Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Нарративная философия истории: становление и эволюция основных эпистемологических концепций 17
1.1. «Лингвистический поворот» в историческом познании: причины, этапы и сущность 17
1.2. Тропологический подход X. Уайта: проблема риторики исторического нарратива 37
1.3. Проблема нарратива и исторической реальности в работах Ф.Р. Анкерсмита: от нарративного реализма к нарративному идеализму 74
1.4. Развитие нарративизма по направлению к постструктурализму и постмодернизму: проблемы и противоречия 115
1.5. Выводы 129
Глава 2. Критический анализ логико-эпистемологических оснований нарративизма 132
2.1. Риторический конструктивизм и скептицизм 132
2.2. Инструментализм и нарративизм: критика эссенциалистских оснований эпистемологии нарративной философии истории 148
2.3. Онтологические и эпистемологические аспекты проблемы возможных миров в связи с ключевыми проблемами исторического познания 168
2.4. Нарративизм как риторико-тропологический вариант историцизма и спекулятивной философии истории 181
2.5. Выводы 192
Заключение 194
Библиография 198
- «Лингвистический поворот» в историческом познании: причины, этапы и сущность
- Проблема нарратива и исторической реальности в работах Ф.Р. Анкерсмита: от нарративного реализма к нарративному идеализму
- Инструментализм и нарративизм: критика эссенциалистских оснований эпистемологии нарративной философии истории
- Нарративизм как риторико-тропологический вариант историцизма и спекулятивной философии истории
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В последние десятилетия историческая наука переживает серьезную трансформацию. Пересмотру подвергаются базовые эпистемологические и онтологические проблемы исторической j науки: объективности исторического исследования, взаимоотношения историка и источника, интерпретации исторических концепций и многие другие. Все они, так или иначе, затрагивают вопрос о том, насколько историческая наука соответствует основным критериям научности.
Историческое познание (эпистемология или гносеология истории) принадлежит к числу разделов современной теории и философии истории, которые вызывают особый интерес. Трудности со спецификацией данной дисциплины порождены тем, что термин «история» принадлежит к разряду таких, относительно которых очень сложно дать исчерпывающее определение. Так термин «история» используется в трех значениях. Во-первых, под историей понимается некая сущность, субстанция, развертывающая свое существование во времени. Эта трактовка истории близка так называемым спекулятивным концепциям философии истории. Еще одним названием является термин К. Поппера - «историцизм». Особенность подобного понимания истории связана с поиском истоков истории, ее цели и смысла, а также неоднократные попытки вскрыть универсальные закономерности, ритмы и тенденции, которые управляют развитием общества. Во-вторых, история трактуется как прошлое, как взаимосвязь отдельных событий, явлений и процессов. И, в-третьих, история — наука, изучающая прошлое. Зачастую, для того, чтобы отделить третье значение от остальных, используется термин «историография».
Главной задачей эпистемологии истории является не открытие закономерностей, а скорее, исследование вопроса о том, насколько возможно познание истории, каковы эпистемологические и логические особенности
4 изучения прошлого, в чем язык историка отличается от языка других наук. К основным проблемам исторического познания также относятся проблемы исторического факта, места объяснения и интерпретации, влияния идеологии, проблема истинности или, в более общем виде, проблема проверяемости исторических высказываний и концепций и т.д. Необходимость разрешения данных проблем вполне очевидна, так как это связано с определением статуса исторического знания. Исследование эпистемологических оснований исторического знания имеет значение еще и потому, что в последнее время появились концепции, которые можно отнести к разряду агностических, близкие к радикальному конструктивизму и инструментализму.
Историческое исследование долгое время воспринималось как предприятие сугубо рациональное и научное, при этом постулировался упрощенно-эссенциалистский подход к историческому познанию. История противопоставлялась хронике, как нечто упорядоченное, интеллигибельное. Она однозначно включалась в число гуманитарных наук, четко различались литературное повествование и историческое описание. Историческое описание, в свою очередь, отделялось от объяснительных процедур, которым история должна следовать; история объявлялась наукой, покоящейся исключительно на фактах.
Особенно заметной тенденцией в последние десятилетия стало утверждение разного рода постмодернистских концепций в историческом познании. Постмодернизм - весьма сложное явление современной культуры. Отличительной чертой постмодернизма можно считать интерес к нарративам или, что более точно, к метанарративам. В силу этого мы предполагаем уместным использовать термин «нарративная философия истории», однако проблема нарратива (или описания, повествования) не является специфической для постмодернизма. Еще в 50-60 гг. XX в. предпринимались попытки исследовать специфику исторического повествования, но
5 характерной чертой данных попыток было стремление сохранить требование объективности исторического исследования.
Нарративная философия истории, как философское основание новой интеллектуальной истории, относится к концепциям, которые отказывают истории в праве на получение объективного и достоверного знания о прошлом. Нарративизм отрицает саму дистинкцию между историей и литературой, а в своем наиболее радикальном варианте враждебен научной рациональности в целом, заимствуя у классического постмодернизма критику логоцентризма.
Особую критику вызывают три момента: во-первых, отрицание за исторической наукой права на воспроизведение объективной реальности (скептицизм); во-вторых, последовавшее отрицание самой реальности событий прошлого (своеобразный исторический солипсизм); в-третьих, применение чуждых академической истории методов литературного анализа.
Нарративная философия истории не существует как автономная область исследований. Зачастую, она ассоциируется с новой интеллектуальной историей, выступая в роли ее рефлексивной системы. Интеллектуальная история представляет собой субдисциплину в пределах исторической науки, предметом изучения которой является процесс развития духовной культуры человечества. Огромное влияние на новую интеллектуальную историю оказали такие направления в современной философии, как структурализм, новая литературная критика, психоанализ, постмодернизм и постструктурализм, при этом новая интеллектуальная история претерпела в течение более чем 40 лет существенную эволюцию, которая может быть осмыслена как движение от структурализма к постструктурализму и постмодернизму. Однако не следует вгонять ее в определенный шаблон, так как данная исследовательская программа продолжает развиваться, подчас серьезно меняя направление своего развития; нетронутым остается исходное допущение новой интеллектуальной истории (следовательно, и нарративной философии истории). Этим краеугольным камнем является утверждение
принципиальной несовместимости истории с научной методологией. Все вышеозначенное делает особенно актуальным изучение эпистемологии нарративной философии истории.
Степень разработанности проблемы. Исследование
эпистемологических оснований нарративной философии истории ставит задачей обращение к самым разным проблемам исторического познания. В отечественных исследованиях, касающихся проблем исторического познания, практически не уделяется внимание критике эпистемологических оснований нарративной философии истории. В основном эпистемологический базис нарративизма рассматривается как часть более широких проблем исторического познания. Так, нарративная философия истории трактуется как определенный итог лингвистического поворота в философии истории (М.А. Кукарцева, З.Ю. Метлицкая).1 Эпистемологические следствия нарративизма анализируются в связи с более широкой проблемой повествовательности научных текстов (Е.Г. Трубина). Значительное внимание нарративизму уделяется при рассмотрении постмодернистской критики объективности историографии (В.М. Бухарев, О.В. Гавришина, Г.П. Мягков, А.В. Полетаев Л.П. Репина, Е.А. Рузанкина, М.Ф. Румянцева, О.Ф. Русакова, И.М. Савельева).3 В целом, как
1 Кукарцева, М.А. Современная философия истории США / М.А. Кукарцева; М-во общ. и проф. образования
РФ; Иван. гос. ун-т. - Иваново: Иван. гос. ун-т, 1998. - 215 с; Ее же. Лингвистический поворот в
историописании: эволюция, сущность и основные принципы // Вопросы философии. - 2006. - №4. - С.44-55;
Метлицкая, З.Ю. Историческая наука и «лингвистический поворот». «Возможна ли объективность в
истории?» (Обзор рецензий) // XX век: Методологические проблемы исторического познания: [Сб. обзоров
и рефератов]: в 2 ч. / РАН. ИНИОН. Центр социал. науч.-информ. нсслед. отд. отеч. и зарубеж. истории;
[Редкол.: А.Л. Ястребицкая (отв. ред.) и др. - М., 2001. - (Сер.: Социальные и гуманитарные науки в XX
веке). - С.152-159.; Ее оке. О природе исторического знания и специфике познавательных приемов
историка. Научная история и «эволюционные науки». История и историческое образование (Обзор
публикаций журнала «История и теория», т.40, №1, 2001) // XX век: Методологические проблемы
исторического познания: [Сб. обзоров и рефератов]: в 2 ч. / РАН. ИНИОН. Центр социал. науч.-информ.
