Американо-японское соперничество на Дальнем Востоке в контексте международных отношений начала XX века Макарчук, Ольга Ивановна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Дальний Восток в международных отношениях 1906-1907 гг. Путь к американо-японскому доминированию 25

1. Политика Японии в Южной Манчжурии и Корее как часть имперского проекта. Экспансия США на Дальнем Востоке и рост американо-японских противоречий 25

2. Динамика дальневосточных позиций Российской империи в контексте конкуренции с Японией 74

3. Великобритания, Германия и Франция «на периферии» дальневосточных коллизий 122

Глава 2. Колониальная экспансия западных держав в Китае и политика США на Дальнем Востоке в 1908-1910 гг. 137

1. Взаимоотношения Соединенных Штатов Америки с Германией и Японией 137

2. Экспансия западных держав в Китае. Англо-франко-германо-американское соглашение о хугуанском займе 159

Глава 3. Политика Японии на Дальнем Востоке в 1908-1910 гг. 173

1. Японская агрессия в Южной Маньчжурии: причины и следствия 173

2. Аннексия Кореи Японией и позиции держав 193

3. Япония и Российская империя: направления и логика взаимодействия 212

Глава 4. Великие державы и революция в Китае 1911-1913 гг. 226

1. «Четвертый консорциум» как механизм консолидированной экспансии 226

2. Начало Синьхайской революции и экономико-политические маневры великих держав 242

3. Консорциум и борьба держав в Китае в1912-1913гг. 259

Глава 5. Япония, США и государства Запада на Дальнем Востоке в 1911-1913 гг. 284

1. Дальневосточная политика Японии, Великобритании, Германии 284

2. Русско-японские отношения: перспективы и противоречия 297

3. США и Япония в борьбе за статус дальневосточной империи в канун Первой мировой войны 303

Заключение 317

Библиография 327

• Политика Японии в Южной Манчжурии и Корее как часть имперского проекта. Экспансия США на Дальнем Востоке и рост американо-японских противоречий
• Взаимоотношения Соединенных Штатов Америки с Германией и Японией
• «Четвертый консорциум» как механизм консолидированной экспансии
• США и Япония в борьбе за статус дальневосточной империи в канун Первой мировой войны

Введение к работе

Актуальность темы исследования. В начале ХХI в. дальневосточный регион является одним из приоритетных направлений внешней политики ведущих стран мира. Геополитическое положение региона предопределило его стратегическое значение, а также перспективность с точки зрения богатых природных ресурсов и рекреационных возможностей. Эти факторы потенциально обеспечивают Дальнему Востоку статус зоны, где объективно соприкасаются интересы различных государств, а также международных финансово-экономических групп. Исторически данная тенденция обозначилась на рубеже ХIХ ХХ вв. в период становления неоколониальных отношений, когда определяющими факторами стали не столько процессы внутреннего развития государств и политических образований на данной территории, сколько противоречия по разделу сфер влияния между великими державами, т.е. государствами, претендовавшими на статус колониальных империй. И если до начала ХХ в. данный регион находился на периферии колониальной политики, то с усилением Японии и США и, соответственно, началом новой фазы борьбы за передел мира дальневосточный регион стали одним из основных центров нестабильности в мире.

Победа над Россией в войне 1904-1905 гг. выдвинула Японию в разряд великих держав. Существенное снижение статуса Российской империи изменило соотношение сил на Дальнем Востоке. Основными противоречиями в этом регионе, вместо прежних англо-русских, стали японско-американские.

Два фактора обусловливали особую остроту американо-японского соперничества. Во-первых, США и Япония относились к быстро наращивавшим мощь государствам, с конца XIX в. активно вступившим в борьбу за передел рынков сбыта и сфер влияния. Во-вторых, как для Соединенных Штатов, так и для Японии, именно Тихоокеанский регион был привлекательным направлением, в том числе в плане возможных колониальных приобретений. Сыграла свою роль географическая удалённость дальневосточных государств от традиционных сфер соперничества держав Старого Света. В этот период Соединённые Штаты Америки не обладали военной мощью и политическим влиянием на мировой арене, достаточными для того, чтобы конкурировать с традиционными великими державами на Ближнем и Среднем Востоке и, тем более, на европейских территориях.

Не было сопоставимой с великими державами военной мощи и у Японии. Не случайно, она сделала ставку на англо-японский союз, ознаменовавший новое соотношение сил, сложившееся на Дальнем Востоке после 1905 г. и ставший в нём доминирующим фактором. Альянс обеспечил сочетание британской финансовой мощи и японского военно-стратегического присутствия в Восточной Азии. После русско-японской войны английская дипломатия стремилась использовать ослабление своего постоянного соперника и побудить Российскую империю заключить соглашения, значительно усиливавшие позиции Великобритании как в Европе, так и на Дальнем Востоке.

Две мировые коалиции, оформившиеся в Европе (Антанта и германо-австрийский союз), оказывали несомненное влияние на развитие международных отношений в Восточной Азии. В период от Портсмутского мира до Первой мировой войны в борьбе за политическое и экономическое преобладание на Дальнем Востоке принимали более или менее активное участие практически все великие державы, а из входивших в состав коалиционных блоков исключение составили только Австро-Венгрия и Италия. Круг проблем, порождённых нараставшей конкуренцией, был весьма обширен. Это, прежде всего, противоречия, вызванные колониальным проникновением в Китай, японской оккупацией Кореи, а также весьма сложный комплекс дипломатических взаимоотношений великих держав, связанный с их дальневосточными интересами. Для Японии, в условиях нарастания соперничества с США за влияние в регионе, постепенно всё более актуализировалась задача нормализации отношений с Российской империей. Особую роль в развитии русско-японских отношений сыграл русский Дальний Восток.

Степень изученности проблемы. Несмотря на то, что в целом, на протяжении последнего столетия историки не обходили вниманием историю региона, вряд ли можно считать окончательно сложившейся и полной историографию по истории международных отношений на Дальнем Востоке, включая период начала ХХ в. Это особенно очевидно в свете явной идеологической окраски и неминуемой предвзятости выводов большинства обобщающих работ, написанных, начиная с образования советского государства, в условиях противостояния Востока и Запада. По связанным с этой темой вопросам, особенно в отношении американо-японского соперничества на Дальнем Востоке не появилось историографических школ, по-разному трактующих суть событий и тенденции развития с научно-исторических позиций и имеющих какое-либо количество последователей. В целом, данную тему нельзя считать достаточно полно и объективно разработанной в отечественной и в зарубежной научной литературе. Таким образом, правильнее будет говорить об историографическом обзоре по ряду обозначенных проблем.

В отечественной историографии до сих пор не появилось современных, лишенных прежней идеологической предвзятости исследований, посвященных анализу тенденций изменения геополитической ситуации на Дальнем Востоке в период между русско-японской и первой мировой войной, где, уделялось бы должное внимание изучению американо-японских отношений. В то же время, очевидно, что в разные исторические периоды, предпринимались попытки осмыслить и дать оценку политике обеих стран.

Работы по истории международных отношений начала ХХ в., изданные в императорской России, имеют в большинстве своем публицистический характер и в условиях зарождения российской многопартийности носят отпечаток межпартийной борьбы, которая велась по вопросам внешней политики. Достаточно интенсивное исследование проблем становления т.н. «мировой империалистической системы» было организовано в нашей стране в советский период (преимущественно с конца 1920-х годов и вплоть до конца 1960-х годов). Вместе с тем, в соответствии с идеологическими подходами в работах историков того периода – В.Я. Аварина, Д.А. Доброва, Р.М. Бродского, А.Л. Гальперина, П.П. Севастьянова, А.А. Фурсенко и других, основное внимание уделялось изучению противоречий между Россией и европейскими великими державами, роль которых в дальневосточном регионе 1906–1913 гг. завышалась в силу представлений о характере империалистической системы начала ХХ в. Ей придавались черты, сходные с современной системой экономического и политического глобализма. Однако в ту эпоху подобный уровень интеграции был объективно невозможен. Следует отметить, что в отечественной историографии в научный оборот было введено основное количество архивных источников, в первую очередь, из фондов АВПРИ. Материалы, посвященные японо-американским противоречиям, которые фактически предопределили основное содержание дальневосточного вопроса в 1906–1913 гг., были исследованы лишь применительно к вопросу колониального соперничества великих держав, не подвергались специальному анализу как таковые, а часть архивных документов даже не была опубликована.

Еще более скудными были исследования по отдельным аспектам проблемы в последние десятилетия ХХ–начала XXI вв., когда научно-исследовательский интерес к проблемам «становления империализма» и «передела мира» был в нашей стране практически утрачен как к проблеме, считавшейся исследованной. В результате появлялись лишь труды по отдельным вопросам, уточнявшие нюансы международных отношений, но не привносящие нового в характеристику отношений между великими державами, сделанную авторами предшествующего периода. При этом большинство исследований частных вопросов сосредоточилось на событиях, связанных с историей русско-японской войны, между тем как последующий период отношений между Россией и Японией (вплоть до Первой мировой войны и событий 1917-1920 гг.) оказывались, как правило, вне сферы внимания специалистов-историков. Даже в Сибири и на Дальнем Востоке ожидаемого внимания разработке данных проблем уделено не было. Лишь под руководством профессора С.С. Григорцевича в Томском педагогическом государственной университете в 1960–1980-е гг. развивалось научное направление, исследовавшее внешнеполитические аспекты истории Сибири и Дальнего Востока конца XIX – начала ХХ в.. Однако проблематика американо-японских отношений интересующего нас периода не успела получить там должного развития.

