Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Чехословакия и Германия в период становления Версальской системы международных отношений с. 54
1.1. Чехословацко-германские отношения накануне Парижской мирной конференции (октябрь 1918-январь 1919г.) с. 54
1.2. Чехословакия и подготовка мирных договоров с Германией и Австрией. Дипломатическая борьба вокруг немецко-богемского вопроса во время Парижской мирной конференции с. 74
Глава II. Усилия ЧСР по консолидации международных отношений в Центральной Европе и политика Германии (июль 1919 - декабрь 1921гг.) с. 116
II. 1.Отношения Веймарской республики и Чехословакии. Судето-немецкий вопрос с. 116
II.2. Германия и Чехословакия во время польско-советской войны 1920 г с. 153
II.3. Создание Малой Антанты и Германия с. 161
II.4. Прага и польско-германские споры из-за Верхней Силезии в 1921 г с. 164
II.5. Австро-чехословацкие отношения. Ланский договор и Берлин с. 174
Глава III. Чехословакия и Германия в условиях трансформации Версальской системы международных отношений в 1922 г с. 216
III. 1. Подготовка Генуэзской конференции и чехословацкая дипломатия с.216
III.2. Рапалльский договор и германо-чехословацкие отношения с. 232
III.3. Расширение международных связей ЧСР после Генуэзской конференции (июнь - октябрь 1922 г.) с. 252
Глава IV. Германо-чехословацкие отношения в период рурского кризиса и его разрешения с. 284
IV. 1. Франко-бельгийская оккупация Рурской области и политика ЧСР с. 284
IV.2. Германский вопрос в чехословацко-французских и чехословацко-британских отношениях (март - октябрь 1923 г.) с. 308
IV.3. Германо-чехословацкие отношения в период канцлерства Г. Штреземана с. 325
IV.4. Чехословацко-французский договор 1924 г. и Германия с. 352
IV.5. Чехословакия и Германия в «эру демократического пацифизма» с. 374
Глава V. Рейнский гарантийный пакт и германо-чехословацкие отношения в 1925 году с. 426
V. 1. Германский проект Рейнского пакта и меморандумы Э. Бенеша с. 426
V.2. Судетские немцы и перемены в политической жизни Веймарской республики, с. 438
V.3. Визит Э. Бенеша в Варшаву. Реакция Германии и Советского Союза с. 446
V.4. Австрийский вопрос с. 454
V.5. Англо-французско-германские переговоры о Рейнском пакте и политика ЧСР (март - сентябрь 1925 г.) с. 462
V.6. Чехословацко-германские отношения в период подготовки и работы Локарнской конференции с. 478
Заключение с. 531
Источники и литература с. 539
- Чехословацко-германские отношения накануне Парижской мирной конференции (октябрь 1918-январь 1919г.)
- Рапалльский договор и германо-чехословацкие отношения
- Германо-чехословацкие отношения в период канцлерства Г. Штреземана
- Англо-французско-германские переговоры о Рейнском пакте и политика ЧСР (март - сентябрь 1925 г.)
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Европейская интеграция за последние десятилетия достигла значительных результатов. Однако организационные формы опережают формирование нового национального самосознания европейских народов. В частности, развитию партнерских отношений между Германией и Чешской Республикой препятствуют стереотипы прошлого, о чем свидетельствуют развернувшаяся в начале XXI в. дискуссия вокруг «декретов Бенеша», попытки вновь возбудить судето-немецкий вопрос, использовать его в предвыборных кампаниях в ФРГ. Ведущиеся споры негативно отражаются не только на германо-чешских отношениях, но и на политическом климате в Европе.
В поисках аргументов и чехи, и немцы обращаются к истории взаимоотношений между двумя государствами, которая действительно наполнена драматическими событиями. К наиболее болезненным проблемам прошлого относятся: положение немцев в Чехословацкой республике, вмешательство нацистской Германии в судето-немецкий вопрос, что привело к расчленению ЧСР, а затем оккупации чешских земель со всеми вытекающими последствиями, и выселение немцев с территории Чехословакии после Второй мировой войны. Чтобы преодолеть стереотипы прошлого, необходимо заново разобраться в истории взаимоотношений Чехии и Германии, подвергнув сравнительному анализу весь доступный корпус источников, используя новейшие методы исследования. Особенно плодотворным представляется системный подход, который позволяет с максимальной полнотой и объективностью изучить внешнеполитическую деятельность Германии и Чехословацкой республики, их взаимодействие в рамках Версальской системы международных отношений.
Степень изученности темы. К настоящему времени в историографии сложились различные и порой противоречащие друг другу оценки процесса становления отношений Веймарской республики и Чехословакии. В работах чехословацких историков официозного направления (Й. Боровички, К. Крофты, Я. Папоушека, Ф. Пероутки), опубликованных в 1920 – 1930-е гг., отношения ЧСР c Веймарской республикой в 1918-1925 гг. изображались как бесконфликтные и, следуя официально декларируемому Прагой курсу, характеризовались как «корректные и лояльные».
Новый этап в освещении отношений ЧСР и Германии в чехословацкой историографии наступил после Мюнхенской конференции 1938 г. и расчленения страны. В поисках истоков мюнхенской трагедии чешские историки безосновательно стали отождествлять политику Веймарской республики в отношении ЧСР с политикой нацистской Германии. Они «разоблачали» реваншистский характер внешней политики Германии после Первой мировой войны и идеализировали деятельность чехословацкой дипломатии. При описании истории чехословацко-германских отношений в 1919-1924 гг. хотя и преобладали позитивные оценки, однако заслуга в том, что они имели бесконфликтный характер, приписывалась исключительно чехословацкой стороне и, в первую очередь, Э. Бенешу. Начиная же с 1925 г., по утверждению чешских историков, Германия проводила по отношению к ЧСР откровенно враждебную политику и поддерживала ирредентистское движение судетских немцев.
В социалистической Чехословакии тезис об агрессивности Германии в отношении восточных соседей получил дальнейшее развитие. В условиях «холодной войны», раскола Германии и Европы, утверждения коммунистической идеологии в странах Центрально-Восточной Европы тезис о враждебной соседним государствам политике Германии был препарирован классовым подходом марксистской историографии и трансформировался в концепцию об агрессивной сущности германского империализма. Данная концепция обусловила рассмотрение исследователями не только и не столько официального курса Веймарской республики в отношении ЧСР, сколько античехословацких выпадов отдельных германских политиков, принадлежавших, как правило, к реакционному лагерю, националистической прессы, деятельности судето-немецких организаций (в первую очередь правоэкстремистских) и их связей с германскими нацистами. Именно с этой точки зрения историки Чехословакии в 1950 - 1980-е годы освещали историю отношений ЧСР и Веймарской республики. Они обвиняли правящие круги Веймарской республики в тайных интригах против чехословацкого государства, в поддержке ирредентистской деятельности судетских немцев. Вместе с тем, безусловно, положительным являлось обращение историков ЧССР к архивным документам, что обогатило исследования истории чехословацко-германских отношений множеством новых фактов. Несмотря на ограничения, связанные с господством коммунистической идеологии, следует признать значительным их вклад в исследование внешней политики ЧСР, ее отношений с западными державами, с СССР, с Польшей и Австрией, с союзниками по Малой Антанте, а также в изучение деятельности немецких политических партий.
С начала 1990-х годов в Чешской Республике в условиях смены парадигмы исторических исследований, устранения цензуры, открытия архивных хранилищ, развития международных научных контактов возникли благоприятные условия для изучения истории межвоенной Чехословакии и, в частности, ее внешней политики. За последние полтора десятилетия было положено начало изданию дипломатических документов ЧСР, опубликовано большое количество монографий и статей, состоялось несколько международных конференций, посвященных внешней политике Первой республики. Значительное внимание современные чешские историки уделяют политике ЧСР в Центральной Европе, ее отношениям с соседними государствами, созданию и развитию Малой Антанты. Серьезные результаты достигнуты в изучении немецко-богемского вопроса и немецко-чешских отношений в ЧСР. В центре внимания исследователей различные аспекты этой темы: образование немецких провинций в пограничье в 1918 г., переговоры местных властей с чехословацким руководством, отношение к богемским немцам Т.Г. Масарика и Э. Бенеша, политическая культура немецких партий в ЧСР.
