Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Культурно-исторические условия и предпосылки формирования собраний тибетского культового искусства в музеях Санкт-Петербурга С
1.1. Восток в культуре Санкт-Петербурга и России в XVIII-XIX вв.; С
1.2. Некоторые исследовательские подходы к изучению культур народов Центральной Азии ; С
1.3. Начало XX века как период формирования основных музейных собраний тибето-буддийского культового искусства в Санкт-Петербурге; С
1.4. Некоторые тенденции в изучении художественного наследия тибетского буддизма в музеях Санкт-Петербурга во второй половине XX в. С
Глава II. История формирования тибето-буддийских коллекций Музея Антропологии и Этнографии РАН им. Петра Великого (Кунсткамера) С
2.1. Общая характеристика состава коллекций; С
2.2. Становление Кунсткамеры и первый этап формирования музейного фонда; С
2.3. Собрание предметов буддийского культа Г. Ф. Миллера; С
2.4. Тибето-буддийские коллекции МАЭ второй половины XVIII века и условия их формирования ; С
2.5. Структурные преобразования Кунсткамеры в первой половине XIX века; С
2.6. Пополнение тибетского собрания МАЭ во второй половине XIX века; С
2.7. Формирование основной части тибето-буддийского собрания МАЭ в начале XX века; С
2.8. Пополнение тибетского собрания МАЭ в советский период; С
Глава III. История формирования тибето-буддийских коллекций Российского Этнографического Музея С
3.1. Общая характеристика исследованного материала; С
3.2. Первый этап формирования тибето-буддийских собраний ЭОРМ в начале XX века ; С
3.3. Тибето-буддийские коллекции музея в советский период; С
Глава IV. История формирования тибето-буддийских собраний Государственного Эрмитажа С
4.1. Общая характеристика состава коллекций и
особенностей учетной документации; С
4.2. Коллекция № У-1968
4.3. Коллекция № У-1969
4.4. Коллекция № У-1970
4.5. Коллекция № У-1971
4.6. Коллекция № У-2553 С
Заключение С
Библиография
- Некоторые исследовательские подходы к изучению культур народов Центральной Азии
- Некоторые тенденции в изучении художественного наследия тибетского буддизма в музеях Санкт-Петербурга во второй половине XX в.
- Тибето-буддийские коллекции МАЭ второй половины XVIII века и условия их формирования
- Первый этап формирования тибето-буддийских собраний ЭОРМ в начале XX века
Введение к работе
Обоснование темы исследования.
Предлагаемая работа посвящена истории формирования тибето-буддийских коллекций в крупнейших музеях Санкт-Петербурга, а именно в музее Антропологии и Этнографии РАН им. Петра Великого (Кунсткамера) (МАЭ), Российского Этнографического Музея (РЭМ) и Государственного Эрмитажа (ГЭ) .
Словосочетание «тибето-буддийский» в контексте предлагаемого исследования означает принадлежность не только к буддийской культуре собственно Тибета, как географического, административного или исторического региона, но и в целом отношение к культурам народов, для которых тибетский буддизм является традиционной религией (монголы, буряты, тывинцы, калмыки, бутанцы, часть населения Западного Китая, Индии и Непала). Только в том случае, когда в коллекции преобладают предметы тибетского буддийского изобразительного искусства, буддийские ритуальные предметы или вещи из обихода буддийских монахов, мы называем их тибето-буддийскими.
Актуальность темы исследования.
В настоящее время в результате все более активных и плодотворных культурных контактов Российской Федерации со странами Востока (в первую очередь Дальневосточного и Южно-Азиатского регионов) все более отчетливо проявляется интерес к художественным традициям этих стран. Организация постоянных и временных музейных экспозиций является, как известно, одним из важнейших способов просветительской деятельности, который позволяет знакомить широкую отечественную аудиторию с культовым искусством буддизма. Экспозиции обеспечивают
1 Государственный музей истории религии, обладающий значительным собранием тибето-буддийских предметов, ведет свое самостоятельное исследование истории коллекций силами сотрудников музея. По этой причине коллекции ГМИР в диссертации не рассматриваются.
целостное представление о различных аспектах художественной культуры и искусства, в том числе за счёт комплексного исследования истории формирования коллекций.
В ходе истории прослеживаются изменения, как в характере отношения российского общества к Тибету и его культурному наследию, так и приоритетов в исследованиях в Центральной Азии. Изучая процесс формирования тибетских коллекций, можно определить, какое место в ту или иную эпоху занимал Тибет и тибетский буддизм в культурной жизни Санкт-Петербурга.
На примере истории формирования коллекций тибето-буддийского культового искусства можно проследить и проанализировать специфику развития в России в XVIII - XX веках ряда научных дисциплин, таких как антропология, этнография, история, археология, лингвистика и музейное дело.
Степень научной разработанности проблемы
Непосредственно исследование предметов тибето-буддийского изобразительного искусства, хранящихся в музейных собраниях Санкт-Петербурга, началось еще в первом десятилетии прошлого века. В 1903 году академик С. Ф. Ольденбург опубликовал сборник трёхсот изображений персонажей буддийского ваджраянского пантеона - 300 «бурханов» . В 1905 г. был издан каталог тибето-буддийской пластики из собрания князя Э. Э. Ухтомского, подготовленный А. Грюнведелем . Этот труд, содержащий частичную атрибуцию предметов, до сих пор не утратил своей научной ценности. В 1960-1980-х гг. была опубликована серия статей об истории и составе восточных коллекций, содержащих произведения тибето-буддийского искусства. Среди них - работы Р. Ф.
