Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Философско-методологический анализ коммуникативного действия с. 16
1. Возникновение и развитие социально-философских и лингвистических представлений о коммуникативном действии с. 18
2. Теория коммуникативного действия Ю. Хабермаса с. 44
3. Понятие "коммуникативное действие" в контексте философской теории коммуникации с. 67
Глава 2. Методология применения коммуникативного действия в гуманитарном познании с. 93
1. Коммуникативное согласие и конвенциональное соглашение качественное взаимодействие с. 95
2. Герменевтическое понимание как коммуникативная основа гуманитарного познания с. 118
3. Коммуникативное действие и частные гуманитарные исследования с. 140
Глава 3. Коммуникативное действие: перспективы в философии познания с. 164
1. Коммуникативное действие как эпистемологический конструкт с. 166
2. Онто-методологические аспекты коммуникативного действия с. 184
Заключение с. 207
Библиография с. 213
- Возникновение и развитие социально-философских и лингвистических представлений о коммуникативном действии
- Теория коммуникативного действия Ю. Хабермаса
- Коммуникативное согласие и конвенциональное соглашение качественное взаимодействие
- Коммуникативное действие как эпистемологический конструкт
Введение к работе
Актуальность темы исследования
Среди проблем современной философии познания выделяется значительная группа вопросов, связанных с обновлением и усовершенствованием эпистемологии и философской методологии. В этом процессе важная роль принадлежит гуманитарному познанию, благодаря которому антропологически- и ценностно- ориентированная философия обретает возможность адекватной методологической реализации.
Общий анализ взаимодействия коммуникации и познания в философии XX и XXI вв. дает возможность теоретического осмысления и практического освоения открывающихся новых областей, включающих в себя исследовательские позиции как собственно философского и эпистемпо-методологического характера, так и герменевтического, лингвистического, литературоведческого, культурологического и прочих аспектов частнонаучного порядка. Акцепт на гуманитарном познании делается не случайно, так как отказ от абсолютизации роли естественнонаучной методологической ориентации приводит сегодня к формированию новой исследовательской методологии, преодолевающей одностороннее видения научных проблем и мопограшюсть мышления в целом.
Анализ обозначенной позиции в коммуникативном ключе первоначально сводился к попытке упорядочения процесса общения посредством диалога, из чего затем последовали переосмысление либо отказ от субъект-объектных отношений между акторами при наличии все той же диалогической формы и ряда атрибутов, например, текста, кода, сигнала, капала передачи и так далее, характеризующих внедрение представлений о теоретических и прикладных моделях коммуникации.
Помимо этого, в коммуникации, имеющей явно и четко выраженные лингвистический и социально-философский компоненты, проявилась тенденция выхода на метауровень рассмотрения проблемы, то есть
4 возможность проведения герменевтического и конвенционального методологического анализа предмета исследования. Данному процессу в значительной степени способствовало формирование представлений о коммуникативном действии как интеракционном лингво-социальном взаимодействии участником коммуникации. Теоретическое и практическое обоснование данной позиции принадлежит немецкому философу Ю. Хабермасу.
Комплексное использование вышеперечисленных подходов порождает ситуацию вероятностного равновесного применения прагматической и моральной установок в одном контексте.
Теория коммуникативного действия Ю. Хабермаса сориентировапа прежде всего на выявление новых аспектов рассмотрения феномена рациональности, в поле которого формируются и находят свое разрешения вопросы философии познания, науки, методологии и так далее. Так, с помощью морально-прагматического и герменевтического аспектов происходит упорядочение социально-философских и лингвистических фрагментов формирования и функционирования коммуникативного действия.
Прагматические основания теории коммуникативного действия учреждают необходимость внедрения некоторых конвенциональных правил и ограничений, которые способствуют возникновению соглашений, консенсуса, диссепсуса и так далее. Чрезвычайно значимой выступает возможность проведения герменевтического анализа и обязательно сопутствующей ему процедуры интерпретации исходной проблемы, вследствие чего рождаются понимание и согласие, основывающиеся на разного рода конвенциях и являющиеся столь важными для их совершенствования и дальнейшего существования.
Философско-методологический анализ коммуникативного действия в гуманитарном познании в пределах парадигмы рациональности характеризуется демонстрацией коммуникативно-конвенциональной и
5 герменевтической концептуалыюсти, констатирующей поворот к человеку в познании и демонстрирующей необходимость легитимации свободы и перформативности. При этом ссылка на поведение и деятельность в социально-философском ключе и на собственно действие (акт) в липгво-философском аспекте дает адекватное представление о коммуникационном механизме целевой реализации и контекстном поле воплощения перформативного потенциала коммуникативного действия.
Проявление безусловного поворота к человеку и ценностям в философском познании и методологии, таким образом, обогащается не только применением отдельно коммуникативного, герменевтического или конвенциопальпого подходов, но и такой их совокупностью, которая основывалась бы на взаимодополнении, отражающем многогранные проявления индивидуальных и межличностных взаимодействий. Такая тенденция существенным образом инициируется содержательными характеристиками коммуникативного действия, поскольку создание подобного рода интеракции и ее успешность возможны только тогда, когда участники (акторы - в терминологии Хабермаса) процесса коммуникации находятся на одном уровне моральных и нормативных представлений. Наиболее важным представляется единое понимание истинности, правильности и правдивости в объективном, социальном и субъективном мире. Подобная концептуалыюсть выступает гарантом сбалансированности методологии коммуникативного действия, и в преломлении данного методологического видения открываются новые горизонты применения одноименной теории Ю. Хабермаса в гуманитарном познании.
Степень разработанности проблемы.
В отечественной и зарубежной философской литературе компоненты проблемы анализа коммуникативного действия в гуманитарном познании разработаны в следующих направлениях.
Происхождение коммуникативного действия, его дефиниция и общая характеристика представлены немецким философом Ю. Хабермасом в
работе "Теория коммуникативного действия" (1981), предваряясь трудами "К логике социальных наук" (1970), "Что такое универсальная прагматика?" (1976), "Коммуникация и эволюция общества" (1979) и развиваясь в работах: "Автономия и солидарность: интервью" (1992), "Моральное сознание и коммуникативное действие" (рус. пер.2000), "Вовлечение другого: Очерки политической теории" (рус. пер.2001) и других.
