Содержание к диссертации
Введение
Глава I. «Свобода в философско-антропологическом измерении» 15
1.1 . Эволюция парадигмы свободы в истории классической философии 15
1.2. Неклассическая парадигма свободы человека 39
Глава II. «Становление религиозной и нигилистической парадигмы свободы в неклассической философской антропологии (Н.А. Бердяев и Ж.-П. Сартр)» 54
2.1. Формирование концепта свободы в философско-религиозной антропологии Н.А. Бердяева и экзистенциализме Ж.-П. Сартра 54
2.2. Диалог и конфликт парадигм свободы в неклассической философской антропологии Н.А. Бердяева и Ж.-П. Сартра: сравнительный анализ 91
2.3. Концепт свободы Н.А. Бердяева и Ж.-П. Сартра в контексте современности 132
Заключение 147
Библиография 153
- Эволюция парадигмы свободы в истории классической философии
- Формирование концепта свободы в философско-религиозной антропологии Н.А. Бердяева и экзистенциализме Ж.-П. Сартра
- Диалог и конфликт парадигм свободы в неклассической философской антропологии Н.А. Бердяева и Ж.-П. Сартра: сравнительный анализ
- Концепт свободы Н.А. Бердяева и Ж.-П. Сартра в контексте современности
Введение к работе
Актуальность исследования. Свобода как одна из универсальных характеристик человеческого бытия представляет большой интерес для постижения целостного комплекса проблем нашего существования, связанных с осмыслением возможности и необходимости, ответственности каждого конкретного индивида и его взаимосвязи с обществом.
Современные реалии политико-экономической и социокультурной жизни делают проблему свободы особенно актуальной в настоящее время, поскольку оказывают серьезное влияние на процесс интеллектуальной и нравственной идентификации человека, характер и способы его экзистенции в сложном изменчивом мире, имеют определяющее значение для формирования духовного пространства, в котором реализуется общая история человечества. В их контексте свобода часто осмысливается сообразно конъюнктурной ситуации, что говорит об этическом релятивизме, разрушающем восприятие свободы как высочайшей ценности человека, являющейся основой его субстанциональной идентичности.
Особый смысл, опосредованный духовно-нравственными поисками современной личности, указанная тема приобретает в рамках неклассической парадигмы свободы, прежде всего, в творчестве известных представителей экзистенциализма Н.А. Бердяева и Ж.-П. Сартра. В философских концепциях Н.А. Бердяева и Ж.-П. Сартра свобода раскрывается как онтологическое и ценностное основание человеческого существования, имеющее определяющее значение для восприятия континуума антропологических проблем, с разных ракурсов «высвечивающих» разнообразные пласты человеческой жизни. Обращение к философско-антропологическим идеям Н.А. Бердяева и Ж.-П. Сартра является необходимым моментом для расширения поля восприятия феномена свободы, его проекции на повседневность. Это позволяет определить взаимодействие указанного явления с другими аспектами человеческого бытия, а также более полно раскрыть творческий потенциал современного человека, развить в нем чувство ответственности за самого себя и мир в целом. Особое звучание данная проблематика получает в современности, где зачастую существует только иллюзия свободы, направленная на создание мифологем, становящихся суррогатами истинной полноценной жизни человека.
Степень разработанности проблемы. Проблема свободы человека являлась предметом философского анализа для множества мыслителей в различные эпохи: Эпикур и стоики, А. Аврелий, Ф. Аквинский, Э. Роттердамский, М. Лютер, Ж. Кальвин, Б. Спиноза, Ж. Ламетри, Т. Коллинз, Д. Пристли, Д. Юм, П. Гольбах, К.А. Гельвеций, И. Кант, Г.В. Ф. Гегель, И.Г. Фихте, С. Кьеркегор, А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, К. Маркс, Н. Гартман, М. Штирнер, А.С. Хомяков, Ф.М. Достоевский, В. Виндельбанд, С.Н. Булгаков, К. Поппер, С.Л. Франк, Э. Фромм и многие другие признанные классики философии внесли свой вклад в концептуализацию этой вечной философской проблематики.
Особую роль здесь сыграли философы-персоналисты и экзистенциалисты Н.А. Бердяев, Л. Шестов, М. Хайдеггер, К. Ясперс, Ж.-П. Сартр, Г. Марсель и другие, которые считали свободу безусловной привилегией человека. Сторонники структурализма и постмодернизма, напротив, отмечают проблематичность идентичности самосознания и интеллигибельной свободы: в концепциях Ж. Лакана, М. Фуко, К. Леви-Стросса утверждается неустранимость отчуждения и иллюзорность изначальной свободы. Представитель аналитической философии Г. Райл связывает свободу с постулируемым им метафизическим характером концептов сознания и воли. Ю. Хабермас предлагает заменить скрытые установки, на основании которых мы действуем, на более эффективные, сознательные, сформированные в процессе свободной рациональной дискуссии. Р. Рорти понимает свободу как результат случайного стечения обстоятельств, как творческое «производство самоописания», самореализацию в ситуации, где каждый репрезентирует себя в чужих терминах.
Трактовка свободы в ее классическом варианте в современной отечественной литературе освещена в работах Я.А. Слинина, Т.В. Торубаровой. Тема свободы в экзистенциализме представлена в научных исследованиях В.В. Вольнова, Л.И. Филиппова, П.П. Гайденко, С.А. Левицкого, Г.Л. Тульчинского. Рефлексия данной проблематики в структурализме и постструктурализме освещается в статьях С.В. Табачниковой, Н.С. Автономовой.
В контексте работы особый интерес для осмысления феномена свободы представляют философско-антропологические взгляды Н.А. Бердяева и Ж.-П. Сартра, обнаруживающие своеобразное видение особенностей природы взаимоотношений человека и мира.
Феномен свободы наиболее полно отражен в наследии Н.А. Бердяева, который сам себя осознавал «философом свободы». Л. Шестов в свое время отмечал, что философская интуиция свободы у Н.А. Бердяева непосредственно связана с пониманием свободы Я. Беме и И. Кантом.