1 Ольденбург С. Ф. Сборник изображений 300 бурханов. - Санкт-Петербург, 1903
2 Грюнведель А. Обзор собрания предметов ламайского культа кн. Э. Э. Ухтомского. // Bibliotheca
Buddhica. VI. - Санкт-Петербург: Типография Императорской Академии Наук, 1905
Итса о китайских коллекциях путешественника П. К. Козлова , в которых присутствуют тибетские буддийские вещи; А. М. Решетова о тибетской коллекции МАЭ, которая включает предметы, характеризующие и материальную, и духовную культуру тибетцев ; Г. А. Леонова о князе Э. Э. Ухтомском и значении его собирательской деятельности в истории формирования тибето-буддийского собрания ГЭ ; Л. Л. Викторовой о монгольских коллекциях МАЭ . Отдельно хотелось бы упомянуть статьи Д. В. Иванова, посвященных буддийским коллекциям выдающихся ученых и путешественников XVIII века - П. С. Палласа, Г. Ф. Миллера, И. Иерига, а также буддийским изображениям из собрания адмирала К. Н. Посьета . Еще более внушителен список изданий (статьи, каталоги), посвященных непосредственно материалам коллекций и отдельным вещам. Это - серия публикаций о буддийских художественных памятниках из Западного Китая в собрании ГЭ Н. В. Дьяконовой и подготовленный ею же каталог
Итс Р. Ф. Китайские коллекции Петра Кузьмича Козлова в собраниях МАЭ. // Сборник Музея Антропологии и Этнографии. - М.-Л., 1961. Т.XX
2 Решетов А. М. Тибетская коллекция МАЭ: (Материальная культура) // Сборник Музея Антропологии
и Этнографии. - Ленинград, 1969. Т.25, С. 114-135;
Решетов А. М. Тибетская коллекция МАЭ: (Духовная культура) // Сборник Музея Антропологии и Этнографии. - Ленинград, 1973. Т.29, С.227-250
3 Леонов Г. А. Э. Э. Ухтомский. К истории ламаистского собрания Государственного Эрмитажа //
Буддизм и литературно-художественное творчество народов Центральной Азии. / Отв. ред. Р. Е. Пубаев.
-Новосибирск, 1985. С. 101-116
4 Викторова Л. Л. Монгольские фонды МАЭ // Сборник МАЭ. - Л., 1987. T.XLI
5 Иванов Д. В. Буддийские культовые предметы из собраний Г. Ф. Миллера и И. Иерига в коллекциях
МАЭ РАН. (Рукопись) // Этнографическое обозрение. 2009. - 2009. № 4. С. 172 - 180;
Иванов Д. В. Петр Симон Паллас - выдающийся ученый-путешественник эпохи Екатерины II и
формирование первых буддийских коллекций России. (Рукопись) // Из века Екатерины Великой:
путешествия и путешественники. Материалы XIII Царскосельской научной конференции. - СПб, 2007.
С.186-195;
Иванов Д. В. Неизвестная калмыцкая тханка из коллекции адмирала К. Н. Посьета // Буддизм Ваджраяны
в России: история и современность. - Санкт-Петербург: Unlimited Space, 2009
6 Дьяконова Н. В. Буддийские памятники Дунь-Хуана. // Государственный Эрмитаж. Труды Отдела
истории культуры и искусства Востока. - Ленинград: 1-я Тип. Издательства АН СССР, 1947. T.IV;
Дьяконова Н. В. Материалы по культовой иконографии Хотана. // Сообщения Государственного
Эрмитажа. -Ленинград, 1960. №17, С. 65-67;
Дьяконова Н. В. Материалы по культовой иконографии Центральной Азии домусульманского периода //
Труды Государственного Эрмитажа, Том V. Культура и искусство народов Востока / под ред. Г. А.
Терентьева. -Ленинград: Издательство Государственного Эрмитажа, 1961;
Дьяконова Н. В. Тибетская икона с изображением ада. // Сообщения Государственного Эрмитажа. -
Ленинград, 1971. T.XXXII, С.53-55;
Дьяконова Н. В., Рудова М. Л. «Тысячерукий Авалокитешвара» из коллекции Н. Н. Кроткова (к вопросу
о религиозном синкретизме в уйгурском Турфанском княжестве IX - XI вв.). - Ленинград: Искусство и
религия, 1981
хотанских древностей ; каталоги буддийской живописи XII - XIV вв. из Хара-Хото, подготовленный К. Ф. Самосюк и выставки «Пещеры тысячи Будд» (под общей редакцией О. П. Дешпанде) ; статьи Ю. И. Елихиной о тибетских «тангка» в собрании ГЭ ; В. Н. Мазуриной и О. С. Хижняк о предметах, демонстрирующих священные символы тибетского буддизма, в коллекциях Государственного музея истории религий , В. М. Монтлевича о знаменитом собрании буддийских изображений - «древе собрания 300 бурханов» , Д. В. Иванова об атрибуции и датировке нескольких
буддийских скульптур из тибетской коллекции МАЭ и Г. А. Леонова о датировке и атрибуции скульптур Будды Амитаюса из коллекции ГЭ . Однако, при всех их несомненных научных достоинствах, эти работы касаются непосредственно материалов фондов и практически не затрагивают историю формирования коллекций. Таким образом, приходится констатировать, что обобщающих трудов по истории формирования тибето-буддийских коллекций в музеях Санкт-Петербурга сегодня нет. Предлагаемое исследование призвано, в определенной степени, заполнить указанную лакуну, в чем и заключается его основная научная новизна.
1 Дьяконова Н. В., Сорокин С. С. Хотанские древности. Каталог хотанских древностей, хранящихся в
отделе Востока Государственного Эрмитажа. Терракота и штук. - Ленинград: Изд-во Государственного
Эрмитажа, 1960
2 Самосюк К. Ф. Буддийская живопись из Хара-Хото XII - XIV веков. - Санкт-Петербург: Издательство
Государственного Эрмитажа, 2006
3 Пещеры тысячи Будд (каталог выставки) / под ред. О. П. Дешпанде. - Санкт-Петербург: Издательство
Государственного Эрмитажа, 2008
4 Елихина Ю. И. Серия тибетских тангка с изображением Будды и архатов из коллекции
Государственного Эрмитажа // Труды Государственного Эрмитажа, Том XXXIX. Эрмитажные чтения
памяти В. Г. Луконина. 2000 - 2006. - Санкт-Петербург: Издательство Государственного Эрмитажа,
2008;
Елихина Ю. И. Тибетская тангка XVII века из коллекции Государственного Эрмитажа // Труды Государственного Эрмитажа, Том XXXIX. Эрмитажные чтения памяти В. Г. Луконина. 2000 - 2006. -Санкт-Петербург: Издательство Государственного Эрмитажа, 2008
5 Мазурина В. Н. «Буддийский рай» в Санкт-Петербурге. // Судьбы музейных коллекций. Материалы
шестой научной Царскосельский конференции. - Санкт-Петербург, 2002 - С. 230-235
6 Хижняк О. С. Четыре махараджи, Семь драгоценностей и Восемь счастливых эмблем. // Музеи России.
