в данных дискуссиях точки зрения по этим вопросам, следует отметить, что в вопросе о романтизме нельзя решать ничего окончательно, так как это культурное явление настолько уникально, что его невозможно свести к единым и однозначным началам.
Появился ряд серьезных исследований, решающих сложные вопросы, связанные с мировоззренческим содержанием романтизма, его философией, эстетикой, пониманием истории, поэтикой. Особенно большой вклад в изучение романтизма на современном этапе внесли коллективные работы, специально посвященные исследованию наиболее актуальных вопросов романтизма .
В нашей литературе существует, как минимум, два подхода при анализе предпосылок появления романтизма. Один связан с ответом на вопрос: возник ли романтизм одновременно с нарастанием революции, в процессе ее восходящего развития и, следовательно, выразил ее активность, запечатлел готовность масс к преобразованию мира и самую их веру в возможность достижения социальной гармонии? К этому мнению склонялись (с известными оговорками) Д.И. Обломиевский, Н.Я. Берковский и отчасти В.В. Ванслов. Второй - с вопросом: возник ли романтизм на спаде революции и главным образом после нее — как реакция на ее итоги, как выражение в художественной форме неприятия утвердившегося в ее процессе мира буржуазных отношений? И вместе с тем как отражение принципиального сомнения в достижимости той социальной справедливости, которую обещали идеологи просветительства? К этому мнению тяготеют Б.Г. Реизов, И.Ф. Волков, А.И. Ре-вякин и значительное число других исследователей.
По нашему мнению, обе точки зрения имеют право на существование. Ответ на эти вопросы лежит в плоскости диалектического, синтетического, комплексного их рассмотрения, так как романтизм как культурное явление, как тип культурного сознания, как эпоха в духовном развитии народов имеет свою эволюцию, связанную как с бурными революционными потрясениями, с протестом против классицизма, как смелый порыв в будущее, связанный с высокими идеалами, например, поэты-декабристы, Пушкин; так и с разочарованием, крушением идеалов свободы и справедливости, с наступившей реакцией (Пушкин, Лермонтов) Поэтому так разнообразны проявления романтизма, и так сложно дать ему определение. По нашему мнению, романтизм -это одно из важнейших звеньев в культурно-историческом развитии человечества и являет собой особый тип философско-исторического осмысления мира, особый тип эстетического сознания и литературно-художественного поведения, это особая форма самосознания личности. Это сформировавшийся на определенном историческом этапе литературно-философский романтизм, являющийся продуктом диалога культур, и в свою очередь, порождающий этот диалог.
Для получения общего представления о своеобразном характере русского литературно-философского романтизма как части мирового культурного процесса необходимо выяснить вопрос о времени и обстоятельствах возникновения русского романтизма, то есть, в каких национальных, исторических, социальных, культурных и литературных контекстах он формировался. Другими словами, это вопрос о его самобытности и оригинальности, о разновидностях русского романтизма. Решение этих вопросов связано с анализом связей русского литературно-философского романтизма с общеевропейским романтическим движением, т.е. необходимо проанализировать диалогические отношения русского романтизма с немецким романтизмом, в частности.
Россия, как и вся Европа, была потрясена гибелью старого мира и появлением нового политического, государственного устройства, изменением в экономике, науке и культуре. Поэтому романтикам в высшей степени были свойственны и ощущения перелома, коренного изменения и в духовной сфере также. Другими словами, происходил переход от одной системы ценностей к другой, формировался новый тип русской культуры. Такое состояние переходности в целом определяло тип культуры и логику русской истории, формировало его метафизический смысл. Характеризуя это состояние переломное, Г. Флоровский отмечал, что это была эпоха пробуждения и развития, эпоха раздумий и самоанализа. Он говорил о том, что целое поколение рубежа XVIII-XIX веков ощущало хаос и нестабильность бытия. Поэтому возникает потребность в осмысления самих себя. Именно романтизм ухватил эту потребность эпохи перехода.
