Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Теоретический анализ исследований пищевого поведения и факторов, влияющих на его формирование 15
1.1 Формирование пищевого поведения 15
1.2 Формирование отношения к телу и пищевого поведения в подростковом и юношеском возрасте 20
1.3 Этиология нарушений пищевого поведения 28
1.3.1 Факторы риска и модели описания пищевых расстройств 28
1.3.2 Психологические факторы риска нарушений пищевого поведения 33
Неудовлетворенность телом 33
Алекситимия 38
Самооценка 42
Перфекционизм 47
Дихотомическое мышление 50
Копинг-стратегии 54
1.3.3 Социокультурные факторы риска нарушений пищевого поведения 59
ГЛАВА 2. Организация и методы исследования 66
2.1 Постановка проблемы исследования 66
2.2 Общая характеристика выборки 67
2.3 Методики исследования 67
2.4 Процедура исследования 77
ГЛАВА 3. Результаты эмпирического исследования формирования отношения к телу и пищевого поведения у девушек подроствого и юношеского возраста 78
3.1 Встречаемость риска нарушений пищевого поведения 78
3.2 Психологические особенности нарушений пищевого поведения 83
Неудовлетворенность телом 83
Алекситимия 91
Самооценка 97
Перфекционизм 102
Дихотомическое мышление 106
Совладание со стрессовыми ситуациями (копинг-стратегии) 113
3.3 Влияние социокультурных факторов на формирование нарушений пищевого поведения 118
3.4 Возрастные особенности формирования отношения к телу и пищевого поведения 126
3.5 Профилактика нарушений пищевого поведения у девушек подросткового и юношеского возраста 130
Выводы 137
Библиографический список 139
Приложения 163
- Формирование отношения к телу и пищевого поведения в подростковом и юношеском возрасте
- Психологические факторы риска нарушений пищевого поведения
- Общая характеристика выборки
- Психологические особенности нарушений пищевого поведения
Введение к работе
Учёный секретарь диссертационного совета Кулагина И. Ю.
Актуальность исследования
Несмотря на то, что пищевое поведение связано с удовлетворением витальной потребности, немаловажную роль в его формировании играют психологические и социокультурные факторы - недовольство своим телом, особенности характера и самооценки, культурная среда, семейные традиции, влияние моды, увлечение диетами и пр. (Николаева Н.О., Мешкова Т. А., 2011). В то время как у животных пищевое поведение полностью объясняется и описывается инстинктивными формами активности, у человека, помимо очевидного эволюционного смысла, оно приобретает дополнительные переносные значения, связанные с задачами самоутверждения, самопрезентации, самовыражения, то есть становится универсальным языком формирования социальных посланий. Например, люди часто используют пищу и контроль над ее употреблением как замещение/компенсацию чувств и эмоций, с которыми они не могут справиться адекватным образом. В результате для некоторых людей увлечение диетами, периоды неконтролируемого переедания и последующей компенсации в форме очищения, голодания или чрезмерной физической нагрузки становятся привычным образом жизни, наносящим вред здоровью и психологическому благополучию.
Подростки являются наиболее уязвимыми для влияния внешнего окружения, в том числе средств массовой информации, поскольку для них характерен высокий уровень обеспокоенности внешним видом и тем, как их оценивают другие (Богатырёва М. Г., 2002; Гришкова С. С., 2003). Изображения худых и красивых моделей в рекламе являются причиной появления сомнений в собственной привлекательности у девушек, что приводит к активному поиску способов достижения идеального тела, которые зачастую не являются адаптивными, а приводят к ухудшению психического и физического здоровья. Таким образом, социокультурные стереотипы женской красоты, в которых акцентируется внимание на худобе и которые не достижимы для большинства людей, оказывают влияние на особенности пищевого поведения, формируя дезадаптивные пищевые установки у девушек и молодых женщин (Berel S., Irving L., 1998; Brandsma L., 2007; Littleton H., Ollendick Th., 2003; Murray S., 1999; O’Keefe P., Lovell D., 1999).