Западная англоязычная критическая традиция концепции Ю. Хабермаса определяется такими именами, как А. Бранд, Д. Ингрэм, Т. МакКарти, К. Рассел и другие; среди отечественных исследователей данной проблемы следует особо отметить Б.В. Маркова, Н.В. Мотрошилову, P.M. Нугаева, И.П. Фарман, В.Н. Фурса, Е.И. Чубукову.
Обращение в контексте диссертации к исследованию структурных составляющих теории коммуникативного действия выявляет необходимость проведения методологического анализа ее социально-философского и лингистического аспектов. Так, вначале вслед за Хабермасом, а затем и в дополнение к его теории мной рассматриваются некоторые положения теоретиков франкфуртской школы: критика абсолютизации рационализма и инструментального разума Т. Адорно и М. Хоркхаймером; социально-фупкционалистский проект Г. Лукача, неофрейдистская психологическая и социальная "терапия" Э. Фромма; а также "теория социального действия" Т. Парсонса, социологическая концепция "целерациопалыюго действия" М. Вебера, антропоцентризм в "понимающей социологии" Э. Дюркгейма, социальные проекты К. Маркса; психологизм деятельности Ж. Пиаже.
Весьма важное значение в построении философской коммуникативно-действенной концепции имеют социолингвистические исследовательские позиции, в частности, "теория языковых игр" и феномен интерсубъективности Л. Витгенштейна, интеракциопистская модель Дж. Мида, "теория речевых актов" Дж. Остина и ее последующая разработка Дж. Серлом, логико-лингвистическая концепция Н. Хомского, лингво-культурологические системы К. Леви-Строса, Э. Сепира и Б.Л. Уорфа.
Философско-методологический анализ проблематики коммуникативного действия в познании включает эпистемологическую, коммуникативно-рациональную, а также конвенциональную, герменевтическую и филологическую исследовательские позиции.
Эпистемологические традиции в плане формирования модели классической рациональности представлены логицистской естественнонаучно-ориентированной системой Р. Декарта, "эмпирическим рационализмом" Дж. Локка и Г. Лейбница, идеей "трансцендентального разума" И. Канта, диалектической методологией Г. Гегеля и некоторыми другими. Проблемы структуры и функционирования парадигмы рациональности рассматриваются в системе "критического рационализма" К. Поппер, методологии "научно-исследовательских программ" И. Лакатоса, концепции "несоизмеримости теорий" П. Фейерабенда, системы парадигмалыгого развития науки Т. Куна, теории ценностей Л. Лаудана.
Вопрос качественного взаимодействия конвенционального соглашения и коммуникативного согласия в познания раскрывается посредством идей общенаучной конвенциональности А. Пуанкаре, "меры" конвенционалыюсти Р. Карпапа, типологии дескриптивных и демонстративных языковых конвенций Дж. Остина, достижения ценностного консенсуса/диссенсуса в науке Л. Лаудана, конвенций стратегической практики Ю. Хабермаса, социальных конвенций А. Щюца, гуманитарных конвенций Д. Дэвидсона и других.
Проблемы герменевтического анализа и интерпретации освещаются в дискурсе общей теории понимания Ф. Шлейермахера, концепции разделения наук о природе и паук о духе В. Дильтея, универсальной герменевтики Г.-Г. Гадамера, феноменологии и герменевтике бытия М. Хайдеггера, идеи "прививки герменевтики к феноменологии" П. Рикёра, концепции трансцендентального понимания К.-О. Апеля, а также в философских системах отечественных исследователей: иптуитивистской концепции понимания С.Л. Франка, философии поступка М.М. Бахтина, идеи об
8 эпистемологическом истолковании науки на основе социальных актов понимания и взаимопонимания Г.Г. Шпета.
Методологические и функциональные особенности применения концепции коммуникативного действия в частных гуманитарных науках рассмотрены на материале филологических исследований. Это целесообразно, поскольку филологическая область знания большое внимание уделяет процессуальной стороне речевой деятельности и словесного творчества
В диссертации проблематика частнонаучного гуманитарного познания представлена литературоведческой и языковедческой позициями в отечественной и зарубежной традициях: концепцией "исторической поэтики" А.Н. Веселовского, идеями обусловленности внутрилитературных процессов историческими преобразованиями С.С. Аверинцева и Д.С. Лихачева, теоретико-литературными построениями Г.Н. Поспелова, структурно-генетическим литературоведением Г.Л. Абрамовича, концепцией "формализации" литературного процесса" Ю.М. Тынянова и В.Б. Шкловского, семиотической систематизацией гуманитарных процессов Ю.М. Лотмана, определением гносеологического базиса историко-теоретического развития литературы И.Ф. Волкова, проекциями традиционных методологических тенденций на современное литературоведение А.П. Ауэр и К.А. Баршта, а также теорией структурного анализа языка от фонемного до синтаксического уровня Ф. де Соссюра, концепцией лингво-систематики А.А. Потебни, теорией липгво-исторических построений В.М. Жирмунского, идеей внешне- и внуртрилингвистических взаимодействий P.O. Якобсона, теорией липгво-системообразований В.В. Виноградова.
Данные исследовательские позиции тесно связаны с разрешением проблем языковой и риторической коммуникации, над которыми работают И.И. Арзамасцева, Н.С. Кедрова, Н.А.Безменова (позиция поиска нового идеала рациональности в контексте прагма-лингвистических коммуникаций);
9 А.Д. Васильев, В.З. Демьянков, Д.Д. Дуйсенбеков (проблема установления онто-методологического и герменевтического ориентиров в исследовании прикладной и теоретической лингвистики); Е.П. Захарова, И.А. Зимняя, (позиция определения критерия равновесного соотношения категориального и семантического уровня лингвистических исследований); В.В. Красных, Г.И. Лушникова, М.Н. Петров (проблема систематизации лингво-когнитивных аспектов речевого акта).
