Содержание к диссертации
Введение
Глава I. История изучения трех иллюстрированных списков Императорского менология 7
Глава II. Три иллюстрированных списка Императорского менология 19
1. Два комплекта иллюстрированного Императорского менология как заказ императора Михаила IV 19
2. Стилистический анализ и атрибуция миниатюр 31
Глава III. Основные тенденции в искусстве времени Василия II. Истоки стиля миниатюр Императорских менологиев 46
Глава IV. Ватиканский менологий как непосредственный источник Императорских 71
1. Основные сведения о Ватиканском менологий 71
2. Соотношение иконографии миниатюр Ватиканского и Императорских менологиев 80
3. Восемь художников Ватиканского менология 92
Глава V. Искусство второй четверти XI в.
Введение 120
1. Монументальная живопись 126
2. Иллюстрированные рукописи 142
Заключение 153
Библиография 157
Сокращения 165
- Два комплекта иллюстрированного Императорского менология как заказ императора Михаила IV
- Стилистический анализ и атрибуция миниатюр
- Основные сведения о Ватиканском менологий
- Восемь художников Ватиканского менология
Введение к работе
Настоящее исследование посвящено миниатюрам трех византийских рукописей XI в.: Син. гр. 183 из Государственного исторического музея в Москве, cod. Walters 521 из Художественного музея Уолтере в Балтиморе и cod. Мттєі>сікт| 71 из музея Бенаки в Афинах. Эти три рукописи содержат тексты, принадлежащие к обширному собранию житий святых, известному под названием «Императорский менологий». Московская рукопись представляет собой том на февраль и март, балтиморская — на январь, а афинская — несколько фрагментов текстов на февраль и декабрь. Эта редакция менология получила название «Императорского» по той причине, что каждое житие в ней заканчивается молитвами о здравии, благоденствии и спасении души правящего императора. Первые буквы заключительных молитв образуют акростих Ml ХАНА П. Исследователи давно отождествили это имя с именем императора Михаила IV Пафлагонца. Таким образом, создание корпуса текстов Императорского менология было отнесено ко времени правления этого императора (1034-1041 гг.). Отдельные жития и целые тома этой редакции продолжали копироваться вплоть до XVII в., однако из всех сохранившихся списков иллюстрированы только три названные выше.
Во всех трех рукописях перед каждым текстом помещена прямоугольная миниатюра на золотом фоне, по ширине равная двум колонкам текста. На миниатюрах изображены казни мучеников, фигуры молящихся святых, евангельские события на фоне гористого пейзажа или богато украшенных зданий. По иконографии и стилю миниатюры трех Императорских менологиев очень близки друг другу, а также иллюстрациям знаменитого Ватиканского Менология (cod. gr. 1613 из библиотеки Ватикана), созданного по заказу императора Василия II (976-1025 гг.).
На протяжении двадцатого столетия наиболее активно изучались тексты Императорского менология. Специалисты по агиографии занимались поисками житий, относящихся к этой редакции, определением их источников, литературоведческим анализом. Долгое время в научном мире вызывало споры отождествление имени, зашифрованного в акростихе. Решающие доказательства в пользу его идентификации с именем императора Михаила IV были найдены и опубликованы лишь несколько лет назад.
Среди всех сохранившихся списков Императорского менология московская и балтиморская рукописи занимали видное место благодаря своей древности и великолепному оформлению. Однако, в отличие от содержащихся в них текстов, сами рукописи изучались мало. Только в девяностые годы появились исследования специалистов по кодикологии и палеографии, посвященные трем иллюстрированным спискам Императорского менология.
Миниатюры трех рукописей тоже изучались очень мало, почти исключительно с точки зрения иконографии. В основном они привлекались для сравнения с иллюстрациями Ватиканского менология. Тесная связь этих рукописей между собой была очевидна уже исследователям конца XIX века, однако характер их зависимости друг от друга долгое время оставался неясен. Являются ли сохранившиеся иллюстрированные списки Императорского менология остатками одного или нескольких многотомных изданий? Были ли их миниатюры скопированы с Ватиканского менология, или же все четыре рукописи восходят к одному общему прототипу?