исслед. отд. отеч. и зарубеж. истории; [Редкол.: А.Л. Ястребицкая (отв. ред.) и др. - М.,2001. - (Сер.:
Социальные и гуманитарные науки в XX веке). — С. 160-171.
2 Трубина, Е.Г. Нарратология: основы, проблемы, перспективы: Материалы к спец. курсу / Е.Г. Трубина; Ур.
гос. ун-т им. A.M. Горького. Каф. философии. - Екатеринбург: Изд-во Ур. ун-та, 2002. - 103 с; Ее же.
Повествование и наука: от альтернативности к симбиозу // Альтернативные миры знания / Под ред. В.Н.
Поруса и Е.Л. Чертковой. - СПб.: РХГИ, 2000.
3 Бухарев, В.М. По обе стороны от «средней позиции»: что же дальше, историческое познание? /В.М.
Бухарев, Г.П. Мягков // Новый образ исторической науки в век глобализации и иформатизации: [Сб. ст.] /
[Под ред. Л.П. Репиной]. - М.: ИВИ РАН, 2005. - С.42-72.; Гавришина, О.В. «Опыт прошлого»: понятие
«уникальное» в современной теории истории // Казус 2002. Индивидуальное и уникальное в истории. Вып. 4
/ Под ред. Ю.Л. Бессмертного и М.А. Бойцова. - М.: ОГИ, 2002. - 368 с; Савельева, И.М. «Там за
7 определенная часть общеметодологических проблем историографии нарративизму и его эпистемологическому базису уделяется весьма большое внимание (В.П. Визгин, А.Я. Гуревич).4 Особенно интересен подход А.А. Олейникова5, который предпринял попытку рассмотреть нарративизм в контексте более обширного проблемного поля — философии нарративной формы. Однако, на наш взгляд, нарративизм (в его идеалистическом, инструменталистском и радикально-конструктивистском вариантах) требует особого внимания. Абсолютное большинство исследователей специально не рассматривают проблему эпистемологических оснований нарративизма. В отечественной литературе недостаточное внимание уделяется изучению вопроса о взаимосвязи нарративизма и таких направлений, как конструктивизм, историцизм, конвенционализм и инструментализм; Слабо освещен вопрос о соотношении нарративизма и позитивистского идеала научной рациональности.
В зарубежной литературе проблема эпистемологических оснований нарративизма исследовалась более обстоятельно. Нарративизм в общефилософском смысле подвергался критике за спекулятивность и неясность исходных эпистемологических допущений (Р. Анкор, П. Хихс).6 Особый интерес вызывает критика агностических и скептицистских предпосылок нарративизма (С. МакКуллах, А. Мегилл, А. Норман, Р.
поворотом...». О модусе сосуществования истории с другими социальными и гуманитарными науками / И.М. Савельева, А.В.Полетаев // Новый образ исторической науки в век глобализации и иформатизации: [Сб. ст.] / [Под ред. Л.П. Репиной]. - М.: ИВИ РАН, 2005. - С.73-101.; Савельева, И.М. История и время. В поисках утраченного / И.М. Савельева, А.В.Полетаев. — М.: Языки русской культуры, 1997. — 800 с; Репина, Л.П. «Новая историческая наука» и социальная история / Л.П. Репина; [Отв. ред. В.И. Уколова]. — М.: ИВИ РАН, 1998. -278 с; Ее же. Культурная память и проблемы историописания: (историографические заметки) / Л.П. Репина. — М.: ГУ ВШЭ, 2003. — 43 с; Рузанкина, Е.А. Выявление представлений о реальности в исторической науке в рамках философского анализа проблемы исторической истины // Гносеологический анализ представлений о реальности в науке: [Сб. ст.] / Новосиб. гос. ун-т. — Новосибирск: Изд-во НГУ, 2004. - С.56-78.; Румянцева, М.Ф. Теория истории: Учебное пособие / М.Ф. Румянцева. - М.: Аспект Пресс, 2002. -319 с; Русакова, О.Ф. Философия и методология истории в XX веке: школы, проблемы, идеи / О.Ф. Русакова; [РАН, Ур. отд-ние, ин-т философии и права]. — Екатеринбург: Изд-во УрО РАН, 2000. — 354 с.
4 Визгин, В.П. История и метаистория // Вопросы философии. - 1998. -№10. - С.98-111.; Гуревич, А.Я.
«Территория историка» // Одиссей. Человек в истории. 1996. - М.: Coda, 1996. - C.8I-109.
5 Олейников, А.А. История, событие и рассказ. Критическаий анализ философии нарративной формы:
Автореф. дис. на соискание уч. степени канд. филос. наук: 09.00.03. - М.,1999. - 26 с.
6 Anchor, R. On how to kick the history habit and discover that that every day in every way, things are getting meta-
and meta- and meta- II History and theory: Journal of the philosophy of history. - Middletown, 2001. - Vol.40. -
№l.-pp. 104-116.; Heehs, P. Shaped like themselves// History and Theory: Journal of the philosophy of history. -
Middletown, 2000. - Vol. 39. -N 4. - pp. 417^127.
8 Шартье, А. Про, Дж. Тоні, Е. Топольски). Кроме того, определенное внимание уделялось попыткам противопоставить нарративизму более умеренный вариант в виде нарративного реализма, который, с одной стороны, сохранил бы лингвистическую и риторическую природу нарративизма, но, с другой стороны, исключил все наиболее радикально-скептические тезисы нарративизма, сводящие прошлое в постмодернистском духе исключительно к тексту. Рїменно в этом последнем аспекте следует рассматривать работы Д. Карра, П. Рикера, Д. Пассмора, Д. Рюзена.8 Помимо указанных направлений исследования и конструктивной критики нарративизма предпринимались попытки трактовать нарративизм как вариант исторического конструктивизма (М. Хобрат, Р. Торстендаль),9 а также проанализировать нарративизм как новый вариант историцизма (А. Рейнольде).10 Однако, взаимосвязь нарративизма, исторического конструктивизма и историцизма не исследовалась специально.
Последовательный, систематический анализ эпистемологических оснований нарративной философии истории предполагает обращение к общим проблемам философии истории. В отечественных исследованиях по
7 McCullagh, СВ. Can our understanding of old text be objective? II History and theory. Studies in the philosophy
of history. - 1991. - Vol.30. - №3. - pp. 324-338.; Idem. The truth of historical narratives II The representation of
historical events. - Middletown: Wesleyan univ. press, 1987. - pp. 30-46.; Megill, A. Recounting the past:
"Description", explanation and narrative in historiography II The American historical review. - 1989. - Vol.94. -
№3. - pp. 627-655.; Norman, A.P. Telling it like it was: Historical narrations on their own terms II History and
theory. Studies in the philosophy of history. - 1991.- Vol.30. -№2. - P. 119-135.; Шартье, P. История сегодня:
сомнения, вызовы, предложения // Одиссеи. Человек в истории. 1995. - М., 1995. - С. 192-205.; Про, А.
