Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Опасность в рамках экстраспективной онтологии 10
1. Диалектика опасности 10
2. Систематика опасности 27
3. Опасность и безопасность 48
Глава II. Опасность в рамках интроспективной онтологии 81
1. Опасность как жизненный инвариант 81
2. Жизнеотрицающие смыслы опасности 102
3. Жизнеутверждающие смыслы опасности 118
Заключение 135
Библиография 138
- Диалектика опасности
- Опасность и безопасность
- Опасность как жизненный инвариант
- Жизнеутверждающие смыслы опасности
Введение к работе
...жизнь, одиночная или общественная,
частная или историческая, - это единственное
в мире, что нерасторжимо с опасностью.
X. Ортега-и-Гассет. Восстание масс
Актуальность темы исследования. Бытие человечества с развитием науки и техники становится все более комфортным и безмятежным. Наблюдается стабильный рост населения, увеличивается потребление разнообразных благ, повышается продолжительность жизни. Тем не менее, экологические катастрофы, военные конфликты, экономические кризисы и эпидемии по-прежнему выступают свидетельством извечной необходимости борьбы за выживание. С другой стороны, не меньшее постоянство в стремлении предвидеть и предотвращать надвигающиеся опасности демонстрирует сам человек. Инстинктивно, подобно животным, а затем вполне осознанно он пытается действовать с опережением возможных событий, а также извлекать пользу, накапливая необходимый опыт. На протяжении миллионов лет опасность играет неоднозначную, но весьма существенную роль в существовании живой материи как на биологическом, так и на социальном уровне ее развития.
Неконтролируемый рост техногенной цивилизации в XX веке обусловил появление угрозы глобального противостояния, сопряженного с использованием оружия массового поражения. Нет никаких гарантий того, что стремительная экспансия информационных сетей или широкое применение технологий генетической модификации организмов не сыграет роль очередного «джина, вырвавшегося из бутылки». Новые вызовы человечеству требуют от науки и философии выработки новых подходов к осмыслению опасности, создания теоретических предпосылок для эффективной деятельности по ликвидации нарождающихся угроз. Решение этой сложной, многоаспектной и крайне актуальной проблемы во многом зависит от проникновения в
сущность опасности, постижения ее структуры, особенностей развития, а также онтологических смыслов, которые она провоцирует, вторгаясь в жизненный процесс.
В настоящее время наблюдается повышенное внимание исследователей к тематике риска и безопасности. Проводится разработка социологических, политологических, психологических аспектов данных проблем. Однако за пределами изысканий остается феномен опасности, без осмысления которого решение широкого спектра теоретических и практических задач представляется невозможным. Указанные обстоятельства обусловливают необходимость комплексного исследования опасности.
Степень разработанности проблемы. Следует отметить, что философское осмысление опасности носит фрагментарный характер. Тем не менее, жизненные смыслы опасности были почерпнуты для решения задач диссертационного исследования в трудах Фукидида, Платона, Аристотеля, Сенеки, Эпиктета, Плотина, П. Абеляра, М. Монтеня, Ф. де Ларошфуко, Д. Юма, Т. Гоббса, Г. В. Ф. Гегеля, А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, X. Ортеги-и-Гассета, П. Я. Чаадаева, В. С. Соловьева, Н. А. Бердяева, С. Л. Франка. Философская рефлексия данных мыслителей затронула взаимосвязь опасных обстоятельств с такими антропными параметрами, как мужество, добродетель, свобода. В то же время опасность не стала предметом специальных философских исследований.
В диссертации использовались результаты изысканий в области палеоантропологии и палеопсихологии, проведенных Г. А. Шмидтом, Л. Я. Рогин-ским, Г. А. Бонч-Осмоловским, Ю. И. Семеновым, В. П. Алексеевым, Ф. Кликсом. Воззрения этих авторов объединяются одним мотивом -указанием на стимулирующую роль опасных обстоятельств по отношению к предкам человека и древнейшим представителям Homo Sapiens. Однако онтологический статус опасности как фактора, стимулирующего адаптивные процессы и социальную интеграцию, эксплицирован не был.
