Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Историоаграфия эволюции международных отношений в Северо - Восточной Азии после «холодной войны» 28
Глава 2. Теория международных отношении о борьбе государств за национальные интересы в условиях формирования нового мирового порядка 104
1. Понятие «национальных интересов» и особенности международной борьбы за их реализацию. 104
2. Силовое соперничество великих держав за «национальные интересы» в условиях формирования нового мирового порядка. 125
3. Сотрудничество в области международной безопасности как несиловой метод борьбы за «национальные интересы» 148
Глава 3. Обострение борьбы китайского и американского центров силы в процессе становления новой региональной системы международных отношений в Северо-Восточной Азии . 177
1. Эволюция национальных интересов США и Китая в СВА . 177
2. Области несовпадения интересов американского и китайского полюсов силы в СВА и последствия этого для региональной стабильности. 226
3. Формирование нового баланса сил в СВА и особенности борьбы двух центров силы за влияние в регионе. 259
4. Проблемы укрепления безопасности в региональной системе международных отношений. 296
Глава 4. Новая политика Японии по укреплению стратегических позиций в регионе 322
1. Наследие колониальной политики Японии как фактор, осложнявший доверие и сотрудничество со странами региона 322
2. Новые интересы Японии в отношении Китая и корейских государств в контексте обязательств по японо-американскому стратегическому союзу 330
3. Политика Японии в области формирования новой «сферы сопроцветания» в Северо-Восточной Азии 374
Глава 5. Международное сотрудничество как форма борьбы ведущих региональных игроков за влияние в СВ А 409
1 .Проблемы сотрудничества в области безопасности. 409
2.Развитие региональной экономической интеграции и участие в ней России. 441
Глава 6. Новый региональный баланс сил и угрозы безопасности России в Северо-Восточной Азии 478
Заключение 530
Список использованной литературы 566
- Историоаграфия эволюции международных отношений в Северо - Восточной Азии после «холодной войны»
- Эволюция национальных интересов США и Китая в СВА
- Новые интересы Японии в отношении Китая и корейских государств в контексте обязательств по японо-американскому стратегическому союзу
- Новый региональный баланс сил и угрозы безопасности России в Северо-Восточной Азии
Введение к работе
Актуальность темы. Исследование посвящено актуальным проблемам эволюции системы международных отношений в Северо-Восточной Азии в 1990-ые - начале XXI в., где в этот период формировался новый баланс сил с участием трех великих держав - Китая, Соединенных Штатов Америки и Японии, где нарастало соперничество между ними в борьбе за влияние в регионе. Актуальность проблеме придавало географическое соседство региона с российским Дальним Востоком со всеми вытекающими из этого политическими, стратегическими и экономическими последствиями для национальных интересов нашей страны.
После окончания «холодной войны» в 90-е годы XX в. внимание ученых-международников было привлечено главным образом к историческим событиям, происходившим в Центральной Европе, на Ближнем и Среднем Востоке, где США ускоренными темпами формировали систему однополярного мира, не пренебрегая использованием для этого военной силы, откровенно нарушая существующие нормы международного права. В Северо-Восточной Азии окончание «холодной войны», на первый взгляд, не привело к каким-либо драматическим конфликтам. В самом деле, не была разрушена «Берлинская стена» на Корейском полуострове по 38-ой параллели, а процесс воссоединения обоих корейских государств еще далек от завершения. Не произошло в регионе и кардинального изменения государственных границ, как это имело место в Европе, где, по сути, они были восстановлены по состоянию на начало Второй мировой войны. Не было здесь и вооруженных конфликтов с большим количеством жертв среди мирного населения, как в Центральной Европе, Афганистане и Ираке. Казалось, в СВА после окончания «холодной войны» историческое время как бы замерло, взяло своеобразный тайм-аут.
Однако быстро развивавшиеся процессы изменения баланса сил в СВА после разрушения биполярного миропорядка, формирование нового китайского полюса силы и озвученные авторитетными представителями американской администрации планы по созданию американо-китайского военно-политического альянса, как «большой двойки, которая способна изменить мир», политика лидеров двух корейских государств к объединению Кореи, демонстрация усилий Пекина в направлении решения тайваньской проблемы -все эти исторические события привели к существенному преобразованию геополитического и геостратегического ландшафта региона, что не могло не повлиять на развитие ситуации у российских дальневосточных границ.
Три основные группы факторов определяли, на наш взгляд, повышенный академический и практический интерес к изучению проблем эволюции системы международных отношений в СВА в 1990-ые -начале XXI в.. Во-первых, это возросший политический, экономический и стратегический вес региона в глобальной системе международных отношений в XXI в., с которым не может не считаться ни одна великая держава современности, включая и Россию. Здесь проживает более четверти всего населения планеты, находится три из одиннадцати крупнейших экономик мира и три из четырех самых больших
регулярных армий планеты. От политико-экономической стабильности в Восточной Азии напрямую зависит устойчивое развитие мировой экономики, так как в странах региона производится около трети мирового ВВП. Стратегическая стабильность СВА и поддержание здесь статус-кво влияют на безопасность системы международных отношений не только на региональном, но и на глобальном уровне. Не случайно поэтому, американские ученые настоятельно рекомендовали властям своей страны заблаговременно обеспечить Соединенным Штатам сильные позиции в этом потенциально нестабильном районе мира. Российские исследователи также должны уделять событиям в регионе повышенное внимание, держать «руку на пульсе» происходящих здесь изменений геополитического и геостратегического ПОЛЯ.
Во-вторых, СВА - это регион древних цивилизаций, находящихся в стадии своего исторического ренессанса. Эти цивилизации способны бросить вызов Соединенным Штатам Америки, претендующим на мировое лидерство, на доминирование в региональной системе международных отношений. Последствия такого соперничества в условиях непрекращающейся гонки обычных и ядерных вооружений в странах СВА, роста национализма и повышенной нестабильности региона могут легко перерасти в силовое столкновение цивилизаций, к чему, собственно, и готовятся все его ведущие игроки.
И, в-третьих, Россия в СВА непосредственно граничит с динамично
растущим китайским центром силы. На границе с Китаем, протяженность
которой составляет несколько тысяч километров, России противостоит 2,3
миллионная современная армия с боевым резервом в 36, 5 млн. человек в том
время как российская армия постоянно сокращается и ее численный состав не
превышает 1 млн. военнослужащих. Парк китайской авиации насчитывает
более 2 тыс. современных самолетов, что делает ВВС НОАК крупнейшими в
АТР. На протяжении 1990-х годов и в начале XXI в. Китай успешно
реализовал программы модернизации своих вооруженных сил, добившись
поставленных целей. После завершения первого этапа военного
строительства НОАК, который уже превратил ее в силу, способную эффективно сдерживать и устрашать потенциальных противников, к 2010 г. армия КНР должна будет «гарантировать властям КНР расширение стратегических границ и жизненного пространства», а к 2050 г. - превратиться в силу, «способную одержать решающую победу в войне любого масштаба и продолжительности с использованием высокотехнологического вооружения и современных способов ведения вооруженной борьбы». Принимая во внимание, что на протяжении последнего десятилетия Россия активно вооружала Китай, поставляя НОАК образцы современного вооружения и техники, которых не было в российской армии или они имелись в ограниченном количестве, возрастающая военная мощь КНР не может нас не беспокоить, а вопросы национальной безопасности нашей страны в СВА приобретают особую актуальность.
Закономерно, что вопросы эволюции стратегического и политического поля в СВА, пути и методы снятия напряженности и противоречий являлись актуальными темами научных дискуссий специалистов- международников разных стран мира. Дело в том, что цена ошибки в этом вопросе чрезвычайно велика. Она может обернуться не только растратой значительных финансовых и материальных ресурсов стран региона, но что более катастрофично -привести к огромным жертвам мирного населения. Сегодня, как никогда ранее, возросла объективная потребность в теоретическом осмыслении происходивших в недалеком прошлом и происходящих в настоящем процессов изменений стратегии и интересов ведущих региональных игроков, а также поиска новых подходов к разблокированию потенциальных конфликтов и к расширению международного сотрудничества в СВА.
Степень научной разработанности проблемы и теоретическая база исследования. Эволюция системы международных отношений в СВА после «холодной войны» привлекала к себе повышенное исследовательское внимание ученых-международников разных стран мира. Ученые, работавшие по данной проблематике, стремились в первую очередь разобраться в новой ситуации и дать ответ на принципиальный вопрос, возможно ли в условиях нараставшей международной и региональной напряженности, гонки ракетных и ядерных вооружений, попыток сверхдержавы игнорировать нормы международного права попытаться найти пути и методы укрепления стратегической стабильности мирными, политическими средствами, развивая международное сотрудничество и кооперацию.
