Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Феномен детства в философских текстах 17
1. Образ и суждение в конструировании феномена детства 17
2. Феномен детства в западной философии 28
3. Феномен детства в русской философской традиции 83
Глава II. Архетипические основания репрезентации феномена детства 97
1. Феноменология архетипа ребёнка 97
2. Экзистенциальность ребёнка в архетипических ситуациях 111
3. Объективация архетипа ребёнка в мифологии и художественной литературе 139
Глава III. Философские основания литературной репрезентации феномена детства 174
1. Принципы и уровни репрезентации феномена детства в художественной литературе 174
2. Имманентное и континуальное субъекта детства и его состояния 204
3. Имманентное и континуальное в репрезентации детского Мы 225
Глава IV. Понятие детства в дискурсивном единстве 246
1. Семантика детства 246
2. Понятие детства в философском и научном дискурсе ... 264
3. Понятие детства в художественных литературных произведениях 295
Заключение 316
Литература 318
- Образ и суждение в конструировании феномена детства
- Экзистенциальность ребёнка в архетипических ситуациях
- Принципы и уровни репрезентации феномена детства в художественной литературе
- Понятие детства в философском и научном дискурсе
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Философское осмысление феномена детства приобретает чрезвычайную актуальность в контексте кризисного состояния современной действительности. Антропный кризис, процессы глобализации, модернизационные процессы в мире в социальной и культурной сферах, в политике, экономике, а также системные трансформации мирового сообщества, - всё это требует философского осмысления сущности детства с позиций понимания настоящего и прогнозирования будущего. Детство определяет потенциал будущности, возможность её воплощения, поэтому осмысление сущности детства способствует разрешению противоречий настоящего с позиций наиболее конструктивного проектирования будущего.
Человек целостен, един в совокупности всех своих возрастов, однако философская антропология обычно исследует взрослого человека, что искусственно сужает рамки самой реалии - человек. Детство представляет собой начало человека, его понимание лежит в основе решения всех антропологических проблем. Современная гносеологическая концепция предполагает взрослого, познающего субъекта, в то время как познание мира ребёнком является целостным процессом, определяющим познание мира взрослым. Без понимания детства как начала познающего человека не может быть понимания человека как целостности. Понимание сущности детства даёт возможность выхода антропологии, гносеологии и культуре из тупика непознаваемости и невыразимости.
Философское осмысление феномена детства актуально в аспекте переосмысления культурных процессов: детство и ребёнок не просто детерминированы типом культуры, но являются её реальным фундаментом. Осознание философских оснований процесса укоренения ребёнка в культуре открывает новые возможности осмысления и реконструкции фундамента самой культуры.
Проблема философского исследования феномена детства актуальна и в свете кризисных явлений в процессах экономического и политического реформирования России и их неоднозначного влияния на духовно-нравственное и правовое воспитание молодого поколения. Очевидность социального деструктива, оп ределяемого имущественной и социальной поляризацией, находит выражение в наркомании, бродяжничестве, безнадзорности, беспризорноси, детской смертности, геометрической прогрессии роста числа детей-сирот и отсутствии полноценной государственной заботы о них, росте детской и подростковой преступности, тупиках общественного и семейного воспитания. Всё это подталкивает к философскому осмыслению феномена детства в аспекте исторических, социальных, духовных традиций с прагматической целью преодоления деструктивных явлений в развитии Российского общества. Проблемы социальной, культурной, национальной, тендерной идентичности в воспитании новой толерантной личности могут быть успешно решены только в связи с решением проблем детства и ребёнка.
Адекватное социальное конструирование детства нуждается в уточнении методологических позиций: понимание детства как должного следует соотнести с философским пониманием детства как сущего, что предполагает философскую рефлексию генетических форм репрезентации феномена детства, исследование его онтологических оснований, признание за детством и ребёнком статуса философской реальности.
Модернизационные процессы в Российском образовании, протекающие в условиях кризиса школьного, общественного, семейного воспитания, разрушения образовательно-воспитательной парадигмы прошлого столетия и ещё не сложившейся новой педагогической парадигмы также делают необходимым философское осмысление детства и ребёнка. Основания современной педагогической парадигмы целесообразно искать, прежде всего, в философском понимании феномена детства. Обоснование и апробация профильной школы, теоретические разработки проблемы самоопределения и практика формирования самоопределяющейся, отвечающей за свой выбор личности, к сожалению, не разрешают остроты проблемы социализации: занятости, получения образования, гарантирующего востребованного специалиста, имеющего возможность реализовать себя как личность в своей родной стране. Необходимость формирования личности, умеющей найти опору в себе самой, актуализирует детство как метафизическое начало человека.
Философское понимание феномена детства является точкой пересечения онтологии, гносеологии, антропологии, социологии, культуры и образования в их деятельности по осмыслению, проектированию и преобразованию действительности и обеспечению будущности. В связи с этим необычайно актуальным является осмысление феномена детства не в рамках абстрагированных аспектов гуманитарного знания и социальной практики, а как целостной философской реальности, представленной в философских текстах, мифе, фольклоре, художественной литературе. Данные формы репрезентации феномена детства являются генетическими, представляют его максимально целостно извне и изнутри синхронно и диахронно. Их исследование актуально с позиций выявления назначения и смысла человеческого существования, веры в смысл и высшую цель человека, невзирая на опасность разрушения бытийного порядка. В данных формах репрезентации детства раскрывается предназначение и сакрализованная сущность человека, детство рассматривается как данный человечеству шанс обновления, чистого листа, начала, незамутнённого сомнениями и ошибками.
Состояние разработанности проблемы. Детство представлено в античных философских текстах (Фалес, Анаксимандр, Гераклит, Платон, Аристотель, Эпикур, Сенека, Плутарх); в текстах средних веков и Возрождения (Н. Кузанский, Августин, Э. Роттердамский, М. Монтень); в западной философии Нового времени (Ф. Бэкон, Д. Локк, Р. Декарт, Д. Беркли, Ж.-Ж. Руссо, И. Кант, Г. Гегель, А. Шопенгауэр, И. Фихте, Ф. Шеллинг, Ф. Ницше, Г. Честертон, Ж. Батай, М, Бубер, Э. Тоффлер, Э. Фромм, К. Лоренц); в русской философии (Л.Н. Толстой, Ф. М. Достоевский, Н.Ф. Фёдоров, В.В. Розанов, СИ. Гессен, П.А. Флоренский, В.В. Зень-ковский, Н. А. Бердяев, С.Л. Франк). Однако репрезентация детства в философских текстах до сих пор не была предметом философской рефлексии.
