Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Российско-французские отношения и восточный кризис 20-х гг. XIX века . 41-87
1. Российско-французские отношения в период урегулирования греческого вопроса. 41-63
2. Отношения России и Франции и русско-турецкая война 1828-1829 гг . 63-87
Глава 2. Российско-французские отношения в 30-40-е гг. XIX века 88-147
1. Россия и Франция в годы Июльской монархии и революции в Бельгии 88-119
2. Польская проблема и российско-французские отношения 119-130
3. Россия и Франция в турецко-египетском конфликте 130-147
Заключение 148-152
Источники и литература 153-172
- Отношения России и Франции и русско-турецкая война 1828-1829 гг
- Россия и Франция в годы Июльской монархии и революции в Бельгии
- Польская проблема и российско-французские отношения
- Россия и Франция в турецко-египетском конфликте
Введение к работе
Актуальность исследования. Исследование российско-французских отношений актуально по целому ряду причин. Во-первых, как в прошлом, так и сегодня российско-французские отношения занимают центральное место в европейской политике России. Конструктивное сотрудничество с Францией, как в прочем и с другими европейскими странами является важным условием экономической и политической интеграции России в Европу. В этой связи исследование исторического опыта сотрудничества двух стран в решении актуальных задач мировой политики трудно переоценить.
Во-вторых, как и в исследуемые годы, так и сегодня духовным и политическим веянием времени являлось утверждение идеи сединой Европы». Сегодня эта идея в отличие от начала XIX века воплотилась в жизнь, стала не только императивом политической практики, но и повседневной реальностью для людей различных национальностей. Именно поэтому крайне актуально понять, почему система европейской безопасности, существовавшая в первой половине XIX века оказалась столь непрочной.
В-третьих, несмотря на обилие научной литературы, имеются существенные пробелы в изучении международных отношений после Венского конгресса. Историки преимущественно указывают на общие причины возникновеккч «долгого мира» в Европе: 1) рациональное (и далеко не всегда справедливое) перераспределение территорий, населения, богатств после наполеоновского владычества; 2) восстановление легатимных режимов; 3) учреждение «концерта» великих держав (пентархия) для согласованного урегулирования взрывоопасных проблем и возникновение относительного равновесия сил внутри него и вовне. Но целостных ответов на эти вопросы нет.
В-четвертых, на процесс демонтажа венской системы не могли не влиять региональные конфликты, в которые ввязывались европейские страны. Причем ключевой региональной проблемой, где концентрировались противоречия европейских держав, явился Восточный вопрос. Борьба за колонии и господство, без сомнения, оказывали влияние на характер российско-французских огаошений и становились определенным фактором их детерминации.
В-пятых, исследование российско-французских отношений актуально еще и потому, что весомым фактором в них все более играло гражданское общество. Современная практика принятия внешнеполитических решений сегодня невозможна без опоры на общественное мнение.
В этой связи исследование российско-французских отношений 1820-1840-х гг. представляется весьма актуальным.
Объектом диссертационного исследования является система
международных отношений второй четверти XIX века.
Предметом исследования являются основные направления и проблемы развития российско-французских отношений в 20-40-е гг. XIX века.
Очерченная предметная область позволяет сформулировать цель исследования и определить вытекающие из нее задачи.
Целью настоящего диссертационного исследования является комплексный анализ российско-французских отношений в 20-40-е гг. XIX века. Достижение этой цели предполагает решение следующих задач:
проанализировать российско-французские отношения в 1820-е гг. в период греческого кризиса;
рассмотреть развитие отношений между обеими странами в период русско-турецкой войны 1828-1829 гг.;
изучить российско-французские отношения в годы июльской монархии во Франции и выяснить причины ухудшения российско-французских отношений;
исследовать влияние на развитие российско-французских отношений бельгийской революции, польского вопроса и турецко-египетского кризиса;
оценить деятельность российского дипломатического корпуса в развитии российско-французских отношений (К. О. Поццо-ди-Борго, И. А. Каподистрия, К. В. Нессельроде и др.).
Хронологические рамки исследования. Цель и задачи исследования обусповЕлг его хронологические рамки. Нижняя граница их определена началом 1323-х гг., временем конгрессов Священного союза, когда Франция стала преодолевать последствия наполеоновских войн и вновь становилась равноправной европейской державой. Верхняя граница определяется концом 1840-х гг., когда принципы венской системы международной безопасности оказались в существенной степени подорваны.
Научная новизна диссертации состоит в определении периодизации российско-французских отношений, построенной на учете всего комплекса факторов, ее детерминирующих. В истории российско-французских отношений автор выделяет два периода: с начала 1820-х гг. до 1830-го года и с начала июльской революции 1830 г. до конца 1840-х гг. Причем в нервом периоде можно выделить два этапа: начало 1820-х гг. и период русско-турецкой войны 1828-1829 гг.
Новизна определяется и выводами исследования, в которых показано, что ухудшение о'пісіпений между Россией и Францией после июльской революции 1830 г. было вызвано не только враждебной политикой России в отношении короля Франции Луи Филиппа, но и объективным стремлением Франции демонтировать венскую систему, обретя статус великой державы.
В научный оборот впервые вводится ряд новых неопубликованных источников, хранящихся ь- Архиве внешней политики Российской империи и Государственном Архиве Российской Федерации: это депеши российских послов в Париже, Лондоне, Вене, Константинополе в МИД России, отчеты МИД и др.
Практическая значимость диссертации состоит в том, что ее положения и выводы могут быть использованы в разработке лекционных курсов по истории внешней политики России и истории международных отношений.
Историографии проблемы. Исследование международных отношений во второй четверти XIX века имеет обширную историографию, которую условно можно разделиіь на три крупных этапа: дореволюционный, советский и постсоветский. Для каждого из них характерны сьои особенности, своя специфика.
Для дореволюционной историографии характерно наличие различных
точек зрения на внешнеполитический курс страны, отсутствие единой
концепции, что вызвано существованием в дореволюционной историографии
идейно-политического плюрализма. Наиболее яркими представителями
дореволюционной исторической науки являются такие известные историки
как С. С. Татищев, С. М. Соловьев, М. А. Полиевктов, барон Б. Э. Нольде, Е.