Вплоть до недавнего времени в науке было принято мнение С. Дер Нерсесян, согласно которому все четыре менология являются копиями не дошедшего до нас общего образца середины X в., созданными в разное время от конца X до конца XI в. Ватиканский менологий исследовательница датировала 979-989 гг., балтиморский том относила ко времени правления Михаила IV, а московский — к концу XI в. При этом стиль живописи миниатюр этих четырех рукописей практически не принимался во внимание.
Несколько лет назад иная точка зрения была высказана Ф. Д'Аюто. Он полагает, что все три Императорских менология были созданы одновременно, во время правления Михаила IV (1034-1041 гг.). Помимо соображений общего характера, в пользу этой гипотезы говорит палеографический анализ трех рукописей.
Художественные аспекты миниатюр Императорских менологиев, а также в значительной мере иллюстраций Ватиканского менология до сих пор остаются почти не изученными. Миниатюры Императорских менологиев представляют собой очень яркое и своеобразное явление, которое не было оценено по достоинству. Эти миниатюры принадлежат к числу константинопольских произведений самого высокого уровня, созданных в один из наиболее интересных периодов истории византийского искусства. Более подробное
исследование их стиля вносит значительные изменения в существующие представления о живописи конца X - первой половины XI в.
Исключительная важность Ватиканского менология для истории византийского искусства не вызывает сомнений. Этот памятник тем более ценен, что открывает некоторые совершенно уникальные возможности для исследователей. Как известно, 430 миниатюр этой рукописи были созданы восемью художниками, чьи имена писец подписал возле каждого изображения. Это позволяет увидеть индивидуальность византийского художника, оценить соотношение частного и общего в стиле каждого из восьми мастеров, представить себе методы и организацию совместной работы членов мастерской, их влияние друг на друга.
Относительно времени создания как Ватиканского, так и трех Императорских менологиев исследователями высказывались различные суждения. Мы придерживаемся того мнения, что все три иллюстрированных списка Императорского менология были созданы одновременно, по заказу Михаила IV (1034-1041 гг.). Однако среди других произведений второй четверти XI в. они выглядят как явление необычное и не совсем своевременное. По типологии образов и характеру стиля эти миниатюры намного ближе к искусству предшествующего периода, особенно к миниатюрам Менология Василия П.
В царствование Василия II (976-1025 гг.) византийское искусство совершило один из самых удивительных в своей истории поворотов — от утонченного классицизма, восходящего к традициям Македонского ренессанса, к мощной, духовно насыщенной, аскетической образности монументальных ансамблей второй четверти XI в. До сих пор эти два периода рассматривались отдельно друг от друга. Попыток проследить, как именно произошел этот поворот, предпринято не было. Пользуясь одной из любимых метафор В.Н. Лазарева, можно сказать, что искусство второй четверти XI в. «тысячами нитей» было связано с предшествующей эпохой. Сплетения, связи и обрывы этих нитей и составляют сложную материю переходного периода. Нам интересно попробовать расплести эту ткань, увидеть все множество разнообразных путей и возможностей, проследить начало и конец процессов, приведших во второй четверти XI в. к созданию столь разных произведений, как миниатюры Императорских менологиев и мозаики Софии Киевской.
Поэтому главная цель настоящего исследования — рассмотреть миниатюры трех Императорских менологиев в контексте византийского искусства конца X - первой половины XI в., раскрыть сущность и своеобразие этого явления, выявить его истоки и точки соприкосновения с другими течениями в живописи этого времени. Для этого нам необходимо прежде всего уточнить характер связей между тремя иллюстрированными списками Императорского менология и Ватиканским менологием. Далее мы должны сопоставить их миниатюры с другими произведениями конца X - первой половины XI в., выявить важнейшие тенденции в искусстве этого периода и соотнести с ними рассматриваемые памятники. Для этого мы будем использовать метод стилистического анализа в его различных модификациях.
