Содержание к диссертации
Введение
1.2 Комплекс Кербелы в истории шиизма 39
ГЛАВА 2. Внутренние и внешние факторы возрождения
2.3 Предпосылки «шиитского возрождения» в Ливане 57
2.4.4 Вилаят аль-факих в Ливане: адаптированная идеология иранских улемов ... 87
ГЛАВА 3. Интернационализация деятельности шиитской
3.1. Эволюция форм воздействия ливанского шиитского активизма на регион Ближнего Востока
3.2 Появление и развитие «Хизбуллы» как актора международных отношений 103
ГЛАВА 4. Основные направления воздействия ливанского шиитского активизма на региональные международные
4.1.1 Зарождение «исламского сопротивления» на юге Ливана (1982-1992 гг.).. 108
4.1.2 Активный период борьбы с израильским присутствием (1992-2000 гг.) 114
4.1.3 Период после вывода израильских войск с юга Ливана (2000 -н.в) 119
4.2.1 Ливанский шиитский активизм и Иран
4.2.2 Ливанский шиитский активизм и Сирия
4.2.3 «Ось сопротивления»: идеология и геополитика
4.3 «Арабская весна»
Заключение
Список источников и литературы
- Комплекс Кербелы в истории шиизма
- Вилаят аль-факих в Ливане: адаптированная идеология иранских улемов
- Появление и развитие «Хизбуллы» как актора международных отношений
- Период после вывода израильских войск с юга Ливана (2000 -н.в)
Комплекс Кербелы в истории шиизма
В этих рамках двух подходов существует несколько актуальных тем. «Хизбулла» изначально интересовала в основном авторов, рассматривающих ее с точки зрения безопасности Израиля и западных контингентов в Ливане. Можно назвать имена Мартина Крамера58, Магнуса Рансторпа59, Халы Джабер60. Эти исследования связаны с изучением терроризма и насилия61, в них подвергается анализу военный аспект деятельности партии и во многом они полагаются на разведывательные данные. Сейчас подобные исследования в более журналистском стиле продолжает Николас Блендфорд (корреспондент the Daily Star и Christian Science Monitor) . Очевидно, что это направление популярно среди израильских ученых. После войны 2006 г. для них очень важно не только изучение стратегии «Хизбуллы» и подсчет ее вооружений, но и также построение теории ее сдерживания или уничтожения в обозримой перспективе. Назовем имена таких исследователей как Шмуэль Бар , Шимон Шапир6 , Заки Шалом , Эйтан Азани66, Амос Малка67 и др. Репрезентативным образцом данного направления является недавняя книга профессора Университета Джона Хопкинса Мариуса Дииба «Сирия, Иран и «Хизбулла»: не священный союз и его война против Ливана».68 В ней партия рассматривается только как инструмент внешней политики Ирана и Сирии, чей союз построен на конфессиональных мотивах. Российские израилеведы также занимаются вопросами безопасности.
Одновременно с этим появляются политологические исследования формирования общностей закрытого типа, или «государства в государстве», как часто называют «Хизбуллу». Например, это работы Ваддаха Шарары о государстве «Хизбуллы»69. В частности, «Хизбулла» у него рассматривается как иранский сателлит на территории Ливана. Аналогичную позицию занимает, например, Сажин В.И.70, который сравнивает организацию и структуру «Хизбуллы» с иранским Корпусом стражей исламской революции.
К концу 1990-х гг. становится очевидным противоречие между жесткой идеологией партии, сформулированной в «Открытом письме» 1985 г., и ее действиями в изменяющейся политической обстановке, например, участием в парламентских выборах 1992-го и последующих годов. Профессор Бостонского университета Август Ричард Нортон в своих работах поставил целью на основе истории партии показать рациональность принимаемых решений. Подобного же подхода придерживалась исследователь Джудит Палмер Харик72, которая, рассматривая историю партии, задалась вопросом, является ли «Хизбулла» террористической организацией или легитимным движением сопротивления73, но склоняется к первому. Необходимо отметить, что в этих работах «Хизбулла» рассматривается как некое рационально действующее целое.
