Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретические и методологические основания изучения факторов формирования образа государственной думы федерального собрания рф средствами массовой информации 16
1. Институциональные основания и политический контекст деятельности государственной думы, опосредующие формирование образа законодательной власти РФ 17
2. Политико-психологические основания формирования образа Государственной Думы 28
3. Государственная Дума в контексте социальных представлений 35
4. Место социальных представлений в сообщениях СМИ 47
5.Модель исследования образа Государственной Думы на материале сообщений СМИ 60
Выводы. 70
Глава II. Образ государственной думы федерального собрания рф в средствах массовой информации: анализ сообщений СМИ 1994-2008 гг. 73
1. Формирование образа Государственной Думы ФСРФ через феномен политической идентичности 73
2. Формирование образа Государственной Думы ФС РФ через феномен персонификации властных отношений 94
3. Формирование образа Государственной Думы ФСРФ через феномен политических ожиданий 101
Выводы. 107
Заключение 112
Библиография 120
Приложения 138
- Политико-психологические основания формирования образа Государственной Думы
- Место социальных представлений в сообщениях СМИ
- Формирование образа Государственной Думы ФС РФ через феномен персонификации властных отношений
- Формирование образа Государственной Думы ФСРФ через феномен политических ожиданий
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования
Масштабные институциональные изменения российской политики и государственности последних десятилетий вызвали необходимость их осмысления обществом, выработки неких интерпретационных схем для понимания политического процесса. Сложность построения системы смыслов, организующих новое политическое пространство, усугублялась состоянием социокультурного кризиса, вызванного масштабными политическими, экономическими и социальными преобразованиями. Данное состояние сознания отличается не только потерей целостного образа мира, но и дестабилизацией всей системы политических представлений у значительной части общества.
При этом роль парламентских институтов в процессе трансформации общества многократно возрастает. Именно эти институты, выполняя законодательные функции, становятся центром борьбы различных политических сил за право определять направление и содержание общественной и политической трансформации.
Содержание политического дискурса по поводу направления развития общества, роли и места института парламентаризма в политической системе наиболее явно отражается в сообщениях СМИ. Исследование сложившегося в сообщениях средств массовой информации образа Государственной Думы ФС РФ позволяет проследить динамику оценок данного института в системе представлений массового политического сознания.
Одновременно обусловленность сообщений СМИ культурными стереотипами и психологическими особенностями массового восприятия позволяет выявить актуальные представления о законодательной власти, сложившиеся в обществе.
В контексте становления демократических институтов в современной России, институционализации политической системы и адаптации политической культуры к новым реалиям политического процесса анализ формирования и содержания сложившегося образа Государственной Думы, как определяющего фактора парламентской культуры и политического процесса в целом, представляется особенно важным.
Исследовательская проблема заключается в выявлении особенностей образа Государственной Думы ФС РФ в сообщениях средств массовой информации.
Степень научной разработанности проблемы
Исследования, проанализированные в ходе работы над диссертацией, можно разделить на несколько значимых групп.
Во-первых, это работы, посвященные особенностям функционирования законодательной власти в России и институциональным основам российского парламентаризма. К данной группе относятся работы1 А. Бирча, И.К. Кирьянова, Н.И. Бирюкова и В.М. Сергеева, Г.В. Голосова, О.В. Гаман-
Birch A. Representation. London, 1971; Кирьянов И.К., Лукьянов М.Н. Парламент самодержавной России: Государственная Дума и ее депутаты, 1906-1907. Пермь, 1995; Сергеев В.М. Демократия как переговорный процесс. М., 1999; Сергеев В.М., Беляев А.В., Бирюков Н.И., Гусев Л.Ю. Становление парламентских партий в России (Государственная дума в 1994 - 1997 годах) // Полис, 1999, №1; Сергеев В.М. Итоги выборов и эволюция российского политического сознания // Полис, 2004, №1; Бирюков Н.И., Сергеев В.М. Становление институтов представительной власти в современной России. М., 2005; Голосов Г.В. Форматы партийных систем в новых демократиях: институциональные факторы неустойчивости и фрагментации // Полис, 1998, № 1; Голосов Г.В. Сфабрикованное большинство: конверсия голосов в места на думских выборах 2003г. // Полис, 2005, №1; Гаман-Голутвина О.В. Исторический путь российского парламентаризма // Свободная мысль, 2006, №11-12; Гаман-Голутвина О.В. Изменение институциональных составляющих политического процесса во «второй путинской республики» // Психологические аспекты политического процесса во второй путинской республике». М., 2006; Гаман-Голутвина О.В. Особенности формирования депутатского корпуса ГД ФС РФ // «Государственная служба», 2006, №5; Гельман В.Я. Второй электоральный цикл и трансформация политического режима в России. // Второй электоральный цикл в России (1999-2000гг.), М., 2002; Гельман В.Я., Елезаров В.П. «Учредительные выборы» в контексте российской трансформации // Первый электоральный цикл в России (1993-1996). М., 2000; Гельман В.Я. Создавая правила игры: российское избирательное законодательство переходного периода // Полис, 1997, №4; Евзеров Р.Я. Дееспособность нынешнего российского парламента // Полис, 1995, № 1; Евзеров Р.Я. Парламентаризм и разделение властей в современной России // Общественные науки и современность, 1999, № 1; Шейнис В.Л. Российский парламент: десять лет трудного пути // Парламентаризм и многопартийность в современной России: К десятилетию двух исторических дат. М., 2000; Шейнис В.Л. Современный парламентаризм: этапы эволюции // Политая, 2000-2001, № 4.
Голутвиной, В.Я. Гельмана, Р.Я. Евзерова, В.Л. Шейниса. Вопросы становления и развития института парламентаризма также рассматриваются в монографиях2 В.Д. Горобца, И.Д. Гранкина, Д.А. Керимова.
Вторая группа представлена исследованиями политико-психологических оснований изучения образа власти. В данной группе значимыми для нас являются работы Е.Б. Шестопал, Л.А. Пресняковой, СВ. Нестеровой, Т.Н. Пищевой, Л.А. Фадеевой, М. Джаст, Э. Криглер, М. Дж. Херманн.
Политико-психологические основания формирования образов политического раскрываются в работах4 Е.В. Егоровой-Гантман, Л.Я. Гозмана, И.Ю. Киселева, А.Г. Смирновой, А.И. Юрьева, С.Д. Брауна, К.В. Барр, М.С. Пансера.