- Санкт-Петербург, 1997, Вып. 4
7 Монтлевич В. М. Древо собрания трехсот изображений. Джанжи Ролби Дорже. - Санкт-Петербург,
1997
8 Иванов Д. В. Атрибуция некоторых памятников тибетской коллекции МАЭ РАН // Кюнеровские
Чтения (1998 - 2000). - Санкт-Петербург, 2001. С. 52-54
9 Леонов Г. А. Два датированных изображения Амитаюса. // Сообщения Государственного Эрмитажа. -
Ленинград: Аврора, 1978. XLIII, С.51-55
Объект исследования
Объектом исследования выступают тибето-буддийские коллекции трёх крупнейших музеев Санкт-Петербурга - МАЭ, РЭМ и ГЭ. Предмет исследования
Предметом исследования является история формирования тибето-буддийских коллекций трёх вышеуказанных музеев Санкт-Петербурга. Хронологические рамки исследования
Хронологические рамки исследования охватывают весь документально подтвержденный период формирования тибето-буддийских коллекций в музеях Санкт-Петербурга, т.е. с первой половины XVIII в. по сегодняшний день.
Цель и задачи исследования
Целью исследования является выявление и осмысление культурно-исторических условий, этапов и особенностей процесса формирования тибето-буддийских коллекций в обозначенных музеях Санкт-Петербурга.
Заявленная цель предполагала решение следующих научных задач:
- анализ учетной документации МАЭ, РЭМ и ГЭ, для выявления
основных этапов истории формирования отдельных коллекций и
определения их состава;
- анализ опубликованных материалов русских экспедиций второй пол.
XIX - нач. XX веков в Центральную Азию в аспекте уточнения
хронологических рамок и историко-культурных факторов начального
этапа процесса формирования тибето-буддийских коллекций;
выявление культурно-исторических и социально-экономических факторов, оказавших влияние на дальнейшее существование тибето-буддийских коллекций, включая музейно-фондовую, экспозиционную и научную работу;
выявление специфических особенностей истории формирования отдельных коллекций.
Эмпирическую базу диссертационного исследования составили, во-первых, учетная документация по тибетским, монгольским, китайским коллекциям ГЭ, МАЭ и РЭМ (в совокупности 107 коллекционных описей, книги поступлений, акты передач); во-вторых, опубликованные материалы русских экспедиций в Тибет, Монголию и Центральную Азию XIX -начала XX веков; в-третьих, научно-теоретическая литература по проблемам изучения тибетского буддизма и его художественного наследия в России и публикации, отражающие результаты изучения материалов непосредственно тибето-буддийских коллекций МАЭ, РЭМ и ГЭ; в-четвертых, исследования по истории и теории тибетского буддийского искусства, принадлежащие зарубежным специалистам, в т. ч. работы Р. Ф. Турмана1, Д. Джексона2, П. Пала3.
Теоретические и методологические основания исследования
Теоретическую базу исследования составили разработки по проблемам комплектования музейных фондов, научного описания и атрибуции предметов, изложенные, в первую очередь, в трудах И. И. Барановой4, И. В. Дубова5, В. А. Дмитриева и Н. М. Калашниковой6, А. В. Коновалова и Е. Я. Тимофеевой , Н. И. Ивановской , В. Р. Арсеньева , Т. Ю.
1 Rhie М.М., Thurman R.A.F. Sacred Art of Tibet. - London: Thames and Hudson, 1996
2 Jackson David. A History of Tibetan Painting: the great Tibetan painters and their traditions. - Vienna, 1996
3 Pal Pratapaditya. Tibetan Paintings. - Basel I Switzerland: Basilius Presse, 1984
4 Система научного описания музейного предмета: Классификация, методика, терминология. / под ред.
Барановой И. И., Котовой Е. Н., Ратниковой А. В. - СПб.: Арт-Люкс, 2003
5 Атрибуция музейного памятника. Справочник. / под ред. И. В. Дубова - Санкт-Петербург: Российский
Этнографический Музей, 1999
6 Дмитриев В. А., Калашникова Н. М. О принципах комплектования этнографических экспонатов на
современном этапе. // Проблемы комплектования, научного описания и атрибуции этнографических
памятников (сборник научных трудов) / под ред. И. И. Шангиной. - Л.: Государственный музей
этнографии народов СССР, 1987. 164 с. - С.3-15
7 Коновалов А. В., Тимофеева Е. Я. Понятие «Этнографический предмет». // Проблемы комплектования,
научного описания и атрибуции этнографических памятников (сборник научных трудов) / под ред. И. И.
Шангиной. - Л.: Государственный музей этнографии народов СССР, 1987. 164 с. - С. 16-22
8 Ивановская Н. И. Из истории собирательских программ по этнографии (середина XIX - середина XX
вв.). // Проблемы комплектования, научного описания и атрибуции этнографических памятников
(сборник научных трудов) / под ред. И. И. Шангиной. - Л.: Государственный музей этнографии народов
СССР, 1987. 164 с. - С.86-92
9 Арсеньев В. Р. Тенденции музейного дела в МАЭ. // Курьер Петровской Кунсткамеры - Санкт-
Петербург, 1995. Вып. 1, С. 108-113
Юреневой и другие публикации. Критический анализ источников был проведен на основе принципов, изложенных в работе Л. С. Клейна . При обращении к проблемам изучения тибетского буддизма и его места в культуре и истории Санкт-Петербурга использованы историко-культурологические подходы, сформулированные в работах А. М. Алексеева-Апраксина , Т. В. Ермаковой , при анализе истории и состава непосредственно тибето-буддийских коллекций автор руководствовался теоретическими разработками и методическими рекомендациями, содержащимися в указанных выше публикациях Р. Ф. Итса, А. М. Решетова, Д. В. Иванова, а так же в работах Г. О. Монзелера5, Г. А. Леонова , Е. В. Ивановой . В аспекте обобщения опыта унификации буддийских музейных собраний большое значение имеют работы А. А.