Понятие детства, несмотря на широкое употребление и очевидность его бытового смысла, ещё не получило должной разработки в философии. Исключением являются работы Ф. Арьеса, А.Г. Кислова, в которых детство понимается как промежуток человеческой жизни от рождения до взрослости (А.Г. Кислов). Ф. Арьес исследует явленность детства на локальном историческом промежутке в бытовой культуре, в языке, в письменных документах, в жанровой и портретной живописи. А.Г. Кислов представляет парадигму оправдания детства в различных типах культуры. При этом предметом является не столько философская сущность детства в его вневременном выражении, целостности, единстве, сколько его историко-культурные реалии (Ф. Арьес) и философский смысл оправдания (А.Г. Кислов).
Возросший интерес гуманитарного знания к теме детства на рубеже XX-XXI веков придал ей статус междисциплинарной проблемы, что обусловило возможность и необходимость учитывать данные физиологии, психиатрии, психоанализа, этнографии, этнопсихологии, педагогической психологии и права в специальных исследованиях детства. Однако признание междисциплинарного характера проблемы ещё не привело к осознанию наличия дискурсивного единства детства и, тем более, к обозначению внешних и внутренних границ этого единства. Не попадали в центр философского внимания и корреляты философского и научного, философского и художественного осмысления детства.
Детство рассматривается в аспекте рефлексии процессов половой идентификации и гендерной самоидентификации мальчиков и девочек, метафизики пола в детстве (Чодору, Печеску), семантики бинарной оппозиции дети-взрослые, философского аспекта нормы регулирования рождаемости. Однако взгляд на детство с позиций тендера нов и ещё не приведён в соответствие с историей философского понимания детства.
Образам детства посвящаются выставки произведений изобразительного искусства, полноценно развивается литература (в том числе, и детская), дающая наиболее целостное представление о мире детства. Формируется субкультура детства, развивается детское творчество. Дети являются субъектами мира моды. Всё это вносит вклад в осмысление сущности детства.
Художественное осмысление детства в мифе, фольклоре, литературе, изобразительном искусстве, музыке, театре, кино представляет собой выражение в понятийной и в образной форме понимания одной из значимых в современном философском знании универсалий и раскрывает ценность и высший смысл вневременного содержания детства. Способы художественной репрезентации специфики детского мира становятся предметом всё более глубокого изучения теорией искусства, в частности литературоведения (Ф.И. Сетин, В. П. Аникин, Е.Е. Зубарева, Н.М. Дружинина, Н.М. Демурова, М.А. Крылова). Художественный мате риал по теме детства становится предметом философского анализа (Ж. Батай, Р. Барт, Ф. Арьес, В.В. Николин). Однако осмысление сущности детства носит сопутствующий добавочный к основной проблеме исследования характер.
Тенденция осмысления детства как целостности присутствует в гуманитарном знании: социологии, этнографии, искусствознании.
Социологическое понимание детства, тяготея к целостности, интегрирует данные о детстве, накопленные этнографией, социальной философией, историей. Детство рассматривается как начало формирования человеческой личности, ядро, определяющее её ценностную уникальность, как особая культурная и социальная реальность, социокультурная ценность. Разграничиваются детство и взрослость, определяется степень участия детей в социальном культуротворчестве; фиксируются наличие субкультуры детства, его социальная детерминированность; значимые точки социализации и принцип объективно-субъективной реальности детства. Социология заимствует у философии феноменологический подход к детству, определяя его как социальный феномен, вычленяя элементы-универсалии детства: границы, периодизацию, фиксацию перехода от детства к взрослости, социальный статус детей на макроуровне, регламентацию форм и характера взаимодействия взрослых и детей на микроуровне. Однако в основе понимания детства в социологии лежит проблема его адекватного социального конструирования с определением места в социуме, что сужает границы феномена детства, определяя его как социальное образование, реальность, локализованную во времени и пространстве (Л.Г. Кураєва, С.Н. Щеглова, Е.М. Рыбинский). Детство представлено не в целостности сущего, а в его проявленности в социальной сфере.
Этнография детства накопила огромный эмпирический материал, дающий представление о детстве у разных народов мира. Разработана практика сопоставительного научного анализа специфики детства в различных культурах: детство в примитивных культурах соотнесено с детством в цивилизованных культурах; традиции конструирования детства в индоевропейских культурах соотнесены с традициями конструирования детства в культурах Востока, Америки. Исследования Э. Тайлора, М. Мид, И.С. Кона, К. Леви-Брюля дают возможность наглядно со отнести детство в примитивных культурах с детством в развитых индоевропейских культурах, в культурах Востока, и Америки.
В то же время, в этнографических работах нет системного определения детства: предметом изучения является период от рождения до сексуальной зрелости, определяемый духовно-физической готовностью к ответственности за потомство и к тяготам брака. Этнография фиксирует незрелость детства, подчёркивая, что ребёнок не может существовать ни психологически, ни физически без взрослого. Принадлежность исследователя-этнографа к индоевропейской культуре определяет субъективный характер наблюдений. Этнографическая репрезентация носит характер эмпирического наблюдения, а не философского осмысления сущности феномена.
Содержание ребёнка осмыслялось в психоанализе с позиций психической нормы и отклонений от неё. (3. Фрейд, Ж. Деррида, К.Г. Юнг, О. Ранк, Д. Кэм-пбелл, Э. Эриксон, Э. Берн). Детство по-прежнему остаётся в центре педагогической и медицинской теории и практики с позиций конструктивного воздействия на него на пути его превращения во взрослость.
В настоящее время тема детства находится на стыке различных исследований, имеющих антропологическую и гуманитарную направленность: психологии, педагогики, психиатрии и психоанализа, этнографии, лингвистики, художественного творчества и искусствознания, исторической науки, права, философии, философской антропологии, социологии. Однако целостного философского осмысления феномена детства в ис-токовых вербальных формах его репрезентации (в философии, мифе, фольклоре, художественной литературе) до настоящего времени не было. В то же время состояние разработанности проблемы даёт основание для её постановки и решения. Основная проблема исследования заключается в философском осмыслении феномена детства в основных истоковых формах его репрезентации: философских текстах, мифе, фольклоре, художественной литературе. Проблема находит своё выражение в ряде вопросов.
1. Каково понимание феномена детства в философских текстах?
2. Каковы архетипические основания репрезентации феномена детства в мифе, фольклоре, художественной литературе?
