Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Формирование понятия сущности в истории философии . с. 13.
1.1. Формирование доктрины эссенциализма в метафизике Аристотеля . с. 13.
1.2. Проблема сущности в средневековой философии. с.21.
1.3. Проблема сущности в философии Нового времени. с.35.
Глава 2. Категориальный аппарат учения о сущности . с.59.
2.1. Сущность как модальная категория . с.59.
2.2.Парадоксы и противоречия понятия сущности. с.67.
2.3.Существенные свойства и необходимое существование объектов, с.80.
Глава 3. Экспликация понятия сущности в аналитической философии . с.89.
3.1 . Концепция возможных миров и эссенциализм . с.89.
3.2. Тождество объектов и понятие сущности. с.96.
3.3.Метафизические основания категориального аппарата учения о сущности. с. 103.
Глава 4. Критика понятия сущности в аналитической Философии . с. 121.
4.1. Понятие сущности как метафизический проект. с. 121.
4.2. Роль дуализмов в формировании концепции сущности. с. 131.
4.3. Реляционизм и эссенциализм: противоположные взгляды. с.139.
Заключение. с. 149.
Список литературы.
- Формирование доктрины эссенциализма в метафизике Аристотеля
- Сущность как модальная категория
- Концепция возможных миров и эссенциализм
- Понятие сущности как метафизический проект.
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Категория сущности и тесно связанная с ней категория необходимости являются такими, без которых не могла обойтись практически ни одна метафизическая система в истории западной философии. Философия не может игнорировать эти категории и должна либо объяснить, либо оправдать их использование. [67; 176]. Среди указанных категорий особое положение занимает категория сущности.
Принципиальное для аналитической философии убеждение в том, что язык является не просто пассивным инструментом для получения слепков окружающего мира, но активным участником «построения реальности», заставляет уделять пристальное внимание различным языковым выражениям, используемым при описании мира и формулировки стоящих перед познающим субъектом проблем. Модальные выражения, представляющие собой «незначительный фрагмент» грамматики естественных языков, играют крайне важную роль в при описании реальности и в ходе ее познания. Зачастую для адекватной оценки этой роли недостаточно поверхностного описания и систематизации языковых выражений, и необходимым является логико-философский анализ. В ходе такого анализа может быть обнаружена связь, существующая между семантическими характеристиками выражений, содержащих модальные категории и представляемой языком структурой реальности. Исследование модальностей обещает степень, в которой модальные характеристики реальности обусловлены семантическими особенностями языковых выражений, используемых для ее описания.
Целью познания является знание, которое дает возможность предсказывать поведение объекта в любой ситуации, в которой он может оказаться. Формулируя законы, ученые убеждены в том, что эти законы необходимы, а свойства, которыми, согласно этим законам, обладают объекты, также необходимо присущи ему. Необходимость, которая имеется в виду, когда речь идет о необходимости законов науки, является
относительной необходимостью, основанной на истинности класса пропозиций, образующих содержание определенной научной дисциплины. Но та необходимость, которая имеется в виду, когда говорится о необходимости обладания свойствами, является необходимостью другого рода - необходимостью метафизической. Наука не имеет отношения к исследованию метафизической необходимости. Но она зачастую предполагается. Например, когда отграничивается класс объектов, он формируется на основе совокупности свойств, которые должны быть присущи объекту. Объект понимается как необходимо обладающий свойствами, которые обеспечивают его самотождественность. В таком случае речь идет о сущности объекта. Наука не может дать экспликацию не только метафизической, но и относительной необходимости, хотя они играют важную роль в научном познании.
Но не только философия и методология науки заинтересованы в экспликации обоих видов необходимости. Например, от определенной трактовки указанных категорий напрямую зависят решения таких проблем, как проблема каузальности, контрфактуальности, тождества, вероятности, предпочтения, знания, мнения, действия, обязанности, и многих других сугубо философских проблем. Категория сущности разделяет ключевую особенность всех перечисленных проблем: их формулировка невозможна без использования содержащих модальности выражений. Успехи в исследовании модальностей, достигнутые представителями аналитической философии, предоставляют новые возможности и задают новую перспективу в исследовании модальных категорий. Использование этих достижений в ходе экспликации категории сущности позволяет надеяться на получение в ходе исследования результатов, позволяющих прояснить вопросы, как о формальной респектабельности, так и о метафизических основаниях традиционной для западной метафизики проблемы сущности объекта.
Открываемые современной аналитической философией перспективы в исследовании метафизической проблематики, а также та роль, которую играют в познании представления о сущности как необходимости обладания свойствами, обусловливает присутствие проблемы сущности объекта среди актуальных проблем философии. Несмотря на давнюю традицию исследования, проблема сущности далека от своего разрешения и работа по экспликации категории сущности представляется важной и актуальной.
Тема исследования. Темой исследования является экспликация и формализация доктрины эссенциализма.
Проблема исследования. Проблемой исследования является философская и формальная когерентность утверждений о существенных свойствах объекта.
