Современный политический экстремизм в России : Структурно-функциональный анализ Азева, Светлана Владимировна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Теоретико-методологические основы изучения политического экстремизма.

1.1. Методолого-концептуальные основы изучения политического экстремизма.

1.2. Сущность, классификация и эволюция политического экстремизма. 45

Глава II. Концептуальные особенности генезиса политического экстремизма в России.

2.1. Социальная база политического экстремизма. 66

2.2. Политический экстремизм и его роль в борьбе за власть политических партий в Российской Федерации в конце XIX - начале XXI вв.

2.3. Роль правового нигилизма в появлении и становлении политического экстремизма в России.

2.4. Влияние организованной преступности на эволюцию политического экстремизма

Глава III. Проблемы, концепции, правовые основания и последствия противодействия политическому экстремизму

3.1. О средствах и методах противодействия политическому экстремизму

3.2. Закон «О противодействии экстремистской деятельности» 103

3.3. Роль органов безопасности в борьбе с политическим экстремизмом и терроризмом.

3.4. Гражданское общество и политический экстремизм 134

Заключение.

Примечания.

Краткий политологический словарь

Словарь сокращений.

Библиография.

Приложения.

• Методолого-концептуальные основы изучения политического экстремизма.
• Социальная база политического экстремизма.
• О средствах и методах противодействия политическому экстремизму

Введение к работе

Термин «политический экстремизм» довольно молод, описывает явление, не новое в истории человечества, приобретшее в настоящее время особую актуальность, криминальность содержания.

Усиление политического экстремизма, острота используемых его субъектами форм и методов, интенсивность и повсеместное распространение сегодня создают реальную угрозу жизненно важным интересам личности, общества и государства. Экстремизм, активно осуществляемый в сфере политических отношений, проник во все области общественной жизни, оказывает деструктивное влияние на развитие общества, установление гражданского согласия, проведение социально-экономических реформ; без знания и учета сущности и содержания которого, используемых форм и методов насильственного воздействия воплощение в жизнь конкретной государственной политики может оказаться неэффективным.

Активизация политического экстремизма актуализировала проблему безопасности страны. Обострение его проявлений, расширение направленности осуществляемых акций сделали реальной угрозу безопасности государства, общества и личности. Трагические события 11 сентября 2001 года в США явились существенным основанием для переосмысления современных геополитических реалий, экономических доктрин, концепций национальной и международной безопасности. Своевременное и эффективное противодействие этим угрозам имеет жизненно важное значение и для интересов безопасности России.

Стало очевидно, что одних военно-политических мер и институциональных решений, какого бы высокого класса они ни были, недостаточно для противодействия терроризму и политическому экстремизму. Необходимо переосмысление сложившихся концепций и представлений.

Научно-теоретическое изучение политического экстремизма, исследование его методами социологии позволяют разработать концепцию и программу оказания ему активного и целенаправленного противодействия. Знание основных

элементов политического экстремизма и механизма их функционирования имеет важное значение для правильной организации борьбы с ним политическими, экономическими, юридическими и другими средствами.

Определение причин и условий, способствующих возникновению и активизации политического экстремизма, позволит правильно организовывать и осуществлять мероприятия по сужению круга этих причин и условий.

Знание сущности политического экстремизма, его зависимости от социально-политических, экономических и иных условий открывает возможности для прогнозирования его проявлений. Решение этой задачи позволит своевременно предупреждать появление новых угроз, осуществлять подготовку и проведение предупредительных мероприятий, принятие превентивных мер, устраняющих причины, способствующие появлению и предотвращению экстремистских явлений.

Политический экстремизм - одна из составляющих политической преступности. Политическая преступность представляет собой общественно опасные формы борьбы правящих или оппозиционных политических элит, партий, групп и отдельных лиц за власть или за ее неправомерное удержание. Политическая преступность существовала и в прошлом нашей страны, распространена она и сейчас. Но по политическим причинам этот вид преступности ранее не рассматривался в криминологическом плане, хотя его общественная опасность намного превосходит тот вред, который наносит вульгарная уголовная преступность, фундаментально изучаемая криминологами. Первые попытки криминологического осмысления политической преступности в нашей стране появились в начале 90-х годов.¹ Актуальные аспекты проблемы (политический терроризм и политическая продажность) исследуются в научной иностранной криминологической и политологической литературе² и в некоторых отечественных работах³.

Такое положение в мировой криминологической науке сложилось не только в связи с политической невозможностью подобных исследований, но и из-за научно-практической неопределенности юридического понимания политической

преступности. Пример - одна из опасных и распространенных форм политической преступности - политический терроризм. Генеральная Ассамблея ООН, приняв около десятка резолюций о национальном, религиозном и международном терроризме, так и не смогла дать его более или менее обобщенное юридического определение.

Политический терроризм многолик. С одной стороны, он практикуется тоталитарными режимами для подавления воли народов, политических групп и их лидеров, с другой - используется этими подавляемыми (у некоторых часто не остается других средств) в борьбе за свои права, свободы, выживание и независимость, с третьей - применяется экстремистами различных мастей. Объединить эти диаметрально противоположные общественно опасные действия, совершаемые по политическим мотивам, в одно понятие трудно. Другие формы политической преступности еще более неопределенны. Но это не должно служить основанием для замалчивания существующей крупной криминологической и политологической проблемы, актуальность которой, как показывает политическая борьба в разных странах, в том числе и в России, не только не уменьшается, а, наоборот, возрастает.

В действующем УК РФ отсутствует понятие «политическая преступность» и по другим причинам. Его правовое закрепление противоречит Всеобщей декларации прав человека (1948 г.), Международному пакту о гражданских и политических правах (1966 г.), провозглашающих права и свободы каждого человека на политические и иные убеждения. Это конкретизировано и в других международных нормах: в Типовом договоре о выдаче (экстрадиции), принятом Генеральной Ассамблеей ООН в 1990 году, прямо говорится, что выдача не разрешается, «если правонарушитель, в отношении которого поступает просьба о выдаче, рассматривается запрашиваемым государством как совершивший правонарушение политического характера». Во многих странах уголовные преследования по политическим мотивам камуфлируют под те или иные уголовные деяния.

6 В СССР под политической преступностью понимались контрреволюционные преступления (1918-1958 гг.), а после принятия уголовного законодательства 1958-1960 гг. - некоторые государственные преступления, совершенные по антисоветским мотивам и целям. Их криминализация предполагала защиту «единственно верной идеологии» путем уголовных репрессий. Следственное и судебное доказывание антисоветской политической мотивации было невозможно без политических оценок, критерии которых неопределенны, ситуативны и зависят не от действующего закона, а от действующих политиков.

В уголовном законодательстве демократических государств политическая мотивация как таковая не криминализирована, хотя преступления по политическим мотивам совершались и совершаются в любом обществе. В демократических странах субъекты «политических преступлений» несут уголовную ответственность не за политические убеждения, а за объективно и виновно содеянное, если оно предусмотрено в законе. Например, убийство лидера государства или партии в политических целях квалифицируется как посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277 УК РФ).

После революции 1917 года преследовали как за дела, так и за убеждения, если они противоречили политической линии партии. Основная масса репрессированных не совершила уголовно наказуемых действий, не проявляла своего негативного отношения к власти: попадали под «каток» политических репрессий из-за социального происхождения, религиозного сана, принадлежности к конкурирующим партиям.

Политическую преступность принято рассматривать с позиций уголовно-правовой, мотивационной и оценочной.

С уголовно-правовой точки к политическим преступлениям по УК РФ относят некоторые насильственные преступления против основ конституционного строя:

- посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля,
совершенное в целях прекращения его государственной или иной
политической деятельности (ст. 277);

насильственный захват власти или насильственное удержание власти в нарушение Конституции РФ, а равно направленное на насильственное изменение конституционного строя РФ (ст. 278);

вооруженный мятеж в целях свержения или насильственного изменения конституционного строя РФ (ст. 278);

публичные призывы к насильственному захвату власти, насильственному удержанию власти или насильственному изменению конституционного строя РФ (ст. 280).

Иные преступления рассматриваемой главы УК можно относить к политическим лишь на основе оценки ряда обстоятельств. Например, государственную измену, совершенную по корыстным мотивам, трудно отнести к политическим деяниям, хотя она и совершается в ущерб безопасности страны. Однако то же деяние, совершенное по идейным побуждениям, будет бесспорно, политическим.

Мотивационный подход предполагает политическую мотивацию совершенных деяний. Он намного шире уголовно-правового, ибо по политическим мотивам могут быть совершены самые различные преступления: против жизни и здоровья (убийства, причинение вреда здоровью и др.); против свободы, чести и достоинства (похищение человека, незаконное лишение свободы и др.); против конституционных прав и свобод человека и гражданина (нарушение равноправия граждан, нарушение неприкосновенности частной жизни и др.); против общественной безопасности (терроризм, массовые беспорядки и др.); против основ конституционного строя и безопасности государства (государственная измена, посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды и др.); против мира и безопасности человечества (публичные призывы к развязыванию агрессивной войны, наемничество и др.).

Для уголовно-правовой квалификации перечисленных и иных деяний, которые могут быть совершены по политическим мотивам, содержание мотивации не имеет значения, но оно важно в криминологическом или политологическом плане.

Оценочный подход предполагает придание политического значения совершенному преступному деянию не только самим преступником (что охватывается мотивационным подходом), но и жертвой, обществом и государством. Это наиболее широкий и наименее определенный критерий. Он позволяет расценивать в силу соответствующих интересов властей любое деяние в виде политического акта, что распространено в тоталитарных и авторитарных государствах. В подобных случаях либо сам режим в силу своих интересов расценивает то или иное деяние как политическое (хотя оно объективно может таковым не являться), либо лицо, преследуемое режимом за совершение, какого-либо правонарушения, осознает это как политическую расправу над ним. Оценочный подход широко используется и в качестве политических спекуляций, когда лицо, привлекаемое к уголовной ответственности за реально совершенное преступление, утверждает, что над ним производится политическая расправа.

