Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Истоки генезиса «русского стиля» и его особенностей в зодчестве России (XVI -XVII вв.)
1.1 Истоки возникновения и сложения русской национальной культуры 13
1.2 «Русский стиль» как отражения национального мировоззрения в искусстве 34
1.3 Формирование русских национальных особенностей в архитектуре
1.3.1. Градостроительство 56
1.3.2. Сакральное зодчество 60
1.3.3. Жилая архитектура 74
1.3.4. Оборонительные сооружения 79
Выводы по главе. 80
Глава 2. Эстетико-философское воззрения и историко-архитектурные теории в осмыслении «русского стиля» в России (XVIII - начала XX вв.)
2.1 Особенности развития русской национальной архитектуры и культуры.85
2.1.1. Развитие национальной архитектуры и культуры в XVIII-нач.ХІХ в..85
2.1.2. Русская национальная архитектура и культура в период господства эклектики (кон.ХІХ -нач.ХХ вв.) 101
2.2 Осмысление «русского стиля» и его национальных особенностей в архитектуре России XVIII - нач. XX вв 112
2.3 Генезис «русского стиля» в архитектуре 134
Выводы по главе 151
Глава 3. Трансформация понятия «русский стиль» и национальных особенностей в теории и практике архитектуры России (1917- 2000гг.)
3.1. Отражение национальных особенностей в теории и практике советских архитекторов(1917-1941гг.) 155
3.2. Осмысление русского национального архитектурно-художественного наследия (1941-1970 гг.) 184
3.3. Основные особенности и закономерности развития «русского стиля» в советский и постсоветский период (1970-2000гг.) 204
Выводы по главе 217
Основные выводы и результаты исследования 223
Литература и источники
- Формирование русских национальных особенностей в архитектуре
- Русская национальная архитектура и культура в период господства эклектики (кон.ХІХ -нач.ХХ вв.)
- Осмысление русского национального архитектурно-художественного наследия (1941-1970 гг.)
- Основные особенности и закономерности развития «русского стиля» в советский и постсоветский период (1970-2000гг.)
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Архитектура и искусство на пороге XXI века находятся на переломном этапе. Широкие возможности применения разнообразнейших конструкций и материалов позволяют осуществить практически самые смелые архитектурные проекты, темпы строительства развиваются с огромной скоростью, радикальные социальные и политические перемены стремительно меняют уклад жизни, отражаясь в искусстве и архитектуре. Между тем происходит необычайно быстрое моральное старение построек последних десятилетий. Эта проблема актуальна не только для России, она приобрела мировой характер, из чего можно заключить, что мы находимся в конце крупной эпохи истории зодчества, когда неизбежно должна возникнуть его принципиально новая концепция. Тенденция интернационализма, сформированная первоначально в архитектуре XX в., направленная на создание чуждой, искусственной для человека среды без учета его национальной культуры1 не получила широкого распространения. В современной российской архитектуре, как в центре, так и на периферии, формируется тенденция поиска художественного языка, способного выразить национальный характер возводимых сооружений, а так же актуальные идеологические ценности российской государственности, что обуславливает актуальность исследования.
В настоящее время перед зодчими возникает проблема обеспечения сохранности и воспроизводства экологически благоприятной среды обитания, для чего необходимо не только стремиться к инновациям в архитектуре, но и учитывать историю и особенность данного места, веками накопленную информацию той или иной части жизненной среды, пригодной для сохранения и воспроизводства утраченных биологических и эстетических качеств жизни, особенности природного и архитектурного окружения. Это становится возможным путем изучения и анализа «русского стиля» в архитектуре и национальной культуре, что делает данное исследование актуальным.
Обращение к архитектурно-художественным традициям, на базе которых сформировался «русский стиль», способствует развитию специфического видения мира, обеспечивает возможность творческого восприятия и развития идейно-эстетических достижений прошлого в интересах современности,
1 Культура - исторически определенная степень развития общества и человека, выраженная в результатах материальной и духовной деятельности людей .... Понятие «культура» характеризует как определенные исторические эпохи, общественно-экономические формации, конкретные общества, нации и народности, так и степень совершенствования различных сфер человеческих жизни и деятельности. Каждая общественная формация характеризуется определенным типом культуры..., при этом наследуется все ценное культуры прошлого.
являясь актуальным при формировании функционально и психологически комфортного пространства для жизнедеятельности.
Степень научной разработанности проблемы. Первые исследования «русского стиля» в национальной культуре связаны с попытками осмысления стилистики художественных произведений и сооружений в XVI-XVII вв. в работах И. Владимирова «Послание некоего изуграфа Иосифа к цареву изуграфу и мудрейшему живописцу Симону Федоровичу», С.Ф. Ушакова, С. Герберштейна.
В конце XVII-XVIII вв. в трудах мыслителей наблюдаются первые попытки теоретических исследований истоков русской национальной архитектуры и осмысления русского национального архитектурно-художественного наследия: Н.М. Карамзина, Н.И. Новикова, архитекторов: Ф. Коржавина, A.M. Горностаева, Я.М. Земцова и др.
Первая половина XIX в. связана с развитием «национально-романтического» направления в искусстве и поисками национальной образности в архитектуре в размышлениях А.И. Галича, Н.В. Гоголя, П.Я. Чаадаева, СМ. Соловьева, Н.И. Надеждина «О современных направлениях изящных искусств» (1833), В.И. Баженова, М.Ф. Казакова и др.