Степень разработанности проблемы. Экспликация категории сущности предполагает разработку нескольких тесно переплетенных друг с другом проблемных областей. Эти проблемные области включают анализ соотношения de re и de dicto интерпретации модальности, проблему формализации утверждений о необходимости обладания свойством, анализ теорий общих и индивидуальных сущностей, исследование метафизических оснований категории сущности в целом. Все эти проблемные области обладают разной степенью разработанности, что влияет на степень разработанности темы диссертационного исследования.
Традиционная проблема соотношения de re и de dicto интерпретаций модальности наиболее полно разработана такими современными философами как У. Куайн, А. Плантинга, В. Нил, Д. Каплан, Л. Линский. В результате их работы было выявлено соотношение обеих интерпретации модальных утверждений, выяснена степень их взаимосвязи и независимости. Кроме того, была показана формальная респектабельность de re интерпретации утверждений, содержащих модальные операторы. Несмотря на впечатляющие успехи, соотношение интерпретаций модальностей не получило однозначной трактовки и варьируется от полной элиминации de re
модальностей в пользу de dicto, до полной независимости обеих интерпретаций. В результате разработки указанной проблемы была выявлена существенная зависимость de re интерпретации от способа спецификации объекта. Наиболее важные результаты в разработке данного аспекта проблемы достигнуты У. Куайном, Д. Капланом и Л. Линским.
Анализ проблем, связанных с формализацией утверждений о существенных свойствах и возникающих в итоге такой формализации парадоксов был осуществлен в ряде работ У. Куайна, Д. Фоллесдаля, Дж. Стэнли, С. Крипке, А. Плантинги, Л. Линского. Была обнаружена тесная связь между решением модальных парадоксов со способами указания объекта. Важные результаты, полученные в исследовании этой проблемы получены такими философами, как У. Куайн, Л. Линский, Р. Баркан Маркус, Д. Фоллесдаль, Д. Каплан, Я. Хинтикка, С. Крипке.
Само понятие сущности не является единым и допускает возможность двух интерпретаций - как общей сущности и как сущности индивидуальной. Формализация теорий общих и индивидуальных сущностей была осуществлена целым рядом философов, таких как Т. Парсонс, А. Плантинга, Б. Хэйл, Г. Форбс, Р. Баркан Маркус, Дж. Вудс, Г. Харман. Тесно связано с этой проблемой исследование связи теоретического аппарата семантики возможных миров с доктриной эссенциализма. Это направление исследований было очень популярным в последней четверти XX века, и обозреть перечень философов, внесших существенный вклад в его разработку, не представляется возможным. А. Плантинга, Р. Сталнакер, М. Крессвел, Д. Льюис, Р. Адаме, Р. Монтегю, Н. Решер, В. Ликан, Я. Хинтикка, Р. Чизолм, С.А. Крипке, Е. Лоу, К. Вригт являются авторами классических работ, без обращения к которым не обходится практически ни одно исследование, имеющее отношение к проблеме сущности. Указанными авторами была выявлена связь теоретического аппарата семантики
возможных миров с эссенциализмом и вклад процедуры идентификации объектов в возможных мирах в экспликацию категории сущности.
Все указанные проблемы, имеющие принципиальное значение для темы исследования, нашли отражение в отечественной логико-философской литературе. Прежде всего, необходимо указать работы В. В. Целищева, в которых детально рассмотрен ряд проблем, относящихся к исследованию связи семантики возможных миров с эссенциализмом, проблемы соотношения de re и de dicto интерпретаций модальности, проблемы зависимости существенных свойств объекта от способа указания, проблемы формализации и экспликации теорий общих и индивидуальных сущностей. В работах В.В. Петрова осуществлен анализ таких проблем, как интерпретация понятия твердого десигнатора, проблемы указания в возможных мирах, зависимости существенных свойств объекта от способа указания. В отечественной литературе работы указанных авторов в наибольшей степени близки теме диссертационного исследования. Но необходимо отметить, что, насколько известно автору, работ, посвященных непосредственно экспликации категории сущности, нет в отечественной литературе.
Объект исследования. Объектом исследования является экспликация понятия сущности объекта.
Предмет исследования. Предметом исследования является формальная и философская когерентность утверждений о необходимости обладания объектом некоторыми из присущих ему свойств.
Цели и задачи исследования. Целью работы является экспликация категории сущности и основанное на ней исследование формальной и философской когерентности доктрины эссенциализма.
В связи с поставленной целью необходимо решить следующие задачи:
1. Рассмотреть узловые моменты формирования идеи сущности в истории западной философии.
2. Исследовать категориальный аппарат учения о сущности, представить сущность как модальную категорию, рассмотреть парадоксы и противоречия понятия сущности. Проанализировать взаимосвязь понятия о существенных свойствах объекта с необходимостью его существования.
3. Проанализировать связь концепции возможных миров и доктрины эссенциализма; исследовать связь процедуры идентификации объекта в возможных мирах и понятия сущности. Выявить метафизические основания категориального аппарата, лежащего в основе представлений о сущности объекта.