3. Каковы философские основания и уровни представленности детства в мифе, фольклоре, художественной литературе?
4. Какова семантика понятия детства в дискурсивном единстве и как конструируется выражение этого понимания в дефинициях детства?
5. В чём философский смысл детства?
Основная цель исследования - осмыслить содержание основных генетических форм репрезентации феномена детства в философских и художественных текстах. Выявить состав феномена, архетипические и философские основания его репрезентации, раскрыть содержание детства как сущего. Задачи исследования:
- исследовать семантику детства в философских текстах; выявить историко-философскую традицию в его понимании и дискурсивно-образное выражение его содержания;
- сконструировать процесс объективации архетипа ребёнка в художественном литературном творчестве; разработать типологии архетипического содержания детства;
- обосновать имманентное и континуальное основания репрезентации феномена детства;
- выявить и систематизировать принципы и уровни репрезентации феномена детства;
- рассмотреть дискурсивное единство детства и проанализировать его дефиниции в философском и научном знании, лингвистике и художественной литературе.
Методологические основания и теоретические источники диссертационного исследования.
Как всякая значимая проблема философии и культуры феномен детства в основных формах его репрезентации имеет широкий междисциплинарный характер, в связи с чем для решения задач исследования привлекается разнообразная источниковедческая база, представляющая достижения философии, культурологии, историографии, этнографии, психологии, социологии, лингвистики, искусствознания.
Методологическая база исследования строится на идее полипредметного дискурсивного единства детства, включающего западноевропейские, американские и русские философские тексты, мифы, фольклор, художественные литературные произведения, а также тексты гуманитарных исследований и лингвистические экспликации.
Основными методологическими принципами настоящего исследования стали:
- принцип единства явления и сущности детства, позволяющий направить вектор исследования к осмыслению его целостности в единстве имманентного и континуального начал;
- принцип единства архетипического и исторического, позволивший выявить корреляцию архетипических оснований рассматриваемых репрезентаций феномена детства и особенности его исторического понимания в философии, мифе, фольклоре и художественной литературе;
- принцип единства понимания и выражения понятого в языке, обусловивший обращение к тем вербальным репрезентациям феномена детства, которые в наиболее чистом виде представляют понятое содержание в форме предания;
- принцип диалектического противоречия, позюляющий рассматривать феномен детства на разных уровнях репрезентации как сложную конфигурацию различных смыслов.
Существенную методологическую значимость для настоящего исследования имела трактовка явления и сущности в трудах Г.В.Ф. Гегеля, концепция архетипа Божественного ребёнка КГ. Юнга, обоснование понимания и выражения понятого в языке в работах Х.-Г. Гадамера; исследование археологии знания и формирования предмета знания в системе дискурсивных единств М. Фуко; переосмысление семантики бинарной оппозиции отцов-ства-сыновства в христианской культуре в работах Н.Ф. Фёдорова и Г.К. Честертона; дихотомия метафизически заданного начала детской души и диалектики детского возраста в работах В.В. Зеньковского; анализ диалектики художественной формы А.Ф. Лосева, осуществившего концептуальное обоснование стратегемы спасения в условиях антропного кризиса С.Ф. Денисова; разработка философского анализа художественного литературного произведения в трудах М. Хайдеггера, Ж. Батая, Р. Барта, Е. Г. Трубиной, Д. М. Федяева; осмысление архетипической функции ребёнка в воспроизводстве культуры В.В. Николи-на; парадигма философского оправдания детства в разных типах культуры А. Г. Кислова.
Выявление сущности детства в философских текстах, мифе, фольклоре, художественной литературе обусловило применение следующих методов:
- диалектический метод анализа вербальных форм репрезентации феномена детства, позволивший рассматривать его целостно, в единстве своего состава, в системе би нарных оппозиций, во взаимосвязи форм репрезентации, в единстве всеобщего, особенного и индивидуального в историческом и вневременном выражении;
- сравнительно-исторический метод, позволивший выявить детерминированнность понимания детства и его развитие в различные исторические эпохи;
- феноменологический анализ архетипа ребёнка, позволивший выявить целостность, дифференциацию и процессы объективации первообраза детства в художественных вербальных репрезентациях;
- герменевтический анализ, позволивший исследовать языковое выражение семантики архетипа ребёнка и понятия детства в познавательной функции языка в образных и дискурсивных формах репрезентации;
- логическая рефлексия и экспликация в процедуре обоснования оснований, анализе дефиниций детства и выявлении существенных признаков понятия детства;
- психологический анализ, способствующий пониманию ребёнка и отрока как смыслового существа, пребывающего в телесно-духовном состоянии детскости;
- метод проблематизации контекста и контекстуализации проблемы, способствующий осмыслению существенного в понимании феномена детства на основе выявления онтологической, гносеологической, антропологической историко-культурной, философско-правовой, морально-этической и эстетической семантики контекста, представляющего содержание детства;
- теоретическое конструирование, позволившее раскрыть выражение понимания феномена детства в вербальных генетических формах его репрезентации как дискурсивное единство детства; сконструировать состав феномена, типологию субъекта детства и архетипических ситуаций; увидеть сущность детства как связь субъекта с истоком бытия.
Применение указанных методов носило комплексный характер и проявилось в философской рефлексии феномена: в системе историко-философских, историко-литературных, философско-художественных, историко-лингвистических и иных коррелятов, в философских экспликациях, а также в логике исследования, ведущей от явления детства к его сущности.
В исследовании используется широко применяемая в научной литературе типология культур (архаическая, христианская, секулярная), что позволило увидеть единое вневременное содержание в понимании феномена детства в различных типах культур, несмотря на культурно-историческую обусловленность меняющегося отношения взрослых к детям.
Рамки настоящего исследования не вместили целый ряд значимых репрезентаций детства в изобразительном искусстве, музыке, педагогике, педагогической психологии, представляющих несомненный интерес и достойных отдельной работы. Автор сознательно ограничился теми вербальными формами репрезентации (философский текст, миф, фольклор, художественная литература), которые являются генетическими, истоковыми формами предания, передающими содержание нечто в собственном смысле слова (Х.-Г. Гадамер).