Хотелось бы надеяться, что результаты настоящего исследования окажутся полезными для создания более полной и адекватной картины развития византийской живописи в конце X - первой половине XI в.
Два комплекта иллюстрированного Императорского менология как заказ императора Михаила IV
О том, что три иллюстрированных списка Императорского менология были созданы по императорскому заказу, свидетельствуют не только заключительные молитвы и акростих, но и очень высокое техническое качество исполнения этих рукописей. Все три написаны на пергамене отличной выделки, практически без ошибок и исправлений, и украшены большим количеством великолепных миниатюр на золотом фоне. Как справедливо замечает Д Аюто, изготовление двух таких многотомных изданий — очень дорогостоящее мероприятие, которое мог себе позволить, пожалуй, только император. С другой стороны, вряд ли сохранившиеся иллюстрированные Императорские менологии представляют собой более поздние копии томов двух оригинальных изданий Михаила IV, так как трудно представить себе, чтобы другой император захотел поминать в заключительных молитвах каждого жития не себя, а своего предшественника54.
У Михаила IV были особые причины страстно желать заступничества сонмов святых и молитв других людей о спасении своей души. Будучи фаворитом императрицы Зои, он оказался причастен к убийству ее первого мужа, императора Романа III Аргира. Взойдя на престол преступным образом, Михаил правил недолго: он был очень больным человеком, страдал эпилепсией и водянкой. Как свидетельствует Михаил Пселл, император всячески стремился снискать себе прощение. «XXXI. Между тем тело императора заметно распухло, и было видно, как страдает он от водянки. Царь всеми средствами боролся с болезнью, устраивал молебны, прибег к очищениям и соорудил перед стенами восточной стороны великолепный храм Бессребреников, но не основание ему положил, а увеличил и новые фундаменты кругом заложил. Дело в том, что на том месте уже стояла церковь, не отличавшаяся великолепием и не примечательная своим устройством. Ей-то он и придал прекрасный вид, огородил стенами, украсил новыми строениями, устроил там Божью обитель, размахом и щедростью затмив почти всех прежних царей, пекшихся о сооружении святых храмов. Глубину церкви он сделал соразмерной с ее высотой, сообщил неописуемую красоту гармонии зданий, в стены и пол вделал самые ценные камни, озарил весь храм сиянием золотых мозаик и искусством художников и, где только было можно, украсил святилище одухотворенными ликами; кроме того, он придал, и, если можно так сказать, присовокупил к храму очарование купален, изобилие вод, благолепие лугов и все другое, что радует глаз и привлекает к себе наши чувства. XXXII. Он делал это, желая воздать почести Богу, но в то же время и умилостивить его служителей, ибо рассчитывал, что те сумеют исцелить его воспалившиеся внутренности. Но все было впустую, срок его жизни подходил к концу, тело разлагалось, и поэтому он, отказавшись от надежд на спасение, стал готовить себя к грядущему суду и захотел удалить с души налипшую на нее грязь. ... XXXIV. Мне известно, что этот муж после прихода к власти выказывал всяческое благочестие и не только чтил божьи храмы, но и очень заботился и радел о мужах-философах, философами же я называю не тех, кто исследует сущность бытия, ищет основы мироздания, основами же своего спасения небрежет, а тех, кто презрел мир и живет выше его. Кто из людей такой жизни остался неизвестен императору? Какую только землю или море, какую горную кручу или потаенную земную пещеру он не исследовал, чтобы обнаружить скрывавшихся там? А найдя и доставив во дворец, какие только почести им ни оказывал: омывал запыленные ноги, а потом обнимал и сладко целовал их, скрываясь от чужих глаз, надевал на себя их рубище, укладывал подвижников на царскую постель, а сам растягивался на низком ложе, подложив себе под голову