Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. История науки: проблема единства 11
1. Становление истории науки как самостоятельной дисциплины 11
2. Проблема определения предметного поля истории науки 22
3. Анализ концептуальных подходов к определению предмета и объекта исследования истории науки 49
Выводы первой главы 65
Глава 2. Место истории науки в системе исторического познания 68
1. Становление исторического познания: от доксы к эпистеме 68
2. Проблема поиска методологических оснований истории 86
3. История и современная философия науки 102
Вывод второй главы 107
Глава 3. Особенности формирования истории науки на современном этапе 110
1. Проблема методологического обоснования синхронического единства предметное поля истории науки 110
2. Проблема методологического обоснования диахронического единства предметного поля истории науки. 124
3. Условия возможности дисциплинарного единства истории науки 134
Выводы третьей главы 144
Заключение 147
Литература 153
- Становление истории науки как самостоятельной дисциплины
- Становление исторического познания: от доксы к эпистеме
- История и современная философия науки
- Условия возможности дисциплинарного единства истории науки
Введение к работе
Актуальность философского анализа оснований истории науки обусловлена целым рядом обстоятельств. Во-первых, среди философов и ученых, а так же в широких кругах общественности, идет активное обсуждение вопросов о том, что происходит сегодня с наукой в мире, как она встроена в современную социальную систему, таит ли в себе угрозу для человечества ее теоретический и методологический потенциал. Характер постановки данных вопросов адекватны обобщению того пути, который наука прошла за последние столетия.
Сегодня ряд авторов считает, что историческому исследованию науки принадлежит в этой связи особое место: оно должно послужить отправной точкой, своего рода эмпирическим базисом для обобщений любого типа — как для создания общей теории науки, так и для практических рекомендаций в области управления наукой и ее организации. Поэтому развитие истории науки как специальной, самостоятельной дисциплины приобретает в настоящее время большую актуальность.
Во-вторых, серьезного обобщения требует ряд крупных наработок в области теоретико-методологических исследований науки как целостности. В представлениях о ней в целом или об отдельных ее аспектах сложилась довольно сложная ситуация, в рамках которой противоречиво сосуществуют рядом друг с другом, как традиционные подходы, так и смелые новации. В настоящее время происходит лавинообразный процесс образования новейших методологических парадигм и концептуальных подходов, философских уровней и исторических альтернатив, неожиданных междисциплинарных комплексов и социокультурных контекстов, актуальнейших эпистемологических перспектив и ценностных императивов. Сложившийся концептуальный плюрализм требует прояснения онтологических и гносеологических оснований истории науки. В силу этого, сама история науки должна стать предметом философского анализа.
Предметом исследования является выявление условий существования истории науки как самостоятельной дисциплины, границы предметного поля и методологическая база которой будут опираться на единое основание.
Объектом исследования выступают философские, науковедческие и методологические концепции истории науки.
Степень разработанности темы. Рост интереса к философским и методологическим проблемам истории науки можно отметить по все более возрастающему потоку публикаций на эту тему. Постпозитивистская критика кумулятивного и прогрессистского понимания развития научного знания выявила в знании присутствие иных существенных элементов, помимо эпистемологических ("научные парадигмы" Т. Куна, методология исследовательских программ" И. Лакатоса, "неявное знание" М. Полани). "Анархистская эпистемология" П. Фейерабенда еще настойчивее обратила внимание на присутствие в знании момента индивидуально-личностного философского самоопределения. Возрастание внимания к философской, и шире, к культурной составляющей истории естествознания — характерная черта работ по философии науки последних десятилетий у отечественных и зарубежных исследователей: В.С. Библер, П.П. Гайденко, В.В. Казютинский, Л.М. Косарева, В.А. Лекторский, Е.А. Мамчур, Л.А. Микешина, Н.Н. Моисеев, А.Л. Никифоров, А.П. Огурцов, А.А. Печенкин, М.А. Розов, В.С. Степин, М.Б. Туровский, И. Г. Фролов, В.С. Черняк, В.С. Швырев, , Б.Г. Юдин и др. Из зарубежных авторов следует особенно отметить работы таких ученых как: Л. Лаудан, M. Малкей. Ст. Тулмин, Дж. Холтон, М. Хайдеггер, В. Хесле, К. Хюбнер, К.Ясперс, Б.Шапиро, М.Фуко и др.
Характерной тенденцией в историко-научных исследованиях последних десятилетий был рост внимания к социокультурной детерминации в истории развития тех или иных научных дисциплин. Эта тенденция проявилась по-своему и в отечественной историко-научной литературе (А.В. Ахутин, В.С. Библер, В.П. Визгин, П.П. Гайденко, В.П. Зубов, В.Н. Катасонов, Н.И. Кузнецова, Л.А. Маркова, А.П. Огурцов, И.Д. Рожанский, В.С. Степин, Г.А. Смирнов и др.) История науки начинает осознаваться по-новому, актуальной становится тема философской истории науки. Но в подавляющем большинстве эти тенденции в философии и истории науки проявляются в работах, посвященных развитию именно естествознания: физики, космологии, химии, биологических наук и пр.
