Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Анализ научно-психологических взглядов на материнское отношение и его нормативную составляющую 11
1.1. Материнское отношение как предмет психологических исследований 11
1.2. Типы, структура и становление материнского отношения 22
1.3. Когнитивные аспекты материнского поведения и отношения к ребенку 28
1.4. Проблема нормы материнского отношения к ребенку первых лет жизни 32
Глава 2. Организация и методы исследования 43
2.2. Организация исследования 43
2.3. Описание выборки и методик 43
Глава 3. Эмпирическое исследование нормативных моделей материнства у женщин 53
3.1. Нормативная составляющая мотивации деторождения у беременных женщин 53
3.2. Нормативные модели материнства у женщин, имеющих детей раннего возраста 59
3.3. Влияние нормативных моделей материнства на материнское поведение, психическое развитие ребенка и эмоциональное благополучие обоих членов диады 82
Заключение 96
Список литературы 98
Приложения 108
- Материнское отношение как предмет психологических исследований
- Проблема нормы материнского отношения к ребенку первых лет жизни
- Нормативные модели материнства у женщин, имеющих детей раннего возраста
- Влияние нормативных моделей материнства на материнское поведение, психическое развитие ребенка и эмоциональное благополучие обоих членов диады
Введение к работе
Актуальность настоящего исследования обусловлена огромным влиянием, которое материнское отношение оказывает на ход раннего развития ребенка: его физическое и психическое здоровье, формирование черт личности, поведение, становление конкретных умений и т.д. Если несколько десятилетий назад готовность женщины к материнству воспринималась как «естественное» явление, то сегодня становится ясно, что это сложное, социально обусловленное, системное качество. Нарушения в материнском поведении и отношении к ребенку широко распространены на практике. Существует множество примеров материнской эмоциональной холодности, безразличия и жестокости к ребенку, отказов от новорожденных детей, сознательного и неосознанного избегания материнства. (И.А.Алексеева, И.Г.Новосельский, В.И.Брутман, Г.Г.Филиппова) Сегодня уже ни у кого не вызывает сомнения, что нарушения в материнском отношении являются причиной возникновения тех или иных отклонений в психологическом и психическом здоровье у детей, и особенно - в первые годы жизни.
Для современных исследований материнского отношения к ребенку младенческого и раннего возраста характерно изучение преимущественно внешне наблюдаемых эмоциональных или поведенческих проявлений членов материнско-детской диады. (Л.Ф.Кремнева, Н.В.Римашевская, Р.Ж.Мухамедрахимов) Существующие наряду с ними материнские представления, ожидания, установки, личностные смыслы не находят должного отражения в эмпирических исследованиях. В частности, вопрос о конкретном содержании нормативных представлений женщин о материнстве и их связи с процессом развития ребенка в отечественной психологии до сих пор не ставился. Теоретические построения в области норм материнского отношения к маленькому ребенку нередко характеризуются ориентацией на поиск универсального идеального стандарта материнского отношения. (А.Фрейд, А.И.Захаров, О.Н.Калинина и др.) Психологическая практика, напротив, свидетельствует о существовании большого набора моделей здорового материнского отношения, гибко адаптированных к разнообразным сочетаниям семейных ситуаций, личностных черт матери, физических и психических особенностей ребенка. Необходимость содержательного анализа нормативных представлений современных женщин о материнстве обуславливает актуальность исследований в данной области.
Объект исследования – материнское отношение к ребенку.
Предмет исследования – нормативные модели материнства у русскоговорящих российских женщин, имеющих детей раннего возраста.
Цель данной работы – выявить и описать нормативные модели материнства у женщин и изучить их с точки зрения индивидуальных различий, влияния на успешность развития детей и различий между матерями с социально приемлемым и нарушенным родительским поведением.
Гипотеза исследования: нормативная модель материнства, являясь системой индивидуальных представлений женщины о том, каким должно быть материнство, влияет на реализуемое ею родительское поведение и ход психического развития ребенка в раннем возрасте.
Частные гипотезы:
-
мотивация рождения ребенка у женщин включает в себя стремление соответствовать социально-нормативному женскому образу;
-
нормативные модели материнства у женщин различны по форме и содержанию;
-
нормативные модели материнства у женщин с нарушенным родительским поведением имеют ряд характерных для них признаков;
-
нормативные модели материнства, определяя приоритеты материнского отношения и поведения, влияют на уровень и особенности развития детей.
Задачи:
-
провести анализ теоретических подходов и экспериментальных исследований в области психологии материнства;
-
подобрать и разработать адекватный целям исследования психодиагностический инструментарий;
-
выявить осознаваемые мотивы деторождения у женщин, принявших решение о рождении ребенка, и показать их зависимость от социально-ролевых установок;
-
выявить и описать варианты нормативных моделей материнства у женщин, имеющих детей раннего возраста, с нормальным и нарушенным родительским поведением;
-
соотнести нормативные модели материнства с эмпирически установленным уровнем развития и эмоционального благополучия у детей и степенью удовлетворенности собой как родителем у матерей.
Выборка исследования
В исследовании приняли участие 130 человек. Из них 90 человек - матери и их дети раннего возраста (45 материнско-детских диад) и 40 человек – женщины во время беременности. Выборка материнско-детских диад состояла из двух групп - «социально благополучные» диады (35 матерей и 35 детей) и «социально неблагополучные» диады (10 матерей и 10 детей). Выборка беременных женщин делилась на женщин с нормально протекающей беременностью (20 человек) и с осложненной беременностью (20 человек).
