Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Вариантность опыта осознания и ориентиры философского метода 20
1.1 Проблема рационального освоения опыта культуры 20
1.2 Метапространство рефлексии опыта осознания и координаты структурно-феноменологического метода 39
1.3 Феномен и бытие: феноменологический метод в историко-философском контексте 57
1.4 Логика события и се категориальные возможности 87
1.5 Феноменальность смысла как имманентное измерение трансценцентальности сознания
Глава 2 Смысл как системная категория осознания 135
2.1 Событие осознания как системное основание культурно-деятельной субъектности 135
2.2 Категория смысла и структура феноменально-смыслового события 155
2.3 Смысл и значение в системных связях осознания 185
Глава 3 Типы смыслообразования и понимания в культуре структурно-феноменологические грани 209
3.1 Феноменальные горизонты смыслополагания и система типов мышления 209
3.2 Смыслообразующие элементы осознания и их взаимодействие в складывании форм мышления 224
3.3. Структурная логика смыслообразования и типология культур 244
3.4 Модели понимания смысла и логика их эволюции 261
Глава 4 Морфология понимания и организация выражения смысла (особенности смыслообразования в художественном мышлении) 280
4.1 Логика и язык как принципы смысловой организации в художественном мышлении 280
4.2 Понятность и понимание как постигающие модусы мышления и многослойная структура художественного произведения 308
4.3 Смысловая структура и субъектно-смысловое содержание как исток языка искусства 338
Заключение 382
Литература
- Проблема рационального освоения опыта культуры
- Событие осознания как системное основание культурно-деятельной субъектности
- Феноменальные горизонты смыслополагания и система типов мышления
- Логика и язык как принципы смысловой организации в художественном мышлении
Введение к работе
Актуальность предпринятого исследования в области феноменологии смысла обусловлена прежде всего дефицитом смысловой рефлексии, который ощущает современная мысль в условиях господства технико-рационалистической цивилизации. Современная ситуация в культуре характеризуется дисперсностью, мозаичностью, смысловой рассредоточенностью и сбивчивостью, хаотичностью, подталкивающими цивилизацию к утрате субъектной суверенности и идентичности. Одновременно это ситуация потенциальной востребованности глубинного рефлексивного диалога между различными смысловыми модальностями культуры. Это выдвигает перед философией особое задание рефлексивного прояснения культурной ситуации и адекватного концептуального включения в нее, заставляет искать аргументы обоснования многообразия типов смыс-лообразования в культуре и находить базис единства различных смысловых полей.
Кризис современной цивилизации связан с ее рационалистическим технологизмом, препятствующем саморефлексии - обращенности сознания на себя в своей имманентности. Это кризис познания, в котором все смысловые отношения сведены к обладанию значениями. Это кризис разума, полагающего единственной смыслообразующую диспозицию предметности, с помощью которой субъект осваивает объективность. Это кризис противостояния человека и мира, субъекта и объекта, сознания и бытия, отраженный в характерной гносеологической проблематизации философии и сказывающийся в характерных конфликтах современности - конфликтах экологических, политических, культурных. Сегодня общество остро ощущает, что человек не только «царь природы», но и элемент ее системного целого, что он не только суверен социальной экспансии, но и носитель общечеловеческого социального смысла, что он не может претендовать на культурный эгоцентризм как на единчтственный, трансцендентально заданный, смысловой ориентир. Опыт культуры вариантен в системно-смыслообразующем аспекте; он не только рационален, но и внерационален. Он не есть только опыт познания и технического освоения мира, а представляет собой универсальный бытийотвующего субъекта и его осознающей деятельности опыт системно-смыслового объединения элементов бытия в целостном событии осознания и культурного свершения. Одной из наиболее ярких манифестаций смыслового своеобразия внерационалыюи мысли может выступить мышление художественное. Но как раз это качественное своеобразие во многом нивелируется и искажается в той дискурсивной системе рациональности, которая сложилась в Новое время - в системе предметно нацеленного познания. Для его освоения и обоснования классическая тео рил познания как форма рефлексии разума должна быть развита в современную теорию сознания - теорию, раскрывающую многовариантность смысловых данностей в имманентном поле осознания, и соответственно, раскрывающую (разворачивающую) категориальную систему феноменальности смысла.
Поиск своеобразия смысла внерационального типа - это, таким образом, задача, необходимо выходящая за рамки доминирующего способа смыслообразования и требующая категориально-методологической смены концептуальных координат. Это задача тотальной саморефлексии осознания, ключевой феноменальной характеристикой которого все же выступает смысл, но смысл, вариантный в своих основных спецификациях - в основных способах смыслообразования и типах мышления. Это - задача выхода за рамки рациональности как модели осмысленности одного типа в рефлексивное метапространство осознания, координаты которого позволили бы схватывать и сопоставлять различные типы смыслообразования. Это задача нового качества рефлексивности, которое не может сложиться без опоры на категорию смысла, выражающую меру целостности события осознания.
Современная критика цивилизации разума имеет и другую - радикальную - сторону: Постмодернистская линия философствования (постструктурализм, деконструктивнзм), выступая с позиций радикального контррационализма, устремляется к эстетической модальности игры, призванной заместить логику рацио. Модальность игры - это своего рода выход из однотипности смысла на простор играющего события смыслообразования. Но, разворачивая эту игру на грани смысла и нонсенса, деконструктивизм вымывает из притягательного поля эстезиса его смысловой потенциал. И смысловое своеобразие искусства в итоге ускользает здесь от адекватной концептуальной рецепции. Одновременно в этой тотально эстетизирующей перспективе ускользает и идентификация смысла как такового, способная прояснить ситуацию вариантности смыслообразования. Смысловая трансформация, происходящая в культуре постмодерна не представляет собой выхода из локомотива современной цивилизации, курс которого предстал тупиковым. Она выглядит, скорее, как экстремистская дезориентация движения, как альтернатива другого, но столь же безоглядного в своей смысловой (в данном случае эстетическич ювой) заданности, курса.
Качество рефлексивности и целостно-системной организуемости деятельности, лежащее в основании складывания сознания и обретения деятельностью субъектного статуса, подвергается депрессии в условиях репродуктивного распространения одного из способов осознания, какой бы из таких способов ни был избран. Так мистический ум средневековья склоняется к мифологии бытия и догматике познания, когда отталкивается от соотнесения с эстетическим и рациональным смыслообразоваиием. Разум Нового времени, начиная действовать в качестве механизма покорения природы, все более увлекается технически ми задачами этого процесса и все более отходит от системно-рефлексивного масштаба осознания. «Мерцающий» смысл-нонсенс постмодерна изначально не берет в расчет такой масштаб саморефлексии сознания. Дефицит рефлексивности мышления неизбежно приводит к кризису системности самой субъектной деятельности, к антропологическому кризису. Он приводит к кризису субъектной свободы, которая может быть сведенной к репродуктивному включению в контекст природы, при том даже, что это будет уже техницисткий контекст, где человек функционально преобладает над другими природными элементами. Он может оказаться эффектом эстетически-игровой свободы-спонтанности, утрачивающей статус субъектности и выпадающей в спонтанность-естественность. Симптомом редукции события осознания в его рефлексивной диспозитивности к процессуально-ситуативным эффектам, связанным как с прагматикой операционально-технического включения рациональной мысли, заслоняющей саму возможность иных способов осознания, так и со спонтанностью игрового смыслообразования, выступает проблематичность концептуального обоснования и адекватной рефлексивной рецепции внерациональных способов осознания, выражения и понимания мысли. Это явный симптом кризиса субъектной системности культуры как универсального события осознания. Это явный симптом безоглядности разума как в его субъект-объектной диспозиции и предметной нацеленной, так и в-стремлении деконструктивировать - дерационализировать себя.
В связи с этой эпохальной ситуацией, которую можно квалифицировать как смысловой кризис современной цивилизации, открывается, во-первых, проблематика рационального обоснования культуры, опыт которой, очевидно, выходит за рамки оперативно принимаемой рациональности. Во-вторых, проблематика расширения (восстановления) рефлексивного статуса самого разума - в модусе его философского включения. Философия продолжает стоять перед лицом радикального методологического вопроса: как возможна - мыслима - культура - во всем многообразии ее смыс-лообразующих координат. Этот вопрос тесно связан с проблемой границ и смысловых возможностей научной рациональности. Философия стоит сегодня перед вопросом, что такое смысловая данность - не в ее абстрактной тотальности, охватьшающей многообразие значений, а в ее конкретной вариантности, определяющей системообразующие координаты осознания. Она стоит сегодня перед вопросом, каково сознание в его имманентности, не удовлетворяясь ответами на вопрос, каково отношение сознание к бытию. Феноменальность смысла, таким образом, - тема, чрезвычайно важная для обоснования многих ключевых для современной философии рассмотрений.
