Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Феномен знания и способы его репрезентации 13
1.1. Субъективные измерения знания 13
1.2. Репрезентация знания: история и современность .—...21
1.3. Репрезентация невербальная и вербальная:
Ф} многообразие структурных форм .26
1.4. Модели системных репрезентаций .38
Глава 2. Доминирующая роль вербальной репрезентации знания 51
2.1. Феномен вербального языка .51
2.2. Эпистемологический подход в изучении вербального языка .60
2.3. Репрезентативная структура основных актов мышления .72
2.3.1. Схемы процесса мышления . 72
2.3.2. Акт проблематизации .76
2.3.3. Опыт и мышление как две формы деятельности интеллекта .89
2.3.4. Акт поиска и применения метода... ...94
2.3.5. Акт репрезентации результата ... ... 108
Глава 3. Взаимосвязь вербального и невербального языков 112
3.1. Невербальный язык и способы невербальной коммуникации 112
3.2. Вербально-невербальные трансформации в структуре знания...126
3.3. Метафора как вербально-невербальная форма репрезентации знания 142
Заключение 166
Библиографический список 169
Приложения
- Субъективные измерения знания
- Репрезентация знания: история и современность
- Феномен вербального языка
- Невербальный язык и способы невербальной коммуникации
Введение к работе
Актуальность исследования. В настоящее время вопрос о знании и способах его репрезентации становится одним из ведущих не только в философии, но и в области когнитивных наук, ориентированных на изучение познавательных способностей человека. Знание оказалось предметом изучения психологии, лингвистики, семиотики, логики, информатики и многих других специальных дисциплин. В когнитивных науках знание исследуется по самым разным направлениям и в разных аспектах его существования и функционирования. Интерес, проявленный специалистами к данному феномену неслучаен, поскольку знание выступает абсолютным ресурсом становящегося информационного общества. В любом знании можно выделить его содержание и форму выражения или репрезентации. Последняя может стать специальным предметом исследования.
Необходимость выражения (фиксации) знания в языке диктуется потребностью его сохранения в социальной и индивидуальной памяти человека и его оптимального извлечения, а также использования. Исследование репрезентации знания предполагает рассмотрение того, в каких формах и в каких структурах знание представлено человеческому разуму, какие репрезентативные системы существуют и как они взаимодействуют между собой. Вплоть до XX века вопрос о репрезентации знания не был особо актуальным предметом научных споров, а потому и не вызывал такого количества мнений и даже целых теорий, что так характерно для современного положения дел. Более того, само понятие «репрезентация» возникло только в XX веке, о чем свидетельствует соответствующая литература по различным научным дисциплинам. Современные исследования феномена репрезентации стали причиной сближения различных наук (психологии, лингвистики, нейронаук, искусственного интеллекта и др.) в рамках единой когнитивной парадигмы знания. Вплоть до
последнего времени идея репрезентации не получала системного развития и анализу подвергались лишь изолированные аспекты этого явления (символические модели мозга, коннекционистские модели, рассмотренные по отдельности и т.д.). В рамках современной эпистемологии могут быть пересмотрены взгляды на то, что представляют собой формы репрезентации и каковы структурные модели их организации.
Знание как результат когнитивного опыта человека существует в двух формах языка - вербальной и невербальной. Нам представляется, что оптимальным процесс репрезентации становится тогда, когда вербальный и невербальный языки дополняют друг друга и взаимодействуют в контексте целостной познавательной культуры. Именно эта идея стала основой настоящего исследования. Существует относительно большой массив работ российских и зарубежных исследователей, посвященных теме репрезентации знания. В задачи исследования входила выработка авторского отношения к различным концепциям, что предполагало их критическую оценку, выявление положительных и проблемных аспектов.
Степень разработанности проблемы. В современных исследованиях по философии и целому ряду когнитивных наук тема репрезентации представлена относительно большим количеством работ российских и зарубежных специалистов. Однако при обилии точек зрения в них отсутствует целостное и обобщенное единство. Следует отметить, что нет монографических работ, уделяющих внимание исключительно теме репрезентации. Как правило, изучению подвергаются отдельные аспекты этого феномена в рамках конкретных научных дисциплин. Эти обстоятельства и определили выбор тематики исследования.
Субъективные характеристики феномена знания выявлены на основе сопоставления понятий «знание» и «информация». Это стало возможным благодаря работам следующих отечественных и зарубежных специалистов: И.Т. Касавина, Л.А. Микешиной, К. Нельсон, И. Нонаки, Н.Ф. Овчинникова,
М.Ю. Опенкова, Р. Солсо, Р. Стернберга, X. Такойчи, Я. Хинтикки и др. Основные формы знания представлены посредством классификации форм познания, предложенной В.Ф. Юловым.