Политик из России, уличенный в коррупции или других должностных преступлениях, уезжает в другую страну и в оправдание заявляет, что его якобы преследуют по политическим мотивам.

Сегодня в России разновидности политической преступности делят условно на:

1. преступления, совершаемые по политическим мотивам отдельными лицами или группировками, против конституционного строя, интересов государства или государственных руководителей;

2. преступления, совершаемые по политическим мотивам отдельными лицами или группами лиц против своих политических конкурентов;

3. преступления, совершаемые правящей группировкой авторитарно-тоталитарных режимов в собственных политических целях, против народа, отдельных партии, групп и конкретных лиц.

Целью работы не является рассмотрение всего спектра политической преступности. Ограничимся анализом политического терроризма и экстремизма, которые особо актуальны для России и история которых уходит корнями в начало XX века, когда за политические преступления можно было репрессировать любого неугодного власти человека. Российский Уголовный кодекс 1922 года не устранил возможность применения уголовных наказаний в административном порядке: вскоре после его введения ВЦИК издал декрет об административной высылке, по которому под руководством Ленина осуществлена административная высылка за границу (и в северные губернии) деятелей российской и мировой науки Н. Бердяева, С. Франка, Н. Лосского, С. Булгакова, Ф. Степуна, Б. Вышеславцева, И. Лапшина, И. Ильина, С. Трубецкого, П. Сорокина, А. Флоровского и многих (300) других. Л. Троцкий: «Мы выслали этих людей потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно»⁴.

Институт высылки в соответствии с Основными началами уголовного законодательства СССР и союзных республик распространялся на всю территорию Союза и фактически действовал до 1989 года. Самыми массовыми были административные ссылки и высылки на поселение кулаков и членов их семей, «неугодных» народов, военнопленных и перемещенных лиц.

Особенная часть УК РСФСР 1926 г. открывалась, как и в кодексе 1922 г., главой о контрреволюционных преступлениях: допускались прямое объективное вменение, уголовная ответственность за антисоветскую агитацию и пропаганду. С 1 декабря 1923 года (Постановление ЦИК и СНК СССР) дела о террористических организациях и терактах должны расследоваться за 10 дней, обвинительное заключение вручалось обвиняемому за сутки до суда, судебное слушание без участия сторон, кассационное обжалование и помилование не допускались, приговор к высшей мере наказания приводился в исполнение немедленно.

Особое совещание, так называемые «тройки» и «двойки», рассматривали судьбы репрессированных по спискам. С 1937 года институт уголовно-правовой аналогии позволял репрессивным органам по своему усмотрению толковать как контрреволюционные (политические) любые умышленные или неосторожные действия и бездействие.

Реабилитация жертв политических репрессий в СССР и РФ была длительной, противоречивой и мучительной, началась в 1953 году, продолжается до настоящего времени. Традиционная приверженность спецслужб политической ориентации высших должностных лиц или избранных партий представляет опасность не только при коммунистическом режиме. Если в деятельность спецслужб вмешивается политика, целью которой является не организация и защита общества, а борьба за власть или ее удержание, избавиться от злоупотреблений спецслужб по политическим мотивам практически невозможно.

Наиболее опасное политическое деяние - политический экстремизм и террор, они до сих пор не имеет четкого определения в мировой практике. Считается, что до 65% актов терроризма в мире совершается по политическим мотивам⁵.

Президент РФ, отвечая на вызовы времени, в 1995 году внес проект закона об изменении и дополнении уголовного и административного кодексов. УК РСФСР предполагалось дополнить ст. 64-2 (мятеж), 74-2 (организация фашистских объединений и групп), 74-3 (пропаганда фашизма), изменить ст. 229 (надругательство над памятником или могилой), включив в диспозицию статьи

11 «осквернение их фашистской символикой и атрибутикой», а административный кодекс дополнить ст. 193-3 (демонстрирование фашистской атрибутики и символики). Однако этот проект не стал законом. Не было определено понятие «фашизм».

Более года без движения в Госдуме лежит проект закона, внесенный Правительством РФ, «О противодействии политическому экстремизму» (спикер Думы обещал принять его в октябре 2005 г).

В рамках действующего законодательства после появления Указа Президента РФ «О мерах по обеспечению согласованных действий органов государственной власти в борьбе с проявлениями фашизма или иных форм политического экстремизма в Российской Федерации» (1995 года) в плане борьбы с политическим экстремизмом было возбуждено 45 уголовных дел. К февралю 1999 года 12 дел были переданы в суды, 8 человек осуждены, один оправдан, три дела «зависли» в стадии рассмотрения, 10 дел находились в производстве следователей, в том числе по факту взрыва синагоги в Марьиной роще в Москве, по скандальной публикации в газете «Русский реванш», по статье «Еврейская оккупация России» в газете «Русские ведомости»⁶.

Однако из-за законодательных пробелов возможности борьбы с политическим экстремизмом ограничены. Поэтому основная сложность и недостатки борьбы с рассматриваемыми формами общественно опасной деятельности лежат в политических противоречиях политических сил различных ветвей власти.

В целях преодоления этого Фонд «Индем» (Г. Сатаров), подготовил доклад о противодействии политическому экстремизму. В докладе говорилось, что в действующем российском законодательстве нет понятия «экстремизм». И это хорошо, считают аналитики. Одно дело - социологическое применение данного понятия и другое - использование его в целях принуждения. Из-за сложности юридической квалификации трудно доказать экстремизм. Поэтому автор против прямого законодательного употребления терминов «фашизм», «большевизм», «сепаратизм», «экстремизм»: если «при расследовании насильственных

преступлений правосознание следователя или судьи играет минимальную роль (главную роль играет доказательство вины), то в юридической оценке правонарушений экстремистского характера именно правосознание - решающий фактор»⁷. Нетрудно заметить, что эти, новые «демократические» идеи списаны с практики политических репрессий 20-30-х годов.

Правовая беспомощность властей способствовала активизации других политических общественно опасных девиаций. Государственная Дума, например, только после массового возмущения в стране и в мире «решилась мягко осудить» депутата от КПРФ А. Макашова за публичные националистические высказывания. Отказано было в возбуждении уголовного дела и в отношении А. Баркашова, угрожавшего мэру Москвы Ю. Лужкову за то, «что он не разрешил провести в Москве съезд праворадикального движения Русского национального единства (РНЕ)». В подтверждение угрозы «баркашовцы» устроили шествие по улицам Москвы 31 января 1999 года, которое было воспринято общественностью как демонстрация силы.

События подтолкнули разработку проекта федеральной программы по противодействию политическому и религиозному экстремизму на 1999-2000 годы. В проекте «под политическим экстремизмом понималась деятельность общественных объединений, иных организаций, должностных лиц и граждан, направленная на насильственное изменение конституционного строя России, нарушение прав и свобод граждан в политических целях, насильственный захват и насильственное удержание власти; посягательство на суверенитет и территориальную целостность Российской Федерации, иное применение насилия для достижения политических целей, а также публичные призывы к совершению противоправных деяний в политических целях»⁸. Перечисленные действия в приведенной дефиниции уже криминализированы в действующем УК РФ (ст. 205, 277-282). Нужны дополнения и изменения в законе. В ряде случаев они могут быть существенными, в других - редакционными.

Особо опасными становятся политический сепаратизм, публичные призывы к игнорированию федеральных законов, к выходу из России (например,

высказывание Президента К.Илюмжинова об отделении Калмыкии от России) или отделения части территории от Российской Федерации.

Не менее опасными становятся возбуждения национальной, расовой или религиозной вражды, унижение национального достоинства, а равно пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии или национальной принадлежности, совершаемые публично или в средствах массовой информации.

В многонациональной стране жизненным может быть лишь один подход: соблюдение равных прав всех народов при их широкой культурно-национальной автономии, где есть место для здорового патриотизма любой нации. Антисемитские высказывания связаны с клеймением евреев и сионизма (разновидность патриотизма), а русофобские - с клеймением русских и русского патриотизма. Обрушиваются на патриотизм, употребляя термин с приставками «социал-» или «национал-» и ставя его рядом с фашизмом. Это - не заблуждение, а прямая провокация межнациональных политических конфликтов. Подобные действия лишь укрепляют такие праворадикальные движения, как РНЕ, особенно в ситуации глубокого экономического и политического унижения большей части народа.

Солженицын в новой книге «Россия в обвале» (1998 г.) обоснованно заявляет:

«Патриотизм - достояние многих стран, в том числе всех европейских, патриотизм - начало, объединяющее народ и никак не отделяющее от человечества... Приняв понятие гражданского патриотизма, нельзя упустить понятие патриотизма национального. В странах однонациональных тот и другой едины суть. В странах многонациональных, как наша, национальный патриотизм есть составная и подкрепляющая часть, общегражданского... В Соединенных Штатах патриотизм стоит высоко. Не только никто его не стыдится, но Америка дышит своим патриотизмом, гордится им - и разные народные группы сливаются в нем едино».

О политической оппозиции, экстремизме, терроризме и коррупции говорят, пишут и правотворят на всех уровнях власти и управления, но адекватное правовое регулирование и правоприменение к этим важным и - нередко -зловещим явлениям происходит сравнительно редко, о чем говорят статистические данные, приведенные в работе.

Закон города Москвы «Об ответственности за распространение нацистской символики» предусматривает ответственность в виде штрафа в размере от 20 до 100 МРОТ'ов, либо арест на 15 суток, либо два месяца штрафных работ (для иностранных граждан - выдворение за пределы России). В феврале 1997 года этот закон вступил в силу, но за все это время он применен был только один раз: Измайловский суд приговорил задержанного на рынке продавца значков со свастикой к одним суткам ареста...

