Парадигмы смысла: логико-гносеологический анализ Демина Лариса Анатольевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Парадигмы смысла: методология логико-гносеологического анализа, генезис и формирование 53

1. Методологические основы логико-гносеологического анализа парадигм смысла 55

2. Тематизация проблематики смысла в историко-философском контексте 66

Глава 2. Формирование семиотической парадигмы смысла как методологии логического и лингвистического анализа языка 87

1. Философские основания семиотико-логического подхода к анализу феномена смысла 88

2. Междисциплинарные пересечения: семиотико-лингвистическая парадигма смысла 115

Глава 3. Трансформация семиотической парадигмы смысла в аналитической философии: логическое моделирование языков науки 129

1. Разработка гносеологических и методологических оснований теории смысла и референции в логической семантике 132

2. Семантические плоскости языка: смысл и проблема построения референциальных и интенсиональных языков 145

3. Смысл и референция как проблема сингулярности-универсальности 156

Глава 4. Логико-гносеологические основания и методы анализа смысла в контекстах естественных языков 174

1. Смысл и истина: аналитический редукционизм и онтология возможных объектов 174

2. Контексты с пропозициональными установками: введение прагматического измерения в парадигму смысла 190

Глава 5. Логика перехода к коммуникативной парадигме смысла 206

1. Смысл как употребление: пересмотр понятия смысла в теории речевых актов 206

2. Коммуникативный диалог: конвенциональные и интенциональные аспекты смысла 224

Глава 6. Решение проблемы смыслообразования в семиотико- феноменологической парадигме смысла 237

1. «Феноменология логических переживаний»: версия семиотики смысла Э. Гуссерля 239

2. Феноменологические структуры смысла и проблема универсалий 249

3. Проблема смыслообразования: ноэзис и ноэма 260

Глава 7. Социокультурные детерминанты смысла: парадигма смысла в неклассической эпистемологии 277

1. Жизненные миры и обоснование интерсубъективности смысла и познания 279

2. Формирование коммуникативно-герменевтической парадигмы смысла в гуманитарном познании 291

3. Методологии исследования смыслопорождения и понимания в социокультурном контексте 306

Заключение 332

Список использованной литературы и источников 360

• Методологические основы логико-гносеологического анализа парадигм смысла
• Философские основания семиотико-логического подхода к анализу феномена смысла
• Разработка гносеологических и методологических оснований теории смысла и референции в логической семантике
• Смысл и истина: аналитический редукционизм и онтология возможных объектов

Введение к работе

Актуальность темы исследования обусловлена необходимостью всестороннего теоретического рассмотрения понятия смысла, определения его значения и места в процессах человеческого познания, понимания, коммуникации, механизмах функционирования языка, а также обоснования его ведущей роли как средства концептуального анализа данных механизмов. Потребность в исследовании развития и современного состояния проблематики смысла связана как с внутренними трансформационными процессами, происходящими в самой философии, так и обусловлена реалиями нынешнего общественного развития.

Проблематика смысла становится актуальной для философских исследований, во-первых, в связи с «гносеологическим» поворотом, когда идея неизменной реальности, рассматриваемой в качестве «сущего», сама становится проблематичной, и на первый план выходит вопрос о том, каким образом человек познает этот мир, сущее, и, во-вторых, в связи с «лингвистическим» поворотом, когда акцентируется роль языка как одной из главнейших знаковых систем, посредством которых человек в качестве социального субъекта познает окружающий мир, организует и осваивает социальный опыт. Такого рода семиотико-гносеологическая ориентация характерна для прагматизма, феноменологии, аналитической философии, поэтому можно сказать, что именно в XX столетии смысл становится одним из центральных философских понятий, характеризующим специфику опредмечивания мира в целом в языке.

В то же время насущной потребностью современности становится постановка вопроса о возможностях практического применения гуманитарных наук, при определении которых необходимо избегать как их технологизации, так и политизации. С одной стороны, это человек перед лицом «машинной реальности», поиск новых философско-методологических предпосылок оперирования знаковыми системами, что связано со спецификой современных виртуальных технологий, состоящей в том, что в оперирование знаковыми системами, создаваемых человеком, включаются машинные средства, компьютер; способов осмысления новых видов реальности, формирующихся в Интернете, компьютерных играх, видеоконференциях. С другой стороны, это осознание необходимости коммуникативного общечеловеческого диалога, с целью достижения взаимопонимания и объединения в свете проблем, выдвигаемых перед современной цивилизацией угрозой одностороннего техногенного ее развития, межнациональной, межкультурной, социальной разобщенностью.

Так, можно констатировать, что актуальной для современной России становится смысловая идентификация, осознание общих национально-исторических смыслов, способных консолидировать общество, выведение экономических, политических, национальных проблем в дискурсивную плоскость, предполагающую возможность рациональной аргументации и обоснования. Все это отражается в стремлении преобразовать человеческую культуру на основе гуманитарного исследования на основе рациональности. Ведущими темами становятся проблемы смыслопорождения и смыслопонимания, а также их утверждения в социуме. Предметом теоретической рефлексии является представление о неразрывной связи, единстве человека и мира; понимание смысла как рождающегося в результате интенциональной, предметной направленности человека, творящего самого себя в процессе свободной деятельности, смысла как связующей нити между субъектом и миром, как «посредника» между познающим, мыслящим субъектом и познаваемым объектом.

Исходя из признания значимости и актуальности исследования проблематики смысла в целом, более конкретно научная актуальность данного исследования состоит в следующем. Во-первых, в необходимости обоснования междисциплинарного содержания понятия смысла: пунктом, в котором сходятся интересы конкретно-научных и философских исследований, является раскрытие многоаспектности соотношения мысли, языка и действительности, взятого в его диалектической противоречивости, сочетании уникальности, неповторимости и универсальности, что и находит свое отражение в понятии смысла. Данным понятием оперируют практически все гуманитарные и социальные науки, но при этом каждая из них вкладывают в него свое содержание. Под смыслом понимают идею, концепт, идеальное содержание, ценность (смысл жизни, смысл истории); смысл рассматривается как отражение единства содержания (например, текста) - в отличие от значения составляющих его частей, выражений; смысл сводится к значению (как объекту, обозначаемому знаком); смысл трактуется то как объективное содержание явления, знака, как то, чем «на самом деле» является данный объект, то как субъективно-психологическая характеристика, приписываемая знаку. Этим и объясняется необходимость исследования смысла как целостного явления и как фундаментального понятия философии и, прежде всего, теории познания, которое только и может служить методологической основой для решения конкретно-научных проблем. Речь должна идти не о «стыковке» различных представлений, а о формировании своеобразной междисциплинарной исследовательской парадигмы, выступающей в качестве основания для конкретных дисциплин.

Таким образом, во-вторых, актуальным и дискуссионным является вопрос о возможности формирования парадигмы смысла на основе философского исследования. Сложность его состоит в том, что в рамках самой философии нет единообразного подхода к понятию смысла. Здесь также обнаруживается зависимость выводов и результатов от конкретных философских теорий и направлений, используемых концептуальных средств анализа. Следовательно, при обсуждении данного вопроса необходим учет как внутритеоретических, так и исторических, социокультурных детерминаций. С учетом этого, правомернее говорить не о единой парадигме, а о парадигмах смысла в философии, их динамике, смене и трансформациях.

В-третьих, актуальность логико-гносеологического анализа парадигм смысла диктуется изменениями, происходящими в современной эпистемологии, которые характеризуются как переход к неклассической и постнеклассической теории познания. Тенденции изменений в эпистемологии совпадают с теми требованиями, которые предъявляет последовательное изучение парадигм смысла: двойственность его природы (с одной стороны, смысл имеет объективно-истинное содержание, с другой стороны - смысл «человекосоразмерен», он - порождение человеческой формы жизни, его жизненного мира, исторического горизонта) обусловливает необходимость дополнения абстрактно-логических, нормативно-рациональных подходов ценностными, социокультурными и историческими аспектами. Отсюда следует важность изучения и освоения опыта гуманитарных наук, гносеологических практик исследования смысла, смыслопорождения и смыслообразования, а также формирования его парадигм. Междисциплинарный диалог соответствует сути постнеклассической науки и соответствующей ей типу рациональности, так как предполагает учет, наряду с интерсубъективным, инвариантным знанием контекстно-зависимых, ситуационно обусловленных аспектов смыслового содержания, диалектики объективного и субъективного в парадигмах смысла.

В-четвертых, актуальность исследования смысла связана с решением проблемы гносеологического соотношения естественных и искусственных языков, обыденного языка и языка науки. Говоря об анализе языка, важно различать две его сферы: анализ языка науки и анализ естественного языка, каждая из которых ставит свои проблемы и выдвигает свои требования. Построение научной теории языка связано с решением наиболее актуальных задач современной научной практики: моделирования языковых, информационных процессов, моделирования самого языка как средства хранения, передачи и переработки информации. Но это же предполагает и постановку задачи моделирования человеческой способности понимать и осмысленно использовать язык для достижения различных целей. Важнейшей тенденцией языков науки является объективизация смысла. Это является отражением изначального проекта объективистского, исключающего человеческую субъективность, исследования языка и отводящего главную роль в таком исследовании логико-математическим методам. В то же время, наука как феномен культуры представляет собой социально-коммуникативную деятельность, протекающую согласно нормам и образцам: это идеалы и нормы научности, служащие критерием оценки научной деятельности и ее продуктов. Таким образом, изменение представлений о роли аксиологической составляющей в философии языка и философии науки обусловливает необходимость обращения к анализу механизмов функционирования естественного языка, актов речевой деятельности.

Пятое: актуальность исследования связана с потребностью разрешения проблемы понимания процесса развития познания как осуществляемого в двух основных формах фиксации и выражения знания - непосредственного указания предмета и его описания, иначе говоря - референциального и смыслового слоя знания, соотношения общего и единичного, сингулярного и универсального. Данная традиционная проблематика, коренящаяся глубоко в истории философии (начиная с Аристотеля) получила дальнейшее развитие в ходе современных дискуссий вокруг принимаемых методологий введения объектов теории (в частности, в дискуссиях вокруг модальных и интенсиональных логик, определения их философско-методологических оснований). Расхождение мнений возникает при попытке выяснения, какое из двух понятий - смысл или референция - должно играть ведущую роль, какие критерии осмысленности выражений языка мы можем использовать, какова роль смысла в отождествлении и различении объектов референции. Решение этой проблемы зависит от принимаемых данной теорией онтологических допущений, гносеологических предпосылок, методологии исследования, иначе говоря -парадигмы смысла. Важной гносеологической задачей является также -показать, каким образом при этом может быть решен вопрос об абстрактных сущностях, какова современная формулировка вопроса об универсалиях.

Шестое: актуальность исследования обусловлена потребностью «переопределения» принципа интерсубъективности с учетом тематизации парадигм смысла. Динамика смысла в общекультурном процессе проявляется как соотношение индивидуального и социального опыта, субъективных и объективных смыслов, что находит свое отражение в формировании новых парадигм смысла. Проблема интерсубъективности познания, при понимании познания как коллективного и коммуникативного процесса, может быть поставлена и решаема именно в рамках философии языка. Но при этом не следует проблематику смысла рассматривать как исключительно языковую. Сама природа смысла предполагает рассмотрение неких универсальных начал, проявляющихся в различных видах и формах человеческой жизнедеятельности, в том числе, и языковой. Это значит, что анализ смысла не может быть ограничен логико-лингвистическими средствами (так же как и анализ самого языка как социокультурного феномена). Рефлексия над понятиями «смысла» и «значения» предполагает и рефлексию над самим языком, над его эксплицитными и имплицитными компонентами. Таким образом, гносеологическое исследование смысла должно включать в себя также и различные формы рефлексии ценностных компонентов. Такой подход соответствует, в целом, идеям неклассической теории познания, с ее отказом от субъекто- и наукоцентризма.

Соотнесение смысла и понимания, смысла и коммуникации, осмысленности и интерсубъективности познания позволяет выйти за пределы чисто языкового рассмотрения проблем смысла, значения, референции и придать анализу данных понятий в их взаимосвязи и взаимообусловленности необходимую конструктивную общность и методологическую значимость. В то же время, это дает возможность использовать позитивный опыт, накопленный в различных традициях исследования, как языка, так и познания в целом. В XX веке к решению указанных проблем обращаются практически все ведущие философские направления: знак и знаковые системы становятся предметом семиотических исследований, к разработке методов логического анализа языковых контекстов обращается аналитическая философия, проблема смысла и понимания находится в центре внимания феноменологии и герменевтики. Но многообразие возникших подходов и решений, в большинстве своем неокончательных, указывает на необходимость их сопоставительного, конструктивного анализа, с тем чтобы, выявив достижения и неудачи, попытаться выстроить синтетическую картину смыслового постижения мира.

Степень разработанности проблемы. Постановка проблемы смысла как проблемы формирования и развития парадигм смысла и их логико-гносеологического анализа обусловило выделение нескольких взаимосвязанных групп источников и литературы, посвященной данной проблеме. Это, во-первых, работы специалистов гуманитарного профиля, рассматривающих смысл с позиций конкретных дисциплин; множественность возникающих точек зрения указывает на необходимость выработки единой философской методологии исследования понятия смысла. Во-вторых, это общеметодологические философские исследования, в которых закладываются основы парадигмального подхода к анализу смысла, разрабатываются концептуальные основания такого анализа. В-третьих, учитывая глубокую предысторию проблематики смысла, это рассмотрение работ философов, идеи которых формировали современные представления о смысле. В-четвертых, это работы современных отечественных и зарубежных авторов, анализирующих и развивающих исторически сложившиеся традиции в исследовании смысла и отдельные его концепции в контексте философии языка, логики и теории познания.

Исследование работ, посвященных проблематике смысла, показало многообразие подходов к анализу данного понятия, зависимость его трактовки от концептуальных средств, используемых в том или ином направлении, общефилософской позиции автора, «дисциплинарной матрицы» - учитывая, что специфика осмысления действительности, процессы смыслопорождения, познания и понимания смысла являются предметом пристального внимания не только философов, но и психологов, лингвистов, культурологов. Проблемам анализа смысла в контекстах естественного языка, соотношения референциальных и смысловых аспектов языка посвящен ряд работ отечественных и зарубежных лингвистов. Среди них надо выделить исследования Н.Д. Арутюновой, Ю.С. Степанова, Е.В. Падучевой, А.Д. Шмелева, Г.В. Рамишвили ', а также зарубежных исследователей К. Ажежа, Э. Бенвениста, К. Бюлера, Дж. Лайонза, М. Пешё чьи работы раскрывают содержание понятия смысла в широкой междисциплинарной перспективе. Следует отметить психологические исследования смысла: работы В. Франкла , а также психологов отечественной школы: А.Н. Леонтьева, А.А. Леонтьева, Д.А. Леонтьева⁴. Фундаментальная роль идеи смысла в гуманитарных науках

См., напр.: Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл (логико-семантические проблемы). - М.: Едиториал УРСС, 2002. С.5-80; Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. - М.: Наука, 1988. С.9-60; Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. - 2-е изд., испр. - М.: «Языки русской культуры», 1999. С.95-129; Степанов Ю.С. Язык и метод. К современной философии языка. - М: Языки русской культуры, 1998. - 784 с; Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. - М.: Наука, 1985. С.7-135; Шмелев А.Д. Проблема выбора релевантного денотативного пространства и типы миропорождающих операторов. / Логический анализ языка. Референция и проблемы текстообразования. -М.: Наука, 1988. С.64-81; Рамишвили Г.В. От сравнительной антропологии к сравнительной лингвистике. / фон Гумбольдт В. Язык и философия культуры. - М.: Прогресс, 1985.С.309-317. ² См.: Ажеж К. Человек говорящий: Вклад лингвистики в гуманитарные науки: Пер. с фр. - М.: Едиториал УРСС, 2003. С.195-221; Бенвенист Э. Общая лингвистика. Пре. С фр. - Изд. 2-е. - М.: Едиториал УРСС, 2002. С.69-128; Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная функция языка. Пер. с нем. - М.: Прогресс, 2000. С.10-20, 38-73; Лайонз Дж. Лингвистическая семантика: Введение. Пер. с англ. - М.: Языки славянской культуры, 2003. С.91-147,214-274; Пешё М. Прописные истины. Лингвистика, семантика, философия. / Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. - М.: ОАО ИГ «Прогресс», 1999. С.225-290. ³ Франкл В. Человек в поисках смысла. Пре. С англ и нем. - М.: Прогресс, 1990. С.284-338. ⁴ См., напр.: Леонтьев А.А. Язык, речь, речевая деятельность. - Изд. 3-е, М.: КомКнига, 2005. С.5-93; Леонтьев Д.А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности. - 2-е изд., испр. - М.: Смысл, 2003. С. 8-165. раскрывается, в частности, в культурологических исследованиях М.М. Бахтина, Г.Л. Тульчинского, СБ. Крымского ⁵.