Подростковый возраст и ранняя юность представляют собой группу повышенного риска формирования различных неэффективных стратегий поведения в связи с физическими, когнитивными и социальными изменениями, которые осложняют развитие в этом возрасте в целом (Peterson K. et al., 2007). Высокий уровень неудовлетворенности телом отмечается именно в этом возрасте, поскольку образ тела является наиважнейшим компонентом формирования подростковой самооценки (Hargreaves D., Tiggemann M., 2005; Halliwell E., Harvey M., 2006). Все это повышает риск формирования нарушений пищевого поведения (НПП), которые чаще всего рассматриваются в качестве расстройств, характерных для девушек подросткового и юношеского возраста (Brandsma L., 2007; Gowers S., Shore A., 2001; Hoste R., Grange D., 2013; Littleton H., Ollendick Th., 2003; Lombardo C. et al., 2012; Stice E., Shaw H., Marti N., 2007).
Нарушения пищевого поведения в настоящее время широко распространены по всему миру, включая развивающиеся страны (Nunes M. et al., 2006). Данные по российской популяции свидетельствуют о стремительном увеличении распространенности риска нарушенного пищевого поведения в неклинической популяции (Николаева Н. О., Мешкова Т. А., 2011; Скугаревский О. А., 2008; Зверева Н. О. с соавт., 2008).
Нарушения пищевого поведения входят в десятку наиболее значимых причин, приводящих к ухудшению здоровья молодых женщин, а нервная анорексия обладает самыми высокими показателями смертности среди всех психических расстройств (Striegel-Moore R., Bulik C., 2007; Welch E. et al., 2009). Кроме того, нарушения пищевого поведения сложны для эпидемиологического изучения по причинам трудности диагностики субклинических форм, выраженного стремления пациентов отрицать или скрывать симптомы своего заболевания вследствие размытости и неоднозначности симптомов нарушенного пищевого поведения (Lee S., 2006).
Несмотря на выраженное влияние социокультурных факторов на формирование отношения к телу и пищевого поведения, не все девушки в одинаковой степени уязвимы в отношении развития неудовлетворенности телом и НПП. Это объясняется тем, что наряду с действием факторов окружения, огромную роль играют наследственная предрасположенность и психологические факторы риска, повышающие вероятность формирования неудовлетворенности телом и НПП у девушек и молодых женщин. К таким факторам относятся, например, низкая самооценка, дисфункциональные когнитивные стили, алекситимия, перфекционизм и пр.
Таким образом, нарушения пищевого поведения представляют собой сложные мультифакторные расстройства, обусловленные влиянием наследственности, индивидуально-психологических особенностей, социального окружения.
По сравнению с другими психическими расстройствами нарушения пищевого поведения были представлены в качестве самостоятельных клинических синдромов относительно недавно, поэтому как в зарубежной, так и в отечественной литературе имеются пробелы в знаниях относительно этиологии, эпидемиологии, течения, а также терапии и профилактики данных нарушений. Значительный пласт отечественных исследований связан, в основном, с изучением клинических синдромов НПП у молодых женщин, тогда как наибольшей уязвимостью в отношении формирования неадекватного отношения к телу и пищевого поведения обладают подростки. Однако исследования пищевых установок в неклинической популяции подростков и молодежи в отечественной литературе практически отсутствуют. Вместе с тем формирование доклинических видов НПП, происходящее под влиянием социального окружения и информационного контекста, в популяции уязвимых подростков происходит сначала незаметно.
Недостаток сведений о распространенности риска нарушений пищевого поведения в российской неклинической популяции (прежде всего, среди девушек подросткового и юношеского возраста), а также о факторах, повышающих уязвимость девушек перед формированием неудовлетворенности телом и НПП, обусловливают актуальность изучения данной проблематики.
Теоретико-методологической основой нашей работы является культурно-историческая парадигма развития (Выготский Л.С., Леонтьев А.Н., Запорожец А.В., Эльконин Д. Б., Божович Л.И., Гальперин П.Я., Давыдов В.В. и пр.), в которой в качестве источника развития выступает среда, а само развитие понимается как процесс индивидуализации в результате присвоения общественно-исторического опыта и способов деятельности при помощи взрослого (Обухова Л. Ф., 2012). Опираясь на культурно-историческую парадигму развития, отечественные клинические психологи сформировали представление о телесности человека как культурно-историческом и развивающемся явлении, главный вектор развития которого совпадает с центральной линией развития любой психической функции (Николаева В. В. с соавт., 2009; Тхостов А. Ш., 2002). Данная работа продолжает традицию отечественной клинической психологии, в основе которой лежит изучение целостной личностной организации в единстве составляющих ее психических функций (Зейгарник Б.Ф., 1976; Поляков Ю. Ф., 1991). Также одним из ключевых моментов является концепция «культурной патологии» А.Ш. Тхостова и К.Г. Сурнова, в основе которой культура понимается в качестве одной из важнейших детерминант психической патологии (Тхостов А. Ш., Сурнов К. Г., 2004).