Двенадцать уроков по истории: [Пер. с фр.] / А. Про. — М.: РГГУ, 2000. — 336 с; Тош, Д. Стремление к
истине. Как овладеть мастерством историка / Пер. с англ. — М., 2000. - 296 с; Topolski, J. Historical narrative:
Towards a coherent structure II The representation of historical evets. - Middletown: Wesleyan univ. press, 1987. -
pp. 75-86.; Idem. Towards an integrated model of historical explanation II History and theory. Studies in the
philosophy ofhistory.- 1991. -Vol.30.-№3. -pp. 324-338.
8 Carr D. Narrative and the Real World: An Argument for Continuity II History and Theory. - 1986. - Vol. 25. - №
2. - pp. 117-131.; Рикер, П. Время и рассказ: в 2 т. / П. Рикер; [Пер. с фр. Т.В. Славко; Научн. ред. И.И.
Блауберг]: Т.1: Интрига и исторический рассказ. - М.; СПб.: Университетская книга, 2000. - 313 с; Его же.
История и истина / П. Рикер; [Пер. с фр. И.С. Вдовина, А.И. Мочульская]. - СПб.: Алетейя, 2002. - 399 с;
Рикер, П. Память, история, забвение / П. Рикер; [Пер. с фр.]. — М.: Издательство гуманитарной литературы,
2004. - 728 с; Passmore, J. Narrative and events II The representation of historical evets. - Middletown: Wesleyan
univ. press, 1987. - pp. 68-74.; Rusen, J. Historical narration: Foundation, types, reason II The representation of
historical evets. - Middletown: Wesleyan univ. press, 1987. - pp.87-97.
9 Hobart M.E. The Paradox of Historical Constructionism II History and Theory. - 1989. -Vol. 28. -№1. -pp. 43-
58.; Торстендаль, P. Конструктивизм и репрезентативизм в истории // Проблемы источниковедения и
историографии. Материалы II Научных чтений памяти академика И.Д. Ковальченко. - М.: РОССПЭН, 2000.
- С. 63-74.
10 Reynolds, A. What is historicism? //International studies in the philosophy of science. - 1999. -Vol.13. -№3. -
pp. 275-287.
9 философии и методологии истории значительное внимание уделяется проблеме исторического повествования, а также ее взаимосвязи с проблемами объяснения, понимания, соотношения события и факта в истории (М.А. Барг, И.А. Гобозов, В.А. Дьяков, Е.М. Жуков, Г.М. Иванов, В.В. Косолапов, А.И. Ракитов, А.И. Уваров, К.В. Хвостова).11 Проблема адаптации модально-временной логики к высказываниям о прошлом специально исследовалась В.К. Финном. "
В общеэпистемологическом плане, изучение базиса нарративизма связано с интересом к традиционной проблеме демаркации гуманитарных и естественных наук в неокантианстве (В. Виндельбанд, Г. Риккерт) , неопозитивистским, и, в целом, логицистским, попыткам дать вторую жизнь эмпиристским тезисам (Р. Карнап, Б. Рассел).14 Немаловажно и обращение к традиционным концепциям постпозитивистской философии науки (К. Поппер, Т. Кун, И. Лакатос, П. Фейерабенд).15
11 Барг, М.А. Исторический факт: структура, форма, содержание. // История СССР. - 1976. - №6. - С.45-71.;
Его же. Эпохи и идеи: становление историзма. - М.: Мысль, 1987. - 348 с; Гобозов, И.А. Смысл и
направленность исторического процесса. - М.: Изд-во МГУ, 1987. - 224 с; Дьяков, В.А. Методология
истории в прошлом и настоящем. — М.: Мысль, 1974. — 190 с; Жуков, Е.М. Очерки методологии истории. -
М.: Наука, 1980. — 248 с; Иванов, Г.М. и др. Методологические проблемы исторического познания. — М.:
Высшая школа, 1981.-296 с; Иванов, Г.М. К вопросу о понятии «факт» в исторической науке. //
Вопросы истории. — 1969. — С. 73-87.; Косолапов, В.В. Методология и логика исторического исследования. —
Киев: Вища школа, 1977. - 384 с; Ракитов, А.И. Историческое познание: Системно-гносеологический
подход / А.И. Ракитов. - М.: Политиздат, 1982. - 303 с; Уваров, А.И. Гносеологический анализ теории в
исторической науке. - Калинин, 1973. - 220 с; Хвостова, К.В. История: проблемы познания // Вопросы
философии. - 1997. - №4. — С.61-71.; Хвостова, К.В. Гносеологические и логические проблемы исторической
науки / К.В. Хвостова, B.K. Финн. - М.: Наука, 1995. - 176 с.
12 Хвостова, К.В. Проблемы исторического познания в свете современных междисциплинарных
исследований / К.В. Хвостова, В.К. Финн.. — М.: Изд-во РГГУ, 1997. — 256 с; Черняк Е.Б. История и логика
(структура исторических категорий) // Вопросы истории. - 1995. -№10. - С. 29^13.
13 Виндельбанд, В. Избранное: Дух и история / В. Виндельбанд; [Пер. с нем. М.И. Левиной, Г. Сонина; Сост.
С.Я. Левит, Л.В. Скворцов; Отв. ред. П.С. Гуревич]. - М.: Юристъ, 1995. - 687 с; Риккерт, Г. Науки о
природе и науки о культуре: Пер. с нем. / Г. Риккерт; [Сост. А.П. Полякова, М.М. Беляева; Подгот. текста и
примеч. Р.К. Медведевой; Общ. ред. и предисл. А.Ф. Зотова]. — СПб.: Республика, 1998. — 410 с; Его же.
Философия жизни: избранные работы: : Пер. с нем. / Г. Риккерт. — Киев: Ника-центр, 1998. — 512 с.
14 Карнап Р. Значение и необходимость: Исследование по семантике и модальной логике: Пер. с англ. / Общ.
ред. Д.А. Бочвара; предисл. С.А. Яновской. — М.: Издательство ЛКИ, 2007. — 384 с; Рассел Б. Исследование
значения и истины / Б. Рассел; [Пер. с англ. Е.Е. Ледникова,А.Л. Никифорова; Общ. науч. ред. и примеч.
Е.Е. Ледникова]. — М.: Идея-Пресс; Дом интеллектуальной книги, 1999. - 399 с; Его оке. Логический
атомизм // Аналитическая философия. Становление и развитие (антология): Пер. с англ., нем. — М.: Дом
интеллектуальной книги, Прогресс-Традиция, 1998. — С. 17—37.; Его же. Философия логического атомизма /
Б. Рассел; [Пер., коммент. и послесл. В.А. Суровцева]. - Томск: Водолей, 1999. - 191 с.
15 Кун, Т. Структура научных революций: Сборник / Т. Кун; [Пер. с англ. И.З. Налетов, О.А. Балла]. - М.:
ACT; Ермак, 2003. - 365 с; Лакатос И. Методология исследовательских программ / И. Лакатос; [Пер с англ.
B.H. Порус, А.Л. Никифоров]. - М.: ACT; Ермак, 2003. - 380 с; Поппер К. Логика социальных наук //
Вопросы философии. — 1992. - №10. — С. 65-76.; Его же. Логика научного исследования: [Пер. с англ.] / К.Р.
Поппер; [под общ. ред. В.Н. Садовского]. - М.: Республика, 2005. - 447 с; Его оке. Нищета историцизма:
10 Так, важным для решения поставленных задач является исследование
взаимосвязи нарративизма со структурализмом (Ф. де Соссюр, К. Леви-
Стросс)16, а также постструктурализмом и постмодернизмом (Р. Барт, Ж.