До середины 80-х годов для СССР тема политического экстремизма не подвергалась анализу применительно к внутренней ситуации в силу неактуальности самой проблемы. Изучение зарубежного материала и опыта, исследовательских концепций, носило узкий характер в силу существенных идеологических затруднений. Узкому кругу специалистов известны работы Э.Я.Баталова, В.В.Витюка, С.А.Эфирова, А.С.Грачева, анализировавшие причины молодежных прогестных выступлений в странах Западной Европы конца 60-х -начала 70-х годов.

К середине 80-х годов с усилением в обществе кризисных процессов и выходом на политическую арену политизированных объединений, претендующих на власть в государстве, экстремизм как форма политической борьбы получает сравнительно широкое распространение.

В работах современных исследователей, публикациях в СМИ политиков часто встречается отождествление понятий политического экстремизма с одной из его форм - терроризмом, но в большинстве же случаев политический экстремизм фигурирует не там, а в заявлениях руководителей и руководящих органов партий и движений, а в основном, конечно, в публицистике. Данная тема впервые поднимается в ряде отечественных исследований, относящихся к началу

70-х годов и посвященных событиям во Франции в 1968 году. Эти исследования несли на себе печать своего времени, не были полностью свободны от идеологических клише, но именно в этих исследованиях впервые был сделан анализ причин, порождающих данное социальное явление, а также обозначена не тождественность политического экстремизма и терроризма, сделана попытка дефиниции ряда экстремистских проявлений, что и определяет несомненную ценность этих первопроходческих исследований. Без жесткого и четкого отделения терроризма от схожих явлений (экстремизма) человечество может запутаться уже не в словах, а в действиях. Яркий пример - палестино-израильский конфликт, очередной виток эскалации которого наблюдался в июле 2005 г. Стороны обвиняли друг друга в терроризме, это отражает субъективный подход к этой проблеме. Однако объективных оценок и определений терроризма не дали до настоящего времени политологи ни одной страны: пока война как таковая не запрещена международным правом, партизанская война против вооруженных сил противника, террористов, всегда своим непосредственным действием направлена против мирного населения. Ибо всякое (не чисто уголовное) насилие или устрашение угрозой насилия, направленное против мирного населения, и есть главное в терроризме⁹.

Интерес к проблемам разрешения конфликтов в обществе российском значительно возрос в начале 90-х годов, когда появляется достаточно большое количество работ социологов, политологов, историков, правоведов, которые, не затрагивая в своих исследованиях проблемы политического экстремизма напрямую, в то же время создали богатую почву для понимания сущности этого явления.

В последнее время проблема политического экстремизма все чаще стала привлекать внимание ученых разных направлений науки, возрастает интерес исследователей к одному из ключевых понятий политического экстремизма -насилию, используемому в политических целях. Это нашло отражение не только в появлении ряда работ отечественных исследователей, но и публикации трудов зарубежных авторов, посвященных этой теме.

16 В последнее время опубликовано значительное количество исследований по проблемам, смежным с проблемой политического экстремизма, хотя данное явление еще не стало предметом комплексного научного осмысления. Реалии же начала XXI в. требуют именно такого подхода, позволяющего выработать государственные системы мер противодействия политическому экстремизму.

Степень научной разработанности проблемы. В XX веке на диссертационном уровне проблема политического экстремизма не исследовалась, она стала привлекать внимание ученых разных направлений науки лишь на рубеже веков, к ней обращаются политологи, социологи, конфликтологи, психологи, юристы. Политический экстремизм, входя в систему политических отношений, является составной частью политической борьбы. При этом следует учесть одно обстоятельство: если проблемы политической борьбы исследуются интенсивно, то вопросы изучения политического экстремизма в этом отношении явно отстают, только сегодня данный феномен становится предметом заинтересованности государственных органов и исследовательских учреждений, о чем свидетельствуют парламентские слушания, состоявшиеся в Москве в 1995-1996гг., решение Совета Безопасности Российской Федерации в феврале 1994 года о проведении научно-исследовательской работы по данной проблеме, а также создание комиссии при аппарате Президента Российской Федерации по организации противодействия этому социально-политическому явлению. Изданные к настоящему времени труды позволяют сделать вывод о степени ее научной разработанности, публикации по данной проблеме можно разделить на три взаимосвязанные группы. Первую группу составляют труды, в которых делается анализ политического экстремизма с социально-философских и общесоциологических позиций в трудах Г.А. Аванесова, Ю.И. Авдеева, Э.Я. Вдовиченко, Н.И. Ветрова, В.В. Витюка, А.В. Дмитриева, В.П. Ерошина, А.Г. Здравомыслова, А.Э. Жалинского, В.Н. Иванова, К.Х. Ипполитова, Н.М. Кейзерова, С.А. Кравченко, Г.В. Осипова, В.О. Рукавишникова, В.В. Серебрянникова, В.Г. Смолянского, В.Е. Эминова, Р.Г. Яновского и других. Внимание исследователей сосредоточено на определении сущности и содержания политического экстремизма, его места и роли в системе политической борьбы,

особенностях данного явления в условиях современного развития российского общества. Усилия отечественных социологов и политологов направлены на изучение противоречий, возникающих в обществе в ходе реформ, их влияния на содержание политического экстремизма, характер его проявлений со стороны различных социально-политических сил. В последнее время проявился интерес к анализу политического экстремизма, осуществляемому политическими партиями и движениями, государством. Это расширило прежние представления о субъектах данного явления, усилило интерес к социологическому анализу входящих в них структур и направленности их действий. Исторический подход помогает вскрыть гносеологические корни явления, изучить особенности экстремистских методов и форм в различных общественно-политических и социально-экономических условиях. Появившиеся в открытой публикации работы М. Бакунина, Н. И. Бухарина, И.А. Ильина, П.А. Кропоткина, П.И. Милюкова, Г.В. Плеханова, А.И. Спиридовича, П.Б. Струве, Л.Д. Троцкого и других известных в прошлом личностей обогатили современные представления о политическом экстремизме, его исторической обусловленности, объективно возникающих процессах.

Вторую группу источников составляют труды, в которых анализируются факторы, способствующие возникновению и осуществлению политического экстремизма. Немалый вклад в разработку этой проблемы внесли ученые B.C. Авдонин, Л.Н. Вдовиченко, К.С. Гаджиев, Ю.И. Дерюгин, А.И. Долгова, СВ. Дьяков, Н.Н. Ефимов, И.И. Карпец, В.И. Ковалев, В.А. Коптюг, В.Н. Кудрявцев, СЕ. Кургинян, В.К. Левашов, В.В. Максимов, В.М. Матросов, В.В. Смирнов, СА. Тюшкевич и др. Ими исследованы причинно-следственные связи политического экстремизма с развитием общественных отношений, его зависимости от социально-политических, экономических и других условий, от наличия и остроты противоречий в обществе, результатов проводимых реформ, раскрыли объективные и субъективные причины осуществления политического экстремизма, определили условия, способствующие его возникновению и развитию. Изучение данной группы источников позволяет сделать вывод, что, несмотря на полученные результаты, проделанная учеными работа в

значительной мере имеет постановочный характер, проблема нуждается в дальнейшем изучении.

К рассматриваемой группе источников следует также отнести работы зарубежных ученых, которые концентрировали свое внимание на проблеме политического экстремизма, осуществлявшегося в условиях и политическом пространстве западных и восточных стран, в период развития индустриального и постиндустриального общества. Одной из основных особенностей работ зарубежных авторов является рассмотрение роли государства в возникновении и осуществлении политического экстремизма, влияния политико-экономических процессов на содержание и направленность экстремистской деятельности. Это работы Р. Арона, Д. Белла, П. Бурдье, Ф. Буонаротти, П. Вилкинсона, Р. Дарендорфа, Д. Истона, Р. Куппермана, В. Лакера, С. Липсета, С. Ломброзо, Д. Метьюза, А.Осгуда, С. Стерлинга, Р. Тюкера, Д. Уоддиса.

К третьей группе источников относят работы, в которых исследуются проблемы безопасности России, влияние внешних и внутренних угроз на состояние ее защищенности; внимание уделено анализу угроз в сфере политических отношений. Авторами исследований данной проблемы Ю.И. Авдеевым, В. И. Добреньковым, В.П. Ерошиным, Н.А. Зотовой, В.Н. Ивановым, К.Х. Ипполитовым, Н.В. Карабановым, Н.А. Косолаповым, Н. И. Лапиным, Г.В. Осиповым, В.Н. Рукавишниковым, В.В. Серебрянниковым, В.Г. Смолянским, Ж.Т. Тощенко, В.А. Ядовым, Р.Г. Яновским сосредоточено внимание на эволюции политической безопасности страны, влиянии реформ на состояние ее защищенности, факторах политической напряженности, динамике политического экстремизма, внутри- и внешнеполитических аспектах безопасности России, соотношении политических сил и его влияния на безопасность страны, влияние политики ее руководства на национальную безопасность, перспективы политической безопасности. Следует отметить, что несмотря на появление в последнее время интересных и содержательных работ по вопросам безопасности России проблеме влияния политического экстремизма на защищенность страны не было уделено должного внимания, хотя бесспорно, что состояние безопасности

российского государства и влияние на него политического экстремизма является весьма актуальной проблемой.

В настоящее время динамика (эволюция) этого вида экстремизма оказывает деструктивное воздействие на состояние общественных отношений, проводимые реформы, под его влиянием оказываются институты власти, в том числе стоящие на защите безопасности России, это сказывается на уровне защищенности страны.