Объект исследования - образ тела и пищевое поведение у девушек подросткового и юношеского возраста.
Предмет исследования - особенности формирования образа тела, пищевых установок и риска нарушений пищевого поведения, связанных с влиянием психологических и социокультурных факторов.
Целью настоящего исследования является выявление психологических и социокультурных факторов возникновения неудовлетворенности образом тела и развития опасных для здоровья неадекватных форм пищевого поведения среди девушек подросткового и юношеского возраста неклинической популяции г. Москвы.
Исходя из поставленных целей, перед нами стоят следующие теоретические и практические задачи:
-
Провести теоретический анализ исследований психологических и социокультурных факторов формирования образа тела, пищевого поведения и его нарушений среди девушек подросткового и юношеского возраста.
-
Определить распространенность риска нарушенного пищевого поведения в неклинической популяции девушек подросткового и юношеского возраста г. Москвы.
-
Выявить психологические и социокультурные факторы формирования образа тела и пищевого поведения у девушек подросткового и юношеского возраста неклинической популяции г. Москвы.
-
Проанализировать возрастные особенности формирования образа тела, пищевого поведения и связанных с этим психологических характеристик.
-
Обозначить возможные направления психологической профилактики и коррекции риска НПП у девушек подросткового и юношеского возраста.
Гипотезы исследования:
-
У девушек подросткового и юношеского возраста существует связь между отношением к телу и особенностями пищевого поведения.
-
Существуют психологические особенности, повышающие риск возникновения неадекватного образа тела и опасных для здоровья форм пищевого поведения.
-
Формирование образа тела и пищевого поведения связано с наличием у девушек социокультурных установок, акцентирующих внимание на худобе как эталоне физической привлекательности, а также подчеркивающих ее важность для успешной жизни.
-
Риск нарушений пищевого поведения связан с низкой социальной адаптацией и трудностями установления межличностных отношений.
-
Имеются возрастные особенности формирования пищевых установок и отношения к своему телу.
Положения, выносимые на защиту.
-
Пищевое поведение человека представляет собой сложный биопсихосоциальный феномен, выполняющий эволюционно-адаптивную функцию и испытывающий влияние индивидных (пол, возраст), психологических (самооценка, отношение к телу, эмоциональные, когнитивные особенности и пр.), социокультурных (например, идеалы женственности) и социоконтекстуальных факторов (межличностные взаимодействия).
-
Существуют личностные особенности, повышающие риск формирования нарушений пищевого поведения среди девушек подросткового и юношеского возраста:
высокий уровень неудовлетворенности телом (даже при нормальных показателях индекса массы тела),
низкая самооценка,
алекситимические черты личности, в основе которых лежат трудности определения собственных чувств и их дифференциации от телесных ощущений,
перфекционистские черты личности, связанные со страхом ошибки, а также с завышенными требованиями по отношению к себе,
дисфункциональные когнитивные стили по типу дихотомических убеждений,
использование таких стратегий совладания со стрессовыми ситуациями, как уход от проблемной ситуации и/или замещение проблемы дезадаптивным видом деятельности, наличие чувства вины в случившемся, подавление эмоций.
-
Для девушек с высоким риском формирования нарушений пищевого поведения характерна установка на то, что социальные стандарты физической привлекательности связаны с важными аспектами жизни (успешная работа, счастье, социальное принятие и пр.).
-
Трудности социальной адаптации и установления межличностных отношений с окружающими людьми повышают риск формирования неудовлетворенности телом и нарушений пищевого поведения.
-
Возраст напрямую не связан с риском нарушений пищевого поведения, а опосредуется психологическими и социокультурными факторами, которые повышают уязвимость перед формированием НПП: дихотомическим мышлением, алекситимическими чертами личности, использованием такой копинг-стратегии, как принятие ответственности, а также наличием социокультурных установок, связывающих физическую привлекательность и социальное принятие.