Шумигорский и др., рассмотревшие различные аспекты внешней политики
России во второй четверти XIX века.' Идейно-политически
дореволюционные историки принадлежат к двум мировоззренческим лагерям - либеральному и консервативному. Сторонники либерального мировоззрения во главу угла во внешней политике ставили понятие «национальной политики», «национального интереса», в то время как консервативные авторы идеализировали и персонифицировали внешнюю политику, сводя ее к мудрым деяниям монарха, олицетворявшего государство. Для консервативного подхода характерен апологетический,
См : Татищев С. С. Внешняя политика императора Николая Первого СПб., IS87, Татищев С. С Император Николай и иностранные дворы. Исторические очерки. СПб, 1889; Татищев С. С. Из прошлого русской дипломатии. Исторические исследования и полемические статьи СПб, 1890, Соловьев С. М Сочинения. Книга XVI Работы разных лет М., 1995; Соловьев С. М Поццо-ди-Борго и Франция Начало второй четверти XIX века // Вестник Европы. 1879 № 2 (76) Кн. 3. Март. С. 82-102, № 3 (77) Кн. 5 Май С. 252-273; Соловьев С М. Восточный вопрос. Собр соч в 18 тт Т. I. М , 1988, Нольде Б Э. Внешняя политика. Исторические очерки. Пг. 1915, Шумигорский Е. Один из ревностнейших насадителей немецкого засилья в России Граф К В Нессельроде//Русская старина. 1915 Т. 161 № 1 (январь). С. 160-165; М А Полиевктов Николай! Биография и обзор царствования М., 1918.
7 некритический взгляд на российскую внешнюю политику, в то время как историки-либералы придерживались более объективных позиций.
В заслугу дореволюционной историографии следует поставить выделение историками двух больших этапов во взаимоотношениях Франции и России. Авторы противопоставляли 1820-е гг., когда отношения ме>:.ду двумя с фанами шли «по-восходящей», достигнув кульминации в период русско-турецкой войны и 1830-1840-е гг., когда отношения заметно ухуцшил'Л'.ь из-за неприятия Россией реалий и принципов июльской монархии.
Дореволюционная историография ставила под сомнение «принципы» венской системы, которая, по мнению некоторых ученых, наносила ущерб национальной политике России. Так, например, особая заслуга дореволюционных историков проявилась в анализе таких персонажей российской дипломатии как К. О. Поццо-ди-Борго, И. Л. Каподистрии, К. В. Нессельроде.
В целом, в дореволюционной историографии, лишь в частичной мере были изучены российско-французские отношения. Обобщающего исследования по всему комплексу российско-французских проблем этого периода не было. Лишь три темы наиболее весомо звучат в историографии -российско-французские отношения в Восточном вопросе, взаимоотношения России с Францией в период июльской монархии, критика принципов Венской системы.
При этом необходимо отметить, что в дореволюционной историографии не рассматривались социально-экономические аспекты международных отношений, часто внешнеполитические реалии мотивировались действиями и намерениями монархов, а сама практика российской дипломатии в определенной степени идеализировалась. В то же время несомненен научный вклад историков дореволюционной эпохи. Именно они во многом обозначили ключевые темы для дальнейших исследований.
Советская историография характеризуется классовым подходом к оценке внешнеполитических событий. Ей свойственно рассмотрение внешней политики государств в ракурсе формационного подхода, согласно которому прогрессивно все то, что отвечает запросам исторически прогрессивного класса, и, напротив, реакционна та политика, которая выражает интересы феодально-отживших элементов.
Марксистскому подходу в историографии также свойственны не только крайняя идеологизированность в оценке внешнеполитических событий, но я определенный национальный нигилизм, согласно которому политика правящего класса в России не отвечала национальным интересам, а лишь тормозила прогрессивное развитие народов. Такие взгляды и подходы были характерны для А. В. Фадеева.2 Ряд проблем этого периода освящены в работах Е. В. Тарле.3
К названным работам методологически примыкают лекции по внешней политике А. Л. Нарочницкого, проанализировавшего внешнеполитические отношения ведущих европейских стран в период от июльской революции до Парижского мира.
Однако авторы этих трудов не дали полного анализа российско-французских отношений. Для них на первом плане оставались российско-австрийские и российско-британские отношения.
В 60-80-е гг. XX в. в советской историографии наметилась тенденция более объективного и менее идеологизированного взгляда на внешнюю политику европейских стран. При этом следует отметить, что социально-экономический детерминизм и «классовый подход» в оценке политических явлений остался.
2 См. Фадеев Л В. Россия в системе международных отношений 1815-1849 гг. Глава для IV тома серии «История СССР с древнейших времен» М , 196! С. 12; Тарле Е. В Сочинения в 12 томах Т. 8. Крымская война. М, 1959 С. 78
Тарле Е. В Европа от Венского конгресса до Версальского мира. 1814-1919. Л, Тарле Е. В Запад и Россия Статьи и документы из истории XVHI-XX в Пг., 1918; Тарле Е В. Запад и Россия. Статьи и документы из истории XV1I1-XX в Пг„ 1918; Тарле Е В Три катастрофы Вестфальский мир. Тильзитский пир Версальский мир 1923; Тарле Е. В. Сочинения в 12 томах Т. 8 Крымская война М.1'59. 4 См : Нарочницкий А. Л Международные отношения европейских государств от Июльской революции во Франции до Парижского мира (1830-1856 гг) М, 1946.
В исследованиях историков все более наблюдаются взвешенные оценки отдельных государственных деятелей. Даже личность Николая I переосмысливается от крайне негативистского образа к личности, отстаивающей национальные государственные интересы России. В эти годы появляются научные исследования, посвященные проблемам противоречий европейской политики, в которых авторы уходят от прямолинейных схем в оценках еніі.пнєй политики европейских стран. Именно е этот период российски -французские отношения, их отдельные стороны становятся предметом стегального изучения. Проблематика этого времени включает в себя изучение российско-французских отношений в Восточном вопросе, изучение ^омской системы, российско-французских отношений в годы ИіОлм.лоі-5 мо,"ірхки и т. д. Так российско-французским отношениям в Восточном вопросе посвящены труды Н. С. Киняниной, И. Г. Гуткиной, В.А. Георгиева, Е. И. Федосовой.5
В работах других авторов российско-французские отношения освящались частично, основной акцент делался главным образом на взаимоотношениях России и Британии. Наиболее обстоятельно тема российско-фраіщузскнх отношений была изучена Е. И. Федосовой. По ее мнению, политика Франции в начале 1820-х гг. была направлена на сближение с Россией, особенно в греческом вопросе.
