Содержание к диссертации
Введение
Глава І. Сущность и значение гипотезы в научном познании 14
1.1 Гипотеза как эпистемологическая категория научного познания 14
1.2 Роль гипотезы в истории научного познания 20
1.3 Гипотетичность научного познания 25
1.4 Выдвижение и развитие гипотез в науке 29
1.5 Классификация гипотез в методологии науки 39
1.6 Проблемы построения и выражения гипотезы 42
Глава II. Особенности познания в области социально-гуманитарных наук 50
2.1 История понятия «гуманитарный» 50
2.2 Основные подходы к социально-гуманитарным наукам 55
2.3 Эпистемологические особенности социально-гуманитарных наук 65
2.4 Методологический аспект научного социально-гуманитарного познания 80
Глава III Гипотеза в лингвистике и литературоведении92
3.1 Статус гипотезы в методологии лингвистики и литературоведения 92
3.2 Источники гипотез в лингвистике 95
3.3 Особенности выражения гипотез в лингвистике и литературоведении 110
3.4 Роль гипотетико-дедуктивного метода в лингвистике и литературоведении 129
Заключение 148
Список литературы 152
- Роль гипотезы в истории научного познания
- Классификация гипотез в методологии науки
- Основные подходы к социально-гуманитарным наукам
- Источники гипотез в лингвистике
Введение к работе
Актуальность темы исследования.
Характерной чертой современного научного познания является постоянная философско-методологическая рефлексия над собственными основаниями. Она наиболее развита в естествознании, нежели в социально-гуманитарных науках, которые не могут похвастаться определенными и общезначимыми представлениями о многих существенных компонентах научного исследования и нередко следуют стандартам, выработанным в рамках естественнонаучного познания. Следует признать, что, с одной стороны, использование ресурсов других наук не предосудительно: оно предоставляет необходимый теоретический и эмпирический базис для решения проблем, выходящих за пределы компетенции той или иной дисциплины, дает возможность обоснования новых нестандартных подходов и т.д. С другой стороны, социально-гуманитарное научное познание имеет существенные особенности, которые важно учитывать при анализе и дальнейшей разработке эпистемологии данной области. В частности, актуальным и малоисследованным аспектом является специфика выдвижения и разрешения гипотез в социально-гуманитарных науках.
В настоящее время научное исследование строится в основном как попытка решения определенной проблемы – и гипотеза выступает здесь в качестве возможного решения. Тем не менее, специфика гипотез в социально-гуманитарных науках крайне редко подвергается осмыслению. Существует большое количество работ, посвященных гипотезе, однако материалом для исследований в них является по большей части естествознание. Рефлексия над гипотезой часто опирается на стандарты, выработанные в рамках «наук о природе»; постулируется необходимость следования «строгому научному методу». Подобный подход не всегда учитывает особенности объектов исследования – человеческого общества и самого человека (понимаемого в совокупности биологических и социально-культурных факторов), а также мотивов и результатов его деятельности. Проблема выявление специфики гипотез в социально-гуманитарных науках усложняется также эпистемологическим плюрализмом – наличием в социально-гуманитарных дисциплинах множества подходов, концепций, иногда исключающих друг друга, а также сложностью обоснования преимуществ того или иного познавательного подхода.
Степень теоретической разработанности проблемы.
Проблема гипотезы, гипотетического знания дискутировалась в философии уже давно. Существенное значение гипотезы в научном исследовании заставляет философов науки обращать пристальное внимание на ее роль в научном познании, а также активно разрабатывать требования, предъявляемые к научным гипотезам. Этот процесс особенно заметен в советском периоде российской философии, где данными проблемами активно занимались Л.Б. Баженов, Н.К. Вахтомин, А.Д. Иоселиани, П. В. Копнин, И. П. Меркулов, Г. И. Рузавин и др. Среди современных отечественных исследователей следует отметить С. Ю. Саурова, рассматривающего научную гипотезу в контексте методологии естествознания. Анализ языковых средств выражения гипотетичности в научном тексте представлен в диссертации О. Г. Шевченко. Среди зарубежных исследователей следует упомянуть исследование гипотезы у К. Поппера и его идеи о гипотетичности всех знаний в науке, а также идеи об относительности научной истины А. Пуанкаре и др.