Особый момент, обостряющий актуальность освоения этой проблематики - усиливающаяся диффузность различных форм мышления в современной культуре. Постклассическая ситуация обнаруживает тенденции к сближению и взаимопроникновению модусов смыслообразования, четко разграничивавшихся в классическую эпоху. Философия, ответственная за обоснование рациональности, трансформирует свою логику в ключе деконструктивистской игры, имеющей эстетическое происхождение. Эстетика и искусство - как в авангардно-экспериментальном, так и в массовом вариантах - радикально приближается к обьщенно-рациональным смысловым контекстам. Используемые наукоемкие медиа-технологии приближают современную эстетику и искусство к рассудочно-технологическим образцам дискурсов. Разум и эстезис активно исторически сближаются. Для рефлексивного прояснения этой ситуации основные модусы мысли должны предстать логически соотносимыми друг с другом, рассматри-ваясь как структурные варианты единого в своей принципиальной диспозиции осознания как события смыслообразрвания. Должен быть устранен риск их выпадения друг в друга при сближении и взаимодействии в современной культуре. Это важно для философии перед лицом опасности сведения ее логики к игре или к мифу. Это же важно и для обьщенно рационализирующейся эстетики современности. В событии смысла должна быть высвечена базовая феноменальная структура - основа его имманентного событийного складывания, не идентичная с классической трансцендентальной установкой смысла. Раскрытие специфической феноменологии смысла в культуре, в ее внерациональном опыте, таком, например, как искусство, способно содействовать методологическому освоению логики событийной складываемости бытия, и построению теории сознания как смыслообразующего события.
Такая проблематика имплицитно пронизывает большинство современных фило-софско-эстетических и искусствоведческих изысканий. Не говоря уже о том, что систематизация базовых феноменов и форм культуры, в том числе и типология культур, актуальные в современных условиях нарастающих кросс-культурных связей, возможна только на основе расширения рефлексивных возможностей осознания как универсального системного события, определяющего единство и одновременно вариантность деятельной субъектности человека и социума.
Идет процесс кристаллизации подходов к выявлению систематизирующего потенциала категории смысла в современной эпистемологии и философии культуры. Современная наука в ее универсальных проектах, таких, например, как синэргетика, также подходит к выделению смыслового параметра той процессуальной событийно ста, той складывающейся системности, которую она пытается описывать, в особенности, когда она предпринимает описание таких самоорганизующихся систем как язык, текст, культура Таким образом, тематика предпринятого исследования феноменологии смысла как рефлексивного события складывания целостности осознания, актуальна как в плане реального социокультурного развития, переживаемого современным обществом, так и в плане разрешения остро поставленных современной философией задач и обозначенных ею кардинальных проблем.
Проблема данного исследования - это проблема вариантности и несводимости друг к другу различных модусов осознания, образующих системное целое культуры, заставляющая искать обосновывающий выход на уровень события осознания, в котором образуется смысл в его феноменальных гранях. Одновременно это проблема возможности сознания рефлексировать о самом себе помимо опосредования метафизической инстанцией бытия и абстрагирующей гносеологической оппозицией сознания и бытия (субъекта и мира) - проблема построения имманентной теории сознания как смыслообразования. Это, таким образом, проблема возможности идентификации опыта осознания в его типологической полноте, не ограничиваемой парадигмой познания и выходящей за рамки рационального способа смыслообразования - это проблема адекватной идентификации внерациональных форм мышления в культуре.
Данная проблема может быть представлена вопросом о трансцендентальной границе в освоении смыслообразующих основ осознания, конституирующих способы мышления различных модификаций. За этой проблемой стоит противоречие между потребностью современной мысли в установлении соответствия между специфическими смыслообразующими сферами различных типов мышления и, соответственно, различных типов культур; с другой стороны, - обнаружением трансцендентальной непроницаемости между различными типами смыслообразования, между различными модальностями феноменальности смысла. Частью этого аспекта проблемы оказывается, с одной стороны, смысловая дезориентация на линии преодоления европейской метафизики. С другой стороны - продолжающая оставаться открытой проблема рациональной идентификации специфического смысла и смыслообразования, лежащих в основе внерационального и в частности, (художественного) типа мышления.
Поэтому проблематика данного исследования связана, с одной стороны, с выходом на проблему рационального освоения внерационального опыта культуры, опыта осознания, организуемого иначе, нежели осознание ratio. С другой стороны, здесь встает проблема метода философствования, способного выйти за рамки узкорационалисти ческой программы к горизонтам универсальной рефлексии осознания. Рассмотрение этой проблематики предлагается осуществить на основе методологического выделения того категориального измерения, в котором сознание предстанет как имманентная себе событийная структура - на основе выделения феноменальности смысла.
Степень разработанности проблемы:
Расширение горизонтов философского метода - это актуальная перспектива, на которую направлен целый ряд методологических проектов второй половины 20 века. Такова философская герменевтика, делающая центром тематизации понимающее переживание, в рамки которого укладьшается в том числе и разум с его специфическими ориентирами. Такова феноменологическая программа, стремящаяся к имманентиза-ции предмета мысли и одновременно к прояснению проблематики трансцендентального субъекта, производящего своей нацеленностью этот предмет и конституирующего различные способы смыслообразования. Таково неокантианство, создающее в 20 веке учение о «символических формах» культуры (Э. Кассирер) и, таким образом, пытающегося вывести философскую методологию за рамки узко понимаемой гносеологической проблематики. Таков экзистенциализм с его программой раскрытия временного события существования, объединяющей, таким образом, гносеологические и онтологические координаты метода. Таков структурализм, стремящийся выявить истоки вариантности мысли в условиях формирования ее высказываемости и понимае-мости (в частности, в условиях структурирования языка). Таков постструктурализм, концентрирующий внимание на выявление внесубъектных (бессубъектных) оснований и обстоятельств складывания мышления и деятельности и предлагающей говорить о сознании как о событии с незаданной, но рождающейся системой внутренних координат. Таков и постпозитивизм, повествующий о целом спектре меняющихся программ и эпистем рациональности.
Выделение и исследование узловых компонентов осознания, отраженных в таких понятиях, как смысл, смыслообразование, понимание - в качестве базовых для представления о сознании в целом - чрезвычайно характерно для целого ряда направлений современной философии. Прежде всего это тенденции, связанные с развитием феноменологии. С именем Э.Гуссерля связана некоторая программная установка специфического выделения смысла самого по себе как чистого феномена сознания - выделения имманентной (феноменальной) перспективы мысли, которая, впрочем, здесь не распространяется на саму мыслящую сторону сознания - на само трансцендентальное «я» и не меняет радикально ее базовой предметной интенционоальности.
Следуя общей феноменологической установке, анализируют художественно-эстетические явления М.Дюфренн, Н.Гартман, Р.Ингарден, Особую роль в осмыслении проблематики смысла сыграли работы Г.Г.Шпета, А.Ф.Лосева с разных сторон комментировавших и развивавших феноменологические идеи и активно включавшие их в контекст проблематики своеобразия художественно-эстетических феноменов. Близок к феноменологически изысканиям и эстетический анализ художественного произведения у М.М.Бахтина. М.М.Бахтину в рамках эстетических идей удалось создать оригинальную феноменологию субъект-субъектных отношений, нашедшую развитие далее в идеях «глубинного общения» и диалогизма сознания и культуры (Г.С.Батищев, В.С.Библер). Здесь, вероятно, надо говорить об оригинальном философском развитии, напрямую с западной феноменологией не связанным, и, как представляется, открывающим подходы как к феноменологическому освоению имманентности мысли в ее субъект-субъектной устремеленности, так и к экзистенциальному разрешению субъектного события в «философии поступка».