Прояснение онтологических смыслов феномена опасности потребовало привлечения философских, художественных и публицистических контекстов, созданных мыслителями экзистенциального направления: Г. Марселем, К. Ясперсом, М. Хайдеггером, Ж.-П. Сартром, А. Камю, Э. Канетти, А. Кемпински, В. Франклом, Л. Шестовым, Н. Бердяевым. В трудах перечисленных философов опасность рассматривается как причина напряженных переживаний близости небытия, как разновидность пограничной ситуации. В то же время за пределами философского осмысления оставалась обусловленность исхода опасности тем смыслом, который она провоцировала, вторгаясь в жизненное пространство субъекта.
Психологические аспекты опасности, в частности, взаимосвязь опасности и страха, опасности и стресса, а также воздействие опасных обстоятельств на осуществление той или иной деятельности рассматривались с учетом выводов, зафиксированных в работах К. Г. Юнга, Э. Фромма, К. Лоренца, А. Маслоу, Г. Селье, М. А. Котика, Ф. Е. Василюка, В. И. Лебедева, Л. П. Гримака, Г. Г. Почепцова, Ю. В. Щербатых, Ю. А. Александровского. В контексте исследований, проведенных названными авторами, опасность выступает не только как ситуация экстремального, чрезвычайного характера, но и как фактор активации резервов человеческого организма, в том числе глубинных, архетипических слоев психики.
Исследования, проведенные в рамках частных наук, не привели к формированию целостной теоретической модели феномена опасности. Кроме того, представляются недостаточно разработанными такие понятия, как «опасность», «источник опасности», «безопасность»; не зафиксированы в литературе важные аспекты соотношения понятий «опасность» и «безопасность»; отсутствует терминологический аппарат, необходимый для описания генезиса, развития и структуры опасности как стечения обстоятельств.
Проблема исследования. Проблема исследования заключена в вопросах: в чем сущность опасности, какова ее структура и наиболее существенные онтологические смыслы?
6 Цель работы. Цель работы заключается в раскрытии сущности опасности как развивающейся системы и фактора человеческого бытия. Задачи исследования.
Выявить элементы опасности как стечения обстоятельств, установить существенные связи между элементами.
Раскрыть сущность опасности как развивающейся системы.
Рассмотреть возможности совершенствования деятельности по диагностике и ликвидации опасности, как стечения обстоятельств.
Прояснить онтологический статус опасности, его связи с другими феноменами жизни.
Обнаружить и зафиксировать наиболее существенные, устойчивые жизненные смыслы феномена опасности.
Методологическая основа работы. В первой главе исследования доминируют методы, выработанные в рамках экстраспективной онтологии, которая не ставит перед собой цели раскрыть многообразие содержаний внутреннего мира человека, находящегося в изучаемой реальности, а напротив, реализует требования объективности, рациональности и эссенциализма.
Для проникновения в сущность опасности, выработки терминологического аппарата был использован диалектический метод познания, сформировавшийся в русле отечественной философии. При рассмотрении понятия «опасность» в контексте категорий диалектики были использованы результаты разработки указанных категорий А. Е. Фурманом, М. Н. Руткевичем, А. М. Минасяном, А. Г. Мысливченко, А. П. Шептулиным, М. В. Парнюком, Н. Ф. Овчинниковым, В. А. Гречановой, А. Н. Книгиным, П. В. Алексеевым, А. В. Паниным, В. Ю. Ивлевым.
Рассмотрение опасности как системы осуществлялось на основе современных системных представлений, нашедших отражение в работах Э. Г. Юдина, Н. В. Блауберга, Б. С. Украинцева, Ю. А. Урманцева, В. Г. Прохоренко, А. Н. Аверьянова, В. Г. Афанасьева, Ф. И. Перегудова, Ф. П. Тарасен-ко, Дж. ван Гига, К. Е. Боулдинга.
Во второй главе использовались, преимущественно, методы, сформировавшиеся в рамках интроспективной онтологии, сосредоточенной на переживаниях и эмоциональных состояниях субъекта и представленной в экзистенциальной модели философствования, в частности в работах Ж.-П. Сартра, X. Ор-теги-и-Гассета, В. Франкла, Е. Коссака, А. Кемпински, К. М. Долгова, С. И. Ставцева, Т. М. Тузовой, Т. А. Кузьминой, В. И. Красикова.
