Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Основные этапы формирования мемориальной коллекции по теме «Декабристы» в Иркутске с. 35
1.1. Мемориальная коллекция в дореволюционный период (1854-1917) с. 35
1.2. Декабристская коллекция в Иркутском музее революции (1923-1928) с. 55
1.3. Декабристская коллекция в Иркутском областном краеведческом музее (1920-1970) с. 99
Глава 2. Мемориальные дома декабристов С.Г.Волконского и С.П.Трубецкого в Иркутске с. 141
2.1. Дом Волконских в Иркутске. Исторические сведения с. 141
2.2. Дом Волконских. Назначение комнат, интерьеры и экстерьер с. 149
2.3. Дом Трубецких в Иркутске. Исторические сведения с. 178
2.4. Дом Трубецких. Назначение комнат, интерьеры и экстерьер.с. 195
Глава 3. Научная концепция новой постоянной экспозиции Иркутского музея декабристов с. 203
3.1. Историческая мотивация выбора г. Иркутска как места увековечения памяти декабристов с. 203
3.2. Иркутский музей декабристов в рамках историко-мемориального комплекса «Декабристы в Иркутске» с. 208
3.3. Основная экспозиция Иркутского музея декабристов в доме Волконских с. 215
3.4. Экспозиция в доме Трубецких с. 235
Заключение с. 244
Источники и литература с. 249
Приложения Том 2
- Мемориальная коллекция в дореволюционный период (1854-1917)
- Дом Волконских в Иркутске. Исторические сведения
- Историческая мотивация выбора г. Иркутска как места увековечения памяти декабристов
Введение к работе
Культурологическая концепция эпохи, взгляды на роль наследия, традиций и их трансляция оказывают фундаментальное влияние на развитие музееведческой мысли. Эволюция взглядов корректирует музеологические представления и приоритеты практической деятельности.
Мемориальные музеи, первые из которых появились в России в XIX в., составляют особую типологическую группу и имеют свои особенности. Различия характеров и размеров исторических домов-музеев обусловлены разнообразием их культурного, политического, социального контекста. При эволюции музейной науки с 1920-х гг. до начала 1960-х гг. само понятие «мемориальный музей» претерпело изменение. Этому способствовал быстрый рост количества мемориальных и историко-революционных музеев в указанный период в России. Благодаря трудам музееведов А.М.Разгона и С.А.Каспаринской, к 1970-м годам мемориальными музеями перестали называть посвященные выдающимся личностям или событиям музеи, которые не экспонировали мемориальные предметы и создавались в местах, не связанных с этими людьми или событиями: «Необходимым компонентом мемориальности стала считаться подлинность места: мемориальное здание, где сохранена или воссоздана на документальной основе мемориальная обстановка, в которой жил человек или происходило событие» [134, с. 341]. Дома-музеи в настоящее время составляют самую многочисленную группу среди музеев-памятников.
Исторический дом-музей — это место встречи истории и её творца, исторической личности. Благодаря способности исторических домов-музеев воскрешать в памяти события прошлого и устанавливать контакт между посетителем и историей, живущей в этом доме, вызывать воспоминания и определять ценность интуитивного подхода к знанию, большое значение
приобретает достоверность научных знаний и методы их интерпретаций в таких музеях. Диалектическая взаимосвязь исторического знания и музеологической реконструкции ярко проявляется в новой, образованной музеем, реальности, обеспечивающей устойчивость культурного развития. Исторический дом-музей уникален сохранением, показом, воссозданием подлинной атмосферы, почти не поддающейся манипулированию. Внутреннее пространство мемориального дома невозможно изменить, не нарушив атмосферу его аутентичности. Если в музее другого типа (например, краеведческом) главным является ценность отдельного музейного предмета, то в мемориальном музее, расположенном в историческом здании, главной ценностью является комплекс предметов, выявляющий особенности духовной жизни обитателей такого дома, ставшего музеем. Изменение планировки, пространства дома-музея неизбежно влечет за собой фальсификацию истории. Целостность и историческая точность недвижимого и движимого имущества определяет особое значение дома-музея. Искажение при восстановлении недопустимо. Вот почему на сотрудниках дома-музея лежит особая ответственность за документально достоверную музейную реконструкцию. Ценность исторического дома определяется не столько содержащимися в нем предметами (обладающими самостоятельным значением), сколько воплощением духовной жизни людей, обитавших в этих стенах, ходивших здесь, пользовавшимися предметами первоначальной обстановки. «В доме—музее образ человека, жившего в доме или владевшего им, связанного с коллекцией и зданием, обладает притягательной силой и очарованием, которые воздействуют на воображение» [120, с. 43]. Целью такого музея становится «не история или жизнь сама по себе, но показ истории или жизни. Каждая комната — это подмостки сцены, на которых организуется показ той или иной темы» [130, с. 10-11].
