Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Рассуждение - форма мыслительной деятельности и способ познания 15
1. Понятия «рассуждение» и «умозаключение» в системе методологических и эпистемологических категорий 15
2. Общая структура (парадигма) рассуждения 33
3. Основные разновидности рассуждений в контексте научного познания 51
Глава 2. Аргументативные (обосновывающие) рассуждения 60
1. Эпистемологическая и методологическая характеристики аргументации 60
2. Аргументативная деятельность как разновидность рассуждений: структурно-функциональные особенности 70
3. Когнитивно-символические модели аргументативных рассуждений 87
Глава 3. Объяснительные и прогностические рассуждения 94
1. Объяснение и прогнозирование: эпистемологическая и методологическая характеристики 94
2. Сущность и специфика объяснительных рассуждений, их когнитивно-символические модели 104
3. Сущность и специфика прогностических рассуждений, их когнитивно-символические модели 111
Заключение 120
Библиографический список 124
- Понятия «рассуждение» и «умозаключение» в системе методологических и эпистемологических категорий
- Общая структура (парадигма) рассуждения
- Эпистемологическая и методологическая характеристики аргументации
- Объяснение и прогнозирование: эпистемологическая и методологическая характеристики
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Научное мышление является эталоном рационального познания. Его исследованием занимался уже Аристотель, а в Новое время - Г. Галилеей, Ф. Бэкон, Р. Декарт, Г. Лейбниц, затем И. Кант, И. Фихте, и Гегель. Первостепенное внимание научному мышлению уделялось разработчиками основных методологических концепций современности от неокантианства до постпозитивизма и отечественной философии и методологии научного познания. В итоге были выделены и описаны категории и принципы научного мышления, его логические средства, роль интуиции в формировании научных гипотез. Осмыслена «технология» построения идеальных моделей -основы теоретического познания, методы аксиоматизации и формализации «готового» теоретического знания.
Новый этап в развитии указанных исследований мы связываем с разработками в области искусственного интеллекта. Интеллектуальные системы создаются для того, чтобы «овеществить» в технических устройствах знания и умения, которые используют люди, решая творческие задачи. Для этого необходимо «вложить» в них знания о том, как мы рассуждаем [112, 3]. Как выяснилось, о рассуждении как методе и интегративной форме вопросно-ответного мышления мы знаем немногое.
Вопросы, касающиеся отражения процессуального характера мышления, его диалогичности и целевой обусловленности, волнуют эпистемологов, философов, методологов, логиков, психологов и ряда представителей других отраслей науки уже на протяжении достаточно длительного времени. Однако на сегодняшний день можно констатировать, что для адекватного описания мышления нужно строить систему понятий, основанную на синтезе знаний, методов и подходов формальной логики, психологии и когнитивной науки. Это довольно непростая задача.
В течение многих веков логика учит анализировать выводы и их структурные составляющие, обнаруживать логические ошибки и противоречия. Однако проблема состоит в том, что, с одной стороны, логика вооружает нас надежными средствами достижения «рациональной беспристрастности», а с другой -
является препятствием на пути изучения многообразных способов мышления человека, когда ее подходы и методы объявляются «единственно научными», а все остальное - субъективизмом. Между тем используемые логикой категории «суждение» и «умозаключение» недостаточны для адекватной реконструкции собственно процессов мышления, ибо анализ мышления только с точки зрения логической формы, в отвлечении от конкретного содержания и мыслящего субъекта не отражает всей сложности реальной мыслительной деятельности, ее процессуального характера, зависимости от мировоззренческих, теоретико-познавательных и методологических установок субъекта. Для современной методологии и эпистемологии является непреложным постулат о необходимости корреляции содержания предметного знания со средствами и операциями познавательной деятельности субъекта. В этом смысле научное мышление не только объективно, но и субъективно; более того, такая субъективность не может быть элиминирована из процесса научного поиска и его результатов. Отсюда возникает необходимость учитывать разноплановые аспекты: с одной стороны - это целевые установки, объем и содержание знаний, интуиция и мировоззренческие установки личности, а с другой - общезначимые логические и методологические директивы, что предполагает синтез логико-методологических и лингвопрагматических методов и подходов в исследовании научного мышления.
Во второй половине прошлого века в связи с развитием исследований в области искусственного интеллекта, попытками компьютерного моделирования человеческих рассуждений вопросы методологии анализа структурных, функциональных и процессуальных аспектов этой формы мышления приобрели особую актуальность. В то же время специалистами в области логики и эпистемологии, представителями когнитивной психологии такая методология до сих пор пока еще не создана. Более того развитие кибернетики и других наук, изучающих машинизированное познание, отвлекло внимание ученых от исследования особенностей рассуждений, свойственных именно человеку, а ведь основным субъектом и одновременно «инструментом» познания является человек, осуществляющий деятельность по построению и реализации рассуждений. Отсутст-
вует эпистемологическая парадигма, которая объединяет не только формальнологические, но и когнитивные и прагматические аспекты процедуры рассуждения. Словом, проблема экспликации эпистемологических оснований научных рассуждений, всей палитры механизмов, задействованных в процессе рассуждения, весьма остро стоит перед современным научно-философским сообществом.
Избранная исследовательская стратегия предполагает рассмотрение рассуждения в контексте вопросно-ответного мышления, отражает процессуальный характер рассуждения, учитывает его прагматику, т.е. мыслительную деятельность рассуждающего по выбору знаниевых, логических и методологических средств, направленную на достижение поставленной цели. В этой связи отметим, что в научной литературе, как правило, интенция рассуждающего, корпус его знаний и логико-методологический арсенал как важнейшие факторы, обусловливающие эффективность рассуждения, учитываются лишь при исследовании аргументативных процессов. В объяснении же и прогностических рассуждениях прагматический аспект сводится фактически-к" нулю. Такое положение дел, на наш взгляд, приводит к тому, что указанные дискурсивные процедуры оказываются вне контекста инициирующей их проблемной ситуации, при этом невозможно проследить «ход мысли» и интенцию рассуждающего, ибо познавательные процессы предстают как готовые знаковые формы в виде последовательности посылок и заключений. Предлагаемый в работе подход задает способ критического сравнения и конструктивного сопряжения в единой системе понятий основных дискурсивных процедур (аргументации, объяснения и прогнозирования) без потери их специфики.