К истории отношений ЧСР и Веймарской республики современная чешская историография, несмотря на некоторое оживление научного интереса, обращается в меньшей мере. Данная тема затрагивается в ряде обобщающих работ Й. Деймека, который, реанимируя утверждения официозных историков межвоенной Чехословакии, констатирует «почти бесконфликтные» взаимоотношения между Веймарской республикой и ЧСР в первой половине 1920-х годов. По мнению автора, этому способствовала как «чешская» политика Веймарской республики, выгодно отличавшаяся от политики кайзеровской Германии, так и политика Праги в германском вопросе, которая в ряде аспектов была ближе к умеренной позиции Великобритании, чем к бескомпромиссной политике Франции. Но вместе с тем Й. Деймек указывает на ряд отрицательных явлений в германо-чехословацких отношениях, вызванных возвращением кронпринца Вильгельма Гогенцоллерна в Германию в ноябре 1923 г., негативной реакцией Берлина на франко-чехословацкий договор от 25 января 1924 г., на визит Бенеша в Варшаву и подписание польско-чехословацких соглашений в апреле 1925 г. Й. Деймек также отмечает, что в связи с ростом внешнеполитической активности Германии в 1925 г. Бенеш опасался растущего влияния Берлина на «чешских» немцев и усиления настроений аншлюса в соседней Австрии.
Более подробно проблемы германо-чехословацких отношений в 1925 году исследованы в монографии Р. Бржаха «Чехословакия и Европа в середине двадцатых годов». Объектом изучения автора стали деятельность чехословацкой дипломатии накануне и во время Локарнской конференции, ее попытки распространить Рейнский гарантийный пакт на Центральную Европу.
Ряд работ современных чешских историков непосредственно посвящен исследованию отношений между ЧСР и Веймарской республикой. Э. Кубу в статье «Неустойчивые отношения: Веймарская Германия и Чехословакия» рассматривает основные международные и внутриполитические факторы, оказавшие влияние на развитие отношений между двумя государствами. Указав на дилемму во внешней политике ЧСР в первые послевоенные годы – тесное сотрудничество в вопросах безопасности с Францией и заинтересованность в экономическом сотрудничестве с Германией, Э. Кубу, опираясь на широкий круг источников, провел детальное исследование чехословацко-германских экономических связей в 1918-1924 годах. Специальную статью Э. Кубу посвятил реакции Германии на подписание чехословацко-французского договора 25 января 1924 г. Некоторые аспекты чехословацко-германских отношений рассмотрены в его статье о политике ЧСР в связи с разделом Верхней Силезии в 1921 г.
Ключевые проблемы чехословацко-германских отношений в 1920-е годы отражены в статье В. Оливовой. Автор отмечает зависимость чешско-немецких отношений в ЧСР от международного фактора – взаимоотношений Праги с Германией и Австрией. На основе анализа политической деятельности Э. Бенеша В. Оливова констатирует, что он отвергал утверждения об извечном чешско-немецком антагонизме и считал, что единственной позитивной основой чехословацко-германских отношений могла быть демократическая система в обоих государствах. Аналогичную точку зрения высказывают и другие современные чешские историки. Не обошли чешские исследователи своим вниманием и деятельность чехословацких и германских дипломатов и их вклад в развитие двусторонних отношений. В этом плане следует отметить статьи Й. Деймека о К. Крофте и Д. Моравцовой о В. Кохе.
Отдельную группу исследований составляют произведения судето-немецких историков и публицистов. С первых лет существования ЧСР они выступали с жесткой критикой политики Праги в отношении богемских немцев. Судето-немецкие историки и публицисты указывали на одностороннюю ориентацию внешней политики Чехословакии на Францию в ущерб развитию отношений с Германией. Особенно резкой критике внешнюю политику Праги подвергали судето-немецкие национал-социалисты (Г. Кребс, Р. Юнг). Они уделяли также большое внимание сотрудничеству судетских немцев с гитлеровцами в рамках нацистского движения, их усилиям, направленным на создание «Великой Германии».
В обзорных работах о ЧСР, вышедших в 1920-е годы в Веймарской республике, основное внимание уделялось внутриполитическим проблемам ЧСР, критике политики Праги в отношении национальных меньшинств, особенно - в судето-немецком вопросе. Освещение же чехословацко-германских отношений сводилось к констатации того, что ЧСР является союзницей Франции и осуществляет в отношении Германии враждебную политику.
В период нацизма интерес германских историков к Чехословакии и проблеме судетских немцев возрос, что объяснялось политическими причинами, в частности, необходимостью обоснования правомерности притязаний Германии на Судетскую область. Чехословакия рассматривалась как искусственное государственное образование, раздираемое непримиримыми межнациональными противоречиями. Чехословацкое руководство обвинялось в национализме, в неправомерном включении населенных немцами территорий в пределы «исторических границ» ЧСР, в фальсификации исторических фактов и статистических данных в меморандумах, представленных на Парижской мирной конференции, в насильственной «чехизации» национальных меньшинств.
После Второй мировой войны в германской историографии начался новый этап в изучении отношений Веймарской республики и Чехословакии. Историки ГДР и ФРГ по-разному подходили к исследованию данной темы. В историографии ГДР она рассматривалась через призму концепции об агрессивной сущности германского империализма. Историки ГДР ввели в научный оборот значительный по объему корпус дипломатических документов, хранившихся в Германском центральном архиве в Потсдаме и Политическом архиве МИД ФРГ в Бонне, однако их интерпретация была направлена, в первую очередь, на обличение внешней политики Веймарской республики. Подчеркивалось, что все германские буржуазные партии и большинство правых социал-демократов поддерживали, по сути, пангерманскую концепцию внешней политики Веймарской республики, что уже в первые послевоенные годы в Берлине был разработан план раздела ЧСР. Обосновывался вывод об «империализме Веймарской республики», чинившем всевозможные препятствия на пути консолидации молодого чехословацкого государства и поддерживавшего движение судетских немцев.
Большинство историков ФРГ сводили отношения между Веймарской республикой и Чехословакией к судето-немецкому вопросу, детально прорабатывая его различные аспекты. Наряду с работами общего характера с традиционным «обвинительным» подходом к политике Праги, появились специальные исследования о судето-немецких партиях и их лидерах, об их взаимоотношениях с «Градом», о позиции в судето-немецком вопросе Т.Г. Масарика, Э. Бенеша, К. Крамаржа, о связях судето-немецких и германских партий, общественных организаций и пр..
Большой вклад в изучение истории германо-чехословацких отношений межвоенного времени внес известный историк Й. Брюгель, который в 1930-е годы был личным секретарем лидера судето-немецких социал-демократов и министра в правительстве ЧСР Л. Чеха. В своем фундаментальном труде «Чехи и немцы. 1918 -1938» Й. Брюгель, активно привлекая материалы Политического архива МИД ФРГ, основное внимание сконцентрировал на политике нацистской Германии в отношении ЧСР и, в частности, на событиях, предшествовавших мюнхенскому сговору в 1938 г. Однако первые главы его труда посвящены обзору чешско-немецких отношений в ЧСР с момента образования республики до начала 1930-х годов. Критикуя политику судето-немецких националистов, Й. Брюгель позитивно оценивает деятельность судето-немецких социал-демократов, подчеркивая, что она была направлена на урегулирование немецкого вопроса в ЧСР и на развитие добрососедских отношений между Германией и Чехословакией.
Более детальное освещение проблемы германо-чехословацких отношений получили в работах профессора Кельнского университета М. Александера. Его исследования также основаны на анализе материалов Политического архива МИД ФРГ. В статьях о начальном этапе становления германо-чехословацких отношений М. Александер приходит к выводу о готовности Берлина в первые же дни после образования ЧСР признать новое государство де-факто, но из-за позиции Праги вынужден был ограничиться установлением полуофициальных отношений.
В статье «Чехословакия и проблемы оккупации Рура в 1923 году» М. Александер рассматривает реакцию Праги на введение франко-бельгийских войск в Рурскую область и указывает на причины, которые вынудили ЧСР дистанцироваться от Парижа. Дальнейшую разработку эта тема получила в его статьях о поездках маршала Ф. Фоша в Варшаву и Прагу весной 1923 года и о дипломатии Э. Бенеша на рубеже 1923-1924 годов.
В монографии «Германо-чехословацкий арбитражный договор 1925 года в рамках Локарнских договоров» М. Александер проследил развитие дипломатических отношений между Веймарской республикой и ЧСР, начиная с первых консультаций о содержании арбитражного договора в марте 1925 г. до его подписания вместе с другими договорами по итогам Локарнской конференции. Отвергая утверждения историков ЧССР о том, что Локарнская конференция открыла путь германской агрессии на Восток, автор указывает, что Локарнские акты не содержали «никаких признаков агрессивной политики», и в этом смысле арбитражный договор не означал поворот в политике Германии по отношению к Чехословакии. Рассмотрев политику Г. Штреземана в вопросе защиты прав проживавших за пределами Германии немцев, М. Александер констатирует, что правительство Веймарской республики не только не поддерживало ирредентисткую политику немцев в Чехословакии, а, наоборот, «желало примирения и, в пределах дипломатических возможностей, всемерно содействовало этому».
Аналогичной точки зрения придерживаются Ш. Долежел, П. Крюгер, Ф. Хадлер и другие историки ФРГ.