большой камень, совершал он и многие другие достойные удивления вещи. Говорю же я об этом не из желания прославить его, а только чтобы сообщить истину. XXXV. Более того, в то время как все стремятся избежать общения с больными и увечными, он, посещая таких людей, припадал щекой к их язвам, обнимал и целовал их, обмывал их тела и служил им, как раб господину. Так пусть замкнутся уста презренных клеветников и славный этот самодержец освободится от поношений. ... XXXVI. Итак, самодержец все сделал, чтобы снискать себе прощение Божие: обратился ко всяким богоугодным делам и искал содействия святых душ. Немалую часть царской казны истратил он, основывая по всей земле монастыри — прибежища для монахов и монахинь. Помимо этого, он соорудил новый приют, который назвал Птохотрофием, и к избравшим подвижническую жизнь потекло рекой золото. ... XXXVII. Добывая себе спасение, император этим не ограничился, но отдал себя в руки людям, преданным Богу и состарившимся в подвижнической жизни, тем, кто словно бы находился в непосредственном общении с Господом и потому был всесилен. Одним из них он предоставил лепить и ваять свою душу, у других брал ручательства, что они заступятся за него перед Господом и вымолят ему прощение грехов.. .»55. На основании этого отрывка из «Хронографии» Пселла Н. Паттерсон Шевченко высказала весьма правдоподобное предположение, что первое издание иллюстрированного Императорского менология, в которое входил балтиморский том, могло быть заказано Михаилом IV для отстроенного им монастыря свв. Бессребреников, где перед смертью он принял постриг и затем был похоронен56. Конечно, император мог заказать и еще один комплект, или даже несколько, для других монастырей или храмов.
Стилистический анализ и атрибуция миниатюр
Напомним, что одним из оснований для датировки Московского менология концом XI века, предложенной С. Дер Нерсесян, было сравнение его миниатюр с миниатюрами балтиморской рукописи . Как пишет Дер
Нерсесян, они отличаются друг от друга, поскольку созданы в разное время разными мастерами, причем мастер Московского менология кажется ей менее опытным. По ее словам, в миниатюрах Московского менология «фигуры часто более приземистые, менее плотные и позы их переданы не так хорошо; ... обнаженные тела менее искусно промоделированы, а складки одежд более стилизованы». В этих миниатюрах исчезла иллюзия глубины, фигуры неустойчивы, движение передано менее убедительно. По мнению Дер Нерсесян, эти черты сближают миниатюры Московского менология с рукописями конца XI - начала XII в., такими как два экземпляра гомилий Иакова Коккиновафского и копенгагенский менологии .
Стилистический анализ миниатюр двух менологиев в работе Дер Нерсесян представляется нам неточным и слишком кратким (он занимает меньше трети страницы). Ограничившись сравнением двух пар миниатюр, исследовательница делает обобщения, не отражающие реального положения вещей. Действительно, в Московском менологии встречаются приземистые фигуры, плохо переданные движения, стилизованная трактовка складок одежд и менее искусно промоделированные обнаженные тела; но все то же самое встречается и в Балтиморском менологии (например, приземистые фигуры юношей, несущих саркофаг апостола Тимофея на л. 203 об. [илл. 38], или плохо переданное движение монаха в центральной части композиции на л. 92 об.). При этом названные качества вовсе не являются главными отличительными чертами Московского менология. Напротив, в обеих рукописях гораздо чаще движения персонажей переданы хорошо, пропорции фигур близки к естественным, а моделировка тел и одежд обычно очень тщательная, мягкая и тонкая. При том, что общее число миниатюр двух рукописей различно и достаточно велико (57 в Московском менологии и 24 в Балтиморском), было бы трудно пытаться опровергнуть мнение Дер Нерсесян, доказывая, что те или иные черты встречаются в одной рукописи не чаще, чем в другой.
