Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Феномен переходности и философско-культурологические основания в его исследовании 19
1. Понятие «переходность»: методология поиска модели 19
2. Компаративные контексты культур-диалога 43
3. Идентификация Серебряного века: проблемы и подходы 59
Глава П. Культур-риски переходных эпох 80
1. Антиципативные тенденции Серебряного века 80
2. Глобализация и прогностические концепции культур-рисков 93
3. Трансформация смыслов как культур-риск 109
Глава III. Серебряный век как философско-культурологическая метафора 129
1. Русский символизм в аспектах искусства бытия и бытия в искусстве 129
2. Русский модерн: игра с традициями и эффект напоминания 170
3. Самоидентификация Художника в пространстве системы образования... 188
Глава IV. Культур-инноваций в социокультурном пространстве переходных эпох '. 207
1. Динамика художественных процессов в культуре Серебряного века 207
2. Авангард в философско-культурологической и социокультурной рефлексии в переходные эпохи 230
3. Культур-инноваций в искусстве: «биографический город» 253
Заключение 273
Список литературы 284
- Понятие «переходность»: методология поиска модели
- Антиципативные тенденции Серебряного века
- Русский символизм в аспектах искусства бытия и бытия в искусстве
- Динамика художественных процессов в культуре Серебряного века
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Переходные эпохи в культурно-историческом процессе характеризуются неустойчивостью и нестабильностью. Эти периоды, как правило, сопровождаются кризисами, возникновением и эскалацией рисков, провоцирующих деструктивные явления в культуре, трансформациями мировоззрения общества в целом, социокультурными сдвигами, противоречивостью художественных тенденций и одновременно - активными инновационными поисками во всех сферах жизнедеятельности. С данной точки зрения представляется закономерным повышенный интерес к переходным эпохам, который наблюдается в философской и историко-культурологической мысли в последние десятилетия.
В настоящий период возникает потребность в философско-культурологическом осмыслении феномена переходности, в расширении спектра теоретико-методологических подходов в познании культуры, что обуславливает необходимость концептуализации новых моделей, появление междисциплинарных исследований. Формирование системы ценностно-смысловых ориентиров современной культуры привело к актуализации прогностических и ретроспективных направлений в изучении феномена «переходность», что выразилось в историко-культурном и философско-культурологическом осмыслении переходных эпох, в частности, Серебряного века и периода конца XX - начала XXI века.
В отличие от других- важных и значимых- переходных периодов в истории российской культуры XX в. (становление советской культуры в начале 1920-х гг. и «оттепель» 1960-х гг.), развивавшихся в рамках определенных идеологических установок, Серебряный век и конец XX - начало XXI века характеризуются высокой степенью культурной полиморфности, противостоянием ее различных духовных доминант, многообразием трендов, свойственных художественным процессам в культуре, сочетанием несовместимых субкультур, спорадичностью в динамике диффузных и мутационных изменений.
Исследование данных переходных эпох в компаративистском контексте, с целью выявить критерии их сходства, является одной из тенденций гуманитарного знания в последние десятилетия. Однако аналогии синхронного и диахронного
порядка, существующие в области социокультурных, политических, экономических процессов, свидетельствуют не о тождественности данных переходных периодов с точки зрения исторического и культурного развития, а об определенной степени их соотнесенности как прецедентных, в широком смысле, феноменов в поле философско-культурологического анализа. Именно с этой точки зрения культура Серебряного века и культура рубежа XX - XXI вв. могут, на наш взгляд, рассматриваться в качестве оптимального пространства для концептуализации моделей культуры переходных эпох.
Эта позиция отразилась в попытке автора диссертации исследовать Серебряный век и культуру конца XX - начала XXI века с целью концептуализации моделей переходных эпох, что обусловило поиск методологического решения в осмыслении самого феномена переходности, соответствующего и его специфике, и вызовам дистанцированных во времени и пространстве культур.
Предлагаемое в диссертации методологическое основание и методологическое решение (инструментарий) в исследовании культуры Серебряного века и культуры конца XX- начала XXI века- культур-диалог- базируется на понимании феноменов «диалог» (М.М. Бахтин), «диалог культур» (B.C. Библер) и междисциплинарном опыте философско-культурологического, социологического, психологического и психоаналитического освоения проблемы диалога как ключевого концепта в смысловом поле культуры и диалога культур как объекта компаративистского анализа в философско-культурологическом дискурсе современной переходной эпохи.
Социокультурные реалии информационного общества, развивающегося в условиях глобализации, в ряду которых экспансия массовой культуры, масштабная эскалация масс-медийных форм, побуждают к осмыслению модели диалогизма с позиций структуралистской и семиотической методологии, представленной в зарубежном (С. Крипке, Р. Монтегю, Ч. Моррис, Ч. Пирс, Ф. Соссюр и др.) и отечественном гуманитарном знании («формальная школа»: Ю.Н. Тынянов, В.Б. Шкловский, Б.М. Эйхенбаум, Р.О.Якобсон и др.; тартуско-московская школа: Ю.М. Лотман, В.Н. Топоров, Б.А. Успенский и др.); к рассмотрению феномена «диалог» в ракурсе постмодернистских концепций (Ж. Бодрийяр, Ж. Деррида, Ж. Лакан, Ж. Лиотар, М. Фуко, У. Эко и др.), подходов Франкфуртской школы
(Т. Адорно, Э. Фромм, Ю. Хабермас и др.), в контексте теории и истории межкультурных коммуникаций (И.И. Докучаев, Р. Коллинз, Н. Луман, В.М. Махлин, И.В. Наместникова, А.П. Садохин и др.) и тенденций, существующих в исследовании процессов виртуализации общества и культуры (П. Бергер, М. Кастельс, Т. Лукман, М. Маклюэн и др.). Глобальная «трансформация знания» (Ж. Лиотар), происходящая в русле постпостмодернистской парадигмы, требует поиска новых теоретико-методологических моделей для осмысления настоящего и будущего культуры. Эта задача является насущной для разных областей философского и социально-гуманитарного знания: философии науки, философии культуры, социальной и культурной антропологии, культурологии и др.
В данной связи предлагаемая в диссертационном исследовании теоретическая модель культур-диалога представляется актуальной с точки зрения своей междисциплинарности в методологическом отношении. Будучи открытой методологической системой, культур-диалог допускает в исследовании избираемого объекта сопряжение с другими подходами и обладает определенными трансдиалогическими свойствами. Культур-диалог включает характерный для переходных эпох полилог культур, со свойственными ему сложными взаимосвязями и драматургией взаимоотношений различных культурных периодов (стадий, этапов) и культур, дистанцированных друг от друга географически, хронологически, ментально. В качестве методологического решения культур-диалог применяется автором в сочетании с феноменологическим подходом, включает синтез философского и культурологического подходов; герменевтические и лингвокультурологи-ческие приемы в исследовании культуры Серебряного века и конца XX - начала XXI века.
Концептуализация модели культур-диалога позволяет расширить границы познания культуры переходных эпох и осмысления собственно феномена переходности - одной из актуальных проблем современного гуманитарного знания. В данном случае речь идет о двух переходных эпохах - Серебряном веке и культуре конца XX - начала XXI века и, соответственно, о концептуализации двух, отличающихся друг от друга, моделей переходности. В предлагаемой трактовке эта проблема не ставилась и до настоящего времени не получила должного осмысле-
ния в исследовательском пространстве философии культуры, что определило цели и задачи диссертационного исследования.
