Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ, ОБЪЕКТЫ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ НАРРАТИВНОГО Я 13
1.1. Современное концептуальное поле психологической проблематики нарративных форм Я 13
1.2. Нарративное Я: определение и границы приложения термина 32
1.3. Объектное поле для исследования нарративного Я: источники автобиографического дискурса 44
1.4. Методы анализа нарративного Я в русской автобиографии 53
ГЛАВА 2. ТИПОЛОГИЯ НАРРАТИВНОГО Я В РУССКОМ АВТОБИОГРАФИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ 19 ВЕКОВ 59
2.1. Нарративное Я в протоформах автобиографического дискурса Аутоагиографический тип, или Самосакрализация 59
2.2. Развитие аутонаррации в раннем автобиографическом дискурсе Формулярно-послужной и летописный типы 67
Династический и просвещенческий типы 76
Романтический тип 89
ГЛАВА 3. ТИПОЛОГИЯ НАРРАТИВНОГО Я В РУССКОМ АВТОБИОГРАФИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ 19 - НАЧАЛА 20 ВЕКОВ 102
3.1. Феномены аутонаррации, характерные для культурно институционализированного автобиографического дискурса 102
Социально-полемический (социо-центричный) тип 102
Индивидуально-мировоззренческий (персоно-центричный) тип 114
Темпорально синхронные типы аутонаррации (констативно-событийный, аналитико-констативный, «духовная бухгалтерия») 123
3.2. Аутонарративные инновации на фазе перехода к новой наррадигме 135
Наррато-центричный тип 135
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 150
Таблица 1 151
Таблица 2 152
Рисунок 1 153
ЛИТЕРАТУРА 166
ПРИЛОЖЕНИЯ 208
- Современное концептуальное поле психологической проблематики нарративных форм Я
- Нарративное Я в протоформах автобиографического дискурса Аутоагиографический тип, или Самосакрализация
- Феномены аутонаррации, характерные для культурно институционализированного автобиографического дискурса
Введение к работе
Актуальность исследования. Проблематика Я, идентичности и самосознания, постоянно связанная с потребностью эпохи определить место индивидуальности человека, значимость его субъективного участия в социокультурном потоке, всегда оставалась одной из самых востребованных, дискуссионных и, в отношении научных интересов, притягательных областей психологических исследований. Актуальность психологического обращения к человеческому Я особенно возросла в последние десятилетия, ментальность которых характеризуется утратой целостного Я, чувством фрагментарности собственного бытия, «кризисом идентичности», фрактальностью личности.
В контексте экзистенциальных выборов современности -
идентификационная мощь масс-медиа культуры «в лице» ее стереотипов
поведения или уникальные, авторские стили существования; кросскультурные
приоритеты или национальные ценности; всепоглощающая толерантность
глобализирующегося общества или подчеркнуто самобытные практики
микрогрупп; каскад кризисов идентичности или новая этика множественной
личности - научное понимание культурно-исторического развития Я видится
ряду исследователей (И.С.Кону, Э.В.Сэйко, Е.Б.Весне, А.А.Бодалеву) базисом
комплексного восприятия психологии современного индивида. Более столетия
проблематика взаимодействия культуры и сознания в историческом ключе
традиционно позиционируется как приоритетная в психологии (В.Вундт,
В.Дильтей, М.Коул, Дж.Верч, Л.Де Моз), но именно в России, подарившей
культурно-историческую концепцию Л.С.Выготского, данные
исследовательские перспективы остались преимущественно потенциальными. Тем ценнее и актуальнее возвращение в российское научное пространство идей об опосредовании психической активности в русле нарративно и дискурсивно ориентированных подходов - социального конструкционизма К.Джерджена, дискурсивной психологии Р.Харре, риторической психологии
Дж.Шоттера, нарративной психологии Дж.Бруннера. Базовой сферой формирования Я в новой парадигме полагаются дискурсы — повествовательно-речевые практики, наделяющие психические акты социокультурными смыслами и значениями, и нарративы — рассказовые формы самопонимания. В наррации индивид интерпретирует и осмысляет мир и себя, создавая нарративную идентичность, по отношению к себе - нарративное Я, Self-narrative.
