Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Современный исламский экстремизм как объект научного анализа 21
1.1. Методологические подходы к изучению исламского экстремизма 21
1.2. Исламский экстремизм — понятие, сущность, характеристика 27
Глава 2. Этапы формирования и основные идеологические конструкты исламского экстремизма 43
2.1. Исламский экстремизм в контексте политических процессов в странах мусульманского мира 43
2.2. Условия и факторы распространения исламского экстремизма в России 75
Глава 3. Политические проекты исламского экстремизма на территории России 106
3.1. Деятельность религиозно-политических движений на Северном Кавказе и внутренних регионах России: сопоставительный аспект 106
3.2. Практические действия по блокированию исламского экстремизма 146
Заключение 173
Библиографический список 181
- Методологические подходы к изучению исламского экстремизма
- Исламский экстремизм в контексте политических процессов в странах мусульманского мира
- Деятельность религиозно-политических движений на Северном Кавказе и внутренних регионах России: сопоставительный аспект
Введение к работе
Актуальность темы исследования.
В последнее время российские и западные политологи все чаще обращаются к теме исламского экстремизма, одной из самых сложных проблем современной действительности.
В течение последних десятилетий в разных районах мира формируются зоны возрастающей многоуровневой нестабильности - социально-политической, этнополитической, военно-политической - с активной вовлеченностью в дестабилизационные процессы и акции радикальных исламских организаций, движений, группировок и режимов, образующих в своей совокупности радикальное исламское движение (РИД).
Предпосылки к зарождению современного радикального исламского движения следует искать в начале 1920-х годов в Египте. Первоначально в противовес мощным тенденциям секуляризации, появившимся после распада Османской империи, шейхом Хасаном аль-Банна в 1929 году была основана ассоциация «Братья-мусульмане». Позже ее филиалы были созданы во многих других странах, а также образовались другие организации аналогичной направленности. Во второй половине XX в. и особенно в 1970-90-х годах в странах Арабского Востока фиксируется практически синхронная активизация религиозно-политических движений радикальной направленности. В настоящее время РИД в той или иной степени охватило практически все мусульманские страны.
Выход исламских фундаменталистов на авансцену политической жизни, увенчавшийся приобретением ключевых позиций во властных структурах ряда стран Ближнего и Среднего Востока или установлением их доминирующего идеологического влияния на общество, был обусловлен, прежде всего, социально-экономическими причинами. Напряженная экономическая ситуация позволила радикальным исламским группировкам
привлечь симпатии представителей беднейших слоев населения. Фундаменталистские движения, основу которых изначально составляли борцы за чистоту ислама, требовавшие возвращения к временам праведных халифов, социального равенства и справедливости, приняли на себя функцию выразителей интересов части социальных слоев и групп, возникших, в том числе, и как результат колониально-капиталистической модернизации традиционного общества. Эти факторы наложились на так называемый «нефтяной бум» в мире и на стремление западных держав установить контроль над нефтеносными районами Ближнего Востока. Противостояние подобной политике также явилось одной из причин исламских революций в Ливии, Иране, привело к созданию режимов, опирающихся на Коран как на источник права.
Осложнение внутриполитической ситуации в ряде мусульманских стран, вызванные им последствия привели тому, что радикальное исламское движение стало проникать в те регионы, где мусульманское население является меньшинством (Южная Африка, Западная Европа, США). Деятельность РИД, начиная с середины 60-х годов XX века, стала распространяться и на территории СССР, чему в немалой степени способствовали события, происходившие в Афганистане и Турции, граничащих с «южным подбрюшьем» России.
Таким образом, происходит «исламизация политики» и «политизация ислама»: любое политическое действие, если не эксплицитно, то имплицитно соотносится с этим вероучением, а само оно во все большей степени превращается в политическую доктрину. Подкреплять свою внутреннюю и внешнюю политику догмами религии старается подавляющее большинство правящих режимов стран Востока. Сотрудничающие с государством религиозные деятели отыскивают развернутые догматические обоснования политических лозунгов. Нередко находящиеся в оппозиции к правительству религиозно-политические организации выступают с собственными
программами переустройства общества на принципах ислама.
Конец XX века ознаменовался очередными переменами в мире ислама. К этому добавилось установление монополярного мира и всплеск террористических проявлений.
В этих условиях особую актуальность приобретают вопросы роли ислама в современном политическом, социально-экономическом и культурном устройстве России, попытках некоторых внешних сил вовлечь ее в противостояние с исламским миром.
Во-первых, в наиболее очевидной форме это проявляется в возрастающей социальной значимости мусульманской религии, политизации ислама и исламизации общественной жизни ряда народов, традиционно исповедующих ислам.
Во-вторых, в 1990-е годы для России стали характерны многие проблемы, которые ранее считались специфичными лишь для стран «третьего мира». Соответственно стали проявляться присущие ранее только развивающимся странам некоторые черты религиозно-политической ситуации (обострение межконфессиональных противоречий, проявление религиозной нетерпимости, усиление фундаменталистских тенденций и др.) Переходный характер происходящих процессов в России предопределил обострение скрытых ранее противоречий. На постсоветском пространстве столкнулись с волной «новой исламизации», при которой часть мусульманской общины при общем кризисе активно усваивает привнесенный извне радикальный ислам. Этот процесс совпал по времени с мусульманским ренессансом в мире, или же явился его продолжением. Мусульмане, проживающие на территории Российской Федерации (около 20 миллионов человек), являются составной частью исламской цивилизации. В этой связи процессы возрождения Ислама, происходящие в мусульманском мире, не могут не касаться нашей страны.
В-третьих, некоторые радикальные исламские организации, не имеющие в
6 силу ряда субъективных и объективных факторов возможности самореализоваться в районах исторического влияния исламской цивилизации, нашли удобную нишу для воплощения своих идей (в первую очередь политического характера) на периферии исламского мира, в регионах, где традиционно были устойчивы позиции христианства, а население в своей массе было слабо подготовленным в культурно-просветительском плане к восприятию идей истинного ислама. К такой «периферии» можно отнести и регионы исторического распространения ислама, в которых исламская традиция по тем или иным причинам была утрачена (например, Северный Кавказ, Поволжье).
Таким образом, учитывая все большую значимость, которую приобретает исламский фактор в ходе дальнейшего развития страны, актуализируется необходимость анализа влияния причин и форм радикализации и политизации ислама на все сферы жизни общества.
Степень научной разработанности темы.