Исторический экскурс в тему репрезентации свидетельствует о том, что первый интерес к способам представления знания зародился уже в эпоху античности в творчестве софистов и Аристотеля. В средние века функция представления (выражения) становится ведущим аспектом лингвистических изысканий. Так, схоласты формируют идеи «номинализма» и «реализма». В теории познания И. Канта было разработано понятие «трансцендентальная схема», предполагающее связь чувственного и рационального компонентов рассудка. В дальнейшем, вплоть до XX века, тема репрезентации выпала из активного поля исследования. Ситуация начала меняться в XX веке. Особым успехом стала пользоваться вербальная форма научного языка, попавшая в зону внимания логического позитивизма (Р. Карнап, М. Шлик) и аналитической философии (Л. Витгенштейн, Дж. Остин, Б. Рассел, Г. Райл, А. Уайтхед). Н. Хомский исследовал глубинные структуры обыденного вербального языка, а Ю. Хабермас создал теорию языка как гуманитарного дискурса, И вот на фоне экспансии вербальной парадигмы появились симптомы иной стратегии. Моделируя работу человеческого сознания, специалисты в области когнитивных наук вынуждены были обратить внимание на структуры эмпирического опыта, где тон задают невербальные способы репрезентации.
Когнитивисты выяснили, что репрезентация реализуется посредством разнообразных структурных форм (понятий, ментальных моделей, схем, фреймов, сценариев и т.д.). Каждая единица предполагает как вербальную, так и невербальную репрезентацию. Все структуры достаточно подробно представлены в работах зарубежных авторов. Так, природу понятий исследовали Дж. Брунер, X. Гейвин, Л. Зихельшмидт, К, Кесслер, Д. Медин, П. Моррис, Г. Рикхайт, Э. Рош, М. Смит, М.А. Халиди, А. Эллис. Трактовка
ментальной модели представлена в работах П. Джонсон-Лэрда, А. Коллинза, Г. МакКуна, Р. Ратклиффа и др. Описание схемы как особой формы репрезентации отражено в исследованиях Дж. Андерсона, В. Бруэра, Дж. Таллинн, А. Ортони» Д. Румельхарта и др. Концепция «фрейма» представлена ее основоположником М. Минским, а также Г. Бейтсоном,
3. Гоффманом. Сущность «сценария» раскрыта Р. Абельсоном, Е. Ван дер Меером и Р. Шенком. Модели «системных» репрезентаций разработаны представителями современных философских школ: американской (Дж. Таунер), греческой (А. Деметриу и А. Эфклидес), австрийской (М. Пешль, Э. Оезер), российской (В.М. Розин и др.).
Вербальный язык признан ведущим средством репрезентации, что доказывают коммуникативная и репрезентативная функции, способные к интенсивному развитию. Первая выявлена и проанализирована через связь языка с культурой и обществом в работах В.Н. Агеева, К. Леви-Стросса, Б. Рассела, С.Г. Тер-Минасовой, О. Холмса. Вторая исследована в ходе становления семиотических концепций Э. Кассирера, Н.И. Конрада,
4. Осгуда, М. Пенкина, Ч.С. Пирса, В. Руднева, Г. Фреге, В. Хлебникова, Н. Хомского и др. Связь языка с познанием и мышлением представлена в работах Э. Бенвениста, Р, Джекендоффа, В. фон Гумбольдта, Б. Уорфа и др. Сущность метаязыка как особой внутренней разновидности вербального языка раскрыта в исследованиях Л. Стассена, Дж. Фодора и др.
Эпистемологическая трактовка феномена вербального языка дана рядом отечественных и зарубежных исследователей (К. Бюлер, Ф.М. Вукетич, Д. Кэмпбелл, С. Лангер, В.А. Лекторский, К. Лоренц, И.П. Меркулов, К. Поппер, Р. Ридль, В.Ф. Юлов и др.). Семиотический аспект с позиции эволюционной эпистемологии прослеживается в работах Г. Бейтсона, И.А. Бесковой, А. Дестюта де Траси и других авторов.
Основой для рассмотрения конституирующих этапов мыслительного процесса (проблема — метод — результат) послужила концепция В.Ф. Юлова.
В прослеживании репрезентации актов мышления учитывались также концепции Дж. Бэрона, Дж. Дьюи, Я.А. Пономарева, С.Л. Рубинштейна. Разработке различных способов постановки проблемы уделяют внимание Э. де Боно, В.П. Зинченко, С. Клейнер, A.M. Матюшкин, А. Ньюэлл, X. Саймон, Р. Стернберг, O.K. Тихомиров и др. Некоторые варианты репрезентации проблемы представлены в работах Л. Барсалу, Л.М. Веккера, М. Вертгеймера, К. Таллинн, М. Дени, Р.Ш. Таненбаума и др. Важным моментом в процессе решения проблемных задач является выбор адекватного метода и его применение к проблеме. Инструментальное мышление образует ядро деятельности интеллекта («интеллект в действии»). Об активности последнего рассуждали Дж. Адлер, К. Блэйр, Г, Гарднер, Р. Грегори, М. Пресли, К. Рами, К. Фопель, Дж. Эванс и др. Способы репрезентации метода представлены в работах Ф. Бартлетта, М. Бунге, М. Гарсиа, Р. Грегори, В. Келера, У. Куайна, У. Найссера, М. Робертса, К. Юнга и др. Что касается вариантов репрезентации результата, то, хотя исследований на эту тему вполне достаточно, автор все же предложил собственную версию.