История науки являлась так же объектом научного интереса выдающихся ученых-физиков, таких как Н. Бор, В. Гейзенберг, Дж. Максвелл, П. Дирак, М. Планк, А. Эйнштейна и др. Философский и исторический анализ сущности науки, ее философские и мировоззренческие истоки и перспективы исследовались в работах: А. Бергсона, Н.Бердяева, М.Вебера, Г.-Г. Гадамера, Э. Гуссерля, О. Конта, К. Поппера, Б. Рассела, М. Хайдеггера, О. Шпенглера, К.Ясперса и др.
Значительные результаты достигнуты в области исследования исторических типов рациональности в работах по философии и методологии науки отечественных авторов: Н.С. Автономовой, Б.Т. Алексеева, В.П. Бранского, В.П. Визгина, Б.С. Грязнова, С.С. Гусева, И.Т. Касавина, В.Н. Катасонова, Л.М. Косаревой, В.В. Лазарева, В.В. Лапицкого, Б.М. Липского, М.К. Мамардашвили, Н.С. Мудрагей, А.Л. Никифорова, Б.И. Пружинина, Э.Ю. Соловьева, Л.Ю. Соколовой, В.С. Швырева, В.П. Филатова и др., посвященных проблемам становления и эволюции науки, онтологическим и гносеологическим аспектам науки, определению исторических форм и типов научного знания.
За последние годы публикуется значительное количество исследований, связанных с анализом исторически изменчивых форм философских, нравственных и мировоззренческих ориентиров науки, новых содержательных моделей исторического исследования науки, отражающих всю сложность и противоречивость положения современных историко-научных исследований.
Таким образом, можно говорить о том, что в рамках философского осмысления истории науки были достигнуты существенные результаты. Тем не менее, пока еще рано говорить о выработке устойчивых и концептуально оформившихся подходов к определению оснований методологического единства истории науки как самостоятельной дисциплины. Хотя в том или ином контексте эта проблема стояла перед всеми исследователями, она не являлась специальным предметом рассмотрения, а выступала скорее стимулом для более детального поиска гносеологических, онтологических или методологических оснований исторического исследования науки.
Цели и задачи работы. Целью исследования является поиск и выявление концептуальных оснований и теоретических возможностей, задающих условия существования истории науки как самостоятельной дисциплины, обладающей предметным и методологическим единством.
Достижение поставленной цели требует решения следующих задач:
- рассмотреть генетические и систематические особенности истории науки и выяснить философские основания и причины концептуального плюрализма, сложившегося в истории науки сегодня.
- выявление методологических ограничений, налагаемых на историко-научные исследования контекстом познавательного интереса, тесно связанного с конкретно-историческим интервалом и с потребностями рациональной реконструкции истории науки.
- показать размытость и семантическую подвижность понятия «науки» в современной ситуации.
- провести анализ исторических изменений и современного состояния эпистемологического статуса истории, выявив общую направленность философского поиска вне зависимости от школ, течений и направлений.
- установить проблематичность единства «истории науки» в связи с неопределенностью самого предмета и методов исследования.
- выявить условия, при которых концептуальные основания исторического исследования науки и формы ограничения предметного поля истории науки будут опираться на единые философские основания.
- раскрыть наиболее продуктивные тенденции в современных концепциях истории науки, подчеркнув качественное своеобразие и приоритет одной исторической концепции науки перед другой.
- отличить философски ориентированную историю науки, от других способов исследования исторического бытия науки.
Положения, выносимые на защиту.
Целостность истории науки, как самостоятельной области исследования, обеспечивается единством ее проблемного поля и методологической базы, различным способом проявляющихся конкретных познавательных формах и на разных этапах развития науки.
Существующий на сегодняшний день онтологический и методологический плюрализм во взглядах на историю науки может быть отчасти снят при рассмотрении научного знания как элемента целостной культуры. В этом случае, удается показать не только исторические различия, но и внутреннюю связь «образов истории науки».
Одним из методологических оснований единства истории науки является инвариантный характер логических методов, используемых учеными различных школ и специальностей, на различных этапах существования науки.
Использование концепции «исторического системного ансамбля» разработанной К. Хюбнером для анализа культуры разных эпох, позволяет выявить некоторые формальные характеристики, свидетельствующие о единстве науки.
Новизна исследования состоит в следующем:
Выявлены факторы, обусловливающие современный познавательный интерес к истории науки.
Обосновано положение о том, что данная область познания до сих пор реализуется в виде нескольких различных историко-научных программ базирующихся на различных основаниях.
Демонстрируется связь истории науки с такими смежными дисциплинами как: методология науки, философия науки, науковедение.
Указываются специфические критерии, отличающие эти области друг от друга.
Сформулированы требования, обеспечивающие объединение различных концепций (образов) истории науки в целостную теоретическую систему.
Проблематизируются основания самой истории науки как самостоятельной дисциплины.
Проводится анализ генетических и систематических особенностей истории науки в ее современном состоянии, что дает основания говорить о том, что данная область научного знания не существует пока в качестве единой научной дисциплины.
