Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Обзор литературы 6
Двигательные навязчивости - вторичные образования 12
Двигательные навязчивости - фобии динамика коморбидных связей на поздних этапах 18
Двигательные навязчивости - изначально независимые психопатологические феномены 20
Глава 2. Общая характеристика материала исследования 27
Цель и задачи исследования 28
Методы и материал исследования 28
Глава 3. Типология двигательных навязчивостеи при шизофрении 34
1а тип. Компульсии 35
16 тип. Компульсивные ритуалы 42
2 тип. Контранксиозные ритуалы 49
3 тип. Ритуалы в форме моторного перфекционизма 55
Глава 4. Течение неврозоподобной шизофрении с двигательными навязчивостями 65
1а тип. Компульсии 67
16 тип. Компульсивные ритуалы 69
2 тип. Контранксиозные ритуалы 74
3 тип . Ритуалы в форме моторного перфекционизма 82
Глава 5. Нарушения произвольной регуляции деятельности у больных с двигательными навязчивостями 86
Методы патопсихологического исследования 86
Результаты исследования 89
Контранксиозные ритуалы 97
Ритуалы в форме моторного перфекционизма 99
Компульсии и компульсивные ритуалы 102
Глава 6. Терапия двигательных навязчивостеи в рамках неврозоподобной шизофрении 105
Заключение 117
Выводы 130
Список литературы: 133
- Двигательные навязчивости - вторичные образования
- Контранксиозные ритуалы
- . Ритуалы в форме моторного перфекционизма
- Методы патопсихологического исследования
Введение к работе
Разработка систематики двигательных навязчивостей является одной из актуальных задач, позволяющей решить ряд клинических, терапевтических и социальных проблем. Различные классификации, основанные на таких параметрах, как возраст манифестации [Geller D. 1998; Millet В. 2004], феноменология [Van Oppen P. 1995; Calamari J. 1999], терапевтический ответ [Erzegovesi S. 2001; Mataix-Cols D. 2002], коморбидность [Alsobrook J. 1999], уровень инсайта [Attuliah N. 2000; de Mathis M. 2006] подтверждают представление о гетерогенности этой группы обсессивно-компульсивных расстройств, но не позволяют создать единую клиническую типологию.
Перспективной представляется дифференциация, основанная на анализе функционального соотношения компульсий и ритуалов с другими психопатологическими образованиями - обсессиями и фобиями [Foa Е. 1995; Rasmussen S. 1998]. Исходя из структуры коморбидных взаимодействий выделены следующие типы двигательных навязчивостей: «двигательные ' ритуалы, используемые для предотвращения пугающих событий», «навязчивые действия, совершающиеся для редукции дискомфорта», «бессмысленные, автоматические движения» («чистые компульсий» по S. Rasmussen, J. Eisen [1991]). Приведенная систематика существует в качестве рабочей гипотезы, не нашедшей клинических подтверждений.
Актуальными являются оценка прогностической значимости компульсий и
ритуалов при шизофрении, а также анализ взаимосвязей между их
психопатологической структурой и формами течения эндогенного процесса. В
работах, посвященных двигательным навязчивостям при шизофрении, обсуждаются
преимущественно вопросы процессуально обусловленной динамики обсессивно-
компульсивных расстройств. В рамках этих исследований обнаруживаются полярные
тенденции. По некоторым данным, двигательные навязчивости могут в течение
длительного времени определять клиническую картину шизофрении, не претерпевая
значительных изменений [НаджаровР. А. 1956; Цивилько М. А. 1967].
Предполагается благоприятное течение эндогенного заболевания, дебютировавшего обсессивно-компульсивной симптоматикой - «протективный эффект» компульсий и
4 ритуалов [FentonW. 1986; Berman I. 1998]. В других публикациях, навязчивые действия рассматриваются в качестве предиктора прогредиентного течения с неблагоприятным исходом: манифестируя на продромальных этапах параноидной и кататоническои шизофрении, двигательные навязчивости усложняются за счет присоединения расстройств более тяжелых психопатологических регистров [Асатиани Н. М. 1965, Рахманов Н. Р. 1975].
