Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Историческое время как гносеологическая категория 11
1.1. Время в контексте исторической проблематики 11
1.2. Открытость исторического времени. Тенденции и законы 29
Глава 2. Время и проблема самоорганизации сложных социальных систем 37
2.1. Время и порядок в сложных системах 37
2.2. Сложность и планирование 48
Глава 3. Культура и спонтанность 62
3.1. Культура и социальный порядок 62
3.2. Историческая роль спонтанных порядков в культуре 82
Заключение 98
Приложение 1 102
Приложение 2 106
Библиографический список
- Время в контексте исторической проблематики
- Открытость исторического времени. Тенденции и законы
- Время и порядок в сложных системах
- Культура и социальный порядок
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Историческое время является важным компонентом любой исторической теории. Без него невозможно понять и прогнозировать историю. Время является той структурой, которая позволяет нам конструировать историю как теоретический объект, говорить о целесообразности, цели и смысле истории.
В силу этого исследование проблемы времени является существенным для истории как науки. Трудности, которые возникают в понимании истории, часто связаны с онтологизациеи исторического времени. Мы понимаем историю лишь настолько, насколько ее конструируем и «переживаем». Время лежит не в контексте исторических теорий, а в их основании. Вследствие этого понятно, что особенность исторических категорий связана со спецификой самого понятия времени. Изучение проблемы времени дает возможность более глубокого понимания истории.
Смена классической парадигмы на синергетическую в подходе к
изучению социально-исторических процессов сопровождается
переосмыслением категории времени. Необратимость времени, стрела времени выступает в синергетической парадигме как принцип познания, с помощью нее мы можем познать то, что долгое время было в тени. Так, описание спонтанных порядков возможно при использовании категории необратимости времени, необратимость и спонтанность тесно взаимосвязаны. Таким образом, время входит не только в онтологию синергетики, но и в ее аксиоматику. Мы можем говорить о времени не только как о предмете познания, но и как о способе познания. Введение стрелы времени в синергетике востребовано новой телеологической целью познания, она позволяет нам говорить об эволюции структур и порядков, о непреднамеренной целесообразности социально-исторических процессах.
Степень разработанности темы. Проблема исторического времени появляется впервые у Блаженного Августина. Разработка гносеологического
аспекта проблемы связана, прежде всего, с И.Кантом, для которого приоритетен вопрос не о реальности времени, а вопрос об основе формирования понятия времени и его роли в процессе познания.
Критический подход к истории широко представлен в зарубежной литературе. Это, прежде всего, такие классики западной философии как М.Вебер, В.Виндельбанд, Х.-Г.Гадамер, Э.Кассирер, Р.Риккерт, К.Ясперс, для которых вопрос, что значит понимать историю, остается, как и для И.Канта основным, существенным. Критика некритического историзма Г.Гегеля, Ф.Шеллинга, Л.Ранке, К.Маркса широко представлена в работах упоминаемых авторов.
В отечественной литературе наиболее разработанной является тема объективного времени как атрибута материи. В трудах Я.Ф.Аскина, Р.А.Аронова, С.Т.Мелюхина, Ю.Б.Молчанова, А.М.Мостапенко и других авторов рассматриваются, взаимоотношение времени и пространства, многообразия форм времени и единства времени. Несмотря на теоретическую разработанность данной проблемы в отечественной литературе, гносеологический аспект проблемы времени разработан в ней недостаточно в отличие от зарубежной литературы.
Среди отечественных авторов, которые разрабатывают гносеологическую проблему исторического познания в целом и проблему времени, в частности, можно упомянуть П.П.Гайденко, Ю.Н.Давыдова, Г.Г.Сучкову, А.Я.Гуревич. Следует отметить, что разработка гносеологического аспекта исторического времени приоритетна для нас и потому, что онтологические трактовки исторического времени не дают возможность обосновать его категориальный статус. Многие авторы, в частности Р.А.Аронов, сводят историческое время к физическому времени, лишают его права на категориальный статус.
В спорах по вопросу о категориальном статусе социально-исторического времени упускается гносеологический аспект этой проблемы. Как сторонники, так и противники существования нефизических форм
времени, стараются дать онтологическое обоснование времени, не рассматривая возможность решить эту проблему в рамках гносеологии.
Разработка проблемы социально-исторического времени в отечественной литературе связана с именами М.А.Барга, М.Я.Гефтера, А.Я.Гуревича, М.М.Кагана, Д.С.Лихачева, А.Н.Лоя, Н.Н.Трубникова, А.И. Уварова, В.П.Яковлева. Многие из упомянутых авторов рассматривают социально-историческое время в контексте культуры. Так, А.Я.Гуревич исследует время как ментальную структуру, Д.С.Лихачев, М.Д.Ахундов рассматривают проблему времени в контексте такого явления культуры как язык.