Подобные же понятия смысла, понимания, выражения, языка - в его глубинно-смыслообразующем значении - в качестве ключевых для обснования как рационального, так и внерационального опыта мышления - мы встречаем у М.Хайдеггера, большинства экзистенциалистов (Ж.-П.Сартр, Г.Марсель, М.Бубер, Э. Левинас и др.), которые, говоря о "существовании", "обладании", "вере","конфликте" ..., как бы переводят в некоторую бытийную (со-бытийную) плоскость те же проблемы осознания -смыслообразования, понимания, представляя их не столько через некоторую объективную проекцию, сколько через субъективное "присутствие" внутри описываемой таким образом трансцендентальной структуры осмысления. При этом в поле рассмотрения попадают, как экзистенциально-значимые, художественно-эстетические феномены (прежде всего у Хайдеггера, Сартра, Мерло-Понти), и шире - внерациональные модусы осознания (М.Бубер, Г.Марсель, Э.Левинас, К.Ясперс). Экзистенциалзм открывает логику со-бытия, использовать и развивать которую представляется важным для распознавания смыслообразования как многовариантного события осознания. Важно заметить, что обращение к искусству, к специфически организованному нравственному или религиозному опыту как к сферам обнаружения внутренней формы сознания в экзистенциализме носит широкий характер. Однако при раскрытии логики события в экзистенциализме происходит смешение феноменального (феноменологического) и бытийного планов, при чем акцент при этом смешении делается на бытийном - "экзистенция" - аспекте, иногда (Э.Левинас) сопровождаясь активным отталки ванием от феноменологической перспективы имманентизации опыта. Экзистенциальный аспект перекрывает феноменальный и, как представляется, снимает в итоге его проясняющие возможности. В этом настаивании на бытии (существовании) в ущерб приоткрывающемуся «в просвете бытия» событию как по-явлению, способному прояснить системно-событийные дефиниции осознания - внутреняя граница экзистенциалистской программы, практически перестающей реализовываться с 80 гг. 20 в..
Герменевтическое направление реализует несколько иную программу освоения категории смысла: объединяя мысль с языком в его живом самоистолковании эта программа позволяет как бы с внутренней стороны увидеть событие осознания. Гадамер, Рикер, Бета и др. герменевтики акцентированно обращаются к методологически эвристическим потенциям освоения художественно артикулированного опыта сознания, видя в нем яркую репрезентанту мысли как живого смыслообразующего события. Их обращение к художественно-эстетическим явлениям чаще всего осуществляется в контексте либо 1) методологии истолковывающего прояснения по отношению к интерпретируемому содержанию, (классическая филологическая и искусствоведческая герменевтика); либо 2) обращения к содержанию истолковываемого как к бытийной включенности в него (в мир, в бытие, в язык, в текст - Хайдеггер, Гадамер, Рикер; или в коммуникацию - Апель, Хабермас). Смысл, согласно герменевтической посылке складывается в языке, смыслообразования сводится к лингвообразованию, имеющему понимающе-истолковывющий - то есть активно рефлексивный характер. Как представляется, герменевтика, фокусируя внимание на смысловых свойствах самоистолковывающегося в своем развертьшании языка, прекрасно охватьшает одну из сторон проблемы - понимание выражаемого смысла; смысл же в своей внутренней склады-ваемости - самоданности и структуре - в значительной степени ускользает здесь от анализа и разъяснения.
Смысл, смыслообразование как узловые компоненты осознания в их вариантности и интермодальности рассматриваются также в семиотических (Э.Кассирер, С.Лангер и др.), структуралистских (Р.Барт, К.Леви-Сторсс, М.Фуко) и постструктуралистских (М.Фуко, ЖДеррида, Ж.Лакан, Ж.-Ф.Лиотар и др,) концепциях 20 в.. Все эти концепции в разной степени и под разным углом объединяет редукция сознания и его феноменов к феноменам и структуре трансцендентального субъекта (или трансцендентальной бессубъектности) мысли, основание которого усматривается как во внесозна-тельных по своей складываемости событиях («диспозтивах») и конструктах («дискурсах») языка или письма, так и напрямую в структурах бессознательного. Понятие смысла, дискредитируясь в качестве метафизической установки, заменяется, в декон-структивистской философии ЖДеррида, смыслообразованием как эффектом открытой событийной игры сознания на грани безумия. Этот же феномен анализируются и Ж.Делезом, пытающимся разомкнуть осознание в чистое отношение со-бытия, исключающее присутствие и какую-либо позиционность субъекта - события, таким образом, несознательного (бессмысленного) по своей природе, но из нонсенса которого прихотливым (психоаналитически описываемым) образом рождается смысловая син-гулярность-субъектность. Показательно, что господствующим манифестатом декон-структивисткой логики собьггийно-смысловой игры выступает именно искусство, освобождаемое в культурной ситуации постмодерна от рациональных скрепов заданного смысла и разворачивающей чистую модальность становящегося и исчезающего отношения смыслоозначения.
Понятие смысла в центре обсуждения некоторых современных неопозитивистских направлений. В частности, это аналитическая и лингвистическая философия (и в каком-то смысле премыкающие к ней, семиотические исследования, в том числе и направленные на описание специфики художественного знака, значения, смысла (Ч.Моррис, С.Лангер, Р.Барт, Ю.Лотман и Тартусская школа литературоведения), а так же исследования искусства, связанные с количественной теорией информацией (А.Молъ)). Практически во всех ответвлениях аналитической философии (Карнап, Шлик, Рассел, Витгенштейн, Тулмин и многие другие) проблемы смысла и понимания вторичны по отношению к выявлению эталонных (матричных) способов употребления знаков и соответствующих им значений в тех или иных - вербальных или невербальных "языковых играх". Широко разрабатывается концептуальный аппарат теории смысла, значения и понимания в современных логико-семантических исследованиях. Но при этом неучтенность производности знака и языка от смыслообразующей структуры сознания делает перенос семантических и других лингвистических методов, хорошо работающих при обращении с рациональным дискурсом, на анализ феноменов искусства и художественного мышления (Ч.Моррис, С.Лангер и др.) затруднительным и проблематичным.
Выделение смысла и понимания в качестве ключевых понятий органично осуществлялось и русской религиозной философией разных школ XX века (В.Розанов, В. Зеньковский, С.Франк, П.Флоренский, Е.Трубецкой, отчасти С.Булгаков). Имманен-тизация осознания и в связи с этим обращение к категории смысла в особенности ха рактерна для оригинальной отечественной персоналистски-интуитивиситкой программы (Н.Лосский).
Среди интересных современных отечественных исследований по проблемам смысла и понимания следует вьщелить работы Р.И.Павилениса (1982), Е.К.Быстрицкого и В.П.Филатова (1983), С.С.Гусева (1985), Г.Л.Тульчинского (1981,1985,1989), А.И.Ракитова (1985),, В.И.Малахова, В.В.Налимова (1989), В.Н.Поруса (1989), непосредственно рассматривающего проблемы смысла и понимания в искусстве, Урман-цева (1992), Симонова А. (1995) В.М.Розина и других авторов сборника "Событие и смысл" (1999), и др.. К данным философским работам непосредственно примыкает исследование ДА. Леонтьева по психологии смысла (1999), имеющее заметное методологическое значение. Для этих работ характерно освоение категории смысла в различных методологических ракурсах - от марксизма и прагматизма до логистики и си-нэргетики. Во многих современных работах делается попытка активно использовать понятие смысла (О.В.Суворов , Пушкарев и др.). При этом, как правило, «смысл» используется в качестве опорного понятия, по отношению к которому выносятся разнообразные квалификации, но самого категориального установления которого при этом не происходит.
Таким образом, проблема смысла, лежащего в основе форм разных мышления в связи с их смыслообразующей модальностью выступает дискуссионной темой, по разному рассматриваемой многими философскими школами - от аналитической философии до постструктурализма. Смысл выступает в качестве основного понятия, характеризующего структуру осознания в ее иманентности и в связи с этим включаемого в концепции деятельности, мышления, языка, культуры, текста в качестве краеугольного конституирующего понятия. Однако, методология освоения собственно смыслового плана сознания сегодня разработана недостаточно. Имеет место свободное (широкое) поле фундирующих подходов в раскрытии этого концепта и произвольное включение понятия «смысл» в контекст описаний различного рода ментальных явлений.
Проделанный краткий обзор методологически различных подходов к проблеме позволяет сделать вывод о наличии заметной исследовательской ниши, открывающейся при рассмотрении структурно-феноменологических граней смыслообразования, понимания, смысла в контексте своеобразия художественного мышления как специфической репрезентанты событийного устройства сознания как такового.