2 Горобец В.Д. Парламент Российской Федерации. М., 1998; Гранкин И.Д. Парламент России, М., 1999;
Керимов А.Д. Народная воля и парламент // Право и гражданское общество в современной России. М., 2003;
Керимов А.Д. Государствоведение: актуальные проблемы теории. М., 2003.
3 Шестопал Е.Б. Политическая психология. М., 2007; Шестопал Е.Б. Восприятие образов власти: политико-
психологический анализ // Полис, 1995, №4; Шестопал Е.Б. Очерки политической психологии. М.; 1991;
Преснякова Л.А. Структура личностного восприятия политической власти // Полис, 2000, №4; Преснякова
Л.А. Влияние авторитарного синдрома на индивидуальное восприятие политической власти в России (1990-
е годы). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата политических наук; Нестерова
СВ., Сибирко В.Г. Восприятие политических лидеров и отношение к демократии: некоторые особенности
сознания россиян // Полис, 1997, №6; Нестерова СВ. Вербальные и визуальные образы власти // Образы
власти в постсоветской России // под. ред. Е.Б. Шестопал. М., 2004; Пищева Т.Н. Барьеры в процессе
восприятия образов российских политиков // Образы власти в постсоветской России // под. ред. Е.Б.
Шестопал. М., 2004; Фадеева Л.А. Категория политической культуры в инструментарии отечественной
политологии // Принципы и практика политических исследований. Сборник материалов конференций и
мероприятий, проведенных РАПН в 2001г. М., 2002; Фадеева Л.А. Политическая культура. Пермь, 2000;
Джаст M., Криглер Э. Создание образа лидерства: на примерах Клинтона и Уотергейта // Политическая
психология. Хрестоматия. М., 2002; Hermann M.G. Assesing personality at distance: A portrait of Ronald
Reagan. Mershon Center Quarterly Report, 7(6). Columbus: Mershon Center of the Ohio State University, 1983.
4 Егорова-Гантман E.B., Плешаков К.В. Политическая реклама. М., 2002; Егорова-Гантман Е.В. и др.
Восприятие власти. Поиск явных образов // Власть, 1994, №1; Гозман Л.Я. Психология в политике - от
объяснения к воздействию // Вопросы психологии, 1992, №1; Гозман Л.Я, Шестопал Е.Б. Политическая
психология. Ростов-на-Дону, 1996; Киселев' И.Ю. Образ государства и принятие решений в
межнациональных отношениях: Учеб. пособие. СПб., 2004; Киселев И.Ю., Смирнова А.Г. Восприятие
угрозы в международных отношениях как процесс социального познания // Политическая психология
культура и коммуникация // под ред. Е.Б. Шестопал. М., 2008; Юрьев А.И. Выборы глазами политического
психолога // Власть, 1996, №4; Brown S.D., Lambert R.D., Kay B.J & Cutis J. E. The eye of beholder: Leader
images in Canada. Canadian journal of political science, 1998, 21; Pancer, Mark S, Brown, Steven D., Barr, Cathy
Widdis. Forming Impressions of political leaders: a cross-national comparison II Political Psihology, 1999, Vol. 20,
№2.
5 Abric J.-C. A Structural approach to social representations II Representations of the social: Bridging theoretical
traditions II Ed. by K. Deaux, G. Philogene. Oxford: Blackwell, 2001; Tajfel H., Turner J. The social identity theory
of intergroup behavior II The psychology of intergroup relations. Chicago, 1986; Tajfel H. Social Identity and
Проблемы групповых социальных и политических представлений изучаются нами на основе работ5 Ж.К. Абрика и Г. Тэшфела, P.M. Фарра, К.Ф. Китинг, Т. Кендрика, С. Фельдмана, Л. Хадди. Отечественные исследования представлены работами6 Г.М. Андреевой, СМ. Медведевой, Т.П. Емельяновой, А.В. Селезневой, О.А. Молчановой, И.В. Следзевского и
др.
К третьей группе относятся исследования, посвященные политико-коммуникативному подходу в анализе образов политического в СМИ. Здесь мы опираемся на работы К. Макгроу, У. Квастгофа, Д. Цаллера, Т.В. Евгеньевой, Д.В. Ольшанского. Для решения задач анализа сообщений СМИ были привлечены работы8 П. Бергера, Т. Лукмана, М. Шапиро, Д. МакДональда, Т. Ван Дейка, Дж. Лакоффа и М. Джонсона.
Intergroup Relations. Cambridge: Cambridge University Press, 1982; Farr R.M. Social representations: Their role in the design and executions of laboratory experiments II Social Representations II In R.M. Farr & S. Moscovici (eds.). Cambridge: Cambridge University Press, 1984; Keating C.F., Randal D. and Kendnck T. Presidential Physiognomies: Altered Images, Altered Perceptions II Political Psychology, 1999, Vol. 20, № 3; Feldman S. Values, Ideology, and Structure of political Attitudes II Oxford handbook of political psychology, 2003; Huddy L. From social identity to Political identity: a critical Examination of Social Identity theory II Political Psyhology, 2001, Vol. 22.
6 Андреева Г.М. К проблематике психологии социального познания, ; Андреева Г.М.
Психология социального познания. М., 1997; Медведева СМ. Проблема политического стереотипа в
зарубежной политической психологии. M., 2005; Медведева СМ. Функции стереотипов в массовом
сознании. // Массовое сознание и массовая коммуникация. M., 2001; Емельянова Т.П. Конструирование
социальных представлений в условиях трансформации российского общества. М., 2006; Молчанова О.А.
Формирование картины мира российских школьников в процессе политической социализации //
Политическая псігхология культура и коммуникация // под ред. Е.Б. Шестопал. М., 2008; Селезнева А.В.
Психологический аспект формирования политической картины мира у разных поколений россиян //
Политическая псігхология культура и коммуникация // под ред. Е.Б. Шестопал. М., 2008; Следзевский И.В.
Мифологема границы: ее происхождение и современные политические проявления // Современная
политическая мифология: Содержание и механизмы функционирования. М., 1996; Следзевский И.В.
Эвристические возможности и пределы цившшзационного подхода// Цивилизации, Вып. 4, М., 1997.
7 Макгроу К. Политические впечатления: формирование и управление // Хрестоматия по политической
психологии // под ред. Е.Б. Шестопал. М., 2007; McGraw К.М. Manipulating public opinion. In В. Norrader &
С. Wilcox. Washington, DC: CQ Press. 2002; Quasthoff U.M. The uses of stereotype in everyday argument, Vol. 2.