Однако гипотеза рассматривалась, в основном, применительно к области естественных наук, в то время как информация касательно функционирования гипотез в социально-гуманитарном научном знании в целом и отдельных его дисциплинах весьма скудна и – что важно – мало проблематизирована. Литература по данной теме, за редким исключением, представлена отдельными статьями, но не систематическими исследованиями. Феномен гипотезы в социально-гуманитарных науках в целом, а также в методологии истории и социологии рассматривается бразильским историком Ж. Барросом. Что касается лингвистики, помимо работ, в которых затрагиваются некоторые вопросы, связанные с гипотезой, как правило, в контексте проблемы критериев научности, существует ряд немногочисленных исследований, в которых данная форма научного знания исследуется более глубоко и разностороннее. Отдельными аспектами гипотезы в лингвистике занимаются отечественные языковеды В. И. Постовалова и Р. М. Фрумкина (последняя рассматривает также выдвижение и обоснование гипотез в психолингвистике). В ряде работ О. Н. Селиверстовой, О. А. Сулеймановой и др. разрабатываются проблемы гипотетико-дедуктивного метода в лингвистической семантике. Общим вопросам лингвистических гипотез, а также – в большей степени – функционированию гипотезы в конкретных областях посвящена отечественная монография под заголовком «Гипотеза в лингвистике». В плане разработки темы данного диссертационного исследования она ценна, прежде всего, тем, что содержит конкретный лингвистический материал для анализа специфики и значения гипотез в лингвистике. Некоторые аспекты гипотезы в литературоведении рассматриваются российским филологом Д. С. Лихачевым, эстонским литературоведом Л. И. Вольперт, а также норвежским философом Д. Фоллесдалем, который соотносит гипотетико-дедуктивный метод и методы герменевтики, в частности, в контексте литературоведческого анализа. Тем не менее, не существует исследований, где бы осуществлялась глубокая разработка феномена гипотезы в литературоведении.
Рефлексия по поводу различных философско-эпистемологических проблем социально-гуманитарного научного познания представлена в трудах Ф. Шлейермахера, В. Дильтея, М. Вебера, Г. Г. Гадамера, М. М. Бахтина, М. Фуко и др.; также в настоящее время она предпринимается в работах Л. А. Микешиной, В.С. Степина, Е. Н. Ищенко, В. Г. Кузнецова, Р. Д. Ингторссона и др. Вместе с тем, следует отметить, что тема специфики социально-гуманитарного научного познания по-прежнему открыта для обсуждения. Придерживаясь точки зрения о неправомерности резкого противопоставления естественных и гуманитарных наук, автором проанализированы в данном контексте воззрения голландско-американского индолога и философа Ф. Сталя, критиковавшего представление о том, что к «наукам о природе» не применим метод понимания, вчуствования, а к «наукам о духе / культуре» – метод объяснения.
Возможности целостного подхода к научному познанию на основе принципа взаимодополнительности, а также в рамках проблемы субъект-субъектных отношений с окружающим миром рассматриваются разными исследователями. Идеи об особых отношениях между исследователем как субъектом и природой как объектом изучения развивали Н. Бор, В. Гейзенберг и другие физики. Проблемы целостного подхода к научному познанию разрабатываются также отечественными философами. Критика категоричного разграничения методологии «наук о природе» и «наук о духе», отсутствия взаимодействия между ними представлена у К. Поппера, полагавшего, что метод понимания возможен как для гуманитарных наук, так и для естествознания. В данном диссертационном исследовании более подробно применение целостного подхода рассмотрено на примере работ американского лингвиста Д. Элфорда, а также представителей т.н. «автохтонной науки» (Native science), развивающих идеи о том, что субъект-субъектные отношения можно выстраивать не только с человеком или произведением искусства, но и с природой.
Изучение работ упомянутых выше исследователей позволило сделать следующее заключение. Гипотеза как форма научного познания подробно и систематично исследована в философии и методологии науки, однако, прежде всего, на материале естествознания. Подобный анализ в отношении гипотез в социально-гуманитарных науках отсутствует. При этом одними из наименее изученных в данном аспекте являются лингвистика и литературоведение, поэтому автор акцентирует внимание именно на них.
Объект исследования – гипотеза как форма научного знания в структуре социально-гуманитарных наук.
Предмет исследования – выдвижение и развитие гипотезы в таких областях социально-гуманитарного научного знания, как лингвистика и литературоведение.
Цель и задачи диссертационного исследования.
Цель диссертационного исследования – выявить специфику выдвижения и развития гипотез в социально-гуманитарных науках.
В соответствии с поставленной целью выдвигаются следующие задачи:
- систематизировать особенности гипотезы в научном познании, зафиксированные в работах по философии науки;
- исследовать философско-методологические особенности социально-гуманитарного научного познания;
- проанализировать общие особенности выдвижения и разрешения гипотез в социально-гуманитарных науках;
- показать, как реализуются эти особенности в области лингвистики и литературоведения.
Теоретико-методологические основы исследования.