К середине XIX в. возникает проблема стилеобразования в национальной архитектуре, которой занимались такие исследователи как: К.А. Тон, И.И. Свиязев, A.M. Горностаев, И. М. Снегирев, А.К. Красовский «Гражданская архитектура» (1851), В.В. Суслов, Л.В. Даль «Сохранение древнерусских памятников», СУ. Соловьев и др.
Монография Э.Э. Виолле-ле-Дюка «Русское искусство. Его источники, его составные элементы, его высшее развитие, ее будущее» в 1871г. вызвала широкий резонанс в русской общественной мысли, Э.Э. Виолле-ле-Дюк писал: «Россия владеет чрезвычайно богатым запасом искусства, в течении двух столетий она держала его под ключом. Теперь ей остается открыть его и черпать из него полными пригоршнями...»2.
На рубеже 1850-1860-х. годов родилась, а в 1870-х. годах сформировалась «археологическая» теория «русского стиля», выдвинутая крупным историком И.Е. Забелиным «Черты самобытности в русском искусстве» (1878) и критиком В.В. Стасовым, основанная на признании древнерусской архитектуры как самостоятельного феномена, включенного в контекст мирового развития. При этом история русской архитектуры рассматривается как неразрьшно связанная с развитием народных представлений, его бытом и культурой.
Конец XIX- нач. XX вв. период повышенного интереса к вопросам происхождения и развития форм русской национальной архитектуры, что, в свою очередь, привело к развитию различных художественных систем «русского стиля». Вопросами происхождения форм, декора в русской
2 Аксенова Г.В. Русское искусство глазами француза // Московский журнал. М. 2008. №4.
архитектуре занимались не только архитекторы, но и историки, писатели, искусствоведы, художники: В.И. Бутовский «История древнерусского орнамента», И.Е. Забелин, А.В. Щусев, В.А. Покровский, В.А. Курбатов, В.А. Васнецов, М. А. Врубель и др.
Попытки исследования «русского стиля» с целью выявления основных закономерностей в развитии русской национальной архитектуры впервые осуществляет В.О. Шервуд в своей работе «Опыт исследования законов искусства. Живопись, скульптура, архитектура и орнаментика» (1895). Сравнительно-исторический анализ в исследовании русского искусства проводили также в своих работах такие искусствоведы, как И. Э. Грабарь «История искусства», А.А. Коринфский «Народная Русь», В.И. Миллер, А.И. Павлинов, Н.В. Султанов, Л.В. Даль, и т.д.
В дальнейшем интерес к «русскому стилю» возобновился лишь во второй половине XX в. в результате изменения политической обстановки в стране с последующей переоценкой ценностей. Советский период XX в. связан преимущественно с исследованием проблемы национального в архитектуре, данным вопросом занимались: А.В. Щусев, А.И. Некрасов «Очерки по истории древнерусского зодчества XI-XVI века», М.Я. Гинзбург, И.А. Фомин, М.А. Ильин, Н.Н. Воронин «У истоков русского национального зодчества» СО. Хан-Магомедов, Ю.С. Яралов «Национальное и интернациональное в советской архитектуре», А.В. Иконников «Тысяча лет русской архитектуры», А. С. Косинский, Г.П. Арбалиев и т.д. Русское и древнерусское искусство исследовали: Б.А. Рыбаков «Рождение Руси», Л.Д. Любимов, Д.С. Лихачев, Ю.М. Лотман, и др. Большое внимание уделяли изучению русского деревянного зодчества А.В. Ополовников «Русское деревянное зодчество», Ю.С. Ушаков «Ансамбль в народном зодчестве русского Севера» и др.
Исторический анализ «русского стиля» и национальных особенностей проводят в своих работах А.Е. Борисова «Русская архитектура конца XIX начала XX», Е.И. Кириченко «Архитектурные теории XIX века в России», Т.П. Каждая, Г.В. Алферова «Русские города XVI-XVII веков», В.И. Пилявскии, Н.Ф. Гуляницкии «Градостроительство московского государства XVI-XVII вв», В.И. Косточкин, Т.В. Ильина, И.А. Бондаренко «Русская архитектура XVIII и XIX веков», И.Л. Бусева-Давыдова, П.А, Раппопорт и др., ограничиваясь временными рамками до 30-х годов XX в. Исследованиями русской архитектурной теории занимались Н.А. Евсина, СП. Заварихин, Н.А. Ильин, Т. А. Славина.
Зарубежных научных исследований по данной теме фактически не проводилось, из наиболее значимых можно выделить работы Я. Вуека и Л. Брумфилда, ряд вопросов русской архитектуры лишь затрагивался русскими архитекторами, находившимися в иммиграции.
Некоторые аспекты русского национального зодчества в Сибири рассматривались в работах сибирских ученых: А. Д. Крячкова, Е. А. Ащепкова
«Русское деревянное зодчество», С.Н. Баландина, Л.Н. Вольской, В.Т Горбачева, Т.М. Степанской, А.Г. Туманика, Д.Я. Резуна и др.
Целостного изучения национальных особенностей в архитектуре России XX века не проводилось, а последние (наиболее полные) ограничивались временными рамками дореволюционной России. Среди исследователей постсоветского периода следует выделить монографию Е. И. Кириченко «Русский стиль» (1997), посвященную формированию и развитию «русского стиля» в период с XVIII-нач. XX вв. Вопросам изучения национальных особенностей архитектуры России посвящены работы В. Г. Лисовского «"Национальный стиль" в архитектуре России» (2000), а так же А.Е. Борисовой, Г.К. Вагнера, Я.В. Малькова, Н.А, Мерзлютина и др.