Ап. Григорьев писал о том, что романтизм наиболее отчетливо проявляется в кризисные, переломные эпохи, когда происходит изменение самого сознания, мировоззрения. В России роль такого перелома сыграли война 1812 года и декабристское восстание. Для судеб русского романтизма эти две даты имеют особое значение. 1812 год - это время народного единения, патриотического подъема, которые способствовали углубленному пониманию собственного национального самосознания, самих основ русской жизни. И поэтому романтики обращаются к старинной литературе и фольклору, в которых проявляется самобытность и народность нашей культуры. Вместе с тем, интерес к собственному народу и его прошлому у романтиков сливается с интересом к истории и прошлому других народов. Таким образом, романтическое движение, везде имея национальную окраску, открывало стихию народной жизни, которая выступала в качестве главного содержания и смысла национальной культуры. Без идеи народности в романтическом её понимании невозможно было бы представить ни Пушкина, ни Лермонтова, ни Гоголя, ни славянофилов, ни западников, ни Тютчева, ни Достоевского.
Славянофильство и западничество: концептуальная оппозиция доктринам немецкой классической философии
Духовная атмосфера, складывающаяся 20 - 40-е годы XIX века в России, связана с поисками русскими романтиками такой теории, которая бы давала возможность преобразования мира. Поэтому поиски эти связывались романтиками с философским осмыслением действительности, с осознанием собственной самобытности, связанной с пониманием уникальности своих культурных задач и социальных условий. Благодаря романтизму, как культурному явлению, появляется возможность осознать свои народные корни, свою историю, многовековые традиции. Русские романтики, в рядах которых были и будущие славянофилы, и будущие западники, считали, что вполне возможно осуществление их идеалов, а для этого необходимо создать свою национальную культуру, литературу, отойти от подражательности Западу. Эти задачи ставили в ряде своих статей любомудры Д. Веневитинов, В. Ф. Одоевский, И. В. Киреевский в своих «Обозрениях...», статье «Нечто о характере поэзии Пушкина» и др., В.Г. Белинский в «Литературных мечтаниях», А. С. Хомяков в драме «Вадим» и стихах. Все они ратовали за особую роль русской культуры, которая, по их мнению, призвана реализовать идеалы народности, вольности, свободы личности, творчества.
В предыдущем параграфе мы отмечали, что П. Я. Чаадаев своими «Философическими письмами» «разбудил», выражаясь словами Герцена, русскую интеллигенцию, спровоцировал её на занятия философией. Это философское «пробуждение» проходило в болезненном процессе национального и исторического «самонахождения». Чаадаев сформулировал антитезу «Россия - Запад», и показал, чем же отличается, на его взгляд, развитие России от развития Запада, и предложил идею о том, что русские могут строить свое будущее, используя исторический опыт народов Европы, и могут избежать их ошибок, повинуясь голосу просвещенного разума и сознательной воли. Его выводы явились концентрированным выражением формирующегося национального самосознания, а также тех процессов, которые происходили в русской культуре и связывались, прежде всего, с разделением общества на приверженцев разума и сторонников веры, на защитников индивидуальности и сторонников общинности, на проповедников гражданской жизни и жизни в народе. П. В. Анненков писал: «Образованный русский мир как бы впервые очнулся к тридцатым годам, как будто внезапно почувствовал невозможность жить в том растерянном умственном и нравственном положении, в каком оставался дотоле. Общество уже не слушало приглашений отдаться просто течению событий и молча плыть за ними, не спрашивая, куда несет его ветер. Все люди, мало-мальски пробужденные к мысли, принялись около этого времени искать, с жаром и алчностью голодных умов, основ для сознательного разумного существования на Руси. Само собой разумеется, что с первых же шагов они приведены были к необходимости, прежде всего, добраться до внутреннего смысла русской истории.... Только с помощью убеждений, приобретенных таким анализом, и можно было составить себе представление о месте, которое мы занимаем в среде европейских народов»1. И далее он приходит к мысли, что «образованный русский мир» должен искать «основы сознательного существования» на Руси, обращая свои взоры на Запад.