Общие основания философской теории коммуникации рассмотрены Катлипом, Г. Брумом, А. Сентером (концепция "паблик рилейшнз"); М. Прайсом (проблемы коммуникации и "масс-медиа"); Г.Г. Почепцовым (концепция и проблемы философской теории коммуникации), В.П. Териным (вопросы массовой коммуникации в России и на Западе); А.В. Дмитриевым, В.В. Латыновым, А.П. Комаровым (проблемы коммуникации в экономической и политической сферах); Б. А. Борисовым (теория коммуникации рекламных технологий); Г.В. Гриненко (концепция сакральной коммуникации); А.П. Панфиловой (проблемы коммуникации в профессиональной деятельности) и другими.
Познавательный и коммуникативный контексты рациональности анализируются в концепциях классической и неклассической эпистемологии В.А. Лекторского, П.П. Гайденко, Н.В. Мотрошиловой; философии гуманитарного и естественнонаучного познания Л.А. Микешиной, Н.С. Автопомовой, А.А. Печенкина; теории системного подхода в познании В.Н.Садовского, И.В. Блауберга, Э.Г. Юдина, А.И. Уемова; концепциях логики научного знания А.Ф. Зотова, П.В. Копнина, Б.И. Пружинина А.И. Ракитова и т.д. Теоретическая основа выхода коммуникативно-эпистемологической проблематики исследования на онтологический уровень заложена в работах М. Хайдеггера, Т. Лукмана, И. Пригожина, И. Стенгерс, а также B.C. Степина, Ю.М. Лотмана, Г.Г. Почепцова, М.Ю. Опенкова, и других.
Вполне очевидно, что спектр анализа проблемы коммуникативного действия в гуманитарном познании весьма широк и включает информацию как смежных, так и достаточно далеких областей знания.
Вместе с тем, как в отечественной, так и зарубежной исследовательских традициях, изучение масштабной и фундаментальной теории Ю. Хабермаса находится еще' в начале своего пути, многие её аспекты пока не получили должного освещения. В настоящее время практически отсутствуют работы, посвященные специальному анализу применения концепции коммуникативного действия в гуманитарном познании. Важным является тот факт, что процесс решения проблемы под данным углом зрения, несмотря на определенную степень сложности, представляется целесообразным и интересным.
Объектом диссертационного исследования является система "коммуникация - познание". Данная корреляция на метауровне исследования отражается контекст формирования новой философской методологии в рамках коммуникативного подхода. Познание выступает в этом контексте как феномен антропологической и ценностной ориентации, а коммуникация как функционально-диалогический процесс. Результатом процесса познания в рамках новой философской методологии и в пределах коммуникативного подхода является знание, в содержании которого учитывается баланс гуманитарных, ценностных и конвенциональных ориентиров. На объектном уровне анализа метауровневая система модифицируется в корреляцию "коммуникативное действие - гуманитарное познание". В целом системы обоих уровней констатируют философское и общенаучное методологическое значение межличностных связей и взаимодействий. Философская методология и эпистемология, проецируя основания данной позиции на свое содержание, демонстрируют возможности его качественного преобразования.
Предметом исследования является методология применения и адекватное функционирование коммуникативного действия в познании, в
частности гуманитарном, на мета- и объектном уровнях исследования соответственно. Коммуникативный подход к философскому познанию и методологии реализуется в данной диссертационной работе через представление о коммуникативном действии. При этом оптимальная функциональность подобного принципа декларирует получение нового знания в контексте гуманитарного познания, которое по своей сути предстает предельным воплощением главных позиций антропологически- и ценностно-ориентированной философии. Методологическое и функциональное самораскрытие коммуникативного действия в познавательном контексте, произведенное посредством проведения коммуникативно-конвенционального и герменевтического анализа, способствует упрочению статуса понимания и согласия в качестве исходных познавательных принципов как в эпистемологии, так и в комплексных гуманитарных исследованиях (в частности, филологических).
Цель исследования, в соответствии с объектом, предметом и методологией исследования, сформулирована таким образом: выявить философские и теоретико-методологические основания функционального применения теории коммуникативного действия в гуманитарном познании. В соответствии с целью диссертации поставлена серия задач:
рассмотреть формирование и развитие социально-философских и
лингвистических представлений о коммуникативном действии;
произвести философско-методологический анализ структуры
коммуникативного действия в теории Ю. Хабермаса;
исследовать основные эвристические и функциональные представления о
коммуникативном действии в философской теории коммуникации; - разработать методологию применения коммуникативного действия в
гуманитарном познании, основываясь на герменевтическом,
коммуникативном и конвенциональном подходах;
12 проанализировать методологические и функциональные особенности применения теории коммуникативного действия в частных гуманитарных (филологических) исследованиях;
определить эпистемологические и онто-методологические возможности и перспективы теории коммуникативного действия в философии познания. Теоретико-методологические основы исследования. Важным методологическим пунктом анализа является обращение к основным положениям и терминологии теории коммуникативного действия Ю. Хабермаса.
Осуществление данной позиции производится на операциональном и аналитическом уровнях.
В целях исследования структуры эпистемологического конструкта коммуникативного действия и его применения в познании использован системный подход (В.Н. Садовский, И.В. Блауберг, Э.Г. Юдин, А.И. Уемов и другие), герменевтический анализ (Г.-Г. Гадамер, К.-О. Апель, Ю. Хабермас, П. Рикер и т.д.), а также конвенциональный подход (А. Пуанкаре, Р. Карпап, Л. Лаудап, Д. Дэвидсон и другие). При рассмотрении взглядов конкретных авторов применялись историко- и теоретико-философский компаративный анализ. Подобное применение исследовательских позиций определяется необходимостью проведения комплексных научных изысканий в области формирования коммуникативно-действенной рациональности, а также её методологических возможностей, в частности, в паучно-гумапитарном познавательном контексте.