Следует обозначить, что понимается в работе под феноменом детства. Детство как феномен мы рассматриваем в том смысле, что оно представляет собой некое телесно-духовное состояние. Словосочетание «феномен детства» используется, поскольку стало широко употребительным, представлено в социологических, педагогических, философских источниках. В то же время, широкая представленность термина в научном и философском дискурсах не подкреплена достаточно убедительной рефлексией. Так, социология выявляет в феномене детства социальный и культурный аспекты, рассматривая его как результат социального конструирования. Педагогика и психология рассматривают феномен детства со стороны должного. В этнографии и философии культуры феномен детства рассматривается в корреляте с типом культуры. Однако детство как сущее, а не как должное, ещё не было предметом философского исследования. В связи с этим, мы используем термин «феномен детства», исследуя в его репрезентациях явление детства, пребывающее в единстве со своей сущностью. Поиск ответа на вопросы: «Что есть детство?», «В чём философский смысл детства?» на основе исследования его представленности в генетических вербальных формах позволяет вести исследование от явления детства к его сущности.
На защиту выносятся:
- идея дискурсивного единства детства на основе генетических форм его репрезентации, конституирующая детство как предмет философской рефлексии, характеризуемый сущностными характеристиками человека в его взаимоотношениях с миром, имеющий традицию философского осмысления;
- концепция объективации архетипического содержания детства;
- философские основания и уровни репрезентации феномена детства;
- понимание детства как связи субъекта с источником бытия.
Основные результаты исследования и их научная новизна определены в следующих положениях.
1. Форма репрезентации феномена детства в философских текстах представляет синтез образа и суждения; её анализ целесообразно осуществлять в единстве философских, исторических и художественных методов. На основе анализа философской репрезентации феномена детства обоснованы возможные философские методы и направления исследования феномена детства в художественной литературе, определена группа сопутствующих понятий, необходимых для рефлексии детства (образ детства, идеологема детства, культурно-историческая универсалия детства, феномен детства, архетип ребёнка, границы детства, бинарная оппозиция дети-взрослые). Детство в философской репрезентации мыслится как начало человека и человеческого существования, определяется в себе самом, является критерием, с помощью которого определяется иное, другое. Детство выступает в философских текстах чаще как определяющее, но не как определяемое. Ребёнок мыслится как субъект права, познания, критерий истины; актуализирована онтологическая функция будущности детства. Раскрыта специфика понимания феномена в европейской, американской и русской философии. Европейский дискурс осуществил рациональное линеарное моделирование возрастного Я, зафиксировал детскую заброшенность и онтологическую вторичность детства. Ребёнок длительное время рассматривается как несовершенный интеллектуальный субъект, а детство как время разрозненных впечатлений и заблуждений. Принятие дет ства как суверенного, значимого и альтернативного взрослому мира, переживает длительную эволюцию. Русский дискурс детства можно квалифицировать как онтологический, обращенный более к проблемам детской души, нежели разума, в нём выявляется душевно-духовная жизнь человека в детстве.
2. Архетип ребёнка проанализирован как энергийно-смысловая форма выражения единства духовно-телесной природы детства. Разработана концепция объективации архетипа ребёнка. Сконструировано понимание целостности и дифференциации архетипа и на этой основе разработаны типологии содержания ребёнка и архетипических ситуаций. Архетипическое раскрывается в отражении физического, эмоционального, интеллектуального, духовного опыта ребёнка. Разработана концепция объективации архетипа ребёнка в художественном процессе.
3. Имманентное и континуальное начала детства определены как философские основания его репрезентации. Представлена процедура обоснования оснований имманентного и континуального в литературной репрезентации феномена детства. Смысл имманентного есть абсолют, единое, самость; смысл континуального есть укоренение самости в бытии, различение и осуществление её. Младенец, представляя чистую нераздельность, сохраняя в своей самости божественность и единство с абсолютом, укореняясь в бытии осуществляет различие внутри самости, единого, дифференцируясь, что и определяет континуальность. Наиболее яркое выражение континуальности - граница межу детством и взрослостью.
4. Выявлены и систематизированы принципы и уровни репрезентации феномена детства: феноменологический, художественной формы, исторический, национальный, авторский.
Осмыслено имманентное и континуальное субъекта детства и детского Мы. Имманентное и континуальное субъекта детства позволило увидеть философский смысл образов детства в мифе, фольклоре, литературе как проекцию самости. Выявлено и осмыслено содержание архетипа детского Мы, личностной парадигмы детства. Определён состав феномена детства: дитя, дети, детство: образы детства в художественной литературе конструируются на основании имманентного и континуального самого феномена детства, являя тем самым в репре зентации энергийно-смысловую форму субъекта, совокупной множественности детей и архетипических ситуаций их укоренения в бытии.
6. В исследовании широко представлены философско-аналитические экспликации образов детства в мифах, фольклоре и художественной литературе, раскрьюающие философский смысл детства: пространственно-временной континуум детства; телесно-духовное состояние трансцендентности, граничности, трансформативности, нестабильности, критериальность. Критический анализ философского, лингвистического, художественного и научного материала позволил подойти к пониманию детства как телесно-духовного состояния связи субъекта с источником бытия.
7. Осуществлён философский анализ понятия детства в полипредметном дискурсивном единстве, включающем в себя философию, этнографию, историю, педагогику, психологию, психоанализ, художественную литературу и семантическое поле трёх языков: русского, английского и французского. Теоретическая и практическая значимость результатов исследования.
Теоретическое применение результатов исследования может иметь место в развитии гуманитарных исследований феномена детства в философии образования, педагогике, истории, психологии, истории и теории литературы, искусствознания, лингвистики, социологии.
Результаты исследования могут быть использованы в преподавании философии, педагогики, социологии, права, герменевтики, эстетического анализа художественного явления, лингвоанализа, комплексного опосредованного анализа художественного текста, теории и истории литературы.