Сущность невербального языка раскрыта сквозь призму основных способов невербальной коммуникации, относящихся к духовно-практической и научной сфер деятельности человека. Мифологическая коммуникация осмыслена в работах И.А. Герасимовой, Г.Н. Оботуровой, П. Рикера, Р. Шехнера, М. Элиаде и др. Визуальная коммуникация получила развернутую интерпретацию в исследованиях Р. Бердвистела, Г.В. Бороздиной, М. Кроута, В .М. Липской, Ф. Ницше, М. Пей, Дж. Розенбаума, М. Спиллейн, Б.А. Успенского, П. Флоренского, Б. Яворского. Особенности художественной коммуникации отражены в работах В.Н, Агеева, В. Ван Гога, Н, Гудмена и др. Невербальный язык характерен также и для языка науки, о чем свидетельствуют исследования У. Куайна, Л.А. Микешиной, М.Ю. Опенкова, М. Полани, М.А. Розова,
B.C. Степина, Г.П. Щедровицкого. Особенности субъективного восприятия процесса невербальной коммуникации раскрыты с учетом позиций Н. Гудмена и Ю.М. Шилкова.
В структуре знания существуют вербально-невербальные трансформации, что доказано в работах А. Бэделлея, Р. Ковардани, К. Ксапо, А. Пайвио, М. Роллинса, Р. Финке и др. Примечательным образцом сочетания вербального и невербального (образного) компонентов выступает ментальная модель, изучением которой много занимались Т. Альбрехт, Е. О Брайен, П. Джонсон-Лэрд, В. Шнотц и др. Взаимодействие вербальных и невербальных форм языка играет важную роль в образовательном процессе. Это подтверждают работы В.Н. Агеева, Р. Арнхейма, Э. де Боно, М. Дени, В.П. Зинченко, Л. Зихелыпмидта, Т. Натсуласа, Г. Рикхайта, М. Роллинса, В.Ф. Юлова и др.
Феномен метафоры издавна привлекал внимание многих философов: Аристотеля, Т. Гоббса, Э. Кассирера, Дж. Локка, Ф. Ницше, X. Ортеги-и-Гассета, П. Рикера и др. Рассмотрение метафоры как универсального явления прослеживается в работах Г.С. Баранова, Ф. Вегенера, В.Г. Гака, СЮ. Деменского, Э. Джордана, Г.Г. Кулиева, А.А. Потебни, B.C. Ротенберга и др. Важную роль метафоры в познании выявили М. Джонсон и Б. Индрукхья. Дополнительность вербального и невербального компонентов установлена в структурах особых видов метафор: обыденно-практических, научных и философских. Это освещено в работах Дж. Боно, П. Вейнгарта, С. Маасен, С. Ойлвин, Г.Г. Почепцова, В.Ф. Юлова и др. «Схема концептуальной интеграции», объясняющая механизм образования метафоры, предложена американскими исследователями Дж. Фоконье и М. Тернером. Основные способы формирования метафоры изучены в работах М. Блэка, Дж. Миллера, М. Минского, А. Ричардса. Психологический аспект функционирования метафоры осмыслен в исследованиях М. Бунге, С. Левина, П. Рикера и др.
Интересные варианты метафорической интерпретации имеются в работах Н. Гудмена, С.С. Гусева, Д. Дэвидсона, Ю.М. Романенко, Дж. Серля, Г.Л. Тульчинского, О.А. Чулкова и др.
Цель и задачи исследования. Целью диссертационного исследования является системная характеристика процесса репрезентации знания в контексте философии и ряда когнитивных наук, анализ основных форм репрезентации, а также установление взаимосвязи между ними. Отсюда вытекает ряд соответствующих задач:
- рассмотреть знание как особое субъективное образование и представить его основные виды;
- дать аналитическую оценку современным концепциям репрезентации и проследить развитие ведущих моделей репрезентации;
- выявить многообразие структурных форм вербальной и невербальной репрезентации, а также оценить современные концепции системной репрезентации;
- исследовать формы вербального языка на основе современных эпистемологических подходов;
- установить основные этапы процесса мышления и соотнести с ними специфические формы репрезентации;
- представить феномен невербального языка, его основные формы и выявить их оптимальные связи с формами вербального языка;
- рассмотреть метафору как вербально-невербальную форму репрезентации знания.
Методология исследования. Для достижения цели и решения задач использовалась комплексная стратегия. Ее основными элементами стали следующие философские, общенаучные принципы и концепции: современный системный подход, эволюционная эпистемология, инструментально-технологическая концепция сознания, семиотические принципы и идея единства форм языка.
Теоретическая новизна исследования.
1. Дана аналитическая оценка всех основных форм репрезентации знания и выявлены специфические достоинства «системной репрезентации» на основе изучения отечественных и современных зарубежных концепций.
2. Представлена модель полноактного мыслительного процесса (проблема - метод - результат), где каждый этап предполагает определенный способ репрезентации.
3. Проведен теоретико-познавательный анализ взаимодействия вербальной и невербальной форм языка в процессе репрезентации знания.
4. Разработана интерпретация метафоры как такой структуры, где находят взаимосвязь специфические процессы психики и интеллекта, получающие вербальное и невербальное оформление.