В настоящее время геополитическая ситуация на Дальнем Востоке объективно способствует возрождению внимания исследователей к проблемам роста значения данного региона на мировой арене, но пока это только прогноз, реализация которого зависит от многих факторов. Что касается литературы по истории международных отношений на Дальнем Востоке на европейских языках, особенно на английском, то она гораздо более обширна. Исследования, начатые еще современниками событий, не прекращаются и по сей день.

Американские и английские аналитики, писавшие о международных отношениях на Дальнем Востоке в первые годы после русско-японской войны, на первый план выдвигали Японию, уделяя ей особое внимание. Так, в 1912 г. британский исследователь Л. Лоутон отмечал, что возвышение Японии открывает «новую эру» в истории стран Дальнего Востока. Американский востоковед П. Рейнш, позже ставший посланником США в Китае, также отмечал возраставшую роль Японии на международной арене и особо освещал «перестройку японской политической жизни на западной основе». В работах американских исследователей, вышедших накануне Первой мировой войны, достаточно четко фиксировались политические и идеологические реалии того времени: главным противником Соединённых Штатов Америки на Дальнем Востоке провозглашалась Япония, а также отмечалось падение роли России в этом регионе. Известный публицист того времени, занимавшийся проблемами Дальнего Востока, Т. Миллард, в работе 1909 г. указывал на обострение американо-японских противоречий, о «желтой опасности», которую порождало возвышение Японии для США. Прогнозируя возможное военное столкновение Японии и США на почве дальневосточных противоречий, Миллард полагал, что Штаты имеют достаточно ресурсов для победы над Японией при любом стечении обстоятельств и критиковал правительство за нерешительность действий.

Новый всплеск взаимного интереса американских и японских исследователей в внешней политике исследуемого периода приходится на очередное обострение американо-японских отношений в 1920–1930-е гг. В 1920 г. в Японии вышла книга К. Сато, который доказывал «традиционно паразитический» характер политики США на Дальнем Востоке, указывая на постоянное ущемление ими японских интересов в регионе. Т. Миллард, в свою очередь, в новой работе обращал внимание руководства США на опасность агрессивной политики Японии в Китае. В тех же тонах характеризовали американо-японские отношения начала ХХ в. и другие американские исследователи 1920–1930-х гг. П. Клайд, например, полагал, что «черной неблагодарностью» японское правительство ответило на ту помощь, которую США оказали Японии во время войны с Россией. П. Трит, писавший в 1918 г. о «сердечности официальных отношений» между Японией и США, в 1928 г. сделал вывод, что после 1905 г. появилась реальная угроза войны между странами. По оценке Г. Уилдеса, Япония, долго развивавшаяся по западному пути, свернула с «правильного курса» и «повела наступление против либеральных идей», претендуя на господство на Дальнем Востоке. Другие оценки в англо-американской историографии также не выходят за очерченные рамки. В немногочисленных работах эпохи Второй мировой войны анти-японская направленность усиливается настолько, что встречаются утверждения о том, что японское правительство с середины XIX в. планировало нападение на США. Для японских исследователей того периода характерны суждения о «недостаточной наступательности» Японии в дальневосточной политике перед Первой мировой войной и ошибочности позиции руководства, принявшего анти-германские настроения.

С 1930-х гг. европейская и особенно американская историография развивалась под влиянием концепций, обосновывавших особую роль и культурную миссию «атлантической» или «западной» цивилизации в истории человечества, основанных на идеях А. Тойнби и Г. Кона. Так называемая «атлантическая школа», сформировавшаяся во время и после Второй мировой войны, развивается и ныне. Характерной тенденцией исследований данной школы является представление о «западной солидарности». Внимание историков концентрировалось не на противоречиях между государствами – современными членами НАТО, а на отношениях Российской империи с ее союзниками по анти-германской коалиции – Великобританией и Японией. Приверженцы этой школы разделяют державы по методам экспансии на торговые и агрессивно-военные. «Торговые державы: Соединенные Штаты, Великобритания, Франция, Германия – проводили политику сотрудничества и мирного проникновения в Китай, что прямо противоречило постоянной политике силы и специальных привилегий, проводимой Японией и Россией». При этом одной из популярных тем является не всегда корректное сопоставление темпов и линии развития взаимоотношений России и Японии.

Необходимо учитывать, что история ХХ в. относится к периоду, находящемуся «на стыке истории и политики», поэтому исследования, как правило, по-прежнему, носят уязвимо тенденциозный характер. Эпоха борьбы за сферы влияния крупных держав сейчас объективно не просто не закончена, но вступает в стадию своего логического продолжения, а американская экспансия с 90-х годов ХХ в. принимает форму «сверхимперского» глобализма. На протяжении более чем столетия, начиная с фактического захвата Соединёнными Штатами Филиппин, большое значение придается идеологическому обеспечению процесса, в рамках которого, по понятным причинам, развиваются и исторические исследования, которые неизбежно смыкаются с политической аналитикой – тем больше, чем ближе ученый хронологически к объекту исследования. Так, ещё в работах классика американской историографии Ч. Бирда проводилась характерная идея о том, что правительство США в своей внешнеполитической деятельности было просто вынуждено «все больше и больше защищать материальную базу национальных интересов: концессии, капиталовложения и различные привилегии, полученные американскими предпринимателями за границей». Именно с этой целью, по мнению исследователя, и проводилась политика экспансии. В работах американских историков отмечается общность целей и интересов США и Германии на Дальнем Востоке, причем весьма часто встречается мнение, что если бы германское правительство после начала войны приняло предложение Вильсона о мирном посредничестве, США имели бы основание отойти от союзников и создать коалицию с Германией.

После окончания Второй мировой войны, когда антирусская идеологическая линия США и стран Западной Европы кристаллизовалась в антисоветскую, интерес к Японии и её политике в отношении США был во многом вытеснен. Основным предметом исследований внешней политики США на Дальнем Востоке стали их взаимоотношения не с Японией, а с Российской империей, прежде всего, по поводу Китая. Анти-японская же направленность в американских исследованиях в связи с заключением пакта между двумя странами в 1951 г. постепенно ослабевает. Напротив, фокус исследований смещается к изучению добрососедских связей, традиций многолетней дружбы. Противоречия и конфликты остались в последующий период вне сферы научных интересов американских историков.

На первые послевоенные десятилетия приходится всплеск исследовательского интереса к дальневосточной политике США на рубеже XIX-XX вв. Это связано не только с окончанием Второй мировой войны и заключением мира с Японией, но и с тем, что именно тогда историки получили реальную возможность ознакомиться с неопубликованными материалами Госдепартамента и конгресса США, которые касались событий 1905–1913 гг. (формально использовать эти документы было разрешено с 1938 г.).

Абсолютное большинство англо-американских исследователей послевоенной эпохи, занимавшихся изучением дальневосточной политики великих держав начала прошлого века, сходятся во мнении, что активность держав в данном регионе порождалась материальными интересами – стремлением контролировать новые территории, сферы влияния, рынки сбыта и т.д. Однако для многих работ свойственна оценка экспансионистской политики в целом, как своего рода «культуртрегерской», миссионерской деятельности, которая в итоге пошла на пользу населению покоренных стран, приобщенному к достижениям западной цивилизации и политической культуры, в частности, к восприятию «демократических идеалов». При объяснении причин внешнеполитической активности и колониальных захватов, осуществлявшихся великими державами в тот период, широко популяризировались взгляды Г. Кона и его предшественников по поводу того, что «главной движущей силой истории является национализм». Так, в работе М. Брюса в качестве основной причины обострения международной обстановки перед Первой мировой войной был указан рост «нового национализма» в России и других странах. В США «новый национализм», по оценке этого автора, оказывал большое влияние на рост внешнеполитической активности правительства Теодора Рузвельта. Британский исследователь Р. Сторри искал причины агрессивности Японии в деятельности ультранационалистических и шовинистических обществ, игнорируя при этом интересы членов данных обществ в сфере бизнеса. Соответственно, любое вторжение США на территорию суверенных государств в рамках данной идеологической линии понималось как предпринятое во имя осуществления «американской исторической миссии – способствовать развитию свободы и справедливости» в этих странах. Конечно, наличие материальных интересов США на Дальнем Востоке отвергать было невозможно, но принципиальным отличием американской политики от линии Японии и европейских держав, по оценке большинства американских исследователей, было то, что экспансионистская по характеру политика США являлась следствием «естественного избытка национальных сил», продолжалась лишь несколько лет и правительство вскоре отказалось от курса на «захват колоний».

К тому же периоду относится и расцвет того направления в американской историографии, которое традиционно определяется как марксистское. В исследовательской мысли его представителей прослеживается меньшая доля идеологической ангажированности и внимание к тем базисным факторам, которые обсуждались еще современниками событий, прежде всего, влиянию американских монополий на повороты внешней политики США в начале ХХ в. Эти работы являются обобщающими, фактически научно-популярными, и детальный анализ механизмов взаимодействия государственной власти США и монополий в них отсутствует. Не поддержанное ни на государственном уровне, ни большинством «коллег по цеху», данное направление не получило дальнейшего развития, в отличие от общепринятого направления американской исторической мысли.

