Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Учредительные основы Международного уголовного суда 14
1.1. Возникновение Международного уголовного суда в ретроспективе развития международной уголовной ответственности индивидов 14
1.2. Правовой статус Международного уголовного суда 29
Глава 2. Юрисдикция Международного уголовного суда 42
2.1. Преступления, подпадающие под юрисдикцию Международного уголовного суда 42
2.2. Концепция дополнительной юрисдикции Международного уголовного суда и другие юрисдикционные основы 92
Глава 3. Соотношение национального права Российской Федерации и Римского статута Международного уголовного суда 113
3.1. Конституция Российской Федерации и Римский статут Международного уголовного суда 115
3.2. Уголовное законодательство Российской Федерации и преступления, подпадающие под юрисдикцию Международного уголовного суда 124
Заключение 131
Библиографический список использованной литературы 139
- Возникновение Международного уголовного суда в ретроспективе развития международной уголовной ответственности индивидов
- Преступления, подпадающие под юрисдикцию Международного уголовного суда
- Конституция Российской Федерации и Римский статут Международного уголовного суда
Введение к работе
Актуальность темы исследования. За прошедшее столетие миллионы людей стали жертвами немыслимых злодеяний, глубоко потрясших совесть человечества. К сожалению, тягчайшие преступления, которые угрожают всеобщему миру, безопасности и благополучию, совершаются и в настоящее время. Вместе с тем, очень многие преступники и в первую очередь организаторы этих злодеяний остаются безнаказанными. В рамках национального правосудия данная проблема была неразрешима. Учрежденные после Второй мировой войны Международные Военные Трибуналы и в начале 1990-х гг. Международные трибуналы по бывшей Югославии и Руанде стали лишь исключением осуществления международной уголовной ответственности физических лиц за совершение международных преступлений. Верно подметил Хосе Айяла Лассо, бывший Верховный комиссар Организации Объединенных Наций (ООН) по правам человека: "У человека больше шансов попасть под суд и быть осужденным за убийство одного человека, чем за убийство 100 000 человек"1. С пониманием этой проблемы международное сообщество более полувека прилагало значительные усилия к тому, чтобы установить постоянную международную юрисдикцию для преследования и наказания лиц, совершивших с точки зрения международного сообщества наиболее серьезные преступления.
И вот, на рубеже ХХ-ХХІ вв. нынешнее поколение людей стало свидетелем поистине эпохального события - учреждения постоянно действующего Международного уголовного суда (МУС или Суд), обладающего юрисдикцией в отношении лиц, ответственных за самые серьезные преступления, вызывающие озабоченность международного сообщества. На дипломатической конференции, которая проходила под эгидой ООН с 15 июня по 17 июля 1998 г. в Риме (Италия) подавляющим большинством в сто двадцать голосов был принят
Римский статут Международного уголовного суда1 (Статут МУС или Статут Суда). 1 июля 2002 г., после ратификации Статута МУС шестьюдесятью государствами, он вступил в силу.
Учреждение Суда было юридически оформлено договором, отражающим в себе подходы, существенно различающиеся по сравнению с принятыми как в существовавшем до этого события международном праве, так и в национальных правовых системах. Статут МУС затрагивает самые различные аспекты деятельности Суда - это и материальные, и процессуальные, и процедурные: перечень преступлений, в отношении которых МУС осуществляет юрисдикцию, вопросы юрисдикционной компетенции, общие принципы уголовного права, которыми он руководствуется, порядок расследования и уголовного преследования, судебного разбирательства, обжалования, пересмотра решений, вопросы международного сотрудничества и правовой помощи и др.
Суд обладает юрисдикцией в отношении следующих преступлений: преступление геноцида, преступления против человечности, военные преступления и преступление агрессии. При этом МУС будет осуществлять юрисдикцию в отношении преступления агрессии, как только будет принято в соответствии со Статутом МУС положение, содержащее определение этого преступления и излагающее условия, при которых Суд осуществляет юрисдикцию касательно этого преступления. Кроме того, не все деяния, относящиеся к преступлению геноцида, преступлениям против человечности и военным преступлениям были включены в юрисдикцию МУС.