Научно-практическая значимость исследования. Основные положения и выводы проведенного исследования могут быть использованы в самых различных областях современной деятельности. Особую важность они имеют для практики преподавания во всех видах школы. Если взять высшую школу, то можно разработать особую методику создания наглядных схем по любой учебной дисциплине, независимо от уровня ее теоретической абстрактности. Здесь можно выделить философские дисциплины, включая курсы онтологии и теории познания, философии искусства, а также когнитивную психологию, лингвистику, семиотику и т.д.
Апробация диссертационного исследования. Основные положения и результаты исследования докладывались автором на Российско-Белорусской научно-теоретической конференции «Становление сознания специалиста: междисциплинарный диалог» (г. Киров, 2-4 апреля 2003 года) и на международной конференции «Рациональность и вымысел» (г. Санкт-Петербург, 12-14 ноября 2003 года).
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:
1. Культурная ориентация языка и ее роль в процессе пополнения словарного запаса современного английского языка // Идеи, гипотезы, поиск...: Сб. науч. статей студентов. — Киров: Изд-во ВятГГУ, 2002.-С. 134-135.
2. Семиотический аспект формирования интеллектуальной культуры специалиста // Профессиональное сознание специалиста: методологические, идеологические, психолого-педагогические факторы формирования: М-лы Российско-Белорусской науч.-практ. конф. (Киров, 2-4 апреля 2003г.). -Киров: Изд-во ВятГГУ, 2003. - С. 99-104.
3. Воображение в контексте научного мышления // Рациональность и вымысел. Тезисы науч. конф. (Санкт-Петербург, 12-14 ноября 2003 г.). -СПб., 2003.-С. 138-140.
4. Стратегия визуализации в образовании // Профессиональное сознание специалиста: методологические, идеологические, психолого-педагогические факторы формирования: М-лы Российско-Белорусской науч.-практ. конф. (Минск, 21-23 апреля 2004 г.). - Мн.: РИВШ БГУ, 2004. -С. 153-158.
5. Метафора в контексте культуры познания // Вестник культурологии: Сб. науч. м-лов студентов и аспирантов. - Киров: Изд-во ВятГГУ,2004.-С. 65-71.
6. Эпистемологический подход в изучении вербального языка // Сознание - мировоззрение - мышление: Сб. науч. статей. - Вып.9. - Киров, 2004 (в печати).
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, включающих 10 параграфов, заключения, библиографического списка и трех приложений. Объем диссертации 188 страниц, список литературы включает 245 источников.
Субъективные измерения знания
Известный лингвист и философ XX века Н. Хомский заметил: «В современную эпоху, прежде всего под продолжающимся воздействием идей Р. Декарта, вопрос о знании снова становится центральным предметом исследования» (146, 6). Знание исследуется в когнитивной науке по самым разным направлениям и в разных аспектах его существования и функционирования. Среди наиболее важных вопросов, распространенных в современной научной литературе, можно выделить следующие: 1) что порождает тот или иной тип знания: объективно существующие в мире закономерности или же субъективное видение мира человеком; 2) какие механизмы способствуют росту знания и его прогрессу; 3) какие типы и виды знания могут быть выделены и сопоставлены (эмпирическое и рациональное знание, вербальное и невербальное знание, практическое, мировоззренческое и научное знание и т.д.); 4) в каком виде и в каких структурах знание репрезентировано человеческому разуму, какие системы представления знания в нем существуют и как они взаимодействуют между собой.
Многие современные специалисты пытаются представить наиболее адекватную и содержательную интерпретацию понятия «знание», но эти попытки не приносят успешного результата. Основными препятствиями здесь становятся либо тавтология «знание - это знание чего-либо», либо весьма туманные определения типа «знание — не только некий результат личного, и, конечно, ограниченного опыта, но еще и особый мир, существующий вне человека» (71, 105). Несмотря на неопределенность обозначенных трактовок, каждая из них, хотя и частично, но отражает некоторые характеристики знания. Вне зависимости от того, что рассмотрение последнего не является основной целью настоящего исследования, нам все же хотелось бы высказать собственное суждение по поводу столь проблемного понятия.
Одной из наиболее распространенных и общепринятых трактовок понятия «знание», используемых в современной российской и зарубежной научной литературе по когнитивистике, выступает знание как синоним организованной информации, которую можно использовать специфическим образом (X. Гейвин, Р.Л. Солсо и др.). Представляется, что оба концепта требуют разграничения, поскольку одно из них - «информация» весьма широко, неопределенно и чаще всего выражает объективные сведения, в то время как «знание» всегда существует в деятельности субъекта.