4. Исследовать возможность «деконструкции» самой проблемы сущности и, в связи с этим, выявить источники и основания, делающие возможным постановку проблемы сущности. В связи с решением поставленной задачи требуется уделить особое внимание исследованию словаря традиционной метафизики, делающего возможной формулировку понятия сущности объекта.
Методы и источники исследования. Методологической особенностью работы является стремление комплексного исследования проблемы сущности, достигаемое через сравнительный анализ логико-философского и логико-семантического источников экспликации понятия сущности. Методом, лежащим в основе диссертационного исследования, является аналитический метод, метод логического и концептуального анализа, являющиеся одними из основных методов аналитической философии.
Источники диссертационного исследования могут быть разделены на две группы. К первой относятся источники, использованные для реконструкции формирования понятия сущности в истории западной философии, представленные сочинениями Аристотеля, С. Боэция, Д. Скота, Дж. Локка, Г. Лейбница. Вторая группа источников представлена работами представителей современной аналитической философии, которые ранее
практически не рассматривались отечественной литературе в аспекте, заданном темой диссертационного исследования. Положения, выносимые на защиту:
- Традиционная метафизическая идея о сущности объекта должна быть формализована в связи с тем, что сама идея допускает различные формулировки, принципиальное различие между которыми выявляется в ходе формализации:
(a) Простейшая формализация утверждений о сущности объекта состоит в приписывании ему необходимости обладания свойством: (x)N(x 7). Само понятие сущности объекта в данном случае не становится совершенно ясным.
(b) Уточнение понятия сущности объекта возможно с помощью идеи о том, что некоторые объекты обладают сущностями, которые отсутствуют у других. Причем такое уточнение содержит два варианта интерпретации. Первый вариант представлен формулой (Ех)(Еу)(аРх& пРу), а второй - формулой (Ех)(Еу)(иРх&Ру& пРу). Различие между двумя вариантами интерпретации состоит в том, что оба они приписывают существенное свойство для х и отрицают его в качестве существенного свойства для у, но вторая интерпретация утверждает, что у обладает свойством, являющимся сущностью х, хотя и не существенно. В случае второй интерпретации, доктрина эссенциализма становится более содержательной, так как допускает, что для одних объектов некоторые свойства являются сущностями, другие объекты тоже обладают этими свойствами, но не как сущностями.
- Понятие сущности объекта в дофилософской интерпретации скрывает в себе противоречия и парадоксы, которые выявляются в ходе его формализации, среди которых наиболее важными являются следующие:
(a) нарушаются законы экзистенциального обобщения и подставимости тождественного, что выявляет зависимость истинности утверждений о сущности объекта от способа его спецификации;
(b) обнаруживается неопределенность онтологического статуса объекта, которому предицируется необходимость обладания свойством;
(c) признание формальной респектабельности утверждений о сущности объекта влечет признание необходимости всех истинных утверждений тождества;
Обнаружение парадоксов, к которым приводит формализация понятия сущности объекта, обнаруживает некорректность доктрины эссенциализма.
- Альтернативная экспликация понятия сущности, предложенная С. Крипке, представляет доктрину эссенциализма формально респектабельной и корректной. Когерентность понятия сущности достигается посредством следующих допущений:
(a) вводимое С. Крипке понятие твердого десигнатора позволяет восстановить указательную определенность термина в модальных контекстах, то есть, обеспечивает независимость существенных свойств объекта от способа спецификации, так как указание твердым десигнатором осуществляется без привлечения кластера дескрипций, на основе которых, согласно традиционной логико-семантической теории, восходящей к Г. Фреге и Б. Расселу, устанавливается референт имени. Введение понятия твердого десигнатора позволяет решить один из важных парадоксов понятия сущности - парадокс необходимости истинных утверждений тождества.
(b) связанное с понятием твердого десигнатора различие метафизического понятия необходимости и эпистемологического понятия априорности позволяет приписывать необходимость истинным синтетическим пропозициям, что является невозможным в традиционной философии, не учитывающей этого различия;
(c) трактовка общих терминов науки - терминов для указания на естественные виды и вещества - как твердых десигнаторов приводит к доктрине общего эссенциализма, в которой сущность объекта специфицируется совокупностью необходимо истинных синтетических пропозиций науки;
- Различные формализации понятия сущности объекта, по-разному характеризующие его когерентность, конституируют противоречивую ситуацию, состоящую в том, что выбор между формализациями не может быть осуществлен лишь на формальной основе. Выходом из этого положения может быть найден в прагматическом решении «деконструкции» понятия сущности объекта:
(a) первым шагом является отказ от традиционной структуры объекта, согласно которой он конституирован совокупностью свойств и субстанцией; место традиционной структуры занимает представление, согласно которому объект образован многообразием отношений;
(b) реляционистская трактовка объекта переводит проблему существенных свойств объекта в вопрос о различии в статусе истинных предложений, который бессмысленен по причине зависимости описаний объекта от используемого словаря и познавательных интересов;
(d) доктрина реляционизма фактически осуществляет деконструкцию понятия сущности, делая невозможным постановку проблемы существенных свойств объекта;
Научная и практическая значимость исследования. Новизна результатов, полученных в ходе диссертационного исследования, заключается в том, что в нем продемонстрирована бесперспективность попыток решения традиционной философской проблемы сущности объекта на формальных основаниях, и в качестве предлагаемого решения рассмотрено устранение понятия сущности на основе принятия позиции реляционизма. Результаты, полученные в ходе диссертационного
исследования, позволяют комплексно представить современное состояние разработанности проблемы эссенциализма и экспликации понятия сущности в современной аналитической философии. Результаты, полученные в ходе диссертационного исследования, могут быть успешно применены при исследовании различных проблем: проблемы референции, проблема тождества в целом и проблема идентификации индивида в возможных мирах, проблема значения терминов естественных видов и ряда других. Материалы диссертационного исследования могут войти в содержание спецкурсов по философии языка, логической семантике, современным проблемам аналитической философии. Материалы работы могут составить содержание учебно-методических пособий по соответствующей тематике.
