Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. О формировании древнерусской церковно-певческой книжности XI - XIV веков 16
1. Соотношение устной и письменной традиций богослужебного пения в эпоху Студийского устава 20
2. Исторический контекст формирования церковно-певческой книжности XI - XIV веков 33
3. Певческие книги разных типов: структура, функции, особенности певческой информации 48
Глава 2. Текстологические особенности певческих книг разных типов 108
1. O степени устойчивости словесного текста в певческих книгах 110
2. Музыкально-текстологические особенности певческих книг 117
3.O музыкальной семиографии XI - XIV веков 126
4.Отношение к нормам нотации в певческих книгах основных типов 150
5. Статистические методы оценки музыкально семиографических норм 162
Приложения к главе 2 176
Глава 3. Организация комплекса певческих книг 212
1. Синхронические отношения певческих книг 212
2. Диахронические отношения певческих книг 236
Приложения к главе 3 250
Заключение 254
Принятые сокращения 260
Список рукописей 269
- Исторический контекст формирования церковно-певческой книжности XI - XIV веков
- O степени устойчивости словесного текста в певческих книгах
- Статистические методы оценки музыкально семиографических норм
- Диахронические отношения певческих книг
Исторический контекст формирования церковно-певческой книжности XI - XIV веков
Неоднократно затрагивался вопрос о разнообразии условий, в которых формировались богослужебные певческие традиции на Руси. Оценивая ситуацию в целом, можно говорить лишь о тенденциях ее развития, не упуская из виду их многообразие и противоречивое соотношение. Чтобы воссоздать логику становления древнерусского церковного пения, нужно вписать певческую книжность как ее материальный след в контекст исторического становления государства и церковной организации на территории громадной - и во многих отношениях неоднородной. Ясно, что в любом случае невозможно обойтись без определенной "системы координат" в распределении материала исследований. Это особенно важно в связи с тем, что рукописные певческие памятники сохранились частично, а также далеко не всегда могут быть уверенно локализованы. И только комплекс историко-географических уточнений способен создать более объективную картину их бытования.
Фактические сведения о начале церковного пения на Руси минимальны. Впрочем, такая ситуация не исключение: нам мало известно и о реалиях становления книжного дела в целом. Ранний этап древнерусской православной книжной культуры, в том числе, певческой, невозможно воссоздать в подробностях из-за утраты большинства исторических источников, в первую очередь, письменных. По подсчетам ученых, в Студийскую эпоху существовало несколько тысяч книг разного содержания (преимущественно -богослужебного и, в том числе, певческого). Из них до наших дней дошла лишь малая часть - несколько сотен.
На территории домонгольской Руси центры христианства существовали и до Крещения в 988 году. Уже в 944 году в Киеве была церковь Ильи. Можно предположить, что там имелись богослужебные книги и звучали церковные песнопения. При Владимире, вскоре после Крещения Руси, возникли и первые школы: в "Повести временных лет" сразу же после известия о Крещении записно, что Владимир "нача поймати у нарочитыя чади дети, и даяти нача на учение книжное" . Так было положено начало образованию на Руси, при этом считается, что Владимир использовал для обучения уже имевшиеся к тому времени на Руси церковнославянские книги. (См. об этом: 152, с. 13)
Появление древнерусской певческой книжности относится к тому же времени. Можно с уверенностью сказать, что с православным клиром прибыли и рукописи, в том числе, певческие. Это явствует из состава книжного наследия Студийской эпохи: даже при значительных утратах памятников письменности очевидно, что костяк древнейшей книжности на Руси составляли книги богослужебные. Среди них гимнографические сборники, предназначенные для пения, занимали существенное место (хотя не обязательно они были йотированы).