Вплоть до последнего времени западная и российская политология незаслуженно пренебрегали изучением русского правого экстремизма XX века. Большинство ученых предпочитали концентрировать внимание на специфических российских трансформациях левого экстремизма. Однако многие элементы советской политики, советские политические и общественные институты воспринимались как воплощение «политического экстремизма», хотя радикальный эгалитаризм, максималистский универсализм или нигилистический космополитизм (т.е. признаки левого экстремизма) никогда не могли в полной мере характеризовать основные черты советской внутренней и внешней политики.

В исследовании Т. Парланда «Неприятие тоталитарного социализма и либеральной демократии в России: изучение русской новой правой» рассматривается правое течение в интеллектуальной жизни в послевоенном СССР, современный русский национализм. Помимо оригинального объяснения подъема русского национализма в свете классической макросоциологической теории, ценность книги заключается также в том, что она «заполняет некоторые пробелы в предшествующих описаниях русского национализма советского периода». Автор использует произведения известных писателей-русофилов, таких как умеренный националист А. Солженицын и более радикально настроенный В. Распутин; впервые широко привлекает для анализа беллетристику нескольких менее известных писателей-националистов: либерального патриота А. Ананьева, ультра-националистов В. Белова и А. Иванова, на колоссальные различия в

политических взглядах которых могло бы быть указано с большей определенностью.

Исследователь кратко излагает и характеризует некоторые статьи националистической ориентации, которые в 1986-1992 годах были опубликованы в ведущих центральных «толстых» журналах праворадикальной ориентации («Нашем современнике» и «Молодой гвардии») ранее лишь частично анализировались в западной литературе. Аналитические выводы автора представляют собой продолжение исследований современного русского национализма, не лишены ряда характерных недостатков.

В первую очередь это относится к проблеме адекватной классификации политического спектра, которая в российском контексте особенно важна, поскольку западные политические термины часто приобретают в России совершенно другой смысл. Нечетко сформулированные критерии для разграничения между «фашизмом» и «полуфашизмом» и между этими феноменами с одной стороны, «реакцией» и «консерватизмом» — с другой, делают выводы Парланда (как и других аналитиков) расплывчатыми, неопределенными, показывают, как нелегко тииологизировать различные политические группы, всего лишь ранжировав их по степени умеренности и радикальности взглядов: консерватор, популистский националист, социалист, либерал, религиозный активист могут быть более или менее радикальными или умеренными, но их крайние варианты будут различаться коренным образом. Вместе с тем использование такого широкого и специфически российского понятия как «национал-патриотизм», предлагавшееся Парландом, не вносит существенной новизны в компаративистское понимание русского национализма.

Отметим, что опубликованное в 1993 г. исследование Парланда было подготовлено двумя годами раньше. Поэтому он не мог анализировать в своей книге работы И. Ильина (1882-1954) и Л. Гумилева (1912-1992) - русских правых теоретиков XX столетия, чьи работы с начала 90-х годов оказались самыми важными для ультранационалистически настроенных идеологов и политических лидеров, в том числе для В. В. Жириновского и Г. А. Зюганова.

Энциклопедией для изучения современного русского правого экстремизма общепризнана книга У. Лакера «Черная сотня: Восход экстремистской правой в России»: она широко рецензировалась, цитировалась, обсуждалась; сделан перевод на русский. Автор сфокусировал внимание на предмете исследования -ультранационализме, рассматривает широкий спектр различных по значению и объему идеологических феноменов в их историческом и сравнительном измерениях: от советского государственного патриотизма до некоторых малоизвестных постсоветских маргинальных группировок. Ценно обращение Лакера к анализу ультранационалистических тенденций в среде российской эмиграции, в Русской православной церкви и в казачестве.

Автор, считающийся ведущим исследователем в изучении фашизма, проводит сравнение русских правых с правыми движениями Европы, выделяет их отличия от раннего нацизма.

Новаторский характер книги Лакера видится в том, что он рассматривает развитие русского правого экстремизма с конца прошлого века в контексте нарастающего взаимопроникновения ультранационалистических, виталистских и элитистских теорий на международной политической сцене, предлагает интенсифицировать изучение международных связей правого движения и использование при этом компаративистских подходов.

В монографии Лакера, как и в работах других авторов, описывавших правые организации и персоналии на исходе советской эры и в постсоветскую эпоху, содержится ряд ошибочных «ярлыков», неверных дат и имен. Например, в разделе о В.В.Жнриновском Лакер путает фамилии некоторых людей из его окружения.

Недочеты такого рода вполне объяснимы: книга создавалась на базе зачастую еще непроверенной информации. Более серьезным упущением выглядит то, что автор лишь вскользь касается стремительного развития ультранационалистических тенденций в КПРФ, «взлета» Зюганова в начале 90-х годов. Он также уделяет явно недостаточное внимание той, зачастую решающей (хотя порой и скрытой) роли, которую сыграл советский режим в появлении,

продвижении и поддержке таких явных политиков-ультранационалистов, как Жириновский. Несмотря на эти недочеты, в книге удалось соединить анализ (описание) различных аспектов и проблем русской правой с высоким уровнем убедительной концептуализации.

Полагаем, что заключительная глава монографии Уолтера Лакера (род. в 1924 г.) «Русский национализм сегодня и завтра» - одно из наиболее проницательных исследований постсоветской политики России.

Книга-исследование Л. Иванова «Россия после Горбачева», опубликованная
в Германии, представляет собой полезное продолжение и дополнение к работам
Т.Парланда и УЛакера. Название исследования Иванова не вполне раскрывает
его действительное содержание: в книге предлагается очерк постсоветских
националистических и ультранационалистических группировок, организаций,
партий, теоретиков и политиков (в разделе об интеллектуальных центрах правых
не указаны фонд «Духовное наследие» А. Подберезкина и Ассоциация по
комплексному изучению русской нации Е. Троицкого). Книга хорошо
структурирована, содержащийся в ней материал изучен и проанализирован;
предложенное автором концептуальное осмысление националистического спектра
концепций представляется оригинальным. Для типологизации

националистических группировок исследователь обращается к цветовой гамме, употребляя краеный, желтый, черный, белый и коричневый цвета. Объяснить, почему исследователь не работал с такими родовыми категориями, как коммунизм, консерватизм, фашизм, которые он сам же вводит для объяснения значений использованных им цветов, не представляется возможным. Далеко не бесспорны аргументы автора, приводимые в объяснение причин роста русского фашизма, его эволюции.

Автор, хорошо осведомленный о развитии протофашистских тенденций в СССР и среди русской эмиграции, усматривает первостепенную причину возникновения мимикрирующих под фашизм (т.е. имитационных неофашистских) постсоветских партий, равно как и феномена Жириновского, в чрезмерной активности журналистов и демократических активистов. Если бы

дело действительно обстояло таким образом, то оставалось бы непонятным, каким образом явно фашистская Сербская радикальная Партия В. Шешеля получила ощутимую поддержку С. Милошевича в Сербии - стране, где на протяжении десяти лет деятельность «истеричных» журналистов и радикальных демократов эффективно подавлялась. Полагаем, именно недостаточная бдительность (или, по Иванову, неадекватная «истерия») демократических массмедиа и политиков помогла крайним ультранационалистам, таким, как А. Баркашов, закрепиться в российской политике (на некоторое время).

Работы Т.Парланда, У.Лакера и Л.Иванова представляются полезными не только для начинающих исследователей как введение в тему, а содержат ценную информацию и для специалистов - политологов, политиков.

Стремительная трансформация России и начало ее демократизации, произошедшие в минувшее десятилетие, означали не только открытие страны внешнему миру, но и, к сожалению, привнесли хаос и анархию во многие сферы общественной жизни, включая и такую область, как документирование политической жизни страны. Среди тех немногих инициатив, которые в состоянии помочь российским и западным исследователям в решении этой проблемы, стоит отметить: антифашистский журнал «Барьер-Challenge», основанный осенью 1992 года группой петербургских активистов-правозащитников; продукцию московского коммерческого агентства ВПС «What the Papers Say» - бюллетень подборок выступлений и цитат «Radical Opposition Leaders» (1994-1996) и дайджест «Фашизм и фашистские организации в странах бывшего СССР» (с июня 1996 до 1998 г.) того же агентства; информационно-аналитический бюллетень «Политический экстремизм в России», издававшийся в Москве с весны 1995 года до 1997 года фондом «Гражданское общество».

В выпусках «Барьера» в 1994 году публиковались документы и материалы о правоэкстремистеких организациях, особенно активно действовавших в Санкт-Петербурге и в провинции, а также аналитические заметки по этой тематике российских и международных экспертов-политологов и правоведов. В издании «Radical Opposition Leaders» помещались на английском языке версии важнейших

заявлений правых политиков и публицистов в националистической печати, а также статьи активистов правого движения из неэкстремистеких СМИ. Эти фрагменты выбраны из сотни российских ежедневных и периодических изданий, из теле- и радиопередач. В дайджесте «Фашизм и фашистские организации в странах бывшего СССР» содержались перепечатки появившихся в России статей как о «классическом» фашизме, так и о его современных проявлениях в России и за ее пределами. Эти темы стали объектом интереса в связи с многочисленными в последние годы попытками правоэкстремистеких политиков судебным путем доказать неправомерность обвинений их в причастности к фашизму, а также в связи со специальными думскими слушаниями о проявлениях фашистской угрозы в Российской Федерации (февраль 1995 г.), антифашистским указом президента Б. Ельцина в марте 1995 года.

Бюллетень «Политический экстремизм в России», полтора десятка выпусков которого вышли к весне 1996 года, опубликовал «полезные» не только для исследователей выдержки из ключевых текстов крайне правых, на его страницах размещались: документированная хронология политической активности правых, информация об их массовых акциях, организационных и политических нововведениях, доклады об избирательных кампаниях, фактографические обзоры - досье на организации и периодические издания и даже библиографический указатель. В специальных разделах обобщались действия правительственных учреждений и общественных неправительственных организаций, включая правовой аспект, по противостоянию антидемократической деятельности, давалась характеристика позиций умеренных политических сил в отношении радикальной части российского политического спектра.