Таким образом, в сойотской историографии 1960-1980-х гг. проявляется интерес к российско-французским отношениям, просматривается стремление выявить характер внешней политики Франции.
Для постсоветской историографии характерно рассмотрение российско-французских отношстїий на широком фоне мировой политики. Авторы стремились рассматривать российско-французские отношения более
5 См : Кимяпина II С. Внешняя политика России в первой половине XIX века. М , 1963, Гуткина И Г.
Противоречия европейских держав г. первые годы греческой войны за национальную независимость (1823-
1826 гг.) // Ученые записки ЛГПИ им А И. Герцена. Л, 1966 Т. 288 С. 124-177; Гуткина И. Г Греческий
вопрос и дипломатические отношения дър.кав // Ученые записки ЛГУ Серия ист наук 1951 Т. 130. Вып
18, Федосова Е. И Дипломатия Франции на заключительном этане восточною кризиса 20-х гг XIX в. //
Новая и новейшая история. 1986 № 6 С 64-75; Георгиев В. А Внешняя политика России на Ближнем
Востоке в конце 30 - начале 40-х го дог XIX в М , ! 975
6 Федосова Е И Указ. соч С 75
объективно, отказавшись от прежних идеологических схем. В этой спязи следует отметить работы В. В. Дегоева, О. В. Орлик, Е. И. Федосовой.7 Особенный интерес историков проявляется к венской системе, анализу противоречивых взаимоотношений европейских стран. Они все более активно обращаются к категориальному аппарату геополитики, что особенно заметно в работе О. В. Орлик «Россия в медсцугародтшх отношениях 1815-1829. От Венского конгресса до Андрианопольского мира», взявшей на поеружение понятие «контроль над пространством».
Авторы отмечают ведущую роль в мировой политике «сверхдержав» -России и Англии, но при этом подчеркивали, что изменить венскую систему стремились страны, обделенные ею - Франция, Пруссия, Австрия. Е. И. Федосова я О. В. Орлик подчеркивали, что Франция, хотя и стремилась переделить мир, но нарушить мир все-же не смогла.
Частично рассматривались российско-французские отношения в «Истории внешней политики России»8. Вопросы истории внешней политики июльской монархии во Франции рассмотрены в труде Н. П. Манухиной (Таньшиной). Автор впервые в историографии обратила внимание на роль общественного мнения в политике орлеанской династии.
7 См: Федосова Е. И Идея европейского единства в общественно-политической мысли Франции XVIII -
XIX вв // Новая и новейшая история. 1994. № 3 С 70-78, Федосова Е. И Либералы у власти (некоторые
проблемы внешней политихи июльской монархии во Франции) // Европейскчй либерализм в новое время:
Теория и практика М., 1995. С. 166-174; Федосова Е. И. Петербургский протокол 1826 г и дипломатия
Франции. // Вопросы истории. 1985. № 3. С. 46-57, Федосова Е И. Польский вопрос во внешней политике
Первой империи во Франции М., 1980, Федосова Е. И. Становление внешнеполитического курса
июльской монархии во Франции (1830-1834гг). // Вестник Московского университета Серия 8 История
1989. № 2. С. 23-36, Федосова Е. И Ф. Гизо во главе МИД Франции (1840-1847 гг.). // Вопросы истории.
1993 № 10. С 136-144; Федосова Е И Франция и венская система (к вопросу о постоянно действующих и
временных факторах внешней политики) // Вестник Московского университета Серия 8 История 1996. Ни
5. С. 71-82; Орлик О. В. «Европейская идея» Александра 1 // Новая и новейшая история 1997. № 4 С. 46-68,
Орлик О В. Российский дипломати. Д. Киселев //Новая и новейшая история 1992 К2 С 149-164; Орлик
О В Россия и французская революция 1830 г. М., 1968; Орлик О. В Социально-политические взгляды н
дипломатическая деятельность во Франции Н. Д. Киселева. // Портреты российских дипломатов. M., 1991.
С 72-94; Орлик О. В Россия в международных отношениях 1815-1829 От Венского конгресса до
Адрианопольского мира. М., 1998. С. 25; Дегоев В В. Александр I и проблема войны и мира в Европе
(1815-1825) // Россия XXI 2002. № 3. С. 112-137, Дегоев В В. Внешняя политика России и международные
системы: 1700-1918 гг. М., 2004; Дегоев В. В. Кавказский вопрос в международных отношениях 30-60-х гг
XIX в Владикавказ, 1992; Дегоев В. В. Россия, Великобритания и происхождение Крымской войны //
Россия XXI. 1996 №9-10.
8 См История внешней политики России Первая половина XIX века М-, 1999
' См.: Манухина Н. П. (Таньшина). Русско-французские отношения в годы июльской монархии // Россия и Франция. XVIH-XX века Вып 5 М., 2003. С. 115-142, Таньшипа Н П. Политическая борьба во Франции по вопросам внешней поли гики в годы Июльской монархии. М., 2005.
Новой тенденцией в постсоветской историографии стало обращение к изучению деятельности дипломатического корпуса царской России этого времен!!. В ряде работ даны меткие характеристики таких видных дипломатов и государственных деятелей как И. А. Каподг.стрии, К. О. Поццо-дл-Бсрго, К. В. Нессельроде, Н. Д. Киселева и др.10 При этом современные п-следователи подчеркивают, что Франция неуклонно стремилась «демонтировать венскую систему», старалась вновь обрести статус "еп!- .сой crpa-Li, что и предопределило во многом ее колебания во внешней политике. Однако, в работах до сих пор не получила детального рассмогрени:-: роль России в этом процессе.
В цслоч можно отмстить, что в российской историографии так и не сложилось целостней картины российско-французских отношений этого периода. Кроме того, в историографии не получили полного отражения факторы, влияющие на отношения между двумя странами. Наконец, до сих пор в научной литературе не рассматривались специально вопросы периодизации российско-французских отношений, их качества и своеобразие этапов их динамики.