Важным шагом стало создание по инициативе Ярослава Мудрого в начале XI века скриптория в Киеве, связанного с Софийским собором. Это был первый расцвет собственной церковнославянской письменности и переводов. Летопись под 1037 годом указывает:"И собра писцы многы и прекладаше от грекъ на словеньское письмо. И списаша книгы многы, ими же поучашеся вернии люди наслаждаются ученья божественнаго" (ПВЛД, с. 102). Библиотека Ярослава связана с Софийским храмом, который был центром митрополии и имел постоянные тесные связи с греческой церковной властью (напомном, что первыми киевскими митрополитами были греки): "Ярослав же се, яко реком любим бе книгам. Многы написав, положи в святей Софьи церкви, юже созда сам" (ПВЛ, стб.153). В отсутствие достоверных данных о сложении и составе библиотеки Ярослава, суммируя историко-литургические и филологические гипотезы и разыскания многих ученых, А. Пентковский констатирует, что "в 1068-1074 годах в Киеве был осуществлен перевод комплекса богослужебных книг, в том числе и Типикона, происходящих из константинопольского монастыря патриарха Алексия Студита. Инициатором перевода был игумен Киево-Печерского монастыря преподобный Феодосии Печерский" (114,с.41).
Неизвестно, какие источники попали на Русь первоначально -греческие или южнославянские. Однако характерно, что от рассматриваемого периода у южных славян не сохранилось ни одной йотированной книги (вплоть до XV века). По этому поводу А.Турилов замечает: "Отсутствие в южнославянской традиции этого времени целого ряда типов богослужебных книг, хорошо известных в русских списках XI - XIII веков - сборников однотипных песнопений (ирмологиев, кондакарей, стихирарей), в особенности йотированных, отражает, по всей видимости, исходную ситуацию болгарской богослужебной практики, где эти песнопения, вероятно, исполнялись по-гречески... Весьма показательно отсутствие этих книг в сербских списках XIII - XIV веков, в целом лучше сохраняющих древнейшую традицию, чем болгарские " (162, с. 128). Так что, скорее всего, именно с греческими источниками знакомились певчие, которым довелось осваивать церковное пение на Руси.
Дальнейшее развитие отечественной певческой книжности, о котором можно судить уже по дошедшим до наших дней источникам, свидетельствует об активной работе древнерусских книжников. На основании подробного сравнения текстологических примет древнерусской гимнографии с южнославянскими и греческими источниками М.Момина доказывает, что "во второй половине XI в. на Руси была проведена правка обширного круга богослужебных книг (триодей, миней, октоихов), а также, возможно, были созданы новые богослужебные книги со знаменной и кондакарной нотацией (кондакари, стихирари, ирмологии)"(95, с. 218).
Основанием развития йотированной ветви древнерусской книжности стало знакомство с греческой нотацией в раннем ее варианте - палеовизантийском, что привело впоследствии к ее переосмыслению и становлению на основе заимствованных элементов самостоятельной нотационной системы. Однако ранние этапы этого процесса не документированы. Судя по всему, используя элементы греческой нотации и переводное книжное наследие, русские мастера певческого дела подвергли их достаточно серьезному переосмыслению. Как указывает И. Лозовая, " параллельно протекавшие процесс усвоения, проспособления, кристаллизации мелоса и поиск более удобных форм его письменной фиксации вместе с происходившими тогда же изменениями в произнесении словесного текста сделали необходимой редакторскую работу писцов"( 86, с. 223). Можно с полным правом распространить на всю область певческой книжности вывод автора о том, что "при создании славянского перевода и его озвучивании была проведена сложная музыкально филологическая работа, обусловленная необходимостью приспособить существовавшие византийские образцы к иному языку и иной интонационной культуре" (там же, с. 221).
O степени устойчивости словесного текста в певческих книгах
Методологические проблемы текстологии применительно к памятникам гимнографии разрабатываются в обширном корпусе филологических трудов. При выборе методов исследования опорой служит фундаментальная научная база, созданная в этой области. Среди важнейших для нас назовем работы Д.Лихачева, А.Алексеева, Е.Верещагина, М.Мурьянова, А.Турилова, А.Гришунина и др., которые позволяют опираться в музыкальной медиевистике как на апробированные методики и терминологию, так и на результаты филологических разысканий . В данной работе, применительно в гимнографии, вопросы бытования словесного текста затрагиваются лишь избирательно - в аспекте его певческого воплощения, в связи с дифференциацией текстологических характеристик певческих книг.