Анализ степени разработанности проблемы показывает, что остаются открытыми вопросы: Как возможно и каково в своих внутренних характеристиках смыслообразо-вание иной модальности, нежели та, что служит основание рациональной мысли, при сравнении с которой рациональное мышление могло бы отрефлексировать по поводу своего собственного способа смыслообразования? Как можно освоить и адекватно выразить в рамках философской рефлексии феноменальность смысла художественного мышления? Первый из заданных вопросов - вопрос по существу теории: второй -вопрос о методе и его адекватеной проверке. Кроме того, структурное соответствие между пониманием, смыслом и осознанием, вытекающее логически из тезиса об их категориальном единстве, по сути до сих пор нерешенная проблемная задача. Между тем, именно через ее разрешение только можно избежать редукционизма - сведения проблемы смысла к структуре символизации или выражения, сведения проблемы конститутивной формы сознания к структурам бессознательного, к отношениям социального функционирования или к открытым отношениям языковой (дискурсивной) игры, равно как и сведения проблемы осознания к тому или иному содержанию осознаваемого, к тому или иному конкретному способу мышления можно надеяться добавить нечто существенное о самом сознании и, тем самым, дать некоторые структурные основания для осуществления операций логико-методологической рефлексии, позволяющей теоретически объединить способы мышления разного типа, такие, в частности, как рациональная и художественная мысль.
Объектом исследования выступают процессы смыслообразования в культуре как событии осознания в совокупности присущих ему форм мышления - выражения, понимания и текстуализации смысла.
В качестве предмета исследования при этом выделяется специфическая феноменальность смысла и феноменальная структура смыслообразования, лежащая в основе организации рациональной и внерациональных (в частности, художественной) форм мысли и подлежащая концептуально-методологическому философскому освоению.
Цель исследования - нахождение категориально-логических средств конкретизации специфического предмета феноменологического внимания - смысла и, в связи с этим, выяснение оснований соответствия между кардинально различными типами мышления, такими как рациональная и художественная мысль, при раскрытии их феноменально-смысловой специфики. Движение к этой цели мыслится в контексте методологического расширения пространства рефлексии о системном событии осознания.
Задачи исследования:
1. Обоснование философско-рефлексивного подхода к вариантной в своей смысловой сложенности активности сознания, включающей (формирующей) как рациональ ный, так и внерациональные способы мышления - с позиций их категориального единства на уровне феноменальности смысла как глубинного измерения имманентной организации события осознания;
2. Разработка структурно-феноменологического метода исследования смыслообра-зования в событии осознания в различных модусах его активности;
3. Построение теоретической концепции, описывающей феноменальное событие смыслообразования в его структуре, формах выражения и понимания;
4. Выявление своеобразия смысловой организации рационального, художественного и мистического опыта на основе систематизация феноменов культуры как текста осознания на уровне феноменальной структуры смыслообразования, конститутивной для разных типов осознания.
5. Осуществление философско-рефлексивной идентификации феноменальности смысла в художественном мышлении, раскрываемом в его внерациональной - эстетически-смысловой специфике.
6. Анализ смыслообразующей специфики внерациональной мысли на примере художественного мышления и его проявлений в экспрессивных формах искусства; реконструкция модели мышления в искусстве как системы выражения и понимания смыслового содержания и организации экспрессивно значимого эстетического языкового материала
В плане методологических оснований предпринимаемый исследовательский подход мыслится в рамках феноменологического направления современной философии и нацелен на конкретизацию специфического предмета феноменологического внимания - смысла - в аспекте выделения собственной природы данного (явления) как имманентной системной характеристики субъектного события осознания. Данный подход, таким образом, представляет собой развитие феноменологического метода и позволяет расширить представление об имманентной структуре сознания. Этот метод теперь не ограничивается фиксацией ноэтического и ноэматического полюсов предметной интенциональности сознания, отражающей субъект-объектную диспозицию данного и характеризующей феноменально-смыслообразующую сложенность рациональной мысли, а выходит на уровень базовой субъект-субъектной диспозиции рефлексивного события осознания, феноменальными эффектами которого выступают различные типы смыслообразования.
Подход к сознанию как событию основывается на экзистенциалстском (М.Хайдегтер) открытии события как «просвета бытия», требующего для своего прояснения, таким образом, характеристик, выходящих за рамки классической онтологии. Предпринятый подход радикализует противопоставление феноменальности смысла и онтологии сущности, стремясь выразить специфичность внутреннего измерения складывания события осознания - в противовес экзистенциальной философии, изъясняющей феноменально-смысловую реальность в терминах существования, то есть все же в онтологической проекции.
Данный подход к осознанию как к событию, конституирующему мышление, язык, формы культуры в качестве сферы своего выражения, выступает логико-философским аналогом синэргетической научной программы описания событийной складываемое™ реальности. При этом если синэргетика берет во внимание прежде всего процессуально-динамический аспект самоорганизующейся системности события, то предлагаемый философский подход направлен прежде всего на выявление структурно-феноменальных граней упорядочения, образующихся в системном складывании события и определяющих качественно новые характеристики реальности, равно как и задающих ракурсы различения, лежащие в основе рождающихся измерений бытия. Систематика смысла как структурно-феноменального измерения события осознания в этом плане противостоит синэргетике понимания, язьпса и истолкования как процессуально-динамическим образованиям, возникающим в результате выражения смысла.
Принцип системности отражается в подходе к сознанию как событию, складывающемуся в характерно организованное системное целое, образующее внутреннее - феноменально-смысловое пространство с характерной структурой взаимодействия сторон холистической самореференции - рефлексивной обращенности на себя как целое. Благодаря холистическому истолкованию системности в складывании события осознания смысл выступает в исследовании как своеобразный индекс имманентной отнесенности сознания к своему целому.
В связи с этим субъект-субъектную феноменальную структуру осознания, выделяемую в соответствии с принятой идеей биологичности сознания предлагается рассматривать как основу раскрытия сознания в его имманентности, в противовес трансцендентальному подходу к определению субъекта сознания, характерному для классической феноменологической школы и для целого ряда философских направлений 19-20 вв.. При этом анализ культуры как текта осознания, равно как и коренящуюся в этом плане типологию культур предлагается осуществить с позиций ее субъектной имманентности, раскрываемой в плане структурно-смысловой феноменальности конститутивного для феномена культуры события осознания.
Структурно-феноменологический подход радикально отличен, таким образом, от экзистенциального (представляющего трансцендентальное «мое» в рельефе иного) и тем более эссенциального (отсылающего к трансцендентной вещности, сущностной основе субъекта). Развивая феноменологический метод, этот подход противостоит постструктуралистским и постпсихоаналитическим интенциям (Фуко, Лакан, Делез), представляющим деятельность сознания как эффект флуктуации внесубьектных сил и берущим, таким образом человека-субъекта в скобки. Используя идею сведения отношений осознания к структурно понятым бытийным связям и диспозициям события, мы обращаемся к вскрытию диспозиции субъект-субъектных феноменальных сторон рефлексивного события осознания в качестве основы для складьшания смысловых структур мышления разных типов.
Выдвигаемый в исследовании структурно-феноменологический метод выступает в качестве результата осуществления целостно-системного подхода к феноменам и эффектам сознания как деятельностного события, одним из проявлений которого можно представить культуротворческую активность в целом. Таким образом, он предтсает одним из вариантов конкретизации применения системно-деятелышстной методологии к специфической проблематике деятельности сознания, мышления, выражения и понимания смысла и порождаемых ими феноменов.
Новизна проведенного исследования состоит в применении структурно-феноменологического метода для систематизации феноменов культуры как текста осознания. На этой основе впервые построена имманентная теория сознания - теория имманентного смыслового события осознания при выделении структуры феноменальности смысла и обосновании вариантности типов смыслообразования.
В частности, в методологическом плане:
1. В выработке оригинального подхода к рассмотрению опыта культуры как события осознания. Этот подход задает координаты новой онтологии сознания; открьшает доступ к адекватной конкретизации специфического предмета феноменологического внимания - смысла - и позволяет выделить имманентные самому сознанию структуры смыслового складьшания, конститутивные и определяющие по отношению к традиционно выделяемому «трансцендентальному субъекту» сознания и мышления. Опыт культуры раскрывается, таким образом, в его наиболее глубоких структурно- смысловых основаниях, что открьшает новые горизонты систематизации его феноменов.