В 1995 году издание «Политический экстремизм в России» (подготовленное экспертной группой «Панорама» А. Верховского, А. Папа, В. Прибыловского) включает разделы о предпосылках, возникновении и развитии антидемократических организаций в России, юридических аспектах их деятельности, а также сравнительный обзор различных право- и левоэкстремистских группировок, предложения по борьбе с ними и некоторые прогнозы возможного будущего российского политического экстремизма. В

исследовании зтоіі темы, в обширном приложении, в первом разделе дано краткое определение феномена «новой оппозиции» в правом экстремизме, представленное такими «плодовитыми» неофашистскими публицистами, как А. Дугин и Э. Лимонов, а также о левацком, в первую очередь анархистском экстремизме в постсоветской России. Второй раздел издания содержит краткие, информационно насыщенные характеристики 47 политических организаций и их публикаций, 8 независимых печатных изданий, а также политические портреты 65 политических лидеров и публицистов.

Книга эта, помимо огромного количества фактической информации, особенно ценна тем, что ее авторы демонстрируют, как в последние годы через механизмы своеобразного кадрового обмена и сложного организационного взаимодействия происходило взаимопроникновение большинства наиболее экстремистских националистических и неокоммунистических организаций между собой и с их относительно умеренными соседями по политическому спектру. Авторы показали, как в России десятки антидемократических группировок, партий и печатных органов, несмотря на все идеологические различия между ними, сформировали относительно однородную среду, которая часто оказывалась в основном потоке, а не на обочине российской политики. Авторы книги продемонстрировали множество неизвестных нюансов и фактов деятельности российского экстремизма и сделали немало существенных наблюдений о происхождении, мотивациях и контексте правоэкстремистской деятельности, пришли к важному заключению, однозначно позиционировав значительную часть казачьего движения за пределами спектра демократической политики. Это обстоятельство тем более представляет интерес, поскольку наряду с неэкстремистскими отрядами казачьего движения данная разновидность русского ультранационализма не только встретила примирительное отношение со стороны официальных властей, но даже поддерживалась российским правительством, включая президентов Ельцина и Путина, и даже частично была интегрирована в государственные структуры.

Недостатком исследования следует считать полное игнорирование авторами существования и деятельности КПРФ, которая, по западным критериям, могла

быть в то время отнесена к антидемократическим партиям, а также ее влиятельного «мозгового треста» - возглавлявшегося А. Подберезкиным фонда «Духовное наследие». Отметим, что авторы, пытаясь определить «политический экстремизм», вероятно, столкнулись с теми же трудностями, с которыми сталкивались и немецкие теоретики «политического экстремизма». В отличие от немецких коллег - политологов, которые используют широкий набор критериев, российские авторы выбрали в качестве ключевого признака для отнесения к экстремизму лишь готовность использовать насилие. Такой подход ведет к тому, что вне рамок политического явления, представляющего угрозу демократии, может оказаться значительная часть протофашистской публицистики (не откровенно, завуалированно проповедующая применение силы). При более широком использовании эта концепция может «приклеить ярлык» «экстремизма» многим непацифистским политическим позициям.

Проблема определения концепции «политического экстремизма», полагаем, заключается в неопределенности переменной величины, которая приобретает «экстремистское» измерение, и того обстоятельства, как эта переменная будет выглядеть, если примет неэкстремистское измерение. Одного лишь понятия «экстремизм» явно недостаточно, поскольку оно представляет собой лишь относительную величину, нечто к чему-то прилагающееся, приобретает смысл лишь в связи с содержательной родовой категорией, такой, как национализм.

Бюллетень «Политический экстремизм» и одноименная книга трех авторов (агентства «Панорама») особо ценны как наиболее исчерпывающее, достоверное, объективное и доброжелательное даже по отношению к читателям описание постсоветского правого экстремизма. Издания стали библиографической редкостью, с ними непременно знакомятся все интересующиеся данной темой.

Книга Е. Альбац «Еврейский вопрос» (М., 1995) написана для российского читателя, но ее можно также рекомендовать и западному читателю, эмигрантам -в особенности. Этот емкий трактат - образец яркой полемики с российскими юдофобами, вдохновенный очерк критики ксенофобских стереотипов и антисемитских идей в России. Автор, живущая в России еврейка, четко показала

наличие этих феноменов в СССР, где они оказались воплощенными в официозной концепции «антисионизма» - ложного понятия, которое влечет за собой не противодействие еврейской эмиграции в Израиль («возвращение в Сион»), но «сопротивление» мировому антисоветскому или антироссийскому иудео-масонскому «плутократическому» заговору. Публицист показывает и утверждает, что антиеврейское начало в советской политике, долгое время маскировавшееся, постепенно трансформировалось, вернувшись к открытому антисемитизму (после 1985 года). В книге приведены подробности о ряде правых политиков (например, о происхождении семьи Жириновского). Это небольшое издание - ценный вклад в «герменевтику» русского национализма. Книга часто цитировалась российскими и иностранными исследователями постсоветского правого экстремизма, служит словарем адекватного понимания многочисленных иносказаний и кодовых слов современной российской политической дискуссии.

Вкладом в исследование этой темы следует назвать книгу С. Резника «Нацификация России»: оригинальный, информативный и легко читающийся обоснованный обзор развития «антисионизма» в СССР, «взлета» антисемитских организаций после начала перестройки, исследование советской «сионологии» 60-х - 80-х годов (в том числе «работ» таких ее «видных» представителей как В. Бегун, В. Емельянов, А. Романенко и др.) Автор рассказал о специальных интригах и манипуляциях, которые предпринимались советским истеблишментом для того, чтобы не только защитить «сионологию» от критики, но и обеспечить ее дальнейшее развитие.

В книге охарактеризованы некоторые представители националистической интеллектуальной элиты (В. Астафьев, С. Куняев, И. Шафаревич¹⁰ и др.), деятельность организации «Память» на исходе советской эпохи.

Обзоры постсоветских правых сил в книге не всегда точны, перепутаны такие правые организации, как Славянский собор, Русский национальный собор, Фронт национального спасения (с. 221-222), ошибочно утверждается, что весной 1995 года Российская академия наук не ответила на требование Б. Ельцина сформулировать определение фашизма (с. 247), неверно трактуется неудачная

кадровая политика М. Горбачева: назначение на высокие посты националистов А. Лукьянова, В. Распутина, А. Сухарева автор расценивает и предлагает считать симптомом имперских амбиций лауреата Нобелевской премии. Полагаем, что действительная «свобода рук» Горбачева, включая возможность продвигать и назначать кандидатов на высокие посты по собственному усмотрению была ограничена тактическими соображениями до конца его карьеры. Во-вторых, подбор Горбачевым «команды» в последние годы правления оказался крайне неудачным, примером чему может служить предательство шефа В. Болдиным, долгое время бывшим помощником Горбачева и возглавлявшим в августе 1991 года аппарат президента СССР.

Концептуальный анализ автора включает неразборчивое использование понятия «нацизм» для обозначения как автохтонного, так и подражательного (т.е. собственно неонацистского) русского антисемитизма и фашизма. Такой концептуальный подход вводит в заблуждение, сомнителен, поскольку современный русский политизированный (не бытовой) антисемитизм является не просто лишь импортом из Германии. Термин «нацизм» следовало бы «зарезервировать» для тех идеологий, которые непосредственно используют элементы политической и социальной программы германского фашизма, включая такие ее элементы, как volkisch идеи (фёлькиш - примерный аналог русского почвенничества), биологический расизм, нордическое арийство и т.д. Некоторые из «политлитераторов», которых автор клеймит как «нацистов», должны бы квалифицироваться как доморощенные русские ультранационалисты или фашисты, но не как законченные последователи А. Гитлера. Другими словами, вопрос не столько о «природе» некоторых автохтонных русских правоэкстремистских идеологий, которые в действительности могут рассматриваться как близкие к нацизму, сколько о прагматической необходимости жесткого научного разграничения. Если называют «нацизмом» праворадикальные идеи любого сорта (типа), то какой термин следовало бы тогда использовать для идентификации тех русских фашистов, которые на самом деле выражают тем или иным образом свои симпатии специфически германской

разновидности фашизма или заимствовали из нее свои идеи, например, лидера РНЕ А. Баркашова?

До декабря 1993 года русский правый экстремизм был интересен преимущественно узкому кругу специалистов, то победа Жириновского на первых многопартийных парламентских выборах в постсоветской России привлекла к этому явлению внимание широкой общественности. В июле 1994 года группе германских и российских исследователей удалось дать первую обобщающую оценку-характеристику феномена Жириновского в сборнике статей «Эффект Жириновского: куда движется Россия?»", который в большей степени посвящен различным аспектам и детерминантам политического восхождения Жириновского, чем возможным последствиям его успеха. В сборнике обстоятельно представлен «срез» политической ситуации в России начала 90-х годов и ее исторические основания. Включенные в книгу обзоры В. Айхведе (Wolfgang Eichwede), Д. Гайера (Dietrich Geyer), Г. Фогеля (Heinrich Vogel), Г. Коэнена (Gerd Koenen) продемонстрировали высокую эрудицию и осведомленность этих авторов о ходе реформ в России, российской империалистической традиции и ее влиянии на внешнюю политику и даже связях между германскими и русскими правыми. К. Хильшер (Karla Hielsher) разработала типологию основных идеологических черт русского национализма, Г. Гусейнов провел анализ наблюдений о его языке, А. Максимов, М. Одесский и Г. Люхтерхандт комментировали биографию Жириновского и его партии, А. Левинсон и В. Шокарев проанализировали электорат Жириновского. Вопросы экстремизма и нацизма, проанализированные в издании, авторам следовало бы, полагаем, сконцентрировать на более узком круге проблем.