При работе над диссертационным исследованием были применены следующие методы: исторический, логико-концептуальный, системно-аналитический метод, метод компаративного анализа. Исторический и логико-концептуальный методы используются при исследовании преемственности и соотнесенности друг с другом различных концепций. С помощью компаративного анализа сопоставляются альтернативные позиции в осмыслении проблемы научного познания в целом и эпистемологии социально-гуманитарных наук в частности. Системно-аналитический метод позволяет выявить возможности объединения предшествующих концепций с современными научными исследованиями. Также применяется метод case studies при рассмотрении того, как конкретно функционируют гипотезы в социально-гуманитарных науках. Теоретико-методологической основой диссертации служат работы отечественных и зарубежных философов, а также специалистов в области лингвистики и литературоведения. Анализ текстов осуществляется с применением принципов целостности, историчности, а также с учетом ценностных и культурно-исторических предпосылок исследователей.
Научная новизна исследования:
1. Проведен обобщающий анализ особенностей гипотезы в социально-гуманитарных науках в целом и в лингвистике и литературоведении, в частности.
2. Показано, что необходимость плюрализма подходов к оценке гипотез в социально-гуманитарном научном знании во многом обусловлена тем обстоятельством, что проблемы здесь, как правило, не имеют единственного решения. Социально-гуманитарных науки привлекают сложные вопросы интерпретации и толкований, возникающие во взаимодействии субъекта и объекта исследования.
3. Сформулирована идея о том, что субъект-субъектный подход возможен не только по отношению к социально-гуманитарной эпистемологии, но и к научному познанию в целом, что исследуется подробнее на примере «автохтонной науки». Поскольку мир воспринимается целостным познающим субъектом, изучение познавательного процесса также должно быть целостным, для чего важным представляется развитие различных типов мышления и способов восприятия.
4. Выявлены три основные тенденции выражения и развития гипотез в лингвистических и литературоведческих исследованиях: (1) следование общенаучным и частнонаучным стандартам, (2) склонность к эссеистскому способу выражения идей (использование языка художественной образности), (3) синтез обоих подходов.
Основные положения, выносимые на защиту:
1) Некритический перенос процедур выдвижения и проверки гипотез, принятых в естествознании, не приемлем к объектам социально-гуманитарных наук, в частности, в лингвистике и литературоведении. Однако некритичное отрицание выработанных в рамках естествознания методов, процедур и, в целом, подходов, также не является обоснованным.
2) Существующие методы выдвижения и разрешения гипотез, разработанные в области естественных наук, частично применимы к социально-гуманитарным наукам, в частности, гипотетико-дедуктивный метод в лингвистике и литературоведении, однако, с учетом особенностей социально-гуманитарного научного познания.
3) При выдвижении гипотез в лингвистике (особенно фундаментальных и гипотез-теорий) идеи нередко «приходят» из внешних областей: из других наук (часто естественных), других типов знания (философия, религия, эзотеризм), а также из общенаучного стиля мышления той или иной эпохи. Они в определенной мере обусловлены культурно-историческим «фоном» эпохи, влияющим на личностные установки субъекта, хотя это часто не осознается им самим.
4) Гипотеза в социально-гуманитарных науках иногда выражается через метафорические образы, из которых сложно вывести следствия для проверки. Художественная метафора как инструмент переноса известного на неизвестное особенно важна в исследованиях, затрагивающих кардинальные вопросы (например, в лингвистике связь языка и познания), а также при изучении художественного образа в литературоведении, который может быть неточным в той мере, в какой это требуется для сотворчества Другого – читателя, зрителя, слушателя.
5) В области социально-гуманитарных наук возможен целостный подход, делающий акцент не на унификации знания на основе одного его типа, а, скорее, на их взаимодополняемости, на синтезе, – подход, который бы учитывал как субъект-объектные, так и субъект-субъектные отношения между исследователем и исследуемым. Эта важность определяется самой сущностью объекта познания.
Теоретическая значимость работы. Данное диссертационное исследование является необходимым этапом в осмыслении опыта философской и научной мысли по проблемам гипотезы в социально-гуманитарных науках. Выводы, полученные в ходе исследования, могут расширить современные горизонты понимания социально-гуманитарной эпистемологии, а также могут содержать большой потенциал для дальнейшей разработки данной проблемы. Теоретические выводы диссертационного исследования могут быть использованы для изучения вопросов, связанных с выдвижением и развитием гипотезы как в социально-гуманитарных науках в целом, так и в таких ее областях, как лингвистика и литературоведение. Показано, что гипотеза является важным методом научного исследования.
Практическая значимость работы. Основные положения и материалы диссертационного исследования могут использоваться при разработке лекционных курсов, спецкурсов, учебных пособий по онтологии и теории познания, философии и методологии науки, по эпистемологии социально-гуманитарных наук, а также эпистемологии лингвистики и литературоведения.
