Содержание к диссертации
Введение
РАЗДЕЛ 1. Изучение нарушений мышления, возникающих при повреждении префронтальных отделов головного мозга .
1.1 Исследования функций лобной области мозга 8
1.1.1 Исследования функций лобной области мозга в отечественной психологии 8
1.1.2 Исследования функций префронтальной области головного мозга в зарубежной психологии 21
1.2 Принципы исследования нарушений мышления, возникающих при поражении префронтальных отделов головного мозга 32
1.2.1 Эмпирические данные о многокомпонентности психических процессов 32.
1.2.2 Принцип диссоциации как метод эмпирического выделения структурных компонентов психических процессов 35
1.2.3 Возможные варианты расширения использования понятий нейропсихологический симптом и синдром 38
1.2.3.1 Вариант использования понятия нейропсихологический симптом 38
1.2.3.2 Уточнение понятия нейропсихологический синдром при исследовании нарушений психических процессов с точки зрения их актуалгенеза 40
1.3 Изучение актуалгенеза мышления 48
1.3.1 Изучение актуалгенеза мышления в общей психологии 48
1.3.2 Изучение актуалгенеза мышления в отечественной нейропсихологии 55
1.3.3 Предполагаемые этапы актуалгенеза мышления 59
1.3.4 Возможное сопоставление симптомов нарушения мышления, возникающих при повреждения префронтальных отделов мозга с этапами актуалгенеза мышления 63
РАЗДЕЛ 2. Эмпирическое исследование нарушений мышления, возникающих при повреждении префронтальных отделов головного мозга .
2.1 Описание эмпирического исследования 68
2.2 Описание результатов исследования 72
2.3 Обсуждение результатов исследования 96
Выводы 130
Список литературы 132
Приложения
- Исследования функций лобной области мозга в отечественной психологии
- Исследования функций префронтальной области головного мозга в зарубежной психологии
- Описание эмпирического исследования
- Описание результатов исследования
Введение к работе
Актуальность работы. Проблема программирования, регуляции и контроля психической деятельности человека является одной из центральных в современных нейронауках, поскольку в значительной степени определяет возможности адаптации и рационального поведения человека. В отечественной нейропсихологии начало активному ее изучению в рамках теории системно-динамической локализации высших психических функций (ТСДЛ) было положено в работах А.Р.Лурии и продолжено в трудах его последователей (А.Р. Лурия, 1970, 2000, 2002; Е.Д. Хомская, 2002; Л.С. Цветкова, 1085, 2001 (b); Н.К. Корсакова, Л.И. Московичюте, 1988; Т.В. Ахутина, 1989; Ю.В. Микадзе, 2002; Н.К. Корсакова, Ю.В. Микадзе, Е.Ю. Балашова, 1997; В. М. Шкловский; Т. Г. Визель, 2000, и др.). В зарубежных странах также широко исследуются «управляющие функции», мозговым субстратом которых являются лобные доли (Stuzz, Alexander, 2000; Szameitat et al, 2002; Richeson et al, 2003; Owen et al, 1999; Vataja et al, 2003; Miller, Cohen, 2001; Duncan et al, 1997; Braver, Bongiolatti, 2002 и др.).
Несмотря на значительное количество исследований в этой области, многие вопросы о психологическом строении программирования, регуляции и контроля далеки от решения.
Изучение нарушений функций программирования, регуляции и контроля психической деятельности при поражениях префронтальных отделов лобных долей мозга и сегодня является одной из центральных задач нейропсихологии. Особую актуальность изучению особенностей работы лобных отделов мозга придает то, что симптомы их дефицитарности обнаруживаются не только при органических повреждениях мозга, но довольно часто встречаются при различных психических расстройствах (в частности при шизофрении, при зависимых формах поведения). Также следует подчеркнуть, что своевременное и гармоничное формирование программирования, регуляции и контроля психической деятельности является существенным аспектом нормального развития психики в раннем онтогенезе, критерием степени готовности ребенка к выполнению общественно значимых форм деятельности (например, учебной). Таким образом, проблема изучения механизмов произвольной регуляции, «управляющих функций» важна не только для нейропсихологии. Она является существенной для общей, возрастной и клинической психологии, для анализа механизмов патогенеза нарушений поведения при различных психических расстройствах. Ее решение необходимо для создания процедур, связанных с решением диагностических, коррекционных, реабилитационных и других задач клинической психологии.
Объект исследования: нарушения функций программирования, регуляции и контроля мышления при поражениях префронтальных отделов мозга.
Предмет исследования: психологические особенности строения и нарушений функций программирования, регуляции и контроля при решении двух типов задач (репродуктивных и творческих), требующих разной степени актуализации упроченных в опыте способов и средств решения.
Цели исследования.
Выделение нарушений различных звеньев функций программирования, регуляции и контроля мышления при поражении префронтальных отделов мозга.
Анализ нарушений программирования, регуляции и контроля мышления при решении репродуктивных и творческих задач у больных с поражением префронтальных отделов мозга.
Задачи исследования.
Анализ современных теоретических и эмпирических данных по проблеме программирования, регуляции и контроля сложных форм психической деятельности, по структуре этих функций в норме и их нарушениях при повреждении префронтальной области мозга.
Определение принципов дифференциации и описание различных звеньев программирования, регуляции и контроля мышления при решении репродуктивных и творческих задач.
Выделение вариантов нарушений программирования, регуляции и контроля мышления, возникающих при повреждении префронтальных отделов мозга.
Основные гипотезы исследования.