В историко-философских трудах отечественных исследователей И.И. Евлампиева, А.А. Ермичева, А.Ф. Замалеева, В.В. Зеньковского, С.А. Левицкого, Н.О. Лосского, В.В. Сербиненко, Л.Н. Столовича творчество Н.А. Бердяева рассматривается в процессе формирования русской философии, в которой свобода осмысливается в тесной взаимосвязи с духовно-нравственным аспектом человеческого существования. Анализу темы посвящены исследования О.В. Вишняковой, О.Д. Волкогоновой, В.Н. Калюжного, С.А. Титова, Л.Е. Шапошникова, И.Б. Ястребова, в которых прослеживаются истоки и степень влияния европейских и отечественных мыслителей на представления Н.А. Бердяева о свободе. П.П. Гайденко свидетельствует о люциферическом характере свободы в творчестве нашего соотечественника, ведущем к бунту, революции в его персонализме. В.Е. Доля осмысливает феномен свободы Н.А. Бердяева в онтологическом ракурсе, сопоставляя два полюса русской религиозной философии – всеединство и экзистенциализм. Д.М. Сысоев раскрывает значение свободы и творчества в трудах мыслителя, говорит о значении человека в мировом историческом процессе. Л.Г. Федотова, изучая ключевое понятие свободы, указывает на персонализм и адогматизм Н.А. Бердяева в данном аспекте. Г.Л. Тульчинский оппонирует позиции Н.А. Бердяева, утверждает первичность ответственности перед свободой. В.Н. Финогентов размышляет о соотношении проблемы свободы и времени у философа, выражающемся в поиске так называемого «экзистенциального» времени, определяемого актами свободы и свойственного свободной деятельности. И.В. Евланникова исследовала религиозные основания философской интуиции свободы Н.А. Бердяева в контексте православной антропологии. Творчество Н.А. Бердяева нашло отражение и в работах иностранных исследователей: К. Рёселера, М. Велена, Ф. Нуче, С. Пеноса, В. Дугласа, С. Говарда, О. Клемента и др.
Анализ идей Ж.-П. Сартра в нашей стране начал интенсивно осуществляться во второй половине ХХ в., в основном, с позиций марксистской критики. А.Г. Мысливченко делает обзор проблемы свободы в экзистенциализме в целом, выделяет ее черты, дает их развернутую характеристику, предлагает краткий сравнительный анализ осмысления данного феномена в учениях Г.В.Ф. Гегеля, С. Кьеркегора, К. Маркса, М. Хайдеггера, К. Ясперса, Ж.-П. Сартра. Г.Я. Стрельцова подробно исследует проблемы личности и ее свободы в учении французского мыслителя, просматривает эволюцию его воззрений относительно взаимосвязи свободы и необходимости. Г.Л. Тульчинский определяет позицию Ж.-П. Сартра, согласно которой свобода предшествует ответственности, лишающей человека его ценности и достоинства. В.С Кадышев, Т.А. Сахарова, Г.М. Тузова, М.Л. Чалин, изучающие проблемы соотношения свободы и выбора, свободы и детерминизма, свободы и ответственности в творчестве Ж.-П. Сартра, замечают, что феномен свободы рассматривается философом через экзистенцию и самоопределение человека, через осознание им своей ответственности. Г.М. Тавризян, критикуя сартровскую концепцию наивного дорефлективного сознания, охарактеризовала его категорию свободы как схожую с мучительным комплексом, обусловленным бесчеловечностью другого.
М.Л. Киссель, В.Н. Кузнецов, Л.И. Филиппов, А.Ф. Зотов раскрыли эволюционное развитие идей французского философа, подчеркнув основополагающее значение феномена свободы для его философской системы. Феномену свободы в историческом контексте экзистенциализма были посвящены исследования Л.Г. Андреева. Темы личности и свободы в контексте философской антропологии Ж.-П. Сартра были затронуты В.Н. Карпушиным, П.П. Гайденко, Т.А. Кузьминой. Ю.Н. Давыдов исследовал осмысление свободы французским мыслителем в русле нравственной философии и литературной традиции, восходящей к литературному творчеству Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского. В.Н. Финогентов, раскрывая волюнтаристские черты философии Ж.-П. Сартра, отметил негативный момент саморазрушения человека, происходящий при абсолютизации им свободы. Одной из последних работ по проблеме свободы стала диссертация С.В. Чирковой, которая проанализировала данную идею в контексте философской антропологии представителей французского экзистенциализма ХХ века – Г. Марселя, Ж.-П. Сартра, А. Камю. Сравнительному анализу концепций свободы Н.А. Бердяева и Ж.-П. Сартра посвящена одна из глав книги Ю.В. Чернявской «Введение в культурно-философскую антропологию».
В иностранной литературе к феномену свободы в экзистенциализме Ж.-П. Сартра обращались Р. Арон, А. Мальро, Р. Гароди, Л. Сэв, В. Декомб, У. Дезан, Р. Шампиньи, рассматривавшие его во взаимосвязи с проблемой детерминации действий человека и свободой выбора. Анализ философской антропологии мыслителя продолжают современные исследователи. Ф. Нудельман подвергает разбору концепцию времени и истории философа, согласно которой свобода человека есть независимость от истории; К. Альсберг исследует соотношение свободы, страха, речи и письма в философско-литературном наследии Ж.-П. Сартра; Ж. Делез отмечает тождество свободы и мысли в данном контексте. Среди последних исследовательских работ, посвященных философскому творчеству представителя французского экзистенциализма, еще не переведенных на русский язык, следует отметить следующие: М. Конт «К Сартру», в которой автор рисует неоднозначный портрет мыслителя в процессе формирования его оригинального учения, в котором ключевое место занимает философия свободы; А. Флажолье «Первая философия Сартра», предметом которой является инхоативная метафизика Сартра, навеянная трудами Э. Гуссерля трансцендентальная феноменология, а также подсказанная М. Хайдеггером и переосмысленная самим Сартром «метафизика человеческой реальности»; Н. Моннен «Сартр», в ракурсе которой раскрывается изобретенный Сартром трансфеноменальный путь, позволяющий по-новому осмыслить отношение человека к миру на основе когито-пререфлексивной концепции, находящейся на стыке проблематики свободы и отчуждения, обсуждаются границы действий всякой свободы; П. Верштратен «Анти-Арон», в рамках которой дается анализ концептов «Критики диалектического разума» Ж.-П. Сартра в понимании Р. Арона.
Обзор литературы свидетельствует о том, что, несмотря на большое количество работ по данной тематике, проблема становления неклассической парадигмы интерпретации свободы в контексте компаративистского анализа философских концепций Н.А. Бердяева и Ж.-П. Сартра пока не получила должного развития. Дальнейшее изучение и осмысление этой тематики будет плодотворным в философско-антропологическом аспекте.
Объектом исследования является феномен свободы человека в контексте западноевропейской и русской философской антропологии.
Предметом исследования выступает генезис неклассической парадигмы свободы в философско-антропологических концепциях Н.А. Бердяева и Ж.-П. Сартра.
Целью исследования является раскрытие на основе компаративистского анализа общего и особенного в понимании сущности феномена свободы в неклассической философской антропологии Н.А. Бердяева и Ж.-П. Сартра.