Одним из важнейших дискурсов, создающих такую идентичность, в русской культуре является автобиографический. Автобиографические источники могут быть рассмотрены как артефакты, свидетельствующие о своеобразии нарративного Я представителя каждой эпохи и истоках современных идентичностей. Что имеет как теоретическое значение (решение проблем психокультурного развития сознания в рамках общей психологии), так и прикладное (использование данных в разработке нарративно-психологических методов диагностики, консультации и терапии). Закономерно, что психологические течения Европы и США, обосновывающие нарративно-дискурсивную природу сознания, отталкивались от опыта изучения автобиографического материала, и по сей день область психобиографических исследований - одна из предметно-приоритетных. В отечественной же науке нарративно-психологический подход, несмотря на возрастающее число публикаций, все еще не институционализирован (слабая представленность соответствующих курсов в программах ВУЗов, дефицит знаковых теоретических работ и словарных статей по данному профилю, не разработанность общих позиций, инструментария и т.д.). В работах Е.С.Калмыковой, Э.Мергенталер, Е.С.Жорняка, Н.Ф.Калиной, Н.Д.Павловой, И.А.Романовой преобладает психотерапевтический интерес (авторские методики обсуждаются в контексте зарубежных теорий), хотя декларируется необходимость нарративно-психологических исследований и теоретических разработок на пути переориентации современной психологии с изучения
внутрикогнитивных феноменов сознания на социокультурные, важность внедрения соответствующей терминологии, методов, концепций..
Можно заключить, что к настоящему моменту назрела необходимость решения конкретных задач в данном направлении - апробации западных эмпирических исследовательских методов на базисе создаваемых в отечественной психологии нарративно ориентированных концепций, разработки собственных эмпирических моделей, обращения к реальному историческому материалу в ходе культурно-психологического расширения проблематики Я и идентичности, аргументации достоинств и возможностей нарративно-дискурсивного ракурса психологических исследований. В связи с чем, выбрана следующая цель диссертационного исследования.
Цель исследования: изучение нарративного Я в русской автобиографии 17 -начала 20 веков.
Предмет исследования: строение и динамика нарративного Я в русской автобиографии 17- начала 20 вв.
Задачи исследования. Теоретические задачи: 1) анализ современной
психологической проблематики Я и идентичности; 2) анализ нарративно- и
дискурсивно-психологической проблематики в контексте современной общей
психологической проблематики Я и идентичности; 3) разработка понятия
«нарративное Я» как аналитического профиля.
Источниковедческая задача: 4) определение источниковедческой базы для
исследования нарративного Я.
Эмпирические задачи: 5) апробация нарративно-дискурсивных аналитических
моделей в область отечественных психологических исследований личности; 6)
выявление строения, преобладающих тенденций и этапности в развитии
нарративного Я Нового времени; 7) построение типологии нарративного Я в русской автобиографии 17- начала 20 вв.
Эмпирический объект изучения: корпус русских автобиографических источников 17-начала 20 веков -тексты 296 авторов, включающие:
1) основной массив - источники, опубликованные в археографических
периодических изданиях «Русский архив», «Русская старина» (все годы
издания) и «Голос минувшего» (1913-18 гг.) как целостная выборка,
отвечающая критериям исторического охвата и субжанрового разнообразия;
2) источники, в соответствии с гуманитарной традицией рассматривающиеся
как эмблематичные и репрезентативные для соответствующих моментов
культурного и дискурсивного развития.
Теоретические и методологические предпосылки исследования.