Формулируется гипотеза о том, что история науки заимствует не только методы исследования, предмет и объект изучения, но и познавательные цели у трех различных по своему характеру дисциплин: методологии науки, философии науки и науковедения. Не смотря на то, что границы между этими дисциплинами размыты, каждая из них занята историко-научными исследованиями, исходя из своих собственных задач.
Исходя из этого данной гипотезы, предпринимается попытка выявить возможные основания методологического и предметного единства истории науки.
Выявляются философские основания концептуального плюрализма, сложившегося в истории науки. А так же условия возможности теоретического единства истории науки.
Теоретико-методологические основанием исследования являются те существенные результаты, которые были достигнуты в рамках постпозитивистской программы исследования науки. Исходя из задач работы, опора, в основном, делается на экстерналистские концепции истории науки. Исследование основывается на гипотезе о том, что становление истории науки протекало в рамках трех различных по своим целям и познавательным возможностям дисциплин: науковедения, методологии и философии науки, что привело к отсутствию единства в рамках истории науки как самостоятельной дисциплины. Исходя из этого проводится последовательный философский и семантический анализ понятия «наука» с целью выявления условий единства предметного поля истории науки.
В ходе исторического анализа сущности науки, ее философских и мировоззренческих истоков в работе используются результаты, изложенные в работах: А. В. Ахутина, В. П. Гайденко, П. П. Гайденко, В. С. Кирсанова, Л. А Микешиной, В. А. Лекторского, А. П. Огурцова, И. Д. Рожанского, Г.А. Смирнова, В. С. Степина, а так же зарубежных авторов, фиксировавших свое внимание на истории науки в связи с социокультурной проблематикой: Г. Башляр, А. Бергсон, М. Вебер, Г. Гадамер, П. Дюгем, О. Конт, А. Койре, И. Лакатос, К. Поппер, М. Полани, О. Шпенглер, М. Хайдеггер И. Лакатос, П. Фейерабенд, С. Тулмин Дж. Холтон. К. Хюбнер.
При рассмотрении проблем методологического основания истории науки, были использованы подходы, предложенные историками и философами, занимавшимися непосредственно проблемами методологии исторического исследований: Л. П. Карсавиным. Я. Гуревичем, М. А. Кисселем, Г. С. Кнабе, Ю. А. Левадой, Н.Е. Копосовым, Г. И. Зверевой, М. Ф. Румянцевой, Д. Коллингвудом, В. Виндельбандом, Г. Риккертом, В Дильтеем, Ш. В. Ланглуа, Ш. Сеньобосом, М. Блоком, Л. Февром, Ф. Броделем, Ф. Мэнюелем, У. Дреем, Э. Питцем, Ф. Ариесом, Х. Уайтом, К. Гемпелем, Э. Нагелем, и М. Фуко.
Особое значение имеет теоретическое построение К. Хюбнера, чей концептуальный подход к выявлению сущности, целей и задач истории науки оказывается наиболее удовлетворяющим задачам исследования.
Апробация работы прошла на заседании кафедры. Выводы и положения данной работы были изложены в ряде докладов на семинарах и конференциях, а также изложены в статьях и тезисах.
Структура и объем работы Диссертация состоит из введения, трех глав, разделенных на 9 параграфов, заключения и списка литературы. Всего 189 страниц.
Практическая значимость работы. Полученные в процессе исследования результаты могут быть использованы в программах таких учебных дисциплин как философия, философия истории, философия науки, история науки и философия культуры.
Становление истории науки как самостоятельной дисциплины
Сегодня об истории науки говорится как о вполне состоявшейся, самостоятельной дисциплине. Хотя методологические основания требуют дополнительного прояснения, о чем свидетельствует многообразие несводимых друг другу концепций исторического исследования науки. Более или менее официальное признание истории науки, как самостоятельной научной дисциплины, произошло в 1892 г., когда во Франции была создана первая специальная кафедра. С тех пор представление о ее целях и методах оформились в ряд концептуальных подходов. В частности Микулинский С. Р. выделяет три этапа в изменении основного содержания исторического описания науки. На первом этапе происходила, преимущественно хронологическая систематизация успехов той или иной отрасли науки. На втором — основное внимание уделялось описанию развития научных идей и проблем, когда основным содержанием становится «... не драма людей, а драма идей». Третий этап характеризуется усилением внимания к «человеческому элементу» науки. Целью историко-научного исследования стали считать выяснение закономерностей развития науки, условий и факторов, этому способствующих. Даже логико-теоретические модели развития знания строятся теперь на основе изучения конкретных ситуаций в истории науки.
Тем не менее, говоря о трех этапах, следует отметить, что если и можно хронологически расположить моменты формирования данных подходов, их актуальное присутствие в сфере исследований по истории науки отрицать не возможно. Совокупность историко-научных исследований характеризуется многообразием подходов и разнородностью объектов историко-научного описания. Кузнецова Н.И. выделяет несколько на современном этапе несколько стратегий развития истории науки: «Можно признать, что сегодня историк науки, действительно, находится на методологическом распутье. Траекторий движений несколько:
1. Историю науки можно считать частью гражданской истории. Но последняя никогда не изучала когнитивных процессов.