Во второй половине ХХ – начале XXI вв. новых трудов, непосредственно посвящённых исследованию американо-японских противоречий начала ХХ в. на Дальнем Востоке в англо-американской исторической науке не появилось. Возможно, это связано, с одной стороны, с той своеобразной формой партнёрских отношений, которая установилась между США и Японией в условиях биполярной международной системы. С другой стороны, это может быть связано также с динамичным экономическим ростом Японии, особенно в 1960–1980-е гг., в результате которого роль Японии в мировой экономике стала явно диссонировать с ее демилитаризованным статусом и положением «политического сателлита» США, имеющих в стране военную базу. Для американских экспертов на любом уровне, будь то научные исследования или «просветительские» статьи в прессе, нежелательно было поднимать вопрос о причинах исторического соперничества США с Японией на Дальнем Востоке.

Отдельные аспекты проблемы неизбежно затрагивались, прежде всего, в исследованиях биографического жанра, традиционно популярного в американской исторической науке. Жизненному пути и политическому курсу Т. Рузвельта, У. Тафта и В. Вильсона, на президентство которых приходилось оформление американо-японских противоречий в дальневосточном регионе, посвящено большое количество исследований. Главное их достоинство заключается в богатом фактическом материале, в т.ч. извлечённом из малотиражных сборников опубликованных документов, который напрямую далеко не всегда доступен российскому исследователю. Интересные данные по экономической и политической деятельности США в странах Дальнего Востока содержится в исследованиях Г. Била и Г. Моури, которые приходят к выводу, что главной целью страны в 1905–1907 гг. было установление «равновесия сил» в регионе путем усиления противостояния России и Японии. Однако общей проблемой данных работ, свойственной и отечественным произведениям схожей тематики, является явное преувеличение субъективного фактора исторического процесса. Усиление внешнеполитической экспансии США в начале ХХ в. объясняется не приоритетами поддержки финансового капитала, а энергией и настойчивостью, «глубоко укоренившимся национализмом» Т. Рузвельта.

Подробный анализ динамики военно-морских сил США в контексте внешнеполитического курса на Дальнем Востоке имеется в основательном труде Дж. Рекнера. При этом автор подчёркивает дружелюбие по отношению к Японии в политике правительства Т. Рузвельта, стремившегося лишь разграничить сферы влияния между Японией и США в регионе. В работах, посвященных деятельности В. Тафта, детально изучаются вопросы, связанные с соглашением Кацуры–Тафта, проведением «дипломатии доллара», с ситуацией вокруг банковского консорциума. Как правило, в этих исследованиях политика У. Тафта и госсекретаря Ф. Нокса Дальнем Востоке трактуется, как преследовавшая цель защитить территориальную целостность и независимость Китая. Присутствие же США в регионе расценивается как «залог стабильности и гарантия для развития демократии». Те же особенности свойственны и исследованиям, посвященным деятельности В. Вильсона, которая во внешней политике характеризуется в целом как «миссионерское распространение американской демократической системы».

Американо-японские взаимоотношения затрагиваются в исследованиях, посвященных истории становления японского «империализма». Гораздо большее внимание англо-американских историков привлекает в данной проблематике не развитие двусторонних отношений, а исследование экспансионистской политики Японии (прежде всего, в Китае и Корее), ее отношения с европейскими державами, а также экономический и внутриполитический аспект феномена японской модернизации.

Из проведенного историографического обзора следует, что относительное оживление исследовательского интереса к интересующей нас теме в конце 1990-х – начале 2000-х гг. в отношении японской проблематики связано также с изменением геополитической ситуации, когда после крушения Советского Союза и начала становления многополярного мира Япония все больше отходит от США, заявляя о себе, как о самостоятельном игроке на мировой арене. И хотя после «мобилизации» на борьбу с терроризмом в конце 2001 г. военно-политический союз Японии и США вновь окреп, обе стороны осознают, что отношения необходимо будет строить на новой равноправной основе. Объективно эти страны в ближайшее время останутся союзниками в противостоянии китайскому влиянию на Дальнем Востоке, поэтому можно прогнозировать появление новых исследований, посвященных, в том числе, изучению истоков современных американо-японских отношений.

Что касается японских исследований, то количество работ, опубликованных на европейских языках в ХХ – начале XXI вв., сравнительно невелико. Для них характерен не только крайне интересный фактический материал, но и высокая степень тенденциозности в его интерпретации, которая всегда связана с изложением официальной идеологической позиции Японии. Труды, опубликованные японскими историками после Второй мировой войны, вне зависимости от места публикации, отражают позицию, совместно выработанную двумя странами при главенстве США (впрочем, и в работах довоенных историков подчеркивались именно добрососедские отношения с США; противоречия, как правило, затушевывались). При этом обобщающих работ, посвященных непосредственно американо-японским отношениям, пока не появилось.

Помимо этого, в диссертации для освещения вопросов локального характера, касающихся экономических и политических противоречий между Японией и США в Китае, Корее, на российском Дальнем Востоке. Привлечены соответствующие исследования китайских, корейских, российских авторов, характеристика которых приведена в надлежащих разделах диссертации.

Таким образом, степень изученности проблемы в мировой историографии крайне невелика. Изучение американо-японского соперничества на Дальнем Востоке, в контексте международных отношений и в связи с эволюцией колониальной экспансии, как показывает проделанный выше историографический анализ, охватывает широкий и мозаичный круг вопросов. В этой связи возникает необходимость как всестороннего и глубокого изучения отдельных конкретных аспектов данной проблемы, так и выявления основных особенностей процесса, что возможно при наличии достаточной источниковой базы и теоретико-методологических разработок.

Таким образом, объектом исследования являются международные отношения в дальневосточном регионе в начале ХХ в., где после войны России и Японии сложился кардинально новый баланс сил, изменивший геополитические и стратегические интересы ведущих региональных акторов.

Предметом исследования являются двусторонние отношения США и Японии, исследованные с позиций нарастания противоречий между ними в конкретно-исторический период и применительно к дальневосточному региону.

Основной целью исследования является комплексный анализ сущности, причинной обусловленности и динамики американо-японских отношений в период между русско-японской и Первой мировой войной как порождавших основное содержание дальневосточного узла противоречий в общей системе отношений великих держав и межгосударственных союзов того времени.

Для осуществления основной цели работы были поставлены следующие задачи:

1. рассмотрение геополитической ситуации на Дальнем Востоке после окончания русско-японской войны в контексте оформления американо-японских противоречий, включая конкретные цели сторон;

2. определение движущих факторов и особенностей стратегии и тактики внешнеполитической экспансии США и Японии в дальневосточном регионе;

3. выявление направления эволюции и логики взаимодействия двух государств с Великобританией, Францией, Российской империей и другими великими державами по поводу дальневосточных территорий в контексте региональной международно-политической и экономической ситуаций;

4. анализ эволюции дальневосточной политики США и Японии в период Синьхайской революции в Китае, как процесса, существенно изменившего перспективы развития региона в целом;

5. раскрытие тенденций американо-японских отношений на Дальнем Востоке в период, непосредственно предшествовавший Первой мировой войне, когда центр притяжения интересов великих держав Европы переместился на европейскую и ближневосточную арену.

Хронологические рамки диссертационного исследования охватывают 1906–1914 гг. Нижняя граница связана со стабилизацией ситуации в регионе после русско-японской войны 1904-1905 гг. Вступление в силу Портсмутского договора и подписание корейско-японской конвенции от 17 ноября 1905 г. о контроле Японии над внешними сношениями Кореи, позволили оформить протекторат Японии над Кореей. Фактически он начинался с февраля 1906 г., когда была создана администрация генерального резидента Японии в Корее (в г. Сеуле). В результате, с 1906 г. Япония превращается из второстепенного «игрока» одним из основных участников системы дальневосточных противоречий.

Верхняя хронологическая граница диссертационного исследования обусловлена объективным изменением в соотношении сил на Дальнем Востоке в преддверии Первой мировой войны, когда влияние европейских великих держав на политику как Японии, так и США, значительно снизилось в силу смещения их основных внешнеполитических интересов за пределы дальневосточного региона.

Территориально диссертационное исследование охватывает Восточную Азию и северо-западное побережье Тихого океана, включая восточную часть Китая, Корею, российский Дальний Восток, которые объединены под условным названием «Дальний Восток». Политика великих держав в Юго-Восточной Азии, а также события, вызванные их действиями на южных и западных границах Китая, затронуты лишь в той мере, в какой это представляется необходимым для освещения дальневосточной политики США и Японии.

Теоретико-методологическую основу работы составил системно-компаративный подход, разработанный многочисленными научными школами, основанный на принципе историзма, включающем анализ объекта исследования как системы, обладающей определенной внутренней структурой, изучение этой структуры в процессе развития, выявление качественных изменений и их причин как внутреннего, так и международного характера в их взаимосвязи. Данный подход подразумевает объективно-исторический анализ конкретно-исторических факторов, определивших характер и специфику изучаемой проблемы, системную обработку данных из доступных исследователю исторических источников и литературы. На этой основе проанализированы общие закономерности и специфические проявления предмета исследования.

Диссертационная работа опирается также на такие базовые принципы научного исследования, как научность и объективность. Первый из названных принципов предполагает строгое процедурное следование всем основным стадиям исследовательской работы – от выдвижения рабочей гипотезы как части программы и формирования понятийного аппарата до интерпретации полученных результатов. Принцип объективности, к достижению которой стремился автор, предполагает отражение исторической реальности с опорой на установленные эмпирические факты, с учетом их ценностной окраски.