К счастью, в нашем случае есть более простой способ доказать, что различия между миниатюрами двух рукописей не существенны или случайны. Более внимательное сопоставление показывает, что большая часть этих миниатюр создана одним художником. Руку одного мастера выдают некоторые особые приемы и определенные формы отдельных деталей, характерные и легко узнаваемые типы лиц. Ввиду плохой сохранности афинских фрагментов нельзя говорить об их атрибуции тому же мастеру, но в целом эти миниатюры по стилю подобны московской и балтиморской рукописям. Поэтому мы предполагаем, что все три Императорских менология были иллюстрированы в одной мастерской, примерно в одно и то же время, т.е. в 1034-1041 гг.
Между созданием этих рукописей могло пройти несколько лет. В целом сохранность Балтиморского менология хуже, чем Московского: в нем из 24 миниатюр полностью или почти полностью сохранились только 16; в остальных оригинальная живопись в значительной степени утрачена или поновлена. Кроме того, в Балтиморском менологии среди сохранившихся миниатюр численно преобладают образы старцев84. В обеих рукописях вместе с главным мастером работал помощник или помощники. По отношению к общему числу миниатюр, степень участия помощника больше в Балтиморском менологии (об этом мы будем говорить ниже более подробно). Все это несколько ограничивает возможности для сравнения с московской рукописью. И тем не менее, в Московском и Балтиморском менологиях можно найти более чем достаточно миниатюр, в которых легко узнается одна рука.
Итак, чтобы доказать, что большая часть миниатюр Московского и Балтиморского менологиев выполнена одним художником, нам необходимо провести тщательный стилистический анализ этих миниатюр, обращая пристальное внимание на конкретные индивидуальные особенности живописного почерка мастера.
Композиции и колорит Во всех трех иллюстрированных списках Императорского менология на большинстве миниатюр изображены фигуры стоящих святых на фоне архитектуры или сцены мучений на фоне пейзажа. Композиционные схемы миниатюр, формы пейзажного и архитектурного фона и костюмы персонажей очень похожи во всех трех рукописях. Они не были придуманы мастером, но скопированы из более раннего образца — Ватиканского менология или аналогичного ему иллюстрированного синаксаря. Тем не менее, очевидное желание точно следовать иконографии и стилю образца делает эти композиционные построения и формы неотъемлемой частью живописной манеры нашего мастера.
Композиции сцен на фоне пейзажа (например, св. Никифор (л. 32) из Московского менология и св. Полиевкт (л. 56 об.) из Балтиморского [илл. 1, 2]) обычно строятся по такому принципу: действие разворачивается на первом плане, который обозначен волнистой светло-зеленой полосой позема; затем идет вторая полоса позема, обычно более темная, и за ней размещаются разноцветные горки и домики. Четкое деление на три пространственных плана подчеркивается деревцами и кустами, размещенными между полосами позема и горками. Мученик и палач на первом плане обычно повернуты друг к другу в три четверти. Иногда их движения утрированы: они почти бегут друг навстречу другу прямо по нижней кромке миниатюры, палач изо всех сил замахивается мечом или дубиной, святой приседает и низко склоняет голову. Иногда по бокам стоят сомученики. Ожидая своей очереди, они взирают на происходящее или на зрителя. Их фигуры часто оказываются срезаны рамкой, несмотря на то, что места вполне достаточно. Такое композиционное построение очень напоминает условное сценическое пространство с авансценой, кулисами и задником, и позволяет создать некоторую иллюзию глубины. Эта иллюзия усиливается благодаря тщательной объемной моделировке горок, которые словно подсвечены боковым освещением. Их склоны проработаны мягкими белильными лессировками и цветными рефлексами, а на вершины положены яркие света, напоминающие снег. При этом горки бывают окрашены не только в натуральные, но и в самые фантастические и сказочные цвета: розовый, сиреневый, светло-желтый, оранжевато-охристый, красно-коричневый, голубой, оливковый, темно-серый, светло-зеленый. К этим нарядным сочетаниям добавляются яркие, насыщенные цвета одежд: алый, синий, изумрудно-зеленый, голубовато-белый — у мучеников и палачей, фиолетовый, коричневый, бордовый и охра — у святителей и преподобных. Свежие, сияющие краски в гармоничных сочетаниях придают миниатюрам обоих менологиев праздничный вид.