Степень разработанности проблемы. Наиболее значимым для исследования феномена переходности, как специфической, динамической формы культуры, является опыт философского осмысления культуры, накопленный в эпоху Серебряного века. «Духовный примат» культуры (Н.А. Бердяев) признавался представителями различных направлений и течений отечественной философии (Н.А.Бердяев, Л.П. Карсавин, В.В. Розанов, B.C. Соловьев, Ф.А. Степун, Е.Н. Трубецкой, С.Н. Трубецкой, С.Л. Франк, Л. Шестов и др.), формирующейся культурологической мыслью. Так, трактовка А. Белым концептуальных и методологических оснований философии культуры во многом определила будущее развитие этой дисциплины, тенденции ее взаимодействия в общей философской системе, основные мировоззренческие функции в поле культурологического знания во второй половине XX - начале XXI века. Феноменологическое понимание смыслов культуры достаточно полно выражено в литературном творчестве, художественной критике, в публицистике конца XIX - начала XX века (Б.В. Асафьев, К. Бальмонт, А. Белый, А. Блок, В. Брюсов, М. Волошин, 3. Гиппиус, Н. Гумилев, В.М. Жирмунский, Вяч. Иванов, С. Маковский, Д. Мережковский, И. Северянин, М. Цветаева и др.) и в искусстве Серебряного века.
Особое место в контексте изучения феномена Серебряного века занимают философские работы, основанные на различных методологических подходах к проблемам символа и символизма, существующих в отечественном (М.М. Бахтин, А. Белый, Вяч. Иванов, А.Ф. Лосев, B.C. Соловьев, П.А. Флоренский и др.) и зарубежном (X. Гадамер, Г.В.Ф. Гегель, И. Кант, Э. Кассирер, С. Кьеркегор, К. Ле-ви-Строс, О. Розенштюк-Хюсси, В. Тернер, 3. Фрейд, М. Хайдегтер, Ф.В.Й. Шеллинг, А. Шопенгауэр, К. Юнг и др.) гуманитарном знании.
Непреходящую ценность в философско-антропологическом и культурологическом смысле для современного переходного периода (с точки зрения формирования новой, постпостмодернистской и глобализационной парадигмы культуры) имеют научные труды, философско-культурологическая и искусствоведческая эссеистика, публицистика, автобиографические работы современников Серебряного века, а также представителей русского зарубежья.
Ныне освоение проблем российской культуры, вклада Художника (творческой личности) в ее становление является по-прежнему значимым - не только в исторической ретроспективе (как культурного наследия), но и в соотнесении с динамикой развития культуры конца XX - начала XXI в. в целом и отечественной культуры в частности. Это объясняет востребованность Серебряного века в поле гуманитарного знания в последние десятилетия.
В отечественной философско-культурологической мысли XX века и в начале XXI столетия сформировалось множество концепций, по-своему демонстрирующих интерес к культуре рубежа XIX - XX вв. В качестве основных направлений в исследовании феномена культуры этого периода можно выделить следующие: историко-культурное (В.В. Аверинцев, А.Ф. Лосев, Ю.М. Лотман, Л.А. Ра-пацкая и др.), историко-философское (Б.Н. Бессонов, Н.К. Бонецкая, П.П. Гайден-ко, К.М. Долгов, В.А. Кувакин, СБ. Роцинский, Н.Н. Свасьян, М.Б. Туровский, М.М. Шибаева и др.) и философско-культурологическое (Л.П. Воронкова, МА. Воскресенская, В.К. Егоров, Б.В. Емельянов, З.Р. Жукоцкая, М.С. Каган, И.В. Кондаков, З.Г. Минц и др.).
Традицией в изучении культуры Серебряного века является рассмотрение ее отдельных концептов (символизма, модерна, авангардизма) в философско-культурологических (ЕА. Борисова, А.В. Вислова, А.А. Генис, СИ. Димитров, В.Н. Дуденков, Е.В. Ермилова, Д.В. Затонский, Е.В. Иванова, М.С. Каган, А.Л. Казин, Л.Б. Капустина, Ю.В. Корж, А.А. Оганов, А. Пайман, В.Л. Рабинович, Л. Силард, Are А. Ханзен-Леве, Н.А. Хренов и др.), литературоведческих (СП. Бавин, М.Л. Гаспаров, И.В. Семибратова, К.В. Фараджев, A.M. Эткинд и др.), искусствоведческих (Д.В. Сарабьянов, В.А. Сарычев, Г.Ю. Стернин, Б. Хил-лер и др.) и музыковедческих исследованиях (А.А. Альшванг, Ю.В. Келдыш, Г.В. Крауклис, Т.Н. Левая, С. Яроциньский и др.).
При наличии постоянного интереса к культуре Серебряного века со стороны отечественных и зарубежных ученых, недостаточно раскрытой остается проблема ее изучения в аспекте переходности. Несмотря на уже существующий опыт философско-культурологического осмысления переходности в культуре (А.С Ахиезер, В.Е. Багно, А.П. Давыдов, К.М. Костриков, Н.А. Хренов и др.), в целом освоение этого феномена на материале отечественной культуры (в том
числе Серебряного века и конца XX - начала XXI века) в современных работах имеет преимущественно фрагментарный характер, нежели концептуальную тенденцию.
В контексте концепта «диалог» Серебряный век также рассматривается в весьма традиционных рамках- прежде всего как диалог разных искусств (ИЛ. Азизян, М.Г. Неклюдова, А.А. Русакова и др.), синестезийное поле (Б.М. Галеев, А.И. Мазаев и др.); диалог литературы и философии в рамках синхронного процесса самоидентификации в пространстве тем, концепций, образно-стилевой системы и языковых средств (Е.А. Барабанов, Л.М. Грановская и др.).
Анализ противоречивых тенденций, характеризующих переходность современной эпохи, позволяет выявить, в качестве одной из актуальных, проблему самоопределения культуры, что обусловило обращение автора диссертации к отечественной и зарубежной философской мысли, демонстрирующей различные базовые основания в ее изучении. Это труды П. Козловски, П. Сорокина, А. Тоф-флера, Ф. Фукуямы, М. Хайдегтера, К. Ясперса и др., в которых осмысливаются трансформационные процессы в развитии общества и культуры; исследования постмодернистов, изучающих проблему нестабильности и неустойчивости культуры: зарубежных (Р. Барт, Ж. Бодрийяр, Ж. Делез, Ж. Деррида, Ю. Кристева, Ж. Лакан, Ж. Лиотар, Р. Рорти, М. Фуко, У. Эко и др.) и отечественных (В.В. Бычков, И.П. Ильин, В.Н. Курицын, В.А. Подорога, М.К. Рыклин, М.Н. Эпштейн и др.), работы, посвященные феномену массовизации культуры в зарубежной (Т. Адор-но, П. Бурдье, X. Ортега-и-Гассет и др.) и отечественной научной литературе (К.З. Акопян, А.В. Захаров, Н.И. Киященко, А.В. Костина, К.Э. Разлогов, Е.Г. Соколов и др.).