В сохранившихся рукописных списках существуют разные традиции передачи словесного текста, которые отличаются по степени его стабильности. Особенно значительны расхождения списков одного и того же песнопения в Минеях и Триодях, где преобладают словесные тексты без сплошной нотации. На это неоднократно обращали внимание филологи. Так, текстологический анализ подвижности гимнографических текстов, их функциональных и эстетических оособенностей (прежде всего, служебных Миней) позволяет М.Мурьянову резюмировать: "Уцелевшие на сегодня гимнографические рукописи Киевской Руси показывают, что разночтения в этих текстах ... есть, - и не было ничего страшного, если в другом городе или даже в соседнем монастыре редакция выпеваемых текстов (курсив мой - Н.З.) несколько иная" (104, с.255). Характерно, что здесь исследователь кратко, но многозначительно упоминает именно певческое предназначение гимнографических текстов, которое, как мы полагаем, могло быть катализатором обновления словесной организации песнопения.
Итак, учитывая разносторннюю разработку филологических аспектов, среди обширного круга проблем, связанных со словесным текстом в церковно-певческой книжности Студийской эпохи, мы избираем лишь те вопросы, что непосредственно связаны с координацией словесного и музыкального рядов песнопений. Это, в первую очередь, такие лексические и синтаксические изменения, которые способны изменить границы и продолжительность строк напева. Их можно выявить при сравнении различных списков одного и того же гимнографического образца.
Текстологические наблюдения убеждают, что с точки зрения певческой специфики особенно важны случаи подвижности словесного текста, затрагивающие область его синтаксической организации. На основании анализа ряда подобных проявлений вариантности в текстах рукописей можно заключить, что обновление строчной структуры, которое регулярно обнаруживается в словесных текстах, не обязательно связано с их "литературной правкой" (стилистическими усовершенствованиями, уточнением строения фраз и т.п.). Варианты отражают нюансы звучания текста, то есть детали практики пения за богослужением, ее традиционные местные особенности. Оттого так различается запись одного и того же текста в ряде Миней и Триодей - ненотированных (или частично йотированных) певческих книг, которые были необходимы в любом приходском храме на просторах Руси.
Примером различного певческого произнесения одного и того же текста могут служить два списка стихиры самогласной первого гласа на Антипасху "По осми днии" из двух Триодей: а) Цветной Триоди из Типографского собрания РГАДА (ф. 381 № 138, XI/XII в.); б) так называемой Триоди Моисея Киянина, соединяющей, как уже указывалось, Постную и Цветную Триодь, из того же собрания (ф. 381 № 137, конец XII - начало XIII в.).
Обращает на себя внимание не только различие деления на строки, но также элементы нотации во второй строке песнопения (в Триоди Моисея Киянина). Показательно и разное количество слогов в тексте третьей, четвертой и пятой строк. Так, по нашему мнению, реализуется возможность по-разному координировать относительно независимые структуры мелодического и словесного рядов, которая постоянно присутствует в композиционном плане песнопений, активизируясь в ненотированных книгах. Это явление, характерное для устной традиции, многократно возникает и в позднейшем обиходном пении - вплоть до современности.
Расхождения списков могут быть также связаны с вариантами перевода греческого оригинала (либо, возможно, обращением к разным редакциям первоисточника). Не углубляясь в эту чрезвычайно перспективную область филологических изысканий, среди наиболее показательных сошлемся на наблюдения М. Моминой (95). Исследуя проблему правки богослужебных книг на Руси, она подробно анализирует возникающие здесь варианты состава книг и перевода текстов (в том числе, их редакций). Это позволяет ей на материале гимнографии периода Студийского устава сделать вывод об интенсивной работе древнерусских мастеров над славянским текстом и возникающем в результате значительном отличии древнерусских источников от южнославянских: "в ряде случаев можно говорить даже не о правке, а о новом переводе" (95, с.216). С точки зрения певческой специфики, такая ситуация обеспечивает возможность разных трактовок напева, прежде всего - в отношении строения целого. Таково, например, соотношение списков стихиры четвертого гласа на праздник Обрезания Господня "Иже въ образе" из певческого сборника Типографского собрания РГАДА (ф.381 № 139, л. 94) и Минеи праздничной из того же собрания (ф.381 № 130, л.149-149 об.):
Черты вариантности в строчной композиции здесь можно связать с закреплением в памяти певчих свернутых мелодических моделей, которые координируются с соответствующими гимнографическими текстами в процессе пения по ненотированной книге (область творчества по моделям была, видимо, еще шире, чем совокупность зафиксированных в книгах указаний на подобен).