В книге В. Тимченко «Я разбужу Россию кровью»¹², а также работах Г. Фрэзера и Дж. Ланселла, В. Ошлиса, В. Карцева о ЛДПР (написаны после электорального успеха Жириновского) благодаря оперативному и глубокому журналистскому расследованию удалось обнаружить новые данные о состоянии дел в партии Жириновского.

зо Фрэзер и Ланселл предложили полезную (хорошо откомментированную) подборку наиболее запоминающихся высказываний Жириновского по различным проблемам, В. Ошлис предоставляет обобщающий обзор визитов Жириновского (а также откликов на них) в странах Восточной Европы, бывший коллега Жириновского по издательству «Мир» В.Карцев привел интереснейшую информацию о жизни вождя ЛДПР до начала его политической карьеры.

Ни одна из этих книг не основана на исчерпывающем эмпирическом материале, чтобы дать полную картину или убедительное толкование «феномена Жириновского» із целом, хотя авторы (Тимченко и Карцев) стремились к подобной цели, многословно пытались доказать, что Жириновский не был связан с КГБ до 1990 года. Эти суждения не могут опровергнуть более поздние свидетельства, ясно показывающие, что превращение Жириновского в политика общенационального ранга было бы невозможным без существенной поддержки со стороны «реакционной части советского истеблишмента, включая госбезопасность».

В книгах П. Конради «Жириновский и новый русский национализм» и Е. Клепиковой и В. Соловьева «Жириновский: Парадоксы русского фашизма» суждения о феномене Жириновского основаны на широкой фактологической базе, раскрывают полную и детализированную биографию Жириновского, раннего этапа его политической карьеры. Конради лично занимался исследовательским поиском в Москве, где «открыл» некоторые новые подробности о появлении Жириновского на политической сцене российской столицы.

В книге Клепиковой и Соловьева, содержащей не менее всесторонний обзор, два (принципиальных!) недочета: авторы использовали определение фашизма, почерпнутое у политического мыслителя И. Ильина, прах которого недавно перевезен в Россию. Видение посткоммунистического будущего России националистом Ильиным содержало, по нашему мнению, ряд черт, близких к протофашизму. Во-вторых, эти авторы - вполне серьезно! - рекомендовали включить Жириновского в российское правительство! Полагаем, у авторов не

было оснований для подобных рекомендаций. Но работа, которую они, как всегда, выполнили блестяще, - исследование фактической стороны жизни и политической деятельности Жириновского, - заслуживает благодарности политологов и политиков - читателей, электората ЛДПР.

В сентябре 1995 года увидело свет русское издание книги А. Янова «После Ельцина: «Веймарская Россия» (М., 1995), которая ярко (и, на наш взгляд, исчерпывающе) интерпретировала постсоветский правый экстремизм в концептуальном изложении его ведущих политических и интеллектуальных лидеров - Гумилева, Дугина, Жириновского, Зюганова, Кургиняна, Проханова, Стерлигова, Шафаревича. В книге раскрывались новые риски для молодой российской демократии, различия и общее в течениях русского ультранационализма, значимость крайне правой части политического спектра для формирования повестки дня в постсоветской политике России, возможные контрстратегии и контртактики российских демократов и западных акторов.

Предложенное А.Яновым сравнение современной России с Веймарской Германией, его обобщения нередко неосновательны и бездоказательны, а смысл ряда используемых им важных обобщающих терминов (таких, как «фашизм»), как и у Т. Парланда, остаются неопределенными. Большинство выводов автора убедительны, уместны и обоснованы; успех перехода России к капитализму не обязательно предполагает победу демократии; провал российской демократии имел бы серьезные последствия для международной безопасности, западная политика в отношении России была неадекватной с самого начала 90-х годов. Последнее означает, что преимущественное внимание Запада сконцентрировалось на продвижении в России экономических реформ, в то время как интеллектуальная и материальная помощь процессу политической демократизации и либерализации была не всегда своевременной и крайне скудной. Авторские аналитические обзоры ряда концепций представителей правого крыла российской политики представляет собой своеобразное введение в тематику и проблематику русского правого экстремизма и может служить отправной точкой для дальнейшей научной дискуссии. В то же время гиперкритицизм автора в отношении его американских коллег, видных ученых (3.

Бжезинский, М. Малиа, Дж. Сакс, П. Рэддавей) представляется не вполне обоснованным в высоко квалифицированной и оригинальной работе.

В целом постсоветская российская политика, исследования в области русского политического экстремизма развиваются в следующих направлениях.

Первое. В настоящее время необходимо развитие сотрудничества между научными центрами и учеными России, Северной Америки, Западной Европы, Израиля и других стран, где находятся источники по тематике русского правого экстремизма. Это позволило бы исследователям специфической области российской политики создавать обоснованные аргументированные прогностические работы о русских экстремистских идеологиях, организациях и электоральном поведении.

Второе. Полагаем, что ставший очевидным относительный подъем российского политического экстремизма послужил для ученых - исследователей побудительным мотивом для преодоления «цеховой разобщенности», каждая группа экспертов в этой области (исследователи русского антисемитизма, национализма, империализма и постсоветской многопартийности) более внимательно изучают и оценивают работы друг друга, используют почерпнутую из них информацию в своей специфической научной работе (подотрасли). Подъем русского национализма с середины 90-х годов не может быть адекватно понят без учета появления и распространения «сионологии»; исследователи русского антисемитизма не могут адекватно объяснить его феномен без обращения к специфике русского национализма. Равным образом специфика программ, основные черты лидеров и электоральная привлекательность постсоветских ультранационалистических партий могут быть соответствующим образом оценены лишь при соотношении с их корнями, уходящими в советскую эпоху.

Третье. В своих исследованиях новой русской правой исследователи,
полагаем, должны ставить цели: а) обосновать первоисточниками и базами
данных существенные теоретические проблемы; б) детально рассмотреть
отмечавшийся ранее усиливающийся процесс идеологического

взаимопроникновения русского и международного экстремизма; в) знакомить со

своими находками и открытиями других политических аналитиков и общественность, власти в целом и специальные ведомства и организации.

Следует, полагаем, для решения этих задач сосредоточить исследования в таких научных областях, как сравнительный фашизм и (или) сравнительный экстремизм. Изучение русского экстремизма в конечном счете должно стать частью политической компаративистики и социологии.

Исследование политического экстремизма позволяет, во-первых, изучить степень его угрозы (опасности) для безопасности России, направления и механизм воздействия на жизненно важные интересы личности, общества и государства, глубже осознать опасность данного явления для страны и для международного сообщества в целом. Во-вторых, научное решение этой проблемы открывает возможность для политической, правовой, морально-нравственной и других оценок политического экстремизма, действий составляющих его социальных групп, используемых ими экстремистских форм и методов. В-третьих, комплексное рассмотрение проблемы политического экстремизма дает возможность не только осознать степень его угрозы для интересов личности, общества и государства, но и разработать систему общегосударственных мер по оказанию противодействия этому явлению. Решение этих и других проблем требует наиболее полного и всестороннего изучения политического экстремизма. К сожалению, до настоящего времени не разработана его четкая классификация, что создает определенные трудности для объективного анализа деятельности субъектов, а также всего явления в целом. Это, в свою очередь, оказывает влияние на оценку экстремистских действий в сфере политических отношений. В результате возникают сложности для разработки эффективных контрмер экстремизму, терроризму, ксенофобии.

До настоящего времени не были проведены комплексные социологические исследования, которые раскрыли бы причинно-следственные связи в деятельности субъектов политического экстремизма. В целях успешного противодействия экстремизму чрезвычайно важное значение имеет определение влияния недостатков в экономической, социальной, военной и других областях на

характер экстремистской деятельности. Интерес также представляет трансформация негативных проявлений в этих областях в политически активную экстремистскую деятельность. Важным представляется изучение роли государства, незаконно использующего насильственные методы в системе политического экстремизма. Продолжительное и широкомасштабное противостояние законодательной и исполнительной ветвей власти, принятие руководством стран нелегитимных политических мер обусловливают постановку вопроса о рассмотрении государства в качестве субъекта политического экстремизма.

В изучении нуждаются проблемы механизма политического экстремизма, определения элементов, которые оказывают влияние на использование его форм и методов в политическом процессе и общественной жизни.

До настоящего времени практически не исследован механизм вовлечения граждан в экстремистскую деятельность. Кроме исследования экономических, социальных, психологических, этноконфессиональных и других факторов, оказывающих воздействие на «приобщение» граждан к политическому экстремизму, и, естественно, на активизацию его деятельности, важное значение имеет изучение политического аспекта в данном механизме. В настоящее время приоритет в этом имеют органы разведки и правосудия, а не политологи и социологи.

Быстрая смена общественной формации, замена одних политических ценностей, приверженцами которых является немалая часть населения страны, другими (нередко вступающими в противоречие с реальной жизнью) способствовали появлению новых форм политического поведения определенных социальных слоев. Среди этих форм заметное место занимает экстремизм. Противопоставление интересов государства общественным, обострение характера противоречий между ними способствует увеличению масштабов политического экстремизма, активизации его механизма. Этот вопрос, как и все вышеотмеченные, требует безотлагательного научного исследования. В современных условиях, для которых характерным является усиление внутренних

угроз безопасности страны, большую значимость приобретает проблема деструктивного влияния политического экстремизма на защищенность России. Эта тема, несмотря на появление в последнее время немалого количества работ по вопросам политической безопасности, нуждается в дальнейшем эмпирическом изучении. Особую значимость приобретает исследование наиболее опасных для безопасности страны форм политического экстремизма. Неразработанной остается проблема политической экстремистской деятельности в сфере межнациональных отношений. Повышенная степень угрозы в этой области конституционным правам личности, материальным и духовным ценностям общества, территориальной целостности российского государства оказывает негативное влияние на общую безопасность страны. Проведение социологических исследований по этой важной проблеме должно осуществляться параллельно с анализом угроз в сфере межконфессиональных отношений, способствовать получению точной и полной их характеристики в этих областях. В современных условиях возникает острая необходимость проведения социологических и политологических исследований, раскрывающих императивы противодействия этому явлению. К сожалению, данный вопрос находится на начальной стадии его решения. Таким образом, недостаточно глубокое и всестороннее изучение социально-политического явления, каким является политический экстремизм, настоятельная потребность в комплексном социологическом и политологическом анализе этой весьма актуальной общественно-политической проблемы предопределили выбор темы, объекта и предмета исследования, постановку его целей и задач.