В целом, процессу формирования теоретической основы исследования способствовали идеи и концептуальные положения фундаментальных системно-методологических построений И. Канта, Г. Гегеля, В. Дильтея, М.Хайдеггера, К. Поппера и других зарубежных теоретиков.
Отечественная тсоретико-философская традиция представлена в данной случае методологическими позициями исследователей философии
13 гуманитарного и естественнонаучного познания: Н.С. Автономовой, В.А. Лекторским, Л.А. Микешиной, B.C. Степиным; а также философской коммуникативной теорией Г. Г. Почепцова, А.П. Панфиловой, В.П. Терипа и частнонаучными филологическими концепциями А.А. Потебпи, С.С. Аверинцева, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмапа, P.O. Якобсона и так далее.
Основные результаты исследования и их научная новизна.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что на основании проведенного философско-методологического анализа коммуникативного действия в гуманитарном познании получены следующие результаты:
выдвинута гипотеза о возможности совокупного применения коммуникативно-действенного, конвенционального и герменевтического подходов, что может рассматриваться в качестве новой идеи в развитии философской эпистемологии и методологии;
выявлены тенденции формирования и развития представлений о коммуникативном действии в историко-философском контексте;
исследованы основные функциональные объяснения феномена коммуникативного действия в философской теории коммуникации;
разработана методология применения теории коммуникативного действия в гуманитарном познании, на основе герменевтического, коммуникативного и конвенционального подходов;
проанализированы методологические и функциональные особенности применения теории коммуникативного действия в гумаїштарньгх, в частности, филологических исследованиях;
рассмотрены эпистемологические и онто-методологические аспекты перспективного применения теории коммуникативного действия в философии познания.
Практическая и теоретическая значимость диссертационного исследования определяется его направленностью на дальнейшее развитие
14 и совершенствование теории познания и философской методологии, их категорий и принципов, на оптимальную дисциплинарную интеграцию внутри философского знания, на решение философско-методологических проблем и повьпнение значимости и эффективности философского образования.
Результаты исследования могут быть использованы в разработке учебных курсов по современной теории познания и истории и методологии науки, а также спецкурсов по герменевтике, философии познания, теории коммуникации и так далее. Материалы диссертационной работы могут способствовать распространению достижений философской методологии в частных (в первую очередь гуманитарных) науках с целью массового освоения совокупных возможностей коммуникации и познания.
Апробация работы.
Исходные положения диссертационного исследования докладывались на научно-практической ежегодной конференции кафедры философии Московского педагогического государственного университета (2000-2003 гг.). Так, доклад от 5 марта 2001 г. на тему "Проблема философско-методологического анализа понятия "коммуникативное действие" был посвящен формированию представлений о социально-философских и лингвистических основаниях ключевого понятия в концепции Ю. Хабермаса и содержал ряд позиций и обоснований методологической значимости коммуникативного действия в контексте философской эпистемологии; в нем также были намечены возможные перспективы дальнейшего исследования вопроса.
Диссертация обсуждалась на кафедре философии МПГУ.
Основное содержание диссертационной работы отражено в шести научных публикациях автора: "Типология: к вопросу о категориально-функциональном статусе" ("Современные гуманитарные исследования. Сборник научных статей.- М.: Издательство научно-образовательной литературы РЭА, 2001. С. 61-66), "Коммуникативное действие и структура семиотических моделей коммуникации: проблема функциональной
15
совместимости" ("Актуальные проблемы социогуманитарного знания.
Сборник научных трудов кафедры философии МПГУ. Выпуск 13. Часть II.-
М.: Прометей, 2002. С.157-164), "О коммуникативно-конвенциональном
статусе поэтики в контексте гуманитарного познания" ("Актуальные
проблемы социогуманитарного знания. Сборник научных трудов кафедры
философии МПГУ. Выпуск 13. Часть II.- М.: Прометей, 2002. С.164-170),
"Стратегическое и коммуникативное действия: пролема качественной
совместимости" ("Актуальные проблемы социогуманитарного знания.
Сборпик научных трудов кафедры философии МПГУ. Выпуск 19.- М.:
Прометей, 2003. С.223-227), " "Структурно-содержательные проявления
конвенциональных стратегий в контексте коммуникативного действия"
«j ("Актуальные проблемы социогуманитарного знания. Сборник научных
трудов кафедры философии МПГУ. Выпуск 19.- М.: Прометей, 2003. С.227-232).
Структура диссертации.
Диссертация состоит из введения, трех глав: в первых двух главах - по три и в третьей - два параграфа соответственно. В заключении диссертации представлены основные итоги работы, указано ее теоретическое и практическое значение. Приведен список используемой литературы - 437 наименований.
*)
Возникновение и развитие социально-философских и лингвистических представлений о коммуникативном действии
Проблемное изложение путей формирования теории коммуникативного действия, по моему мнению, является отчасти ретроспективным в том смысле, что сформулированная представителем Франкфуртской школы Юргеном Хабермасом дефиниция возводится в степень контрольного понятия, выполняющего роль регулятива течения исследовательского процесса. В то же время понятие коммуникативного действия становится той искомой неизвестной, которая является и двигателем прогрессирования исследования, и его конечным результатом. При этом важно отметить, что язык изложения производимого анализа оптимально приближен к терминологии теории коммуникативного действия Хабермаса. Данная позиция продиктована соображениями необходимости: а) сближения терминологических вариантов концепции коммуникативного действия в языке-оригинале (мной используются тексты переводов с немецкого А.В. Назарчука, Ю.С. Медведева, Д.В. Скляднева) и в английском и русском переводах; б) выхода на уровень коммуникативного метаанализа заявленной в диссертации проблемы и в) унификации категорий и понятий в пределах как обозначенной главы, так и диссертационного исследования в целом.