Апробация. Основные положения диссертации апробированы в научных статьях и выступлениях на семинарах для аспирантов при кафедре философии НГПУ, на философско-методологическом семинаре НГМА, в докладе, представленном на логико-философском семинаре сектора Логики и теории познания ОИИФФ СО РАН. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры философии НГПУ.
Структура исследования. Работа состоит из введения, четырех глав, объединяющих собой двенадцать параграфов, заключения и списка литературы.
Формирование доктрины эссенциализма в метафизике Аристотеля
Аристотель является тем философом, который первым формулирует утверждение о том, что основной целью философии является познание сущности вещей: «То, что мы ищем, - это начала и причины существующего, притом, конечно, поскольку оно существует». [ 1; 180]. Естественным следствием такого представления о цели философии является то, что понятие сущности занимает центральное место в его метафизической системе. Пытаться дать исчерпывающее рассмотрение метафизики Аристотеля в рамках одного параграфа данной работы невозможно; нам будет достаточно сжатой характеристики аристотелевской трактовки понятия сущности.
В самом начале метафизической системы Аристотеля мы сталкиваемся с понятием субстанции, которая понимается как самодостаточное бытие, пребывающее в себе самом. Она является таким носителем свойств, который не может быть редуцирован к самим свойствам. Такая характеристика субстанции приводит к тому, что она никогда в утверждении не может выступать в качестве предиката и является только субъектом. Единичное бытие, представленное вещами, существующими в мире, является сочетанием материи и формы. Например, медная статуя является сочетанием материи, в качестве которой выступает медь, и формы, которая может быть понята как те очертания, которые ей придал скульптор. Такое понимание материи не совсем точно. Форма не может быть редуцирована к пространственным границам вещей, она, скорее, есть «понятие о предмете или те определения самого по себе существующего предмета, которые могут быть сформулированы в понятии о предмете». [2; 13]. Только благодаря форме материя становится какой-либо определенной вещью. Согласно Аристотелю, форма характеризуется общностью и вечностью. Она обладает общностью в том смысле, что, например, форма статуи является общей для всех статуй. Но каждая вещь является единичной вещью - каждая статуя отлична от других статуй. Единичность вещи придает материя. Материя является отсутствием, лишенностью формы. Но невозможно характеризовать материю как только лишенность формы. Такое отрицательное определение сталкивается с трудностью объяснить приобретение материей формы, ведь основанием обретения формы не может быть простое ее отсутствие. Рассуждения Аристотеля таковы: во-первых, форма не может возникнуть из бытия, в противном случае необходимо признать, что она в какой-то форме существовала до возникновения; во-вторых, она не может возникнуть из небытия, так как ничто не может возникнуть из бытия. Для того чтобы решить эту дилемму, Аристотель постулирует существование в материи чего-то среднего между лишенностью формы и действительностью формы -потенциальность формы. Таким образом, по Аристотелю, действительным становится то, что является потенциально действительным. Но такое понимание материи не может быть признано удовлетворительным. Рассмотрим, например, то же самый пример с медной статуей. Медь, которая выступает материей для этой статуи, может быть понята не только как материал для статуи, но и как определенное вещество, обозначаемое общим термином «медь». Медь в качестве вещества может выступать как обладающая формой и материей, последняя из которых может быть представлена как определенное сочетание четырех элементов - огня, воздуха, земли и воды. Относительно вещества меди как сочетании формы и материи эти базовые физические элементы могут быть рассмотрены как материя, которая обладает потенциальностью обрести форму и стать веществом «медь». Базовые элементы Аристотель рассматривает как некую самобытную действительность, ниже которой не возможно деление на форму и материю. Поэтому субстрат четырех физических элементов является чистой потенциальностью.