2. В разработке нового метода анализа феноменов сознания, мышления и культуры - структурно-феноменологического метода, построенного на выявлении систем но-событийных определений складывания осознания, в которых обретается его имманентная смысловая явленность. Этот метод дает возможность уточнить структурно-феноменальные координаты формирующейся логики события. Использование этого метода позволяет идентифицировать смыслообразующие события различной модальности, что открывает новые возможности философского освоения внерационального опыта культуры.
в теоретическом плане:
1. По новому раскрывается категория смысла как имманентная характеристика саморефлексивной целостности события осознания. Таким образом, найден продуктивный категориальный ракурс схватывания события осознания в его собственной структурно-феноменальной системности, не сводимой к гносеологическим отсылкам означения и к онтологическим отсылкам трансцендентальной предустановленности.
2. По-новому задействован системный подход к раскрытию субъектности социально-культурных явлений - на основе выделения феноменальной структуры осознания, составляющей форму и способ субъектно-самоопределяющегося типа события. Тем самым, задан новый ракурс рассмотрения, позволяющий а) методологически адекватно отобразить социокультурную деятельность как событие смыслообразующе-субъектного типа, б) теоретически конкретизировать осмысление опыта культуры как текста осознания, в) обоснованно дифференцировать типы культурной деятельности и мышления в культуре как проявления смыслообразующих модусов осознания.
3. Осуществелено оригинальное обоснование выделения и систематизация элементов смыслообразования и складывающихся на основе их взаимодействия модусов Смыслообразования - различных типов мышления с присущими им формами выражения и понимания мысли.
4. Произведена эвристически значимая систематизация типов мышления и культурных типов как моделей смыслообразования в целостно-смысловом пространстве культуры, на основе которой раскрыто внерационально-смысловое своеобразие мышления в искусстве.
5. Раскрыта внутрисубъектная (субъект-субъектная) смысловая архитектоника организации художественного мышления, языка искусства и его исторической эволюции. Тем самым характерная имманентно-событийная феноменальность смысла во вне-рациональном (художественном) мышлении прослежена на уровне эмпирических подтверждений, а система выразительности искусства адекватно систематизирована в ее становлении как система выражения смысла.
Теоретическая и практическая значимость результатов исследования:
Представленное в диссертации исследование открывает новые перспективы теоретического освоения своеобразия внерациональных форм мышления и неклассического опыта культуры в целом, анализа и моделирования смыслообразующих процессов в культуре, обществе и технически-информационных системах. Развитие предложенного в нем метода дает возможность формирования оригинальной научной школы философско-искусствоведческих и культурологических исследований.
Результаты исследования могут быть использованы в подготовке учебных пособий по культурологии, эстетике, философии искусства, в разработке учебных курсов по методологии гуманитарного познания.
Апробация результатов исследования выразилась в том, что ее положения нашли отражение в трех авторских монографиях, 26 научных статьях, в материалах международных, всероссийских и региональных конференций за период 1995-2003 гг.
Диссертация состоит из введения, 4 глав, заключения и списка литературы из 480 наименований. В структуре ее глав нашла выражения логика поставленных в исследовании задач и, с другой стороны, многоплановость феномена, выделенного в качестве предмета исследования.
1 глава ставит своей задачей прояснение методологической перспективы философского освоения внерационального опыта культуры в его смысловом и модальном своеобразии. В главе показано, что структурно-феноменологический метод исследования смысла и смыслообразования, основывающийся на имманентно-событийном подходе к сознанию и мышлению как способу его активности, позволяет раскрыть смысловую складываемость в ее собственном внутреннем измерении, имеющем феноменальные и структурные координаты - в противовес фиксации функциональных связей, которые представляются вторичными (производными) для раскрытия деятельности сознания. Структурно-феноменологический метод адекватен событию осознания как предмету исследования и оптимально соответствует задаче вьщеления смысла как предмета рефлексивного внимания, на чем и основывается его проясняюще-эвристический потенциал по отношению, в частности, к художественному мышлению, берущемуся в его развернуто-событийной специфике.
Строящаяся во 2 главе концепция смысла призвана адекватно описать событие осознания как систему, раскрываемую преимущественно в аспекте ее субъектной феноменально-смысловой структуры. Она позволяет определить смысл как структурно-феноменальный результат события самодетерминации - определяемое™ своего целого своим целым. Именно это субъект-субъектное пространство и представляет собой структуру смысла как имманентного измерения сознания., задающего систему осозна ваемого как субъектно осваиваемого. В противовес понятию значения, выражающему отношение одного элемента связи к другому, смысл - это явленность целого в системном событии осознания. В главе показано, что смысловая явленность целого предполагает три основных вариантных способа, зависящих от аспектов складывания события в системную целостность. Таким образом, раскрываются механизмы образования трех основных способов осознания - рационального, мистического и эстетического, развертывающихся в трех соответствующих типах мышления.
В центре внимания в 3 главе - план явления смысла, то есть план организации мышления, определяемый структурой складывания смысла с присущей ему вариантностью смыслополагания. В ней показывается, как условия данности смысла, закладываемые на уровне события осознания и образующие некоторый тип смыслообразо-вания, устанавливают способ мышления, внутренне организуют свойственные ему формы и средства выразительности, определяют тип культуры и основные модели активности мысли в историческом развертывании. Отношения различных способов (линий) мышления в культуре как целом определяется иерархией их смыслового взаимодействия, что является основанием построения логики многообразия культурных типов как смысловых систем. Значение смыслообразующих моментов в структуре понимания и выражения смысла в различных способах мышления исторически меняется, что определяет логику смены, с одной стороны, парадигм рациональности, с другой стороны, - моделей художественного осознания.
Задача, поставленная в 4й главе - обнаружить феноменальную структуру смысло-образования во внерациональном модусе мышления, а именно - в искусстве - в организации его языка, в логике понимания его текста, в специфике содержательных определений его сообщений. Главный результат изложения материала этой главы это тезис о том, что мышление в искусстве - в самом основании своего своеобразия — смысловое мышление. Это собственно логика складывания смысла - манифестируемая логика смыслообразования как открытого события. Художественная мысль складываема по принципу смыслового отношения, в противовес означающему отношению, лежащему в основе рационально-концептуального освоения бытия. В связи с этим и художественная форма как таковая характеризуется смысловой нагруженно-стью и непосредственно связана со специфической смысловой содержательностью искусства. Художественная экспрессия континуально разомкнута и структурно собираема как феноменальное событие смысла, складьшающееся на глубинном уровне осознания.
Проблема рационального освоения опыта культуры
В век, когда меняется все вокруг - от бытовых средств до политических, экономических и информационных систем, - не вызьшает удивление и мысль о том, что могут произойти изменения на уровне самого смысла, что может измениться и само системное устройство нашего сознания. Таким образом, и вариантность смысла - вариантность осознания как складывающейся системы, относительно которой развиваются человеческие мысли и нарастают тексты культуры, представляется современному взгляду вполне допустимой. Да собственно, такие изменения (более или менее радикальные) постоянно происходит при смене поколений людей, которые, хотели бы этого или нет, выучивают весь язык культуры заново. И всегда поэтому вставала задача своего рода «программной конвертации» текстов - старых, чтобы они были понятны в новой системе смысла, новых, чтобы они нашли соответствие в накопленном опыте осмысления, который нельзя, очевидно, просто очистить из памяти, не рискуя сбить всю программную архитектуру сознания или даже более того, - разладить и разрушить всю мыслительно-деятельностную систему. Всегда вставала задача осознания более или менее радикальной вариантности смысла, типология которой прослеживалась как при сопоставлении эпох и цивилизаций, как при сопоставлении различных форм мышления и деятельности в культуре, так и при сравнении сменяющихся поколений людей и отдельных личностей как носителей во много уникальной смысловой целостности. Всегда вставала задача внутренней смысловой коммуникации опыта культуры, отобразившегося в ее текстах, смысловая организация которых различна. Представляется, что создание таких «программ конвертации» текстов культуры, которые сосуществуют одновременно, но не сходятся по смыслу, а также фрагментов языка, которые, вроде бы, восходят к смыслу, но либо потеряли эту связь с осмысленностью, либо разошлись к разным смысловым матрицам (моделям), как в «саду расходящихся тропок» Борхеса, - именно это берет на себя философия как универсальная методология мысли. Именно она отвечает за прояснение смыслового устройства нашего сознания; а это особенно актуально тогда, когда это устройство готово радикально поменяться и при этом рискует сбиться. Роль такой методологической работы по идентификации смысла в вариантности его феноменов и одновременно в единстве структурных оснований складывания в современных условиях поэтому чрезвычайно велика. Эта работа нацелена отнюдь не просто на перевод текстов с одного языка мысли на другой; она призвана внимательно разбираться в смысловых основаниях осознания, в тех «программных моделях», благодаря которым мы мыслим, верим и чувствуем.