Процессы глобализации крайне обострили проблему межкультурных взаимоотношений. Существующие в глобализирующемся культурном пространстве сценарии будущего развития культуры (мультикультурализм, гомогенизация, транснациональная культура) активизировали поиск методологических подходов к изучению современной переходной эпохи и формирование новой философско-культурологической парадигмы (О.Н.Астафьева, А.С. Ахиезер, В.Е. Багно, Т.Г.Богатырева, П.С. Гуревич, В.Е. Давидович, К.Д. Делокаров, Г.В. Драч, В.К. Егоров, С.Н. Иконникова, М.С. Каган, Н.И. Киященко, И.В. Кондаков,
K.M. Костриков, Т.Ф. Кузнецова, И.В. Малыгина, В.М. Межуев, В.В. Миронов, Л.М. Мосолова, С.С.Неретина, Э.А.Орлова, А.А. Пелипенко, А.И. Пигалев, Э.В. Сайко, О.И. Сгибнева, О.Б. Скородумова, B.C. Степин, А.Я. Флиер, Н.А. Хренов, О.В. Шлыкова и др.). В этой связи глобализация культуры представляется одной из актуальных проблем философии культуры, которую можно исследовать с позиции характерных для данной области знания моделей, в ряду которых: неокантианство; морфология О. Шпенглера; теория цивилизаций А. Тойнби; символизм конца XIX- начала XX века; перспективизм X. Ортега-и-Гассета; структурализм и постструктурализм, герменевтика и семиотика; диало-гизм и др.
В предлагаемой работе проблема глобализации раскрывается в философ-ско-культурологическом, историко-феноменологическом, культурно-ментальном и лингвокультурологическом ракурсах. Автор апеллирует к модели символизма рубежа XIX - XX вв. в исследовании феномена рисков в культуре (на основании антиципативных тенденций Серебряного века) и к модели диалогизма в концептуализации моделей культуры переходных эпох, развивая идеи взаимоотношений личности и культуры (Г. Марсель, А. Швейцер и др.). Кроме того, в диссертации учитываются другие методологические подходы к феномену «глобализация», существующие в современном гуманитарном знании. В этом ряду работы, посвященные социальным и культурным изменениям, представленные в отечественной (И.В.Бестужев-Лада, М.Г. Делягин, В.И. Добренькое, С.Г. Кара-Мурза, В.Б. Кувалдин, В.Н. Кузнецов, Л.Н. Москвичев, А.С. Панарин, Е.Л. Петренко, А.Д. Урсул, А.И. Уткин, А.Н. Чумаков, В.Н. Шевченко, Ю.В. Яковец и др.) и в зарубежной научной литературе (У. Бек, 3. Бжезинский, П. Бродель, П. Бурдье, И. Валлерстайн, Э. Гидденс, М. Кастельс, М. Маклюэн, Г.-П. Мартин, Ж. Пуарье, К. Уолтц, Ф. Утар, Ф. Ферраротти, Ф. Фукуяма, С. Хантингтон, П. Штомпка, Г. Шуман и др.).
В настоящий период переосмысливаются философско-культурологические основания диалога М.М. Бахтина, диалога культур B.C. Библера, диалогической концепции М. Бубера. В этой связи возникают вариативные модели диалога: «универсальный диалог» (М.С. Каган), диалог культурных миров (Г.Г. Померанц), диа-
лог цивилизаций (Г.А. Аванесова, Б.С. Ерасов, А.П. Назаретян, А.И. Неклесса), полилог как принцип сосуществования культур (О.Н. Астафьева) и др.
Тенденции к вариативному моделированию концепции диалога М.М. Бахтина наблюдаются и в междисциплинарном пространстве: в отличие от философско-культурологического понимания феномена «диалог», в психологическом контексте диалог расценивается в качестве оппозиции феномену «конфликт»; в лингвокультурологии он располагается в ряду прецедентных феноменов, с присущим им актуально-апеллятивным свойством; в филологическом аспекте диалог (по М.М. Бахтину), в частности, в связи с творчеством Ф.М. Достоевского, рассматривается как монолог (Н.С. Автономова, Г.Д. Левин и др.); свои модели диалога предлагают когнитивно-коммуникационная стратегия в синергетике и теории коммуникаций.
С одной стороны, столь разные оценки концепции диалога М.М. Бахтина объясняются определенными искажениями, неизбежными в процессе ее многолетней интерпретации в отечественном гуманитарном знании. Этот факт отмечал Ю.М. Лотман, полагая, что одной из причин данных искажений является сама импрессионистская манера, характерная для ряда работ М.М. Бахтина1. С другой - критика концепции диалога М.М. Бахтина свидетельствует о необходимости формирования, на ее основе, инновационных тренд-методологий, универсальных с позиции междисциплинарности и отвечающих вызовам глобализирующегося пространства культуры, учитывающих «изломы» переходной культуры, свойственные ей деструктивные, диффузные и мутационные процессы.
Подобная необходимость в настоящий период достаточно четко осознается отечественными учеными, однако пока не представляется возможным выделить из всего множества научных трудов (отличающихся по жанрам, проблематике, масштабам), так или иначе касающихся переходных эпох в культуре, работы, претендующие на его осмысление с точки зрения общего и особенного, вьювляющие самобытность этого феномена в контексте отечественной и европейской культуры рубежей XIX-XX вв. и XX-XXI вв. Это во многом определило цель и задачи данного исследования.
См.: Лотман Ю.М. Наследие Бахтина и актуальные проблемы семиотики // Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. - С.-Петербург: Искусство - СПб., 2002. - С. 147 - 156.
Объектом диссертационного исследования являются культуры переходных эпох - Серебряного века и конца XX - начала XXI века.
Предмет исследования- выявление потенциала модели культур-диалога, рассматриваемого как методологическое основание и инструментарий в осмыслении философско-культурологических закономерностей социокультурных и художественных процессов переходных эпох.
Материалом для диссертационного исследования послужили многообразные теоретические источники, имеющие философское и культурологическое значение: труды отечественных философов и культурологов, литераторов, художников, композиторов эпохи Серебряного века, периодические издания конца
XIX - начала XX века, мемуарная литература, современные философские, куль
турологические, исторические и искусствоведческие исследования, связанные с
проблематикой диссертации, а также литературные и художественные произведе
ния Серебряного века и конца XX - начала XXI века.
Цель диссертационного исследования- осмыслить специфику феномена переходных эпох в культуре с позиции культур-диалога в философско-культурологическом контексте, концептуализировать модели культуры данных переходных периодов, выявить доминирующие философские концепты в драматургии социокультурных и художественных процессов Серебряного века и конца
XX - начала XXI века.
В соответствии с поставленной целью в диссертации решаются следующие задачи:
выявить философско-культурологические основания в исследовании феномена «переходность»;
концептуализировать модели культуры переходных эпох - конца XIX -начала XX века и рубежа XX-XXI вв. в пространстве философии культуры;
осмыслить процессы взаимодействия философии и искусства Серебряного века;
обосновать самобытность ведущих философско-культурологических концептов Серебряного века- символизма, модерна, авангарда в пространстве европейской художественной культуры;
типологизировать риски в культуре рубежа XX-XXI вв. и определить их взаимосвязи с философско-культурологической прогностикой Серебряного века;
выделить компаративные контексты теоретической модели «культур-диалог» как методологического основания и инструментария в исследовании переходных эпох;
идентифицировать и дифференцировать понятийный аппарат, соответствующий семантической и функциональной специфике модели культур-диалога как методологического основания в исследовании переходных эпох в смысловом поле культуры.