Сочетание методов экстраспективной и интроспективной онтологии обусловлено противоречивой сущностью феномена опасности, необходимостью его изучения как извне (объективно), так и изнутри (с позиции переживающего, мыслящего социального субъекта).
Научная новизна исследования и основные его результаты могут быть конкретизированы через следующие выносимые на защиту положения:
Феномен опасности исследован в контексте категорий диалектики: «возможность — действительность», «причина - следствие», «необходимость — случайность», что позволило выработать определение опасности посредством понятия «возможность», а также получить первоначальное представление о составе опасных обстоятельств. Предложена классификация опасных обстоятельств, по аналогии с возможностями, в которой выделяются формальная, абстрактная и реальная опасности как состояния (моменты развития) системы «опасность».
Сформулировано определение понятия опасности как возможности возрастания энтропии в системе, представляющей ценность. Раскрыта сущность опасности как развивающейся системы, в структуре которой выделено три элемента: система-мишень, агент опасности и наблюдатель. Интегратив-ное качество данной системы проявляется в совокупности резонирующих разрушительных эффектов субстанциальной, психической и социальной природы.
Предложена классификация опасностей по предвосхищаемым последствиям, в рамках которой зафиксированы деструктивная, дисфункцио-
нальная и стагнационная опасности, посягающие, соответственно, на существование, функционирование и развитие систем, обладающих ценностью.
Зафиксировано диалектическое противоречие между категориями «опасность» и «безопасность». Движение от формальной опасности к реальной рассмотрено как результат активности простых, функциональных и развивающихся энтропийных систем. Разработан алгоритм деятельности по обеспечению безопасности на основе теоретических положений системного анализа и учения о деятельности, в рамках которого диагностика и ликвидация опасности представлены в качестве логически принудительной последовательности из моделирования наличной обстановки, обстановки безопасности и приведения первой в соответствие со второй.
Обоснован инвариантный статус опасности как стимулирующего вызова по отношению к жизненному процессу в его биологическом, социальном и экзистенциальном планах.
Выявлены две группы онтологических (жизненных) смыслов феномена опасности, характеризующихся устойчивостью и универсальностью. Первая группа смыслов носит преимущественно деструктивный, жизнеотри-цающий характер, негативно сказываясь на способности субъекта контролировать развитие угрожающей ситуации. Играя роль доминант сознания, смыслы второй группы, напротив, способствуют мобилизации физических, интеллектуальных и волевых резервов человека в борьбе с опасностью. Базовый жизнеотрицающий смысл опасности обозначен определением «опасность - личностно переживаемое преддверие небытия», жизнеутверждающий смысл - «опасность как испытание».
Теоретическая и практическая значимость работы. Представляется, что результаты исследования могут быть использованы широким спектром частных наук. В первом параграфе настоящей работы в качестве примера, демонстрирующего объяснительный и эвристический потенциал представления об опасности как о структуре, предложен сравнительный анализ концепций источника повышенной опасности, имеющих особую значимость для на-
ук правового цикла, в частности, для гражданского права. Возможно, найдет практическое применение алгоритм деятельности по обеспечению безопасности. Опыт рефлексии над онтологическими смыслами феномена опасности может быть использован при подготовке лекций, материалов к семинарским занятиям по онтологии и философской антропологии.
Апробация полученных результатов. Результаты диссертационного исследования нашли отражение в опубликованных статьях и тезисах докладов, а также были доведены до сведения научной общественности на конференциях и семинарах: «Преемственность и новации в юридической науке» (Омск, 2004), «Международные юридические чтения» (Омск, 2004), «Молодежь и ценности современного российского общества» (Омск, 2005), «Ситуационный подход в познании действительности» (Казань, 2005). Основные положения диссертационного исследования прошли обсуждение на заседаниях кафедры философии и политологии Омской академии МВД России, кафедры философии Омского государственного педагогического университета, а также на межвузовском аспирантском семинаре в ОмГПУ.
Структура и объем исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии, содержащей 215 наименований. Работа изложена на 137 страницах.
Диалектика опасности
Настоящий параграф посвящен анализу опасности с позиций диалектики. Парные категории «возможность-действительность», «необходимость-случайность», «причина-следствие» послужат познавательными инструментами в поисках онтологических смыслов предмета нашего исследования, разработки общих концептуальных положений и понятийного аппарата.