В изучении проблемы исламского экстремизма можно выделить две стадии, непосредственно связанные с социально-политическими аспектами глобализации. Начиная с конца 60-х годов XX века национально-освободительные движения в странах мусульманского Востока, «исламский бум» и революции в Афганистане, Иране обусловили повышенный интерес к проблемам модернизации ислама, проявлений политического ислама, соотношения ислама и экстремизма. Наиболее ясная для общества и потому широко воспринятая оценка событий была дана С. Хантингтоном, который обозначил происходящее понятием «столкновение цивилизаций». Ему солидаризируют А. Тойнби, Д. Икэда, И. Буркхардт, М. Вебер, которые также увязывают перспективы «политического ислама с более широкими проблемами «региональных цивилизаций» и их места в современном мире .
1 Хантингтон С. Столкновение цивилизации? // Полис. 1994. № 1. С.24-56 ; Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. 325 с.; Burckhardt J. L. Notes on the Bedouins and Wahabys. L., 1970. 251 p.; Toynbee A., Ikeda D. Chose life. A dialogue. L.: Oxford University Press, 1976.247 p.
Отдельные аспекты исламского радикализма и его влияние на массовое сознание затрагиваются также в работах А. Беннигсена, Н. Кедди, М. Крамера, Ш. Лемерсье-Келькеже, Е. Мортимера, М. Родинсона, Я. Рой, Ш. Хантер и
Др.
Новое измерение ислама относится к рубежу XX-XXI веков. События 11 сентября 2001 года однозначно перевели проблему исламского радикализма в плоскость исследования ислама в контексте международного экстремизма терроризма.
В дискуссии по исламскому возрождению в зарубежных исследованиях обозначились два подхода. Одна группа ученых (Д. Эспозито, А. Менк, и др.) придерживается точки зрения, согласно которой опасения Запада во многом надуманны, связаны либо с непониманием сути ислама и возрожденческих мусульманских движений, либо с нетерпимостью, граничащей с ксенофобией и даже расизмом ко всему неизвестному. Эти авторы считают, что исламские движения не могут представлять серьезной угрозы в силу того, что им не хватает единообразия, сплоченности, солидарности1.
Иной подход к этой проблеме прослеживается у М. Факри, М. А. Хермаси, О. Руа, П. Р. Митчелла, У. М. Уатта, Л. Йонсон, которыми «исламский экстремизм» определятся как крайняя часть «политического ислама». При этом исследователями подчеркивается, что радикализация ислама происходит в ходе его политизации в условиях активной реисламизации мусульманской уммы, и концепция «умеренного исламизма» практически мертва. Насилие, ранее являвшееся исключением из правил, теперь используется как метод и как стратегия для достижения власти в исламском мире2.
1 Esposito J. L. The Islamic threat: myth or reality. New York, 1992. 155 p. ; Его же. The straight path.
Oxford University Press, 1998. URL: - 2 September 2000 ; Mine A. Le nouveau moyen
age. Paris, 1993. 122 p.
2 Hermassi M. A. Islam, democracy and the challenge of political change. - Demokracy in the Middle East:
defining the challenge. Washington. 1993.312 p.; Mitchel P. R. The society of the Muslim brothers. L., 1969.189 p.;
Watt W. M. A short history of Islam. Oxford, 1996^ 325 p. ; Fakhry M. A short introduction to Islamic philosophy,
theology'and mysticism. Oxford, 1997. 360 p. ; Йонсон Л. Политическіш ислам и конфликты в Евразии //
Центральная Азия и Кавказ. 1999. .№4(5). С. 18-29.: Roy О. L'echec de I'lslam politique. Paris, 1992. 150 p.
В разработке проблем политического экстремизма и негосударственного терроризма, политических систем и институтов использовались работы А. Г. Алмонда, X. Арендт, М. Дюверже, А. Йонаха, К. Кенистон, П. Чолка, С. Комбс1.
В среде ближневосточных специалистов также появились авторы, разделяющие оценки европейских и американских ученых в отношении исламского экстремизма как фактора дестабилизации современного общества, его международного характера. Р. ас-Сайд, М. Фахри, М. Дж. Барут, Ю. ас-Сейид, а также авторы статей в энциклопедии «Исламские партии, движения и группы», изданной Арабским центром стратегических исследований в Дамаске, входят в эту немногочисленную группу исследователей2.
Пристальное внимание к проблемам исламского радикализма, экстремизма и, в конечном счете, терроризма, обозначилось в СССР также еще в период исламских революций - в 70-80-е годы прошлого века. Это внимание не угасает до настоящего времени, что обусловлено динамично развивающимися процессами политизации исламской уммы современной России.
В таких отраслях отечественной науки как политология, востоковедение, социология религии проделана значительная работа по исследованию идейных течений в современном исламе. Изучен их доктринальный аспект, связи с традициями исламской социальной мысли, разработана периодизация эволюции исламских концепций в XX веке, раскрыты основные социально-экономические причины исламского возрождения, охарактеризована социальная база важнейших течений,
'.Дюверже М Политические партии. М., 2001. 355 с.; Almond G. Comparative Politics: a Development approach. L, 1963. 145 p.; Arendt H. On violence. NY, 1969. 105 p. ; Yonah A. Middle terrorism: current threats and future prospects. Georgetown, 1994. 240 p.; Chalk P. West European terrorism and counter-terrorism. London. 1996. 190 p. ; Combs С Terrorism in the twenty-first century. New Jersey. 1997. 280 p. ; Keniston K. Young radicals. N.Y., 1968. 185 p.
2 Барут M. Дж.. Аль-Харакат аль-Исламийя ар-Рахина. Лондон-Бейрут, 1994. 300 с. ; Сайд Р.. Террорігзм. Каир, 1995. 254 с. ; Сайд Р. Хасан аль-Банна. Основатель Ассоциации «Братья-мусульмане». Каир, 1996. 321 с. ; ас-Сейид Ю. Братья-мусульмане. Каир, 1999. 166 с. ; Исламские партии, движения и группы. В 2 т. Дамаск: Арабский центр стратепиеских исследований, 2000. 2 т.
освещена их роль в идейно-политической борьбе. Это работы Е. М. Примакова, А. И. Ионовой, Т. П. Милославской, А. А. Ахмедова, Г. Ф. Ким и ДР1.