Степень научной разработанности темы исследования. Проблематика философско-методологического и логико-прагматического анализа научных рассуждений как особой формы мыслительной деятельности, отличной от умозаключения, была намечена уже представителями Львовско-Варшавской школы: К. Айдукевичем, Т. Котарбиньским, Я. Лукасевичем и Т. Чежовским. В трудах этих выдающихся польских логиков и методологов рассуждение не редуцировалось к выводу, а трактовалось как самостоятельная поисковая мыслительная операция. Однако эти исследования не получили должного признания и
последующего развития в рамках западноевропейской философии и логики науки минувшего века.
В отечественной литературе функциональное различение умозаключения и рассуждения, методология исследования рассуждения как формы поискового мышления, описание его общей структуры и основных разновидностей были предложены Е.А. Кротковым. А.Л. Блинов, В.В. Петров и В.А. Светлов обратили внимание на тот факт, что одно и то же умозаключение может использоваться для решения различных познавательных задач.
Анализу рассуждений, выраженных в естественном языке и используемых в публичном дискурсе с присущими им многозначностью, неопределенностью, незавершенностью, посвящены работы представителей неформальной логики (И.Н. Грифцова, X. Перельман, Г. Тард, С. Тулмин).
Во второй половине XX века происходит широкомасштабная технологиза-ция разнообразных областей человеческой жизнедеятельности. В связи с этим появляется так называемый когнитивно-информационный подход к анализу мышления, для оценки которого были использованы работы Д.А. Поспелова, Р. Солсо, П.И. Соснина, В.К. Финна. В рамках данного подхода рассуждение трактуется как процесс решения задач, характеризуется наличием цели, использованием метатеоретических и металогических средств, зависимостью от «базы знаний» и «базы данных» его субъекта, наличием в его «логическом блоке» не только правил достоверного, но и правдоподобного выводов. Эпистемологические, методологические и логические вопросы моделирования интеллекта рассмотрены И.П. Меркуловым, А.П. Огурцовым, В.Г. Редько, В.К. Финном и др. Компьютерное моделирование интеллектуальных актов и связанные с ним трудности актуализировали те представления о мышлении, которые были уже наработаны в философии, эпистемологии и психологии, и в то же время показали недостаточность наших знаний об интеллектуальной деятельности человека, выявили пробел, восполнить который можно путем создания новых средств анализа естественного языка и интеллекта.
В лингвистике рассуждение в ряде исследований трактуется как определенная коммуникативно-познавательная процедура, функционально-смысловой тип
речи (Т.В. Радзиевская, Т.Б. Трошева). В качестве подтипов рассуждения рассматриваются объяснение и доказательство (П.А. Лекант, М.М. Разумовская).
В развитии темы диссертации автор широко использовал работы по логике и методологии науки, в которых представлена тематика рассуждений. В рамках логической стратегии исследования мышления, основы которой заложили еще Платон и Аристотель, доминирует подход, согласно которому термин «рассуждение» употребляется как синоним терминов «умозаключение» или «вывод» (А.Л. Блинов, В.А. Бочаров, А.А. Ивин, С. К. Клини, В.И. Маркин, В.В. Петров, Д. Пойа, Л.В. Рутковский, А.А. Столяр, А. Черч и др.). К немногочисленным попыткам придать термину «рассуждение» специфическое смысловое содержание относится ассоциирование рассуждения с поиском ответа на некоторые вопросы или процессом решения задач, которое имеет место в работах Р. Вуйцицкого, Я. Хинтикки, Г.П. Щедровицкого. На «вопрошающий» характер рассуждения указывается в рамках неформально-логического подхода (И.Н. Грифцова, X. Перельман, Г. Тард, С. Тулмин). На связь умозаключения с каким-либо вопросом указывал М.И. Каринский. Отличие умозаключения и рассуждения проводится в работах В.Ф. Асмуса, Ю.А. Петрова. Диалогичность процесса рассуждения подробно представлена в трудах Н. Решера, для анализа которых использованы работы К.Д. Скрипника.
Проблематика классификации рассуждений продуктивно разрабатывалась К. Айдукевичем, Я. Лукасевичем, К. Пасенкевичем и Т. Чежовским, в то время как в отечественной логико-методологической литературе чаще можно встретить работы по классификации умозаключений, но среди них есть и такие, в которых с термином «умозаключение» фактически связывается содержание, относимое нами к рассуждению.
При рассмотрении аргументаиных, объяснительных и прогностических процедур в качестве основных разновидностей рассуждений потребовалось обратиться к работам, направленным на изучение соответствующих когнитивных актов. Анализ литературы, посвященной вопросам аргументации, выявил терминологическую разобщенность в отношении понятий «доказательство», «обоснование», «аргументация». В ряде исследований аргументация довольно
жестко противопоставляется формальному доказательству (демонстрации) (Л. Ольбрехт-Тытека, X. Перельман). Есть работы, в которых проводится «линия» на отождествление аргументации и демонстративного доказательства (В.П. Красавин). Некоторые авторы предпринимают попытку расширить традиционный (формально-логический) подход к логическому анализу рассуждений до более конкретных и практичных форм (Г.А. Брутян, П. Лоренцен, Г.И. Рузавин, Л.Н. Сумарокова, С. Тулмин). Ряд исследователей проводит различие между теорией аргументации и формальной логикой, и логике при этом отводится подчиненная роль (А.П. Алексеев, М.Ю. Сластенов, Я. Хинтикка, В.И. Чуешов). Разработчики прагмадиалектической теории аргументации (Ф. ван Еемерен, Р. Гроотендорст) рассматривают аргументацию как явление вербальной коммуникации, которое должно быть изучено как специальная форма дискурса, характеризующаяся использованием языковых средств для разрешения разногласий во мнениях. Особый интерес представляют работы, в которых аргументация рассматривается в контексте вопросно-ответного мышления (И.А. Герасимова, Г.В. Сорина, Я. Хинтикка). Предлагаемое нами исследование аргументации как разновидности рассуждения учитывает сложность и многогранность данного процесса: логический аспект (А.П. Алексеев, Г.А. Брутян, А.А. Ивин), риторический (Ф. ван Еемерен, Р.Гроотендорст, Л. Олбрехт-Тытека, X. Перельман), психолингвистический (Л.С. Выготский, А.А. Леонтьев, В.А. Пищальникова), когнитивный (П. Куарье, Е.В. Рахилина, В.А. Цепцов).