В отличие от этого для словесного текста йотированных книг - например, Стихирарей и Кондакарей - характерно заметное преобладание элементов стабильности, в том числе и в синтаксической организации песнопений.
Почему же подвижность строчных границ значительно меньше распространена в книгах йотированных, чем в ненотированных? Это можно трактовать как результат господства письменной трансмиссии. Понятно, что нотация оказывается дополнительным фактором стабилизации текста, обеспечивая проверку и уточнение текста. Так создаются условия для его сохранения в "силовом поле" письменной фиксации напева. С точки зрения информатики можно оценить йотирование песнопения (расстановку невм над словесным текстом) как "избыточное кодирование", которое помогает сохранить текст и избежать ошибок.
Статистические методы оценки музыкально семиографических норм
Выявление текстологической нормы, характеризующей определенное песнопение, ряд гимнографических образцов (учитывая при этом жанровую их принадлежность), книгу в целом, основывается на сравнительном анализе списков, результаты которого подвергаются статистической обработке1 .
Для оценки нормативности нотации при сопоставлении списков певческих книг используются количественные показатели (статистика семиографической вариантности), учитывается также качественный аспект (дифференциация знаковых замен). Камнем преткновения при текстологическом анализе древнейших рукописей становится малая - и к тому же неравномерная - степень сохранности книг разных типов. Потому, наряду с построением сводов различных списков одного и того же материала, целесообразно проводить попарное сравнение сопоставимых рукописных книг. Необходимость как можно точнее оценить степень устойчивости/мобильности йотированных списков, заставляет не только обратиться к статистическим методам, но и искать способы наглядно показать результаты анализа.
История бытования отдельных текстов в певческой гимнографии при этом не рассмаривается, основное внимание уделяется учету разночтений между списками. Прежде всего они фиксируются и подвергаются количественной оценке на основе методики частотных матриц. Затем проводится их качественный анализ с помощью таблиц, в которых подсчитаны разночтения, классифицированные по степени их сходства/различия. Поясним аналитические процедуры подробнее.
Необходимым условием полноценного анализа является репрезентативное представление текстов в пределах одного типа книг, а именно - случайная выборка и равномерное представление (в том числе, полнота охвата гласов) йотированных источников. На этой основе составляются построчные своды семиографических вариантов какого-либо напева (либо ряда песнопений) с последующей статистической оценкой частоты разночтений.
Сравнение йотированных текстов основано на методе "зондирования", когда из разных разделов книги избираются фрагменты равного размера (в данном случае - отрезки, содержащие сто слогознаков) и сравниваются в каждой паре списков.
Количество разночтений и их распределение в рукописи фиксируется в графике квадратной частотной матрицы. В ней по горизонтали откладывается количество знаков в анализируемом фрагменте, а по вертикали - количество семиографических разночтений, которые отмечены в каждой паре сравниваемых рукописей. Наибольшее число разночтений ( в пределе стремящееся к 100% невм) соответствует главной диагонали такой матрицы. По степени приближения к ней легко определяются максимальные значения концентрации разночтений, а по выравненной кривой, близкой к горизонтали, отчетливо видны фрагменты, где преобладает стабильность нотной записи.
Подобные графики матриц компактны и наглядны. Числовые данные в них просчитываются по отрезкам, равным десяти знакам. Таким образом в обобщенной форме могут быть представлены результаты статистического анализа достаточно обширного и разнородного материала. Это позволяет в конце концов судить о степени нормативности семиографии в певческих книгах разных типов.
В Приложении ко второй главе (№ 1-6, с.Юб) таким образом проанализированы стихиры из Постного и Минейного Стихирарей и ирмосы из книги Ирмологий. Результаты анализа, которые приведены в виде графиков, сопровождаемых йотированными текстами, показывают: ирмосы отличаются весьма устойчивыми показателями накопления разночтений, что особенно заметно при объединении данных о разных ирмосах в пределах одного графика (см. графики № 1 и 2).