Существенные положения для исследования вопроса соотношения религии и политики содержат работы В. Е. Донцова, Б. С. Ерасова, Н. В. Жданова, А. А. Игнатенко, Р. Г. Ланды, 3. И. Левина, Л. И. Медведко, Д. И. Микульского, Ю. Л. Тегина2.
Работы 3. С. Арухова, X. В. Дельмаева касаются разработки концепции джихада в исламе3.
Следует подчеркнуть, что в научной литературе понятие «исламский экстремизм» наполняется разным содержанием, что затрудняет обобщение результатов научных исследований по данной теме. В конце 80 - начале 90-х годов XX века исламский экстремизм прямо или косвенно чаще ассоциировался с одним из идейных течений в исламе - фундаментализмом (А. В. Малашенко, Л. Р. Полонская, М. Т. Степанянц и др.)4. А. В. Малашенко, в частности, рассматривал фундаментализм как мысль, теорию, в то время как
Ахмедов А. А. Социальная доктрина ислама. М., 1982. 178 с. ; Ионова А. И. Тенденции разработки социально-экономической тематики мусульманскими теоретиками. М., 1985. 144 с.; Ким Г. Ф. От национального освобождения к социальному. М, 1982. 168 с.; Милославская Т. П. Деятельность «Братьев-мусульман» в странах Востока. М., 1982. 185 с.; Примаков Е. М. Ислам и общественное развитие зарубежного Востока // Религии мира: история и современность: ежегодник 1982. М., 1982. С.35-47.
2 Донцов В. Е. Исламский фактор в международных отношениях // Дипломатический ежегодник-97. М.,
1997. С.22-28. ; Его же. Современные исламские движения и организации на Ближнем Востоке в системе
международных отношений. М., 2001. 195 с.; Ерасов Б. С. Взаимодействие культур и проблемы взаимопонимания.
М., 1988. 201 с. ; Жданов Н. В. Исламская концепция миропорядка. Международно-правовые, экономические и
гуманитарные аспекты. М., 1991.156 с.; Жданов Н. В., Игнатенко А. А. Ислам на пороге XXI века. М.: Политиздат,
1989. 150 с. ; Игнатенко А. А. Политика государственного терроризма и исламские неправительственные
религиозно-политические организации на Ближнем Востоке. М., 1987. 192 с. ; Его же. Халифы без халифата.
Исламские неправительственные религиозно-политические организации на Ближнем Востоке: история, идеология,
деятельность. М., 1988.231 с.; Ланда Р. Г. Ислам в истории России. М., 1995.320 с.; Левин 3. И. Ислам в лабиринте
понятий // Россия и мусульманский мир : сб. тр. 2000. №2. С. 14-21. ; Его же. Развитие арабской общественной
мысли. М., 1984. 250 с. ; Медведко Л. И., Германович А. В. Именем Аллаха Политизация ислама и исламизация
политики. М., 1988. 170 с.; Микульский Д. В. Актуальные проблемы современной мусульманской общественной
мысли. М., 1990. 189 с. ; Тегин IO. Л., Филоник А. О. Исламский экстремизм в Египте. (70-е годы) // Ислам:
проблемы идеологии, права политики и экономики: сб. тр. М., 1985. С. 65-75.
3 Арухов 3. С. Концепция джихада в раннем исламе. Дне. ...канд. филос. наук. Махачкала, 1995. 181 с. ;
Дельмаев X. В. Сущность и социальная роль исламской концепции джихада Дис. ...канд. филос. наук. М., 1987.
175 с.
4 Малашенко А. В. Ислам в политике и политика в исламе // Азия и Африка сегодня. 1991. № 8. С. 44-48.;
Его же. Исламское возрождение в современной России. М.: Московский центр Карнеги,, 1998. С. 254 с.; Полонская
Л. Р. Современные мусульманские идейные течения. М., 1985. 235 с. ; Полонская Л. Р. Современный исламский
фундаментализм: политический тупик или альтернатива развития // Азия и Африка сегодня. 1994. №11. С. 44-47.;
Степанянц М. Т. Мусульманские концепции в философии и политике. ХГХ-ХХ вв. М., 1982.266 с.; Его же. Религии
Востока и современность // Философия и религия на зарубежном Востоье : сб. науч. тр. М., 1985. С. 123-127.
исламский экстремизм, по его мнению, является практическим воплощением фундаментализма, то есть действием.
Аналогичные подходы превалировали и в отношении «северокавказского ваххабизма». В середине 90-х годов начался отход от отождествления исламского экстремизма с фундаментализмом, он все чаще стал рассматриваться как самостоятельное социальное явление (А. В. Сагадеев) . Тем не менее, некоторые исследователи продолжают рассматривать исламизм как разновидность фундаментализма (Л. Р. Сюкияйнен, А. Ю. Умнов) . Более того, отдельные авторы (К. И. Поляков) вводят собственную трактовку ряда находящихся в научном обороте понятий: «исламизм» - «политический» ислам, использование ислама в политических целях; «исламский радикализм» -негативное отношение к отклонениям от норм ислама в общественной жизни; «исламский экстремизм» - воинствующее неприятие таких отклонений, в том числе с использованием методов морально-психологического давления на оппонентов и собственно «исламский терроризм» - преступная деятельность, направленная, в том числе, против основ конституционного строя.
Изучению политического ислама на пространстве бывшего СССР посвящены работы А. В. Малашенко и А. А. Игнатенко. А. А. Игнатенко пишет об эндогенности радикализма в исламе, формировании в мире «зоны возрастающей многоуровневой напряженности от Филиппин до Косово, связанной с деятельностью радикалов-исламистов», о прямой зависимости радикализации ислама в России, особенно в северокавказском регионе, от экспорта исламизма из-за рубежа. Эту точку зрения разделяют А. В. Малашенко, а также специалисты по исламу на Северном Кавказе и в Центральной Азии - В. X. Акаев, 3. С. Арухов, Р. Г. Гаджиев, Е. В. Кратов, К. М. Ханбабаев и др. - все они подчеркивают приоритет внешнеполитических
1 Сагадеев А. В. «Исламский фундаментализм»: жизненный факт или пропагандистская фикция? //
Россия и мусульманский мир. 1993. № 10. С. 55-62.
2 Сюкияйнен Л. Р. Мусульманское право (шариат и фикх) // Ислам и мусульмане в России: сб. науч. тр.
М., 1999. С. 74-80. ; Умнов А. Ю. Талибан в исламском контексте // Ислам на постсоветском пространстве:
взгляд изнутри : сб. науч. тр. М., 2000. С.249-255.