Объектом исследования является политическая борьба, осуществляемая с использованием крайних мер, и влияние ее на состояние безопасности России, противодействие компетентных органов угрозам, возникающим в сфере политической борьбы.

Предметом исследования выступает политический экстремизм, его сущность и содержание, степень угрозы данного явления безопасности страны, а также организация общегосударственного противодействия ему в современных условиях.

Целью исследования является анализ социальных и социально-политических аспектов политического экстремизма и методов противодействия данному явлению, что могло бы послужить в определенной степени теоретической базой для разработки практических мер по борьбе с ним.

Указанный подход определил и задачи исследования, которые заключаются в следующем:

рассмотреть проблему дефиниции политического экстремизма с учетом существующих до последнего времени идеологизированных предпосылок к этой проблеме;

проанализировать сущность и содержание политического экстремизма, его формы и виды как метода политической борьбы;

рассмотреть и оценить социальные факторы, порождающие политический экстремизм, и показать их взаимосвязь;

проанализировать исторические формы (практические и идеологические) борьбы с политическим экстремизмом и на основании этого анализа сформулировать предложения по формированию современной комплексной системы мер противодействия ему.

Теоретическую п методологическую основу диссертации составляют системный анализ, исторический и логические подходы к процессам и явлениям общественной жизни. Основываясь на принципах всесторонности, объективности и конкретности рассмотрения проблемы, в методологическом плане автор опиралась на работы отечественных и зарубежных исследователей вопросов социально-политического развития и безопасности государства и общества, влияния политического экстремизма на систему защищенности страны. В работе используются также положения и выводы, содержащиеся в официальных документах (законах, указах, постановлениях, решениях) властных структур по организации и обеспечению безопасности страны.

Эмпирическая база исследования - политологические и социологические исследования, проведенные научными социологическими центрами страны по

данной проблеме в 2000 - 2004 годах, статистические данные о социально-экономическом положении разных групп населения и насильственных посягательствах по политическим мотивам, фактологические данные отечественной и зарубежной научной литературы, контент-анализ российской и зарубежной прессы, материалов сети Интернета.

Структура работы: введение, в котором дается обоснование выбора темы исследования, ее актуальности, научно-практической значимости, определяются хронологические рамки и методология исследования.

Методолого-концептуальные основы изучения политического экстремизма.

Словосочетание-термин «политический экстремизм» стало одним из самых употребляемых, встречается в публицистике и научных статьях, им оперируют лидеры политических партий и главы государств. В настоящее время нет общепринятого, признанного определения этого социального явления.

Понятие экстремизма применительно к социально-политическому явлению сравнительно новое, в отличие от таких близких к нему понятий, как террор или терроризм. Хотя проблема терминологической нечеткости в отношении определения «терроризм» показательна. «Терроризмом» (в некоторых случаях «экстремизмом») называют множество схожих, но не равнозначных явлений, из числа которых тот или иной эксперт, политик (или террорист) выбирает нужный ему набор компонентов, осуждая или оправдывая ту или иную акцию. Вот одно из довольно удачных определений терроризма: «...форма политически мотивированной деятельности, сочетающей психологический (устрашение) и физический (насильственные действия) компоненты, осуществляемые индивидуумами или малыми группами с целью побудить сообщество или государство выполнить их требования»13. Получается, что если изъять в этом определении ключевые слова «устрашение», «насилие», «индивидуумы», «малые группы», то под определение терроризма попадает и любая война против другого государства, и даже полицейская операция. Такая же ситуация с определениями терроризма (и экстремизма) констатируется в иных источниках.

В политическом обиходе начала века понятие экстремизма фактически отсутствует и начинает появляться в середине XX века, а как объект научного исследования в отечественной литературе политический экстремизм появился в 70-х годах. Одним из первых термин «экстремизм» употребил Э.Я.Баталов в «Философии бунта»14, а ввел в «политобиход» А.С.Грачев в работах «Тупики политического насилия: экстремизм и терроризм на службе международной реакции» (1982) и «Политический экстремизм» (1986).15

Наиболее распространенная трактовка понятия «экстремизм» основывается на этимологии этого слова (от лат. - крайний). Экстремизм определяют как приверженность к крайним взглядам и мерам (обычно в политике). На основе приведенного выше определения экстремизма выделяют политический, националистический, религиозный, экологический виды (типы) экстремизма. Таким образом, политический экстремизм выступает как элемент, или разновидность экстремизма, или экстремистской деятельности вообще. Однако такая точка зрения небесспорна. Согласно данной концепции, экстремизм сам по себе является, на наш взгляд, цельным социальным явлением. Выделить при таком подходе общие для всех его гипотетических разновидностей - типов признаки невозможно, кроме ориентации на крайние формы и методы достижения различных по природе целей. Не вызывает сомнения, что «экстремизм», например, в культуре или семейных отношениях и политический экстремизм - это явления абсолютно неоднозначные.

Проблема политического экстремизма недостаточно изучена не только в России, но и за рубежом. По преимуществу термин «политический экстремизм» в работах исследователей означает применение насилия для достижения поставленных целей по отношению к личности, которая выступает как основной субъект общественных отношений, что требует уточнения, как и само понятие насилия, которое, в свою очередь, трактуется широко, особенно политиками.

В социологических и политологических словарях насилие определяется как применение индивидом или социальной группой различных, вплоть до вооруженного воздействия, форм принуждения в отношении других индивидов, социальных групп с целью приобретения или сохранения экономического или политического господства, завоевания тех или иных прав или привилегий. Еще более широкая трактовка данного понятия: насилие - это способ принудить субъекта поступать вопреки его собственной воле, интересам, целям и выбору, действовать - так или иначе - в ущерб себе.16

Использование насилия в политике непосредственно соотносится с осу ществлением государственной власти, с осуществлением мер принудительного характера. Принудительное воздействие может быть различным. Так, И.Островска делает акцент на психологическом и физическом принуждении,17 А.Г.Аникевич выделяет идеологическое, психологическое и физическое воздействие,18 И.Залысин относит к насилию идеологическое, психологическое, экономическое и правовое принуждение, под политическим насилием понимает использование лишь одной из разновидностей принуждения - физического. При этом делается ссылка на лингвистическую традицию русского языка, согласно которой насилие представляет собой «применение физической силы к кому-либо».

Применительно к политическому экстремизму такое толкование насилия можно назвать «узким», т.к. при физическом воздействии на первый план выходит воздействие на телесную «оболочку» человека, а психологические последствия, затрагивающие духовные свойства человека (эмоции, чувства) отходят на второй план, в то время как для такого вида политического насилия, как терроризм, именно воздействие на духовные свойства личности имеют первостепенное значение и именно в расчете на них производится воздействие физическое.

При широком толковании насилия под политический экстремизм «подпадают» практически любые методы воздействия на объект; при суженном -политический экстремизм фактически отождествляется с терроризмом.

Социальная база политического экстремизма.

Существование политического экстремизма в России, его угрожающий безопасности страны характер требуют незамедлительной разработки системы различных по своей направленности антиэкстремистских мер. Эффективное противодействие этому явлению невозможно без глубоких знаний о самом явлении, без научного осмысления сущности и содержания, механизма реализации выдвинутых им установок, исследования причин и условий возникновения и активизации политического экстремизма.

По мнению ряда исследователей и политиков (А.С. Грачева и др.), политический экстремизм как левого, так и правого толка, по сути дела представляет собой особую, специфически извращенную реакцию отдельных представителей многих слоев на резкое, подчас драматическое ухудшение их материального положения25. Несколько иную точку зрения на социальную базу политического экстремизма высказывал И.Ильинский, считавший, что особенную склонность к авантюризму в политике проявляют люмпенские, деклассированные слои населения26. Аналогичной точки зрения придерживался А.Автономов: материальные условия жизни деклассированных слоев населения создают объективные условия для восприятия ими идей политического экстремизма и активного участия в экстремистских действиях27. О деструктивном потенциале люмпенства и использовании им экстремизма в качестве одной из идейных основ пишет Б.Михайлов28. В целом, несмотря на некоторые расхождения во взглядах относительно социальной базы политического экстремизма, все исследователи сходятся на том, что ухудшение социальных условий жизни населения в значительной степени способствует возникновению политического экстремизма.

Однако само по себе ухудшение социальных условий, падение уровня жизни населения не является единственной предпосылкой к политическому экстремизму. Это скорее фактор, влияющий на общекриминальный потенциал общества. К тому же, как указывают российские социологи и политологи, даже в реальных тяжелейших условиях ради достижения определенной цели люди могут мириться с очень большими трудностями, но для этого при негативной динамике ряда социальных и экономических показателей нужна «хорошая» политическая конъюнктура29. Для современной российской ситуации правильнее говорить не о простом снижении уровня жизни населения, а о процессах социальной поляризации.

Процесс социальной поляризации выражается, с одной стороны, в «растягивании» полюсов и «заполнении пространства» между ними «средними слоями», а с другой - в выпадении на «дно общества» своеобразного «осадка» -люмпенских элементов, численность которых при ускоренном обнищании масс возрастает.

Стариков Е.Н. определил следующие черты классогенеза в России30:

1. Нечеткость, размытость, «смазанность» социальных границ, взаимоналожение и взаимопереходность большинства социальных образований, несущих на себе зачастую малосовместимые социально-психологические характеристики.