Анализ исторической литературы по данной проблематике свидетельствовал о том, что достаточно основательно были проработаны общие подходы к выявлению закономерностей перехода системы биполярного мира в новое промежуточное состоянии между однополярным и многополярным миропорядком. Можно выделить ряд основных научных направлений, которые привлекали к себе исследовательское внимание. Прежде всего, это проблема возможных последствий политического и стратегического доминирования США на региональную стабильность. В своих исследованиях видные американские и европейские ученые, в том числе, такие как Джон Икенберри, Джон Ругги, Калеви Холсти, Чарльз Кегли, Грегори Раймонд, Нисан Орен, Генри Киссинджер, Барбара Фарнхэм и ряд других, анализировали негативные последствия внешней политики администраций Клинтона и Буша в период 1990-ых начале XXI в. на региональную стабильность и безопасность.1
^enberry, J. After Victory: Institutions, Strategic Restraint, and the Rebuilding of Order After Majors Wars- Princeton, 2001; Farnham B. Avoiding Losses:Taking Risks.-Ann Arbor: University of Michigan Press, 1994; Ruggie. J. Winning the Peace: America and World Order in the New Era-New York:Columbia University Press, 1996; Kalevi J. Holsti. Peace and War: Armed Conflicts and International Order 1648-1989.-New York:Cambridge University Press, 1991; Kegley C,Raymond. G. How Nations Make Peace.- New York: St.Martin's, 1999; Eric J. Labs. Beyond
Многие исследователи были убеждены, что в этот период американское руководство проводило ошибочный внешнеполитический курс, направленный на борьбу за сохранение единоличного лидерства США в системе международных отношений путем стратегического сдерживания своих потенциальных соперников. Такой курс серьезно дестабилизировал систему международных отношений». Вместе с тем ученые признавали, что огромные средства, которые Америка расходовала на укрепление своей военной и политической мощи, не выбрасывались на ветер, а инвестировались в будущую стратегическую и энергетическую безопасность США в XXI в., т.е. рано или поздно должны будут себя окупить в виде получения контроля над районами, богатыми энергетическими ресурсами, а также над государствами, лидеры которых отказывались быть подконтрольными Вашингтону ( Ирак, Иран, КНДР, бывшая СФРЮ). И чем больше власти США затрачивали усилий для достижения господствующего положения Америки в мире, тем больше страны, не согласные с такой политикой, стремились изменить эту ненормальную ситуацию.
Ученые-международники разных стран выделили проблему неспособности или низкой эффективности других ведущих игроков формирующейся системы международных отношений (например, России, Китая, Евросоюза), а также международных организаций оказывать сдерживающее воздействие на внешнеполитическое поведение США после «холодной войны». С этим трудно полностью согласиться, поскольку, например, российская дипломатия прилагала усилия к тому, чтобы сдерживать внешнеполитические акции США, используя, в первую очередь, возможности СБ ООН. Ученые отмечали, что реальной силой, способной влиять на политику Вашингтона, могло бы стать восстановление нарушенного в связи с распадом биполярной системы нового баланса сил, как на глобальном, так и на региональном уровне.2 Баланс сил, как считает Ричард Беттс, «это - уникальный механизм, реально способный побудить сверхдержаву добровольно соблюдать правила игры». Ученый полагает, что только при достижении баланса сил
Victory: Offensive Realism and the Expansion of War Aims II Security Studies.-1997.- Vol. 6 No.4.-(Summer).-pp.l-49; Fritz. P. The Management of Defeated Great Powers-Ohio:State University,2001; Nye J.S. Soft Power: The Means of Success in World Politics- New York, 2004; Сайме Д. Имперская дилемма Америки // Россия в глобальной политике.— 2004.— №1.; Сайме Д. Элсуорт Р. Мораль американского реализма // Россия в глобальной политике.— 2005.— №1; Бьюкенен ПД. Правые и не-правые- М., 2006.
Berts R. System for Peace or Causes of War? Collective Security, Arms Control, and the New Europe II International No 1.-(Summer);Waltz K. Intimations of Multipolarity II The New World Order: Contrasting Theories. Birthe Hansen, Bertel Heurlin, eds.-London:Macmillan, 2000.
можно создавать условия, оказывающие сдерживающее влияние на власти США в вопросах проведения ими политики на глобальном или региональном уровне, которую поддерживали бы и разделяли другие члены мирового сообщества.
Многие ученые исследовали вопрос несоблюдения американскими властями норм международного права и реализацию политики двойных стандартов в отношении других суверенных государств. В период 1990-ых начале XXI в. администрации Клинтона и Буша во внешнеполитической области игнорировали нормы международного права, в одностороннем порядке выходили из международных договоров, силой вмешивались во внутренние дела суверенных государств, действовали в обход резолюций СБ ООН. В большинстве случаев это проходило для них безнаказанно со стороны мирового
сообщества. Несоблюдение властями США норм международного права рассматривалось многими учеными, как фактор, серьезно дестабилизирующий международную ситуацию. Английский ученый Мартин Уайт подчеркивал, например, что даже разбалансированная, переходная система международных отношений должна подчиняться законам международного права и законам общепринятой морали, ибо отношения между суверенными государствами не могут длительное время находиться за рамками таких норм, а их прямое игнорирование приводит к новым конфликтам и войнам.
Ученые внимательно анализировали причины развернувшейся и быстро набиравшей темпы гонки ракетных и ядерных вооружений, в том числе и в Северо-Восточной Азии, однако не всегда их анализ сопровождался четкими рекомендациями по выходу из этой опасной ситуации. Многие специалисты справедливо оценивали этот процесс как весьма тревожный симптом подготовки великими державами условий для конфронтации (впрочем, не обязательно между собой), а также для реализации политики силового сдерживания суверенных государств на новом историческом витке.
Особое место среди исследований по этой проблематике занимала работа видного американского ученого-теоретика Джона Миршеймера «Трагедия политики великих держав». Автор отмечал, что и в новых международных условиях сохраняют свое значение оценки классика реалистической школы Ганса Моргентау о том, что в условиях разбалансированных многополярных систем международных отношений великие державы объективно заинтересованы в постоянном наращивании своей военной и технической мощи,
Bull, Н. Justice in International Relations. Hagey Lectures, University of Waterloo, Ontario II reprinted in Hedley Bull on International Society. K.Alderson and A. Hurrell (eds).-London: Macmillan,2000; Vincent R.J.,Wilson P. Beyond non-intervention II Political Theory, International Relations and the Ethics of Intervention. I. Forbes and M. Hoffman (eds).- London: Macmillan, 1993.
в гонке вооружений в целях укрепления собственных позиций в борьбе за сохранение сфер влияния и доминирования в мире.
Во многих исследованиях проводилась мысль о том, что именно стремление большинства стран в условиях хаоса системы международных отношений после «холодной войны» надежно гарантировать свою безопасность приводило их к обратным результатам - постоянно наращивая национальную мощь, они подхлестывали гонку как обычных, так и ядерных вооружений, увеличивая опасность возникновения новых конфликтов и роста международной напряженности. При этом многие страны, включая и союзников сверхдержавы, уже не рассчитывали на поддержку и покровительство последней, как это бывало в годы конфронтации Восток-Запад, а стали опираться исключительно на собственные силы. По данным экспертов SIPRI, в 2007г. в мире на военные цели было израсходовано 1 трлн. 339 млрд. долл., что на 6% превышало показатель 2006г. Закономерно, что мировым лидером по объему военных расходов оставались США с показателем в 547 млрд. долл.(45% от общемировых расходов). Они с огромным отрывом опережали Великобританию (59,7 млрд. долл.) и Китай (58, 3 млрд. долл., правда, по неофициальным данным, в 2007 г. Китай выделил на нужды обороны 150 млрд. долл.). Оборонные расходы России в 2007г. составили 35.4 млрд. долл., увеличившись по сравнению с 2006г. на 13%. Правда, в условиях экономического кризиса 2008-2009 гг. они вновь были сокращены.
По-прежнему актуальной в работах ученых-международников оставалась проблема использования сверхдержавой военной силы в качестве эффективного инструмента внешней политики. Ученые поднимали вопрос не только о правомочности сверхдержавы использовать в одностороннем порядке силу в отношении суверенных государств, включая и страны «оси зла», но также и проблему эффективности ее применения в борьбе против «международного терроризма». Кейт Пейн, в частности, обращал внимание на то, что когда террорист намерен отдать свою жизнь в «борьбе с неверными, то его нельзя сдержать силой. Самоубийца, обвешенный взрывчаткой, убивает себя и свои жертвы, так как уверен, что их смерть приблизит поставленные задачи». И никакая политика массированного использования силы против государства, откуда вышел террорист, не может разрешить данной проблемы, -считает ученый. Ряд исследователей прямо пишут о том, что терроризм нельзя победить силой. Михаэль Говард подчеркивал, что борьба с терроризмом не является войной в классическом смысле слова, хотя власти США и называют это «глобальной войной с терроризмом» (GWAT - Global War Against Terrorism). Америка под предлогом борьбы с террористами на деле убивала мирных граждан и порождала антиамериканские настроения по всему миру. Михаэль Влахос считает, что война США со странами радикального ислама только на поверхности развивалась как вооруженный конфликт с международным терроризмом. Подспудно в этой войне власти США решали свои задачи по укреплению влияния в стратегически важных для них районах мира.