2. Историю естествознания можно считать частью естествознания. Но анализ прошлого с точки зрения современного знания ведет к модернизации; мы теряем прошлое, перестаем быть историками.
3. Методология науки смотрит на историю науки как на арсенал ходов мысли, некоторые из которых были эффективны, другие — нет. История науки для методологии вспомогательная область, откуда берут иллюстративные примеры, не очень заботясь об их конкретных исторических свойствах. Это не подлинные события, а прецеденты.
4. Философия науки относится к истории науки более чем уважительно. Она существенно способствует именно интенсивному, а не экстенсивному росту историко-научной работы, предлагая модели, которые можно проверить.
5. Но сегодня социология науки толкает историю науки в другую сторону. Социологизация проблематики не ведет к изучению когнитивных процессов»2.
К истории науки относятся и реконструкции биографий видных ученых, и исследования развития тех или иных понятий, идей, проблем, и история научных учреждений, и многое, многое другое. Такая ситуация не может противоречить желанию выработать единый понятийный аппарат для историко-научной области. Но единство фронта историко-научных исследований задано сегодня, скорее, организационно, а не предметно-теоретически. То есть, не смотря на институциональное единство, история науки представляет собой дисциплину, в которой объединены, как минимум, три различных по своему методологическому базису и по цели подхода.
Выделенные Микулинским СР. этапы тесно связаны со становлением различных форм саморефлексии науки. Обращение методов философского и научного познания на следование самой науки как социальной целостности стало необходимым, начиная со второй половины XIX века. Именно с этого времени отмечается всплеск науковедения, мощного методологического движения. В первые десятилетия существования этих новообразований вопрос о четком разграничении их предметных областей на первое место не выдвигался. Он и не мог быть тогда приоритетным. Главное внимание в то время сосредоточивалось на одном — как сформулировать тот или иной предмет, сохраняя единство его общенаучного и философского аспектов. На первом месте стоял вопрос о соответствии, точнее, о подчинении науковедения и методологии науки философским принципам. Такое положение дел, во-первых, явно тормозило процесс разграничения предметной специфики между науковедением и методологией науки. А во-вторых, в тени оставалось раскрытие собственно философского потенциала исследований науки в целом. В первой половине XX века все большее внимание исследователей привлекает проблема развития научного знания. При этом, сам интерес к вопросу о том, как и почему происходят качественные и количественные изменения, как в структуре научного знания, так и в методологических основаниях науки, проявляется как методологией, так и науковедением. Кроме того, проблема развития в науке становится одной из ключевых и для философии науки. Таким образом, обращение к. историческому исследованию науки происходит почти одновременно в рамках разных дисциплин в соответствии с ее собственными целями и основаниями. Ведущими при этом оказываются один из подходов, выделенных Микулинским в качестве этапов развития истории науки.
Вообще рефлексивное отношение науки к основам и способам своего собственного развития изначально неотделимо от философии. И это положение сохраняло свою силу по отношению к науковедению и методологии науки на первых этапах их развития. Как отмечал в свое время Б. Г. Юдин, наиболее фундаментальные проблемы рефлексии науки «либо являются непосредственно философскими, либо предполагают основательное философское осмысление...»3. . Поэтому науковедение и методологию науки необходимо рассматривать, с одной стороны, в теснейшей связи с философией, а с другой — как общенаучный уровень обобщения всего многообразия результатов в области рефлексии науки ее же собственными специальными (логическими, социологическими, экономическими, историческими и т. д.) методами. То есть, обращение к историческому исследованию науки происходит даже в рамках науковедения и методологии научного познания «не на пустом месте», а с позиций, обозначенных общетеоретическими концептуализациями.
Историко-научные исследования, реализуемые в рамках науковедения и методологии, изначально имеют между собой много общих точек соприкосновения, которые сводятся к двум основным моментам. Во-первых, оба эти направления по наиболее фундаментальным вопросам исследования опираются на общие философские основания. При этом каждое из них выводит из используемого философского материала свои особые, специфические следствия при определении предмета и способов его исследования. Во-вторых, как науковедение, так и методология науки при обращении к историко-научному материалу используют логику, социологию, психологию науки, принимая на себя статус общенаучных интеграционных явлений, или движений.
Вместе с тем между науковедением и методологией науки имеется существенное предметное различие, что обуславливает существенное расхождение в вопросах о задачах и методах историко-научных исследований. Это относится, прежде всего, к генезису данных явлений. Так, например, появление науковедения было обусловлено осознанием учеными необходимости исследования науки как целостного социального образования. Данный подход требовался не только для комплексного понимания такого сложного явления, каким выступает современная наука в обществе, но и в целях эффективного управления развитием многих ее социально-организационных сторон. Науковедение завоевывало признание по мере того, как наука постепенно превращалась в социальный институт, в сложную организацию деятельности ученых и крупных научных коллективов, продуцирующих все большие по масштабу потоки научных публикаций и научной информации. Именно поэтому для истории науки как науковедческой дисциплины характерно особое внимание к биографиям ученых, к хронологии появления открытий, обращение к анализу условий и . исторического фона появления тех или иных открытий.