Знаковой для нашей работы является трактовка одной из основных разновидностей научных рассуждений - доказательства, - намеченная Е.К. Войшвилло и М.Г. Дегтяревым. Они отмечают, что «в практике научного познания под термином доказательство имеют в виду не просто дедуктивный вывод тезиса из множества аргументов, а более широкую процедуру интеллектуального характера, включающую также поиск аргументов. А это означает анализ некоторых известных связей, отношений в той области действительности, к которой относятся содержащиеся в тезисе утверждения» [22, с.290]. Предлагаемое нами истолкование природы (сущности и строения) рассуждения показывает, что такого рода «более широкие процедуры интеллектуального характера» при-
сущи не только рассуждению-доказательству, но и всем разновидностям научных рассуждений в целом.
Процедура объяснения изучалась ведущими логиками и методологами XX века. В творчестве К. Гемпеля, П. Дюгема, Р. Карнапа, Э. Маха, О. Нейрата, К. Поппера был исследован категориальный и логический «каркас» объяснения. Непосредственно проблеме объяснения как функции науки, а также структурному анализу этой процедуры посвящены работы Д.П. Горского, В.Н. Карповича, Е.П. Никитина, А.А. Печенкина, Г.И. Рузавина, B.C. Швырева. Психологистические и телеологические концепции научного объяснения разрабатывались Г. фон Вригтом, В. Дильтеем, У. Дреем, Р. Коллингвудом, И.П. Фарманом и др. Классификации объяснений уделялось внимание М. Бунге, Б.А. Навороцким, Э. Нагелем, Е.П. Никитиным, А.Л. Никифоровым, М. Рьюзом, Е.И. Тарусиной, В.А. Штофом и др.
Для решения задач, сформулированных в диссертации, потребовалось обращение к литературе, отражающей результаты общеме годологического и логико-гносеологического изучения проблем прогнозирования. Теоретические основы прогнозирования разработаны в трудах по социальному прогнозированию (И.В. Бестужев-Лада, В. Г. Виноградов). Структура и специфика прогнозирования как самостоятельного метода познания изучалась Л.Б. Баженовым, С.К. Бетяевым, К. Гемпелем, П.П. Лакисом, А.Г.Никитиной, Е.П.Никитиным, П. Оппенгеймом, А.А. Печенкиным. Типологии прогнозирования представлены в работах И.В. Бестужева-Лада, М. Бунге, В.Г. Виноградова, В.И. Кузнецова, А.Г. Никитиной и А.А. Печенкина. Анализ прогнозирования, осуществляемый в работах А. Бауэра, В.Г. Виноградова, А.Г. Никитиной, Г.М. Румянцевой, был сосредоточен на объяснении его фундаментальных теоретико-познавательных оснований, образующих ориентир и прочный базис для научной разработки прогностических проблем.
Отметим, что тематика научных рассуждений оказалась всего лишь пограничной, периферийной в творчестве многих из вышеназванных авторов, а также научных школ и направлений. Поэтому потребовались не только обзор уже накопленного, но нетематизированного материала, но и постановка проблемы, решению которой посвящено данное исследование.
Основная проблема диссертационного исследоиания связана прежде всего с потребностью эпистемологического и логико-методологического осмысления научных рассуждений как интегративного и определяющего феномена в структуре научного мышления, с одной стороны, и фактическим отсутствием специальных диссертационных и монографических работ, где проводилось бы такое исследование - с другой.
Далее, до настоящего времени не произошло выделение исследования рассуждений в качестве самостоятельной области методологических штудий. Тем не менее, по-прежнему сохраняется разрыв между трактовкой рассуждений, редуцирующей их к умозаключениям (выводам) и практикой научных рассуждений при решении различного рода познавательных задач, не разработан единый подход к анализу рассуждений и соответствующий категориальный аппарат для их адекватного описания и оценки.
Кроме того, в последние десятилетия активно ведутся исследования по моделированию рассуждений в компьютерных системах, но сдерживающим фактором при этом выступает отсутствие глубокой проработки природы (сущности), структурных компонентов и основных этапов (звеньев) рассуждения как интегративной формы мышления.
Объектом исследования является научное мышление как эпистемологический феномен, его предметом выступает научное рассуждение как форма мыслительной деятельности и одновременно как способ рационального познания.
Основная цель диссертационной работы состоит в разработке основ междисциплинарной теории рассуждений, методологии их полипарадигмаль-ного анализа, что позволит сблизить эпистемологические, собственно логические, методологические и лингвопрагматические исследования феномена научных рассуждений, выявить их аутентичную роль н структуре научного мышления в целом.
Конкретизация данной цели предполагает постановку и решение следующих исследовательских задач.
Обосновать необходимость введения в категориальный аппарат эпистемологии, логики и методологии науки категории «научное рассуждение», интегрирующей важнейшие элементы и аспекты этой разновидности поисковой мыслительной деятельности; раскрыть сущность и специфику, роль и значение
данного феномена в рациональном познании и выделить соответствующую область эпистемологических исследований.
Выявить «генеральный маршрут» (основные этапы) рассуждения с позиций деятельностного подхода, рхарактеризовать его важнейшие компоненты и звенья, определить закономерности связи между ними.