Знание можно рассматривать на двух уровнях: эмпирический опыт в форме ощущений и восприятий человека и теоретическое мышление в форме различных теорий и концепций. Такое разделение знания на эмпирическое и теоретическое разделяют многие зарубежные исследователи. Так, американский психолог Р. Стернберг полагает, что всякое знание может стать составляющей как контекстуальных источников, так и практического опыта человека, связанного с решением проблем (170, 19). Его соотечественница К. Нельсон утверждает, что человеческий разум оперирует на двух уровнях: осознанном и неосознанном, что позволяет говорить об эксплицитном (phenic-knowledge) и имплицитном знании (cryptic knowledge) (209, 10). Имплицитное (внутреннее) знание выступает как эмпирическое образование, представленное в виде комплекса ощущений и восприятий, возникающих неосознанно (стихийно). В основе эксплицитного (внешнего) знания заложены сознательные механизмы и, в частности, деятельность мышления, которая придает ему абстрактно-теоретическую завершенность. Между формами эксплицитного и имплицитного знания возможны трансформации (переходы). Так, имплицитные знания переходят в разряд эксплицитных посредством рефлексии. Например, знания маленького ребенка носят имплицитный характер, поэтому один из возможных путей изучения когнитивного развития - это исследование процесса превращения имплицитного знания в эксплицитное.
Как на эмпирическом, гак и на теоретическом уровнях знанию присущ субъективный: характер, поскольку его производство обусловлено не только данными чувственного опыта субъекта, но и его мыслительной активностью, Попадая в информационную среду, знание постепенно объективируется путем устранения всех субъективных компонентов, вследствие чего становится информацией, активно используемой различными социальными структурами. Так, теоретическое знание обретает свое существование в книгах, наглядных схемах, формах репрезентации, образуя «третий мир» К, Поппера. Мы не склоняемся к односторонней трактовке процесса трансформации знания в информацию. Здесь вероятен и обратный переход, когда информация под воздействием сознательной когнитивной активности субъекта трансформируется в завершенное знание.
Репрезентация знания: история и современность
Если обратиться к истории возникновения и развития теории репрезентации, то первоначальный интерес к способам представления знания зародился уже в эпоху античности в творчестве софистов и Аристотеля. Так, софист Горгий рассматривал риторику как чистое искусство словесного убеждения. В то время как рациональная дискуссия подвергалась сомнению, оставалось только словесное воздействие людей друг на друга. Если представление знания-убеждения у Горгия являлось исключительно словесным, то Аристотель не ограничил возможности репрезентации вербальной формой выражения. Он полагал, что основой всякого познания должен стать язык образов: «если нет чувственного восприятия, то необходимо отсутствует и какое-нибудь знание, которое невозможно приобрести через наведение, либо через доказательство» (2, 289). У Аристотеля впервые намечается проблема перевода чувственного языка образов на язык слов, когда данные эмпирического опыта под воздействием мыслительной деятельности трансформируются в конечное знание, получающее вербальное оформление. В средние века представление (выражение) становится ведущей проблемой тематики языка. Так, схоласты активно обсуждают идеи «номинализма» и «реализма». Если реалисты признавали существование идей (универсалий), как общее в самих вещах, то номиналисты полагали, что идеи формируются в мозгу человека как обобщения многообразного мира единичных вещей. Для Фомы Аквинского (концептуального реалиста) понятия существуют в природе. Размышляя над этими понятиями, можно приобрести реальное познание, например, о происхождении мира (о Боге как Творце). По мнению У. Оккама (концептуального номиналиста), понятия (имена) существуют только в нашем сознании как ментальные феномены. В работе «Сумма логики» он говорит о двух формах репрезентации понятий: ментальной и оральной (устной). Если ментальная отражает модификацию души, то оральная составляет часть устного предложения (85, 183). Согласно номиналистам, понятия (имена) предстают в виде знаков, необходимых для описания и передачи информации об объектах и явлениях окружающего мира. Эти знаки указывают на то, что представляют собой вещи, и что они означают.
В теории познания И. Канта было разработано понятие «трансцендентальная схема»у предполагающее связь чувственного и рационального компонентов рассудка. Главный недостаток логики мыслитель видел в том, что она изучает лишь формы мышления, отвлекаясь «от всякого содержания познания, т.е. от всякого отношения его к объекту» (47, 34). Сам Кант был сторонником синтеза чувственного и рационального в познании. Высказывая убеждение о том, что «мысли без содержания пусты», а «созерцания без понятий слепы» он показал, что «материал» чувственности с необходимостью осмысливается при помощи априорных форм рассудка.
После Канта тема репрезентации ушла на периферию интереса и начинает возрождаться в начале XX века в виде вербальной парадигмы. Этот период развития теорий репрезентации связан с такими философскими направлениями первой половины XX века как логический позитивизм (Р. Карнап, М. Шлик и др.) и аналитическая философия (Л. Витгенштейн, Дж. Остин, Г. Райл, Б. Рассел, А. Уайтхед и др.). Если для неопозитивистов ключевым стал поиск логической упорядоченности языковых структур науки в их отношении к структурам внешнего мира, то метод аналитической философии предполагает, что индивид, живущий в языковом сообществе, обязательно обладает неявным знанием правил осмысленной языковой деятельности (без такого знания языковое сообщество невозможно). В силу данного обстоятельства лингвисты и философы прибегали к самым разным методам, пытаясь вывести необходимые правила путем включения вербальных единиц языка в лингвистический дискурс, в языковые игры и т.п.
Неопозитивист М Шлик видит суть новой философии не в самой логике, а в ее природе. Ключ к пониманию логики «следует искать в том факте, что всякое познание есть выражение или репрезентация. А именно познание выражает тот факт, который в познании познается» (120, 28-33). Данные наблюдений позволяют ученому сформулировать (протокольные) предложения, на основе которых осуществляются предсказания. Если последние подтверждаются экспериментальными фактами, то это переводит протокольные предложения из разряда гипотетических в разряд достоверных.