Деррида, М. Фуко).17 В силу того, что большое внимание в нарративизме
уделяется проблемам языка и риторики, то необходимым видится обращение
к ставшим уже традиционными проблемам истины и референции (Н.Д.
Арутюнова, П. Вейнгартнер, C.G. Гусев,, Д. Дэвидсон, У.О. Куайн, М.В.
Лебедев, А.З. Черняк, Ю:А. Муравьев, Д. Остин, X. Патнем, Ч.С. Пирс, Н.
Гудмен, ВІВ. Петров, П. Стросон, А. Тарский), роли метафоры и
тропологии в научном тексте (Г.С Баранов, В.В. Беляев, СЮ. Деменский).19
[Пер. с англ.] // Вопросы философии. — 1992. — №№ 8-10.; Его оке. Объективное знание. Эволюционный подход: [Пер. с англ.] / К.Р. Поппер; [Отв. ред. В.Н. Садовский]. - М.: Эдиториал УРСС, 2002. -384 с; Его оке. Открытое общество и его враги: в 2 т. [Пер. с англ.] / К.Р. Поппер. - М.: Культурная инициатива, 1992.; Его же. Предположения и опровержения: Рост научного знания / К.Р. Поппер; [пер. с англ. А.Л. Никифорова, Г.А. Новичковой]. - М.: ACT; Ерма», 2004. - 638 с; Фейерабенд, П. Избранные труды по методологии науки / П. Фейерабенд; [Пер. с англ. и нем. А.Л. Никифорова; Общ. ред. и вступит, ст. И.С. Нарского]. -М.: Прогресс, 1986. - 543 с.
16 Леви-Стросс, К. Первобытное мышление / К. Леви-Стросс; [Пер., вступит, ст. и примеч. А.Б.
Островского]. - М.: Республика, 1994. - 382 с; Его же. Структурная антропология / К. Леви-Стросс; [Пер.
с фр. В.В. Иванова]. - М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. - 510 с; Соссюр, Ф. де. Курс общей лингвистики / Ф.( де
Соссюр; [Пер. с фр. A.M. Сухотиной; Ред. пер. и примеч. H.A. Слюсаревой; Послеслов. Р. Энглера]. - М.:
Логос, 1996.-XXIX, 235 с.
17 Барт, Р. Дискурс истории // Система моды. Статьи по семиотике культуры / Р. Барт; [сост., пер. с франц. и
вступит, ст. С. Зенкина]. - М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2004. - С.427-441.; Деррида, Ж. Голос и феномен
и другие работы по теории знака Гуссерля / Ж. Деррида; [Пер. с фр. С.Г. Кашиной, H.B. Суслова]. — СПб.:
Алетейя, 1999. - 208 с; Его оке. О грамматологии / Ж. Деррида; [Пер. с фр. И вступит, ст. H. Автономовой].
- М.: Ad Marginem, 2000. - 511 с; Его же. Письмо и различие / Ж. Деррида; [Пер. с фр. Д.Ю. Кралечкина]. -
М.: Академический проект, 2000. -494 с; Фуко, М. Археология знания/ М. Фуко; [Пер. с фр. М.Б. Раковой,
АЛО. Серебрянниковой; Вступит, ст. А.С. Колесникова. — СПб.: Гуманитарная академия; Университетская
книга, 2004.-416 с.
18 Арутюнова, Н.Д. Лингвистические проблемы референции // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XIII.:
Логика и лингвистика: проблемы референции. - М.: Радуга, 1982. - С.5-40.; Вейнгартнер, П.
Фундаментальные проблемы теорий истины / Пер. с англ. - М.: РОССПЭН, 2005. - 352 с; Гудмен, Н.
Метафора — работа по совместительству // Теория метафоры: [Сб. ст.]. — М.: Прогресс, 1990. — С.194-200.;
Гусев, С.С. Организация текстов и смысл. // Логика и теория познания: [Межвузовский сборник] / Отв. ред.
О.Ф. Серебрянников, Я.А. Слинин. -Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1990. -С. 75-87.; Дэвидсон,
Д. Метод истины в метафизике. // Аналитическая философия: Становление и развитие (антология) / Пер. с
англ., нем. - M.: «Дом интеллектуальной книги», «Прогресс-Традиция», 1998. - С.343-359.; Куайн, У.О.
Референция и модальность // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XIII.: Логика и лингвистика: проблемы
референции. - M.: Радуга, 1982. - С.87-108.; Его же. Слово и объект: [пер. с англ.] / У.О. Куайн. - М.: Логос;
Праксис, 2000. - 386 с; Лебедев, М.В. Онтологические проблемы референции / М.В. Лебедев, А.З. Черняк. -
М.: Праксис, 2001. - 344 с; Его же. Стабильность языкового значения / М.В. Лебедев. - M.: Эдиториал
УРСС, 1998. - 167 с; Муравьев, Ю.А. Истина: история, теория, методология / Ю.А. Муравьев. - М.:
Прометей, 1994. - 192 с; Остин, Д. Избранное: [Сборник] / Д. Остин; [Перевод с англ. Л.Б. Макеевой, В.П.
Руднева]. — М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 1999. - 332 с; Патнем, X. Значение и референция
// Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XIII.: Логика и лингвистика: проблемы референции. - М.: Радуга,
1982. - С.377-390.; Его же. Разум, истина и история. / X. Патнем; [Пер. с англ. Т.А. Дмитириева, М.В.
Лебедева]. - М.: Праксис, 2002. - 296 с; Петров, В.В. Научные метафоры: природа и механизм
функционирования // Философские основания научной теории: [Сб. ст.] - Новосибирск: Наука, 1985. -
С. 196-220.; Пирс Ч.С. Логические основания теории знаков / Ч.С. Пирс; [Пер. с англ. и предисл. В.В.
Кирющенко, М.В. Колопотина]. - СПб.: Алетейя; Лаборатория метафизических исследований при филос.
Исследование проблем референциальности исторических текстов по новому и в ином аспекте ставит задачей обращение к исследованиям в области модально-временных логик, проблеме логикческой семантики в терминах теории возможных миров (Г.-Х. фон Вригт, С. Крипке, Е.А. Сидоренко, В.А. Смирнов, Е.Д. Смирнова, Я. Хинтикка)."
Библиография, представленная в настоящей работе отражает тенденции и результаты современного состояния проблемы и показывает недостаточную разработанность проблемы эпистемологического базиса нарративной философии истории.
Объект исследования. Объектом диссертационного исследования является проблема экспликации событий в историческом познании.
Предмет исследования - эпистемология нарративной философии истории.
Цель и задачи исследования. Целью является исследование и критический анализ эпистемологических оснований нарративной философии истории. Для достижения цели необходимо решить следующие задачи:
- проанализировать причины, сущность и последствия лингвистического поворота в историческом познании;
фак-те СПбГУ, 2000. - 349 с; Стросон, П.Ф. Идентифицирующая референция и истинностное значение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XIII.: Логика и лингвистика: проблемы референции. — М.: Радуга, 1982. - С. 109-133.; Тарский, А. Семантическая концепция истины и основания семантики. // Аналитическая философия. Становление и развитие (антология) / Пер. с англ., нем. - М.: Дом интеллектуальной книги, Прогресс-Традиция, 1998. -С.90-129.
19 Баранов, Г.С. Философия метафоры / Г.С. Баранов; Рос. гос. торгово-экон. ун-т., Кемеровский ин-т
(филиал). Кемерово: Кузбассвузиздат, 2005. — 471 с; Беляев, В.В. Аналогия и метафора // Логико-
философские штудии - 2: [сб. ст.] / под ред. СИ. Дудника. — СПб.: Санкт-Петербургское философское
общество, 2003. — С.37-46.; Деменский, СЮ. Научность метафоры и метафоричность науки: Монография /
СЮ. Деменский. - Омск: Изд-во ОмГТУ, 2000. - 115 с;
20 Вригт, Г.Х. фон. Логико-философские исследования: [Избр. труды] / Г.Х. фон Вригт; [Общ. ред. Г.И.