Построить классификацию рассуждений по эпистемологическому типу решаемых ими задач, степени осознанности и вербальной выраженности их компонентов и стадий, логическому типу и прагматической специфике входящих в их состав умозаключений.
Провести эпистемологический и логико-методологический анализ основных разновидностей научных рассуждений, уточнить их роль и место в феномене научной рациональности.
Осуществить компаративный анализ аргументативных, объяснительных и прогностических рассуждений на основе построения их когнитивно-символических моделей.
Теоретико-методологические основы исследования. Исследование основано на системном и деятельностном подходах к научному мышлению. Анализ и моделирование научных рассуждений осуществляются в контексте проблематики современной методологии науки с использованием языка и методов символической логики, теории аргументации, категориальных средств когнитивной психологии и лингвистической прагматики.
Научная новизна исследования.
Установлено, что научное рассуждение не сводится к умозаключениям (выводам), хотя и включает последние в свой состав в качестве необходимого компонента.
Определены конституциональные эпистемологические характеристики рассуждения как интегративной формы рационального мышления.
Отображена зависимость рассуждения от субъекта (рассуждающего), а именно от текущего состояния его знаний, мотивов, интенций и методологических установок.
Предложена классификация рассуждений по различным основаниям (в зависимости от структурно-функциональных особенностей).
Найден способ сопряжения аргументации, объяснения, прогнозирования (с учетом их специфики), что позволяет осуществлять анализ соответствующих дискурсивных актов на базе унитарной системы принципов, эталонов и допущений.
Построены когнитивно-символические модели важнейших типов рассуждений, что позволило осуществить их компаративный анализ.
Разработаны методологические основы междисциплинарной теории научных рассуждений как особой и самостоятельной области эпистемологии.
Положения, выносимые на защиту.
Понимание специфики научного мышления и научной рациональности в целом предполагает введение в эпистемологию, методологию и логику науки категории «рассуждение», отображающей наиболее адекватно вопросно-ответный (поисковый), процессуально-деятельностный характер языкового мышления, органическую связь его основных форм. Именно рассуждение, а не умозаключение (вывод), как это принято считать в логической и методологической литературе, является способом получения нового знания на основе уже имеющегося, «готового» знания.
Рассуждение представляет собой целенаправленный, осознанный, поэтапный мыслительный процесс решения какой-либо познавательно значимой задачи посредством построения одного или нескольких умозаключений (выводов). Только в контексте рассуждения умозаключение обретает свое познавательное назначение, причем одно и то же умозаключение может составлять логическую основу разных типов рассуждений. Поэлементный состав, логическая схема умозаключения определяется исходным знанием и задачей рассуждения.
Поскольку рассуждение является мыслительной деятельностью конкретного человека, постольку в его экспликации должны учитываться имеющиеся у субъекта знания, мыслительный опыт и целевые установки. Данное положение означает, что рассуждение должно быть охарактеризовано с учетом его субъектных аспектов, что в свою очередь позволяет дать ответ на один из
важнейших вопросов эпистемологии: почему при более или менее единообразном способе постановки проблемы решения оказываются различными; чем определяется «точка бифуркации» путей решения проблемы?
4. В практике научного мышления реализуются различные виды рассуждений. Они отличаются своими познавательными целями, логической природой входящих в них умозаключений, эпистемологической оценкой используемых в них и получаемых знаний, степенью осознанности их компонентов и этапов. Основными разновидностями рассуждений в научном мышлении выступают аргументативные, объяснительные и прогностические дискурсивные акты. Методологическая реконструкция этих процедур в контексте парадигмы научных рассуждений позволяет выявить структурные особенности каждой из них, отобразить их поэтапный характер и целевую обусловленность.
Теоретическая значимость исследования. Работа объединяет и развивает ряд идей и подходов в исследовании научных дискурсивных практик, осуществляемых специалистами по эпистемологии, логике и методологии, а также интегрирует современные представления, имеющие место в рамках междисциплинарной программы «искусственный интеллект», когнитивной психологии и лингвистики. Синтез эпистемологических, логических, семиотических знаний, подходов и методов позволяет выявить и эксплицировать базисные - структурные, функциональные и процессуальные - компоненты рассуждения как инте-гративной формы рационального мышления. Рассмотрение рассуждения как осознанной речемыслительной деятельности, состоящей в постановке познавательно значимого вопроса и поиске ответа на него посредством построения одного или нескольких умозаключений, позволяет углубить понимание феномена научной рациональности в целом, уточнить специфику научного мышления, роль и взаимосвязь в нем логического и методологического, номологического и фактуального, репродуктивного (формализуемого) и творческого аспектов.
Определение компонентного состава аргументации, объяснения и прогнозирования позволило уточнить специфику этих важнейших дискурсивных актов, а также задать более точные параметры при их моделировании. Кроме того, избранный в работе подход к анализу мыслительных процессов открывает
перспективу исследования генезиса научного рассуждения и его исторических форм как способа получения нового знания на основе уже имеющегося, позволяет уточнить специфику социально-гуманитарного и естественнонаучного познания. Результаты диссертации представляют интерес для логиков, методологов, лингвистов, специалистов в области искусственного интеллекта.
Практическая ценность работы. Полученные в диссертации результаты
имеют прямой выход в образовательную практику. Современная школа по-
прежнему ориентирована, в целом, на экстенсиональный рост знаний и мало
учит мыслить: в школьных курсах содержатся примеры готовых доказательств,
объяснений, предсказаний, подтверждений, но не предполагается изучение спо
собов построения этих дискурсивных актов. Результаты исследования могут
использоваться в качестве педагогического инструментария для целенаправ
ленного и более эффективного формирования у студентов и учащихся навыков
научного мышления. -
Рассмотрение темы «Умозаключение» в учебных курсах по логике в контексте прагматического репертуара научного дискурса, максимально приближенного к предметной области мышления будущих специалистов (врачебно-диагностической, юридической, инженерной и т.п.), будет способствовать формированию у них современной логико-методологической культуры мышления.