Очерчиваются как бы два пути: или нам продолжать учиться у Запада, или попробовать мыслить самих себя как русских людей. Запад мыслился Анненковым как сознательное разумное начало, и соотнесенность с ним означала бы возможность утвердить собственную сознательную разумность. Этой западнической позиции славянофилы предложили свое понимание: они утверждали свою исконно русскую сознательную разумность, так как западная разумность абстрактна и отвлеченна. Но при всех отличиях обе эти позиции обращались к Западу, так как он играл для них роль «своего другого». И только в сопоставлении с ним можно было бы ответить на вопросы о судьбе России, о месте, которое занимают русские в семье европейских народов.
Поэтому весьма насыщенная событиями эпоха 20 - 40-х годов XIX века в России породила два своеобразных явления под названием «славянофильство» и «западничество», которые выразили своеобразную «внутреннюю» диалогичность русской культуры. Можно сказать, что недифференцирован-ность в этом смысле русской культуры предшествующей эпохи («любомудры», декабристы, Пушкин) резко разделилась в 40-е годы на эти две культурологические программы. И славянофильство, и западничество XIX века имели своих предшественников в отечественной интеллектуальной истории.
Мы не будем подробно останавливаться на анализе теоретических положений их предшественников, отметим только, что об этом достаточно подробно писали в свое время В. Г. Белинский, А. Н. Пыпин, П. Виноградов, М. Чадов, С. Дмитриев, В. Кожинов, 3. А. Каменский А. Янов и др. \ Многие из них выделяют как отечественные, так и западные теоретические предпосылки, прежде всего, это касается, в нашем случае, немецкой классической философии, немецкого романтизма. В целом, интеллектуальный диалог славянофилов и западников был предопределен национально-исторической и культурной традицией в России. Некоторые исследователи называют эту ситуацию «диалогическим конфликтом» (Ю. Манн), другие спором, борьбой. Но в любом случае, это не просто борьба старого и нового, народного и лженародного, а борьба, конфликт разных представлений о народной жизни, это борьба идей, жизненных ценностей. Эту ситуацию еще можно охарактеризовать «единством и борьбой противоположностей» (В. П. Попов). И с этим можно согласиться, так как эта борьба проходит не только как диалог двух культур, но это еще и диалог внутри одной культуры, который стал возможен благодаря предшествующему «внешнему» диалогу культур, в частности русской и немецкой культур. Этот «внешний» диалог с западной культурой носил уже опосредованный, подчиненный характер, можно сказать, что русская культура прошла «обучение» у Запада и, приобретая свое самосознание, задумалась над собственными, интересующими её вопросами. М. М. Бахтин отмечал, что диалогичность этого спора - есть «особая форма взаимодействия между равноправными и равнозначными сознаниями» и что диалогические отношения между ними - единственная форма отношения, «сохраняющая свободу и независимость» западничества и славянофильства . Этот диалог равноправных участников питал русскую культуру, давал ей способность для творческого развития, детерминировал усилия в области, как литературы, так и философии. М. Бахтин назвал этот спор как «безысходное диалогическое противостояние». Этот диалог красной нитью проходит в творчестве русских писателей и философов всех поколений, например, Ф.М. Достоевского, В. Соловьева, Н.А. Бердяева, С. Франка и т.д. Ф.М. Достоевский считал, что между славянофильством и западничеством нет строгих различий, а А. Герцен сравнил славянофилов и западников с двуглавым орлом, у которого головы смотрят в разные стороны, а сердце бьётся одно.