Теоретико-методологическая база исследования. В диссертации использован комплекс философско-культурологических методов, соответствующих объекту и предмету исследования, а также сложности и многоаспектности изучаемого феномена. Подходы к осмысливаемому в работе материалу в значительной мере определены методологией философско-культурологического анализа, позволяющей расширить понимание специфики феномена переходных эпох.
Особая роль в настоящей работе отведена диалогизму как модели философии культуры. Эта познавательная установка дает право автору работы апеллировать к диалогу М.М. Бахтина и диалогу культур B.C. Библера, к современным тенденциям ремоделирования концепта «диалог».
В обосновании выдвинутых в диссертации положений применяются такие атрибутивные для научного исследования методы изучения, как принцип единства анализа и синтеза, исторического и логического, индукции и дедукции. Во взаимодействии с методами идеализации и теоретического моделирования, они позволяют рассмотреть проблему переходности в динамике.
Специфика объекта и предмета диссертации обусловила обращение к другим методам исследования, что придало работе междисциплинарный характер. В их числе: сравнительно-исторический подход; синтез философского и культурологического подходов; лингвокультурологический подход; компаративный анализ; методология теории самоорганизации систем; использование герменевтических приемов в исследовании художественного наследия Серебряного века и художественной культуры конца XX - начала XXI века; применение приемов и элементов метода «кейс-стади».
Положения, выносимые на защиту:
Культур-диалог как методологическое решение, опирающееся на понимание феномена диалога М.М.Бахтиным, трактовку диалога культур в культурологическом знании и опыт философско-культурологического освоения концепта «диалог», обладает расширяющими возможностями в осмыслении культуры переходных эпох в контексте формирования постпостмодернистской и глобализа-ционной парадигмы культуры, а также в плане нового отношения к символическим системам и реалиям, в частности к искусству, творчеству, личностным креативным рефлексиям. В этой связи автором введены в исследование такие понятия, как «культур-диалог», «культур-вызов», «культур-риск», «культур-аллюзия» и «культур-инновация».
Переходные эпохи в культуре, несмотря на пространственно-временную и ментальную дистанцию, являются соотносимыми в культур-аллюзорном контексте феноменами, демонстрирующими сходство присущих им комплексов культур-рисков, что определяется, прежде всего, самой их переходностью. Об этом свидетельствуют аналогии (синхронного и диахронного типа) между культурой Серебряного века, японской культурой конца XIX - начала XX века и российской культурой рубежа XX - XXI вв., выявленные в процессе исследования.
Характерными свойствами культур переходных эпох являются медиа-циальность и синестезийность, выступающая в качестве антитезы по отношению к процессам дискретности, связанным с переходом. В ряду основных признаков переходности располагаются деструкция в поле универсалий культуры, ее поли-морфность, конфликт духовных доминирующих концептов, многообразие тенденций художественных процессов, сочетание несовместимых субкультур, вариативность и трансформация смыслов прецедентных для социокультурного пространства феноменов.
Специфика проявлений символизма, модерна, авангарда в эпоху Серебряного века позволяет рассматривать их как ведущие философско-культурологические и художественные концепты культуры Серебряного века и одновременно культур-инноваций в пространстве переходной эпохи. В этой связи культурные контакты философии и искусства представлены в качестве процессов
взаимоотражения и взаимовоспроизведения, позволяющих выявить синестезий-ные механизмы в отношениях философии и искусства, расцениваемые как тенденция переходной культуры в целом, а не отдельный вектор в развитии какого-либо одного или нескольких видов искусства.
Русский символизм в качестве одного из основных культур-философских концептов Серебряного века идентифицируется в контексте фило-софско-культурологической и социокультурной рефлексии переходных эпох со следующими феноменами: «преодоление», «антиципативность» (предчувствие и предвидение), «взрыв». Одной из важных концептуальных и художественно-стилистических особенностей русского символизма является трактовка в его фи-лософско-культурологическом поле понятий синестезии и синтеза. В отличие от западноевропейских символистов, преимущественно отождествлявших эти понятия друг с другом и идентифицирующих их с феноменом «соответствие», русские символисты трактовали синестезию и синтез как «соучастие». Феномен «соучаст-ность» («сопричастность») в данном контексте, в свою очередь, соотносится с концепцией «участного мышления» М.М. Бахтина.
Особость русского модерна проявляется в свойственном ему «эффекте напоминания», обусловленном культур-аллюзорностью, трактуемой в исследовании как возвращение-обращение к культурам минувших эпох и одновременно событие-открытие настоящего. Под напоминанием в данном случае понимается не буквальное повторение, не тождество и не реставрация каких-либо процессов или моделей культуры. Напоминание в контексте той или иной культуры предлагается рассматривать как культур-аллюзию символов, направлений, характерных для культуры/культур минувшего периода времени, игру с традициями.
Важным философско-культурологическим аспектом в концептуализации моделей переходности в культуре представляется исследование культур-рисков в переходные эпохи. Выявленные антиципативные тенденции, сформировавшиеся в философско-культурологической и художественной рефлексии Серебряного века, позволяют в рамках нынешней переходной эпохи осмыслить роль культуры, динамику рисков в ней в уже иных, глобализационных, условиях. Процесс становления транснациональной культуры, характерный для конца XX - начала XXI века, катализирует эскалацию культур-рисков, что проявляется и в мно-
гообразии их форм, и в интенсивности проявлений. В пространстве глобализации культур-риски обнаруживают свою амбивалентную сущность, выступая в качестве последствий глобализации и одновременно ее предпосылок (культур-вызовов), провоцирующих культур-инноваций.
Гипотеза. Модель культур-диалога предлагается рассматривать в качестве методологического основания и инструментария в осмыслении динамики культур переходных эпох. Культур-диалог- это одновременно пространство общения дистанцированных переходных культур и методологическое решение в их исследовании, способствующее философскому раскрытию проблемы культурной реальности как множества разных реальностей: художественных, личностных, религиозных и т.д., а вместе с тем как единой реальности культурного бытия.
Каждая культура, независимо от времени и места развития, является культур-диалогом (как процесс становления нового диалога и дискурсивного освоения диалога культур минувших эпох), включающим, в том числе, культур-диалог социокультурной рефлексии и саморефлексии Художника.
Научная новизна исследования состоит в следующем:
Предложено методологическое основание и инструментарий в осмыслении культур переходных эпох, учитывающие диффузные и мутационные процессы, характерные для глобализирующегося пространства культуры, и вызовы современной культуры. В этом качестве в исследовании представлен культур-диалог, коррелирующийся со свойственным переходным эпохам полилогом культур. Выявлены философско-кулыурологические, теоретико-методологические, компаративные контексты культур-диалога. Обозначены этимологическое поле и философско-культурологические спектры семантики введенного автором понятийного ряда: «культур-диалог», «культур-вызов», «культур-риск», «культур-аллюзия», «культур-инновация». Таким образом в рамках проектно-конструк-тивной ориентации авторского методологического решения осуществлена процедура опредмечивания новых понятий.