Предложенная в работе парадигма может также найти применение в качестве методологического инструментария при выполнении конкретных научно-исследовательских работ для оценки корректности и эффективности научных рассуждений, а также при разработке учебно-методической литературы.
Подход к анализу научных рассуждений, сформулированный в диссертации, будет способствовать пониманию того, как получаются знания, как «работает» научное мышление, это, в свою очередь, может использоваться в исследованиях, направленных на создание искусственных интеллектуальных систем.
Понятия «рассуждение» и «умозаключение» в системе методологических и эпистемологических категорий
«Человек считается, и по праву, таким существом, которое может мыслить. Ибо человек - это существо разумное» [155, с. 134]. Попытки понять природу и сущность мышления предпринимаются учеными уже на протяжении более двух тысяч лет, однако мышление по-прежнему продолжает оставаться «знакомым незнакомцем».
Традиционно мышление определяют как «процесс решения проблем, выражающийся в переходе от условий, задающих проблему, к получению результата... Результатами процесса мышления могут быть выработка обобщения (житейского, научного, философского), понимание уникального предмета или ситуации (как на обыденном так и на научном уровне), вывод на основании рассуждения (формального или неформального), составление плана проекта действий» [98, с. 626-627]. Соответственно, научное мышление можно определить лишь в контексте решения научных проблем. Проблема (от греч. Prob-lema - задача) в научном смысле предстает как сложный теоретический или практический вопрос, противоречивая ситуация, требующая адекватной теории для её разрешения. К научному мышлению не следует, естественно, причислять такие виды практических действий как постановка эксперимента, наблюдения и измерения. С помощью научного мышления мы можем лишь спланировать эксперимент, предвидеть и истолковать его результаты, в то время как процедура непосредственного проведения этого эксперимента принадлежит к области научной практики.
Среди основных методологических подходов к анализу мышления выделяют следующие [42]: психологический, логический и когнитологический. Психологическая стратегия, имея ряд достоинств и перспективных идей для создания общей концепции мышления (значение проблемной ситуации, выход за пределы наличной информации и т.п.), в целом носит дескриптивный (описательный) характер, в ней неадекватно представлены дискретные характеристики мышления (структурные элементы, основные этапы и т.п.).
Логический подход, положения которого на протяжении многих столетий принимались безоговорочно, во второй половине XIX и XX вв. был подвергнут аргументированной критике. Складывается ситуация, в которой логика, с одной стороны, служит бесспорным средством достижения «рациональной беспристрастности», а с другой - препятствием на пути изучения многообразных способов мышления человека. Как справедливо отмечал Г.П. Щедровицкий, используемые логикой категории «суждения» и «умозаключения» непригодны для реконструкции и анализа собственно процессов мышления [163, с. 58]. В частности, среди наиболее существенных факторов, не позволяющих логическими средствами «доисследовать» многие методологические процедуры, можно назвать следующие:
1. Трактовка умозаключений в качестве самодостаточной формы мыслительной деятельности (умозаключение - это «способ получения нового знания на основе некоторого имеющегося» [22]). Между тем умозаключения не дают нового знания, поскольку, взятые сами по себе, не решают каких-либо познавательных задач. Основываясь только на теории умозаключений, невозможно установить дистинкции между такими познавательными процессами как объяснение, доказательство, прогнозирование: одно и то же умозаключение может выступать и в структуре объяснения какого-либо явления или события, и в составе его предсказания, и в процессе доказательства описывающего его суждения (Е.А. Кротков, А.Л. Блинов, В.В. Петров). Например, мы не можем дать четкого ответа на вопрос, какая задача решается посредством следующего умозаключения: «Всякое тело, которое легче воды, плавает в ней; лед является телом, которое легче воды; следовательно, лед плавает в воде» (пример К. Айдукевича). Доказываем ли мы в данном случае наличие у льда способности плавать на поверхности воды, а не тонуть, или уже знаем, что лед плавает на поверхности воды, и пытаемся объяснить, почему ему присуще данное свойство; возможно также, что посредством этого умозаключения мы делаем прогноз, основываясь на известных нам знаниях (а именно: на истинных суждениях «Всякое тело, которое легче воды, плавает в ней» и «Лед является телом, которое легче воды») относительно некоторых свойств льда. Словом, мы имеем дело с различными эпистемологическими контекстами, в которые «погружено» одно и то же умозаключение, и оно, будучи извлеченным из этого контекста, не позволяет выявить ту познавательную проблему, для решения которой используется.
2. Схемы умозаключений вооружают человека лишь определяющими правилами (по терминологии Я. Хинтикки), которые в отвлечении от стратегических правил не позволяют осуществлять целостный мыслительный процесс, оказываются всего лишь «упражнениями над голыми логическими формами» [87, с. 25]. Действительно, схемы вывода отражают правила перехода от одних суждений (посылок) к другому суждению (заключению). Но прежде чем осуществить нормативно заданный переход, необходимо решить, какие по конкретному содержанию суждения выбрать в качестве посылок, чтобы получить ожидаемое заключение, что, в свою очередь, зависит от задачи, которую предполагается решить посредством умозаключения, от имеющихся у субъекта мыслительной деятельности знаний, из состава которых будут подбираться посылки и заключение, и т.п.
3. Накопленные логикой знания относительно ошибок, совершаемых человеком в процессе построения умозаключений, не исчерпывают всех возможных разновидностей ошибок мыслительных действий при решении тех или иных задач. Нередко они связаны с неправильной постановкой вопроса, с неверным определением типа познавательной задачи (например, вместо объяснения явления, описываемого суждением р, человек строит доказательство р), или же просто с плохой стратегией рассуждения. Категории логики не дают исследователю возможности в полной мере определить, в чем состояла ошибочность мыслительных актов одного ученого при решении некоторой задачи, и за счет чего другой ученый, в противоположность первому, достиг успеха при ее решении. Причины успешности мышления в решении задачи того или иного ученого зависят не только от содержания посылок и правильности построенных им умозаключений, но и от осознанно выбранных методологических установок, которые, в свою очередь, оказывают влияние на выбор логических средств вывода.