Вскоре многим серьезным аналитикам стало ясно, что стандартные политологические методы, используемые для анализа партий западного образца, не подходят к изучению «Хизбуллы» или применимы лишь частично. Исследователи все больше стали прибегать к постмодернистским методологиям. В 2000-х гг. появилось значительное количество работ, в которых авторов больше интересовали внутренние процессы в «Хизбулле», соотношение политики и религии, значение для ее последователей таких концепций как джихад 0W), вилаят аль-факих ( & V j- правление законоведов), халя аль-исламийя ( 4-SL . A XJ- исламская сфера/контекст) и муджтамаа аль-мукавама ( jtiUl l -общество сопротивления). Эти работы критично относились к навешиванию «Хизбулле» ярлыков, таких как «терроризм» или «ливанизация». В частности, отметим работы Моны Харб и Рейнольда Линдерса74 и Амаль Саад-Гороиб. Последняя в книге «Хизбулла: политика и религия» сделала попытку проанализировать деятельность организации, не стремясь дать ей оценку с точки зрения прагматизма или радикализма. Этой исследовательнице также принадлежит авторство ряда статей, в которых она рассматривает риторику партии по ряду региональных и внутриполитических вопросов .
Ахмад Низар Хамзех в книге «По пути «Хизбуллы»77 анализирует структуру управление партией и приходит к выводу, что существенная роль религиозных муджтахидов в управлении партией ведет к большей ее гибкости, однако цель в виде установления исламского порядка не изменяется. Джозеф Алагха78, наоборот, прослеживает изменения в идеологии и программе «Хизбуллы» от джихадистского движения к политической партии. Несмотря на то, что в 2011 г.79 он отошел от концепции идеологического сдвига и стал анализировать процесс конструирования идентичности, суть осталась в изменениях, которые партия претерпевала на протяжении своей истории. После окончания гражданской войны «Хизбулла» совершила переход от маргинализации к интеграции (инфитах), от исламизации к ливанизации, провозглашая утилитарную, практичную политическую линию. Алагха использует методологию, разработанную Мануэлем Кастельсом. Согласно этой теории, взаимодействие акторов в определенной социальной структуре не только воспроизводит эту структуру, но и видоизменяет ее - так формируются социальные идентичности. Таким образом, идентичность «Хизбуллы» прошла путь от идентичности сопротивления (resistance identity) к проектируемой идентичности (project identity).
Вилаят аль-факих в Ливане: адаптированная идеология иранских улемов
Таким образом, несмотря на то, что концепция священников чужда Исламу можно говорить о постепенной клерикализации шиитских улемов. Фундамент этих процессов был заложен в XVI в. в государстве Сефевидов . С одной стороны, экономическая самостоятельность шиитских улемов и их независимость от государственных институтов способствовали их уходу с политической арены. С другой стороны, многочисленные изменения в традиционной общественной жизни, вызванные модернизацией в начале XX в., приводили к появлению первых признаков обновления шиитской методологии по отношению к политической власти
Региональное значение некоторых муджтахидов и их высокая мобильность в шиитском мире позволяли формировать общее социокультурное пространство шиитов. Бенедикт Андерсон выделяет два феномена, способствовавших формированию нации как «воображаемого сообщества»: это паломники и печатники. Места паломничества, по его словам, это центры сакральной географии, чья центральность переживалась и «наглядно воплощалась» (в драматургическом смысле) постоянным потоком паломников, движущимся в их сторону из отдаленных и иным образом никак не связанных друг с другом местностей120. В шиитском исламе всегда существовали религиозные центры, которые в определенные периоды истории, становились основными и притягивали улемов из разных стран для повышения своей квалификации. Такими центрами становились как небольшие города, которые сейчас потеряли свой статус - аль Хилла (Ирак, XIII - XIV вв.) или Джебель Амиль (Ливан, XV-XVI вв.), так и города, где располагаются шиитские святыни - Наджаф, Кербелла, Кум и др. В середине XX в., когда режим Саддама Хусейна начал жесткую политику в
Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма / Пер. с англ. В. Николаева; Вступ, ст. С. Баньковской. — М.: «КАНОН-пресс-Ц», «Кучково поле», 2001. — с 78 стране по отношению к шиитским активистам, произошло последнее перемещение центра из Наджафа (Ирак) в Кум (Иран). С одной стороны, перемещение этих центров свидетельствует о подвижности шиизма как такового и его адаптивности к политическим условиям, заданным конкретным историческим периодом. С другой стороны, существование относительно стабильных центров способствовало созданию единой интеллектуальной среды шиитских улемов. Они не только встречались в одних аудиториях и слушали курсы одних и тех же учителей, но и роднились, переезжали в другие страны для продолжения работы. Показательным является пример двух важнейших фигур шиитского активизма в Ливане: Муса ас-Садр родился в Иране, а Мухаммед Хусейн Фадлалла в Ираке, но оба имели родственников в Ливане и приехали работать именно сюда. В этом отношении насаб (генеалогия, родословная 4 ) и хасаб (м унаследованное достоинство, знатность) оказываются важнее, чем место рождения.
Что касается специфически шиитской прессы, то к 1960-м гг. существовало большое количество международных газет и журналов, в которых заинтересованные улемы могли вести полемику (например, «Аль-Ифран», «Аль-Адва», «Аль-Мунталяк» и др.). А позже в Ливане было создано огромное количество издательств121, газет, и других СМИ, которые помогали всему «воображаемому сообществу» поддерживать чувство одновременности событий.
Современный шиизм принято рассматривать как религию или культуру протеста. Корни этого явления можно найти и в прошлом, прослеживая историю многочисленных восстаний и ответвлений от доминирующей традиции122. Однако те шиитские активистские идеологии, которые будут рассматриваться в данной работе, испытали на себе значительное влияние светских идеологий. Так, X. Хальм считает революционный характер шиизма современным феноменом,
Подробный обзор и анализ приводится в Rosiny, S. Shia s Publishing in Lebanon: With Special Reference to Islamic and Islamist Publications. - Berlin: Das Arabische Buch, 2000. - 184 c. который потребовал значительных изменений в религиозной традиции, и эта трансформация была изначально работой вестернизированных интеллектуалов и мирян нежели религиозных фигур .
Шиитское религиозное возрождение вызвано теми же причинами, что и в целом исламское возрождение в XX веке. И шииты, и сунниты разделяли разочарование в модернизации и западных идеологиях, поражение арабских правительств в палестинском вопросе, раздробление общества в результате урбанизации и.т.д. Перед лицом европейского колониализма, как в материальном, так и в моральном отношении, шииты были в одинаковом положении со всеми остальными мусульманами. Однако они не потеряли свою идентичность как отдельная конфессия и отвечали на вызовы как шииты.
Выделяют три основные фазы роста шиитского самосознания на Ближнем Востоке: социально-экономическое недовольство в середине XX в., которое преобразовалось в популярность европейских классовых концепций, и современный этап политической борьбы не только за равные социально-экономические права, но и за представительство во власти124. Сложно установить прямую причинно-следственную связь между религиозным возрождением и политическим активизмом шиитов на Ближнем Востоке. Судя по всему, и то, и другое было двумя сторонами одной медали. Однако очевидно, что антизападные настроения, популярные в то время, не могут быть объяснены на основе ислама в целом и его шиитской ветви в частности.