Рузавина и В.А. Смирнова; Сост. и авт. предисл. В.А. Смирнов]. - М.: Прогресс, 1986. - 600 с; Крипке, С.
Тождество и необходимость // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XIII.: Логика и лингвистика:
проблемы референции. -М.: Радуга, 1982. - С.340-376.; Сидоренко, Е.А. Релевантная логика (предпосылки,
исчисление, семантика) / Е.А. Сидоренко. — М.: ИФ РАН, 2000. - 243 с; Его же. Реляционная семантика
релевантных исчислений // Логические исследования. Вып. 3. - М.: Наука, 1995. - С.53-71.; Его же.
Семантика возможных миров: от лейбницевской к юмовской // Логические исследования. Вып. 3. - М.:
Наука, 1995. - С.24-37.; Его же. Логика. Парадоксы. Возможные миры. (Размышления о мышлении в девяти
очерках.) - М.: Эдиториал УРСС, 2002. - 312 с; Смирнов, В.А. Логические методы анализа научного
знания/ В.А. Смирнов; [Под ред. В.Н. Садовского, В.А. Бочарова]. - М.: Эдиториал УРСС, 2002. - 264 с;
Смирнова, Е.Д. Логика и философия. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1996.;
Хинтикка, Я. Логико-эпистемологические исследования: Сборник избр. ст. [Перю с англ.] / Я. Хинтикка;
[Сост., вступит, ст. и общ. ред. В.Н. Садовского, В.А. Смирнова]. - М.: Прогресс, 1980. - 447 с; Целищев,
В.В. Философские проблемы семантики возможных миров / В.В. Целищев; [Отв. ред. А.Н. Кочергин]. —
Новосибирск: Сиб. отд-ние изд-ва «Наука», 1977. - 192 с.
- исследовать эпистемологические характеристики тропологической
теории исторического познания X. Уайта;
изучить последствия построения Ф. Анкерсмитом нарративной логики (проблема истинности исторического нарратива);
выявить возможные последствия деконструктивисткого направления развития нарративной философии истории и его последствия для эпистемологии истории;
- сопоставить нарративизм и конструктивизм, рассмотрев данные
течения в контексте исторического скептицизма;
исследовать эссенциалистские допущения в нарративизме, приводящие к утверждению инструменталистских тезисов в историческом познании;
проанализировать проблему суждений о прошлых событиях в связи с отрицанием в нарративной философии истории объективного содержания понятия «исторический факт»;.
- рассмотреть роль и значение отрицания дистинкции между
спекулятивной философией истории и исторической наукой в нарративизме.
Методологическая база исследования. Теоретико-методологическую
основу диссертации составляют общефилософские принципы и методы
исследования (принципы историзма, системности, всесторонности,
конкретности). В процессе исследования были использованы такие методы
как: сравнительно-исторический, герменевтический, историко-
ретроспективный, сравнительно-типологический.
Выбор оснований для критики нарративной философии истории сталкивается с серьезными проблемами. Эта связано с тем обстоятельством, что нарративная философия истории принадлежит к постмодернистскому полю. В пределах постмодернизма имеется тенденция к определенному нивелированию науки в целом, и критика логоцентризма в частности, которая иногда рассматривается как средство принуждения, или более радикально, в психоаналитическом духе, как средство подавления. Вследствие этого возникает старый парадокс скептика, а именно как
13 оспаривать его суждения, если им не признаются никакие правила и принципы спора. Хотя с постмодернизмом эта ситуация еще абсурднее, так как постмодернизм отрицает какую-либо логику, но в то же время тезисы отстаивающие разного рода постмодернистские практики разворачиваются в определенную аргументативную систему. Критика логоцентризма в сущности играет роль превентивной контркритики.
В силу этого, мы полагаем целесообразным опереться на методологию критического рационализма К. Поппера, так как именно его работы содержат целостную идею проверяемости научных теорий и недвусмысленную концепцию демаркации науки и иных форм знания. Критическим рационализмом уже была предпринята серьезная критика инструменталистских, радикально-конструктивистских и релятивистских подходов в научном познании.
Для анализа проблемы соотношения факта и события, а также факта и теории, нами будет привлечена идея возможных миров. Безусловно, в своем критическом анализе мы полагаем весьма ценным обратиться к предпринимавшимся попыткам критиковать нарративизм со стороны представителей исторической науки и представителей иных философских направлений.
Научная новизна исследования заключается в следующем:
установлено, что нарративная философия истории, являясь, с одной стороны, следствием кризиса эссенциалистского стандарта научного познания, с другой стороны, сохраняет постулаты эссенциализма;
показано, что тропологическая теория X. Уайта представляет собой очередной вариант редукционизма, так как предполагает сведение исторической реальности к тексту;
- выявлено, что постулат о самореферентности нарратива ведет к
утверждению скептицизма в историческом познании;
установлено сходство эпистемологии нарративной философии истории, с одной стороны, и инструментализма и радикального конструктивизма, с другой;
показано, что отрицание объективности исторического факта базируется на некорректном перенесении онтологической неопределенности суждений о будущем на суждения о прошлом, которые можно считать лишь гносеологически неопределенными;
- выявлена взаимозависимость нарративной философии истории и
спекулятивных форм философии истории.
Положения, выносимые на защиту.
Основной причиной возникновения нарративизма является кризис традиционных эссенциалистских концепций исторического познания, следствием чего стало утверждение инструментализма, при сохранении эссенциалистского идеала научного познания в качестве фонового знания.
Теория базисных тропов и префигурации X. Уайта производит эпистемологически некорректную процедуру редукции всех аспектов исторического познания к риторике исторического нарратива, что способствует рапространению скептицизма в историческом познании.
3. Нарративная логика Ф. Анкерсмитом базируется на идее
самореференциальности исторического текста, которая принимается в
качестве исходного допущением нарративизма, принимаемым без серьезной
критики. Утверждение данного тезиса проводится косвенно, через
опровержение единственной «альтернативы» в виде позитивистского идеала
научной рациональности.
4. Развитие нарративизма при сохранении идеи самореферентности
исторического текста является весьма проблематичным. Как правило, тезис о
самореференциальности толкает сторонников нарративизма на поиски
«необъективного» базиса эпистемологии истории, что приводит к сближению
нарративизма с деконструктивизмом, постструктурализмом и
15 постмодернизмом. Истоки нарративизации видятся многим исследователям в неких глубинных механизмах бессознательного.
Нарративизм, в своей эпистемологической сущности, — вариант инструментализма. Общими для того и другого являются стремление элиминировать реальность из эпистемологии истории. Данные тезисы также сближают нарративизм с радикальным конструктивизмом. Более того, нарративная философия истории воспроизводит тропы античного скептицизма, но применительно к историческому познанию.
Нарративизм стремится истолковать проблему неопределенности суждений с временной модальностью, как доказательство принципиальной непознаваемости прошлого таким, каким оно было. Однако, неопределенность суждений о прошлом носит не онтологический, а гносеологический характер, т.е. в процессе научного исследования может устраняться.