1978; Цаллер Дж. Происхождение и природа общественного мнения. М., 2004; Евгеньева Т.В. Архаическая
мифология в современной политической культуре // Политая, 1999, №1; Евгеньева Т.В. Культурно-
психологические основания формирования образа «Другого» в современной России // «Чужие» здесь не
ходят. Радикальная ксенофобия и политический экстремизм в социокультурном пространстве современной
России. М., 2004; Евгеньева Т.В. Социально-психологические основы формирования политической
мифологии // Современная политическая мифология: содержание и механизмы функционирования. М.,
1996; Евгеньева Т.В. Феномен политического сознания в ситуации социокультурного кризиса // «Новая»
Россия: социальные и политические мифы. М., 1999; Ольшанский Д.В. Основы политической психологии.
Екатеринбург, 2001; Ольшанский Д.В. Массовые настроения в политике // Политика: проблемы теории и
практики. 1990, Вып. VII, 4.1.
8 Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М., 1995; Лукман Т. Некоторые проблемы
современных плюралистических обществ // Социальные процессы на рубеже веков: феноменологическая
перспектива. Научные труды. М., 2000; Shapiro М., McDonalt D. Implications of virtual reality for judgments
Цель и задачи исследования
Основной целью диссертационного исследования является выявление содержания и факторов формирования образа Государственной Думы ФС РФ в российских СМИ.
Для достижения поставленной цели был выделен ряд взаимосвязанных задач:
исследование институциональных оснований и политического контекста формирования образа Государственной Думы ФС РФ в российских СМИ;
выявление политико-психологических особенностей формирования образа Государственной Думы ФС РФ в российском массовом сознании;
исследование места представлений о парламентской деятельности в общей системе политических представлений;
выявление роли средств массовой информации в процессе формирования политических представлений, в частности, представлений о парламентской деятельности;
разработка методики политико-психологического анализа текстов СМИ, освещающих деятельность Государственной Думы ФС РФ;
выявление характеристик образа Государственной Думы ФС РФ в российских средствах массовой информации в период 1994-2008 гг.;
выделение содержания и факторов формирования образа Государственной Думы ФС РФ в российских СМИ.
about reality II Journal of communications, Vol. 42, №4, 1992; DijkT. van. Ideology: A Multidisciplinary Approach. London, 1998; DijkT. van. Ideology and Discourse. A Multidisciplinary Introduction. Internet Course, for the Oberta de Catalunya (UOC) II :; Дейк T.A. ван. Язык. Понимание. Коммуникация. Благовещенск, 2000; Дейк Т.А. ван. Расизм и язык. М., 1989; Дейк Т.А. ван, Кинч В. Стратегия изучения связного текста. М., 1988; Lakoff G. The Contemporary Theory of Metaphor II Metaphor and thought. Cambridge, 1993; Лакофф Дж., Джонсон M. Метафоры, которыми мы живем. M., 2004.
Объект и предмет исследования
Объектом исследования в этой связи является образ Государственной Думы ФС РФ в российских средствах массовой информации в период 1994-2008гг.
Предметом исследования являются политико-психологические факторы, определяющие процесс формирования образа Государственной Думы ФС РФ в российских средствах массовой информации в период 1994-2008гг.
Теоретико-методологические основы исследования
Теоретико-методологическую основу исследования составляет совокупность теоретических и методологических принципов:
Структурно-функциональный анализ социальных систем, основы которого заложены в работах9 Т. Парсонса, Г. Алмонда, Д. Истона, позволяет рассматривать представления, опосредующие восприятие парламента, как системно-упорядоченный ответ на вызовы со стороны динамично меняющейся политической среды;
Методология изучения группового сознания, разработанная в рамках теории социальной идентичности (Г. Тэшфел, Дж. Тернер, Т.В. Евгеньева, А.Л. Зверев)10. Для настоящего исследования представляются важными положения данной теории, согласно которым, во-первых, групповая принадлежность является продуктом соответствующих представлений, во-
9 Парсонс Т. О социальных системах. М., 2002; Almond G. The Civic Culture. Princeton (N.Y.): Princeton
University Press, 1963; EastonD. System Analysis of Political Life. N.Y.: Wiley, 1965.
10 Tajfel H. Social Identity and Intergroup Relations. Cambridge: Cambridge University Press, 1982; Tajfel H.,
Turner J. The social identity theory of intergroup behavior II The psychology of intergroup relations. Chicago, 1986;
Terry D., White K. A Tale of Two Theories: A Critical Comparison of Identity Theory with Social Identity Theory
11 Social Psychology Quarterly. 1995, Vol. 58, Issue 4; Евгеньева Т.В. Культурно-психологические основания
формирования образа «Другого» в современной России // «Чужие» здесь не ходят. Радикальная ксенофобия
и политический экстремизм в социокультурном пространстве современной России. М., 2004; Евгеньева Т.В.
Феномен политического сознания в ситуации социокультурного кризиса // «Новая» Россия: социальные и
политические мифы. М., 1999; Зверев А.Л. Образ «Другого» в полиэтнических регионах России (на
материале исследований в Республике Бурятия) // Чужие» здесь не ходят. Радикальная, ксенофобия и
политический экстремизм в социокультурном пространстве современной России. М., 2004.
вторых, в процессе формирования представлений об окружающем мире индивид неизбежно противопоставляет свою общность какой-то другой. Так появляются термины ингруппа и аутгруппа, обозначающие, соответственно, группу, с которой субъект себя идентифицирует, и группу, на основе противопоставления которой формируется представление о собственной группе.
Для решения отдельных исследовательских задач были привлечены: теория социальных представлений С. Московичи11, которая получила развитие в работах12 P.M. Фарра, Ж.К. Абрика, Т.П. Емельяновой -положения данной теории позволяют объединить представления о конструируемой социальной реальности как форме существования социальных групп и анализ формирования образов в человеческой психике; семиотические методологии (Т. Ван Дейк ); теория метафоры (Дж. Лакофф, М. Джонсон14); теории, выдвигающие положения о формировании картины мира и образов (в том числе образа врага) как ее элементов (Т.В. Евгеньева, И.В. Следзевский, А.И. Щербинин)15, а также социально-психологические
Московичи С. От коллективных представлений - к социальным // Вопросы социологии, 1992, №4; Московичи С. Социальное представление: исторический взгляд // Психологический журнал, 1995, Т. 16, № 1; Moscovici S. Notes towards a description of social representations II European Journal of Social Psychology. 1988, Vol. 18, №3.