Необходимость целостного рассмотрения понятия смысла потребовала поиска нового подхода, отражающего единство в многообразии интерпретаций. Междисциплинарный подход к смыслу может быть осуществлен только на основе философии, его анализа на различных уровнях теории и общественной практики. Такой подход был найден в понятии парадигмы.⁶ Можно констатировать, что в настоящее время изучение проблемы смысла выходит на новый уровень, связанный, во-первых, с решением фундаментальных гносеологических проблем и освоением философией «территории неклассичности» ⁷, во-вторых, с решением практических проблем межчеловеческой коммуникации, обусловленных новыми информационными вызовами времени, в-третьих, с осознанием парадигмальной, междисциплинарной природы смысла, его роли в гуманитарном знании, в социогуманитарных науках. Эти задачи остаются во многом еще нерешенными, что и обусловило необходимость данного исследования.

В настоящее время все в большей степени происходит перенос парадигмального подхода в философию (говорится о «гуманитарной парадигме»⁸, о парадигмах философии науки⁹, парадигме «теории познания как

См.: Бахтин М.М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук. - СПб.: Азбука, 2000. С. 159-233; Бахтин М.М. Эстетика художественного творчества. - М.: Искусство, 1979. .С.149-150,335; Тульчинский Г.Л. Постчеловеческая персонология. Новые перспективы свободы и рациональности. - СПб.: Алетейя, 2002. С.41-56,78-163; Крымский СБ. Экспликация философских смыслов. - М.: Идея-Прогресс, 2006. С. 13-61,118-134. ⁶ Кун Т. Структура научных революций. - М.: Прогресс, 1977. С.244. ⁷ Неклассическая теория познания начала складываться в последние десятилетия XX века (т.е. уже в период существования постнеклассической науки) и характеризуется пересмотром отношения к традиции, представленной Декартом и Кантом и отражающей классический тип теории познания. Данный пересмотр выражается либо в полном отказе от традиции (Л. Витгенштейн, М. Хайдеггер, Р. Рорти), либо в умеренном критицизме. (См., напр.: Лекторский B.A. Эпистемология классическая и неклассическая. - М.: Эдиториал УРСС, 2001. С. 110). Л.А. Микешина видит в этом проблему синтеза когнитивных практик. Такими наиболее значимыми, с точки зрения Л.А. Микешиной, практиками являются герменевтическая и феноменологическая, которые учитывают опыт гуманитарных наук. (См.: Микешина Л.А. Философия познания: Полемические главы. - М.: Прогресс-Традиция, 2002. С.50). ⁸ Махаров Е.М. Парадигмы гуманитарных наук. /Философия и будущее цивилизации. T.I. -М.: Совр. Тетради, 2005. С.370. теории отражения» и т.п.). Его актуальность и частота использования заставляет обратить более пристальное внимание на особенности выявления философских парадигм, их обоснования и методологии исследования. Но такой перенос требует пересмотра трактовки понятия парадигмы, обоснования и уточнения исходных понятий. В ряде аспектов это осуществляется в отечественной философской и методологической мысли в работах B.C. Степина, Р.И. Павилёниса, И.В. Полякова, Г.Л. Тульчинского, С.С. Гусева, Л.П. Киященко, Е.И. Чубуковой ^и.

Так, предложенная B.C. Степиным более детализированная структура оснований науки позволяет выделить философские парадигмы как элемент картины мира; в монографии Е.И. Чубуковой исследуется смена парадигм в понимании языка в связи с проблемой смысловой интерпретации и интерсубъективности понимания; в работах Г.Л. Тульчинского ¹² формирование и функционирование смысла как междисциплинарного понятия рассматривается в рамках нормативно-ценностных систем. Определенные предпосылки парадигмального подхода к анализу понятия смысла содержатся в сформулированной Р.И. Павилёнисом концепции, разрабатывающей теорию смысла как теорию построения и функционирования концептуальных систем . ⁹ Лебедев С.А. Три парадигмы философии науки: классическая, неклассическая и постнеклассическая. / Философия и будущее цивилизации. Т.1. - М.: Совр. Тетради, 2005. С.356. ¹⁰ Микешина Л.А. Философия познания. Полемические главы. - М.: Прогресс-Традиция, 2002. С. 56. ¹¹ См., напр.: Степин B.C. Теоретическое знание. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. С.188; Поляков И.В. Парадигмы в философии языка: семантический анализ / Концептуализация и смысл. - Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1990. С.91-119; Тульчинский Г.Л., Гусев С.С. Проблема понимания в философии: Философско- гносеологический анализ. - М.: Политиздат, 1985. С.50-68; Киященко Л. П. В поисках исчезающей предметности (очерки о синергетике языка). - М.: ИФРАН, 2000. С.130-142; Чубукова Е.И. Язык и коммуникация: генезис и тенденции исследования проблемы в западной философии. - СПб.: Изд-во «Роза мира», 2003. С.149-150. Близкое парадигме понятие научной картины мира разрабатывалось еще в 60-е годы XX века М.В. Мостепаненко, В.Ф. Черноволенко, а позднее - в работах СБ. Крымского, И.С. Алексеева, Л.Б. Баженова, Л.М. Косаревой, Л.А. Микешиной и др. ¹² Помимо указанной выше см. также: Тульчинский Г.Л. Проблемы осмысления действительности: Логико- философский анализ. -Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1986. - 172 с; Тульчинский Г.Л. Смысл и гуманитарное знание/ Проблема смысла в науках о человеке. - М.: Смысл, 2005. С.7-25. ¹³ «Логико-философский анализ языка, если он стремится к объяснению связи мысли, языка и мира, должен быть анализом роли и места языка в процессе познания. Следовательно, ответы на выдвигаемые в этом анализе вопросы следует искать в общем контексте информационных процессов, происходящих в сознании человека, когда он строит - и в этом существенная функция языка - определенную концептуальную картину

Источниковой базой диссертационного исследования стали также и труды философов прошлого, чьи идеи оказали существенное влияние на формирование современных парадигмальных подходов к проблеме смысла. Исходным пунктом здесь выступает философия античности, в которой вся указанная проблематика предстает еще в нерасчлененном, изначально синтетическом виде. В диалогах Платона разрабатывается диалектика постижения истины, для чего используются средства логики, риторики и истолкования (герменевтики), и тем самым уже закладываются основные линии исследования смысла: семиотическая, коммуникативная, герменевтическая ¹⁴. Именно платоновская теория идей открывает путь, на котором в дальнейшем сталкиваются позиции реалистов-платоников, концептуалистов и номиналистов. Данный синтез присущ и работам Аристотеля, самая логика которого строится как аргументационный процесс¹⁵. В работах стоической школы впервые вводится термин «смысл» (лектон) и формируется понимание предмета исследования как соотношения знаков и смысловых сущностей ¹⁶.

В дальнейшем проблематика универсалий, их познавательного содержания (смысла), связи имени (nomina) и мира разрабатывается в средневековой философско-религиозной мысли ¹⁷; в средневековье же в виде учения об интенциях и виртуальностях начинает складываться идейная основа еще одного подхода, еще одной методологии анализа смысла -феноменологической ¹⁸. Линия номинализма-реализма прослеживается в Новое время, в частности, в антитезе эмпиризма и рационализма, в окружающей его действительности» - См.: Павилёнис Р.И. Проблема смысла: современный логико-философский анализ языка. - М.: Мысль, 1983. С.264. ¹⁴ Наиболее артикулировано это звучит в таких диалогах как «Кратил», «Теэтет», «Софист», «Горгий», «Федр». (Платон. Собр. соч. в 4 тт. Т. 1,2.-М.: Мысль, 1994). ¹⁵ В работах «Метафизика», «Категории», «Аналитики», «Топика», «Об истолковании» - см.: Аристотель. Собр. соч. в 4 тт. Т. 1,2. - М.:Мысль, 1976-78. ¹⁶ Фрагменты ранних стоиков. Т.Н. 4.1. С. 96-102; Т.Н. Ч. 2. С.154. - М.: Греко-латинский кабинет Ю.А. Шичалина, 2002. ¹⁷ Ибн Сина (Авиценна). Метафизика. /Избр. филос. произв-я. - М.: Наука, 1980. С.103-184; Иоанн Дуне Скот. Избранное.-М.: Изд-во Францисканцев, 2001. С.377-427;У. Оккам. Избранное. - М.: Едиториал УРСС, 2002. С.100-125. ¹⁸ Так, с точки зрения сторонников «психологизма» в теории познания, Э. Гуссерль лишь «обновляет» в своей теории интенциональных актов, то, что уже содержалось в учениях схоластов: см. Бюлер К. Теория языка. - M.: Прогресс, 2000. С.209. эмпирически-номиналистической теории общих понятий Д. Локка, Дж. Беркли, Д. Юма и рационалистическо-логических семиотических исследованиях в Логике и Грамматике Пор-Рояля ¹⁹. В современность данная проблема переходит в виде противостояния «номиналистических» и «платонистических» языков и соответствующих гносеологических позиции .

Выдающийся вклад в развитие философии языка в целом, и формирование парадигм смысла в частности, в XX веке внесли семиотические исследования Ч.С. Пирса, Ч.У. Морриса ²¹, и Ф. де Соссюра ²². В их работах зарождаются прагматическая (Ч. Пирс и Ч. Моррис) и функционально-структуралистическая (Ф. де Соссюр) концепции смысла, рассматривающие смысл как обусловленный сложной системой социальных и языковых детерминант.

Логико-семиотическая линия исследования природы смысла (в рамках семиотической традиции) в современном его понимании связана с именем выдающегося немецкого ученого Г. Фреге ²³, сформулировавшего классическое определение смысла как способа указания на объект, последовательно различившего смысловые и референциальные стороны языка и заложившего ¹⁹Локк Д. Соч. в 3 тт. - М.: Мысль, 1985. Т.1. С.91-95, 183-208,467-479; Т.2. С.3-96; см. также критику номиналистической теории значения Гуссерлем (Гуссерль Э. Логические исследования. T.2. - М..: Гнозис, Дом интеллектуал, кн., 2001. С.127-156); Арно А., Николь П. Логика или Искусство мыслить. - М.: Наука, 1991. С.51-82; Арно А., Лансло К. Грамматика общая и рациональная. - М.: Прогресс, 1990. С.92-93,100-141,202-212. ²⁰ Последовательный номинализм прослеживается в работах У. Куайна (Куайн У.В.О. Референция и модальность. / Новое в зарубежной лингвистике. Вып.13. - М.: Радуга, 1982. С.87-103; Quine W.V. Word and Object. - Cambridgt, The Technology press of the Mass. Inst, of technology; N.Y. - L., Wiley, 1960. - 294 p.). Проблематика номиналистических и реалистических языков в логике получила рассмотрение в: Кюнг Г. онтология и логический анализ языка. - М.: Дом интеллектуал, кн., 1999. С.88-212. Современная трактовка универсалий рассматривается также в: Неретина С.С. Тропы и концепты. - М.: ИФ РАН, 1999. С.22-28; Огурцов А.П. Проблема универсалий в философии XX века./ Истина и благо: универсальное и сингулярное. - М.: ИФ РАН, 2002. С.260-339. ²¹ См., напр. имеющиеся переводы на русском языке: Пирс Ч.С. Избранные философские произведения - М.: Логос, 2000. С.116-177; Пирс Ч.С. Логические основания теории знаков. - СПб.: Алетейя, 2000. С.98-190,212- 301; Пирс Ч.С. Начала прагматизма. - СПб.: Алетейя, 2000. С. 10-50,125-154,219-254; Пирс Ч.С Принципы философии. - СПб.: СПб. филос. общество, 2001. Т.1. С.43-63; Т.2. С.7-214; а также Моррис Ч.У. Основания теории знаков./ Семиотика: Антология. - М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. С.45- 97. ²² Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. - М.: Прогресс, 1977. С.44-58; 98-132; Соссюр Ф. де. Заметки по общей лингвистике. - М.: Прогресс, 1990. С. 145-160. ²³ Наиболее полным изданием работ Г. Фреге на русском языке является: Фреге Г. Логика и логическая семантика: Сб. трудов. - М.: Аспект Пресс, 2000. С.213-284. основы их анализа. Дальнейшее исследование теории смысла и референции Г.Фреге в аналитической философии происходит в различных направлениях: как в направлении развития, разработки и дополнения (Б. Рассел, А. Черч, Р. Карнап ²⁴), так и в плане критики и пересмотра (Л. Витгенштейн, С. Крипке, Дж. Остин, Дж. Серль и др.²⁵).

Противопоставление теории смысла и теории референции характерно для т.н. «новых теорий референции», в которых смысл сводится к референции . Возникает семантика «возможных миров», в которой уточняется понятие смысла в связи с введением понятий «возможного мира» и «возможного индивида» (в работах С. Крипке, Я. Хинтикки, Р. Монтегю и др. ). В теории «речевых актов» пересмотр фрегевского определения смысла идет по линии учета прагматических аспектов языка, коммуникативных речевых ситуаций (Дж. Остин, Дж. Серль, Г.П. Грайс, П. Стросон ).

См., напр. Рассел Б. Дескрипции. / Новое в зарубежной лингвистике. Вып.13. - М: Радуга, 1982. С.41-54; Рассел Б. Философия логического атомизма. - Томск: изд-во «Водолей», 1999. С.67-95; 156-174; Рассел Б. Человеческое познание. - М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1957. С.44; Черч А. Введение в математическую логику. -М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1960. С.29-40; Карнап Р. Значение и необходимость. - М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1959.С.157-219. ²⁵ Это отражено, в частности, в работах: Витгенштейн Л. Философские работы. 4.1. - М.: Гнозис, 1994. С.80- 117; Крипке С. Тождество и необходимость. / Новое в зарубежной лингвистике. Вып.13. -М.: Радуга, 1982. С.27-40; Остин Дж. Перформативы - констативы. / Философия языка. - М.: Едиториал УРСС, 2004. С.23-34; Серль Дж. Референция как речевой акт. / Новое в зарубежной лингвистике. Вып.13. - М.: Радуга, 1982. С.179- 202. ²⁶ См., напр.: Крипке С.А. Тождество и необходимость. / Новое в зарубежной лингвистике. Вып.13. - М.: Радуга, 1982. С.27-40; Крипке С.А. Загадка контекстов мнения. / Новое в зарубежной лингвистике. Вып.18. - М.: Прогресс, 1986. С. 194-241; Доннелан К.С. Референция и определенные дескрипции. / Новое в зарубежной лингвистике. Вып.13. - М.: Радуга, 1982. С.134-160; Патнэм X. Философия сознания. - М.: Дом интеллектуал кн., 1999. С.23-40; Putnam Н. Meaning and Reference. / Martinich A.P. (ed.), The Philosophy of Language. - Oxford Univ. Press, 1996. ²⁷ Крипке С. Семантическое рассмотрение модальной логики. / Семантика модальных и интенсиональных логик.-М.: Прогресс, 1981. С.27-40; ХинтиккаЯ. Модальность и квантификация. / Семантика модальных и интенсиональных логик. - М.: Прогресс, 1981. С.60-75; Хинтикка Я. Логико-эпистемологические исследования. - М.: Прогресс, 1980. С.68-100; Монтегю Р. Прагматика и интенсиональная логика. / Семантика модальных и интенсиональных логик. - М.: Прогресс, 1981. С.223-253; Скотт Д. Советы по модальной логике. / Семантика модальных и интенсиональных логик. - М.: Прогресс, 1981. С.280-317. Анализ философских оснований систем модальных и интесиональных логик дан, в частности, в работах: Садовский В.Н., Смирнов В.А. Я. Хинтикка и развитие логико-эпистемологических исследований во второй половине XX века (вступит, ст.) / Я. Хинтикка. Логико-эпистемологические исследования. - М.: Прогресс, 1980. С.5-32; Сидоренко Е.А. Логика. Парадоксы. Возможные миры. М.: Эдиториал УРСС, 2002. С.252-307; Герасимова И.А. Формальная грамматика и интенсиональная логика. - М.: ИФ РАН, 2000. С.60-78. ²⁸ Данный подход развивается, например, в работах: Серль Дж. Классификация иллокутивных актов. / Новое в зарубежной лингвистике. Вып.17. - М.: Прогресс, 1986. С.170-194; Серль Дж. Что такое речевой акт? (Там же, с.151-169); Остин Дж. Как совершать действия при помощи слов? / Избранное. - М.: Идея-Пресс, Дом интеллект, книги, 1999. С.13-135; Остин Дж. Слово как действие. / Новое в зарубежной лингвистике. Вып.17. -

Параллельно с логическим и лингвистическим анализом развивается другое направление семиотических исследовании - феноменологическое . Феноменология смысла, разработанная Э. Гуссерлем, ни в коей мере не является «закрытым» и окончательным решением проблемы, напротив, она допускает множественность интерпретаций, является источником - как идейным, так и методологическим - новых направлений и разработок.³⁰ Различные варианты использования идей Э.Гуссерля можно найти в работах Г.Г. Шпета, М. Хайдеггера и других философов, внесших свой вклад в развитие феноменологического направления^3|.