Философско-методологический анализ возникновения и развития представлений о коммуникативном действии, в соответствии с обозначенными социально-философской и лингвистической линиями исследования, проводится в двух направлениях: его историко-теоретическом социальном и философском преломлении в контексте хабермасовых представлений о рациональности, а также концептуальной лингвофилософской интерпретации. Как в первом, так и во втором случае в изложении присутствуют ссылки на указанные имеющиеся переводы работ Хабермаса (русско-пемецкие: Хабермас Ю. "Теория коммуникативного действия" Т.1 Сокращенный пер. с нем. А.В. Назарчук (1993), Хабермас Ю. "Демократия. Разум. Нравственность. Московские лекции и интервью" /Отв. ред. Н.В. Мотрошилова (1995), Хабермас Ю. "Моральное сознание и коммуникативное действие" /Пер. с нем., под ред. Д.В. Скляднева (2000), Хабермас Ю. "Вовлечение другого: Очерки политической теории" /Пер. с нем. Ю.С. Медведева, Д.В. Скляднева (2001) и некоторые другие и английские: Habermas J. "The Theory of communicative action"( Vol.1.-1984, Vol.2.-1987), Habermas J. "Communication and the evolution of society"(1979), Habermas J. "On the logic of the social sciences"(1988), Ealy Sven Douglas "Communication, speech and politics"(1981), Russel K. "The politics of social theory: Habermas, Freud a. the critigue of positivism"(1981), McCarthy Th. "The critical theory of J. Habermas"(1982), Ingram D. "Habermas and the dialectic of reasjn"(1987), Brand A. "The force of reason: An introd. to Habermas Theory of communicative action"(1990) и другие), замечания и анализ некоторых критиков-исследователей (например, работы Чубуковой Е.И. "Ю. Хабермас о философии языка Л. Витгенштейна" (1990) и "Ю. Хабермас о концепции символического интеракционизма Дж. Мида" (1992), Фарман И.П. "Социально-культурные проекты Юргена Хабермаса" 1999), Фурса В.Н. "Философия незавершённого модерна Юргена Хабермаса" (2000) и т.д.), а также мои собственные соображения.
Проблема формирования и развития социально-философских и лингвистических представлений о коммуникативном действии имеет все основания претендовать на совокупное применение критико-апалитической и системной методологических позиций в своем разрешении. Соблюдение историко-философской хронологической последовательности в процессе проведения методологического анализа генезиса представлений о коммуникативном действии при этом, хотя и является одним из непреложных приоритетов исследования, все же не претендует на роль главного критерия, равно как и проблема не состоит только лишь в исчерпывающем рассмотрении всех имеющихся исследовательских позиций, каким-либо образом касающихся вопроса предпосылочпого формирования представлений о коммуникативном действии. Важным является то, чтобы выявить некоторую закономерность в соединении тех или иных философских, социолыю-психологических, герменевтических, лингвистических и иных исследовательских позиций и на этом основании спроецировать представление о концептуальном формировании Ю. Хабермасом теории коммуникативного действия, которая, вследствие определившихся эпистемно-методологических предпосылок, обозначилась в качестве новой и перспективной аналитической системы, обладающей признаками сипкретичности и метааналитичности.
Итак, Хабермас определяет коммуникативные действия как "такие интеракции, в которых их участники согласуют и координируют планы своих действий; при этом достигнутое в том или ином случае согласие измеряется интерсубъективным притязанием на значимость" [366;91]. "В том случае,-продолжает он, - когда процессы взаимопонимания идут в эксплицитной языковой форме, акторы, разговаривая о чем-либо друг с другом, своими речевыми действиями выдвигают притязания на значимость, а именно притязания на истинность, на правильность и на правдивость своих высказываний [366;91-92]. Следует отметить, что акторами Хабермас, аналогично терминологии психологических и психоаналитических исследований, а также, возможно, следуя основаниям «теории речевых актов», называет субъектов - участішков коммуникации.
Такая весьма основательная дефиниция как в труде "Теория коммуникативного действия" [366], так и в работе "Моральное сознание и коммуникативное действие" [429] еще более развернута при помощи важного уточнения по поводу последнего тезиса об истинности, правильности и правдивости притязающих на значимость интеракций, выражающихся в связях между высказыванием и; "1. Объективным миром (как тотальностью всего бытия, относительно которой истинные заявления являются возможными);
1. Социальным миром (как тотальностью всей легитимности, упорядочивающей иптерсубъективные отношения);
2. Субъективным миром (как тотальностью переживаний говорящего, к которым он имеет привилегировапный доступ)" [429;99].
В целом Ю. Хабермас характеризует сформировавшуюся концепцию следующим образом: "В этой модели действия мы полагаем, что участвующие в интеракции могут мобилизовать возможную рациональность" [429;99]. Подобное положение дел в ситуации выявления и систематизации предпосылок представлений о коммуникативном действии предусматривает, на мой взгляд, трехступенчатый вариант разрешения основного вопроса исследования в контексте интеракционных связей актора с объективным, социальным и субъективным жизненными мирами.
Так, первым этапом в проведении философско-методологического анализа предпосылок возникновения коммуникативного действия выступает рассмотрение проблемы формирования поля рациональности, в пределах которого обнаруживает свое действие коммуникативный подход. В данном случае отражение ситуации жизненного мира проводится по линии тесной связи приведенных выше разновидностей с акцентированием основного внимания поочередно на модификации объективного, социального и субъективного миров. Формирование такой исследовательской позиции в современной философии неизменно связано с двумя историческими тенденциями: с исходной ситуацией социально-философского понимания рациональности, типа рациональности, смены рациональных парадигм, целевой коммуникации, поведения и деятельности, социальных и целерациональных действия, а также с адекватным восприятием феноменов языка и текста, речевой коммуникации, ее механизма и участников, языкового действия, речевого акта и так далее.
Теория коммуникативного действия Ю. Хабермаса
Далее необходимо произвести философско- методологический анализ структуры коммуникативного действия в концепции Ю. Хабермаса.
Теория коммуникативного действия сформировалась в сложных методологических условиях, когда, по выражению А. Щютца, одной из главных проблем являлось отсутствие умения владеть высоким искусством, которое "научило бы нас пользоваться тем, что мы уже знаем" [400;227]. На мой взгляд, философско-социологическая концепция Хабермаса представляет собой достаточно успешное опровержение подобного рода утверждений, поскольку является сложноорганизованной системой, основывающейся на принципах рациональности структурных построений, интегрируемости внутренних компонентов и присутствия неизбежного коммуникативного взаимодействия.