Основными методами исследования являются анкетирование, статистическая обработка эмпирических данных, а также метод теоретического анализа.
Материалы настоящего исследования анализировались с помощью стандартных алгоритмов вариационной статистики (STATISTICA 8.0 StatSoft Inc.). Достоверность и обоснованность полученных результатов обеспечивается комбинацией взаимодополняющих и взаимопроверяющих методик, наиболее адекватных изучению особенностей нарушений пищевого поведения и сопутствующих факторов риска.
Теоретическая и практическая значимость работы.
Теоретическая значимость работы заключается в анализе литературных источников, позволяющем расширить и конкретизировать знания об особенностях формирования образа тела и пищевого поведения, выявить возможные факторы риска и построить вероятную объяснительную модель возникновения доклинических форм нарушений пищевого поведения.
Практическая значимость работы состоит в выделении факторов риска и наиболее уязвимых в аспекте формирования НПП групп, создании методической базы для оценки отношения к телу и пищевого поведения, а также в получении новой научной фактологии и создании психологического портрета девушек с высоким риском формирования нарушенного пищевого поведения.
Материалы диссертационного исследования могут использоваться в рамках дальнейшего изучения нарушений пищевого поведения в российской неклинической популяции и для создания профилактических программ.
Научная новизна.
Данная работа представляет собой одно из первых в отечественной психологии развития исследований влияния психологических и социокультурных факторов на образ тела и пищевое поведение девушек подросткового и юношеского возраста.
Апробация работы и внедрение результатов.
Результаты исследования доложены на конференциях: II Международная научно-практическая конференция «Психология стресса и совладающего поведения в современном российском обществе» (Кострома, 2010 г), 25 ежегодная конференция европейского сообщества по психологии здоровья «Взаимодействие с другими специалистами, занимающимися вопросами здоровья: проблемы и перспективы» (Греция, о. Крит, 2011), Х юбилейная научно-практическая межвузовская конференция молодых ученых и студентов учреждений высшего и среднего образования городского подчинения (Москва, 2011), Международный конгресс по поведенческой медицине (Будапешт, 2012), Всероссийская юбилейная научно-практическая конференция «Теоретические и прикладные проблемы медицинской (клинической) психологии» (к 85-летию Ю. Ф. Полякова) (Москва, 2013), V Международный конгресс «Молодое поколение ХХI века»: Актуальные проблемы социально-психологического здоровья (Москва, 2013).
Структура и объем работы
Диссертация изложена на 172 страницах машинописного текста и состоит из введения, трех глав, выводов и библиографического списка (202 наименования, в том числе 130 иностранных), приложений. Работа иллюстрирована 22 таблицами, 21 диаграммой, 2 рисунками.
Формирование отношения к телу и пищевого поведения в подростковом и юношеском возрасте
Пищевая потребность тесно связана с эмоциональной сферой человека: питание играет наиважнейшую роль в ранние годы жизни человека с точки зрения формирования эмоциональной привязанности и базового доверия к миру. Младенец избавляется от телесного дискомфорта преимущественно во время грудного кормления, при этом акт насыщения отождествляется с ощущением того, что ребенка любят [41]. Способность матери поддерживать своего ребенка, в частности чувствовать потребности младенца в питании, может выступать важным механизмом формирования здорового пищевого поведения [141]. Родители научаются различать сигналы их ребенка и реагировать соответственно контексту, помогая младенцу восстанавливать равновесие духовных и физических сил (там же). Таким образом, с самого рождения адекватные детско-родительские взаимодействия позволяют сформировать адаптивные взаимодействия между ребенком и окружающей средой. Однако формирование нарушенного пищевого поведения может начинаться именно в грудном возрасте, если при первых сигналах плача мать начинает кормить ребенка. Младенец, таким образом, быстро научается использовать пищу как основное средство достижения цели. В результате формируется связь «когда мне плохо - я должен есть» [71]. В дальнейшем переедание может выступать в качестве специфического копинга, защищающего индивида от различных угроз и помогающего справляться с препятствиями. Если отношения между матерью и ребенком эмоционально обеднены (это часто бывает в ситуациях, когда матери уделяют чрезмерное внимание еде в ущерб эмоциональному взаимодействию с ребенком), то еда будет выступать единственным средством коммуникации между ними. Таким образом, конфликтное взаимодействие между ребенком и родителями, связанное с питанием, в первый год жизни является фактором риска формирования проблем с питанием в дальнейшем [193].