Общая структура (парадигма) рассуждения
Чтобы раскрыть механизм осуществления рассуждения, необходимо более точно и полно описать намеченные ранее структурные компоненты этого процесса и характер связи между ними. Поскольку традиционно рассуждение рассматривалось как умозаключение, то в его составе выделялись посылки, заключение и способ логической связи между ними. Однако ранее было отмечено, что такая трактовка рассуждения не отражает сущности этого процесса и его роли в научном мышлении. Так как мы связываем рассуждение с процессом решения задач или поиском ответа на вопрос, то для нашего исследования наиболее важными и интересными представляются разработки, относящиеся к изучению деятельности по решению задач. Эта тема не всегда пользовалась такой популярностью, как другие области исследований. Значительный интерес к ней возник во многом благодаря разработкам в области искусственного интеллекта, а также исследованиям памяти.
В рамках когнитологического направления процесс решения задач составляет собственно деятельность мышления. Общепринятой в когнитивной психологии считается модель обработки информации, предполагающая, что процесс познания можно разложить на ряд этапов, каждый из которых представляет собой набор определенных операций, выполняемых над входной информацией [138, с. 31]. В качестве этапов могут выступать восприятие, кодирование информации, извлечение из памяти, формирование понятий и суждений. На каждый последующий этап поступает информация с предыдущего и подвергается определенной обработке, специфичной для этого этапа.
Наиболее известную модель решения задач - Универсальный решатель задач (УРЗ) - разработали Ньюэлл, Саймон и Шоу. В ней предусмотрены большой объем хранения, а также стратегии поиска необходимой информации и концепции, имитирующие процессы решения задач человеком. В УРЗ был заложен важный принцип, согласно которому задача есть различие (рассогласование) между наличным (исходным) состоянием (обозначим его А) и желаемым состоянием (обозначим его В), определяемым как цель. «Решить задачу — это значит проделать определенные преобразования над состоянием А так, чтобы оно стало идентичным состоянию В» [138, с. 464]. Таким образом, решение задачи представляет собой сопоставление признаков состояния А с признаками состояния В, и если имеет место отличие между ними, то состояние А подвергается ряду преобразований. Процесс сравнения признаков двух состояний А и В, а также процедура преобразования состояния А (в случае отсутствия полного сходства) проводятся до тех пор, пока признаки состояния А полностью не совпадут с признаками состояния В.
Однако решение далеко не всех задач предполагает преобразование или создание состояний, объектов или множеств объектов, в которых четко определены начальные и конечные состояния. Согласно классификации задач Райтма-на [138, с. 469] помимо задач этого типа (Райтман называет их задачами первого типа), существуют еще три класса задач. В задачах второго типа требуется изобрести конечный объект. Задачи третьего типа предполагают, что в начальный момент имеется один или более компонентов (каждый из которых есть нечто конкретное), а на конечной стадии решения таких задач один или более компонентов утрачивают свою самостоятельность, т.е. не мыслятся уже вне рамок некоего целостного объекта (по аналогии с приготовлением поваром блюда из продуктов, которые в результате процесса приготовления теряют свою «самостоятельность»). В задачах четвертого типа имеется хорошо определенный объект и известно конечное состояние, достигаемое путем некоторого (определенного) преобразования начального объекта. Такие задачи, на наш взгляд, являются разновидностью задач первого типа с той лишь разницей, что в последних не известен заранее тот ряд операций, который потребуется для преобразования начального объекта.
Когнитивные психологи связывают процесс решения задач со структурой памяти. Согласно позиции Грино [138, с. 470-472] при решении задач к делу привлекается информация, методы и идеи, которые мы знаем и помним из предшествующего опыта. Этот предшествующий опыт составляет содержание памяти. В структуре памяти Грино выделяет три компонента: 1) кратковременная память, которая имеет очень ограниченный объем и из которой информация легко воспроизводится; 2) долговременная память - постоянное, хорошо организованное хранилище информации о понятиях и отношениях между ними (аналог базы знаний в компьютерных системах) и 3) рабочая память, имеющая достаточный объем, чтобы удерживать и воспроизводить умеренное количество информации. Решение задач согласно такой модели представляет собой уникальную форму обработки воспоминаний, но не через простое воспроизведение последних, а посредством образования новых связей. Процесс решения включает два основных этапа: построение когнитивной сети (или дерева), репрезентирующей задачу, и затем построение набора отношений, соединяющих сеть задачи с желаемой сетью или сетью решения. Построение дерева осуществляется в рабочей памяти путем выделения условий задачи. Если в качестве примера рассматривать математическую задачу, то результатом первого этапа процесса решения, согласно Грино, будет некоторая структура в рабочей памяти, представляющая собой определенный список переменных. На втором этапе строятся связи между закодированными в структуре рабочей памяти переменными и желаемыми свойствами, составляющими решение задачи, с целью соответственного преобразования информации, содержащейся в рабочей памяти. Предложенная Грино модель решения задачи во многом сходна с УРЗ.
Сетевая модель, которую разработали Эйзенштадт и Карив, согласуется с моделью Грино. Однако существенным в их исследовании нам представляется вывод о том, что решение задачи зависит от субъективной репрезентации, мотивов и интенций конкретного человека, решающего задачу.
Соснин под задачей понимает «только такие вопросы, методы построения ответа на которые решателю неизвестны, то есть отсутствуют в его опыте» [140]. Занимаясь моделированием вопросно-ответных отношений, именуемых им диалогическими рассуждениями, Соснин определяет последние как «совокупность единиц типа «суждение», связанных в единое целое отношением «следования»», что, по сути дела, соответствует традиционному определению умозаключения. В то же время он связывает рассуждение с постановкой цели и вопросом, инициирующим построения рассуждений и управляющим их формированием; выделяет в качестве обязательного компонента всякого рассуждения метарассуждения, управляющие этим процессом и контролирующие его [140]. Тем самым Соснин подразумевает под рассуждением мыслительную конструкцию, отличную от умозаключения, хотя последнее выступает базисом процесса рассуждения.