В последние годы произошло сближение точек зрения чешских и германских исследователей на многие проблемы истории взаимоотношений Веймарской республики и ЧСР. Современные историки Чешской Республики и ФРГ отмечают большое значение экономического сотрудничества как стабилизирующего фактора в чехословацко-германских отношениях в первой половине 1920-х годов. Но вместе с тем имеются различия в интерпретации многих других фактов истории взаимоотношений двух стран. Так, в современной чешской историографии сохраняется тенденция возлагать ответственность за негативные явления в отношениях Веймарской республики и ЧСР на германскую сторону (возвращение кронпринца Вильгельма Гогенцоллерна в Германию в ноябре 1923 г., избрание фельдмаршала П. Гинденбурга президентом республики, внешнеполитические инициативы Г. Штреземана в середине 1920-х годов). Историки ФРГ, напротив, отмечают, что международная деятельность Штреземана была направлена на развитие сотрудничества в Европе, а его политика защиты немецких меньшинств предусматривала использование только дипломатических средств и, следовательно, не представляла угрозы для безопасности и суверенитета ЧСР. Сохраняются различия в подходах к изучению судето-немецкого вопроса в ЧСР и его влияния на чехословацко-германские отношения. При этом отдельные периоды истории судето-немецкого вопроса освещены неравномерно. Наиболее полно исследованы 1918-1919 гг., вторая половина 1920-х и, особенно, 1930-е годы, в то время как роль судето-немецкого вопроса в германо-чехословацких отношениях в первой половине 1920-х годов почти не изучалась.
Несколько работ, посвященных как общим проблемам истории внешней политики Германии и ЧСР, так и отдельным вопросам двусторонних отношений в рассматриваемый период, опубликовано в США и Великобритании. В монографии британского историка Э. Уискемен основное внимание уделено чешско-немецким отношениям в ЧСР и политике нацистской Германии в судето-немецком вопросе.
Наиболее полно история отношений Веймарской республики и ЧСР освещена в монографии американского исследователя Ф.Г. Кэмпбелла. Автором впервые была предпринята попытка вписать их в международный контекст в масштабе Центральной Европы. В частности, Ф.Г. Кэмпбелл указал на важную роль Австрии и Польши в германо-чехословацких отношениях в 1919-1921 гг. Исследователь также отметил влияние великих западных держав на отношения веймарской Германии и Чехословакии. Помимо материалов Политического архива МИД ФРГ, автор привлек многочисленные опубликованные источники, а также документальные коллекции дипломатических архивов Австрии, Великобритании, Франции и США. Однако невозможность использовать в необходимой степени архивы ЧССР, несомненно, ограничила диапазон исследования, затруднила процесс объективной исторической реконструкции событий прошлого. Негативно сказалась также и недоступность для автора советских архивов. В силу этого Ф.Г. Кэмпбелл смог коснуться лишь отдельных эпизодов советско-чехословацких и советско-германских отношений. За скобками осталась политика Москвы в Центральной Европе и ее влияние на отношения Веймарской республики и ЧСР.
Существенный вклад в исследование истории международных отношений после Первой мировой войны, становления новых государств в Центрально-Восточной Европе и начального этапа их международной деятельности внесли отечественные историки. Указанные проблемы в большей или меньшей степени нашли отражение в работах О.И. Величко, А.Х. Клеванского, Ю.А. Писарева, А.И. Пушкаша, В.М. Турока, Я.Б. Шмераля. Над изучением процесса формирования малоантантовского блока успешно работала А.А. Язькова. Внешнюю политику Веймарской республики исследовали Л.И. Гинцберг, Д.С. Климовский, С.В. Никонова, В.Б. Ушаков, Н.В. Фарбман. Советско-германские отношения освещались в трудах А.А. Ахтамзяна, Л.И. Гинцберга, И.К. Коблякова, И.А. Росенко, Г.М. Трухнова. Вопросы внешнеполитической деятельности ЧСР и советско-чехословацких отношений привлекли внимание И.А. Петерса, С.И. Прасолова, П.И. Резонова, В.А. Шишкина. Заметных результатов отечественные историки достигли в изучении политических систем Веймарской республики (Я.С. Драбкин) и ЧСР (Е.Ф. Фирсов). Однако длительное время господствовавшая в советской историографии марксистско-ленинская исследовательская парадигма не могла не привести к определенному искажению истории международных отношений и внешней политики отдельных государств. Идеализация международной деятельности Советского Союза соседствовала с зачастую необоснованной критикой внешней политики «правящих кругов буржуазных и буржуазно-помещичьих государств», многие «неудобные» проблемы, освещение которых могло бросить тень на советское руководство, замалчивались.
Ситуация изменилась в конце 1980-х годов, когда отечественная историческая наука освободилась от давления коммунистической идеологии, а ученые получили доступ к ранее засекреченным архивным материалам. «Архивная революция» привела к формированию фактически новой, оригинальной источниковой базы исследований, в том числе и по истории внешней политики и международных отношений. Начался трудный и во многом неоднозначный процесс переосмысления исторического прошлого, в ходе многочисленных научных дискуссий предлагалась интерпретация спорных проблем, событий, фактов. Активно развернулось исследование особенностей процесса формирования и осуществления внешней политики советского государства, механизма принятия политических решений, роли в международных делах партийных и государственных структур, Коминтерна и т.д. (работы Л.Н. Нежинского, А.О. Чубарьяна, В.А. Шишкина, В.А. Зубачевского). Были пересмотрены прежние оценки истории советско-германских отношений (С.З. Случ, В.Л. Черноперов), появились работы о военном сотрудничестве двух стран (А.А. Ахтамзян, С.А. Горлов, В.В. Захаров), о причастности советского руководства к событиям «германского октября» 1923 г. (Л.Г. Бабиченко, В.Л. Черноперов).
В последние годы в российской историографии появились исследования о судето-немецком вопросе в Чехословакии. Ключевые проблемы чешско-немецких отношений в ЧСР рассмотрены Е.П. Серапионовой. Изучению положения немцев в ЧСР, образования и деятельности судето-немецких политических партий посвящено несколько работ С.В. Кретинина. Однако, ограничившись исследованием преимущественно материалов судето-немецких организаций, в частности Архива Зелигера, и отказавшись при этом от изучения чешских документов, С.В. Кретинин по существу извлек судето-немецкий вопрос из контекста чехословацкой истории, что не могло не привести к односторонней оценке этой сложной проблемы.
Что касается заявленной исследовательской проблемы – истории отношений между ЧСР и Веймарской республикой в 1918-1925 гг., то в отечественной историографии она по сей день остается, к сожалению, лакуной.
В целом, при оценке степени изученности темы следует учитывать, что на исследование чехословацко-германских отношений наложили отпечаток политическая конъюнктура, недоступность в течение длительного времени необходимых архивных источников. Историки СССР, ЧССР, ГДР и других социалистических государств до конца 1980-х годов работали в условиях цензуры и крайне ограниченного доступа к дипломатическим архивам. Западноевропейские и американские историки, несмотря на широкое использование архивных документов ФРГ, Великобритании, Франции, США, Австрии, не имели возможности полноценно работать в архивах стран «социалистического содружества», в том числе ЧССР и СССР. Это привело к тому, что чехословацко-германские отношения в 1918 - 1925 гг. не могли быть подвергнуты всестороннему анализу, а отдельные аспекты вообще остались вне поля зрения исследователей. Исходя из этого, автор сформулировал круг решаемых в диссертации исследовательских задач и определил конкретные направления поисковой работы в архивах.
Объектом диссертационного исследования является формирование системы международных отношений после Первой мировой войны.
Предмет исследования – взаимоотношения Германии и ЧСР в контексте Версальской системы международных отношений.
Целью диссертации является исследование процесса взаимодействия ЧСР и Веймарской республики в рамках Версальской системы международных отношений в 1918-1925 гг.
Главная целевая установка реализуется через решение следующих задач:
- сопоставить внешнеполитические цели Германии и Чехословакии в период формирования новой международной системы;
установить вклад ЧСР в консолидацию Версальской системы международных отношений;
оценить политику Веймарской республики в Центрально-Восточной Европе, влияние советско-германского сотрудничества, в частности, Рапалльского договора 1922 г. на международные отношения в регионе и на внешнеполитическую деятельность ЧСР;
рассмотреть воздействие рурского кризиса на чехословацко-германские отношения и на международную ситуацию в Центральной Европе;
определить значение перемен в международной политике в 1924-1925 гг. для германо-чехословацких отношений;
определить роль судето-немецкого вопроса в процессе развития чехословацко-германских отношений;
оценить влияние внутриполитической борьбы в Германии на отношения с Чехословакией.
Хронологические рамки исследования охватывают период с момента образования Чехословацкой республики в октябре 1918 г. и Ноябрьской революции в Германии до Локарнской конференции 1925 г. По итогам Первой мировой войны в этот период начала формироваться новая система международных отношений, отличавшаяся неустойчивостью и породившая множество противоречий, которые привели к ряду международных кризисов. Решения Локарнской конференции снизили остроту германской проблемы, способствовали стабилизации международных отношений, но вместе с тем привели к изменению соотношения сил между державами-победительницами и побежденной Германией, положив начало новому этапу в эволюции Версальской системы и в развитии чехословацко-германских отношений.