Особый интерес представляют глубоко оригинальные разработки Г.Г. Шпета в области внутренней формы слова (понимаемой им как смысловая структура), обоснования интерсубъективности смысла и др. С позиции исследования понятия смысла весьма плодотворными являются идеи филологической герменевтики, разработанные в трудах В. фон Гумбольдта и Ф. Шлейермахера ; работы В. Дильтея, в которых понятие смысла берется значительно шире, нежели в филологическо-герменевтическом рассмотрении,

М.: Прогресс, 1986. С.22-130; Грайс Г.П. Логика и речевое общение. / Новое в зарубежной лингвистике. Вып.16. - M.: Прогресс, 1985. С.217-237; Стросон П. Намерение и конвенция в речевых актах. / Новое в зарубежной лингвистике. Вып.17. -М.: Прогресс, 1986. С.131-150. ²⁹ См.: Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Т.1. - М.: Дом интеллектуал, кн., 1999. С.158-224; Гуссерль Э. Картезианские размышления. - СПб.: Наука, 1998. С.87-143; Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Введение в феноменологическую философию. - СПб.: Изд-во «Вл. Даль», 2004. С, 140-220.; Гуссерль Э. Логические исследования. Т.1. /Философия как строгая наука. - Новочеркасск: Сагуна, 1994. С.175-353; Гуссерль Э. Логические исследования. Т.2. /Собр. соч. T.3 (1).-М.: Дом интеллектуал, кн.,2001. С. 13-67; 93-117; 244-274; 320-378. ³⁰ См., напр. монографию Сориной Г.В. Логико-культурная доминанта. (Очерки теории и истории психологизма и антипсихологизма в культуре). - М.: Прометей, 1993.С.81-91;атакже: Черняк А.З. Проблема оснований знания и феноменологическая очевидность. - М.: Эдиториал УРСС, 1998. С.36-69. Обращает на себя внимание монография Васюкова В.Л.: Формальная онтология. - М.: Наука, 1999. С.57-78, в которой предпринята попытка построения феноменологически ориентированных формальных языков, позволяющих интерпретировать рациональные моменты феноменологических учений (Э. Гуссерля, Ф. Брентано, А. Мейнонга, Ж.-П. Сартра и др.). ³¹ Шпет Г.Г. Явление и смысл. Феноменология как основная наука и ее проблемы. - Томск: Изд-во «Водолей», 1996. С.19-37; 79-132; 155-178; Хайдеггер М. Бытие и время. - М.: Ad marginem, 1997. С.83-113; 118-130; 148- 180. ³² Шпет Г.Г. Внутренняя форма слова (этюды и вариации на темы Гумбольдта). - М.: Едиториал УРСС, 2003. С.68-217; Шпет Г.Г. Явление и смысл. Феноменология как основная наука и ее проблемы. - Томск: изд-во «Водолей», 1996. С.155-178; Шпет Г.Г. Философские этюды.-М.: Прогресс, 1994. С.35-80, 190-287. ³³ Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. - М.: Прогресс, 1985. С.337-345, 370-381 ; Габитова P.M. «Универсальная» герменевтика Фридриха Шлейермахера. / Герменевтика: История и современность. - М.: Мысль, 1985. С. 61-96. концепция смысла строится на основе идей контекстуальной зависимости и исторической взаимосвязи³⁴.

Работы современных отечественных и зарубежных авторов, в тех или иных аспектах рассматривающих проблематику смысла, соотношения смысла и референции и тесно связанную с ней проблему универсалий, вопросы смыслообразования и смыслопонимания, с неизбежностью опираются на анализ философского наследия, извлекая из него идеи, приобретающие новое звучание в современном контексте. В числе таких исследований следует назвать работы А.П. Огурцова и С.С. Неретиной, в которых проблема статуса и способа существования универсального смысла рассматривается в широком контексте истории развития философии языка, обосновывается корреляция логической структуры языка с принимаемой онтологией и схемами познания³⁵. Исторические и современные подходы к проблеме универсалий, их роли в познании и логическом анализе языка рассматриваются в работах Белялетдинова Р.Г., Левина Г.Д., Г. Кюнга . Логико-семантические проблемы знака и значения в Грамматике и Логике Пор-Рояля и трудах Т. Гоббса и Д. Локка анализируются в монографиях Г.В. Сориной и И.Н. Грифцовой .

Среди обширной философской литературы, посвященной семиотике и семиотическим исследованиям, следует выделить ряд аналитических трудов, рассматривающих концепции, заложившие основы подхода, названного нами

ДильтейВ. Введение в науки о духе.-Собр. соч. в 6 тт. Т.1.-М.: Дом интеллектуал, кн., 2000. С.271-709. ³⁵ См. напр., фундаментальное исследование: Неретина С.С, Огурцов А.П. Пути к универсалиям. - СПб.: РХГА, 2006. С.9-60,109-183,245-687, 741-977; а также Неретина С.С. Тропы и концепты. - М.: ИФРАН, 1999. С.3-85; Неретина С.С. Августин: значение и понимание. / Истина и благо: универсальное и сингулярное. - М.: ИФРАН, 2002. С.104-145; Огурцов А.П. Проблема универсалий в философии XX века. / Истина и благо: универсальное и сингулярное. - М.: ИФРАН, 2002. С.260-339. ³⁶ См.: Белялетдинов Р.Г. Исследование универсалий в «Металогике». / Благо и истина: универсальное и сингулярное. - М.: ИФРАН, 2002. С. 186-192; Левин Г.Д. Проблема универсалий. Современный взгляд. -М.: Канон+, 2005. - 224 с; Кюнг Г. Онтология и логический анализ языка. Пер. с нем. и англ. - М.: Дом интеллектуал кн., 1999. С.88-212. ³⁷ Сорина Г.В. Логико-культурная доминанта. (Очерки теории и истории психологизма и антипсихологизма в культуре). - М.: Прометей, 1993. С.44-53, 148-150; Грифцова И.Н. Логика как теоретическая и практическая дисциплина. К вопросу о соотношении формальной и неформальной логики. -М.: Эдиториал УРСС, 1998. С. 30-43. семиотической парадигмой смысла ³⁸. Одним из первых российских авторов, подвергшим критическому анализу философию и семиотику Ч.С. Пирса, был Ю.К. Мельвиль ³ , который, в частности, отмечал большое научное значение понятия интерпретации, введенного Ч.С. Пирсом, как основополагающей гносеологической категории. Смысловые аспекты семиотических теорий знаков рассматривались Е.Д. Смирновой, Ю.С. Степановым и другими отечественными исследователями⁴ .

Семиологии Ф. де Соссюра, по преимуществу, посвящены лингвистические работы (Э. Бенвениста, А. Греймаса, К. Ажежа, М. Пешё, У. Эко и др.) ^4І. В этих работах показывается как позитивная роль структурно-функционального подхода для раскрытия природы смысла⁴², так и его ограниченность⁴ . Ситуация в отношении семиотического подхода к изучению концепций смысла в современных исследованиях складывается таким образом, что два имеющихся направления - логическое и лингвистическое - являются ³⁸ Как пишет Ц. Тодоров, анализирующий истоки западной семиотики в трудах Аристотеля и Августина: «Теоретическая рефлексия по поводу знака представлена в рамках различных и даже не связанных друг с другом традиций: философия языка, логика, лингвистика, семантика, герменевтика, риторика, эстетика, поэтика. Разобщенность дисциплин и разнообразие терминологии заслонили от нас единство одной из самых богатых традиций в западноевропейской истории» (Тодоров Ц. Теории символа. Пер. с фр. - М.: Дом интеллектуал, кн., 1998. Введение, с.12-36. ³⁹ Мельвиль Ю.К. Чарлз Пирс и прагматизм. - М.: Изд-во МГУ, 1968. С.491. ⁴⁰ Смирнова Е.Д. Логика и философия. - М.: Роспэн, 1996. С. 18-28 (В этой работе, в частности Е.Д. Смирнова отмечает: «Смысл, значение знаков и выражений языка невозможно объяснить, рассматривая их изолировано, вне их места и роли в знаковой системе. Смысл и значение знаков языка можно установить, лишь выявляя условия и принципы функционирования данной знаковой системы» - С. 25 ); см. также: Смирнова Е.Д. Логическая семантика и философские основания логики. - М.: Изд-во МГУ, 1986. С.6-16; Анисов A.M. Современная логика. - М.: ИФ РАН, 2002. С.42-56; Степанов Ю.С. В мире семиотики. / Семиотика: Антология. - М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. С.5-42. ⁴¹ Ажеж К. Человек говорящий: Вклад лингвистики в гуманитарные науки. Пер. с фр. - М.: Едиториал УРСС, 2003. С.93-194; Бенвенист Э. Общая лингвистика. Пер. с фр. - М.: Едиториал УРСС, 2002. С.21-68; Греймас А.- Ж. Структурная семантика: Поиск метода. Пер. с фр. - М.: Акад. Проект, 2004. С.86-98; Арош К., Анри П., Пешё М. Семантика и переворот, произведенный Соссюром: язык, речевая деятельность, дискурс. / Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. - М.: ОАО ИГ «Прогресс», 1999. С.137-157;ЭкоУ. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. - СПб.: TOO TK «Петрополис», 1998. С.33-77,259-390. ⁴² «Когда лингвисты по примеру Ф. де Соссюра начали рассматривать язык «в самом себе и для себя», они признали принцип, ставший основным для всей современной лингвистики: язык образует систему..., в которой ничто не значит само по себе и по своему природному свойству, но в которой все имеет значение вследствие зависимости от целого; структура придает частям их «смысл», или их функцию» (Бенвенист Э. Общая лингвистика. - М.: Едиториал УРСС, 2002. С.23-25). ⁴³ «Языки не только инструменты логического анализа или интерпретации, это также некие механизмы, находящиеся в распоряжении говорящих и позволяющие им построить иерархию информации... Соссюр исключил из рассмотрения говорящего индивида, а значит, и взаимодействие между собеседниками» (Ажеж К. Человек говорящий. - M.: Едиториал УРСС, 2003. С.212,217). предметом анализа в различных дисциплинах, утрачивая при этом присущую им общность методологических оснований. Выявление философских оснований данной общности семиотических подходов и возможности их междисциплинарных пересечений по-прежнему является задачей, нуждающейся в решении.

То же можно отметить и в отношении логико-семиотического направления: хотя работы Ч.С. Пирса в последние годы, благодаря переводам, стали доступны широкой философской общественности, серьезных аналитических исследований, с учетом современных результатов, пока не последовало. Трактовка Ч. Пирсом смысла часто понимается исключительно в прагматическом духе, тем самым его идеи отождествляются с трактовкой знака и его смысла в бихевиористской версии Ч. Морриса. Не проводится четкого различия между версиями семиотики Ч. Пирса и Ч. Морриса, хотя взгляды этих философов существенно различаются как по гносеологическим основаниям, так и по практическим выводам. Таким образом, при широком интересе к идеям семиотики, именно смысловые аспекты данного направления остались не в полной мере изученными, что приводит к искажениям в их интерпретации.

Роль и значение теории смысла и референции Г. Фреге неоднократно анализировались как в зарубежной (в книгах и статьях К.-О. Апеля, М. Даммета, Дж. Бейкера и П. Хакера и др.⁴⁴), так и в отечественной философской и лингвистической литературе (в качестве наиболее значительных отметим работы Б.В. Бирюкова, Н.Д. Арутюновой, В.А. Смирнова, Е.Д. Смирновой ⁴⁵). В работах Б.В. Бирюкова и Е.Д. Смирновой раскрываются философские и гносеологические предпосылки теории Г. Фреге, показывается существенный ⁴⁴ Apel К.-О. Charles S. Peirce: From pragmatism to pragmaticism. - Amherst: Univ. of Massachusetts press, 1981. - XXVII, 253 p.; Baker G.P., Hacker P.M.S. Frege: logical excavations. - Oxford: Blackwell, 1984. - XVII, 406 p; Dummett M. Frege. Philosophy of language. - L.: Duckworth, 1981.- XLIII, 708 p. ⁴⁵ Бирюков Б.В. Теория смысла Готлоба Фреге. / Применение логики в науке и технике. - М.: Изд-во АН СССР, 1961. С. 502-555; Арутюнова Н.Д. Лингвистические проблемы референции./Новое в зарубежной лингвистике. Вып.13. - М.: Радуга, 1982. С.5-40; Смирнов В.А. Логические методы анализа научного знания. - М.: Наука, 1987. С. 121-195; Смирнова Е.Д. Логическая семантика и философские проблемы основания логики. - М.: Изд- во МГУ, 1986. С. 4-22. платонизм и объективизм, присущий его трактовке смысла. Тем самым опровергается позитивистский тезис об антиметафизичности философии Г. Фреге. Н.Д. Арутюнова, исследуя различные подходы к изучению смысла предложения, отмечает значение теории смысла Г. Фреге для разработки семантических концепций языка, как в логике, так и в лингвистике⁴⁶. Высокая оценка семантическим идеям Г. Фреге дается в фундаментальных работах одной из центральных фигур в аналитической философии второй половины XX века М. Даммита, который, в частности, отмечает важное эпистемологическое значение фрегевского понятия смысла ⁴⁷. В работах английских философов Г. Бейкера и П. Хакера подчеркивается роль теории смысла-значения как своего рода «философского камня» в аналитической философии языка, в связи с чем ими, по существу, противопоставляются подходы Г. Фреге и Л. Витгенштейна как разного типа концептуальных моделей соотношения языка и познания. Вместе с тем нельзя согласиться с их недооценкой философского значения теории смысла Г. Фреге, которого они рассматривают прежде всего как математика, внесшего вклад в борьбу с психологизмом и математическим формализмом⁴⁸.

Переориентация исследований на анализ естественного языка, характерная для «лингвистического» поворота в философии XX века, в аналитической философии связана с деабсолютизацией репрезентативной функции языка, продвижением к новой, коммуникативной парадигме, в которой смысл и значимость рассматриваются как эксплицируемые в процессе межличностной коммуникации, что ведет к пересмотру классической теории смысла. Сложности и перспективы такого рода пересмотра обсуждаются как в ⁴⁶ «Фреге определил семантическую структуру имени как состоящую из смысла (Sinn), или способа представления предмета, и денотации, или референции (Bedentung), т.е. отнесенности имени к определенному предмету. Затем Г. Фреге применил эту модель к значению предложения...Если отвлечься от терминологических вариантов, то можно считать, что семантическая модель языковых единиц - имени и предложения, выдвинутая Г. Фреге, - легла в основу почти всех последующих логических теорий значения» (Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. - М.: Едиториал УРСС, 2002. С.25). ⁴⁷ Dumtnett М. Frege. Philosophy of Language. - L.: Duckworth, 1981. P. I-XLII. ⁴⁸ Baker G.P., Hacker P.M.S. Language, Sense and Nonsense. - Oxford: Blackwell, 1984. P. VIII, 63-190. исследованиях философов - ГЛ. Щедровицкого, А.Ф. Грязнова, Е.А. Сидоренко, З.А. Сокулер, И.Н. Грифцовой, В.В. Петрова и других⁴⁹, так и лингвистов, в частности, в работах Е.В. Падучевой, И.М. Кобозевой ⁵⁰. В данных работах отмечается развитие деятельностного подхода и прагматизации понятия смысла, происходящее в теории «речевых актов» ⁵¹.