Для Стихирарей же, как Постных, так и Минейных, характерны более сложные взаимоотношения между музыкально-семиографическими вариантами одной и той же стихиры. Чтобы более подробно отразить их соотношение, в качестве примера приводим в Приложении попарное сопоставление трех списков одного и того же песнопения. Это стихиры Борису и Глебу "Кыими похвальными венци" (второго гласа), "Придите восхвалим"(шестого гласа), "Плотьскую богатяща" (восьмого гласа), а также стихира в Неделю мытаря и фарисея "Мытаря и фарисея" (третьего гласа). Анализируя возникающие три пары списков, в каждом случае результаты их анализа показываем в одном графике (см. графики № 3 - 6).
Стремясь далее определить характерные случаи невменных разночтений, типичные для ирмосов и стихир, обратимся к таблицам на основе аналитической записи напевов (подробнее см. о ней: 164, с. 434-436). Здесь используется аналитическая запись песнопений с указанием композиционных границ и количества слогознаков в каждой строке. На этой основе применяется построчный семиографический анализ, который проводится попарно в сопоставимых рукописях. Учитываются моменты появления семиографических вариантов, которые дифференцируются по степени их родства. При изучении разночтений мы вводим качественное разграничение знаковых замен, подразделяя последние на "близкие" и "далекие" варианты. Критерием подобия невм служит в этом случае принадлежность знаков к одному семейству, а также возможность их взаимозамен, свободного чередования в рядовых певческих рукописях.
Результаты статистической обработки приводятся в таблице, содержащей как абсолютные, так и относительные показатели семиографических разночтений как по строкам, так и в среднем - на протяжении всего текста (Приложение, № 7 - 11, с.43$. Эти данные построчного анализа знаков учитываются в количественном и долевом соотношении (чтобы избежать диспропорций при сопоставлении книг разных типов). Это позволяет соблюдать единые критерии при сравнении книг разных типов с музыкально-текстологической точки зрения и отразить динамику нормы/вариантности в рукописях..
Каждая строка таких таблиц соответствует определенной строке песнопения. Столбцы показывают последовательно: I - номер строки, II и III - количество знаков в ней данной строке (соответственно, одного,а затем другого списка). Столбцы IV, V и VI указывают на характер семиографии, фиксируя соответственно: тождественные, взаимозаменяемые и несходные знаки нотации. В VII столбце отмечается сходство или различие завершающей строку мелодико-графической формулы (ее вариантность, тождество или несходство показано одним из трех обозначений: + или - ). Наконец, столбцы VIII, IX и X обобщают сведения о степени близости невменного состава строки (тождество, взаимозамены, различия) в частях от общего числа знаков данной строки. Последнее поле каждой такой таблицы, посвященной одному песнопению, содержит данные о среднем арифметическом значении семиографических подсчетов .
Диахронические отношения певческих книг
Круг сложившихся типов книг в XI - XIV веках дополнялся постоянно происходящим переосмыслением каких-то аспектов таких типизированных источников. Важные сведения дает изучение рукописных памятников, длительное использование которых создало "исторические наслоения" в их составе и особенностях текста. Это позволяет поэтапно воссоздать процесс исторического развития певческой книги, приметы которого в свернутом виде содержатся в рукописи.
Таким источником является богослужебный сборник из Типографского собрания РГАДА № 139. Он был составлен из разных книг XII - XIII веков и дополнен новыми разделами в XIV веке, палеографы отмечают в нем наличие восьми (!) почерков. Бесспорно, сборник на всех стадиях своего практического использования предназначался для пения. Об этом свидетельствует не только репертуар песнопений в целом и наличие сплошь йотированных фрагментов, но и регулярная простановка отдельных певческих знаков в других, по преимуществу ненотированных, разделах кодекса. Таким образом, точнее было бы определять его как богослужебный певческий сборник.
Изучая этот "разновременный конволют" (по определению "Сводного каталога славяно-русских рукописей, хранящихся в СССР..." 133, с. 107), важно выяснить, насколько типичны особенности разных его разделов и закономерны перипетии их судьбы с точки зрения общих процессов. Предварительно следует остановиться на общей характеристике круга певческих сборников, сложившегося в эпоху Студийского устава. Малое число сохранившихся до наших дней источников позволяют лишь реконструировать общую логику этого развития. Однако можно считать достаточно показательным как состав, так и количественные показатели дошедших до нас рукописных сборников . И хотя певческие сборники не составляют значительной части древнерусского рукописного наследия, их анализ может многое прояснить в общей картине певческой книжности.