Пренебрежение потребностями новорожденного может приводить к изменениям в поведении ребенка, которое характеризуется резкими сменами эпизодов продолжительного плача, апатии и отсутствием плача в связи с нереализованными желаниями ребенка [141]. Неустойчивость и хрупкость физиологических потребностей (в первую очередь, пищевой) повышает уязвимость перед негативным влиянием окружающей среды. Нарушения эмоциональной сферы (ребенок воспринимает эмоциональное реагирование как неприемлемое и пугающее) могут приводить в дальнейшем к формированию убеждений, что выражение эмоций непозволительно и быть эмоциональным значит быть плохим [155]. Подобные установки активизируются всякий раз, когда возникает потребность в эмоциональной разрядке. В результате формируются вторичные реакции на подавленные эмоции в виде стыда, чувства вины, отвращения к людям, позволяющим себе выход в эмоции и чувства. Вторичные эмоции увеличивают дистресс и снижают стрессоустойчивость индивида, что повышает риск формирования нарушенного пищевого поведения (там же). Таким образом, от того, насколько гармонично и комфортно развивался младенец, будет зависеть в дальнейшем способность взрослого человека восстанавливать душевные и физические силы после перенесенных стрессовых ситуаций [141].
Благодаря формированию базового доверия к миру, ребенок в дальнейшем приобретает автономию в регуляции пищевой потребности: он может самостоятельно определять необходимое количество еды, наиболее комфортное время для приема пищи и др. Детские психологи утверждают, что необходимо предоставлять детям свободу в процессе приема пищи – делать перерыв в кормлении, если ребенок устал, позволять ребенку играть или отвлекаться во время кормления. Некоторые дозволения возможны и в отношении «любимой» и «нелюбимой еды» [141]. Формирование пищевого поведения в раннем возрасте во многом определяется особенностями воспитания. Например, в некоторых семьях приему пищи уделяется повышенное внимание (к примеру, ребенок должен съесть все, что лежит в тарелке). То есть, прекращение приема пищи зависит не от чувства насыщения, а от заданного количества пищи [71]. В результате ребенок не научается различать голод и чувство насыщения, что приводит к нарушению внутреннего контроля над количеством съедаемой пищи. В таких семьях любой дискомфорт ребенка принимается за наличие чувства голода. Кроме того, любые манипуляции с едой часто сопровождаются высказываниями: «Чем больше съешь, тем здоровей будешь; если не съешь все – будешь часто болеть» и пр. (там же). Нарушение диадических взаимоотношений часто приводит к «оральному протесту» в раннем возрасте как одной из самых серьезных и распространенных реакций на дезадаптивное формирование пищевой потребности в младенчестве [141]. Ребенок старается контролировать действие разнообразных стрессоров окружающей среды, однако не имеет достаточное количество необходимых ресурсов для совладания с ними. В результате формируются негативистические реакции, ребенок становится импульсивным, неспособным противостоять окружению (там же).
Формирование пищевого поведения у детей дошкольного возраста связано со следующими особенностями: медленное пережевывание; немотивированное беспокойство и отказ от приема пищи, связанное с отвлекаемостью внимания [20]. К шести годам описанные особенности пищевого поведения становятся менее выраженными, поскольку происходит дальнейшая социализация пищевой потребности.
Психологические факторы риска нарушений пищевого поведения
1. Шкала удовлетворенности телом - Body Appreciation Scale (BAS) - опросник, направленный на изучение отношения к собственному телу и состоящий из 13 пунктов (например, «В целом, я довольна своим телом») [73] (прил. 1). Утверждения позволяют оценить степень, с которой испытуемые: а) придерживаются положительного мнения о собственном теле; б) принимают свое тело, несмотря на вес, форму тела или некоторые несовершенства; в) уважают свое тело, уделяя должное внимание телесным нуждам и потребностям и следуя здоровому образу жизни; и г) защищают свое тело от влияния нереалистичных худых образов масс медиа [73].