В то же время появляются исследования, развивающие данные подходы, применяющие методологию теории речевых актов к исследованиям формальных онтологии, анализу сложных аргументативных конструкций ⁵². Усиливается внимание к коммуникативной составляющей теорий речевой деятельности, что способствует прояснению коммуникативной природы смысла как формирующемся в результате многообразных актов человеческого общения . Аналитические работы последних лет показывают, что новые эпистемологические вызовы времени ставят перед логико-коммуникативными теориями смысла (ориентирующимся на идеи рациональности и коммуникации), соответственно, новые задачи: это учет ценностных компонентов межчеловеческой коммуникации, субъективной варьируемости

Грязнов А.Ф. Аналитическая философия: Проблемы и дискуссии последних лет. / Вопросы философии. - М., 1997. - № 9. - С.82-95; Сокулер З.А. Людвиг Витгенштейн и его место в философии XX в. - Долгопрудный: Аллегро-Пресс, 1994. С.101-165; Грифцова И.Н. Логика как теоретическая и практическая дисциплина. К вопросу о соотношении формальной и неформальной логики. - М.: Эдиториал УРСС, 1998. С.97-126; Сидоренко Е.А. Логика. Парадоксы. Возможные миры. - М.: Эдиториал УРСС, 2002. С.252-307; Щедровицкий Г.П. Философия. Наука. Методология. - М.: Шк. Культ. Политики, 1997. С.25-56,242-268,279-293; Петров В.В., Переверзев В.Н. Прагматика: формальная репрезентация или логическая модель? / Логический анализ языка. Избранное. 1988-1995. -М.: Индрик, 2003. С.222-232. ⁵⁰ Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. - М.: Наука, 1985. С.19-78; Кобозева И.М. «Теория речевых актов» как один из вариантов теории речевой деятельности. /Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17.-М.: Прогресс, 1986. С. 7-21. ⁵¹ Как отмечал еще в 1959 г. Г.П. Щедровицкий: «Весьма характерно, что появившиеся синтаксис и семантика снова превращаются в прагматику, т.е. движение продолжается, и критика современной логики так называемой «школой анализа» заключается в том, что говорят: значение не сводится к отношению знаковой формы к объекту, а содержит весь способ деятельности субъекта. И мы снова возвращаемся к отношению субъекта и объекта. И каждый раз, как на новом этапе осуществляется возврат к семантическому отношению, а точнее - теоретико-познавательному, так вновь это становится возвратом к прагматической точке зрения» (Щедровицкий Г.П. Философия. Наука. Методология. - М.: Шк. Культ. Политики, 1997. С.214). ⁵² Драгалина-Черная Е.Г. Формальные онтологии: аналитическая реконструкция. - М.: РИЦ «Альфа», 2000. С.49-112. ⁵³ Гусев С.С. Коммуникативная природа субъективной реальности. / Эпистемология и философия науки. - М.: «Канон+»,2004.-T.2,№2. С.15-34;Т.З,№ 1. С.15-34;ЧубуковаЕ.И.Языки коммуникация: генезис и тенденции исследования проблемы в западной философии. - СПб.: Изд-во «Роза мира», 2003. С.144-153; Харитонова И.В. Системный подход к исследованию языка. - М.: Прометей, МПГУ, 2004. С.3-11. смысла, пересмотра понятия субъекта познания, задачи, на решение которых должны быть сориентированы современные философские исследования⁵⁴.

Феноменологическая трактовка смысла и понимания, увязывающая смысл как содержание сознания с интенциональностью, представлена в работах таких авторов как Д. Фоллесдаль, И. Моханти, Г. Кюнг и ряда других зарубежных исследователей ⁵⁵, а также современных отечественных историков философии и эпистемологов - П.П. Гайденко, Н.В. Мотрошиловой, А.А. Михайлова, И.А. Михайлова, В.И. Молчанова, Я.А. Слинина и др.⁵⁶ Так, в работах П.П. Гайденко и Я.А. Слинина рассматривается проблематика онтологического статуса интенциональных объектов и способы ее решения, в связи с чем Я.А. Слининым предлагается принципиально новая трактовка статуса универсалий как разрешение проблемы соотношения субъективных (индивидуальных) и объективных (универсальных) сторон интенсиональных объектов ⁵ . Тем не менее, трактовка смысла как центрального понятия феноменологии, образующего ее категориальный каркас, является по-прежнему актуальной задачей, решение которой стимулируется необходимостью продолжать исследования в направлении соединения объективности (интерсубъективности) и субъективности смысла, нормативного и ценностного

В качестве подтверждения этого мнения сошлемся на ряд статей в журнале «Эпистемология и философия науки» (М., 2004. T.2. № 2): Касавин И.Т. Философия познания и идея междисциплинарное. - Указ. изд. С.5-14; Дубровский Д.И. Гносеология субъективной реальности. - Указ. изд. С.35-55; Лекторский В.А. Эпистемология в контексте теоретического мировоззрения: 20 лет спустя. - Указ. изд. С.56-62. ⁵⁵ Кюнг Г. Онтология и логический анализ языка. -М.: Дом интеллектуал, кн., 1999. С.64-87, 212-219; Фоллесдаль Д. Понимание и рациональность. / Новое в зарубежной лингвистике. Вып.18. - М.: Прогресс, 1986. С.139-159; Follesdal D. Husserl's notion of поета. / J. of Philosophy, 1969. V. 66. P. 680-687; Phenomenology: East and West. Essays in honour of J.N. Mohandy. - Dordrecht etc, Kluver, 1993. - XIX, 318 p. ⁵⁶ Гайденко П.П. Прорыв к трансцендентному: Новая онтология XX века. - М.: Республика, 1997. С.353-436, 468-480; Мотрошилова Н.В. Интенциональность в «Логических исследованиях» Э. Гуссерля. / Вопросы философии. - М. - 2000. -№ 4 - С.138-157; Мотрошилова Н.В. Идеи 1 Эдмунда Гуссерля как введение в феноменологию. - М.: Феном-я и герм-ка, 2003. С. 187-234,293-563; Михайлов И.А. Ранний Хайдеггер: между феноменологией и философией жизни. -М.: Прогресс-Традиция:Дом интеллектуал, кн., 1999. С.153-205 ; Молчанов В.И. Одиночество сознания и коммуникативность знака. / Логос. - М. -1997. - № 9. - С.5-24; Молчанов В.И. Парадигмы сознания и структуры опыта. / Логос. - М. - 1992 - № 3 - С.7-36; Слинин Я.А. Трансцендентальный субъект: феноменологическое исследование. - СПб.: Наука, 2001. С.30-135, 340-341. ⁵⁷ См., напр.: Гайденко П.П. Прорыв к трансцендентному: Новая онтология XX века. -М.: Республика, 1997. С.353-390; Слинин Я.А. Трансцендентальный субъект: феноменологическое исследование. - СПб.: Наука, 2001. С.135. подхода в его познании и понимании, выхода к проблемам жизненного мира, конкретных культурных контекстов.

Такие выходы намечаются в идее соединения методов феноменологии и герменевтики (М. Хайдеггер, Г.Г. Шпет, П. Рикёр), что само по себе нуждается в изучении ⁵⁸. В современных исследованиях обращается внимание на новое понимание сущности языка, вырастающее из герменевтико-феноменологической философии, его связь с трактовкой вопроса о смысле бытия и пересмотром в фундаментально-онтологическом обосновании интенсиональности смысла ⁵⁹. В работах В.Г. Кузнецова получает дальнейшее развитие герменевтическая методология Г.Г. Шпета в плане соединения ее с методами логического анализа и создания герменевтической логики. Л.А. Микешина отмечает в качестве существенной особенности философии Г. Шпета «дополнение» феноменологии герменевтикой, что, в частности, проявляется в его трактовке «осмысления» как относящегося к самой сущности сознания ⁶¹ В.Г. Кузнецовым и Л.А. Микешиной рассматриваются основные

Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки по герменевтике. - М.: Канон-пресс-Ц, 2002. С. 271-335. Отметим также ряд авторов, делающих предметом своих исследований когнитивные аспекты герменевтики: помимо уже упоминавшейся Л А. Микешиной, это Опенков М.Ю. (Микешина Л.А., Опенков М.Ю. Новые образы познания и реальности. - M.: Росспэн, 1997. - 238 с); Шульга Е.Н. Когнитивная герменевтика. - М.: ИФ РАН, 2002.-235 с. ⁵⁹ Так, например, современный немецкий философ Фр.-В. Херрманн пишет: «Включение в фундаментально- онтологически ограниченную экзистенциальную онтологию вот-бытия выявления экзистенциальной сущности языка свидетельствует о том, что к сущности бытия, мира, пространства, времени и истины принадлежит сущность языка, а именно таким образом, что бытие, мир, пространство, время и истина обусловлены сущностью языка», и далее, о различии трактовки интенсиональности у Гуссерля и Хайдеггера: «Именованием «онтический» указывается, что интенциональное отношение, будучи онтическим, может получить разъяснение лишь из направляющей понятности бытия...Этим намечена совершенно иная задача, нежели аналитика сознания... И все же Хайдеггер опирается на сущностное феноменологическое прозрение Гуссерля в интенциональность, пусть даже и так, что он видит ее с самого начала несколько в ином свете, чем Гуссерль: не в свете сознания, а в свете вот-бытия и трансценденции, свершающейся в качестве вот-бытия в человеке» - см.: Херрманн Фр.-В. фон. Фундаментальная онтология языка. Пер. с нем. - Мн.: ЕГУ; ЗАО «Пропилеи», 2001. С.6- 15. ⁶⁰ В связи с этим, особое внимание на себя обращают работы В.Г. Кузнецова, посвященные анализу герменевтики Г.Г. Шпета: Кузнецов В.Г. Логико-методологический анализ герменевтики: Автореф. дисс. на соиск. степени д-ра филос.н. - М.: Изд-во МГУ, 1992. С.3-40.; Кузнецов В.Г. Герменевтика и гуманитарное познание. - M.: Изд-во МГУ, 1991. С.60-190; Кузнецов В.Г. Герменевтическая логика и гуманитарное познание. /Философия и будущее цивилизации. Т.1.-М.: Совр. тетради, 2005. С.348-349. ⁶¹ См.: Микешина Л.А. Густав Шпет и современная философия науки. / Густав Шпет и современная философия гуманитарного знания. - М.: Языки славянских культур, 2006. С.48. В указанной коллективной монографии, посвященной 125-летию со дня рождения Г. Шпета, также выделяются статьи В.А. Лекторского и В.П. Зинченко, рассматривающих, соответственно объективные и субъективные стороны смысла в трактовке Г. Шпета: Лекторский В.А. Немецкая философия и российская гуманитарная мысль. С.77-80; Зинченко В.П. Гетерогенез мысли: подходы Л.С. Выготского и Г.Г. Шпета. С.104-134. исторические этапы формирования герменевтики как философской дисциплины, как методологии гуманитарных наук⁶².

В рамках самой герменевтической традиции нуждаются в прояснения взаимоотношения феноменологического и герменевтического подходов к проблемам смыслообразования и смыслопонимания: близость данных направлений в общегносеологическом плане, не означает совпадения их методологий . В трактовке понятия смысла данное расхождение проявляется наиболее отчетливо, так же как и различие понимания смысла у разных авторов, что означает необходимость специального исследования в данном направлении. Речь идет, в том числе, о расхождении линий феноменологической герменевтики М. Хайдеггера и исторической герменевтики Г. Гадамера, которая, опираясь во многом на Хайдеггера, развивается дальше в направлении соединения герменевтических и коммуникативных походов к анализу языкового сознания, понимания и смысла .

Выход на осознание коммуникативной, аргументационной природы познания и понимания является весьма перспективным для герменевтических исследований: такой подход развивается в работах К.-О. Апеля и Ю. Хабермаса⁶⁵. Специфика данных подходов состоит в обращенности не к языку

Кроме указанных авторов, можно назвать также статью Фогелера Я.Г. История возникновения и этапы эволюции философской герменевтики. / Герменевтика: История и современность. - М.: Мысль, 1985. С. 11-38. ⁶³ Так, Микешина Л.А. рассматривает феноменологию Э.Гуссерля как «систематическое учение о познании», в отличие от методологий М. Хайдеггера и Г. Гадамера, которые строятся как практики «экзистенциально- антропологической традиции» (Микешина Л.А. Философия познания. Полемические главы. - М.: Прогресс- Традиция, 2002. С.51). ⁶⁴ См., напр., работы Г. Гадамера: Гадамер X.- Г. Диалектическая этика Платона (феноменологическая интерпретация «Филеба»). - СПб.: С- Пб. филос. общ-во, 2000. С.21-36,39-115; Гадамер Х.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. - М.: Прогресс, 1988. С.446-646. ⁶⁵ Так, К.-О. Апель отмечает, что «философия сегодня сталкивается с проблематикой языка как проблематикой основоположений научного и теоретического построения понятий и высказываний, равно как и своих собственных высказываний, т.е. с проблематикой осмысленного и интерсубъективно значимого формулирования познания вообще. В заостренной форме можно было бы сказать: «первая философия» больше не является исследованием «природы» и «сущности» «вещей» или «сущего» («онтологией»), не является она теперь и рефлексией над «представлениями» или «понятиями» «сознания» или «разума» («теорией познания»), но представляет собой рефлексию над «значением» или «смыслом» языковых выражений («анализом языка). - См.: Апель К.-О. Трансформация философии. -M.: Логос, 2001. С.239. Ю. Хабермас противопоставляет «когнитивно-инструментальной» рациональности иной тип рациональности, которую можно назвать как системе, а к речи как средству коммуникации и выражения смысла. Это направление представляется во многом синтетическим, стремящимся объединить в изучении человеческого познания и деятельности методы трансцендентального и герменевтического анализа, с одной стороны, и герменевтический и аналитический подход - с другой стороны. Такой синтетический подход развивается многими современными исследователями, так или иначе обращающихся к рассмотрению проблем осмысленности (языка и познания), ориентированных на междисциплинарные исследования⁶⁶.

Таким образом, можно видеть, что исследования смысла и значения, никогда не уходили на периферию философской мысли, а часто именно они инициировали возникновение новых философских направлений. Из этого следует, во-первых, что эти проблемы не могут считаться раз и навсегда решенными, поскольку их решение зависит от принимаемых онтологических допущений и гносеологических оснований, методологии исследования. Следовательно, необходим логико-гносеологический анализ самих этих оснований, образующих парадигму смысла. Во-вторых, многообразие подходов и интерпретаций понятия смысла заставляет обратиться к рассмотрению самих этих концепций с целью выявления линий преемственности, пунктов расхождений и перспектив дальнейшего развития данных идей и направлений. Именно под этим углом - с точки зрения линий преемственности и расхождения - необходимо обращение к ставящимся в научно-философских исследованиях и решающихся применительно к отдельно взятым направлениям и концепциям проблемам соотношения формализованных и естественных языков, смысла и референции, роли универсалий в познании. «коммуникативной» (см., напр.: Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. - СПб.: Наука, 2001. С.97-146; Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. - М.: Изд-во «Весь мир», 2003. С. 7-29; Habermas J. The theory of communicative action. V.l. - L.: Heinemann, 1984. P. 17-18, 397. ⁶⁶ В числе работ такого плана можно назвать следующие: Гриненко Г.В. Сакральные тексты и сакральная коммуникация: логико-семиотический анализ вербальной магии. - М.: Новый век, 2000. - 447 с; а также уже упоминавшиеся работы: Киященко Л.П. В поисках исчезающей предметности: (Очерки о синергетике языка). -М.: ИФ РАН, 2000. - 199 с; Тульчинский Г.Л. Проблема осмысления действительности. - Л.: Изд-во Ленингр. Ун-та, 1986. -177 с; Тульчинский Г.Л. Смысл и гуманитарное знание. / Проблема смысла в науках о человеке. -M.: Смысл, 2005. С.7-26.; Крымский СБ. Экспликация философских смыслов. - М: Идея-Пресс, 2006. - 240 с.