При основательной изученности общетеоретических вопросов формирования новой системы международных отношений после разрушения биполярного мира недостаточно изученными в этот период оставались проблемы реконструкции региональных систем международных отношений, и, в частности, формирования нового баланса сил в СВА. Вместе с тем эти вопросы требовали к себе повышенного исследовательского внимания.
В первую очередь это касалось последствий влияния американской внешней политики на эволюцию ситуации в Северо-восточной Азии. Новая воинствующая внешнеполитическая доктрина США по перестройке мирового порядка с опорой на силу и угрозу силой, провозглашенная администрацией Буша после событий 11 сентября 2001 г., которая оправдывала превентивные войны, с одной стороны, и накапливание конфликтного потенциала в СВА,- с другой, по праву сделали этот регион объектом внимательного изучения ученых-международников многих стран мира. Ведь интерес к восточноазиатской проблематике был предопределен тем решающим обстоятельством, что в регионе быстрыми темпами происходили изменения в расстановке сил среди ведущих игроков, обострялась борьба за сферы влияния между США и Китаем.4
Из поля зрения ученых выпадали процессы возможной дестабилизации ситуации в Северо-Восточной Азии, как последствия разворачивавшейся на глазах гонки вооружений конвенциальных и ядерных вооружений прежде всего в таких странах, как Китай, Япония и КНДР. Пхеньян, например, в 1990-ые - в начале XXI в. был всерьез озабочен заявлениями лидеров США и Японии об их готовности нарушить национальный суверенитет Северной Кореи и нанести превентивные удары по объектам внутри страны, свергнуть режим Ким Чен Ира, как нелояльный США. В ответ на это КНДР активно стала готовиться к защите свой безопасности всеми имеющимися в ее распоряжении средствами.
Немногие ученые изучали процессы эволюции баланса сил в регионе и как следствие - возникновение потенциальных конфликтов. К числу исследователей этих проблем можно отнести Арона Фридберга и Ричарда
4 David Capie., Paul Evans The Asia-Pacific Lexicon.-Pasir Panjang: Singapore Institute of Southeast Asian Studies,2002; Kishore Mahbubani Can Asians Think?-Toronto,Ontario:Key Porter Books,2001; lorn Dosch.,Manfred Mols International Relations in the Asia-Pacific: New Patterns of Power, Interest, and Cooperation-New York:St.Martin's Press,2000; Louis D. Hayes lapan and the Security of Asia. Lanham(Maryland) -Oxford(UK): Lexington Book, 2001; David M. Lampton Major Power Relations in the Northeast Asia: Win-Win or Zero-Sum Game- Tokyo and New York: Japan Center for International Exchange,2001; Sheldon W. Simon The Many Faces of Asian Securit.-New York and Oxford: Rowman Littlefield Publishers,2001; Strategic Asia: Power and Purpose I J.Richard Ellings., Aaron L. Friedberg(eds.).-Seattle(Washington):The National Bureau of Asian Research, 2001.
Эллингса, которые в своей работе «Азиатская стратегия: сила и цели» обращали внимание политиков, ученых-международников и широкой общественности на тревожные тенденции, которыми сопровождалось развитие ситуации в регионе СВА после «холодной войны». Ученые предупреждали, что после завершения вооруженной агрессии в Ираке и Афганистане, правящие круги США переключат свое внимание на Северо-Восточную Азию как на самый динамично развивавшийся район мира, который стал определять основные направления в перераспределении мирового богатства и военной силы. Однако в условиях неустойчивости формировавшейся в регионе системы международных отношений, в которой монополия США постепенно разрушалась по мере появления нового китайского центра силы в регионе, повышенное внимание США могло бы обернуться усилением напряженности и гонкой вооружения. Об этом писали сторонники теории «оборонного реализма» Кеннет Уольц и представитель школы «наступательного реализма» Джон Миршеймер, которые пришли к выводу, что многополярный мир оказался более опасным с точки зрения продуцирования войн и конфликтов, чем биполярная система международных отношений, относительно стабильно просуществовавшая всю вторую половину XX в. Исторический опыт развития систем международных отношений позволял им сделать вывод о том, что формирование многополярной системы в Азии чревато потенциальной опасностью. После «холодной войны» здесь противостояли друг другу несколько полюсов силы, включая такие великие державы, как Китай, Индия, Россия, Япония и США, а также группа менее сильных игроков, которые также претендовали на «место под солнцем». Решающую роль в регионе СВА стал играть Китай, внешняя политика которого может стать либо фактором поддержания стабильности, но может дестабилизировать систему региональных отношений в Северо-Восточной Азии.
В отечественной науке изучением процессов формирования новой системы международных отношений в Северо-Восточной Азии занимался ряд известных ученых. В этой области плодотворно работали такие крупыне специалисты по теории международных отношений, как Богатуров А.Д , Бажанов Е.П., Блищенко В.И., Бордачев Т.В.,Дворкин В.З., Девятов А.П.,Иноземцев В.Л., Кадымов Г.Г.,Коновалов А.А., Караганов С.А., Кузык Б.Н., Лавров СВ., Ли В.Ф.,Лузянин С.Г.,Портяков В.Ф.,Овчинский В.С.Примаков Е.М.,Сафранчук И.А., Солнцев М.М., Титаренко М.П., Тихвинский С.Л., Чугров СВ., Уткин А.И.5 Кроме того, в этой области
Системная история международных отношений в 4 т./ под ред. Богатурова А.Д.- М. 2000.; Богатуров А.Д. Великие державы на Тихом океане.История и теория международных отношений в Восточной Азии после второй мировой войны ( 1945-1995).- М., 1997; Блищенко В.И.,Солнцева М.М., Региональные конфликты и международное право (вторая половина ХХ-начало XXI века).-М.,2005; Бордачев Т.В. Будущее Азии и политика России // Россия в глобальной политике.- 2006.-т.4 №2; Россия и мир в начале XXI века: Новые
работали Бунин В.Н., Воронцов А.В, Гринюк В.А.Дуликов В.Н., Мазырин В.М., Павлятенко В.Н., Семин А.В.,Фроленков B.C., Шлындов А.В., A.M. Хазанов, Яскина Г.С. Отечественные историки и политологи также пришли к выводу, что окончание "холодной войны" привело к разрушению относительно стабильного биполярного мира, но не привело к формированию новой стабильной системы международных отношений на глобальном и региональном уровне. Международная ситуация в мире оставалась напряженной, гонка вооружений нарастала, безостановочно шел процесс распространения ракетного и ядерного оружия. Процесс формирования многополярной системы международных отношений, реально отражавшей многоликость современного мира, развивался медленно. Вместе с тем уже в 1990-ые и начале XXI в. после серии кровопролитных конфликтов на Балканах, на Кавказе, в Ираке, Афганистане многим в мире стало очевидно, что гарантия эффективности и надежности мироустройства заключалась во взаимном учете интересов. Миропорядок XXI в., основанный на механизмах коллективного решения ключевых проблем современности, на приоритете международного права и широкой демократизации международных отношений, - является по настоящему стабильным. Признаки появления многополярного мира, а именно процессы интеграции Западной Европы, снижение зависимости союзников США от американского "ядерного зонтика", возрастание степени независимости и военной мощи Китая - фиксировались многими
вызовы и новые возможности / под ред. Симония Н.А.- М.. 2007;Девятов А.П. Практическое китаеведение.-М.2007.; Иноземцев В.Л., Караганов С.А. О мировом порядке XXI века // Россия в глобальной политик.-2005.-т.З №1;Россия и мир. Новая эпоха / под ред. Караганова С- М.2008.; Лузянин С.Г. Восточная политика Владимира Путина. Возвращения России на Большой Восток (2004-2008гг.).-М.,2007; Кузык Б.Н., Титаренко М.П. Китай-Россия 2050: стратегия соразвития.- М.,2006.; Лавров СВ. Подъем Азии и восточный вектор внешней политики России // Россия в глобальной политике.- 2006.-Т.4 №2; Портяков В.Я. Шанхайская организация сотрудничества: достижения, проблемы, перспективы // Китай в мировой и региональной политике.-М.,2007; Ядерная программа КНДР: перспективы развития // Россия в глобальной политике.- 2004.-т.2 №1; Кадымов Г.Г. АСЕАН и ведущие страны АТР: проблемы и перспективы // Проблемы ДальнегоВостока.-2004.- №6;Чугров СВ. Россия-Япония: несостоявшийся прорыв // Россия в глобальной политике.- 2005.-т.З №1; Богатуров АД. Косолапов Н.А. Хрусталев М.А. Очерки теории и политического анализа международных отношений. -М,,2002.; Китай в XXI веке: глобализация интересов безопасности / под ред. Чуфрина Г.И.- М.,2007.; Федотов В.П. Российско-китайские отношении / Россия в Азии: проблемы взаимодействия.- М., 2006.; Кашин В.Б. Политика Пекина в отношении Тайваня на современном этапе / Китай в мировой и региональной политике. -М., 2007.;Жебин А.З. О некоторых аспектах урегулирования ядерной проблемы на Корейском полуострове / Корея : взгляд из России.- М., 2007.