Если основной идеей Шлика является поиск логической упорядоченности языковых структур на основе взаимодействия языка со структурами внешнего мира, то уже у Р. Карнапа заметна тенденция к изучению природы языка на основе внутренних неявных правил, что сближает его с представителями аналитической философии. Карнапа интересует логическая сторона синтаксиса языка. Чтобы построить логический язык, надо задать характеристики знаков и правила преобразования одних высказываний в другие. Относительно числа логических языков нет никаких запретов: каждый волен строить и использовать языки (принцип толерантности). Важно одно: язык должен быть построен правильно (37, 145).
Метод аналитической философии предполагает наличие у субъекта неявных правил осмысленной языковой деятельности. Указывая с помощью анализа и аргументации на невыраженные словами правила лингвистического использования, философский лингвистический анализ пытается сделать неявное явным. Можно сказать, что базисные правила естественного (вербального) языка функционируют как высшая инстанция: языковые выражения осмыслены, если они соответствуют этим правилам. Так, Б. Рассел отстаивал тезис о взаимно-однозначном соответствии языка и действительности. Как действительность состоит из простых атомарных фактов, так и эпистемически осмысленный язык состоит из отдельных атомарных выражений, соотносящихся с этими фактами. При этом правильные связи между лингвистическими выражениями соответствуют отношениям, существующим между фактами, на которые указывают эти выражения. Интересными словесными выражениями являются предложения, которые утверждают нечто о том, что имеет место. Такие предложения могут находиться во взаимно-однозначном соответствии с действительностью и тем самым быть эпистемически осмысленными. Другие виды словесных выражений (восклицания, команды, вопросы, оценочные суждения, метафорические высказывания и т.п.) не обладают подобным свойством и не представляют познавательного интереса.
Н. Хомский проводит различие между языковой компетентностью и осуществлением (репрезентацией) языка. Лингвистически компетентен тот, кто знает правила языка и может, используя их, образовать сколько угодно предложений. Правила грамматики он считал аналогами аксиом и правил вывода в логике. Решающей идеей Ю. Хабермаса становится идея о том, что правила речевого действия, могут стать темой разговора, дискуссии или дискурса. Под дискурсом понимается диалог, ведущийся с помощью аргументов, позволяющих выявить общезначимое и нормативное в высказываниях. Таким образом, дискурс обеспечивает коммуникативную компетентность.
Феномен вербального языка
Вербальный (естественный) язык является весьма сложной и развитой репрезентативной знаковой системой, созданной человеком. Этот вид языка обладает не только исключительной комплексностью строения и огромным набором знаков (букв, слогов, слов, предложений, текстов), но и практически неограниченной семантической мощью, т.е. способностью к передаче смысловой информации в виде знания относительно любой области наблюдаемых или ненаблюдаемых явлений.
Существует целый ряд непростых подходов к интерпретации явления вербального языка: аналитический, герменевтический, феноменологический и т.д. В контексте настоящего исследования наиболее важным нам представляется рассмотрение вербального языка с позиции семиотического подхода, поскольку язык (как вербальный, так и невербальный) понимается нами как основное знаковое средство репрезентации знания. Прежде чем перейти к семиотическому анализу вербального языка, рассмотрим две его основные функции: функцию коммуникации и функцию выражения (репрезентации),
Итак, в соответствии с общепринятой трактовкой язык является основным средством (орудием) общения. Без общения нет общества, нет человека социального, культурного, разумного. Язык входит в социальный опыт людей, развивается вместе с человеческим обществом и усваивается каждым человеком благодаря общению с другими людьми. Именно в процессе коммуникации реализуется представление и передача полученных человеком знаний, где язык выступает основным средством репрезентации. Если обратиться к исторической периодизации в развитии коммуникативных способностей человека, то здесь специалисты обычно выделяют несколько важных периодов. В.Н. Агеев предлагает, например, такую периодизацию: 1. Довербальный период. Это период развития пещерного человека, еще не владеющего членораздельной речью. Продолжался он сотни тысяч лет. Коммуникация между первобытными людьми осуществлялась с помощью простых звуков, мимики, жестов, наскальных рисунков. 2. Период устного общения. Членораздельная речь появилась примерно пятьдесят тысяч лет назад. Постепенно стал развиваться язык стихийно возникшая в человеческом обществе система дискретных, членораздельных звуковых знаков. Таким образом, язык становится основным средством коммуникации и передачи знаний. 3. Период появления и развития письменности как средства общения. Он начался около пяти тысяч лет назад. Появление возможности фиксации знаний с помощью письменных знаков - сначала на камне и глине, а затем на папирусе и бумаге. Это уже качественный скачок в развитии общения и цивилизации в целом. 4. Четвертый период связан с эпохой книгопечатания, которая возникла около пятисот лет назад с появлением в Германии первого печатного станка с подвижными литерами, изобретение которого связывают с именем Иоганна Гутенберга (1399-1468), впервые напечатавшего в городе Майнц 42-строчную Библию. Значение этого изобретения трудно переоценить. Считается, что это самое большое достижение человечества за последнее тысячелетие. 5. Пятый, современный период, охватывает последние сто лет. Он характеризуется появлением таких средств общения (коммуникации), как радио, кино, телевидение, компьютерные сети, системы мультимедиа. Нетрудно усмотреть в них одно общее свойство: все они позволяют использовать для общения невербальные знаковые системы в дополнение к основной вербальной системе - языку (1, 18-20).