Критическое переосмысление марксизма как исторической концепции также представлено в основном в зарубежной литературе. Критика историцистских концепций, к числу которых относится и марксизм, дана К.Поппером, К.Ясперсом, А.Тойнби, О.Шпенглером. Одним из крупнейших критиков марксизма является Ф.Хайек. К числу оригинальных идей Ф.Хайека относится идея рассеянного знания, рынка как спонтанно сложившегося способа обмена этим знанием. Ф.Хайеку принадлежит также идея эволюции культуры как приспособления к неизвестному, непредвиденным событиям. Ф.Хайек известен и как один из критиков конструктивистского рационализма, в этом отношении его концепция имеет много общего с концепциями М.Полани, С.Тулмина, Т.Куна, И.Лакатоса, П.Фейерабенда.
Ф.Хайек был одним из первых, кто начал исследовать эволюционное развитие высокоорганизованных, сложных, самовоспроизводящихся структур (спонтанных порядков). Позднее, исследования по этой теме под различными названиями: кибернетика, теория диссипативных систем, гомеостаз, теория самоорганизации - стали достаточно многочисленными. Особое место среди них занимает синергетика. В настоящее время можно говорить о складывании синергетической парадигмы.
Среди авторов, которые заложили ее основы можно упомянуть Н.Винера, Г.Хакена, И.Пригожина. Основные черты синергетических
процессов следующие: нелинейность, открытость, несиловое взаимодействие, мягкое управление, усложнение системы по мере роста (теория расширяющегося порядка), структурное прогнозирование (предсказание в принципе), взаимодействие сознательных и спонтанных порядков и т.п. Уже сегодня синергетическая парадигма, хотя и находится в стадии формирования и теоретически недостаточно разработана, открывает новые перспективы в понимании проблемы социально-исторического времени. Среди отечественных авторов можно выделить В.С.Степина, С.П.Курдюмова, Г.Г.Малинецкого, С.П.Капицу, А.Б.Потапова, А.Ю.Лоскутова, Е.Н.Князева, В.Н.Финогентова и др.
Среди историков, исследующих проблему времени, следует упомянуть ряд историков французской школы «Анналов»: Л.Февр, М.Блок, Ф.Бродель, Ж. Ле Гофф, Ж.Дюби и др. Их труды по ментальности, культуре, традициям стали уже классикой исторической науки. Интересна трактовка времени, данная историком этой школы Ф.Броделем. Введенная им в историческую науку категория времени большой длительности стала удобной теоретической конструкцией для описания и понимания взаимоотношения долговременных, средневременных и кратковременных исторических структур. Сходную с проблематикой школы «Анналов» изучает российский историк А.Я.Гуревич. Фактически основываясь на работах отечественных историков последнего десятилетия, можно говорить о большом влиянии этой школы на российскую историческую науку. Очевидно также сходство концепции менталитета этой школы с идеей неявного, личностного знания М.Полани.
Большой эвристической ценностью в качестве модели понимания культуры обладают концепции игры Й.Хейзинга, Х.-Г.Гадамера (можно проследить их сходство с идеями Ф.Хайека, Г.Хакена, И.Пригожина). Следует упомянуть работы Ю.М.Лотмана по семиотике, философии культуры, истории, языка, его структурный анализ позволяет пересмотреть место и роль культуры, спонтанных образований в социуме. Связь культуры, игры со
спонтанными процессами и с проблемой социально-исторического времени проливает новый свет на понимание самой истории.
Целью исследования является разработка исторического времени, спонтанности и порядка как гносеологических категорий с учетом синергетического подхода к изучению социально-исторических процессов.
В процессе достижения поставленной цели возникла необходимость решения следующих задач:
исследовать гносеологический аспект проблемы исторического времени, спонтанности и порядка в контексте синергетической парадигмы;
рассмотреть проблему исторического времени, спонтанности и порядка в контексте основной исторической проблематики, а также в ракурсе смены парадигм в подходе к исследованию социально-исторических процессов;
установить взаимосвязь времени, спонтанности и культуры;
определить роль долговременных структур в создании, поддержании и развитии спонтанных социальных порядков в рамках эволюции культуры.
Следует отметить, что целью исследования является не построение завершенной теории социально-исторического времени, так как это противоречило бы самому факту историчности истории, эволюции нашего знания о ней, а создание открытой теории, которая согласуется с идеей эволюции исторического познания.