Для достижения поставленной в диссертации цели предполагается решить следующие задачи:
– систематизировать основные теоретико-методологические подходы к изучению свободы в рамках классической и неклассической философии;
– исследовать философско-антропологический аспект свободы в классической и неклассической философии;
– выявить философские предпосылки формирования неклассических концептов свободы у Н.А. Бердяева и Ж.-П. Сартра;
– вскрыть посредством сравнительного анализа общее и частное в понимании сущности свободы Н.А. Бердяевым и Ж.-П. Сартром;
– определить значимость философско-антропологического понимания свободы Н.А. Бердяевым и Ж.-П. Сартром для современности.
Теоретико-методологические основы исследования. Неоднозначность и сложность объекта и предмета исследования предполагает вариативность его теоретико-методологических основ.
Диалектический метод. Исследование осуществляется на основе эволюции воззрений Н.А. Бердяева и Ж.П. Сартра на феномен свободы, обусловленный классической трактовкой диалектического сочетания противоположных начал. Диалектический метод прослеживается во взаимосвязи свободы и необходимости, в позициях Н.А. Бердяева и Ж.-П. Сартра по отношению к концепциям представителей немецкой классической философии, философским идеям марксизма, фрейдизма, феноменологии, русской религиозной философии.
Методологическим основанием диссертационной работы является системный метод, поскольку для философско-антропологического подхода характерно стремление синтезировать материал отдельных направлений, школ на феномен свободы. Данный метод сочетается со стремлением к дифференциации и детальному описанию различных аспектов понимания сущности свободы.
Компаративистский подход. В его основе лежит общенаучный метод сравнения, позволяющий проследить эволюцию и разнообразие воззрений на формирование философско-антропологических концепций свободы. В исследовании сопоставляются взгляды различных авторов по вопросам соотношения доминант человеческой жизни – свободы, необходимости, творчества, любви, одиночества, ответственности.
Герменевтический метод обусловлен спецификой работы над философскими и художественными текстами, позволяющими лучше понять смыслы понятий и концептов и прояснить внутренний мир мыслителей.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в целостном анализе феномена свободы, выделении ее характерных особенностей в контексте философской антропологии.
В связи с этим в диссертации:
– систематизированы теоретико-методологические подходы к определению сущности свободы в контексте человеческого бытия в классической и неклассической философских парадигмах;
– исследован антропологический аспект свободы в истории философии через категории: жизнь и смерть, одиночество, игра, любовь и вера, страх, добро и зло, творчество, ответственность;
– выявлены важнейшие философские источники формирования взглядов Н.А. Бердяева на проблему свободы: христианская философия, немецкий мистицизм, немецкая классическая философия, неклассическая философия, марксизм, фрейдизм, русская религиозная философия; Ж.-П. Сартра – немецкая классическая философия, русская религиозная философия, неогегельянство, марксизм, фрейдизм, философия жизни, феноменология, экзистенциализм;
– отмечено общее в осмыслении свободы (онтологический характер данного феномена, его имманентность человеческому существованию, определяющее значение для формирования этических систем и раскрытия творческого потенциала личности) и особенное у каждого из представленных мыслителей (у Н.А. Бердяева свобода – абсолютна, первична, сверхбытийна, играет особую, смыслообразующую роль в свете богочеловеческих отношений; у Ж.-П. Сартра – вторична по отношению к бытию, сопряжена с человеческим сознанием, выбором и действием, опосредована объективными факторами);
– показано значение философско-антропологического понимания свободы Н.А. Бердяевым и Ж.-П. Сартром для современного мира с его универсализмом и утилитаризмом глобализации, переоценкой ценностей в отношении к человеку.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Анализ феномена свободы приводит к структурированию данного концепта в контексте классической и неклассической парадигмы на основе онтологического, гносеологического и аксиологического исследования бытия человека. Рассмотренные направления включают взаимоисключающие трактовки свободы, напрямую связанные с современными проблемами духовно-нравственной жизни социума и конкретного индивида. Классическая философия предлагает осмысление свободы как права, неклассическая философия – как бремени и ответственности. Свобода в ее рационалистической интерпретации может привести либо к своеволию, либо к компромиссу и подавлению личности. Свобода, понимаемая как иррациональное начало, божественный дар и призвание человека, ведет к любви, творчеству и ответственности за целостный универсум.
2. Определение феномена свободы в философской антропологии поливариативно, выявляется через грани жизни и смерти, одиночества, игры, веры и любви, страха, добра и зла, ответственности, творчества как смыслообразующих феноменов человеческого бытия. Свобода предстает как доминанта, определяющая главные ценности человеческой жизни и саму жизнь как величайшую ценность перед лицом смерти (А. Швейцер, Л.Шестов, М. Хайдеггер, Н.Ф. Федоров). Благодаря свободе человек переживает чувства страха и одиночества (Б. Паскаль, С. Кьеркегор, Ф. Ницше, М. Бубер, экзистенциалисты), обусловленные необходимостью принимать решения и нести за них ответственность (И. Кант, Н.А. Бердяев, Ж.-П. Сартр, М. Бланшо, Т. Адорно, Э. Блох, Ж. Деррида). Свобода в единстве с верой и любовью свидетельствует о причастности человека к высшему духовному бытию (христианская традиция, Н.А. Бердяев, В.С. Соловьев), указывает на его готовность к игре и творчеству как способам самореализации (И.Кант, Н.А. Бердяев, О. Финк, Й. Хёйзинга, Х.-Г. Гадамер), призывает к сознательному недетерминированному выбору между добром и злом (Н.А. Бердяев, Ф. Ницше).
3. Основными источниками формирования взглядов Н.А. Бердяева на проблему свободы явились: христианское вероучение о свободе и грехопадении человека; учение Я. Беме об Ungrund; М. Экхарта – о «богорождении»; идеи И. Канта о дуализме ноуменального и феноменального миров, об умопостигаемом характере свободы, автономии воли; различие воли и представления, учение об объективации воли А. Шопенгауэра; взгляды Ф. Ницше, Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, А.С. Хомякова, В.С. Соловьева на проблемы взаимоотношений общества и свободной личности, темы нравственного выбора человека, его творчества и духовного самосовершенствования. Формирование воззрений на свободу у Ж.-П. Сартра складывалось под влиянием: С. Кьеркегора, затронувшего проблему выбора самого себя как абсолютной субъективности и свободы как внутреннего деяния; Э. Гуссерля, Ж. Вааля и А. Кожева, М. Хайдеггера, Н.А. Бердяева, решавших вопросы о смысле человеческой жизни, месте индивида в мире, способах его бытия и возможностях свободы; концепций марксизма о связи свободы с необходимостью.