отечественными исследователями. Вместе с тем очевидным было и то, что приближение военной инфраструктуры НАТО к территории России с Запада, сформировавшаяся перманентная нестабильность на юге России, наращивание быстрыми темпами военного потенциала Китая и Японии на дальневосточных рубежах нашей страны - все это, в месте взятое, серьезно осложняло геополитическую обстановку на всем пространстве Евразии. Академик Е. Примаков в свое время предупреждал, что место старых фронтов противостояния могут занять новые разделительные линии. Важнейшими условиями продвижения к новому миропорядку являлось освобождение от менталитета "ведущих" и "ведомых"; демократизация международных экономических отношений. Этому также могла способствовать координация действий международного сообщества для решения таких основополагающих задач, как урегулирование конфликтов, новые шаги к сокращению вооружений и доверию в военной сфере, укрепление гуманитарного и правового компонентов безопасности, помощь и поддержка странам, испытывающим трудности в своем развитии.
Многие западные и российские ученые констатировали, что региональная система международных отношений в Северо-Восточной Азии, начало создания которой активно проходило в конце 1990-х -начале XXI в., еще очень далека от стабильности. Ее безопасность может быть укреплена только с помощью восстановления регионального баланса сил и учета интересов ведущих игроков, в первую очередь Китая, США, Японии и России. В противном случае опасная гонка вооружений в регионе будет продолжаться, и в ней будут участвовать как великие державы, так и развивающиеся страны.
Проведенное исследование, каким оно представляется диссертанту, отличается от сделанных ранее, прежде всего, попыткой выявить угрозы национальным интересам России в СВА в условиях формирования здесь нового баланса сил после разрушения биполярного мира. Основной акцент в работе сделан на особенностях соперничества и борьбы китайского и американского центров силы за влияние в регионе и последствий этой борьбы для стабильности в СВА. Диссертант подробно разобрал внешнеполитические интересы ведущих региональных игроков, сделал выводы об изменении внешней политики Японии в регионе и ее действиях по формированию «новой сферы сопроцветания» в Северо-Восточной Азии. Развитие международного сотрудничества в вопросах безопасности в регионе рассматривается автором как одна из форм борьбы великих держав за сохранение и укрепление своего влияния.
Объектом исследования в диссертации являлась политика США, Китая и Японии в регионе СВА в новых исторических условиях после «холодной войны» в период 1990-ых - начала XXI в., изменения геополитических и стратегических интересов властвующих элит ведущих региональных игроков, адекватных их пониманию своего места и роли в новой формирующейся региональной системе международных отношений, новые
внешние угрозы - мнимые или реальные- региональной стабильности и безопасности - также являлись объектом исследования.
Предметом исследования в диссертации явились противоречия в отношениях трех великих держав в их борьбе за влияние в регионе СВА и воздействие этих противоречий на траекторию развития событий в регионе либо в направлении углубления международного сотрудничества и мирного разрешения спорных проблем между государствами в рамках международного права, либо по конфронтационному сценарию с применением силы.
Актуальность темы и определение объекта исследования предполагали выбор соответствующих целей и задач. Целью диссертационной работы, как ее понимал автор, являлось определение основных направлений эволюции внешнеполитических доктрин ведущих региональных игроков, методов их реализации применительно к региону СВА в период после разрушения биполярного мира. Автор выделил факторы, которые были способны реально дестабилизировать региональную систему международных отношений и нарушить сложившийся статус-кво, а также обозначил механизмы, используемые ведущими акторами для смягчения напряженности и развития сотрудничества.
Для достижения поставленной цели диссертант наметил для себя следующие три основные задачи исследования:
-во-первых, определить влияние новой внешнеполитической философии правящих кругов Соединенных Штатов Америки, которая в концентрированном виде нашла свое выражение в «доктрине Буша», озвученной президентом в конце 2001 г., и которая ставила цели Америки в регионе Северо-Восточной Азии. Диссертант видел свою задачу в том, чтобы выявить преемственность внешней политики США в регионе СВА.
-во-вторых, задачей исследования было выявление направлений возможных контрдействий ведущих игроков восточноазиатского региона на заявленную новую внешнеполитическую доктрину США, определение возможностей корректировки их внешней и внутренней политики, включая ускорение процессов военных приготовлений для защиты национальной безопасности от непредсказуемости экспансионистского по форме и агрессивного по содержанию международного поведения единственной сверхдержавы. В частности, доктрина Буша побудила лидеров Китая и КНДР с начала XXI в. активизировать разработку программ ракетного перевооружения и национальных ядерных программ, ускорить строительство в Китае новых атомных подводных лодок, а также форсировать освоение космического пространства в военных целях. Не оставалась в стороне от набирающей обороты гонки вооружений в Северо-Восточной Азии и Япония. Ее лидеры в 1990-ые и в начале XXI вы. заметно ускорили военные приготовления, провели обработку общественного мнения в плане необходимости внесения изменений в мирную Конституцию 1947 года, замены ее 9-ой статьи об отказе урегулирования споров с помощью военной силы. В Японии в этот период
было образовано министерство обороны, созданы новые мощные разведывательные структуры, модернизировалась вооружение, велась разработка национальной ПРО ТВД.
-в-третьих, диссертант в своей работе также ставил задачу доказать правомерность некоторых положений реалистической теории науки о международных отношениях в том, что касается необходимости достижения баланса сил между ведущими региональными игроками для снятия напряженности в регионе, четкого выявления национального интереса для получения возможности укрепления мер доверия и развития сотрудничества. На примере отношений ведущих игроков СВА автор намерен аргументировать положения либеральной теории о полезности развития широкого международного сотрудничества, как фактора смягчения международной напряженности.
Методологической основой исследования являлись принципы исторической науки, а именно: историзм, объективность, комплексность изучения, достоверность, которые позволяют видеть исторические процессы в их реальном развитии и взаимосвязи, проводить всесторонний анализ и оценку исторических фактов. Принцип историзма - традиционный принцип любого исторического исследования. Он предполагает изучение общественных явлений в их эволюции, во всестороннем анализе связей и взаимосвязей каждого из этих элементов с другими. Принцип объективности позволяет осмыслить основные исторические ценности и рассмотреть их позитивные и негативные стороны в ходе развития исторического процесса. Любой исторический факт, рассмотренный в диссертации, оценивается в развитии, на фоне конкретно-исторической ситуации, что предполагает, в том числе использование метода сравнительно-сопоставительного анализа. Применяемый в работе междисциплинарный подход к изучению проблем формирования баланса сил, противоречий внешнеполитических интересов ведущих игроков и сотрудничества между ними позволил автору использовать также методы стратегических исследований и исследований в области безопасности.
Источниковедческая база исследования включала в себя документы и справочные издания, выходящие в странах СВА, а также в США, Великобритании и Швеции. В качестве одного из основных компонентов источниковедческой базы диссертации являлись документы министерства обороны США, Японии и Китая, ежегодные справочники центров стратегических исследований вышеназванных стран, статистические материалы по военным расходам. К сожалению, автор мог пользоваться только открытыми изданиями, хорошо сознавая, что большой информационный пласт по данной проблематике представлен секретными, а потому закрытыми для исследователей материалами. Тем не менее, анализ открытых источников позволил диссертанту обнаружить тенденции в развитии ситуации, исследовать основные направления военной политики и интересов ведущих игроков региона СВА.
Особую ценность в работе над диссертацией представили документы Совета Безопасности ООН, МАГАТЭ, международных форумов по проблемам разоружения, а также выступления Генеральных секретарей ООН по проблемам международной безопасности и обеспечения стабильности. Кроме того, диссертант использовал в работе также документы региональных Форумов АСЕАН, ШОС, Азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества, итоговые резолюции региональных международных конференций и совещаний. Знакомство с вышеназванными источниками позволило автору лучше почувствовать региональную специфику, а также глубже понять особенности национальных интересов ведущих игроков СВА, сделав в итоге соответствующие выводы.
Диссертант широко использовал в работе официальные документы по внешней политике российского МИД, выступления российских руководителей, а также ежегодные послания президентов Федеральному собранию. Подробный список использованных документов и справочных изданий представлен в перечне использованной литературы, прилагаемом к диссертации.