Теоретической и методологической основой исследования стали положения синергетической парадигмы о специфике спонтанных процессов самоорганизации сложных систем. Необходимо заметить, что в синергетике доминирует в основном онтологическая проблематика, но, несмотря на это, мы можем говорить о том, что в онтологии синергетики прослеживаются принципы, на основании которых она строится. Освобожденная от содержания онтология синергетики может выступать как методология, так как любое знание определяется формой его построения. Принципы познания,
»
заложенные в синергетике, делают возможным говорить об открытости, нелинейности, диссипативности, бифуркации, несиловом взаимодействии.
В качестве конкретных методологических средств в работе используются принцип системности, историчности (с учетом спонтанности, несводимости исторического к логическому), структурный анализ. Важное место в диссертации отводится ценностному подходу к изучению социально-исторических процессов. В работе учитываются методологические требования априорности социально-исторического познания.
Разбор источников, используемых в исследовании и критической литературы по ним, носил концептуальный характер с учетом поставленных в диссертации задачам.
Научно-теоретическая новизна исследования. Основными положениями, выносимыми на защиту и претендующими на научную новизну, являются:
постановка гносеологической проблематики исторического времени в контексте синергетического подхода к изучению социально-исторических процессов;
обоснование гносеологического статуса категории исторического времени, спонтанности и порядка в рамках синергетического подхода;
установление единства времени, спонтанности и культуры в процессе определения роли долговременных, спонтанно складывающихся структур (порядков) в эволюции культуры.
Положения, выносимые на защиту. Результаты проведенного исследования позволяют сформулировать следующие положения:
1. В синергетическои парадигме сохраняется различие на субъект и объект, но больше нет их противопоставления. В отличие от классической парадигмы, в которой исследуется мир вещей, в синергетическои парадигме исследуется мир структур и порядков. При этом любой порядок представляется источником новых порядков и структур. Можно говорить о том, что в рамках синергетическои парадигмы понятия время и порядок
переопределяются. Эти понятия приобретают открытый, динамический характер.
Ввиду сложности социально-исторических процессов, необходимо говорить о нелинейном подходе к обществу. Несиловое взаимодействие, структурный анализ, предсказание в принципе характеризуют этот подход.
Сегодня следует говорить об особой роли долговременных социальных структур в создании, поддержании и развитии спонтанных социальных порядков.
Практическая значимость и апробация результатов исследования.
Исследования, проведенные в рамках диссертации, могут быть использованы как философами, изучающими темы истории и культуры, так и историками, занимающимися проблемами исторического познания.
Идеи и положения диссертации можно рекомендовать к применению при подготовке общих и специальных учебно-методических курсов по предметам «Философия и методология истории», «Онтология и теория познания», «Социальная философия», «Теория и история культуры».
Материал диссертации может являться теоретической основой для новых исследований по философии и методологии истории, по онтологии и теории познания.
Теоретическое содержание диссертации было представлено в докладах, которые обсуждались на заседаниях кафедры философии Пермского государственного технического университета. Содержание данного исследования было прослушано и обсуждено на заседании кафедры философии Пермского государственного технического университета. Основные идеи диссертации были изложены и обсуждены в сообщениях на девяти конференциях, посвященных философским проблемам истории и культуры.
Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, включающих в себя 6 параграфов, заключения, библиографии и
>*
приложения. Содержание работы изложено на 112 страницах, список литературы включает 113 наименований.
Время в контексте исторической проблематики
Обращаясь к проблеме социально-исторического времени нельзя игнорировать полемику относительно того, следует ли сводить социально-историческое время к физическому, что невозможно сделать без рассмотрения гносеологического аспекта категории времени.
Так, по мнению Р.А.Аронова, конкретный анализ нефизических форм времени обнаруживает не что иное, как физическое время, следовательно, не совсем правомерно говорить о существовании биологического или социального времени1. Однако разве физическое время не является таким же «идеальным образом» (теоретической конструкцией) реального времени, как биологическое и социальное? Действительно, Р.А.Аронов прав, что неправомерно «отождествление соответствующих понятий, как элементов различных теоретических систем с реальным временем». Но также необоснованно и отождествление физического времени как элемента теоретической системы, существующего в рамках физической науки с реальным временем.
Следует признать, что в реальности существуют разные взаимодействия, которые не могут быть рассмотрены в рамках одной теоретической системы. (П.В.Копнин отмечает, что «история не в меньшей мере, чем физика, является наукой о времени» ). Помимо этого, в физике, как, впрочем, и в любой другой науке, существует определенная эмпирическая и семантическая интерпретация времени, зависящая от физической теории, что не позволяет рассматривать те аспекты времени, которые выходят за рамки физической теории. Так, необратимость времени теоретически не разработана в физике И.Ньютона, она является лишь эмпирическим свойством (см. приложение 1). Сама по себе физика непротиворечива (нигде, ни на одном уровне материи, мы не встречаем противоречия физике), но она недостаточна, чтобы адекватно описать биологические и социальные системы.