Согласно Аристотелю, метафизика должна исследовать то, что составляет сопутствующие свойства сущего как сущего и противоположности его как сущего. Сущее как таковое имеет первые причины, которые должны быть познаны для того, чтобы суть бытия вещей стала раскрытой. Эти первые причины - материя, форма, начало движения и цель. Формы является сущностью чувственно воспринимаемых вещей в их действительности или осуществленное. Материя является сущностью чувственно воспринимаемых вещей в их потенциальности или возможности. Помимо того, что такие вещи обладают материей и формой, они характеризуются тем, что претерпевают изменения. Аристотель указывает на то, что исходя из понимания вещи как составленной только из материи и формы, невозможно объяснить изменение и движение вещей. Для их объяснения необходимо исходить из четырех причин. Первая из них -материальная причина, вторая - формальная, третья - причина движения и последняя - целевая причина: «Причиной называется [1] то содержимое вещи, из чего она возникает; например, медь - причина чаши, а также их роды суть причины; [2] форма, или прообраз, а это есть определение сути бытия вещи, а также роды формы, или первообраз ... и составные части определения; [3] то, откуда берет первое свое начало изменение или переход в состояние покоя; например, советчик есть причина, и отец - причина ребенка, и вообще производящее есть причина производимого, и изменяющееся - причина изменяемого; [4] цель, то есть, то, ради чего, например, цель гуляния - здоровье». [2; 146]. Среди этих причин Аристотель выделяет две основные, к которым могут быть сведены другие две. Такими основными причинами он считает формальную и материальную. Но в отношении изменений, претерпеваемых вещами, возникает еще одна проблема, которая непосредственно приводит к постановке проблемы сущности.
Сущность как модальная категория
Рассмотренные выше трактовки категории сущности в античной, средневековой и нововременной философии интерпретируют сущность объекта как класс свойств, которыми объект обладает необходимо, и которые определяют его природу. Если класс свойств, которые составляют сущность объекта, являются необходимо присущими данному объекту, тогда сама категория сущности является модальной. Идею, восходящую к древнегреческой философии, о том, что реальность имеет модальную структуру, современная аналитическая философия позволяет сделать ясной. В данной части работы нашей целью является попытка дать общую характеристику трактовки категории сущности как модальной категории, которая является во многом традиционной для философии. Это позволит нам увидеть, что логико-философские проблемы, которые волновали философов Античности и Средневековья, в современной философии, будучи выраженными средствами логики, сохраняют свою значимость и важность, приобретая более глубокую логико-философскую интерпретацию. Для решения такой задачи нам будет достаточно самой общей характеристики трактовки модальных высказываний.
Различение между de re и de dicto интерпретациями модальных высказываний является тем хорошо известным в истории философии аспектом трактовки модальностей, который играет важную роль в современной философии, в частности, при обсуждении проблем, связанных с понятием сущности. Различие между de re и de dicto интерпретациями модальных высказываний может быть представлено следующим образом. В модальности de dicto необходимость приписывается предложению, а в модальности de re необходимость приписывается предикации объекту некоторого свойства. Другими словами, принимая de dicto интерпретацию модального высказывания, мы принимаем, что данное высказывание является необходимо истинным. Принимая de re интерпретацию, мы утверждаем, что определенный объект необходимо обладает указанным свойством.
Формулировка различия de re и de dicto модальностей восходит к Аристотелю. Согласно ему, в одних случаях необходимость приписывается некоторому утверждению, тогда как в других, она приписывает объекту существенное свойство. Интерпретация модальных высказываний средствами логики, начатая Аристотелем, была продолжена в схоластической философии. Отличительной чертой рассмотрения модальностей в Античности и Средневековье является то, что обе интерпретации - и de re и de dicto - признавались в равной степени законными и применялись при решении широкого спектра философских проблем. Эта черта отличает средневековых и античных философов от их современных коллег. Ситуация, типичная для большинства современных дискуссий, посвященных проблеме сущности объекта, состоит в том, что если de re интерпретация не отвергается прямо как некоего рода фикция, являющаяся не более чем «тенью грамматической структуры», то трактовка de dicto интерпретации как первичной по отношению к de re, является тем, что объединяет большинство современных философов. Так, В. Нил [см.77], занимает следующую позицию при решении вопроса о первичности одного из двух пониманий модальности. Символически мы можем представить de re модальность следующим образом: (x)(Fx ZD uGx) de dicto интерпретация имеет следующий вид: a(x)(Fxz) Gx).
По мнению Нила, формализация de re и de dicto модальностей свидетельствуют в пользу того, что именно de dicto интерпретация является первичной. Он полагает, что понять утверждение формы (x)(Fx z uGx) можно лишь в том случае, если мы предварительно можем понять утверждение формы DGX, которое входит в состав формализованного представления de re версии. Но утверждение формы uGx является de dicto модальностью. Таким образом, по мнению Нила, понимание необходимости конкретного предложения должно предшествовать пониманию de re модальности. Точка зрения В. Нила является наиболее распространенной среди современных логиков и философов, поэтому стратегия сведения de re к de dicto модальности является доминирующей в современной философии.