Обращение к источникам и справочным изданиям - зарубежным и отечественным - позволило диссертанту подтвердить основную концептуальную идею исследования - Северо-Восточная Азия вступила в переходный период своего развития. После 60 лет доминирования здесь Соединенных Штатов Америки баланс сил в регионе стал меняться и не всегда в пользу последних. США переживали относительный упадок. Китай находился на подъеме, а Япония и Южная Корея быстрыми темпами укрепляли свой военный потенциал. Чтобы сохранить свое влияние, Вашингтон признавал объективную необходимость учета новых исторических реалий и определялся с новыми методами борьбы за сферу влияния в СВА. Учитывая число одновременно задействованных факторов, Америка это делала с трудом. Прошедшие после «холодной войны» годы оказались для Соединенных Штатов критически важными, так как в этот период окончательно определялась новая расстановка сил как на глобальном, так и региональном уровне. Этот период тем более был важен для нашей страны, которая не хотела бы видеть себя в качестве аутсайдера в СВА.
Хронологические рамки исследования определены периодом с момента окончания «холодной войны» в начале 90-х годов ХХ-го в. и до завершения пребывания в Белом доме президента США Дж.Буша в 2008 г. В историческом отношении этот период оказался чрезвычайно важным и насыщенным событиями в развитии региональной системы международных отношений в СВА, когда биполярный миропорядок был разрушен, а взамен на региональном уровне стал формироваться новый баланс сил, возникали новые интересы и внешнеполитические приоритеты ведущих региональных игроков, возрастало соперничество между ними и единственной сверхдержавой за сферы влияния в Северо-Восточной Азии.
Научная новизна. В данной работе, по существу, впервые в рамках диссертационного исследования на основе комплексного анализа внешнеполитических интересов ведущих акторов СВА и практики формирования в регионе нового баланса сил в 1990-ые - начале XXI в. были определены основные тенденции внешнеполитического поведения США, Китая и Японии в районе Северо-Восточной Азии. Автор сделал выводы и подготовил рекомендации о последствиях развития ситуации для национальных интересов России. Диссертант определил внешнеполитические приоритеты ведущих региональных игроков в борьбе за влияние в регионе, выявил методы и средства достижения ими поставленных стратегических задач и впервые сделал это с точки зрения влияния исторических событий на безопасность России. Автор впервые разобрал основные межстрановые противоречия ведущих акторов в регионе СВА, определил особенности формирования нового регионального баланса сил, а также - разработал формы нового международного политического, экономического и военного сотрудничества региональных держав. Диссертант выявил наиболее опасные для интересов России направления накапливания конфликтного потенциала в регионе Северо-Восточной Азии и обозначил меры их политического урегулирования.
Диссертант своим исследованием доказал, что время "евклидовой геометрии", т.е. время понятных и простых решений в мировой политике закончилось. Пришла пора более сложных и многомерных международных политических уравнений, причем их многие переменные и по сей день окончательно не определились. Современные международные отношения, в том числе и Северо-Восточной Азии, еще не представляют собой окончательно сформировавшуюся систему. Она продолжает находиться в процессе своего динамичного становления. Разобраться в этой новой динамике, определить главные направления развития системы либо в сторону обострения напряженности, либо - сотрудничества и мира предпринял диссертант в своем исследовании.
Личный вклад диссертанта состоял, прежде всего, в комплексном исследовании эволюции системы международных отношений в СВА в 1990ые-начале XXI-го века. Диссертант пришел к выводу, что:
после разрушения биполярной системы периода «холодной войны» в Северо-Восточной Азии в 1990-ые - начале XXI в. четко обозначилось формирование новой региональной биполярной системы международных отношений с двумя мощными центрами силами -китайским и американским,
правящая элита США в период пребывания у власти администраций Клинтона и Буша не отказалась от основных принципов своей наступательной внешнеполитической доктрины, ориентированной на доминирование в регионе СВА. Америка наращивала здесь свой силовой потенциал, укрепляла военно-политическое сотрудничество с Японией и Южной Кореей, готовилась
адекватно реагировать на потенциальные угрозы своим национальным интересам,
-Китай, Япония и Южная Корея, как ведущие региональные игроки, укрепляли национальную безопасность в преддверии возможного осложнения ситуации, раскручивали спираль гонки вооружений, как ракетно-ядерных, так и конвенциальных, дестабилизируя обстановку в СВА,
- вместе с тем обозначились пути отхода от конфронтационного сценария развития событий посредством расширения регионального международного сотрудничества в политической и стратегической области, а также в области региональной безопасности. Ведущие региональные игроки демонстрировали заинтересованность избегать силового столкновения между собой и потому поддерживали сбалансированную стратегию развития.
Практическое значение диссертации. Проведенный диссертантом комплексный анализ выявленных внешнеполитических приоритетов ведущих игроков СВА, а также определение областей соперничества и сотрудничества между ними в регионе позволили дать объективные оценки развивавшимся процессам и использовать их при выработке политических решений нашими практическими организациями. Выводы по работе дают возможность определить, насколько реально существует на Дальнем Востоке угроза интересам нашей безопасности, в каких районах идет процесс накопления конфликтного потенциала в системе международных отношений Северо-Восточной Азии и каковы причины этих явлений. На основе опыта развития событий в СВА в 1990-е начале XXI в. диссертант разработал пути смягчения региональной напряженности. Он также проанализировал успехи и просчеты российского руководства в политике в отношении стран региона СВА, что представляет не только академический, но и сугубо практический интерес для повышения эффективности принимаемых решений во внешнеполитической области. Практический интерес представляет выявление противоречий интересов ведущих игроков восточноазиатской системы отношений и последствий этого для России. Новые знания в этой области расширяют наши представления об истинных намерениях и целях внешней политики США, Китая, Японии по отношению к региону в целом, и к России - в частности.
Кроме того, содержание диссертации может быть использовано как материал при подготовке новых курсов лекций по международным отношениям в Северо-Восточной Азии и по внешней политике России в этом регионе.
Апробация исследования. Точка зрения диссертанта по различным аспектам исследуемой проблемы нашла свое отражение в 4-х опубликованных монографиях, а также в 28 статьях, напечатанных в ведущих российских востоковедных изданиях, включая издания, проходящих по списку ВАК, общим объемом более 70 п.л.
Кроме того диссертант принимал участие в следующих научных конференциях:
-в 1980 г.- в советско-японском симпозиуме по «Проблемам безопасности в Азии», организованном Академией Наук СССР и японской газетой «Санкэй Симбун» (г.Ереван);
-в 2000-2010 гг-. в «Ломоносовских чтениях», секция востоковедения, проводимых ИСАА при МГУ имени М.В. Ломоносова;
-в 2000 г. - в научной конференции, проводимой ИДВ РАН «Соотношение и взаимовлияние философских традиций Китая, Японии и Запада в новейшее время», (Москва);
-в 2007 г.- в международной конференции «Интерпретация японской культуры: взгляд из России и из Японии», организованной международным центром японоведческих исследований «Нитибункэн» и проходившей в Москве; -в 2008 г., 2010г.- в международной конференции «За новые российско-японские отношения: диалог экспертов -2008», проводимой Фондом «Единство во имя России», Фондом «Русский мир», Межкомиссионной группой Общественной Палаты РФ по международной деятельности, Научно-исследовательским Советом по вопросам национальной безопасности «АНПОКЭН» (Япония) и журналом «Стратегия России», проходившей в Москве;
-в 2008 г.- в научной конференции «Япония: шесть десятилетий без права на войну», проводимой Федерацией мира и согласия , проходившей в Москве. - в 2009 г. - в научной конференции «Внешнеполитическая стратегия России в контексте меняющих международных отношений», организованной РУДН, г. Москва.
Разделы диссертации включены в курсы лекций по истории Японии, которые соискатель читает студентам- японоведам Института стран Азии и Африки при МГУ, работая там в должности доцента на протяжении последних 14 лет. Кроме того, в период 1992-1996 гг. диссертант читал курс лекций по теории международных отношений в Окаямском государственном университете (Япония).
Структура диссертации определялась логикой рассмотрения поставленных автором задач исследования, последовательностью в изучении основных этапов эволюции внешней политики США, Китая и Японии в СВА после «холодной войны», необходимостью анализа факторов, влияющих на формирование нового регионального баланса сил, а также основных направлений в реализации политики ведущих держав региона по смягчению напряженности в регионе.
Диссертация состоит из введения, историографического обзора, пяти глав, заключения и списка использованной литературы.