Гносеологический аспект проблемы времени упускается и В.Н.Финогентовым при рассмотрении проблемы соотношения многообразия форм времени и единства времени. В.Н.Финогентов обосновывает многообразие форм времени, многообразием временных свойств и отношений материи.3 Подобная онтологическая трактовка не дает четкого ответа на соотношение многообразия форм времени и единства времени.
Более же конструктивно не искать онтологических оснований многообразия форм времени и единства времени, а перенести эту проблему в плоскость гносеологии. В данном случае, время становится формальной структурой с помощью, которой мы изучаем различные процессуальности. Вопрос единства и многообразия времени, в данном случае, решается в интересах анализа. Такое понимание времени обладает большим эвристическим потенциалом, так как позволяет нам конструировать временные структуры для изучения того или иного процесса без необходимости обосновывать соотношение многообразия времени и единства, к примеру, сводить социальное время к физическому времени.
Время становится, таким образом, не объектом, а условием понимания объекта, что не исключает анализа времени как формы познания. В.Н.Финогентов прав, когда отмечает, что идеи многообразия форм времени обладает большим эвристическим потенциалом для понимания реальности, но попытки онтологических трактовок многообразия форм времени приводит к трудностям их обоснования, а, следовательно, к критике самой возможности конструирования временных структур, обладающих различными временными свойствами.
А.Н.Лой характеризуя социально-историческое время, отмечает, что оно делает возможным понимание направленности истории, "оформляет" отношение людей к настоящему и будущему, определяет смысл человеческого существования.4 По мнению данного автора, на разных структурных уровнях социального времени существуют различные модификации времени в связи с различными по характеру процессами.5 Каждый исторический процесс, в зависимости от его масштаба, имеет собственное время. Длительность исторического времени оказывается разной при разных масштабах рассмотрения, а в исторические моменты усиливается аритмия социально-исторического времени, в нем возрастает прерывность.
В тоже время, А.Н.Лой пытается дать онтологическое обоснование существованию социально-историческому времени. Социально-историческое время он понимает как форму социального движения.6 В результате в реальной истории, А.Н.Лой допускает существование многообразие социально-исторических времен, обладающих разными, противоречивыми между собой свойствами.
А.Н.Лой придерживается идеи, что познание является отражением действительности. Теоретическая модель времени должна отражать реально-объективные временные свойства.7 Тогда как время как теоретическая конструкция обладает самостоятельностью по отношению к историческому процессу. Различные типы и уровни социально-исторического времени являются условиями более объемного понимания истории как объекта, сами при этом не обязательно должны быть обнаружены в истории. Теоретическая модель времени конструируется, а не выводится из реальности, поэтому она не является простым ее отражением. Так мы говорим об интенсивности событий в исторические моменты, но не об интенсивности времени.
Данная А.Н.Лоем характеристика социально-исторического времени конструктивна, так как делает возможным более объемное, многоуровненное описание истории. В тоже время, его попытки дать онтологическое обоснование социально-исторического времени приводят к трудностям, так как в рамках теории отражения, данное время лишается категориального статуса.
Один из первых, кто более четко поставил гносеологический аспект проблемы времени, был И.Кант. Время для него «не есть нечто такое, что существовало бы само по себе», его нельзя представить предметно . При этом для И.Канта время все же не является субъективным впечатлением, так как теория И.Канта противоположна психологизму, а необходимое, общезначимое условие познания. Время является схемой, на основе которой строятся наши суждения о мире. Вопрос о реальности времени преобразуется в вопрос об основе формирования понятия времени.
Понятие времени не выводится из опыта, а предполагается им. Оно не заимствуется в готовом виде извне, а является результатом деятельности ума в процессе опытного познания. Время - это "форма чувственного созерцания" по И.Канту. И оно действительно только как форма такого созерцания, как способ представления предмета. Причем формальный характер времени идет от субъекта. Именно формальный характер времени обеспечивает аподиктичность (всеобщность, необходимость) опытного знания, в противном случае было бы невозможно применить математику к физическим наукам.