Предложенная С.Бутчер-Янгхансом (Оксфорд) в 1993 г. классификация исторических домов [129, с. 8] включает три категории:
Документально-исторические дома-музеи, рассказывающие о
жизни того или иного лица или месте, представляющем исторический либо
культурный интерес, обстановка которых должна содержать оригинальные
предметы, по возможности в их первоначальном расположении.
Репрезентативные исторические дома-музеи дают представление о стиле, эпохе или образе жизни. Обстановка в них может быть восстановлена с использованием предметов, необязательно находившихся здесь первоначально: это могут быть либо копии оригиналов, либо подлинные предметы, но не имеющие отношения к дому, а приобретенные на художественном рынке.
Художественно-исторические дома-музеи — места, где представлена частная коллекция, не имеющая ничего общего с самим домом, его историей или жившими в нем людьми.
Иркутский музей декабристов (ИМД), расположенный в мемориальных зданиях, экспонирующий мемориальные предметы в мемориально-бытовой экспозиции, с одной стороны, отвечает «Положению о мемориальных музеях системы Министерства культуры» (1967). Но в силу специфики декабристской темы, имеющей широкое общественно-историческое звучание, в канву музея включаются разделы экспозиции исторического характера, отвечающие характеру меморируемого исторического события. Поэтому профиль Иркутского музея декабристов в классификации по связи с конкретной отраслью знаний определяется как историко-мемориальный. По категорийной классификации ИМД относится к документально-историческим домам-музеям. По типу собираемых и предъявляемых обществу памятников ИМД относится к ансамблевым музеям (музеям-усадьбам).
Музей-усадьба «создается на основе музеефикации всего архитектурно-ландшафтного, хозяйственного, бытового комплекса, который составляет историко-культурный феномен усадьбы» [126, с. 371]. Поэтому музей-усадьба всегда имеет в своем составе экспозицию в интерьерах и экспозицию под открытым небом, в качестве которой выступает территория усадебного комплекса, куда входят сады и парки как составная часть. С учетом перспективы на музеефикацию «сотрудники музея должны участвовать в обсуждении судьбы реставрируемого объекта на всех этапах» [126, с. 375].
В процессе целостной реставрации музейный работник, наряду с реставраторами принимающий в этом участие, определяет аутентичность (подлинность) и достоверность мемориального объекта «на оптимальную дату». Поэтому при музеефикации такого объекта необходимы историке— библиографические, архивные и натурные исследования.
В соответствии с правилами современного музееведения декабристские дома и усадьбы при их музеефикации превращаются «в самостоятельный объект музейного показа с целью раскрытия его информационного потенциала, выявления историко-культурной ценности и включения в актуальную культуру» [126, с. 383-384]. Соотнесение архитектурного памятника и проектируемой в нем экспозиции является одной из сложнейших экспозиционных проблем. К созданию мемориального дома-музея приводит кропотливая предварительная работа, которая в конечном итоге позволит такому музею стать явлением культуры. Сбор материала, связанного с пребыванием интересующих лиц в крае, изучение мемориальных мест и предназначенного к музеефикации дома (архитектура, история его перестроек, степень сохранности, круг лиц, связанных с ним), выявление периода жизни и деятельности меморируемого лица, связанного с этим мемориальным пространством, — все это позволяет исключить гипотетичность, приблизительность в документально точной музеефикации.
Изучение музейного собрания и памятников (включая недвижимые), по устоявшемуся в музееведении мнению, есть основное направление музейных исследований. Некоторые мемориальные музеи остаются единственными или ведущими учреждениями, в которых «в полном объеме ведутся исследования жизни и деятельности выдающейся личности или события» [126, с. 256]. Иркутский музей декабристов, объединяющий усилия декабристоведов страны работой по изданию фундаментальной академической серии документов и материалов о декабристах «Полярная звезда», относится к числу таких учреждений.