В представленной автором периодизации развития коммуникативных способностей человека четко прослеживается поэтапное преобладание либо вербального, либо невербального языков в ходе развития человеческого общества вплоть до XX века. Начиная с XX века, преобладание вербального языка над невербальным, и наоборот, сводится к нулю. С этого времени они начинают дополнять друг друга, что вызвано увеличением потока информации из внешних источников (СМИ, компьютерные сети и т.п.). Для того, чтобы переработать хотя бы малую часть поступающей информации человеку приходится привлекать невербальный язык как дополнение к вербальному и наоборот.
Развитие коммуникации невозможно вне общества и вне культуры. Так, К. Леви-Стросс оценил язык как условие культуры (52, 35). Словесное определение своих потребностей и желаний делает возможным для человека действовать сообразно своим целям вплоть до их достижения даже тогда, когда желание перестает быть непосредственным стимулом действию. Вербализация, затем интеллектуальное обоснование своих потребностей и реакций приняли устойчивые символические формы. Так, появились первые феномены культуры. Практика подтвердила, что вербализация и символизация не имели альтернативы. Язык открыл путь к свободному самоопределению и самовыражению человека (14, 85). С.Г. Тер-Минасова называет язык «зеркалом культуры». В нем отражается не только реальный мир, окружающий человека, но и общественное самосознание народа: его менталитет, национальный характер, образ жизни, традиции, обычаи, мораль, система ценностей, мироощущение (104, 92). Если у Тер-Минасовой язык -это способ перевода объективной информации о мире во внутренние структуры человеческого сознания, то у Леви-Стросса язык предстает как «субъективное условие культуры», как способ трансформации субъективных знаний во внешний мир. В процессе субъективной вербализации и символизации индивидуальные формы человеческого поведения объективируется и переходят в разряд общественных культурных норм. Собака не может рассказать свою автобиографию; как бы красноречиво она не лаяла, она не может сообщить вам, что ее родители были хотя и бедными, но честными собаками. Человек же может сделать это и делает это путем корреляции «мысли» с общественными ощущениями (84, 66).
Язык выступает основным фактором хранения коллективного опыта, уникальным продуктом социальной традиции. В идиоматике языка хранится система ценностей, общественная мораль, отношение к миру, к людям. Так, англичанин О. Холмс заметил: «Every language is a temple in which the soul of those who speak it is enshrined» («Каждый язык - это храм, в котором бережно хранятся души говорящих на этом языке»).
Второй важнейшей функцией вербального языка является его репрезентативность (функция выражения). Во все времена человек мыслил, познавал окружающий мир и выражал результаты своего когнитивного опыта в языковых знаках, а именно, в понятиях, образах, символах. Все формы человеческого познания раскрываются в языке (72, 116). «Язык понятия - орудие науки, язык образов - художественной литературы, язык символов - мифа» (45). Знаковый характер языка был хорошо понятен русскому поэту В. Хлебникову (1885-1922): «Играя в куклы, ребенок может искренне заливаться слезами, когда его комок тряпок умирает, смертельно болен; устраивать свадьбу двух собраний тряпок, совершенно неотличимых друг от друга, в лучшем случае с плоскими тупыми концами головы. Во время игры эти тряпочки - живые, настоящие люди, с сердцем и страстями. Отсюда понимание языка как игры в куклы; в ней из тряпочек звука сшиты куклы для всех вещей мира. Люди, говорящие на одном языке, — участники этой игры. Для людей, говорящих на другом языке, такие звуковые куклы просто собрание звуковых тряпочек. Итак, слово - звуковая кукла, словарь — собрание игрушек» (116).
Невербальный язык и способы невербальной коммуникации
В процессе познания человеком объективной действительности, а также представлении результатов его познавательного опыта важное место отводится невербальному языку. Последний является неотъемлемой частью повседневного опыта, который, как правило, носит практический и мировоззренческий характер. Как и язык вербальный, невербальный язык социален. Социальную природу невербального языка английский философ Б. Рассел охарактеризовал следующим образом: «Существует язык глухонемых, пожимание плечами у французов - это тоже слово; фактически любой вид внешне воспринимаемого телодвижения может стать словом, если это будет предписано обычным употреблением в обществе...» (225, 44). Социальный аспект, на наш взгляд, во многом предопределяет разнообразие невербальных форм языка, а также способность использовать эти формы в рамках своей социальной микрогруппы.