Апробация работы. Основные положения диссертации, а также полученные результаты излагались автором в докладах и сообщениях на следующих конференциях: на аспирантском семинаре (Омск, 2005); межвузовская научная конференция «Художественная индивидуальность писателя и современный литературный процесс» (Омск, 1993); областная научно-практическая конференция «Инновационные процессы в образовательных учреждениях: Проблемы совершенствования содержания и методов гуманитарного образования» (Омск, 1994); четвёртые Омские искусствоведческие (культурологические ) чтения: «Местная культура. Методология, тео рия, практика» (Омск, 2001); научно-практическая конференция «Международные юридические чтения» (Омск, 2003); всероссийская конференция «Детство как культурный перекрёсток: на пути к самотождественности» (УрГу, Екатеринбург, 2003); Семинар «Западные слова и отечественные реалии, или какого тендера мы боимся?» (Екатеринбург, 2003); межвузовская научная конференция «Реальность. Человек. Культура» (Омск, 2003); всероссийская научная конференция «Семантическое поле культуры: генетические связи, типологические параллели, творческие диалоги» (Омск, 2004); IV Российский философский конгресс «Философия и будущее цивилизации» (Москва, 2005); всероссийская научная конференция «Модернизационные процессы в России» (Тюмень, 2005); всероссийская очно-заочная научно-практическая конференция «Куда идёт Россия: проблемы системной трансформации российского общества» (Челябинск, 2005); I Международная научно-практическая конференция «Святоотеческие традиции в русской литературе» (Омск, 2005); VI региональная научно-практическая конференция «Социальные процессы в современной Западной Сибири» (Горно-Алтайск, 2005); Всероссийская научно-методическая конференция «Преподавание философии в вузе: проблемы, цели, тенденции» (Магнитогорск, 2005); межвузовской научной конференции»Реальность. Человек. Культура. Абсолютное и относительное» (Омск, 2004); V Омские искусствоведческие чтения; «Современное искусство Сибири как со-бытие» (Омск, 2005); международной научной конференции «Литературные традиции: ценностный диалог и взаимодействие культур» (Омск, 2005); международная научная конференция «Онтология и аксиология права» (Омск, академия МВД, 2005); Материалы диссертации апробированы в спецкурсах по онтологии детства для учителей гуманитариев в системе повышения квалификации (2000 - 2005); в спецкурсах для студентов (2002 -2005); при проведении практических занятий по онтологии, зарубежной литературе; в разработке проблематики курсовых и дипломных работ.
По теме диссертации опубликована 31 работа, из них 3 монографии, 1 пособие. Структура и объём работы. Диссертация состоит из введения, четырёх глав, заключения, библиографического списка, включающего 414 наименований.
Образ и суждение в конструировании феномена детства
Исследование детства как сущего требует уточнения смысла понятия «феномен детства». В парадигме оправдания детства А.Г. Кислова, понятие «феномен детства» обретает значение «тема», «проблема» детства. В социологическом исследовании С.Н. Щегловой феномен детства синонимичен понятию «социальный конструкт детства». В нашем исследовании представленности детства в философских текстах, мифе, фольклоре, художественной литературе, мы опирались на классическое, разработанное Г.В.Ф. Гегелем понимание феномена в его диалектической связи с ноуменом. Осмысление репрезентаций феномена, выявление в них сущностных характеристик детства, позволило приблизиться к постижению в явлении детства его сущности.
Ответ на вопрос «Что есть детство?» в ходе анализа вербальных форм его репрезентации требует уточнения подходов к анализу детства как предмету философской рефлексии. Здесь целесообразна, с одной стороны, актуализация философского контекста, в котором представлен феномен детства, а с другой -контекстуализация рассматриваемой проблемы. «Философ вынужден приписывать проблеме более широкий контекст, чем тот, в котором она обычно рассматривается как научная, религиозная или повседневная проблема. Ему приходится искусственно погружать её ... в генетически несвойственные ей многообразные отношения. Философский дискурс требует теоретического воображения, позволяющего осуществить нелогические, пробные, поисковые шаги, не очевидность и даже абсурдность которых иной раз бросается в глаза»1.
Руководствуясь методом контекстуализации проблемы, мы тем не менее полагаем, что проблема детства не нуждается в погружении в какие-либо искусственные и несвойственные ей контексты. Напротив, исторически сложившийся контекст, в который она вписана в истории философии, органичен и адекватен ей, хотя и не исследован ещё во всей полноте раскрывающих феномен детства смыслов. Поставив в настоящей главе задачу выявления онтологической, гносеологической, аксиологической семантики контекста суждений о детстве, мы оказались в привычной для исследователя ситуации обращения к об щеизвестному, достаточно широко представленному и в то же время дискретному несистематизированному знанию: если собрать воедино все высказывания философов о детях и детстве, то и в этом случае ребёнок и детство «не ухватываются в ... целостности ... всё это будут отдельные, разрозненные темы, которые сложить не так-то легко»2.
Конструирование понимания детства в философских текстах предполагает выявление непосредственного содержания суждений о детстве, определение их места и роли в контексте философской проблематики, а также выявление особенностей жанровой формы и стилистической нюансировки3. Контекстуализация проблемы детства и проблематизация контекста позволили увидеть понимание феномена детства в контексте сопутствующих понятий, необходимых для раскрытия сущности детства: образ детства, идеологема детства, культурно-историческая универсалия детства, феномен детства, архетип ребёнка, детское Я, границы детства, бинарная оппозиция дети-взрослые. Выбор путей и методов анализа определялся самим предметом анализа: образно-понятийной целостностью конструкта детства в философском дискурсе. Исследование показало, что тема детства в дискурсе, представлена как целостный образно-понятийный конструкт. Образно-понятийная форма представления и в то же время периферийность проблемы детства в философском дискурсе потребовали наряду с привычным сравнительно-историческим методом исследования применения феноменологического метода, раскрывающего само содержание феномена детства, как оно представлено в суждениях, картинах, образах, метафорах и философском контексте в целом. Это позволило увидеть смысл субъекта, процессуальности, духовно-телесного состояния и интенциональности детства, выраженный в больших или меньших единицах высказывания, смысл формы высказывания.
Поскольку понимание детства в философских текстах связано с его пониманием в мифе, фольклоре и художественной литературе, необходимо обратить внимание на специфику формы и содержания вербальной репрезентации детства. Так, понимание детства в философии конструируется4 на основе выявления и анализа дискурсивных и нарративных суждений, содержащих определения, понятия, образы, картины, метафоры, размышления о детстве. В связи с этим имел значение и эстетический анализ текста.
Контекстуализация рассматриваемой проблемы и проблематизации контекста, акцент на индивидуальном, особенном в рефлексии детства и опыта ребёнка в совокупности со сравнительно-историческим методом позволили удерживать целостность рассматриваемого предмета, не отпуская его в чистую умозрительность. Учитывались методы анализа тех или иных аспектов феномена детства (хотя и без актуализации его целостности), успешно применённые в истории философии целым рядом авторов: Платон, Аристотель, Августин, И. Кант, Ж.-Ж. Руссо, Г.В.Ф. Гегель, Г. К. Честертон, С. Н. Булгаков, В. В. Зеньковский, Ф. Арьес, А.Г. Кислов.