В связи с вышеизложенным был проведён источниковедческий анализ и сформирована источниковая база диссертации. В её основу положен широкий круг архивных и опубликованных как официальных, так и неофициальных документов по проблеме. Это, прежде всего, международные акты, включая многосторонние и двусторонние соглашения и договоры, дипломатическая переписка, донесения российской секретной службы в Японии и Китае (агентурные сведения). Использованы также официальные статистические материалы и документы финансово-экономического характера, рапорты должностных лиц. Изучены документы личного происхождения (мемуары, дневники, письма и т.д.) и многочисленные материалы периодической печати.

Из материалов Архива внешней политики Российской империи МИД РФ (АВПРИ) были использованы в основном дипломатические документы – депеши и инструкции министров иностранных дел Российской империи, а также тексты нот, материалы особых совещаний и тематические досье, другая дипломатическая и межведомственная переписка, касающаяся дипломатических коллизий и внутриполитической ситуации в США и Японии рассматриваемого периода. Богатство и разнообразие материала обусловлено пристальным вниманием России к ситуации на Дальнем Востоке, постоянным мониторингом событий вокруг территорий, которые рассматривались российскими правящими кругами как сфера интересов Российской империи, несмотря на временно вынужденную политическую пассивность в регионе. Исходя из того, что руководству Российской империи необходима была актуальная и объективная информация, а пассивность политики обусловила низкую степень тенденциозности исполнителей - сотрудников дипломатических миссий, можно уверенно говорить о высокой степени репрезентативности данных источников, по сравнению с документами, опубликованными в других станах. Была учтена незначительная тенденциозность архивных документов, чаще всего обусловленная секретным характером большинства из них.

В донесениях дипломатов подробно описаны механизмы и этапы экспансии США и Японии в Восточном Китае, деятельность Японии в Корее, общеполитическая ситуация на Дальнем Востоке, настроения, общественное мнение в странах региона, в европейских державах и т.д. Привлечены были документы из фондов: «Канцелярия МИД», «Китайский стол», «Миссия в Пекине», «Миссия в Токио», «Тихоокеанский стол», «Японский стол». Соответственно, это -переписка, содержащая информацию, предоставленную послами в Токио, Пекине, Вашингтоне, Сеуле. Особо отметить следует крайне содержательные депеши посла в Токио Н.А. Малевского-Малевича, занимавшего свой пост около 10 лет, прекрасного аналитика и эксперта в области политической жизни Японии, который поддерживал связь со многими государственными деятелями этой страны и оказал определенное влияние на развитие ситуации в регионе. Донесения Малевского-Малевича дали возможность компенсировать недостаточное количество собственно японских источников, которыми располагал автор.

В Российском государственном историческом архиве в Санкт-Петербурге (РГИА) были использованы значительные материалы, касающиеся дальневосточной политики России и других держав, содержащиеся в фонде «Совет министров» (ф.1276). Важные проблемы внешней политики Российской империи, которая была плотно вовлечена в международные коллизии на Дальнем Востоке, так или иначе, обсуждались на заседаниях Совета министров либо в «особых совещаниях», созывавшихся для рассмотрения специальных вопросов. Составлялись аналитические справки, содержавшие характеристику и историю возникновения конкретного вопроса, запрашивались мнения заинтересованных министерств и ведомств, излагалась позиция правительств других стран, в том числе США и Японии. Тематика некоторых справок касалась проблемной ситуации на русском Дальнем Востоке, подвергавшемся экономической экспансии Японии и США, в то время, как Россия не имела достаточно экономических, политических и военных ресурсов для защиты своих территорий. В журналах Совета министров и «особых совещаний» содержатся краткие записи выступлений участников заседаний и принятые решения с последующей резолюцией императора.

Помимо неопубликованных архивных материалов, важным источником для данного исследования явились многочисленные публикации документов. Среди отечественных изданий до сих пор наиболее ценной, содержательной и объективной является публикация «Международные отношения в эпоху империализма». В 1928 г., в связи с международной положением Советского Союза, а также учитывая факт публикации в других странах (США, Великобритании, Франции, Германии - (см. ниже)) документов периода, предшествовавшего Первой мировой войне, при ЦИК была создана комиссия под председательством М.Н. Покровского по изучению источников эпохи империализма. В связи с тем, что издание должно было снять ряд вопросов и дискуссий по поводу причин Первой мировой войны, публикация документов носила ретроспективный характер. В 1930-х гг. было опубликовано 10 томов 3-й серии этого издания, в которую были включены документы с января 1914 по апрель 1916 гг. В 1938–1940 гг. были изданы 3 тома 2-й серии, призванной охватить период с 1900–1913 г. и, следовательно, почти совпадающей с хронологическими рамками диссертации. Но эта серия осталась, к сожалению, не завершенной и содержит материал лишь предвоенных лет (с мая 1911 г. по октябрь 1912 г.). Этот пробел был практически полностью восполнен по архивным данным, рассмотренным выше. Кроме этого, были использованы публикации документов, касающихся отдельных вопросов, поставленных в диссертации. В качестве источника в работе использованы отчеты Государственной думы (3-го созыва), где дальневосточный вопрос не раз ставился крайне остро и являлся одним из аргументов борьбы либерально-оппозиционных партий.

Широко привлечены в диссертации официальные публикации Государственного департамента США, изданные по годам и составленные по тематическому принципу. Разделы, посвященные дипломатической переписке по отдельным вопросам взаимоотношений с Японией, Китаем и другими странами по вопросам дальневосточной политики, довольно обширны и имеются в каждом томе. Однако некоторые документы, отраженные в российских материалах АВПРИ и известные по официальным публикациям других стран, а также ставшие известными еще в период актуального действия и скандально обсуждавшиеся в прессе, в данном издании отсутствуют. Кроме того, в 1939–1940 гг. в США были опубликованы два тома архива Р. Лансинга за 1914–1920 гг., в которых содержится обширная переписка госсекретаря с президентом В. Вильсоном, американскими представителями за рубежом и другими должностными лицами. Здесь имеется много документов, касающихся экспансии США в Китае, американо-японских отношений по отдельным вопросам.

Важным источником по внешней политике США являются протоколы американского Конгресса, в которых содержится характеристика внешнеполитической линии США, а в некоторых разъясняются и специальные вопросы дальневосточной политики. По вопросам американо-японских и американо-китайских отношений происходили бурные дебаты, на основе которых можно судить как о целях правительственной внешней политики, так и о внутренней борьбе в политической элите Соединённых Штатов по вопросам стратегии и тактики на Дальнем Востоке.

Ценным изданием по вопросам политики великих держав в Китае является обширный и до сих пор остающийся классическим сборник документов, составленный работником американской дипломатической службы Д. МакМерреем «Договоры и соглашения, касающиеся Китая, 1894–1919 гг.», опубликованный в 1921 г. В сборник включены договоры, заключенные между различными государствами и Китаем, а также все известные в то время соглашения между центральным правительством Китая или провинциальными властями, с одной стороны, и различными иностранными монополиями, фирмами или частными предпринимателями об «арендованных территориях», различных концессиях, займах и т.д. - с другой стороны. Использование сборника, при всей уникальности содержащейся в нем информации, затруднено тем, что ряд документов включен в него без должной научно-редакторской подготовки и не снабжен необходимым комментарием, так что появляется потребность в восстановлении канвы событий, связанных с данными документами.

Важными источниками являются и германские, британские, французские официальные публикации дипломатических документов. В Германии в 1922–1927 гг. было опубликовано 40 томов дипломатической переписки о политике европейских правительств. Это издание осуществлялось со специальной целью – снять с Германии ответственность за развязывание Первой мировой войны, которая возлагалась на эту страну по условиям Версальского мира. Немецкая публикация составлена по хронологически-тематическому принципу, при этом документы, связанные непосредственно с проблематикой диссертационного исследования, располагаются в 25 («Англо-русское соглашение и Восток») и 32 («Державы и Восточная Азия 1909–1914 гг.») томах. Там содержатся документы, посвященные германо-японским отношениям, попыткам правительства Вильгельма II сблизиться с США для совместного противостояния Антанте, сотрудничеству и противоречиям в связи с созданием консорциума и революцией в Китае.

После этой публикации, из которой следовало, что ответственными за начало Первой мировой войны являются Великобритания и Франция, эти государства также предприняли издание собственной дипломатической переписки. В 1927–1938 гг. в Англии было опубликовано 11томов. «Британских документов о происхождении войны, 1898–1914», составленных по тематическому принципу. 4-й том публикации, посвященный англо-русским соглашениям 1903–1907 гг., содержит также материалы, характеризующие политику Великобритании на Дальнем Востоке после русско-японской войны. Французский многотомник, в свою очередь, содержит в 1-ом и 2-ом томах 3-й серии интересные документы о политике держав в Китае в связи с революцией, о стремлении Франции стабилизировать положение на Дальнем Востоке в связи с обострением международной обстановки в Европе и др.

Однако в целом в официальных публикациях Германии, Великобритании и Франции сравнительно мало материалов по дальневосточной политике. Поводом к Первой мировой войне являлся конфликт на Балканах, поэтому составители сконцентрировали внимание на европейских конфликтах великих держав и отношениях на Ближнем Востоке.

В работе с периодической печатью были использованы материалы японской, американской, китайской и корейской англоязычной, британской, германской, французской и российской (центральной и дальневосточной) прессы. Японо-язычные материалы использовались в переводах, сделанных для российского посольства в Токио и находящихся в фонде Японский стол АВПРИ. Материалы средств массовой информации являются отражением идеологического противостояния и индикатором мнения различных политических группировок внутри той или иной страны. Из них можно извлечь выводы о дипломатической борьбе Японии и США на фоне мировых противоречий. Об этом свидетельствует пристальное внимание дипломатических служб к данному источнику, а также их реакция на сообщения в прессе, особенно в официальной и проправительственной.