Интерес к национальной культуре России, в целом, достаточно сильно возрос в начале 90-х годов XX в: именно в этот период был обозначен ряд проблем в теории «русского стиля», требующих решения, однако исследований по данной теме еще практически не проводились. В конце XX века большой объем сведений (из исследований вышеперечисленных деятелей) по «русскому стилю» и его национальным особенностям в архитектуре и искусстве вошло в учебники и учебные справочники, пособия, путеводители.
Гипотеза исследования: на протяжении всей эволюции русской культуры в архитектурной теории и практике закономерно формируется и развивается «русский стиль», наряду с существующими мировыми стилистическими направлениями, отражающий особенности русской национальной культуры.
Цель исследования: анализ эволюции «русского стиля» в архитектуре и национальной культуре России (XVI-XX вв.), выявление особенностей, основных закономерностей его развития.
Предмет исследования: генезис «русского стиля» в зодчестве и национальной культуре России (XVI-XX вв.)
Объект исследования: «русский стиль» в архитектуре и национальной культуре России (XVI-XX вв.)
Задачи:
- Определить предпосылки формирования русской национальной культуры.
Выявить истоки формирования «русского стиля» и его национальных особенностей в архитектуре и искусстве.
Проанализировать теоретические исследования по «русскому стилю» в архитектуре.
Сформулировать закономерности, тенденции развития «русского стиля» в архитектуре и национальной культуре России, отметить его специфику и своеобразие.
Границы исследования:
Хронологические: исследование проводится с XVI по XX вв.
Территориальные: географические границы исследования соответствуют территории Российского государства в период с XVI -по нач. XX вв., а также территории бывшего СССР.
Методология и методика исследования.
Общеметодологической основой исследования является принцип историзма, системности и научной объективности.
Для достижения поставленных задач были использованы общенаучные методы: метод анализа, комплексный, культурно-исторический подход; и узкоспециальные методы: описательный, сопоставительный.
Источники исследования: Теоретическую основу работы составили статьи, монографии где во всем многообразии представлены теоретические представления по теме исследования и проводится анализ русской национальной архитектуры. Использованы архивные источники и опубликованные материалы. Изучены материалы фондов Новосибирской государственной архитектурно-художественной академии, Новосибирского государственного архитектурно-строительного института, Государственной публичной научно-технической библиотеки (Новосибирск), Российской государственной библиотеки им. Ленина (Москва), Государственной Третьяковской галереи (Москва). Источником фактологического материала исследования стали периодические издания: «Архитектура СССР», «Архитектурное наследство», а также памятники архитектуры, произведения изобразительного искусства, декоративно-прикладного искусства, этнографические источники. Проведен визуальный обзор и фотофиксация сооружений.
Научная новизна исследования заключается в том, что впервые «русский стиль» и его особенности подверглись комплексному анализу в искусствоведческом, культурологическом и теоретико-историческом аспектах.
Зарождение и развитие «русского стиля» исследуется не в узких временных границах (что характерно для большинства исследовательских работ в данной области), а с начала формирования централизованного Русского государства (XIV в) и до конца XX в. В исследовании комплексно анализируются градостроительство, жилая, сакральная, общественная архитектура.
Теоретическая и практическая значимость: основные положения исследования могут быть применены для разработки принципов проектирования как для нового строительства и организации жизненного пространства, так и для реконструкции, реставрации сооружений с учетом специфики национальной культуры.
Результаты исследования могут быть использованы при подготовке монографий, статей, методических пособий и лекционных курсов. Основные
положения работы служат основанием для осуществления дальнейшего изучения русского национального стиля.
Апробация диссертации: основные положения исследования отражены в семи опубликованных статьях. Отдельные аспекты исследования доложены на Новосибирской межвузовской научной студенческой конференции «Интеллектуальный потенциал Сибири» (НГАХА) в 2007г, Всероссийской научно-практической конференции (НГАХА) 2007г.
На защиту выносятся:
Предпосылки формирования русской национальной культуры.
Истоки формирования «русского стиля» и его национальных особенностей в архитектуре и искусстве.
Анализ теоретических исследований по «русскому стилю» в архитектуре.
Закономерности, тенденции развития «русского стиля» в архитектуре и национальной культуре России, его специфика и своеобразие.
Общим итогом диссертации является анализ эволюции «русского стиля» в зодчестве и национальной культуре России (XVI-XX вв), определение его особенностей. На основе анализа теории и практики выявлены основные закономерности развития «русского стиля».
Структура и объем диссертации. Диссертационная работа состоит из одного тома, включающего в себя введение, 3 главы, заключение, библиографический список, и иллюстративно-графическое приложение. Основной текст работы составляет 224 страницы.
Формирование русских национальных особенностей в архитектуре
Переломным для историко-культурного развития русских земель стали конец XV - XVI вв. Страна окончательно освободилась от монголо-татарского ига. Завершалось формирование русской народности. Это существенно сказалось на формировании культурных процессов. К XVI в. завершается процесс объединения русских земель в единое государство, укрепляется и национальное самосознание русского народа, общие черты в искусстве различных областей начинают преобладать над местными, подготовив почву для создания общерусского национального искусства. Сложение централизованного государства, возглавляемого московскими князьями, ликвидация феодальной раздробленности оживили экономическую, политическую и культурную жизнь страны, широко развернулось градостроительство, налаживались международные торговые связи. Русская культура этого периода развивается в тесной связи с задачами государственного объединения страны в борьбе с остатками Золотой Орды и западными соседями. В XVI в. окончательно отмерло понятие княжество. Наряду с официальной административной системой территориального управления (волости, станы, уезды) складывается система понятий регионального характера, официально не утвержденных, но постоянно употреблявшихся в практической жизни. Преимущественно это были географические понятия, означавшие названия тех или иных городов (или групп городов) - центров обширных округов, единство которых ощущалось «или в историческом воспоминании или в реальных условиях жизни».