1. Особенности нарративного Я исследуются в соответствии с теоретическими
и аналитическими моделями нарративно- и дискурсивно ориентированных
подходов в психологии - социального конструкционизма, нарративной,
дискурсивной и риторической психологии (К.Джерджен, Дж.Брунер, Р.Харре,
Дж.Поттер, К.Мэррей, Дж.Шоттер, Х.Херманс). Концептуализация понятия
«нарративное Я» осуществляется с учетом концептуальных разработок
понятий «Я-нарратив», «нарратив» и «дискурс» в данных направлениях
психологии;
2. Анализ культурного опосредования идентичности в автобиографии
восходит к концепции знакового опосредования культурно-исторической
психологии Л.С.Выготского.
3. Концептуализация понятия «нарративное Я» осуществляется и типология
нарративного Я строится с учетом концепции письменной ментальносте
В.А.Шкуратова и разрабатываемых в концепции представлений о письменной
личности и наррадигмальных закономерностях развития индивидуальных нарративов и культурных дискурсов.
4. Методологическими предпосылками исследования служат также
текстуально-аналитические модели философии нарратива и литературно-
критических течений (нарратологии, нарративной семиотики) (П.Рикер,
Е.Г.Трубина, С.Чэтмен, М.Баль, Ж.Женнет).
5. Типологическое описание нарративных Я методологически восходит к
разработанным в понимающей социологии М.Вебера представлениям об
исторических идеальных типах, характеризующих генетические
закономерности существования индивидуальных явлений.
6. В качестве интерпретационно-фактологических привлечены работы
исторических психологов в области исторической персонологии и психолого-
исторической проблематики Я и самосознания (Ж.Ле Гофф, Л.М.Баткин,
А.Я.Гуревич, Л.Ю.Бессмертный, Б.В.Марков).
7. В качестве интерпретационно-фактологических привлечены культурно-
семиотические (Ю.М.Лотман, В.М.Живов, М.Б.Плюханова, И.Паперно) и
культурно-аналитические (Г.П.Федотов, Д.С.Лихачев, А.Г.Тартаковский,
Б.Эйхенбаум) разработки в отечественной гуманитаристике, затрагивающие
проблематику автобиографических источников, кодов поведения и сознания
человека литературных эпох Средневековья и Нового времени.
Методы исследования. 1. Анализ автобиографических источников проводится источниковедческим методом (методом критики источников).
2. Исследование строения и динамики нарративного Я автобиографов Нового
времени осуществляется на основе метода типологического описания
(типологизации).
3. Выделение и анализ каждого типа нарративного Я осуществляется
комплексом методов, включающим: метод качественно-интерпретативного
анализа источников В.В.Семеновой; нарративный анализ; дискурсивный
анализ.
4. В качестве дополнительного - как аналитическая схема - используется
метод наррадигмального описания.
Гипотезы исследования. 1. Психо-исторические изменения нарративного Я обусловлены развитием повествовательно-дискурсивных средств автобиографии.
Построение типологии нарративного Я в русской автобиографии 17 -начала 20 вв. позволит выявить основные тенденции и этапы его развития.
Сформированность нарративного Я в источниках русской автобиографии можно констатировать не раньше середины 19 века.
Развитие нарративного Я в русской автобиографии 17- начала 20 веков может быть описано с использованием наррадигмального цикла.
Положения, выносимые на защиту. 1. Развитие нарративного Я в русской автобиографии состоит в обогащении конституирующих идентичность средств данного дискурса, в число которых входит: а) темпоральность (нарративное время); б) позиции; в) ауто дескриптивные формы; г) идентификационные приоритеты; д) соотношение констативности/ беллетристичности и е) легитимность.
2. Развитие нарративного Я в русской автобиографии может быть
охарактеризованно следующими типами: аутоагиографическим,
формулярным, летописным, династическим, просвещенческим,
романтическим, констативно-событийным, аналитико-констативным,
«духовной бухгалтерией», социально-полемическим, индивидуально-мировоззренческим, наррато-центричным.
2. Сформированность нарративного Я констатируется с середины 19 века. Под сформированной понимается идентичность, создаваемая потенциально полным набором конституирующих средств.