Определена, на основе аналогий синхронного и диахронного порядка между культурой Серебряного века, японской культурой рубежа ХГХ-ХХ вв. и российской культурой современного периода, соотнесеность феноменов переходных эпох в культуре, не зависимая от пространственно-временных и ментальных
параметров, что, в свою очередь, становится проявлением действия принципа круговой причинности в контексте теории самоорганизации.
Исследованы культурные контакты философии и искусства Серебряного века, в том числе в сравнении с переходной эпохой в японской культуре конца XIX - начала XX века (эпохой Мейдзи), как процессы взаимоотражения, взаимовоспроизведения и взаимопересоздания. Выявлены синестезииные механизмы во взаимоотношениях философии и искусства, рассматриваемые в качестве характерной тенденции переходной культуры.
В аспекте кулыур-диалога выделена антиципативная семантика рисков в культуре Серебряного века; в контексте глобализационных процессов состояние современной культуры рассматривается как рисковая ситуация, обнаруживающая культур-аллюзий с антиципативными философско-культурологическими тенденциями эпохи Серебряного века. Сама современная культура выступает одним из определяющих факторов становления «общества всеобщего риска», вхождения мира в зону «мега-рисков».
В качестве одного из определяющих рисков в культуре современного периода представлен анализ трансформации смыслов ряда прецедентных феноменов («нонконформизм», «антиглобализм», «толерантность», «интолерант-ность»). Трансформация смыслов является результатом процесса лингвокульту-рологической деструкции диалога культур и исследуется диссертантом в семантическом пространстве феномена «экстремальное».
Литературно-художественные направления искусства конца XIX- начала XX века (символизм, модерн, авангард) исследованы как ведущие философ-ско-культурологические концепты и знаковые явления культуры Серебряного века и культур-инноваций переходной эпохи. Русский символизм, русский модерн, русский авангард рассматриваются в пространстве социокультурной рефлексии и саморефлексии творческой личности (Художника), во взаимосвязи с процессами европейской художественной интеграции.
Произведена идентификация русского символизма (как философско-кулыурологического концепта) в семантическом поле феноменов «преодоление», «антиципативность», «взрыв». Выделено качество особости русского модерна, проявляющееся в характерных для него процессах культур-аллюзорности, - «эф-
фект напоминания», трактуемый как возвращение-обращение к прошлому (культурам предшествующих эпох) и событие-открытие настоящего. Предложен специальный аксиологический контекст русского авангарда, обусловленный культур-диалогическим подходом. В этой связи авангард идентифицируется с понятиями «отрицание», «провокация» и исследуется в контексте основных культур-инноваций Серебряного века.
Научно-теоретическая значимость данной работы определяется теоретическим и методологическим вкладом автора в изучение культур переходных эпох: Серебряного века и конца XX - начала XXI века. Предложенное в диссертации методологическое основание и решение - модель культур-диалога - способствует расширению парадигмальных возможностей в философско-культурологическом осмыслении переходных эпох и собственно феномена переходности в культуре, выявлению факторов и сегментов особости переходных культур и специфики их развития в условиях характерных для них социокультурных трансформаций.
Теоретические выводы, содержащиеся в работе, позволяют продолжить дальнейшие изыскания в области исследования ведущих философско-культу-рологических концептов Серебряного века. Методологические основания, сформулированные в диссертации с целью концептуализации моделей культуры конца XIX - начала XX века, рубежа XX - XXI вв., представляют научный интерес с точки зрения проектирования прогностических моделей в контексте футуро-культуры.
Практическая ценность диссертации отражена в подготовленных автором 30 научных публикациях (общим объемом 40,6 п. л.). Концептуализация моделей переходных эпох, предложенная в диссертации, может быть использована в разработке новых теоретико-методологических подходов в области философии культуры, культурологии, социологии, социальной и культурной антропологии, психологии искусства и др.
Полученные в данном исследовании результаты могут быть применены в учебных курсах и спецкурсах дисциплин философско-гуманитарного цикла.
Апробация результатов исследования. Настоящая диссертация является итогом работы автора по исследованию проблем переходных эпох. Основные идеи и положения диссертации были им представлены на международных, все-
российских и межвузовских конференциях и семинарах. В их числе: Научно-практические семинары «Культура и культурная политика». Москва, РАГС, 2003-2006 гг. (15 семинаров); Третья Международная научная конференция «Человек в современных философских концепциях». Волгоград, 14-17 сентября 2004 г.; Международная конференция «Единое информационное пространство России: федеральный и региональный компоненты». Краснодар - Геленджик, 21-24 сентября 2004 г.; Уральские Бирюковские чтения. Челябинск, 2004 - 2005 гг.; Международная научная конференция «Высшее образование для XXI века». Москва,
- 24 апреля 2004 г.; IV Российский философский конгресс. Москва, май 2005 г.; Международная научно-практическая конференция «Конкурентоспособность России в условиях глобализации». Москва, 1 ноября 2005 г.; Всероссийская междисциплинарная конференция с международным участием «Безопасность человека, общества, природы в условиях глобализации как феномен науки и практики». Йошкар-Ола, 24 - 27 ноября 2005 г.; Международная научная конференция «Человек, культура и общество в контексте глобализации». Москва, 25 - 27 ноября 2005 г.; Всероссийский фольклорный конгресс. Москва, февраль 2006 г.; Международная конференция «Русская фантастика на перекрестье эпох». Москва, 21 -
марта 2006 г.; Первый Российский культурологический конгресс. Москва, август 2006 г. и др.
Теоретические положения, выводы, обобщения и практические рекомендации представлены в 30 научных публикациях автора (в том числе в 2-х монографиях, учебном и учебно-методическом пособиях) общим объемом 40,6 п. л.
Диссертация обсуждалась на заседаниях кафедры теории и практики культуры, совместных заседаниях кафедры теории и практики культуры и кафедры религиоведения Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации; принята к защите на заседании диссертационного совета Д-502.006.11 при Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации.
Структура работы включает введение, четыре главы (12 параграфов), заключение и библиографический список (источники и научная литература).
Понятие «переходность»: методология поиска модели
Осмысление феномена культуры имеет в пространстве философии культуры свою историю и традиции. Опыт исследования генезиса, темпоритма динамики и функционирования культуры, на определенных этапах получал свое воплощение в формировании различных парадигм и методологических подходов в ее изучении. В их ряду эволюционный, цивилизационный, формационный, онтологический, гносеологический, феноменологический (феноменолистический), социологический, структурно-функциональный, системный, целостный, синергети-ческий, семиотический и другие подходы. Как правило, новые парадигмы и методологические решения возникают в кризисные, революционные периоды, знаменующие переход к новой стадии в эволюции различных областей знания. Появление новой парадигмы и новых подходов позволяет диагностировать степень актуализации той или иной научной проблемы и констатировать необходимость расширения, обновления методологии в ее освоении. Каждая парадигма имеет свою систему норм, установок, ценностных ориентиров по отношению к исследованию определенной научной проблемы. Однако это не исключает принятия принципа междисциплинарное, степень востребованности которого значительно возрастает в переходные периоды в культуре.