Современный философ А. Гулыга также считает, что в результате этого диалога рождается синтез позиций в виде русской идеи. Этот «великий спор» западников и славянофилов является одной из важнейших особенностей русской культуры вообще, и русской классической литературы, в частности, отмечают совершенно справедливо многие исследователи . Русская литература, создавая великие образцы своего творчества, была одухотворена этим плодотворным диалогом. В связи с этим, В. Кожинов в своей статье «И назовет меня всяк сущий в ней язык» высказал глубокую мысль: «Стихия русской ли тературы - это в основе своей стихия проникновенного диалога, в котором могут равноправно участвовать предельно далекие голоса.... В творчестве всечеловеческого диалога, быть может, прежде всего, и выражается величайшая миссия русской литературы» . Именно эта диалогичность была неотъемлемым свойством русской культуры, русского национального сознания, так как вне этого диалога не могло быть никакой позитивной динамики и творческого развития. В этом споре прослеживается глубокая внутренняя связь, общие закономерности развития культуры, происходит выработка новых ценностных ориентации, нравственных идеалов. Именно высшие нравственные ценности, которые вырабатывались в диалоге славянофилов и западников, соответствовали умонастроению представителей русской культуры и литературы, чье творчество было одухотворено христианскими традициями. В этом диалоге их усилия направлялись не на уничтожение друг друга, а способствовали взаимному духовному обогащению.
Реинтерпретация немецких философско-эстетических идей в художественном творчестве русских поэтов-романтиков
Философско-литературные связи русских поэтов с западноевропейской культурой I половины XIX века рассматриваются в современной гуманитарной науке недостаточно. Мы понимаем, что ни одна национальная культура не развивалась и не развивается изолированно от других культур, и не замыкается на самой себе. В романе «Генрих фон Офтердингер» Новалис пишет: «Поэзия - героиня философии. Философия поднимает поэзию до значения основного принципа. Она помогает нам познать ценность поэзии. Философия есть теория поэзии. Она показывает нам, что есть поэзия, - поэзия есть все и вся»1. В этих словах Новалис выражал эстетический манифест немецких романтиков, их понимание литературы, которую они строят на основе современной им философии. Этот манифест будет своеобразно воспринят в русской литературно-эстетической мысли. Но русские романтики своеобразно реинтерпретировали немецкий опыт: если у немцев поэзия - героиня философии, то у русских - философия выступала героиней поэзии. Это положение было главным отличием художественного сознания русских романтиков.
Веневитинов также считал, что поэзия неразлучна с философией. Современный исследователь М.Н. Виролайнен определяет эту эпоху как «словесно-мыслительную», в которой устанавливались «магические» связи слова с «непосредственным бытием»2.
М.М. Бахтин в свое время отмечал: «Каждая мысль с самого начала ощущает себя репликой незавершенного диалога..., живет на грани с чужой мыслью, с чужим сознанием»3. Это в полной мере относится к диалогу двух культур России и Германии. Как мы уже отмечали, этот диалог способствовал возникновению и распространению литературно-философского романтизма. Особенно это проявилось в нефилософской среде, прежде всего, в русской литературе. Вершиной русского духа в мировой культуре явилась именно русская литература XIX века. Бесспорен тот факт, что мощное начало в литературе было положено в I половине XIX века, это начало во многом может быть охарактеризовано как романтическое мировосприятие. В чем же особенности этого мироощущения на русской почве? Чем можно объяснить взлет художественного творчества именно в этот период? Каковы контексты этой эпохи? Совершенно справедливо отмечает Г.Д. Гачев, что литература в XIX веке была умом, честью и совестью русской жизни. А. Герцен в свое время высказался по этому поводу весьма красноречиво: «У народа, лишенного общественной свободы, литература - единственная трибуна, с высоты которой он заставляет слышать крик своего возмущения и своей совести. Влияние литературы в подобном обществе приобретает размеры, давно утраченные другими странами Европы» .