Внук декабриста, князь С.М.Волконский, в начале XX века замечал: «Пусть не покажется странным, что такое значение придаю вещам. Ведь вещи — продукт культуры, следовательно, понимание их есть признак культурности. Вещи в одно и то же время и вместилище и источник культуры; являясь выразительницей прошлого, вещь в то же время оказывает воспитательное действие в настоящем. Вот почему придаю значение вещам, вот почему считаю, что кто не умеет их ценить, некультурен, и кто не только не бережёт, но разрушает вещественные остатки прошлого, творит двойной грех, когда прикрывается культурой» [45, с. 91]. Эти мысли можно взять эпиграфом к деятельности любого музея, мемориального в особенности.
Мемориальные предметы - основа экспозиции дома-музея. Для их сбора «предпринимаются расследования перипетий судеб предметов, находившихся в доме, ведется выявление и кропотливая работа с их возможными обладателями. Музеи устанавливают и поддерживают связь с родными и потомками меморируемого лица и его близких, друзей» [126, с. 389].
В этой связи надо отметить, что под понятием «мемориальный музейный предмет» подразумевается предмет, связанный с важным историческим событием или историческим лицом. В конкретном случае это декабристы как исторические личности. Общественная значимость такого
события или исторического лица, признанная не узким кругом лиц, а обществом, превращает мемориальный предмет в одно из важных проявлений общественной памяти. Эмоциональное воздействие мемориального музейного предмета, вызываемое им чувство сопричастности к меморируемому лицу или событию придает такому предмету особую музейную ценность среди других подобных (типологических) предметов музейного значения [133, с. 5].
Мемориальность предмета связана «не со временем создания предмета, а с его последующей историей». Поэтому при определении музейного значения мемориального предмета учитывается хронологический аспект. Мемориальность не является изначальным признаком предмета, а проявляется в процессе его бытования связью с выдающимся лицом или историческим событием [132, с. 239-241].
Мемориальные музейные предметы, по В.Н.Цукановой, могут быть сгруппированы следующим образом.
В первую группу входят предметы, музейное значение которых определяется их мемориальной ценностью:
а) предметы, обладающие только мемориальной ценностью;
б) предметы, мемориальная ценность которых, прежде всего,
определяет их музейное значение.
Во вторую группу попадают предметы, музейное значение которых определяется не только мемориальной ценностью (обладающие, помимо мемориальной, еще и иной музейной ценностью).
В то же время мемориальные музейные предметы, указанные в двух группах, подразделяются несколько иначе:
1. Предметы, связанные с меморируемым событием или лицом, но создание которых не было обусловлено ходом события, деятельностью меморируемого лица.
2. Предметы, созданные в результате деятельности меморируемого лица, в ходе меморируемого события (или несколько ранее, но в связи с этим событием).
Среди мемориальных музейных предметов выделяется ещё одна группа - предметы, обладающие двойной мемориальностью. При их изучении исследуются обе стороны мемориальности и определяется более важная.
Ценность предмета, в том числе мемориальная, определяется культурно-ценностными ориентирами современной эпохи. «Предметы, здание и жизнь владельца, составляющие культурное достояние исторического дома-музея, станут документами только в том случае, если они будут источниками знания. Идея, что предмет и культурные ценности говорят сами за себя, устарела. <...> Таким образом, именно исследование может заставить культурное наследие говорить» [120, с. 44-45].
Изучение мемориального музейного предмета, как правило, проходит по трем основным направлениям: сбор сведений о меморируемом событии или лице; сбор сведений о предмете как таковом; сбор сведений о мемориальной ценности предмета.
На стадии комплектования «необходимо зафиксировать все известные сведения, касающиеся мемориальности, наиболее полно отразить их в акте приема или в приложении к акту, в записях полевой или коллекционной описи. Это явится отправной точкой для дальнейшего их изучения. При комплектовании предмета, обладающего мемориальной ценностью, важно записать его легенду. Так как легенда записывается со слов лица, у которого комплектуется предмет, при последующем изучении предмета сведения, содержащиеся в ней, необходимо проверять» [133, с. 22].
Важнейший вопрос — документальное подтверждение мемориальной принадлежности музейного предмета. Исследование мемориальности касается внешнего облика предмета, где мемориальность может отражаться в надписях, подписях и тому подобных следах событий в «мемориальный»
период его истории. Определяется время и место задействованности предмета в том или ином историческом событии, когда, где был приобретен мемориальный предмет или кем подарен меморируемому лицу, география перемещений предмета.