4. Генезис нарративного Я в русской автобиографии 17- начала 20 веков обладает признаками наррадигмы.
Научная новизна исследования. Предлагаемая работа - один из первых
отечественных опытов привлечения нарративно- и дискурсивно-
психологических теоретических моделей в область исследований как
исторической психологии, так и психологии личности. Впервые выявлено
строение нарративного Я в русской автобиографии 17- начала 20 вв.
Исследование проведено на конкретном историческом материале; обоснован
психолого-исторический статус автобиографических источников. Впервые
предложена нарративно-психологическая аналитическая модель для
исследования автобиографического материала, допускающая адаптацию к
изучению других форм нарративов и создаваемых в них идентичностей.
Впервые в такой полноте в аналитической модели охвачены нарративно-
дискурсивные элементы конституирования аутоидентификации,
самовыражения и самопрезентации. Комплекс методов исследования включил
в себя инновационные для отечественной психологии нарративно-
психологические и социально-конструкционистские методы, а также
продемонстрировал ряд междисциплинарных решений в психолого-
историческом исследовательском поле.
Теоретическая и практическая значимость исследования.
В диссертационной работе расширяется представление о предмете и возможностях исторической психологии и психологии личности, вводятся новые подходы и методы. Дается обобщенный анализ предметного поля и достижений нарративно и дискурсивно ориентированных подходов в
психологии. Ставится проблема апробации достижений в данной области в психолого-историческом исследовании, которая решается концептуализацией понятия «нарративное Я» как потенциального аналитического профиля и использованием комплекса методов. Предложеная нарративно-психологическая аналитическая модель может быть адаптирована к изучению других форм нарративов и создаваемых в них идентичностей, как в рамках научно-исследовательских проектов, так и в прикладных областях психологии (психотерапевтический анализ нарративов клиентов, анализ нарративов потребителя в маркетингово-психологических исследованиях).
Восполняется дефицит психологического культурно-исторического обращения к проблематике нарративных форм идентичности, что дает исходный материал для решения проблем психокультурного развития сознания в рамках общей психологии. Принципы, методы и модели исследования могут быть использованы в теории и прикладных областях психологии личности, культурологии, литературоведения, для аналитической работы и преподавания в области истории и исторической психологии. Данные о типах нарративного Я, характерных для российской ментальности, могут быть использованы в разработке психотерапевтических методов и социально-психологических тренингов при работе с отечественным клиентом, подобно тому, как результаты психобиографических исследований в США и Европе были использованы при создании нарративно-психологических и дискурсивно ориентированных методов диагностики, консультации и терапии.
Апробация работ. Материалы диссертации представлены на XXYIII и XXX сессиях недели науки РГУ (2000 и 2002 гг.), на III Всероссийском съезде психологов (Санкт-Петербург, 2003 г.), на III Всероссийском философском конгрессе (Ростов-на-Дону, 2002 г.) и на конференциях «Провинциальная ментальность России в прошлом, настоящем и будущем. III ежегодная
конференция по исторической психологии (Самара, 1999 г.), «ХХТ век - век образования» (Ставрополь, 2001 г.). Обсуждение диссертационного проекта проходило на заседаниях кафедры психологии личности и общей психологии факультета психологии Ростовского Государственного Университета (2000-2003 гг.) и на методологических семинарах под руководством В.А.Шкуратова.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения, библиографии и трех приложений. Текст диссертации содержит 232 страницы (165 страниц основного текста и 67 страниц приложений), две таблицы и рисунок. В библиографию включено 612 источников (539 источников на русском языке, 1 - на украинском, 72 - на английском).