О необходимости дальнейшего изучения и расширения, исследований компульсий и ритуалов, свидетельствует значительный вклад этих расстройств в психопатологическую структуру неврозоподобной шизофрении: двигательные навязчивости не только определяют клиническую картину различных этапов заболевания [Наджаров Р. А. 1955, Завидовская Г. И. 1970], но и выступают в качестве его осевых симптомов [Шюркуте А. А. 1987].
Двигательные навязчивости - вторичные образования
В рамках первого направления двигательные навязчивости рассматриваются в качестве вторичных образований. Как уже было отмечено выше, аспекты взаимосвязи первичной обсессии с последующим двигательными актами широко обсуждались уже в самых ранних исследованиях. В психопатологических терминах симптомокомплексы, коморбидные двигательным навязчивостям, определялись как предшественники действий [Westphale С, 1877г.], осознанные импульсии [Bourdin V., 1896], побудительные мысли [Tuke D., 1892], первичный ирритативный стимул [Bramwell J. 1894]. В первом десятилетии двадцатого века были выдвинуты две концепции механизма формирования навязчивостей [Корсаков С. С. 1901, Janet Р. 1911], которые определили основные перспективы исследований в области компульсивных ритуалов.
С. С. Корсаков, во втором томе второго переработанного издания «Курса психиатрии» изданном в 1901 году в главе, посвященной Психозу в форме навязчивых идей (абортивной паранойе в номенклатуре С. Westphale) анализирует психические акты, сочетающиеся с «навязчивыми идеями». С. С. Корсаков рассматривает двигательные навязчивости как закономерный этап в развитии навязчивого процесса. Автор выделяет три его компонента: первый - это мысль, которая появляется самостоятельно или возникает при каких-либо условиях, второй-аффект тоски или страха, и, наконец, третий — действие, потребность которого вызывается аффектом и достигает степени непреодолимого стремления. Характерно, что при постоянном наличии всех компонентов навязчивых идей, со временем удельный вес каждого в составе синдрома меняется: так, при уменьшении интенсивности фобий, на первый план выходят двигательные навязчивости. Автор приводит описание двигательного ритуала - «культа, при помощи которого больной себя успокаивает». Ритуалы С. С. Корсаков разделяет на логически вытекающие из фобии или навязчивого представления (мытье рук при мизофобии); психологически не выводимые, но имеющие смысл для больного (постукивание по столу, переворачивание предметов определенное число раз); и двигательные акты, для редукции «неприятного чувства» дискомфорта. Таким образом, в этой» работе мы встречаем одно из первых наиболее подробных описаний механизмов формирования двигательных ритуалов. P.Janet [1911] впервые выдвинул предположение о бинарной структуре обсессивных и фобических расстройств, состоящих, с одной стороны, из собственно фобических образований, а с другой - симптомокомплекса, отражающего защитную реакцию на фобию (в том числе и в форме двигательных ритуалов).
Гипотеза P. Janet легла в основу представления о защитных ритуалах, как «вторичных» по отношению к фобиям образованиях. P. Janet отмечает связь двигательные актов не только с фобиями, но и с идеаторными обсессиями. В четвертой главе монографии «Неврозы» [1911], в разделе, посвященном тикам психастеников, автор отмечает, что навязчивые состояния мыслительной сферы сопровождаются нередко навязчивыми движениями. P. Janet считает их малозначимыми, настаивая на первичности поражения интеллектуальных функций при данном расстройстве. Автор утверждает, что в большинстве наблюдений наличие повторных действий связано с «умственными маниями». Приводятся описания разнообразных ритуальных действий - при «мании символа» движений символического характера, «защищающих от вредного влияния», при «мании предосторожности» ритуалов мытья и очищения, связанных со страхом,.загрязнения. С другой стороны, P. Janet была отмечена и- такая характерная черта, повторных двигательных актов как «чувство недовольства, неполноты действия», что, по мнению- французского психиатра, порождает «манию повторения, точности, симметрии».