Время, согласно И.Канту не является врожденным, оно априорно, т.е. логически, а не во времени предшествует опыту. Врожденным может быть лишь возможность априорных форм чувственного созерцания, но не представление времени. Причем эту возможность можно понимать как готовность, предрасположенность к познанию только определенным образом. В тоже время, будучи априорным, время, по И.Канту, связано с субъектом, но с другой стороны и с объектом («способность представления субъекта подвергается воздействию со стороны объекта»)9. Вот отчего время как «форма чувственного созерцания», способ представления объекта, формирующийся в процессе познавательной деятельности субъекта, по мнению этого автора, не произволен. В этом адекватность времени реальности. При этом связь времени с субъектом, с его познавательными способностями приводит к тому, что ответ на вопрос «что такое время?» должен последовать после ответа на вопрос «каковы познавательные способности человека?» («что такое человек?»).
Открытость исторического времени. Тенденции и законы
История немыслима вне категории времени. Она позволяет нам говорить об исторических (структурных) изменениях. Невозможно описывать структурные изменения в терминах механистической причинности, на языке пространства. Структурные изменения качественны. Механицизм имеет дело со структурами, изменяющимися в пространстве, с изменением без изменений, со ставшим, а не со становящимся. Следование во времени, в механицизме, это смена однородных состояний. Как отмечает В.П.Казарян, смена «состояний объекта» отождествляется «по временному характеру со сменой состояний при механическом перемещении объекта»36.
Структурные изменения не могут быть объяснены в рамках причинно-следственного подхода. Он может описывать процессы лишь в рамках одной структуры. Описание сложного невозможно без введения категории нелинейности, необратимости (подробнее см.2.1). Для понимания истории необратимость, неоднородность времени существенна, так как необратимость времени характеризует структурные изменения.
В.Н.Финогентов для описания исторических процессов вводит понятие «время развития», которое позволяет говорить о структурных изменениях, тогда как «время функционирования» дает возможность говорить о неструктурных изменениях. Данное моделирование времени помогает различать структурные (исторические) изменения от неструктурных изменений. "Время функционирования" характеризуется однородность моментов времени, инвариантностью, описывает процессуальности для которых свойственно отсутствие качественных изменений, а, следовательно, для нее можно "однозначно описать все предшествующие и последующие состояния". Несмотря на временной характер, в основе данной поцессуальности лежит неизменность, "мир существования", но не история, не "мир возникновения и становления". Эта процессуальность описывается на языке лапласовского детерминизма. "Время функционирования" не может быть применено для описания исторических изменений.
Ряд авторов стремятся придать достоверность, общезначимость социальным наукам посредством привлечения методов физических наук, в основном механики, к исследованию сложных социальных систем, что приводит к упрощению предмета, исследуемого социальными науками. Позитивизм О.Конта не давал возможность обнаружить «законы движения общества», подобные ньютоновым законам» . Язык механики не пригоден для описания социума. Рост, структурное изменение — это не движение.
Вот отчего для понимания исторических изменений необходимо вводить в исследование "время развития". Для "времени развития" характерно неоднородность, необратимость, бесконечность (открытость). В.Н.Финогентов отмечает, что "время развития" связано с "творческой процессуальностью", оно может характеризовать только "живой", открытый процесс.39 Неслучайно, что данный автор упоминает А.Бергсона, в связи с этим. Так как А.Бергсон, исходя из его идей, связывал время, в отличие от пространства, с творчеством, с не преднамеренным появлением нового.
Помимо А.Бергсона, противопоставлял историческое время количественному времени физики О.Шпенглер. Данный автор выразил отличие в понимании ставшего в истории и в классической физике так: история как свершившееся однократна и не повторяется, для нее характерна необратимость. История тоже ставшее, но во времени, в прошлом, тогда как ставшее в природе (в данном случае, его взгляд на физическую реальность совпадает с взглядом на нее в классической физике) вне времени или, как это выразил О.Шпенглер, «пребывает в чистом наличии» . «Подлинно неизменный мир, - как замечает Дж.Сорос, - не может иметь историю»41.
Как О.Шпенглер, так и А.Бергсон, смотрят на историю как на живой процесс, обладающий собственной "органической логикой развития", который может быть адекватно описан только с помощью "времени развития", исторического времени. Описание органического, непреднамеренного роста, каковым является исторический процесс, с помощью механицизма невозможен.
Неконструктивность подхода механицизма для описания социума является очевидной. Язык обратимых процессов исключает понимание необратимых, исторических процессов. В то же время, отношение между обратимыми и необратимыми процессами - это отношение дополнительности. Вот отчего для понимания одного из аспектов реальности необходимо отвлечься от обратимости и однородности времени и наоборот: другой аспект реальности обязывает использовать эти обратимые свойства времени. И все-таки, мы должны понимать, что обратимость и лапласовский детерминизм могут быть применимы, весьма ограничено. Чем сложнее процесс, тем более явной становится ограниченность идеи обратимости. Невозможно втиснуть социальные изменения в рамки механицизма.