Анализ имеющейся литературы показал, что на протяжении последнего столетия в философии языка и гносеологии сформировались два основных направления в исследовании смысла: первое из них базируется на понимании языка как знаковой системы и использует семиотические методы анализа языка и познания, второе обращается к изучению речевой деятельности, включенной в широкий социокультурный контекст, и использует в качестве исходного понятие коммуникации. Парадигмальный подход создает единую методологию анализа смысла как концептуальной структуры, являющейся базовой для данных направлений. В этом случае, выделяются определенные парадигмы смысла как модели, из которых возникают конкретные традиции научного исследования. «Парадигмы смысла», таким образом, можно определить как совокупность онтологических, гносеологических предпосылок, определенной методологии, а также аксиологической составляющей, свойственной тому или иному направлению в анализе смысла.

Последовательно такой подход к проблеме смысла ранее никем из исследователей не был осуществлен, поэтому необходимо изучение его возможностей и открывающихся перспектив. Более конкретно: парадигмальный подход требует, во-первых, выявления онтологических допущений конкретных парадигм смысла - семиотических и коммуникативных детерминирующих его интерпретацию; во-вторых, определения гносеологических предпосылок, теоретико-познавательных установок, доминирующих в рассматриваемых философских направлениях (прагматическом, аналитическом, феноменологическом, герменевтическом), но не взятых самих по себе, а с точки зрения их влияния на трактовку смысла, его места в системе категорий теории; в-третьих, определения регулятивных принципов, норм, правил, методов, процедур исследования и понимания смысла в выделенных парадигмах. Такого рода систематический анализ на сегодняшний день отсутствует, между тем, его проведение необходимо для прояснения структур исторически сменяющихся типов рациональности, способов их реализации в конкретных научных теориях.

В то же время, появление работ, по существу, рассматривающих смысл как парадигмообразующее понятие в гносеологии, систематизирующее другие понятия, образующее концептуальный каркас системы (к числу таковых могут быть отнесены уже отмеченные нами исследования Р.И. Павилёниса, Г.Л. Тульчинского, С.С. Гусева, Л.П. Киященко, СБ. Крымского, А.П. Огурцова и С.С. Неретиной) свидетельствует о существующей настоятельной потребности исследования проблемы смысла с учетом результатов последних двадцати лет, нового, постнеклассического этапа в развитии науки и формирующейся постнеклассической теории познания. Это означает, прежде всего, постановку вопроса о соотнесении понятия смысла с ценностно-целевыми структурами деятельности, раскрытие его интерсубъективных и коммуникативных оснований. Формирование постнеклассической эпистемологии требует определения места смысловых структур (парадигм смысла) в более широкой парадигме познания.

Осознание необходимости формирования нового, парадигмального подхода к понятию смысла, его актуальность, определило выбор объекта диссертационного исследования, его предмета, целей и задач.

Объектом исследования выступает смысл как целостное явление и как фундаментальное понятие философии и теории познания.

Предметом исследования является логико-гносеологический анализ парадигм смысла.

Целью исследования является выявление и логико-гносеологический анализ наиболее эффективных парадигм смысла, которые соответствуют современной практике информационных и коммуникативных связей, и формулирование на основе проведенного анализа собственного решения проблемы смысла.

Достижение поставленной цели требует решения следующих задач:

Выявить исходные основания анализа понятия смысла, исследовать возможности его системного рассмотрения в качестве парадигм смысла, сформулировать основные методологические требования к логико-гносеологическому анализу парадигм смысла;

Выявить гносеологические источники и закономерности формирования и развития семиотической парадигмы смысла, раскрыть ее содержание и структурные элементы;

Раскрыть содержание и теоретико-познавательное значение концепций смысла, типов формализации и методов анализа языка, формулируемых в рамках семиотико-логической парадигмы смысла;

4. Проанализировать причины и основания формирования коммуникативного подхода к проблеме смыслообразования в языке как новой парадигмы смысла, возникающей при обращении к более широкому классу контекстов естественного языка;

5. Выделить основания и концептуальную структуру семиотико- феноменологической парадигмы смысла;

6. Исследовать основания коммуникативно-герменевтической парадигмы смысла;

7. Обосновать парадигмальный подход к проблеме смысла, формулируемый на основе неклассической и постнеклассической эпистемологии, раскрывающий многофакторность осмысления как процесса освоения познающим субъектом действительности.

Методологические и теоретические основы исследования определяются поставленной целью и задачами исследования. В работе широко используются семиотическая, феноменологическая и герменевтическая методология применительно к анализу сущности языка, природы смысла, исследованию феноменов человеческого познания и понимания. Основополагающими принципами выступают принципы рационализма и интерсубъективности. При обращении к конкретным философским направлениям и персоналиям используются историко-философский и компаративистский подходы. В работе применяются общенаучные методы анализа, синтеза, систематизации, моделирования, абстрагирования. Использование методов логического и логико-семантического анализа языка позволяет более глубоко рассмотреть основные концепции смысла и референции в аналитической философии, проблематику семантических плоскостей в построении и анализе формализованных языков, а также ввести в круг исследования ряд контекстов естественного языка.

Теоретической основой диссертационного исследования являются идеи и концепции Платона, Аристотеля, стоической школы, Боэция, И. Дунса Скота, У. Оккама, Д. Локка, Ч. Пирса, Ч. Морриса, Ф. де Соссюра, Г. Фреге, Б. Рассела, Л. Витгенштейна, А. Тарского, Э. Гуссерля, В. Гумбольдта, Ф. Шлейермахера, В. Дильтея, М. Хайдеггера, Г. Гадамера, Г. Г. Шпета. Большую роль в разработке методологических и теоретических подходов, использовавшихся в диссертации, сыграли результаты современных отечественных исследований в области эпистемологии (Л.А. Микешиной, В.А. Лекторского, B.C. Степина, В.Г. Кузнецова, А.Л. Никифорова, И.Т. Касавина, В.Н. Поруса, Г.Л. Тульчинского, С.С. Гусева и др.), феноменологии (Н.В. Мотрошиловой, В.И. Молчанова, А.А. Михайлова, И.А. Михайлова, В.А. Куренного и др.), отечественной логической школы (В.А. Смирнова, Е.Д. Смирновой, Е.К. Войшвилло, В.А. Бочарова, З.А. Сокулер, И.Н. Грифцовой, Г.В. Сориной, В.Н. Брюшинкина, И.А. Герасимовой, Г.В. Гриненко и др.), а также теоретические итоги, изложенные в философско-лингвистические работах Н.Д. Арутюновой, Ю.С. Степанова, Е.В. Падучевой. В работе были использованы и критически переосмыслены теоретические результаты, нашедшие отражение в работах зарубежных авторов: У. Куайна, Дж. Серля, Дж. Остина, П. Стросона, С. Крипке, Я. Хинтикки, К.-О. Апеля, Ю. Хабермаса.

Структура диссертации. Исследование состоит из введения, семи глав, включающих семнадцать параграфов, заключения, списка использованной литературы и источников. Общий объем - 383 страницы машинописного текста. Основной текст занимает 359 страниц. Список литературы (24 с.) включает 294 наименования. Структура и последовательность изложения материала обусловлены целью и задачами исследования.

Во введении обоснована актуальность темы, выявлена степень изученности проблемы, сформированы цель и задачи, предмет и объект исследования, показаны его методологические и теоретические основы, определена новизна исследования, его теоретическая и практическая значимость, сформулированы положения, выносимые на защиту.

В первой главе - «Парадигмы смысла: методология логико-гносеологического анализа, генезис и формирование» - решается задача определения исходной методологии анализа понятия смысла, раскрываются возможности и перспективы его системного рассмотрения в качестве парадигм смысла.

С этой целью в первом параграфе «Методологические основы логико-гносеологического анализа парадигм смысла» обосновывается необходимость парадигмального подхода к анализу понятия смысла, что обусловлено его интерконцептуальным и концептообразующим характером; само понятие смысла рассматривается как парадигмообразующий элемент; на основании предложенной методологии анализа выделяются пять основных парадигма смысла, которые и являются предметом дальнейшего исследования.

Во втором параграфе «Тематизация проблематики смысла в историко-философском контексте» раскрываются философские корни проблематики смысла, как возникающей, с одной стороны, из философской рефлексии над сущностью языка, его ролью в познании и понимании (осуществляемой в эйдетической концепции смысла Платона, в учении стоиков о лектонах); с другой стороны - из гносеологической проблемы познания диалектики общего- единичного (проблемы универсалий), в ходе рассмотрения которой формируются концептуально значимые для дальнейшего анализа смысла идеи - понимание смысла как интенционального, виртуального объекта (Д. Скот), раскрытие содержания понятия смысла через понятия интенции и суппозиции (У. Оккам).

Во второй главе - «Формирование семиотической парадигмы смысла как методологии логического и лингвистического анализа языка» -решается задача выявления источников формирования и определения специфики семиотической парадигмы смысла; с этой целью исследуются два основных направления, базирующихся на семиотической методологии: семиотико-логическое и семиотико-лингвистическое, раскрываются основания системного подхода к анализу понятия смысла.

В первом параграфе «Философские основания семиотико-логического подхода к анализу феномена смысла» на основе сравнительного анализа идейного содержания концепций Ч. Пирса и Ч. Морриса выявляется различие рационально-логического и бихевиористско-прагматического подходов к построению семиотики смысла, что наиболее отчетливо проявляется в способах реконструкции ситуации семиозиса и трактовке интерпретации, а также выделяются общие позиции, позволяющие говорить о формировании семиотической парадигмы смысла: это понимание знака и выражаемого им смысла как триединства синтаксических, семантических и прагматических сторон, выделение объективных и субъективных детерминаций смысла, обоснование интерсубъективности смысла.

Во втором параграфе «Междисциплинарные пересечения: семиотико-лингвистическая парадигма смысла» показано философское значение и перспективы развития структурно-функционального метода исследования смысла языковых выражений, развиваемое в соссюровском направлении в лингвистике, в котором на первый план выступают знаковые системы (рассматривается язык как система, в противоположность речи как деятельности, что становится краеугольным камнем дальнейшего развития семиотических исследований), смысл при этом (понимаемый как «значимость» знака) становится центральным системообразующим понятием языка.

В третьей главе - «Трансформация семиотической парадигмы смысла в аналитической философии: логическое моделирование языков науки» - решается задача выявления содержания и теоретико-познавательного значения концепций смысла, типов формализации и методов анализа языка, формулируемых в рамках трансформации семиотико-логической парадигмы смысла, представленной в аналитической философии раннего периода.

В первом параграфе «Разработка гносеологических и методологических оснований теории смысла и референции в логической семантике» обосновывается базовый характер фрегевской теории смысла и референции, представленной как широкая онтологическая, гносеологическая, логико-методологическая концепция, для аналитической философии; на основании анализа данной теории систематизируются и уточняются требования, касающиеся взаимоотношений смысла и референции, раскрываются гносеологические основания и методологические следствия разграничения смысла и референции.

Во втором параграфе «Семантические плоскости языка: смысл и проблема построения референциальных и интенсиональных языков»раскрывается содержание понятия «семантической плоскости языка» как основанное на триаде знак-смысл-референция, анализируется логико- гносеологическая проблематика построения двух- и трехплоскостных семантик и связанных с ними концепций смысла, принимаемых абстракций, типов формализации и методов анализа языка; выявляется эмпирическая и номиналистическая гносеологическая основа референциальных, двухплоскостных семантик, а также связь трехплоскостных, интенсиональных (ориентированных на смысл) семантик с нормативной стороной языка, а тем самым - с аналитичностью и априорностью как гносеологическими характеристиками.

В третьем параграфе «Смысл и референция как проблема сингулярности-универсальности» раскрывается связь проблемы универсалий с проблемой выявления онтологических допущений и выбора методологических средств, лежащих в основании парадигмы смысла. В семиотико-логической парадигме это - вопрос о роли предикатных знаков языка (обозначениях свойств и отношений) и, в целом, о соотношении интенсиональной (смысловой) и экстенсиональной (референциальной) сторон языка, о построении номиналистических и платонистических языков. Показывая, как этот вопрос решается различными авторами (Г. Фреге, Б. Расселом, К. Геделем, Р. Карнапом, У. Куайном), автор приходит к выводу о преимуществе в анализе смысла позиции антиноминалистической, универсалистской методологии.

В четвертой главе - «Логико-гносеологические основания и методы анализа смысла в контекстах естественного языка» - решается задача исследования дальнейших трансформаций семиотико-логической парадигмы смысла в свете обращения к исследованиям контекстов естественного языка.

В первом параграфе «Смысл и истина: аналитический редукционизм и онтология возможных объектов» трактовка понятий смысла и истины рассматривается в качестве критериальной для разграничения семантик редукционистского и нередукционистского типа: в редукционистских теориях смысл расщепляется на референцию и истину и, по существу, сводится к условиям истинности тех или иных утверждений (семантические теории типа Тарского-Дэвидсона). Ограниченность данной модели узкими фрагментами естественного языка, как показано, обусловливает переход к расширенным вариантам референциальных семантик, в которых понятие смысла релятивизируется относительно множества возможных миров и происходит отход от строго эмпирической онтологии.

Во втором параграфе «Контексты с пропозициональными установками: введение прагматического измерения в парадигму смысла» на примере анализа ряда парадоксов интерпретации контекстов с пропозициональными установками (знания, мнения, веры) показывается, что такие контексты являются существенно интенсиональными, в них происходит пересмотр понятия самого предмета-референта языковых выражений (возникает его «смысловая нагруженность») и значительно большую роль играет сам способ построения выражения и вхождения в него тех или иных терминов. При интерпретации такого рода контекстов необходимо учитывать факторы, формирующие смысл высказывания, вводя в саму интерпретацию субъекта с его установками.

В пятой главе - «Логика перехода к коммуникативной парадигме смысла» - решается задача обоснования закономерности формирования коммуникативного подхода к языку - на базе его - возникновения логико-коммуникативной парадигмы смысла с происходящим в ней пересмотром детерминаций и содержания понятия смысла.

В первом параграфе «Смысл как употребление: пересмотр понятия смысла в теории речевых актов» исследуется комплекс идей, вытекающих из инструментального подхода к языку как средству коммуникации (перехода от анализа языка к анализу речевой деятельности): это связь понимания смысла как употребления с правилами и типами употребления, связь языка и «форм жизни», что обусловливает интерсубъективность смысла, связь смысла с интенциональностью и речевыми действиями - все то, что находит отражение в формировании логико-коммуникативной парадигмы смысла; показывается расширение учитываемых аспектов смысла на основании моделирования структуры коммуникативных ситуаций (в теории речевых актов, теории коммуникативного действия).

Во втором параграфе «Коммуникативный диалог: конвенциональные и интенциональные аспекты смысла» раскрывается содержание конвенционального аспекта смысла как учета значения обстоятельств осуществления употребления языкового выражения (лингвистические, социальные, процедурные конвенции); смысл речевого действия при этом формируется факторами: обеспечения понимания, правильного (соответствующего цели) употребления, учетом практических следствий. Показано, что дополнение данной объяснительной модели речевого акта происходит за счет введения интенциональной составляющей речевого акта в виде намерения говорящего, а также выявления коммуникативных импликатур (неэксплицитных компонентов смысла).

В шестой главе - «Решение проблемы смыслообразования в семиотико-феноменологической парадигме смысла» - решается задача выявления оснований (онтологических, гносеологических, методологических) и концептуальной структуры семиотико-феноменологической парадигмы смысла.

С этой целью в первом параграфе «Феноменология логических переживаний»: версия семиотики смысла Э. Гуссерля» проведен сравнительный анализ работ Э. Гуссерля раннего и позднего периода, позволивший выделить основные направления анализа смысла, общую методологию феноменологического исследования смысла, дающие основания говорить о семиотико-феноменологической парадигме смысла. Показывается, каким образом в семиотико-феноменологической парадигме через понятия смысла и предметности раскрывается объективная сторона семиотического отношения, разграничивается объективное и субъективное в содержании языкового выражения.