Первым приближением к содержанию термина «опасность» является обращение к его обыденному пониманию. Опасность - возможность, угроза чего-нибудь очень плохого, какого-нибудь несчастья - так определяется изучаемый термин в толковом словаре русского языка1. Действительно, говоря об опасности, мы обращаемся к будущему, еще не ставшему настоящим, но формируемому прогностическим разумом, обладающим способностью опережающего отражения.
Для того, чтобы выяснить обоснованность указанного определения, необходимо подробное рассмотрение сравнительной характеристики возможности и опасности, а именно последней как «частного случая» первой, поскольку опасность есть не всякое потенциальное бытие, но потенция «чего-нибудь очень плохого». Итак, возможность есть то, тенденция возникновения и развития чего уже имеются в действительности, но что еще не стало наличным бытием (действительностью) или будущее объекта в его настоящем . Такие определения будут правильными по отношению к предмету нашего исследования, т. к. реализованная (осуществившаяся) опасность не есть опасность более, ведь «говоря о возможности вещи, имеют в виду возможность ее существования. Вещь из возможной становится действительной, если она начинает существовать»3. Например, прохожий, на которого с крыши здания по какой-то причине падает кирпич, подвергается опасности получить травму до тех пор, пока не произойдет удар летящего предмета о его тело, являющийся, по сути, моментом становления действительности в виде возникновения травмы. Попадание кирпича «снимает» опасность, поскольку исчезают из сферы действительного предпосылки, тенденция «какого-нибудь несчастья»: совпадение траекторий движения прохожего и падающего с крыши объекта, соответствующих столкновению скоростей двух тел и т. д. Но, с другой стороны, вероятно возникновение другой опасности - гибели от полученной травмы.
Безусловно, приведенный пример есть значительное упрощение, ведь не исключается случай иного «разрешения» опасной ситуации: человек может в соответствующий момент отойти в сторону, увидев кирпич или прикрыть голову каким-нибудь подручным предметом. Опасности присущ вероятностный характер, она не является проявлением некой фатальной предопределенности, а вероятность - количественная сторона возможности4.
Вновь допустим некоторое упрощение и предположим, что в конечном итоге обстановка опасности достигает в процессе развития одного из двух вероятных исходов: 1) исхода с причинением травмы (под этой формулировкой подразумевается получение любого повреждения, независимо от его тяжести, будь-то небольшая царапина или сотрясение мозга); 2) исхода без причинения травмы (своевременный выход из опасной зоны, прикрытие каким-либо предметом и т. д.). Наличие двух (как минимум) вариантов развития, наступление каждого из которых не лишено влияния случайности, является третьим подтверждением возможной природы опасности. Кроме того, наступление одного из исходов есть момент окончания опасности как процесса. Первый из указанных вариантов назовем состоявшейся опасностью и второй, соответственно, — несостоявшейся. Возможности и опасности присуще соответствие законам бытия: «возможное — это то, что допускается, соответствует закономерностям природного и общественного развития...»1. С другой стороны никому не придет в голову опасаться того, что уже упавший кирпич сам собою взлетит и обрушится на прохожего вновь, т. к. подобное продолжение «гравитационной драмы» противоречит физическим законам и является невозможным практически. Суммируя приведенные выше сопоставления, опасность можно определять через возможность на основании нескольких очевидных сходств: 1) действительности тенденции; 2) вероятностного характера; 3) поливариантности развития; 4) отсутствия противоречий с объективными закономерностями . Указанные сходства являются методологическим базисом для дальнейших рассуждений по аналогии, в частности, для решения вопроса о классификации опасностей по степени вероятности их осуществления и установления соответствующей терминологии. В российской законодательной практике довольно часто употребляются такие словосочетания, как «потенциальная опасность» и «реальная опасность»1. По нашему мнению, использование первого термина некорректно, поскольку прилагательное «потенциальная» производно от слова «потенция», определяемого как «возможность, то, что существует в скрытом виде и может проявиться при известных условиях»2. Очевидно сходство данной дефиниции с определением опасности через категорию «возможность», а различие заключается лишь в смысловом оттенке, тем не менее, выражение «потенциальная опасность» следует считать тавтологичным, поскольку оно идентично «возможной возможности», более корректной представляется формулировка «скрытая опасность», поскольку такое словосочетание исключает двусмысленность. В отечественной материалистической диалектике принято выделять несколько типов возможностей: формальную, абстрактную и реальную . Формальная возможность занимает низшую позицию по степени вероятности своего осуществления, «это то, что формально возможно, но фактически никогда не осуществимо, т. е. абсолютно пустая возможность»4. Основной признак, отделяющий данный вид возможностей от невозможного, — отсутствие внутренней противоречивости формально возможной вещи5, которая делает ее «несовместимой» с реальностью. Примером может послужить возможность осуществления сюжета какого-нибудь фантастического произведения о путешествиях в прошлое на машине времени, о герое, наделенном способностью полета или неимоверной физической силой.