В зарубежкой историографии проблемы следует отметить работы Ф. Энгельса, для которого Россия являлась оплотом европейской реакции." Немеикий историк Т. Шиман рассматривает Россию как «полуварвэрскую страну», угрожавшую Ег.ропе.1 История показала, что они были не правы в своих выводах v сделках.
Для фрянцузскоЗ историографии характерен апологетический подход, защита внешней политехи Тьера и Наполеона III.13 Книга известного французского историка А. Дебидура «Дипломатическая история Европы»14
10 См : Михайлов В Б К. О. Пэщ'О-ви-Борго- дипломат реставрации на службе Российской империи //
Портреты российских дипломатов. М 1991.С 47-71; Орлик О. В. Социально-политические взгляды и
дипломатическая деятельность го Сріківіи Н Д Киселева//Там же. С 72-94
" См.: Маркс К., Энгельс Ф Сочинегия. Т. 9.
12 См Schiemann Т. Geschichte Russlandb unter Keiser Nikolaus I T. I-IV. Berlin, 1904; 1908,1913; 1919.
" Cm . Сорель А, Европа и французская революция. Спб., 1906; Вандаль А. Наполеон I и Александр [.
Т. 1-ІЙ. Спб, 1910-1913.
14 Дебидур А. Дипломатическая исюрр з Еиропы Священный Союз от Венского до Берлинского конгресса
1814-1878 гг. Ростов-на-Доиу 1995.
12 написана с либерально-буржуазных позиций. Автор критически от несся к внешней политике царизма, порицая ее «крайности», отрицательно оценил решения Венского конгресса и принципы 1815 г., сочувственно писал о революционных выступлениях в 1848-1849 гг. В работе преувеличивается значение Франции в международных отношениях той эпохи, проявляется чрезмерная снисходительность к французской завоевательной политике, дается неверная оценка роли Франции в отношении народов Арабского Востока.
В труде К. Грюнвальда'5 порицается деспотизм русского царя, его царствование трактуется самым ярким воплощением автократии, когда народ был превращен в «человеческую пыль».
Что касается современной французской историографии, то вопросы
российско-французских отношений исследуемого периода
рассматриваются опосредованно в контексте работ, посвященных истории Франции1 , истории международных отношений17 и других работ общего характера s. К сожалению, комплексных работ, посвященных изучению проблем отношений России и Франции во второй четверти XIX в., пока не появилось.
Источниковая основа исследования достаточна для изучения названной темы. Все источники условно могут быть разделены на несколько групп - опубликованные и неопубликованные. К опубликованным источникам мы относим документы официального происхождения (тексты договоров и соглашений), дипломатическую переписку и воспоминания дипломатов.
Первая группа (тексты соглашений, проекты договоров, протоколы) позволяет оценить конкретные результаты дипломатических усилий и действий, как со стороны Франции, так и России. Значительная часть таких
15 Grunwaid С. La vie de Nicolas І-ег. Taris. 1946.
16 Casteiot Л et Decaux A Histoire de la France et des francais. Paris, 1970-1974; de Sauvigny G. de Bertier. Au
soir de la monarchic (Histoire de la Restauration) Paris 1974
17 Pacteau S., Mougel F.-C. Histoire des relations Internationales (1815-1987) Paris. 1988
18 Capodistna et le gouvernement russe (1826-1827) II Les relations greco-russe pendant la domination Turqus et la
guerre d'independence greeque. Thessaloniki. 1983
13 документов опубликована в известном сборнике документов - «Внешняя политика России XIX и начала XX века», изданном министерством иностранных дел РФ19. Ценность этого сборника состоит в том, что к важнейшим договорам даны примечания, в которых отражена подготовка их принятия, а также показаны многочисленные архивные и неопубликованные документы, большинство из которых приводятся па французском языке и в русском кереводе.
Известному ученому и дипломату Ф. Ф. Мартенсу принадлежит многотомное собрание материалов и документов по вопросам российско-французских отношений.20 Собранные и систематизированные им документі.! являются важнейшим источником по истории внешней политики России.
Вторая группа включает дипломатическую переписку, которая отличается высокой информативной насыщенностью. Так переписка главы МИД России К. Б. Нессельроде с послами X. А. Ливеном, К. О. Поццо-ди-Борго, Д. П. Татищевым позволяет понять не только саму суть российско-французских контактов, но и раскрывает общую ситуацию при основных европейских дзорах, Особенно важны оценки К. В. Нессельроде общих тенденций европейской политики. В его переписке прослеживается гибкость российской дипломатии в решении Восточного вопроса, умелое балансирование в непростых для страны условиях. Большая часть документов, опубликованных в названном сборнике, основывается на материалах Архива внешней политики Российской империи (Фонд Канцелярия).
Депеши дипломатов при основных европейских дворах - Д. П. Татищева, X. А. Ливена, К. О. Поццо-ди-Борго, К. В. Нессельроде важны для нас прежде всего тем, что передают не только атмосферу дипломатической борьбы, но и нюансы обстановки, показывают мотивы действий того или
"См.: Внешняя политика России XIX и начала XX века. Документы российского МИД Серий 2:1815-1830 гг. Т. 12-16 М. 1980,1982,1985,1992,1995.
20 См.: Мартене Ф. Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россиею с иностранными державами. СПб ТТ.. IV, ч. 1, VII, VIII, XI, XII, XIV, XV. 1876-ІО09
14 иного правительства. При этом весьма важна аналитическая оценка депеш, в которых российские дипломаты размышляют о возможных демаршах и ответных действиях российской стороны.
В этой связи несомненную ценность представляют циркулярные письма К.В. Нессельроде, в которых российски;»! дипломатическим представителям рекомендуются те или иные действия. Иногда в таких письмах указывается недовольство предпринятыми мерами, критикуется медлительность действий дипломатов. Переписка дипломатов (особенно К. О. Поццо-ди-Борго с К. В. Нессельроде), снабженная комментариями и анализом, представлена в интересной работе Ф. Ф. Мартенса. '
Несомненную научную ценность представляют российско-французские дипломатические документы, изданные проф. А. А. Половцевым.22
Для изучения внешней политики июльской монархии, прежде всего относящейся к международным аспектам бельгийской революции, большую научную ценность представляют источники, опубликованные профессором А. И. Молоком.23 Ценность этих источников состоит в том, что в них представлены материалы, характеризующие различные версии происхождения бельгийской революции.