Представления о «частях» возникшего государства так или иначе отражали те областные особенности, которые были свойственны русскому народу в его материальной и духовной жизни и даже в антропологическом облике. Эти особенности, отличавшие местное население, позволяли судить о разнообразии отдельных групп единого народа. Так, территория бывшего княжества Владимирского и окружавших его уделов называлась «замосковными городами»; Новгород с пригородами и Псков считались «городами от немецкой украйны», а часть территории бывшего Смоленского княжества и округи Невеля и Великих Лук - «городами от Литовской украйны»; огромная северная территория, охватывающая бассейны Онеги, Северной Двины и далее до Урала, за которую несколько веков боролись Москва и Новгород, называлась Поморьем или «поморскими городами». В это понятие включались также земли Вятки и Перми Великой. На юго-запад от Москвы к верховьям Оки Калуга, Белев, Волхов, Козельск составляли округу «заоцких городов», а Карачев, Орел, Кромы, Мценск - «украинных (от слова «окраина») городов». От Серпухова, Каширы и Коломны (на Оке) на территории основной части бывшего Рязанского княжества к югу от верховий Дона простиралась область «рязанских городов». Наконец, территория бывшего Новгород-Северского княжества считалась областью «северских городов», а восточнее их выдвинутые в лесостепь Курск, Белгород, Старый и Новый Осколы, Ливны и Елец -«польскими городами» (от слова «поле»). Города от НРІЖНЄГО Новгорода до Казани и далее вниз по Волге вплоть до Астрахани вошли в состав «низовых» уже во второй половине XVI в. после падения Казанского и Астраханского ханств. В каждой из этих областей существовали районы со своими исторически сложившимися названиями, этнографическими особенностями населения и хозяйственно-отраслевым комплексом [100].
Стихийные передвижения русского населения со второй половины XVI в., когда политические обстоятельства переставали им препятствовать, усложняли территориально-этническую ситуацию. Передвижения русских, а параллельно, хотя и в ограниченных масштабах, иных этносов (коми, мордвы, казанских татар и т.д.) как постоянно действующий фактор в историческом процессе образования многонационального Российского государства на протяжении разных эпох его существования свидетельствовали о том, что этническое начало приобретало первостепенную значимость для последующих политических явлений. В процессе постепенного освоения Приуралья русские переселенцы, сталкиваясь с разноплеменным населением, по-разному заселяли территорию. Вначале наблюдалось очаговое расселение. Именно такое изолированное расселение происходило на территории Чердынского уезда, где русские были явно малочисленнее местных коми. В дальнейшем по мере развития хозяйственной жизни устанавливались межэтнические связи и в различных районах по-разному происходили этно-смешение или ассимиляционные процессы. В результате в состав русского населения проникали иные этнические компоненты. Так, например, на р. Вишере местное население, в дальнейшем признававшее себя русскими, представляло собой обрусевших финно-угров (коми и манси). В районах же юго-западнее Перми русские поселенцы приобретали в своем обличье признаки монголоидности, в Соликамском уезде они сохранили северноевропейский антропологический тип и т.д. Последствия очагового расселения хорошо прослеживаются в истории освоения Юрлинского района в бассейне верхней Камы и ее притока р. Косы, компактно заселенного русскими выходцами с Вятки в XVII в. [100]. Таким образом, в Приуралье в результате своеобразия этнической ситуации историко-этническая территория русских по мере слияния их очаговых расселений представляла своеобразную сетку, наложенную на территорию, занятую другими народами. При этом в отдельных районах русские стали отличаться друг от друга по антропологическим и лингвистическим признакам, которые были ими приобретены в процессе их взаимодействия с соседствовавшими с ними народами.
Крупномасштабное освоение сибирских просторов в XVI в. представляло собой особую- «страницу» в истории народа. Вековой опыт хозяйствования, приобретенный в Поморье, и привычные представления об общественных связях переселенец приносил в Сибирь, постепенно создавая ореол своего расселения, как и в Приуралье, часто рядом или чересполосно со своими новыми соседями и приспосабливаясь в своей хозяйственной практике к природным возможностям разных климатических зон от тундры и тайги до лесостепи. Такие районы постепенно сливались, и образовывались более крупные районы русского заселения. Первым наиболее крупным из них в Западной Сибири стал Верхотурско-Тобольский район, где русские переселенцы поселялись часто чересполосно с сибирскими татарами. Этот район сложился к 30-м годам XVII в. в Западной Сибири в бассейне р. Туры и ее южных притоков. Его заселение и интенсивное земледельческое развитие происходило в условиях постоянных набегов кочевых племен, не прекращавшихся до второй половины XVII в. Поэтому южная граница заселения проходила не далее притока р. Туры - Ницы и постоянно оборонялась служилыми людьми из Тюмени и Туринска. По той же причине медленно создавались сельские поселения и в районе Тары.