Активный интерес к феномену «переходность», наблюдающийся в последние десятилетия, особенно в поле философской и культурологической мысли, обусловлен его качественными параметрами, включающими в том числе неопределенность хронологических рамок, нестабильность и неустойчивость, характерные для социокультурных, художественных и других процессов. При этом значимость того или иного переходного периода в истории культуры определяется, как правило, не его длительностью во времени, а емкостью и скоростью, свойственной динамике социокультурного развития, и одновременно мобильностью и насыщенностью философско-культурологической рефлексии по отношению к событиям, происходящим в переходные эпохи. С позиции синергетической парадигмы в оценке «переходности» - как феномена и явления - приоритетной становится не ее продолжительность, а многомерность и темпоритм развития культуры, позволяющие определить значимость в ней того или иного периода. В.Н. Сагатовский считает, что «из факта многомерности следуют уже более сложные характеристики бытия, чем те, что содержались в классической индустриальной картине... В общем плане это означает выход за пределы однозначно проектируемой и подрасчетной конечной плоскости, прорыв в бесконечность, которая с первых же шагов оказывается не такой послушной и подрасчетной, как предполагалось»1. Отсюда не только возникновение каких-либо новых феноменов и явлений в культуре, но и трансформация уже известных, прецедентных, которые в ситуации переходности обретают иные, как взаимоисключающие, так и компенсирующие друг друга свойства.
Одной из основных проблем в изучении «переходности» в культуре является исследование пространственно-временных отношений. Об этом свидетельствуют идеи и концепции конца XIX - начала XX века, связанные с осмыслением культуры, принадлежащие О. Шпенглеру, М. Шелеру, М. Хайдег-геру, Э. Кассиреру, М. Буберу, Б. Кроче. Осмысление пространственно-временных отношений становится одной из тенденций в познании культуры, персонифицирующейся в работах М.М.Бахтина в контексте концептов «хронотоп» и «диалог», П.А. Флоренского, Б.Р. Виппера, осваивающих художественное пространство и время, с этой проблемой связано исследование феномена памяти А. Бергсоном, Н.О. Лосским и др.
Замечание М.М. Бахтина о сложности и прерывистости процесса освоения в литературе «реального исторического времени и пространства и реального исторического человека, раскрывающегося в них»2, применимо и к процессу осмысления переходных периодов в развитии культуры. Подобно тому, как в литературно-художественном хронотопе, согласно определению М.М. Бахтина, время «сгущается, уплотняется, становится художественно-зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории»1, на этапе «переходности» бытие культуры становится плотным, крайне насыщенным.
Эту проблему исследователи и в конце XIX - начале XX столетия и на рубеже XX - XXI веков определяли в качестве попытки преодолеть границы времени и пространства. Б.Р. Виппер, характеризуя культуру модернизма, писал о результатах подобного «опережения», приводящих к трансформации и пространственно-временных взаимоотношений, и отношения к ним самим2. М.С. Уваров, в иной переходный период, приходит к выводу, что «эпоха постсовременности с ее претензиями на «опережение» времени и пространства (Б. Бодрийяр) лишь проясняет мифологему о «покорении» пространства и времени «молодыми хозяевами Земли». Иными словами, постсовременность действительно предстает в виде тотального феномена российской действительности, собирающей в единый континуум «ризомы-корневища» (Ж. Делез), политические реконструкции, идеологические мифы, художественные практики и философские дискурсы»3.
П. Козловски полагает, что «культурное сознание настоящего времени представлено двумя основополагающими - модерной и постмодерной - моделями в культуре науки, теории и культуре самости в теории общества, экономики и в искусствах . Постмодерная проявляет себя «в культуре науки и знания, в сфере когнитивной репрезентации - то есть в той области, где культура становится предметом в мышлении и познает себя»5.
В свою очередь, И.П. Ильин, исследуя постмодернистскую модель современного культурного сознания, отмечает, что «критики культуры пошли по пути решительной релятивизации эстетической ценности, доказательства ее принципиальной относительности и исторической ограниченности ее престижности, значимости, а следовательно, и влияния на весь механизм эстетических взглядов»1. Критерии эстетического и художественного и в целом культурного и антикультурного претерпели трансформацию под воздействием новых информационных технологий. Полагая этот процесс закономерным, М. Маклюэн высказывает следующее суждение: «...если благодаря новой технологии одно или несколько наших чувств материализуются, выйдут вовне, в окружающий нас социальный мир, то в культуре этого мира неизбежно возникает новое соотношение чувств. Подобные метаморфозы имеют место тогда, когда к мелодии добавляются новые ноты» . Естественно, этот процесс оказывает свое воздействие на состояние культурного пространства в целом: «Изменение соотношений между чувствами трансформирует любую культурную среду: то, что прежде казалось ясным, внезапно становится смутным и непонятным, и наоборот»3, что характерно для культуры переходных эпох.
Антиципативные тенденции Серебряного века
В современной психологии под риском понимается особая ситуативная характеристика деятельности, отражающая ее итог (исход) с точки зрения неопределенности и отрицательных, неблагоприятных, последствий в случае, если эта деятельность не увенчается успехом1. Исходя из этой установки в трактовке понятия «риск», его можно рассматривать в семантическом пространстве таких дефиниций, как «ожидание», «действие», «выбор», «норма» и «страх».
В контексте ожидания риск (условно обозначим его «риск-ожидание») выступает в качестве меры ожидаемого и предсказуемого неблагоприятного результата- вероятностного и приводящего к отрицательным (неблагоприятным) последствиям.
Риск-действие близок по значению к угрозе утраты, травмы (финансовой, психологической и др.), имеющих, в широком смысле, социокультурный резонанс. Риск-действие типологизируется как мотивированный - основанный на реальных, обусловленных самой ситуацией деятельности, преимуществах, и - немотивированный, возникающий при их отсутствии; оправданный (цель оправдывает средства, а причина- действие) и, противоположный ему, антитеза,- неоправданный.
Риск-выбор предполагает ситуацию выбора между возможными вариантами действия (двумя и более), результат которого априори представляет собой проблему и вероятностно прогнозирует неблагоприятные последствия. В этом контексте риск-выбор близок по значению таким синергетическим понятиям, как «бифуркация» (И. Пригожий) и «полифуркация» (М.С. Каган). Психологи подразделяют данный вид риска на более привлекательный, но менее надежный и, наоборот, менее привлекательный, но более надежный. Риск-выбор во многом отражает известный принцип: нет безвыходных положений, есть неприятные решения. Одновременно понимание риска-выбора, особенно в социокультурных границах, выявляет тесную взаимосвязь с категориями «возможность», «действительность», «достаточность». Кроме того, оценивать риск-выбор можно по иной ценностной шкале, в соответствии с критериями «притязание- достижение» и «преступление - наказание».
Нельзя пренебречь важностью и таких контекстуальных условий появления риска, как случай и навык, детерминируемый способностями, возможностями индивидуума- и профессиональными, и психологическими, С этой точки зрения риск правомерно рассматривать как «шансовый» (случайный и преимущественно- неперсонифицированный) и «произвольный» (зависящий от индивида, его навыков, т.е. персонифицированный). В последнем варианте, согласно результатам социологических и психологических исследований, уровень вероятностности риска значительно повышается.