Становление исторического познания: от доксы к эпистеме
Из обзора ключевых направлений в развитии историографии истории науки мы можем сделать вывод о том, что, не смотря на большую или меньшую концептуальную целостность, разработанность базовых положений, в каждой из этих концепций имеется ряд ограничений, налагаемых используемой методологией. В этой связи следует отметить, что значительный ряд проблем методологии историко-научного исследования носит, так сказать, неспецифический характер. Дело в том, что вопрос о теоретическом обосновании возможностей и путей исторического познания, не смотря на обилие концептуальных схем в этой области, остается открытым. В содержание этой главы не входит детальное и полное разбирательство всего круга проблем связанных с историей, имеющихся в наличии на сегодняшний день. Здесь рассматриваются некоторые наиболее общие вопросы, принципиальные для обоснования применения методов исторического исследования к науке,- как- -специфическому объекту исследования. Представляется важным показать, что среди споров по поводу исторического мышления и его структуры нет даже частичного единства, что затрудняет сами исторические исследования, так как указать критерии истинности и предпочтительности одной перед другой не представляется возможным. Историческое мышление является проблемой, которая должна быть прояснена. И по сей день, вследствие неясности статуса и структуры исторического мышления, любое историческое исследование оказывается проблематичным. Следует заметить, что здесь не ставится вопроса, - были ли вообще представления о природе и статусе научного знания тогда, истинными или ложными. Задача намного скромнее; показать, что в зависимости от этих представлений природа и статус исторического знания практически не менялся и оставался на своем месте, следуя общей конфигурации интеллектуального пространства культуры.
Однако, когда соотношение познавательных практик и осознание их сущности учеными стало меняться, интерес к истории получил новый импульс к развитию, изменилось понимание ее роли, статуса и познавательных возможностей.
Хотя внимание к истории, попытки осмыслить ее научно различимы еще в Новое время, но в полную силу пристальный интерес к истории характерен именно для философии XX века. Историческое мышление и его особенности, методология исторического знания - ключевые проблемы. Но «история науки», как особая философская дисциплина, до определенного момента просто не могла бы появиться. Она представлялась бы неким из ряда вон выходящим «вывертом» разума, признание или свидетельство его бессилия достичь познания на привычных путях. Даже если на секунду допустить существование истории науки к классической философии, то эта дисциплина была бы о самом несущественном в науке, ибо ее предмет - то чего нет, а цель науки и философии поиск законов, выражение устойчивых связей, познание оснований знания, т.е. то, что всегда есть. Иными словами история науки целиком и полностью принадлежит концу XX веку со всем его интеллектуальными особенностями и философскими проблемами.
Античная культура, как принято считать, является той почвой, из которой произрастают все актуальные состояния европейской культуры, ибо представляет собой горизонт всех возможностей. Предпосылки того отношения, которое веками удерживалось и не менялось, уходят корнями в ее культурный фон. Этой предпосылкой восходящей еще к античности и во многом определившее появление самой философии, является положение, о том, что объективной реальности присущ некий логос, ум или позже, объективный дух. Выражением этого логоса является, то, что он представляет собой порядок, преображенный в структуру хаос, образующий реальность. Основные отношения между элементами этой реальности заданы неизменными основоположениями, представляющими фундамент этого разума. Он вечен, статичен, недвижим и пр. Философская цель - вывести теоретическое из под практического, присущий античности, т.е. стремление к знанию ради знания, фоном отражает ту мысль, что принципы знания суть основные структурные элементы универсума..
Вышесказанное изначально предопределило специфическое для античности развитие математики, ее высокий статус и онтологизацию ее оснований еще в эпоху ранней классики. Далеко не в последнюю очередь это определяло понимание теории: умозрительность, направленность на обнаружение и описание первых начал т.е. сами претензии философии. Здесь знание должно удовлетворять требованиям дедуктивно-аксиоматической теории, как идеалу научности, если конечно оно, - знание, - претендует быть таковым.
Со времени своего возникновения характер философии: ее роль, претензии и направленность определяется представлением этого идеала научности.
Выражаясь другими .словами, сформировалась устойчивая установка, философский этос, позволяющей говорить о философе как о мыслящем в направлении определенной цели, пускай даже и недостижимой. В отношении к ней он, как размышляющий по поводу того, что уже имеется в наличии, как факт или некая данность, выстраивает стратегии поведения и траектории мышления, исходя из направленности на решение сверхзадачи - мыслить немыслимое, предельное. В дальнейшем, философия берет на себя функцию контроля за исполнением бесконечной задачи и, в соответствии с этим, занимает определенную позицию по отношению к частным видам знания, претендующих на научность. Аксиомы частных наук подвергаются философскому анализу и критике. Основания различных фактически имеющихся на том или ином этапе развития науки, берутся и рассматриваются в отношении к первоначалам, неким высшим аксиомам и отсюда каждая наука получает свое место в иерархии знания (определяется ее роль ценность и познавательный ресурс). Все, что не поддается вышеуказанным процедурам, выводится за пределы корпуса знания.