Действительно, философские тексты ещё со времён античности представляют детство как в понятийных суждениях о нём, так и в завершённых образах - фактологических и художественных, имеющих различный объем, содержание и структуру. Суждения о детстве включены в содержание онтологической, гносеологической, правовой, этической, эстетической, антропологической проблематики, имеют различный объём и степень дискурсивной целостности и представлены в разных жанровых формах дискурса: от трактата до афоризма. Репрезентация детства может представлять собой попутное замечание (Д. Локк, Д. Беркли); пример, подтверждающий какое-либо значимое положение (Р. Декарт, С. Л. Франк, Э. Фромм); определять смысловую основу текста в целом (Платон, Ж.-Ж. Руссо, А. Шопенгауэр); мыслиться имплицитно (Й. Г. Фихте); быть непосредственным предметом философской рефлексии (Ж. Батай, В. В. Зеньковский, С. И. Гессен).
Следует подчеркнуть, что анализ философского контекста феномена детства служил не аспектизации понимания феномена, не разъединению, расчленению, но синтезу знания и понимания детства. Мы стремились выявить контуры философского дискурсивного единства детства, интегрированного в общее философское знание. Это позволило через анализ онтологической семантики контекста подойти к выявлению оснований образно понятийного конструирования феномена детства в мифе, фольклоре и художественной литературе.
Экзистенциальность ребёнка в архетипических ситуациях
Рассмотрим диалектику акцентуации характеристик архетипа и реконструируем процесс типологизации в художественном оформлении феномена детства. Начнём реконструкцию с заброшенности. Заброшенность в совокупности с другими феноменологическими чертами архетипа Ребенка определяет ядро значения и смысла архетипа. Будучи первичной феноменологической характеристикой, заброшенность конституирует и сохранение архетипической целостности, и процессы дифференциации. Это - функциональная основа заброшенности. Заброшенность дуальна непреодолимости, соотносится с тендерной недовоплощенно-стью, маркирует начальное, которому предстоит воссоединиться с конечным. Рассмотрим семантику заброшенности в контексте сопутствующих и близких ей значений, реконструируем ее пространственно-временной континуум.
Выявление в заброшенности того, что лежит в основе внутренней дифференциации архетипа определяет ребенка как заброшенного в бытие гермафродита, непреодолимо вступившего на путь соединения начального и конечного. Заброшенность имеет место уже в акте рождения ребенка, поскольку это - акт заброса в бытие. Рождение овеществляет ребенка, делая очевидной в акте заброса его принадлежность до заброса какому-то инобытию. В рождении ребенка всегда есть «иное», «другое» по отношению к взрослому человеческого существа.
Сущность понятия «заброшенность» в языке определяется категориально через глагольные формы, выражающие семантику действенности и процессуальное, через имена, выражающие субстанциальность и атрибутивность. Язык как система мировидения уже на уровне грамматической логики даёт представление о сущности заброшенности как процесса, о субъекте и объекте заброшенности и ее атрибутах. Лексико-грамматическая квалификация слова-понятия «заброшенность» полагает его как отглагольное существительное, образованное от глагола забрасывать, что означает пренебрегать, пренебречь, презирать, небречь, не уважать, не внимать чему, считать за ничто. Забрасывать или забросить - означает - закидывать, закинуть, зашвыривать, зашвырнуть, залукнуть, бросать вещь за какой-нибудь предмет, или далеко, или неизвестно куда. Язык фиксирует понятие «заброс», означающее состояние покинутого, заброшенного и действие по осуществлению данного состояния. Человек или дело можно отправить в заброс. Существует также понятия «забросок» и «за бросыш» означающие заброшенную, покинутую на произвол судьбы вещь . В русском языке существует фразеологизм: «Забрасывать грязью» .
В русской синонимике заброшенный представлен как беспризорный, без гул надзорный, запущенный . Атрибутивный, глагольный и субстантивный лекси-ко-семантические ряды определяют формат и характер смыслового поля понятия «заброшенность». Атрибутивный ряд может быть представлен в следующем виде: Покинутый, беспризорный, безнадзорный, запущенный, пренебре-гаемый, неуважаемый, закинутый, презираемый, зашвырнутый.
Каждое из этих понятий фиксируя отдельные нюансы эмпирической заброшенности субъекта, не вмещает всей понятийной полноты феномена заброшенности. Отметим оттенки значений. Так, покинутый - передаёт состояние одиночества заброшенного субъекта, однако, не фиксирует его перемещение в пространстве. Покинутый остаётся в той же точке пространственно временного континуума, в которой находился и прежде. В значении покинутый просматривается Нечто, отступающее от субъекта, оставляющее его предоставляющее его самому себе, без перемещения. Беспризорный, безнадзорный - в своей семантике содержит ярко выраженную социальную окраску; в ряде случаев данные понятия выступают как социологические термины. Данные понятия передают состояние субъекта, оставленного без призора, без надзора, лишенного заботливого, охраняющего взгляда (взора). Запущенный - имеет значение субъекта, несоответствующего психофизическому стандарту, принятому в социуме. Закинутый - определяется объект, находящийся в сфере физического перемещения. Неуважаемый - характеризует индивида, испытывающего небрежное, пренебрежительное отношение окружающих. Презираемый - указывает на индивида в высшей степени неуважаемого; в корне -зир-есть значение - «пристально наблюдать, с целью ограничения свободы». Зашвырнутый - очень грубо перемещенный физически с одного места на другое.
Как показывает данная экспликация, все смыслы атрибутивного ряда, передают определенные стороны и оттенки понятия заброшенный, но являются тем не менее сопутствующими по отношению к его основному смыслу.
Атрибутивный ряд подчеркивает и оттеняет в основном смысле понятия заброшенный такие структурные компоненты как наличие субъекта заброшенности - заброска, переживающего состояние заброса, забрасывания, находящегося в пренебрежении. Фиксирован вектор движения - заброса, траектория заброшенного, которого, какие-то силы переместили, из одного места в другое. Обнажается смысл Нечто-локуса, откуда совершается заброс, и Нечто-субъекта, дающего толчок для забрасывания. Вполне очевидной становится и модальность, определяющая пренебрежение, неуважение, невнимание к заброшенному, обусловленные отторжением, отделением заброшенного от своих начал. Выявленные смыслы широко представлены в примерах архетипического и эмпирического детства в мифологии, фольклоре, в художественной и научной литературе, а также в психолого-педагогической общественной и семейной практике. Отторгнутыми и покинутыми являются мифологические дети титанов, богов, героев, несущие ужасающее зерно разрушения сложившегося Порядка: Зевс, Геракл, Ахилл. Пребывающими в небрежении являются дети в героическом эпосе разных народов: Илья Муромец, Кухулин, Сослан.