Современное концептуальное поле психологической проблематики нарративных форм Я
В 41-ом томе Энциклопедического словаря Ф.А.Брокгауза и И.А.Ефрона за 1904 год можно прочесть что «Я обозначает сознаваемое каждым человеком единство собственного индивидуального существования» /525, с465/.. Лаконичная и экспрессивная, эта попытка максимально охватить основные смысловые нагрузки слова «Я» в сжатом виде предвосхищает современное уже для 21 века философско-словарное определение «Я» как действующего агента, фиксации активной сущности личности, фиксации ментальной репрезентации личности, ее самосознания, представлений о себе /407/. Энциклопедический формат предполагает некоторую компромисную генерализацию значений и толкований - логически такие определения могут быть стройными, метафизически продуктивными для дальнейшей разработки, но научно они не концептуализируемы, т.к. излишне обобщенны для конкретных эмпирических задач, формулируемых в свете определенных концепций. Двойственность определений «Я» отражает два фундаментальных подхода к самому феномену: онтологический и теоретический. В первом случае Я - философский концепт, обозначающий вещь-в-себе, индивидуальное сущностное начало человека и горизонт самопознания, экзистенцию и/или причину активности, природа которой выявляема в ходе мыследеятельности1. Таково Я у Августина, Декарта, Локка, Гегеля, Сартра. Научная конкретизация Я связана с парадигмами каждой дисциплины,
«Я - непосредственно мне данная целостность моей индивидуальной жизни. Я воспринимаю себя как центр моего сознания, как то, кому принадлежат мои мысли, желания, переживания. В то же время Я - это единство моей индивидуальной биографии, то, что гарантирует мою само-идентичность» /310, Т4, с497/. течения и школы, моделями сознания, строящимися в определенных теоретико-методологических границах. Исследовательские, в т.ч. психологические, интерпретации Я автономизировались от онтологических обоснований предмета, атрибутируя его инструментально выявляемыми элементами (когнитивная психология) либо анализируя социокультурные технологии порождения Я (социальный конструкционизм). Свобода от сущностной универсализации Самости делает психологические теории эмпирически операционализируемыми, но открытыми для критики адекватности структурных/системных определений Я и историчности (социальной, ментальной, этической контекстуальности) как самого Я, так и его моделей.
Определяя предмет исторической психологии личности как изучение возникновения личности и развития Я и самосознания, И.С.Кон свой вариант психолого-исторической реконструкции Самости открывает принципиальной рефлексией на терминологию всей области изысканий Я и самосознания. В зависимости от исходной проблемы и методологии ее решения, меняется и значение понятий индивид, индивидуальность, самость, личность, я, как и их бесчисленных производных. Что, разумеется, не дает индульгенции на произвольную концептуализацию, но, как точно отмечает И.С.Кон, вводит в проблематику языка: в основе наиболее фундаментальных терминов лежат метафоры (перенос значения термина из одной системы знания в другую). «Стоит поскрести парадигмы любой теории личности, как за ними обнаруживаются метафоры, где человек («индивид», «личность», «самость», «Я») определяются то как душа или микрокосм, то как машина, то как организм, то как зеркало, то как отношение, то как роль или маска» /232, сі 1/. Став эвристичной парадигмой, метафоры «Я» открывают новые магистрали исследований, но ограничивают не только возможность перехода на другие
Хотя могут тяготеть к ним, как в гуманистической и экзистенциальной психологии магистрали, но даже понимание альтернативных путей разработки проблем Я3.
Предельная спектральность толкований объясняет предпочтение большинства авторов, предлагающих обобщение проблемы Я, не сравнивать, а констативно сополагать различные подходы, отмечая, например, что проблема комбинаторности Я, впервые поднятая У.Джеймсом (рассматривавшем личность как синтез трех эмпирических Я - физического, социального, духовного - на базе Познающего Я), получила развитие с одной стороны - через социальную драматургию Э.Гоффмана и метафору «человек-роль» - в ролевых теориях личности, с другой - в теориях множественных Я социального конструкционизма. У К.Г.Юнга Самость - архетип, упорядочивающий и детерминирующий понимание себя и достижение целостности в процессе индивидуации, а основатель гештальт-терапии Ф.Перлз полагал Я условным обозначением обыденных представлений человека о себе. Системные модели получили широкое распространение в когнитивной психологии, предлагающей различные варианты структурно-иерархичного понимания Я и самосознания (распространенная в отечественной психологии триада Самосознание - Я-концепция - Я-образ, интерпретация Я-концепции как единства когнитивного, эмоционально-ценностного и поведенческого компонентов) и динамической интеграции процессов самоотношения, самооценки, самопрезентации, самораскрытия, самопознания /171, 408, 498, 514/.