Тем самым проводится водораздел между «эпистеме» - знанием из самих аподиктических начал, знанием в собственном смысле слова и «докса», - мнением, знанием темным, не проясненный статус и легитимность которого ограничена областью повседневных забот, споров и толков вокруг этих забот. История вообще не возможна как наука. История относится к описанию событий, которые по природе своей отражают сферу изменчивого, текущего и преходящего, т.е. .того, что по большей части вообще нельзя проверить, ни уж тем более доказать, а значит и не «втиснуть» в дедуктивно-аксиоматический идеал.
Безусловно, за ней признается практическая ценность: дидактическая, ценность рецепта по случаю помогающего жизненной ориентации в мире, т.е. там, где систематичность, точность и строгость либо вообще не нужны, либо ограничены ситуацией или поставленной преходящей задачей. Поэтому обвинения истории в отсутствии теоретического базиса имеют корни в античной культуре вообще; античном идеале научности и теории, задачи философии как постоянно проясняющей основания знания и, тем самым постоянно удостоверяющей и сохраняющей этот идеал. Система приоритетов познавательной ситуации Средних веков такова, что наиболее ценным и достойным познания оказывается вечное, непреходящее, в остальном же координация наук выстраивается сходным с античностью образом. Сама же наука о священном, теология, отлична от наук, основания которых проистекают из естественной способности разума, который и отыскивает эти основоположения, на которых зиждутся законы здешней реальности. Сами основоположения вечны и неизменны и в какой-то мере, оказываются аналогом божественной природы: мудрости, вечности и неизменности, но только в нашем мире. Если основоположения частных наук оказываются очевидными и удостоверяются"""4 собственным разумом, то Священная наука (теология) принимает свои основоположения на веру. Бог удостоверяет их и дает в откровении. Теология, в отличие от наук, основывающихся на естественном разуме, не может заимствовать какие-то положения из других наук, ибо о священном наука одна на своих внемирских основаниях, положенных в мир в библии. Востребованным становится только единство истолкования начал, а так же принципы и критерии истолкования для осуществления единства. Эту роль занимают аристотелевская логика и герменевтика.
Точность и выводной характер математики поражал философов и в Новое время. Сила ее очаровательности сохранилась и в полной мере смогла реализоваться в этот период в связи с появлением математизированной физики. Во многом философия была покорена, точностью, силой предсказательности и практическими результатами естественной науки. Однако и в Новое время как бы они не разнились в способах выражения и процедурах обоснования выработанных в рамках различных школ, были связаны единством общей бесконечной задачи - поиском и установлением безусловных оснований для эпистемологии.
История и современная философия науки
Вследствие общего интереса философии к истории, современная философия науки уже в начале двадцатого века так же заявила свои права на исторические исследования в области науки.
Более того, оказалось, что «адекватное» понимание функционирования науки только и возможно на базе исторических изысканий. В отношении философов, следующих классической традиции, послышались упреки в атрофии исторического чувства, любое извлечение на свет а-историчных сущностей порождает волну критики и негодования. Таким образом, саму постпозитивистскую ._ программу можно рассматривать как поход, направленный на вытеснение из философии науки а-историчных компонентов, что справедливо и главное в духе времени. Теперь логико-методологические изыскания не носят универсальный характер. Они оказываются частным случаем исторических исследований в области истории науки, а "сами историческйё йсследования выражением исторического мышления, присущего XX веку. Постпозитивисты утверждают, что путем «правильного» обращения к истории они способны произвести нечто вроде революции в понимании науки.
В кругах постпозитивистов (например, Лакатос, Поппер и пр) приобрел . устойчивый характер аргумент, направленный в сторону предыдущих версий позитивизма: мы опираемся не на вашу вытянутую в линию, мумифицированную историю безликих идей, а на «реальную историю» живых людей, действовавших в конкретной исторической ситуации, что помогает нам понять мотивацию конкретных ученых, «действительные стороны научной практики» и, в конечном счете, науку. Эта, так называемая «реальная история» должна показать, что неопозитивистским претензиям на деле ничего не соответствует. В отношении стремления неопозитивистов к выработке логики универсального метода и ограничение своей задачи сферой логики стало привычным выражение, что в такой программе слишком многосинтаксиса и мало семантики. ...... ...
В конечном итоге, под наплывом исторических исследований, не прекращающихся и по этот день, выражение «реальная история», из которой проистекает понимание «действительной практики научной деятельности», стало настолько тривиальным, что «перекочевало» в учебные пособия по философии науки. Но, что значит эта «реальная история»? Или может современная философия науки, в лице постпозитивизма, уже нашла ключ к вышеуказанным проблемам истории? Не окажется ли снова, что в высшей степени «реальное» сейчас, окажется сомнительным завтра? Насколько вообще можно.положиться.на исторические-исследования? Тем более, по-основным вопросам среди постпозитивистов нет единства.