7. Нарративизм, как и историцизм, возрождает спекулятивный подход к
историческому познанию, постулируя наличие некоей сущности, однозначно
определяющей все знание прошлого. Кроме того, нарративная философия
истории предполагает наличие некоего фона в виде традиционных
эссенциалистских представлений о науке и научном познании.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Результаты исследования могут способствовать расширению и проблематизации существующих представлений об организации и практическом назначении исторического познания. В исследовании предпринята попытка критически проанализировать последние антиобъективистские тенденции в зарубежной эпистемологии истории и противопоставить субъективно-идеалистскому истолкованию эпистемологии истории принцип метафизического реализма. Исследование может быть полезно в преподавании курса «Философия и методология истории», а также спецкурсов «Актуальные проблемы логики и гносеологии истории» и «Лингвистический поворот в историческом познании».
Апробация исследования. Основные положения и выводы автора изложены в статье (Агафонов, В.В. Эпистемология истории X. Уайта: тропологический подход. // Вестник РУДН. Сер. «Философия». - 2008. - № 2. - С. 28 - 38), публикациях, в выступлениях на научных конференциях («Свобода в истории человека и человечества», IV ежегодная научно-теоретическая конференция «Человек в истории»; «Социально-этнические процессы в микро- и макроистории», V ежегодная научно-теоретическая конференция «Человек в истории» 6-10 декабря 2004 г.; Проблемы научно-технического развития Камчатского края, ежегодная научно-техническая конференция профессорско-преподавательского состава и аспирантов КамчатГТУ, 25-27 апреля 2007 г.) и Втором международном симпозиуме «Культурно-экономическое сотрудничество стран Северо-Восточной Азии» (18-19 мая 2006 г.), в лекционных курсах и спецкурсах по философии. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры философии и культурологи Камчатского государственного университета имени Витуса Беринга.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, содержащих восемь" параграфов, заключения и библиографического списка на русском и английском языках, включающего 218 наименований.
«Лингвистический поворот» в историческом познании: причины, этапы и сущность
Традиционная историография явно или неявно следовала определенному эталону научности, который можно назвать позитивистским. Сущность позитивистской концепции научной рациональности выражается в нескольких базовых постулатах: 1) с точки зрения позитивизма знание считается научным, если оно подтверждается определенной совокупностью твердо установленных фактов; 2) наука стремится к установлению определенных законов, которые позволили бы не только объяснять события прошлого, но также предсказывать будущее с помощью процедуры экстраполяции. В пределах позитивизма постулируется идея принципиальной кумулятивности развития научного знания, т.е. каждая следующая теория является научной только в том случае, если она объясняет все факты, которым дано обоснование в пределах предыдущей теории, плюс она должна дать объяснение фактам, которые предыдущая теория рассматривала как аномалии.
Позитивизм прошел длительный период развития, он неоднократно подвергался критике, в том числе и со стороны представителей гуманитарных наук. Существенной казалась критика в начале XX века со стороны неокантианства, неогегельянства, философии жизни, что привело к серьезной трансформации позитивистских установок, к возникновению различных школ неопозитивизма (одним из наиболее влиятельных направлений является логический позитивизм, представленный, прежде всего Венским кружком). Основной тезис логического позитивизма заключается в том, что знание следует считать научным в том случае, если оно сводимо к совокупности протокольных предложений, каждое из которых фиксирует эмпирически подтверждаемый единичный факт. Однако сторонники данной концепции столкнулись с целым кругом трудноразрешимых проблем, прежде всего, проблемой индукции. Так, никакая конечная совокупность фактов не делает теорию достоверной или доказанной; индуктивные выводы носят принципиально вероятностный характер.
Споры вокруг позитивистских установок поначалу не имели прямого отношения к исторической науке. Однако, в 1942 г. выходит статья K.F. Гемпеля «Функции общих законов в истории». Статья во многом была ответом на неокантианскую критику позитивизма. Г. Риккерт и В. Виндельбанд указывали на то, что история, как наука, занимается изучением уникального, единичного, неповторимого, в то время как естественные науки, на которые ориентируется позитивизм, используют номотетический метод.21 Во многом, неокантианство провозглашает противопоставление наук о духе наукам о культуре, которое, в целом, основано на некорректном понимании методологии естествознания.
К.Г. Гемпель категорически возражает против идеи, что историческое знание носит исключительно описательный характер. По его мнению, и в истории, и в естественных науках общие законы выполняют одни и те же функции. Общий закон, по его мнению, — это «утверждение универсальной условной формы, способное быть подтвержденным или опровергнутым с помощью соответствующих эмпирических данных». " Универсальная гипотеза предполагает регулярность следующего типа: в каждом случае, когда имеет место событие определенного вида С (причина), имеет место другое событие Е (следствие). При этом оба события не просто характеризуются временным соседством, но должны быть связаны причинным образом. Основной функцией общих законов в естественных науках является связь событий в структуры, называемые объяснением и предсказанием.
Таким образом, научное объяснение в исторической науке должно, по мнению К.Г. Гемпеля, состоять из: 1) множества утверждений, говорящих о появлении определенных событий С], ..., Сп в определенном месте и в определенный момент времени; 2) множества универсальных гипотез, таких, что: а) утверждения обоих множеств достаточно хорошо подтверждаются эмпирическими данными; б) из обоих множеств утверждений можно логически вывести предложение, утверждающее появление события Е.
Любое объяснение научного характера можно подвергнуть объективным проверкам, которые включают в себя, во-первых, эмпирическую проверку предложений, говорящих об определяющих условиях; во-вторых, эмпирическую проверку универсальных гипотез, на которых основывается объяснение; в-третьих, исследование того, является ли объяснение логически убедительным в том смысле, что предложение, описывающее объясняемое явление, следует из утверждений множеств 1 и 2.
Объяснение в исторической науке должно выполнять и функцию предсказания, для чего необходимо наличие четко установленных законов универсальной условной формы и утверждений, описывающих определенные известные условия. Как видим, в данном случае К.Г. Гемпель просто применяет традиционную схему утверждающего модуса условно категорического силлогизма, то есть в каждый момент, когда имеет место событие определенного вида (место и время), другое событие произойдет в том месте и в то время, которые определенным образом связаны с местом и временем появления первого события. Гемпель указывал на две причины, почему большинству объяснений, предлагаемых в истории, не удается включить явные утверждения о предполагаемых общих закономерностях: во-первых, универсальные гипотезы часто относятся к индивидуальной или социальной психологии, т.е. косвенным образом рассматриваются как сами собой разумеющиеся и, во-вторых, часто бывает довольно трудно сформулировать лежащие в основе предположения явным образом, с достаточной точностью и в то же время так, чтобы они согласовывались со всеми имеющимися эмпирическими данными. В силу этих причин К.Г. Гемпель полагал, что исторические объяснения носят вероятностный характер и представляют собой скорее «набросок объяснения». Однако он все же пытается провести демаркационную линию между научным объяснением и псевдообъяснением: научное объяснение указывает определенное направление, двигаясь по которому, исследователь получает подтверждающие и уточняющие утверждения; в псевдо-объяснении используются неэмпирические утверждения, которые нельзя проверить. Таким образом, К.Г. Гемпель подходит к проблеме допущений, лежащих в основе объяснения.
Модель охватывающих законов (так модель К. Гемпеля обозначалась в зарубежной литературе) вызвала серьезные возражения. Ключевым пунктом возражений был следующий: структура исторических текстов наглядно показывает если и не отсутствие в них объяснений, то, во всяком случае, незначительную их долю. К.Г. Гемпель не мог не видеть, что предложенная им схема является слишком «жесткой», и имеющиеся в исторической науке факты не позволяют использовать её в большинстве случаев. Он так формулирует эту проблему: «...большинству объяснений, предлагаемых в истории или социологии, не удается включить явные утверждения о предполагаемых или общих закономерностях»."