Нельзя отрицать того факта, что русской литературе свойственен христианский гуманизм. Однако, и это так же неоспоримый факт, что этот христианский гуманизм проявил себя в нерелигиозной форме, в специфической форме светского искусства - литературе. Почему же именно литература стала играть такую огромную роль в становлении и развитии русской культуры в I половине XIX века. Одной из мощных причин может служить идея опло-дотворенности русской литературы философскими идеями, выраженными в немецкой классической философии. Как мы отмечали, культура России I половины XIX века характеризуется особым интересом и отношением к немецкой классической философии в лице Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля и многочисленных их учеников и последователей. Немецкая философия присутствует во всех областях культурной и духовной жизни России. Русский литературно-философский романтизм, как мы отмечали, явился и началом и результатом культурного диалога России и Запада, он положил начало глубокому, творческому диалогу равноправных культур, литература и философия играли в этом диалоге ключевую роль. Только в тесном союзе философии и литературы происходит развитие, углубление поисков «всеобщей истины». Их взаимодействие осуществлялось по принципу дополняемости. Но как только такой союз ослабевает - то ослабевают или совсем сходят на нет духовные поиски истины, а на её место становится утилитаризм и меркантилизм «массовой культуры», её эрзац-ценности. Можно сказать, что взлет русской литературы был предопределен начавшимся культурным диалогом с Западом, связан с творческой переработкой, переосмыслением и реинтер-претацией идей немецкой классической философии. В нашем представлении реинтерпретация - это уточнение, изменение и порождение нового смысла и значения первоначально осмысливаемой и интерпретированной информации. Если на Западе литература предшествовала и питала западную философию (например, Лессинг творил раньше Канта, Гёте и Шиллер - раньше Фихте, Шеллинга и Гегеля), зачастую в выражении национальной жизни «делила» лавры с ней, то русская литература стоит после западной философии, но перед русской философией. Можно сказать, что в России литература XIX века совершила дело философии.
Другими словами, западное искусство кончается там, где начинается западная философия, а русское искусство начинается там, где кончается западная философия. Русская поэзия и проза называются «философскими», потому что исследуют глубины человеческого бытия и формой веры, и формой разума. На основании этого формируется художественное сознание русских поэтов-романтиков как разновидность уже существующего в России литературно-философского романтизма. Отличительной чертой поэтического художественного сознания является метод реинтерпретации, который ярко проявился в творчестве русских романтиков. Этот метод представляет собой одновременное существование и отталкивание в поэтической традиции сложившегося художественного сознания. Русская литература смогла схватить, отрефлексировать идеи немецкой классической философии, прежде всего потому, что русское мировоззрение было к этому подготовлено русским православием. Одна из основных идей немецкой классики - гуманистическая идея в виде христианского разума - раскрывается в ней в качестве всеобщего разума. В стремлении познать христианского бога философски и в этом стремлении познать самих себя - именно в этом проявляется подъем русской культуры. И если Германия в начале XIX века вырабатывала диалектику мысли, как универсальную форму духовно-теоретического освоения бытия, то в России начался процесс формирования диалектики души, как конкретно-всеобщего свойства русского духовного освоения бытия, как высшего соотношения художественной и рассудочно-логической мысли. Углубленный психологизм был закономерным для развития русской литературы. Русские писатели, можно сказать, дышали философским воздухом эпохи, поэтому их поэтическая мысль играла ту же роль, что и философская. «Философский пафос» в русской литературе был основополагающим. Русские писатели в рамках своего художественного сознания высказывали глубокие философские размышления.
Известно, что немецкие романтики в своих произведениях обращались к европейской средневековой культуре, к Ренессансу, а русские романтики воспринимали эту культуру через призму немецкой эстетики. Она способствовала осознанию и познанию всей предшествующей культуры. Эти процессы навеяли Гегелю мысль о конце искусства, так как оно уже осознано, осмыслено и не может, поэтому уже развиваться. Русская литература искала свой путь развития, и нашла его в связи с философией. При помощи русской литературы было возможно решение эстетических проблем, которые были поставлены немецкой философской культурой. В.В. Кожинов в своей статье «Немецкая классическая эстетика и русская литература»1, справедливо отмечает, что немецкая философская культура исчерпала возможности классической эстетики, поэтому дальнейшее развитие может совершаться в художественной сфере. Русская литература стала своеобразным «отрицанием» немецкой философии культуры.
Похожие диссертации на Русский литературно-философский романтизм в диалоге культур России и Германии первой половины XIX века