4. Тема свободы является центральной в философско-антропологических воззрениях Н.А. Бердяева. Свобода абсолютна, ее онтологический статус изначально выше божественного, что детерминирует положение Бога и человека, обуславливает особые взаимоотношения между ними, основанные на творчестве и любви. Философия свободы Н.А. Бердяева ориентирована на развитие активного творческого начала человека в синергии с Творцом, постоянный духовный поиск и осознание ответственности перед собой и миром. Свобода в понимании Ж.-П. Сартра является универсальным онтологическим свойством человеческого бытия. Свобода тождественна сознанию и действию, что замыкает человека в ткань ограниченного косного бытия. Объединяющим мыслителей положением является осознание ими субстанциальности свободы, ее неотделимости от понятия человеческого существования, основанного на активной самореализации и ответственности за все происходящее. Основное различие видения свободы философами заключается в рассмотрении ее в различных мировоззренческих плоскостях: Н.А. Бердяев связывает свободу с духовной реальностью, а Ж.-П. Сартр заключает ее в границах физического мира, сливает с сознанием и выбором человека.
5. В условиях глобализации очевидна тенденция к унификации, стандартизации человеческого сознания и бытия, что позволяет активно манипулировать ими, создавать искусственные симулякры мышления и поведения людей. Свобода предстает как тяжкое бремя, обусловленное ответственностью, что является причиной сознательного отказа от нее. Это выражается в разнообразных формах и ведет к искажению природы и сущности человека, предназначенного к свободной творческой самоактуализации в мире. Обращение к философско-антропологическим концепциям Н.А. Бердяева и Ж.-П. Сартра позволяет наполнить современное видение человека и его свободы духом творчества, гуманизма и ответственности.
Научно-практическая значимость работы. Результаты исследования могут быть использованы для дальнейших исследований проблемы свободы в культурно-историческом плане в контексте разнообразных философских направлений и подходов. Материалы и выводы данного исследования могут быть использованы при создании учебных курсов по «Философской антропологии», «Религиоведению», «Социальной философии», «Истории русской философии», «Истории западной философии», «Философии религии», «Этике», а также при разработке специальных курсов и учебных пособий.
Апробация работы. Отдельные положения и основные выводы диссертационного исследования получили апробацию на научно-теоретических конференциях: Международная научная конференция «Дни науки философского факультета – 2007» (2007 г., Киев); Всероссийская научная конференция «Человек в изменяющейся России: философская и междисциплинарная парадигмы» (2007 г., Белгород); XIII Международные Кирилло-Мефодиевские чтения, посвященные Дням славянской письменности и культуры (2007 г., Минск); I Международная конференция «Булгаковские чтения» (памяти С.Н. Булгакова), (2007 г., Орел); II Международная научная конференция «Булгаковские чтения» (памяти С.Н. Булгакова), (2008 г., Орел); Всероссийская научно-практическая конференция «Основные направления работы с молодежью в современных условиях (на примере Центрального региона)», (2009 г., Орел); III Международная научная конференция «Булгаковские чтения» (памяти С.Н. Булгакова), (2009 г., Орел).
Результаты диссертационного исследования использовались в процессе преподавания философских дисциплин. Положения и выводы исследования изложены в 1 научной статье в журнале, рекомендованном ВАК РФ для публикации материалов кандидатских и докторских диссертаций, а так же в 10 авторских публикациях.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, объединяющих 5 параграфов, заключения и библиографии.
Эволюция парадигмы свободы в истории классической философии
Свобода представляет собой сложный, сопряженный с глубинными основаниями человеческого бытия многомерный феномен, которому невозможно дать однозначное исчерпывающее определение вследствие его предельной абстрактности и неуловимости. Именно поэтому любая дефиниция понятия свободы будет неполной, условной, требующей целого ряда вариативных многозначных содержательных пластов, на срезе которых будут выявляться множественные грани человеческой природы и существования.
Согласно наиболее общему определению, свобода есть «...способность человека овладевать условиями своего бытия, преодолевать зависимости от природных и социальных сил, сохранять возможности для самоопределения, выбора своих действий и поступков».1 Предложенное утверждение указывает нам на целый ряд свободных действий, актуализирующих свободу, но при этом не раскрывает сущность свободы. Кроме того, категория «способности» человека к свободному действию является недостаточной, обусловленной различными факторами; следовательно, правомерно обратиться к категории «возможности», включающей в себя и субъективные свойства субъекта действия, и объективные обстоятельства. Однако иметь возможность свободы действия и быть свободным есть два изначально неравнозначных уровня осуществления свободы.
Выяснение сущности феномена свободы требует, прежде всего, обнаружения субъекта свободы, поскольку раскрытие ее носителя будет каждый раз задавать новый вектор для осмысления изучаемого явления.
Определяя субъект свободного действия, классическая философская традиция основное внимание уделяет свободе индивида, личности, игнорируя при этом разнообразные социальные общности как объединения индивидов. Подобный подход ограничивает восприятие общностей как субъектов, которые, согласно данным таких наук как социология, социальная психология, этнография имеют собственное сознание, самосознание и, следовательно, возможность реализовывать свои права и свободы. Необходимо отметить, что особое внимание рассмотрению аспектов свободы в данном контексте было уделено в социальной философии и политэкономии К. Маркса, обозначившего неразрывную связь между свободой индивида и свободой общества.
Обязательными предпосылками возникновения свободы являются следующие: рефлексия своего «Я» индивидом или целым социальным сообществом, а так же наличие определенных возможностей для его выражения. В своем потенциальном бытии свобода может проявляться только при условии осознания субъектом самого себя как автономного, независимого образования, обладающего собственными интересами, ценностями, желаниями, потребностями и т.д., готового к активному социальному действию, к самореализации. Для возникновения реальной, истинной свободы субъект должен обладать определенными субъективными возможностями, которые будут совпадать с его способностями, личностными качествами, такими как умение четко воспринимать и выражать свои взгляды, интересы, реализовывать поставленные цели и задачи, владеть своими чувствами, эмоциями и т.д.
Особое значение для осуществления свободы субъекта имеют объективные возможности, тесно связанные с внешней стороной его существования, обусловленные различного рода обстоятельствами. Однако подобные моменты не способны непосредственно воздействовать на возникновение свободы, которая проявляется и действует часто вопреки самым неблагоприятным факторам.