Ответы испытуемых оцениваются по пятибалльной шкале, где 1 баллу соответствует ответ «Абсолютно неверно», 5 баллам – «Абсолютно верно». Чем выше балл по шкале BAS, тем больше удовлетворенность собственным телом. Опросник обладает хорошей валидностью, внутренней согласованностью и надежностью результатов [73, 185, 186]. Проверка внутренней согласованности пунктов опросника на нашей выборке показала высокое значение коэффициента альфа Кронбаха (0,91). Оценка надежности, полученная методом расщепления, указывает на высокую надежность (R=0.88).
Результаты наших исследований связи неудовлетворенности телом и риска НПП свидетельствуют о правомерности использования данного опросника в качестве инструмента оценки удовлетворенности телом на российской популяции [28, 31].
2. Шкала ранжирования фигур – Figure Rating Scale - первоначально разработанная Stunkard вместе с коллегами [183], а затем модифицированная многими исследователями под конкретные цели и задачи, направлена на оценку реального и идеального образа тела [цит. по 163].
Испытуемому дважды предъявляются фигуры, но с разными инструкциями: в первом случае ему необходимо выбрать фигуру, максимально соответствующую его реальному телу; во втором - идеальную фигуру, которую он предпочел бы. Разница между реальным и идеальным образом тела отражает уровень неудовлетворенности телом [192]. Психологические и социокультурные факторы риска НПП. 1. Опросник изучения дихотомического мышления - Dichotomous Thinking Inventory (DTI) - зарубежный опросник, разработанный Oshio А. с целью изучения индивидуальных особенностей, связанных с дихотомическим мышлением [157] (прил. 2). Опросник состоит из 15 утверждений, которые сгруппированы в три шкалы: «Предпочтение дихотомичности» (например, «Я хочу, чтобы было понятно, что хорошо, а что плохо»); «Дихотомические убеждения» (например, «В этом мире есть только победители или проигравшие»); и «Мышление по принципу выгоды - издержки» (например, «Я хочу четко различать, что для меня полезно, а что - нет»). Ответы испытуемых распределяются по шестибалльной шкале, где 1 баллу соответствует ответ «Совершенно не согласна», 6 баллам - «Совершенно согласна». Чем выше суммарный балл, а также баллы по каждой из трех шкал, тем выше уровень дихотомического мышления. Выбор данного опросника обосновывается его участием в совместном кросс-культурном исследовании связи пищевого поведения и дихотомического мышления на российской и японской популяциях [158]. Коэффициент внутренней согласованности (альфа Кронбаха) опросника, подсчитанный для нашей выборки, оказался достаточно высоким – 0,77. Надежность, вычисленная методом расщепления, также показывает высокий уровень – 0,80.
2. Торонтская Алекситимическая Шкала – Toronto Alexithymia Scale (TAS-26) - широко применяемый во всем мире опросник, разработанный Bagby вместе с коллегами и направленный на измерение уровня алекситимии [188]. Существует две версии опросника: TAS-26 и TAS-20 [156]. Несмотря на то, что авторы опросника вносили в него неоднократные изменения, первоначальная его версия (TAS-26) обладает высокой достоверностью и надежностью данных [цит. по 202]. В настоящем исследовании мы использовали оригинальную версию шкалы. Опросник включает 26 утверждений, которые объединены в четыре шкалы: «Трудности определения чувств и их дифференциации от телесных ощущений» (например, «У меня бывают физические ощущения, которые непонятны даже докторам»); «Трудности описания собственных чувств» (например, «Мне трудно находить правильные слова для моих чувств»); «Внешне ориентированное мышление» (например, «Я предпочитаю, чтобы все шло само собой, чем понимать, почему произошло именно так»); и «Недостаток фантазирования» (например, «Мечты – это потеря времени»). Испытуемые, набравшие 74 балла и более, обладают высоким уровнем алекситимии, менее 62 баллов – низким уровнем выраженности
Общая характеристика выборки
В многочисленных зарубежных исследованиях подчеркивается роль дисфункциональных когнитивных стилей в патологии пищевого поведения и формировании неудовлетворенности телом [124, 173, 194]. В кросс-культурном исследовании особенностей формирования отношения к телу и пищевых установок у девушек Японии и России [158] было показано, что девушки из России в большей степени склонны к дихотомическому мышлению по сравнению с японскими девушками. Кроме того, русские девушки с высокими баллами по DTI выбирают более худое тело в качестве идеального образа по сравнению с девушками, набравшими низкие баллы по опроснику изучения дихотомического мышления (там же). Однако прямой связи между когнитивными установками и особенностями пищевого поведения обнаружено не было: идеальный и реальный образ тела выступают в качестве связующего элемента между дихотомическим мышлением и НПП. В другом исследовании было обнаружено, что девушки подросткового возраста, набравшие высокие баллы по тесту пищевых установок (EAT-26), обладают более дисфункциональными когнитивными установками по сравнению с девушками с низкими баллами по EAT-26 [цит. по 194]. Аналогичные результаты были получены в настоящем исследовании: девушки, набравшие высокие баллы по тесту пищевых установок, в большей степени склонны к мышлению по типу крайностей, по сравнению с девушками с низким баллом по EAT-26.