Кроме того, для анализа эволюции внешнеэкономической политики, торговых связей между государствами и внутренней социально-экономической ситуации в рассматриваемых странах использованы американские, японские англоязычные, российские статистические сборники.

Дополнительным источником послужила обширная мемуарная литература государственных деятелей США, Японии, России, занимавших высокие посты в рассматриваемый период, а также письма и свидетельства современников событий. Вспомогательный характер данного вида источников обусловлен его очевидной тенденциозностью и избирательной репрезентативностью.

Научная новизна исследования состоит в том, что впервые на основе комплексного рассмотрения наиболее полного на сегодняшний момент круга письменных источников предпринимается обобщенный анализ экономических, политических, дипломатических, военных методов США и Японии в разрешении межгосударственных противоречий. Деятельность США и Японии изучена в процессе осуществления ими внешней политики на Дальнем Востоке в начальный период выхода двух государств на мировую арену в качестве соперников великих держав, а также исследована с точки зрения их влияния на развитие региона в тесной взаимосвязи с их собственным внутренним социально-экономическим положением, интересами правящих элит и в контексте непосредственного взаимодействия с традиционными колониальными державами. Именно в этот период начинает формироваться мировая система регулирования межгосударственных противоречий, четко проявляются транснациональные финансово-промышленные интересы, способные диктовать политическую линию держав. Таким образом, впервые исследуется влияние дальневосточных интересов не только на взаимоотношения Японии и США, но и на состояние баланса сил великих держав в мировой политике.

Впервые к рассмотрению поставленных проблем привлечены сведения, содержащиеся в научных трудах второй четверти прошлого столетия и с тех пор под воздействием различных объективных и субъективных факторов исключенные из научного оборота. Это позволило по-новому осветить многие проблемы американской и японской внешней, в том числе колониальной политики на Дальнем Востоке.

В целом исследование и сравнительный анализ этих разнообразных источников позволил определить круг поставленных монографией задач и в преимущественной степени способствовал их раскрытию и решению.

Практическая значимость исследования определяется тем, что полученные результаты позволяют существенным образом пересмотреть значение дальневосточного региона в нарастании международных противоречий, приведших к Первой мировой войне. Они могут быть использованы для дальнейшего исследования истории международных отношений в Восточной Азии, а также внешней политики Японии, США, Российской империи.

Полученные в работе выводы могут использоваться при разработке общих лекционных и специальных курсов по новой и новейшей истории стран Востока, а также учтены при составлении программ для курсов по истории международных отношений. Проведённый в диссертации комплексный анализ выявленных внешнеполитических приоритетов США и Японии позволил наиболее полно определить истоки и выявить области соперничества между ними в дальневосточном регионе. Практический интерес представляют уроки и исторический опыт взаимодействия двух стран – ведущих игроков на международной арене в дальневосточном регионе. Новые знания в этой области расширяют представления о целях региональной стратегии важнейших дипломатических партнёров России на Дальнем Востоке и могут быть полезны при формулировании подходов современной внешней политики нашей страны.

Апробация работы. Основные положения диссертации получили апробацию в публикациях автора в открытой научной печати общим объёмом 27 п.л., а также в ходе выступления на межвузовских и общероссийских конференциях в Дипломатической академии МИД России, МПГУ, РГГУ, РУДН и других образовательных учреждениях.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, пяти глав, включающих четырнадцать параграфов, заключения и библиографического списка.

Политика Японии в Южной Манчжурии и Корее как часть имперского проекта. Экспансия США на Дальнем Востоке и рост американо-японских противоречий

После русско-японской войны на Дальнем Востоке сложилось новое соотношение сил, выразившееся в возросшей роли Японии и Соединенных Штатов Америки и ослаблении влияния и позиций России. В делах дальневосточной политики Япония стала играть роль великой державы. Подобное положение Японии создалось, прежде всего, в результате ее союза с Англией, которая держала в своих руках ключевые позиции Тихоокеанского бассейна и имела наибольшие капиталовложения в Китае. В августе 1905 г. был подписан второй англо-японский союзный договор, по которому Японии получила поддержку Великобритании в деле закабаления Кореи и, в свою очередь, обязалась защищать интересы английского империализма в Китае и Индии.

Рост военно-политического значения Японии не определялся уровнем ее экономической мощи. Япония не имела достаточно развитой материальной базы для осуществления внешнеполитических авантюр, так как продолжала оставаться в экономическом отношении сравнительно отсталой, аграрной страной, скованной пережитками феодализма. В 1906 г. в Японии было добыто 13 млн. тонн угля, выплавлено 145 тыс. тонн чугуна и 69 тыс. тонн стали (прокат).1 В том же году в Англии было добыто 251 млн. тонн угля и выплавлено 10,2 млн. тонн чугуна и 6,5 млн. тонн стали, а в США соответственно - 369,8; 25,3 и 23,4." Таким образом, тяжелая промышленность Японии давала в десятки раз меньше продукции, чем промышленность экономически развитых держав. В.легкой промышленности преобладали мелкие, технически слабо оснащенные предприятия.

Поставки на армию и флот во время войны с Россией принесли большие прибыли японским монополиям. Захват новых рынков в Китае и Корее стимулировал развитие промышленности, торговли и образование акционерных компаний. В 1905—1912 гг. на строительство новых промышленных предприятий и на расширение старых было затрачено 3,8 млрд. иен, что означало увеличение капиталовложений в промышленности на 100 %.1 Определенную роль в развитии японской промышленности сыграли иностранные капиталовложения. В течение первых четырех лет после окончания русско-японской войны в экономику Японии было вложено 100 млн. иен иностранного капитала."

Путем таможенных ограничений, казенных заказов и субсидий правительство поддерживало развитие промышленности. Весной 1906 г. был утвержден новый таможенный тариф, по которому значительно были повышены ввозные пошлины на промышленные товары и введены ограничения для экспорта из стран, не предоставивших Японии права наибольшего благоприятствования по торговле.

Война 1904—1905 гг. потребовала напряжения всех сил и ресурсов Японии и легла тяжелым бременем на финансы страны. Расходы на войну составили 1986 млн. иен.3 Государственный долг Японии вырос за годы войны в четыре раза и составил в 1906 г. 2420 млн. иен.4

Внешнеторговый баланс Японии складывался неблагоприятно. В 1905 г. экспорт из Японии равнялся 321,5 млн. иен, а импорт в Японию достиг 488,5 млн. иен., т.е. превышение ввоза над вывозом достигло громадной суммы в 167 млн. иен. В 1906 г. было достигнуто небольшое превышение вывоза, над ввозом, исчислявшееся примерно в пять миллионов иен. Но-в 1907 г. внешнеторговый баланс Японии в связи с начавшимся экономическим кризисом вновь стал отрицательным: экспорт равнялся 432 млн. иен, а импорт - 494 млн. иен.5 Несмотря на узость внутреннего рынка, Япония, в силу своей технической и экономической отсталости, вынуждена была ввозить многие виды промышленного оборудования и сырья. Превышение ввоза над вывозом в Японии; не имевшей значительных золотых запасов, приводило к увеличению задолженности по иностранным кредитам и займам и усилению зависимости экономики страны от Англии и США.

Борьба за рынки сбыта и источники сырья и выгодное географическое положение Японии по отношению к Китаю и Корее определили направление ее экономики и внешней политики. Милитаризация страны, продолжавшаяся, после русско-японской войны, вела к резкому увеличению налогов. Более 1/3 японского бюджета уходило на содержание армии, военно-морского флота и разработку новых вооружений. Победа над Россией укрепила в Японии позиции националистов и милитаристов. Сэн Катаяма писал, что «Русско-японская война не дала победившей Японии ничего, кроме проклятия нищеты, тяжелых налогов, общей деморализации и господства милитаризма».

Увеличение армии и флота Японии рассматривалось правящими кругами страны как необходимое условие сохранения за Японией той роли, которую она получила на Дальнем Востоке в результате русско-японской войны. Милитаристская пропаганда объясняла рост вооружений Японии ухудшением взаимоотношений с . Соединенными Штатами Америки, возможностью реванша со стороны России и необходимостью осуществления колониальных замыслов в Китае и Корее. Усиливалась пропаганда паназиатской доктрины. Лозунгом «Азия для азиатов» японские официальные идеологи стремились объяснить населению и международному сообществу необходимость политического и военного проникновения в Китай.

В декабре 1906 г. подполковник японского генерального штаба Танака в доверительной беседе с русским военным атташе в Токио Самойловым, отвечая на вопрос последнего о причинах усиленного вооружения Японии, ответил: возможно «у нас что-нибудь будет с Китаем»." Русский дипломат Розен выражал опасение, что Япония может «решиться на новую авантюру против Китая» или России.3 Сразу же после окончания войны, несмотря на тяжелое финансовое положение страны, японское правительство выработало пятнадцатилетний (1907-1921 гг.) план чрезвычайных мероприятий, направленных на перевооружение армии и флота. Сумм в 502,6 млн. иен, отпущенная военному и военно-морскому министерствам по этому плану, была израсходована к концу 1909 г. почти на пятьдесят процентов.4 К 1912 г. численность японской армии мирного времени составляла 233 тыс. чел., а в случае войны могла быть увеличена до 1,5 млн. чел.5 Япония разместила крупные заказы на артиллерийские орудия и другие виды вооружения в Германии, Австро-Венгрии и Франции. Японский военный флот к концу 1909 г. был увеличен по сравнению с 1904 г. почти в два раза и состоял из Японии вступил в строй первый броненосец типа дредноут «Сацума», построенный на японских верфях.