Среди отечественных исследователей, предполагавших тесную взаимосвязь фобической и обсессивной симптоматики с двигательными навязчивостями, следует особо отметить труды П. Б. Ганнушкина и Н. А. Молохова.
П. Б. Ганнушкин [1933] указывает на нарушение течения жизни лиц, страдающих навязчивостями, появление своеобразных неотвязных опасений, с одной стороны, и, защитных приспособлений, с другой. По мнению автора, особенности психастенического характера являются почвой, для возникновения навязчивости. Наблюдения показывают, возможность установления связи навязчивых ритуалов с вызвавшими их переживаниями, даже в тех случаях, когда навязчивости «затушевывают» первоначальный источник их возникновения.- П. Б. Ганнушкин называет ритуалы символическими привычками и приспособлениями, которыми психастеник защищается от неотвязного страха.
Поддержку и дальнейшее развитие эта концепция получает в работе Н. А. Молохова «Обсессии и фобическое развитие» [1937]. Приводя описания фобического развития при шизофрении, автор подчеркивает сложную структуру расстройства, складывающегося из процессуальной слабости и инертности психики, фобий и реакции личности на них. По мнению Н. А. Молохова, в результате приспособления к имеющимся психопатологическим нарушениям, создается комплекс вторичных образований, исходящих из первичных импульсов тревоги в виде особых форм поведения. Отмечено, что в случаях, достижения обсессиями высокой интенсивности, нарушающей адаптацию, бессознательно вырабатываются различные защитные средства против фобий. К ним Н. А. Молохов относит отдельные навязчивые движения, ритуалы, чрезмерную пунктуальность, строгое соблюдение народных примет, действия, которые по своему смыслу должны облегчить приспособление больного и редуцировать сопутствующую обсессиям эмоциональную напряженность и тревожность. В то же время, автор отмечает, что в ходе течения заболевания защитные ритуалы постепенно становятся автоматическими и утрачивают связь с фобиями.
Указания на вторичную природу двигательных навязчивостей встречаются в работах отечественных и зарубежных ученых начала - середины-20 века [Осипов В. П. 1919, Гуревич М. О. 1932, Серейский В. Я. 1958, Озерецковский Д. С. 1950, Гиляровский В. А. 1954, Greenacre Ph. 1923, Dubois F. 1949, Aaltschuller M. 1962].
В ряде исследований проводится дифференциация двигательных ритуалов при шизофрении от двигательных ритуалов при конституциональных аномалиях.
Так, в фундаментальной работе Д. С. Озерецковского [1950], отмечается прочная связь навязчивых ритуалов, свойственных психастении, с вызвавшим их переживанием, фобией, обсессией. Ch. Muller [1953, 1957] на основании данных длительного катамнеза выделяет тип течения «обсессивного невроза» с наличием в клинической картине фобий, связанных с ними ритуалов и двигательных навязчивостей.
Контранксиозные ритуалы
Формирование особого защитного поведения — ритуалов — происходит в контексте развития анксиозной- и фобической симптоматики: проявлений генерализованной тревоги (предчувствие надвигающейся катастрофы, неотвратимого несчастья) и фобий (контрастных, ипохондрических). На фоне тревожно-фобических расстройств возникает некорригируемая убежденность в том, что лишь с помощью определенных действий можно предотвратить трагические события.
Следует отметить, что в ряде случаев ритуальное поведение связано с тематикой фобии и проявляется как прямые защитные действия. Так, например, больные опасающиеся стать.источником заражения для членов семьи, неоднократно моют руки. Если же система-мероприятий по защите от грязи контролируется счетом; то можно говорить о сочетании прямых и косвенных методов защиты. У других же больных этого типа ритуальные движения (постукивания, крестные знамения) являются изначально опосредованными. Символизированные ритуалы представляют собой дериват магического мышления [Petrilowitsch N. 1956, Bilikiewicz Т. 1969] - на высоте тревоги пациенты допускают возможность влияния на свою жизнь потусторонней, мистической силы, для защиты от которой необходимо совершить определенные действия, набор которых представляет особую, строго индивидуальную систему для каждого. Случайные действия никогда не выполняют символической функции.