2. Отсутствие внутреннего единства, сколько-нибудь одинакового пони мания общих интересов, фрагментарность всех вновь возникающих классов и социальных групп, сопровождающаяся их внутренней поляризацией.

3. Криминальный характер классообразования, выносящий «наверх» паразитарные, асоциально-деструктивные группы и вытесняющий на «дно» слои, необходимые для воспроизводства общества как целостного организма.

Обнищание подавляющего большинства населения уравнивает в положении самые разные социальные группы, объективно сближая их интересы в борьбе за сносные условия повседневного существования и резко противопоставляя их небольшой кучке нуворишей («олигархов»). Рост неприязни, ненависти к этой группе, как свидетельствуют результаты проводившихся социологических исследований, обусловлен резким ростом имущественной дифференциации, убеждением в нечестности, незаконности получаемых доходов. 4.Социальную фрустрацию, вызываемую резкой имущественной дифференциацией, «всплытием» слоя криминал-нуворишей, психологически усиливает целый ряд факторов, в том числе вызывающе-хамское, провоцирующее поведение членов этой новой «элиты», массированная реклама товаров и услуг, явно недоступных подавляющей части населения, засилье «поп-культуры», транслируемой субкриминальным шоу-бизнесом. Одной из мишеней для выпуска зарядов накопленного социального раздражения может оказаться (и уже оказывается) так называемое «этническое предпринимательство».

5. В России сохраняется огромный слой населения, который представляет собой потенциальный средний класс: интеллигенция, квалифицированные рабочие. В условиях посттоталитарной России этот класс подвергся прямой люмпенизации, а его новые фракции в лице фермеров, предпринимателей в сфере малого производственного бизнеса оказались под сверхвысоким давлением грабительской налоговой политики, рэкета чиновничьего и уголовного.

В современном российском обществе средний класс, как он понимается в западных обществах, находится в зародышевом состоянии. Если процесс реформирования России не удастся направить в неблагоприятное русло, то вследствие изменений в экономической структуре средние слои будут поглощать прежние социальные слои и классы и станут важной социальной силой. Станут ли они гарантами развития гражданского общества, как на Западе? Сегодня «новые русские» ориентированы пока не на производство, а на перераспределение благ, и это обстоятельство может оказаться решающим для будущего страны.

О средствах и методах противодействия политическому экстремизму

Правовой, политологический и социологический анализ феномена политического экстремизма с точки зрения законодательства по его регулированию, как международного, так и российского, позволяет утверждать, что это явление больше относится к разряду политических, а не юридических категорий, а потому не может описываться только юридическими понятиями и тем более регулироваться - при многообразии своих форм нормами уголовного или административного права. С юридической точки зрения борьба ведется не с феноменом (институтом) политического экстремизма, а с отдельными его проявлениями или формами, имеющими характер насильственных посягательств и представляющих отдельные составы преступлений. Осуществлять только меры запретительно-репрессивного характера со стороны государственных институтов в борьбе с политическим экстремизмом было бы неправильно: усиление репрессивной составляющей в борьбе с политическим экстремизмом будет означать, прежде всего, то, что государство предпочитает крайние (т.е. экстремистские) меры в борьбе со своими политическими противниками. Из практики борьбы с экстремизмом известно, что идеология политического экстремизма только укрепляется от репрессий со стороны правительства, рождает из экстремистов «героев» и «мучеников», закрепляя, таким образом, в массовом сознании правомерность экстремизма как единственно возможного метода борьбы с «тиранией».

Об этом ярко свидетельствует история революционного движения в России конца XIX - начала XX вв., когда в силу все возрастающих репрессий со стороны властей сложилась обстановка, которая фактически поставила оппозицию в лице народников, а затем и их последователей, перед альтернативой: или политическое бездействие, или вооруженная борьба36. В условиях обособленности российской оппозиции от масс эта борьба закономерно приобрела характер террористической борьбы.

Репрессивная политика приводила к результату, диаметрально противоположному тому, на который правительство надеялось. Революционеры, которые стремились не только свергнуть правительство царя, но решительно боролись против самих основ существующего строя, встречали поддержку и сочувствие. Для подавления революционных выступлений правительство вынуждено было принимать меры, нередко перераставшие в жестокие.

В результате противостояния - по официальным данным - в ходе террористических актов и революционных выступлений в 1906-1907 гг. были убиты 4126 и ранены 4552 должностных лица; по неполным данным, в 1906-1910 гг. по приговорам военно-полевых судов были казнены 3825 человек. По политическим делам за это время попали на каторгу более 26 тыс. человек37.

Получился своего рода замкнутый круг: терроризм и террор провоцировали друг друга, раскручиваясь по спирали, увеличивая количество жертв с обеих сторон.

К сожалению, рецидивы подобного рода подхода прослеживаются до сегодняшнего дня...

Международное сообщество отрицает экстремизм и терроризм как средство для достижения политических целей. Борьба с этими явлениями провозглашена ООН одной из приоритетных задач своей деятельности. Основными направлениями усилий, предпринимаемых по их противодействию, являются: создание международной и национальной правовой базы, формирование мощных антитеррористических центров и привлечение вооруженных сил для борьбы с экстремизмом, а также оздоровление социально-экономической обстановки в странах и регионах, являющихся источниками вооруженных конфликтов.

Формирование нормативно-правовой базы по противодействию различным проявлениям экстремизма получило наибольшую активность в Европе сразу после Второй мировой войны. В ряде посттоталитарных стран имеется законодательный опыт предупреждения фашистской угрозы, реставрации нацизма. Законодательство значительной группы государств запрещает деятельность различного рода крайне правых и левых экстремистских партий и организаций, предусматривает ответственность за такие составы преступления как призывы к мятежу, оскорбление нации, республики, конституции, конституционных учреждений, пропаганду и применение подрывных, насильственных методов. Помимо введения конституционных запретов на деятельность антидемократических экстремистских организаций, а также принятия соответствующего уголовного законодательства, в ряде государств приняты специальные законы, запрещающие создание и деятельность профашистских, про нацистских организаций. Это, в частности, австрийский конституционный закон о запрете Национал-социалистической рабочей партии Германии 1945 г. (закон действует в Австрии и сегодня); итальянский закон о запрещении фашистской деятельности 1948 г., действовавший до 1952 г., а также закон о запрещении неофашистской деятельности 1952 г.; португальский закон о запрещении фашистских организаций 1978 г. Разработаны и международные стандарты, направленные против злоупотреблений свободой слова, информации, выражения своего мнения. Так, в ч. 3 ст. 19 «Международного пакта о гражданских и политических правах» предусмотрено, что пользование этими свободами налагает особые обязанности и особую ответственность и, следовательно, может быть сопряжено с некоторыми ограничениями, которые должны быть установлены законом и являются необходимыми: а) для уважения (соблюдения) прав и репутации других лиц; б) для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения. Для более оперативной и эффективной работы с терроризмом государства - члены Совета Европы, подписали Европейскую конвенцию о пресечении терроризма (Страсбург, 27 января 1977 г.).

Особенно жестко борются на основе указанных принципов и документов с проявлениями фашизма в Германии. В середине 80-х годов там были приняты специальные поправки к Конституции, запрещающие как использование профашистской идеологии, так и любую деятельность экстремистских организаций. Тем не менее, в Германии существует большое количество ультраправых организаций, как правило, объединяющих молодых людей в возрасте 18-25 лет. Это прежде всего Анархистская партия Германии, Социальная партия Германии, немецкое крыло Ку-Клус-Клана, а также организация известного неонациста Манфреда Редера «Германско-российский совместный фонд» - все они функционируют полулегально. И хотя многие экстремистские движения в Германии имеют свои сайты в Интернете, публичных акций они стараются избегать, т.к. германское правосудие сурово карает последователей гитлеровской идеологии и оперативно реагирует на малейшие ее проявления. Выражается это в массовых обысках и разгромах штаб-квартир группировок, уголовном преследовании их лидеров.

Уголовный кодекс Федеративной Республики Германии предусматривает уголовную ответственность за публичную демонстрацию нацистской символики и ее пропаганду. Запрет на деятельность экстремистских организаций вправе налагать министры внутренних дел земель, входящих в ФРГ. Официально контроль за деятельностью групп, признанных экстремистскими, осуществляет Ведомство по охране Конституции, причем методы открытого наблюдения сочетаются с оперативно-агентурными. Для предотвращения возможных злоупотреблений и нарушения прав человека деятельность самого ведомства находится под постоянным контролем специальной комиссии бундестага.

Похожие диссертации на Современный политический экстремизм в России : Структурно-функциональный анализ

Экстремизм в деятельности религиозных объединений на Северном Кавказе как угроза региональной безопасности России (Политологический анализ) Телякавов Муслим Пашаевич

Экономический лоббизм в политическом процессе современной России (Анализ основных тенденций) Васильев Тимофей Владимирович

Мусульманские общины в политической жизни немусульманских регионов: сравнительный анализ России и Германии Михалева Альбина Викторовна

Легитимация политической власти в России: анализ, проблемы, приоритетыАврутина Лариса Генриховна

Формы местного самоуправления в политической системе современной России: анализ территориального общественного самоуправленияБулах Евгений Васильевич

Взаимодействие органов власти и общественных объединений бизнеса в государственно-частном партнерстве в современной России: политологический анализЧеремная Татьяна Сергеевна

Современный политический процесс в Казахстане и России: сравнительный анализМайлыбаев, Баглан Асаубаевич

Открытое общество : Теория и процесс формирования в современной России; политологический анализШарыкин Борис Васильевич

Национально-этнический сепаратизм в России : Политологический анализБалаян Гагик Борикович

Институт президентства в США и России : Сравнительный анализЗюзина Елена Борисовна