Осмысление феномена свободы связано с ее качествами — условностью или, напротив, безусловностью. Факт безусловного существования свободы не может рассматриваться как очевидный вследствие множественности ситуаций, в рамках которых свобода не могла быть реализована; в то же время, актуализация свободы предстает как некая условная данность. Фиксируя относительность свободы, Б. А. Грушин вскрывает ее специфическую природу, которая заключается в следующем: «во-первых, в том, что свобода одних социальных субъектов (индивидов и общностей) в описываемых условиях неизменно соседствует и взаимодействует с несвободой других; во-вторых, в том, что в рамках жизнедеятельности одного и того же субъекта он оказывается свободным в одних действиях и несвободным в других; в-третьих, в том, что, даже будучи полностью свободным, ни один субъект не имеет твердых социальных гарантий сохранения этой свободы и потому постоянно должен бороться за нее, чувствуя непрочность, условность своего положения».2
Иной особенностью, подтверждающей относительность природы свободы, является ее зависимость от масштаба типов социальных субъектов: чем шире, объемнее подобное образование (например, нация, государство, человечество), тем сложнее осуществление свободы данной общности вследствие ее гетерогенности, антагонистичности, проявляющейся в бесконечном разнообразии наличествующих замыслов и целей. Реализация свободы в объективных обстоятельствах указывает на доминирующее положение социальных условий над природными факторами. Именно социум с его характеристиками, отношениями и связями внутри него в большей мере детерминирует процесс актуализации свободы субъектом. Для осмысления объективной компоненты практического осуществления свободы обязательно следует иметь в виду следующий факт: степень свободы человека находится в прямой зависимости от широты диапазона ряда политико-экономических, социально-культурных условий и материально-технических, духовных средств, в границы которого она заключена.
Конкретные проявления свободы воплощаются в различных видах: можно говорить о свободе как общечеловеческой ценности, внутреннем самоощущении, политическом и социальном положении, сознательном решении и т.д. Поиск основополагающих характеристик свободы предполагает плюрализм мнений и множественность подчас противоречащих друг другу подходов к обозначенной проблеме. Среди их многообразия в историко-философской традиции выделяют следующие3:
- онтологический, согласно которому свобода выступает как субстанциональный принцип, обосновывающий возникновение и сущность мира, место и значение в нем человека. Его представителями являются Н.А. Бердяев, С.Л. Франк, Ж.-П. Сартр;
- гносеологический, изучающий возможности осознания человеком собственной деятельности, а так же рассматривающий проблемы предпосылок целеполагания и соотношения средств и целей. В рамках указанного подхода развивались воззрения Г.В.Ф. Гегеля на природу и трансформацию свободы в процессе самопознания абсолютной идеи;
- этико-психологический, анализирующий нравственные проблемы свободного волеизъявления человека. Феномен свободы в предложенном ракурсе наиболее полно раскрывается в философской концепции И. Канта.
Разнообразие мнений о сущности и характеристиках свободы обращает нас к ее философско-метафизическому осмыслению, ведет к стремлению эксплицировать природу данного феномена через его онтологическое измерение. В этой связи можно говорить об этическом, познавательном, экзистенциальном, политическом и экономическом аспектах свободы, раскрываемых в бытии человека как составляющей части целостного социального организма.
Свобода, являясь основополагающей чертой, присущей исключительно человеку, может быть осознана через призму отрицания прошлой целесообразности. Подобное отрицание возможно благодаря тому, что человек проявляет себя как человек до тех пор, пока в нем сохраняется желание изменять самого себя и социальные условия своего существования. Отказ от свободы провоцирует и взаимосвязывает с одной стороны социальный конформизм, приспособленчество, а с другой стороны — волюнтаристский произвол, насильственное подчинение чужих интересов своим целям. Волюнтарист и конформист немыслимы друг без друга, но при этом они не обладают истинной свободой: волюнтарист вследствие иррационального эгоизма деятельности, а конформист — наоборот, иррационального бездействия. Поэтому свобода может быть определена в данном контексте как рациональное, исполненное уважения к другой свободной личности и культуре в целом отрицание прошлой целесообразности.
Формирование концепта свободы в философско-религиозной антропологии Н.А. Бердяева и экзистенциализме Ж.-П. Сартра
Феномен свободы представляет собой некую константу в философских концепциях представителей экзистенциализма, на основании которой выстраивается целостная теоретико-прикладная мировоззренческая система, являющаяся руководящим началом для реализации субъектом собственных жизненных установок. В связи с этим интерес мыслителей к глубинам человеческой сущности и существования, к вопросам свободной творческой самоактуализации личности в мире является неизменным и вполне обоснованным.
Осмыслению комплекса указанных проблем посвящены искания известного религиозного философа Н.А. Бердяева, обращавшегося к важнейшим взаимосвязанным аспектам человеческой экзистенции -личности, свободе и творчеству. П.П. Гайденко48 отмечает, что особое отношение Н.А. Бердяева к проблемам личности, признание ее уникальности, неизменный интерес к вопросам свободы, судьбы, смысла, цели существования делают его глубоко русским мыслителем и роднят с русской литературой и русским искусством.
Н.А. Бердяева всегда отличала способность находиться в центре полемики, связанной с обсуждением основной — антропологической — проблематики. Соответственно, круг оппонентов Н.А. Бердяева был весьма обширен и включал в себя людей различной духовной ориентации, среди которых П.А. Флоренский, С.Н. Булгаков, В.В. Розанов, Л.И. Шестов, С.Л. Франк, Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр, О. Шпенглер, М. Шелер, Г. Кейзерлинг, Н. Гартман, Ж. Маритен, А. Жид, Г. Марсель, Р. Роллан, К. Барт, А. Мальро. Это свидетельствует не только о широте взглядов Н.А. Бердяева, его готовности к открытому диалогу, но так же о мировом признании актуальности проблем, затрагиваемых известным русским мыслителем, что, в свою очередь, не могло не обогатить не только отечественную, но и западноевропейскую философию.
В.В. Зеньковский49 свидетельствует об особом даре синтеза, присущем Н.А. Бердяеву, благодаря которому он органично переработал воззрения B.C. Соловьева, В.И. Несмелова, В.В. Розанова, Д.С. Мережковского, Ф.М. Достоевского, Ф.К. Баадера, Ф. Шеллинга, а так же основные идеи трансцендентализма и некоторые аспекты православного вероучения.
Исследуя влияние православного богословия на становление религиозно-философского мышления Н.А. Бердяева, обратимся к мнению некоторых исследователей творчества указанного автора в оценке его отношения к христианству в целом и некоторым догматическим вопросам в частности, в которых проблема свободы получает свое освещение.
Н.О. Лосский признает огромный вклад философа в дело признания и популяризации религиозных идей, отмечает безусловную ценность замечаний, высказанных мыслителем о вечных муках . ада, об эсхатологических перспективах нынешнего зона, основных принципах христианства - свободе и любви. Он убежден в том, что Н.А. Бердяев принадлежит к группе мыслителей, развивающих христианское мировоззрение наряду с И.В. Киреевским, А.С. Хомяковым, B.C. Соловьевым, С.Н. Трубецким, Е.Н. Трубецким, С.Н. Булгаковым, П.А. Флоренским, С.Л. Франком, И.А. Ильиным и др.. Однако как замечает исследователь, теории перечисленных авторов нельзя назвать ортодоксальными с точки зрения католической и православной церквей.