Farr R.M. Social representations: Their role in the design and executions of laboratory experiments II Social Representations II In R.M. Farr & S. Moscovici (eds.). Cambridge: Cambridge University Press, 1984; Abric J.C. A Structural approach to social representations II Representations of the social: Bridging theoretical traditions II Ed. by K. Deaux, G. Philogene. Oxford: Blackwell, 2001; Емельянова Т.П. Конструирование социальных представлений в условиях трансформации российского общества. М., 2006.
13 Dijk Т. van. Ideology: A Multidisciplinary Approach. London, 1998; Dijk T. van. Ideology and Discourse. A
Multidisciplinary Introduction. Internet Course for the Oberta de Catalunya (UOC) II :
Дейк T.A. ван. Язык. Понимание. Коммуникация. Благовещенск, 2000; Дейк Т.А. ван. Расизм и язык. М.,
1989.
14 Лакофф Дж., Джонсон М., Метафоры, которыми мы живем. М., 2002.
15 Евгеньева Т.В. Архаическая мифология в современной политической культуре // Политая, 1999, №1;
Следзевский И.В. Мифологема границы: ее происхождение и современные политические проявления //
Современная политическая мифология: Содержание и механизмы функционирования. М., 1996;
Следзевский И.В. Эвристические возможности и пределы цивилизационного подхода // Цивилизации, 1997,
Вып. 4; Щербинин А.И. Язык политики и политического образования: проблема переводимости //
Современные образовательные стратегии и духовное развитие личности: материалы Всерос. науч. конф.
(27-28 марта 1996 г.), Ч. 3. Томск, 1996.
методы исследования механизмов социальной категоризации и стереотипизации (Д. Цаллер, Г.М. Андреева, СМ. Медведева)16.
Эмпирическая база исследования
Эмпирической базой диссертационного исследования послужили публикации в центральных российских газетах «Коммерсант», «Известия», «Московский Комсомолец», «Московская правда», «Советская Россия» и «Новая газета» за 1994-2008гг., посвященные описанию деятельности Государственной Думы ФС РФ.
Выборка источников исследования определялась поставленными задачами и спецификой политического дискурса по поводу Государственной Думы. В настоящем исследовании мы сосредоточились на анализе сообщений СМИ, выражающих условно «центристскую» позицию, выступающую основой для конструирования конвенционального образа Государственной Думы в обществе. Анализ сообщений газет «Советская Россия» и «Новая газета» был проведен с целью сопоставить образ Государственной Думы, сформированный в данных СМИ, с образом конвенциональным.
Отказ от включения в выборку сообщений телеэфира диктуется, во-первых, спецификой избранной методологии, не предусматривающей схему анализа визуальных образов и, во-вторых, техническими проблемами, связанными с ограниченными возможностями мониторинга телеэфира с 1994г.
Среди ежедневных газет было выделено две группы: информационно-аналитические издания и издания общего содержания. В первую группу вошли газеты «Известия» и «Коммерсант», вторую группу составили
Цаллер Д. Происхождение и природа общественного мнения. М., 2004; Андреева Г.М. К проблематике психологии социального познания // ; Андреева Г.М. Психология социального познания. М., 1997; Медведева СМ. Проблема политического стереотипа в зарубежной политической психологии. M., 2005; Медведева СМ. Функции стереотипов в массовом сознании // Массовое сознание и массовая коммуникация. M., 2001.
«Московская правда» и «Московский комсомолец». Отдельно были рассмотрены сообщения «Советской России» и «Новой газеты». Периодизация выборки определялась электоральным циклом и регламентом работы Государственной Думы: для каждого созыва нижней палаты российского парламента (исключая созыв 2007г.) было выделено два периода выборки - в начале и в конце срока исполнения полномочий.
Данная периодизация позволяет соотносить изменения в содержании образа Государственной Думы с политическим контекстом деятельности каждого созыва, а также проследить содержание политических ожиданий по отношению к Государственной Думе в начале работы созыва и степень реализации данных ожиданий по истечении срока полномочий палаты.
В избранные периоды проводилась сплошная выборка статей рассматриваемых изданий, в которых парламентская проблематика являлась главной или второстепенной темой (в выборку не вошли статьи, в которых Государственная Дума только упоминается).
При выделении временных рамок исследования из рассмотрения сознательно были исключены периоды кампаний по выборам депутатов Государственной Думы. Мы полагаем, что в эти периоды образ нижней палаты российского парламента в СМИ подвергался значительному изменению по сравнению с типичным состоянием, и включение в выборку источников за данные периоды затруднило бы оценку актуального образа Государственной Думы.
Кроме того, были привлечены дополнительные материалы анализа в виде результатов массового опроса и фокус-групп, проведенных фондом «Общественное мнение» в 2006г.
При анализе сообщений СМИ мы исходили из предположения о том, что образ Государственной Думы в СМИ формировался, с одной стороны -
См. приложение 1.
под воздействием ожиданий получателей сообщений СМИ, с другой - был обусловлен образом мира продуцентов сообщений СМИ.
Хронологические рамки исследования
При выборе хронологических рамок исследования мы исходили из того, что формирование образа законодательной власти в российских СМИ в его современном виде началось с избрания первого созыва Государственной Думы ФС РФ в 1993г. Период деятельности Верховного совета Российской Федерации не принимался в рассмотрение как по причине институциональных отличий данного органа от современной Государственной Думы, так и по причине специфических свойств восприятия данного института обществом, которые обусловили отличие представлений о Верховном Совете от представлений о Государственной Думе РФ.
Научная новизна диссертационного исследования
Во-первых, автором систематизированы политико-психологические основания формирования образа российской законодательной власти, в частности, Государственной Думы ФС РФ.
Во-вторых, диссертантом выявлены факторы формирования образа российской законодательной власти средствами массовой информации.
В-третьих, автор определил специфические особенности восприятия Государственной Думы ФС РФ в качестве института законодательной власти в сообщениях российских СМИ.
В-четвертых, в работе выявлены основные характеристики образа Государственной Думы ФС РФ в сообщениях российских средств массовой информации в период 1994-2008гг.