Пространство исторических исследований «науки» представляет собой неоднородный ландшафт рассуждений, причем с разными, порой вообще несоизмеримыми, техниками интерпретации, набрасываемыми на предмет, по поводу которого сегодня никто конкретно не имеет четкого представления, которое бы позволило четко структурировать предметное поле исторической науки. В этом бесконечном многообразии есть только бесконечное множество ассоциативных связей, намеков различного характера о том, что-сокрыто и прячется по-гордым названием «науки», научности вообще», «знания в собственном смысле слова». Либо можно пойти другим путем и этот путь кажется адекватным проблеме и современному положению дел. Никакой науки как таковой, в смысле актуально предметно осуществляемого исследования нет и фактически имеется лишь множество, разнообразие частных наук каждая из которых занимается исследованием какого-либо ей же самой определяемого фрагмента, региона сущего (по этому они и частные науки). Есть единственная познавательная практика занимающаяся исследованием всей действительности или сущем как таковым это философия. Правда за ней часто отрицается фактор научности и поэтому же, поскольку она не научна отрицается способность к познанию чего-либо. Однако как, я надеюсь, видно из сказанного выше, сама эта «научность» в отношении к простом фату существования множества дисциплин называющихся научными (т.е.даже вне философии осуществлявший за одно с исследованием сущего как такового и общее обоснование правильности познавательной деятельности), виснет в неопределенности. Если оставить за ней (философией) это название, то под историей науки следует понимать способ рассмотрения исторического существования, общих концепций исследования действительности. Под этими концепциями следует понимать то, чем философия, прежде всего, была озабочена с самого начала своего существования, если не сказать больше, что эта забота инспирировала возникновение философии. Речь идет о первой философии, о становлении эпистемологии - развернувшейся в учение о бытии в целом - онтологии.
Правда для того, чтобы встать на эти позиции придется во многом принять определенную точку зрения на существование науки. Как познавательной деятельности в ходе своего существования и возникновения опирается на априорную концептуальную "сетку, положения и понятия которой не выводятся напрямую из опыта. В определенном смысле, выражаясь словами Эйнштейна, могут быть «навеяны опытом». В определенном смысле эта умопостигаемая конструкция сама образует научный опыт, который конкретизируется в ходе научной деятельности. В современной философии науки подобный ход мысли называется априоризмом, с поправкой на то обстоятельство, что все положенное априори не проистекает из неизменной структуры разума. Они так же не богом данные неизменные основоположения образующие структуру бытия или познавательной способности субъекта. Они - основоположения -историчны и этим сказано, что представляя собой условия возможности (если воспользоваться кантовской терминологией)научного опыта и научной деятельности, могут изменятся в силу давлениячрезвычайных обстоятельств..
Причем здесь имеется в виду представление не о хронологической изменчивости какого-нибудь момента или ряда событий, а радикального, включая сами основания, смены всего корпуса знания называемой революцией и часто сопровождающей изменениями в других областях, а так же в понимании самого знания.
К тому же история науки, существующая в том формате, в котором я описал ее выше, не просто нужна, на современном этапе развития научного знания, а необходима для лучшего понимания развития науки. Перспективы здесь внушительные связанные с тем, что нё выходя из пространства философии, представляется анализировать конкретное (научная практика и ее достижения) изучается ради понимания функционирования изменения общего концептуального фундамента предоставляемого науке философией.
Если углубится немного в прошлое,.толобнаруживается, что в.рамках классической философии не только в истории науки, но и в истории вообще не было нужды. Она была невозможна в силу исходных и главное не менявшихся с античности, программных установок самой философии. Исключительно в силу этих причин каждый автор мыслил свою онтологическую схему "как завершение всей "традиции, которая либо явно ошибалась до этого ибо допускала ошибки которые только ему удалось исправить. Иными словами онтология мыслилась как неисторическая система умопостигаемых положений описывающих основные структурные элементы бытия, посредством обращения к которым только и может обосновываться и существовать научное знание.
Условия возможности дисциплинарного единства истории науки
Исходя из предложенной Хюбнером концептуальной основы, мы может рассматривать историю науки в ее концептуальном многообразии, но при этом сохранить четкие границы предметного поля истории науки как в синхроническом срезе, так и в диахроническом способе ее существования. Достигается такое единство за счет введения общих категорий исторической теории науки. Тем не менее, разработанные Хюбнером категории, при историческом исследовании науки являются формальными. Содержательное наполнение их в ходе анализа исторического системного ансамбля, должно быть обеспечено строгими методологическими процедурами. Систематизация методов работы с категориями исторической теории науки тесно связаны с прояснением такого сложного концепта как общие понятия.
Тема наличия и оперирование общими понятиями в истории не нова. Как минимум она дискутируется с той поры как неокантианцы, такие как В. Виндельбанд и Г. Риккерт, а так же близкие кгнйм философы, например, В. Дильтей постарались очистить методологию истории от элементов естественных наук. Они отказали истории в использовании общих понятий, на том справедливом основании, что факты (события), которыми занят историк носят уникальный, единичный, в смысле, - неповторимый характер. 1 Однако те понятия и категории, при помощи которых они пытались придать статус научности истории на других основаниях, оказались еще менее удачны. Их использование вместо трезвого, критического подхода и анализа исторического материала, предполагала процедуры никогда не считавшиеся научными. Претензии--в .основном-касались ой стороны методологии, которая требовала для понимания исторической жизни сравнения ее с органической или растительной, для осмысления которой требуется «вчувствование» и «погружение» в эту самую жизнь, т.е. отождествление себя с духом эпохи или с определенной умершей персоной. Подобные практики, граничащие со спиритизмом и девиацией, не внушают доверия со стороны научного сообщества . В любом случае, сами представители школ, учреждавших эти методики, не дают точных и последовательных рекомендаций по поводу того, как они (в частности Дильтей) осуществляли, те методологические..программы и познавательные шаги, которые ими.