3 Поляков К. И. Арабский Восток и Россия: проблема исламского фундаментализма. М., 2003. 157 с.
событий и процессов, усиливающих «исламский экстремизм» в России . Религиозные деятели - Р. Гайнутдин и другие - отрицают эндогенный радикализм в исламе2.
Наибольшую остроту, помимо эндогенности радикализма в исламе, приобрели вопросы, связанные со степенью влияния внешнего фактора на процессы распространения идеологии и практики радикального ислама в России и других странах СНГ. Исследователи высказывают разные точки зрения по этому вопросу. Одни из них рассматривают радикализацию ислама как следствие «цивилизационного противостояния» (В. В. Наумкин)3, другие — делают акцент на социально-экономических интересах, которые обусловливают активизацию исламских движений (Р. Г. Ланда)4, третьи -говорят о глобальных или региональных интересах «центров силы» в ждународных делах (С. А. Мельков)5. Кроме того, по мнению целого ряда ученых (Н. Г. Киреев, 3. И. Левин, Л. И. Фадеева и др.), «исламизация» в разных странах и регионах мира протекает с разной степенью интенсивности, что в существенной степени обусловлено влиянием национального и религиозного факторов, в частности идеологии национализма и религиозного фундаментализма6.
Ряд исследователей рассматривают процесс радикализации ислама в
1 Акаев В. X. «Северокавказский ваххабизм» - разновидность исламского радикализма // Бюллетень
Центра социальных и гуманитарных исследований Владикавказского центра этнополитических исследований
ИЭА РАН. Владикавказ, 2000. № 2(6). С. 134-147. ; Арухов 3. С. Ваххабизм и духовенство в политической
структуре саудовского общества. Махачкала, 2002. 201 с. ; Его же. Экстремизм в современном исламе.
Махачкала, 1999. 254 с. ; Гаджиев Р. Г. Ваххабизм: особенности его проявления на Северном Кавказе.
Махачкала, 2002. 177 с. ; Кратов Е. В. Религиозный фактор в социально-политических конфликтах (на
примере Карачаево-Черкесской Республики) // Социально-политическая ситуация на Кавказе: история,
современность, перспективы. М., 2001. С. 101-108.; Ханбабаев К. М. Суфизм в Дагестане // Ислам и политика
на Северном Кавказе / Северо-Кавказское обозрение Центра системных региональных исследований и
прогнозирования ИППК при РГУ. Вып.1. Ростов н/Д, 2001. С. 25-34.
2 Гайнутдин Р. Ислам: вера, милосердие. М., 1997. 155 с.; Его же. В молитве спасение. М., 2001. 142 с.
; Якупов В. М. Неофициальный ислам в Татарстане: движения, течения, секты. Казань: Иман, 2003. 32 с.
3 Наумкин В. В. Исламская традиция и «новый мировой порядок». М., 2003.216 с.
4 Ланда Р.Г. Ислам в истории России. 320 с.
5 Мельков С. А. Исламский фактор и военная политика России. М., 2001.256 с.
6 Киреев Н. Г. Антитеррористическое законодательство в Турции // Мусульманские страны у
границ СНГ. М., 2001. С. 48-56.; Его же. Государство и ислам в Турции // Ислам и исламизм. М., 1999. С.
14-27. Левин 3. И. Ислам и националшм в странах зарубежного Востока. М., 1988. 180 с. ; Его же.
Мусульманское реформаторство и политика // Ислам и исламизм. М., 1999. С. 35-47. ; Его же. Общественная
мысль на Востоке. Постколониальный период. М., 1999. 254 с. ; Фадеева Л.И. Мусульманские нормы и
западные институты // Ислам и исламизм. M., 1999. С. 54-59.
России в комплексе внешнеполитических и внутренних, главным образом, социально-экономических и историко-культурных факторов. К ним относятся специалисты, занимающиеся изучением ислама во внутренних регионах России - В. О. Бобровников, А. А. Ярлыкапов и др1.
Отдельно следует остановиться на проблеме специфичности регионального ислама в контексте исследования процессов распространения радикальных идеологий в мусульманском пространстве России. Отметим работы, освещающие проблемы развития ислама в Урало-Поволжском регионе в целом, а также в его субъектах. Проблемам радикализации мусульманского социума Башкортостана и Волго-Уральского региона посвящены работы А. Б. Юнусовой, Д. С. Вояковского, Д. А. Нуриева, М. Т. Якупова, в Татарстане — Р. Мухаметшина, В. Якупова, в областях Среднего Поволжья - А. Хабутдинова, Д. Мухитдинова и др. Авторами дана взвешенная оценка как самого явления «исламский экстремизм», так и возможности его влияния на события в России. Ими отмечается, что радикализм в исламе является социальной реакцией на нерешенность острых экономических проблем. На основе исследования первоисточников мусульманства - Корана, Сунны и трудов теологов разных эпох, исследователями сделана попытка ревизии сложившихся мифов о природе данной религии, опровергнуть наличие изначальной политической природы ислама и его единство с экстремизмом. Отмечается, что фундаментализм, как возврат к исходным нормам исламской уммы-государства, возможен именно там, где умма-государство имела место. Поскольку в России ислам не играл самостоятельно сколь-нибудь существенной политической роли, то отсутствуют и перспективы восстановления на ее территории «единого мусульманского халифата». Вместе с тем, А. Б. Юнусова выделяет три основные проблемы, связанные с распространением исламского экстремизма
1 Бобровников В. О. Исламофобия и религиозное законодательство в Дагестане // Центральная Азия и Кавказ. 2000. № 2(10). С. 65-74. ; Ярлыкапов А. А. Исламский фундаментализм на Северном Кавказе: к постановке проблемы // Бюллетень № 3 Владикавказского центра этнополитических исследований ИЭА РАН. Владикавказ, 1999. С. 110-115.
в России. Это восприятие исламских радикальных идеологий русскоязычным населением России, интервенция исламского радикализма в молодежную среду, неготовность государственных институтов к решению проблемы предотвращения исламского экстремизма. Автор подчеркивает особую опасность процесса радикализации мусульманской молодежи, обусловленного общими социальными и культурными проблемами в России1.