Географические рамки работы ограничены Центрально-Восточной Европой, которая в международно-политическом плане представляла собой регион Версальской системы со специфическим комплексом проблем: судето-немецкий вопрос в ЧСР, угроза аншлюса Австрии и реставрации монархий Габсбургов в Венгрии и Гогенцоллернов в Германии, ревизионистские устремления Венгрии, гарантии восточных границ Германии.
Методологической основой диссертационного исследования стали основные общенаучные принципы, прежде всего принципы историзма и научной объективности, предполагающие рассмотрение фактов, событий, явлений в их развитии и взаимодействии с другими общественными явлениями, избегая политической и идеологической предвзятости. При написании диссертации применялись основные общепризнанные методы исторического исследования. Для анализа развития германо-чехословацких отношений в условиях эволюции внутриполитической ситуации использовался историко-генетический метод. Применение историко-сравнительного метода представляется полезным при сопоставлении внешнеполитической деятельности ЧСР и Германии в Центральной Европе.
Диссертационная работа написана с учетом достижений современной теории международных отношений, в частности, системного подхода. Последний рассматривает межгосударственные отношения как систему, представляющую собой целостную совокупность элементов, в результате взаимодействия которых данная совокупность приобретает новые интегративные качества. Основными системообразующими элементами являются отношения между великими державами, которые, хотя и предопределяют общий баланс сил в системе межгосударственных отношений, но ими не ограничиваются. Системный подход позволяет рассмотреть развитие германо-чехословацких отношений на всех основных структурных уровнях: отношений между двумя государствами, обусловленных специфическими проблемами сугубо двустороннего характера; между государствами, вовлеченными в определенные международно-политические ситуации в силу своих национально-государственных интересов, двусторонних или многосторонних обязательств перед другими странами; между государствами на региональном уровне, каждое из которых преследовало свои цели в решении международных проблем в регионе Центрально-Восточной Европы и предпринимало соответствующие внешнеполитические действия; наконец, между государствами, принадлежавшими к противоположным международным политическим группировкам, сложившимся после Первой мировой войны, – лагерю победителей и лагерю побежденных.
Следует учитывать, что каждое государство является сложной общественной системой, и развивающиеся в нем политические процессы оказывают влияние как на внешнюю политику данного государства, так и на всю систему межгосударственных отношений в целом. В свою очередь, система международных отношений оказывает воздействие на внешнюю политику отдельных государств.
Источниковую базу исследования составили архивные материалы Российской Федерации, Чешской Республики и ФРГ, документальные публикации, воспоминания современников, пресса.
1. Архивные документы. При написании диссертации были использованы материалы Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ): протоколы заседаний политбюро и стенографические отчеты пленумов ЦК РКП(б), на которых рассматривались вопросы внешней политики СССР и международных отношений в Центральной Европе (Ф. 17); документы Коминтерна (Ф. 495), в частности переписка секретариата исполкома с центральными комитетами коммунистических партий, материалы отдела информации и статистики, переписка руководящих сотрудников КПЧ и КПГ; документы личного фонда видного деятеля СДПГ, члена Совета народных уполномоченных, депутата рейхстага В. Дитмана (Ф. 215), в котором отложились материалы о внешней политике Германской республики.
Богатый документальный материал о германо-чехословацких отношениях и международных отношениях в Центрально-Восточной Европе хранится в фондах Архива внешней политики Российской Федерации (АВП РФ). Особую ценность представляют дипломатическая переписка и дневники полпредов и их советников в ЧСР, содержащие информацию о контактах с официальными лицами Первой республики, представителями деловых кругов и различных политических партий (в том числе и судето-немецких), с журналистами, с германским посольством в Праге, с которым советское полпредство имело доверительные отношения, а также с сотрудниками других иностранных посольств.
Важные документы, отражающие внутриполитическую борьбу в ЧСР по вопросам национальной и международной политики, ее отношения с Германией и Австрией, были выявлены в Российском государственном военном архиве (РГВА).
Исключительную ценность для исследования германо-чехословацких отношений представляют документы фонда «Рейхсканцелярия» в Федеральном архиве (Берлин). Среди них – переписка рейхсканцелярии с рейхсминистерством иностранных дел и другими ведомствами, с правительствами Баварии и Саксонии, аналитические и докладные записки о германо-чехословацких отношениях, донесения глав германских дипломатических представительств из Праги, Будапешта, Вены, Варшавы, Лондона, Парижа, Москвы и др. Эти документы позволяют установить, как и под влиянием каких факторов формировалась политика Веймарской республики в отношении Чехословакии, и исследовать ее в контексте международных отношений в Центрально-Восточной Европе.
В Архиве социальной демократии в Фонде Фридриха Эберта (Бонн) диссертант ознакомился с материалами личного фонда министра иностранных дел (июнь 1919 – март 1920 г.) и канцлера (март – июнь 1920 г.) Веймарской республики Германа Мюллера, в котором хранятся переписка с министрами и депутатами рейхстага, с дипломатическими представительствами Германии за рубежом, с руководством европейских социалистических и социал-демократических партий.
В Архиве Зелигера, находящемся в Архиве социальной демократии, были изучены материалы о деятельности немецко-богемских политических партий, которые позволяют составить представление не только об отношении немецко-богемских партий к международной деятельности чехословацкого руководства, но и об их собственных внешнеполитических программах и проследить ход их борьбы за переориентацию внешней политики ЧСР и развитие сотрудничества с Германией.
В Архиве Института Т.Г. Масарика (Прага) были изучены документы фондов Т.Г. Масарика и Э. Бенеша, прежде всего материалы их зарубежных визитов и дипломатическая переписка. В Национальном архиве Чешской Республики автор ознакомился с протоколами заседаний совета министров. Ряд важных документов о политике первого правительства ЧСР в немецко-богемском вопросе выявлен в фонде К. Крамаржа в Архиве Национального музея (Прага).
Ценные материалы для исследования чехословацко-германских отношений содержатся в Архиве министерства иностранных дел Чешской Республики, в фондах «Кабинет министра», «Парижский архив», «Политические отчеты», «II. Cекция – 3. Лига наций» и в личном фонде посланника ЧСР в Германии в 1921-1924 гг. В. Тусара.
В Военном историческом архиве (Прага) были изучены документы фонда «Военная канцелярия президента республики», среди которых наибольшую ценность для данной работы представляют донесения военных атташе ЧСР из Берлина, Вены и Парижа. Значительный интерес вызывают донесения информационного отдела генштаба чехословацкой армии в президиум совета министров. Копии этих материалов из Военного исторического архива несколько лет назад предоставил диссертанту член-корр. РАН В.К. Волков, за что автор выражает глубокую признательность.
2. Документальные публикации. Важные сведения о взаимоотношениях Веймарской республики и Чехословакии были почерпнуты из опубликованных правительственных материалов, стенографических отчетов заседаний Национального собрания ЧСР, Учредительного Национального собрания и рейхстага Германии, а также из официальных выступлений и других документов государственных деятелей двух стран.
Среди документальных публикаций особенно важны для исследователя переписка Э. Бенеша с президентом и правительством ЧСР, с дипломатическими представительствами за рубежом, а также многотомные издания «Документы чехословацкой внешней политики» и «Документы германской внешней политики», в которых содержится ряд важнейших документов по теме диссертации. Большую ценность для исследования взаимоотношений Веймарской республики и ЧСР имеют дипломатические документы германского посольства в Праге, в которых приведены характеристики внутриполитического и экономического положения Чехословакии, состояния межнациональных отношений, особенно судето-немецкого вопроса.
При написании диссертации также были использованы советские, американские, британские, итальянские, австрийские, бельгийские, венгерские, польские, румынские, югославские, швейцарские публикации дипломатических документов, которые позволяют проследить эволюцию системы международных отношений в послевоенной Европе.
3. Мемуары и дневники. Важным дополнением к архивным и опубликованным документам служат мемуары и дневники государственных деятелей, дипломатов, журналистов и других официальных и неофициальных лиц Германии, ЧСР, Австрии, Польши, США, Великобритании, Франции, Италии, принимавших участие в политических событиях в послевоенной Европе (Э. Бенеша, К. Бадера, Т. Вольфа, Э. д’Абернона, Р. Кюнцль-Йизерского, Д. Ллойд Джорджа, В. Ратенау, Ф. Томмазини, Ф. Шейдемана, Л. Эйнштейна, Э. Эррио и др.).
4. Пресса. Для написания диссертации была изучена пресса Веймарской республики («Berliner Tageblatt», «Deutsche Allgemeine Zeitung», «Vorwrts», «Vossische Zeitung») и Чехословакии («Bohemia», «Prager Tagblatt», «eske slovo», «Prvo lidu», «Venkov») за 1919-1925 годы. Для раскрытия темы исключительно полезными были издания министерства иностранных дел ЧСР «Prager Presse» и «Zahranin politika», содержащие разнообразные сведения о развитии чехословацко-германских отношений.