В XVI в. основной житницей Сибири стал район, включавший четыре западносибирских уезда - Тобольский, Верхотурский, Тюменский и Туринский, в которых к тому времени компактной массой проживало до 75% всех русских крестьян-переселенцев. Наиболее характерной особенностью заселения Западной Сибири на протяжении XVII в. было систематическое «сползание» переселенцев к югу на наиболее плодородные лесостепные земли по среднему Тоболу и его притокам (Исеть-Миас) с опорой на крупные слободы -Шадринскую, Ялуторовскую, Курганскую (позднее - города) - с их военно-пограничной охраной. Такое же слободское расселение на юг, но в меньших масштабах тогда же наблюдалось по притокам Иртыша - Вагаю и Ишиму [100].
Русская национальная архитектура и культура в период господства эклектики (кон.ХІХ -нач.ХХ вв.)
Появились многоярусные ордерные композиции, порталы и оконные наличники в виде двухколонного портика с раскрепованным антаблементом и разорванным фронтоном. Фасады завершались украшенными аттиковыми парапетами, в композиции которых использовался мотив люкарны. Широкое применение получили картуши и белокаменные орнаментальные барельефы, украшавшие порталы и наличники окон. Все чаще находил применение и так называемый «накладной орнамент», получивший наибольшее распространение в Строгановских храмах и широко примененный в церкви Николы Большой Крест в Москве.
Характерным для XVII в. типом русского храма стала небольшая приходская церковь, бесстолпная, покрытая сомкнутым сводом и усложненная добавлением низенькой трапезной и приделов. Трапезная не только увеличивала площадь и вместимость здания, но и могла в зимнее время вместе с примыкавшим к ней приделом использоваться в качестве теплой церкви, а приделы позволяли служить в один день раннюю и позднюю обедни и обслуживать большее число прихожан. Таким образом, используя наследие Москвы XVI в. (бесстолпные церкви с крестчатым сводом) и Пскова XV—XVI вв. (церкви с галереями и приделами), русские зодчие в XVII в. решили выдвинутую перед ними их временем практическую задачу, но в отличие от псковичей они заменили узкие галереи обширной трапезной, позволявшей присутствовать при богослужении, совершавшемся в одном из приделов, большему числу людей. Размещение окон в два ряда наверху и внизу, на одном уровне с окнами трапезной, позволило лучше осветить основное помещение и покрыть его вместо сложного крестчатого свода простейшим сомкнутым с пятами, лежащими выше перемычек верхних окон [66].
На рубеже XVII и XVIII вв. в Москве и Подмосковье возводились не одни только ярусные и столпообразные храмы, но и культовые здания других типов, в том числе скомпонованные «кораблем», то есть более характерные для предыдущих десятилетий. Примером такого консервативного по решению сооружения может служить церковь Николы на Болвановке, построенная в 1697-1712 годах Осипом Старцевым — создателем знаменитого Крутицкого теремка. Однако опыт московского зодчества петровской эпохи показал, что при истинно творческом отношении к делу можно было и в рамках сугубо традиционной системы добиваться получения качественно иных художественных ре 74 зультатов. Об этом свидетельствует, в частности, церковь Иоанна Воина на Якиманке, сооруженная в 1709-1713 годах в память о победе под Полтавой. Согласно древней традиции, ее композицию составляют связанные друг с другом собственно церковь, трапезная и колокольня, причем в построении основного объема можно прочитать схему «восьмерик на четверике». Но совершенно особая пластичность, не встречавшаяся даже в произведениях московского барокко конца предыдущего столетия, активная роль ордера в почти канонической его трактовке и большое количество явно европейских декоративных форм и деталей делают этот памятник непохожим ни на одно из тех зданий, которые строились раньше, за исключением, быть может, одного: лишь в композиции Меншиковой башни мы встречаем мотив, аналогичный тому, который присутствует и в церкви Иоанна Воина. Раньше других среди памятников барокко послепетровского времени венчание из пяти глав получил Успенский собор в Смоленске, возведенный в 1732-1740 годах по проекту архитектора А.И. Шеделя. Однако можно отметить, что современники имели все основания относиться к этому зданию не только как к новому сооружению, но и видеть в нем лишь итог длительного строительного процесса, начавшегося в 1677 г. и приостановленного после обрушения стены храма, возводившегося по типу древних московских соборов. Отсюда — «естественность» использования в данном случае таких композиционных приемов, которые указывают на близость традициям допетровского зодчества. Но во времена Елизаветы Петровны мы встречаем весьма примечательные случаи прямых правительственных указаний на необходимость проектирования новых православных храмов по образцу освященных традицией древних памятников. Первое их этих указаний относится к 1745 г. и содержит требование сделать главы строившейся тогда в Петербурге церкви Преображенского полка «не против опробованного плана и фасада, но против глав, имеющихся в Москве на церкви Успения пресвятые Богородицы». 1. 3. 3. Жилая архитектура. Если в культовых постройках X в. можно наблюдать преемственность, то в жилом строительстве зодчие придерживались сформированных ранее национальных традиций, преемственность допускалась лишь преимущественно в декоре. Сформированный еще славянами тип жилого дома практически не претерпел изменений на протяжении нескольких сотен лет, сохраняя в своей основе функционально-планировочную и семантическую структуру. Естественно и непосредственно формировалась застройка городов, вписываясь в контуры укреплений и согласовываясь с рельефом. Срубные постройки, полуземлянки, однокамерные дома и хоромы, окруженные высокими заплотами (заборами), сливались в живописные группы подобно природным образованиям, продолжали развивать традиции деревянного зодчества восточных славян. Обнаруженные при раскопках немногочисленные остатки фундаментов богатых каменных жилых домов-палат X в. возле Десятинной церкви в Киеве свидетельствуют о том, что к этому времени в городах наряду с деревянными домами начали строиться и каменные. Отдельные двухэтажные каменные здания были соединены друг с другом деревянными переходами. Обширные палаты второго этажа были перекрыты сводами больших пролетов, интерьеры палат были богато декорированы. Позднее правительство принимает меры к переходу в городах к каменному строительству, чтобы уменьшить опасность пожаров, уничтожавших целые кварталы, районы, а иногда и города. Кроме требования возводить дома из кирпича составляются образцовые проекты и даже строятся здания «в пример». Для уменьшения стоимости и большей доступности жителям рекомендуется строить мазанки или обкладывать деревянный каркас сырцовым кирпичом. Кирпичные палаты возводятся не только в Москве, Новгороде, Пскове, торговых приволжских городах, но и в далекой Вологде, в сибирских вотчинах Строгановых. Каменная жилая застройка древней Руси основывалась на традициях деревянного зодчества.