Одной их подобных теорий является учение Бердяева Н.А. об Ungrund как изначальном принципе, восходящем и к Богу, и к воле космических сущностей.
Л.Н. Столович останавливается на ключевых вопросах философского миропонимания Н.А. Бердяева — отношениях Бога и мира и свободе человека. Исследователь отмечает, что для мыслителя «как верующего христианина существование Бога несомненно: «Жизнь делается плоской, маленькой, если нет Бога и высшего мира»». И далее: «Если нет Бога, т.е. если нет высшей сферы свободы, вечной и подлинной жизни, нет избавления от необходимости мира, то нельзя дорожить миром и тленной жизнью в нем».50 Однако перед Н.А. Бердяевым предстает трудноразрешимая проблема возникновения зла в мире, ставшая предметом диспутов многих философов и теологов. В ортодоксальном христианском богословии появление зла и греха связывается со свободой, дарованной человеку Богом. Свободная воля человека направляет его либо к злу, либо к добру, за выбор которых он получает справедливое воздаяние. Философ категорически не приемлет данное положение, поскольку видит в проявлении зла вину Бога, даровавшего человеку свободу; именно поэтому философ стремится оградить Бога от репутации творца добра и зла, рая и ада. Н.А. Бердяев принимает и развивает традиционное богословское понимание взаимосвязи зла и свободы. В работе «Миросозерцание Достоевского» автор высказывает свою точку зрения: «Зло необъяснимо без свободы. Зло является на путях свободы. Без этой связи со свободой не существует ответственности за зло. Без свободы за зло был бы ответственен Бог».51
Как замечает Л.Н. Столович, Н.А. Бердяев, снимая ответственность с Бога, разводит понятия «Бог» и «свобода», используя учение немецкого философа-мистика Я. Бёме о предшествующей Богу Бездне, Ungrund, порождающей свет и тьму. Такое неортодоксальное понимание значения Бога не позволяет воспринимать Его как мироправителя, поскольку Бог царствует только в царстве свободы, в духе, но не в мире необходимости и детерминированной природы. Вера в человечность Бога, ощущение глубокой взаимосвязи Бога и человека Н.А. Бердяевым дала возможность Л.Н. Столовичу сделать вывод, согласно которому теодицея русского мыслителя переходит в антроподицею, развиваемую им в учении о личности.52
В.В. Зеньковский утверждает, что философ, впитавший в себя отдельные мировоззренческие идеи православия, остался внутренне чужд сокровищнице святоотеческой мысли и традициям Церкви, что негативно отразилось на его мировосприятии и в целом на творческом наследии. По мнению исследователя, учение Бердяева о человеке можно охарактеризовать как антрополатрию,54 что кардинально противоречит негативному пониманию человеческой природы в христианской традиции, осмысливающей ее искаженную сущность как результат величайшей катастрофы - грехопадения.
Развивая идею неортодоксальности взглядов Н.А. Бердяева, П.П. Гайденко55 акцентирует внимание на том факте, что для него была неприемлема свойственная христианскому вероучению убежденность в том, что источником зла в мире является грехопадение человека. Антропология мыслителя есть в большей степени христология, поскольку в каждом человеке автор видит не просто образ Божий, но Самого Бога - Иисуса Христа. Поскольку Христос Сын Божий, постольку и человек есть Сын, но не тварь. В работе «Смысл творчества» автор утверждает, что человек - не простая тварь в ряду других тварей, т.к. Сын Божий, равнодостойный Отцу, есть не только Абсолютный Бог, но и Абсолютный Человек. Именно поэтому христология - единственно истинная антропология. Согласно мысли философа, человек с самого начала уже во Христе, он подобно Богу может творить из ничего; человеческое творчество есть путь к самоспасению человека, поскольку «творчество не детерминировано, оно всегда есть творчество из ничего, т.е. из свободы».56 Человек рассматривается автором не только как творец мира, но и как творец самого себя, т.к. по его словам, «Творчество по религиозно-космическому своему смыслу равносильно искуплению»,57 что не приемлемо для ортодоксального православия, в котором акт искупления имеет глубочайший богословский и духовный смысл. Обращаясь к проблеме свободы в христианском вероучении, необходимо отметить невозможность какого-либо ограничения Божественной воли, абсолютно свободно реализованной в актах Творения, Боговоплощения и т.д.; более того, невозможно смещение Бога на второй план и провозглашение какого-либо иного основополагающего принципа, обеспечивающего доминирующее положение твари над Творцом.
Диалог и конфликт парадигм свободы в неклассической философской антропологии Н.А. Бердяева и Ж.-П. Сартра: сравнительный анализ
Проблема свободы является стержневой в философской системе Н.А. Бердяева, определяющей эволюцию созерцаний мыслителя на протяжении всего жизненного пути. В подводящей итог его религиозно-философских исканий работе «Самопознание» автор признавался, что в центре его мысли всегда стояли проблемы свободы, личности, творчества, проблемы зла и теодицеи. Данный комплекс взаимосвязанных тем вращался вокруг одной основной проблемы - проблемы человека, его назначения и оправдания его творчества.
По утверждению В.В. Зеньковского, основой разностороннего творчества нашего великого соотечественника стала моральная тема, в контексте которой проблема свободы приобретает особое звучание в его философском наследии. Развитие моральных идей мыслителя, высказанных в книге «Субъективизм и идеализм в общественной философии. Критический этюд о Н.К. Михайловском», начинается с признания им доминирующего значения научной санкции над этическим сознанием, что опосредовано марксистской точкой зрения, согласно которой «свобода есть осознанная необходимость». В соответствии с этим утверждением, свобода открывается в человеке только тогда, когда «необходимость благосклонна к нашему идеалу».139
Эволюция воззрений автора к критическому идеализму приводит к констатации им абсолютности и вечности нравственного закона, данного миру. Философ, перешедший на позиции трансцендентального идеализма, более не связывает свободу с необходимостью, настаивая на том, что «нравственный закон принадлежит царству свободы, а не царству необходимости».140
Н.А. Бердяев разводит понятия личность и индивидуум, утверждая принадлежность последнего к универсуму и его детерминацию и обществом, и природой. Личность представляет собой духовную реальность, неподвластную законам и научному исследованию, поскольку обладает высшей ценностью — свободой, точнее, она сама есть свобода. В связи с этим, философ отказывается от идей русского неолейбницианства, в концепции которого человек предстает как монада, отказывается мыслить в таких категориях как субстанция и бытие и утверждает, что личность есть творческий акт, бунт, торжество свободы над рабством.