В диссертации широко использованы материалы фонда «Министерство иностранных дел – архив вырезок» Национального архива Чешской Республики, содержащего вырезки из газет разных стран, и обзоры чехословацкой и иностранной прессы о ЧСР, составленные сотрудниками отдела печати советского дипломатического представительства в Праге.
Научная новизна диссертации состоит в системном подходе к исследованию истории отношений ЧСР и Веймарской республики в 1918-1925 гг. Впервые в историографии предпринимается попытка проследить взаимодействие внутриполитических и международных факторов в процессе развития чехословацко-германских отношений в начальный период эволюции Версальской системы.
В диссертации предложена авторская интерпретация роли судето-немецкого вопроса в контексте развития чехословацко-германских отношений; исследована международная деятельность судето-немецких политических партий, их реакция на важнейшие события международной жизни того времени – советско-германский Рапалльский договор, договоры ЧСР с Францией и союзниками по Малой Антанте, с Австрией, Польшей и др.
На основании источников, впервые введенных в научный оборот, внесены принципиальные уточнения в трактовку политики ЧСР в германском вопросе, в частности, показано отношение чехословацкой дипломатии к развитию внутриполитической ситуации в Германии, к выполнению Берлином условий Версальского мирного договора, а также к планам и действиям великих держав, к дебатам о репарациях, к принятию плана Дауэса и др.
Использование системного подхода позволило рассмотреть события чехословацко-германских отношений во взаимосвязи с наиболее важными тенденциями развития международных отношений в Европе в первые послевоенные годы.
На основе сопоставительного анализа политики ЧСР и Веймарской республики в Центрально-Восточной Европе впервые в отечественной историографии определено влияние на чехословацко-германские отношения польско-советской войны, создания малоантантовского блока, дипломатической борьбы в связи с плебисцитом в Верхней Силезии, движения за аншлюс в Австрии и за восстановление Габсбургов на венгерском престоле.
При изучении внешнеполитической деятельности СССР в Центрально-Восточной Европе впервые на основе архивных материалов рассмотрены следующие вопросы: влияние на международные отношения в регионе в целом и на Чехословакию, в частности, Рапалльского договора 1922 г. и последующего развития советско-германского сотрудничества; взаимодействие советского руководства, Коминтерна, КПГ и КПЧ во время рурского кризиса, влияние революционных выступлений в Германии на ЧСР и отношение к ним различных политических течений в Чехословакии; отражение признания Великобританией, Италией, Францией и рядом других европейских государств Советского Союза в 1924 г. на отношениях Москвы, Берлина и Праги; реакция СССР на визит Э. Бенеша в Варшаву в апреле 1925 г.; советско-чехословацкие отношения в период Локарнской конференции.
Практическая значимость диссертации. Материалы диссертации могут быть использованы при написании обобщающих работ по истории международных отношений в Центральной Европе, по истории Германии и Чехии, а также при составлении учебных пособий, программ и лекционных курсов по новейшей истории Европы, истории южных и западных славян. На основе полученных в ходе исследования результатов разработан и читается специальный лекционный курс для студентов факультета истории и международных отношений Волгоградского государственного университета.
Апробация исследования. Наиболее значимые результаты исследований отражены в монографии и научных статьях общим объемом более 53 п.л.
Результаты исследования заслушаны на заседаниях кафедры зарубежной истории и мировой политики Волгоградского государственного университета (2006 г., 2008 г.), Отдела истории славянских народов периода мировых войн Института славяноведения РАН (2007 г.), отражены в докладах на международных, всероссийских и межрегиональных научных конференциях и семинарах: «Сталинградская битва в истории СССР, России и Германии» (Волгоград, март 1993 г.); «Версаль и новая Восточная Европа» (Институт славяноведения и балканистики РАН, Москва, ноябрь 1993 г.); «Демократия и общественное движение в новое и новейшее время» (Волгоград, март 1999 г.); «Возрождение из руин: воспоминания, мифы и табу в преподавании истории послевоенного времени в России и Германии» (Волгоград, сентябрь 2001 г.); «Война и мир в историческом процессе XVII-XX вв.» (Волгоград, апрель 2003 г.); «Вилли Брандт – человек, политик: история и современность» (Волгоград, март 2004 г.); «Парижская мирная конференция 1919-1920 гг. и мирное урегулирование в Центральной и Юго-Восточной Европе. Становление Версальской системы на востоке Европы» (Институт славяноведения РАН, Москва, ноябрь 2004 г.); «История: перекрестки и переломы» (Волгоград, май 2007 г.); «Демократия или авторитаризм: оформление новых политических режимов в Европе в XIX-XX вв.» (Волгоград, октябрь 2007 г.); «Изучение истории России в Германии и истории Германии в России» (Волгоград, ноябрь 2007 г.); на ежегодных научных сессиях Волгоградского государственного университета.
Структура диссертации. Диссертация строится по проблемно-хронологическому принципу, состоит из введения, пяти глав, заключения, списка источников и литературы.
Чехословацко-германские отношения накануне Парижской мирной конференции (октябрь 1918-январь 1919г.)
28 октября 1918 г. в Праге Национальный комитет провозгласил образование Чехословацкой республики и заявил о принятии на себя временно функций высшего органа власти. В течение нескольких дней в областях с чешским населением власть перешла в руки местных национальных комитетов. Новое государство возникло в так называемых исторических границах чешских земель, включавших территорию Чехии, Моравии и Силезии, к которым 30 октября присоединилась Словакия. Помимо чехов и словаков в составе республики оказались представители и других национальностей, наиболее многочисленными среди которых были немцы. Немецкое население составляло более 3 млн. человек и большими компактными массами проживало в северо-западной части Чехии, в ряде областей Моравии и Силезии. Немало лиц немецкого происхождения находилось в Праге, Брно, Оломоуце, Пльзне и многих других городах.
Взаимоотношения с Германией оказались в центре внимания чехословацких лидеров с первых дней существования республики. Этот вопрос обсуждался во время переговоров министра иностранных и внутренних дел временного чехословацкого правительства Э. Бенешем с делегацией Пражского национального комитета во главе с К. Крамаржем 28-31 октября 1918 г. в Женеве. Участники переговоров не исключали, что, когда Австрия потерпит полное крушение, Германия оккупирует часть чешских земель2. Эти опасения не были лишены оснований.
По мере развития чешского национально-освободительного движения немецкие политики из Чехии и Моравии, опираясь на поддержку Вены, предпринимали ответные действия, чтобы не допустить включения в состав чехословацкого государства пограничных территорий, где преобладало немецкое население. 21 января 1918 г. в ответ на принятие чешскими депутатами Имперского совета Австро-Венгрии Трикраловой декларации, провозглашавшей стремление к созданию самостоятельного чехословацкого государства в границах исторических земель3, немецко-богемские депутаты того же Имперского совета выступили с заявлением, в котором решительно отвергали какие-либо притязания чехов на пограничные области, потребовали их отделения и создания автономной провинции Немецкая Богемия (Deutschbohmen). Австро-венгерское правительство удовлетворило требование немецко-богемских депутатов и в мае 1918 г. издало постановление о создании такой автономной провинции в составе империи, которое должно было вступить в действие с 1 января 1919 г. Однако практическая подготовка к созданию провинции Немецкая Богемия столкнулась с множеством трудностей. Новая политическая ситуация требовала сотрудничества немцев Чехии, Моравии и Силезии, что было труднодостижимо в силу особенностей расселения немцев в различных частях земель чешской короны и отсутствия тесных связей между ними. Следует также учитывать и особенности формирования исторического сознания богемских немцев, никогда не осознававших себя единой нацией. Кроме того положение усугублялось наличием разногласий между немецко-богемскими партиями. До начала октября 1918 г. было неизвестно, смогут ли они пойти на компромисс и выработать единую политическую линию. Только 4 октября, когда неминуемость распада Австро-Венгрии стала очевидной, немецко-богемские депутаты Имперского совета, представлявшие различные политические партии, пришли к согласию сформировать постоянный комитет с целью достижения национального самоопределения для Немецкой Богемии и выступили с заявлением, в котором, признавая за всеми народами империи Габсбургов право на национальное самоопределение, потребовали такого же права для богемских немцев. Они заявили о своей принадлежности к Австрии и о недопустимости включения территорий, населенных немцами, в состав чехословацкого государства4.