Терентьева . Теоретическое осмысление принципов экспонирования буддийских культовых объектов представлено в статьях О. С. Хижняк .
Методологической основой исследования стал синхронический и диахронический анализ истории формирования музейных коллекций, содержащих тибето-буддийские культовые изображения. При этом диахронический срез представлен последовательным, упорядоченным по хронологическому принципу описанием истории формования коллекций, которому предшествовала реконструкция этого процесса, проведенная
1 Юренева Т. Ю. Музееведение: Учебник для высшей школы. — Москва: Академический Проект, 2006
2 Клейн Л. С. Археологические источники. - Ленинград: Издательство ЛГУ, 1978
3 Алексеев-Апраксин А. М. Буддизм в Петербурге. - Санкт-Петербург, 2008;
4 Ермакова Т. В. Буддийский мир глазами российских исследователей XIX - первой трети XX в. (Россия
и сопредельные страны). - Санкт-Петербург: Наука, 1998
5 Религии Китая. Краткий справочник-путеводитель по Музею Истории Религии и Атеизма АН СССР /
сост. И. П. Гаранин, Н. Н. Гревенс, под ред. Г. О. Монзелера. - Ленинград: Издательство Академии Наук
СССР, 1960
6 Леонов Г. А. Посвятительные надписи на скульптурах Амитаюса. // Сообщения Государственного
Эрмитажа. -Ленинград: Искусство, 1985. L, С.45-49;
7 Иванова Е. В. О буддийском собрании МАЭ РАН (рукопись);
8 Терентьев А. А. К вопросу о каталогизации ламаистских коллекций в музеях СССР // Музеи в
атеистической пропаганде. -Ленинград, 1978;
Терентьев А. А. Опыт унификации музейного описания буддийских изображений // Использование музейных коллекций в критике буддизма. - Ленинград: ГМИРиА, 1981
9 Хижняк О. С. Буддийский культовый предмет в храме и в музее. // Музей. Общество. Религия.
Материалы IX Санкт-Петербургских религиоведческих чтений. - Санкт-Петербург: ГМИР, 2002;
Хижняк О. С. Метод моделирования в создании музейных экспозиций. // Музей в современной культуре.
- Санкт-Петербург: Государственная Академия культуры, 1997
автором. Синхронический анализ, то есть отражение современного состояния названных музейных собраний, представлен в виде статистических данных о количественном составе коллекций, а так же их перечней по номерам, времени поступления и регистрации, фамилии регистратора.
Относительно целостная, непрерывная ретроспектива процесса формирования коллекций, а так же культурных и исторических условий, в которых происходил этот процесс, выстроена при помощи историографического метода. В данном случае он основывается на сопоставлении сведений, полученных в результате анализа различных видов источников и исследований по соответствующей тематике.
Научная новизна
В диссертации был впервые осуществлён комплексный сопоставительный анализ учетной документации тибето-буддийских коллекций МАЭ, РЭМ и ГЭ;
- Введены в научный обиход и упорядочены данные учётной
документации МАЭ, РЭМ и ГЭ о происхождении и количественном
составе тибето-буддийских коллекций;
- Предложена единая система фиксации сведений о происхождении и
составе коллекций, позволившая унифицировать данные учётной
документации музеев различного профиля;
Воссоздана целостная картина и выявлены историко-культурные факторы процесса формирования тибето-буддийских коллекций музеев Санкт-Петербурга; предложена общая хронологическая схема истории формирования коллекций в её сопоставлении с историко-политической канвой;
Доказана зависимость характера комплектования этих коллекций и степени активности их изучения от историко-политической и культурно-идеологической ситуации, включая государственные геополитические
интересы, особенности восприятия культур народов Азии и буддизма в академических кругах и в широкой аудитории;
На опубликованных материалах русских экспедиций в Центральную Азию существенно уточнены источники формирования отдельных коллекций;
Детально прослежена история формирования коллекций МАЭ, как старейшего собрания тибето-буддийских предметов; выявлены основные этапы этого процесса;
Доказано, что в начале XX века (до 1930х гг.) крупнейшим в Санкт-Петербурге тибето-буддийским собранием обладал Этнографический отдел Русского музея (в наши дни - РЭМ), что объясняется статусом этого музея как императорской кладовой.
- Показана специфика формирования тибетской коллекции ГЭ,
большая часть которой образовалась в результате нескольких передач из
РЭМ.
Основные положения, выносимые на защиту
Формирование тибето-буддийских собраний музеев Санкт-Петербурга началось с целенаправленного научного собирания соответствующих коллекций, но, несмотря на это, на протяжении большей части истории данный процесс имел преимущественно стихийный характер. Вещи поступали в музеи из разных источников, а именно: от научных и военных экспедиций, от индивидуальных собирателей и коллекционеров, из других музеев, учреждений и организаций, в то время как целенаправленное научное собирание не было регулярным и связано с именами очень узкого круга исследователей. Этим, от части, обусловлены заметные лакуны в хронологии поступления тибето-буддийских коллекций.
Основная часть предметов тибето-буддийского культового искусства была собрана и поступила в музеи в конце XIX - первой половине
XX веков, что объясняется влиянием ряда историко-культурных факторов: геополитическим интересом Российской империи в центрально-азиатском регионе, бурным развитием европейской археологии, возрастанием общественного интереса к буддизму.
Хотя отдельные тибето-буддийские коллекции РЭМ, МАЭ и ГЭ существенно различаются с точки зрения общей численности и количественного соотношения типологических групп предметов культового искусства, в них преобладают предметы пластики, что соответствует типологическим особенностям тибето-буддийского культового искусства в целом, поскольку фиксируется более широкое серийное производство предметов пластики в сравнении произведениями живописи.
Тибетские коллекции музеев Санкт-Петербурга способны со всей полнотой представлять разные эпохи в развитии тибетской художественной традиции, многообразие её стилей, техник исполнения произведений. В этих музейных собраниях присутствуют все типы тибетских буддийских изображений, которые отличаются с точки зрения художественной ценности, степени сохранности и возраста предметов.