Русского философа страшит утрата личностью ее самостоятельности, свободы, растворение в безликой стихии природно-космического, социального и нравственно-разумного начал. Н.А. Бердяев не принимает нравственный разум кантовского идеализма в качестве высшего закона для человека, поскольку закон есть детерминация, покушение на свободу личности. В связи с этим философ отвергает не только закон необходимости, но и закон добра и целесообразности вследствие его всеобщности.
П.П. Гайденко обращает наше внимание на тот факт, что мыслитель воспринимает человека как жильца трех миров - мира божественного, природного и дьявольского («меонического»).141 Соединение этих миров в человеке и призвано объяснить учение Н.А. Бердяева о свободе.
Н.А. Бердяев корректирует учение о Ничто у Я. Бёме, поскольку, как ему представляется, оно, являясь «основой» или «безосновностью» в Боге, не гарантирует абсолютную свободу человека. Если допустить, что в Ничто находится источник человеческой свободы, то можно сделать вывод о том, что человек попадает в зависимость от Бога в такой, пусть и ослабленной форме. Философ настаивает на том, что изначальное Ничто необходимо понимать как автономное, независимое от Бога безначалие, в котором только и может быть «спасена» человеческая свобода. П.П. Гайденко определяет воспринимаемую таким образом свободу как свободу люциферическую, свободу чистого произвола, что приводит к следующему выводу: «Понимая начало мира как чистую потенцию и видя в последней исток и тайну человеческой свободы, русский философ справедливо указывает на то, что в античной Греции (добавим — и в средневековой христианской теологии) чистая потенция мыслилась как материя, хаос, небытие. Но свобода-то, как ее мыслит он сам, есть именно этот хаос, то, что древние понимали под материей (hyle), и Бердяев это отлично видит, более того, он на этом настаивает».142 Правда, необходимо заметить, что философ отказывается от термина «материя», поскольку как он пишет в работе «Метафизическая проблема свободы», «мир сотворен не из материи, а из свободы, ибо ничто - не материя, а свобода».143 П.П. Гайденко акцентирует наше внимание на том, что мир, в основе которого лежит хаос, есть зло, происходящее не от Бога, а от изначальной свободы, существовавшей до Бога. Только в христианстве, согласно Н.А. Бердяеву, открылась иррациональная свобода, неведомая античности. Бесконечность, возможность торжества хаоса, иррациональность свободы связаны в христианском вероучении с догматом о грехопадении: «Принятие идеи грехопадения есть принятие той истины, что в основе мирового процесса лежит первая иррациональная свобода».144
В.В. Зеньковский говорит о развитии взглядов Н.А. Бердяева, эволюционирующих от марксистского учения о свободе как осознанной необходимости до постоянно углубляемого дуализма свободы и мира, ярко наметившегося в книге «Смысл творчества».145
Своеобразие учения философа заключается в том, что согласно его идее, мировой процесс начинается не с акта божественного творения мира, а с грехопадения, связанного с искушением человека Сатаной. Подобная позиция не только ставит искусителя в один ряд с Творцом, но и принимает его первенство. Отстаивать самозаконность свободы, которая есть ничто, противостоящее бытию, значит отстаивать свободу Каина, люциферическую свободу, которая так очаровывала романтика Н.А. Бердяева. Исследователь констатирует: «Тут сходятся два центральных мотива бердяевского творчества: отрицание «мира сего» как порождения «злого Бога» и убеждение в сверхтварности человека, в его сверхбожественности: ведь как олицетворение свободы, т.е. ничто, он не только прежде Бога, он — выше Бога. Примат свободы над бытием в конце концов означает примат человека не только над миром, но и над Богом».146 Поэтому итогом позиции «мистического гностицизма» и персонализма Н.А. Бердяева стали бунт, отрицание и революция.
Н.О. Лосский отмечает, что у Н.А. Бердяева «основной противоположностью, с которой мы должны начинать разработку мировоззрения, является противоположность между духом и природой, а не между психическим и физическим. Дух есть субъект, жизнь, свобода, огонь, творческая деятельность; природа - объект, вещь, необходимость, определенность, пассивная деятельность, неподвижность».147 Царство природы вбирает в себя все, что объективно и субстанционально (субстанциональное по Бердяеву есть неизменное, замкнутое бытие), множественно и делимо в пространстве и времени; царство духа несет в себе любовь, поэтому дух не является ни объективной, ни субъективной реальностью. По мнению Н.А. Бердяева существует тесная взаимосвязь духовного бытия человека с божественной духовностью, опосредованная свободой, определяющей особенности взаимодействий Бога и вселенной.
Н.О. Лосский замечает, что русский философ «различает три вида свободы: первичную иррациональную свободу, т.е. произвольность; рациональную свободу, т.е. исполнение морального долга; и, наконец, свободу, проникнутую любовью Бога».148
Первичная иррациональная свобода имеет следующие особенности: человеческая иррациональная свобода имеет своим основанием не может творить воли существ вселенной, возникающих из Ungrund, «ничто», предсуществующий Богу и миру недифференцированный первичный принцип, из которого мир был сотворен Богом. После рождения Святой Троицы, Бога-Творца из Ungrund последовал вторичный акт - сотворение мира Богом-Творцом. В этой связи Н.А. Бердяев в работе «Судьба человека» заключает: «С этой точки зрения, можно сказать, что свобода не создается Богом: она коренится в Ничто, в Ungrund, извечно. Противоположность между Богом-Творцом и свободой является вторичной; в первобытном обряде божественного Ничто эта противоположность выходит за пределы, так как и Бог и свобода выступают из Ungrund. Бог-создатель не может быть ответственным за свободу, которая породила зло. Человек есть детище бога свободы — ничто, небытия, го un ov.
Концепт свободы Н.А. Бердяева и Ж.-П. Сартра в контексте современности
Современное общество переживает глубокий системный кризис, обусловленный спецификой мышления постмодернизма, в контексте которого нивелируются прежние духовные константы, теряются нравственные ориентиры, меняются ценностные приоритеты, что, безусловно, становится причиной кризиса самоидентификации личности. Человек пребывает в состоянии потерянности, внутреннего хаоса, поскольку окружающий мир, согласно М. Хайдеггеру, не является уже родным уютным домом, а человек - более не «пастух бытия». Напротив, мы чувствуем себя «заброшенными» в чуждую, равнодушную к нашим страхам и одиночеству среду, в которой обречены на абсолютную самостоятельность, свободу выбора и связанную с ним ответственность.
Н.А. Бердяев и Ж.-П. Сартр отмечали, что, несмотря на признание величайшей ценности свободы, являющейся универсальной сущностной характеристикой человека и онтологической основой его существования, она становится для людей тяжким испытанием, связанным с бременем ответственности, нести которое готовы лишь немногие.