Апробация работы. Основные положения и выводы, полученные в ходе диссертационного исследования, представлены в выступлениях автора на региональных, всероссийских и международных научных конференциях в России и за рубежом: Всероссийская конференция «Актуальные проблемы российской философии» (Пермь, ПГУ, 2011); 10-ая международная конференция по Новым направлениям в гуманитарных науках (the 10th International Conference on New Directions in the Humanities “Looking Forward: Humanities for the Future”) (Монреаль, Канада, 2012); VI Российский философский конгресс (Нижний Новгород, 2012 г.); Всероссийская научная конференция «История и философия науки» (Ульяновск, УлГУ, 2012); III Всероссийская научная конференция с международным участием «Целостность в мире философии и социально-гуманитарного знания» (Липецк, ЛГТУ, 2012); II международная научно-теоретическая конференция «Актуальные проблемы развития мировой философии» (Астана, Казахстан, ЕНУ, 2013); Форум молодых ученых ННГУ им. Н. И. Лобачевского (Нижний Новгород, ННГУ, 2013); Всероссийская научная конференция «Научное творчество как объект исследования историков, социологов, эпистемологов и психологов» (Ульяновск, УлГУ, 2013); 9-ая международная конференция по философии (9th International Conference on Philosophy) (Афины, Греция, 2014).
Этапы подготовки диссертации и результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры «История, методология и философия науки» факультета социальных наук Федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего образования «Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского». Основные положения работы нашли отражение в 11 публикациях автора, из которых 4 – в периодических научных изданиях, рекомендованных ВАК РФ.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, четырнадцати параграфов, заключения, библиографического списка, состоящего из 242 источников. Общий объем диссертации – 179 страниц.
Роль гипотезы в истории научного познания
Существуют определенные различия в интерпретациях гипотезы и ее роли в науке, связанные с разными временными периодами. Отношение к гипотезе как инструменту познания менялось. В рамках древнегреческой философии ее статус можно соотнести с тем, что противоположно знанию: например, мнение или предположение [93, с.61]. В этой связи напомним о противопоставлении episteme («истинного знания») и doxa («мнения»), в котором мнения людей могут быть только «гипотезами», предположениями, относительными и непостоянными. Современное употребление понятия знания качественно отличается от древнегреческого, где оно понималось как «истинное», относимое к умопостигаемому миру вечных сущностей, тогда как doxa – непостоянное, претерпевающее процесс непрерывного изменения. Сегодня же любое имеющееся у человечества знание рассматривается как нечто вероятностное, характеризующееся различной степенью достоверности.
Эвристическая роль гипотезы начинает осознаваться в европейской науке. В методе эмпирического познания (программе Бэкона) ее статус еще невысок. На нее смотрят как «на нечто второстепенное» [115]. Дело в том, что в индуктивно-эмпирическом методе выделяют две формы научного познания – факт и теорию. Существует обобщение и прямое опосредование фактов, где гипотезе пока места нет.
Напомним часто цитируемое высказывание И. Ньютона «Hypotheses non fingo» («Гипотез не измышляю»). Согласно А. Койре, в оригинале оно звучит следующим образом «Причину же... свойств сил тяготения я до сих пор не мог вывести из явлений, гипотез же я не измышляю. Все же, что не выводится из явлений, должно называться гипотезою, гипотезам же метафизическим, физическим, механическим, скрытым свойствам не место в экспериментальной философии» [Цит. по: 62, с.174]. Исходя из этого, И. Ньютону приписывается исключительная неприязнь к гипотезе. Однако, как отмечает А. Койре, опираясь на труды ученого, с одной стороны, отказ от «измышления гипотез» означает, что он не хочет пользоваться не обоснованными «фикциями и ложными предположениями в качестве посылок и объяснений» [Цит. по: 62, с.180]. С другой стороны, в трудах содержатся предложения, недвусмысленно названные «гипотезами», используемые как приемлемые, правдоподобные, хотя и недоказуемые положения, как фундаментальные допущения [Цит. по: 62, с.177, 181]. Таким образом, Ньютон, по всей видимости, вовсе не исключал гипотезу из процесса научного познания, а, скорее, отказывался исходить в научных рассуждениях из предпосылок, не выведенных из опыта, не имеющих опытного обоснования. В более поздних концепциях индуктивно-эмпирического метода гипотеза понимается как неразвитая форма теории, но по-прежнему не имеет самостоятельного статуса. Ее место в системе знаний все более упрочивается в науке XIX века. Напомним, что Фридрихом Энгельсом было выдвинуто принципиально новое понимание гносеологического статуса положений науки, в рамках которой традиционная концепция научности, основанная на жесткой дихотомии истинности и ложности, подвергалась радикальному пересмотру [93, C. 62]. Значение