Процесс формирования тибето-буддийских коллекций адекватно отражает динамику отношения в России со стороны центральных властей, научно-творческих кругов и широкой аудитории к культуре народов Центральной Азии. Именно эта динамика во многом детерминировала характер подходов к собиранию предметов культового искусства.
До начала XX века коллекции тибето-буддийского культового искусства по различным причинам не были доступны широкой аудитории и потому не могли оказывать заметного влияния на культуру Петербурга. К указанному времени роль тибетского буддизма в общественной и политической жизни города
существенно возросла, что привело к активизации научного собирания и регулярному пополнению тибето-буддийских музейных собраний, но при этом коллекции оставались объектом внимания ограниченного круга исследователей.
Теоретическая и практическая значимость исследования
Фактические данные и авторские наблюдения, представленные в диссертации, могут быть продуктивно использованы при проведении дальнейших исследований в области музейного дела; для разработки лекционных курсов по истории музейного дела Санкт-Петербурга, непосредственно ориентальных коллекций и по истории тибето-буддийского искусства; а также при планировании и организации научно-фондовой и экспозиционной деятельности музеев.
Апробация исследования
Основные положения диссертации были апробированы в научных публикациях, а так же на следующих научно-практических конференциях: международная конференция востоковедов «V Торчиновские Чтения» (Санкт-Петербург, 6-9 февраля 2008), конференция «Буддизм Ваджраяны в России: история и современность» (Санкт-Петербург, 20-21 октября 2008), XII конференция молодых востоковедов «Путь Востока. Общество, религия, политика» (Санкт-Петербург, 23 - 25 апреля 2009), XIII конференция молодых востоковедов «Путь Востока. Общество, религия, политика» (Санкт-Петербург, 22 - 24 апреля 2010), научная конференция Петербургского Института Иудаики памяти Н. В. Юшманова (27 октября 2010), научно-практические семинары (декабрь 2010) общества студентов, аспирантов и молодых ученых «Традиции Востока» при Философском факультете СПбГУ, конференция Петербургского Института Иудаики памяти К. Б. Старковой (25 марта 2011), XIV конференция молодых востоковедов «Путь Востока. Общество, религия, политика» (Санкт-
Петербург, 28 - 30 апреля 2011), международная конференция востоковедов «VII Торчиновские Чтения» (Санкт-Петербург, 22 - 25 июня 2011).
Структура работы
Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографии и шести приложений. Библиография включает 108 источников (учетная документация по тибето-буддийским коллекциям МАЭ, РЭМ и ГЭ) и 324 научных работы XVIII - XXI веков, в том числе, монографии на английском и немецком языках. В приложениях представлены в виде таблиц результаты работы с учетной документацией музеев.
Некоторые исследовательские подходы к изучению культур народов Центральной Азии
Вплоть до начала XX века, как показывают публикации, научное собирание образцов тибето-буддийского культового искусства происходило исключительно в рамках этнографических изысканий и не являлось до этого времени обособленной, приоритетной задачей экспедиционной деятельности. Буддийскую живопись и пластику рассматривали как этнографический материал, характеризующий «религиозную» сторону жизни буддийских народов Центральной Азии. Русская этнография своей первостепенной задачей ставила изучение народов России , поскольку того требовали административные нужды государства. Далее система приоритетов этнографических исследований выстраивалась следующим образом: прежде всего правительство, финансировавшее экспедиции и штат Академии, было заинтересовано в освоении территорий, которые могли быть колонизированы или административно включены в состав России. Так же интерес представляли страны, с которыми империю связывали торгово-экономические отношения или стратегическое партнерство. Во многом географический фактор (удаленность региона и доступность для исследования) определял интенсивность экспедиционной деятельности в тех или иных частях света и, в конечном итоге, развитие отдельных региональных направлений русской этнографии и востоковедения. Расположение Тибета и Монголии
Основной объем проводимых исследований составляли труды по этнографии российских губерний Меньшую долю составляли материалы по Средней Азии, Африке и странам Европы, и почти в глубине азиатского материка, суровые климатические условия и столкновение геополитических интересов крупных держав Европы и Азии в этом регионе сделали возможным его активное изучение для отечественной науки только в последней трети XIX века. До этого времени русские востоковеды пользовались преимущественно материалами, полученными от представителей населения буддийских окраин империи и собранными в результате археологических раскопок. Важную роль играли сведения, полученные в результате взаимодействия российских и европейских научных институтов7.
Следует отметить, что тибето-буддийское культовое искусство на протяжении большей части истории знакомства с ним в России не могло составить заметной конкуренции китайскому8. Первые коллекции9 из буддийских регионов России (известные нам на сегодняшний день) были собраны в ЗОх - 40х годах XVIII века и поступили в петербургскую Кунсткамеру в 1748 году [92]. Широкое общественное внимание было привлечено к тибетской духовной традиции усилиями ряда представителей академической среды только в-начале XX столетия10.
Безусловно, важнейшим историческим событием первой половины XVIII века, повлиявшим на распространение тибетского буддизма в России и его интеграцию в культурную жизнь Санкт-Петербурга, стало его официальное признание как одной из традиционных религий народов империи в 1741 году [1, с. 4]. Буддийское духовенство получило финансовую поддержку и льготы от государства наравне с русской православной церковью , но, главное, теперь право лам на проповедь буддийского учения среди монголоязычных народов России было легитимизировано 2.
В 1747 году в здании Академии наук, которая располагалась в петровской Кунсткамере, где хранились и все научные коллекции, в том числе восточные, случился пожар [106, с. 19]. Но к этим печальным событиям мы вернемся в следующей главе. Сейчас же необходимо отметить, что произошедшее, в связи с необходимостью восполнения утраченных собраний, послужило поводом к созданию первого в России музейного каталога [1, с. 17] и к организации нескольких академических экспедиций в Сибирь и на Дальний Восток. Результатом последних стало почти полное восстановление сибирских собраний по этнографии [106].
В 1766 году, опять же в административном порядке, была утверждена должность Бандидо-хамбо-ламы, то есть главного ламы всех буддистов Забайкалья [1, с. 7]. Через высшее буддийское духовенство российское правительство пыталось наладить отношения с Лхасой, а позднее даже оказывать влияние на политику Далай-лам, но значительным успехом эти попытки не увенчались.