Понимание свободы как ответственности ведет к отказу от нее, к желанию растворить свое «Я» в безликой массе, отдать свободу чему-то внешнему, бесспорному, более надежному - коллективу, вождю, идолу. Отказ от свободы или, напротив, злоупотребление ею, неизбежно приводят к возникновению двух неприемлемых для человека по своей сути форм правления, а именно к тоталитаризму или анархизму. Названные формы лишают свободную личность ее уникальности, более того, либо уничтожают ее в прямом смысле, либо превращают в ничто в моральном аспекте, что представляется не менее тяжким последствием.
Стремление освободиться от тягостного одиночества, размышлений о своем предназначении заставляет предаваться суетности или, по словам Б. Паскаля, «забавам», главная цель которых заключается в том, чтобы избавиться от самого себя и своей свободы.
Н.А. Бердяев хорошо понимал данную особенность сущности человека и искал пути ее преодоления, намечая важнейшие духовные ориентиры для поколений настоящего и будущего. По его мнению, человек, отягощенный существованием в обыденном детерминированном мире, одновременно стремится к свободе и боится ее. Именно поэтому свобода нуждается в сопротивлении и борьбе. Раб по своему существу не имеет свободы, он не будет ее искать и за нее бороться; рабское состояние не воспринимает благодати и не поддается ее воздействию. Для того, чтобы стать свободным внешне, необходимо внутренне осознать себя таковым, изжить навязанную разнообразными табу рабскую психологию, связывающую нашу нравственную жизнь.
Н.А. Бердяев был убежден в том, что человек попадает в рабство перед властью прошлого и властью будущего, рабство у внешнего мира и рабство у самого себя, у своего низшего «я». Философ утверждал, что рабское существование связано со страхом, проникающим даже в высшие духовные сферы. Страх есть жалкое состояние падшей, дрожащей твари, находящейся в низинах бытия, ожидающей всевозможные бедствия, страдания, удары, отнимающие блага жизни и саму жизнь. Страх препятствует устремленности к высотам духа, столь желанным и труднодостижимым. Сильный страх сковывает, унижает, делает человека беспринципным существом, соглашающимся на любые сделки с совестью в обмен на комфорт и освобождение от ожидаемых лишений.
Возникновению и укреплению подобного страха способствует порожденная грехом социальная обыденность, подвергающаяся постоянной критике со стороны мыслителя вследствие своей закрепощающей человека природе и отчужденности от мира горнего. Именно она превращает категорию страха в одну из центральных категорий нравственной и религиозной жизни. Н.А. Бердяев акцентирует наше внимание на следующем негативном факторе: «Социальная обыденность создает этику страха, перерождая ужас, вызванный трансцендентной бездной, в повседневную заботу и терроризируя человека будущими карами. Но она же создает и другой образ, в котором нет уже страха и который ниже страха, пошлость».
Пошлость проникает в мир обыденности, окончательно укрепляет человека в низинной плоскости, вуалирует трагизм и ужас жизни, вкореняет в «поверхностное» существование, в котором бытие и небытие уже неотличимы друг от друга. Пошлость, согласно философу, есть совершенная удовлетворенность, «веселье от плоскости небытия, окончательное выбрасывание на поверхность, окончательный отрыв от всякой глубины, от ядра бытия, боязнь всякого возвращения к глубине». Это утверждение мыслителя предупреждает нас о серьезной угрозе для нравственного бытия человека и утрате личностью своего истинного духовного «Я», что и находит свое подтверждение в современной социальной реальности, идеал существования которого - гламур и беспечность.
Пошлость выражается в потере оригинальности, бесконечной повторяемости, внешней определяемости жизни, бездумной легкости бытия, обусловленной отказом от горнего, высшего. Погруженность в довольство и сон духа утяжеляет мир, делает его пустым, бессодержательным. Сама цивилизация создает пошлость, способствует утрате индивидуальности и отрыву от истоков духовной жизни. Самодовольными, ограниченными, ходульными становятся ранее серьезные нравственные и эстетические оценки, опошляются любовь и эротизм. Освобождение от жизненных тягот и трансцендентного ужаса жизни, стремление к довольству неизменно становятся причиной торжества мещанства и пошлости, в то время как духовная свобода порождает острое осознание бездны, разделяющей два мира - мир обыденный и мир божественный, а так же связанное с этим разрывом ощущение трагизма.
Согласно Н.А. Бердяеву, современное общество не только живет в плену многочисленных животных страхов и задыхается от пошлости, но и пребывает в порожденном человеческим эгоцентризмом и низшими страстями зле, называемом фантазмы. Фантазмы, в противовес творческой фантазии не устремляют душу ввысь, а отрицают и извращают реальность, прокладывают путь от бытия к небытию. «Человек, одержимый фантазмами и порождающий фантазмы, не имеет перспективы мира, в которой все реальности стоят на месте и находятся в соотношении, соответствующем бытию, структуре бытия. В мире фантасмагорическом все реальности смещены со своих мест и извращены, структура бытия нарушена и все отнесено к эгоцентрическому существу, одержимому теми или иными страстями».
Философ замечает, что греховность страстей заключается в том, что ими разрушается образ и подобие Божие в человеке, иссякает духовная сила, поддерживающая его душевную и телесную жизнь, нарушается внутренняя гармония, целостность. Человек выпадает из структуры бытия и становится рабом фантазмов в тех случаях, когда допускает властвовать над собой болезненному самолюбию, честолюбию, зависти, ревности, сладострастию, корыстолюбию, скупости, ненависти, жестокости, теряя при этом свободу духа и погружаясь в частичное безумие.
Н.А. Бердяев убежден в том, что следствием первородного греха является самолюбие, искажающее адекватное восприятие реальности. Человек, защищаясь от боли, причиняемой истинным бытием, прибегает к помощи фантазмов, конструирует иллюзорный мир, в котором его самолюбие находится в наибольшей безопасности, и где он компенсирует свои идеи, страхи, воплощает порочные наклонности. Фантасмагорический мир, мир утопий может быть реализован. Реализация рационалистического безумия опирается на реальные силы. По мнению философа, «человек, стремящийся к осуществлению какой-нибудь утопической идеи во что бы то ни стало, может быть бескорыстным и руководствоваться мотивами, которые признаются нравственными, - он стремится к совершенной жизни, но он все же эгоцентрик и может стать нравственным идиотом, потерять различие между добром и злом». Люди, одержимые приобретением власти или славы, смотрят на мир только с этой корыстной точки зрения; больные завистью и ревностью склонны к садизму и мазохизму, они становятся тиранами, палачами и тем самым еще более усиливают собственную боль и мучения окружающих их людей. Многочисленные исторические примеры, а так же наша современность подтверждает правоту наблюдений великого русского мыслителя, предупреждавшего о социальной опасности политических режимов, вдохновляемых и возглавляемых подобными безумцами.