гипотезы в развитии науки получает новую перспективу: теперь она рассматривается как «форма развития естествознания». Признается, что дальнейший опытный материал приводит к уточнению или устранению тех или иных гипотез, «пока, наконец, не будет установлен в чистом виде закон» [86, с.555]. В работах В. И. Ленина, рассматривавшего истину как «процесс», признается, что в бесконечно разнообразном мире всегда будут существовать явления за пределами известной области; подчеркивается важная роль гипотезы как первого приближения к действительности [78, с. 183]. Усиление роли гипотезы, прежде всего, связано со следующими факторами. В XIX веке становятся очевидными серьезные расхождения между реальным ходом естествознания и теми формами, которые предполагало индуктивно-эмпирическое исследование. В частности, появляется теоретическое естествознание, в рамках которого теория формулируется раньше фактов, чего не допускалось эмпирической программой. Реальность показала, что без гипотезы естествознание немыслимо. В теоретическом естествознании происходит замена индуктивно-эмпирической программы на гипотетико-дедуктивную. В первой половине XX века акцент смещается в сторону признания относительности научной истины, прежде всего, в рамках доктрины конвенционализма, сформировавшейся в значительной степени под влиянием идей А. Пуанкаре. Считая, что основные принципы любой научной теории не являются отражением объективной реальности, он полагал их условными соглашениями, единственным абсолютным условием которых является непротиворечивость. Пуанкаре приходит к выводу о том, что «невозможна реальность, которая была бы полностью независима от ума, постигающего её» [114, с.203-204]. Впоследствии было признано, что а) любое теоретическое знание в науке гипотетично, б) фальсифицируемо, опровергаемо (К. Поппер). В настоящее время общепризнанной является плодотворность построения теоретических систем посредством гипотез, при этом подчеркивается гипотетичность знания как норма. В отечественной науке приблизительно с 60-х гг гипотеза рассматривается как важнейшая часть научного познания.
Классификация гипотез в методологии науки
В методологии науки представлены несколько классификаций гипотез, различающихся как степенью обобщения, так и различными классификационными основания. Наиболее общий характер имеет разграничение видов гипотез Л. Б. Баженова, выделяющего описательные (о формах связи наблюдаемых явлений) и объяснительные (о внутренних причинах, производящих, обусловливающих эти явления и их связи) гипотезы [10, с.6]. В более подробных классификациях гипотезы различаются по следующим основаниям: 1) По предмету: эссенциалистские гипотезы (гипотезы о природе, сущности исследуемого объекта); атрибутивно-субстанциональные (гипотезы о внешних свойствах и материале объекта); структурные (гипотезы о структуре, строении, форме объекта); каузальные, генетические (исторические), функциональные и т. д. (гипотезы об отношениях, связях, в том числе причинах, генезисе, развитии, функционировании). В зависимости от того, идет ли речь об объекте, существование которого предполагается в прошлом, настоящем или будущем, различают ретросказательные гипотезы (об объектах, не существующих в настоящее время, а существовавших в прошлом) и предсказательные (об объектах, которые могут существовать в будущем). Ретросказательные гипотезы весьма распространены в различных областях социально-гуманитарных наук при исследовании явлений прошлого [112, с.29]. Что касается предсказательных гипотез, то это весьма спорная область, поскольку предсказывать здесь гораздо сложнее, чем в естественных науках; соответственно, подобных гипотез здесь ощутимо меньше и они относятся к области футурологии (исторической, культурологической и т.д.). 2) По уровню познания. С учетом того, относится ли гипотеза к эмпирическому или теоретическому уровню познания, различают описательные (феноменологические) гипотезы (об определенной форме связи между наблюдаемыми явлениями или о внешних характеристиках неизвестного объекта) и объяснительные гипотезы (о механизме связи между наблюдаемыми явлениями – «фактами») [112, с.30]. 3) По степени обобщения различают гипотезы фундаментальные (гипотетические положения, имеющие характер закона, теории; ср. гипотезу о порождающем механизме языка в лингвистике) и частные (предположения о единичных явлениях и фактах; ср. ларингальную гипотезу в фонологии). При этом гипотезы самого высокого уровня в рамках гипотетико-дедуктивной системы обладают наибольшей логической силой [119, с.100, 101]. По степени общности различают также гипотезы фактологические (или гипотезы о факте), номологические (приводящие к формулированию эмпирических или теоретических законов; или гипотезы о законе), «теориологические» (группы гипотез о связях) [112, с.30]. Также выделяют гипотезы «ad hoc», выдвинутые для объяснения только данного случая. Они лишены предсказательной силы, на их основе нельзя получить новые факты, хотя эти гипотезы используются в качестве вынужденного временного решения.