Возникновение фобии сопровождается сложной системой моторных актов, складывающейся из нескольких элементарных ритуалов (крестные знамения, молитвы, прикосновения к «талисманам», постукивания по предметам, повороты вокруг своей оси). В некоторых случаях больные находят определенное место в пространстве, где совершают шаги, повороты, постукивания. Защитные движения совершаются на счет, в соответствии со «своими» «хорошими» числами.
Пациенты лишь формально признают иррациональность своих страхов, говорят о том, что не имеют концепции возможных вариантов развития пугающих событий и своей роли в них, однако, на пике состояния возникает некорригируемая уверенность, что только посредством выполнения, защитных действий? они смогут предотвратить несчастье. Ритуалььданного типа являются эгосинтонными пациенту.
Приведем: клиническое:, наблюдение, иллюстрирующее особенности контранксиозных ритуалов: Наблюдение №56 Є.В;.А..28лет . :.. Наследственность психопатологически не отягощена Линия матери Бабка — . умерла в возрасте 84лет. Вспыльчивая, гиперопекающая; контролирующая.. Дед,— умер в возрасте 73 лет. Военнослужащий. Прямолинейный; борец за справедливость. Мать — 56 лет, экономист. Общительная, любит хлопотать по хозяйству, принимать гостей. Линия отца Бабка — умерла вг возрасте: 75 лет.. Домохозяйка. Тактичная, скромная, малообщительная: . Дед - умер в возрасте 67 лет. Деревенский житель. Добродушный, общительный, легко попадал подчужоевлияние.
Отец - 60 лет. Преподаватель. Ответственный; доброжелательный: /
Анамнез. Родился от первой нормальной беременности, срочных физиологических, родов. От сверстников в психомоторном развитии не отставал . Рос в атмосфере гиперопеки;, был чрезвычайно привязан к. матери. Нерешительный, не мог сделать выбор, нуждался в советах. С детьми: был стеснительным; опасался выглядеть нелепо. Привязанный к старым приятелям, не расширял круг общения:
G детства тревожный, впечатлительный: Получая из телепередач негативную информацию, тут же мысленно представлял, случившееся; в; фантазиях участниками, трагических событий становились он; сам. и члены семьи: О 7ми; летнего возраста появились, опасения-за жизнь и здоровье матери, старался не отпускать ее. от себя, плакал, когда та уходила на работу. В ее отсутствие испытывал выраженное беспокойство, для уменьшения которого совершал ритуал: мысленно считая до семи, повторял движения или прикасался к предметам. К такого рода действиям, относился как к-одному из проявлений характера, своей личной особенности, не рассказывал близким о страхах.
В школу пошел своевременно, адаптировался в коллективе медленно, с трудом привыкал к новой обстановке. Легко усваивал учебный материал,. предпочитал точные науки,, по- которым неизменно был лучшим учеником класса:. Перед, контрольными работами и.олимпиадами, испытывал беспокойство, плохо спал.
Интерес к противоположному полу с подросткового возраста, из-за: стеснения влюблялся на расстоянии.
В: 17 лет успешно окончил школу. Поступил в институт, -завершил высшее образование в 22 года. В ВУЗе держался особняком, близко,ни с.кем не сходился:
Работал программистом. Будучи нерешительным, неоднократно отказывался от продвижения по службе. В настоящее время профессиональные возможности ухудшились, формально числится системным администратором, фактически выполняя обязанности офис-менеджера.