Современный мир переживает как никогда острый кризис системно-смыслового порядка: для логики науки это кризис (или некий проблемный поворот) рациональности, которая стремится заново осознать свои критерии и границы; для эстетики это кризис (или радикальный поворот) форм мироощущения и экспрессии, радикально меняющихся и рвущих связи с классической логикой чувств; для мира техники это экологический кризис, заставляющий заново осмыслить всю систему технического миропонимания; для мира экономики и политики это кризис глобализации, при которой рушатся прежние макросистемы хозяйства и власти; для человеческой психики это информационный кризис, в бурном потоке которого эта психика теряет аутентичность. Чтобы разобраться в том радикальном повороте, который переживает цивилизация как система, нужны особые усилия поиска оснований самой ее системности -усилия поиска смысла как внутренней собранности всех значений, складьшающихся в систему как целое. Отсюда такое внимание современной философии к истокам смысла - к «археологии знания», по подземным фундаментам исчезнувших зданий которого можно определить как степень устойчивости современных зданий, так и вариативность, относительность их меняющихся конструкций.
Кризис рациональности новоевропейского типа побуждает к декларации плюрализма моделей осознания, к замене логики смысла, скомпрометировавшей себя «тотальностью» и «репрессивностью», игрой виртуальностей, в которой истина и ложь, смысл и нонсенс сливаются (французский деконструктивизм). Он побуждает, впрочем, и к утверждению плоского рассудка в качестве единственной основы разума, способной весело проститься с ошибками и псевдопроблемами мировой философии (новейший американский номинализм, выросший на почве прагматизма и аналитической школы). Но этот кризис может побудить и к совершенствованию рациональности, находящей единые смысловые основания со всей культурой, ощущающей, таким образом, себя составной частью культуры как интегрального движения осознания, а не исключительным арбитром культуры, каковым она считала себя в идеологии Просвещения. Этот кризис может побудить к поиску смысла внерациональных способов осознания - к поиску смысла, который един для осознания в целом и который в своей структуре глубже локальных смысловых координат и установок культуры, определяющих вариантность, а порой и взаимонепроницаемость ее мыслительных форм и способов осознания. Он может побудить к пониманию смысла как события, вариантными эффектами которого предстанут смыслополагающие модели рациональности, эстетики, религиозной веры и нравственного чувства.
Понимание смысла как события, выявлению феноменальных и структурных координат которого посвящено это исследование, позволит в самих структурах рациональности разглядеть интегрированные фрагменты внерационального смысла, в эстетическом переживании увидеть вкрапления внеэстетических мотивов, в мистике усмотреть глубинные основания постижения. То есть это позволит рассмотреть само осознание как событие, моменты и эффекты которого способны взаимодополнять и взаимообогащать друг друга. Это позволит рассмотреть культуру как масштабное выражение интегрированного осознания, благодаря чему отдельные ее линии, претендовавшие на смысловую самодостаточность и господство, будут вьшедены из кризиса собственной тотальности и прямо из нее вытекающих самоизоляции и неизбежной ограниченности. Современная ситуация культуры - ситуация постмодерна - это не только ситуация мозаичности и плюрализма; это ситуация потенциальной востребованности глубинного рефлексивного диалога между различными смысловыми модальностями культуры. Она выдвигает перед философией особое задание рефлексивного прояснения культурной ситуации и адекватного концептуального включения в нее. Она выдвигает перед философией задачу уточнения координат (имманентно разворачивающегося в ее дискурсивных самоотчетах) разума на большой карте опыта - в том числе и внерационального опыта - культуры в целом.
Событие осознания как системное основание культурно-деятельной субъектности
Эта глава посвящена разработке основных понятий, в которых кристаллизуется тот категориальный ракурс изучения опыта осознания, выделение которого было произведено в 1 главе. Это понятия, с помощью которых в дальнейшем может быть конкретизирована создаваемая концепция феноменологии смысла и при конструктивно-теоретическом взаимодействии которых может быть проверен структурно-феноменологический метод исследования сознания. Выделенные в главе понятия призваны адекватно описать событие осознания как систему, включающую собственно феноменально-смысловой план, а так же план выражения смысла, задействующий серию опосредующих значений и непосредственно с ним связанный план понимания, вскрывающий смысловую подоплеку языкового мира значений. В основе организованности этой системы - базовая структура смысловой феноменальности осознания, которая затем отображается на уровне закономерностей и моделей выражения и понимания смысла - на уровне формирующегося мышления. Феноменальная структура осознания рассматривается как проявляющаяся в своих внутренних связях система субъектно-рефлексивного (самоопределяющегося) типа, в рамках которой, таким образом, приобретает конкретное теоретическое значение категория смысла и в связи с которой получают особый категориальный статус понятия мышления, значения, понимания и выражения, логики и языка.
Категории "феномен" и "структура", взятые в качестве категориальной пары, устанавливающей внешний по отношению к онтолого-гносеологической тематике ракурс рассмотрения, не исчерпьшают собой специфическую систему координат той логики события, в ракурсе которой культура предстает как складывающийся текст осознания, и того мета-рационального рефлексивного метода, с помощью которого мы надеемся рационально прояснить опыт внерационального осознания. Ключевой для определения своеобразия этого метода выступит и категориальный план системности с присущей ему, в частности, специфической характеристикой целостности. В частности, категория смысла может быть принципиально раскрыта только в связи с измерением целостности складывающегося события. В связи с этим не «смысл» произволен от «феномена» и «структуры» как характеристик имманентной складываемости события, а «феноменальность» и «структура» - производные аспекты смысловой целостности события. Собственно, феноменальность - открытая и воспринимаемая данность некоторых сторон друг другу - возможна лишь в событии (событии осознания), обретшем целостность - и в этом смысле "пропитавшемся" качеством целостности во всех своих частях (сторонах). В соответствии с современными концепциями холизма, целое не "составлено" из частей, в ней только различаются части, в каждой из которых дейст-вует целое. Именно таким образом, обретя специфическое свойство целостности, событие осознания и оказывается самопрозрачным, самоданным и образовавшим систему, установившим структурно завершенную (исполненную) связь.
Собственно, со-бытие и сбывается только как целостность. Структура же его при этом складьшается в органичную систему, образуя характерное новое феноменальное и бытийное качество. Целостность и система - категории опосредующего ряда: "целостность" как бы примыкает к "феноменальности"; система - к структуре, выражая ее телеологическую свершенность. Они имеют прямое отношение к обоснованию и объяснению феноменов (и структур) субъектности и сознания как таковых, задавая объективные контуры для полагания внутрисубъектного и внутренне осознающего развертывания "феноменальности" и "структуры" и подготавливая введение собственно специфических целосно-системных характеристик в рамках феноменальности осознания, таких как смысл (предполагающий отнесенность к целому) и связанные с ним ценность и постижение, выражение и понимание с присущими им в свою очередь орагнизующими сторонами логики и языка.
Если "феноменальность" и "структура" выявляют, каждая со своей стороны, связь как таковую, то "целостность" и "система" направлены на фиксацию связанного - того, что образовалось в результате связи и что выступило, таким образом, своего рода "телеологической причиной" замыкания связей. (У Аристотеля, как представляется, первым выдвинувшего к рассмотрению такого рода проблематику, именно "телос" и "форма" - ключевые понятия, между которыми установлена тесная координация.)