Ю. С. Степанов выделяет такие виды гипотез, как эмпирические, типологические и гипотезы-теории, которые, по его мнению, успешно находят свои примеры в лингвистике [130, с.8]. К эмпирическим он относит гипотезы о существовании или происхождении того или иного факта в языке или на том или ином его уровне, а также гипотезы о функционировании, структуре того или иного фрагмента языка, о происхождении того или иного факта или фрагмента, о том или ином законе и т. д. [Там же]. Типологические гипотезы описываются как предположения о типизированных объектах – о существовании того или иного класса лингвистических сущностей в пределах одного языка (например, относительно проблемы «категории состояния» в русском языке, вопрос о выделении которой в самостоятельную часть речи остается дискуссионным в лингвистике), а также предположения о существовании того или иного языкового типа вообще («аморфные языки», «ностратическая общность языков») и т. п. Гипотезы этого уровня возникают обычно на следующем, сравнительно с эмпирическими гипотезами, этапе, зачастую представляя собой их дальнейшее развитие и обобщение [Там же, С.8-9].
Гипотезы-теории понимаются как иерархически организованные совокупности гипотез, содержащие обоснование и развертку исходного предположения основной гипотезы. Они касаются кардинальных проблем науки: в лингвистике, например, это взаимоотношение языка и мышления, порождение речи, общая организация языка, признаки человеческого языка и т. д. К их числу относят «теорию семантических полей» (совокупность языковых единиц, объединенных каким-то общим семантическим признаком, например, поле цветообозначений, состоящее из нескольких цветовых рядов, где общим семантическим компонентом является «цвет»); также генеративную «гипотезу-теорию» (так называемую теорию порождающей грамматики Н. Хомского и его последователей) [130, С.9]. Кроме того, гипотезы в лингвистике, так же, как и в других науках, могут быть противопоставлены по степени обобщения, по степени доказанности, по степени вероятности выводов, по степени объяснительной силы, вплоть до общественного признания и «престижа». Что касается литературоведения, то нами не было обнаружено каких-либо существенных комментариев в плане классификации гипотез. Возможно, это вопрос будущего. В отношении лингвистики отметим, что виды гипотез, зафиксированные в естественных науках, обнаруживаются и здесь, с учетом тех или иных особенностей.
Основные подходы к социально-гуманитарным наукам
Это естественным образом выводит нас на проблему существующих подходов к специфике социально-гуманитарных наук. В целом, как отмечает В.Н. Сагатовский, можно выделить три основных подхода в понимании природы гуманитарного [121, с.115]. Первый весьма условно можно назвать позитивистским. В его рамках гуманитарное знание может быть построено по естественнонаучной модели или, по крайней мере, полностью так или иначе структурировано [Там же, с.115]. Вероятно, сюда же можно отнести и тех, кто не считает социально-гуманитарные дисциплины науками вообще, по крайней мере, на их нынешнем этапе развития. В XIX веке естественные науки достигли довольно высокого теоретического уровня, в то время как социальные и гуманитарные, в большинстве своем, едва ли могли претендовать на действительно научный статус. Вполне естественно, что одним из основных методологических вопросов в философии этого времени становится вопрос о взаимоотношении этих двух основных ветвей исследования.
Основоположником позитивизма как направления в философии науки считают французского философа Огюста Конта. Вопрос о позитивном характере науки был поставлен еще его учителем, французским философом, социологом Анри Сен-Симоном. Представления Сен-Симона о союзе наук на основе позитивного подхода в определенной степени повлияли на одно из основных положений позитивизма – методологический монизм, то есть идею единообразия научного метода независимо от различий областей научного исследования. Другое положение гласит, что точные естественные науки (математическая физика) предоставляют методологический идеал или стандарт, в соответствие с которым должна измеряться степень развития и совершенства всех других наук, включая гуманитарные [29, с.43]. Третье положение связано с особым пониманием научного объяснения, заключающегося в подведении индивидуальных случаев под гипотетические общие законы природы, включая «природу человека» [Там же, с.43-44]. Таким образом, позитивизм подчеркивает единообразие метода, математический идеал науки и необходимость общих каузальных законов для объяснения следствий – единичных явлений. Помимо описания и объяснения мира, здесь утверждается также доктрина ценностной нейтральности. Она основывается на различении факта и оценки: из утверждения какого-либо факта не должна логически выводиться та или иная моральная оценка. Эта позиция постулируется и в современной науке: исследователь должен отделять собственные этические суждения о человеческих ценностях от научного изучения природы и последствий этих ценностей [206].