Мемориальные предметы напрямую, генетически связаны с конкретными событиями или лицами. Поэтому у таких предметов выше определенная степень «надежности», а именно репрезентативность, аутентичность и достоверность. Мемориальность предмета, «определяемая в первую очередь историей возникновения и бытования, а не атрибутными свойствами», выделяет его среди других музейных предметов [123, с. 15].
Из свойств музейного предмета (информативность, экспрессивность, аттрактивность, репрезентативность, ассоциативность) мемориальному предмету присуще каждое из указанных свойств, экспрессивное в особенности. Но если говорить о мемориальной ценности музейного предмета или памятника, то эта ценность «определяется выявленной связью предмета с выдающимся человеком или значительным историческим событием; в отличие от исторической ценности она определяется не атрибутивными свойствами предмета, а подтвержденной историей его происхождения и бытования» [126, с. 226].
Основной, сущностный признак музейного предмета - его подлинность. Совокупность подлинных предметов, связанных с жизнью и деятельностью исторического лица, определяется как мемориальная коллекция. Установление подлинности предмета - важнейший элемент научно-фондовой работы. «Подлинность доказывается сопоставлением всех признаков музейного предмета, находящихся в неразрывном единстве. Именно нарушение такого единства и может дать музейному исследователю основание и повод к сомнению в подлинности изучаемого предмета» [126, с. 302-303].
Среди мемориальных предметов, связанных с декабристами, могут быть вещественные, письменные, изобразительные источники, то есть все, за исключением динамических (звукозапись, кино- и видеофильмы).
Второе направление музееведческих исследований включает среди прочих разработку «концепций музеев и отдельных направлений музейной деятельности» [126, с. 257].
В основе любого музея лежит научная концепция. При этом научная концепция музея в целом гораздо шире, чем научная концепция музейной экспозиции (НКЭ). Применительно к экспозиции понятие «концепция» как определенная система взглядов стало использоваться примерно с 1970-х годов. В музееведческой литературе 1970-x-l 990-х гг. проблемам научной концепции уделено определенное место. По выработанному в советское время взгляду на научное проектирование экспозиции, научная концепция «определяет идейное содержание экспозиции, принципы отбора предметов из музейного собрания, их группировку, композицию, интерпретацию и <.. .> обосновывает требования к художественным решениям, которые в музее имеют свои специфические черты» [125, с. 195]. То есть «научная концепция экспозиции — её идейно-теоретическое обоснование, служащее базой для разработки основных экспозиционных решений - экспозиционного замысла» [125, с. 238].
В советское время по идеологическим соображениям в основе любой научной концепции любого музея лежало «марксистско-ленинское учение об общественном развитии». С изменением политической системы в Российской Федерации с начала 1990-х гг. это обязательное положение отошло в историю.
Научная концепция экспозиции документально фиксирует самое первое, общее о ней представление. В равной степени НКЭ является основным документом для начала работ по архитектурно-художественному
проектированию экспозиции и создания генерального художественного решения.
В музееведческой литературе 1980-х гг. были рекомендованы следующие обязательные элементы, которые должны быть отражены в документе, называющемся научной концепцией экспозиции музея: «В нем подробно раскрывается идейно-политическая установка экспозиции, характеризуется её научное содержание, а также обусловленные ими требования к архитектурно-художественным решениям. Отмечается степень изученности поставленной темы в профильной дисциплине. Определяется место экспозиции среди экспозиций музея (существующих или планируемых) и отличие её от функционирующих ранее, а также от экспозиций однопрофильных музеев данного объединения или региона. В научной концепции излагаются ведущие идеи, характеризуются стержневые проблемы, нравственно-воспитательный потенциал экспозиции. Для раскрытия её содержания дается обоснование тематической структуры, её основных разделов и общая характеристика источниковой предметной базы экспозиции, обеспеченность её собранием музея. При этом выявляется необходимость дополнительного комплектования. Указываются предполагаемые методы показа (включение в систему тематико-экспозиционных комплексов, ансамблей-интерьеров, коллекционных рядов или групп). Вместе с характеристикой экспозиционной площади (к документу прилагаются планы экспозиционных залов) может быть предложено позальное размещение основных разделов экспозиции. Желательно наметить также ведущие экспонаты (или комплексы), имеющие важное значение для раскрытия идейного содержания экспозиции; экспонаты повышенной аттрактивности (диорамы, интерьеры, мемориальные комплексы, особо крупные экспонаты), словом, дать представление о предполагаемом общем облике экспозиции» [125, с. 238-239].