Система в современной науке определяется как совокупность взаимосвязанных элементов, взаимодействующих друг с другом в выполнении определенных функций. Поведение систем подчинено целостности и структурности; и, следовательно, оно зависит не только и не столько от свойств отдельных элементов, сколько от их места и функций в системе целого и от свойств общей структуры целого. Именно особая структура целого позволяет проявиться особым качествам системности и целостности объекта, не сводимым к свойствам его частей. При чем именно структура оказывается инвариантной детерминантой сущностного качества целого при наличии многих ва риантов (состояний и изменений) в плане образующих эту целостность элементов. На этом обстоятельстве делает акцент, в частности, структурализм, склонный сводить основные сущностные характеристики явления к его структурному каркасу и понимающий структуру как совокупность отношений между элементами целого, сохраняющих свою устойчивость при различного рода преобразованиях и изменениях. Этот вариант использования элементов системной исследовательской парадигму следовало бы назвать статической системностью. Он на самом деле не очень пригоден (адекватен) и даже опасен для объяснения гуманитарных, субъектно-экзистенциальных феноменов. Перечисляя симптомы такого рода, связанные, в частности, с акцентуацией объективных структур бессознательного или с неомарксистским вариантом "теоретического антигуманизма" (по Альтюссеру, отвергающему человека в качестве объясняющего принципа при изучении социального целого), Н.С.Автономова пишет: "человек, субъект либо вообще вьшосится за рамки рассмотрения в структурализме, либо трактуется как нечто зависимое, производное от функционирования объективных структур (например, как "функция дискурсивных практик")» (2, с.290). Структуралистский тезис, ведущий к "смерти человека", и акцентирующий в своей реализации определяющую роль связанный с жизнью субъекта несубъектных (объективных) структур, вряд ли адекватен задаче прояснения структуры самого субъекта, равно как и структуры самого осознания, характеризующихся внутренним динамизмом, внутренней переформи-руемостью, внутренней самопоределяемостью.
Феноменальные горизонты смыслополагания и система типов мышления
Целостность субъект-субъектного рефлексивного отношения - это исток смысла. Но это пока еще только структурная характеристика смысла; феноменальным же эффектам этой структуры будет посвящен материал данной главы. Выражение же и понимание смысла, необходимо продолжающие развертывание его внутренней феноменальности в языковом и логическом, и далее - в речевом и текстовом его инобытии - это не только другой, более внешний уровень экспрессивного бытия смыслового события - это уже особая смысловая система, полученная во всей ее сложности и полноте. Ее мы рассмотрим в 4 главе. Таково собственно мышление как конкретная система экспрессивно-понимающей (языково-логической) реализации смысловой феноменальности сознания - как способ вьфажения и понимания. Такова и культура в целом, как текст, в создании которого системно соединены различные типы мышления - типы смыслообразования. Наконец, такова языковая и текстовая организация в конкретном типе мышления, в тексте как локальности языка и конкретности речи. Но все эти сложные эффекты выражения, понимания, логики и языка смысла коренятся в области феноменальности самого смысла как целостно складывающегося события осознания.
В связи с этим встает особая проблема прояснения и субординации элементарных феноменально-смыслообразующих моментов, проблема координации простых феноменально-смысловых событий в сложной системе мышления и культуры. И в частности, возникает проблема различения тех системных функций, которые могут выполнять элементарные смыслообразующие начала при создании таких целостностей большого масштаба, как мышление и культура. Становится необходимым выявить функции смыслового события, позволяющие ему координировать масштабную систему выражение и понимания смысла и быть скоординированным ею.
Обычно в категориальной системе "понимание-смысл" понимание берет на себя субъективную нагрузку, тогда как смысл мыслится как объективный полюс этого отношения. Хотя это отношение сложнее. Само понимание оказывается принадлежащим субъекту, который в то же время является носителем некоторого изначального смысла, выступает смысловым центром для целого класса подчиняемых ему явлений. А смысл сверхсубъектного, объективного порядка в то же время разворачивается структурной протяженностью понимания и без такой экспрессивно-понимающей протяженности и, соответственно, без субъективного участия в ее освоении просто не может зачастую сложиться. Таким образом, категориальное различие субъективного и объективного проникает внутрь как понимания - выражения - мышления, так и самого смысла в его простой событийности и феноменальности.
Во внутреннем феноменологическом аспекте понимания-смыслообразования, который будет для нас в дальнейшем более интересен и значим, следует ожидать подобное же разделение на условно субъективный (самостный) и условно объективный (другоданный) моменты. Эти два момента внутри понимания можно выявить, как представляется, через понятия ценности и постижения. Ценностная и постигающая стороны одновременно характеризуют и само событие смысла, саму его феноменальность, если ее брать в аспектах 1) имманентной самоданности складывающейся структуры этого события, и 2) другоданности, выводящей это складывание к осваиваемому, таким образом, событию Другого.
Феноменальность смылосвой целостности может быть дана и воспринят двояко: как ценность и как постижение смыслового содержания. В одном случае смысл дается (и воспринимается) как горизонт своего (ценность), в другом - как горизонт другого. Именно это различение помогает прояснить ситуации системного взаимодействия различных типов дашгости смысла - элементарных способов смыс-лополагания. Ценностный и постигаемый горизонты - это феноменологические категории, работающие при выделении функциональных особенностей реализации и взаимодействия смысловых событий, берущихся в качестве элементарных смыслооб-разующих мотивов. При этом постигающая и ценностная стороны смыслового феномена не симметричны в плане возможностей и ролей в создании сложного смыслооб-разующего взаимодействия.
Осваивая смысл того или иного события, мы всегда регистрируем его в двух планах: в плане собственно имманентной свершенности как обнаруживаемости своего в смысловом событии (ценность) и в плане трансцендирующе-шс/шгяюи/ей свершенности освоения другого, являемого нам в смысловом событии. Всякое смысловое событие осознания двупланово - ценностно и постигающе, что выражает очевидную двусторон-ность смысла как феноменального события - со-бытия своего с другим, где целое этого события схватывается как с позиции нахождения своего (тождества), так и с позиций установления другого (автономно отличного в тождественном).
Феноменальное взаимодействие "я" и "своего-другого" рождает смысл, а он уже раскладывается на два момента, относящиеся, соответственно, к единству (скрытому тождеству) "я" и "другого я" и, с другой стороны, к их относительной противопоставленности. В феномене смысла 1) феноменально регистрируется данность как встреча своего со своим и, таким образом, устанавливается ценностный горизонт усмотрения какого бы то ни было здесь содержания. В феномене смысла 2) происходит опознание "другого" и, таким образом, преодолевается - осваивается - инаковость, пролегающая между "Я" и "Другим", инаковость, рассекающая эти два феноменальных лика тождественного-своего. Но она преодолевается так, что позволяет "мне" постигнуть "другое" как именно другое и при этом узнать другое в его явлении - то есть освоить некоторое феноменальное содержание, проступившее сквозь инаковость своего и другого. Это содержание как бы неожиданной явленности своему своего-другого сквозь паузу, разрыв их инобытия. Это содержание Другого, проступившее сквозь бездну иного. Это результат смыслового постижения, благодаря которому собственно структурное субъект-субъектное отношение смысла наполняется уже не просто ценностно регистрируемой, но объективно-содержательной феноменальностью.
Но, заметим, инобытие как таковое здесь мы еще никак не усматриваем (ощущаем), а только чувствуем (берем во внимание) разрыв своего - лишь непостижимый эффект разорванности, вдруг представивший свое своему как другое. Так проснувшись после бессознательного сна, мы видим себя вчерашнего на некоторой существенной смысловой дистанции, совершенно не замечая ночи как причины этого раздвоения. Таким образом, открывшееся здесь содержание - это еще только содержание некоторого смыслового сампонимания, содержание, еще не выведенное на простор освоение инаковости, инобытия, сквозь которое устремляется феноменальный взгляд осмысления. Вход на этот простор мыслим уже в иных категориях - в категориях выражения и понимания смысла, в категориях логики, языка, речи и текст - в категориях смыслового инобытия, на уровень которых осознание выходит уже после первичного и базового уровня структурной феноменальности смысла. Пока же мы говорим о постижение другого в рефлексивном событии осознания, что предполагает чисто смысловое содержание - содержание конкретной субъект-субъектной ориентированности мысли, которое может обрести истолковываемую конкретность при его дальнейшем выражении и понимании. Смысловое содержание - это организующая предпосылка освоенно-инобытийного (в том числе и предметного) содержания - это возможное содержание, содержание, допускаемое смыслом.