Одновременно немецко-богемские политики, опасаясь, что австрийские власти вряд ли смогут обеспечить осуществление их надежд, обратились за поддержкой к Германии. Они встретили понимание у посла Германской империи в Вене графа Бото фон Веделя. 16 октября 1918 г. он обсудил с посланниками Саксонии и Баварии и военными представителями Германии в Вене создавшееся в Немецкой Богемии положение. Ведель выступил за то, чтобы в случае провозглашения независимости Чехословакии Германия начала подготовку к военной акции с целью защиты богемских немцев, иначе они оказались бы поглощенными новым чехословацким государством, поскольку в силу своего географического положения не смогли бы опереться на Австрию. Помимо необходимости защитить немцев от чехословацкой власти Ведель отметил важность приобретения для экономики Германии запасов каменного угля в Северной Чехии. Заручившись поддержкой участников совещания, Ведель в тот же день сообщил о своих предложениях рейхсканцлеру Германской империи принцу Максу Баденскому5.
22 октября в Берлин прибыла делегация Временного национального собрания нового немецко-австрийского государства, провозглашенного 21 октября 1918 г. в Вене. В состав делегации входили председатель Временного национального собрания, будущий вице-канцлер Австрийской республики И. Финк и два немецко-богемских депутата -Ф. Лангенхан и Ф. Шрайтер. 22-23 октября во время переговоров в Берлине, а затем 27 октября в Дрездене обсуждались проблемы продовольственных поставок в Австрию, оказания помощи Немецкой Богемии, в том числе и вопрос о занятии пограничных областей германскими войсками6.
29 октября делегация вернулась в Вену, и в тот же день немецко-богемские депутаты австрийского парламента приняли решение о создании в северо-западной части Чехии самостоятельной провинции Немецкая Богемия и о ее присоединении к Австрии. Столицей провинции они выбрали город Либерец и приступили к формированию правительства, местных органов управления, добровольческих отрядов - фольксвера, гражданской гвардии - бюргервера и т.д.7 Главой правительства Немецкой Богемии -ландесгауптманом - был избран Р. Пахер, который, однако, спустя несколько дней занял должность государственного секретаря по образованию в австрийском правительстве, а свое прежнее место уступил бывшему депутату Имперского совета Рудольфу Лодгману фон Ауэну. Заместителями ландесгауптмана стали лидер немецких социал-демократов в Чехословакии Йозеф Зелигер и представитель аграрной партии Вильгельм Майкснер8.
30 октября на заседании Национального собрания Австрии депутат Роберт Фрайсслер провозгласил создание другой аналогичной провинции, Судетская область (Sudetenland), с центром в Опаве, которая включала часть австрийской Силезия и северной Моравии. В течение последующих трех дней возникло еще две провинции, объявивших о своем присоединении к Австрии: Область Богемского Леса (Bohmerwaldgau) - в юго-западной части Чехии с центром в Крумлове и Немецкая Южная Моравия (Deutschsudmahren) - в южной Моравии с центром в Зноймо. Вместе все эти четыре провинции составляли около трети чешских и моравских земель - 26 тыс. кв. км с населением около 3 млн. человек. Причем две самые значительные из них - Немецкая Богемия (14 464 кв. км и 2,2 млн. чел.) и Судетская область (6534 кв. км и 680 тыс. чел.)9 -не имели общей границы с Австрией, составной частью которой они себя объявили. Но это обстоятельство не смущало немецко-богемских лидеров. Они были намерены создать коридор по оси Опава-Оломоуц-Пршеров-Бржецлав-Вена. Кроме того они возлагали надежды на объединение Австрии и Германии. В конце 1918 г. идея аншлюса была популярна в обоих государствах10. Многим казалось, что их объединение произойдет в ближайшее время, и немецко-богемские политики рассчитывали, что в случае осуществления этих планов Немецкая Богемия и Судетская область войдут в состав объединенного австро-германского государства. Поэтому не было ничего удивительного в том, что в конце октября - начале ноября 1918 г. они неоднократно обращались с просьбой о вооруженной помощи к Германской империи11.
В Берлине осторожно относились к просьбам немецко-богемских политиков. 28 октября 1918 г. статс-секретарь министерства иностранных дел Германской империи Вильгельм Зольф направил в ставку Верховного командования в Спа телеграмму, выясняя возможность отправки войск в Немецкую Богемию. В тот же день глава Верховного командования сухопутными силами генерал-фельдмаршал Пауль фон Гинденбург ответил, что войска можно послать, но они будут исполнять только полицейские функции и не могут быть использованы для нападения на защищающих границу чехов. О возможностях Верховного командования Зольф доложил на заседании военного кабинета 3 ноября12.
Рапалльский договор и германо-чехословацкие отношения
Т.Г. Масарик и Э. Бенеш предвидели Рапалло и предполагали, что германо-советский союз окажет сильное воздействие на систему международных отношений в Европе. 19 декабря 1921 г. в беседе с британским посланником в Праге Дж. Клерком Э. Бенеш отметил, что для государств Центральной Европы «наступают тяжелые времена». Германия рано или поздно снова станет великой и процветающей державой, и чехословацкому премьер-министру казалось неизбежным ее сотрудничество с Россией. «Если государства-преемники, - говорил Бенеш, - не будут готовы к такой расстановке сил, то перспективы будут самые серьезные». Поэтому его целью было сплочение группы центральноевропейских государств, которые смогли бы «существовать самостоятельно, независимо от того, как будут развиваться отношения между Германией и Россией» .
Похожие идеи изложены в меморандуме «Помощь Европы и Америки России», подготовленном президентом Т.Г.Масариком в начале 1922г. Он также обращал внимание на растущее сотрудничество Германии и Советской России83. Масарик указывал, что Германия и Россия имеют давние исторические связи, обусловленные их географической близостью и взаимной заинтересованностью в развитии двусторонних отношений. Он был уверен, что большевики будут сотрудничать с Берлином, поскольку почти все они подолгу жили в Германии и были воспитаны на немецкой культуре. С другой стороны, по наблюдениям Масарика, многие немцы знали русский язык, проявляли интерес к России и стремились установить с ней прямые контакты.
Отмечая перспективы сотрудничества Германии с Советской Россией, чехословацкий президент обращал внимание союзников на сложные проблемы находившихся между ними малых государств Центральной и Восточной Европы. Процесс их экономического и политического сближения, необходимый для того, чтобы они могли противостоять давлению Германии и Советской России, не был завершен, хотя, по мнению Масарика, Чехословакия много сделала для консолидации этого пояса малых государств: ЧСР, Югославия и Румыния достигли соглашения о взаимопомощи против внешней угрозы; в рамках Малой Антанты осуществлялось активное экономическое сотрудничество; в конце 1921 г. Чехословакия подписала договоры с Польшей и Австрией84.
Т.Г. Масарик и Э. Бенеш опасались, что создание советско-германского союза нарушит статус-кво в Центрально-Восточной Европе, вызовет рост коммунистического движения в ЧСР, приведет к усилению активности судето-немецких политических партий, выступавших с критикой мирных договоров, за переориентацию внешней политики страны на сотрудничество с Германией.
Большую обеспокоенность в Праге, как отмечалось выше, вызвало обострение противоречий в стане Антанты накануне Генуэзской конференции, поскольку оно могло привести к кризису всей Версальской системы и создать благоприятные условия для укрепления международных позиций Германии и Советской России. Политические лидеры ЧСР, несмотря на свои очевидные достижения в деле координации политики великих и малых европейских государств в преддверии Генуэзской конференции, не верили в прочность франко-британского соглашения в Булони. Бенеш говорил одному из своих ближайших сотрудников, что «соглашение Пуанкаре и Ллойд Джорджа - не более, как тактический шаг, совершенный под давлением настроения общественных кругов и направленный к единственной цели - обеспечить хотя бы факт открытия конференции». Бенеш ожидал нового обострения франко-британских отношений и предполагал, что «на втором же заседании Генуэзской конференции выплывут противоречия различных точек зрения - и соглашение полетит прочь»85.
Не прибавляли оптимизма и донесения из Берлина чехословацкого посланника В. Тусара, который настойчиво обращал внимание Праги на растущее сотрудничество Германии с Советской Россией во всех областях, включая военные отношения86. Чехословацкое посольство указывало на важные кадровые перемещения в германском МИДе и в советском представительстве в Берлине, свидетельствовавшие о наступлении нового этапа в советско-германских отношениях. 3 ноября 1921 г. восточный отдел в рейхсминистерстве иностранных дел возглавил А. Мальцан - сторонник тесного сотрудничества с Россией , из чего чехословацкие дипломаты заключили, что в ближайшее время отношения Веймарской республики с Москвой «будут поставлены на солидную основу»88. Мальцан пользовался большим доверием рейхсканцлера Й. Вирта89.
25 октября 1921 г. в Берлин прибыл новый полномочный представитель РСФСР Н.Н. Крестинский, занимавший с 1918 г. пост наркома финансов, в 1919-1921 гг. член политбюро и секретарь ЦК РКП(б)90. По утверждению В. Тусара, новый полпред представил руководству Веймарской республики «план расширения германо-российских экономических связей»91. Вместе с Крестинским в Берлин прибыл директор Госбанка РСФСР А. Шейнман, который вступил в переговоры с представителями крупнейших банков Германии92.