Методы исследования
Для решения поставленных задач были использованы методы беседы и наблюдения и следующие психодиагностические методики: «Диагностика психического развития детей от рождения до трех лет» (Смирнова Е.О. с соавт., 2005), родительский опросник RCDI (Шапиро Я., Чистович И., 2000), «Игродиагностика» (Скобло Г.В., Трушкина С.В., 2006), Q-сортировка (Бурлачук Л.Ф., Морозов С.М., 2000; в авторской модификации), анкета «Мотивация деторождения» (Трушкина С.В., 2003). Результаты подвергались обработке математическими методами (вычисление частот, ранжирование, сопоставление профилей методом ранговой корреляции).
Теоретическую и методологическую основу исследования составили положения культурно-исторической концепции об опосредовании детского развития взаимодействием со взрослым, в частности, представление Л.С.Выготского о социальной ситуации развития; теоретические разработки М.И.Лисиной и ее последователей - А.Г.Рузской, Е.О.Смирновой, Н.Н.Авдеевой, Л.Н.Галигузовой, С.Ю. Мещеряковой о формировании личности ребенка первых лет жизни в общении с близкими взрослыми; исследования и теоретические разработки Г.Г.Филипповой по психологии материнства; учение П.Я.Гальперина об ориентирующей функции образа; идеи В.С.Собкина о вариативности социальных ситуаций развития в рамках одного возрастного периода.
Положения, выносимые на защиту
-
Решение женщины о рождении ребенка является полимотивированным, мотивы деторождения отражают индивидуальную систему ценностей. У большинства женщин это решение в высокой степени связано со значимыми для них социально-ролевыми установками на необходимость иметь детей, которые диктуются принятыми в социуме представлениями о «нормальной» женщине и «нормальном» женском жизненном сценарии.
-
Нормативная модель материнства (НММ) представляет собой систему индивидуальных представлений женщины об оптимальных качествах матери, ребенка и отношений между ними. Нормативная модель материнства относится к разряду прескриптивных (предписывающих) моделей и описывает не реальное, а желательное состояние объекта. Нормативные модели материнства у современных городских женщин имеют ряд вариантов, статистически значимо различающихся между собой по иерархии содержащихся в них ценностных ориентаций. «Педагогическая» модель ориентирует мать прежде всего на успешное развитие и социализацию ребенка, «психологическая» - на принятие и развитие его индивидуальности, «партнерская» - на достижение гармонии в отношениях у членов диады. «Жертвенная» НММ основана на убеждении в необходимости полного подчинения матери потребностям ребенка. «Феминная» НММ акцентирует удовлетворение матерью потребности ребенка в любви, заботе и бытовом комфорте, «устраняющаяся» - только в любви. Помимо содержания, модели имеют различия по степени определенности нормативных образов в сознании матери, по логической связанности этих образов и по принципиальной реализуемости модели.
-
Реализация женщиной определенного типа НММ приводит к направленному смещению приоритетов в ее взаимодействии с ребенком. Это отражается на индивидуальных особенностях его развития и проявляется в тех или иных чертах его поведения и эмоционального реагирования. Дети из диад с «психологической», «партнерской» и «педагогической» НММ у матерей реже имеют отставания в развитии и повышенную тревогу в общении, из диад с «феминной» - чаще. Диады с «жертвенной» и «устраняющейся» НММ у матерей выражено дисфункциональны, что проявляется отставанием психического развития и эмоциональным неблагополучием у детей.
-
Обнаруживается зависимость уровня функциональности материнско-детских диад от степени определенности нормативных образов ребенка и матери у женщины. Наиболее благополучны в своем развитии и эмоциональном состоянии дети тех матерей, которые обнаруживают средние значения определенности нормативных образов. При крайних значениях – как низких, так и высоких – диада «мать-ребенок» испытывает трудности: в первом случае снижается способность НММ мотивировать материнское поведение, во втором – оно утрачивает гибкость и возможность соответствовать меняющейся ситуации взаимодействия матери с маленьким ребенком.
-
Матери из дисфункциональных диад в целом отличаются фиксированностью на собственном социальном статусе, снижением ценности проявлений материнской любви и заботы о ребенке, его эмоционального благополучия и индивидуальности. НММ у женщин с нарушенным родительским поведением в целом отличаются специфической иерархией материнских ценностных ориентаций, тенденцией к крайним значениям определенности нормативных образов, более низкой логической связанностью и принципиальной реализуемостью моделей.
Научная новизна и теоретическая значимость
Предмет исследования – нормативная модель материнства – представляет собой теоретический конструкт, впервые предложенный для изучения. В работе был предпринят анализ его структуры, даны описания вариантов нормативных моделей материнства у современных городских женщин и разработана их оригинальная классификация. На эмпирическом материале было показано, что эти варианты статистически значимо различаются между собой содержанием и иерархией материнских ценностных установок, степенью сформированности нормативных образов матери и ребенка у женщины, степенью логической связанности этих образов и возможностью реализации модели на практике. У женщин с социально приемлемым родительским поведением было выделено пять различных нормативных моделей материнства и установлено, что четыре из них способны обеспечить детям достаточные условия для их успешного развития и эмоционального благополучия. Таким образом, полученные результаты вносят вклад в теоретическую разработку понятия нормы материнского отношения к ребенку, эмпирически обосновывая положение о ее вариативности.
В работе впервые было установлено, что у женщин с грубо нарушенным родительским поведением представления о «нормальном материнстве» имеют специфические особенности: тенденцию к крайним (как низким, так и высоким) значениям определенности нормативных образов, характерное искажение иерархии материнских ценностей, более низкую логическую связанность образов матери и ребенка и сниженную ориентацию на возможности реализации нормативной модели.