Со стороны ученых вторая половина столетия не была отмечена пристальным вниманием к культуре буддийских народов России, хотя отдельные исследователи, о которых мы скажем позже, внесли существенный вклад в ее изучение, и, что важно в контексте настоящей работы, в формирование музейных собраний тибето-буддийского культового искусства . В целом, Петербург к концу века обладал лучшими в Европе этнографическими коллекциями по Дальнему Востоку [1].
В начале XIX века уже сложились условия необходимые для перехода на новый этап развития российской науки. На этом этапе начался процесс обособления ряда направлений исследований и их оформления в самостоятельные науки и дисциплины. В области изучения культур народов мира наметилось размежевание гуманитарной и естественнонаучной составляющих, хотя роль последней, представленной, к примеру, физической антропологией, в этой сфере еще долго будет оставаться доминирующей. Это связано с тем, что в теоретическом аспекте естественные науки ушли довольно далеко вперед в сравнении с гуманитарными направлениями исследований локальных культур. Антропология и этнография были по-прежнему тесно связаны и, как известно, выполняли до определенного времени сходные задачи.
Тем не менее, научные круги Санкт-Петербурга осознавали необходимость размежевания многих научных направлений и создания специализированных научных «центров», коими явились в последствии отдельные музеи Академии наук [106]. Образование новых самостоятельных музеев на базе петровской Кунсткамеры, хотя и было отодвинуто войной с Наполеоном на достаточно долгий срок, ознаменовало собой начало формального обретения самостоятельности науками о культуре народов мира. Мы имеем в виду этнографию и совокупность направлений различных наук, связанных с изучением стран Востока. В 1818 году был организован Азиатский музей [Там же, с. 44],
Некоторые тенденции в изучении художественного наследия тибетского буддизма в музеях Санкт-Петербурга во второй половине XX в.
С другой стороны, необходимо отметить то, что после Петра I российские; самодержцы не слишком жаловали своим вниманием Кунсткамеру, которая имела статус Императорской; и обращались- с ее собраниями порой весьма небрежно [Там же]. Первые серьезные потери музей понес в годы правления императрицы Анны Иоанновны, ради забавы которой в феврале 1740 года ее фаворит Бирон устроил «шествие народов» [Там же, с. 17-18]:..Для-этой цели из Кунсткамеры во временное пользование были изъяты предметы быта и костюмы народов,.населявших империю и живущих по соседству. В-результате большая часть костюмов оказалась испорченной или утраченной, а понравившиеся предметы знать, принимавшая участие в. празднестве, растащила по домам. И только в 1783 году Екатерина Дашкова, возглавившая Академию: наук, предприняла поиски этих пропавших:предметов1. Некоторые из них удалось вернуть в музей.. . = Огромный ущерб зданию Кунсткамеры, и; ее коллекциям причинил пожар, случившийся/в; академических.мастерских (которые, располагались в здании музея). 5 декабря 1747 года [Там же, с: 19]. В"; результате,, по словам М. В. Ломоносова, принимавшего деятельное участие в тушении: пожара «погорела [...]; вся галерея с сибирскими и китайскими вещами» [Там: же, с. 21]. В свете случившегося, а так же из-за позднейших структурных преобразований в музее, вплоть до недавнего времени считалось, что- буддийских культовых предметов из собрания F! Ф. . Миллера в фондах Кунсткамеры не сохранилось, но, благодаря усилиям нынешнего хранителя фонда зарубежной Азии МАЭ Д. В: Иванова, удалось установить обратное [92].
Для понимания проблем, возникающих в процессе научно-фондовой работы перед сотрудниками МАЭ, необходимо помнить о том, насколько серьезными: были потери музея после пожара 1747 года, и о том, что уцелевшие сибирские и дальневосточные коллекции подверглись неоднократным перемещениям, поскольку здание Петровской Кунсткамеры требовало капитального ремонта. В течение нескольких дней добровольцы и сотрудники Академии собирали экспонаты и книги, которые во время пожара просто выкидывали из окон на снег, чтобы спасти от полного уничтожения. Все то, что сохранилось и ещё могло быть восстановлено, разместили в помещениях Кунсткамеры, непострадавших от пожара, а также в доме Строгановых и особняке дворян Демидовых, который был расселен и отремонтирован для этих целей [106, с. 22]. Пока шел ремонт Кунсткамеры, и проводили расследование причин пожара, Академия предприняла новую экспедицию для восполнения сибирских и восточных коллекций. В 50-х годах ХУПГвека было совершено несколько подобных экспедиций. Экспонаты вернулись в восстановленное здание Кунсткамеры в 1766 году [Там же, с. 24].
Забегая вперед, скажем, что в результате больших преобразований и выделения в 30-е годы XIX века из Кунсткамеры нескольких самостоятельных музеев, а так же неоднократного перемещения коллекций в связи с названным процессом, почти полностью была утеряна информация о собирателях и предметах из буддийских собраний XVIII века. Только в последнее время, благодаря усилиям таких сотрудников МАЭ, как Д. В. Иванов и Е. В. Иванова, стало возможным выявить в фондах музея предметы, относящиеся к коллекциям указанного периода.
Собрание предметов буддийского культа Г. Ф. Миллера Коллекция, собранная Герардом Фридрихом Миллером [Miiller] (1705—1783) [92] — выдающимся историком и археографом, одним из основоположников исторической науки в России [Там же], является одной из наиболее примечательных. Миллер принимал участие во Второй Камчатской экспедиции Академии Наук, предпринятой для изучения Сибири в 1733-1743 годах [Там же]. В ходе этой экспедиции он уделял большое внимание географии, этнографии, лингвистике, археологии и истории. Результаты проведенных им исследований легли в основу фундаментального труда «История Сибири» [Там же]. Коллекция сибирских археологических древностей Миллера, как нам удалось выяснить, находится в настоящее время в фонде Государственного Эрмитажа [85].
Согласно сведениям, приведенным Д. В. Ивановым, «Миллер был одним из первых ученых, собравших коллекцию буддийских культовых предметов, которые и являются предметом настоящей работы. Ценность коллекции Г. Ф. Миллера увеличивает то, что это одна из первых специально собранных, научных коллекций предметов буддийского культа не только в России, но и в мире» [92].