В. Тусар обращал внимание чехословацкого руководства, что по мере приближения Генуэзской конференции интенсивность советско-германских контактов все больше возрастала, что переговоры велись как по официальным, так и по неофициальным каналам. В Германию зачастил особоуполномоченный эмиссар Политбюро ЦК РКП(б) К. Радек93. В конце марта 1922 г. из чехословацкого представительства в Москве поступило сообщение, что в Берлин направляется вместе с Радеком председатель СНК и нарком иностранных дел Украины Х.Г. Раковский - соратник председателя Реввоенсовета и наркома-военмора РСФСР Л.Д. Троцкого. Целью их визита, по сведениям чехословацкой миссии в Москве, были переговоры о тайном договоре с Германией94. На возможность заключения в скором времени советско-германского договора указывал и В. Тусар. 4 апреля 1922 г. он сообщал в Прагу о своей встрече с наркомом иностранных дел РСФСР Г.В. Чичериным, который посетил Германию, направляясь на Генуэзскую конференцию. «О переговорах, которые велись вчера в течение всего дня в Берлине между Советами и германским правительством, я узнал, что они продвинулись очень далеко», - отмечал Тусар95. Эти сообщения вызывали большую тревогу у Бенеша, но по иронии судьбы именно он явился одним из виновников, ускоривших подписание за спиной участников Генуэзской конференции советско-германского договора.
Генуэзская конференция открылась 10 апреля 1922 г. В первые же дни ее работы западные державы вручили советской делегации лондонский меморандум экспертов, который требовал от Советской России выплаты долгов прежних российских правительств, отмены монополии внешней торговли и компенсации национализированной собственности. Но в то же время России предоставлялось право требовать от Германии компенсации военного ущерба по статье 116 Версальского договора96.
Союзники были намерены вести переговоры с советской делегацией в узком кругу в отсутствие представителей Германии. Беседы проходили 14-15 апреля в неофициальной обстановке в резиденции Ллойд Джорджа на вилле Альбертис. Сразу же появились слухи об успешном ходе переговоров. Как отмечал в своем дневнике статс-секретарь МИД Германии А. Мальцан, к вечеру 15 апреля отовсюду поступали сообщения, будто между приглашающими державами и Россией соглашение уже достигнуто. Среди прочих источников А. Мальцан ссылался на высказывание Бенеша на эту тему, о чем вечером 15 апреля рейхсканцлеру Й. Вирту сообщил эксперт Хаген97. Эта информация, по словам Мальцана, оказала решающее влияние на поведение германской делегации, которая, отказавшись в начале апреля 1922 г. от подписания предложенного
Россией советско-германского договора, приехала в Геную со «свободными руками», чтобы сотрудничать с Антантой, теперь же оказалась в состоянии изоляции перед фактом заключения между западными державами и Советской Россией соглашения, наносящего ущерб национальным интересам Германии. Поэтому, когда во втором часу ночи 16 апреля Мальцану позвонил член советской делегации А.А. Иоффе и предложил германской делегации вновь вступить в переговоры, это предложение было принято98.
Германо-чехословацкие отношения в период канцлерства Г. Штреземана
В Германии тем временем произошли большие перемены. 12 августа кабинет В. Куно ушел в отставку. В тот же день президент Ф. Эберт назначил канцлером Г. Штреземана - лидера Немецкой народной партии. 13 августа новый канцлер сформировал правительство «большой коалиции», в состав которого вошли представители четырех партий: Немецкой народной партии, СДПГ, Центра и Немецкой демократической партии. Штреземан совместил посты канцлера и министра иностранных дел187.
В Праге известие о падении кабинета В. Куно никого не удивило. Чехословацкое посольство в Берлине с весны 1923 г. сообщало, что политика «пассивного сопротивления», которую проводило правительство Куно, привела страну в тупик. Сам канцлер, по мнению чехословацких дипломатов, не только не имел политического опыта, но и был лишен каких-либо политических дарований и творческой инициативы. Как политик, он был слаб и наивен. Ни одно его выступление, ни одно действие не произвели на международной арене благоприятного впечатления. В. Куно не только не привлек на сторону Германии новых союзников, но оттолкнул и тех немногих, кто относился к ней с симпатией188. Еще более бесцветной фигурой в кабинете Куно чехословацкие дипломаты считали министра иностранных дел Ф. Розенберга. Они невысоко оценивали как его интеллект, так и дипломатические способности. «Германский дипломат вильгельмовских времен, реакционер, националист и слепой защитник крупного капитала», - так охарактеризован Розенберг в меморандуме чехословацкого посольства от 5 июня 1923 г.189 Он был первым из министров иностранных дел Веймарской республики, кто не сделал никаких попыток примириться с Францией. Не отличался широтой кругозора и политическими дарованиями и министр экономики Й. Беккер. Он был ставленником капитанов тяжелой промышленности и верным защитником их интересов. Поэтому правительство В. Куно, по мнению чехословацких дипломатов, «вместо того, чтобы оказать давление на крупный капитал и вынудить его к уступкам и жертвам в пользу государства и выполнения репарационных обязательств, стало его покровителем, защищая его интересы и ограждая от какого-либо финансового ущерба»190. А когда дело дошло до оккупации Рура, правительство В. Куно, не утруждая себя поисками путей урегулирования отношений с Францией, провозгласило, так называемое «пассивное сопротивление». При этом не были учтены ни материальные ресурсы государства, основательно подорванные инфляционной политикой, ни расстановка сил на международной арене. В результате, по мнению чехословацкого посольства в Берлине, к середине 1923 г. правительство Веймарской республики оказалось в тупике, а страна на грани политического и экономического краха с непредсказуемыми социальными последствиями 191. 15 августа 1923 г. поверенный в делах ЧСР в Берлине Ф. Гавличек писал в МИД, что «Германия находилась накануне восстания». Стремительное падение марки (31 июля 1923 года 1 доллар стоил 1 млн. 100 тыс. марок), усиление сепаратизма в отдельных землях, нарастание социальной напряженности окончательно подорвали доверие к кабинету Куно. Националистические круги были разочарованы результатами «пассивного сопротивления», германские нацисты считали его недостаточным и призывали к активному сопротивлению. Гавличек подчеркивал, что к активному сопротивлению призывала не только националистическая пресса, но и орган Стиннеса «Deutsche Allgemeine Zeitung». Он писал, что в последнее время усиливается агитация, и волнения среди населения достигли такого накала, что открыто заговорили о предстоящей гражданской войне, о столкновениях между правыми и левыми радикалами, причем обе стороны стремились к установлению диктатуры. Гавличек обращал внимание, что в установлении диктатуры были заинтересованы даже круги совершенно чуждые радикализму, в частности мещанские. Такие настроения Гавличек объяснял слабостью правительства В. Куно и нерешительностью парламента192.
Сообщая в Прагу о создании правительства Штреземана Гавличек цитировал слова нового канцлера, что «его кабинет создан на широкой парламентской основе, намного более широкой, чем какой-либо другой кабинет за все время существования Германской республики»193. Гавличек отмечал, что новый канцлер - опытный парламентский и хозяйственный деятель. В Немецкой народной партии его политика имела всегда «уравновешивающий характер» между левыми и правыми. В партии Штреземану приходилось постоянно отстаивать свою линию, отражая нападки противников, в частности, Стиннеса, находившегося на правом фланге партии. В своем сообщениии в Прагу Гавличек подчеркивал, что одно из важнейших ведомств -министерство финансов в новом правительстве возглавил видный социал-демократический политик и публицист, крупный ученый-экономист Р. Гильфердинг194. «В целом, безусловно, правительство Штреземана пользуется намного большим авторитетом и доверием, чем предшествующее правительство», - писал Гавличек. Он указывал на гибкость программы нового кабинета. В первых же его действиях чехословацкий дипломат отмечал положительные черты в политике Штреземана и министра финансов Гильфердинга195. Анализируя выступление Штреземана 24 августа 1923 г. по репарационному вопросу, Гавличек подчеркивал, что он несколько раз указывал на необходимость взаимопонимания, что явно свидетельствовало о готовности канцлера к переговорам. Правда, позиция Германии в вопросе репараций была гораздо ближе к британской позиции, чем к французской, и «если бы дело дошло до соглашения между Англией и Францией, - писал Гавличек, - то германо-французское соглашение последовало бы автоматически»196.
20 августа 1923 г. Штреземан принял руководителей иностранных дипломатических представительств в Берлине. В связи с этим Гавличек отмечал, что Штреземан не ограничился только протокольными формальностями и достаточно долго беседовал с каждым дипломатом. Гавличека, представлявшего чехословацкое посольство, Штреземан принял подчеркнуто любезно и просил передать посланнику В. Тусару, что он надеется на укрепление в будущем добрых отношений, которые установились между ними в прошлые годы и что они вместе будут с успехом работать над сохранением и углублением добрососедских отношений между двумя странами197.