Основу невербального языка составляет чувственное восприятие мира человеком, его мироощущение. Именно поэтому феномен последнего следует рассматривать как эмпирическое образование. Как и язык вербальный, он является знаковой системой. Знания, приобретенные в процессе чувственного познания, репрезентируются посредством особых знаков. Если единицами вербального языка являются преимущественно вербальные пропозиции, то знаковую систему невербального языка составляют образы (художественные, графические, скульптурные), поведенческая атрибутика (жесты, мимика, визуальные контакты), язык научных моделей (схем, формул, графиков, диаграмм) и т.д. К невербальному языку также относится и скрытая сфера «неявного» знания, представленная в работе М. Полани.
Несмотря на абсолютно «молчаливый» характер невербального языка, невозможно отрицать его коммуникативного характера. Как правило, передача знания в ходе невербальной коммуникации реализуется в виде сообщения. Человек, хорошо владеющий невербальным языком, может придумать подходящий текст к любой фразе коммуникативного акта, протекающего в абсолютном молчании. Так, деньги в протянутой руке пассажира трамвая «говорят» кондуктору: «Дайте, пожалуйста, мне билет!».
Заметим, что невербальный язык является основным средством общения у животных. Представим хотя бы ситуацию, когда наш любимый домашний кот, подняв хвост трубой, начинает вдруг тереться о дверцу холодильника и громко мяукать, при этом он смотрит прямо на нас. Безусловно, такое поведение «говорит» о том, что наш питомец голоден и просит еды. Таким образом, основными средствами невербального выражения у животных выступают особые поведенческие акты, а также специальные звуки, свойственные тому или иному классу животных.
Невербальная коммуникация у человека осуществляется благодаря невербальным символам, за исключением феномена «неявного» знания, которое обладает скрытой природой и присутствует в глубинах человеческого сознания. Если быть достаточно внимательным наблюдателем, то можно заметить, что невербальный язык демонстрирует даже большую «звучность», прозрачность и конкретность, чем вербальный язык. Невербальная форма является весьма эффективной репрезентативной знаковой системой, позволяющей транслировать внутреннее знание субъекта во внешнюю среду. Такую трансляцию можно рассматривать в качестве невербального коммуникативного процесса. Рассматривая процесс невербальной коммуникации как один из способов репрезентации знания, обратим внимание на некоторые ее виды, раскрывающие многообразие специфических репрезентативных форм.
Очевидно, что возникновение невербального языка предшествует истории становления вербального языка и связано оно с духовно-практической деятельностью первобытного человека. На данном этапе мифологическая коммуникация выступает основным способом представления духовно-практического знания. Архаический миф представляет собой не просто повествование или рассказ, это, прежде всего, способ бытия сознания. Первоначальное бытие архаического мифа, в котором растворен первобытный человек, представлено в виде знаков обрядово-ритуальной деятельности, оно встроено в повседневную жизнь человека, ее систему. В таком контексте миф можно определить как своеобразную грамматику поведения. «Будучи реальным и священным, миф становится типичным, а, следовательно, и повторяющимся, так как является моделью и, до некоторой степени, оправданием всех человеческих поступков» (123,22).
С позиции экзистенциальной гносеологии специфика мифического знания может быть понята в контексте анализа эмпирического, налично-бытийного субъекта познания в его сознательной деятельности. Способами понимания мифического знания как неявного являются рефлексия, выявление элементов архаического мышления в формах объективированного знания в виде навыков, умений, жизненно-практического опыта, языка пространственно-временной ориентации, обрядов, ритуалов, вообще «способа существования», который выступает способом понимания, выражаемым не только языком абстракции (70, 551-556).
Особую роль в мифическом мышлении играют невербальные изобразительные средства, где исходными формами бытия мифа являются жест, ритуал, действо. Мифическое мышление обладает яркой кинестезичностью, т.е. проявлением особых аспектов сознания, связанных с ролью пластических средств выражения в познании, общении и трансформации знания. Оно представляет собой «невербально осязаемое ритмомышление». Здесь специфической формой повествования выступает танец, где музыкально-танцевальная пластика тела («мыслеэнергия») предшествует слову («мысле-форме»), как началу формирующегося сознания (20). Представляется, что первобытный танец это, прежде всего, ритуальное действо, воспринимаемое первобытным человеком как реальное, что объясняется синкретизмом его мировосприятия. Так, при исполнении «танца медведя» у сиуксов, принимающие участие в пляске, надевают на лицо маску, сделанную из шкуры зверя. Участники танца имитируют движения зверя, изображают охоту на него. Содержащееся в такой пантомиме «знание», состоит не в простом изображении, ибо в мифическом мышлении нет просто изображения, а оно сопричастно изображению.
На более поздних ступенях развития миф трансформируется в народную обрядово-ритуальную практику: в сказки, истории, поэзию и т.д. В настоящее время невербальная, неявная, кинестезическая компоненты мифа присутствуют в некоторых видах творческой деятельности. Например, они проявляют себя в любви ребенка и взрослого человека к танцу, который гармонизирует внутреннее состояние человека, а его связь с внешним миром повышает эффективность мышления. Кроме того, отголоски мифической интерпретации действительности присутствуют и в некоторых видах современного массового искусства, искусства постмодерна. Здесь хотелось бы наметить параллель и представить собственный анализ одного из видов актуального искусства или, иначе говоря, «искусства живого эксперимента» - «перформанса» сквозь призму мифической интерпретации.