Основные сведения о Ватиканском менологий
Как по иконографии, так и по стилю живописи самой близкой аналогией и, вероятно, непосредственным источником миниатюр Императорских менологиев являются иллюстрации Менология Василия II142. Эта рукопись уникальна во многих отношениях, в том числе по огромному количеству и высочайшему качеству украшающих ее миниатюр. Как известно, 430 миниатюр Ватиканского менология создали восемь художников, чьи имена писец подписал рядом с миниатюрами. Работы каждого мастера отличаются заметным своеобразием. Внимательное изучение их стиля позволяет с большей ясностью различить отдельные тенденции в общем стиле эпохи и более осмысленно сопоставить миниатюры Ватиканского менология с другими одновременными им произведениями. Поэтому Ватиканский менологии оказывается ключевым памятником для искусства изучаемого нами периода, и мы уделяем пристальное внимание исследованию его миниатюр.
Текст Ватиканский менологии содержит краткие заметки о святых и событиях, поминаемых Церковью в первой половине года (месяцы сентябрь - февраль); по характеру своих текстов он относится к синаксарям. Половину каждой страницы занимает прямоугольная миниатюра размером около 12 х 18 см, тогда как остальное место оставлено для 16 строк текста. На каждый день полугодия приходится от одной до восьми памятей. Тексты представляют собой сильно сокращенные и адаптированные заметки, почерпнутые из более полного синаксаря. В основном, это жития святых, но есть и рассказы о чудесах, евангельских событиях, обретении или перенесении мощей и т.п. По мнению специалистов, источником этих текстов послужила одна из редакций Синаксаря константинопольской Церкви.143 В отличие от остальных синаксарей, в Ватиканском менологии практически отсутствуют какие-либо отсылки к богослужебной практике и жизненным реалиям. По-видимому, он не предназначался для служебного использования.
Декоративное оформление Многие детали свидетельствуют о том, что главную ценность Ватиканского менология составляли не тексты, а роскошные миниатюры. Другие украшения в рукописи почти отсутствуют: рамки миниатюр, писанные золотом заголовки и большие инициалы сделаны очень просто. Миниатюры располагаются попеременно то в верхней половине страницы, то в нижней144; таким образом, когда кодекс закрыт, они не накладываются друг на друга. Миниатюры были выполнены первыми, так как пятнадцать из них остались без текста, а еще две — и без текста, и без заголовка145. Тем не менее, около каждой рукою писца подписано имя автора. Число работ каждого художника неодинаково. 79 миниатюр подписано именем Пантолеона, 45 — Георгия, 61 — Михаила Влахернита, 67 — Михаила Младшего, 32 — Симеона, 48 — Симеона Влахернита, 27 — Мины и 71 — Нестора. Первая миниатюра каждого мастера сопровождается словами «художник такой-то» . Если несколько миниатюр одного мастера идут подряд, имя иногда заменяется словами «его же»; при этом учитывается расположение листов и тетрадей. Полагаем, это свидетельствует о том, что подписи были сделаны, по крайней мере, после того, как листы были сложены в тетради, а скорее всего, уже после того как рукопись была переплетена147. Тем не менее, мы не можем точно сказать, как и зачем были сделаны эти подписи.
В посвятительном стихотворении на первом пергаменном листе рукописи упоминается порфирородный император Василий, то есть Василий II (976-1025 гг.). Было предпринято две попытки уточнить время создания Ватиканского менология в пределах пятидесятилетнего царствования Василия И.
Долгое время большинством исследователей была принята датировка менология 979-9S9 гг., предложенная С. Дер Нерсесян148. Terminus post quern достаточно обоснован: это год смерти св. Луки Столпника, который изображен на с. 238. Миниатюра лишена текста и заголовка, но исследовательница идентифицировала ее по дню памяти и некоторым подробностям иконографии, соответствующим тексту жития святого из Синаксаря Сирмонда.