Нарративное Я в протоформах автобиографического дискурса Аутоагиографический тип, или Самосакрализация
Общеевропейская автобиография - порождение Ренессанса, результат признания значимости индивидуального жизненного опыта и взгляда на мир. Вплоть до 15 века культура располагала либо исповедально-дидактическими сочинениями («Исповедь» А.Августина, «История моих бедствий» П.Абеляра), воспринимавшимися не как личная история, а как универсальный путь христианина, либо еще менее индивидуализованными авто-житиями (Ансельма Кентерберийского, Беатрис-из-Назарета, П. дель Мурроне, «Книга» Маргариты Кемпийской). В Древней Руси тексты самоописаний столь же редкие, мотивированные к появлению отнюдь не самопрезентацией, тем более - не попыткой понять себя посредством текста, преемственно-дискурсивные формы не принимающие («Моление» Даниила Заточника, «Поучение» Владимира Мономаха, некоторые послания). Изменения констатируются только с 17 столетия - русского «ренессанса», «бунташного века» распада соборной культуры и ее форм самоопределения человека, с чем соотносимо появление первых источниковедчески относимых к автобиографии источников - аутоагиографий. Именно в них обнаруживается первичный тип аутонаррации Аутоагиографический, или Самосакрализация. Средневековая ментальность универсализирующа, она ценит в человеке типическое, узнавамое, предписанное «матрицей» сословных, профессиональных, семейных ролей. Корпорации - союзы дворян, сельские общины, монастырские братии и ремесленные посады, купеческие слободы и ватаги «лихоимцев» «снизу» диктуют строй мысли, мировоззрение, систему ценностей и кодекс поведения, подавляя нестандартные/ индивидуальные проявления, но гарантируя взаимопомощь, понимание, а, главное, взращивая чувство защищенности и стабильности мира. Все во вселенной, согласно христианской концепции, иерархично, разумно и взаимосвязанно, место каждого - от царя до калики - и человечества в целом учтено и «сверху»: еще в 16 в. «Степенная книга», «Лицевой летописный свод», «Великие Четьи-Минеи», «Кормчая книга», «Домострой» максимально полно отобрали и осмыслили одобряемые, рекомендуемые, должные представления, нормы и правила касательно всех сторон жизни. Но последействия опричного террора, Смута, смены элит начиная с правящей династии, никоновские реформы и Раскол, начало интенсивной европеизации и книгопечатания вызывают мощное социальное и ментальное обновление Руси, получившее название русского барокко. Общекультурные тенденции, отмечает Д.С.Лихачев, охватывают и письменность: расширяется социальная среда героев, появляется их прямая речь (не комментаторская, как было в 11-16 вв., а разговорная, диалогичная, индивидуальная). Отмирает абстрактно-обобщенное понимание природы человека: если Древняя Русь знала судьбу рода, сословную судьбу, то 17 в. подарил герою судьбу индивидуальную. Наконец, рождается индивидуальная точка зрения на события и автобиографический дискурс /256, 257/. В средневековой культуре Я не столь авторское, сколько жанровое (проповедник, агиограф, летописец, упоминающие о себе в определенном каноне), и первым сохранившим перманентную индивидуальность автором был Иван Грозный. Смута заставила многих, независимо от сословия, отстаивать свои взгляды и интересы: Авраамий Палицын, князья И.Хворостин и С.Шаховский составляют хроники с целью самооправдания и самовозвышения; автобиографическими элементами наполняются тексты Симеона Полоцого, справщика Савватия, историка А.Матвеева. Появляются аутожития как единственно возможное на тот момент повествовательное поле для выстраивания Я: согласно источниковедению, «в России мемуары-автобиографии восходят к житийной традиции, поскольку в российском средневековье не было других биографических жанров, в отличии от Западной Европы» /204, с457/.