Состояние изменилось в возрасте 14 лет, когда усилилась свойственная с детства тревожность, испытывал постоянное беспокойство, даже малозначительные неудачи казались началом цепи фатальных бед, все время ждал катастрофы, анализировал происшедшее в мрачных тонах, в негативном плане представлял развитие ситуации. Нарушения сна возникали даже перед рутинными мероприятиями. При необходимости принять решение чувствовал себя несостоятельным, словно «парализованным». Усилились страхи за здоровье, жизнь матери. Для снижения уровня тревоги выполнял помогавшие ранее ритуалы (счет, постукивания, повторные касания). Первое время в присутствии посторонних легко отвлекался от навязчивых" действий. Замечал, что тревога и потребность в выполнении ритуальных движений усугубляется при ситуационной провокации — в моменты эмоционального напряжения, стрессов, в период усталости.
На протяжении 14 лет от начала болезни, ежедневно совершал защитные действия с целью предотвратить возможные несчастья. К 20 годам отметил, что тревога стала менее интенсивной. Однако с этого времени стал проявлять повышенное внимание к собственному здоровью, малейшее недомогание вызывало тревогу, опасения, того, что может серьезно заболеть, провоцировали повышение интенсивности ритуалов. Усилилась склонность к сомнениям в ситуации альтернативного выбора, приводящая к зависимости, без матери не принимал решений. Сузился-круг интересов, не встречался с друзьями. Жалуясь на постоянную усталость, время проводил дома. Становился- все более суеверным. Неукоснительно соблюдал условия всех народных. примет, так, например, всегда выбирал иной маршрут движения, если встречал черную кошку. Не будучи глубоко религиозным, для защиты от несчастья стал поститься, посещать храм, ходить к исповеди. Число ритуалов и потребность в их осуществлении неуклонно нарастало. Последние 2 года уже не мог скрывать их от окружающих. Даже находясь на работе, часами совершал сложные движения. В 28 лет по настоянию матери обратился за консультацией к психиатру, был госпитализирован в клинику НЦПЗ РАМН.
Соматическое состояние. Кожные покровы бледные, отмечается выраженный гипергидроз, видимые слизистые не изменены, В легких дыхание везикулярное, хрипов нет. Тоны сердца несколько приглушены, ритмичные. PS 100 ударов в 1 мин., АД 140/90 мм рт. ст. Живот мягкий при пальпации безболезненный. Печень не выступает из под края реберной дуги. Селезенка не увеличена. Дизурических явлений нет.
. Ритуалы в форме моторного перфекционизма
В отличие от компульсий, компульсивных и контранксиозных ритуалов, выявляемых в рамках вялого течения шизофрении, двигательные навязчивости рассматриваемого типа формируются на резидуальном этапе (по типу псевдопсихопатий) неврозоподобной шизофрении.
Преморбидные особенности у пациентов с ритуалами в форме моторного перфекционизма представлены расстройствами личности: шизоидного (9 наблюдений), - тревожного (7), драматического кластера (3 случая).
Начало заболевания может относиться к различным возрастным периодам, однако, в большинстве случаев приходится на юность (15 набл.). У остальных больных (4 наблюдения) болезнь манифестировала после 25 лет.
Манифестные психопатологические проявления представлены разнородными обсессивно-компульсивными симптомокомплексами (обсессии экстракорпоральной угрозы - 10 набл., обсессии повторного контроля — 7 набл., контрастные навязчивости - 2 набл.), формирующимися в рамках затяжного приступа продолжительностью от 2 до 5 лет. Во всех наблюдениях речь идет об одноприступной шубообразной шизофрении [М. Я. Цуцульковская с соавт., 1975, А. Г. Бильжо 1987, И. В. Олейчик 2008]. В пользу такой интерпретации свидетельствуют следующие особенности манифестных расстройств: острое начало заболевания с быстрым нарастанием интенсивности обсессивной симптоматики (не утрачивающей аффективной заряженности на всем протяжении приступа), критическое завершение приступа с полной редукцией позитивных психопатологических проявлений, появлением негативных изменений.