Специалисты Лаборатории музееведения Музея революции (Москва) предложили следующую структуру научной концепции экспозиции (1995):
«1. Место музея (конкретной экспозиции) в системе экспозиций родственных музеев.
2. Основные контингенты посетителей музея (одновременно
рекомендуется уточнить, на кого в первую очередь рассчитывается
экспозиция).
Цель (цели) создания экспозиции.
Замысел экспозиции.
Главная идея экспозиции.
Обоснование для реэкспозиции.
Обеспечение фондовыми коллекциями и определение возможностей комплектования.
Тематическая структура и, если возможно, «сквозные проблемы».
Текстовые пояснения к основным разделам структуры (пояснение главных идей разделов и способов их воплощения).
Ю.Пожелания к художественному решению. 11.Сроки выполнения основных этапов работ. 12.Библиография» [127, с. 52-53].
Соответственно, основными принципами построения экспозиции в нашей стране были признаны:
принцип историзма;
проблемный принцип;
принцип системности [127, с. 59-60].
«Историчность концепций — это историчность как исторических, так и социальных значений и форм, посредством которых строится и выражается реальность» [130, с. 10]. Поскольку события прошлого не могут быть восстановлены в абсолютно аутентичном выражении, то, с учетом их
переосмысления в каждый конкретный момент настоящего времени, они осовремениваются новыми значениями, подсказанными настоящим.
«Под требованием системности экспозиции понимается взаимосвязь всех ее составных частей, необходимость ее построения по единому замыслу, единой методике и с единым архитектурно-художественным решением. Все части экспозиции должны быть объединены главной идеей» [127, с. 62].
Мемориальная коллекция в дореволюционный период (1854-1917)
Начало формирования мемориальной коллекции Иркутского музея декабристов было положено в середине XIX в. ещё при жизни декабристов в Сибири. Это было тесным образом связано с деятельностью Сибирского отдела Русского Географического Общества (СОРГО), основанного в Иркутске в конце 1851 г. и в 1877 г. переименованного в Восточно-Сибирский отдел (ВСОРГО). В ведение отдела в 1854 г. перешли иркутский музей и библиотека, основанные ещё в 1782 г. [190, с. 158, 160-161, 225-227].
Библиотека СОРГО пополнялась в основном за счет добровольных пожертвований. В 1854 г. в неё вошла часть книжного собрания декабриста С.Г.Волконского. Сергей Григорьевич со своей семьей в это время (1844— 1856) жил в Иркутске. Его сын Михаил окончил в 1849 г. Иркутскую губернскую мужскую гимназию и, не получив дозволения поступить в столичный университет, остался с родителями. Генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н.Муравьев (будущий граф Амурский) принял М.С.Волконского к себе на службу в качестве чиновника особых поручений. Из «Отчета Сибирского отдела Императорского Русского географического общества за последнюю половину 1854 года» узнаём следующее:
«Библиотека Сибирского отдела в последнее полугодие пополнилась в особенности весьма важными сочинениями по части естественных наук. Более 66 томов по этой отрасли знаний принесено в дар Сибирскому отделу членом-сотрудником М.С.Волконским. Сочинения эти оказались полезными для руководства и справок»4. Этот дар семьи Волконских был существенным пополнением библиотеки, насчитывавшей к 1 января 1855 г. всего 808 томов [29, оп. 3, е.х. 19, л. 2 об. (с. 4)].
Значительное число своих книг пожертвовал библиотеке СОРГО и другой декабрист, С.П.Трубецкой, покидая Иркутск после амнистии в 1856 г. [190, с. 159; 198, с. 208].
Несколько позднее туда же были переданы книги декабриста Н.А.Бестужева [260, с. 129].
Стремлением сохранить добрую память о декабристах, с которыми многих сибиряков связывали дружеские отношения, отмечен и поступок баргузинского мещанина А.Мичурина, безвозмездно передавшего в библиотеку СОРГО в 1867 г. книги, оставшиеся от В.К.Кюхельбекера [231, с. 59].
Вряд ли дарители, жертвуя книги, предполагали их использование в качестве музейных экспонатов. Но с точки зрения современной музейной науки подобные поступления повсеместно выполняют такую функцию в экспозициях самого различного профиля - от литературных, мемориальных и бытовых - до историко-революционных.
Ученик и друг декабриста Н.А.Бестужева селенгинский медик и краевед П.А.Кельберг (1818 - ок. 1896) в 1867 г. переслал в Иркутский музей стенные часы (астрономические) работы Н.А.Бестужева, а позднее — и футляр от них [229, с. 64-65]5.