Особое место среди публикуемых документов занимают
собственноручные заметки Николая I по поводу политических событий 1830 г., которые в подлиннике прилагаются в известной книге Н. К. Шильдера «Николай I»24. Этот документ хорошо характеризует легитимистскую принципиальность Николая I, защитника идей Священного союза и проливает свет на мотивы политики царизма в бельгийско-голландском конфликте.
21 См: Мартене Ф. Ф. Россия и Франция во времена Реставрации и июльской монархии по журналам
министерства народного Просвещения. 1907 Ч. X. X» 7 (июль).
22 Донесения французских представителей при русском дворе и русских представителей при французском
дворе (1814-1830) Под ред. А. А. Половцева // Сб. Русского исторического общества. СПб. 1908. Т. 127,
Переписка герцога Ришелье с Александром I, его министрами и частными лицами // Под ред. А. А.
Половцева СПб. 1886. Т. 54; Переписка французских представителей при русском дворе за 1817-1818 гг //
Сборник русского исторического общества под ред А. А Половцева СПб. 1904. Т. 117
23 Молок А. И. К истории революции 1830 г. в Бельгии.//Красный Архив. 1941. Т. 1.(104).
24 Шильдер Н. К Николай I В 2-х тт СПб, 1910. Т 2. С. 563-565.
Третью группу источников составляют мемуары дипломатов. В этой связи интересны воспоминания двух выдающихся, но расходящихся по многим вопросам дипломатов - И. А. Каподистрии и К. В. Нессельроде.25 Высокой информативной ценностью отличаются мемуары французского посла в России Бургоэна, впервые опубликованные в труде С. С. Татищева.26 Их ценность состоит в анализе мотиксв русской политики по отношению к Франции периода июльской революции. Из мемуаров видно, почему Николай I шел на ухудшение отношений с Францией. Кроме того, в них содержатся оценки взаимоотношений двух стран в 1820-е гг., особенно в решении Восточного вопроса.
К этой группе источников примыкают ценные дневниковые записи. Это прежде всего дневник П. Г. Дивова, управлявшего в 1820-1830-е гг. Министерством иностранных дел во время отсутствия К. В. Нессельроде. Материалы этого дневника проливают свет на многие аспекты российско-французских отношений.27
Большой корпус источников составляют неопубликованные материалы, дипломатическая переписка, хранящаяся в Архиве внешней политики Российской империи. Особенно интересен фонд «Посольство в Париже», содержащий многочисленные депеши посла Российской империи во Франции К. О. Поццо-ди-Борго, относящиеся к началу 1820-х гг. и проливающие свет на политическую борьбу вокруг греческого вопроса. В названном фонде хранится также переписка между Шатобрианом и К. О. Поццо-ди-Борго.28
В фонде «Канцелярия министра иностранных дел» содержатся донесения И.А. Каподистрии, касающиеся положения восставших греков и
25 См.: Каподистрии И. Л. Записка графа Иоанна Каподистрии о его служебной деятельности СПб.
Русское историческое общество 1868. Т. 3, Nesselrode Ch -R. de Lettres et papiers du chancclies comte de hes.
(1760-1850). T. 5-6 P. 1907-1908
26 См : Татищев С. С. Император Николай и иностранные дворы. Исторические очерки. СПб 1889.
27 См Из дневника П. Г Дивова 1829 год // Русская старина. 1898. № 12 С. 617-632, 1899. Т. 99. № 9 С.
655-673.
28 См.: АВПРИ. Ф 187. Посоліство в Париже. On. 524. Да, 41,45,48, 54.
их взглядов на политику России, что позволяет судить о том, как в Грс .и воспринимали внешнеполитический курс России, Англии и Франции.29
Весьма информативен фонд «Отчеты МИД», материалы которого позволяют оценить крайнюю степень беспокойства, испытываемую правительством Николая I по поводу революционного кризиса, происшедшего в июле 1830 г. во Франции. Помимо прочего в рззванном фонде хранятся документы, характеризующие внешнюю политику Франции при Полиньяке.30
Значительный объем материалов, характеризующий российско-французские отношения в 1830-1840-е гг. содержится в фондах Государственного Архива Российской Фед«рации. В первую очередь, следует отметить фонд «Секретный архив III Отделения Е. И. В. канцелярии», в котором хранятся записки о нарушении во Франции порядка престолонаследия в 1830-м г., а также предложения о необходимости ограничить доступ в Россию французской периодической печати31. В названном фонде сохранены письма редактора газеты «Журналь де Франкфор» ПІ. Дюрана в Третье отделение о своем желании защищать во Франции русские интересы.32
Подводя итог обзору источников, можно смело констатировать, что источниковая база достаточна и репрезентативна, в полной мере отвечает потребностям реконструкции и изучения российско-французских отношений этого периода.
Теоретико-методологической основой исследования является
системный подход, позволяющий рассматривать российско-французские отношения в качестве органичной части всей европейской политики, всего геополитического пространства.
25 См.- АВПРИ, Ф. 133. Канцелярия министра иностранных дел Он. 468,469. и Там же Ф 137. Отчеты МИД. Оп 475
"Си ГЛРФ.Ф 109с/а,Оп 4а Д №17. 12 См : ГАРФ. Ф. 109 с/а, оп 4а. Д № 19.
Б работе соблюден принцип историзма, позволяющий рассматривать то или иное внешнеполитическое событие в развитии, в динамике.
Апробация диссертационного исследопашш. Основные положения и выводы диссертации обсуждены и одобрены на заседаниіі кафедры теории и и сі ори и международных отношений факультета гуманитарных и сощ.<ачг:нтХ наук Российского университета дружбы наредов. Результаты леследогэчня получили апробацию в статьях автора, представленных на ;;онф~;хі"ц:гх, а также в его публикациях.
Личніїй ьклад соискателя состоит в том, что весь объем диссер гщиошгого исследования выполнен самостоятельно. В процессе работы б:ш изучен, систематизирован большой фактический материал, ранее не обооіцаі»шиіїся в научной литературе.
О руктура работы состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников и литературы.