Еще совсем недавно считалось, что коллекций Миллера в музее Антропологии и Этнографии РАН (Кунсткамера) не числится, поскольку не было никаких указаний на то, что они могут находиться в фонде Зарубежной Азии МАЭ [Там же]. Но внимание хранителя фонда в процессе исследования привлекли бирки на предметах из коллекции № 7195 (см. Приложение 1, С.5) - №№ 719-85, 86, с надписью «Миллер», что повлекло за собой более глубокое их изучение [Там же].
Указанная коллекция была зарегистрирована в начале XX века синологом Б. Ф. Адлером [Там же] - доктором Лейпцигского университета, ассистентом Этнографического музея в Лейпциге. Им была составлена опись на 33 предмета. Так же документы при коллекции включают опись Н. В. Кюнера на 15 первых предметов; список вещей, переданных Азиатским Музеем (к нему мы вернемся ниже) в Этнографический Музей на 12-ти листах (статьи VI и VII описи Азиатского музея по монгольским и калмыцким коллекциям буддийского
Тибето-буддийские коллекции МАЭ второй половины XVIII века и условия их формирования
В МАЭ коллекции Козлова поступали в период с 1907 по 1936 год [Там же]. Коллекции №№ 1091" , 1110" , 1743 были подарены им музею в 1907 - 1910 гг., а коллекция № 2369 приобретена у него в 1914 году. Коллекция № 1821, которую собирали П. К. Козлов и его помощник по экспедиции 1899 - 1901 годов А. Н. Казнаков, была передана в дар МАЭ А. В. Григорьевым в 1911 году. Коллекции №№ 473630, 532031, 532132 были приобретены у вдовы путешественника Е. В. Козловой-Пушкаревой в 1935 -1936 годах.
Большая часть предметов была опубликована Козловым и Казнаковым. По утверждению Р. Ф. Итса неопубликованными остались бронзовые статуэтки из коллекций №№ 2369 и 5320, а так же предмет № 1743-1 [105, с. 16], о котором подробнее мы скажем ниже. В статье Итса есть снимки предметов №№ 5320-72аб и 1743-1.
Среди названных коллекций только четыре содержат буддийские изображения, которые можно отнести к тибетской традиции. Это коллекции-№№ 1743, 1821, 2369 и 5320.
В Л 910 году А. И. Иванов зарегистрировал коллекцию № 174333 (см. Приложение 1, СП), в которую входил единственный предмет -высушенный лист дерева бодхи (ficus religiosa) с нарисованным на нем изображением Будды Шакьямуни. Этот лист был привезен П. К. Козловым из тибетского монастыря Чойбсэн, о котором в своих отчетах и описаниях экспедиций непременно упоминают почти все русские путешественники конца XIX века. Настоятель монастыря Чойбсэн оказывал русским экспедициям радушный прием, за что получал неоднократно ценные дары от Русского Географического Общества (РГО). Во время экспедиции 1907 - 1909 гг. в знак своего расположения и в ответ на подарки РГО настоятель преподнес Козлову «художественной работы бронзовое изображение Манджушри, венценосного Будду на алмазном престоле. [...], тибетскую книгу и великолепное «хурдэ» (молитвенное колесо, - Р. И.)» [105, с. 18-19]. Тогда же в дар Академии наук он просил передать листок древа Бодхи с изображением Будды Шакьямуни [Там же]. По возвращении путешественник передал дар гэгэна Академии. На заседании 6 октября 1910 года академик Ольденбург представил от имени П. К. Козлова дар гэгэна, включавший тибетскую рукопись — перевод с санскрита Гухьясамаджатантры, и лист дерева с изображением Будды. Книгу решено было передать в Азиатский музей, а лист — в МАЭ [Там же].
В следующем году А. В. Григорьев - непременный секретарь РГО, страстный путешественник и исследователь, организатор и участник нескольких экспедиций, передал в МАЭ коллекцию живописных произведений, приобретенных П. К. Козловым в тибетской провинции Кхам [194] во время экспедиции 1899 - 1901 годов. А. И. Иванов присвоил ей номер 1821 (см. Приложение 1, С. 13). Коллекция имеет 13 номеров -№№ 1821-5 - 7, 9, 11 по данным описи невозможно отнести к какому-либо из видов изобразительного искусства (Р. Ф. Итс определил экспонаты под №№ 1821-2 — 12 как тханки, нарисованные тибетским художником Цереном [105, с. 16]. А. М. Решетов определил предмет № 1821-2 как миниатюрное изображение Авалокитешвары [194]); № 1821-13 - живопись нерелигиозного содержания [Там же].
В работе А. Н. Казнакова «Мои пути по Монголии и Каму» [ПО] опубликованы предметы из коллекции № 1821, за исключением тханки с -у /г изображением Сронцана Гомпо (см. Козлов П. К. «Монголия и Амдо и мертвый город Хара-Хото» (1ое издание) - с. 494 [106, с. 16]) и акварельного плана Лхасы и ее окрестностей [Там же, с. 6]. По результатам проверки фондов 1975 года все предметы из названной коллекции находятся в МАЭ.
В ноябре 1911 года от Музея уездного ведомства (Сельскохозяйственный музей Главного Управления Уделов) [194, с. 240] поступила довольно крупная коллекция, собранная профессором Красновым в 1889 - 1890 годах.
Стоит заметить, что опись этой коллекции одна из редких, где указано время собирания. Коллекция была зарегистрирована А. И. Ивановым под № 1907 (см. Приложение 1, С.24). Она представляет собой собрание разнообразных предметов, характеризующих материальную и духовную культуру народов Китая, Японии и Индии. В приложенном к коллекции списке Сельскохозяйственного музея отсутствовал раздел «тибетские вещи» - он был выделен А. И. Ивановым при первичной регистрации [Там же]. В итоге, тибетский материал в современной описи находится под номерами 1907-168 — 181. Тибетских буддийских изображений среди этих предметов мы не нашли.