Опасность и безопасность
Очевидно непосредственное разрушительное воздействие опасных обстоятельств и на коллективного субъекта. Надвигающаяся опасность способна вызвать панику, жестокие расправы с участниками событий, которых необоснованно заподозрили в создании опасных условий, возможно также возникновение специфической «массы бегства»1, которая усиливает дезорганизующий эффект опасности увлекая за собой все новых и новых людей.
Безусловно, зависимость, о которой говорилось выше, носит статистический, вероятностный характер, поскольку развитие нелинейных систем не поддается описанию с помощью динамических законов, «нелинейная система, многомерна, многовариантна и не поддается классическим методам описания»2.
Третьим аспектом разрушительного воздействия опасных обстоятельств выступает неопределенность в движении системы-мишени для других систем. Деструктивное влияние неопределенности находит наиболее яркое выражение в условиях сосуществования социальных систем. Неопределенность вызывает цепную реакцию, которая преобразует связи системы-мишени с другими образованиями. Так, государство, подверженное опасности гражданской войны или иного потрясения, не может рассчитывать на приток иностранных инвестиций, а человек, страдающий тяжелым хроническим недугом на замещение ответственной и высокооплачиваемой должности.
Негативное воздействие неопределенности также коррелирует с ожидаемым возрастанием неупорядоченности: чем эффективнее система подавляет разрушительное влияние неопределенности собственного движения, тем эффективнее ее сопротивление ожидаемому возрастанию энтропии. Нередко политическая воля правительства и работа дипломатов позволяют преодолеть тот резонанс в сфере международных отношений, который получает внутригосударственная нестабильность. Это способствует привлечению ресурсов от союзных государств на предотвращение нарождающейся опасности (финансовая, информационная, военная, гуманитарная помощь).
Существенное значение играет не только неопределенность, непредсказуемость дальнейшего существования системы-мишени для окружающих систем, но и природа опасности: уровень организации энтропийной системы, качественные и количественные характеристики угрозы, способность к распространению на новые системы. Опасность способна причинить вред системе-мишени, став действительностью, и нарушить ее полезные, необходимые связи на стадии абстрактной или реальной возможности. Картину, которая проиллюстрирует данное положение, изобразил К. Чапек в рассказе «Покушение на убийство». Герой повествования - советник Томса размышляет о том, кто и по какому мотиву пытался лишить его жизни: «Или вот, например, мой портной... -вспомнил он с тягостным чувством, -пятнадцать лет он шил на меня, а потом мне сказали, что у него открытая форма туберкулеза. Понятное дело, всякий побоится носить платье, на которое кашлял чахоточный. И я перестал у него шить. А он пришел просить, сижу, мол, без работы, жена болеет, надо отправить детей в деревню... не удостою ли я его вновь своим доверием. О господи, как он был бледен и как болезненно обливался потом! «Господин Колинский, - сказал я ему, - ничего не выйдет, мне нужен портной получше, я был вами недоволен»1. В данном случае подвергаются реальной опасности жизнь и здоровье портного, и в тоже время разрушаются важные межличностные связи, что значительно усиливает негативные последствия.
Необходимо отметить, что вред взаимоотношениям системы-мишени с другими системами наносит не только ее нахождение во власти опасных обстоятельств, которые действительно остаются таковыми для окружающих, но и неадекватная оценка сложившейся обстановки. Неадекватная оценка порождает различные домыслы и суеверия наподобие «родового проклятия» или «нечистой силы», преследующей определенного субъекта и распространяющейся подобно инфекции. Так, неверное представление о природе психических заболеваний побуждало общество к уничтожению «одержимых», «отдавшихся дьяволу», «ведьм». Большинство несчастных, страдавших душевными недугами, отличались от остальных людей, но были весьма далеки от мысли поклоняться темным силам или проводить ритуалы черной магии. Тем не менее, по приблизительным подсчетам известного отечественного невропатолога Блуменау, в Европе с XIV по конец XVII века было сожжено до 9 миллионов «ведьм»1. Этот пример демонстрирует, каким образом неадекватная оценка опасности, угрожающей благополучию душевнобольных, усиливает негативные последствия и приводит не только к отчуждению их обществом, но и к полному уничтожению.
Опасность оказывает специфическое воздействие и на символическую реальность, формируя стрессогенные факторы. В процессе жизнедеятельности человек сталкивается с разнообразными опасностями, но зачастую однотипные ситуации повторяются неоднократно, оставляя неизгладимый след в сознании людей. Укус ядовитой змеи или болезнь, обусловленная большой дозой радиоактивного излучения, «делают» стрессогенными всех змей, независимо от наличия у них ядовитых желез, все «подозрительные» приборы (к примеру, рентгеновский аппарат), независимо от уровня излучаемой ими радиации. Ж. Делюмо рассмотрел подобный процесс как трансформацию «объективной опасности» в «субъективную опасность»: «Страх в темноте был присущ первобытным людям, когда ночью они оставались незащищенными от диких зверей и не могли в темноте увидеть их приближение. Чтобы отогнать зверей, представляющих объективную опасность, они зажигали костер. Изо дня в день с приближением темноты страх охватывал людей, которые научились бояться ночных ловушек... С уверенностью можно утверждать, что на основании «объективной опасности», которой люди подвергались ночью в течении многих веков, человечество наделило темноту «субъективной опасностью»1.
С подобными явлениями можно встретиться не только в мире людей, но и в мире животных, где реакция на специфические знаки закрепляется в психике на уровне инстинктов. Так, один из путей спасения многих мелких птиц от хищников - это быстрое бегство от любого животного с большими широко открытыми глазами, которые характерны для большинства хищных птиц, в том числе сов . Очевидно, что мелкие птицы реагируют подобным образом на любые объекты соответствующей формы и цвета, будь-то глаза хищника или защитный, отпугивающий рисунок на крыльях бабочки. Формирование стрессогенных факторов (символов) выступает еще одной особенностью разрушительного воздействия опасности.
Опасность как жизненный инвариант
Настоящий раздел исследования посвящен выявлению онтологических смыслов опасности. Пространство поисков будет представлено различными контекстами (историко-философскими, религиозно-философскими, художественными и др.), оказавшимися наиболее восприимчивыми к опасным обстоятельствам. Так же ставится задача «локализовать» опасные ситуации в структуре бытия и зафиксировать наиболее существенные бытийственные параметры опасности.
Изучение жизненных смыслов необходимо потому, что «смысл смысла в том, что он направляет ход бытия»1. Смыслы происходящего подвижны, они меняются не только от человека к человеку, но и от одного дня к другому, даже от часа к часу. Однако не следует забывать, «что среди них есть и такие, которые имеют нечто общее, и, следовательно, есть смыслы, которые присущи людям определенного общества, и даже более того - смыслы, которые разделяются множеством людей на протяжении истории»2. В данной главе будет предпринята попытка обнаружения и прояснения наиболее устойчивых и существенных онтологических смыслов опасности, которые в своем развитии претерпевают следующие метаморфозы: 1. Смысл, рождаясь в некой уникальной ситуации3 и наполняя внутренний мир человека, становится доминантой сознания. В таком состоянии он определяет отношение человека к окружающему миру, становится детерминантом поведения. Смысл - это, по всей видимости, нечто, что мы проецируем в окружающие нас вещи, которые сами по себе нейтральны1. 2. Утратив свою актуальность вместе с ситуацией, ставшей частью прошлого, смысл исчезает или, при особой значимости и напряженности пережитого, поглощается сферой бессознательного и превращается в установку. Если подобный процесс охватил некую общность людей, тогда возникает смысловая универсалия, некий устойчивый социальный стереотип, «срабатывающий» в определенных однородных ситуациях: «уникальный смысл сегодня - это универсальная ценность завтра. Таким способом творятся религии и создаются ценности»3. 3. Поддерживаемая, культивируемая обществом смысловая универсалия дает обильные всходы - традиции, нормы, идеалы. В конце концов, укоренившийся смысл становится неотъемлемой чертой социума, основой его развития. Вот почему поиск смысла становится столь важным занятием. Методологический базис данной главы представлен принципами интроспективной или «субъективно ориентированной» онтологии, которые оформились в современной экзистенциальной модели философствования. Представляется, что методологические установки экзистенциализма наиболее адекватны поставленной задаче выявления жизненных смыслов феномена опасности, прояснению того, что же происходит во внутреннем мире человека, находящегося в угрожающих обстоятельствах. В связи с этим необходимо обозначить основные принципы дальнейших рассуждений: 1. Экзистенциальная философия отличается «удерживающим вниманием» не только к мыслительным состояниям («человек мыслящий»), но и к эмоционально-волевым и практически-жизненным состояниям («человек переживающий, практически живущий»)1. Соответственно важным аспектом наблюдений за формированием жизненного смысла становятся оценки и мотивы человека, оказавшегося перед лицом надвигающейся опасности; 2. Экзистенциализм характеризуется изучением человека как существа, находящегося в состоянии поиска, выбора - «существовать, быть — значит создавать себя, выбирать себя среди не учтенных и не поддающихся учету форм и содержаний» . Поэтому необходимо выявить связи между жизненным смыслом опасной ситуации как доминантой сознания и поведением человека, его активностью, деятельным порывом или, напротив, бездействием. 3. Категории экзистенциализма получены в основном не дискурсивным путем, а с помощью художественных образов, на материале мифа и притчи3. А. Кемпински отмечает: «когда приходится давать определение таких понятий как, например, страх, ужас, боязнь, тревога и т. п. то, несмотря на то, что, как правило, можно чувствовать правильность или неправильность употребления термина, дать его ясное определение не удается... Собственный мир в противоположность миру окружающему как бы ускользает от попыток классификации и интеллектуальной манипуляции»4. В связи с этим важным инструментом осмысления экзистенциальных проблем выступает метафора: «метафора - это действие ума, с чьей помощью мы постигаем то, что не под силу понятиям. Посредством близкого и подручного мы можем мысленно коснуться отдаленного и недосягаемого. Метафора удлиняет радиус действия мысли, обеспечивает практический доступ к тому, что брезжит на пределе достижимого»5. Таким образом, цель создания строгих и всеобъемлющих теоретических схем не преследуется, но представляется важным выявить и классифицировать наиболее существенные, устойчивые смыслы феномена опасности. 4. В экзистенциальной философии человек неотделим от ситуации, он всегда существует в конкретных внешних, объективных условиях. Ситуация, по Сартру, есть «сплав» субъективного и объективного - это «сами вещи и я сам среди вещей»1. Онтологически существование Dasein — это всегда суще-ствование в «форме» какой-либо ситуации . Анализ ситуации есть способ стыковки двух сфер: собственно онтологических конструкций и живой ре-альности опыта в его фактическом разнообразии . Рассмотрение различных угрожающих обстоятельств позволит выявить возможности субъективного фактора в преодолении опасности, а также устойчивые самоидентификации человека, провоцируемые опасностью.
Жизнеутверждающие смыслы опасности
Смысл, который обретает происходящее, став объектом человеческого внимания, способен сыграть решающую роль в определении последствий разворачивающихся событий. Жизнеотрицающие мотивы сознания в опасной ситуации значительно усложняют «полосу препятствий» на пути к спасению. Однако нельзя не отметить и другой, противоположный вариант, при котором смысл ситуации служит фактором мобилизации волевых, интеллектуальных и физических резервов человека, облегчая достижение благополучного исхода, или, претерпев трансформации в рамках того или иного культурного целого, становится механизмом жизнеобеспечения общества. Подобные внутренние регуляторы поведения мы назовем жизнеутверждающими смыслами и среди них выделим:
«Опасность-испытание». Осмыслив угрожающие обстоятельства как испытание, ниспосланное Судьбой (Богом), субъект прилагает усилия к тому, чтобы достойно, перед лицом сверхъестественных сил, преодолеть опасность. Человек сознательно и собранно начинает искать выход из критического положения, задействуя при этом свой творческий потенциал для преобразования действительности, а творческое переживание - психологическая предпосылка подвига1. Осознание ответственности (перед Богом, Родиной, товарищами, семьей) в данном случае не ведет к желанию отказаться от самоконтроля, а напротив, выступает фактором, конституирующим деятельность в опасных условиях. Именно чувство ответственности, осознание опасности как вызова заставляет врача напряженно отыскивать из множества вариантов единственно верное решение, необходимое для спасения больного, а бойца, принимающего участие в военных действиях - приходить на помощь товарищам.
Преодоление «опасности-испытания» качественно преображает человека, повышает его авторитет, выступает убедительным свидетельством зрелости, мужества, самостоятельности. Однажды появившись, смысл угрожающей ситуации как некоего вызова фиксируется культурой, трансформируется в смысловую универсалию. «Опасность-испытание» вызывает к жизни героический стереотип поведения, который практически повсеместно у различных народов становится ценностью, универсальным средством деятельностного, творческого разрешения конфликта между реальным и идеальным «Я»1. Социальный стереотип, мифологема героя культивируется на протяжении всей человеческой истории в целях воспитания жизнеспособных (т. е. способных преодолевать испытания) членов общества. «Опасность-испытание» пронизывает атмосферу военных походов, рыцарских турниров, путешествий в далекие страны, организованных в соответствии с принципом военной школы жизни Ф. Ницше: «Что не убивает меня, то делает меня сильнее» . Современное общество реализует рассматриваемый смысл посредством экстремальных видов спорта, военных учений, различных «школ» выживания и взаимопомощи, где также имеет место самоутверждение путем самопреодоления, в рамках которого «человек отрицает себя сегодняшнего ради утверждения завтрашне-го, более высокого, ради подъема по ценностной лестнице» . Однако необходимым представляется отметить факт кризисного состояния смысла «опасность-испытание» в условиях техногенной цивилизации.
Современный мир комфорта и развлечений предоставляет общедоступные заменители недостающих «естественных» опасностей. В развитых, относительно благополучных странах Запада, откуда и берет начало движение экстримеров, очевиден недостаток суровых жизненных обстоятельств и связанных с ними «острых» ощущений, что приводит к сбою в реализации инварианта «бытие-в-опасности». Вакуум заполняется суррогатным, легкодоступным экстримом. Необходимый организму стресс, именно так характеризует его Г. Селье, утверждая что «полная свобода от стресса означает смерть»1, становится источником гедонистических переживаний, адреналиновой эйфории. «Опасность-испытание» мутирует в «опасность-развлечение», мужество и ответственность как смысловые доминанты замещаются весельем и иллюзорностью безграничной свободы и всемогущества. Ярчайшим проявлением этой мутации, кризиса исходного жизнеутверждающего смысла опасности как испытания выступает экстрим ради экстрима, не преследующий никаких позитивных, индивидуально или общественно зна-чимых целей (не способствующий самоутверждению личности или формированию примера мужества). Экстрим дурной бесконечности, произрастающий на почве «опасности - развлечения» обусловлен несколькими основными причинами во-первых, дисфункциональным кризисом адаптивных механизмов, обусловливающим неадекватную реакцию на возникшую опасность. Непродуктивный экстрим - один из симптомов нарушений в сфере инстинктов характерных для современного человека: врожденные механизмы поведения зачастую не выполняют своего назначения и приносят больше вреда, чем пользы. Например, страх, обусловленный социальными факторами, не способствует сохранению жизни и целостности организма за счет мобилизации его резервов, т. к. угрозы этим ценностям нет, но существенно усложняет решение таких задач, как устройство на работу, сдача экзамена или публичное выступление. Иногда во многом устаревшие реакции становятся губительны — в состоянии стресса «увеличение свертываемости крови противодействует кровотечению, которое в жестокой борьбе неизбежно, но если до такой борьбы дело не доходит, оно может привести к инфаркту»3.