Историоаграфия эволюции международных отношений в Северо - Восточной Азии после «холодной войны»
После разрушения послевоенной биполярной системы международных отношений в начале 1990-х годов в поле зрения отечественных и зарубежных историков- международников оказался большой круг актуальных проблем, затрагивавших вопросы формирования новой системы международных отношений, как на глобальном, так и на региональном уровне. Объектами повышенного научного интереса стали изменения внешнеполитической стратегии ведущих мировых игроков, процессы накапливания конфликтного потенциала, проблемы развития международного сотрудничества в вопросах безопасности. Эти вопросы требовали своего серьезного осмысления и разработки рекомендаций политикам-практикам в плане повышения уровня международной безопасности, развития широкого международного сотрудничества, повышения уровня взаимного доверия между ведущими игроками. Дело в том, что вопреки ожиданиям, разрушение биполярной системы, основу которой составляли идеологические противоречия «Востока» и «Запада», не привело современный мир ни к прекращению конфликтов и войн, не остановило гонку вооружений, не устранило угрозу применения ядерного и иного оружия массового уничтожения. По -прежнему важным средством достижения великими державами стратегических задач развития оставалась возможность использования ими военной силы, как реального фактора давления на своих соперников по новому мировому порядку. Нельзя, правда, не заметить, что возрастающую роль постепенно стали играть несиловые факторы. В первую очередь это относилось к экономическим, финансовым, политическим, научно-техническим и информационным факторам давления.
Специалисты-международники единодушно отмечали, что в новой формировавшейся системе международных отношений можно было наблюдать развитие двух прямо противоположных тенденций: с одной стороны, налицо было укрепление курса на создание однополярной структуры мира при политическом, экономическом и силовом доминировании США, тогда как с другой, - развивался процесс создания многополярного мира с новыми, правда, соперничавшими друг с другом центрами силы. К сожалению, и то и другое направление развития системы объективно сопровождалось нараставшей дестабилизацией системы международных отношений, увеличением опасности перерастания локальных войн и конфликтов в глобальное противостояние новых центров силы между собой. Выступая на 64-ой сессии ГА ООН президент Российской Федерации Д.Медведев подчеркивал, что даже локальный, грузино-осетинский конфликт августа 2008 г. способен был перерасти в региональный или даже в глобальный конфликт с участием многих ведущих мировых игроков.
Как современные историки оценивали эволюцию интересов ведущих мировых игроков в новой постконфронтационной системе международных отношений, какие основные признаки ее растущей нестабильности они выделяли в первую очередь, какие основные проблемы формирования нового баланса сил на региональном и глобальном уровне в первую очередь вызывали их повышенный академический интерес, - вот тот круг вопросов, которые автор предполагает проанализировать в данной главе.
Ученые-международники выделяли три основные причины, ведущие к росту нестабильности системы после «холодной войны» (под. нестабильностью системы в нашем случае мы понимаем ее повышенную склонность к конфликтам и к усилению международной напряженности -Л.А.). Во-первых, увеличение самого числа соперничающих друг с другом за сферы влияния полюсов силы, что являлось прямым следствием разрушения биполярного мира, контролируемого после Второй мировой войны всего лишь двумя сверхдержавами. Во-вторых, рост нестабильности системы был связан с ростом недоверия стран к внешней политике друг к другу, с необходимостью повышения уровня постоянной готовности к нарушению одним из игроков системы существующего статус-кво. И, наконец, в-третьих, резко возросла возможность стратегического и политического просчета при принятии ведущими акторами системы внешнеполитических решений в условиях, когда «все стали воевать против всех».
Джон Миршеймер отмечал в этой связи, что искусственное и поспешное разрушение биполярного мира не только облегчило правящим кругам США формирование однополярной системы со своим доминированием, но также привело к хаосу и разбалансированности всего миропорядка. «За последние 100 лет, подчеркивал ученый, - количество войн и конфликтов в зависимости от модели мировой системы распределялось следующим образом - в биполярной системе их насчитывалось всего 2,2% от общего числа конфликтов за указанный период, в сбалансированном многополярном мире - 18,3%, тогда как на современную разбалансированную многополярную систему таких конфликтов приходилось уже 79,5%. После «холодной войны» кризис системы международных отношений заключался, по мнению ученого, прежде всего, в ее растущей неупорядоченности и хаотичности, когда государства стали перекладывать ответственность за поддержание стабильности и безопасности на глобальном и региональном уровне друг на друга, что чаще всего и ликты и воины».
В своей известной работе «Трагедия политики великих держав» Миршеймер подробно проанализировал механизм роста напряженности в разбалансированной многополярной системе международных отношений. Он, подчеркивал, что такая система только на первый взгляд кажется хаотичной и неуправляемой. На самом деле она управляется из одного центра, так как имеет лидера. Лидер стремится, как минимум, к региональной гегемонии, а как максимум - к глобальной, ибо «гегемония есть конечная форма его безопасности», которая обеспечивается его военным и технологическим превосходством. Опасность для стабильности системы международных отношений при этом заключается, по мнению Миршеймера, в том, что другие государства, не обладающие адекватным потенциалом, становятся все более недоверчивыми к поведению лидера и начинают предпринимать шаги по восстановлению баланса сил. Они разрабатывают свое ядерное оружие, прибегают к политике ядерного шантажа и т.п. Держава-гегемон воспринимает подобного рода действия других игроков как «угрозу» собственной безопасности. Раскручивается спираль гонки вооружений, растет взаимное недоверие, которое легко может спровоцировать силовой конфликт. Таким образом, резюмирует Миршеймер, разрушение стабильного биполярного мира не привело к исчезновению войн, напротив, их число резко возросло. Мир без войн в условиях хаоса и разбалансированности системы - это иллюзия, которая не имеет под собой реальных оснований. Отношения между великими державами после «холодной войны» стали даже более враждебными и напряженными, чем они были в период так называемой конфронтации Запада и Востока».
Так считает один из ведущих современных ученых международников Джон Миршеймер и с ним нельзя не согласиться. После «холодной войны» человечество столкнулось и с нарушением баланса сил, и с несоблюдением великими державами норм международного права, и с примерами открытого вмешательства во внутренние дела суверенных государств в форме «гуманитарных интервенций», и с нарастающей гонкой вооружений, с неприкрытым шантажом со стороны малых государств, с новыми методами ведения асимметричных войн, с ростом нестабильности на региональном уровне.
Эволюция национальных интересов США и Китая в СВА
1990-ые годы убедительно показали, что национальные интересы Соединенных Штатов Америки и Китая в СВА не совпадали во многих областях мировой политики, так как каждая из сторон, прежде всего, проявляла заинтересованность в ослаблении позиций друг друга в регионе. Китай не был заинтересован в сильной Америке в зоне своего влияния в СВА, тогда как последняя была соответственно заинтересована в сдерживании Китая в наращивании здесь своего силового потенциала, в не допущении вытеснения США из региона Северо-Восточной Азии.
Национальные интересы Соединенных Штатов на региональном уровне вытекают из их глобальных стратегических и политических потребностей. Их основу составляет последовательная реализация идеи о лидирующей роли Америки в мире, о необходимости подчинения или устранения от власти нелояльных США режимов, ослаблении или нейтрализации антиамериканских настроений в кругах правящих элит других стран.
Идея «американского мирового лидерства» возникла не на пустом месте. Она является логическим завершением длительного, поэтапного осмысления правящими кругами США роли и значения страны в международных отношениях. На самом первом этапе (в период становления американской государственности в конце XVIII в.) появилась и затем получила широкое распространение идея о том, что Америка— богом избранная страна, куда «всемогущее Провидение» привело многие тысячи иммигрантов, чтобы создать образцовые во всех отношениях общество и государство. Первым политиком США, который высказал мысль об «американской исключительности» (american exceptionalism) был губернатор территории Массачусетс Д. Уинтроп еще в 1630 г. Впоследствии мысль об особой благосклонности бога к США повторяли многие другие американские государственные и политические деятели. В частности, в своей Гэттисбергской речи в ноябре 1863 г. президент А. Линкольн говорил об «этой нации, почитающей Бога и любимой им». В январе 1961 г. президент Д. Кеннеди подчеркивал, что цивилизаторская миссия Америки в мире была передана США «божественным Провидением» во время войны за независимость; Америка обязательно выполнит «божественные предначертания» на этой земле. Выступая перед студентами Пекинского университета во время своего официального визита в КНР в 2002 г., президент Буш-младший отмечал: «США — это страна, управляемая верой в Бога. 95% американцев заявляют, что верят в Создателя, и я один из них».
Постулат о мессианской роли богоизбранной державы являлся для его сторонников идеологическим фундаментом стратегии, конечная цель которой - мировое лидерство. По нашему мнению, корни этой стратегии были в стремлении добиться ничем не ограниченного доступа к источникам сырья, рынкам сбыта и сферам приложения капитала.