Эндогенный процесс не сопровождается грубой деструкцией личности и завершается стойкой ремиссией [Цуцульковская М. Я. с соавт. 1975, Бильжо А. Г. 1987, Коцюбинский А. П. с соавт. 2004, Олейчик И. В. 2008] Особенностью негативных расстройств является формирование не свойственных ранее псевдопсихопатических изменений ананкастного круга (сходных с проявлениями обсессивно-компульсивного расстройства по МКБ-10): утрированные педантичность и консерватизм с тенденцией к стереотипному следованию определенным жизненным установкам и правилам, психическая ригидность с невозможностью быстрого переключения» внимания, фиксацией на малозначительных деталях, вязкостью. Появление ритуалов в форме «моторного перфекционизма» совпадает со становлением вышеперечисленных ананкастических расстройств. Такие черты, как перфекционизм, добросовестность, скрупулезность, стремление к порядку амальгамируются- с ритуалами симметрии, патологическая бережливость - с ритуалами хординга.
В- клинической картине резидуального этапа неврозоподобной шизофрении выявляются стойкие изолированные симптомокомплексы, сохраняющиеся в неизменном виде на протяжении жизни. Для резидуального состояния не характерны тенденции ни к экзацербацям психопатологической симптоматики, свойственным активному периоду течения болезни, ни к появлению новых расстройств, которые могли бы, свидетельствовать о текущем шизофреническом процессе. В отличие от двигательных навязчивостеи» первых двух типов, ритуалы в! форме «моторного перфекционизма» являются- отражением -стабильности состояния, не имеют тенденции к усложнению или утяжелению за счет присоединения расстройств других психопатологических регистров.
Двигательные навязчивости рассматриваемого типа эгосинтонны и не противоречат субъективно приемлемым пациентам представлениям о психологически понятных привычках.
Обобщая приведенные данные, следует отметить, что результаты настоящего исследования позволяют высказать предположение о наличии связей между выделенными типами двигательных навязчивостеи и такими клиническими показателями, как преморбидные особенности (расстройства личности, акцентуации), форма течения шизофрении, а также позволяют судить о различном прогностическом значении изученных состояний.
Компульсии формируются в рамках приступообразной шизофрении у пациентов с ананкастической предиспозицией (обсессивно-компульсивное РЛ, акцентуация по ананкастическому радикалу). Течение в форме однотипных (без тенденции к утяжелению и расширению симптоматики) приступов завершается ремиссией с остаточными обсессивно-компульсивными проявлениями, воспринимаемыми больными как привычные и медленным развитием дефицитарных изменений, не сопровождающихся грубой деструкцией личности (усиление преморбидных ананкастических свойств, нарастание шизоидных черт). Доминирование в клинической картине неврозоподобной шизофрении компульсии является предиктором относительно благоприятного исхода с заболевания (ремиссия гиперстенического типа, сохранный социальный статус).
Методы патопсихологического исследования
Исследование произвольной, регуляции деятельности больных проводилось с использованием стандартизированной многофакторной опросной методики «Стиль саморегуляции поведения» (ССПМ) [Моросанова В. И. 2004], позволяющий оценивать уровень развития осознанной саморегуляции деятельности и ее индивидуальные профили, компонентами которых являются- частные регуляторные процессы.
Опросник ССПМ содержит семь шкал, выделенных в соответствии с основными регуляторными процессами (планирование, моделирование,, программирование и оценка- результатов), а также регуляторно-личностными свойствами (гибкость, и самостоятельность). Седьмая шкала («Общий уровень саморегуляции») отражает работу опросника в целом и оценивает степень сформированности осознанной саморегуляции произвольной активности, являющейся-важнейшей характеристикой регуляторной функции самосознания.