Феномены аутонаррации, характерные для культурно институционализированного автобиографического дискурса
«Первая часть моих записок вышла и, как масло, расплылась повсюду, не принеся мне никакой прибыли, кроме нестерпимой скуки слышать, что всякий начинает и заканчивает разговор со мною не иначе, как о моих Записках; другой материи нет! - возмущалась Н.Дурова. - Я настоящее второе издание моих Записок, одушевленное» /с266/. Ф.П.Лубяновский, представитель романтического типа, оправдывал это в государственно-патриотическом, самом престижном ключе: «Оглядка на себя в государственном деле заслоняет простое око: не сказать бы чего невпопад, не забыть бы, не вставить бы лишнего... От всех таких расчетов и от боязливого по ним пересмотра себя, как перед зеркалом, человек, сколько бы ни было в нем ума, и знания, и опыта.., разъединяется до того, что приучается называть вещи не своими именами», любви к Отечеству нельзя возыметь без того, чтобы «не забыть, не отчудить себя от самого себя» /с 179/. У его сверстников - В.Левенштерна и др. 60-70-летних, писавших в середине 19 в., общероманная структура «жизни-путешествия» время от времени разрывается реалистичными, иногда скептичными, фразами, сценами, рассуждениями: «Я чувствовал вокруг себя ужасную пустоту, старался измельчать свои чувства, чтобы подойти под общий уровень моих веселых и беззаботных товарищей... Я был утомлен повторением одних и тех же впечатлений.., сцен.., мыслей. Я задавал себе вопрос: чего жаждало мое сердце?» /с285/. Непосредственно у В.Левенштерна «сердце жаждало» честолюбия (как он критически отметит сам, и самокритичность станет ведущей установкой реалистических типов нарративного Я), эпоха в целом востребовала искренность - ментальный эквивалент Истины в реализме. Гуманистическая фаза наррадигмального цикла - отказ «от простого копирования даже самых возвышенных образцов», критическое и диалогическое отношение к каноническим схемам, когда акцент культуры необратимо сдвинут на письменный текст, словесность становится глубоко личной, обозначается напряженность между потаенным и поверяемым бумаге. «Письменное «Я», - подчеркивает В.А.Шкуратов, - усложняется в результате изобретения способов перемещения личного опыта в текст, разработки умственно-эпистолярного диалога» /505, с 173/. В определенный момент - к середине 19 в. - это стало характерно и для автобиографического дискурса, выражаясь в: 1) отходе от беллетризованного выстраивания Идеального Я; 2) рефлексии по поводу идеализации, осознании дистанции между письменным и внеписьменным Я; 3) стремлении эту дистанцию минимизировать; 4) обновлении приемов аутонаррации, отвечающих задаче. Самую грандиозную переориентацию дискурса совершили «Былое и думы» А.И.Герцена, до сих пор считающиеся некоторыми критиками непревзойденным в России памятником и мемуаристики. Автобиографизм пронизывает творчество А.И.Герцена - писать «о себе» было одним из первых его замыслов и наиболее воплощенным: «Я решительно хочу в каждом сочинении моем видеть отдельную часть души моей: пусть их совокупность будет иероглифическая биография моя» /151, с4/. Автозарисовки, дневник, ауто-элементы в художественых текстах сопутствовали Герцену с молодости, но в 1848-51 гг., после последовательной измены и смерти жены, гибели собственных матери и сына, кровавого поражения революции в Европе, в Лондоне, среди абсолютно чуждого окружения и в психологической депривации, потребность в самоповествовании становится, как писал сам автор «Былого и дум», «френетической», непреодолимой. Скриптотерапия? Но, согласно Г.Г.Елизаветиной, с самого начала мыслился и Адресат: Россия /150/.