Канцлер Г. Штреземан намерен был предпринять энергичные действия, чтобы вывести страну из кризиса. В области внешней политики предстояло решить две главные задачи: во-первых, урегулировать вопрос о репарациях; во-вторых, преодолеть политическую и экономическую изоляцию 9 . К тому моменту Германия осталась почти без союзников; лишь с ограниченным кругом государств она находила взаимопонимание. Среди них на первом месте была Австрия199, и с ней Штреземан намерен был углублять отношения. На октябрь 1923 г. был запланирован визит Г. Штреземана в Вену200, но из-за обострения внутриполитической ситуации в Германии, он был перенесен на более поздний срок , и состоялся лишь в марте 1924 г. Удержание Австрии в сфере влияния Германии, подготовка аншлюса стали одним из главных направлений в политике Г. Штреземана. Но его правительству предстояло расширить круг международного общения, установить отношения со многими другими государствами. Новый канцлер положительно отнесся к инициативе СДПГ и Германского общества мира, обратившихся к правительству с предложением поставить вопрос о принятии Веймарской республики в Лигу наций. На Вильгельмштрассе этот вопрос был всесторонне рассмотрен и по дипломатическим каналам предпринят зондаж, чтобы выяснить отношение к этой идее Великобритании, Франции, Италии, Бельгии и других государств . Какова будет реакция Франции, если Германия обратится с просьбой о принятии в Лигу наций, Берлин пытался выяснить и прибегая к посредничеству Э. Бенеша. Через своего посланника в Праге Ф. Куже Франция передала отрицательный ответ, ссылаясь на то, что Германия уклоняется от выполнения своих обязательств по Версальскому договору. Но, несмотря на такой ответ из Парижа, Бенеш считал, что Германия после урегулирования с Францией вопроса о репарациях вправе заявить о своем стремлении вступить в Лигу наций, которая, по его словам, в будущем без членства Германии «не будет иметь практического значения»203.
Англо-французско-германские переговоры о Рейнском пакте и политика ЧСР (март - сентябрь 1925 г.)
Консультации между Великобританией и Францией о германском проекте гарантийного пакта начались еще в марте 1925 г., когда О. Чемберлен накануне заседания Совета Лиги наций посетил Париж, где 7 марта встретился с Э. Эррио. Затем, 16 марта, после окончания работы Совета Лиги они продолжили обмен мнениями. По свидетельству наблюдателей, переговоры Эррио и Чемберлена больших результатов не принесли. Только по некоторым пунктам было достигнуто согласие, но и они должны были в будущем стать предметом более детального обсуждения. Оба министра подтвердили, что германский проект достоин рассмотрения. Но, чтобы он приобрел конкретную форму, следовало, с одной стороны, предложить Германии внести в предложенный ею план как можно больше уточнений, а с другой стороны, союзники должны согласовать и изложить свою точку зрения. Эррио и Чемберлен договорились, что условием возможного Рейнского пакта должно быть вступление Германии в Лигу наций. Дальнейший обмен мнениями предполагалось продолжить через дипломатические представительства .
В течение марта 1925 г. Э. Эррио, помимо консультаций с Лондоном встречался с министрами иностранных дел Польши и ЧСР А. Скшиньским и Э. Бенешем, по дипломатическим каналам выяснил отношение к германским предложениям правительств Италии и Бельгии и к началу апреля составил проект ответа на германскую ноту от 9 февраля, который после согласования с союзниками предполагалось отправить в Берлин .
Однако разразившийся во Франции в апреле правительственный кризис привел к отставке Э. Эррио и его кабинета. В правительстве П. Пенлеве министерство иностранных дел возглавил А. Бриан. Генеральным секретарем МИДа он назначил Ф. Вертело, который с 1921 г. не находился на дипломатической службе и не был посвящен в ход переговоров о гарантийном пакте. Поэтому возникла необходимость в новых переговорах и консультациях, и только 10 мая 1925 г. проект ответа был готов. После одобрения французским правительством 12 мая он был вручен британскому послу в Париже Крю для передачи в Лондон . Париж прежде всего настаивал на незыблемости Версальской системы, недопустимости внесения каких-либо изменений в мирные договоры. «Поиски требуемых всем миром гарантий безопасности не могут означать чего-либо нового для мирных договоров, - подчеркивалось во французском проекте ответа на германский меморандум. - Соглашения, которые предстоит заключить, не должны, следовательно, предполагать пересмотра этих договоров и приводить на деле к изменению условий, установленных для применения некоторых положений». Более того, Франция считала, что «союзники ни в коем случае не могут отказаться от права противодействовать любому несоблюдению постановлений этих договоров, даже если постановления непосредственно их не касаются»194. Этим Франция давала ясно понять, что она не намерена допустить нарушения ни одной статьи мирных договоров, в том числе определивших восточные границы Германии и независимость Австрии. В противном случае она сохраняла за собой право противодействия. Чтобы не допустить дифференцированного подхода Германии к западным и восточным границам, французское правительство считало необходимым связать ее обязательствами, налагаемыми Уставом Лиги наций. «...Соглашение не может быть достигнуто, пока Германия со своей стороны не возьмет на себя обязательства и не будет пользоваться правами, предусмотренными Уставом Лиги»195. Рейнский пакт французское правительство рассматривало, как подтверждение германской стороной мирных договоров, как «дополнительные гарантии безопасности в рамках Версальского договора», которые «могут содействовать упрочению мира» .
Французское правительство предлагало, чтобы в Рейнском гарантийном пакте «в качестве непосредственно заинтересованного государства» участвовала Бельгия, не упомянутая в германском меморандуме, и чтобы пакт не затронул статей Версальского договора, «касающихся оккупации прирейнских территорий»197. Французское правительство, приветствуя инициативу Германии в дополнение в Рейнскому пакту заключить арбитражные договоры, предлагало, чтобы эти договоры «применялись ко всем конфликтам, какого бы характера они ни были», и «для того, чтобы эти договоры были полностью эффективными, их соблюдение должно обеспечиваться совместной и индивидуальной гарантией держав, участвующих в то же время в территориальной гарантии по Рейнскому пакту» . Франция считала, что «преследуемая Рейнским пактом цель не может быть достигнута и мир в Европе не может быть полностью гарантирован без подобных соглашений между Германией и теми из ее соседей, которые, не будучи участниками проектируемого Рейнского пакта, подписали Версальский договор»199. Кроме того, французское правительство предлагало, чтобы все эти соглашения составили «единое целое» и были «согласованы в общей конвенции, зарегистрированной Лигой наций и находящейся под ее покровительством»200.
Британское правительство после тщательного изучения французского проекта и уточнения ряда его положений внесло существенные поправки. Одобрив миролюбивый тон французского проекта, О. Чемберлен вместе с тем отметил, что его содержание выходит за пределы того, что британское правительство может поддержать. Его обязательства могут касаться только границ Германии с ее западными соседями -Францией и Бельгией. По отношению к каким-либо другим границам и территориям Лондон не намерен брать на себя дополнительные обязательства, кроме тех, которые он уже взял, подписав Версальский договор и Устав Лиги наций. Британский кабинет настаивал, чтобы действие арбитражного договора, дополнявшего Рейнский пакт, распространялось не на «все конфликты», как предлагал Париж, а лишь на конфликты между Францией и Германией. «Правительство Его Величества не может принять на себя новые обязательства в отношении каких-либо других районов в дополнение к тем обязательствам, которые оно взяло на себя как государство, подписавшее Устав Лиги наций и мирные договоры», - писал Чемберлен 29 мая 1925 г. в Париж201.
По этой причине британский министр не соглашался поддержать предложение Франции, чтобы Рейнский пакт и все арбитражные договоры составляли «одно неделимое целое» и были сведены «в одну общую конвенцию». Он утверждал, что для обеспечения интересов мира было бы достаточно, «если Рейнский пакт и отдельные арбитражные договоры между Германией и ее соседями вступили бы в силу одновременно»202. Поправки Чемберлена означали, что арбитражные договоры Германии с союзниками Франции - Польшей и Чехословакией - не будут иметь никакого отношения к Рейнскому пакту, и, следовательно, гарантии безопасности на них не распространяются. В заключение британский министр выразил надежду, что французское правительство найдет возможность принять предложенные им изменения. «Правительство Его Величества руководствуется исключительно тем соображением, что если бы Германии была направлена в данной стадии нота, излагающая основные принципы, по которым между союзниками не существует расхождений, то это было бы большим преимуществом, -подчеркивал Чемберлен. - Оно усиленно советует избрать этот образ действий, так как полагает, что он будет более полезен, чем отправка отдельных нот, которые, хотя и показывают максимальные пределы, до которых готовы пойти каждая из союзных держав, но которые будут иметь тот недостаток, что несвоевременно подчеркнут расхождения во взглядах, возможно существующие между союзниками» .