Именно это стремление стало особенно отличительным для американских внешнеполитических интересов в XX в. В начале прошлого столетия идеи мирового лидерства озвучил 26-й президент США республиканец Теодор Рузвельт (находился у власти в 1901-1909 гг.). Под экспансионистскую политику Вашингтона он впервые подвел нечто вроде теоретического обоснования. Он убеждал, что, когда США, наконец, станут мировым лидером, войны и международные конфликты либо исчезнут вовсе, либо будут сведены к минимуму 23. По его мнению, подавление соперников США позволило бы подойти к стабильности и безопасности во всей системе международных отношений. По сути, Рузвельт отвергал теорию баланса сил между великими державами как источник стабильности, уже тогда предлагая взамен однополярный мир.
Однако на пути реализации глобального внешнеполитического интереса правящих кругов Америки по превращению страны в мирового лидера в середине XX в. встала другая сверхдержава - Советский Союз. Поэтому все годы «холодной войны» внешнеполитический интерес Вашингтона в первую очередь был направлен в первую очередь на силовое и экономическое сдерживание СССР. После победы в «холодной войне» в конце XX в. США впервые за всю свою политическую историю достаточно близко подошли к реализации идеи мирового лидерства231. Как заявлял президент США Буш-младший в начале 2004 г., американцы, наконец, могут быть удовлетворены международным статусом США как единственной сверхдержавы, поскольку после разрушения СССР им уже никто, никогда не сможет угрожать232.
Однако «расслабиться» Соединенным Штатам после окончания «холодной войны» и ощутить себя единоличным глобальным лидером в системе международных отношений в полной мере так и не удалось. В Северо-Восточной Азии на пути реализации американских планов по построению нового мирового порядка встал Китай, который по своей экономической и военной мощи мог рассматриваться в качестве основного антагониста Америки, по крайней мере, на региональном уровне, и потому стал главным объектом внимания американских политиков и военных.
Помощник Клинтона по национальной безопасности Э.Лэйк в 1996 г. подчеркивал, что США в XXI в. должны, во что бы то ни стало сохранить за собой роль ведущей тихоокеанской державы и не потерпят конкуренции ни с чьей стороны, в первую очередь потому, что Америка имеет свои весомые интересы в Северо-Восточной Азии, где живет треть населения земного шара, где находится значительная часть его ресурсов, четверть мирового товарооборота и услуг, где дислоцированы крупнейшие мировые военные потенциалы 33.
Национальные интересы США в отношении Китая после «холодной войны» стали самодовлеющим фактором их политики в Северо-Восточной Азии. Поэтому главная задача американских властей на китайском направлении в 1990-ые начале XXI в. сводилась к реализации идеи «сдерживания через интеграцию», когда, с одной стороны, внимание уделялось максимальному вовлечению Китая в международные отношения, в торгово-экономическое и финансовое сотрудничество, с тем чтобы постепенно «научить его играть по американским правилам», а, с другой, - к проведению в отношении КНР политики превентивного силового сдерживания, так как, по мнению американских политиков, именно от Китая как региональной сверхдержавы может исходить реальная и потенциальная угроза региональным и глобальным интересам США в будущем. Вашингтон демонстрировал заинтересованность в том, чтобы китайское руководство проводило взвешенный и ответственный внешнеполитический курс на региональном и глобальном уровне, отказалось от угроз применения силы и распространения оружия массового поражения, обеспечило бы транспарентность национальных оборонных программ и доступ на китайский внутренний рынок американских товаров и инвестиций.
США стремились развивать сотрудничество с Китаем в вопросе замораживания ядерных и ракетных программ КНДР, добиваясь присоединения Пекина к основным международным договоренностям, касающимся контроля над ядерным оружием и прекращения экспорта из КНР крылатых ракет и ядерных технологий, особенно в страны «оси зла». Власти Америки были заинтересованы в развитии «конструктивного стратегического партнерства» с Китаем, принципиальная договоренность о котором была достигнута еще в ходе визита председателя КНР Цзян Цзэминя в Вашингтон еще в 1997 г. Американской стороне крайне желательно сделать военную политику Пекина более предсказуемой, а также получить доступ на китайский рынок вооружений, потеснив на нем Россию.
США хотели получить от властей КНР обязательства о неприменении военной силы против Тайваня и избежать серьезной военной конфронтации между ними. Администрация Буша, впрочем, как и администрация Клинтона, старалась не акцентировать внимание на проблеме Тайваня, считая, что рано или поздно она будет решена самими китайцами на основе формулы «одна страна, две системы».
Новые интересы Японии в отношении Китая и корейских государств в контексте обязательств по японо-американскому стратегическому союзу
В начале «холодной войны» Япония как военный союзник США не могла поддерживать с Китайской Народной республикой официальные отношения ни в политической, ни экономической, ни тем более в области безопасности. Вместе с тем такое положение не отвечало японским национальным интересам, и Токио был готов к налаживанию двустороннего диалога с Пекином. Основу японских интересов на китайском направлении всегда составлял прочный цивилизационный фундамент, т.е. общность культур, языка, системы ценностей, всего того, что в понимании японцев называется «добун-досю» (одинаковые иероглифы - одинаковая раса). Кроме, того, в Японии никогда не забывали о жизненно важном для развития национальной экономики огромном китайском рынке сбыта, а также о наличии на территории Китая богатых источников энергетического сырья и промышленных материалов. Наконец, Япония была заинтересована в поддержании политической стабильности в китайском обществе, в модернизации китайской экономики и политической системы, полагая, что отношения с Китаем укрепляли международные позиции самой Японии, ее национальный потенциал.
Именно поэтому в правящих кругах Японии, в японском МИДе, а также в ее предпринимательском сообществе всегда имелись влиятельные силы, которые выступали за развитие с Китаем самых широких отношений в различных областях. Эти силы использовали любые возможности для политического и экономического маневрирования в рамках биполярной системы международных отношений и системы японо-американского договора безопасности в целях сближения с Китаем. Разумеется, в японском истеблишменте были и противники такой политики, которые, опасаясь прямой угрозы со стороны Китая интересам национальной безопасности, поддерживали курс на его сдерживание и на укрепление японо-американского военного союза. Раздвоенность правящей элиты в оценках китайского фактора в период «холодной войны» приводила к тому, что в отношениях с Китаем Токио проводил политику «двойных стандартов», когда, с одной стороны, официальные отношения были заморожены в немалой степени под давлением США, тогда как, с другой, - они продолжали развиваться на неофициальном уровне. Это двойственная модель японо-китайских отношений вплоть до нормализации двусторонних отношений в 1972 г. называлась «сэйкэй бунри», т.е. отделение «политики от экономики», когда политические связи были заморожены, но торговля - развивалась.
Первую попытку восстановить отношения между двумя странами предприняла китайская сторона. В ходе работы Бандунгской конференции в 1955 г. Пекин проявил инициативу и вышел с предложением к Японии нормализовать двусторонние дипломатические отношения. Официальный Токио в принципе весьма благожелательно отнесся к этой китайской идее. Японское правительство возглавлял тогда Итиро Хатояма, который год спустя, в 1956 г. нормализовал отношения с СССР. Однако Хатояма воздержался тогда в Бандунге дать какие-либо обязательства Пекину, будучи незаинтересованным серьезно обострять отношения с США из-за нормализации политических и экономических отношений одновременно с двумя социалистическими странами, противниками США в биполярной системе международных отношений. К тому же в политических кругах Японии не было единодушия в вопросе необходимости форсировать нормализацию отношений с КНР, чему серьезно противились не только США, но и сторонники сближения с Тайванем в правящей элите Японии.
Американские власти тогда настоятельно требовали от Токио активизировать политику сдерживания Китая.
Неофициальные контакты между Японией и Китаем в политической и торгово-экономической областях, тем не менее, были установлены и с переменным успехом они развивались вплоть до нормализации двусторонних отношений в начале 1970-х годов. Японо-китайские связи поддерживались усилиями сторонников нормализации отношений с Китаем из числа прокитайски настроенных представителей правящей ЛДП Японии, а также части делового мира страны. 400 Однако процесс развития отношений с Китаем был торпедирован приходом к власти в 1957 г. бывшего военного преступника класса «А», осужденного Международным Токийским трибуналом, известного японского ястреба и откровенного поборника «холодной войны» Киси Нобусукэ. Киси был рекомендован на пост премьера Японии Соединенными Штатами Америки для реализации 3-х важных политических задач: пересмотра японо-американского договора безопасности, запуска переговорного механизма о нормализации дипломатических отношений с Южной Кореей, вторым после Японии стратегическим союзником США в Северо-Восточной Азии, и для укрепления отношений с Тайванем. Визит на Тайвань Киси совершил уже в июне 1957 г., т.е. спустя всего несколько месяцев пребывания на посту премьер-министра. Сочетание всех этих факторов серьезно осложняло положение тех сил в японской правящей элите, которые выступали в поддержку скорейшей нормализации отношений с Китаем.