Мы не можем говорить о структурных изменениях на языке лапласовского детерминизма. Структурные изменения подразумевают открытость, неопределенность будущего. Они связаны с тенденциями, а не с законами: последние, говоря о будущем, подразумевают его жесткую обусловленность прошлым и настоящим, тогда как, говоря о тенденции, мы имеем в виду мягкую детерминированность будущего прошлым и настоящим. Тенденции существуют за счет спонтанности, в рамках спонтанных порядков (см.2.2). Как отмечает Ф.Хайек, если бы не было спонтанных тенденций, то отпала бы необходимость существования социальных наук . Можно было бы ограничиться социальной физикой О.Конта. Специфика социальных наук в наличии спонтанности, которая подразумевает сложность социума, требует особого языка, языка возможностей.
По мнению Е.Т.Гайдара, если проследить развитие мировоззрения К.Маркса, то нетрудно заметить, что в последние годы жизни он имеет другое «видение перспектив социального развития»43. Чем дальше, тем все больше действительность не укладывалась в ту долгосрочную тенденцию, которую К.Маркс прогнозировал в ранних работах. «Разочарование в революционных перспективах зрелого капиталистического общества, - как пишет Е.Т.Гайдар, - объективно толкало его к тому, чтобы принять как данность, что социалистическая революция - не общая закономерность капиталистического развития, а возможный результат кризиса раннего капитализма — одна из боковых троп, к переходу на которую может подтолкнуть кризис ранней капиталистической индустриализации» (неустойчивость, неравновесное состояние). Однако К.Маркс, корректируя теоретическое ядро своей концепции с учетом новой тенденции, остается все же в рамках детерминистского подхода.
Неразличение законов и тенденций характерно для историцистских концепций (термин К.Поппера), они видят задачу социальных наук в отыскании законов. Так, тот же К.Маркс отмечал, что конечная цель его исследований - это «открытие экономического закона движения современного общества». О том, что социальные изменения подчинены строгому детерминизму, писал О.Конт. Развитие социальной реальности подчиняется «неотвратимому закону», оно последовательно, имеет стадии развития (аналогия с К.Марксом), необходимо прогнозируемо. В данном случае, позитивистское мышление не учитывает спонтанность социальных изменений.
Исторический детерминизм является идеей о том, что в событиях истории имеет место определенный порядок (тенденции). Историцизм же понимает под историческим детерминизмом строгую необходимость исторических изменений, которая поддается познанию и прогнозированию. Хотя историцисты и считают, что люди могут, познавая историю менять ее ход, но подобная возможность напоминает скорее гегелевскую осознанную необходимость, чем новую спонтанную социальную тенденцию, которая появляется благодаря непреднамеренному взаимодействию людей.
К.Поппер отмечает, что «смешение законов и тенденций» приводит к вере в существование «абсолютных тенденций»45 (следует отметить, что и в современной физике говорят о законах как о тенденциях (см. приложение 2)). Тогда как условия существования социальной тенденции изменчивы, мы не можем элиминировать спонтанность, отсюда ограниченность социального экспериментирования, так как вследствие сложности, неустойчивости социума невозможно повторить одни и те же условия.
Время и порядок в сложных системах
Переходя к теме расширенного социального порядка, к спонтанному росту, характерному для сложных социальных систем, к роли времени в этом процессе, необходимо коснуться концепции самоорганизации сложных систем (синергетика, теория диссипативных систем).
В теории диссипативных систем и синергетике время становится ключевой категорией для понимания физической реальности. «Физическая реальность, которую мы описываем сегодня, является временной. Она охватывает законы и события, достоверности и вероятности»54, — пишет И.Пригожин.
Возросший интерес к самоорганизации сложных, неравновесных (диссипативных) систем требует при описании диссипативных систем учитывать свойство необратимости времени. Однако следует отметить, что гносеологический аспект проблемы необратимости времени в концепции И.Пригожина не совсем ясен, так как концепция И.Пригожина еще не представляет собой четко формализованной теории. Необратимости времени он придает физический смысл, онтологизирует ее, не ставя при этом вопрос о гносеологическом аспекте проблемы необратимости времени в рамках теории диссипативных систем.
Время является необходимым условием научного познания. Без введения абсолютного, математического времени невозможно было бы построить концепцию И.Ньютона. Так и введение в категорию времени свойства необратимости обусловлено сегодня необходимостью познания диссипативных систем, которые могут быть описаны только при использовании расширенного определения этой категории. Вероятностное описание развития неравновесных систем возможно только при таком понимании времени.