Появление и развитие «Хизбуллы» как актора международных отношений
Оценка реальной степени следования шиитов Ливана аятолле Али Хусейну Хаменеи (преемнику аятоллы Хомейни) как мардже ат-таклид должна быть предметом отдельного социологического исследования. Насколько автору известно, пока такой полномасштабный проект не осуществлялся. Связи внутри «Хизбуллы», несмотря на признаки массовой партии и жесткую дисциплину, остаются во многом неформальными. Например, сложно говорить о том, к кому предпочитают обращаться сторонники партии за решением частных религиозных вопросов. Долгое время популярным был Хусейн Фадлалла, в настоящее время это, возможно, аятолла Али Систани (Ирак). В принципе вопрос религиозной лояльности становится не таким важным, потому что действия партии свидетельствуют об отходе от панисламистского проекта.
Отметим также, что большое влияние на это радикальное направление шиитского активизма в Ливане оказала партия «Даува», основанная в Ираке в 1957 г. (по некоторым данным в 1958 г.). Она впервые представляла собой шиитскую партию в исламском формате с четкой партийной организацией по марксистско-ленинскому образцу и высоким уровнем секретности. Это было революционное движение, действующее вне государственной системы и направленное против режима Саддама Хусейна. Ее идейный вдохновитель Мухаммад Бакир ас-Садр, в частности был учителем Аббаса аль-Мусави, второго генерального секретаря «Хизбуллы».
В Ливане в 1960-70-х гг. активно действовало отделение «Даувы». Будучи осведомленными об аморфной структуре «Движения обездоленных» и его размытой идеологии, представители «Даувы» воздерживались от открытой критики популистского лидерства ас-Садра и его реформизма. Вместо этого многие активно участвовали в деятельности движения, а позже и партии АМАЛЬ: занимали высокие посты, сохраняя при этом исламистские воззрения. Многие из них стали важными фигурами в «Хизбулле» (Шейх Мухаммад Исмаил аль-Халик, Шейх Али аль-Каурани, Шейх Субхи ат-Туфейли, Шейх Наим Кассем)218.
Казнь Бакира ас-Садра в Ираке в 1980 г. вызвала широкий отклик среди ливанских религиозных шиитов. На полях гражданской войны в Ливане начались столкновения АМАЛЬ и «Даувы» (вскоре распущенной) с проиракскими ливанскими баасистами и коммунистами, а чуть позже и ООП. Также был совершен ряд покушений на жизнь ливанских улемов, в том числе и Фадлаллы. В 1981 г. после убийства в ОАЭ одного из активистов «Даувы», партия уничтожила лидера ливанского отделения партии Баас, а также взорвала здание иракского посольства в Ливане219.
В самостоятельную и независимую силу радикальное направление шиитского активизма в Ливане оформилось в начале 1980-х гг., после создания «Хизбуллы». Этому способствовала Исламская иранская революция, которая увеличила разрыв между светскими реформистами и исламскими радикалами в АМАЛЬ, а также привела к активизации политики Ирана в Ливане, в частности в долине Бекаа. Начало 1980-х также ознаменовалось ухудшением отношений между АМАЛЬ и Ираном из-за того, что Иран начал налаживать контакты с Ливией в связи с ирано-иракской войной (несмотря на отсутствие прогресса по делу об исчезновении Мусы ас-Садра). Как предполагали лидеры АМАЛЬ, иранское руководство также систематически смещало союзников движения с их постов (Мустафа Шамран, Садек Кутбзадех, Ибрагим Язди)220 и заняло слишком негибкую позицию по отношению к палестинцам в Южном Ливане.
Что касается «иранского следа», то нужно отметить роль Акбара Мухташами, которого иногда называют «вдохновителем «Хизбуллы»221. В конце 1970-х он занимал должность посла Ирана в Дамаске, и проводил много времени Ливане, проводя регулярные встречи с ведущими ливанскими исламистскими деятелями. Столь же значительной фигурой стал Мустафа Шамран, приехавший в Тир и сблизившийся с имамом Мусой Ас-Садром. Он основал собственную военную организацию и тренировал представителей «Даувы» и АМАЛЬ преимущественно в палестинских лагерях. Позднее он создал отдельные тренировочные лагеря движения АМАЛЬ.