Многие исследователи в области искусственного интеллекта [78, 82] указывают, что общим методом решения задач является разбиение на подзадачи, которые совместно удовлетворяют требуемым условиям. Задача считается решенной, когда каждая из подзадач решена [78].
Эпистемологическая и методологическая характеристики аргументации
Наука, в принципе, по своей сути невозможна без аргументативных процедур. «Научная коммуникация не может не содержать аргументации, поскольку научное знание - знание аргументированное» и было таковым уже на заре научной мысли, со времен Древнего мира, когда произошло выделение научного знания в особую область знания [127, с. 121-122].
Разработки проблем аргументации и в настоящее время достаточно актуальны. «С развитием междисциплинарных, межкорпоративных, межконфессиональных дискурсов, - пишет И.А.Герасимова в предисловии к сборнику научных трудов «Теория и практика аргументации» (Москва, 2001), - возникает потребность в новой методологии рациональной аргументации, учитывающей все разнообразие культурных, профессиональных и личностных аспектов коммуникации».
Аргументация представляет собой сложный, многоаспектный процесс, и именно эти характеристики в большей степени обусловили многообразие методологических подходов к ее исследованию: логический (Г.А. Брутян, АЛ. Алексеев, Е.К. Войшвилло, А.А. Ивин, В.П. Красавин), риторический (Ф. ван Еемерен, Р.Гроотендорст, Л. Олбрехт-Тытека, X. Перельман), психолингвистический (Л.С. Выготский, А.А. Леонтьев, В.А. Пищальникова) и когнитивный (П. Куарье, Е.В. Рахилина, В.А. Цепцов).
Логическая интерпретация аргументации не является достаточной, поскольку абстрагируется от ее субъективности, не отражает диалогичного, познавательного и процессуального характеров аргументации. А ведь аргументация должна рассматриваться «не просто как продукт, представляющий собой группу утверждений, но и как процесс» [42, с. 12].
В рамках риторической стратегии исследования аргументации основное внимание уделяется речевым актам и результату аргументации, который на правлен на убеждение, не зависимо от корректности/некорректности аргументации в логическом отношении.
Базовой установкой при психолингвистическом и когнитивном подходах к исследованию аргументации выступает рассмотрение этой процедуры в качестве разновидности человеческой деятельности, а поэтому теоретико-методологическую базу данных подходов составляют разработки психологов (Л.С. Выготский, А.А. Леонтьев) по вопросам мыслительной деятельности. Качественное отличие между подходами состоит в том, что психолингвисты занимаются изучением речевой деятельности, а когнитивные психологи - любых познавательных актов (память, мышление, воображение и т.п.). Исходя из того, что аргументация представляет собой деятельность, она должна характеризоваться целенаправленностью и процессуальностью. Как правило, цель аргументации усматривается в убеждении реципиента (Л. Ольбрехт-Тытека, X. Перельман, Г.И. Рузавин, А.А. Ивин). А.П. Алексеев вместо термина «убеждение» использует термин «принятие», поскольку «смысл его достаточно широк для того, чтобы охватить все возможные типы отношения реципиента к аргументируемому положению», при этом «в качестве частных случаев принятия может рассматриваться убеждение и мнение, отношение к некоторому утверждению как к вероятному, достоверному, целесообразному» [2, с.22]. В своем исследовании мы сохраним термин «убеждение» и будем использовать его в дальнейшем в качестве одного из критериев терминологического отличия «доказательства», «обоснования» и «аргументации». При этом под убеждением имеется в виду согласие реципиента с выдвигаемым тезисом (аргументатор может убеждать слушателя и в правдоподобии тезиса).
Мы считаем, что аргументация составляет рациональную (логико-методологическую) часть процесса убеждения, «в ней убеждение основывается на доводах разума и логики, а не на эмоциях, чувствах и, тем более, не на волевом и ином воздействии или принуждении» [62, с. 10].
Иногда в литературе в качестве почти единственного средства убеждения выдвигается дедукция, гарантирующая истинность заключения при истинности посылок. Подход, согласно которому аргументация отождествляется или сбли жается с доказательством, зародился еще в Древней Греции, и до настоящего времени, отмечает Г.И. Рузавин, такой взгляд все еще встречается в пособиях и учебниках по логике [130]. Считается, что доказательная аргументация наиболее убедительна, поскольку имеет обязательный и принудительный характер для любого рассуждающего, однако область ее применения, как правило, ограничивается математикой и точными науками. «Доказательства здесь столь очевидны, - пишет И.Кант о математике, - что каждый в них может убедиться» [48, с.ЗЗЗ]. Другие науки, за исключением близких по методологии исследования к математике, как отмечает, В.Б. Родос, «весьма далеки от установленных в логике образцов доказательства. Процесс реальных рассуждений в таких науках изучен слабо...» [124, с. 303].
Некоторые авторы отождествляют аргументацию и демонстрацию. «Мы исходим из того, что аргументация, - пишет Красавин В.П., - или, что то же самое, [Курсив мой - Т.Ж.] демонстрация, как считают многие логики, - это необходимый элемент структуры доказательства и опровержения, способ связи тезиса и аргументов» [63, с. 49].
Перельман, напротив, противопоставляет аргументацию и демонстрацию. «Особые свойства аргументации и проблемы, связанные с ее изучением, не могут быть лучше выражены нежели с помощью противопоставления аргументации классической концепции демонстрации и особенно формальной логике, которая ограничивается рассмотрением демонстративных методов доказательст-ва» . Вынуждающий, механический характер доказательства, его безличность, составляют, по X. Перельману, главное отличие доказательства от аргументации. Он исходит из того, что формально-логический метод применим только в математических науках и в естествознании, а Новая риторика, т.е. аргументация, является методом общественных наук, ее принципиально невозможно довести до демонстративного доказательства.