Особая роль в обосновании методологической организации теории коммуникативного действия, по мнению её автора, отводится феномену деятельности. Она представляет собой специфическую форму активного отношения субъекта коммуникации к объективной реальности, обществу и себе самому, выражающуюся в действии, понимаемом в качестве деятельностной структурной единицы. При этом важным является тот факт, что действие направлено на достижение устанавливаемой цели, то есть обладает коммуникативно-рациональными ориентирами (будь то коммуникация актора с кем бы то ни было, включая самого себя), а содержание деятельности в целом носит характер стремления к целесообразным изменениям и преобразованиям. Такая позиция представляется потенциально верной в свете рассмотрения ситуации с коммуникативным типом действия.
Как было сказано выше, Хабермас определяет коммуникативные действия как "интеракции, в которых их участники согласуют и координируют планы своих действий; при этом достигнутое в том или ином случае согласие измеряется интерсубъективным притязанием на значимость"; причем, разговаривая о чем-либо друг с другом, акторы своими речевыми действиями выдвигают притязания на значимость, а именно притязания на истинность, на правильность и на правдивость своих высказываний [36б;91-92]. Соотнесение истинности, правильности и правдивости притязающих на значимость интеракций выражается в связях между высказыванием и:
1. Объективным миром (как тотальностью всего бытия, относительно которой истинные заявления являются возможными);
2. Социальным миром (как тотальностью всей легитимности, упорядочивающей интерсубъективные отношения);
3. Субъективным миром (как тоталыюстыопереживаний говорящего, к которым он имеет привилегированный доступ)" [429;99].
Первый том "Теории коммуникативного действия" носит название "Разум и рационализация общества". Его структура соответствует принципу достижения методологического единства путем осуществления совокупного и взаимопереходного анализа социально-философских, феноменологических, герменевтических, социологических, лингвистических и иных способов построения интеракции, регулирования отношений и познания мира в контексте постижения категории "рацио". Такой подход обеспечивает теорию коммуникативного действия потенциалом возможностей для теоретико-исторических и практических изысканий в процессе построения координирующей системы парадигмы новой коммуникативной рациональности. Парадигма знания, представляемая Хабермасом, как было показано, многие свои принципы заимствует из классической модели рациональности. При таком положении дел не удивительно, что проблема разума в соотношении с процессом рационализации мира и общества является для него ключевой: она подробнейшим образом исследуется в дискурсе различных временных периодов и методическом корпусе ряда социо-гуманитарных наук.
Итак, Хабермас в первую очередь обращается к представлению о проблеме "рацио". Следуя собственной характеристике исследуемой концепции, выступающей в качестве философско-социологического метапостроения, он справедливо уделяет первостепенное внимание анализу понятия рациональности в социологии. Этот ход предпринят с целью проследить эволюцию рационализации социума от стадии инструментально-практической технизации быта человечества до сложных интегративных процессов современных геополитических и иных преобразований. Критическая аналитическая позиция исследования позволяет автору, по мнению К. Рассела, прийти к позитивным выводам о том, что перспектива действия у парадигмы рациональности глобальна, причем ее воздействие на общество характеризуется не только упорядочением внешней стороны различных установлений и видов деятельности, по она также влияет на процесс смены социальных идеалов [434;207].
Далее Хабермас обращается к позиции критики действий и утверждений, то есть совершает экскурс в теорию аргументации, что вполне логически соответствует предпринятому рассмотрению критических аспектов развития социума. В плоскости иных методологических параметров исследователь обращается к логико-лингвистическому источнику теории аргументации на базе эксплицитно-языковых высказываний. Благодаря активно привлекаемой автором герменевтической позиции, аргументация представлена в данном случае в многообразии возможностей собственной интерпретации. Она характеризуется как процесс, процедура, конечный результат и внутренняя/внешняя перспектива феномена аргумента [429;71]. В пей проявляется потенциал не только категории логико- аналитического и лингвистического порядка, но также выражается явная возможность оказаться в перспективе в составе методико-ключевых принципов построения метааналитических коммуникативных отношений.
Далее в анализе рассматриваемой проблемы рационализации на первое место выходит онто-методологический аспект. Хабермас сопоставляет ряд характеристик мифического и современного (то есть соответствующего проекту Модерна) способов понимания бытия. В этом случае, как и во многих последующих, онтология мыслится герменевтически осознаваемой, и это составляет безусловно важный момент в процедуре выяснения оснований дифференциации и интеграции типов жизпешюго мира. Подобный контекст порождает организацию полемики вокруг так называемой универсалистской методологической позиции с учетом всех аргументов "за" и "против" нее. С одной стороны, её настрой на унификацию объективно-социальных отношений позитивен, поскольку выполняет интегрирующую и регулирующую функции, однако, с другой стороны, такая позиция способна во всей полноте выражать ограничения в плане легитимации общественно-бытийного потенциала, и в этом смысле она представляет собой довольно жесткий социальный регулятив. Для полноценного использования универсалистской концепции, считает англоязычный исследователь философской системы Хабермаса Д. Ингрем, следует прийти к желанному компромиссу, который бы учитывал в своем содержании и наличие в упиверсализме здорового рационального зерна, и присутствие в нем же известной ограничительной силы и даже жесткости [431 ;87].
В анализируемом здесь же вопросе "доминанты Божественной сути в мифологическом типе мировосприятия" [429;139] Хабермас уделяет внимание такому замечанию: это не кажущийся парадокс, что универсализм и мифологизм являют собой две обратные стороны одного процесса, это реальное положение дел, и на метаонтологическом уровне эти позиции взаимообратны. Так, в первом случае методологическая позиция есть результат онтологического поиска, а во втором - онтологическая доминанта суть следствие операциональных установок в системе наличного знания.