Ценность как феномен сознания (как общая категория без приложения ее к конкретно-содержательному множеству ценного) - намечает по сути имманентный горизонт субъектности, задающий некоторые важные координаты трансцендентального горизонта актуальной субъективности. Противоречия здесь нет: имманентность субъект ного смыслового события задает трансцендентальные условия для субъективности выражения-понимания и деятельностного овнешнения смысла. Трансцендентальный горизонт присущ мышлению как выражению и пониманию смысла. Он базируется, по И. Канту, на взаимодействии ума и чувства. Само же событие же смысла имманентно, но именно оно является кардинальным условием как чувства, так и ума в их трансцендентальном пересечении при актуальном выражении смысла. Сведение обусловленности сознания к трансцендентальным основаниям его актуализации слишком упрощает и искажает ситуацию. А такое сведение лежит в основе многих влиятельных философских течений 19-20 вв.. Системное событие осознания является прежде всего смысловым, то есть в принципе имманентным себе, но оно внутренне обретает и трансцендентальную границу, когда пытается найти выражение в этом расслоенном пространстве экспрессивно-чувственного и внешне утверждающегося бытия. Философия трансцендентальной обусловленности - это философия выражения и деятельности. Но в выражении и в деятельности только формулируется смысл, во многом ограничиваясь при этом трансцендентальными условиями. Формируется, складывается же он в системно-феноменальном поле осознания как такового, в поле имманентности смысловой данности, служащей принципиальной основой всякого выражения.
Логика и язык как принципы смысловой организации в художественном мышлении
Тотальное сближение художественного с рациональным вовсе не главный аргумент для обоснования понятия художественного мышления. Своего рода логика чувства глубже понятийной логики. Понимающее переживание, происходящее в искусстве - это сложный многослойный процесс, лишь один абстрактный срез которого может быть продемонстрирован рациональной логикой. Организация художественной мысли по-своему внутренне строга и структурирована. Эта внутренняя формативное смыслообразования в художественном тексте при всем ее эстетическом своеобразии во многом сравнима с логикой рациональной мысли. В связи с этим мы будем пользоваться таким расширенным понятием "логики" в применении и к мышлению художественному, подчеркивая при этом характер модальности, способа образования мысли и ее форм но отношению к содержанию мьштления, определенный и общий характер закономерностей логики художественного сообщения подобно внутренней стройности и универсальности логики рационального дискурса.
Мышление представляет собой активную деятельность сознания. В нем сказывается его сущностная энергия, подразумевающая выражение целостностей - постижение новых объективных смыслов. Мышление - это осознание в модусе выражения и понимания смысла, это эпергийный порыв сознания с его потенциальной смыслооб разующей структурой в относительно внешнюю для самого субъекта сознания область выраженного и понимаемого смысла, смысла, насыщаемого объективным содержанием и объемлющего, устраивающего это содержание как содержание созна-ния. Тем самым, сознание усваивает объективность в ее структурной организованности, представляя собой познавательный процесс. И в то же время мышление - это субъектное освоение бытия, подразумевающее ценностно-телеологическое включение мыслимого в систему внутренних отношений субъекта. Экспрессия и понимание - необходимые моменты мышления - так же неизбежно связаны с его субъектной основой. Оценочность, выразительная и понимающая жизнь чувства - смысловая подвижность эмоциональное переживание оказываются, таким образом, важнейшим и в принципе универсальными факторами мышления, наряду с логически разрабатываемой структурой демонстрированного овнешнения и прояснения мысли, которое предполагают выражение и понимание смысла на пределе (в горизонте) своего .энер-гийного движения.
Художественное мышление в качестве необходимого своего основания предполагает действие внутренней логики эмоций, которая не сводима к значениям языковой сигнификации смысла. В связи с этим и «язык» и «логика» как категориальные характеристики возведения художественных процессов к понятию мышления специфичны. Художественная эмоция, как длящееся осмысление, пронизано логикой смыслообразования, хотя и скрытой под поверхностью эмоциональной динамики. Само эстетическое чувство является специфическим оценочным и, следовательно, смысло-образующим, переживанием. В нем наличествует глубокий содержательно-эвристический момент, сопровождающего оценку. В этом моменте как экспрессивно-смыслообразующем событии и коренятся нетривиальные способы художественно-содержательного наполнения сообщения, кажущиеся непосредственно эстетически значимыми.
Эмоциональная оценка не столько снимает содержание, преобразуя его в эстетическую экзальтацию автономно прекрасного. Она составляет подоснову смыслообразования. Между сферой эмоциональных оценок, эстетических ценностей и опорой содержательной осмысленности глубокая и органичная связь. В переживаниях эмоционально-оценочного порядка выкристаллизовывается смысл, который, будучи привязан к субъектному центру выразительной активности, обретает содержание -вначале обобщенно этического порядка - то, что как раз обнаженно просматривается во внутренней организации языка искусства; потом и конкретно жизненно ориентирующее, определяющееся через включение, таким образом, всего опыта человече ских переживаний. Художественное сообщение обретает содержательно-смысловые координаты в жизненном целом: субъективно-лирические - во внутреннем измерении человеческой души; жанрово-стилевые - в социальной органичности; предметно-динамические - в органичности той экосистемы, в которую внутренне встроен весь опыт наших переживаний.
Кроме того, художественному сообщению присуща особенная собственная внутренняя необходимоть, ясность и неуклонность его эмоционального развертывания. "Эмоции, как и мысли, имеют свою собственную динамику развития,- пишет Д.Лукач, имея в виду, в частности, музыку - но собственная динамика и логика чувств и эмоций не могут раскрыться полностью, постоянно прерываются условиями внешнего мира, отклоняются в своем развитии, переводятся на другие рельсы /.../ И только в музыке благодаря временной приостановке, прерыванию связи с содержанием и формами повседневной жизни мир человека обретает ясные очертания" (204 т.4, с.33,34). Понятно, что это высказывание имеет и общехудожественное значение. В нем надо подчеркнуть мысль о внутренней необходимости и логической структуре динамики эмоциональных связей подобных внутренней очевидности связей логических, существующих и значимых до всякого конкретного содержания. Это мысль о логике внутрисубъектного бытия, проявляющихся в эмоциональности - как в эстетической и, в частности, музыкальной, так и в обыденной - в первом случае обнаруживающих свою чистую форму, во втором - растворяющих в ней многочисленные значения бытия.
Оценочность, составляющая суть эмоциональности, при внимательном рассмото-рении предстает одной из глубинных основ логичности мысли вообще. Эмоция, несущая в себе оценку, проецирующая, таким образом, оценочный аспект индивидуального на ценностно-смысловую полноту универсального, задавая таинственное целое в системном событии осознания - это своего рода оборотная сторона категории, раскрывающей некоторый аспект целого в его обратном движении от полно-универсального к индивидуальному. Эмоция - это не просто психологический эквивалент оценки, это, как видим, важная логико-феноменологическая категория, выражающая аспект сбьгоания целого (целостности) в системе осознания и ответственная за складывание внутренней формы мышления. Сфера оценок, сама "способность суждения" лежит, таким образом, в основе логичности мысли как таковой. Искусству же присущ непосредственно оценочный тип логичности. Это - то поле понимания, в котором организуются и делаются осмысленными материально-информационные (звуковые, пластические, словесно-речевые, пространственные, динамические и т.д.) формы. Оценочно - эмоциональная организованность художественных мысле-форм -это своего рода "код", в непосредственной расшифровке которого сознанием и рождаются языково-содержательные параметры художественного мышления.
Главным основанием осмысленности художественного выражения является проступание сквозь него смысла, как правило, индексируемого в феномене некоторого являющегося "другого". Смысл проявляется как нечто «другое» как по отношению к субъекту переживания, так и по отношению к непосредственной поверхности текстового сообщения. Динамический перепад эмоции может выступить лишь внешним симптомом смысла. Только благодаря ему и можно в конечном счете определить, в каком смысле динамичны очертания текста, какую "векторно"-смысловую и, таким образом, содержательную нагрузку они получают. В связи с этим угадыванием через построения текста "своего другого" - понятного, и в то же время объективно подлинного - функциональность интонационно-пластического, сюжетно-тематического, экзистенциально-личностного движения в искусстве может предстать действительно важной логической функцией. На ее основании в самом деле можно будет проследить смыслообразование в художественном высказывании, выявляемое как интен-циональное подведение к содержанию изнутри сознания. Проблема "логики" художественной мысли раскрывается, как видим, в первую очередь на уровне феноменологии сознания как события порождения этой логики в качестве организующей мышление формы.