Основания предпочтения de dicto модальности лежат, скорее, в сфере философии, чем логики. А. Плантинга так характеризует сложившуюся ситуацию: «Хотя мысль о модальности de re стала теперь более уважаемой, чем в дни блеска и славы позитивизма, все же во многих случаях к ней относятся весьма прохладно и можно почувствовать временами нечто вроде подозрения, что те, кто ее принимают, хотя и не впадают полностью в грех, тем не менее, проявляют определенную моральную неустойчивость». [90;27]. Но, несмотря на то, что в основе неприятия de re интерпретации лежат философские предпочтения, возражения против нее могут апеллировать к логике. К исследованию обоснованности таких возражений мы обращаемся. В данной чаете работы нам необходимо рассмотреть основные возражения против de re интерпретации модальностей. При этом в силу того, что перечень таких возражений слишком велик, следует ограничиться рассмотрением только тех из них, которые стали классическими. Авторство рассматриваемых ниже возражений восходит к В. Нилу и У. Куайну.
Но прежде чем приступить к изложению возражений против de re интерпретации, нам необходимо представить de re модальность более формальным способом, чем мы это делали до сих пор. De re тезис может быть представлен как двойное утверждение: (а) определенные объекты обладают некоторыми из своих свойств существенно, и (Ь) если Р является свойством, обладание Р существенно, также является свойством объекта. Последнее условие «является важной составной частью понимания de re модальностей, поскольку для них необходимые свойства присущи объекту самому по себе. В объекте должно быть нечто такое, вследствие чего некоторые свойства присуще ему необходимо, и значит, свойством объекта является принадлежность ему существенных свойств». [58;41]. De re интерпретация состоит в приписывании объекту необходимым образом свойств, которыми объект обладает сам по себе, независимо от способа указания объекта.
Первое возражение против de re интерпретации состоит в том, что нет таких свойств, которыми объект мог обладать независимо то способа его указания. Если же мы можем указать такие свойства, то они окажутся тривиальными свойствами, при использовании которых истинность утверждения не зависти то способа указания объекта. Но, если истинность утверждений, приписывающих объекту обладание тривиальными свойствами не зависти от способа спецификации объекта, по отношению к таким утверждениям должен быть применим закон подставимости тождественных. Отсюда, даже тривиальными свойствами (такими, например, как быть простым числом) объект не может обладать независимо от способа его указания. Здесь нам потребуется обращение к части (b) de re тезиса.
Утверждая о каком-либо объекте, что он обладает свойством Р необходимо, мы приписываем объекту некоторое свойство, а именно, свойство «быть Р существенно». Но, как указывает Плантинга, не всегда исходное утверждение является приписыванием объекту некоторого свойства. В некоторых случаях утверждения формы «х есть Р» не является предикацией свойства. Поэтому анализ предложения «х есть Р существенно» переводит его в предложение «предложение х есть Р необходимо истинно».
Концепция возможных миров и эссенциализм
Отличительной чертой современного обсуждения категории сущности в аналитической философии является использование идеи возможных миров, которая формализована в различных семантических системах. Различные варианты семантики возможных миров были сформулированы С. Кангером, Я. Хинтиккой, А. Прайором и С. Крипке. В их основе лежит восходящая к Г. Лейбницу идея о том, что необходимая истина может быть представлена как истина во всех возможных мирах. Можно предложить следующее неформальное объяснение «канонической концепции» возможных миров, взяв за основу семантику С. Крипке.
Прежде всего, в интерпретации нуждается само понятие возможного мира. Как правило, оно берется как неанализируемое, и его можно неформально понимать как способ, которым вещи могли быть, или как некоторое положение дел. Неанализируемость понятия возможного мира означает, что задается система возможных миров, которые не анализируются в терминах актуальности: «Возможный мир a priori определен лишь относительно элементов, конституирующих его, а также относительно его внутренней непротиворечивости». [51; 128]. Требование непротиворечивости предполагает, что два противоречащих друг другу утверждения не могут принадлежать одному и тому же возможному миру. Среди возможных миров есть один, который является действительным миром, то есть, представляет собой актуальное положение дел, или способ, которым вещи действительно существуют; все остальные миры являются только возможными мирами. Фиксация действительного мира логически не обусловлена, а зависит от внелогических допущений.
Первая проблема, с которой сталкивается теоретик возможных миров, связана с трактовкой понятий возможного мира и возможного объекта. Тот факт, что «возможные миры» выступают в качестве неанализируемого, не освобождает нас при философском рассмотрении семантики возможных миров от ответа на вопрос об онтологическом статусе возможных миров и возможных объектов. Сразу необходимо указать на то, что под возможными мирами не понимается какая-либо метафизическая альтернатива действительному миру. Хотя такая интерпретация отрицается практически всеми сторонниками семантики для модальной логики, тем не менее, недоверие к понятию возможных миров можно обнаружить в работах многих философов: «В целом, идея возможных миров (натыканных в пространстве подобно, изюму в пудинге) кажется нелепой». [105;475]. В интерпретации онтологического статуса возможных миров можно выделить несколько различных логико-философских позиций. Нам не требуется рассматривать все такие позиции; сосредоточимся только на некоторых из них. Для того чтобы обозначить спектр различных философских интерпретаций понятия возможного мира, мы ограничимся рассмотрением только крайних, противостоящих друг другу интерпретаций этого основного понятия семантики возможных миров.