К периоду становления централизованного Русского государства формируется устойчивая форма жилого дома, изначальной формой которого была клеть - четырехугольный сруб из бревен, положенных друг на друга в несколько рядов вырубками в лапу, в обло и т.п. заданных размеров. Впоследствии жилое здание приобретало горницу, верхний ярус, сени и т. д. Клети в зависимости от потребностей жильцов соединялись сенями, надстраивались горницами и к ним пристраивались лестницы, составляя порой сложную, но живописную и динамичную композицию. Таким образом формировались хоромы. Из этого можно заключить, что клеть являлось базовой основой здания. «Старинные русские хоромы, выросшие органически из крестьянских клетей, естественно сохраняли во всем своем составе и тот облик красивого беспорядка, каким вообще отличалось деревенское строение, ибо старинные хоромы вполне отвечали всему существу старинной нашей жизни» [51. С 54].
Устойчивости композиции плана и внутреннего пространства жилых зданий, не изменившейся при переходе от деревянного строительства к каменному, способствовало ее соответствию бытовому укладу, влиявшему на названную композицию сильнее, чем взятые извне образцы зданий, русских или иностранных. Русским людям XVII в. казались вполне естественными для жилого дома невысокие с сомкнутыми сводами, образующими распалубки над окнами и дверями, помещения, связанные между собой (даже при наличии ряда помещений, идущих одно за другим) дверями, не находящимися па одной оси и не образующими торжественных анфилад, (примеры таких анфилад во дворцах XVII в. представляют собой исключения, своей редкостью подтверждающие противоположное правило). Даже по отношению к одному помещению двери часто располагались несимметрично, создавая вместе с пропорциями помещения его невысоких окон и дверей и таким же, как правило, несимметричным размещением окон впечатление уюта и непринужденной живописности.
Размещение жилого деревянного сруба отражало особенности восприятия космогонического мира. Выражалось это не только в декоре и внешнем экстерьере здания, но и внутреннем расположении его помещений, в плане, по этажам. Многие традиции деревянного зодчества в дальнейшем были пролонгированы в каменном жилищном строительстве. Лопатки, отвечавшие внутренним стенам, не образовывали правильных ритмических рядов, но размещались с разными интервалами, так же как и окна. Горизонтальные пояски в XVII в. обычно делили фасады па этажи и подчиненное, служебное назначение подклета подчеркивалось его меньшей высотой, меньшими размерами и более простой обработкой окон. Окна второго этажа были больше и их обрабатывали наиболее богатыми наличниками, чтобы подчеркнуть значение этого этажа как главного, об этом же говорило и примыкавшее к нему наружное крыльцо, тоже имевшее богатую обработку. Третий этаж, если он был, был обычно деревянным, рубленым и связывался со вторым лестницей, устроенной в толще стены сеней. Сочетание в одном здании камня с деревом, асимметрия его правой и левой частей, выступающее вперед тоже асимметричное крыльцо, аритмичное размещение лопаток, живописно разбросанные окна — все это создавало такое же, как и в интерьерах, впечатление живописности и уюта. Крыши, иногда самостоятельные над каждой частью здания и высившиеся над ними дымовые трубы, также представлявшие собой предмет заботы зодчих и завершавшиеся чаще всего шатровыми верхами, усиливали впечатление живописности, и это было свойственно как деревянным хоромам, так и каменным жилым домам, включая и построенные из местного плитняка предельно простые по обработке фасадов постройки Пскова, кирпичные постройки средней России, обладавшие более богатым убранством.
В процессе эволюции жилой дом начинает приобретать свой национальный облик, меняющийся под воздействием местных локальных особенностей. Так, например, в псковских жилых домах не было ни лопаток, членящих фасады, ни междуэтажных поясов, ни венчающих карнизов, и только размещение и размеры окон позволяли судить по фасадам о скрытых за ними помещениях. Минимальные размеры и число окон в подклете, обращенных к тому же на дворовые фасады, куда выходили и двери этого этажа, вмещавшего в купеческих домах наряду с хозяйственными помещениями и кладовые, убедительно говорили о второстепенном значении подклета. Большое число и размеры окон второго этажа и ведущее туда вынесенное вперед крыльцо, выделявшееся скульптурностью своих круглых столбов и арок на фоне гладких белых стен, прорезанных окнами, обведенными вместо наличника прямоугольной впадиной для ставней, подчеркивали главенствующее значение этого этажа, где находились приёмные помещения женской и мужской половины. Третий этаж, если он был каменным, покрывался не сводами, как два нижних этажа, а деревянными накатными потолками, это позволяло делать его более низким и увеличивать число окон в нем, что можно видеть в палатах Погашенных (имевших в свое время и четвертый, деревянный этаж) и в первом доме Меншикова.