Проблема нарратива и исторической реальности в работах Ф.Р. Анкерсмита: от нарративного реализма к нарративному идеализму
Другим представителем радикально конструктивистской позиции в нарративной философии истории является Ф.Р. Анкерсмит. В его работах происходит открытый разрыв с нарративным реализмом. В сущности, он и вводит эту дихотомию: нарративный реализм и нарративный идеализм. Свою концепцию он считает нарративно-идеалистической, при этом, как и в случае с X. Уайтом, его взгляды претерпели эволюцию от идеи трансцендентальной логики исторического нарратива к постмодернистской концепции историографии. В своей последней работе «Возвышенный исторический опыт» Ф. Анкерсмит переходит на открыто антитрансценденталистские позиции, опыт вытесняет язык, историописание окончательно провозглашается делом иррациональным. В своем автобиографическом эссе150 Ф.Р. Анкерсмит раскрывает те интенции, которые подспудно направляли его творческие поиски. Его прежде всего интересовал вопрос об абсолютных предпосылках (presuppositions) лежащих в основе исторического познания, причем данные предпосылки абсолютны в том смысле, что не могут оцениваться как истинные или ложные. По сути, в его работах мы наблюдаем попытки реализации старого кантианского проекта критики исторического разума. Ф.Р. Анкерсмит открыто противопоставляет «нарративистскую философию истории» и «эпистемологическую философию истории».151 По его мнению, эпистемологическая философия истории возникла, во-первых, как результат отрицания немецкого историзма; во-вторых, она опирается на отрицание спекулятивных концепций философии истории: «Историзм и спекулятивные системы были отвергнуты, поскольку предполагалось, что они не удовлетворяли эпистемологическим критериям исторического знания». В-третьих, основное внимание в эпистемологической философии истории уделяется попытке предложить удовлетворительную модель исторического объяснения. Наконец, определенное влияние на нее оказала «коллингвудовская герменевтика».153
Обращаясь к проблеме соотношения историзма и спекулятивных версий философии истории, Анкерсмит приходит к выводу, что в англосаксонской философии историзм был ошибочно связан с этическим релятивизмом. «Этический релятивизм, некорректно связывающий темпорально-фиксированное множество этических норм с их темпорально-независимой применимостью, был ошибочно выведен из запрета Ранке».154 Историзм смешивался с историцизмом, который, в свою очередь, отождествлялся со спекулятивными версиями философии истории, при этом, Ф.Р. Анкерсмит, полагает, что основные критические нападки К.Р. Поппера против историцизма направлены на претензии последнего на некоторое пророчество: «Так как историки обычно заинтересованы в исследовании прошлого, а не будущего, критика Поппера не преуспела в представлении спекулятивных типов философии как незаконной формы того, что историки пробуют делать законно».155 Более того, Ф.Р. Анкерсмит считает несостоятельным проведение демаркационной линии между историографией и спекулятивной философией истории. Так, традиционно спекулятивную философию истории обвиняли в метафизичности. Метафизический статус спекулятивных концепций истории предполагает, что эти концепции являются принципиально непроверяемыми, что и отличает их от «нормальных» исторических концепций, которые вполне можно подвергнуть критической проверке. Ссылаясь на Уолша, Анкерсмит считает, что как спекулятивные концепции, так и «нормальная» историография пытаются выявить «сущность» определенной части прошлого, и поэтому их нельзя отличать друг от друга посредством критериев, которыми различают утверждения метафизические и верифицируемые. «Еще раз подчеркнем, что, хотя философы и пытались отказаться от спекулятивных систем, они все же не смогли найти против них убедительные контраргументы». Интересно то, что Ф. Анкерсмит рассматривает только верификацию как способ проверки теории. Однако, именно дискредитация критики спекулятивных систем, по мнению Анкерсмита, пробила первую брешь в защитном поясе аналитической философии истории.
О дебатах, касающихся проблемы модели К.Г. Гемпеля, Анкерсмит отметил, прежде всего, их оторванность от реальной историографической практики. Сам по себе их провал и «явное отсутствие в них окончательного решения сообщило философам истории знание о множестве неожиданных характеристик историографии». Наиболее преуспели в критике сторонники аналитической герменевтики. Ф. Анкерсмит проводит различие между аналитической герменевтикой и континентальной: Континентальная герменевтика «имеет своей парадигмой интерпретацию текстов (предпочтительно библейских, юридических и литературных)», аналитическая герменевтика нацелена на объяснение интенционального человеческого действия. Он делает однозначный выбор в пользу континентальной герменевтики: «Немецкая герменевтика разделяет с нарративистской традицией... синтетический подход к прошлому; англосаксонская герменевтика откровенно аналитична...».159
В целом, оба направления являются частями эпистемологической традиции в философии истории. Анкерсмит выделяет пять основных недостатков в эпистемологической философии истории. 1. Равнодушие к реальной историографичекой практике. 2. Исследуется только проблема исторического объяснения, в то время как «настоящей задачей историка в действительности является задача интерпретативная».1 И сторонники модели К.Г. Гемпеля и представители аналитической герменевтики сосредоточили свое внимание на деталях, а не на всей тотальности исторического знания. 3. «В обоих своих проявлениях эпистемологическая традиция демонстрирует отсутствие чувства истории...».1 И те, и другие, по мнению Ф.Р. Анкерсмита, придерживаются юмовской позиции, что человеческая природа всегда остается одинаковой в своих принципах и движениях.
Инструментализм и нарративизм: критика эссенциалистских оснований эпистемологии нарративной философии истории
В критике конструктивистских допущений эпистемологии нарративной философии истории в первую очередь следует обратить внимание на антиобъективистские аргументы, которые основываются на определенном взгляде на природу исторической реальности. То есть, необходимо понять природу конструктивизма, выявить то, что можно назвать фоновым знанием.
Конструктивизм появился в результате двух кризисов исторического познания. Первый был вызван трудностями, с которыми столкнулся классический немецкий историзм, второй был связан с кризисом эссенциалистских стандартов в эпистемологии. Именно это вызвало к жизни два течения в конструктивизме: аналитический конструктивизм (в рамках которого и развивались идеи аналитической герменевтики, аналитической философии истории, нарративно-реалистические теории) и нарративно-идеалистический конструктивизм. Как мы выяснили, первый вариант представляет собой попытку дополнить изучение объяснительных процедур используемых историком, исследованием повествовательной составляющей в работе историка, которая в конечном итоге сводилась к описанию внешней истории исторической науки в терминологии И. Лакатоса.290 Второй вариант конструктивизма (риторический) полностью отказывается от какой-либо рациональной составляющей в историческом познании, сводя последнее к неким иррациональным (тропологическим, риторическим, бессознательным) механизмам.
Однако, несмотря на вызов, который нарративный конструктивизм бросает эссенциалистским стандартам научной рациональности, мы утверждаем, что конструктивизм (в любом его варианте) является следствием этих самых стандартов научного знания. Нарративизм подспудно сохраняет приверженность идее редукции любой теории к протокольным предложениям, а, следовательно, к. опыту. Отсюда, нарративизмом делался вывод: если в исторической науке не может быть осуществлена подобная полноценная редукция, следовательно, и контакт с исторической реальностью весьма затруднен, либо вовсе невозможен.
Постулирование недоступности исторической реальности для изучения базируется на подчеркивании несостоятельности позитивистской стратегии верификации, которая предполагала, что научные теории должны иметь непротиворечивые и прочные основания, научному исследованию должен предшествовать процесс подбора надежного исходного пункта. Если же такие основания не найдены при помощи стратегий выработанных позитивизмом, то невозможна выработка никаких стандартов, никакой демаркационной линии между историей и вымыслом о прошлом нет и быть не может.