Таким образом, можно говорить о выделении отдельной группы молодых исламистских активистов, которые получили поддержку из Ирана и видели в этой стране образец. Благодаря этому в их среде и была поддержана концепция вилаят аль-факих. Однако это направление все же корректно назвать синкретическим, основанным на достижениях всех предыдущих шиитских деятелей разных областях: от опыта партии «Даува» по борьбе с режимом до благотворительной деятельности Хасана Фадлаллы, от общинного политического лидерства Мусы ас-Садра до религиозного управления Мухаммада Махди Шамседдина. В своем дискурсе «Хизбулла» отдает должное всем религиозным деятелям Ливана, тем самым заявляя права на их наследие и свое право на историю .
Период после вывода израильских войск с юга Ливана (2000 -н.в)
Объявление президентом США Дж. Бушем-младшим войны с терроризмом привело к появлению угрозы деятельности «Хизбуллы» на территории Ливана. Ухудшение отношений нового сирийского президента и Рафика Харири, активные западные и саудовские усилия, направленные против сирийского присутствия в Ливане, толкали «Хизбуллу» и Сирию к новому уровню сотрудничества.
Сирия в начале президентства Б. Асада стала намного более зависимой от «Хизбуллы», так как стремительно теряла влияние на другие ливанские силы. А «Хизбулла» не могла потерять поддержку Сирии, не получив гарантий своей безопасности в Ливане. «Кедровая революция» 2005 г. и вывод сирийских войск изменили стратегическую ситуацию в Ливане как для «Хизбуллы», так и для Сирии. Это стало поворотным моментом во внутренней политике партии, который «вынудил» ее впервые побороться за места в правительстве. А 8 марта 2005 г., спустя лишь несколько недель после убийства Рафика Харири, когда антисирийские настроения в Ливане были в наивысшей точке, Генеральный секретарь «Хизбуллы», собрав в центре Бейрута массовую демонстрацию, выступил в поддержку Сирии. «Хизбулла» противопоставляла силам, ориентировавшимся на Запад и Саудовскую Аравию, свой проект, осуществимый только при сохранении региональных партнеров. На протяжении 2000-х гг. именно «Хизбулла» стала главным поборником этого вектора развития страны. Поддержка внутри Ливана достигалась благодаря масштабным социальным проектам, в том числе внеконфессиональным, отдельным успехам на границе с Израилем и активной пропаганде исламского сопротивления.
Будучи причисленными к «оси зла»293 и попадая в международную изоляцию, Сирия и Иран последовательно укрепляли экономические и политические взаимоотношения. Вместе с этим Б. Асад последовательно демонстрировал интерес к мирному процессу с Израилем и в отличие от «Хизбуллы» и Ирана никогда не призывал к его уничтожению294. Поэтому можно сделать вывод о том, что со стороны Сирии участие в «оси сопротивления» было тактическим шагом, впоследствии переросшим в нечто большее.
После американского вторжения в Ирак в 2003 г. также началось обострение геополитических противоречий между Ираном и Саудовской Аравией. Настороженное отношение арабских суннитских монархий к усилению Ирана было вызвано как экономическими, так и внутриполитическими соображениями. Страны являются конкурентами на рынках энергоресурсов. И, имея в виду концепцию «экспорта Исламской революции», монархии Персидского залива опасаются дестабилизации внутренней ситуации и усиления борьбы их шиитских общин за свои права. Так появилась концепция «шиитского полумесяца», сформулированная королем Иордании Абдаллой II. Основная ее идея состоит в том, что Иран, исходя из своих религиозных привязанностей, агрессивно меняет соотношение сил в регионе: разжигает межконфессиональную рознь в Ираке, стремясь установить контроль над правительством, спонсирует агрессивную «Хизбуллу» в Ливане, способствует развитию протестных движений в Бахрейне, Саудовской Аравии и т.д.