Данные музейные предметы имели не только мемориальную, но и большую научную ценность.
В 1879 г. Иркутск постигла катастрофа, от которой город долго не мог оправиться. Огонь страшного пожара 22-24 июня уничтожил лучшую, центральную часть губернской столицы: 75 кварталов были обращены в пепел. Погибли коллекции музея ВСОРГО — 22330 предметов, включая бестужевские часы. Погибла библиотека ВСОРГО — 10227 томов, с книгами Волконских, Трубецких, Н.А.Бестужева и В.К.Кюхельбекера.
По счастливой случайности уцелела одна книга, бывшая, как можно предположить, на руках у кого-либо из членов ВСОРГО - читателей библиотеки в те трагические дни. Это сочинение П.С.Палласа «Путешествие по разным провинциям Российского государства», часть 3-я, изданная в Санкт-Петербурге в 1788 г. На томе - владельческая надпись декабристов братьев Петра и Андрея Борисовых, а также помета коменданта Нерчинских рудников: «видалъ Лепарский» [183, с. 17]. Известно, что именно так помечал книги, присылаемые декабристам в казематы Читы и Петровского Завода в период каторжных работ (1827-1839), С.Р.Лепарский (1754-1837) перед тем, как выдать в тюрьму книжные посылки. Труд П.С.Палласа, вышедший в Санкт-Петербурге в 1786-1788 г., значится по реестру книг А.И.Борисова в 1838 г. под № 5. В литературе высказано предположение, что книги П.С.Палласа появились у братьев Борисовых ещё в Петровском заводе в 1831-1834 гг. как подарок выдающегося исследователя флоры Сибири Н.С.Турчанинова. Чиновник по особым поручениям в Главном управлении Восточной Сибири (с 1828), член-корреспондент Академии наук (с 1830) .
Дом Волконских в Иркутске. Исторические сведения
Сохранившийся дом Волконских в Иркутске, по современному адресу: 66007, Иркутск-7, переулок Волконского, № 10, первоначально стоял на другом месте. Урядник доносил в канцелярию генерал-губернатора Восточной Сибири, что «государственный преступник Сергей Волконский в Урикской слободе [Иркутской губернии] постройкою себе дом окончил 2-го декабря 1838 года» [15, оп. 3, д. 387, к. 15, л. 9; 232, с. 47-48; 233, с. 92]. Вся постройка, по воспоминаниям княгини М.Н.Волконской, заняла «несколько месяцев» [93, с. 344]. Затем дом был перенесен из села Урик в город Иркутск. На это имеется несколько свидетельств.
Одно из них принадлежит декабристу В.Ф.Раевскому: «Они [Волконские — Е.Я.] и жили сперва в Нерчинске в работе, потом в Петровском заводе, а по освобождении от работы — в с. Урике, в 20 вер [стах] от Иркутска и, наконец, в самом Иркутске, куда перенесли и дом свой из Урика» [86, с. 372].
Факт переноса был зафиксирован и внуком декабриста С.Г.Волконского - С.М.Волконским на основании писем Волконских из Сибири и воспоминаний дочери декабриста, Е.С.Волконской: «Волконские жили в собственном доме. Деревянный дом, привезенный из Урика, стоял на высоком месте; из каждого окна открывался великолепный вид» [45, с. 90].
Свидетельства эти подтверждены натурными исследованиями архитектора-реставратора Л.С.Васильева, обнаружившего в 1974-1975 годах под деревянной обшивкой бревенчатых стен следы меток на бревнах (эти следы и сейчас можно видеть на бревнах в сенях парадного входа): дом разбирался и перевозился.
Современники декабристов указывали: «Дом был двухэтажный, громадного размера, перевезенный впоследствии в гор [од] Иркутск к Преображенью, где в настоящее время [1860-е — 1900-е гг. — Е.Я.] Ремесленное училище и в котором жил Волконский по выезде из Урика» [68, с. 324].
Позднейшее подтверждение факта переноса дома из Урика в Иркутск содержится в материалах Иркутской Губернской Ученой Архивной комиссии138.
Исследователей вводит в заблуждение неоднократно репродуцировавшийся рисунок дома Волконских в Урике, относящийся к 1885 году139, что должно опровергать приведенные выше свидетельства: если дом в 1885 году был зарисован в Урике, то данные об его переносе в Иркутск неверны.