Отношения России и Франции и русско-турецкая война 1828-1829 гг
Российско-французские отношения приобрели особую значимость в период русско-турецкой войны, в ходе которой Россия твердо добивалась решения греческого вопроса. Успех России в войне в значительной степени зависел от позиции Франции.
Война стала во многом неизбежной по причинам исчерпанности дипломатических усилий, проводимых Россией в первой половине 1820-х гг. В то же время к началу войны созрели международные предпосылки, при которых Россия могла добиться успеха. В этой связи исследуем основные аспекты дипломатической истории войны и проявлявшуюся в них позицию России и Франции в решении греческого вопроса.
Прежде всего, необходимо коснуться таких вопросов, как отношения сторон к Лондонской конвенции (июль 1827 г.); блокады
Дарданелл; проблемы посредничества держав в русско-турецком споре; проблемы статуса греческого государства.
При этом следует отметить изменения внешней политики России, происшедшие с приходом Николая I. Более решительный курс Николая І в какой-то степени был подготовлен его предшественником и одновременно старшим братом Александром I. Так, О. В. Орлик пишет, в последний 1825 год правления Александра I уже наметились изменения курса внешней политики России на Балканах, связанные с решимостью императора восстановить свой прежний престиж в Греции. 128В инструкции К. В. Нессельроде, направленной «российским представителям в Вене, Берлине и Париже» от 6 (18) августа 1825 г. «рекомендовалось все предложения правительств Австрии, Пруссии, Франции принимать только для обсуждения, поскольку они парализовали «благотворные намерения» Александра I по умиротворению Востока, и «воздерживаться от высказываний по турецким делам».
Николай I, вступивший на престол 12 декабря 1825 г., как отмечает Н. С. Киняпина, и не готовился к управлению государством, тем не менее «он довольно быстро освоился с внешней политикой, и она сделалась одним из любимых его занятий». В результате новый император довольно неплохо разбирался как в международной обстановке, так и в людях и «вел активную, вполне самостоятельную политику».
Определяя приоритетные направления внешнеполитического курса Николаю I прежде всего была важна защита национальных интересов страны и забота о спокойствии собственного государства. По мнению Н.С. Киняпиной, он одним из первых российских правителей «понял евразийское положение России, что заставило его обратить внимание на расширение связей с государствами Азии».
Справедливо отметил В. В. Дегоев, что в решении Восточного вопроса Николай I действовал более последовательно, хотя и менее гибко, чем Александр І.«Николай I твердо придерживался той мысли, что целый ряд проблем, образующих в совокупности понятие «восточный вопрос» должен решаться исключительно в рамках русско-турецких отношений без привлечения третьей стороны. В то же время он обладал достаточным прагматизмом, чтобы понять и другое: такой подход едва ли поможет распутать греческий клубок. Прочно усвоенные представления о революции, как о самой страшной угрозе России и Европе ... предрасполагали Николая I к восприятию греков как бунтарей, поднявшихся против своего законного правителя. Однако интересы России (или нечто осознанное как интересы России) оказались в глазах царя выше идеологических постулатов. И он, в конце концов, предпочел увидеть суть сложившейся ситуации не в попрании легитимистских прав султана, а в избиении единоверного христианского народа...».
В тоже время Николай I внимательно следил за всеми нюансами европейской политики. Он отдавал себе отчет в том, что самостоятельно, без «европейского концерта» греческий вопрос он решить был не в силах, не рискуя создать против себя коалицию европейских государств.
Основой для дипломатического давления на Порту стала Лондонская конвенция от 6 июля 1827 года.
В этой связи рассмотрим мотивы основных европейских «игроков», заинтересованных в Конвенции, прежде всего - России, Англии, Франции.
Россия и Франция в годы Июльской монархии и революции в Бельгии
Анализ взаимоотношений России и Франции предполагает выяснение ряда существенных элементов, среди которых следует обратить внимание на отношение Николая I к Луи Филиппу, как представителю новой династии, к событиям Бельгийской революции и т.д. Связь данных аспектов представляется существенной, поскольку политический режим Луи Филиппа справедливо связывал свое упрочение с судьбой Бельгии. Если бы бельгийская революция была задушена интервенцией, то и сам Луи Филипп не удержался у трона. Кроме того, рассмотрение этих двух событий в едином параграфе связано с колоссальным влиянием французских революционеров на события в Бельгии. Наконец, именно в бельгийском вопросе испытывалась на «прочность» дипломатия июльской монархии.
Анализ внешнеполитического курса России по отношению к послереволюционной Франции и внешней политике новой династии в отношении России не понять без выяснения внешнеполитических мотивов обеих сторон. В этом ключе несомненную научную ценность представляют мемуары французского посла Бургоэна, впервые опубликованные С. С. Татищевым. Ценность их трудно переоценить уже потому, что мемуары во многом проясняют мотивы внешней политики России и аргументы французской стороны.
Впервые Николай I завел разговор с послом о событиях во Франции, как только стали поступать первые сведения об июльской революции. Российский император, видимо, еще не имел полной картины происшедшего. С. С. Татищев передает атмосферу происходящего:
«Император Николай принял французского дипломата с обычной милостью. «Вы видите, - сказал он ему, - все, что мы предвидели, совершилось. Какое ужасное несчастье!» Затем он засыпал его вопросами: Чем все это кончится? Что случиться, если Карл X будет низвергнут? Кто займет его место: республика или Бернадот? «Я не говорю о короле шведском, - оговорился государь,- а разумею какого-либо военного вождя, выбранного преторианцами». Смущенный Бургоэн ограничился ответом, что, подобно самому государю, он «блуждает во тьме хаоса».
Император выразил различные предположения. Наиболее желательным исходом казалось ему отречение короля в пользу законных своих наследников, сына, герцога Ангулемского, или внука, герцога Бордоского. При этом он упомянул вскользь и об Орлеанской ветви королевской семьи. «Будем надеяться, - заметил он, - что, по крайней мере, будет спасено монархическое начало», и, отпуская Бургоэна, прибавил: «Какие молодцы ваши гренадеры королевской гвардии! Я желал бы воздвигнуть золотую статую каждому из них».
Вторая встреча произошла через неделю, по возвращении императора из Финляндии. К этому времени были получены уже более подробные сведения о происшедших событиях во Франции.