Однако terminus ante quem имеет более чем непрочное основание. Это дата сильного землетрясения, происшедшего в Константинополе 26 октября 989 г., в день памяти чудесного окончания землетрясения 740 года. По свидетельству Льва Диакона, Иоанна Скилицы, Михаила Глики и некоторых других хронистов, это землетрясение причинило существенный ущерб в нескольких провинциях и Константинополе, где пострадали многие здания и церкви, а также обрушилась часть купола св. Софии149. Известно, что при восстановлении купола, длившемся шесть лет, Василий II выделил десять кентинариев золота только для сооружения подъемных механизмов. Упоминание о землетрясении 989 г. есть в заметке на 26 октября в Синаксаре Сирмонда, но отсутствует в Ватиканском Менологии150. Поэтому Дер Нерсесян предполагала, что Ватиканский менологии был создан до 989 г.
Желая найти дополнительные подтверждения своей гипотезе, исследовательница обращается к фактам биографии Василия П. Более поздняя датировка Менология представляется ей менее вероятной, поскольку начиная с 990-х гг. император вел почти непрерывные военные действия на Балканах, в Сирии и Малой Азии. В своей «Хронографии» Михаил Пселл пишет, что в юности Василий II вел легкомысленную жизнь, но затем под влиянием суровых испытаний и жестокой борьбы с мятежниками Вардой Склиром и Вардой Фокой он обратился к серьезным вещам и характер его изменился; первым проявлением этой перемены было отстранение от дел паракимомена Василия, который фактически правил империей много лет. Паракимомен Василий был сослан в 985 г., и до июля 986 г. император оставался в Константинополе.
Восемь художников Ватиканского менология
То обстоятельство, что 430 миниатюр Ватиканского менология подписаны именами создавших их художников, открывает перед историками византийского искусства уникальные возможности, которые до сих пор еще не были использованы в полной мере. Это позволяет не только различить с большей четкостью отдельные грани в стиле эпохи, но и представить себе методы и организацию совместной работы членов мастерской, увидеть их влияние друг на друга, оценить соотношение индивидуального и общего в стиле каждого из них.
Внимательное изучение живописного почерка каждого мастера Ватиканского менология в оригинале, на примере нескольких десятков миниатюр, позволяет прийти к выводу, что не все «атрибуции» писца верны. Как мы старались показать в другой специальной работе, около сорока миниатюр были подписаны именем не того художника, которому они принадлежат на самом деле . Не всегда понятно, почему произошли такие ошибки, но очевидно, что эта путаница стала одной из причин, затруднявших до сих пор различение манер живописи восьми мастеров203 и изучение миниатюр Ватиканского менология вообще. Действительно, кажущаяся непоследовательность художников и поразительное сходство отдельных миниатюр одного с манерой другого способствовали созданию впечатления полной стилистической однородности и однообразия, которое также усугублялось огромным количеством миниатюр и подобием композиционных решений. Пытаясь охарактеризовать манеру каждого из восьми художников, историки искусства, в основном, ограничивались лишь самыми общими и краткими определениями и не достаточно точными характеристиками, выбирали лучшего и худшего из мастеров и, естественно, расходились в своих предпочтениях204.
В 1960 г. появилась работа А. Фролова205, который подверг сомнению принадлежность имен, подписанных рядом с миниатюрами, выполнившим их художникам. Исходя из того, что 430 миниатюр не различаются между собой по стилю, а в распределении имен на страницах рукописи не видно никакой закономерности, он предположил, что все миниатюры созданы одним безымянным художником, а имена принадлежат тем мастерам, чьи произведения он скопировал.