На самом же деле здесь обыкновенная ошибка в подписи к рисунку. Его оригинал хранится в Читинском областном краеведческом музее и выполнен народовольцем П.П.Валуевым (1854-1918), умершем в Чите. На рисунке снизу подпись: «Домъ кн[язя] Сергея Волконскаго въ г. Читі). Домъсломанъ въ мае м[есяце] 1886 г.» В углу справа: «18 /к 85 П.Валуевъ г. Чита»140. Впервые этот рисунок с надписью «Урик» встречается в альбоме первого директора Читинского музея А.К.Кузнецова, от которого, очевидно, и распространились неточные сведения141.
Когда же дом Волконских был перенесен в Иркутск? Как указывает исследователь, купчую на покупку участка земли в Преображенском приходе г. Иркутска против Спасо-Преображенской церкви 7-го октября 1846 оформил «родственник [декабриста] Григорий Волконский» [232, с. 48]. Судя по всему, это был Григорий Петрович Волконский (1808-1882). Чиновник Азиатского департамента, камергер (1835 г.), попечитель Петербургского учебного округа, он был сыном министра двора светлейшего князя генерал-фельдмаршала Петра Михайловича Волконского (1776-1852) и княгини Софьи Григорьевны Волконской (1786-1868), родной сестры декабриста.
Следовательно, земельный участок был оформлен на родного племянника С.Г.Волконского. Григорию Петровичу в то время было 38 лет, у него были прямые родственные связи с семьёй бывшего шефа жандармов А.Х.Бенкендорфа [70, с. 134 (прим. к письму № 30); 69, с. 214]142.
Дочь декабриста, Е.С.Волконская, 15-го сентября 1850 года вышла первым браком за чиновника Д.В.Молчанова, а 19-го сентября того же года Молчановы выехали из Иркутска и возвратились в 1851 году: «Затем
Молчановы возвратились в Иркутск и жили вместе с Волконскими в недавно выстроенном последними доме»143.
Вспоминая посещение Иркутска в 1854 году, иркутянин Н.А.Белоголовый писал, что «Волконские жили в новом выстроенном ими доме ... » [38, с. 298]144. Эти данные позволили исследователю И.И.Козлову датировать постройку дома 1850 или 1851-м годом [187, с. 86].
Имеющиеся в нашем распоряжении данные, в частности, свидетельства М.К.Юшневской, позволяют уточнить, что основные работы в доме были закончены в 1847 году. Эту дату и следует считать временем постройки иркутского дома Волконских после перенесения из Урика. В 1850 г. была уже оплачена «купчая крепость Иркутского дома - 260 [рублей]» [29, оп. 1, д. 404, л. 1об.]145.
Ранее считалось, что частичная его перестройка и новое решение экстерьера принадлежало иркутскому губернскому архитектору А.В.Васильеву [267, с. 57]. Правда, никаких доказательств этому не приводилось. Выявленное письмо М.К.Юшневской к И.И.Пущину 16 июля 1847 г. вносит некоторую ясность в этот вопрос: «С[ергей] Григорьевич] пополнел и очень загорел, зато построил дом и службы на чудо» [27, п. 4, д. 41, л. 20].
Историческая мотивация выбора г. Иркутска как места увековечения памяти декабристов
Выбор Иркутска в качестве одного из основных мест увековечения памяти декабристов определяется его особой ролью крупного административного, политического, экономического и культурного центра, через который дважды — сначала на каторжные работы, а затем на поселение — прошли почти все декабристы, члены Северного и Южного обществ,
Общества Соединенных Славян, Общества военных друзей, Астраханского и Оренбургского тайных обществ; солдаты-декабристы - участники восстаний 14 (26) декабря 1825 г. в Санкт-Петербурге и Черниговского полка на Украине, не считая отправленных в действующую армию на Кавказ.
Из Иркутска как «столицы» Восточно-Сибирского генерал-губернаторства велось непосредственное наблюдение за декабристами — «государственными преступниками» в годы каторги и поселения.
Иркутская поселенческая колония была одной из самых значительных и интересных. Она объединяла большую группу декабристов (до 50 человек, с А.Л.Кучевским, из которых 35 человек жили продолжительное время на территории современной Иркутской области).