Во втором параграфе «Феноменологические структуры смысла и проблема универсалий» рассматривается учение о части и целом как методологическая основа гуссерлевского построения системы категорий (смыслов), в связи с чем исследуется роль введения нового типа абстракции (генерализирующий тип абстракции), служащего основанием для трактовки общего, раскрывается структура интенционального акта, что способствует уточнению места смысла в системе основополагающих категорий семиотико-феноменологической парадигмы.

В третьем параграфе «Проблема смыслообразования: ноэзис и ноэма» на основе анализа формирования ноэтически-ноэматических структур (как это представлено у Э. Гуссерля) выявляется значение теории смысла для феноменологического решения основного гносеологического вопроса о возможности объективного познания: постижение сущностных взаимосвязей происходит по линии разворачивания смысла, совпадения смысла и предмета, при этом смысл, изначально неполный, дополняется и развивается.

В седьмой главе - «Социокультурные детерминанты смысла: парадигма смысла в неклассической эпистемологии» - решаются задачи выявления онтологических, гносеологических и аксиологических оснований коммуникативно-герменевтической парадигмы, особенностей герменевтики как методологии гуманитарных наук и обоснования понятия интерсубъективности смысла как основополагающего для неклассической теории познания.

В первом параграфе «Жизненные миры и обоснование интерсубъективности смысла и познания» на основе анализа результатов, полученных в феноменологии и герменевтике, раскрывается происходящее в них переопределение принципа интерсубъективности смысла и познания на основе понятия «жизненного мира» и принципа горизонтного рассмотрения, при котором мир (реальность) обретает полный смысл во взаимодействии, переплетении смысловых горизонтов всех отдельных субъектов познания; смысл, таким образом, выявляется как объективное и всеобщее (интерсубъективное единство), возникающее из субъективности когнитивных практик

Во втором параграфе «Формирование коммуникативно-герменевтической парадигмы смысла в гуманитарном познании» выявлены дополнительные смыслообразующие факторы, обнаруживаемые при герменевтическом исследовании, раскрыта роль понятий «языкового мировидения» и «внутренней формы языка» для анализа смысловых структур языка и познания, значение герменевтической аналитики смысла для гуманитарных наук.

В третьем параграфе «Методологии исследования смыслопорождения и понимания в социокультурном контексте» раскрыто содержание формально-онтологических и универсально-онтологических концепций языка, базирующихся на темпорально-историческом понимании смысла; выявлены основные черты коммуникативно-герменевтической парадигмы смысла, в которых прослеживается «гуманитарный сдвиг» парадигмы смысла в сторону исследования таких смыслообразующих факторов как временная и историческая обусловленность, способы человеческой деятельности и коммуникации.

В заключении обобщены итоги исследования, сформулированы выводы и дана оценка значения и перспектив парадигмального анализа понятия смысла.

Научная новизна исследования в целом заключается в разработке концептуального понятия «парадигма смысла», впервые введенного в философское исследование с целью наиболее полного и системного анализа понятия смысла, выделении ряда парадигм смысла и выработке оснований их логико-гносеологического анализа, применении данного анализа к исследованию конкретных способов решения проблемы смысла.

Новизна исследования состоит также в результатах, полученных на основе анализа парадигм смысла, выражающих эвристический потенциал данных парадигм, раскрывающий дальнейшую перспективу научных исследований смысла, «сквозных» фундаментальных идей, отражающих концептуальные и межпарадигмальные связи.

Более конкретно научная новизна диссертации состоит в достижении следующих теоретических результатов:

1. Дано определение парадигмы смысла как совокупности онтологических, гносеологических, методологических предпосылок и аксиологической составляющей, свойственных определенному философскому направлению в анализе смысла.

Сформулированы требования к методологии выявления и исследования парадигм смысла, которые заключены в следующих положениях: 1) выявление онтологических допущений конкретных парадигм смысла, детерминирующих его интерпретацию; 2) определение гносеологических предпосылок, теоретико-познавательных установок, доминирующих в данном философском направлении и определяющих место смысла в системе категорий; 3) определение методологических предпосылок: регулятивных принципов, норм, правил, методов, процедур исследования и понимания смысла в конкретной парадигме, стандартов доказательности и рациональности; 4) рассмотрение принимаемых ценностных ориентиров и аксиологических составляющих парадигмы смысла в виде целей и ценностей, разделяемых научным сообществом, социокультурных детерминант.

На основании данной методологии выделены основные парадигмы смысла: семиотико-логическая, семиотико-лингвистическая, семиотико-феноменологическая, логико-коммуникативная и коммуникативно-герменевтическая. В основе данного деления лежит различие в понимании языка: либо язык берется, прежде всего, как система - это ведет к парадигмам семиотического ряда, либо - как речевая деятельность, что формирует коммуникативные парадигмы.

2. Введено понятие «универсализм» как обозначение гносеологического и методологического подхода, отражающего ориентацию на исследование объективного содержания общих понятий (универсалий) и законов, состоящего в выявлении всеобщего, интерсубъективного содержания смысла в совокупности его объективных и субъективных детерминаций.

Необходимость введения понятия универсализма в проблематику смысла обосновывается следующим: в своем решении проблема универсализма распадается на две подпроблемы: проблему статуса универсалий и смысла, приобретающую в XX веке логико-гносеологический характер, и проблему обоснования интерсубъективности смысла. Показано, что от способа решения этих проблем зависит выбор конкретных методологий исследования языка, смысла языковых выражений, построения системы категорий: номиналистической или антиноминалистической (универсалистской).

Универсалистская трактовка смысла позволяет автору обосновать смысловую значимость как интерсубъективную значимость, выступающую основанием человеческого познания в целом и научного познания, в особенности. Универсалии рассматриваются как формы смысла, в которых происходит объективация смысла, порождающая абстрактные объекты, являющиеся основой теоретического каркаса языков науки.

3. Впервые реализован подход к семиотике, при котором на первый план выходит не анализ знака и знаковых систем, а смысла, как характеристики знака, и смысловых зависимостей - как детерминированных функциональными связями системы языка. На основе парадигмального подхода выделяются новые аспекты смысла, возникающие в семиотико-логической и семиотико-лингвистической парадигмах, значимые для дальнейших исследований смысла, которые состоят в следующем: значение абдукции как вероятностного метода выбора объяснительной гипотезы на уровне пред-понимания и пред-знания, осуществляющего первоначальный синтез чувственных восприятий; детерминированность смысла, возникающего во взаимодействии знака, объекта и интерпретатора, как фактической информацией, идущей от знака и объекта, так и субъективным пониманием (мерой информативной глубины) человека (его интерпретацией);

РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ как результат интерпретации, смысл включается в систему дальнейших детерминаций и интерпретаций, составляющих содержание процесса познания; в процессе коммуникации достигается согласованность интерпретаций (интерсубъективное содержание смысла), что является основой понимания и возможности объективного познания.

Также в ряду перспективных идей логической и лингвистической семиотики выделяются: роль социального контекста и конвенций как детерминант смысла и научного (языкового) сообщества как основного источника интерпретаций смысла. Данные положения получают дальнейшее развитие в аналитической философии, феноменологии и герменевтике.

4. На основе исследования развития семиотико-логической парадигмы смысла в аналитической философии обосновывается преимущество универсалистской методологии, что обусловлено потребностями исследования интенсиональных языков. В связи с этим: раскрывается роль смысла в формализованных языках, в которых он выступает в качестве нормативной, интенсиональной стороны языка, структурирующей эмпирию исследования; вводится разграничение концепций смысла в рамках аналитической философии на основании идеи семантических плоскостей языка: показывается, что трехплоскостные семантики, опирающиеся на понятие смысла, являются наиболее богатыми с точки зрения выразительных возможностей языка; двухплоскостные семантики являются редукционистскими, сводящими смысл к референции и условиям истинности; прослеживается связь редукционистских семантик с номинализмом и эмпиризмом в гносеологических выводах; - показывается расширение референциального подхода к языку в семантиках возможных миров, отход от традиционных эмпиристских допущений и введение в онтологию возможных объектов, существенным следствием чего становится релятивизация смысла относительно возможных миров и необходимость учитывания связи смысла с интерпретацией и введения в саму методологию анализа смысла субъекта с его установками; - доказывается возможность решения задачи поиска критериев адекватности интерпретации и понимания смысла для ряда контекстов естественного языка, что достигается на основе использования таких методов логико-семантического анализа как метод разграничения широкого и узкого контекста и метод определения области действия дескрипции, в которых понятие смысла, как способа употребления термина в языке, играет основополагающую роль.

5. Раскрывается значение для формирования логико-коммуникативной парадигмы смысла перехода от анализа формализованных языков к исследованиям естественного языка. В качестве такой переходной формы рассмотрены контексты знания, мнения, веры (контексты с пропозициональными установками), при анализе которых получены следующие результаты: - разработан метод разграничения ролей субъекта пропозициональной установки и интерпретатора, суть которого состоит в том, что для правильной интерпретации такого рода контекстов, интенсиональных по своей природе, помимо субъекта пропозициональной установки (и, соответственно, его понимания), необходимо учитывать роль «говорящего» («объективного наблюдателя»), то есть того, кто передает чье-то мнение; выявлены прагматические параметры, отражающие соответствующие аспекты смысла, позволяющие уточнить понимание смысла в контекстах с пропозициональными установками: это мир «говорящего», который отождествляется с реальным миром и истинность высказывания оценивается именно с этой точки зрения, и мир мнения субъекта, отражающий «непрозрачность» установки, его субъективный смысл; показано, что выделение различных ролей «говорящего» и субъекта пропозициональной установки как существенных для верной или неверной интерпретации высказывания, характерно для теорий, ориентирующихся на понимание смысла и референции как характеристик высказывания, утверждаемых в результате некоторого речевого акта, то есть для прагматических теорий языка. В целом, это способствует более адекватному пониманию и анализу естественного языка, так как в этом случае необходимо учитывать как контекстуальную, так и внеконтекстуальную соотнесенность языковых выражений, их смысловые детерминации.

Учет ценностно-целевых установок субъектов речевого взаимодействия указывает на существенно возрастающую роль аксиологической составляющей в коммуникативных парадигмах.

6. В ходе логико-гносеологического анализа семиотико-феноменологической парадигмы (основой которой является феноменология Э. Гуссерля) достигнуты следующие результаты: формулируются три основных направления исследования и трактовки смысла, показывающие его центральную роль в данной парадигме смысла: а) смысл как связанный с понятием интенциональности - направленности на объект; Ь) смысл как структурообразующий элемент системы материально-формальных онтологии; с) смысл как возникающий в результате разворачивания ноэтическо-ноэматического процесса, как ноэтически-ноэматическая структура; раскрывается значение используемых методов абстрагирования для формирования понимания смысла и универсалий (как формы смысла): в номиналистическом подходе как метод познания общего используется исключающе-анализирующая абстракция; в феноменологическом методе Э. Гуссерля обосновывается иной тип абстракции, «обобщающе-синтезирующая»: интенциональные акты, в которых познается общее, являются актами нового типа - надстраиваясь над простыми чувственными актами, в которых даны, в том числе свойства, обобщая их, они дают (подразумевают, интендируют) соответствующие виды; такой подход является основой гуссерлевского универсализма; - выделяются специфические характеристики интенциональной сущности акта: качество, предметная направленность, смысл (как способ предметного отношения, указания на объект). Показано, что данные характеристики обнаруживают в своих существенных чертах сходство с теорией смысла и референции Г. Фреге. Близость этих двух версий - феноменологической и логической - семиотики является не случайной и выявляет значение семиотики как базисной методологии исследований смысла, что, в свою очередь послужило основанием для выделения парадигм смысла семиотического ряда.

7. Выделены характерные черты коммуникативно-герменевтической парадигмы смысла, выражающие ее теоретико-познавательное значение. Во-первых, это включение в смыслообразующий контекст таких факторов как 1) временной характер и историчность (что находит отражение в понятии «горизонта» понимания); 2) способов человеческой деятельности и коммуникации, роли интерпретации, что позволяет учесть диалогичный и аргументативный характер смысла, его экзистенциальные и ценностные характеристики. Таким образом, становится возможным сохранение присутствия человека с его жизненным миром как субъекта процессов понимания и объяснения, что служит обоснованием перехода к неклассической, субъект-субъектной теории познания.

Во-вторых, сравнительное исследование семиотико-феноменологической и коммуникативно-герменевтической парадигм позволило раскрыть две стороны интерсубъективности смысла, отражающие особенности ее формирования и роли в познании. С одной стороны, это - интерсубъективность как выделение всеобщего содержания понятий и высказываний; формирование интерсубъективной конституции мира как результата смыслообразования. Данное понимание интерсубъективности опирается как на гуссерлевский анализ смысла как возникающего в результате разворачивания ноэтически- ноэматических структур и его учение о жизненном мире, так и на идеи «горизонтности» в рассмотрении смысла, возникающие в герменевтике (постижение смысла в горизонте разомкнутости человеческого бытия; смысл как являющийся в индивидуальном и историческом горизонтах понимания; смысл, формируемый в процессе языковой игры как горизонте всевозможных критериев смысла; понятие общего «фона», или плоскости языкового понимания как всеобщего динамического фона, представляющего собой «поле возможных смыслов»).

С другой стороны, это - интерсубъективность как результат социального взаимодействия на основе языковой коммуникации, обеспечиваемого рациональными основаниями в сочетании с аргументативными правилами практического дискурса.

Выделенная в результате анализа парадигм смысла сложная система детерминаций смысла раскрывает сущность многоаспектности смысла и многофакторности процесса осмысления. Эвристический потенциал парадигм смысла позволяет определить перспективы его дальнейшего исследования (структурно-уровневое понимание смысла, учет роли субъекта, интерсубъективность, детерминированность социально-культурным контекстом), а также роль парадигм смысла как гносеологической формы познания смысла в неклассической (ориентированной на субъект-субъектное отношение) и постнеклассической (как основанной на принципах интерсубъективности и коммуникативности) эпистемологии.

Основные положения, выносимые на защиту.

I. Введение в гносеологию понятия «парадигма смысла» и парадигмального подхода позволяет раскрыть системный, междисциплинарный характер понятия смысла, включить в рассмотрение сложную систему детерминаций смыслообразования и смыслопонимания. Отсутствие единой однозначной теории смысла обусловлено его особой познавательной ролью. В силу своего парадигмального характера, смысл зависит от онтологии теории, гносеологических предпосылок, избираемой методологии, ценностных ориентации. Из этого следует необходимость рассмотрения смысла в составе категориальной структуры, обладающей интерконцептуальным характером и способной быть общей семантической частью конкурирующих теорий. Он является концептообразующим, но и концептносвязанным понятием, входящим в качестве элемента в сложную гносеологическую структуру - парадигму смысла.

Парадигмальный характер смысла проявляется в том, что, в зависимости от его трактовки, от принимаемой концепции смысла строится теория референции (как система приоритетного выбора обозначающих выражений), формируется понятие предметности, концепция истины, критерии разграничения осмысленных и бессмысленных выражений, методы анализа языковых контекстов. Указанные зависимости предполагают также при обращении к анализу конкретных теорий и концепций смысла использование соответствующих методологий: семиотической, феноменологической, герменевтической. Объединение парадигмального подхода с логико-гносеологическим анализом конкретных концепций смысла позволяет выделить пять основных парадигм смысла, сформировавшихся в философии в течение последнего столетия в результате перемещения центра философских исследований на изучение языка, как отвечающие требованиям системности и универсализма и содержащие перспективные потенции для дальнейших междисциплинарных исследований понятия смысла.

II. Парадигмальный подход к понятию смысла выражается в семиотике в методологии последовательного раскрытия детерминаций смысла, выделении объективных и субъективных сторон смысла, подчеркивании роли интерпретатора и диалогичного характера мышления - таким образом, постижение смысла осуществляется в совокупности детерминаций и интерпретаций знака.

К семиотической традиции относятся концепции, в которых акцентируется объективно-значимая, универсальная сторона познания, выраженная в смысле; связь мышления и языка; предметность значения (эйдетическая концепция смысла Платона, стоическая концепция смысла, гносеологическая дедукция смысла в средневековой проблематике универсалий).