Рассуждения с позиции дихотомического мышления не предполагают наличие «золотой середины», а также толерантности к неоднозначным и неопределенным ситуациям. В нашем исследовании было обнаружено, что девушки с риском НПП склонны делить всех людей на победивших и проигравших. По всей видимости, даже малейшее несоответствие поставленной цели в отношении питания и фигуры приводит к развитию автоматической мысли «Я проиграла». Отсутствие градиента, а также пошагового алгоритма достижения любой цели будет повышать ригидность в отношении поведенческих тактик, а также способствовать формированию неуверенности в собственных ресурсах («Я не смогу достичь идеальной фигуры самостоятельно, даже если буду посещать фитнес»). В результате девушки могут обращаться к дополнительным источникам, которые могут помочь в достижении поставленной цели. В нашем случае такими средствами будут выступать различные формы дезадаптивного пищевого поведения - употребление таблеток для похудения (в настоящее время реклама подобных средств встречается практически в каждом популярном реалити-шоу), использование очистительных процедур, индуцированная рвота и пр. Наличие перфекционистских черт личности может усугублять описанную картину, поскольку требования к себе у таких девушек изначально нереалистичны и завышены. Как было показано Shafran и другими исследователями, дихотомическое мышление является центральным фактором формирования перфекционистских черт личности (цит. по 157, цит. по 134].
Несмотря на полученные результаты, которые, несомненно, вносят некоторую ясность в понимание механизмов формирования нарушенного пищевого поведения, необходимо указать на имеющиеся недостатки. Поскольку опросник изучения дихотомического мышления не содержит вопросов относительно образа тела и пищевого поведения, мы не можем однозначно утверждать, что у девушек с риском НПП будут аналогичные когнитивные особенности в отношении еды (например, девушки с риском НПП делят всех людей на толстых/худых и красивых/некрасивых). Например, девушки с риском НПП значимо чаще, чем остальные девушки, положительно отвечают на утверждение из опросника ФР НПП о том, что в красоте девушки главное- фигура (рис.14).
Данный пункт опросника коррелирует с суммарным баллом опросника DTI (R=0,23 p=0,003), а также его шкалой «Дихотомические убеждения» (R=0,39 p=0,00). В перспективах дальнейшего изучения когнитивных особенностей у девушек с риском НПП необходимо добавить вопросы о внешности, еде, образе тела и пр. Совладание со стрессовыми ситуациями (копинг-стратегии)
Особенности копинг-стратегий оценивались при помощи опросника способов совладания Р. Лазаруса и С. Фолкман. Корреляционный анализ (по Пирсону) позволил обнаружить слабые, но статистически значимые положительные связи между оценками по тесту пищевых установок и шкалами «Принятие ответственности» и «Избегание» (табл.17).
Психологические особенности нарушений пищевого поведения
Девушки группы риска чаще отвечают положительно на утверждения о наличии завышенных требований по отношению к себе, невозможности воспринимать собственные ошибки, а также о недостижимости поставленных перед собой целей. Один из вопросов касается болезненного отношения к замечаниям в свой адрес, касающимся внешности. Возможно, подобные замечания могли провоцировать желание изменить свою внешность, прибегнув к диетам. Таким образом, для девушек с риском формирования нарушений пищевого поведения характерны завышенные требованиями по отношению к себе, страх ошибки, болезненное восприятие замечаний в свой адрес. Результаты настоящего исследования согласуются с зарубежными и отечественными данными. В многочисленных исследованиях было обнаружено, что перфекционизм является одним из важнейших факторов, связанным с ухудшением психического здоровья и играющим решающую роль в этиологии нарушений пищевого поведения, в особенности нервной анорексии и нервной булимии [81, 82, 112, 117, 134, 143, 169, 172, цит. по 145, цит. по 197]. Наличие перфекционистских черт личности также было обнаружено в неклинической популяции девушек, склонных к риску НПП [28, 31, 125, 136, 172, цит. по 197].
Как отмечают А. Б. Холмогорова и А. А. Дадеко, современное общество представлено культом высоких достижений, успеха, процветания, силы и стройного тела [70]. В своей работе они приводят следующую цитату: «В XXI веке перфекционизм стал болезнью культуры нашего времени» (там же). Убежденность девушек и молодых женщин в достижимости представленного в современном обществе идеала женской красоты (худобы) наряду с перфекционистскими чертами личности может приводить к повышению ценности диет и формированию ограничительного пищевого поведения. Как отмечает Хамчек, невротические перфекционисты устанавливают завышенные требования по отношению к себе, но не оставляют себе возможность допустить ошибку [цит. по 42]. То есть, малейший промах в достижении поставленной цели приводит к страхам, негативным эмоциональным переживаниям, фрустрации и воспринимается как катастрофа. Применительно к пищевым установкам и отношению к телу, можно предположить, что любые неудачи в достижении идеальной фигуры расцениваются девушками-перфекционистками как полный провал. Изначальная недостижимость поставленной цели, боязнь ошибки приводят к росту недовольства собственным телом, что повышает риск формирования дезадаптивных пищевых паттернов поведения. Например, было показано, что девушки, обладающие перфекционистскими чертами личности, используют дезадаптивные формы пищевого поведения с целью достижения идеальной фигуры и веса значимо чаще, чем их ровесницы, не обладающие выраженным перфекционизмом [125].
Стоит отметить, что мы рассматривали перфекционизм в едином континууме, без выделения различных его видов (субъектно-ориентированный, объектно-ориентированный и социально предписанный перфекционизм). В перспективе дальнейшего изучения особенностей взаимосвязи перфекционизма и нарушений пищевого поведения будет целесообразно рассмотреть также удельный вклад каждого из компонентов перфекционизма в формирование риска НПП. Можно предположить, что социально предписанный перфекционизм (убеждения и ощущения, что другие предъявляют к субъекту нереалистичные требования, которым необходимо соответствовать, чтобы заслужить принятие) наряду с субъекто-ориентированным перфекционизмом будут наиболее выражены в группе с риском нарушений пищевого поведения. Дихотомическое мышление
Особенности «черно-белого» мышления оценивались при помощи опросника изучения дихотомического мышления (DTI), разработанного A. Oshio и использованного в кросс-культурном исследовании изучения особенностей мышления и риска нарушений пищевого поведения среди девушек неклинической популяции Японии и России [158]. Корреляционный анализ (по Пирсону) позволил обнаружить статистически значимые, хотя и слабые, связи между шкалой DTI «Дихотомические убеждения», суммарным баллом по тесту пищевых установок EAT-26 (R=0,21 p=0,006), а также его субшкалой «Увлечение диетами» (R=0,22 p=0,005). То есть, дихотомические убеждения связаны, в первую очередь, с риском формирования ограничительного пищевого поведения. Оценка различий в выраженности дихотомического мышления в трех группах с разной степенью риска НПП проводилась с помощью дисперсионного анализа, в результате которого были обнаружены статистически значимые различия по шкале DTI «Дихотомические убеждения» (рис. 13). По остальным шкалам различия оказались не значимы (табл.14)
![Родительское отношение к часто болеющему ребенку дошкольного возраста как фактор формирования тревожности [Электронный ресурс]](/i/i/4478/183389.png "Родительское отношение к часто болеющему ребенку дошкольного возраста как фактор формирования тревожности [Электронный ресурс] Дубовик Евгения Юрьевна")