«На другой день по приезде императора, французского поверенного в делах посетил военный министр граф Чернышев. «Государь, - сказал он ему, - знает любезный друг о связывающей нас дружбе и находит, что сообщение, которое он желает вам сделать, будет вам менее неприятно в устах друга, чем если бы дошло до вас другим путем. Вы, конечно, знаете, до какой степени его величество недоволен тем, что совершилось во Франции. Непоколебимость его принципов не дозволяет ему признать установившийся порядок, а потому он решил, что вам пришлют паспорты и что сношения с Францией будут прерваны».
Французский дипломат не растерялся и развязно отвечал, что не может принять к сведению дружеского (выделено в тексте - О. Ж.) сообщения военного министра, а будет ждать его подтверждения со стороны министерства иностранных дел.
Первая и безапелляционная реакция Николая I на происшедшие события наглядно показывает, что петербургский двор решительно не принял новый режим, готовясь расторгнуть дипломатические отношения. В беседе с императором Бургоуэн тактично заявлял Николаю I, что новое правление признано всей Францией.
«Таков мой образ мыслей, - перебил его государь, возвышая голос, -принцип законности, прежде всего, вот, что руководит мною во всем». И, ударив кулаком по столу, воскликнув: «никогда я не смогу признать то, что произошло во Франции». - Государь, не должно говорить никогда; в наши дни это слово произносить не следует. События торжествуют над самыми твердыми решениями. - Никогда, - с жаром повторил император, - никогда я не отступлю от своих принципов. С принципами нельзя входить в сделку. Я не вступаю в сделку со своей честью!».
Видимо такое восприятие новой династии питалось и депешами из Парижа. Содержание одной, хотя и анонимной, весьма красноречиво характеризует ту атмосферу в Петербурге, в которой воспринимались события июля 1830. Записка без подписи ярко выражает недовольство нарушением во Франции порядка наследования престола приходом к власти герцога Орлеанского (Луи-Филиппа). Автор подчеркивает незыблемость монархического принципа 1830 г. Сообщение носит аналитический характер, автор хорошо знает ситуацию в стране, дает достаточно объективную характеристику нового короля. Ключевая идея записки - неприемлемость перемен во Франции, нарушивших безусловные принципы власти.
Польская проблема и российско-французские отношения
Одной из важных проблем международных отношений 1830-х гг. стала польская проблема, занявшая значимое место во внешней политике июльской монархии и России. Анализ названной проблемы позволяет понять характер и направленность французской политики указанного времени, уточнить приоритеты внешнеполитической программы июльской монархии.
Изучение данной темы предполагает рассмотрение событийного ряда польского кризиса; выявления позиции июльской монархии к польским событиям; рассмотрения реакции французского общественного мнения на польские события. Анализ названных аспектов позволит оценить влияние польского национально-освободительного движение на взаимоотношения России и Франции, и на всю систему европейской политики. Прежде всего, необходимо обратиться к событиям польского национального восстания.
Восстание в Польше вспыхнуло в 1830 г. как следствие нарушения дарованной Польше в 1815 г. конституции. Границы Царства Польского русские войска перешли в феврале 1831 года. Этому предшествовали императорские воззвания о том, что восставшие будут прощены, как только будет восстановлено законное управление и отпущены пленные. После того, как сейм Царства принял решение о низложении Николая I в качестве польского короля, и к власти пришло коалиционное правительство Адама Чарторыйского, царь ввел на территорию Польши крупные военные силы.
Восстание весной 1831 г. охватило не только саму Польшу, но и Литву, другие области с компактно проживающим польским населением. Карательные силы возглавили сначала И. И. Дибич, а после его смерти - генерал И. Ф. Паскевич, который благодаря многократному превосходству в силах смог подавить восстание. В сентябре 1831 года капитулировал последний оплот восставших - Варшава.
Правительство стремилось как можно скорее завершить военную кампанию, поскольку ее затягивание чревато было внешнеполитическими осложнениями. Вероятным было вмешательство Франции и Англии в качестве посредников; очаг напряженности на своих границах не был приемлемым ни для Австрии, ни для Пруссии.
Таким образом, польский вопрос из внутрироссийского становился европейской проблемой. Это отчетливо осознавали российские правящие круги, пристально вглядываясь в настроения всей Европы и Франции. Неоценимую роль в этом сыграл вдумчивый и ответственный Поццо-ди-Борго, регулярно сообщавший в Петербург о позиции Франции в польском вопросе. В своем донесении вице-канцлеру от 30 ноября (12 декабря) 1830 г. Поццо сообщал, что в правительственных кругах Франции в польских событиях усмотрели, прежде всего, серьезную помеху для активного участия России в западноевропейских делах. В сообщении отмечалось, что Себастиани и сам Луи Филипп заверили царского дипломата, что никаких изменений в политике Франции по отношению к России не произойдет и каким-либо образом вмешиваться в русско-польский конфликт они не намерены.
В то же время К. О. Поццоди-Борго доносил К. В. Нессельроде, что сомневается в обещаниях французских должностных лиц. Он предполагал, что при переживаемых Францией экономических трудностях, вызывавших естественное недовольство, умеренным элементам в июльском правительстве будет особенно нелегко противостоять давлению «мощной, революционно настроенной оппозиции», и во избежание негативных для России внешнеполитических последствий восстания в королевстве ратовал за скорейшее его подавление.
Предчувствия не обманули Поццо в его прогнозах. В депеше от 17 (29) декабря 1830 г. он сообщал, что король и Себастиани, повторили ему свои прежние заверения: в целях «восстановления спокойствия» в Королевстве мирными средствами они предлагали организовать «дружеское давление» на Николая I венского и берлинского дворов. Поццо дал понять собеседникам, что царь ни в какой форме вмешательство в свои внутренние дела не примет.
Следует отметить, что дипломатическая активность России в польском вопросе вызывалась опасениями большой войны и угрозой распространения революции в Европе. В депеше Нессельроде Поццоди-Борго отмечалось: «Французское правительство не в силах этому воспрепятствовать, и не в наших правилах этого бояться. Но мы хотели бы дать один совет, высказать одно пожелание: чтобы французское министерство проявило в этом случае чувство меры и благородства (выделено мной - О.Ж.). Если, как казалось до сих пор, правительство короля Луи Филиппа с нетерпением ожидало подходящего момента, чтобы дать Европе гарантии безопасности и приобрести доверие императора, ему не следует упускать возможности разумно воспользоваться нынешними обстоятельствами».221
Важно отметить следующее: Российское правительство ставило в зависимость прогресс отношений между Россией и Францией от степени вовлеченности Франции в польские дела.