Прежде всего остановимся на критериях, которые позволяют отнести ту или иную рукопись к числу сборников. Определяющий признак - это использование в разных частях кодекса различных принципов оранизации - литургического и жанрового, а также проявление в одном манускрипте разных календарных систем - минейной и триодной. Дополнительный (но не обязательный) фактор - это соединение готовых фрагментов, может быть, разновременных, в виде конволюта. Среди сборников преобладают книги индивидуального состава, как правило, ненотированные, снабженные лишь фрагментами нотации либо отдельными певческими указаниями различного характера. По преимуществу они датируются поздним периодом Студийской эпохи (а также, возможно, существовали и на раннем этапе, но об этом мы можем судить лишь по косвенным источникам).
Вводя исследуемый источник в рукописный контекст, мы рассматриваем его синхронические и диахронические связи. Исходя из этого, учитываются сведения о его формировании, о возможном характере использования, а также - указания церковного устава о богослужебном пении. Проводится его сравнение с гимнографическим репертуаром типовых книг того же времени.
Самая характерная черта данного сборника - это сочетание в нем йотированных и ненотированных фрагментов, принадлежащих разным временным слоям кодекса. Какие же книги использовались в процессе создания конволюта и каким образом? Логика создания упомянутого сборника отражает смену этапов эволюции певческих книг.
Йотированный слой кодекса - самый древний. Он принадлежит моножанровой книге - Минейному Стихирарю начала XII века, причем подвергается самым существенным изменениям при позднейшем использовании. По отношению к стихирарнои части рукописи применяется техника палимпсеста. При этом сохраняется лишь небольшая часть песнопений и избираются только некоторые праздники церковного календаря: взамен развернутого календаря, который характерен для Стихирарей этого времени, возникает очень сжатый. Первоначальный пласт XII века - это моножанровые фрагменты, заимствованные из Стихираря. Возможно, что йотированные стихиры, которые попадают в различные разделы позднейшего сборника, заимствованы из двух Стихирарей. Различие почерка и расположение фрагментов на расстоянии не дают возможности с уверенностью объединить или разграничить по происхождению сохранившиеся фрагменты со стихирами.
Эти разделы минейного круга памятей дополнялись впоследствии, уже в XIV веке, рядом избранных церковных служб (в основном, двунадесятым праздникам, а также отдельным святым, вне календарного порядка - Николе, Козьме и Дамиану, Фролу и Лавру).
Следующий слой, вошедший в конволют -Цветная Триодь рубежа XII/XIII веков. Как известно, Триоди также подчиняются литургическому принципу организации, представляя собой полижанровое последование песнопений, расположенных в порядке триодных памятей. Судя по всему, Триодь первоначально бытовала в полном составе. Интересно сравнить методы редакторской работы с заимствованным материалом в обоих случаях. Наиболее решительно редактор вторгается в старшую йотированную рукопись. Подход составителя сборника к переработке Стихираря меняет облик кодекса. Палимпсест преобладает в этом разделе сборника, число же стихир и круг памятей радикально уменьшаются. Существенно, что сокращается как состав памятей, так и набор песнопений, приуроченных к определенной дате. Взамен этого по смытому тексту стихир вписываются ненотированные тексты разных жанров в порядке служебного чинопоследования. Триодные же фрагменты не меняют своей логики и лишь незначительно сокращаются: они изначально соответствуют богослужебному Уставу, включая краткий полижанровый набор. Именно эта логика остается господствующей в процессе дальнейшего комплектования данного сборника.
Таким образом, происходит существенное переосмысление - замена жанрового принципа организации книги литургическим и отказ от нотации как доминирующего способа передачи певческой информации. Очевидно, происходит приспособление моножанровой йотированной книги полного состава к новым условиям бытования - в качестве ненотированного служебно-певческого сборника более краткого (полижанрового) состава.
Очевидно, ко времени создания сборника-конволюта и Стихирарь, и Триодь были разделены на тетради, которые, скорее всего, были частично утрачены. Фрагменты книг были использованы редакторами в XIV веке как основа для создания сборника, по возможности полно представляющего круг богослужебных песнопений.