Коммуникативное согласие и конвенциональное соглашение качественное взаимодействие
Итак, на данном этапе исследования предстоит рассмотреть проблему качественного взаимодействия коммуникативного согласия с конвенциональным соглашением.
Такая постановка вопроса представляется кристаллизацией идеи, постоянно присутствующей в процедуре проведения философско-методологического анализа коммуникативного действия. В этой связи, безусловно, актуальным является мнение Л.А. Микешинои о том, что "метод конвенций в научном познании рассматривался до сих пор только в его логико-методологических параметрах, что, с одной стороны, позволило выявить ряд существенных его характеристик и фундаментальных значений, но с другой - не в полной мере раскрыло его действительную природу как гносеологического выражения социально-коммуникативной сущности научного знания и деятельности" [213;4].
Конвенция представляет собой универсальную познавательную процедуру, предполагающую "введение норм, правил, знаков, символов, языковых и других систем на основе договоренности и соглашения субъектов" [213;3]. В такой формулировке определение конвенции отражает ее сущностную когнитивную и деятслыюстную природу, побуждая при этом включить исследование данного феномена в познавательно-философский контекст.
Дефиницию конвенции можно рассмотреть еще и с позиции собственно коммуникативной теории; в подобном случае конвенция выступает в роли целевой коммуникации, результатом которой становится достижение консенсуса (согласования) между акторами. Направление исследования переводится в пределы данной плоскости намеренно, поскольку в соединении эпистемологического и коммуникативного аналитических подходов автору видится возможность постановки и разрешения ряда существенных и, может быть, в какой-то мере принципиальных вопросов относительно природы и методологии заключения коммуникативного соглашения.
Исходно важной является проблема определения конвенционализма в качестве направления в науке и философии, согласно которому "принятие определённых суждений, выражающих то или иное решение эмпирических проблем" [237;283] в пределах рассматриваемой теории, "вытекает из ранее принятых понятийных (терминологических) соглашений". [Там же]. Наличие предельной формализации конвенции, сводимой в системе методологии науки в соответствии с данным тезисом к обсуждению и принятию общих дефиниций понятий, вполне очевидно. Такая точка зрения до недавнего времени была присуща направлению философии познания в отечественной исследовательской традиции.
Основателем конвенционализма принято считать А. Пуанкаре, научная деятельность которого, помимо философии, была связана с естественными науками, в частности, с математикой. Р. Карнап писал, что Пуанкаре часто обвиняли в приверженности к радикальному конвенционализму из-за непонимания его сочинений [133;108]. Однако, по его мнению, "Пуанкаре может быть назван конвенционалистом только в том случае, если иод этим имеется в виду исключительно то, что он был философом, который больше, чем предыдущие, подчеркивал огромную роль конвенций"; "он действительно часто подчеркивал важную роль, которую играют конвенции в науке, но также хорошо осознавал роль эмпирических компонентов" [Там же].
Наряду и вслед за Пуанкаре проблема конвенциоиалыюсти разрабатывалась Т. Куном, Р. Кариаиом, У. Куайном, И. Лакатасом, а также М. Вебером,К. Поппером, Э. Сепиром, А. Щюцем и др.
Если обратиться к мысли о математике, то трудно представить себе другую науку, в которой точности в качестве ведущего категориального и методологического принципа отдавалось бы большее предпочтение, что вполне должно относится и к выработке общей терминологической стратегии. Такое замечание па фоне множественных исторических фактов указывает на одну из основных причин, ориентируясь на которые естественнонаучные познавательные ориентиры конвенционализма были if приняты в науке и философии в качестве исходных.
В этом заключается первая принципиальная проблема прогрессирования конвенции в познании. С одной стороны, соглашение в естественных и точных науках полностью оправдало и продолжает оправдывать себя, в качестве методологического принципа, позволяя ученым этих сфер добиваться впечатляющих результатов. В этом смысле парадигма классической рациональности со своими установками схематизма, логицизма, эмпиризма и доказательности, а также суб ьект-объектпыми отношениями в системе "исследователь - предмет" и так далее поныне актуальна и работает во славу своих создателей и приверженцев. Она содержит даже механизм обновления, где на основании реализации права свободы выбора, в определении Пуанкаре, действия по заключению соглашения продиктованы не чем иным, как соображением "удобства", предусматривающего возможность в случае возникновения проблем обратиться к более подходящей для всех конвенциональной альтернативе [260;2;40].
Однако и такая тенденция не является гарантией того, что процесс не будет выглядеть как обратный, как только речь зайдет о гуманитарном познании. Как отмечалось выше, отечественными и зарубежными учеными ставился и продолжает ставиться вопрос о некритическом распространения естественнонаучных идеалов на философию социального, гуманитарного познания и эпистемологию в целом. Различия между "науками о природе" и "науками о духе" (в терминологии В. Дильтся) весьма существенны, и их нельзя не замечать.
Рассматриваемая модель коммуникативной рациональности Ю. Хабермаса выступает не только в роли такой парадигмы, но представляется еще и как особая методологическая основа для, если можно так выразиться, восстановления в правах конвенционального подхода, когда речь идет о гуманитарном познании. Вполне целесообразно акцептировать внимание на том факте, что коммуникативному согласию не чуждо соглашение. Совсем наоборот, оно формируется на базе конвенции, укрепляет собственные позиции и перемещается на ностконвенциональную стадию организации отношений.
Мне определенно кажется - и хочется проанализировать эту ситуацию -что диссенсус (рассогласование) является не просто противоположностью консенсуса как результата конвенциональной коммуникации, а сопряжен с его выходом за пределы самого себя. Диссенсус может рассматриваться в качестве контекста достижения консенсуса (или выхода из пего), в виде конвенциональной критической точки; в качестве двигателя процесса прогрессирования конвенциональной системы и в роли своеобразного критерия объективации норм критического мышления. Эти соображения получат свое обоснование чуть ниже.