Объяснение и прогнозирование: эпистемологическая и методологическая характеристики
Объяснение является одной из важнейших функций науки. В философии науки XX века большое внимание уделялось исследованию строения и разработке логики процедуры объяснения. Было указано на значимость объяснительной функции в контексте общенаучного познания, выделили ее характерные черты, уточнены взаимоотношения с другими эпистемологическими процедурами (Дж. Милль, Е.П. Никитин, К. Гемпель, П. Оппенгейм, К. Поппер, В. Виндельбанд, М. Бунге, В. Дильтей и др).
Однако «разнокачественность» и сложность изучаемого наукой универсума, отличия исследовательских программ и парадигм привели к созданию различных видов объяснительных моделей. Так, Э. Нагель считает, что в процессе научно-познавательной деятельности субъект может использовать четыре разновидности объяснений: дедуктивное, вероятностное, функциональное и генетическое. В.А, Штофф выделяет причинное объяснение, объяснение через закон, функциональное объяснение, структурное и генетическое, отличающиеся друг от друга по способу и формам проведения объяснительных процедур [162]. Б.А. Навороцкий предлагает в качестве критерия демаркации видов объяснений темпоральное соотношение между экспланансом и эксплананду-мом. Если основанием событий является прошлое, то возможным становятся каузальные объяснения, если будущее, то эти объяснения будут функциональными. В том случае, если объясняемое и объясняющее хронологически совпадают, то такое объяснение можно называть изохронным [89].
В фундаментальной работе Е.П. Никитина «Объяснение - функция науки» проводится несколько объяснительных типологий. Так, исходя из отношений между экспланансом и экспланандумом, он предлагает выделить объяснение через закон и модельное объяснение. Структура объясняющих положений позволяет разделить объяснения на субстанциональные, генетические и контрагенетические. Строение экспланандума дает возможность классифицировать объяснения на фактологические, номологические и теориологически [92]. Последнюю классификацию поддерживает в своей работе В.В. Балахонский [11].
Различные классификационные построения видов объяснения и исследование отдельных из них представлены в работах М. Рьюза, Л.В. Костиной, X. Уайта, М. Бунге и другими [132, 60, 52,20].
Методологи науки выделили и указали на особенности самых разнообразных объяснительных схем: дедуктивных, стохастических, структурных, причинных, генетических, телеологических и т.д. Наиболее разработанными являются номотетические схемы, предложенные в рамках логики, позитивистской и марксистской философии.
Можно выделить два периода в разработке видов объяснения, основывающихся на применении динамического или стохастического закона. Первый XIX в., когда в работах О. Конта, Г. Спенсера, Дж. Милля, К. Маркса и других были сформулированы методологические основания объяснения как процедуры подведения единичных событий под закон [58]. При этом выстраивалась и ие рархия законов, при которой законы низших ступеней могли быть объяснены через сведение их к законам более высокого уровня. Второй этап характеризуется работами логических неопозитивистов XX века. В творчестве Р. Карнапа, К. Гемпеля, К. Поппера, О. Нейрата был продуман и разработан логический каркас объяснения. Отдали дань номотети ческой трактовке объяснительной процедуры и отечественные ученые Е.П. Ни китин, Д.П. Горский, Л.Б. Баженов, А.А. Порк, Э. Лооне и др.
Образцом научного объяснения долгое время считалась (и многими считается сегодня) дедуктивно-номологическая модель объяснения, разработанная усилиями А. Пуанкаре, Э. Маха и П. Дюгема, К. Поппера и К. Гемпеля. Суть дедуктивно-номологического объяснения состоит в том, чтобы дедуцировать объясняемое положение, «используя в качестве посылок дедукции один или более универсальных законов совместно с определенными единичными положениями - начальными условиями» [110, с. 59]. К. Гемпель, Р. Карнап, их сторонники и последователи полагали, что данная модель объяснения является универсальной, и она применима во всех сферах научного познания. По словам Р. Кар-напа «никакое объяснение, то есть ничто, заслуживающее почетного титула «объяснение», не может быть дано без обращения по крайней мере к одному закону. Важно подчеркнуть этот пункт, потому что философы часто утверждают, что они могут объяснить некоторые факты в истории, природе или человеческой жизни каким-то другим способом» [51, с. 43]. По вопросу применимости дедук-тивно-номологической модели в общественных науках в 50-60-х гг. XX столетия прошла дискуссия между сторонниками К. Гемпеля и канадского философа У. Дрея. Последним предложена принципиально иная модель объяснения, именуемого им «рациональным объяснением». Дрей приводит рассуждение Гемпеля о мотивационном объяснении как принципиально неотличающемся от причинного объяснения на том основании, что мотивы и цели действующего человека должны быть отнесены к антецедентным условиям объяснения, и делает вывод, что Гемпель дал неправильную характеристику логической структуры исторического объяснения. «Логической основой большинства объяснений человеческих поступков в исторической науке является ... разрешение какого-либо затруднения» [38, с. 37]. Однако здесь можно возразить Дрею на том основании, что любое объяснение (будь то объяснение поведения человека либо некоторого природного явления, события, положения дел) начинается с разрешения некоторого затруднения, формулируемого вопросом «в чем причина...?», «какова цель...?».
Предложенная Дреем модель рационального объяснения действия X агентом А представлена следующей схемой [30]: Агент А находится в ситуации типа С В ситуации типа С нужно делать X Следовательно, агент А сделал X. Дрей полагает, что в такого рода объяснении дедуктивная логическая связь между экспланансом и экспланандумом не является ни необходимым, ни достаточным условием. Ведь в задачу рационального объяснения совсем не входит доказательство того, что данный человек в данных обстоятельствах всегда поступил бы таким образом. Задача объяснения состоит в демонстрации того, что поступок данного человека был разумен с его собственной точки зрения. Установление логической связи не является также и достаточным условием рационального объяснения, поскольку оно не смогло бы показать, что поступок был действительно разумен в свете других целей и убеждений человека.