Мотив пренебрежения, гонения и откровенного инфантицида звучит в народных сказках. Так, Падчерица, Белоснежка, Хаврошечка, Золушка, Гендель и Гретель, а также множество царских, королевских и крестьянских детей, оставшихся сиротами, в сказках народов мира изображены в равной степени обездоленными и подвергнутыми гонениям. Образы осиротевших, забытых, пренебрегаемых, обездоленных детей в художественной литературе представлены в произведениях Ч. Диккенса, Г. Мало, В. Гюго, Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, В. Г. Короленко, Д. Н. Мамина-Сибиряка, В. В. Набокова, А. Платонова. Детская заброшенность становится, к сожалению, одной из актуальных и наиболее трудно решаемых социальных проблем в современном мире.
Продолжая анализ семантического поля понятия «заброшенность» в единстве и дифференциации основных и сопутствующих смыслов, рассмотрим процессуально действенный вектор развития смысла в содержании понятия, наиболее отчётливо выраженный в глагольном ряде: забросить, забрасывать, выбросить, выкинуть, зашвырнуть, оставить без присмотра, пренебрегать, презирать, не уважать, закидывать, запускать, покидать.
Принципы и уровни репрезентации феномена детства в художественной литературе
Осмысление репрезентации феномена детства в литературе предполагает определение её предельных оснований, которые обусловливают конструирование образов детства в литературе. Такими основаниями мы полагаем имманентное и континуальное: мы подошли к ним в ходе анализа целостности и внутренней дифференциации архетипа ребёнка и процесса его объективации в истории литературного творчества.
Архетип ребёнка объективирован в литературе как энергийно-смысловая форма бытийного факта детства. Он определяет предельные основания имманентного/континуального феномена детства на феноменологическом уровне литературной репрезентации. Однако литературная репрезентация феномена имеет ряд иных уровней, где также выражены предельные основания имманентного и континуального. Художественная литература во все времена имела антропологическую направленность и в имплицитной форме репрезентировала теорию личности, характерную для той или иной эпохи, исследуя природу и возможности человека, сущее и должное в нём. Литература отражает не только взрослого, но и «нормативный образ ребёнка и неразрывно связанные с ним цели, задачи и методы воспитания, ... которые всегда зависят и во многом про-изводны от присущей культуре имплицитной теории человека»1. Значимость литературной репрезентации детства признана в научных исследованиях особенностей детства в сфере педагогики, психологии, психиатрии, этнографии. В свою очередь, детство как феномен культуры осмыслялся в работах литературоведов, литературных критиков, фольклористов в исследованиях ими формально содержательных сторон явлений словесного творчества: В.Г. Белинский, Н.Г. Чернышевский, Н.А. Добролюбов, Д.И. Писарев, Ю.Н. Тынянов, П.В. Засодимский, В.П. Аникин, А.П. Бабушкина, Ф.И. Сетин, Е.Е. Зубарева. Обращение к художественным литературным образам детства в философском дискурсе способствует углублению понимания онтологии, гносеологии и аксиологии детства: Ф. Арьес, Ж-П. Сартр, Ж. Батай, Р. Барт, Ж. Делёз, С.Л. Франк, А. Белый, Н.А. Бердяев, А.Г. Кислое, С.Ф. Денисов. К литературной репрезентации детства обращается И.С. Кон, определяя методологические основы этнографии детства. Он считает, что чистая этнография, социология или история детства практически невозможны, так как сравнительно-историческое изучение детства не может не быть много -и междисциплинарным: выстроен абрис историко-этнографической перспективы и ретроспективы детства и предложен вариант теоретико-методологической рефлексии по теме «ребёнок и мир детства» с опорой на литературные артефакты. В социологии детства, набравшей силу в конце XX столетия и ведущей свои исследования на стыке с социальной философией, историей детства малых народов России литература и фольклор явно и имплицитно многое определяют в поисках основ и в направлении исследования феномена детства. Историко-этнографический экскурс И.С. Кона в художественную литературу, выявил акупунктуру представлений о детстве в различные исторические периоды в качестве общей основы для дальнейших обращений к истории детства в гуманитарных исследованиях, представив краткий и очень точный абрис художественных изображений детства в средневековой, ренессансной, романтической и реалистической литературе. В трудах М. Мид, изучавшей детство в примитивных культурах, ощутим коррелят понимания социокультурной значимости детства в примитивных и цивилизованных культурах: осмысление детства в архаических культурах основано на его понимании в индоевропейских Новых и Новейших культурах, нашедшем отражение в европейской и американской литературах.
К началу XX века детство как бытийный факт было осмыслено, прежде всего, художественной литературой, которая ставила и решала не только собственно эстетические задачи, связанные с развитием художественной формы, но непосредственно эксплицировала содержание феномена детства. Протяжённость и протекание детства в субъект объектном выражении, детство отдельного индивида и совокупности детей, социальные и национальные детерминанты, семантика оппозиций: дети-взрослые, дети-дети, ребёнок-взрослый, ребёнок-дети, дети-общество, ребёнок-общество, ребёнок-универсум, - всё это накапливалось в художественной литературе и определяло направление гуманитарных исследований. Так, художественная экспликация феномена детства в творчестве В. Гюго имплицитно определила направления развития этнографии, психологии и педагогики детства в континентальной Европе. Осмысление детства в творчестве Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова, В.Г. Короленко детерминировало характер развития русской семейной и школьной педагогики. Американская литература середины XX века, как мы уже отмечали во второй главе, дала импульс развитию тендерного дискурса. Тем не менее, в гуманитарном знании достаточно устоявшейся является мысль о позднем открытии детства и ребёнка в художественной литературе2. А.Г. Кислов3 высказывает мысль о возможности соотнесении античной архаики и современного примитива в понимании феномена детства однако без обращения к собственно литературно-художественным источникам. Полагают, что проявление интереса к детству в истории культуры, говорит о достаточно высоком уровне социального развития, о сформированном социальном самосознании. Считается, что античность и средневековье сохранили мало свидетельств о детстве4. В то же время отмечается противоречивость, амбивалентность образов и представлений детства во все эпохи. Достаточно определённо высказана позиция Ф. Арьеса, не считавшего отсутствие свидетельств результатом явного пренебрежения к детству: «Это не значит, что детьми вообще пренебрегали и не заботились о них. Понятие «детство» не следует смешивать с любовью к детям: оно означает осознание специфической природы детства, того, что отличает ребёнка от взрослого и даже молодого»5. Таким образом, вопрос об «открытии» детства и об отнесении открытия детства к строго определённому историческому периоду представляется весьма спорным. Полагаем, что говорить об «открытии» детства всё равно, что говорить об открытии человека как такового. Значение имеет характер представлений, соотношение имплицитного и проявленного как в содержании самих представлений, так и в формах их репрезентации, в частности, имеет значение мера образного и понятийного в понимании и выражении понимания феномена детства в литературе и в философии.