С целью выявления патопсихологических факторов; определяющих нарушения произвольной регуляции деятельности, использовалась классическая экспериментальная методика «Исследование психического пресыщения», [Зейгарник Б. В. 1971, 1986], позволяющая проводить анализ возможности удержания, и восстановления побуждения к продолжению- начатой деятельности, в отсутствии которого наблюдается так называемый симптом пресыщения, связанный с личностным отношением к выполняемой работе [Мясищев В. Н. 1935]. Выраженность феномена психического пресыщения в данном случае можно рассматривать как показатель уровня функционирования произвольной регуляции, а именно степени ее опосредованности осознанными личностными смыслами, формируемыми различными мотивами деятельности.
Суть методики заключается в выполнении однообразного, монотонного задания, первоначально лишенного, всякого смысла. Данная деятельность не имеет самостоятельной побудительной силы. Однако, испытуемый включен в психологический эксперимент, в рамках которого действует мотив «экспертизы». В выполнении предложенного задания разрешается, мотивационный конфликт, соподчиняются разнонаправленные тенденции; происходит поиск и осознание смысла осуществляемой деятельности. Продолжение выполнения,задания сопряжено с осознанным произвольным усилием [Зейгарник Б. В.4 1971, Высоцкий А. И; 1986].
Эксперимент состоит из двух частей. Испытуемому предлагается-продолжить начатое экспериментатором однообразное действие (рисование черточек на. листе бумаги). Задание не ограничено по времени; существует возможность его произвольного прерывания. После пресыщения начатой,деятельностью переходят ко второму этапу эксперимента, с привлечением новой инструкции: сообщается, что целью задания является проверка волевых качеств пациента. Предполагается, что смена инструкций придает однообразной деятельности новый, личностно значимый смысл и, тем самым, способствует продолжению выполнения задания.
В качестве экспериментальных показателей, характеризующих состояние регуляторной функции, оценивается время выполнения задания на 1-ом и 2-ом этапах эксперимента (после 1-ой и 2-ой инструкций). Значение 1-го интервала времени рассматривается как количественный показатель, отражающий уровень сформированное и сохранности произвольной регуляции деятельности в условиях неопределенности, а время выполнения задания на 2-ом этапе эксперимента - как показатель сохранности произвольной регуляции в ситуации привнесения смысла осуществляемой деятельности извне.
Для оценки степени выраженности устойчивых, предрасполагающих к формированию навязчивостей регуляторно-личностных черт, значительно повышающих риск ОКР, использован опросник навязчивых мыслей (ОНМ-44), разработанный и апробированный международным коллективом исследователей в области когнитивно-бихевиоральной теории и терапии (1995—1997). Опросник содержит 3 шкалы, соответствующие трем основным свойствам личности, коррелирующих, по мнению авторов, с симптомами ОКР: 1. переоценка опасности; 2. перфекционизм; 3. переоценка значимости собственных мыслей и контроль над ними. Изучение особенностей структуры личности больных проводилось с использованием краткого варианта опросника А. Эдвардса (EPPS) [Корнилова Т. В. 1997]. Данная методика представляет собой многофакторный личностный опросник, позволяющий анализировать личностный мотивационный профиль испытуемого и является1 одним из средств диагностики мотивационной сферы личности. При этом шкалы опросника фиксируют индексы поведенчески выраженных мотивационных оснований направленности действий, отражающихся на уровне самосознания личности. В опросник входит 8 шкал, соответствующих восьми мотивационным тенденциям: 1. мотивация достижения; 2. любовь к порядку; 3. автономия; 4. самопознание; 5. доминирование; 6. чувство вины; 7. стойкость в достижении цели; 8. отношение к новому.
Оценка толерантности к ситуации неопределенности и готовности к риску как личностных факторов произвольной регуляции деятельности проводится по методике «Толерантность к неопределенности» (ТН). Опросник состоит из двух шкал («риск» и «интолерантность»), отражающих субъективное отношение обследуемого к неопределенности и являющихся регуляторными факторами его деятельности.
Статистическая значимость полученных результатов определялась по непараметрическому критерию Манна-Уитни, .позволяющему сравнивать средние значения для независимых выборок.