В этом отношении особенно интересна циркулярная депеша К. В. Нессельроде дипломатическим представителям за границей от 11(23) декабря 1830 года.
«Наши отношения с Францией продолжают оставаться миролюбивыми. От нового французского правительства зависит сделать их более тесными, если оно раз и навсегда положит конец помощи и поддержке, которые находят революционеры всех стран».
В депеше звучит еще одна важная нота. Депеша была составлена тогда, когда Россия приступила к военному средству решения «польского вопроса». Среди мотивов российской внешней политики значилось стремление «уберечь от полного краха одного из важнейших установлений Венского конгресса» и стремление противопоставить дух Вены «доктрине невмешательства и всех вытекающих из них последствий».
Россия и Франция в турецко-египетском конфликте
Восточный вопрос вновь становится одной из важнейших и острых проблем мировой политики в 30-40 гг. XIX в. Однако состав участников решения Восточного вопроса меняется - место Греции отныне занимает Египет. В то же время необходимо иметь в виду и международный контекст обострения Восточного вопроса, которое пришлось на время правления во Франции июльской монархии, отношения с которой у России были весьма натянутыми. Прежде чем охарактеризовать российско-французские отношения в этот период, рассмотрим причины обострения Восточного вопроса в 1830-1840 гг., проанализируем мотивы действий крупнейших европейских держав в восточном кризисе, оценим последствия разрешения этого вопроса, как для России, так и Франции.
Рассматривая ситуацию на Ближнем Востоке в это время следует отметить, что в начале 30-х гг. XIX в. обострение Восточного вопроса произошло из-за турецко-египетского конфликта. Паша Египта Мухаммед Али отказался платить очередной взнос в казну султана Махмуда II и потребовал от него передать под управление Сирию в качестве обещанной платы за участие в войне с греками. Осенью 1831 г. египетская армия вступила в Сирию и 21 декабря 1832г. разгромила турецкую армию у Коньи. Махмуд II обратился за помощью к Европе. За спиной Мухаммеда Али стояла Франция.
Позиция России в обострившемся Восточном вопросе состояла в сохранении незыблемости результатов русско-турецкой войны 1828-1829 гг., зафиксированных Адрианопольским миром 1829 г. Цели внешней политики России в отношении Порты было поручено довести до сведения французского руководства в депеше К. В. Нессельроде, адресованной К. О. Поццо-ди-Борго от 2 (14) февраля 1833 года. В депеше отмечалось, что политика российского императора есть «система охранения», что он желает сохранения Оттоманской империи на берегах Босфора и Дарданелл, и всеми силами будет стремиться предупредить катастрофу на Ближнем Востоке. В депеше отмечалось, что петербургский кабинет предлагает французскому правительству соединиться с ним для достижения этой цели. Если оно примет такое предложение, то воспользуется своим влиянием на Мухаммеда Али, чтобы остановить его воинственные намерения, и в таком случае, европейский мир будет сохранен. Однако, если тюильрийский кабинет ухватится за это «первое доказательство» доверия со стороны России и предложит «коллективное посредничество» в турецко-египетских делах, то такое предложение должно быть немедленно отклонено послом».
По существу, Россия предлагала Франции сотрудничество в турецком вопросе. Однако Франции такой курс не сулил политических выгод и, следовательно, отношения были обречены на ухудшение.
В начале 1830-х российско-французские отношения в данном регионе остаются весьма противоречивыми. От былого сотрудничества в годы русско-турецкой войны 1828-29 гг. не осталось и следа. Франция все более стремится вытеснить Россию из Порты, обострить отношения России с Портой. Русский посланник в Константинополе А. Л. Бутенев доводил до сведения К. В. Нессельроде инструкции французского посла в Константинополе Гийемино своему драгоману, предназначенные для сообщения Порте. Утверждая, что Франция находится накануне объявления войны России и Австрии, французский посол побуждал Порту к новой войне с Россией, с тем, чтобы Османская империя смогла возместить утраты, нанесенные ей в кампании 1828-1829 гг. Причем, российский посланник полагал, что Гийемино действовал по указанию своего правительства, а не по собственной инициативе.
Такие подстрекательские действия Франции заставили российскую сторону потребовать объяснений. В результате Гийемино было отозван из Константинополя. В депеше Нессельроде Поццо-ди-Борго отмечается: «Отзыв г-на Гийемино и официальное дезавуирование его действий завершают это дело удовлетворительным для России и почетным для французского правительства образом. Однако, как нам кажется, пережитый им неприятный эпизод должен был бы послужить ему полезным предупреждением. Происшедшее в Константинополе должно заставить его понять, что оттоманская Порта вовсе не так склонна, как ему возможно, казалось разорвать договоры с Россией и пойти на риск, связанный с новой войной».
О напряженном характере взаимоотношений между обеими странами свидетельствует демарш Поццо-ди-Борго, добившийся аудиенции у короля, когда стало известно о предложении Франции ввести эскадру в Дарданеллы.
«Граф Поццо-ди-Борго пошел в один из ближайших вечеров к королеве, которая каждый день принимала членов дипломатического корпуса. Там король очень любезно его встретил и немедленно подтвердил слова Бролье, что у его нет намерений вызывать какие-либо катастрофы на Востоке.... Когда гр. Поццо-ди Борго категорически заявил, что таковы намерения его Государя, король поспешно его прервал и сказал: « Я в этом тем более уверен, что Император должен быть убежден в том, что Европа никогда не позволит ему утвердиться в этом месте!» После неприязненного молчания Поццо заявил: «В этом случае, если французская эскадра пройдет через Дарданеллы, его Императорское величество сочтет этот факт враждебным в отношении России действием». Король не в состоянии был скрыть свое удивление и ответил ему: «Как? Так серьезно?», на что последовал ответ посла: « Действительно так, Ваше Величество!». Франция вынуждена была отступить.
Похожие диссертации на Российско-французские отношения в 20-40-е гг. XIX века