Наиболее известной и наиболее часто подвергающейся критике, является позиция Д. Льюиса, получившая название «экстремального реализма». Для Льюиса возможные миры настолько же реальны, насколько реален действительный мир. Действительный мир содержит события и вещи, и Льюис настаивает на том, что возможные миры также содержат события и вещи, которые не менее реальны, чем события и вещи действительного мира. Понятие трансмирового индивида в концепции Льюиса получает следующую интерпретацию. Хотя индивид существует только в одном мире, он может иметь двойников в других возможных мирах. Под двойником индивида Льюис понимает «индивида, похожего в своем мире на объект реального мира больше, чем другие вещи в своих мирах». [81;95]. Поэтому в концепции экстремального реализма Льюиса рассуждение о трансмировом индивиде является рассуждением о двойниках существующего в действительном мире индивида. В защиту своей позиции Д. Льюис указывает на то, что наш обыденный язык содержит в себе идею возможных миров: «Я верю, что есть возможные миры, другие, чем тот, который мы случайно населяем. Если требуется аргумент, то это следующее. Бесспорно истинно, что вещи могли быть иным способом, чем тот, каким они есть. Я верю - и вы также верите -что вещи могли быть отличными в несчетном количестве способов. Я предпочитаю называть их "возможными мирами"». [81;84]. Доктрина Д. Льюиса может быть представлена в виде четырех тезисов. (1) возможные миры существуют. Этот тезис утверждает, что возможные миры являются реальными в той же степени, что и действительный мир. Возможные миры не существуют действительно, так как существовать действительно - значит существовать в действительном мире, но, тем не менее, они существуют. (2) Другие возможные миры являются вещами того же рода, что и действительный мир. Действительный мир отличается от возможных миров только тем, что мы его населяем. (3) Индексальный анализ прилагательного «действительный» является корректным. Льюис говорит об этом следующее: «Населяющие другие миры могут истинно называть их собственный мир действительным, если они имеют в виду под "действительным" то, что мы имеем в виду ... "Действительный" является индексальным, подобно я , "здесь", "теперь": его референция зависит от обстоятельств произнесения, от того, где произнесение локализовано». [81;85-6]. (4) возможные миры не могут быть редуцированными к чему-то более основному: «Возможные миры являются тем, чем они являются, и ни чем другим». [81;86].
Первый тезис утверждает существование определенных сущностей -«способов, какими вещи могли быть» или возможных миров, но ничего не говорит об их природе. Об этом говорит второй тезис, который придает реализму в отношении возможных миров его метафизическую остроту. Льюис предполагает, что возможные миры являются конкретными сущностями, которые составлены конкретными индивидами и событиями. Поясняя соотношение понятий действительного мира и возможных миров, Льюис указывает, что под действительным миром следует понимать «меня и мое окружение», а возможные миры являются «вещами, подобными этому». Р. Сталнакер возражает Льюису: «Если возможные миры являются способами, которыми вещи могли быть, тогда действительный мир должен быть способом, которым вещи есть, скорее, чем я и мое окружение. Способ, которым вещи есть, является свойством, или состоянием мира, но не самим миром». [102;547]. Возражения, с которыми сталкивается теория Льюиса, чаще всего направлены против тезиса (3). С точки зрения индексального анализа, «действительный» является атрибутом, который реальный мир имеет относительно самого себя, но все другие возможные миры также имеют его относительно самих себя. Это означает, что действительный мир не имеет абсолютного положения среди возможных миров. Ошибка в этом рассуждении заключается в предположении, что абсолютная точка зрения является нейтральной. Так Р. Сталнакер возражает Льюису следующим образом: «Моя позиция состоит в том, что семантический тезис о том, что индексальный анализ «действительный» корректен, может быть отделен от метафизического тезиса о том, что действительность действительного мира есть ничего более чем связь между ним и вещами, существующими в нем». [103;229]. В результате своего анализа концепции Д. Льюис Р. Сталнакер приходит к следующему результату. Он утверждает, что можно принять первый тезис Льюиса и не принимать второй. Вера в возможные миры не требует чего-то большего, чем верить в то, что вещи, существующие в реальном мире, могли быть другими, чем они есть. Но природа возможных миров не заключается в конкретных сущностях, составляющих возможные миры. Таким образом, признание первичности возможных миров не влечет принятие каких-либо отягощающих метафизических обязательств.
Понятие сущности как метафизический проект.