Необратимость времени определяет концептуальную схему теории диссипативных систем, проблематично придание онтологического статуса необратимости времени без всестороннего рассмотрения гносеологического аспекта. Время конструируется нами в процессе познания, а не выводится нами из самой реальности, хотя при этом оно соотносится с ней. Гносеологическое значение необратимости времени в этом контексте состоит не в том, что она способствует лучшему пониманию развития неравновесных систем, а в том, что она делает возможным само это понимание.
Сегодня в естественных и социальных науках мы можем наблюдать возросший интерес к самоорганизации (самоконструированию) сложных неравновесных систем. Сходство концепций самоорганизации в физике, биологии, социальных науках обусловлено одинаковым процессом самоорганизации, протекающим в любых сложных, неравновесных системах. Впрочем, сходство механизма самоорганизации физических систем с биологическими и социальными не означает сведение последних к первой (не физикализм).
В настоящее время можно говорить о складывании новой синергетической парадигмы, которая объединяет исследования многих наук, среди которых и историческая наука. Синергетика при этом не создает новый предмет исследования, она становится новой моделью понимания реальности. В тоже время, именно гносеологическая проблематика пока слабо развита в синергетике. Время, порядок, спонтанность рассматриваются в синергетике, как правило, содержательно, в рамках конкретной науки и не исследуются с формальной стороны. Тогда как их можно рассматривать и как теоретические объекты, не придавая им объективную активность, не наделяя их физическими свойствами. Время, порядок, спонтанность, в этом аспекте становятся теоретическими структурами, которые делают возможным понимание нелинейных процессов. (Обращение к гносеологии в рамках синергетической парадигмы необходимо и потому, что сложно согласовывать уже существующие в социальных и физических науках теоретические понятия).
Среди авторов, которые заложили основы синергетики можно упомянуть Н.Винера, Г.Хакена, И.Пригожина. Основные черты синергетических процессов следующие: нелинейность, открытость, несиловое взаимодействие, мягкое управление, усложнение системы по мере роста (теория расширяющегося порядка), структурное прогнозирование (предсказание в принципе), взаимодействие сознательных и спонтанных порядков и т.п. Основное понятие в синергетике самоорганизация. Под самоорганизацией понимается способность и стремление систем к стабилизации, порядку посредством направленной упорядоченности их структурных и функциональных отношений. Системы, о которых идет речь, являются самосохраняющимися системами, поддерживающие сами себя. При этом в этих системах самоорганизация происходит спонтанно (И.Пригожин называет подобные системы диссипативными). Примером такой самоорганизации может быть естественный отбор, состоящий в том, что при значительных изменениях условий среды сохранение вида возможно благодаря накоплению случайных мутационных изменений и сохранению тех из них, которые оказываются наиболее жизнеспособными к изменяющимся условиям. В эволюции изменчивость возникает спонтанно, тогда как отбор, т.е. упорядочение изменчивости, имеет необходимый характер, хотя при этом непредопределен (статистическая вероятность). Спонтанность и необходимость взаимодополняют друг друга в эволюции.
В подобных случаях самоорганизация появляется из случайных отклонений от средних значений (флуктуация), которые поддерживаются как в вышеуказанном примере либо воздействием извне, либо резервами самой системы.
Самоорганизация в сложных неравновесных системах, а к таким системам относится и большинство сложных социальных систем, возможн вследствие их неустойчивости. Она для подобных систем норма, а не кратковременная аномалия, обусловленная кризисом системы. Состояние неравновесия, неустойчивости приводит к увеличению упорядоченности в этих системах, а не наоборот, как может показаться на первый взгляд. Неустойчивость приводит к тому, что случайные отклонения в этих системах в условиях, далеких от равновесия, играют существенную роль, так как создают условия для самоорганизации и развития (см.3.2.). Это возможно благодаря открытости данных систем, существованию отношений с постоянно меняющейся средой.
Состояние неустойчивости приводит к появлению бифуркаций, под которыми понимаются условия, при которых существенную роль в выборе дальнейшего развития системы играет флуктуация (случайное отклонение). Случайное отклонение, которое в состоянии устойчивости просто не проявило бы себя. В условиях бифуркации предсказать будущее системы сложно или, как правило, невозможно. Поэтому неизвестно, будет ли она развиваться в состояние дальнейшего хаоса или, наоборот, упорядоченности. Неопределенность, связанная неоднозначностью следствий по отношению к причине, была объяснена еще А. Пуанкаре неустойчивостью системы. Случайные отклонения во многом определяют дальнейшее развитие системы, а не ее предыстория.