5 сентября 1905 г. в Портсмуте был подписан мирный договор между Россией и Японией. Поражение Российской империи в войне и поддержка Японии Англией и США позволили японскому правительству добиться выгодных условий мира. Важнейшими из них были: 1) к Японии переходила арендная территория Ляодунского полуострова в Порт-Артуром и Дальним, ЮМЖД с ветками и принадлежащими ей правами; 2) Россия признавала японское преобладание в Корее; 3) Япония получала южную половину острова Сахалина; 4) российское правительство обязалось войти в соглашение с Японией и предоставить японским подданным право рыбной ловли в русских дальневосточных водах.1 Следует отметить, что ряд пунктов в Портсмутском договоре не был конкретизирован и рассматривался правящими кругами Японии как начальный этап в борьбе за господство на Дальнем Востоке и, прежде всего, в Китае и Корее. Японский историк, младший современник событий X. Акаги считал, что русско-японская война была «поворотным пунктом в континентальной политике Японии» и что с этого времени Корея и Маньчжурия стали «жизненным фактором во внешней политике Японии». "

По условиям Портсмутского мира Россия и Япония обязались вывести свои войска из Северо-Восточного Китая не позднее марта 1907 г. Статья о выводе войск не распространялась на арендованную Ляодунскую территорию, переходившую к Японии. Кроме того, Россия и Япония сохраняли за собой право содержать охранную стражу на КВЖД и ЮМЖД, но не свыше 15 чел. на километр железнодорожного пути. В ст. V договора отмечалось, что Россия уступает Японии свои арендные права на собственность в Южной Маньчжурии с согласия Китайского правительства. Закрепление полученных по Портсмутскому договору железной дороги, прав и привилегий в Маньчжурии и их расширение путем соответствующих соглашений с Китаем стало предметом особых забот японского империализма.

Взаимоотношения Соединенных Штатов Америки с Германией и Японией

Политика равновесия сил на Дальнем Востоке, которую проводило правительство Т. Рузвельта, не оправдала себя. Равновесие было подорвано ростом национально-освободительного движения в Китае, соглашениями 1907 г. и дальнейшим укреплением позиций Японии. Существует мнение, что решающую роль в этом отношении сыграло соглашение между Россией и Японией, которые договорились, «вместо того, чтобы уравновешивать друг друга для выгод других». «Еще до того, как Рузвельт ушел со своего поста, равновесие Японии против России, которое, как он думал, он обеспечил в Портсмуте, и на которое он рассчитывал, чтобы держать Азию открытой, было нарушено».

Японо-американские отношения в 1907-1908 гг. продолжали оставаться напряженными в связи с соперничеством в Китае и ограничениями против японской иммиграции в США. Антиамериканская пропаганда в Японии и антияпонская в Соединенных Штатах достигла большой остроты. В таких условиях американские предприниматели, действовавшие в Китае, обратились к правительству с просьбой послать к берегам Китая эскадру американского военного флота. Это был желанный предлог для демонстрации американской военной мощи, которую давно задумал президент Т.Рузвельт. Решение правительства о предстоящем походе американского флота на Дальний Восток было опубликовано 16 марта 1907 г.2

В июне 1907 г. группа расистов-хулиганов разгромила небольшой японский ресторан в Сан-Франциско, что вызвало взрыв японо-американского антагонизма. Положение стало настолько острым, что президент Т. Рузвельт послал шифрованную телеграмму командующему американскими войсками на Филиппинах с указанием быть готовым к защите островов от «с минуты на минуту ожидаемого американского нападения».3 Основной причиной ухудшения японо-американских отношений была борьба двух держав за господство на Дальнем Востоке и Тихом океане.

Крайнее обострение японо-американских отношений нашло свое отражение в исторических и историко-публицистических сочинениях того времени. Особенно сильно это проявилось в работах Т. Милларда и Ли. Т. Миллард писал, что рост рынков сбыта на Востоке и промышленный подъем в США вызывают рост американской активности на Тихом океане, бассейн которого признается многими как вероятный будущий центр наибольших действий в мире».1 Здесь же Миллард указывает, что американские интересы на Востоке не ограничиваются Филиппинами, а носят всеобъемлющий характер. Г. Ли в книге «Если Америка будет сражаться с Японией», опубликованной в США в 1909 г., писал о неподготовленности Соединенных Штатов к большой войне с Японией за владычество на Тихом океане и требовал увеличить вооруженные силы США к тому времени, «когда эта республика возьмется остановить экспансию европейских империй и попытается без надлежащей военно-морской и военной силы сохранить целым для себя Тихий океан и Западное полушарие»."

Прямым следствием ухудшения японо-американских отношений явилось увеличение американского флота и меры по быстрейшему вводу в строй Панамского канала. В мае 1908 г. было принято решение расширить военно-морскую станцию Перл Харбор на Гавайских островах и выделен для этой цели 1 млн. долларов.3 Укрепление военных, политических и экономических позиций американского империализма на Дальнем Востоке и Тихом океане стало первостепенной задачей внешней политики США.

В декабре 1907 г. американская эскадра в составе 16 боевых кораблей, которые сопровождались вспомогательными судами, вышла из портов Атлантического побережья и к весне 1908 г. появилась на Тихом океане. Президент США заявил, что он решил отправить эскадру в кругосветное путешествие для того, чтобы «внушить американцам мысль, что их флот великая и важная вещь», а также для того, чтобы «показать другим народам силу Северо-Американских Соединенных Штатов — ибо мы, американцы, -говорил Т. Рузвельт, — никогда не забываем правила: говори мягко, но не выпускай из рук палки». Впоследствии Т.Рузвельт называл кругосветный рейс американской эскадры одним из наиболее крупных достижений США в начале XX в.5 Несомненно, что главной целью посылки флота на Дальний Восток было желание правительства Соединенных Штатов продемонстрировать американскую военно-морскую мощь перед лицом Японии и укрепить политику «большой дубины» на Дальнем Востоке.

В послании президента конгрессу США от 3 декабря 1907 г. отмечалось, что посылка Атлантического флота в Тихий океан вызвана, главным образом, стремлением дать возможность американским морякам получить навыки морской службы в длительном плавании. Правда, здесь же отмечалась необходимость защиты американских путей сообщения в Тихом океане и интересов тихоокеанских штатов. В этом же послании конгрессу Т. Рузвельт подчеркивал успехи Японии в развитии экономики и культуры и отмечал дружеские взаимоотношения США и Японии. Это не было случайным, несмотря на обострение борьбы за господство в Китае, ни США, ни Япония не собирались в то время доводить дело до войны и искали компромиссного соглашения. В подобном соглашении были прежде всего заинтересованы правящие круги США, так как Япония, превратившая Южную Маньчжурию в сферу своего влияния, продолжа укрепляться в Китае мерами военно-политического характера.

Взаимный зондаж о возможности достижения американо-японского соглашения проходил на протяжении 1907 г., причем в нем с обеих сторон принимали участие представители высокого ранга. В мае 1907 г. Соединенные Штаты посетил генерал Куроки, которому, по словам русского посла в Вашингтоне Розена, были оказаны «необычайные почести». В его честь военный министр США Тафт дал банкет." В июле этого же года США проездом из Лондона посетил адмирал Ямомото, имевший встречу с президентом Т.Рузвельтом. В официальном сообщении, опубликованном по этому случаю, отмечалось, что свидание во «всех отношениях было удовлетворительным».3 Русский посол в Вашингтоне, внимательно следивший за развитием японо-американских отношений, отмечал стремление правительства США сгладить антияпонский характер перевода большей части Атлантического флота к западным берегам и писал, что войны «между США и Японией не будет, так как японская экспансия направлена не на Филиппины, а на Китай и русское Приморье».4

В сентябре 1907 г. военный министр США Тафт посетил Японию, где ему была организована хорошая встреча. Тафт вел переговоры с премьер-министром и министром иностранных дел Японии, был на приеме у императора. Тафт отказался взять какие-либо обязательства относительно отмены дискриминационных мер против японских иммигрантов в США, но обещал, что американское правительство не будет препятствовать «реформаторской деятельности» Японии в Корее, т.е., попросту говоря, заявил о согласии правительства США на дальнейшее закабаление Кореи Японией.1

25 октября 1907 г. японский посол в Вашингтоне Аоки обратился к президенту США с предложением принять декларацию о дружественных отношениях и сотрудничестве между Соединенными Штатами и Японией для того, чтобы разрядить обстановку и покончить с разговорами о близости японо-американской войны. В частности, Аоки предлагал сохранить статус-кво на Тихом океане и в Китае. Несколько дней спустя министр иностранных дел Японии Хаяси заявил американскому послу в Токио, что предложение Аоки соответствует намерениям японского правительства." Государственный департамент изъявил готовность вести переговоры по вопросам политики в Китае и на Тихом океане. Однако вскоре правительство Сайондзи отклонило предложение, сделанное Аоки, и отозвало его из Вашингтона.