Традиции осмысления риска как ситуации шансовой (риск неперсонифицированный) и ситуации, обусловленной навыком (риск персонифицированный), в философско-культурологическом аспекте тесно связаны с формированием концепции социальной среды, понимаемой как определенная совокупность условий, воздействующих на формирование и функционирование человека в обществе, а кроме того, тех социокультурных и личностных (индивидуально-жизненных) условий и обстоятельств, в которых получают развитие способности, потребности, интересы, сознание личности. Распространившись в философии, общественных науках и обыденном сознании в период научно-технического прогресса и эволюционных процессов в гражданско-правовой сфере, концепция социальной среды оказала решающее воздействие на формирование в обществе идеи детерминизма личности от стратификационного устройства и характера определенной социальной системы, будь то общество, класс, сословия или группы.
Диалектика взаимоотношений личности (ее морали, культуры, способностей) и социальной среды предполагала диалог в широком понимании, в том числе и противоречия - разрешимые и неразрешимые - конфликт личности с этой средой. Социально-философский контекст концепции социальной среды противостоял историческому субъективизму: с методологической точки зрения, индивид в ней являлся «носителем» социальных связей. В то же время рефлексией на крайне широкое толкование социальной среды стали философско-культурологические концепции, рассматривающие положение личности в ней как ведущее, центральное. Однако, находясь в определенной социальной среде, личность всегда испытывает ее воздействие, и, как следствие, неизбежно зависима от нее - в первую очередь, от личностной взаимообусловленности индивидов в этой среде. Поэтому положение личности по отношению к среде всегда амбивалентно.
Эта амбивалентность во многом объясняет тот факт, что проблемы изучения взаимосвязей индивида и социальной среды - от механизмов самоорганизации личности и социокультурной среды до тончайших нюансов в драматургии их психологических взаимоотношений- по-прежнему остаются предметом философских, социологических, психологических, культурологических исследований и вечной темой в искусстве. Культуры переходных эпох- Серебряного века и конца XX - начала XXI века - подтверждают это.
Рассматривая понятие «риск» (шансовый или случайный, немотивированный) во взаимосвязи с понятием «социальная среда», невозможно обойти вниманием проблему соотносимое риска и нормы. В семантическом поле «нормы» как системы социокультурных средств, регулирующих поведение индидов и групп, риск выступает в качестве того или иного проявления аномии - процессов отклонения от нормы, ее нарушения.
Однако, в условиях трансформации общества, в период политического и социокультурного кризиса, социальные и социокультурные нормы также претерпевают изменения. В этом случае риск становится причиной или следствием этих инновационных процессов, направленных на формирование (в атмосфере противоречий и конфликтов) новой системы норм и ценностей в обществе. В данном контексте модернизм (если рассматривать его широко - процесс модернизации и модернистская культурная революция конца XIX - начала XX века) можно расценивать как риск-действие и риск-выбор. А реакцию, порожденную модернизмом в обществе, - как риск-ожидание, с характерными для него «предчувствиями» и «предвидениями» и отчетливым присутствием самых разных «фобий»-следствием страха, охватившего общество.
Русский символизм в аспектах искусства бытия и бытия в искусстве
Культура Серебряного века при всей своей исключительности демонстрирует ряд закономерностей собственно переходности. Прежде всего, это то, что на изломе времени всегда возникают новые взаимоотношения между традициями и инновациями. Стадиям переходности, как правило, свойственны процессы трансформации, переосмысления, пересоздания, проявляющиеся и в отрицании традиций, и в приятии их на уровне культур-аллюзий, воплощающихся в культур-инновациях- новых принципах мышления, жанрах, стилях и т.п. «Серебряный век, - считает М.А. Воскресенская, - как оригинальная форма переходности, не просто сочетал в себе остатки отжившего с ростками нового. К нему вполне применимо определение, данное Л.М. Баткиным эпохе Ренессанса: tertium quiddam -нечто третье», скорее «ни то ни другое», чем «и то, и другое»1.
Для творчества Художника Серебряного века была характерна гипертро-фированность переживания по отношению к действительности, что выражалось в многомерности, причудливости, метафоричности образной системы художественного пространства личности. Осознание миссии Художника, актуализация проблемы взаимоотношений человека и цивилизации, как следствие научно-технического прогресса, стремление сохранить человеческое в самом себе, страх перед будущим, представляющимся иным, и, прежде всего, трагичным в контексте социокультурных и политических событий настоящего (страх, порожденный «цареубийством» 1 марта 1881 г., осмысление опыта первой русской революции, предвестия «крушения» старой общественно-политической системы и формирования новой - пока неведомой), бунт по отношению к позитивизму и эмпиризму второй половины XIX в. - таковы в общих чертах социокультурные предпосылки русского символизма.
Символизм в целом трактуется в данном исследовании как литературно-художественное направление в Европе, Америке, России и философско-эстетические концепции (в европейском и русском искусстве и литературе), сформировавшиеся на рубеже XIX - XX вв. - в эпоху модернизма. В литературе символизм, прежде всего, связывают с французской школой символистов (точка отсчета ее существования- «Манифест символизма» Ж. Мореаса). Состав этой школы сформировался из приверженцев С. Малларме, членов его кружка, собиравшегося по вторникам у поэта. В их числе Ж.Мореас, А. де Ренье, А. Самен, Ф. Вьеле-Гриффен, С. Мерриль, Ж. Риктюс и др. Знаковым событием для французского символизма стала лекция С. Малларме, прочитанная в 1890 г. в Брюсселе (и в ряде городов Бельгии) для членов Кружка искусств и Группы XX, в которой С. Маларме одним из ключевых концептов символизма провозглашает «грезу» - как основу вымысла. Символисты, воплощающие мировосприятие и мироощущение декаданса, со свойственным ему мистицизмом, основываясь на традициях романтизма и импрессионизма, творческом опыте своих предшественников (Ш. Бодлера, П. Верлена, А. Рембо, Т. Корбьера, Ж. Нуво) и самого С. Малларме, исповедовали «умозрительное», «приключение духа», конфликтуя тем самым с реализмом и натурализмом. Главным тезисом символистов становится «искусство для искусства». К основным свойствам и приемам художественного языка символистов можно отнести аллегоризм, экспрессивность, ассоциативность, эстетизм, «дух музыки» и чувственные грезы (в поэзии, прозе, живописи и др.).
Русский символизм в данной работе рассматривается как философско-культурологический феномен Серебряного века, доминирующий концепт в культуре этого периода и одновременно культурфилософская рефлексия рубежной, переходной эпохи.