Это М.С.Лунин, С.Г.Волконский, С.П.Трубецкой, братья Н.М. и А.М.Муравьевы, братья П.И. и А.И.Борисовы, братья А.В. и И.В.Поджио, В.Ф.Раевский, Ф.Б.Вольф, П.А.Муханов, А.П.Юшневский, Ф.Ф.Вадковский, В.А.Бечаснов, Н.А.Панов, А.Н.Сутгоф, А.И.Одоевский, П.Ф.Громницкий, И.А.Анненков, П.Ф.Дунцов-Выгодовский, А.Н.Муравьев, А.И.Якубович, Н.А.Чижов, Н.Ф.Заикин, Н.А.Загорецкий, В.М.Голицын, А.В.Веденяпин, М.Ф.Митьков, В.П.Колесников, Х.М.Дружинин, Д.П.Таптыков, Н.П.Репин, А.Н.Андреев, В.И.Штейнгейль, И.И.Иванов, П.Н.Свистунов, М.И.Рукевич, братья А.П. и П.П.Беляевы, А.А.Быстрицкий, Ю.К.Люблинский, Н.И.Лорер, солдат-декабрист Н.Поветкин, А.Н.Луцкий, М.А.Назимов, А.З.Муравьев, А.Л.Кучевский.
На короткое время в период поселения приезжали братья Н.А. и М.А.Бестужевы, братья В.К. и М.К.Кюхельбекеры, И.И.Пущин, И.ДЛкушкин.
До событий 1825-1826 гг. в Иркутске служил в 1819-1821 гг. инженер-капитан путей сообщения, соратник графа М.М.Сперанского декабрист Г.С.Батеньков [37, с. 16-23], после заключения бывший на поселении в Томске (1846-1856).
К тому же в ведении канцелярии генерал-губернатора Восточной Сибири находились декабристы, поселенные в Якутской области (10 человек), в Забайкалье (10) и в Енисейский губернии (30 человек) [144].
Переосмысление пройденного пути привело декабристов к необходимости продолжить в новых для них условиях ссылки служение Отечеству так, как они это понимали.
«Настоящее житейское поприще наше началось со вступлением нашим в Сибирь, где мы призваны словом и примером служить делу, которому себя посвятили», - считал декабрист М.С.Лунин [92, с. 185]. Этими словами определяется общественно-политическая направленность деятельности ссыльных декабристов. В Сибири они не замкнулись в своем кружке, не обособились в своей внутренней жизни, но повернулись лицом ко всем насущным проблемам обширного края. Их многолетняя бескорыстная многогранная неустанная деятельность способствовала развитию многих сторон научной, хозяйственной, промышленной, культурной жизни Восточной Сибири. Она благотворно влияла на общественно-политическую жизнь края и рост самосознания сибирского населения, практически охватывая все его слои215.
С 1845 г., с момента официально санкционированного шефом жандармов графом А.Ф.Орловым переезда семей Волконских и Трубецких в Иркутск и до амнистии 1856 г., губернская столица одиннадцать лет была также и «столицей» декабристской колонии Восточной Сибири. По авторитетному признанию самих декабристов и их современников, именно дома Волконских и Трубецких являлись двумя главными центрами, которые объединяли всех остальных членов иркутской поселенческой колонии, а также приезжавших в Иркутск декабристов из Западной Сибири и Забайкалья [38, с. 259].
На территории современной Иркутский области похоронены: в Иркутске - В.А.Бечаснов, В.П.Колесников, П.А.Муханов, И.В.Поджио, Н.А.Панов, П.Ф.Дунцов-Выгодовский, Е.И.Трубецкая с детьми Софьей, Владимиром, Никитой; А.З.Муравьев, А.П.Юшневский; в с. Оёк -Ф.Ф.Вадковский; в Усолье - П.Ф.Громницкий; в с. Каменка — И.И.Иванов; в с. Олонки - В.Ф.Раевский с женой и сыном; в с. Верхоленское — Н.П. Репин и А.Н. Андреев; в с. Коркино - М.И.Рукевич; в с. Александровское -Н.Поветкин; в с. Б.Разводная - братья A.M. и П.И.Борисовы; в с. Урик — Н.М.Муравьев с племянником [235].
В Иркутске и области находятся ценные историке—архитектурные и ландшафтные памятники и памятные места, связанные с декабристами. Это — дома Волконских, Трубецких, П.А.Муханова в Иркутске; дом П.Ф.Громницкого в с. Бельск; дом В.М.Голицына в Киренске; дом и сад В.Ф.Раевского в с. Олонки; дом В.А.Бечаснова в с. Смоленщина; дачное место декабристов — «Камчатник» в устье р. Куды с каменными диванами, по семейному преданию, вырубленными С.Г.Волконским, и другие [235] .