Понятие детства в философском и научном дискурсе
Основой (ядром) дискурсивного единства детства являются философские суждения о детстве, детях, ребёнке представленные в философских текстах с древних времён и до настоящих дней. Анализ понимания феномена детства в философских текстах в первой главе показал, что тема детства представлена в философии в широком историко-культурном формате, детерминирована онтологическим и гносеологическим контекстом. Философское знание и понимание детства становилось основой развития специального аспектного знания. К XX веку дискурс детства выплеснулся за границы философии и лёг в основу психолого-педагогического, психоаналитического, правового, медицинского, этнографического, социологического, искусствоведческого, художественного понимания детства. Дискурсивное единство при этом чрезвычайно редко оперировало дефиницией. Хотя спектр суждений о детстве, в которых есть элемент дефиниции или устоявшегося определённого знания, достаточно развёрнут в философских текстах, суждения о детстве и ребёнке не являются собственно дефинициями, то есть, не определяют понятие «детство» в совокупности его родовидовых существенных признаков. Поэтому представляется логичным в ходе исследования основных форм репрезентации феномена детства проанализировать суждения, способствующие конструированию его дефиниции.
В первой главе мы показали, что понятия детство, дети ребёнок в философских текстах представлены в составе разнообразных суждений, дающих представление об их смысле. Эти суждения актуализируют философскую проблематику, явно или имплицитно служащую контекстом для определения тех или иных сторон детства, детей и ребёнка. Контекст, как известно, может выполнять роль определения30. Именно с этих позиций мы и рассматриваем контекст понятий детство, дитя (ребёнок), дети в данной главе.
Суждения о детстве, детях, ребёнке, как правило, не обращены к самому детству как непосредственному предмету философской рефлексии, в них не решается задача выявления существенных признаков феномена детства как такового. Их нельзя рассматривать и как итог познания предмета31. Тем не менее, в целом суждения о детстве, детях, ребёнке в истории философии имплицитно выражают диалектику отношения взрослых к детям и детству в истории цивилизации. Полагаем, что несмотря на отсутствие явного философского родовидового определения детства, накопление и развитие философского знание о детстве, становилось основой для частных научных, прагматических и художественных углублений в проблему детства.
Феномен детства в философии имплицитно всегда ощущался как значимый: не случайно понятия «дети», «детство», «ребёнок» появлялись на страницах философских трактатов в связи с самой актуальной для своего времени онтологической и гносеологической проблематикой. В философии есть метафизическое, и диалектическое основание накоплению гуманитарного знания о детстве и развитию частных исследований (психолого-педагогических, правовых, социологических, этнографических, исторических) детства: И. Кант, Г. В.Ф. Гегель, А. Шопенгауэр, О. Шпенглер, К. Лоренц, Э. Фромм, Л. Толстой, П. А. Флоренский и т. д. В сфере частного знания в имплицитной опоре на философию осуществлялась репрезентация тех или иных феноменологических характеристик детства и соответствующая правовая, этнографическая, педагогическая, психологическая, культурологическая, этическая, теологическая разработка проблемы. Аспектные исследования детства способствовали накоплению, описанию и классифицированию эмпирических данных, разработке научных теорий, расширяли исторический, социальный и культурный контекст понимания проблемы. При этом основы любого аспекта в разработке проблемы детства в гуманитарном знании, явно или имплицитно укоренённые в философии, по необходимости могут быть достаточно легко реконструированы.
В ходе анализа суждений о детстве становится вполне очевидным, что философы не просто «говорили» о детстве или совершали «экскурс»32 в детство, но вкупе, общими усилиями, на протяжении длительного исторического пути выстроили вполне полноценный дискурс детства, который необходимо полагать как основу в любых современных исследованиях детства частными дисциплинами. В то же время нельзя умалчивать о том, что философия отражает вторичность детства в онтологических проектах в истории человеческой цивилизации: детство не всегда осознавалось как предмет философской рефлексии, тема детства часто носила имплицитный характер33.
В суждениях о детстве древних философов (Анаксимен, Гераклит, Платон, А. Л. Сенека) легко читается семантика инфантицида34. Суждения о детстве в философии Средних веков и Возрождения (А. Августин, Н. Кузан-ский, Э. Роттердамский, М. Монтень) - подтверждают вторичность онтологического статуса детства. Суждения философии Нового времени - актуализируют интеллектуальное несовершенство человека в детском возрасте и его правовую незащищённость (Р. Декарт, Д. Локк, И. Кант). И только с XIX века начинается подлинное оправдание детства (Г.В.Ф. Гегель, А. Шопенгауэр).
Однако представление о вторичности онтологического статуса ребёнка было слишком глубоко укоренено в различных формах общественного сознания, чтобы в одночасье уступить место новому романтическому представлению об онтологической ценности детства и ребёнка. Столь укоренённое представление о вторичности детства нашло отражение и в процессе его определения, выразившееся в неактуальности и спонтанности таковых: вторичное и неактуальное, словно и не нуждается в определении. Коды архаического отношения к детству35 с элементами скрытого ин фантицида можно обнаружить в современных формах социальной культурной практики в отношении детства: в науке, искусстве, педагогике. Они чрезвычайно живучи, имеют парадигмальную значимость с большим трудом осознаются и преодолеваются. Не случайно даже педагогика отнюдь не изобилует определениями детства, детей и ребёнка.
Думаем, что дальнейшее выстраивание и осознание коррелята философского и частного научного понимания детства, возможное в связи с развитием рефлексии детства в современной философии, будет способствовать преодолению архаических клише в современных практиках взращивания малолетних индивидов. Коррелят философского и научного понимания феномена детства -естественное выражение специфики дискурсивного единства детства, результат развития понимания факта детства и выражения этого понимания в различных контекстах. Именно поэтому рефлексию философской дефиниции детства в нашем исследовании невозможно абстрагировать от взаимосвязи философских представлений и представлений аспектного гуманитарного знания.