Коллекция № 1907 была перерегистрирована Л. Баславской в 1955 году. В октябре - ноябре 2005 года Н. Г. Краснодембской38 было сделано существенное дополнение к этой описи. Но мы обратили внимание на то, что сама опись содержит большее количество номеров и предметов, чем указано на ее титульном листе: указано 117 номеров / 241 предмет - по описи 284 номера/436 предметов. Это несоответствие объясняет, почему в примечании к описи (в приложении № 1) не все вещи разделены по региональному критерию - нам удалось лишь отделить предметы изобразительного искусства от прочего материала, выявить их количественное соотношение и посмотреть, сколько из них было идентифицировано во время регистрации.
Первый этап формирования тибето-буддийских собраний ЭОРМ в начале XX века
Третий том, инвентарных книг тибетской коллекции ГЭ содержит описания вещей, собранных в 1902 и 1910 годах Эспером Эсперовичем Ухтомским. Здесь представлен разнообразный материал - не только буддийские изображения, но и некоторые другие культовые предметы. Инвентарь был зарегистрирован под номером У-19708 (см. Приложение 3, С.113; Приложение 4) 23 ноября 1939 года. Повторная регистрация прошла в конце января 1950 года. 6 мая 1970 года он был перерегистрирован Н. В. Дьяконовой.
Коллекция № У-1970 включала 456 номеров предметов, собранных в тех же регионах, что и вещи из уже рассмотренных частей тибетской коллекции ГЭ и была укомплектована в рамках всё той же передачи 1934 года (акт имеет тот же номер). Приказом Министерства Культуры СССР № 67 от 2 февраля 1957 года из фонда были списаны предметы под №№ 1970-354, 355, 727. Однако, пометка «есть», сделанная карандашом напротив номера У-1970-727, говорит о том, что экспонат в последствии всё же был найден. В инвентарном списке коллекции № У-1970 встречаются следующие номера буддийских собраний, переданных из РЭМ (см. Приложение 4): 900 (1900), 3030, 3839, 3900, 4560. Из рассмотренной выше коллекции РЭМ № 3839 в третьем томе описи тибетского собрания ГЭ перечислены экспонаты под №№ 3 - 7, 9 — 20,21,23-28,30-54. Из коллекции № 3900 перечислены предметы под №№ 7, 86, 139, 140, 142, 148, 149, 167, 170, 188, 198, 200, 201, 206, 208, 245 - 247, 249 - 259, 262,263,281,288,300,306,334.
Из коллекции № 4560 перечислены предметы под №№ 5, 16, 19 - 30. Произведения под номером 4560-27/2 (У-1970-349, 350) выполнены русским художником и представляют собой иллюстрации к Джатакам, то есть не принадлежат к тибето-буддийской традиции.
О коллекции РЭМ № 30309 (см. Приложение 2, С.88) (№№ ГЭ У-1970-441 - У-1971-1421) можно сказать следующее. Она, как и прочие, описываемые здесь, была собрана Э. Э. Ухтомским, а затем поднесена Государю Императору Николаю П. Большинство даров подобного рода императорская семья передавала в Русский Музей имени Императора Александра III, и эта коллекция буддийской пластики не была исключением. Она поступила в ЭОРМ в 1902 году. Д. Э. Ухтомский зарегистрировал коллекцию приблизительно в 1914 году (в описи время регистрации не указано).
Собрание тибето-буддийской пластики Э. Э. Ухтомского можно назвать беспрецедентным не только с точки зрения художественной ценности входивших в него изваяний, но так же и по масштабам - 784 скульптуры (и это только коллекция № 3030, не говоря уже о других, меньших по числу предметов). Оно было представлено во время
Всемирной выставки в Париже в 1900 году и вызвало живейший интерес и восхищение. Несмотря на то, что ведущие европейские державы уже не первое десятилетие вели в Центральной Азии исследования различного характера, широкая публика Европы, так же как и в России, была почти незнакома с художественной традицией северного буддизма. В свете этого коллекция буддийской скульптуры князя Ухтомского произвела ошеломляющий эффект и стала предметом научного интереса европейских ученых. Вклад в изучение этого собрания немецкого исследователя буддийских памятников Западного Китая и знатока буддийского искусства Альберта Грюнведеля, возглавлявшего отдел Индии берлинского Музея Народоведения (Museum von Folkerkunde), наиболее известен. О его работе, посвященной собранию князя Э. Э. Ухтомского, мы уже неоднократно упоминали [54]. В инвентаре № У-1970 почти все предметы, относящиеся к коллекции РЭМ № 3030, имеют соответствующие ссылки.
В 1934 году коллекция № 3030 почти в полном составе была передана в ГЭ10. Если опись точно отражает ее современное состояние, то в РЭМ сегодня все еще находятся буддийские изображения под №№ 3030-56, 91, 92, 103, 175 (?), 226, 251, 294, 315, 321, 339, 342, 344 (?), 349, 357, 390, 405, 421, 422, 484, 521, 538, 575, 610 - 612, 615, 627, 628, 674, 676, 738, 755 (см. Приложение 2, С.88). По крайней мере, учетная документация РЭМ так характеризует содержание современной коллекции № 3030 после проверки 1978 года, проведенной Е. Ушаковой.
В инвентарном списке коллекции ГЭ № У-1970 мы находим статьи с описаниями следующих буддийских скульптур из коллекции РЭМ № 3030: №№ 3030-1 - 20, 22 - 55, 57 - 90, 93 - 102, 104 - 111, 113 - 225, 227 - 250, 252 - 293, 295 - 314, 316 - 320, 322 - 338, 341, 343 - 348, 350.
Как видно из представленных списков номеров предметов, данные описей РЭМ и ГЭ не полностью совпадают. Для нас остается неясным, в фонде какого из двух музеев находятся экспонаты под номерами 3030-175 и 3030-344.
В эрмитажном инвентаре напротив номеров У-1970-745 - 748 (см. Приложение 4) в столбце «старые номера» указано по два номера предметов из коллекции № 3030 РЭМ. Первые из этих номеров заключены в скобки со знаком вопроса, что, возможно, свидетельствует о неточностях в первичной документации ГЭ. Как правило, если перед нами оказывается ряд статей описи, характеризующий группу буддийских художественных объектов, которые имеют одинаковую иконографию и регионально-стилистическую принадлежность, то при весьма малых отличиях описаний сопоставление изображений с последними при перерегистрации коллекций взывает множество сомнений и проблем.