Однако нарративизм в своей критике эпистемологических оснований исторической науки делает весьма существенную на наш взгляд ошибку: провал какой-либо объяснительной теории не может и не должен восприниматься как невозможность рационального, объективного познания исторической реальности в целом. На этой же фундаментальной ошибке строится и отрицание демаркационной линии отделяющей науку от псевдонауки. В этом отношении, данное критическое замечание применимо и к некоторым весьма радикальным концепциям, развивавшимся в эпистемологии и философии науки второй половины XX века.
Однако в эпистемологии и философии науки эссенциалистский стандарт подвергался вполне рациональной критике, причем не в ущерб научной рациональности в целом. Позитивизм критиковался и за узость базы (в качестве эталона были выбраны естественные науки), и за игнорирование реальной научной практики (позитивизм очень выборочно подходил к иллюстрирующим примерам) и за игнорирование истории науки. Мы полагаем, что конструктивизм упустил один из важнейших аргументов против позитивистского (эссенциалистского) идеала научной рациональности, а именно критику К. Поппером эпистемологии «здравого смысла», к которой в конечном итоге сводится весь позитивизм.
Рассматривая проблему здравого смысла, он приходит к важному выводу: «Любое множество предположений нашего здравого смысла — совокупность их можно назвать фоновым знанием здравого смысла, — с которого мы начинаем, можно в любой момент поставить под вопрос и подвергнуть критике; и часто в результате этой критики это предположение отвергается...». Иными словами, невозможна такая вещь, как надежный исходный пункт, с которого исследователь, начав, может при помощи инструментария дойти до конечной точки. Нарративизм же, обратив внимание на провал позитивистской стратегии на примере «модели охватывающего закона», пришел к выводу о невозможности использования общенаучного стандарта в историческом познании. Обратив внимание на критику классической науки со стороны постструктурализма, эпистемологического анархизма, неопрагматизма, нарративизм пришел, по существу, к полному отрицанию рациональности в целом.
Основные тезисы эссенциализма можно сформулировать следующим образом: 1) ученый стремится к нахождению истинной теории, т.е. предпочтительны такие описания мира, которые были бы в то же время объяснением наблюдаемых фактов, что, в сущности, означает: описание фактов выводится из теории, соединенной с начальными условиями.
Нарративизм как риторико-тропологический вариант историцизма и спекулятивной философии истории
Следующий вопрос, который возникает в ходе критического анализа эпистемологических оснований нарративной философии истории — как соотносится нарративная философия истории и спекулятивные течения в историческом познании. Вполне ясно, что нарративизм отрицает дистинкцию между спекулятивными формами философии истории и исторической наукой, считая любую историческую концепцию спекулятивной. По нашему мнению нарративизм отрицает данную дистинкцию, имея вполне конкретной целью. Это отрицание играет роль еще одного иммунизирующего барьера, который делает весьма затруднительной рациональную критику нарративизма.
Основной тезис нарративистов заключается в утверждении, что спекулятивная философия истории и историография составляют неразрывное целое, т.е. не существует исторических концепций, которые не содержали бы в себе спекулятивного элемента. Различие между историографией и философией истории оказывается чисто внешним. В историческом познании зачастую, согласно воззрениям нарративистов, происходит неосознанное подавление элементов спекулятивной философии истории.
Для верного понимания ошибочности самой постановки проблемы нарративистами необходимо проанализировать, что следует понимать под спекулятивной философией истории. Данное понятие отнюдь не является общепризнанным. В качестве возможных альтернатив используются понятия «историцизм» (К. Поппер), «субстантивная философия истории» (А. Данто). Обе концепции, в сущности, анализируют одно и то же явление, но используют разный терминологический аппарат.
Вначале следует разобраться с использованием термина «историцизм», так как он стал полисемантичным. В англоязычной литературе его используют в нескольких значениях. Основная проблема, которую хотелось бы затронуть - проблема соотношения историцизма и нарративной философии истории. Первым на общие черты нарративизма и историцизма обратил внимание А. Рейнольде в статье «Что такое историцизм?».340 Он указал на полисемантичность данного понятия и выделил несколько его трактовок.
Согласно первой, историцизм - это принцип, при котором вещи должны пониматься в пределах определенного исторического контекста. Рейнольде предлагает называть подобный вариант историцизма «обыденным» (mundane).341 Данное понимание историцизма весьма близко к тому, что традиционно именуют историзмом. Однако, в англосаксонской философской литературе подобная дистинкция четко не проводится.
Вторая трактовка связывается с теориями Дж. Вико, В. Дильтея, Р. Коллингвуда,342 с их попытками найти критерии, которые позволили бы однозначно провести демаркационную линию между гуманитарными и естественными науками. По сути, эти попытки связаны с тем, что К. Поппер понимал под антинатуралистическими доктринами историцизма. Сторонники данной трактовки настаивают на существенном различии между тем, что называют номотетическими науками и идеографическими. Номотетические науки базируются на выявлении общих тенденций, описании и объяснении повторяющихся явлений при помощи общих законов. Предметом же идеографических наук является человек, соответственно методология данных наук будет основываться на поиске уникального, единичного.
Третья трактовка предполагает, что историцизм — это теория, пытающаяся найти ритмы и законы истории. Как видим, А. Рейнольде отделяет позицию К. Поппера от прочих и редуцирует ее исключительно к критике пронатуралистических доктрин, что, на наш взгляд, не вполне корректно. Впрочем, данная редукция осуществляется и нарративистами, когда заходит речь о сущности историцизма и спекулятивных концепций философии истории. Причем А. Рейнольде относит концепцию смены научных парадигм, принадлежащую Т. Куну к данному виду историцизма. Действительно, практически диалектическая триада Т. Куна «нормальная наука — кризис приводящий к революции - новая нормальная наука» сильно напоминает критикуемый К. Поппером историцизм. Как концепцию о неких законах и ритмах истории.
Четвертая трактовка термина «историцизм» связана с утверждением, что стандарты рациональности не являются раз и навсегда зафиксированными. Они сами зависят от временных изменений. Иными словами, не существует «неисторических» стандартов научной рациональности. Он сильно напоминает упоминавшийся нами концептуальный конструктивизм, так как и исследователи принимающие данный вариант историцизма приходят рано или поздно к идее несоизмеримости научных теорий. В данном смысле конструктивистами являются Т. Кун, П. Фейерабенд, М. Фуко.
Пятый вариант историцизма основан на утверждении, что не существует вообще никаких абсолютных ценностей любого рода: все идеалы являются относительными, их содержание зависит от исторического периода. Подобный вариант историцизма связан с постмодернизмом, как культурным течением, и риторическим конструктивизмом, как определенным направлением в философии науки. Более того, эта разновидность историцизма основана на релятивистских тезисах: «...Этот тезис влечет более радикальный вывод, что все понятия «истины», «объективности», «разума», «научного знания» и т.д., являются в значительной степени конструкциями, принимаемыми определенной культурой в определенный исторический период».345 Согласно этой трактовке, мы вынуждены отказаться от любого представления об объективности, исторической реальности. А. Рейнольде называет подобную разновидность историцизма -«тотальный историцизм». По нашему мнению, правильнее было бы называть данный историцизм нигилистическим, так как он базируется на отрицании не только научной рациональности, но и всего накопленного европейской наукой знания, начиная с эпохи Г. Галилея и И. Ньютона. Данные воззрения весьма характерны для нарративизма в его наиболее радикальной (постмодернистской) форме. Рейнольде прав, когда характеризует постмодернизм как проект или настроение, целью которого является отрицание идеалов рациональности эпохи Просвещения.
Концепция А. Рейнольдса нуждается в весьма существенных уточнениях. Во-первых, им не проводится разграничение между понятиями историзма и исторщизма. Под историзмом следует понимать принцип, согласно которому предмет исследования должен рассматриваться в развитии. Данный термин введен во всеобщее употребление В. Дильтеем как обозначение универсального метода «наук о духе».