Естествознание не только значительно расширило наше понимание природного мира, но также увеличило возможности контроля человечества над ним. Наблюдая очевидный успех естествознания, многие исследователи социально-гуманитарного знания стремились и стремятся «импортировать» его методы в свою область исследования. Подобная тенденция среди прочих получила название «натурализма» или «натуралистического подхода». Социальные науки, к примеру, могут стремиться к достижению объяснительной и предсказательной мощи естественных наук, полагая, что таким образом можно приблизиться к решению социальных проблем, а также улучшить деятельность социальных институтов и, в целом, способствовать человеческому благополучию. Исторически сложилась ситуация, что европейская философская мысль в XVII-XIX веках оказалась сосредоточенной на необходимости разработки методологии естественнонаучного знания, с которым отождествлялось научное знание вообще. Тем не менее, не все представители социально-гуманитарного знания XX в. согласились с позитивистским идеалом науки. В рамках второго подхода – антипозитивистского, гуманистического – гуманитарные науки противопоставляются естественным как ориентированные на освоение уникального, неповторимого. Данная позиция включает большое разнообразие направлений, но, в целом, отрицает догматы позитивизма как общеметодологический канон. Уже в середине XIX века немецкий историк Иоганн Густав Дройзен противопоставил объяснение (Erklaren) как метод естественных наук пониманию (Verstehen), применяемому в истории («Историка», 1858). Идея о необходимости различения методов естественных и гуманитарных наук, высказанная философами-романтиками, была развита В. Дильтеем и Г. Риккертом. Во второй половине XIX века немецкий историк культуры и философ Вильгельм Дильтей в работах «Введение в науки о духе» (1880) и «Построении исторического метода в науках о духе» (1910) разграничил Naturwissenschaften («науки о природе») и Geisteswissenschaften («науки о духе»). Выделяя два разных вида опыта – внутренний опыт душевной жизни и внешний чувственный опыт, он утверждает, что основанные на них знания тоже должны быть различными. Науки о духе он связывает с непосредственной психической деятельностью – переживанием – и предлагает особый, соответствующий этому метод – понимание: «Природу мы объясняем, а душевную жизнь понимаем» [39, с.16].
Третий подход, особенно отчетливо проявившийся в направлениях постнеклассического типа философствования XX-XXI вв., делает акцент на принципиальной неопределенности любого знания, склонен редуцировать любое знание к своеобразной модели гуманитарности (всё есть «литература») [121, с.115]. Представители данного подхода критиковали научный разум и выводимые им «научные истины», а также такие существенные компоненты научного познания как доктрина ценностной нейтральности. Рациональное объяснение они заменяли на интерпретацию: на место поиска истины становятся бесконечные живые коммуникации, диалог, цель которых – интерес к Другому и взаимопонимание.
Источники гипотез в лингвистике
Рассмотрим особенности выдвижения гипотез в лингвистике в контексте истории возникновения той или иной гипотезы. Исследований данной проблемы крайне мало, что потребовало от нас проведения собственного анализа различных источников идей на примере конкретных лингвистов. Особый интерес у нас вызвали работы, авторы которых имеют тенденцию к эссеизму, к философии языка, нежели к исключительному следованию строго-научному дискурсу (Б. Л. Уорф, А. Вежбицкая). Данная тенденция, несмотря на общее направление во всех науках к формализации исследований на всех уровнях, к математизации, к использованию компьютерных технологий, еще сохраняется, хотя становится все слабее. Это также вызывает вопрос, есть ли необходимость в ее сохранении и развитии. Анализ объектов исследования таких областей научного знания, как языкознание и литературоведение, показывает, что природа их объектов имеет свои особенности, требующие весьма критического осмысления естественнонаучных стандартов при переносе их в область социально-гуманитарных дисциплин.
В формировании гипотезы участвует догадка, интуиция, воображение, индуктивное обобщение, а также опыт, квалификация и талант исследователя. Говоря об источниках, провоцирующих появление гипотез, то, как нами было обнаружено, идеи иногда «приходят» в лингвистику из внешних по отношению к ней областей. Это могут быть другие науки, нередко естественные, а также общенаучный стиль мышления той или иной эпохи. Также источником могут стать другие типы знания – философия, религия, эзотеризм и т. п., не говоря уже о культурно-исторических предпосылках эпохи, влияющих на личностные установки субъекта, хотя это часто не осознается им самим. Особое значение имеет и общая эрудиция исследователя, его теоретическое и практическое знание в других сферах деятельности, личный повседневный опыт исследователя [162, с.210-211].