На экспериментальном материале было показано влияние присвоенных социальных норм на мотивацию решения женщины о рождении ребенка, на особенности ее отношения к своему ребенку, материнское поведение и особенности развития ребенка в раннем возрасте.
Практическая значимость
Полученные в исследовании данные могут быть использованы практическими психологами при работе с материнско-детскими и семейными отношениями. Представление о многообразии форм «нормального» материнства способно снизить опасность обесценивания специалистом нормативной модели клиентки и навязывания своей модели в качестве единственно верной, что обычно приводит к возрастанию сопротивления психокоррекционным воздействиям и снижению эффективности психотерапевтического процесса. Данные о специфике НММ у матерей с отклоняющимся родительским поведением могут быть использованы специалистами социально-реабилитационных и иных служб, сталкивающихся на практике с необходимостью решать проблему девиантного материнского отношения.
Апробация и внедрение результатов
Основные этапы и результаты работы докладывались на заседаниях лаборатории психического развития дошкольников ПИ РАО. Результаты исследования были представлены на Международной конференции «Ранняя социализация: проблемы и пути решения» (Москва, 26.01.2009), Симпозиуме секции перинатальной психотерапии ОППЛ (Москва, 09.10.2010), Всероссийской научно-практической конференции «Рождение и жизнь: клиническая психология детства» (Санкт-Петербург, 15.10.2010), Юбилейной конференции, посвященной 40-летию кафедры психологии развития факультета психологии МГУ (Москва, 3.09.2011), круглом столе «Роль семьи в обеспечении здоровья нации» в рамках VII Всероссийского форума «Здоровье нации – основа процветания России» (Москва, 16.09.2011). По теме диссертации опубликовано 7 работ.
Структура работы
Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и приложений. Работа проиллюстрирована таблицами и графиками.
Материнское отношение как предмет психологических исследований
Изучение материнства в психологии имеет сравнительно недолгую историю. Впервые о матери как об особенном по своей значимости человеке упоминается в работах Л.С.Выготского и З.Фрейда. До этого материнское влияние не признавалось учеными так определенно. В работах В.Прейера, С.Холла, В.Штерна, Ж.Пиаже и др. изучение раннего детского развития велось вне контекста социальных отношений и рассматривалось как саморазвертывание врожденных двигательных, интеллектуальных и речевых программ. [9] [27] [58] [77] и др.
Л.С.Выготский ввел понятие «социальной ситуации развития», которая для маленького ребенка определяется его беспомощностью и зависимостью от взрослого. Основным новообразованием младенчества он считал возникновение тесной психической общности матери и ребенка - «пра-мы», предшествующей психологической эмансипации последнего и являющейся отправной точкой всего его дальнейшего развития. Он считал, что психологическая слитость младенца с матерью настолько велика, что тот не способен относиться к себе как к отдельному человеку и воспринимать себя вне этого особого психологического образования. Тем не менее, мать при этом представала всего лишь как абстрактный носитель определенных стимулов для ребенка. [77] [78]
З.Фрейд поставил в психологии проблему роли раннего опыта, которая активно разрабатывается учеными по сей день. Именно в младенческом и раннем возрасте, по его мнению, закладываются основы личности и ее мотивы, которые в дальнейшем уже не претерпевают существенных изменений. Фрейд выдвинул положение об определяющем влиянии ранних отношений ребенка с матерью, в которых для него воплощены первые столкновения с миром. Однако, речь не шла о самой матери как о человеке или личности: значение имели лишь ее действия по уходу за ребенком. З.Фрейд считал, что младенец и забота матери составляют единое целое, одну «психическую систему». Материнское поведение считались им биологически фиксированной функцией. С позиций классического психоанализа различия между матерями маленьких детей, заключались лишь в одном: физиологические нужды ребенка могли женщиной либо полностью удовлетворяться, либо частично фрустрироваться. [56] [67] и др.
Эти положения были развиты в психоаналитическую этнопсихологическую концепцию, объясняющую психологические особенности целых народов способами прохождения ими ранних этапов развития либидо. В ней признавалось, что способы материнского ухода за маленькими детьми, принятые в тех или иных культурах - тип вскармливания, режим кормления, возраст и внезапность отнятия от груди, строгость требований к соблюдению навыков опрятности - могут быть разными и что именно они закладывают основу ментальности данной нации. Следует отметить, что впоследствии было выполнено множество исследований, в которых не подтвердилось наличие стойкого и непреодолимого влияния раннего опыта на все психическое развитие человека. Эмпирические исследования не подтвердили теории «пеленочного детерминизма», выявив более сложные и неоднозначные причины формирования как личности ребенка, так и развития культуры и общества в целом. [58][65]
Р.Шпиц описал явление госпитализма: в закрытых учреждениях при наличии хороших санитарно-гигиенических условий, нормального питания и ухода у детей, разлученных с матерями, оскудевают эмоциональная и двигательная сферы, резко замедляется развитие мышления и речи. По выражению исследователя, «дети впадают в маразм». Согласно его данным,
70% младенцев не доживают до года, а остальные пребывают на грани умственной отсталости и психических нарушений. Шпиц дал этому явлению психоаналитическое толкование, как необратимому нарушению, вызванному разлучением ребенка с первичным либидозным объектом - матерью. [127] Однако, полностью объяснить факты серьезной психической травматизации детей в условиях разлуки с матерью с позиций психоаналитического подхода было невозможно. Любовь ребенка к первичному объекту, согласно психоаналитическим воззрениям, базируется на удовлетворении физиологических потребностей, поэтому при полноценном уходе и кормлении у него не должно было быть причин для страданий и задержек развития.
Факты, выявленные Шпицем, неоднократно наблюдались впоследствии другими исследователями, но его трактовка госпитализма претерпела изменения. Было установлено, что похожие явления могут возникать не только в ситуации разлучения с матерью, но и в условиях семейного воспитания, когда ребенку не уделяется достаточно заботы и внимания. Было показано также, что хотя дефицит общения в раннем возрасте крайне отрицательно сказывается на развитии ребенка, впоследствии он может быть частично или полностью компенсирован энергичными педагогическими воздействиями. [51], [80] и др.
Развивая положения классического психоанализа, А.Фрейд предложила «концепцию линии развития» ребенка внутри диадических отношений с матерью, которая состоит из нескольких последовательно сменяющих друг друга фаз: фаза биологического (симбиотического) единства пары «мать-младенец», фаза частичного объекта, на которой у ребенка формируются раздельные образы «хорошей» и «плохой» матери; фаза постоянства объекта, когда ребенок начинает понимать, что эти образы относятся к одному и тому же человеку; и анально-садистическая фаза, на которой амбивалентное отношение ребенка к матери проявляется как «прилипчивость, мучение, доминантность и контроль». [67, с. 12] М.Малер выделила первые недели жизни ребенка в фазу «нормального аутизма», представляющую собой период абсолютной погруженности ребенка в себя, его «первичного нарциссизма» без осознания присутствия матери. За ней следует фаза материнско-детского симбиоза, а затем - фаза отделения и «любовного романа ребенка с миром, после чего наступает фаза «возвращения» и установления новых близких отношений на основе дифференциации от матери и индивидуализации. [67]
Д.В.Винникотт ввел в научный и практический обиход понятие «достаточно хорошая мать» («good enough mother»). Он отстаивал взгляд на то, что мать не обязана непрерывно думать о своем ребенке, подстраиваться под него, жертвовать всеми своими потребностями и постоянно проявлять свою преданность ему. Он доказывал, что создать подходящую для жизни и развития ребенка среду способна мать, справляющаяся со своими обязанностями достаточно хорошо, пусть и не идеально. Винникотт считал, что вследствие регулярных (но не чрезмерных) перерывов в материнской заботе ребенок будет вынужден обращаться к собственным ресурсам и развивать способность самостоятельно удовлетворять свои потребности. [26] Кстати, 3.Фрейд также признавал полезной для развития младенца известную долю фрустрации. [67]
Таким образом, в психоанализе были разработаны представления о материнско-детском «диадическом симбиозе», выделены этапы психического развития ребенка внутри него, описаны патологические изменения состояния маленьких детей при отделении их от матери. Была отмечена способность матери переживать идентификацию с ребенком и на ее основе понимать его потребности и получать возможность удовлетворять их. Для оценки качества ухода за ребенком и материнского эмоционального реагирования были разработаны понятия «хорошая мать», «плохая мать» и «достаточно хорошая мать». Следует отметить, что диадический подход в психоанализе абсолютизировался: развитие маленького ребенка не рассматривалось вне его симбиоза с матерью, а мать представлялась как «среда» для этого развития, а не как самостоятельный субъект собственных потребностей и переживаний. Дж.Боулби продолжил начатые Р.Шпицем наблюдения за маленькими детьми, разлученными с родителями, и дополнил их наблюдениями за поведением пар «мать - ребенок» в обычной, естественной обстановке. Его работы убедительно показали, что для умственного и психического здоровья маленького ребенка необходимо существование постоянной, близкой и положительно окрашенной эмоциональной связи с матерью или заменяющим ее человеком. Давая объяснение этому факту, Боулби опирался на этологические данные о существовании у детенышей животных врожденного стремления к установлению контакта с родителем, а также целого набора поведенческих средств для эффективного влияния на взрослых особей с целью обеспечения себе условий для выживания и комфорта. Применяя эти представления к человеческим отношениям, Боулби показал, что в первые месяцы жизни между ребенком и матерью устанавливается тесная эмоциональная связь - «привязанность». Она вызывает особый вид поведения ребенка, направленный на сохранение близости с фигурой привязанности: он ищет физического контакта с матерью, старается держаться вблизи нее, сопротивляется разлуке, ищет ее внимания и одобрения. Основой этой связи выступает потребность маленького ребенка в ощущениях физической защищенности и эмоционального тепла, исходящих от матери, а не в правильном уходе и кормлении, как считали теоретики психоанализа.
Проблема нормы материнского отношения к ребенку первых лет жизни
Теоретические подходы к определению нормы поведения могут сильно различаться: от статистического (нормально поступать так, как поступает большинство) до адаптационного (нормальное поведение должно служить выживанию и процветанию индивида, его потомства и всей популяции). Признается существование групповых, микросоциальных и даже индивидуальных норм поведения. [107] [121]
Определение нормы для материнского поведения и отношения к ребенку не является исключением. Представления о том, что значит «правильно», «нормально» вести себя с маленьким ребенком, очень индивидуальны, причем это в равной степени относится как к самим матерям, так и к специалистам. Меньше всего разногласий возникает по поводу ярко выраженных отклонений в родительском отношении и поведении, т.е. в случаях явной родительской жестокости и пренебрежения нуждами ребенка (так называемый синдром CAN, «child abuse and neglect»), отказов от младенца или явного эмоционального отвержения ребенка матерью. [4][132][135] Однако, существует еще много вопросов, по которым возможна профессиональная дискуссия. Произвольность в трактовке понятий «нормальное», «оптимальное», «адекватное», «девиантное», «отклоняющееся», «нарушенное» материнское отношение является на сегодняшний день далекой от разрешения проблемой.
Вопрос о научно обоснованном разграничении нормы и отклонений в материнском отношении начал подниматься отечественными специалистами сравнительно недавно. При этом тема девиаций в сфере материнства, как правило, не выходит за рамки достаточно узкого круга специалистов, занимающихся материнством, и лежит вне зоны внимания разработчиков общей теории девиантного поведения. Так, в учебнике В.Д.Менделевича «Психология девиантного поведения» (2001 г) предпринят системный анализ проблемы девиантного поведения и предложен общирный тезаурус поведенческих феноменов и девиаций. Однако, среди женских девиаций, относящихся непосредственно к материнству, автор упоминает лишь феномен грубого обращения с плодом в третьем триместре беременности (удары по передней брюшной стенке), а также рвоту беременных и гестозы, ссылаясь на психоаналитическую трактовку этих состояний как символическое выражение нежелания беременности и рождения ребенка. [62] Такое игнорирование проблемы девиантного материнского поведения видится парадоксальным, если принять во внимание его широкую распространенность в современной российской действительности, разнообразие форм и огромную значимость его социальных последствий. [6] [114]
При анализе классификаций упоминалось и другая проблема, состоящая в том, что нормальные, здоровые формы материнского отношения, в отличие от нарушенных, вообще не становятся предметом научно-психологических исследований. Они могут, в лучшем случае, включаться автором в классификацию как единый и единственный класс, и далее уже им не анализируются. Эту же особенность отметил В.Н.Дружинин. По его мнению, почти нет исследований, рассматривающих «нормальную» семью - ее особенности, отношения между ее членами, ее стили воспитания детей. Оценка реальных семей ведется на основе отклонений от некоей «психологической нормы», которая при этом неконкретна и представляет собой, по выражению автора, «некий сусально-гуманистический идеал», где все находятся в гармоничных отношениях равенства и взаимосотрудничества и нет никаких трудностей и проблем. В результате такого подхода реальные семьи отождествляются с аномальными. [38] В.Е.Каган отмечает, что норма -более трудный объект для изучения, чем отклонения от нее, и поэтому обычно она оказывается менее изученной. Он же высказывает мысль о том, что место, задаваемое гендерной идентичностью человека - не точка, в шаге от которой начинается патология, а широкое пространство вариативных возможностей. [43]
Отдельные попытки определить норму материнского отношения, тем не менее, предпринимались. В классическом психоанализе были приняты понятия «хорошая мать», «плохая мать», «достаточно хорошая мать». [67] М.Айнсворт разделяла типы привязанности на один надежный, представляющий собой норму, и два ненадежных. Однако, в свете новых эмпирических данных, полученных Р.Crittenden, Н.Л.Плешковой и др., ненадежные типы привязанности по Айнсворт расцениваются уже не как отклонения от нормы, а как ее варианты. [78] [79] Тревожно-амбивалентную и избегающую привязанности ими предлагается рассматривать как формы адаптации младенца к психологическим особенностям матери и особенностям взаимодействия в семье. Это значительно изменяет представления о «нормальном» материнско-детском взаимодействии и о нормах материнского отношения и коренным образом меняет направленность психокоррекционной работы в семьях с маленькими детьми. Паттерны «А» и «С» в свете новых представлений не требуют вмешательства специалистов и имеют право на признание ими в качестве «нормальных» наравне с паттерном «В». Н.Л.Плешкова делает следующий вывод: «Вырабатывая различные стратегии привязанности, ребенок адаптируется к окружающим его условиям. Нам кажется важным исследовать и понимать причины, влияющие на взаимодействие матери и ребенка раннего возраста. Понимание этих причин может способствовать организации адекватной психологической поддержки семьям, воспитывающим детей раннего возраста». [79, с. 45]
Опираясь на данные о существовании физиологических предпосылок материнского отношения, ряд авторов определяет его норму, исходя из биологических особенностей женщины, из ее «материнского инстинкта». В основе этого взгляда лежит убеждение, что потребность быть матерью генетически заложена у каждой женщины, а становление материнского поведения является «естественным», природным процессом. [8][25] [109] Такой биологизаторский подход в принципе снимает вопрос о когнитивных истоках материнского поведения и отношения, а нормы материнства трактуются с точки зрения выполнения женщиной задач выживания вида. Так, А.И.Захаров высказывает мнение, что существует «материнский инстинкт», являющийся безусловной характеристикой женщины, свойственной всем женщинам во все времена, проявляющийся как альтруизм, жертвенность, бескорыстие, но развитый не у всех в одинаковой степени.[8] Н.В.Таланова и Г.Г.Брехман считают, что индивидуальные ценности и «психосоциальные помехи» - учеба, карьера, психологические или семейные проблемы женщины - «...подавляют плохо сформированный инстинкт материнства» [109, с.4] и могут сделать рождение ребенка для женщины нежеланным. [109] Ссылки на материнский инстинкт как силу, детерминирующую становление материнского отношения к ребенку, нередко встречаются в научно-популярной литературе для родителей. [14] [59][124]
Авторы, придерживающиеся таких представлений, обычно считают нормой обязательное желание женщиной материнства, а также ее «врожденное» стремление и умение заботиться о детях. Такая позиция не находит подтверждения в экспериментальных исследованиях. Так, было показано, что девочки, не имевшие опыта непосредственного контакта с младенцами, став матерями, испытывают серьезные затруднения в осуществлении ухода за своими детьми, в эмпатийном понимании его состояний и нужд, в интерпретации поступающих от него сигналов. Нередко вместо материнской любви мать может испытывать тревогу, подавленность, страх или раздражение. Женщины, выросщие в условиях материнской депривации (в детском доме или в проблемной семье), оказываются не готовыми к реализации поведения, соответствующего нуждам ребенка. [72][84][93][95][118]
Представление о том, что женщине присуща озабоченность идеей продолжения рода, также не находит подтверждения в экспериментальных исследованиях. Как показали работы Н.В.Боровиковой, С.А.Федоренко, Т.М.Зенковой, С.В.Трушкиной, принимая решение о рождении ребенка, женщины практически никогда не вспоминают о демографической ситуации или о своем долге перед обществом. Обычно они бывают мотивированы совершенно другими соображениями: о том, что рождение ребенка пойдет на пользу супружеским отношениям или семейной ситуации в целом; о том, что дети - это опора им в старости; о своем желании соответствовать образу «нормальной», успешной женщины; о радостном предвкушении определенных эмоций от общения с ребенком. При этом мотивы российских мужчин, собирающихся стать отцами, более рациональны, абстрактны и отдалены от конкретной жизненной ситуации. Именно отцы демонстрируют наличие у них мотива продолжения рода, причем у тридцати процентов из них этот мотив является основным. У женщин же, согласно результатам исследований, этот мотив не обнаруживался вообще. [16][41][111]
Не подтверждается и стереотипность форм материнского поведения и ухода за ребенком. В разных культурах маленького ребенка могут туго пеленать или предоставлять свободу движений, тщательно беречь от холода или закаливать, кормить по часам или по требованию, постоянно содержать с матерью или легко отдавать под присмотр широкому кругу родственников (как женщин, так и мужчин), часто брать на руки или нет, обращаться с речью или нет, стимулировать развитие навыков самостоятельного сидения, хождения и плавания или нет и т. д. [65] [70] В этой связи А.Л.Венгер высказывает мнение, что истинные биологические потребности младенца, в сущности, неизвестны, поскольку в каждой культуре имеется свое представление как о них, так и о «естественных» способах их удовлетворения. Автор считает, что культура задает гораздо более жесткие рамки, чем природа, а ребенок и родитель адаптируются к ним. [24]
Нормативные модели материнства у женщин, имеющих детей раннего возраста
Цель исследования на данном этапе - изучить нормативные модели материнства у женщин, имеющих детей раннего возраста, с точки зрения их содержания, структуры, индивидуальных особенностей, а также различий, существующих между матерями с социально приемлемым и девиантным родительским поведением.
Экспериментальные гипотезы:
нормативные модели материнства у женщин, имеющих детей раннего возраста, отличаются друг от друга по конкретным содержательным и формальным характеристикам;
характеристики НММ у женщин из группы «социально благополучные» статистически достоверно отличаются от таковых у женщин из группы «социально неблагополучные».
Ход исследования. Обследование проводилось во время посещения испытуемых на дому. Договоренность о визите достигалась заранее. Для испытуемых из группы «социально благополучные» это происходило по интернету, через сайт, который посещают молодые матери, или во время занятий Клуба молодой семьи. С испытуемыми из группы «социально неблагополучные» переговоры велись при посредничестве социального работника социально-реабилитационной службы, курирующего данную семью.
Беседа служила единственным методом получения данных о нормативных моделях материнства у испытуемых, и она проводилась при встрече первой. Остальные психодиагностические методики и наблюдение за материнско-детским взаимодействием использовались после беседы.
Беседы с согласия испытуемых полностью записывались на диктофон. Отношение к исследованию и экспериментатору в группе «социально благополучные» было неизменно благоприятным. Женщины проявляли при встрече радость, удовольствие от проявленного к ним внимания, готовность долго разговаривать с экспериментатором, делиться подробностями семейных событий и взаимоотношений. Как правило, испытуемые живо интересовались назначением проводимых психодиагностических методик и полученными результатами, рекомендациями психолога. По результатам обследования все испытуемые из этой группы получили обратную связь в виде показателей уровня психического развития их ребенка в различных сферах, в некоторых случаях - комментариев к ним и по запросу -рекомендаций. Общение с испытуемыми после обследования велось по телефону или электронной почте.
В группе «социально неблагополучные» отношение к исследованию, несмотря на предварительное согласие, было настороженным, недоверчивым. Испытуемые выглядели скованными, неразговорчивыми или, наоборот, говорили слишком много, отвечали на вопросы неискренне, пытаясь угадать, каких высказываний от них ждут. В части случаев недоверчивость в ходе встречи постепенно уменьшалась. Для большинства испытуемых из этой группы были характерны упорные попытки направить ход общения по другому пути, в сторону обсуждения тех проблем, которые волновали их в тот момент значительно больше, чем задачи исследования. Это были личностные проблемы, семейные конфликты, проблемы насилия, зависимости и созависимости в их семьях, реже - материальные или жилищные проблемы. Отсутствие заинтересованности в исследовании, склонность испытуемых лгать и манипулировать собеседником, депрессивные проявления, нежелание или неспособность удерживать инструкцию сильно затрудняли работу с этой группой и являлись объективной причиной снижения достоверности получаемых результатов.
Результаты и их обработка
Первичные результаты представляли собой диктофонные записи бесед с испытуемыми.
Общий первичный анализ показал, что нормативные женские представления о материнстве практически во всех случаях (исключая случаи с сформированными представлениями у некоторых женщин из группы «социально неблагополучные», см. далее) включают в себя три взаимосвязанных, взаимообуславливающих элемента - образ «нормальной», «хорошей», «правильной» матери маленького ребенка, образ «нормального» ребенка раннего возраста и образ «нормальных», «должных» материнско-детских отношений. Это позволило рассматривать данные образы как структурные элементы, а сами нормативные представления женщин о материнстве в целом - как модель, получившую название «нормативная модель материнства» (НММ).
Образ более широких внутрисемейных нормативных отношений (супружеских, отцовско-детских, межпоколенных) мог как включаться, так и не включаться испытуемыми в структуру их НММ. Это же относилось и к представлениям об источниках и закономерностях нормального детского развития - некоторые испытуемые опирались в рассуждениях на свои представления о природной или же социальной обусловленности нормального хода развития ребенка, для других эти вопросы не представляли никакого интереса. В связи с этим данные образы не были включены нами как самостоятельные элементы в общую структуру НММ.
Таким образом, в рамках данной работы была принята структура нормативной модели материнства, изображенная на рис.2.
При этом в каждом случае описание этих нормативных образов было индивидуальным. Содержание и форма высказываний испытуемых, полученных в ходе бесед, были подвергнуты качественному и количественному анализу. Анализ проводился в определенной последовательности - сначала в группе «социально благополучные», затем в группе «социально неблагополучные» и, наконец, в целом на выборке исследования.
Анализ содержания НММ в группе «социально благополучные»
Качественный анализ содержания бесед с испытуемыми из группы «социально благополучные» позволил выявить и дать описание пяти типам нормативных моделей материнства. Они получили названия «педагогическая», «партнерская», «психологическая», «феминная» и «жертвенная» НММ. На основе сходных высказываний испытуемых были составлены словесные описания вариантов НММ. Они приводятся ниже.
«Педагогическая» модель. Женщины, имевшие «педагогическую» НММ, считали, что «нормальная» мать должна быть, прежде всего, ответственной, строгой, бескомпромиссной, справедливой, требовательной к себе и к ребенку. Мать описывается как сильная личность - терпеливая, выдержанная, решительная, никогда не поддающаяся панике. Ей должна быть присуща активность в жизни, она должна заниматься собой и быть примером для ребенка. Кроме того, мама - добрая и заботливая. Ей нужно много успевать, так как необходимо достойно выглядеть в глазах окружающих. Оценке социального окружения - членов семьи, родственников, знакомых, соседей, педагогов в детских дошкольных учреждениях - придается очень большое значение. Мать обязательно должна оцениваться всеми как успешный родитель и воспитатель. Поэтому ей необходимо много заниматься с ребенком, развивать его во всех сферах, внимательно следить за тем, чтобы он не отстал в своем развитии от сверстников, приобретать развивающие игрушки и пособия. Задача матери состоит и в том, чтобы переделать «врожденный» характер ребенка в «такой, какой надо».
«Нормальный» ребенок раннего возраста представлялся испытуемым как здоровый, хорошо развитый, подвижный, веселый. Он должен быть воспитанным и послушным, не нарушать запретов, понимать, где его подстерегает опасность, и прислушиваться к словам и указаниям взрослых. Как правило, испытуемыми перечислялся целый ряд социально одобряемых качеств, которыми должен обладать «нормальный» ребенок: он должен быть добрым, отзывчивым, терпеливым, уметь прощать и делиться с другими и т.д. Испытуемые считали, что дети родятся со своим характером и развиваются в соответствии с ним. Задача мамы - переделать этот характер в такой, какой надо, хотя это и трудно. Обычно на эту работу уходят годы, и нужно терпение, чтобы был результат.
В материнско-детских отношениях безусловным лидером испытуемые считали мать, ребенок должен принимать инициативу взрослого и следовать за ней. Они считали, что много самостоятельности ему давать не нужно, так как это небезопасно для него.
Влияние нормативных моделей материнства на материнское поведение, психическое развитие ребенка и эмоциональное благополучие обоих членов диады
Цель: изучить связь между нормативной моделью материнства женщины и ее реальным материнским поведением, показателями психического развития ребенка, уровнем его тревожности и степенью удовлетворенности матери собой как родителем.
Экспериментальные гипотезы:
показатели психического развития и уровня тревожности у детей связаны с типом нормативной модели матери;
суммарный показатель функциональности диады зависит от степени определенности нормативных образов у матери.
Результаты и их обработка.
Для каждой диады были получены следующие показатели: психического развития детей по двум различным методикам, уровня избыточной тревоги у детей, удовлетворенности матери собой как родителем. Результаты представлены в сводной таблице в Приложении X.
Кроме того, были получены результаты беседы (в части ответов на вопросы: «Какой Ваш ребенок?», «Какая Вы мама?», «Какие между Вами отношения?») и наблюдения за поведением, эмоциональным реагированием и взаимодействием членов диады.
Особенности психического развития детей, поведения, эмоционального реагирования и взаимодействия членов диад в группе «социально благополучные»
Матерей с «педагогической» НММ в родительской деятельности отличала высокая мотивированность к успеху, особенно в социальной сфере, повышенная чувствительность к оценке себя и ребенка социальным окружением, а также достаточно высокая тревожность, которая часто принимала форму страха оказаться «не на уровне». Матери много внимания уделяли развивающим занятиям, играм, игрушкам, пособиям и пр. Их озабоченность достижением конкретного результата от взаимодействия с ребенком часто препятствовала получению обоими удовольствия от общения. При возрастании степени определенности образа ребенка до 5-6 баллов воспитательный стиль мамы приобретал черты гиперсоциализирующего. При этом стремление матерей максимально контролировать и направлять развитие ребенка обычно не давало ожидаемого ими результата, в связи с чем они испытывают чувство разочарования в себе и отчасти в ребенке, а также чувство вины из-за того, что недостаточно занимаются со своим ребенком. Их показатели удовлетворенности собой как родителем заметно снижались.
Постоянно испытывая на себе воспитательное давление матерей, дети приобретали привычку реагировать на многие действия взрослых с недоверием и негативизмом. При этом, чувствуя себя под защитой матери, которую они воспринимали как сильную и уверенную, дети не проявляли признаков повышенной тревожности, достаточно быстро осваивались в ситуации присутствия чужого человека, вступали в общение и игру, проявляли живые и разнообразные эмоции. В случаях с высокой определенностью нормативных образов у матери ее слишком жесткие требования снижали заинтересованность и активность детей в общении. В этих случаях показатели их развития в сфере общения и речи были сниженными.
Матери с «партнерской» НММ отличались высокой способностью к эмпатии по отношению к ребенку и отсутствием избыточной тревоги по поводу своего материнства. Отсутствие у мамы высоких притязаний к себе как к родителю и ожиданий определенных результатов и качеств от ребенка делало отношения в диаде ненапряженными и комфортными для обоих. Взаимодействие в диадах было хорошо налажено. Ее члены легко чувствовали и понимали друг друга, привычно ориентировались на действия и эмоциональные реакции партнера. Их отношения отличались большой теплотой и доверием к партнеру и к самому себе. Мать не являлась постоянным организатором деятельности ребенка, но и не следовала постоянно за его инициативой: для диады считалось нормальным, что инициатива находится то у одного ее члена, то у другого, без жестких правил на этот счет. Такие «плавающие правила игры» были понятны и разделялись обеими сторонами. Содержание деятельности, ее темп, ожидаемый результат и т.п. вырабатывались в каждой ситуации заново, исходя из особенностей этой ситуации.
Дети, как по свидетельству матерей, так и по непосредственным наблюдениям, отличались умеренной склонностью к раздражительности и конфликтности. Со слов матерей, конфликты в их диадах часты, но непродолжительны и легко разрешаются. Психическое развитие детей соответствовало возрасту. Дети имели высокие показатели по большинству критериев.
Матери с «психологической» НММ выделялись высоким уровнем интеллекта, творческим складом личности и убежденностью в том, что только они сами ответственны за то, как складывается их материнство. Матерям вполне удается реализовать свои представления в жизни. Отношения в диадах спокойные, доверительные, эмоционально насыщенные, бесконфликтные. И мама, и ребенок получали удовольствие от общения друг с другом, взаимодействие в диаде обеспечивало достаточные условия для развития обоих партнеров.
Дети отличались уверенностью в себе, были спокойными, эмоционально яркими, активными и компетентными в общении, проявляли черты независимости и своенравия. Развитие соответствовало возрасту с опережением в сфере игры и речи.
Матери с «феминной» моделью не были склонны рассматривать свое материнство как деятельность, направленную на какой-то результат, и добиваться определенных достижений от ребенка. Развитие детей напрямую зависело от того, насколько другие члены семьи разделяли жесткие представления матери о гендерных и семейных ролях. Если отец или бабушка ребенка принимали на себя социализирующие функции, то ребенок оказывался и развит по возрасту, и эмоционально благополучен. В остальных случаях дети имели сниженные показатели по чувствительности к воздействиям взрослого, развитию речи и навыков самообслуживания.
Парадоксальными оказались данные у диад с «жертвенной» моделью: матери, реализующие предельно самоотверженную позицию, получали наиболее низкие результаты. Их дети отставали в развитии по большинству параметров и отличались выраженной тревожностью в сфере общения и взаимодействия с другими людьми. Объяснение этого факта может состоять в том, что маленький ребенок в ситуации крайней неопределенности родительских ожиданий лишен ориентиров в своем поведении, испытывает неуверенность в себе и сильную тревогу, что в свою очередь порождает снижение его инициативности, любознательности, спонтанности в поведении и проявлении эмоций. Сами матери из этой подгруппы в наименьшей степени были удовлетворены собой в родительской роли. Им не удавалось полностью реализовать поведение, соответствующее их представлениям. Все матери из этой подгруппы отмечали у себя бурные эмоциональные срывы и следующие за ними наказания ребенка. Это понижало и без того низкую самооценку матерей, порождало самообвинения и увеличивало тревогу у обоих членов диады. Матери в наименьшей степени были удовлетворены собой в родительской роли.
Дети матерей с «устраняющейся» НММ отставали в развитии по большинству показателей и имели высокую тревожность. Членов диады связывала сильная взаимная привязанность. Однако, заботу и эмоциональную поддержку детям матери оказывали непоследовательно, по настроению, как правило, и то, и другое было низкого качества. Матери охотно перепоручали своих детей даже едва знакомым людям. Дети легко раздражали матерей, вызывали у них гневные вспышки. Матери предпочитали не замечать сушествующих у их детей проблем развития, эмоционального состояния, физического здоровья. Показатели удовлетворенности собой как родителем у них были близки к средним значениям по всей выборке.
По отношению к матерям дети проявляли сильные противоречивые чувства: любовь, ревность, тревогу, гнев. По отношению к незнакомому человеку могли быть безразличие, стремление манипулировать им, открыто проявляемый гнев. Навыки игры и простого социального взаимодействия отсутствовали.
В диадах с «педагогической» НММ ситуация несколько отличалась в лучшую сторону - дети были более социализированы, имели несколько меньшее отставание в развитии. Тем не менее, все дети имели отставание по большинству показателей и выраженную тревогу. В наибольшей степени у них страдало развитие в сфере общения, игры и речи.