Культура и социальный порядок
Сегодняшний интерес к культуре объясняется ее ролью в создании и поддержании социального порядка, который лежит в основе современной цивилизации.
Обращаясь, к этой теме, следует остановиться на роли культуры как условия нашего понимания реальности. Культура помимо содержательного аспекта, несет в себе и формальный аспект. Будучи условной, культура, в тоже время, неконвенциональна и непроизвольна, она не является искусственным конструктом. Как замечает Ю. М. Лотман, культура своим преобразованием «открытого» мира реалий в «закрытый» мир имен заставляет людей трактовать как структуры явления такого порядка, структурность которых в лучшем случае не является очевидной. Однако для того, чтобы они начали обнаруживать «структурно-подобные свойства», необходимо, чтобы «участники коммуникации» считали их структурой и пользовались ими в качестве структуры98 (естественность культуры, неявное доверие к ней). Источником структурности (порядка) в системе культуры являются язык, традиции, право, мораль. Гибкость организации, отсутствие окончательной упорядоченности структурных элементов обеспечивают ее, как замечает Ю. М. Лотман, «внутреннюю емкость и динамизм»99.
Культуру можно отнести, используя понятие теории диссипативных систем, к неравновесным системам. По мнению Ю. М. Лотмана, «противоречие между постоянным стремлением довести системность до предела и постоянной же борьбой с порождаемым в результате этого автоматизмом структуры внутренне, органически присуще всякой живой культуре»100. Усложнение социальной реальности на определенном этапе приводит к более гибкому механизму саморегулирования, приводит к культуре. Вопрос о том, чем был обусловлен этот переход в эволюции человека, следует ставить за скобками. Как замечает Ю. М. Лотман, с того этапа эволюции человека, с которого мы можем говорить о культуре, особое значение приобретает «постоянно расширяющаяся ненаследственная память» (культура), структурность которой неочевидна, точнее, она динамична, неустойчива, что способствовало появлению «структурного разнообразия»101. Неупорядоченность становится условием естественного, нормального роста. Исторически сложилось так, что культура не только приспосабливалась к непрерывно меняющимся условиям реальности для поддержания порядка и организации социальных систем, но, прежде всего, сама участвовала в создании неустойчивости, порождала творческий хаос.
Как неустойчивая система культура расположена на границе порядка и хаоса. Будучи структурой, она связывает свободу с порядком, свобода в условиях правил игры, однако этот порядок не принуждает, так как свобода заключается в естественной склонности. Благодаря тому, что культура побуждает, намекает, подсказывает — отсюда недосказанность культуры, открытость, — а не навязывает человеку те или иные действия, для него, возможно, прибывать на определенной дистанции по отношению к реальности, оставаясь в то же время ее частью (вовлеченность человека). Здесь заложены одновременно и элемент свободы человека, и отчужденность человеческого существования (экзистенциальная проблематика).
Эвристической моделью для понимания поведения сложных систем, роли культуры в создании социального порядка является концепция игры И.Хейзинга, Х.-Г.Гадамера. Нелинейная ситуация — это ситуация игры. Игра неустойчива, ее изменчивость, как замечает Й. Хейзинга, это «не изменение правил в процессе игры», это сама игра102. Она возможна только в неустойчивом мире, сущность игры предполагает открытость и незавершенность мира, более того, она является его сущностью. Вспомним, что космос Гераклита подобен забавляющемуся, играющему ребенку. Одновременно игра создает в мире порядок.
Для Й. Хейзинга игра - способ человеческой деятельности, явление самой культуры. Как отмечает Й. Хейзинга, «культура возникает в форме игры, первоначально она разыгрывается». Культура выросла из «естественного бытия игры». Она развертывается в игре и как игра . Таким образом, следует говорить, что самой культуре «присущ игровой характер», а не только то, какое «место занимает игра среди прочих явлений культуры»104. Одновременно «игра старше культуры»105; неустойчивость, порядок и хаос присутствуют и вне культуры. Игра создает творческий хаос, в этом она противоположна абсолютному хаосу, варварству. Игра устанавливает порядок, существует «навязчивое стремление к созданию упорядоченной формы, которое пронизывает игру во всех ее проявлениях»106.
Правила игры связывают свободу игры с порядком. Они устанавливаются спонтанно в процессе самой игры, а не навязываются участникам игры извне. «Структурная упорядоченность игры дает игроку возможность как бы растворяться в ней»107, это предполагает, что правила игры не жестки, играющий может легко отдаться игре, иначе она не является свободной деятельностью. Правила не оковы, благодаря ним он выражает самого себя.