Такое увеличение числа окон снизу вверх зрительно облегчало фасады зданий вместе со «скульптурным» объемом крыльца, живописно разбросанными пятнами окон, с не совсем правильными, как бы нарисованными от руки очертаниями их арок крылец и углов, а также с сохранявшейся и в XVII в. характерной для псковского зодчества фактурой поверхностей стен, неровных, словно вылепленных из какого-то пластичного материала, что смягчало то суровое впечатление, которое производил бы внешний вид этих зданий и которое и сейчас производят уличные фасады некоторых из них (палаты Поганкиных).
Даже при одинаковой, лишенной всякого декоративного убранства обработке их стен уличные и дворовые фасады псковских домов XVII в. отличались одни от других. Суровыми, даже несколько неприветливыми были уличные фасады — фасады «для чужих», тогда как дворовые, с их крыльцами, дверями, подклетами и более многочисленными, особенно в верхнем этаже, окнами, выглядели, несмотря на отсутствие какой-либо декоративной обработки, значительно более приветливыми, как и полагается фасадам «для своих». Лишь к концу XVII в. на фасадах псковских жилых домов стало появляться более богатое убранство вроде наличников окон второго дома Меншикова, варьирующих в ином материале — псковской «беленькой плите»,
Осмысление русского национального архитектурно-художественного наследия (1941-1970 гг.)
Русско-византийский стиль был канонизирован, еще до конца не сложившись и лишь своими деталями-знаками отсылал к национальной традиции, оставаясь отчужденным от нее. Проекты храмов, разработанные Тоном, высочайшим указом 1841 г. рекомендовались к распространению как образец национальной архитектуры. Признаки его были перенесены и на Большой Кремлевский Дворец (1838 — 1849гг., архитекторы К.А. Тон и Ф.Ф. Рихтер), который стал самым олицетворению народности. Храм Христа Спасителя и Большой Кремлевский Дворец в совокупности должны были стать зримым олицетворением официальной доктрины, представлявшей смысл русской народности в виде союза церкви как силы идеологической и самодержавного государства как силы политической.
К 1820-м годам относится первый случай своего рода «экспорта» русской архитектуры за пределы России. Речь идет о создании в Германии, близ Потсдама, русской колонии, получившей название «Александровой» (иначе Александровка). Ее основание было связано с тем, что после окончания воины с наполеоновской Францией император Александр І в ознаменование общей победы «подарил» прусскому королю Фридриху Вильгельму III несколько русских военных пленников, которые и стали жителями колонии. Согласно немецким источникам, строительство домов для колонистов началось в 1826 году. Здесь были использованы декоративные приемы с целью сделать колонию похожей на русскую деревню. История создания Александровки под Потсдамом нуждается еще в тщательном изучении, которое, возможно, позволит установить имя архитектора, проектировавшего «русскую деревню» в Германии. Существующее предположение, что архитектором был О. Монферран, пока остается не подтвержденным документами.
Сохранилось в окрестностях Потсдама и то здание, которое может считаться архитектурной доминантой Александровки, - это православная церковь во имя Александра Невского, спроектированная В.П. Стасовым и сооруженная в 1826-1830 годах (Рис.14). Возможно, именно необходимость подчеркнуть национальную специфику заставила Стасова завершить потсдамскую церковь пятью куполами, из которых боковые, правда, были сделаны откровенно декоративными. Пространственно-конструктивное решение задания базируется на крестовокупольной схеме — византийской по происхождению, но широко использовавшейся, как известно, и в Древней Руси. Конечно, в трактовке мастера классицизма исторические прототипы сильно видоизменяются, превращаясь в условные «знаки», но этого оказывается достаточно для того, чтобы романтический замысел зодчего был правильно «прочитан» зрителем.
Анализ архитектурной практики этого периода показал преимущественную ориентацию зодчих на классические архитектурно-художественные приемы, методы и традиции. В работах А.Н. Воринихина (Казанский собор в С.Петербурге 1810г.), А.Д. Захарова (Адмиралтейство в С.-Петербурге 1806-1823гг.), Тома де Томон (здание Биржи в С.-Петербурге 1805-1810гг.), К. И. Росси (Михайловский дворец С.-Петербург 1825г.) и пр. развивается художественное направление - русский классицизм.
Романтическое движение за «национальный стиль», зародившееся в недрах классицизма к началу XIX в., достаточно естественно влилось впоследствии в поток эклектической архитектуры. Более того, анализ генезиса русской национальной архитектуры и европейских влияний указывает на то, что характерные для эклектики особенности (например, «программность» архитектурного мышления или роль «узнаваемой», «говорящей» детали в процессе раскрытия программы) проявились еще в практике «национально-романтического» направления конца XVIII — начала XIX в.
Середина XIX в., как уже указывалось выше, связана с формированием теории «русского стиля» и осмыслением русского национального архитектурно-художественного наследия, в этот период в строящихся сооружениях можно наблюдать генезис тех или иных русских национальных традиций и особенностей с классическими методами и приемами. Художественные методы второй половины XIX в. связывают с периодом господства художественного направления эклектики .