Большое влияние на выдвижение и подтверждение гипотез оказывает тот или иной преобладающий научный стиль мышления эпохи. В частности, сравнительно-историческое языкознание как научное направление возникло в XIX веке благодаря ориентации языковедов на более успешные естественные науки (биология, физика) – на строгий научный метод, использование терминологии, которая также заимствовалась из данных наук. Частично это обусловлено общим стилем мышления XIX века, включающим принципы эволюционизма, историзма. В данном случае, однако, сложно провести четкую грань между научным стилем мышления и заимствованием подходов из других наук. Это касается, например, утверждения о том, что в XIX веке лингвистика заимствовала принципы и термины из биологии, например, в область исследования праязыков. Исходя из определенного набора объектов (языков), эволюционировавших от общего предка, лингвисты стремятся восстановить ряды дивергенций, которые привели объекты к нынешнему состоянию. В биологии данная область получила название кладистики (кладистический анализ основан на учете родственных отношений между живыми организмами). С кладистикой схож метод генетической классификации языков, активное развитие которого продолжилось в XX веке. В данной классификации языки группируются на основе их происхождения от общего предка или отсутствия такового; распределяются по языковым семьям, составляя языковое древо. Аналогом биологическому понятию гомологии считаются когнаты (если между двумя родственными языками наблюдаются регулярные фонетические соответствия, они называются когнатами), в то время как для архетипа, по всей видимости, сопоставимо понятие праязыка [162, с.212]. Однако генетическая классификация языков, прежде всего, основана на модели «генеалогического древа», предложенной А. Шлейхером, который, как будет показано далее, не заимствовал биологический подход, а, скорее, опирался на некие общие для его эпохи философско-методологические представления. В других случаях ситуация аналогии из естествознания более очевидна. Например, в XX веке в 50-е гг разрабатывается глоттохронологический метод, предложенный М. Сводешом как попытка аналогии с радиоуглеродным методом измерения возраста органических веществ, то есть заимствуется некий принцип из физики. Глоттохронология, подвергаясь необходимым изменениям и уточнениям, остается рабочим инструментом в руках компаративистов. Рассмотрим предпосылки гипотез в лингвистике подробнее, на конкретных примерах (А. Шлейхер, Б. Уорф, А. Вежбицкая). Август Шлейхер – немецкий языковед (1821-1868), который разрабатывал, помимо прочего, гипотезу о языке как своего рода биологическом организме, а также ввел в научное употребление древовидную модель праязыка. Нами было выявлено, что на формирование натуралистических концепций языка А. Шлейхера во многом повлияли такие общенаучные принципы его времени, как эволюционизм и компаративизм, а также древовидная модель описания структуры мира. Во многом успехи сравнительно-исторического языкознания как науки связаны с заимствованием принципов, концепций, терминов естествознания, что обусловило коренной перелом в понимании природы и сущности языка. Важнейшую роль здесь сыграли два принципа, ставших «программными» во многих научных областях того времени: принцип эволюционизма, утверждающийся в конце XVIII – начале XIX века в астрономии, геологии, физике, химии, биологии, и принцип компаративизма. Лингвистика – не единственная социально-гуманитарная дисциплина, применившая эти общенаучные подходы: подобная тенденция наблюдается также в истории, культурологии, этнографии и т. д. Как отмечает В. Н. Топоров, накопленный прежде всего в естественных науках большой конкретный материал стал основой для первых универсальных классификаций и таксономий, что подразумевало существенную роль эмпирического сравнения фактов и неизбежно приводило к выводу о наличии за внешним разнообразием фактов некоего внутреннего единства, которое требовалось истолковать [139]. Объекты исследования объясняют в терминах развития во времени, осуществляющегося естественным образом по определенным законам. Само развитие при этом рассматривается чаще всего как восходящая линия от простого к сложному и улучшенному и реже – как нисходящая, связанная с деградацией. Приведем характерные цитаты из «Компендия сравнительной грамматики индоевропейских языков» (изд. в 1861 г.) А. Шлейхера. Выделяя два периода в «жизни языка» – доисторический (развитие языка) и исторический (распад языковых форм), он утверждает, что «жизнь языка не отличается существенно от жизни всех других живых организмов – растений и животных». При этом к развитию языка он применяет как «период роста от простейших структур к более сложным формам», так и «период старения, в который языки все более и более отдаляются от достигнутой наивысшей степени развития» [171, с.107-116, с. 114].
В отношении влияния естественных наук А. Шлейхер демонстрирует явный натуралистический уклон в своих лингвистических воззрениях. Считая язык созданием природы, а органические, естественные изменения в нем – независимыми от воли человека, он причисляет языкознание к наукам о природе, полагая его метод «совершенно отличным от методов всех исторических наук» и схожим в главном с естественнонаучным. Отсюда задачей лингвистики он видит исследование такой области, где наблюдается действие постоянных, независимых от человеческой воли законов природы [102]. Эти мысли в полной мере отразились в его работе «Теория Дарвина в применении к науке о языке» (1863). Здесь им утверждается, что положения, применяемые Ч. Дарвином к борьбе за существование видов в растительном и животном царстве, в основных чертах подходят и к языкам, причем «без всякого изменения»: «в области языков … неопровержимо происхождение видов путем постепенного разрознения и сохранения более развитых организмов в борьбе за существование» [172, с.121].