Суд, в соответствии с его концепцией осуществления правосудия, дополняет национальные органы уголовной юстиции, которые продолжают играть ключевую роль в системе уголовной юрисдикции над лицами, несущими ответственность за совершение международных преступлений. МУС уполномочен рассматривать дело только в тех случаях, если государство-участник Статута МУС не способно или не желает осуществлять уголовное преследование лиц, совершивших преступления, подпадающие под юрисдикцию Суда, а также когда ситуация передается государством-участником самостоятельно или Советом Безопасности ООН (СБ ООН). Следовательно, осуществление правосудия по Статуту МУС заключается не только в непосредственной деятельности Суда, но и в работе национальных органов уголовной юстиции.
Таким образом, эффективность в борьбе с безнаказанностью за совершение международных преступлений созданного Статутом МУС постоянного механизма установления уголовной ответственности индивидов, который действует в лице национальных органов уголовной юстиции и дополняющих их МУС, напрямую зависит от широкого участия в нем как можно большего количества государств. Необходимо отметить также, что Декларация тысячелетия ООН1, принятая 8 сентября 2000 г. на 55-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН (ГА ООН), призывает все государства рассмотреть возможность подписания и (или) ратификации Статута МУС.
Вместе с тем, в современной науке международного права имеет место недостаточное доктринальное отражение многих аспектов осуществления правосудия по Статуту МУС, что сдерживает многие государства принять решение об участии в этом механизме. сентября 2000 г. в ходе сессии ГА ООН министр иностранных дел Российской Федерации (РФ) подписал от имени России Статут МУС, однако по настоящее время ратификация его не осуществлена.
Указанные факторы требуют, прежде всего, комплексного теоретического исследования организационных и юрисдикционных основ созданного Статутом МУС постоянного механизма установления уголовной ответственности индивидов как на международном, так и на внутригосударственном уровнях осуществления правосудия.
Состояние научной разработанности темы, характеризуется, прежде
всего, тем, что многие исследования или посвящены непосредственной деятельности Суда, не затрагивая внутригосударственный уровень осуществления правосудия по Статуту МУС, или были проведены до его принятия, или в них не рассматриваются вопросы соотношения компетенций МУС и национальных органов уголовной юстиции России. К таковым, например, можно отнести следующие работы: Блищенко И.П., Фисенко И.В. Международный уголовный суд. М., 1994; Блищенко И.П., Фисенко И. В. Международный уголовный суд. М., 1998. Фисенко И.В. Борьба с международными преступлениями в международном уголовном праве. Мн., 2000; Костенко Н.И. Международный уголовный суд. М., 2002; Костенко Н.И. Международная уголовная юстиция. Проблемы развития. М., 2002; Костенко Н.И. Теоретические проблемы становления и развития международной уголовной юстиции: Дис. ... докт. юр. наук. -М., 2002; Костенко Н.И. Международное уголовное право: современные теоретические проблемы. М., 2004.
Также, имеются научные статьи, обзоры и комментарии по различным аспектам деятельности МУС, таких ученых, как А.Х. Абашидзе, Р.А. Адельхо-нян, А.А. Асатур, В.А. Батырь, И.П. Блищенко, Б. Брумхол, B.C. Верещетин, К.Г. Геворкян, С. Григорянц, О.В. Гликман, У. Гуин, Э. Давид, X. Даффи, Р. Деканозов, К. Дорман, A.M. Ибрагимов, Г.В. Игнатенко, А. Камен, А.Я. Капустин, В.А. Карташкин, Ю.М. Колосов, Н.И. Костенко, С.А. Лобанов, Д. Лохман, А.И. Микульшин, А. Найер, М.С. Палеев, К. Пальме, Б. Панкин, М. Полякова, Ю.А. Решетов, М.К. Роберж, В.А. Савельев, С. Самченко, Н.А. Сафаров, О. Со-лера, О.И. Тиунов, А. Трайнин, Б.Р. Тузмухамедов, М.В. Фисенко, Р.Э. Фифе, М.О. Хадсон, Д. Хастон, СВ. Черниченко, М.С. Черноудова, У.А. Шабас, М.М. Шенгелия и других исследователей.
Эти обстоятельства обусловили цели и задачи настоящей диссертации.
Целями исследования являются: комплексное изучение теоретических аспектов организационных и юрисдикционных основ механизма осуществления правосудия по Статуту МУС на международном и внутригосударственном
уровнях, включая исследование соотношения российского права и Статута МУС; выявление наиболее существенных пробелов нормативно-правового регулирования указанных аспектов и определение возможностей по их устранению; выработка предложений и рекомендаций по совершенствованию созданного Статутом МУС механизма по направлениям рассматриваемых вопросов. Для достижения этих целей решались следующие задачи:
- историко-теоретическое исследование в развитии международной уголовной ответственности индивидов факторов, оказавших влияние на возникновение идеи и создание постоянно действующего МУС;
- исследование правового статуса Суда в свете теории международного права;
- теоретико-правовой анализ составов преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС;
- теоретико-правовое изучение концепции дополнительной юрисдикции Суда и других юрисдикционных основ;
- выявление и рассмотрение соотношения и взаимодействия норм Конституции РФ1 и Статута Суда;
- выявление и рассмотрение соотношения и взаимодействия норм Уго-ловного кодекса РФ (УК РФ) и положений Статута МУС о преступлениях, подпадающих под юрисдикцию Суда.
Объект исследования - правовые основы институционального механизма международной уголовной ответственности физических лиц за совершение международных преступлений.
Предмет исследования — механизм осуществления правосудия по Статуту МУС и его взаимодействие с национальными системами уголовного правосудия.
Научная новизна работы определяется тем, что впервые в рамках монографического исследования проведено комплексное исследование таких теоретических аспектов правосудия по Статуту МУС, как организационные и юрис-дикционные основы механизма установления уголовной ответственности индивидов на международном и внутригосударственном уровнях, в том числе и применительно к России; выявлялись наиболее существенные пробелы нормативно-правового регулирования указанных аспектов, определялись возможности по их устранению; вырабатывались предложения и рекомендации по совершенствованию созданного Статутом МУС механизма по направлениям рассмотренных вопросов; предпринята попытка сформулировать определение агрессии в соответствии со ст. 5 Статута МУС.
Методологическую основу исследования составляет система различных научных методик (общих, частных и специальных), логических приемов и средств, способствующих познанию рассматриваемой проблемы. Исследование выполнено на основе диалектического метода познания с использованием исторического, сравнительно-правового, системно-структурного и формальнологического методов. Применение данных методов в совокупности позволило исследовать рассматриваемые вопросы в их целостной взаимосвязи.
Нормативную базу исследования составляют: материалы Дипломатической конференции полномочных представителей под эгидой ООН по учреждению международного уголовного суда (Рим, Италия, 15 июня - 17 июля 1998 г.) , включающие в себя Статут МУС, Заключительный акт и другие документы; документы Комиссии международного права ООН3 и резолюции ГА ООН4 по вопросу об учреждении международного уголовного суда, а также документы Подготовительной комиссии для международного уголовного суда5; нормы
международного уголовного права, международного гуманитарного права, международной защиты прав человека и других отраслей международного права; соответствующие положения Конституции РФ, УК РФ и других внутригосударственных нормативно-правовых актов России.
Теоретическую основу работы составляют фундаментальные исследования в области теории международного права, касающиеся рассматриваемой проблемы, таких ученых, как А.Х. Абашидзе, В.В. Безбах, К.А. Бекяшев, А.Г. Богатырев, СВ. Бородин, И.П. Блищенко, П.Н. Бирюков, М.И. Блум, И. Блюнчли, B.C. Верещетин, В.В. Витюк, Л.Н. Галенская, А.В. Грабарь, СН. Егоров, В.П. Емельянов, Г.П. Жуков, Г.В. Игнатенко, Р.А. Каламкарян, А.Я. Капустин, И.И. Карпец, В.А. Карташкин, А.Л. Колодкин, Ю.М. Колосов, М.Н. Копылов, Н.И. Костенко, Э.С. Кривчикова, М.И. Лазарев, Д.Б. Левин, И.И. Лукашук, Е.Г. Ляхов, Ф.Ф. Мартене, Г.М. Мелков, Л.А. Моджорян, А.В. Наумов, Ю.С Ромашев, П.С Ромашкин, Ю.А. Решетов, А.Н. Талалаев, А.А. Тер-Акопов, А.Н. Трайнин, Г.И. Тункин, Н.А. Ушаков, Д.И. Фельдман, СВ. Черниченко, М.Д. Шаргородский и др. Также была изучена зарубежная доктрина международного права, представленная, в частности, такими авторами, как Р. Аби-Сааб, М.Ш. Бассиони, И. Бро-унли, Д. Башаров, Г. Гаджа, С. Глазер, Э. Давид, Д. Дерби, Я. Динштейн, М. Крепшо, Р. Лемкин, Р. Мюллерсон, А. Мейровиц, В. Пелла, Ж. Пикте, Н. О Салливан, С. Сигеллер, В. Фридман, Дж. Шварценбергер и др.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Обосновано положение о том, что Статутом МУС создан постоянный механизм установления уголовной ответственности индивидов, при котором, если не действуют национальные органы уголовной юстиции, то включается международный уровень осуществления правосудия - непосредственная деятельность МУС. С позиций теории международного права доказывается, что принятие Статута МУС и вступление его в силу является самым значительным и наиболее оптимальным, с точки зрения баланса интересов отдельных государств и всего международного сообщества, достижением в развитии между народной уголовной ответственности индивидов за совершение международных преступлений. Вместе с тем выявлено, что эффективность такого механизма определяется во многом политической волей государств.
2. Теоретико-правовое положение о том, что Суд обладает всеми основными полномочиями и признаками субъекта международного права, является международной организацией. МУС по характеру предоставленных ему полномочий следует классифицировать как наднациональную организацию.
3. Обоснование необходимости расширения объекта преступления геноцида, подпадающего под юрисдикцию МУС. Предлагается в качестве объекта преступления геноцида для целей осуществления правосудия по Статуту МУС рассматривать любую идентифицируемую группу, и в этой связи необходимо внести соответствующие изменения в указанный международный договор.
4. Вывод о том, что не все виды преступлений, квалифицируемые как военные по международному праву, были включены в Статут МУС. В частности, использование оружия, основное действие которого заключается в нанесении повреждений осколками, необнаруживаемыми в человеческом теле с помощью рентгеновских лучей, мин-ловушек, зажигательного оружия, ослепляющего лазерного оружия. В Статуте МУС имеет место неопределенность по поводу юрисдикции Суда, в отношении применения такого вида оружия массового поражения как бактериологическое оружие. Также, нет никаких положений, касающихся неоправданной задержки репатриации военнопленных или гражданских лиц и осуществления нападений неизбирательного характера, затрагивающих гражданское население или гражданские объекты. Кроме того, отсутствуют положения о запрещении умышленного использования голода среди гражданского населения во время внутреннего вооруженного конфликта. В результате всестороннего анализа данного аспекта автор приходит к выводу о необходимости внесения соответствующих изменений в Статут МУС.
5. Оригинальное определение преступления агрессии в плане юрисдикции МУС: для целей Статута МУС лицо совершает "преступление агрессии",
когда оно, будучи в состоянии фактически осуществлять контроль или руководство над политическими или военными действиями государства, намеренно и сознательно отдает приказ о совершении или активно участвует в планировании, подготовке, инициировании или осуществлении акта агрессии, который в силу своего характера, серьезности и масштабов является грубым нарушением Устава ООН. При этом, "акт агрессии" означает акт, упомянутый в резолюции 3314 (XXIX) ГА ООН от 14 декабря 1974 г. и определенный как акт, совершенный соответствующим государством. Кроме того, когда Прокурор МУС намеревается начать расследование в отношении преступления агрессии, Суд сначала убеждается в том, вынес ли СБ ООН определение в отношении акта агрессии, совершенного соответствующим государством. В случае отсутствия такого определения МУС уведомляет СБ ООН о ситуации, находящейся на рассмотрении Суда, с тем, чтобы СБ ООН мог принять меры согласно соответствующим положениям Устава ООН. Если СБ ООН не выносит определения относительно совершения акта агрессии каким-либо государством, МУС может начать разбирательство.
6. Теоретико-правовое обоснование, что МУС как орган международной уголовной юстиции в своей деятельности по борьбе с безнаказанностью за совершение международных преступлений призван дополнять национальные органы правосудия. Установлено, что ключевыми понятиями концепции дополнительной юрисдикции МУС, а следовательно, и критериями разграничения юрисдикционнои компетенции в отношении преступлений, подпадающих под юрисдикцию Суда, между национальными органами уголовной юстиции и МУС являются: "неспособность" и (или) "нежелание" осуществлять уголовное преследование лиц государствами-участниками Статута МУС - в этом случае рассматривать данное дело будет сам Суд. Однако названные термины в силу субъективизма могут порождать неопределенность их толкования. Статут МУС конкретизирует понятия "неспособность" и "нежелание", но закрепляет нормы, содержащие еще более субъективные категории. В этой связи предлагается ус тановить более конкретные и определенные критерии понятий "неспособность" и "нежелание".
7. Обоснование доказательств, что для ратификации Россией Статута МУС поправки и пересмотр положений Конституции РФ не потребуются. Проведенный анализ показывает, что возможное ограничение прав и свобод человека и гражданина в связи с участием РФ в Статуте Суда, затрагивает только лишь текущее федеральное законодательство, а не непосредственные нормы Конституции РФ. Поэтому, даже если не принимать во внимание ч. 4 ст. 15 и ст. 79 Конституции РФ, то можно внести соответствующие дополнения и (или) изменения в нормативно-правовые акты России, не прибегая к поправкам и (или) пересмотру Основного закона государства.
8. Вывод о том, что сопоставление соответствующих положений УК РФ и Статута МУС показывает неадекватное отражение в уголовном законе России положений Статута МУС о преступлениях, подпадающих под юрисдикцию Суда, за исключением преступления геноцида. В этой связи, утверждается, что наиболее приемлемым вариантом решения данной проблемы будет включение в УК РФ дополнительных глав "Преступления против человечности" и "Военные преступления", в которых с учетом Элементов преступлений, принятых в соответствии со ст. 9 Статута МУС, соответствующие статьи воспроизводили бы преступления, предусмотренные Статутом МУС. Кроме того, автор предлагает не ограничивать перечень военных преступлений, подлежащий включению в уголовное законодательство России, только лишь нормами Статута МУС. В него следует включить также все серьезные нарушения международного гуманитарного права, в отношении которых РФ ранее приняла на себя договорные обязательства по их выполнению.
Теоретическая значимость и прикладная ценность исследования диссертантом видится, во-первых, в продвижении надлежащего понимания концепции осуществления правосудия по Статуту МУС среди работников правоохранительных органов, военнослужащих, ученых, преподавателей, учащих ся и всех сторонников борьбы с безнаказанностью за совершение тягчайших международных преступлений. Во-вторых, диссертация может оказать положительное влияние на деятельность и развитие созданного механизма, и, следовательно, на развитие международного права. В-третьих, исследование может быть использовано для правильной и как можно более скорой инкорпорации ключевых норм Статута МУС во внутригосударственную правовую систему России.
Апробация результатов исследования. Материалы и результаты исследования нашли достаточно полное отражение в опубликованных научных статьях, научно-исследовательских работах, использованы в учебных процессах Московского университета МВД России и Белгородского юридического института МВД России, а также при подготовке команды Московского университета МВД России к международному конкурсу среди сотрудников органов внутренних дел и полицейских "Профессионал будущего - 2003".
Основные положения диссертации докладывались в виде научных сообщений на заседаниях кафедры международного права Московского университета МВД России, а также обсуждались на научно-практических конференциях и семинарах.
Структура работы обусловлена предметом, целями и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, включающих шесть параграфов, заключения и библиографического списка использованной литературы.
Возникновение Международного уголовного суда в ретроспективе развития международной уголовной ответственности индивидов
Проблема международной уголовной ответственности физических лиц за совершение международных преступлений возникла еще в XIV веке. В Указе об управлении армией, изданном королем Англии Ричардом II в 1386 г., устанавливались ограничения на ведение боевых действий и под страхом смерти запрещались акты насилия в отношении женщин и безоружных священнослужителей. Сходные нормы были включены в кодексы, изданные Фердинандом Венгерским в 1526 г., императором Максимилианом II в 1570 г. и королем Швеции Густавом II Адольфом в 1621 г.1 Также и в Русском законодательстве - в Статейной росписи пушкарей 1621 г. была предусмотрена ответственность сражающихся за "насилия и беззакония" в отношении гражданских лиц неприятельского государ-ства и их имущества (статьи 328-330) . А первый международный судебный процесс по военным преступлениям, как представляется, состоялся в 1474 г. над Петером фон Хагенбахом, который исполняя приказы своего повелителя Карла Смелого (Ужасного), герцога Бургундского, в качестве губернатора города Брей-зах творил там произвол, насаждал жестокость и террор3.
Таким образом, можно предположить, что включение материальных норм об ответственности индивидов в национальные законодательства стало своеобразным обычаем международных отношений того периода, и деятельность Специального Суда по делу Петера фон Хагенбаха является тому подтверждением. Это позволяет сделать вывод о том, что именно в этот период была заложена правовая база международной уголовной ответственности физических лиц, которая затем со временем перерастет в самостоятельный институт международного права - институт международной уголовной ответственности индивидов1.
Далее, разработка права, позволяющего привлекать к ответственности отдельных лиц за совершение военных преступлений, нашла отражение в Кодекса Либера ("Инструкции полевым войскам США", Общий приказ N 100 от 24 апре-ля 1863 г.) . Данный документ представляет собой первую попытку кодифицировать законы войны и хотя он предназначался для американских солдат, оказал существенное влияние на военные уставы армий других государств .
Установление ответственности физических лиц за совершение международных преступлений, в частности военных преступлений, на многостороннем уровне нашло отражение впоследствии в Гаагских конвенциях о законах и обычаях сухопутной войны 1899 и 1907 гг.4 В последней закреплена норма, согласно которой "Воюющая Сторона, которая нарушит постановления сказанного приложения (имеется в виду Положение о законах и обычаях сухопутной войны, являющееся составной частью этой же Конвенции - С.Г.), должна будет возместить убытки, если к тому есть основание. Она будет ответственна за все действия, совершенные лицами, входящими в состав ее вооруженных сил" (ст. 3 Конвенции о законах и обычаях сухопутной войны).
Преступления, подпадающие под юрисдикцию Международного уголовного суда
МУС обладает юрисдикцией в отношении четырех категорий международных преступлений: геноцид, преступления против человечности, военные преступления и агрессия. При этом они, в соответствии со ст. 5 Статута МУС являются самыми серьезными преступлениями, вызывающими озабоченность всего международного сообщества.
Преступление геноцид является первым из перечисленных в Статуте МУС.
Следует отметить, что до Второй мировой войны понятия "геноцид" как такового еще не существовало, но элементы данного преступления были закреплены уже во многих правовых актах и данное деяние относилось к преступлениям против человечности.
После того, как геноцид фактически стал государственной политикой нацистской Германии, и человечество особенно сильно почувствовало его тяжкий характер, возникла концепция данного преступления как отдельной категории международных преступлений.
"Изобретателем" термина "геноцид" был польский правовед Рафаэль Лемкин, который служил в Министерстве обороны США во время Второй мировой войны, а затем ставший прокурором от США на Нюрнбергском процессе. Этот термин он впервые использовал в своей работе "Фашистское управление оккупированной Европой"1. Р. Лемкин образовал термин "геноцид" от двух слов: греческого "genos" (раса, племя) и латинского "caedere" (убивать). Он определял это преступление как "скоординированный план разнообразных действий, направленных на уничтожение главных основ жизни тех или иных групп...
Этот план ставит своей целью разрушение социально-политических институтов культуры, языка, национального чувства, религии, экономического существования этих групп, личной безопасности, свободы, здоровья, достоинства и самой жизни индивидуумов, принадлежащих к данным группам"1.
Впоследствии, уже в обвинительном заключении Нюрнбергского Военного Трибунала и открытых слушаниях на процессе прозвучали слова о том, что обвиняемые осуществляли истребление расовых и национальных групп, истребление гражданского населения на части оккупированных территорий с целью уничтожения определенных народов и классов, определенных национальных, этнических и религиозных групп. "Из представленных доказательств явствует, - устанавливает приговор, - что, во всяком случае, на Востоке массовые убийства и зверства совершались не только в целях подавления оппозиции и сопротивления германским оккупационным войскам. В Польше и Советском Союзе эти преступления являлись частью плана, заключавшегося в намерении отделаться от всего местного населения путем изгнания и истребления его для того, чтобы колонизировать освободившуюся территорию немцами"2.
Особая опасность для всего международного сообщества преступления, названного геноцидом, была настолько очевидна, что потребовала срочных и чрезвычайных мер по его предупреждению, несмотря на то, что он и ранее был запрещенным и наказуемым, хотя и подпадал под другую категорию международных преступлений. Исходя из этих соображений, 11 декабря 1946 г. ГА ООН приняла резолюцию по борьбе с геноцидом3, в которой геноцид был осужден цивилизованным миром, признан преступлением, наказание за которое является вопросом международного значения. Но так как резолюции ГА ООН имеют лишь рекомендательный характер4, то возникла необходимость принятия более действенных мер.
Конституция Российской Федерации и Римский статут Международного уголовного суда
Важно отметить, что положения Статута МУС не должны противоречить Конституции РФ. Кроме того, в соответствии со ст. 22 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации" 1995 г.1 существует особый порядок выражения согласия на обязательность для РФ международных договоров, заключающийся в том, что если международный договор содержит правила, требующие изменения отдельных положений Конституции РФ, решение о согласии на его обязательность для России возможно в форме федерального закона только после внесения соответствующих поправок в Конституцию РФ или пересмотра ее положений в установленном порядке. Таким образом, представляется чрезвычайно необходимым рассмотреть возможные проблемы соотношения и взаимодействия норм Конституции РФ и Статута МУС.
В соответствии со ст. 89 Статута МУС может возникнуть обязательство государства о передаче лиц Суду, совершивших преступления, которые подпадают под его юрисдикцию. Вместе с тем, Конституция РФ в ст. 61 устанавливает, что гражданин РФ не может быть выслан за пределы России или выдан другому государству.
При внешней схожести понятий "передачи" и "выдачи", они представляют собой разнотипные юридические явления. В случае выдачи (экстрадиции), как это понимается в международной практике и Статуте МУС (п. (Ь) ст. 102) и Конституции РФ, имеет место предоставление лица иностранному государству. Передача же, как это вытекает из содержания Статута МУС (п. (а) ст. 102), означает доставку лица Суду, что далеко не равнозначно2. В этой связи, необходимость внесения дополнений в Конституцию РФ не возникает.
Между тем, хотелось бы подчеркнуть, что выдача лица или его передача не имеют принципиального значения, так как и в том, и в другом случае речь идет об осуществлении конституционных прав российского гражданина, представшего перед Судом. Как отметил Б.Р. Тузмухамедов, в случае передачи Суду гражданина России будет затруднительно реализовать такие его права, как право на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей (ч. 2 ст. 47 Конституции РФ), право просить о помиловании или смягчении наказания (ч. 3 ст. 50 Конституции РФ) и право на защиту и покровительство его со стороны государства как гражданина России (ч. 2 ст. 61 Конституции РФ), а также может возникнуть и такая проблема, как обеспечение прав потерпевших на доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба (ст. 52 Конституции РФ)1. Выдача это или передача, все равно, и в том, и в другом случае осуществление указанных и возможно некоторых других прав, предусмотренных Конституцией РФ, будет осложнено.
Также, Б.Р. Тузмухамедов подчеркнул, что положение о приоритетном применении международного договора (в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ) не должно распространяться на ситуации, когда договор умаляет права и свободы человека и гражданина, а Конституция РФ прямо запрещает принятие таких законов (ч. 2 ст. 55)2.
Кроме того, согласно положениям ст. 79 Конституции РФ Россия может участвовать в межгосударственных объединениях и передавать им часть своих полномочий в соответствии с международными договорами, если это не влечет ограничения прав и свобод человека и гражданина и не противоречит основам конституционного строя РФ.