В целом, анализ степени разработанности темы исламского экстремизма позволяет сделать следующие выводы:
несмотря на . количественный рост публикаций, посвященных данной проблематике, до сих пор в отечественной политологии существует объективный дефицит комплексных исследований проблемы исламского экстремизма в контексте политики преодоления данной угрозы, с точки зрения обеспечения национальной безопасности Республики Казахстан;
целый ряд аспектов проблемы носит дискуссионный характер: трактовка базовых понятий (исламский радикализм, исламизм, фундаментализм, экстремизм и др.); социальная сущность исламского экстремизма; соотношение эндогенных и экзогенных факторов; уровень угроз и вызовов, обусловленных консолидацией радикальных исламских группировок в мире. Отдельные вопросы вообще не являлись предметом исследования, в частности: разновидности исламского радикализма; способы политической мобилизации в радикальном исламе, анализ религиозно-политических
Вояковский Д.С. К вопросу о радикализации массового религиозного сознания в условиях роста религиозности // Россия и ислам: межцивилизационный диалог: сб. науч. статей / [под ред. А. Малашенко]. Уфа: ЦЭИУНЦРАН, 2006. С. 5-9. ; Вояковский Д.С. Молодежь и религия: проблема «исламского» экстремизма// Вестник Башкирского университета. 2009. Т. 14. №1. С. 273-275. ; Мухаметшин Р. И. Исламско-христианское пограничье // Татарстан. Казань, 1993. №12. С. 70-71 ; Юнусова А. Б. Ислам в Башкортостане. Уфа, 1999. 352 с. ; Юнусова А. Б. Ислам в контексте современных этнополитических процессов в России // Ислам и этническая мобилизация: национальные движения в тюркском мире. М., 1998. С. 229-259 ; Юнусова А. Б. Радикализация ислама и безопасность мусульман России // Экономика и управление. 2005. № 6. С. 60-66 ; Юнусова А. Б. Экстремизм как угроза российскому исламу // Бюллетень Комиссии по этнокультурному развитию и гражданской идентичности Приволжского федерального округа. 2005. № 1. С. 35-47. ; Юнусова А. Б. Радикализм - вызов российскому исламу // Экстремизм как социальный феномен : мат-лы междунар. науч.-практич. конф. / Курган, 2005. С. 180-186.; Якупов В. Ислам в Татарстане в 1990-е годы. Казань, 2005. 144 с. Якупов М.Т., Нуриев Д.А. Мифы о природе мусульманства: исламизм, исламский экстремизм, фатализм (попытка философского анализа. Уфа, 2008. 118 с.
программных требований современных исламских направлений, течений и толков и т.д.;
- учитывая, что исследуемая тема давно перестала быть чисто академической проблемой, созрела настоятельная необходимость проведения системного исследования исламского экстремизма с учетом общемирового опыта развития данной проблематики;
- несмотря на существенный опыт мирового сообщества в противодействии данной угрозе, российская специфика обуславливает нахождение своего пути решения проблемы исламского экстремизма, что, в свою очередь, определяет актуальность данной работы.
Объектом диссертационного исследования является проблема исламского экстремизма в современной России.
Предметом исследования выступают субъекты распространения исламского экстремизма (идеологи и религиозно-политические организации), политические проекты исламского экстремизма в современной России.
Целью исследования является комплексный анализ проблем реализации политических проектов исламского экстремизма в современной России.
Задачи исследования:
проанализировать основные научные концепции по проблеме исламского экстремизма;
рассмотреть основные идеологические конструкты исламского экстремизма;
- на основе анализа имеющегося в научной литературе
категориального аппарата экстремизма дать четкое рабочее определение
понятию «исламский экстремизм», охарактеризовать критерии и основные
направления данного вида экстремизма;
- выявить причины, обусловившие распространение исламского
экстремизма в России;
- определить особенности реализации политических проектов
исламского экстремизма на территории России, в том числе на примере
региональных особенностей ряда северокавказских республик и Республики
Башкортостан;
- на основе диссертационного исследования предложить практические
рекомендации по противодействию распространения данной угрозы в России
в различных плоскостях и на различных уровнях.
Теоретико-методологическую основу диссертационного исследования составили общие методологические принципы, позволившие наиболее полноценно и объективно исследовать проблематику исламского экстремизма. В целом, диссертантом были использованы следующие методы исследования:
- системный подход, логика применения которого, связана с
необходимостью учета того, что возникновение и распространение феномена
исламского экстремизма в современном мире было обусловлено факторами,
находящимися в различных сферах общественной жизни: политической,
экономической, правовой, идеологической, культурно-цивилизационной.
Изменения в этих сферах находятся во взаимовлиянии и тесной взаимосвязи;
- в исследовании, учитывая объективную необходимость изучения
разнообразных явлений религиозной, общественно-политической жизни в
разных временных периодах, выявления взаимосвязи прошлого и настоящего
дня, перспектив развития, применяется исторический подход;
- сравнительный метод представляет возможность использовать
разнообразие опыта развития религиозно-политического экстремизма в
разных странах с целью определения перспектив и оптимальных путей
решения данной угрозы;
анализ результатов социологического опроса;
контент-анализ документов и материалов исследования; Эмпирическую базу диссертации составили следующие группы
16 источников:
-законодательные акты Российской Федерации, международно-правовые акты, регулирующие политику и практику государств по борьбе с экстремизмом и терроризмом;
-официальные документы органов государственного управления Российской Федерации и документы органов власти и управления северокавказских и приволжских субъектов Российской Федерации;
материалы официальных структур традиционного ислама;
источники Ислама - Коран, Сунна, Тафсир;
документальные материалы и листовки исламистских организаций и движений, труды идеологов исламского экстремизма (С. Кутб, X. аль-Банна., М. С. Р. аль-Бути, М. Дж. Зинну, Ю. аль-Карадави, С. М. Р. М. Лари, А. А. аль-Маудуди, Р. Сайд, Ф. Якан, Т. ан-Набахони);
- материалы полевых исследований, в том числе материалы
этносоциологических опросов, проведенных автором работы. В 2004-2005
годах в Институте этнологических исследований УНЦ РАН под руководством
профессора А. Б. Юнусовой автор принимал участие в проведении опросов
среди мусульманского духовенства Республики Башкортостан, в
анкетировании мусульманских паломников, совершивших хадж в Мекку в
1996-2004 годах, в интервьюировании представителей конфессиональной
элиты - муфтиев, мухтасибов, ректоров мусульманских учебных заведений, в
том числе на предмет попыток «Хизб-ут-Тахрир аль-Ислами»
пропагандировать свои идеи среди мусульман РБ. Значительный интерес в
плане прогнозирования возможных радикальных и экстремистских
проявлений представляют результаты, полученные в ходе социологического
опроса, проведенного автором в 2006 году среди 1570 учащихся выпускных
классов средних школ, учащихся последних курсов ПТУ и колледжей,
студентов и учащихся кадетских школ г. Уфы, г. Сибая, г. Баймака
Республики Башкортостан (выбор обусловлен активной деятельностью в
этих городах «Хизб-ут-Тахрир аль-Ислами»);
- материалы религиоведческих экспертиз. В ходе исследования были
также использованы отчеты по расследованию уголовных дел в отношении
членов законспирированных ячеек «Хизб-ут-Тахрир аль-Ислами»,
действовавших на территории Республики Башкортостан.