Положения, выносимые на защиту
Образ Государственной Думы ФС РФ в сообщениях СМИ формировался, с одной стороны, под воздействием ожиданий получателей сообщений СМИ, с другой стороны, обусловлен образом мира продуцентов сообщений СМИ;
Сформированный в сообщениях СМИ образ Государственной Думы ФС РФ может рассматриваться как репрезентация политических ожиданий в отношении данного института в различные периоды политического развития России;
В основе формирования образа Государственной Думы в сообщениях СМИ лежит процесс идентификации, позволяющий определить параметры разделения мира политического на «своих» и «чужих». При этом если на первом этапе деятельности данного института указанные категории четко выделялись, то впоследствии институт в целом наделяется характеристиками, до этого присущими «чужим», по отношению к которым негативные оценки постепенно переходят в нейтрально-безразличные;
Феномен персонификации политических институтов и властных отношений, опосредующих их деятельность, оказывает влияние на образ Государственной Думы ФС РФ в сообщениях СМИ. При этом, если на первом этапе своей деятельности Государственная Дума воспринимается в качестве самостоятельного (хотя и «второсортного») политического института и наделяется чертами, присущими субъекту, то к сегодняшнему дню данный институт теряет статус властного субъекта, оценивается как объект, управляемый «реальной» властью;
Образ Государственной Думы ФС РФ в сообщениях СМИ, отражающий в период острых политических столкновений политико-идеологическую направленность СМИ, впоследствии под воздействием трансформации политического дискурса стремится к гомогенности.
Научно-практическая значимость исследования
Положения диссертационной работы могут быть использованы при дальнейших исследованиях проблематики места и роли законодательной власти в российском политическом процессе, а также проблемы формирования образа Государственной Думы Федерального Собрания РФ.
Методологические положения исследования могут быть полезны при изучении особенностей современного политического сознания, российской политической культуры и политической коммуникации.
Результаты диссертационного исследования могут быть использованы в учебном процессе, при чтении лекционных курсов по проблемам политической психологии и политической коммуникации.
Апробация основных выводов диссертационного исследования
Диссертация обсуждена на заседании кафедры государственной политики философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова.
Основное содержание и выводы диссертационного исследования нашли отражение в публикациях автора и были представлены в докладах на российских и международных конференциях, в том числе:
Международная конференция «Образы государств, наций, лидеров» - Москва - Ярославль, 5-10 июня 2007г.
Ежегодная научно-практическая конференция «Перспектива-2007. Актуальные проблемы политической науки» - Москва, ноябрь 2007г.
Структура диссертационного исследования обусловлена
поставленными задачами. Диссертация состоит из введения, двух глав (разделенных на параграфы), заключения, библиографии и приложений.
Во введении формулируются цели и задачи исследования, его объект и предмет, методологические основания. Анализируется степень
разработанности проблемы, обосновывается выбор используемых источников и временные рамки исследования.
В Главе I, озаглавленной как «Теоретические и методологические основания изучения факторов формирования образа Государственной Думы Федерального Собрания РФ средствами массовой информации» исследуются, во-первых, основные подходы к формированию образа Государственной Думы как составной части социального опыта индивидов и социальных групп по поводу деятельности парламентских институтов и, во-вторых, теоретические основы взаимовлияния содержания социальных представлений и сообщений СМИ. В главе дается анализ политического контекста, в котором формируется образ Государственной Думы ФС РФ, а также излагаются методы исследования источников, использованные в работе.
В Главе II «Образ Государственной Думы Федерального собрания РФ в средствах массовой информации: анализ сообщений СМИ 1994-2008гг.» проанализировано влияние на образ парламента феноменов политической идентичности, персонификации властных отношений и политических ожиданий, опосредующих восприятие нижней палаты парламента и свойства репрезентации данных феноменов в сообщениях СМИ. На материалах выборок сообщений центральных российских газет за период 1994-2008 гг. раскрыт характер влияния и содержание каждого из обозначенных феноменов.
В Заключении подводятся общие итоги, формулируются основные выводы работы.
В структуру диссертации также включены библиография, и приложения.
Политико-психологические основания формирования образа Государственной Думы
Приступая к анализу образа парламента необходимо, прежде всего, обратить внимание на социально-политический контекст данного исследования. Определяющим фактором политического процесса России в 1990-х годах стало разрушение привычного образа мира, «дестабилизация всей системы представлений для значительной части общества» . Нормы и стереотипы, определявшие отношение к политике и власти утратили свое значение.
Потеря конвенциональной системы ценностей и политических ориентации значительной частью населения привела к формированию выраженной противоречивости политического сознания и, как следствие, противоречивого отношения к политическим институтам и власти в целом.
Л.А. Преснякова следующим образом характеризуют противоречия восприятия власти в современной России: «самобытная характеристика современного восприятия власти в России - это выраженная противоречивость политического сознания ее типичного жителя. В нем сосуществуют противоположные и взаимоисключающие ориентации: сочетание желания перемен со страхом перед ними, готовность к компромиссу и нетерпимость, потребность в свободе и привычка к покорности, чувство экономической вольницы и требования социального урегулирования. На уровне установки это проявляется в рассогласовании ее когнитивного, эмоционального и поведенческого компонентов».
Разрушение самоидентификации личности, в условиях отсутствия адекватной замены привело к состоянию «кризиса идентичности». 4 Состояние кризиса идентичности определяют утрата самоидентификации личности, разрушение системы личностных смыслов, сужение образов пространства и времени — утрата представление о системе социальных координат. В ситуации девальвации привычного повседневного образа действий и отношений определяющую роль в восприятии власти и политических институтов начинают играть глубинные элементы картины мира, основополагающие значения политической культуры. К таким детерминирующим политическое поле феноменам в российской практике традиционно относятся проблема политической идентичности и феномен персонификации власти.
Механизм персонификации власти мы вслед за Е.Б. Шестопал понимаем, как склонность приписывать процесс и . результат функционирования властных институтов деятельности одного или группы политических акторов, наделяя при этом сам властный процесс человеческими качествами и характеристиками.25 «В архаической модели действительности все происходящие события рассматриваются как проявление чьей-то доброй или злой воли. При этом благоприятные события связаны, как правило, с образом героя или вождя, в котором персонифицируются представления о власти. Одновременно вождь является центром, организующим общность. Личность, выступающая в роли вождя, в массовом восприятии постепенно теряет свойства живого человека и приобретает символические характеристики. Она наделяется способностью сверхъестественного влияния на социальные и политические процессы, ее можно соотнести с понятием «чудо».