Во всем остальном метод, названный «пониманием», был предельно рационален и продуктивен. Он сыграл немалую роль в становлении новой исторической методологии. Другая школа настаивала на наличие общего, при помощи которого формулируется вывод о характере единичного исторического события. Однако в рамках учений этих общие понятия связываются с определенным содержанием, и только с ним. Общее в структуре логического вывода, это естественнонаучный закон; на основе которого строится объяснение. Но в качестве общего может выступать не только естественнонаучный закон. Вообще нет никаких оснований к тому, чтобы связывать общее в науке исключительно только с последним. Конкретное государство, культура или эпоха в отношении:-к;,группел,своих,,- Исторических событий, так же представляет собой общее, и при определенном повороте дел может быть использовано для истолкования существа этих исторических событий. Таким образом, в исторических науках используются общие суждения имманентные этим наукам. Однако разработка этого типа общего не находит развития у философов англосаксонских школ, традиционно настаивающих на отождествлении общего и естественнонаучного закона. У немецких философов эта тема явно обозначена14, но остается неразвитой. В определенный момент их методология поворачивает в русло развития герменевтики как искусства истолкования, с лежащими в основе понятиями «вчувствования», «вживания» и с проблемой «герменевтического круга». Данное направление до сих пор не может обрести общеприемлемую структуру на основе общезначимых, очевидных положений, то есть, черт, свойственных всякому научному методу.
Здесь, у немецких философов, намечается та же тенденция, что и у английских, а именно: неправомерное, но исторически вполне понятное, отождествление и увязка формальной логической операции, с конкретным содержанием, имеющим место в определенной научной практике, то есть, общего с естественнонаучным законом. Неприятие естественнонаучных методик в любой форме, жажда обоснования автономии истории заставляет искать такие пути исследования исторического бытия, которые были бы несопоставимыми с физикой. Однако форма логического следования сама по . себе не имеет никакого отношения к конкретным наукам.
Сложности, связанные с этим вопросом, возникают вследствие отсутствия возможности принципиально междисциплинарного характера истории.
Иными словами, когда встает необходимость объяснить поступки какого-либо лица, исходя из естественныхтгричин, нет никаких причин запрещающих делать это. Таким образом, для истолкования исторического события или поступка личности, или вообще для понимания исторической ситуации может быть использовано общее, выступающее в форме закона. Будь то закон биологии, психологии, физики_._ Общее выступает в иной форме, а именно: исторических правил выработанных в определенной духовной ситуации. Сюда же можно отнести все многообразие норм, предписаний, уставов, кодексов, иногда не писанных, но выступающих в комплекте того, что мы называем традицией, к которой прислушиваемся и починяемся, которая-ежедневно регулирует все случаи поведения и общежития. Эти нормы слишком известны, чтобы приводить какие либо особенные примеры, они ибо касаются всей человеческой жизни и всего многообразия ее сторон, охваченных этими правилами - от этикета и уголовного права, - до норм международного права, допустим торгового или военного. Соотносясь с этими правилами, поступает тот или иной исторический персонаж.
Исходя из вышесказанного и из признания принципиально междисциплинарного характера исторического исследования, можно предположить двоякий способ существования общего в истории. Первое, -тождественно использованию естественнонаучного закона заимствованного и использованного в структуре логического вывода в качестве посылок. Это просто и не представляет принципиального интереса, к тому же не принадлежит историческим наукам в собственном смысле слова, хотя и активно используется в них по обстоятельствам. К тому же в этом случае историк выступает в не меньшей степени психологом, биологом, физиком и остается историком только в свете стратегической задачи.
Интересен второй тип, - имеющий социокультурную природу. Его можно назвать историческим в собственном смысле слова. Все подходы к трактовке правил условно можно разделить на две группы. Первая группа явно конвенциональна, т.е. эти правила вырабатываются в ходе дискуссий или принимаются в ходе общего согласия в связи с соотнесением выработанных правил-с исторической ситуацией или проблемой. Или же подобные правила навязываются авторитарно. Однако для поиска философского обоснования методологического единства особо интересными являются те положения, которые представляются очевидными, поскольку предполагается, что они мыслятся как соответствующие естественному положению дел, сформулированные адекватно в этих положениях. Иными словами, существующими в таком виде постольку, поскольку не существовать или существовать как-либо иначе они не могут. К ним помимо всего прочего относятся также и основные представления о реальности, ее структуре, и-., основных-, фундаментальных-элементах. Представления, эти вполне могут базироваться на основаниях, которые не имеют рационального характера: на акте веры, авторитете или традиции. Следует заметить, что их очевидность и общеприемлемость не говорит о том, что вне рамок науки эти представления сформулированы ясно и отчетливо, скорее напротив, они чаще носят смутный характер и приобретают развитый вид в ходе ассимиляции их философией и наукой.