Также использованы данные политических и социологических исследований, проведенных различными исследовательскими и информационно-аналитическими центрами России (ФОМ, ВЦИОМ и др.), результаты экспертных опросов, анализ СМИ.
Научная новизна диссертационного исследования определена тем, что
- уточнено определение «исламского экстремизма», под которым
понимается идеологическая доктрина и основанная на ней политическая практика,
характеризующиеся нормативно-ценностным закреплением идеологического,
политико-мировоззренческого и вооруженного противостояния мира «истинного
ислама» миру «неверных» вовне и миру «неистинной веры» внутри ислама и
абсолютным социальным контролем и мобилизацией своих сторонников;
- выделены, четыре этапа развития доктринальных основ исламского
экстремизма: 1) ХГХ век - первые десятилетия XX века - выдвижение
религиозными деятелями политических лозунгов освобождения от колониальной
зависимости; 2) 1916-1930-е годы - начало формирования идеологической базы
современного исламского экстремизма, в том числе как результат присутствия на
территории мусульманских государств значительных контингентов колониальных
иностранных: вооруженных сил; 3) 1940-е-1950-е годы - дальнейшая
радикализация различных исламских течений на основе теоретических
конструктов одного из основных идеологов современного религиозного
экстремизма на мусульманском Востоке Сейид Кутба — необходимость силового
захвата власти «истинными» мусульманами с целью кардинальной политической,
экономической, социальной и культурной перестройки общества в соответствии с
догмами ислама; 4) 1960-е годы - по настоящее время - переход от лозунгов
формирования национальной государственности к требованиям объединения мусульманского мира в рамках единого теократического государства - халифата и распространения ислама путем вооруженного джихада (51-62);
- определен комплекс внутренних (обостренное чувство социальной
неустроенности, экономической незащищенности у значительных контингентов
граждан; утрата многими людьми идеологических и духовных жизненных
ориентиров; настроения отчаяния и рост социальной агрессивности, общественная
фрустрация, падение авторитета закона и власти; существенное ослабление целого
ряда административных режимов) и внешних (социально-политическая и
экономическая нестабильность в сопредельных государствах Центрально-
азиатского региона; стратегические установки некоторых иностранных
спецслужб, а также зарубежных террористических организаций; международные
гуманитарные обмены в сфере религиозного образования; проповедническая
деятельность различного рода миссионерских организаций, осуществляемая с
территории арабских стран) факторов, способствующих радикализации ислама в
России;
- установлено, что на Северном Кавказе политический проект исламского
экстремизма ваххабитского толка претендует на реализацию на четырех уровнях:
локальном (Кадарская зона и некоторые другие районы Дагестана), национальном
или республиканском (Чечня и Дагестан), субрегиональном (Чечня — Дагестан —
Ингушетия), северокавказском;
- выявлено, что особой формой политического проекта исламского
экстремизма в Республике Башкортостан является деятельность международной
террористической организации «Хизб-ут-Тахрир-Аль Ислами» - «Партии
исламского освобождения», целью которой в регионе является захват власти,
насильственное изменение основ конституционного строя и создание единого
государства- «всемирного»Халифата;
- разработан ряд практических рекомендаций по противодействию
распространения исламского экстремизма в контексте обеспечения вопросов
национальной безопасности Российской Федерации.
Теоретическое и практическое значение работы. Представленные в диссертации теоретические обобщения и выводы могут быть использованы при дальнейшей научной разработке исследуемой проблемы. Материалы диссертации можно применять в процессе преподавания общего курса политологии, религиоведения, истории, при создании учебных пособий и методических материалов, а также при разработке курсов повышения квалификации, обучении и переобучении представителей органов власти и управления, занимающихся вопросами взаимодействия с религиозными и общественными объединениями.
Результаты исследования и практические рекомендации могут быть использованы в работе государственных структур федерального и регионального уровня, занимающихся вопросами безопасности человека, общества и государства.
Апробация результатов. Диссертация обсуждена на заседании отдела религиоведения Института этнологических исследований Уфимского научного центра Российской академии наук. Материалы и результаты проведенного по теме диссертационной работы исследования освещены в 12 научных публикациях. Основные положения диссертации апробированы в научных дискуссиях и выступлениях на межрегиональных и международных научно-практических конференциях: Этноконфессиональный диалог: состояние, противоречия, перспективы, развития (г. Оренбург, 2002 г.); Народы Урало-Поволжья: история, культура, этничность (г. Уфа, 2003 г.); Современные этнополитические и этносоциальные процессы в России: модель Республики Башкортостан (г. Уфа, 2004 г.); Археография Южного Урала (г. Уфа, 2004 г.); VI Конгресс этнографов и антропологов России (г. Санкт-Петербург, 28 июня-2 июля 2005 г.); Чеченская республика накануне парламентских выборов (г. Уфа, 2005 г.); Экстремизм как социальный феномен (г.Курган, 2005г.); Россия и ислам: межцивилизационный диалог
(г.Уфа, 2006г.); Этнос. Общество. Цивилизация: Кузеевские чтения (г. Уфа, 2006 г.).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав (шести параграфов), заключения, библиографического списка, включающего 196 наименований.