В ответ на статью Фролова вышла работа И.И. Шевченко206, которая по сей день остается одним из важнейших трудов, посвященных Ватиканскому Менологию. И.И. Шевченко блестяще опроверг гипотезу Фролова при помощи кодикологического анализа рукописи. Он доказал, что распределение имен на страницах Менология не случайно, а отражает такой принцип коллективной работы, при котором каждый художник выполнял по четыре миниатюры на одном двойном листе, то есть по две с каждой стороны208. Такой принцип соблюдается примерно в 70% случаев, тогда как на остальных двойных листах художники работали по двое. Стремясь более убедительно доказать, что миниатюры Ватиканского Менология в действительности были выполнены восемью разными художниками, Шевченко подкрепил свои аргументы и некоторыми элементами стилистического анализа. Он выделил несколько незначительных, но характерных деталей и продемонстрировал их последовательное использование в миниатюрах определенных художников. Так, он показал, что у мастера Пантолеона излюбленной и характерной почти исключительно для него формой архитектурного орнамента была пальметка с угловатыми листочками, а у Мины и Нестора — пальметка, напоминающая лилию . Исследование архитектуры фонов миниатюр Ватиканского менология впоследствии было продолжено К.Л. Уолте210, М. Кидо2" и Й. Романном212. Последние два автора описали особенности в формах и трактовке архитектурных деталей у восьми художников и показали, что различение их манер вполне возможно при более внимательном изучении миниатюр.
Исходя из структуры рукописи и расположения подписей на ее листах, И.И. Шевченко смог реконструировать многие интереснейшие подробности организации совместной работы восьми мастеров213. Согласно его выводам, все художники работали в одной мастерской: все восемь были связаны друг с другом, поскольку их имена в различных комбинациях и с разной частотой встречаются по два на одном двойном листе. Чаще других вместе на одном двойном листе работали Пантолеон с Георгием и Мина с Нестором. Из этого исследователь сделал вывод, что эти две пары связывали отношения учителей и учеников. По предположению И.И. Шевченко и С. Манго, Пантолеон был главным мастером менологшг . Он выполнил больше всех миниатюр, в том числе первую миниатюру рукописи; при этом его работы отличаются неизменно высоким качеством исполнения. Восемь художников работали с разной степенью регулярности и в разном темпе. Быстрее всех писали Мина и Нестор, медленнее всех — Георгий. Не все участвовали в иллюстрировании Менология от первой и до последней, 28-ой тетради: имя Мины исчезает после 8-ой тетради, а мастер Симеон215 работал над менологием только с 13-ой по 22-ую тетради.
Принцип распределения листов между восемью художниками не был одним и тем же на протяжении всего времени работы над Менологием. Вначале (до 9-ой тетради включительно) две бригады художников одновременно начинали работу над двумя тетрадями, идущими друг за другом; третью тетрадь доделывали те мастера, которые раньше освободились216. В первую бригаду входили Пантолеон, Георгий, Михаил Влахернит и Симеон Влахернит, во вторую — Мина, Нестор и Михаил Младший . Из предлагаемой нами новой атрибуции части миниатюр следуют некоторые дополнения к выводам И.И. Шевченко относительно организации работы восьми художников218. После исчезновения Мины принцип организации работы изменяется: две команды перемешиваются, а Пантолеон теперь участвует в выполнении каждой тетради (за исключением 13-ой и 22-ой), вероятно, для более эффективного осуществления контроля. Начиная с 15-ой тетради складываются две новые устойчивые пары: Михаил Младший с Михаилом Влахернитом участвовали в иллюстрировании тетрадей 15, 17, 21 и 26, а Симеон Влахернит с Нестором — тетрадей 16, 18-20, 24, 25, 27). Оба Михаила работают на равных и стабильно пишут по четыре миниатюры каждый на своем двойном листе. Нестор, очевидно, становится учеником Симеона Влахернита и иногда работает с ним на одном листе. Мастер Симеон работает над Менологием с 13-ой по 22-ую тетради независимо от остальных художников и выполняет ровно пять листов по четыре миниатюры на каждом; возможно, он был приглашен со стороны, чтобы заменить Мину.