Принято считать, что достижение высокой степени действенности принципа в методологии науки обусловливается прежде всего наличием высокого уровня его согласованности. Но возникает проблема того, что, наряду с критериями заключения соглашения, в данном процессе фигурируют нормы. По Хабсрмасу, пормообразование и иормоустановление выходят за пределы компетенции и прекоивенционалыюй коммуникативной практики состязательного поведения, и конвенциональной системы стратегического действия. В связи с итим возникает необходимость проследить процесс модификации установленного конвенционального соглашения в согласие сферы коммуникативного действия, акцептировав внимание на особенностях сопутствующих качественных взаимодействий.
Коммуникативное действие как эпистемологический конструкт
Итак, в пределах данного параграфа необходимо определить эпистемологические возможности и перспективы коммуникативного действия в философии и методологии познания.
Мне кажется целесообразным осуществить подобное исследование в пределах неоднократно предпринимаемого в контексте диссертации методологического разделения операционального и метааналитического уровней подхода к обозначенной проблеме. Это способствует скрупулезному изучению содержательного феномена коммуникативного действия, определению его философско-методологического статуса, выработке максимы его функционирования и так далее в качестве эпистемологического конструкта.
Содержательные и формальные характеристики коммуникативного действия соответствуют тому, что в современной научной и философской методологии определяется в качестве термина, подчеркивающего "активность, конструктивность работы научного сознания при введении в состав концептуальных структур научного знания", не просто фиксирующего "некую наблюдаемую данность", а предполагающего проведение определенного понятийного анализа [237;291-292]. Такая позиция утверждает ситуацию определение новых перспектив коммуникативно-действенных проявлений в теории познания.
Действительно, социально-философские, феноменологические, герменевтические, психологические, лингвистические и иные аспекты коммуникативного действия оказывают на формирование концептуальных структур научного сознания реальное воздействие, значение которого сложно переоценить. Это не просто настрой на констатацию некоторой "наблюдаемой данности", но еще и изначально заданная четкая установка на проведение понятийного анализа [Там же]. Ситуация соотнесения иллокутивного настроя участника интеракции с триадичной моделью построения жизненного мира суть рациональная деятельность коммуникативного порядка, которая, говоря современным терминологическим языком, не только отслеживает параметры установления объективного, социального и субъективного системных полей, но и производит полное сканирование микро-, мезо- и макросистем пространства притязающей на значимость интерсубъективной реальности. В этом смысле рационально мотивированные действия участников коммуникации являются "системой координат" для формирования дискурса притязающего на значимость эпистемологического и опто методологического полей, а также способствуют синтезу так называемого концептуального "меню", посредством которого последовательно раскрывается содержание исследуемого конструкта.
В силу перечисленных особенностей, коммуникативное действие в контексте познавательной теории можно обозначить, на мой взгляд, как самостоятельный идеальный конструкт аксиоматически. Это становится возможным, поскольку данный тезис опирается на буквальное прочтение аксиомы в качестве исходного положения, принимаемого за отправной принцип для хода дальнейших рассуждений [237;67]. Исходя из тезиса о неизменной концептуально-конструктивной содержательной природе коммуникативного действия, исследователь рассматривает частный рациональный предмет философского анализа в контексте координирующих эпистемологической и опто-методологической систем, где базовый принцип па микро-,мезо- и макроуровнях организации подвергается трехступенчатой трансформации и выступает в конечном итоге в качестве правдивости, правильности и истинности.
Подобная содержательная трансформация коммуникативного действия свидетельствует об обоснованности постановки вопросов о том, что коммуникативная практика может выступать в качестве новой парадигмы рациональности, отвечающей методологическим требованиям построения и выражения объективной, социальной и субъективной реальности. По мнению Хабермаса, например, радикальные социокультурные преобразования, принятые в качестве дискурсивной концептуально-аксиоматической точки отсчета в системе координат трансформационных преобразований, на микро- и макро- уровнях исследования способны оказывать влияние на модели построения отношений актора с объективным и субъективным типами жизненного мира [429;238].
Подобные процессы свойственны системе метаанализа коммуникативного действия и тогда, когда исходным принципом конструктивно-дискурсивной теории служат, скажем, интуитивно-образные чувствования субъекта коммуникации или объективные сдвиги в системе жизненного мира. Очевидно, возможны и такие варианты преобразований, где комбинированная структура предмета исследования имеет отношение сразу к двум, а то и трем аспектам типологии жизненного мира.
Вследствие этого, результат дискурсивно-концептуальной трансформации коммуникативного действия отражается опять-таки на каждой из трех сфер реальности, но уже на более сложном уровне системной организации. Мне кажется, что в ситуации, когда аналитической дискурсивной точкой концептуального преобразования системы является односложный объект (относящийся только к объективному, социальному либо субъективному типу взаимодействий), можно говорить о микро-уровне трансформационных изменений; в ситуации с двусложным объектом (представляющим один из типов отношений: объективно-субъективный, социально-субъективный или объективно-социальный) - о мезо-уровне методологических исследований и, наконец, - в случае с трехсложным объектом изучения (определяющимся как онто-социо-субъективный тип коммуникативного взаимодействия) - о макро-уровне проявления философско-методологических изысканий.
Такой подход к проблеме способствует более скрупулезному рассмотрению отдельных ее составляющих, с одной стороны, и обобщению и систематизации полученных в результате исследования данных, с другой стороны. В его пределах рождается не только новое знание, но и, что особенно важно, формируется обновленное представление о методологии в целом познавательного процесса. Так, по выражению Б. Рассела, в процессе познания актор должен стремиться не к радикальному отказу от старых знаний без достаточного на то основания, а к тому, чтобы "рассмотреть каждую часть кажущегося (курсив мой - Е.Ф.) знания по заслугам и удержать то, что будет казаться знанием и по завершении этого рассмотрения" [287;112]. Очевидно, что в процессе верификации наличного знания критическое отношение актора к предмету исследования способствует оптимальному упорядочению, так сказать, эпистемно-методологической "базы данных" в системе. Этот факт свидетельствует в пользу как произведенных в контексте данной процедуры преобразований, так и избранной стратегии исследования в целом.