Середина XIX в. связана с переходом от зодчества классической эпохи к архитектуре новейшего времени, развивающейся с закономерностями, существенно отличающимися от традиционных. В это время преодолевались старые представления о законах и методиках архитектурного творчества и зарождались новые творческие принципы, которым суждено было выразиться в более позднее время. Отсюда можно заключить, что эклектике было свойственно одновременное использование как старых приемов классицизма, так и совершенно новых композиционных приемов, формировавшихся в процессе поисков решений современных функциональных и идейно-художественных задач. Большая продолжительность периода преобладания эклектики в архитектуре XIX столетия может быть объяснена в первую очередь тем, что в течение этого времени происходила не только очередная смена стилей, но и формировалась иная система архитектурного мышления.
Отобрать в прошлом все, представляющее ценность для настоящего, и, таким образом, использовать достоинства исторических стилей, избежав их недостатков, — такую цель поставила перед собой эклектика. Эта особенность выделялась как одна из самых привлекательных для современников еще на относительно раннем этапе формирования эклектического метода. Например, «Художественная газета» писала в 1837 году: «Наш век эклектический; во всем у него характеристическая черта — умный выбор».
Основные особенности и закономерности развития «русского стиля» в советский и постсоветский период (1970-2000гг.)
После распада СССР русское искусство получило возможность бесцензурного развития. Началась интеграция зарубежного искусства в Россию и русского искусства в художественную жизнь мирового общества. Происшедшие перемены в общественно-политический жизни страны повлекли за собой возрождение русской национальной культуры и традиций народов, населяющих Россию. Все это не могло не отразиться на картине национального в искусстве и архитектуре. Перед деятелями искусства были поставлены новые задачи по исследованию «русского стиля» и национальной культуры на конференции в Казани в 1990г посвященной проблеме национального в России. «Проблема национального своеобразия в архитектуре России имеет два основных аспекта: ретроспективный (исторический) и современный с перспективой дальнейшего развития архитектурно-строительной практики»[171. С.46] выступал В.П. Орфинский на заседании. Проблема однообразия типовой архитектуры и повышенный интерес к национальной русской архитектуре повлекли за собой новые поиски образности путем изучения и сохранения русских национальных архитектурно художественных традиций «Сегодня для зодчих сложились объективные условия для выполнения нового социального заказа общества - национальной архитектуры. Эта задача связана с изменением ранее существовавшей идеологии проектирования, отказом от типового, стандартного в пользу индивидуального и самобытного», - писал Л.В. Хихлуха в своей статье посвященной проблемам национального в архитектуре в 1992г. [178].
Актуальная необходимость приоткрыть прошлое, чтобы понять настоящее, объясняет повышенный интерес к изучению русского искусства в рассматриваемый период. Так, российское прошлое до сих пор не было полностью понято, а в международном контексте слабо изучено. Возврат к изучению до советского периода истории русской архитектуры и искусства является возвращением не к старине как таковой, а попыткой пересмотреть утерянные формы, методы, приемы и образы, актуальные для их использования в современном зодчестве. Изучению русской национальной архитектуре и «русскому стилю» посветили свои работы П.А. Раппопорт «Древнерусская архитектура», В.Г. Лисовский «Национальный стиль» в архитектуре России», И.Л. Бусева-Давыдова «О концепциях стиля русского искусства XVII века в отечественном искусствознании», И.А. Бондаренко «Эстетика древнерусского города», Е И Кириченко «Русский стиль», Ю. В. Тарабарина «Русская архитектура первой трети XVII века», П.А. Сапранов «Русская культура ІХ-ХХ в. Опыт осмысления», А.В. Иконников «Тысяча лет русской архитектуры», и др. Исследователи в своих работах большое внимание уделяют понятию «русский стиль» и «национальный стиль».
Изучением русской архитектуры периодов эклектики и модерна занимаются также иностранные исследователи. Из их трудов обращают на себя внимание работы В. Брумфилда «Золото на голубом: Тысяча лет русской архитектуры», «Истоки модернизма в русской архитектуре», «Потерянная Россия: Запечатлевая руины», «История русской архитектуры» и др. В ней автор демонстрирует не только хорошее знание русского искусства, но и оригинально классифицирует и интерпретирует известные факты, в том числе и те, которые относятся к истории «национально-романтического» направления.
К концу XX столетия диалог в сфере философии и в сфере художественного опыта оценивается как уход от нормы в область свободы. Согласно диалогической форме мышления познание продуктивно лишь, при внутреннем диалоге с традицией, историей, при противопоставлении культур, смыслов, «языковых игр» и т.п. Предполагалось, что новая стратегия «столкновения различий» ведет к нескончаемому умножению смыслов.10 Подобные тенденции стали основой для формирования культуры постмодерна в конце XX в.
Смена социальной политической и культурной жизни Российского государство дала толчок тому, что русская архитектура вновь попыталась пойти в унисон с европейской. Переход к постмодернисткой парадигме мышления в конце XX в. делает неизбежным переход к новому осознанию механизма развития архитектурного стиля. Оно понимается теперь как отражение сложного культурного организма, поэтому стиль представляется как сложная система, для которой характерны наличие многочисленных боковых ветвей развития, многие из которых способны в различное время становиться «главными линиями» стилевого развития. Архитектурный стиль - это продукт функционирования сложной иерархической системы, состоящей из нескольких разнокачественных, несводимых друг к другу сфер архитектуры, в каждой из которых происходят собственные процессы стилеобразования [84.С.23]. Понятие стиля усложняться и в нем выделяется свои стадии и разновидности.
Развитие подобных представлений окончательно разграничивает понятия «русского стиля» и русского «национального стиля». Исследование специфики и своеобразия русской культуры и архитектуры с целью поставленных задач на научных конференциях в Улан-Уде и Казани в 1990-е годах свелось к формированию 2-х основных направлений исследований:
