Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Творческая специфика книжной иллюстрации 20
1.1. Книжная иллюстрация в гуманитарном мире 20
1.2. Книжная иллюстрация как вид интерпретации в свете положений современной герменевтики 25
Глава 2. Исторический опыт творческой интерпретации романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин» в русской книжной графике 37
2.1. Авторские рисунки Пушкина в рукописях «Евгения Онегина» - имманентное графическое сопровождение романа 39
2.2. Первое иллюстрированное издание романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Гравюры по рисункам А.В.Нотбека 46
2.3. Жанрово - бытовой характер иллюстраций к роману «Евгений Онегин» в творчестве П.П. Соколова и ряда художников последующих поколений 53
2.4. «Просветительское иллюстрирование» «Евгения Онегина». Графические серии Ф.Константинова, Л. Тимошенко, Д.Белюкина 80
2.5. Сквозь призму русской художественной культуры. Пушкинские образы в интерпретации Ю.Игнатьева и А.Самохвалова 90
2.6. Иллюстрации к «Онегину». Исследовательско - аналитический метод А.Костина и Э. Насибулина 97
2.7. Поэтические импровизации на тему «Онегина» Н.Кузьмина и М.Добужинского 104
Заключение 119
Примечания 123
Библиография 127
- Книжная иллюстрация как вид интерпретации в свете положений современной герменевтики
- Авторские рисунки Пушкина в рукописях «Евгения Онегина» - имманентное графическое сопровождение романа
- Жанрово - бытовой характер иллюстраций к роману «Евгений Онегин» в творчестве П.П. Соколова и ряда художников последующих поколений
- Иллюстрации к «Онегину». Исследовательско - аналитический метод А.Костина и Э. Насибулина
Введение к работе
Актуальность исследования.
Стремясь осмыслить творческое многообразие иллюстративных
версий «Евгения Онегина», автор диссертации актуализирует
проблему интерпретации художественного текста. Развитие
полиграфии, расширение ее возможностей, появление новых
технологий и носителей информации делают востребованной
проблему взаимосвязи слова и изображения в контексте
художественного произведения. Актуальность диссертации
обусловлена и интересом к проблеме психологии восприятия произведений искусства.
Проблема исследования интерпретаций средствами иллюстрации в российских изданиях «Евгения Онегина» раскрыта еще далеко не во всех гранях. Отсутствует исторический анализ изобразительных интерпретаций романа на полутора вековой дистанции. В некоторых существенных ракурсах не получила ясного осознания иллюстрация к «Онегину» как интерпретация этого литературного произведения.
Автор диссертации стремится восполнить этот пробел, выявляя и анализируя основные типы творческих решений иллюстраторов «Евгения Онегина».
Обзор литературы по теме диссертации.
Значительный исследовательский материал содержится в трудах, посвященных авторским рисункам Пушкина. В монографии «Рисунки поэта» А.М.Эфроса (1930) поднята тема «рисунков писателей» и впервые обращено пристальное внимание на зарисовки в пушкинских рукописях. В книге «Рисунки Пушкина» Т.Г.Цявловской (1983) подробно рассматривается графика Пушкина и дается высокая оценка ее образно - смыслового и артистического стиля: «Сила художественного воздействия рисунков Пушкина неотразима — так свободен и артистичен штрих, так пластична линия», - читаем у Цявловской [46, с. 5]. Анализу графического языка Пушкина посвящена работа Л.Ф.Керцелли «Мир Пушкина в его рисунках» (1983). Кроме того, автор пытается рассуждать о тайнах творческого процесса поэта, о причинно — следственном характере появления его рисунков в рукописях: «Пушкин сумел явить миру нечто теоретически как бы невозможное вовсе - он сумел запечатлеть в материально - конкретных графических образах самое тайное тайных художника - запечатлеть, зафиксировать самый процесс, механизм художественного мышления» [15, с. 7]. В изданиях И.А.Балашовой «Нарисовал Ал. Пушкин» (1999) и С.А.Фомичева «Графика Пушкина» (1993) приведены дополнительные сведения об изображениях поэта,
при этом вводятся в научный оборот некоторые неизвестные материалы. В книге - альбоме «Рисунки русских писателей XVII -начала XX века» Р.В.Дуганова (1988) дается общий обзор изобразительного творчества 44 известнейших писателей, и анализируются многие работы, посвященные исследованиям «авторских рисунков» в литературных рукописях. Изобразительному творчеству А.С.Пушкина здесь отводится одно из значительных мест. Ученый задается вопросами: являются ли «рисунки писателей» изобразительным творчеством по своей внутренней форме? По каким законам их нужно судить? Или «мы имеем дело с гораздо более сложным явлением, не поддающимся простому различению?» [П., с.
7].
Важная для исследователя информация содержится в воспоминаниях художников, преданных пушкинской теме, посвященных опыту своего творчества. В издании Н.В.Кузьмина «Художник и книга» (1985) мы узнаем непосредственно от автора иллюстраций к «Онегину» о его работе над композицией и графическим стилем. Мастер рассказывает, что внимательно изучал историю написания романа, биографию поэта. На основании исследований рисунков в рукописях, с учетом литературоведческих толкований текста, его структуры, поэтики, ритмической организации и собственного ощущения пушкинского произведения и отношения к нему, рисовальщику удается создать в иллюстрациях свой особый изобразительный язык и художественную интерпретацию.
В процессе работы над диссертацией учитывались работы искусствоведов, прямо относящиеся иллюстрациям к «Евгению Онегину». Обратила внимание статья М.Холодковской «Иллюстраторы «Евгения Онегина»», вышедшая в 1937 году. Автор критикует рисунки А. Нотбека и особенно акварели Е.Самокиш -Судковской, положительно выделяет графику П.Соколова.
В 1988 году выходит в свет монография А.А. Сидорова ««Евгений Онегин» в силуэтах В.Гельмерсена» (М.- Л., 1988). Исследователь подчеркивает выразительность и оригинальность изобразительных композиций В.В.Гельмерсена, а также мастерство их исполнения. А.А.Сидорову принадлежит и статья в издании «Евгения Онегина» (1974) с анализом рисунков Н.В.Кузьмина к пушкинскому роману.
Книжной графике К.И.Рудакова к «Евгению Онегину» уделено место в монографии И.А. Бродского «Константин Рудаков» (М., 1985). Это в основном анализ серии, своего рода, психологических портретов основных персонажей романа.
Среди исследований и материалов, в которых затрагивается тема
иллюстрирования романа А.С. Пушкина, особое место занимает
двухтомник «А.С.Пушкин в русской и советской иллюстрации». Это
одновременно каталог - справочник и альбом (М., 1987)
И.Н.Врубель и В.Ф. Муленковой, автор вступительной статьи -
Е.В.Павлова. В работе содержится полный список всех
проиллюстрированных произведений А.С. Пушкина, вышедших в
России за период с 1820 по 1984 год. Также дается перечень и ряда
изданий вышедших за рубежом произведений Пушкина с
графическим оформлением русских художников. Кроме того,
приводится два алфавитных указателя: имен художников,
иллюстрировавших произведения Пушкина, и указатель
иллюстрированных произведений поэта. В каталоге имеются и иллюстрированные издания «Евгения Онегина». В альбоме (том 2), состоящем из 321-й очень качественной по печати, цветной и черно — белой, иллюстрации помещено 45 графических работ, созданных к этому роману.
Ценным для автора диссертации было знакомство с опубликованным в 1980 году библиографическим указателем
иллюстрированных изданий «Евгения Онегина» А.С.Пушкина (составители — Н.И.Матвеева и В.Ф.Муленкова). Здесь приведены издания с иллюстрациями, вышедшие в период с 1828 по 1975-й год. Автором сопроводительной статьи С.В.Мироновой дается краткий выборочный анализ иллюстраций к «Евгению Онегину», созданных в разное время. Она обращает внимание на юбилейное издание к 100-летию со дня рождения поэта, предпринятое П.П. Кончал овским; на издание, иллюстрированное членами 1 Дамского Художественного кружка (1899); на книги с иллюстрациями Е.П. Самокиш -Судковской; на работы: М.В. Добужинского, В.М. Конашевича, К.И.Рудакова, А.Н. Самохвалова, Ф.Д. Константинова; на графику Н.В.Кузьмина в издании «Евгения Онегина» за 1933 год.
Собирание материала и работа в архивах.
В процессе работы над диссертацией автор стремился охватить и исследовать весь вышедший в России книжный иллюстративный материал по «Евгению Онегину». Разбор, анализ иллюстраций художников и сбор наглядного материала в основном осуществлялись в фондах и библиотеке Государственного музея А.С.Пушкина (Москва), в библиотеке Третьяковской галереи, в Российской национальной библиотеке (С.-Петербург) и т.д.
Кроме того, автор стремился и к ознакомлению с оригинальными
произведениями иллюстраторов «Евгения Онегина». В
изобразительном фонде Государственного музея А.С. Пушкина анализировалось большое число имеющихся в запасниках оригинальных шшостраций Н. Кузьмина к «Онегину» и Т. Мавриной к другим произведениям, а также графические листы к роману Пушкина: А. Бенуа, В. Бехтеева, П.Бунина, Ю. Звирбулиса, Ю. Игнатьева, К. Рудакова, М. Пикова, В. Свитальского, А. Степанова, А. Юпатова, А. Фонвизина, несколько иллюстраций неизвестных художников. В отделе рукописей Российской национальной
библиотеки исследовались рисунки (из альбома) академика П.П.Соколова к «Евгению Онегину».
В результате проделанной исследовательской работы все
известные по данным различных каталогов иллюстрированные
издания романа «Евгений Онегин» в России были просмотрены и
проанализированы. Издания, где содержится интерпретация в виде
двух илшостраций или одной, только называются или вовсе
опускаются из общего перечня исследовательского текста. Если же их
иллюстрации образуют определенную ступень в контексте развития
графических версий, имеют единые ключевые характеристики,
тяготеют к одному из направлений, то изобразительные
интерпретации таких изданий анализируются вместе, обобщенно и в
целом. В диссертации не рассматривается анализ графических
вариантов «Иллюстрированной пушкинской библиотеки № 11 и №
14», «Общественной библиотеки русских классиков № 1», где
используется небольшое количество рисунков ключевых сцен романа
разных рисовальщиков или художников неизвестных. Остались не
зафиксированными исследования изданий 1937 года с 1 - 2-мя
иллюстрациями А.Нотбека, Гельмерсена, А.Шарлеманя,
репродукциями авторских рисунков из рукописи А.Пушкина.
Автором диссертации не конкретизируется, как и когда «реабилитируется» и предстает в новом качестве работа А.Нотбека, не уточняется причина и следствие популярности использования во многих изданиях, особенно образовательного характера, документов пушкинского времени и самих рисунков Пушкина из рукописей «Евгения Онегина», не выясняется причина появления «легенды» (правда во многих школьных изданиях она фиксируется словом «предположительно»), что в определенных профилях поэт изобразил Онегина и Ленского (ведь известно, что Пушкин не фиксировал пером и карандашом внешний облик своих героев).
Не разбираются здесь подробно издания периода с 1939 по 1944 годы, большое число изданий с 1948 по 1954 годы, с 1967 по 1981-й, те, в которых 1-2 иллюстрации или чуть больше, но разных авторов.
В текст диссертации не вошли исследования «дешевых массовых изданий», из года в год становившихся, по словам М.А. Чегодаевой, «все более неприглядными, убогими по оформлению, лишенными самого элементарного полиграфического качества и художественной культуры» (1989) [47, с. 70]. Плохой репутацией «массового издания» пользовалась и литература серии «Школьная библиотека». «Евгений Онегин» как программное произведение для учащихся часто выпускался именно в такой серии. Эти издания (в зависимости от иллюстрационного варианта, помещенного в них) лишь частично рассмотрены в диссертации.
Кроме того, специфика заявленной диссертационной темы («Проблема творческой интерпретации в книжной иллюстрации») обусловила задачу исследовать и анализировать только иллюстрации, находящиеся в вышедших изданиях. Именно они составляют интерпретационную изобразительную версию, которая живет в литературном наследии и доступна читателю вместе с текстом. Вне поля нашего внимания остался большой рабочий материал того или иного художника, часто очень ценный, но по каким-то причинам не помещенный в книгу. Так не печатались великолепные зарисовки пером К.И.Рудакова (часть из них хранится в московском музее А.С. Пушкина). Их анализ не включен в диссертацию. Однако можем заметить, что эмоциональные и подлинно «Онегинские», они бы улучшили изобразительную версию, хорошо бы расположились на страницах, украсив издание, обогатив его живостью и непосредственностью выразительного графического языка известного мастера. Многие из не вошедших в книгу рисунков К.Рудакова по
своей художественной и образной органике очень гармоничны стилю пушкинского романа, и их явно не хватает в публикуемых версиях.
В диссертационном исследовании нет и разбора изданий миниатюрного формата («в 32-ю долю листа» и меньше). К ним относится «Евгений Онегин» (Пермь, 1989) с иллюстрациями О.Д.Коровина — интересное по своим эстетическим и художественным качествам, или «Евгений Онегин» (Омск, 1998) в оформлении Н.П.Каверзиной с применением компьютерной технологии. Здесь лишь позволим себе заметить, что этих маленького размера изданий «Онегина» не так много. Они имеют свою историю, начавшуюся с третьего полного издания романа «Евгений Онегин», которое вышло незадолго до смерти поэта и было последним прижизненным из изданий данного произведения. Первая книга «Онегина» небольшого формата положила начало миниатюрной отечественной Пушкиниане, наметила линию развития этого вида книг, художественную и эстетическую ценность публикаций такого формата, дала начало будущим, по - своему уникальным иллюстрированным вариантам.
Этот довольно емкий иллюстративно - интерпретационный материал нам представляется интересным для воссоздания истории иллюстрированных изданий «Евгения Онегина». Однако, охватить всю полностью проблему в одной диссертации не представляется возможным, в связи с чем, остаются некоторые перспективные направления будущих исследований.
Научная новизна диссертации заключается в том, что впервые осуществляется сквозное исследование иллюстраций к «Евгению Онегину» на протяжении большого исторического периода. Впервые поднимается проблема творческой интерпретации этого пушкинского произведения в книжной графике. Диссертантом предлагается типология иллюстраций романа А.С.Пушкина ХТХ и XX веков и их анализ. Это также делается в первый раз.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Основная функция книжных иллюстраций — творческая
интерпретация литературного произведения.
2. Иллюстрации романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин» стали
фактором российского гуманитарного развития. Являясь составной
частью многочисленных изданий «Евгения Онегина», они в то же
время имеют и свою историю развития, воплощенную в поисках
различных художественных направлений и индивидуальностей.
Впервые дается классификация основных концепций иллюстрирования «Евгения Онегина» на протяжении XIX - XX веков.
Наиболее активным периодом иллюстрирования «Евгения Онегина» стал XX век, в котором возникли разнохарактерные, в ряде вариантов творчески яркие и поэтичные интерпретации произведения Пушкина.
Авторские рисунки Пушкина в рукописях «Евгения Онегина» стали важным импульсом в работе иллюстраторов над романом.
Теоретическая и практическая значимость диссертационной работы.
Материалы и выводы диссертационной работы могут быть использованы в общих исісусствоведческих и литературоведческих, а также историко - теоретических исследованиях, музейной работе, при создании трудов по истории изданий произведений А.С.Пушкина. Результаты исследования могут быть также использованы в вузовских курсах: по истории русского изобразительного искусства и истории русской литературы ХГХ — XX веков.
Апробация диссертации.
Основные положения диссертации были изложены в докладах, прочитанных на конференциях: на Международной научной конференции «2000 лет Христианства. Проблемы истории и
культуры» (март 2000); на итоговых научных конференциях Коломенского государственного педагогического института (апрель 1998, апрель 1999). Материалы и результаты диссертации обсуждались: на заседании кафедры теории и истории искусства МГАХИ им. В.И. Сурикова (декабрь, 2007), на заседаниях аспирантского семинара кафедры литературы КГПИ (ноябрь, 1999, февраль, 2003).
Основные положения диссертации нашли отражение в следующих публикациях: в учебном пособии для вузов «Книжная иллюстрация» (рекомендовано УМО за № 329/06 от 28 февраля 2007 г.) - Коломна: КГПИ, 2006. - 92 с, 122 ил. (5,75 п.л. + цв. вкл. 3,66); в статьях: «Иллюстративные интерпретации романа А.С.Пушкина «Евгений Онегин» в изданиях России» (М., 2007, журнал «Искусство в школе» № 2) — С. 48 - 51., ил. (0,7 п.л.); «Проблемы книжной иллюстрации». Научн.-метод, сб. Вып. 4. — Коломна, КГПИ, 2004.-С. 36-41 (0,56 п.л.).
Структура и объем работы.
Диссертацию составляют 2 тома общим объемом в 349 страниц. Из них 167 страниц текста. Том 1 состоит из введения, двух глав и заключения. Текст сопровождается примечаниями, библиографией. Библиографический список научной литературы насчитывает 204 наименования. Том 2 составляют приложения (№ 1, № 2). Приложение № 1 содержит перечень 104 изданий «Евгения Онегина» с иллюстрациями разных художников. В приложении № 2 демонстрируются 191 иллюстрация.
Книжная иллюстрация как вид интерпретации в свете положений современной герменевтики
Анализируя искусство книжной иллюстрации, мы не можем не учесть ее интерпретационного качества. В герменевтике, то есть в теории и искусстве истолкования литературного текста, с интерпретацией «традиционно связано представление об универсальном методе в области гуманитарных наук... Функция ее состоит в том, чтобы научить, как: следует понимать произведение искусства согласно его абсолютной художественной ценности. Инструментом интерпретации» является «сознание воспринимающей произведение личности, т.е. интерпретация рассматривается как производная от восприятия литературного произведения» [42, с. 185 — 186].
К сожалению, учеными мало изучена интерпретация изобразительная (иллюстрация как интерпретация). Литературоведы в основном работают с текстом, интерпретирующим другой текст, и не исследуют интерпретации текста изображением (то есть иллюстрации в качестве интерпретации), уступая место искусствоведам. Искусствоведы, в свою очередь, почти не затрагивают интерпретационной функции иллюстрации, ограничиваясь лишь ее анализом с позиции жанра, как больше тяготеющего к изобразительному искусству. Литературоведение и искусствоведение - два огромных самостоятельных научных направления в культуре. Непросто исследовать область, где они оба соединяются и образуют некую общность. Ведь у изображения (иллюстрации) и текста разная основообразующая материализация, а следовательно, и теоретическая основа. Они имеют каждый свою, индивидуальную форму существования, реализующуюся и развивающуюся по своим законам. Но не трудно заметить, что, в силу имманентных причин каждого из них (иллюстрации и литературного произведения), они являются информационными видами, информационными средами. Любая же информация может интерпретироваться или быть сама интерпретацией. Кроме того, в интерпретации текстовой и иллюстрации прослеживается один метод образования, который предполагает использование материалов другого автора — интертекста. Здесь же заметим (как любопытный факт и имеющееся в науке мнение) — литературоведами структурализма и постструктурализма А. - Ж. Греймасом, Р. Бартом, а также другими, отождествляющими сознание человека с письменным текстом как с наиболее точным его отражением, было заявлено, что все: литературу, культуру, общество, историю, самого человека, а следовательно и иллюстрацию, - можно рассматривать как текст. И для нее (иллюстрации) тоже действенен постулат литературоведческий, «...что всякий текст является «реакцией» на предшествующие тексты» [42, с. 207]. Другими словами, всякая иллюстрация является «реакцией» на текст, на предшествующие тексты, на предшествующие иллюстрации и, в свою очередь, рассматривается как материал для образования следующих, новых текстов -иллюстраций. Ш.Гривель - семиотик и литературовед, утверждал, что «нет текста, кроме интертекста» [52, с. 240]. Таким образом, книжная иллюстрация, с позиций эстетики постмодернизма, уже рассматривается как интертекст и производная от интертекста (так же, как и художественная литература).
В современной герменевтике, которая придерживается концепции, сформулированной еще в XVIII веке Даниелем Эрнстом Шлейермахером ««Понимание» и «интерпретация» трактуются Шлейермахером как инстинкт и активность в самой жизни. Целостность понимания произведения художника или мыслителя достигалась не путем изучения хронологической последовательности его работ и их внешней логики, а постижением внутренней логики их единой, цельной конструкции. Шлейермахер всякое толкование литературного произведения связывал с самой природой понимания» [42, с. 186]. Вильгельм Дильтей соединяет понимание с интуитивным самопостижением, противопоставляя ему рассудочное проникновение в сущность явлений. Иллюстратор, как и интерпретатор литературного текста, создает произведение на основе чужого творения, и ему также нужно понимание литературного источника, соединенное с интуитивным постижением внутренней логики этого произведения. И здесь также действителен тезис Шлейермахера, который говорил, что литературная интерпретация стремится «с объективной и субъективной стороны приблизить себя к автору текста. С объективной стороны это осуществляется через понимание языка автора, с субъективной - через знание фактов его внутренней и внешней жизни» [42, с. 203]. Применительно к иллюстрации можем заметить: элементы книжной графики, образующие ее почерк, часто соотнесены не только со смысловым значением текста, но и с его ритмикой, с фонетикой, что воплощается в эмоциональном строе образов и изобразительной пластике. После погружения в художественное, смысловое и фонетическое значение текста художник предлагает изображение в той или иной мере адекватное слову. Выразительное образное слово создает у читателя зримую пластику, но при изобразительной трактовке неизбежен определенный домысел, свое прочтение (интерпретация).
Авторские рисунки Пушкина в рукописях «Евгения Онегина» - имманентное графическое сопровождение романа
Прежде чем приступить к анализу иллюстраций, выполненных художниками к роману А.С. Пушкина «Евгений Онегин», и решать проблему творческой интерпретации этого литературного произведения, необходимо рассмотреть еще одну область изобразительного творчества, очень важную при исследовании книжной графики. Речь идет о наиболее приближенной к авторской мысли зримой интерпретации - рисунках самого писателя, выделяющихся в особую область искусства и часто сильно влияющих на создание работ профессиональных художников к очередному изданию.
Легкие, быстрые рисунки, покрывающие поля некоторых листов рукописей «Евгения Онегина», служат зрительным элементом текста, создающим дополнительные эмоциональные ощущения. Это своего рода примеры художественного высказывания, сопровождающие творческий процесс писателя. «Они возникли, - писал А.Эфрос, - в процессе творчества, среди его пауз, между появляющимися строчками, на полях черновиков или даже поверх них. Пушкин чертил, когда задумывался, а задумываясь, выводил пером очертания людей и вещей, занимавших его мысли» [50, с. 15 - 16]. Они ассоциативно воспринимаются присутствием множества голосов эпизодических героев, спешащих по своим делам. Росчерки, портреты, отдельные детали предметов, мимолетные образы, зарисовки пейзажей - все это будто обрывки фраз и судеб, на миг попавших в поле зрения из проходящей круговерти жизни. Взгляд писателя — художника выхватывает их, делает фоном основному рассказу, создавая своеобразный «графический репортаж» в художественном произведении. И многоликая реальность сама становится одним из действующих лиц, зрительно воздействуя на читателя. А внутри ее или рядом сбоку - автор. Мы всё обозреваем его глазами и как бы со стороны. «Гремят отдвинутые стулья; / Толпа в гостиную валит;/... Довольный праздничным обедом,/ Сосед сопит перед соседом; ...» [33, гл. 5, стр. XXXV, с. 99], - читаем мы на страницах рукописи пятой главы, покрытых рисунками поэта. «Я занялся воспоминаньем/ О ножках мне знакомых дам...» [33, гл. 5, стр. XL, с. 100]. «Первоначальные красы;/ Припрыжки, каблуки, усы...» [33, гл. 5, стр. XLII, с. 101]. Мир образов и звуков, мир праздника и скуки... На рукописном листе в строчки текста энергично вплетаются рисунки автора, являясь полноправными героями рабочей плоскости писателя. Имея эмоциональную окрашенность, они отбрасывают ее оттенки и на смысловую нагрузку воспроизведенных рядом слов. Авторские рисунки для рукописи «Евгения Онегина» являются неотъемлемой частью романа, хотя и имеют свой характер непосредственного творческого развития. ««Евгений Онегин» с его лирическими отступлениями, раздумьями о себе, свободно уводящими поэта от плавного течения романа, давал простор Пушкину - графику. Рукописи «Онегина» покрыты рисунками, и больше даже сторонними роману, нежели связанными с ним», -пишет Т.Г.Цявловская в книге «Рисунки Пушкина» [46, с. 6-7]. Действительно, при анализе рукописей приходишь к выводу, что рисунки - это те штрихи текста, которые Пушкин не смог конкретизировать словами и зафиксировал лишь ассоциативными ощущениями в виде изображений. Рукописная запись произведения в обрамлении «спешной» или посторонней «многоголосой» графики передает тот пестрый образный настрой, который был у самого поэта в момент работы. Среди них есть именно иллюстрации, как, например, страница черновой рукописи «Письмо Татьяны к Онегину» с изображением страдающей героини, а есть изображения, по всей видимости, служащие своеобразной записью в виде «пушкинских пиктограмм». Такие рассуждения наталкивают на мысль, что многочисленные издания с иллюстрациями этого произведения являются своеобразными интерпретациями не только авторского текста, но и более полными интерпретациями рукописи.
Как интересный биографический фактор, графика писателей давно интересует многих исследователей их творчества. Проблеме авторских рисунков в рукописях посвящены работы: Р.В.Дуганова «Рисунки русских писателей», Т.Г. Цявловской «Рисунки Пушкина», Н.Н. Пахомова «Живописное наследие Лермонтова», К. Баршта «Рисунки Достоевского», A.M. Ремизова «Рисунки писателей» и многих других. Известны и иллюстрации, сделанные писателями к своим произведениям. В.А. Жуковский рисует фронтиспис к первому тому Собраний сочинений В.А. Жуковского, К.Н. Батюшков иллюстрирует стихотворения: «Явор к прохожему», «Пафоса бог. Эрот прекрасный...». Графическими рассуждениями отмечены рукописи Ф.М. Достоевского, Н.В. Гоголя, М.Ю. Лермонтова, И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого, В.М. Гаршина, А.А. Блока, М.А. Волошина, Андрея Белого, В.В. Хлебникова.
Данные зарисовки зачастую не изучены. По поводу самого этого явления нет какого-то общего мнения. Например, говоря о рисунках Н.В.Гоголя, И.С.Тургенева, Л.Н. Толстого Н.Н.Пахомов замечает, что они малочисленны, случайны, носят любительский характер [31, с. 55 - 56]. «Большинство из них не умело рисовать совсем», — пишет А.Эфрос, - «но кто умел или любил ... Большие поэты становились маленькими художниками ... Усердный дилетантизм живописца Лермонтова столь же самоудовлетворен, как педантичное линевание рисовальщика Жуковского» [51, с. 15]. В другом высказьшании исследователя изобразительного творчества писателей мы встречаем совсем другую точку зрения: «Порой Лермонтов - художник опережал Лермонтова - писателя» (Н.Н.Пахомов) [31, с. 58]. Анализируя графику В.А.Жуковского М.Я. Либман утверждает, что «его рисунки, гравюры, офорты являются образцами профессиональной художественной деятельности» [20, с. 297]. И мы уважительно, а порой с восхищением обращаем внимание на многое, что оставили в графике на страницах рукописей их авторы. Тем не менее, все же (присоединимся к словам Р.В. Дуганова), «надо признаться, какое-то смущение в отношении к этим явлениям остается» [11, с. 6]. Но то, что они играли порой очень активную роль в процессе создания литературного произведения, очевидно. Более того, это ценный материал для исследователей, с помощью которого можно воспроизвести в известной мере сам процесс творчества или его составляющие и как бы заглянуть в «святая святых» автора. Бывает, по этим зарисовкам можно воссоздать биографический эпизод, в некоторых случаях — исторический. Например, Пушкин не присутствовал на казни декабристов, но изображение этого события на чистом листе, смежном с черновиками глав пятой и седьмой романа «Евгений Онегин», сделанное поэтом со слов очевидца офицера Путяты, достоверно воспроизводит историческое событие, совершившееся в Петропавловской крепости, на высоком валу Кронверка у ворот [46, с. 183]. Или по портретам в рукописях А.С. Пушкина можем со всей определенностью сказать, с кем встречался в жизни автор, часто можем уточнить, когда это было, и как он к ним относился. По автопортретам угадываем его мысли о себе.
Жанрово - бытовой характер иллюстраций к роману «Евгений Онегин» в творчестве П.П. Соколова и ряда художников последующих поколений
«Жанрово - бытовое» направление изобразительных интерпретаций романа А. С. Пушкина «Евгений Онегин» - одно из самых распространенных, его черты прослеживаются в большинстве работ художников XIX и частично XX века. Идейная непритязательность связывается здесь с повествовательностью, бытописательством. Творческие задачи интерпретации художник решает творя последовательный «рассказ», следующий за фабулой литературного произведения, с выделением ключевых моментов его сюжета. Средства, приемы воплощения и раскрытия идеи романа у каждого рисовальщика разные, но в иллюстративных композициях в основном преобладают бытовые акценты. В феврале 1833 года в свет выходит полное издание романа «Евгений Онегин». Это не начало истории изданий романа Пушкина (мы знаем, она началась 16 февраля 1825 года с публикации первой главы), это начало его самостоятельного существования и определения его места в художественной культуре. В литературоведении к середине 1840-х годов сформировалась интерпретация «Евгения Онегина» в духе повествовательности. Глубоко анализируются характеры героев, подробно разбираются причины разыгравшейся в романе драмы. По словам В.О.Ключевского, «после 1837 года воспиталось поколение..., на нравственную физиономию которого роман... положил особую, несколько сентиментальную окраску» [16, с. 291 - 293].
Художники стараются выделить главные сцены сюжета литературного произведения, строя их крупным планом, приближая к зрителю, и пробуют придать композиции эмоциональную окраску. В изданиях обложка с «картинкой» (выполненной в технике ксилографии) вытесняет гравированный (гравюра на меди) титул с виньеткой. Вместо иллюстраций на отдельных листах появляются полустраничные заставки к главам. Книги становятся более дешевыми, круг покупателей - читателей значительно расширяется, ибо постепенно развивается издательское дело. Иллюстраторы в своих работах осваивают менее трудоемкую и более дешевую технику выполнения — литографию. Появляются иллюстрации в технике ксилографии.
Поколение 1840-х — 1850-х - воспринимало «Евгения Онегина», как двух плановую структуру - присутствие автора и сюжетная линия повествования о героях. Новым при чтении было то, что главным считалась сюжетная линия с показом русско — дворянского быта. Она воспринималась главной, но не единственной. Наиболее точно сформировавшееся понимание романа освещено в статьях и письмах В.Г.Белинского. Белинский раскрыл смысловые акценты этого литературного произведения, сформулировал положение, которое развили впоследствии пушкинисты всех поколений. «По Белинскому», - читаем у И.Е. Усок («Роман А.С.Пушкина «Евгений Онегин» и его восприятие в России XIX - XX вв.», М., 1979), -««Онегина» можно назвать «энциклопедией русской жизни и в высшей степени народным произведением» [30, с. 20]. Во - вторых, ему удалось гораздо глубже, чем современникам поэта, проанализировать нравственный облик героев романа, и в первую очередь Онегина. В - третьих, историческая точка зрения на «Евгения Онегина» позволила Белинскому показать своеобразие жанра произведения» [45, с. 257-258]. Евгений Онегин был чаще осуждаем современниками. Белинский же заглянул в глубь этого литературного образа и попытался найти причины и объяснить, что привело к появлению такого героя. И из отрицательного он превращается в персонажа, которому, в конечном счете, все начинают сочувствовать.
О Татьяне Белинский говорит как об определенном типе русской женщины в поэтическом изображении Пушкина. «Внутренний мир Татьяны сложился под прямым воздействием национальных традиций, сельской свободы и чтения сентиментальных романов» [45, с. 260]. Критик (Белинский) осуждает ее за решение остаться верной нелюбимому мужу, попадая, как пишет Усок в своем анализе, «... в сферу веяний, связанных с проблемами женской эмансипации. Эти настроения, захватившие Запад, распространились и на Россию» [45, с. 261].
Но и в этот период - в конце 40-х и в 50-е годы XIX века, как и в более ранний, изобразительная интерпретация «Евгения Онегина» также не появляется, хотя можно сказать, что отсутствие иллюстраций - это тоже своего рода «изобразительная» версия, говорящая о большой степени сложности комментировать пушкинский роман языком графики.
В 1855 - 1860 годах свой завершенный графический вариант «Онегина» жанрово — бытового характера делает академик П.П.Соколов. Но работы рисовальщика еще много лет будут, оставаться неизвестными, так как на тот момент были утеряны. Издание с его рисунками выходит в 1893 году. Иллюстрации взяты из альбома за 1892 год.
Просматривая альбом с рисунками художника в отделе рукописей национальной библиотеки (С- Петербург), отмечаем благоговейное отношение их автора к произведению поэта. Прошло время с момента выхода первой книги «Онегина» и первых к нему шілюстраций (с 1828 года). Несколько иначе теперь (1855 — 1860 гг.) воспринимается это творение, что ощущается и в работах Соколова. Тщательно выполненные иллюстрации по-своему трогательны и изысканны. Некоторые из них содержат аллегории, причудливо воссоздающие лирический образ исторического прошлого российской провинции.
Иллюстрации к «Онегину». Исследовательско - аналитический метод А.Костина и Э. Насибулина
В 1970-е - 1980-е годы разрабатываются новые направления в изучении «Евгения Онегина», которые в основном концентрируются вокруг его художественного своеобразия, мира поэтики Пушкина, структурного построения романа в целом и большей детализации текстового анализа. Кроме того «общественная заинтересованность в прекрасном за последние годы настолько выросла и обострилась, что мало - помалу стала одним из важных факторов социального прогресса (В.Ляхов «Искусство книги» - М., 1978.) [24, с 35]. Художниками решаются проблемы нового прочтения литературного произведения. Все чаще заметен отход от фабульно - описательной иллюстрации.
Вошедшие в издание «Евгения Онегина» в 1987 году (Удмуртия) работы А.С. Бакулевского, во многом имеют переходный характер. Небольшие двухцветные гравюры мастера современны и эстетичны, удачно размещены в книжном ансамбле. Воспринимая роман Пушкина как классическое произведение, рисовальщик трансформирует его из реалистического в мифо - поэтический. Однако при этом, сохраняется еще традиционность «изложения» текста в духе ранних иллюстраций ХГХ века. Мы узнаем их в, ставших привычными, сюжетных сценах с главными действующими лицами романа. Решающий акцент делается, однако, на монологе самого Пушкина, повествующем некую историю из жизни. Иллюстрации тяготеют к станковым произведениям и выглядят излишне самостоятельными. Тем не менее, их сценографичность насыщена аллегорическим подтекстом, что создает сцепление художественных образов с их с литературным источником. И все-таки это рассказ Пушкина некоей истории из жизни. В известной мере «Евгений Онегин» как реалистический роман теряет в такой интерпретации свою проблемную углубленность. Реальная человеческая драма превращается в художественное переложение, наделенное символическими оттенками.
Графика Бакулевского одновременно скупа и проникновенно — выразительна. Образы природы в ней столь же условны и столь же одушевленны, как и образы людей. В сцене дуэли - огромное и трагичное кряжистое дерево, силуэт которого присутствует в композиции листа, словно вобрало в себя человеческую боль и переживание, словно застыло в ужасном предчувствии того потрясения, которое постигнет Онегина после убийства друга. А монументально монолитный Петербург в графике художника — один из важных акцентов романа.
Как и Н.В.Кузьмин (иллюстрации 1933 года), отталкиваясь от манеры изложения в виде диалогов, постоянных бесед, авторских лирических отступлений, иллюстрирует «Евгения Онегина» в 1983 году художник Э.Х.Насибулин. Суперобложка, форзац, фронтиспис -на тонированной бумаге в сопровождении романтических символов и виньеток, юмористических заставок и концовок, задающие тон всей серии, и восемьдесят внутритекстовых иллюстраций составляют единый ансамбль с претензией на эстетскую изысканность. На страницах книги возникает своеобразная игра в театр и картинную галерею. Художник создает экспликации, когда начинает главу или показывает некоторые грани сюжета. На пушкинское представление героев в тексте он откликается целой экспозицией портретов персонажей, обрамляя их рисованными рамами. Расставляет действующих лиц той или иной сцены согласно законам театра, сопровождая похожим на декорации антуражем. В такой подаче преобладает ощущение, что речь идет о чем-то далеком, красивом и, быть может, нереальном. Фрагмент славянской языческой оргии и многочисленные вариации с изображением амуров усиливают это странное впечатление.
И все же доминирует в иллюстрациях Пушкин, его ироничное повествование, отнюдь не лишенное у Насибулина акцентов доброты и человечности. Художник изображает поэта за работой, разговаривающим с Онегиным, среди крестьян в поле, беседующим на завалинке со старцем около избы, едущим на телеге с мужиками по разбитой и ухабистой дороге. Пушкин и поэтический мир простого народа - основные темы в изобразительной интерпретации «Онегина», созданной Э.Насибулиным. Намек на исторический документализм и присутствие писателя дает рукописная подпись Пушкина с заглавными буквами инициалов в конце каждой главы и сообщением о месте ее написания.
Манера рисовальщика легкая, подчас нарочито наивная, не лишена задора. Милый, приятный юмор в некоторых картинках граничит с беззаботным озорством. Строчки: Онегин вновь часы считает, Вновь не дождется дню конца...
Он полетел, он у крыльца,...
И вместе несколько минут
Они сидят. Слова нейдут... [33, гл. 8, стр. XXII, с. 152] -сопровождаются иллюстрацией, где изображены две фигуры: мужская — с машинальным растерянным жестом и женская - в грустном молчании, прикрывающая веером лицо. Они сидят друг напротив друга; а рядом проказничают амурчики: один - на тумбе за подсвечником, в центре, между влюбленными, другой прицелился стрелой в Евгения из-за спины Татьяны. Грустная сцена приобретает театрально - сентиментальный характер.
Необычно раскрывает художник сцену нелепой гибели Ленского от руки друга. Простую по своему стилю графику Насибулин заставляет «звучать объемно», трогательно - трагично и безысходно - грустно. Строфа XL в шестой главе:
Но что бы ни было, читатель, Увы, любовник молодой, Поэт, задумчивый мечтатель,
Убит приятельской рукой! [33, гл. 6, стр. XL, с. 118] -обретает метафорический отклик в незатейливом изображении плачущего в неуемном горе, поникшего «крылатого малыша» с затухающим факелом - символом смерти.
В целом же, главную образную линию этой графической интерпретации «Евгения Онегина» составляют темы: природа, народ, искусство. В общем контексте рисуются пары - Онегин с Татьяной, Ленский с Ольгой и Пушкин со своей неотступной Музой.
В Новосибирске в 1986 году это издание «Евгения Онегина» повторяется, но в формате «карманного» размера. Линейный рисунок сюжетных композиций напоминает «народные картинки» со сценами деревенской жизни. В Санкт-Петербургском издании 1993 года художник несколько перерабатывает свою версию, усиливая игривый тон, добавляя примитивно — шаблонные заставки с подсолнухами и петухами. Стремительные и ироничные его рисунки однако не заключают в себе трогательного тепла, выглядят зарисовками стороннего наблюдателя, следующего определенной схеме подачи сюжетов. Прослеживается сложившийся в советское время к 1990-м годам штамп оформления книг для школьников среднего и старшего возраста со ставшим уже каноничным изображением «счастливой русской деревни и прекрасного «простого» народа».
По инерции в этот период еще появляются произведения художников, тяготеющие к закреплению в интерпретации «Евгения Онегина» интеллектуального багажа национальной культуры XX века. Среди них небольшое число изобразительных версий «Онегина», содержащих определенное толкование романа Пушкина, в той или иной мере отражаюпщх пытливые исследования этого произведения литературоведами и культурологами. Но преобладающее большинство иллюстраций к роману в это время не интересны, фиксируют равнодушно известную пушкинскую фабулу. Чрезмерное увлечение стилизацией изображений, элементы украшательства часто подменяют художественную самобытность, нивелируют индивидуальность, сообщают привкус безвкусицы.
Так в 1998 году в Омске выходит «Евгений Онегин» в иллюстрациях Г.В.Серебряковой. Небольшой формат книги делает ее «карманным» изданием, с претензией на демократичность. Однако суховатая графика художницы эмоционально безлика, напоминает по манере газетные зарисовки. Срабатывает сформировавшийся стереотип иллюстрирования пушкинского романа. Даже сцена дуэли выглядит обыденно. Графика Серебряковой как формальная запись судебного протокола бесстрастно констатирует факт наличия преступления.