Методологические подходы к изучению исламского экстремизма
Совершенно очевидно, что идея построения государства времен Пророка Мухаммеда и четырех праведных халифов, возвращения к так называемому «золотому веку ислама» (концепция «чистого ислама») не обладает новизной, также как и различные радикальные религиозно-политические организации, выступающие от имени ислама, существуют, практически, с момента возникновения ислама в VII веке. Вместе с тем, естественно, что степень популярности в мусульманском сообществе идеологии так называемого «чистого ислама», размах деятельности и влияния исламских радикальных религиозно-политических организаций не являются величиной постоянной и подвержены существенным временным колебаниям под давлением разных факторов, как объективного свойства (к примеру, военной угрозы, политических катаклизмов), так и субъективного (наличия авторитетного духовного лидера и т.д.) В истории развития исламского мира объективно существуют периоды невостребованности со стороны мусульманских обществ, политических элит идеологии исламского фундаментализма, особенно его радикальной версии. Одновременно, как показывает исторический опыт, периоды «затишья» сменяются периодами резкой активизации деятельности различных радикальных группировок, выступающих за «очищение» ислама, борьбу с «неверными», в том числе и мусульманами, и построения исламского государства в рамках так называемой концепции «чистого ислама». В этой связи сам механизм распространения радикальной идеологии в рамках концепции «чистого ислама», кажущийся, на первый взгляд, примитивным, на самом деле представляет весьма сложную и высокочувствительную конструкцию. С одной стороны, учитывая высокую степень популизма, акцентированное употребление лозунгов социальной справедливости и равенства, идеология радикальных исламистов потенциально легко находит отзыв среди населения мусульманских обществ. Однако уровень популярности и поддержки со стороны населения радикальных исламистов, размах их деятельности находятся в прямой зависимости от масштаба происходящих в мусульманских обществах изменений политического, экономического, военного, культурного характера. В этом русле на протяжении всей истории развития исламского мира существовали периоды великих перемен, разрушительных катаклизмов, но по своей насыщенности, интенсивности изменений для исламского мира беспрецедентным периодом, как, впрочем, и для всего мирового сообщества стала вторая половина XX века. Это время стало под воздействием ряда фундаментальных причин периодом небывалого расцвета деятельности различных экстремистских религиозно-политических организаций, выступающих от имени ислама в рамках концепции «чистого ислама». Именно в этот период, особенно после 70-х годов XX века, в мусульманских странах мирового сообщества произошли кардинальные изменения, что в итоге и предопределило широкое распространение в исламском мире идеологии «чистого ислама», а адепты ее практического воплощения, в том числе и стоящие на радикальных, экстремистских позициях, сегодня пользуются широкой популярностью среди мусульманского населения во многих исламских странах. Приверженцы данной идеологии в настоящее время находятся в авангарде политической оппозиции многих мусульманских стран мирового сообщества, а в ряде государств они уже находятся или находились до недавнего времени у власти (Судан, Афганистан).
Признавая в целом опасность, беспрецедентные масштабы распространения деятельности современных радикальных исламистов, рост популярности их идеологии в странах исламского мира, нельзя не отметить и такие очевидные и парадоксальные, на первый взгляд, обстоятельства, как фрагментарность, локальность данного явления в условиях глобализации деятельности субъектов исламских экстремистских движений. В этой связи возникают вопросы закономерного характера, такие как: почему ислам в современном мире становится в одном случае (радикальной) влиятельной политической силой, а в другом случае остается «всего лишь» регулятором общественных отношений, культурным феноменом и не выходит за рамки религии, каковы основные причины этого феномена?
В проведении факторного анализа наиболее дискуссионным является вопрос о том, что считать первостепенным, а что второстепенным в развитии исламского религиозно-политического экстремизма. Является ли экстремизм производным от эндогенных факторов, или же это ответ исламского мира на модернизацию, глобализацию, вестернизацию? В этом контексте присутствуют различные концептуальные подходы к изучению факторов распространения исламского религиозно-политического экстремизма.
Экспертное сообщество в основной массе склоняется к мнению о том, что первичными все-таки являются причины внутреннего характера, в то время как факторы внешнего воздействия носят, во многом, вторичный, дополняющий характер воздействия. В этом плане очень четко сформулировано определение приоритетности причин распространения исламского экстремизма казахстанским политологом С. Акимбековым. По его мнению, «первичным в процессе радикализации исламских движений является глубина и масштаб прошедших в конкретном обществе изменений вследствие модернизации. Влияние из-за рубежа носит ярко выраженный вторичный характер. Оно может иметь значительное влияние на общество только в случае его готовности к такому влиянию. Когда разочарование значительной части
Исламский экстремизм в контексте политических процессов в странах мусульманского мира
Ислам как третья и последняя из развитых монотеистических религий хотя и сложился на базе иудаизма и христианства, тем не менее, имеет свой неповторимый облик, весьма специфичен по характеру, что обусловлено как его вероучением, так и всем периодом исторического развития.
Священными вероучительными источниками ислама выступают Коран, состоящий из 114 сур (глав), разделенных на неравное количество аятов (аят, то есть «знамение», «чудо», в переносном смысле - стих ), и Сунна (сборник хадисов - устных преданий о жизни и деятельности пророка Мухаммеда). На каноническом тексте Корана и многочисленных хадисах Сунны, с течением времени также канонизированных, основывается шариат (правильный путь) -комплекс сакральных предписаний, моральных и правовых норм, запретов и ритуалов, соблюдение которых означает ведение правильной, угодной Аллаху жизни. Однако Коран и Сунна не являются кодифицированными сборниками норм, правил и предписаний на все случаи жизни. Как пишет крупнейший отечественный знаток мусульманского права Л. Р. Сюкияйнен, разъясняя сущность исламского правопонимания, шариат «в точном, собственном понимании» представляет собой совокупность предписаний Корана и Сунны. Но эти источники не предусматривают всех проблем, возникающих перед человеком (мусульманином) и обществом (исламской уммой - сообществом правоверных). Готовые правила поведения можно обнаружить не более чем в 300 стихах (аятах) Корана и 500 хадисах. И уж совсем немного в Коране и Сунне положений чисто правового характера (в основном по вопросам брачно- семейных отношений и наследования).
Поскольку ни Коран, ни Сунна сами по себе оказались не в состоянии определить абсолютно все аспекты жизни мусульманской уммы, то для разрешения данной проблемы стали использоваться и труды мусульманских ученых - сборники тафсиров (толкование изречений Корана и Сунны), фикха (мусульманское право) и т.д. Для составления такого рода трудов компетентными исламскими богословами (улемы) и правоведами (факихи) была разработана процедура выведения (истинбат) общих норм, правил, установлений и суждений по отдельным вопросам, которая получила название иджтихад. Другими словами, иджтихад - это деятельность мусульманских ученых (муджтахидов) в решении вопросов религиозной и общественной жизни на основе Корана и Сунны. Самыми авторитетными муджтахидами в суннизме считаются основатели четырех школ исламского права - мазхабов; ниже их по уровню стоят другие знатоки шариата - факихи и муфтии.
Поскольку нормы шариата и фикха формировались различными богословами, приверженцами различных мазхабов, то не удивительно, что толкование (тафсир) мусульманскими учеными (улемами) текстов основных источников ислама приводит к разным результатам и выводам. Л. Р. Сюкияйнен по этому поводу точно подметил, что «...согласно преобладающему среди мусульманских ученых мнению, по одному и тому же вопросу разные муджтахиды (авторитетнейшие богословы) могут придерживаться несовпадающих взглядов, которые в равной степени имеют право на существование. Именно это лежит в основе разнообразия мусульманско-правовых школ мазхабов» .
Тем не менее, несмотря на наличие целого ряда мазхабов, сложившихся в исламе, все они равнозначны, равноправны и основываются на главных, священных источниках ислама - Коране и Сунне, достаточно мирно сосуществуют между собой. Мусульманин может придерживаться в своей жизнедеятельности любого мазхаба.
Ислам, как мировая религия, весьма толерантен, выступает религией мира, милосердия и терпимости, что лежит в основе ее вероучения, зафиксированного в Коране и Сунне. Вместе с тем следует подчеркнуть, что «эндогенные факторы, которые радикализуют ислам», как отмечает А. А. Игнатенко, нетрудно обнаружить в текстах все тех же священных источников мусульманства - Коране и Сунне, а также в трудах некоторых исламских ученых, начиная от Ахмада ибн-Ханбала и Ибн-Таймийя, вплоть до идеологов современного фундаментализма Аль-Маудуди (Пакистан), Сайида Кутба (Египет) и т.д1.
Анализируя базовые политико-мировоззренческие постулаты основных доктринальных течений в исламе, можно выделить некоторые общие характерные особенности, лежащие в основе его радикальной составляющей.
Среди них - молодость ислама, поскольку мусульманская религия возникла значительно позже других мировых монотеистических систем и, в отличие от них, не исчерпала своих возможностей. В аналогичном «возрасте», например, христианство также нередко демонстрировало радикализм, в частности, организовав целую серию «крестовых походов» против мусульман. Ислам же сегодня находится в расцвете своих сил, играя активную роль в современном мире.
Деятельность религиозно-политических движений на Северном Кавказе и внутренних регионах России: сопоставительный аспект
Во второй половине 90-х годов XX века на части своей территории, преимущественно на Северном Кавказе и в Поволжье, Россия столкнулась с агрессией этнорелигиозного экстремизма. Здесь он до сих пор подпитывается финансами, оружием, людьми и т.д., поступающими из международных экстремистских и террористических организаций исламистского или националистическо-исламистского толка.
Следует подчеркнуть, что исторически на Северном Кавказе уже фиксировались определенные формы этнорелигиозного экстремизма и терроризма: набеговая система; похищения людей с целью продажи или получения выкупа; абречество; вооруженный сепаратизм и призывы к джихаду (после завершения Кавказской войны); политический бандитизм (20 - 30-е годы XX века); этнический коллаборационизм, создание и участие на стороне фашистской Германии горских воинских формирований1.
Аналогичные явления в регионе вновь фиксируются с начала 90-х годов XX века, вплоть до настоящего времени. Их детерминируют как исторический региональный опыт, так и современные эндогенные и экзогенные факторы. Россия на Северном Кавказе столкнулась с этнорелигиозным экстремизмом, выступающим, по существу, отрядом международного терроризма, который в качестве внесистемного геополитического игрока стремится расширить зону своего влияния, превратить регион в исламистский анклав, прибежище международных мусульманских террористов, торговцев оружием и наркотиками.
Главная роль в этом процессе отводится «благотворительным» исламским организациям и фондам, а таюке неправительственным религиозно-политическим организациям (НРПО), зачастую действующим в русле устремлений специальных служб той или иной страны мусульманского Востока1.
Суннитский фундаментализм, или салафийя, был новым явлением в северокавказском исламе, что позволяет считать его «нетрадиционным» исламом. Салафиты стремились восстановить главный принцип ислама — единобожие (таухид) и для этого очистить ислам от нововведений (бида'), накопившихся за время его исторической эволюции. Для них характерно отрицание необходимости жесткого следования какому-либо одному мазхабу: они не считают себя связанными ни канонами доминирующего в Дагестане, Чечне и Ингушетии шафиитского мазхаба, ни распространенного в среде.остального мусульманского населения Северного Кавказа мазхаба ханифитского толка.
Декларируя строгое следование буквальным положениям Корана и Сунны, салафиты весьма избирательно подходят к священным текстам, особенно в рассмотрении социально-политических аспектов «чистого ислама». В полемике с салафитами шейх Мухаммад-Мухтар, в частности, отмечал, что «салафиты-ваххабиты имеют привычку не воспринимать доводы, даже содержащиеся в Коране, если они противоречат их учению, и интерпретируют эти доводы по собственному усмотрению и разумению...» .
Привлекательной чертой салафизма выступает его способность транслировать протест против традиционных форм социальной организации. Социально-имущественное расслоение общества и смещение моральных и нравственных ориентиров способствовали развитию протестных настроений у значительной части населения. Официальное духовенство и традиционные формы исламских организаций на Северном Кавказе оказались не способны сыграть роль выразителей подобного протеста. Салафитское же требование подчинения одному лишь Аллаху как бы освобождает индивида от власти патриархальных традиций, обеспечивая высшую религиозную санкцию к самоопределению в рамках новых форм социальной солидарности.
В отличие от представителей традиционного духовенства, салафитов отличает иное видение многих религиозно-политических вопросов. Так, учение о священной борьбе (джихад) они склонны трактовать не как духовное усовершенствование, а как борьбу за распространение ислама, которая может носить и вооруженный характер. Такой подход предполагает и возможность выступлений против властей, что ставит резкий водораздел между традиционалистами и салафитами. Поэтому неудивительно, что с момента оформления салафийи на Юге России её последователи оказались в состоянии конфликта со сторонниками традиционного ислама. Именно с подачи традиционалистов за северокавказскими салафитами (изначально дагестанскими) утвердилось наименование «ваххабиты», под которым они и вошли в современную российскую историю. При этом на северокавказской почве термин «ваххабизм» приобрел исключительно негативный оттенок. Как отмечает А. Малашенко, «в устах рассуждающих на эту тему политиков он полностью тождественен радикальному фундаментализму и исламскому экстремизму».