Реакция Пекина на антикитайскую позицию кабинета Киси не замедлила себя ждать: китайские власти выступили с резкой критикой политики «двух Китаев», проводимой Японией, осудили возрождение японского милитаризма и в 1958 г. разорвали все торговые соглашения с японскими фирмами. Однако с приходом в 1960 г. к власти в Японии кабинета Икэда японское правительство вернулось к политике «сэйкэй бунри», возобновило прерванные торгово-экономические связи и даже подписало в ноябре 1962 г. неофициальное торговое соглашение с Китаем. Вместе с тем в целом политика Токио на китайском направлении оставалась враждебной: в правящем истеблишменте большинство имели антикитайские силы, которые ориентировали национальные интересы Японии в направлении укрепления связей с США и Тайванем, а также на сдерживание КНР.
Кабинет Эйсаку Сато, сменивший в 1964 г. у власти правительство Икэда, внешне демонстрировал понимание важности для Японии нормализации политических и экономических связей с Китаем и даже подготовил неплохие заделы для реализации этой задачи кабинетом Танака в 1972 г.. При этом, однако, Сато сохранял в отношениях с Китаем на протяжении всего периода нахождения у власти сложившуюся ранее модель двусторонних отношений, предполагавшую «отделение политики от экономики». Необходимо подчеркнуть, что Сато был заинтересован максимально эффективно для национальных интересов разыграть «китайскую карту» в отношениях с США: в обмен за искусственное сдерживание процесса нормализации японо-китайских отношений, как несвоевременного, он настоял на возвращении Соединенными Штатами Окинавы под японскую юрисдикцию. При этом Сато удовлетворил просьбу Вашингтона о скорейшей нормализации, японо-южнокорейских отношений. В июне 1965 г. Япония заключила с Южной Кореей Договор об Основах отношений между двумя странами. 401 В июне 1970 г. кабинет Сато автоматически пролонгировал действие японо-американского договора безопасности, а в сентябре 1967 г. Сато совершил официальный визит на Тайвань, в ходе которого стороны выразили согласие взаимными усилиями поддерживать стабильность и безопасность в зоне Тайваньского пролива, как отвечающую интересам не только обеих сторон, но и всего региона в целом. В 1965 г. кабинет Сато поддержал вторжение американской армии во Вьетнам и начало вьетнамской войны.402
Новый региональный баланс сил и угрозы безопасности России в Северо-Восточной Азии
Характеризуя угрозы безопасности России после «холодной войны», президент РФ В.Путин в своем Послании Федеральному собранию в мае 2006 г. подчеркивал, что «эти угрозы стали менее предсказуемы, чем прежние, и уровень их опасности в полной мере, до конца не осознан. В целом очевидна тенденция к расширению в мире конфликтного пространства. И что крайне опасно, его распространение на зону наших жизненно важных интересов».501
К наиболее значительным угрозам безопасности России президент страны в первую очередь относил террористическую угрозу. Этот вид угроз сопровождается локальными конфликтами на этнической. и межконфессиональной основе, заинтересованностью) определенных, кругов, на Западе в том, чтобы Россия погрязла в этих конфликтах и, как следствие, не смогла бы решить ни одну из стоящих перед страной задач развития, и, прежде всего - не смогла бы повысить свой оборонный потенциал до уровня, необходимого для защиты национальных интересов. Второй вид угроз в оценке В.В. Путина был связан с распространением в мире оружия массового поражения, с опасностью его попадания в руки террористов, ибо силовые методы редко приносят желанный результат, тогда как последствия - становятся страшнее изначальной угрозы. Третий вид угроз национальной безопасности России предопределен непрекращающейся гонкой вооружения и выходом ее на новый технологический уровень, появлением целого арсенала, так называемых дестабилизирующих видов вооружений
Существует потенциальная угроза создания и распространения ядерных зарядов малой мощности, а также использования межконтинентальных баллистических ракет с неядерными боеголовками. Пуск такой ракеты может спровоцировать неадекватную реакцию со стороны ядерных держав, включая полномасштабный ответный удар с использованием стратегических ядерных сил.
На фоне этих общих угроз интересам безопасности нашей страны, как он виделся российскому руководству в формирующейся после «холодной войны» новой системе международных отношений на глобальном уровне, существовала целая серия угроз геостратегическим интересам России на региональном уровне, в частности, в районе СВА. Под угрозами на региональном уровне в данном контексте мы понимаем совокупность опасных для жизненно важных интересов нашей страны вызовов в области военной безопасности применительно к Северо-Восточной Азии, исходящих, прежде всего, от США, Китая и Японии; Военные расходы региональных держав росли быстрыми темпами. Регион вышел на второе место в мире по импорту вооружений, обогнав страны Ближнего Востока. Активно развивался процесс модернизации и совершенствования вооруженных сил.: Военная мощь наращивалась для ее применения далеко за пределами собственных территорий. Очевидно, что непрекращающаяся гонка вооружений в странах СВА только усиливала региональную напряженность, а процесс милитаризации являлся сам по себе источником серьезных угроз безопасности нашей страны. Регион оставался потенциально взрывоопасным и при определенных условиях, мог стать ареной острой конфронтации.
Необходимо подчеркнуть, что Россия в силу разных причин -экономических, политических, научно-технических и военных не могла после «холодной войны» играть ту роль, которую играл Советский Союз в СВА, как вторая; военная сверхдержава мира. Особую озабоченность вызывал тот факт, что современная милитаризация СВА происходила на фоне сокращения военного присутствия России в регионе в 1990ые годы. Ухудшались качественные параметры российских вооруженных сил и ВМФ, устаревала военная техника, падал уровень военной подготовки. Уже с июля 1987 г. наша страна стала сокращать количество ядерного оружия в азиатской части СССР в соответствии с договором об уничтожении ракет малого и среднего радиуса действия - в регионе СВА было уничтожено более 100 ракет среднего действия и 424 ракеты малого радиуса действия. В этот период Россия существенно сократила и зону ответственности нашего Тихоокеанского флота, а периметр безопасности России сузился до внутренних морей Дальнего Востока. Ни одна из стран СВА не последовала примеру России, которая в 1989-1994 гг. сократила свою дальневосточную группировку войск примерно вдвое. Власти России делали это, несмотря на то, что страны региона наращивали рост военных приготовлений, что является верным симптомом к возрождению военно-силовых традиций В-отношениях между государствами.
Некоторая корректировка нашей военной политики в СВА произошла с приходом к власти В.Путина. Она давала некоторую надежду на восстановление позиций России в регионе. Вместе с тем нельзя было не признать, что такое восстановление есть сложнейшая задача, которую нельзя решить в короткие сроки. Ее решение требует весьма значительных усилий и прежде всего в области комплексного восстановления экономической, идеологической и политической стабильности в государстве. Односторонние уступки со стороны России в ходе сокращения нашего военного потенциала не привели к достижению рационального баланса интересов с другими странами СВА. Сложившийся после «холодной войны» баланс сил в СВА не благоприятствовал успешному продвижению и реализации ближайших и, особенно, долгосрочных российских интересов в сфере военной безопасности. Россия была еще далека от обеспечения военного паритета в СВА с другими ведущими игроками.503 Ослабление обороны российского Дальнего Востока в условиях продолжающейся гонки вооружений в СВА представляло реальную угрозу военной безопасности РФ в целом. В то же время Дальний Восток - это не только богатейший район России, но и выход в Тихий и мировой океан, что имело особую важность на фоне уменьшения военного присутствия России на Балтике и в Черном море.
Более того, существенно ослабла и ядерная составляющая нашей безопасности. После «холодной войны» многие представители российской политической элиты исходили из того, что значение «ядерного фактора» в мировой политике в XXI в. должно было сокращаться и, в конечном счете, мир двигался бы к безъядерному состоянию.504 Реальность, однако, жестоко посмеялась над такими горе-политиками. Даже бывший премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер, влиятельный и дальновидный политик, всегда верно отражавшая позицию значительной части консервативно настроенных кругов Запада, в своей монографии «Искусство управления государством: сценарии для меняющегося мира» прямо подчеркивала, что. «ядерное оружие должно испытываться и модернизироваться по мере необходимости, поскольку, в конечном итоге ядерное оружие, вероятно, будет использовано».505 Такой же точки зрения придерживались и наши ведущие специалисты в области стратегических исследований, такие , например, как В.А.Геловани и А.А.Пионтковский. Они полагали, что в обозримом будущем ядерное оружие останется важным элементом национальной безопасности России. Это связано, по их мнению, с тем, что из инструмента глобальной блоково-ориентированной конфронтации обладание ядерным оружием превращалось в важный психологический фактор стратегии «обороны по всем азимутам».506 Это значило, что фактор ядерного оружия в России сохранял большое психологическое значение и должен был бы рассматриваться в качестве ответа на потенциальные вызовы и угрозы безопасности, так как синдром стратегического сдерживания нашей страны, и в первую очередь, ядерного глубоко укоренился в американской внешней политике на российском направлении еще с периода конфронтации. От ядерного оружия было бы преступно отказываться.