Таким образом, именно состояние кризиса идентичности, потери целостного образа мира заставляет общество актуализировать механизмы персонификации властных отношений. Механизм персонификации власти является способом «приручить» новые впечатления, воспринять новую систему властных отношений и политических институтов. Отождествление власти с конкретным политиком своего рода защитный механизм, упрощающий политическую картину мира.
В дальнейшем исследовании образа парламента мы будем опираться на свойства персонификации власти в современной России, выделенные Е.Б. Шестопал:28 Наибольшее влияние на персонификацию властного отношения оказывает влияние личности политического лидера, с которым данное отношение отождествляется. Существует субъектная и бессубъектная или анонимная персонификация. В первом случае власть ассоциируется с конкретным политическим лидером, во втором с некой элитной группой, партией. Персонификация может иметь как позитивный, так и негативный психологический смысл. В контексте данного исследования представляется необходимым обозначить еще одно частное свойство персонификации важное для конструирования образа парламента: Персонифицировано, может быть не только и не столько властное отношение, но институт власти. (Например, образ МЧС персонифицирован в образе С.К. Шойгу). Архитепический образ героя, который является базой для функционирования механизма персонификации власти, обуславливает актуализацию другой специфической структуры картины мира - образа врага.
«Для наиболее полного воплощения архетипического образа вождя необходимо, чтобы рядом с ним постоянно существовал стереотипизированный образ врага, с которым в данной модели соотносится, как правило, понятие «заговор», от которого вождь «спасает» остальных членов общности. В указанном соотношении проявляется один из центральных элементов архаической модели восприятия окружающей действительности — дихотомия «мы — они», являющаяся своеобразной архетипической матрицей, на основе которой происходит процесс самоидентификации личности в кризисной ситуации. Корни ее лежат в наиболее древних пластах человеческой культуры, когда мифологизированное восприятие реальности строилось вокруг двух противоположных полюсов. Данная модель с наибольшей очевидностью проявлялась в массовом политическом сознании и поведении в течение последнего десятилетия».29
Место социальных представлений в сообщениях СМИ
По мнению некоторых исследователей, подлинная задача СМИ заключается в том, чтобы описывать такую картину реальности, благодаря которой у людей появляется возможность принимать сознательные решения. И чем лучше пресса справляется с этой ролью, тем больше ее собственное влияние.
Теория, связанная с пониманием реальности наиболее содержательно представлена в работе П. Бергера и Т. Лукмана «Социальное конструирование реальности». Цель данного исследования заключается в том, чтобы понять реальность повседневной жизни. По их мнению, повседневная жизнь представляет собой реальность, которая интерпретируется людьми и имеет для них субъективную значимость в качестве цельного мира. Рядовые члены общества в их субъективно осмысленном поведении не только считают мир повседневной жизни само собой разумеющейся реальностью. Это мир, создающийся в их мыслях и действиях, который переживается ими в качестве реального.
Анализируя субъективное восприятие повседневной жизни, ученые приходят к выводу, что различные объекты представляются сознанию как составляющие элементы разных сфер реальности. Люди, с которыми индивид сталкивается в повседневной жизни, имеют отношение к реальности и сильно отличаются от бесплотных образов сновидений. Две системы объектов вызывают в сознании различное напряжение, и внимание к ним — вовсе не одинаково. Это значит, что сознание индивида способно перемещаться в различных сферах реальности. Иначе говоря, он осознает мир, состоящий из множества реальностей. Перемещение из одной реальности в другую воспринимается как своего рода шок, который вызван переключением внимания в связи с этим переходом. Это можно сравнить с состоянием, которое человек испытывает, просыпаясь.
Однако, среди множества реальностей, по мнению П. Бергера и Т. Лукмана, существует одна, представляющая собой «реальность par excellence». Это - реальность повседневной жизни, «привилегированное положение» которой дает ей право называться «высшей реальностью».
Реальность повседневной жизни, как считают исследователи, представляет собой упорядоченную реальность. Ее феномены уже систематизированы в образцах, которые кажутся независимыми от понимания индивида. Реальность повседневной жизни оказывается уже объективированной, то есть, конституирована порядком объектов, которые были обозначены как объекты до появления индивида на сцене. Язык, используемый в повседневной жизни, постоянно предоставляет необходимые объективации и устанавливает порядок, в рамках которого приобретают смысл и значение эти объективации, и сама повседневная жизнь.55
По сравнению с реальностью повседневной жизни, по мнению П. Бергера и Т. Лукмана, другие реальности оказываются «конечными областями значений, анклавами в рамках высшей реальности, отмеченными характерными значениями и способами восприятия».56 Повседневная реальность окружает их со всех сторон, и сознание всегда возвращается в высшей реальности как из экскурсии. Это можно сравнить с «переключением» с мира повседневной жизни на мир игры, как играющих детей, так и взрослых. Наиболее подходящий пример такой игры - театр. Переход из одной реальности в другую отмечен тем, что поднимается и опускается занавес. Когда занавес поднимается, зритель «переносится» в другой мир со своими собственными значениями и устройством, не имеющим ничего или, напротив, много общего с устройством повседневной жизни. Когда занавес опускается, зритель «возвращается к реальности», то есть, к высшей реальности повседневной жизни, по сравнению с которой, реальность, представленная на сцене, теперь кажется незначительной и эфемерной, сколь бы живым ни было представление несколько минут назад.
Все конечные области значений характеризуются переключением на них внимания с реальности повседневной жизни. Происходит радикальное изменение напряженности сознания. Однако при всем этом, по мнению исследователей, реальность повседневной жизни сохраняет свой «верховный статус». Во всяком случае, в этом убеждает нас язык, поскольку он укоренен в повседневной жизни и сохраняет с ней связь, даже если пользоваться языком для интерпретации опыта в конечных областях значений. Поэтому индивид обычно «искажает» реальность последних, как только начинает пользоваться языком для их интерпретации, то есть он «переводит» непосредственный опыт в высшую реальность повседневной жизни.
Итак, одной из важнейших проблем для индивидов оказывается то, как: интерпретировать сосуществование этой реальности с другими, вкрапленными в нее реальностями. Таким образом, понятие реальности, представленное в работе П. Бергера и Т. Лукмана, рассматривается ими как субъективное восприятие повседневной жизни.
Поскольку анализируемый нами вопрос сфокусирован на проблему реальности, представленной средствами массовой информации и ее восприятия, рассмотрим ее с точки зрения конструирования и реконструирования, которые представляют собой два основных типа отношения к реальности и ее изучения. С этой точки зрения, представляется разумной классификация предложенная М. Шапиро и Д. МакДональтом.
Наиболее существенным для первого типа исследования является то, как люди используют информацию, чтобы произвести реконструкцию того, на что похож реальный мир. Индивид «строит» реальность, которая основана на «частицах информационной памяти» (memories of information), собранных из различных источников. Поскольку опыт индивида, в этом смысле, является обобщающим элементом для сообщений СМИ, различные суждения о реальности становятся и когнитивными, и эмоциональными. Этот тип исследования реальности М. Шапиро и Д. МакДональт относят к реконструкции.
Важнейшим отличием второго типа является особое внимание к суждению о реальности приходящих сообщений. Особенность этого проблемного поля заключается в выявлении «нелепых ошибок», связанных с интерпретациями сообщений аудиториями. Эта сфера исследования реальности относится к конструированию.58
Таким образом, эти два типа исследований объединены общим пониманием того, как люди определяют для себя, что есть реальное, а что нереальное. Информация, полученная в процессе коммуникации, используется для того, чтобы сформировать у индивидов образ мира, действительность которого определяется тем или иным отношением к реальным объектам.
В современном обществе, образ внешнего мира формируется средствами массовой информации. Как отмечает Н. Больц, «вследствие того, что наши знания о реальности опосредованы СМИ, стало бессмысленным отличать отображение от отображенного явления... Что есть тот или иной политик или событие - можно понять лишь в их медийной интерпретации. То, что реально происходит, становится общественным событием только через свое медийное отображение».
Формирование образа Государственной Думы ФС РФ через феномен персонификации властных отношений
В предыдущей главе мы определили основные подходы к изучению персонификации власти. Переходя к рассмотрению конкретных функций данного феномена в образе парламента, необходимо остановиться на некоторых его особенностях в современной российской практике. Важные, на наш взгляд, тенденции в персонификации властных отношений выделены Е.Б. Шестопал: «Прежде всего, в процессе восприятия власти у ряда граждан безличный политический процесс нередко сводится до образа одного или нескольких политиков...в качестве характеристики власти респонденты называли имя политического лидера и перечисляли его положительные или отрицательные личностные или профессиональные качества. Такой тип персонификации мы назвали субъектной персонификацией. Однако в результате нашего исследования был зафиксирован еще один феномен — бессубъектная персонификация, который подразумевает атрибуцию человеческих характеристик власти, политическому процессу. Так, например, говоря о власти, респонденты использовали выражения: «думают», «воруют».145 Приведенные характеристики механизма персонификации были зафиксированы и в настоящем исследовании. Для того чтобы раскрыть содержание и характер данных механизмов, а также их вклад в образ Государственной Думы, мы обратимся к сообщениям СМИ, посвященным парламенту.
В первую очередь необходимо отметить эффект наделения парламентского процесса некоторыми свойствами человеческой деятельности:146 «Дума — «дама» весьма чувствительная и раздражительная, что она сочтет покушением на свою честь в следующий раз, никому не известно». 47 «Дума начала с не слишком корректных с точки зрения регламента и не слишком просчитанных с точки зрения бюджета решений». «Дума недвусмысленно дала президенту и правительству понять, что уж социальную политику им без борьбы не отдаст».
Из приведенных примеров видно, что свойства человеческой личности, приписываемые Думе, имеют явно негативный характер - это раздражительность, конфликтность, нежелание заниматься своими непосредственными обязанностями, непрофессионализм. Подобная персонификация, с нашей точки зрения, с одной стороны обусловлена, присутствующей во всех выборках за 1994-1996 года, темой -неорганизованности работы парламента. С другой стороны, в сообщениях СМИ из основной выборки, а также в сообщениях газеты «Новая газета», основанием формирования такого представления был частичный перенос качеств, приписываемых аутгруппе (в составе фракций ЛДПР и КПРФ), на образ Думы в целом. Подобная персонификации властных отношений, опосредующих деятельность парламента, остается актуальной вплоть до 1999 года, затем практически перестает встречаться, ниже мы еще вернемся к данной проблеме.
Важную роль в освещении деятельности парламента с 1994 по 1999 года играла тема конфликта Президента Б.Н. Ельцина и «левопопулнекого крыла» в Думе. Лидерство в данном противостоянии большинство изученных газет приписывали Президенту, данная тема была особенно актуальна и соответственно активно освещалась СМИ накануне президентских выборов 1996 года и в процессе проведения процедуры импичмента в 1999 году:15
«С момента выборов в Государственную думу прошло уже достаточно времени - достаточно, чтобы попытаться осмыслить: что же мы в итоге получили? Тем более что смена депутатского корпуса не есть смена власти в стране. Давайте за политическими страстями не забывать, что по конституции Россия - президентская республика, а значит, сменой власти можно считать лишь смену президента. Все остальное - суета на втором плане политической сцены».
С нашей точки зрения, на формирование и поддержание представления о могуществе Президента и первичности президентской власти по отношению к парламентской повлияли, помимо институциональных аспектов, распределяющих власть в президентской республике и закрепленных Конституцией, некоторые аспекты политических представлений.
Наделению власти Президента в сообщениях СМИ первичностью и могуществом, несопоставимым с парламентской, способствовала категоризация фигуры Б.Н. Ельцина как гаранта демократических реформ, символа демократии:
«Декабрьские выборы и последующие политические события хорошо показали, откуда берется стойкая неспособность российских демократов к политическому компромиссу и организационному единству. Дело в том, что демократы упорно ошибаются в оценке стратегического противника. Они решительно встали в оппозицию президенту и его правительству (последним это только что сделал Е.Гайдар), хотя очевидно, что сегодня под ,натиском обстоятельств (как объективных, так и субъективных) положение президента и само по себе едва ли не провально... И вместе с тем, как бы ни звучало сомнительно и страшно, но президент Ельцин и после Первомайского остается главным (если не единственным) гарантом демократических реформ в стране».
Формирование образа Государственной Думы ФСРФ через феномен политических ожиданий
Выборки сообщений СМИ, посвященные деятельности Думы созыва 1993 года, отражают высокий уровень нереализованных позитивных ожиданий, связанные с деятельностью парламента:156 «Лучший спикер Европы» 1991 года мог напрячь спикерский опыт и сообразить, что нынешний состав Думы безнадежен, и даже «лучший спикер» тут бессилен — «резцом из мрамора ваяют Аполлона, но разве вылепишь его из нечистот/». «Питать особые надежды в отношении нового парламента может разве тот, кому больше не на что надеяться».
Следует отметить, что нереализованность таких политических ожиданий как продолжение экономических реформ (для СМИ, представленных в основной выборке и газеты «Новая газета») и общий конструктивный ход парламентского процесса (для сообщений СМИ основной и дополнительной выборок) в выборках 1994, 1995 годов объясняется наличием в парламенте «левопопулиского крыла», дестабилизирующего работу данного института (в сообщениях СМИ основной выборки и сообщениях «Новой газеты»). Это свидетельствует о сохранении позитивных ожиданий, связанных с группой «либералов» в Думе. Схожий эффект наблюдается в сообщениях газеты «Советская Россия», в которых позитивные ожидания по поводу работы Государственной Думы связываются с деятельностью ингруппы, представленной фракцией КПРФ.
Иллюстрирует сохранение позитивных ожиданий в данный период и количественный анализ соотношения негативных и позитивных или нейтральных оценок деятельности Думы: явный перевес на стороне позитивных оценок.159 Начиная с 1996 и вплоть до 2000 года, в основных выборках и сообщениях газеты «Новая газета» фиксируется явное преобладание негативных оценок деятельности парламента, этот эффект связан, по нашему мнению, с эскалацией состояния нереализованности политических ожиданий продуцентов сообщений СМИ. Данный процесс опосредован утратой группой «либералов» в парламенте статуса ингруппы для журналистского сообщества (основания невозможности дальнейшего отнесения журналистским сообществом фракций НДР и «Яблока» к «своей» группе были рассмотрены нами в первом параграфе настоящей главы). Отсутствие в Думе «своей» группы опосредовало невозможность для продуцентов сообщений изученных газет формулировать позитивные ожидания, связанные с работой нижней палаты. В то же время эскалация эффекта аутгрупповой дискриминации, направленной на Думу в целом, логично привела к увеличению негативных ожиданий, связанных с ее деятельностью, в сообщениях СМИ из основных выборок и сообщениях «Новой газеты»:
«Хватит нам маскарадов в зале заседаний Федерального собрания. Пора тем, кого мы сейчас избрали в нижнюю палату, заняться полезным делом. Но вершить свою работу не только по уму и по совести, но и стараться готовить законы, учитывающие и российские традиции, и менталитет российского народа».
«Дума начала с не слишком корректных с точки зрения регламента и не слишком просчитанных с точки зрения бюджета решений. Сергей Калашников отрицает их популистский характер, утверждая, что принятый прежней Думой Закон о бюджете на этот год не оговаривает конкретных процентов индексации с разбивкой по кварталам. Однако он признает, что если каждый квартал поднимать минимальный размер пенсий и зарплат на 20%, то все бюджетные расчеты «полетят» очень быстро». При этом, в сообщениях газеты «Советская Россия» выборок 1996-2000 годов, в отличие от большинства изученных СМИ, соотношение позитивных или нейтральных и негативных оценок деятельности Государственной Думы не претерпевает существенных изменений,1 что связано с сохранением фракцией КПРФ статуса ингруппы в сообщениях данной газеты.
Анализ основных выборок 1996-2000 годов позволяет утверждать, что значительное влияние на образ Государственной Думы в СМИ в данный период оказывали представления, согласно которым основным содержанием деятельности палаты являлась внутренняя борьба за власть, которая обычно определялась в терминах «дележ», «склока». Данное представление усиливало негативные ожидания по поводу деятельности парламента:
«Первая рабочая неделя Думы образца 1996 года закончилась. Самые главные для себя вопросы - то есть выбор начальства - депутаты решили». «На четвертый день нелегкой работы [распределения должностей председателей комитетов Государственной Думы - прим. автора] последние клочки добытой шкуры были, наконец, распределены между удачливыми охотниками. Каждый получил причитающуюся ему долю добычи, а четыре самых главных охотника отхватили по самому лакомому куску. То, что похуже, отдали ближайшим соратникам, а молодым охотникам, которые, облизываясь, наблюдали за ответственным процессом, бросили оставшиеся к концу дележа крохи. Мудрейший совет главных охотников решил, что так будет справедливо».
Существенное изменение в соотношении негативных и позитивных или нейтральных оценок деятельности парламента в СМИ в пользу последних отмечено нами при анализе выборки за 2003 год. Содержание образа Думы также претерпело значительные изменения. Для анализа данных изменений представляется нужным рассмотреть, уже упоминавшуюся нами тему предсказуемости деятельности парламента в контексте феномена политических ожиданий.
Расширение представительства фракции «Единая Россия» в Государственной Думе способствовало формированию представления о предсказуемости деятельности парламента по нескольким причинам. Во-первых, введение по инициативе фракции практики «нулевого чтения» сократило фактор неопределенности в принятии законопроектов, а поддержка фракцией политического курса Президента обусловила поддержку вносимых Президентом законопроектов. Во-вторых, контроль над ключевыми руководящими постами и простое, а затем конституционное, большинство позволяли фракции фактически единолично определять повестку заседаний и регламент работы парламента в целом, что в числе прочего снизило активность и конфликтность парламентской дискуссии.
С нашей точки зрения, во многом именно эффект понижения конфликтности дискуссии в Думе способствовал позитивным изменениям в образе нижней палаты парламента в СМИ в период 2003-2008 годов. Формулируя данный тезис, мы исходим из предположения о том, что общественное мнение склонно негативно оценивать публичные конфликты политических партий и прения в парламенте как одну из форм выражения данных конфликтов.
При этом как мы отметили, в четвертом параграфе первой главы настоящего исследования, опираясь на работы П. Бурдье и Д. Цаллера, средства массовой информации при формулировании своих сообщений опираются на разделяемые обществом представления о предмете сообщения. Мы также определили, что сообщения СМИ воспроизводят имеющиеся групповые представления, и созданный в СМИ образ Государственной Думы может рассматриваться как отражение социальных представлений.
В соответствии с таким подходом, мы предполагаем, что изменение содержания образа Государственной Думы в средствах массовой информации в период 2003-2008 годов стало реакцией на ожидания массового сознания. Фактически СМИ артикулировали в своих сообщениях оценки деятельности Государственной Думы, сформировавшиеся в обществе.
Для подтверждения нашего предположения обратимся к материалам исследования, посвященного представлениям россиян о предназначении и роли партий, которое фонд «Общественное мнение» провел в июне 2006 года.