О парадигмах смысла как теоретико-гносеологической проблеме становится возможным говорить, начиная с работ Ч. Пирса и Ф. де Соссюра. Парадигмальность смысла в концепциях логической и лингвистической семиотики выражается в том, что в них смысл становится центральной, концептообразующей категорией данных систем (в виде понятий «значения» и «значимости»), посредством которой становится возможным их сравнение и более четкое определение. В семиотико-логической и семиотико-лингвистической парадигмах смысла впервые возникает системное понимание смысла. Смысл рассматривается как явление, возникающее во взаимодействии трех систем: человека (человеческого сообщества), языковой системы и мира (объектной системы).

Анализ логико-прагматической, бихевиористско-прагматической, функционально-конвенциональной концепций смысла показал, что, несмотря на определенное различие онтолого-гносеологических предпосылок, методологических оснований и приоритетных ориентации, понятие смысла в них носит «интерконцептуальный» характер, позволяя утверждать взаимодополнительность предложенных методологий и их совместимость в семиотической парадигме исследования.

III. Трансформации семиотической парадигмы смысла в аналитической философии обусловлены потребностями моделирования языков науки, построением формализованных языков, что находит отражение в семиотико-логической парадигме, формулируемой в рамках данного направления. Её отличительной чертой является постановка проблемы смысла как вопроса о соотношении сингулярного - универсального в онтологии и гносеологии, референциальной (экстенсиональной) и смысловой (интенсиональной) сторон языка.

В рамках семиотико-логической парадигмы смысла выделены трехплоскостные семантики типа фрегевской, рассматривающие все три плоскости: плоскость знака, плоскость смысла и плоскость референции, и двухплоскостные, редуцирующие смысл к референции, что характерно для постфрегевских теорий. В двухплоскостных семантических теориях, в связи с изменением положения понятия смысла в категориальной системе, происходит переориентация на исследования теории референции. Смещение центра внимания на проблемы референции свидетельствует об изменении гносеологических предпосылок: акцент в исследованиях перемещается на сингулярные средства языка, собственные имена и определенные дескрипции, что характерно для линии номинализма и эмпиризма.

IV. Дальнейший пересмотр понятия смысла в семиотико-логической парадигме и связанных с этим логико-гносеологических оснований и методов анализа происходит при обращении к анализу более широкого класса контекстов естественного языка.

Основания для вывода о «сдвиге парадигмы», выражающемся в изменении трактовки смысла, дает анализ постфрегевских семантик, семантик возможных миров, в которых происходит пересмотр традиционной концепции истинности и дается новая трактовка смысла, контекстов с пропозициональными установками (знания, мнения, веры).

Логико-гносеологический анализ трансформаций семиотико-логической парадигмы смысла позволяет выявить как ее достоинства, так и ограниченности. Достижением философии логического анализа является показ роли интенсионального (смыслового) аспекта языка как формообразующего, структурирующего эмпирию; построение новых типов логик - модальных и интенсиональных, что ведет к уточнению понятия смысла. Прагматически- ценностный аспект таких теорий проявляется в ориентации на нормы, критерии и образцы языка науки, что ограничивает возможности их применения при анализе естественного языка. V. Логико-коммуникативная парадигма смысла в своем формировании, с одной стороны, опирается на достижения предыдущего этапа развития аналитической философии (философии логического анализа), с другой стороны - идет дальше, критически пересматривая ряд основополагающих гносеологических и методологических принципов. Неизбежность возникновения новой парадигмы обоснована выявленной ограниченностью формально-структурной концепции смысла, ее ориентацией, по преимуществу, на исследования формализованных языков, языков науки, рассмотрением языка как статичной системы.

На основе анализа главных идей и положений теории речевых актов, развивающих логико-коммуникативную парадигму смысла, делается вывод, что наиболее перспективным направлением в анализе проблемы смысла является сочетание интенциональных и конвенциональных аспектов речевой деятельности, позволяющее понять характер речевой деятельности и конституирующих ее правил. Выход из данной парадигмы в более широкий контекст теории коммуникации позволяет по-новому взглянуть на обоснование интерсубъективности познания - как результата социального взаимодействия на основе языковой коммуникации, обеспечиваемого рациональными основаниями в сочетании с аргументативными правилами практического дискурса. VI. Логико-гносеологические основания и концептуальная структура семиотико-феноменологической парадигмы смысла находят отражение в характерных чертах семиотико-феноменологической парадигмы, заключающихся, во-первых, в рассмотрении смысла с позиций универсалистского подхода, целью которого является выделение всеобщего содержания понятий и высказываний, сущностного (смыслового) анализа познавательных актов; во-вторых, в разворачивании данного всеобщего содержания в системе категорий смыслов разных порядков; в-третьих, в выделении структур процесса смыслообразования и его результата в качестве интерсубъективной конституции мира.

Специфические черты, свойственные семиотико-феноменологической парадигме смысла дают основание оценивать ее как дальнейшее развитие семиотического подхода с выходом к проблемам сознания и личности. VII «Гуманитарный сдвиг» в парадигмах смысла, происходящий в феноменологии и герменевтике, связан со смещением от исследования смысла как знания, как нормативно задаваемого и формально определяемого объекта, к проблемам смыслопорождения как когнитивной практики, осмысления как понимания.

Проведенный сравнительный анализ различных герменевтических учений, позволяет выделить характерные черты коммуникативно-герменевтической парадигмы смысла: 1) горизонтность в рассмотрении смысла (что раскрывается через постижение смысла в горизонте разомкнутости человеческого бытия, смысла как являющегося в горизонтах понимания -индивидуального и исторического, смысла как формируемого в процессе языковой игры как горизонта всевозможных критериев смысла); 2) понятие общего фона, или плоскости языкового понимания (общей языковой игры), как всеобщего динамического фона, представляющего собой «поле возможных смыслов»; 3) ситуационно-динамическое понимание смысла, как формирующегося и конкретизирующегося в процессе интерпретации и самоинтерпретации человека.

Отличительной чертой коммуникативно-герменевтической парадигмы является ее темпорально-исторический характер, возникающий вследствие ориентации на анализ непосредственного человеческого существования, человеческой деятельности, взятой в контексте исторического свершения.

Исследование гносеологических оснований парадигм смысла показывает связь смысла, взятого в аспекте его интерсубъективности, с гносеологией трансцендентализма и универсализма, идеями конституирующей, деятельностной природы познания, конструктивных способностей человеческого мышления.

В резюме основных положений диссертационного исследования, отмечается, что проведенное исследование позволяет сделать вывод о глубокой внутренней парадигм смысла с гносеологией и типами научной рациональности не только на внутрипарадигмальном уровне (как учет гносеологических предпосылок той или иной теории), но и на межпарадигмальном. Сама парадигма выступает как гносеологическая форма, форма познания и понимания смысла. Развитие парадигм смысла отражает развитие теории познания и выступает одной из предпосылок формирования неклассической и постнеклассической теории познания и соответствующих им типов научной рациональности.

Отход от классической, субъект-объектной теории познания происходит уже в семиотической парадигме, в учении о триадичности знака снимается противоположность объекта и субъекта, знак понимается как звено в бесконечной цепи интерпретаций; в позднеаналитической философии происходит существенная прагматизация языка, смысла и познания; в феноменологии и герменевтике в еще большей степени происходит переход к субъект-субъектной теории познания, в связи с введением человеческого горизонта рассмотрения.

В парадигмах смысла формируется обоснование интерсубъективности познания в двух основных аспектах: интерсубъективность как выделение всеобщего содержания понятий и высказываний, формирование интерсубъективной конституции мира как результата смыслообразования и интерсубъективность как результат социального взаимодействия на основе языковой коммуникации, обеспечиваемого рациональными основаниями в сочетании с аргументативными правилами практического дискурса.

Раскрытые в парадигмах смысла обоснования интерсубъективности в качестве аспектов познания характеризуют уже постнеклассическую эпистемологию и постнеклассический тип научной рациональности, в которой эксплицируется социальный контекст исследования, связь получаемых знаний с ценностно-целевыми структурами. Таким образом, обосновывается специфический, двойственный, способ функционирования парадигм смысла как философских парадигм: они выступают в качестве философского основания науки и познания в целом, и они суть рефлексия философии над своими собственными основаниями.

Методологические основы логико-гносеологического анализа парадигм смысла

Необходимость целостного рассмотрения понятия смысла, учитывающего его междисциплинарный характер, требует нового подхода к его изучению его роли, места и значения в философских, лингвистических, социокультурных теориях. Такой подход может быть найден в понятии парадигмы. Термин «парадигма», предложенный Т. Куном для анализа развития конкретно-научных теорий, в настоящее время широко используется в различных областях человеческого знания, в том числе и в философии . Между тем, при перенесении парадигмального подхода в философию, происходят изменения в трактовке самого этого понятия, следовательно, такой перенос нуждается в дополнительном обосновании и уточнении исходных понятий.

Обратимся к исходному пониманию термина «парадигма». Как подчеркивает B.C. Степин, относящий работы Т. Куна к числу «наиболее продвинутых исследований оснований науки» 2, именно понятие «основания науки» является наиболее близким к понятию парадигмы. В дополнении 1969 года Т. Кун вводит понятие «дисциплинарная матрица» и выявляет ее структурные элементы. К ним относятся, во-первых, «символические обобщения» - компоненты, которые имеют формальный характер или легко формализуются и используются всеми членами научного сообщества без сомнений и разногласий; во-вторых, «метафизические парадигмы» (или «метафизические части парадигмы»), в-третьих, ценности и, в-четвертых, «образцы» - то, что ближе всего к изначальной куновской трактовке парадигмы, т.е. система общепринятых групповых предписаний, конкретные способы решения научных проблем («головоломок»). «Различия между системами образцов в большей степени, чем другие виды элементов, составляющих дисциплинарную матрицу, определяют тонкую структуру научного знания» 3. Именно в этой части парадигмы существенными моментами становятся неявное знание и интуиция, о которых пишет Т. Кун, считая их неотъемлемыми способами научного познания. Таким образом, структура дисциплинарной матрицы, по существу, выявляет структуру парадигмы - в широком смысле этого слова

Каким образом возможно - и возможно ли - транслировать понятие парадигмы на сферу философского знания? Определенные основания для этого дает и концепция Т. Куна - как было показано, «метафизические парадигмы» для него являются составной частью общенаучных парадигм. Но данное понятие, так же, как и понятие ценностей, не является у него четко прописанным. Более детализировано данная структура представлена в отечественной философской и методологической мысли. Как отмечает B.C. Степин: «Обнаружение того обстоятельства, что фундаментальные теории не являются продуктом индуктивного обобщения опыта, а создаются вначале за счет трансляции концептуальных средств, заимствованных из других областей теоретического знания, и только затем обосновываются опытом, поставило проблему выбора средств и методов теоретического синтеза». Эта проблема ставится «как вопрос о предпосылках, которые определяют выдвижение научных гипотез, и как вопрос об онтологическом статусе теоретических моделей. В поисках ответа на эти вопросы я пришел к идее оснований науки». B.C. Степин выделяет следующие компоненты оснований науки: 1) научную картину мира; 2) идеалы и нормы научного познания; 3) философские основания науки 4. Специфика картины мира как особой формы знания определяется рядом характеристик. Прежде всего, это - фундаментальные понятия и принципы науки, система которых и образует целостный образ, картину мира. Важной чертой картины мира является ее онтологический статус, принимаемые абстракции и идеализации (которые могут рассматриваться как онтологические допущения)5. Также важным является вопрос соответствия дисциплинарных онтологии (специальных научных картин мира) с общенаучной картиной мира. Все указанные элементы, на наш взгляд, являются важными для методологического исследования формирования философских парадигм. При таком подходе философские парадигмы не совпадают с философскими основаниями науки, а являются также и элементом картины мира. Возможно, именно этим и определяется специфика философских парадигм.

Прежде всего, философские идеи и принципы составляют философскую основу научного познания, служат для обоснования онтологических постулатов науки, ее идеалов и норм. Они обеспечивают «стыковку» научной картины мира с мировоззрением и категориями культуры соответствующей исторической эпохи. Но в то же время в рамках философии формируется категориальная сетка, фиксирующая определенный способ членения мира и синтеза его объектов. Эта система категорий функционирует как на уровне обыденного познания в виде мировоззренческих категорий, так и в научном познании, как основа научной методологии, формируя научную картину мира. Исследование же этого категориального аппарата является задачей самой философии, ее методологической саморефлексии. Сложность философско-методологического анализа заключается в указанной «саморефлексивности» философских категорий, выход из которой может состоять в рассмотрении их в составе категориальных структур, своеобразной категориальной сети, в которой положение той или иной категории, ее место и взаимодействие с другими категориями определяют ее значимость и структурные характеристики. Кроме того, такой анализ предполагает рассмотрение категорий в динамике и развитии, в межконцептуальном сравнении, в ее «истории». Все это отражается в понятии парадигмы и реализуется в анализе смены парадигм. Именно в таком качестве рассматриваются «парадигмы познания», «парадигмы сознания», «парадигмы языка». Мы же предлагаем к уже введенным в философский обиход парадигмам добавить парадигмы смысла, понятия, к которому неизбежно обращается и теория познания, и философия сознания, и философия языка.

В философии, в отличие от традиционного общенаучного понимания парадигмы, выявление парадигм может идти только с помощью понятийного аппарата, направленного на анализ категорий и категориальных структур. В качестве парадигмообразующего элемента могут рассматриваться категориальные структуры, обладающими интерконцептуальным характером и способные быть общей семантической частью конкурирующих теорий. Именно в качестве такого парадигмообразующего элемента выступает понятие смысла, что показала история философии XX века, в которой понятие смысла выступает в качестве центральной категории в самых различных направлениях, трактуясь, тем не менее, с различных позиций (то, что мы отметили, как способность быть общей семантической частью конкурирующих теорий).

Философские основания семиотико-логического подхода к анализу феномена смысла

В формировании и развитии общей теории знаковых систем можно выделить две независимые (по времени и месту возникновения) и во многом различные линии: первую, назовем ее «американской» линией, связанную с именем логика, философа и математика Ч. Пирса, и вторую, «европейскую», развиваемую швейцарским лингвистом Ф. де Соссюром. Различие этих линий не только (и не столько) в названиях: «семиотика» - это название, предложенное американской школой (Ч. Пирс - Ч. Моррис), «семасиология» или «семиология» - такое название для единой науки о знаках было придумано Ф. де Соссюром. В итоге, закрепилось первое название. Именно благодаря пионерским работам Ч. Пирса и Ф. де Соссюра формируется новая исследовательская парадигма - семиотическая - отражающая начало системного подхода к анализу смысла42.

Гносеологическим основанием семиотической парадигмы Ч. Пирса является семиотический символизм 43. Знак выступает как основа человеческого познания. Знак устанавливает отношение, вторгается между объектом и разумом. Знаки никогда не являются изолированными атомами, они образуют бесконечные ряды (и должны рассматриваться только как часть такого ряда), распространяющиеся в различных направлениях. Развивая свое учение о познании, Ч. Пирс подчеркивает, что «современная наука и современная логика требуют от нас встать на платформу, значительно отличающуюся от картезианской». А вот дальше следует интересная мысль, заставляющая вспомнить высказывания Э. Гуссерля и Г. Гадамера (разрабатывавшего свою герменевтику значительно позже): «Мы не можем начинать с совершенного сомнения. Мы должны начинать, имея все те предрассудки, которые действительно имеются у нас, когда мы беремся за исследование философии... Изначальный скептицизм поэтому всегда будет просто самообманом, а не реальным сомнением; и никто из следующих картезианскому методу никогда не будет удовлетворен, пока формально не возродит все те убеждения, от которых формально же отказался» 44.

Критикуя картезианский принцип индивидуального сознания как критерия достоверности («все, в чем я ясно убежден, истинно»), Ч. Пирс отмечает, что «мы не можем обоснованно надеяться достичь той философии, к которой стремимся, индивидуально; а поэтому мы можем заниматься ее поисками, только имея в виду сообщество философов» 45. С этими утверждениями тесно связаны его взгляды на истину. Истина - это то, что устанавливается на долгое время в сообществе ученых; это некоторые элементы веры, которые хорошо работают и поэтому привычно фиксируются в цепочке знаков. Идеальная цель познания недостижима, задачей же является все большее продвижение к установлению такого мнения, истинность которого была бы неопровержима.

В качестве образца Ч. Пирс берет метод естественных наук, который характеризует как «опытный метод», суть которого состоит в том, чтобы «приложить все силы, чтобы, избегая вынесения какого-либо суждения, извлечь как можно большее количество фактов из бесконечного потока опыта, показаниями которого только и следует руководствоваться, в конечном счете; и начать, наконец, вслушиваться в то, что говорит нам природа» 46. Собственные гносеологические принципы он описывает в виде отрицательных положений: у нас нет такой способности, как интроспекция - всякое знание, в том числе и внутреннего мира, выводится посредством рассуждения и исходя из знания внешних фактов; у нас нет такой способности как интуиция, так как всякое знание логически детерминировано предыдущими знаниями; мы не можем мыслить иначе, как посредством знаков; у нас нет понятия непознаваемого47.

Что такое знак? Это - некое переживание, образ, понятие или другая репрезентация, которая наличествует в нашем сознании всякий раз, когда мы мыслим. Однако, как отмечал Ч. Пирс, из нашего собственного существования следует, что все, присутствующее для нас, есть проявление нас самих. Это не мешает этому присутствующему быть феноменом чего-то вне нас. Когда мы мыслим, мы сами проявляемся как знак. Знак, как таковой, отсылает к чему-то тремя способами: во-первых, он - знак, представляющий некую мысль, его интерпретирующую; во-вторых, он - знак, замещающий некий объект и эквивалентен этому объекту в представляющей его мысли; в-третьих, он - знак, находящийся в некотором отношении с объектом. Мышление рассматривается им как непрерывная последовательность, в которой каждая мысль-знак переводится или интерпретируется в последующем мысле-знаке.

Но что замещает мысль-знак? Объект - это знак, рассматриваемый на каком-то этапе рассуждения как денотат, но это лишь постулируется на данном этапе. «Мысль-знак замещает свой объект в том аспекте, в каком он (объект) мыслится. Иначе говоря, этот аспект есть в мысли непосредственный объект осознания, или, другими словами, этот аспект есть сама мысль или, по меньшей мере, то, каковой мысль мыслится в последующей мысли, для которой эта первая есть знак» .

Анализ гносеологических установок и семиотической концепции Ч. Пирса необходим для выяснения роли смысла в его понимании знака. Существует ли смысл как что-то объективное, а если существует, то в каком качестве? Учитывая не устоявшуюся во времена Ч. Пирса терминологию, будем исходить из его термина - «значение» (но совершенно очевидно, что это именно смысловое значение; для референциальной составляющей используется термин «денотат»).

Разработка гносеологических и методологических оснований теории смысла и референции в логической семантике

Различие собственных имен и определенных дескрипций можно рассматривать как фундаментальное разграничение двух типов сингулярных терминов. В случае собственного имени объект выделяется путем приписывания ему некоторого произвольного наименования, в случае определенной дескрипции - с помощью описания объекта как обладателя определенного свойства или совокупности свойств (с точки зрения грамматики, определенные дескрипции - это имена нарицательные, снабженные рядом актуализаторов, в роли которых могут выступать артикли, указательные и притяжательные местоимения, превращающие имя нарицательное в сингулярный термин).

Язык не может быть ограничен использованием только имен-ярлыков, необходимо также и описание объектов, опирающееся на их свойства. Такого рода описания позволяют нам вводить гипотетические объекты или же работать с объектами, недоступными непосредственному наблюдению, что является необходимым при построении научных теорий. Введение подобных выражений позволяет избежать плоского эмпиризма, требующего однозначного соответствия между терминами языка и эмпирически наблюдаемыми фактами. С другой стороны, наличие в языке имен-ярлыков (референциальных по своей природе) позволяет говорить именно об эмпирических объектах, существование которых удостоверяется опытом.

Таким образом, фундаментальное различие обусловлено разными видами знания, связанными с тем или иным сингулярным термином: использование собственных имен предполагает эмпирическое знание и выделение объекта на основании эмпирических свойств (что убедительно показал Б. Рассел), подлинные же дескрипции тесно связаны со знанием по описанию, теоретическим знанием, исследованием возможных и гипотетических объектов. Они интенсиональны по своей природе и в большей степени опираются на смысловые, а не референциальные аспекты языка. Так логическая, казалось бы, проблема разграничения имен и дескрипций оказывается тесно связанной с гносеологической проблематикой.

Кроме того, «расщепление» единого понятия сингулярного термина на собственные имена и определенные дескрипции связано с определенными онтологическими допущениями, даже если речь идет о чисто формальных, синтаксических построениях. Тем более это важно при рассмотрении вопросов глубинных структур взаимоотношения языка и мира, языка и мысли.

Именно в связи с этим и ставится проблема выяснения семантического статуса сингулярных терминов, выявления различий в употреблении собственных имен и определенных дескрипций и тех контекстов, для которых это имеет действительное значение. Предлагается различать имена и дескрипции как различные способы указания (референции) на объект, в отношении которого нечто утверждается или отрицается. Но данная референциальная функция сингулярных терминов, рассматриваемая как функция выделения, идентификации некоторого реального или возможного объекта, предполагает и наличие второго плана имен и дескрипций, что тесно связано с выяснением осмысленности собственных имен (имеют ли имена смысл?) и источников нереференциальности определенных дескрипций, ведет к рассмотрению проблематики взаимозаменимости сингулярных терминов в неэкстенсиональных контекстах.

В работах Г. Фреге впервые соединились две линии: разработка строгих методов логического анализа и применение их к проблемам языка. Им разработана ставшая классической, при всех ее недостатках, теория смысла. Определение «классическая», применительно к теории Г. Фреге, используется в том смысле, что без ссылок на нее не обходится практически ни одна работа, посвященная философии языка 3. Интерес к идеям Г. Фреге в настоящее время стимулируется именно исследованиями естественного языка, так как при этом особенно важным становится понятие смысла, введенное Г. Фреге не на уровне обычного словоупотребления, а как научное понятие. Ряд различений, проведенных Г. Фреге: между референцией и смыслом, предложением и пропозицией, мыслью и утверждением этой мысли, действительно звучат актуально и находят применение в современных исследованиях языка.

Логическая форма предложений естественного языка не тождественна их грамматической форме. Поэтому анализ грамматической формы, «поверхностных» структур языка не приближает нас к истинной структуре мысли. В исследованиях соотношения структур языка и структур мышления заключается еще одна линия интереса к идеям Г. Фреге. В этом вопросе он выступает с позиций четкого антипсихологизма. Язык для него есть орудие для выражения и обмена мыслями. Г. Фреге отмечает: «Когда мы говорим, нас в действительности интересует не предложение само по себе, а смысл или содержание, которое у нас ассоциируется с данным предложением, и которое мы хотели бы передать. Поскольку смысл как таковой не может быть постигнут, осознан посредством других смыслов, то мы вынуждены для того, чтобы общаться, найти что-то, что может быть воспринимаемым. Поэтому и существуют вместе предложение и смысл, воспринимаемое и невоспринимаемое» 4.

Существенным недостатком естественного языка является то, что он не защищает мышление от логических ошибок. Во-первых, он изобилует неопределенностями. С одним и тем же знаком (именем) могут ассоциироваться совершенно различные смыслы. Одно и то же слово часто используется для обозначения то понятия, то объекта, что ведет к ошибкам эквивокации. Во-вторых, в естественном языке появляются необозначающие («пустые») имена и определенные дескрипции, что ставит перед нами серьезные вопросы при анализе предложений, в которые они входят.

В процессе коммуникации указанные недостатки естественного языка компенсируются за счет контекста употребления, дополнительного указания или компетенции говорящих. Но те средства, которые являются достаточными для осуществления языковой коммуникации и достижения понимания в этом процессе, явно недостаточны, если речь идет о получении истинных суждений. И поэтому закономерен вывод Г. Фреге, что в теоретической структуре науки следует избегать неопределенностей, свойственных естественному языку.

В ранних исследованиях Г. Фреге подчеркивал, что эти недостатки естественного языка «коренятся в его определенной нежесткости и неустойчивости, которые, однако, необходимы для его гибкости и, возможно, для его развития»5. Идея идеального языка не нова. В этом отношении Г. Фреге отдает дань Г. Лейбницу. Новизна подхода Г. Фреге - в его обращении не к алгебре, а к теории функций. Его цель - проверить наиболее подходящим способом обеспеченность процесса рассуждения и раскрыть все предпосылки, которые обычно остаются неназванными.

В своей основополагающей работе «Исчисление понятий» он вводит термин «понятийное содержание» , которым обозначается та часть содержания суждений, которая остается одной и той же, независимо от расхождения в смыслах (пример Г. Фреге: «под Платеями греки победили персов» и «под Платеями персы были побеждены греками») . Это впервые вводимое понятие имеет принципиальное значение. «Понятийное содержание» - это концептуальное содержание высказывания, это абстрактная сущность, которая остается после того, как мы освободимся от психологических моментов, сопутствующих процессу суждения. А принципиальное значение это имеет для построения науки доказательства, учения о правильном выводе. Правильность вывода зависит именно от отношений между соответствующими «понятийными содержаниями». В дальнейшем его исчисление строится на том, что элементарные «понятийные содержания» трактуются как конституенты более сложных «содержаний», что позволяет установить логические отношения между высказываниями.

Смысл и истина: аналитический редукционизм и онтология возможных объектов

Как уже отмечалось, для референциальных семантик, создаваемых в рамках аналитической парадигмы, свойственно стремление избавиться от понятия смысла; такие теории можно назвать редукционистскими, сводящими смысл к референции и истинности. Эти два последних понятия становятся центральными в такого рода семантиках. В определенной мере философской основой референциальных семантик является положение в духе раннего Л. Витгенштейна: что всякое предложение описывает некоторое положение вещей, в котором оно истинно, так что понимать предложение - значит, знать, какое положение вещей имеет место в случае его истинности. Таким образом, можно предположить, что возможно сведение смысла предложения к условиям истинности тех утверждений, которые могут быть сделаны с его помощью (у Л. Витгенштейна смысл приписывается только предложениям, имена смыслом не обладают).

Одним из первых вариантов референциальной теории семантики была теория истины А.Тарского . Теория истины для языка L представляет собой множество теорем (так называемых Т-предложений) вида «S истинно, тогда и только тогда, когда р», где S - предложение, а р - его условие истинности, представленное на том же языке или на каком-то метаязыке. При подстановке в эту формулу конкретных предложений (типа «Снег белый»), получаем Т-предложение для всякого предложения языка L.

Приняв условия истинности за определение смысла, можно заменить формулу «S истинно, тогда и только тогда, когда р» на «S означает р», получив тем самым определение смысла предложения как функцию от его структуры. Так как множество Т-предложений в своей совокупности задает условия истинности для всех предложений языка L, то в итоге получается теория, показывающая, каким образом смысл предложения зависит от его структуры.

По существу, подход А. Тарского развивает Д. Дэвидсон 3. Прежде всего, он отмечает, что при построении удовлетворительной семантической теории необходимо исключить «предпосылку о необходимости существования значения (смысла) у отдельных слов и заменить ее более слабой предпосылкой о некотором систематическом влиянии слов на предложения, в состав которых они входят» 4. Здесь слышится явный анти-фрегевский пафос. Д. Дэвидсон так поясняет свою позицию: «Мои возражения против значений как инструмента семантической теории состоят не в том, что они чересчур абстрактны, и не в том, что условия их идентификации остаются весьма туманными, а в том, что сама суть их использования не ясна» 5.

Отличие подхода Д. Дэвидсона от позиции А. Тарского заключается лишь в направленности мысли: он идет от значения (смысла) к истине, заменяя интенсиональное понятие «означает, что» предикатом истины и соответствующими экстенсиональными связками и получая все ту же известную формулу: «S является Т (истинным), тогда и только тогда когда р». Истина понимается как предикат, соотносящий знак предложения с самим предложением. Данный предикат должен удовлетворять одному условию: позволять получать из данной схемы все конкретные предложения языка L при соответствующей подстановке.

Термин «значение» и в том, и в другом случае берется интенсионально -как смысл выражения, а затем, по существу, смысл редуцируется к референции и условиям истинности. В качестве референтов рассматриваются уже экстенсиональные сущности: само предложение (как описание состояния дел) - в случае пропозициональной константы, множество - в случае предиката и индивид-объект - для имен. При этом не вводится каких-либо дополнительных объектов-смыслов. В результате строится модель ограниченного фрагмента естественного языка, поддающегося формализации средствами классической логики предикатов 1-го порядка, в котором из множества аксиом оказывается возможным для каждого предложения интерпретируемого языка доказать теорему, которая определяет условия истинности для этого предложения.

Своим возникновением такие «условно-истинностные» теории референции обязаны особенностям подхода А. Тарского к решению семантических проблем: он из числа тех философов-аналитиков, которые одними из первых поняли, что вне языка, без учета структуры языка, языковых конвенций и многого другого, связанного с функционированием языка, невозможно решать столь фундаментальные вопросы, как «что есть истина?» и «в чём заключается смысл?».

Хотя, несомненно, он видел и те многочисленные трудности, которые при этом встают: «Понятие истины (подобно другим семантическим понятиям), будучи применено к разговорному языку в соответствии с нормальными законами логики, неизбежно ведет к путанице и противоречиям. Тому, кто, невзирая на все трудности, захотел бы исследовать семантику разговорного языка точными методами, нужно, прежде всего, предпринять неблагодарный труд по изменению этого языка. Ему необходимо определить структуру языка, разрешить неоднозначность слов, с которой он столкнется, и, наконец, преобразовать этот язык в серию все более широких языков, каждый из которых соотносится со следующим как формальный язык и его метаязык. Однако сомнительно, что наш обычный язык после подобной «рационализации» сохранит свою естественность, а не приобретет характерные черты формальных языков» 6.

Связь понятия истины и понятия смысла в данных концепциях прослеживается достаточно четко: определение истины по А. Тарскому задает необходимые и достаточные условия истинности каждого предложения, а задание условий истинности есть способ задания смысла предложения. Ведь, как утверждает Д. Дэвидсон, «знание семантического понятия истинности для данного языка - это знание того, в чем состоит истинность любого его предложения, а ведь именно к этому и сводится понимание языка» 7. В заключение рассмотрения данной концепции хотелось бы привести еще один пример, который расшифровывает смысл конвенции Т (более точное название семантической теории истины А. Тарского): допустим, пишет Д. Дэвидсон, кто-нибудь скажет: «Сегодня на небе миллион звезд», а другой ответит ему: «Это правда». Из этого можно вывести предположение, что сказанное первым истинно тогда и только тогда, когда истинно сказанное вторым. Это -объяснение конвенции истины на обычном житейском уровне, когда от разговора о языке осуществляется переход к разговору о мире8.

Однако нельзя не отметить ограниченность данной модели только весьма узкими фрагментами естественного языка. За ее пределами остается множество типов языковых выражений, которые не имеют в рамках этой модели никакого объяснения с точки зрения их понимания носителями языка. К числу таковых относятся модальные понятия и соответствующие контексты, пропозициональные установки, контрфактические предложения, временные предложения и ряд других. Их анализ в рамках классических логик оказывается затруднительным, если не сказать - невозможным.

Похожие диссертации на Парадигмы смысла: логико-гносеологический анализ

Понимание в научной деятельности: логико-гносеологический анализПавловская Анастасия Анатольевна

Логико-гносеологический анализ военно-технического познания Михалкин Николай Васильевич

Картина мира: опыт логико-философского анализа Иванов Сергей Юрьевич

Проблема свободы: логико-методологический анализЛобастов Юлий Геннадьевич

Мнение как познавательная форма: логико-семиотический анализНехаев Андрей Викторович

Логико-методологический анализ отношений Колпаков Владимир Алексеевич

Рассуждение в структуре научного мышления: эпистемологический и логико-методологический анализЖданова Татьяна Викторовна

Логико-гносеологический анализ в историческом познанииАкбулатов Саламбек Абуевич

Анализ концепций истины: гносеологические и логико-математические аспектыСкоробогатых Максим Викторович

Философский анализ трансформаций свободыЗавьялова Галина Ивановна