Ассоциативно понятие «символизм» идентифицируется со следующими метафорами: взрыв, преодоление, предчувствие. Исследователи конца XX - начала XXI века нередко употребляют по отношению и к символизму, и к модерну (полагая их взаимообусловленными явлениями) эпитеты, восходящие к понятию «взрыв». К примеру, И. Светлов обобщает проблематику современных работ о символизме и модерне в следующем вопросе: «был ли это некий взорвавший эволюцию искусства XIX в. стресс или целая эпоха, на протяжении которой шло брожение, накопление новых качеств, рождалось нечто большее, чем тенденция, появлялись сознательные и бессознательные прочерки стиля?»1. Но, по сути, этот вопрос обращен к одному «адресату» - эпохе Серебряного века, и он отражает комплекс проблем - философско-культурологических и, в частности, хронотопи-ческих, связанных с определением местоположения Серебряного века во времени и пространстве по отношению к культуре конца XIX - начала XX столетия, к модернизму, символизму и модерну.
Современному гуманитарному знанию (в философии, культурологии, искусствоведении, литературоведении и др.) пока не удалось достичь единства в данном вопросе. С точки зрения «что это?» и «как долго?» Серебряный век существует в исследовательском поле, в основном, в форме множественных пространственных и временных ассоциаций и метафор.
Так, для А. Гениса культура Серебряного века- один из европейских «пан-теонов» модернизма . Он смело раздвигает хронологические рамки модернизма в отечественной культуре, обозначая в качестве его апогея поэзию И. Бродского .
В прямой соотнесенности с русским модерном рассматривает Серебряный век И.В. Кондаков. Его трактовка- и с точки зрения хронологии, и в философско-культурологическом аспектах- достаточно широка. Он считает, что «...Серебряный век укладывается в короткий временной отрезок с 90-х годов XIX века до 20-х годов XX века (иногда в качестве последней черты Серебряного века прямо называется 1917 год, положивший конец русскому культурному ренессансу, что, конечно, не совсем верно с культурологической, а не политической точки зрения)»4.
Динамика художественных процессов в культуре Серебряного века
В настоящем исследовании динамика художественных процессов в переходные эпохи коррелируется как с событиями, знаковыми в целом для культуры переходного периода, в частности, культуры Серебряного века, так и с понятием «путь Художника», трактуемым как философско-культурологический феномен, рассматриваемый с биографическо-антропологической позиции (как «пьеса жизни» и творческий путь) и в герменевтическом контексте - как «внутренний путь» Художника1, отраженный в его произведениях. По П.А. Флоренскому, художественное произведение «есть плод брака познающего художника и познаваемой ре-альности, в котором две разнородные энергии образуют неразрывное единство» . В то же время П.А. Флоренский обращает внимание на необходимость, «обсуждая художественное произведение, считаться с художником, как чем-то совсем отличным от зеркала, как с существом, которое само имеет форму во времени и временем определяется во всех своих проявлениях, больших и малых»3.
Культурное пространство переходной эпохи содержит немало прецедентов для выявления аналогий синхронного и диахронного порядка, связанных с феноменом «путь Художника». В связи с этим в диссертации сопоставляются не только события в культуре Серебряного века, но и осмысливаются разные (в географическом, ментальном, жанрово-стилевом отношении) «пьесы жизни» Художника рубежа XIX - XX вв.
Пребывание Анри Матисса в 1911 г. в России вызвало к жизни активную социокультурную и философско-культурологическую рефлексию. Следует уточнить, что интерес к этому, снискавшему славу не только талантливого, но и одного из «скандальных и модных» живописцев Европы, художнику проявился со стороны русской философской и художественной общественности гораздо раньше. В этом смысле дебют А. Матисса в России был организован журналом «Мир искусства», опубликовавшего репродукцию его картины «Десерт»1. Затем в 1908 г. на выставке «Золотое руно» экспонировались его картины, а с 1909 по 1910 гг., благодаря Салону скульптора В. Издебского (выездным выставкам одесского коллекционера), работы А. Матисса можно было увидеть в Одессе, Киеве и Петербурге. В 1910 г. С. Щукин получил от художника заказанные им два панно «Танец» и «Музыка». Таким образом, к 1911 г. в Москве насчитывалось тридцать три его работы (большая часть, двадцать пять, - в собрании СИ. Щукина, остальные - у И.А. Морозова). К чести коллекционеров, многие современники вспоминали о том, что их частные собрания были доступны для созерцания всем, кто любил искусство: и дилетантам, и профессионалам-художникам (маститым и начинающим). Итак, в России А. Матисса знали, в художественной, литературной, философской среде даже сформировалась определенная социокультурная рефлексия, связанная с именем и творчеством мэтра французской живописи.
Художник и коллекционер И.С. Остроухое, познакомившийся с Матиссом в Париже (впоследствии именно он будет показывать ему Москву), называл его прекрасным, умным, интересным, культурным человеком . А. Бенуа, побывав на петербургской выставке Салона В. Издебского в 1910 г., заметил, что по отдельным работам (он имел в виду натюрморт А. Матисса), конечно, «нельзя судить о художнике, особенно о его последнем наиболее странном, наиболее спорном фазисе развития. Но только одно все же можно констатировать: всякие вещи видишь в «Салоне» и многие при обозрении нравятся, но ничто так не врезается в память, как именно «этюд мертвой натуры» Матисса, это острое созвучие красноватых, лиловатых и желтых тонов. После того что глаз вобрал в «кладовую впечатлений» этот аккорд, все остальные начинают казаться чуть вялыми, чуть приторными.
Матисс - деспот, он порабощает...» . С. Щербатов, напротив, отзывается о творчестве (в частности, о панно в доме С. Щукина) А. Матисса довольно резко: «Панно модного в то время уже Матисса было действительно невыносимое по на глости, несмотря на несомненный талант этого неровного художника с его озорством, но часто с благородным чувством подлинного живописца»1.
Под «озорством», в частности, подразумевалось то, как в начале своего творческого пути А. Матисс был увлечен импрессионизмом, «дегустировал» неоимпрессионизм, наслаждался Гогеном, интересовался ориенталистикой (особенно, арабской), потянулся было к пуантилизму, а затем возглавил фовизм, один из «измов»-пионеров в авангардной живописи XX века.
Заказ на два панно от русского коллекционера С. Щукина и, позднее, приглашение посетить Москву Матисс воспринял с поистине детским восторгом, а поскольку детям всегда всего «мало», напросился еще и в Петербург- ему очень хотелось побывать в Эрмитаже. Ю.А. Русаков, восстанавливая хронику пребывания художника в России, пишет: «19 октября Матисс вместе со Щукиным покинул Париж и направился в Россию, но не в Москву, как принято считать, а в Петербург. До сих пор (до 70-х гг. XX в. - КС.) факт посещения Матиссом Петербурга и его стремление побывать в Эрмитаже не были известны»2. Далее исследователь приводит фрагмент письма И.С. Остроухова, из которого следует, что попасть художнику в «Эрмитаж» так и не удалось: «Я написал Толстому (графу Д.И. Толстому, директору «Эрмитажа».- Е.С.), чтобы им он устроил возможность осмотра, и наверное Дм [итрий] Ив[анович] исполнил бы это, но Сер[гей] Ив[анович] Щукин, узнав от лакеев, что Эрмитаж закрыт на зиму, постеснялся беспокоить директора - и теперь, пожалуй, Матиссу ни в жисть не видать Эрмитажа. С Осенней выставки (Осеннего салона в Париже.- КС.) и из Музея Александра] III он бежал в ужасе, - рассказывает И.С. Остроухов своему адреса-ту А.П. Боткиной. - Петербург как город ему очень понравился» .