В противовес Иран и его союзники развили концепцию «оси сопротивления», уходящую корнями с одной стороны, к идеям Хомейни, с другой - к многолетним попыткам «Хизбуллы» обосновать свое место в разделенном ливанском обществе.
Символическим объединяющим событием, увеличившим популярность этого проекта на Ближнем Востоке, стала ливанская война 2006 г. Она вывела этот неформальный союз на стратегический уровень. «Ось сопротивления» не является оформленным военным или политическим блоком, каждый ее член обладает определенной долей самостоятельности, но вместе с тем зависит от других. При этом именно практические антиизраильские действия «Хизбуллы» и ХАМАС долгое время способствовали популярности всей оси.
Хомейни со времен, предшествующих Исламской революции, рассматривал палестинскую проблему в качестве ключевой для освобождения Ближнего Востока от иностранного ига. В борьбе между угнетателями и угнетенными, бедными и богатыми (мустакбарун UJJ. "1 И мустадафун JJ . UHJI) Иран должен был занять сторону слабого. В октябре 1968 г. Хомейни издал фетву, в соответствие с которой верующие должны были выделять часть хумса (религиозного пожертвования) на помощь Палестине - нешиитской, светской ООП295. У антиамериканизма и антисионизма максимально широкая целевая аудитория, так как палестинская проблема является основой для арабской солидарности на Ближнем Востоке. Активно используя пропалестинскую риторику, Иран, между тем, сглаживает разницу в этнической принадлежности персов и арабов. Международный день Иерусалима, который был учрежден в 1979 г. Ираном, является важным элементом в этих усилиях. Если палестинский вопрос рассматривать с точки зрения мусульманского единства, то позиция Ирана немного сильнее, чем позиция, например, Турции или Саудовской Аравии, потому что его антиизраильская риторика дополняется еще и антиамериканской, в отличие от упомянутых стран, являющихся в той или иной степени союзниками США в регионе.
После прихода ХАМАС к власти в Газе в 2006 г., движение также было постепенно встроено в «ось сопротивления» и установило тесные политические и экономические отношения со всеми тремя акторами. С 2010 г. наблюдалось углубление военного сотрудничества между странами оси. В частности, представители США выражали обеспокоенность беспрецедентной интеграцией военных арсеналов вместе с растущим уровнем общей военной подготовки, обменом разведданными и передачей усовершенствованных видов вооружений. «Хизбулла» активно помогала ХАМАС в тренировке бойцов и контрабанде оружия в Газу. Известно, что долгое время лидеры ХАМАС проживали в Дамаске. Однако ХАМАС одновременно поддерживал связи с Катаром и в сирийском конфликте выступил на стороне оппозиции, что привело к ухудшению отношений с членами оси. Необходимо отметить, что в период израильской операции «Несокрушимая скала» в Газе летом 2014 г. «Хизбулла» и Иран вновь поддержали ХАМАС, несмотря на все разногласия по Сирии. Это свидетельствует о большой роли палестинского вопроса в идеологии оси.
Что касается религиозного фактора в позиции Ирана, то для него невыгодно было позиционировать шиизм как свою идеологию на внешней арене. Во-первых, шиитов значительно меньше, чем суннитов. Во-вторых, во всех арабских странах, кроме Саудовской Аравии, не утверждена конкретная школа Ислама как государственная. То есть, они не признаются ни меньшинством (как, например, курды или христиане), ни большинством там, где они таковым являются (например, на Бахрейне). Поэтому Ислам как цельная идеология гораздо привлекательней для образа страны в исламском мире. Более того, из-за своего миноритарного положения и сложной структуры идентичности для шиитов характерно терпимое отношение к разнообразию как религиозному, так и этническому. Поэтому и Иран в целом отличается достаточно умеренной политикой по отношению к меньшинствам внутри страны. В речах генерального секретаря «Хизбуллы» мы не услышим антисуннитской риторики как таковой, а шиитские символы будут использованы лишь для мобилизации самой общины.