У нас нет достаточных данных, чтобы с полной достоверностью изложить причины, которые побудили японское правительство сделать предложение США о подписании «декларации», а затем от него отказаться. Скорее всего преследовалась цель выяснить, как далеко Соединенные Штаты Америки готовы идти в борьбе против Японии, но в то же время японское правительство считало, что за признание статус-кво на Дальнем Востоке американское правительство должно сделать уступки в вопросе о положении японских иммигрантов в США. Хаяси, бывший в то время министром иностранных дел, в своих мемуарах писал, что принятие декларации «о взаимном признании привилегий дружественных держав» было излишним, так как это признавалось- обычным делом в этике международных отношений. По мнению Хаяси, подобный договор был ненужным и мог лишь посеять подозрения о наличии конфликта между двумя странами.4

«Четвертый консорциум» как механизм консолидированной экспансии

Правительство президента Тафта после провала плана «интернационализации» Маньчжурии и последовавшей за этим неудачей со строительством Цзиньчжоу - Айгуньской железной дороги стало изыскивать новые пути для укрепления своих позиций в Китае. С этой целью вначале было решено попытаться привлечь Германию и Китай к борьбе против русско-японского блока, отстаивавшего свое господство в Северо-Восточном Китае. То есть американские дипломаты вернулись к проекту американо-германо-китайского сближения, выдвигавшемуся Германией в 1908 г. Тогда правительство Т.Рузвельта отказалось от этой идеи и пошло на сближение с Японией (соглашение Рут-Такахира). Убедившись, что соглашение с Японией не дает базы для осуществления целей на Дальнем Востоке, правительство США делает ставку на сближение с Германией и экономическое подчинение Китая.

Интересы Германии в Китае продолжали возрастать. Правительство Германии искало сотрудничества с Соединенными Штатами для того, чтобы совместно отстаивать права на неограниченную экономическую свободу в Китае. Путем сближения с Соединенными Штатами германские дипломаты надеялись укрепить позиции Германии на международной арене. Исходя из экономических и политических соображений, Германия в это время стремилась улучшить взаимоотношения с цинским правительством. Летом 1910 г. в Берлине находилась китайская военная делегация, которую возглавлял брат принца-регента Китая — принц Цзяй Тао. На прощальной аудиенции Вильгельм II заявил главе китайской делегации, что Германия, «подобно Америке, всегда готова быть полезной Китаю в его хозяйственном развитии и усилении. Важной областью в этом направлении, - заявил кайзер, — является увеличение строительства железнодорожной сети Китая».

Цели Германии в Китае были сформулированы в заметках Вильгельма II относительно германской политики на Востоке. Кайзер писал: «Китай и Турция являются единственными двумя странами, которые еще имеют к нам доверие, и где мы в состоянии что-либо сделать... Обе должны быть поддержаны нами в финансовом отношении против английской политики финансового окружения и поддержаны всеми средствами»." Правящие круги Германии стремились укрепиться на китайском рынке и установить контроль над снабжением китайской армии оружием. Русский посол в Берлине сообщал в связи с приездом китайской военной делегации: «Германское правительство приветствует на первых порах в лице китайских делегатов возможных и желанных заказчиков и потребителей для своих военных заводов.1

В Германии имелась влиятельная правительственная группировка во главе с" адмиралом Тирпицем, которая считала необходимым активное проведение морской политики. Тирпиц и его сторонники добивались укрепления позиций Германии в Китае и сближения с Японией. Под их влиянием была предпринята поездка в страны Дальнего Востока бывшего министра колоний Дернбурга, а затем в путешествие по странам Азии отправился наследник германского престола - кронпринц Генрих. В германской прессе в конце 1910 г. - начале 1911 г. был опубликован ряд статей, преследовавших цель возбудить интерес немецких торгово-промышленных кругов к дальневосточным рынкам. Появилось сообщение об учреждении германского университета в Циндао и намерении правительства открыть в Китае три инженерных училища, причем указывалось, что США создали в Китае 1003 школы, Англия — 758, а Германия только 27." Считалось, что немецкие учебные заведения в Китае, подобно американским и английским, должны содействовать проникновению «отечественного капитала в экономику Китая и укрепить там германское политическое влияние.

Между Германией и Соединенными Штатами Америки происходил обмен мнениями относительно согласованной политики в Китае. Представители Германии предлагали опубликовать совместную американо-германскую декларацию о «политике открытых дверей» и «территориальной неприкосновенности» Китая. Подобная декларация, по мнению германской дипломатии, должна была установить общность политических действий США и Германии на Дальнем Востоке и противопоставить американо-германский союз блоку стран Антанты. Для Германии любое соглашение о Китае с Соединенными Штатами могло иметь ценность лишь при условии, если бы оно нейтрализовало США как возможного союзника Англии и Франции и, хотя бы в перспективе, давало надежду на более тесное американо-германское сближение.

Однако правительство Тафта не собиралось заходить так далеко. Его цель заключалась лишь в том, чтобы привлечь Германию к борьбе против России и Японии. Поэтому государственный секретарь Нокс отклонил предложение относительно декларации о «территориальной неприкосновенности» Китая и через китайского представителя в Вашингтоне предложил заключить с Китаем «третейское соглашение». Причем Нокс предлагал, чтобы Германия привлекла к подобному соглашению Австро-Венгрию и Италию, а сам обещал попытаться привлечь к этому соглашению Великобританию.1 По мысли американских дипломатов, заключение группой государств соглашения с Китаем о третейском суде, предпринятое по инициативе Соединенных Штатов, должно было бы повысить влияние США в Китае и в то же время сохранить американскому правительству возможность для лавирования.

Предложение Соединенных Штатов относительно третейского соглашения с Китаем было расценено германским ведомством иностранных дел как попытка вовлечь Германию в борьбу с Россией и Японией на Дальнем Востоке, не подкрепленное какими-либо обязательствами США относительно Германии. Поэтому статс-секретарь по иностранным делам Кидерлен-Вехтер, ссылаясь на географическое положение Германии «в сердце Европы» и вытекающие из этого факта особые интересы своей страны, отверг предложение Нокса. Правительство Германии еще раз убедилось, что Соединенные Штаты не пойдут на риск ухудшения взаимоотношений с Англией и при таких обстоятельствах не хотело связывать руки какими-либо обязательствами относительно Китая и, тем более, не желало пойти на обострение отношений с Россией и Японией. В ноябре 1910 г. канцлер Германии Бетман-Гольвег во время свидания Николая II и Вильгельма II в Потсдаме предложил подписать русско-германское соглашение, которое преследовало цель оторвать Россию от стран Антанты. Переговоры по данному вопросу длились до августа 1911 г. В связи с этим германское правительство временно ослабило антиславянское острие своей политики и всячески стремилось подчеркнуть дружественное отношение Германии к России. Характерно, что кронпринц Генрих, посетивший Индию и Цейлон, отказался от поездки в Китай под предлогом вспыхнувшей там чумы. Однако в правительственных кругах Китая считали, что причина отказа кронпринца посетить Китай кроется в результатах Потсдамского свидания.1 И в самом деле, Германия не только не собиралась чинить царизму препятствия в его дальневосточной политике, но, наоборот, всячески стремилось подтолкнуть Россию на какие-либо авантюры на Дальнем Востоке для того, чтобы отвлечь ее силы от Европы." Таким образом, в данном случае интересы, связанные с поисками союзников для борьбы против стран Антанты, возобладали над стремлением гурманского империализма укрепить свои политические позиции в Китае. Хотя это отнюдь не означало отказа Германии от распространения своего экономического и политического влияния на Дальнем Востоке.

Параллельно с переговорами с Германией госдепартамент США, совместно с заинтересованными кругами американского бизнеса, предпринял другие шаги с целью укрепления своих экономических и политических позиций в Китае. Летом 1910 г. Японию и Китай посетил американский военный министр Дикинсон. Во время пребывания в Токио, в одном из своих выступлений Дикинсон говорил о «мировом значении, приобретенном в последние годы Америкой и связанную с эти ответственность ее перед другими нациями».3 После того, как Дикинсон посетил Пекин, в японской прессе и дипломатических кругах стали обсуждать вопрос о сближении Китая с Германией и США.4

В сентябре — октябре 1910 г. в Китае находилась делегация торговых палат американских городов тихоокеанского побережья. В отчете, написанном специальной комиссией делегации, отмечалось, что за период с 1900 по 1909 гг. оборот внешней торговли Китая увеличился на 65 %, но торговый оборот Китая с Соединенными Штатами Америки возрос лишь на 18 %. Комиссия сделала выводы о необходимости более тщательного изучения китайского спроса на товары для того, чтобы США получили «свою долю в снабжении этого увеличивающегося рынка».1

Правительство Соединенных Штатов Америки проявляло большой интерес к проведению валютной реформы в Китае. Дело в том, что в цинской империи в это время не было единой денежной системы. Провинциальные правительства выпускали свои денежные знаки, покупательная способность которых была весьма неустойчива, что затрудняло деятельность иностранных предпринимателей в Китае. Еще в 1903 г. США при заключении торгового договора навязали китайскому правительству пункт, по которому Китай обязывался «принять необходимые меры, к созданию однородной национальной монетной системы, которая будет юридически законной валютой при оплате всех пошлин, налогов и других обязательств во всей империи гражданам Соединенных Штатов, а также китайскими подданными»." Подобное соглашение с Китаем имели Англия и Япония.