Принципиальная убежденность Б. Рассела в том, что логика является сущностью философии, разделяемая практически всеми представителями аналитической философии, привела к тому, что она, «порывая» с посткартезианской традицией, обращается к традиции Аристотеля и схоластики. Сейчас утверждения вновь оказываются исходным пунктом философского рассуждения и особое внимание уделяется логике. Многое в философии Аристотеля можно истолковать как анализ языка: например, его категории выражают попытку разграничить разные значения связки єоєї. Схоластическая философия также демонстрирует постоянное внимание к выражениям и терминам: «От "номинализма" ранней схоластики до "терминизма" поздней схоластики неизменно существовали школы, представители которых высказывали явное стремление развивать аристотелевскую позицию по отношению к языку и логике».[20;29]. Применение логической техники в решении философских проблем способно открыть неизвестные ранее возможности философствования и представить старые проблемы в новом свете: например, систематическая многозначность знаков в теории типов Рассела может рассматриваться как современная формулировка проблемы аналогии.
Проблема сущности объекта также оказалась в сфере внимания аналитических философов и, прежде всего - в качестве одной из философских проблем, в которой отчетливо просматривается источник происхождения метафизической проблематики: «почти все традиционные проблемы метафизики и ее традиционные результаты - предполагаемые результаты - обусловлены неспособностью провести определенные виды различий в том, что мы называем философской грамматикой ...». [37;96]. Проблема сущности, явившаяся, согласно Б. Расселу, печальным результатом логической ошибки, определила на многие века понимание цели и метода философского исследования и является ярким примером того тупика, в который приходит философ, позволивший «грамматике диктовать метафизику».
Проблема общих сущностей проистекает из ошибки, которую совершил Аристотель, когда рассматривал общие пропозиции как содержащие субъект, а тем самым и как влекущие существование указываемой субъектом сущности. Если приписать общей пропозиции пресуппозицию существования, то следует признать существование таких сущностей, как «все греки», «все люди»; другими словами, следует признать субстанциональное существование видов. Рассел показал, что общие пропозиции не влекут существования, то есть, общая пропозиция «Все греки люди» не влечет существования греков, которое должно быть добавлено как отдельная пропозиция: «и греки существуют». Общие пропозиции ничего не говорят о реальности; все, что они могут сообщить, исчерпывается употреблением слов. Единственное, что могут утверждать общие пропозиции, является истиной значений пропозициональной функции, которая сама ничего не говорит о реальности. Единственное, что можно делать с пропозициональной функцией - утверждать необходимость, возможность или невозможность ее истинности при определении содержащихся в ней неопределенных конституент. Большая часть философских проблем имеет своим источником смешение пропозициональных функций и пропозиций; в традиционной метафизике многие проблемы проистекают из того, что пропозициям приписываются предикаты, применимые только к пропозициональным функциям. Например, учение о модальности рассматривается Расселом как один из примеров дурной метафизики, возникшим из приписывания пропозициям свойств пропозициональной функции. Другой распространенной ошибкой метафизики является приписывание свойств пропозиции индивидам. Доктрина общих сущностей иллюстрирует эту ошибку, когда приписывает мнимо существующему субъекту свойства, связанные исключительно с выражениями. Лейбниц, испытывающий глубокое почтение к логике Аристотеля, не смог отказаться от ее ошибок: «Его всегда привлекала попытка построить такую математическую логику, какая сейчас есть у нас, или, скорее, такую, которую построил Буль, и он всегда терпел неудачу, из-за своего почтения к Аристотелю». [37;55]. Приверженность Лейбница субъектно-предикатной логике Аристотеля имела своим следствием печально известную доктрину внутренних отношений. В субъектно-предикатной логике все отношения в которых может находится объект, могут выть выражены только как внутренне присущие объекту. В такой системе субстанция является монадой и все отношения являются внутренне присущими ей. Причем все атрибуты субстанции необходимо присуще ей и могут быть познаны аналитически.
У. Куайн указывает еще на одну ошибку, которая лежит в основании понятия сущности. В отличие от логических ошибок, на которые указал Рассел, он говорит о семантической ошибке. Она состоит в том, что зачастую путают значение и объем общих терминов. Аристотель первым совершил такую ошибку. Предшественником понятия значения для Куайна было аристотелевское понятие сущности: «Значение - это то, чем становится сущность, когда ее разводят с предметом референции и отдают замуж за слово». [19;344]. Согласно Аристотелю, свойство быть разумным является необходимым для человека, а свойство быть двуногим - акцидентальное. Следовательно, значение можно понимать так, что «быть разумным» включено в значение слова «человек», а «быть двуногим» - нет. Но человек мог быть назван любым другим словом, например - «двуногое». В таком случае свойство «быть двуногим» было бы включено в значение слова, используемого для обозначения человека, и мы должны были бы рассматривать как необходимое свойство «быть двуногим». «Таким образом, с точки зрения теории значения не имеет смысла говорить о каком-то реально существующем индивиде, являющимся одновременно человеком и двуногим живым существом, что его рациональность является существенной, а двуноговость - акцидентальной, и наоборот. .. . Острая необходимость в подразумеваемых сущностях может возникнуть из предшествующей неудачи понять, что значение и референция отличаются друг от друга».[19;344]. Различение теории значения и теории референции приводит Куайна к утверждению о том, что теория значения ограничивается изучением синонимии лингвистических форм и аналитичностью высказываний, а сами значения «как смутные опосредующие сущности», могут быть устранены.