В октябре 1908 г. был издан императорский указ, устанавливавший в качестве основной денежной единицы для Китая серебряный лан. Однако смерть императора и отсутствие средств задержали проведение реформы. 24 мая 1910 г. был издан новый указ о создании единой монетной системы на территории всей страны на основе мексиканского серебряного доллара. Провинциальные монетные дворы закрывались. Право выпускать банкноты, свободно размениваемые на золото, получал правительственный Дайцинский банк. При проведении в жизнь валютной реформы китайские власти встретились с серьезными трудностями, вызванными тяжелым финансовым положением страны и вынуждены были обратиться за помощью к иностранному капиталу. Получилось именно то, на что рассчитывали США, когда добивались проведения финансовой реформы в Китае.4

США и Япония в борьбе за статус дальневосточной империи в канун Первой мировой войны

В развитии японо-американских отношений наряду с борьбой за господство в Китае все большую роль играло военно-морское соперничество, исход которого в конечном итоге должен был определить преобладающее положение Японии или США в бассейне Тихого океана. В этой конкуренции материальный и технический перевес был на стороне США. Однако и Япония имела свои преимущества, заключавшиеся в том, что ее военно-морские базы были расположены недалеко от возможного театра военных действий, кроме того, Япония накануне первой мировой войны все более сближалась со странами Антанты, что укрепляло ее позиции на Дальнем Востоке и ослабляло США. Нужно также учитывать и тот факт, что Штаты держали значительную часть своего флота для борьбы с национально-освободительным движением в странах Латинской Америки и готовили силы на случай мировой войны. В 1911 г. Т. Рузвельт говорил, что если Англия не сможет сохранить равновесие сил в Европе, то «Соединенные Штаты должны будут хотя бы временно вступить в дело,... безразлично против какого государства или группы государств» пришлось бы воевать."

В 1911 г. острых конфликтов между США и Японией не было. Более того, правительства двух стран проводили более или менее согласованную политику в борьбе за стабилизацию обстановки в Китае (т.е. за установление там политического режима, приемлемого для великих держав).

Тем не менее, представители военных ведомств обоих государств постоянно подчеркивали, что увеличение морских вооружений вызывается ростом военно-морского флота другой стороны. В японских военных кругах упорно выдвигали мысль о необходимости увеличения вооруженных сил Японии к тому времени, когда вступит в строй Панамский канал. Орган деловых кругов The Japan Financial and Economic Monthly в редакционной статье выражал мнение, что стандартом для развития японского военно-морского флота должны служить Британия и США.1 Однако реальная конкуренция со Штатами в этом отношении была пока для Японии утопией. США по сумме военно-морских расходов в 1910—1911 гг. занимали 2-е место в мире (27,8 млн.), уступая лишь Великобритании (44,8 млн.), в то время как Японии из-за финансовых затруднений, связанных с перенапряжением экономики и социальной нестабильностью, не удалось полностью выполнить программу строительства и модернизации флота, намеченную после русско-японской войны. По расходам на ВМФ Японию опережала даже Российская империя (Япония — 8,8 млн. против 13,8 млн. у России)."

В японской прессе появились заявления о том, что увеличение американского флота угрожает миру на Дальнем Востоке.

В свою очередь, представители американских военных во главе с Л. Вудом вели пропаганду с целью увеличения «боевой готовности» в связи с обострением международной обстановки. Президент У. Тафт настаивал на дальнейшем усилении армии и флота. В 1912 г. он заявил: «Я думаю, что мир еще не достиг такого положения, чтобы не воспользоваться нашей неспособностью отразить нападение или быть равными с другими нациями в войне...»4 В результате выборов 1910 г. в Конгрессе большинство получили демократы, которые из партийных соображений сократили смету военно-морских расходов, представленный президентом — республиканцем Тафтом. Конгресс разрешил на 1912 г. закладку только одного линкора вместо двух, которые ежегодно закладывались в предыдущие годы.5

Сокращение военно-морских расходов США было позитивно воспринято в Японии и казалось, что данный факт сможет содействовать улучшению японо-американских отношений, но этого не произошло. Наоборот, с 1913 г., после прихода к власти президента Вильсона, отмечается ухудшение этих отношений. Хотя еще в связи с избранием нового президента США в японской прессе выражалась надежда, что он, как представитель Демократической партии, будет содействовать понижению таможенных тарифов на товары, ввозимые в Штаты, в чем были заинтересованы предприниматели Японии, и примет меры для ослабления ограничений против иностранных рабочих «желтой расы».1

Поводами для нового взрыва японо-американских отношений стали: активизация американской политики в Китае и принятие земельного закона в штате Калифорния, очевидно направленного против японцев-иммигрантов.

Лидеры Демократической партии США считали, что путь к американскому господству на Дальнем Востоке лежит через укрепление влияния в Китае. Они стремились привлечь на свою сторону Китай для борьбы против Японии и надеялись подобным путем открыть китайский рынок для американской торговли и капиталовложений. "

В августе 1912 г. Вильсон назначил на пост посланника в Китае близкого к себе человека - профессора Рейнша, специалиста по истории стран Востока. Рейнш занимал пост посланника в течение 6 лет и благодаря своей близости к президенту оказывал большое влияние на американскую политику в Китае. Вильсон поддерживал постоянный контакт с руководителями американских миссионерских организаций в Китае, особенно с Джоном Мотом, которого президент характеризовал как «человека особенно хорошо подходящего, чтобы служить целям правительства» .4

Выход американской банковской группы из консорциума (март 1913 г.), а затем сепаратное признание США правительства Юань Шикая вызвали серьезные подозрения в Японии относительно целей американской политики в Китае.5

Еще большее негодование вызвал законопроект, внесенный весной 1913 г. в законодательное собрание Калифорнии, относительно запрещения иностранным подданным владеть землей. Этот закон должен был распространиться на десятки тысяч японских фермеров, имевших там земельную собственность, но не принимавших американского гражданства. Лидеры демократов в калифорнийском законодательном собрании внесли этот законопроект с целью привлечь на свою сторону белых фермеров этого штата. Но не меньшую роль в продвижении этого документа сыграли торгово-промышленные круги тихоокеанского побережья США, имевшие значительные интересы в странах Дальнего Востока, и военное лобби, которое стремилось искусственно вызвать кризис в японо-американских отношениях и, используя его, добиться увеличения вооруженных сил США на Тихом океане.1 Известия о новых дискриминационных мерах, предпринятых против японских иммигрантов в Калифорнии, вызвали очень резкую реакцию в Японии. Один из японских националистов, депутат генро Оси требовал, чтобы Япония «заявила решительный протест» США и заставила «вашингтонское правительство вмешаться в действия Калифорнии, хотя бы для этого пришлось объявить Соединенным Штатам войну»." В японских газетах усиливалась антиамериканская пропаганда, указывалось, что законопроект относительно владения землей в Калифорнии противоречит условиям японо-американского торгового договора 1911 г.3

Официальная реакция Японии на действия калифорнийских властей сначала была весьма умеренная. В первых нотах, направленных послом Японии в Вашингтоне Чинда в Госдепартамент, отмечалось, что земельный законопроект противоречит принципам наибольшего благоприятствования, провозглашенным в японо-американском торговом договоре, а также принципам гуманизма, и выражалась надежда, что конфликт буде разрешен «путем, достойным исторических отношений сердечной дружбы между двумя соседними нациями».4 Однако, после того как выяснилось, что закон может войти в силу и японские фермеры будут реально лишены земли, тон японских представлений (от 4 июня и 10 августа) правительству США стал более настойчивым и резким.5 В июн 1913 г. в Токио проводились митинги антиамериканского характера у посольства США.6

Правительство Штатов в ответ обещало принять меры и даже предпринимало некоторые шаги в этом направлении. В Калифорнию ездил с поручением президента госсекретарь Брайан, пытавшийся воспрепятствовать принятию антияпонского закона. Президент Вильсон дал телеграмму калифорнийскому губернатору с просьбой не подписывать законопроект. Но попытки центрального правительства не допускать принятия закона успеха не имели, и в августе 1913 г. он вступил в силу.7

Антияпонский закон был принят не только потому, что центральное правительство не могло прямо вмешаться в решение вопроса, относившегося к прерогативе местных властей или под давлением весьма влиятельных расистских кругов. Значительную роль сыграли правительственные и военные круги, считавшие, что ухудшение японо-американских отношений является желанным предлогом для увеличения военных ассигнований. Но все же главной причиной, безусловно, был ксенофобский настрой общественного мнения и соображения этно-национальной безопасности, высказанные В. Вильсоном: «В вопросе об иммиграции китайских и японских кули я стою за национальную политику исключения. Все дело, в сущности, сводится к вопросу об ассимиляции различных рас. Мы не можем создать однородное население с народом, который не хочет смешиваться с нашей расой».1

Похожие диссертации на Американо-японское соперничество на Дальнем Востоке в контексте международных отношений начала XX века

Российско-китайские отношения в конце XX - начале XXI векаРогачев Игорь Алексеевич

Российско-корейские отношения в конце XIX - начале XX веков Пискулова Юлия Евгеньевна

Армянские общины Сирии, Ливана, Египта и Ирака в международных отношениях Ближнего Востока : XX - начало XXI векаДавтян, Сона Эмильевна

Техническая помощь как инструмент глобального управления в системе международных отношений второй половины XX - начала XXI векаВолков, Виктор Вадимович

Дипломатическая деятельность Романа Романовича Розена конца XIX - начала XX векаКабанов Дмитрий Сергеевич

Культурные контакты Санкт-Петербурга со странами Дальнего Востока в 90-е годы XX - начале XXI векаИсаева Елена Владимировна

Образовательные программы и внешняя политика Канады во второй половине XX - начале XXI векаШтиглиц Мария Олеговна

Ливано-французские отношения в контексте ситуации на Ближнем Востоке : 1975-2010 гг.Мекдаше Хассан Ахмад

Политика Китая в отношении Индии (конец 80-х гг. XX в. - начало XXI в.)Иванько Андрей Игоревич

Отношения России и Ватикана в конце XIX - начале XX вв.Андриянова Ольга Александровна