Представления об актуалгенезе мышления, который понимается как процесс закономерной смены разных его этапов, могут быть применены для детального описания психологического строения процессов программирования, регуляции и контроля мышления.
Существуют дифференцированные симптомы нарушений регуляции, программирования и контроля мышления при поражениях префронтальных отделов мозга.
Закономерные, обусловленные процессом актуалгенеза сочетания симптомов нарушений произвольной регуляции мышления можно рассматривать как нейропсихоло-гические синдромы.
Методологической основой работы является теория системно-динамической локализации высших психических функций А.Р. Лурии и современные психологические представления о структуре и динамике психических процессов.
Положения, выносимые на защиту.
Симптомы нарушения программирования, регуляции и контроля мышления возникают вследствие расстройства разных психологических звеньев, конкретный перечень которых дополняет перечень звеньев, выделенных ранее в литературе.
Нарушения регуляции, программирования и контроля мышления могут быть рассмотрены с точки зрения актуалгенеза мышления, который понимается как процесс закономерной смены разных этапов мышления.
Психологическое строение регуляции, программирования и контроля мышления различается при решении репродуктивных и творческих задач. Эти различия обнаруживаются при решении указанных типов задач у больных с поражением префронталь-ных отделов мозга.
Теоретическое значение исследования. В работе осуществлен анализ нарушений программирования, регуляции и контроля мышления с помощью впервые использованного сочетания методов: принципа диссоциации (Teuber, 1960; Bates et al., 2003), анализа нарушений психических процессов с точки зрения их актуалгенеза и качественного анализа (А.Р. Лурия, 2000, 2002). Использование этого сочетания методов показало его высокие возможности для выделения структурных компонентов психических процессов.
Научная новизна исследования. В работе с помощью принципа диссоциации впервые выделены нарушения регуляции, программирования и контроля мышления, которые соответствуют этапам актуалгенеза мышления. Метод диссоциации заключался в статистическом определении сочетаний различных симптомов нарушения мышления.
Применен метод анализа нарушений процесса мышления, основанный на сочетании анализа нарушений мышления с точки зрения его актуалгенеза и принципа диссоциации. Использование этого метода показало его высокие возможности для выделения структурных компонентов психических процессов. В результате получены новые данные относительно структуры нарушений регуляции, программирования и контроля мышления при поражении префронтальных отделов мозга, а также продемонстрировано, что репродуктивные и творческие задачи различны в отношении их актуалгенеза и, следовательно, их нарушения протекают независимо и по-разному.
Также на клиническом материале продемонстрировано, что разные типы дискурсивных задач различны в отношении их актуалгенеза и, следовательно, их нарушения диссоциируют между собой.
Практическое значение. Проведенное исследование подтвердило возможность использования более точных методов диагностики нарушения мышления при повреждении префронтальной области мозга, что имеет существенное значение для клинической практики. Новые данные могут стать основой разработки более эффективных методов психо-
логической реабилитации больных с нарушениями мышления при повреждении префрон-тальной области мозга.
Достоверность полученных результатов обеспечивается применением принципов исследования и методик, обоснованных и апробированных в работах А.Р. Лурии и его последователей (А.Р. Лурия, 1963, 1970, 2000, 2002; Е.Д. Хомская, 2002 и др.), а также достаточным объемом выборки, корректной интерпретацией полученных данных в контексте синдромного анализа, разработанного А.Р. Лурией и применением процедуры подсчета корреляций при обработке данных (пакет программ SPSS 11.0 for Windows).
Апробация работы. Содержание работы обсуждалось на двух заседаниях Московского нейропсихологического общества в 2006 г. Материалы работы представлены на Международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов 2008». Апробация работы прошла на заседании кафедры нейро- и патопсихологии факультета психологии МГУ 17.10.2007.
Исследования функций лобной области мозга в отечественной психологии
Одни из самых ранних и наиболее известных исследований функций префронтальной области были проведены под руководством И.П. Павлова и В.М. Бехтерева. В работах этих ученых и их последователей (см. напр. И.П. Павлов, 1951), проведенных преимущественно на животных, содержится множество фактов относительно нарушений, возникающих при поражении лобных долей мозга. Эти данные продемонстрировали важность лобных долей для нормального протекания психических процессов и поведения животного. Было показано, что у животных с поражением лобных отделов, в отличие от животных, у которых повреждены какие-то иные области мозга, обнаруживается- тотальный распад поведения, а не выпадения каких-то отдельных его аспектов. Часто указывалось на страдание такой важнейшей характеристики поведения, как его целенаправленность.
Изучение лобных областей мозга было продолжено П.К. Анохиным, который также считал, что их центральной функцией является организация всего поведения в целом. В частности, именно с лобными долями П.К. Анохин связывал стадию афферентного синтеза и механизм акцептора действия (П.К. Анохин, 1971, 1973). Изучение значения лобной области мозга в жизнедеятельности животных велось и последователями И.П. Павлова и П.К. Анохина (А.И. Шумилина, 1966; 1973; Л.Н. Молодкина, О.С. Адрианов, 1966; Н.И. Лагутина, А.С. Батуев, 1966)
Систематическое изучение функций лобной области человека началось во многом с работ А.Р. Лурия. В его работах были заложены основные принципы изучения лобных областей мозга человека, а также приведен обширный фактический материал относительно закономерностей их работы и функций.
Проблема лобных долей мозга наиболее активно изучалась в клинической нейропсихологии: проводились как исследования нарушений психических процессов, так и психофизиологические исследования изменений мозговой активности, возникающие при повреждении лобных долей мозга.
В рамках нейропсихологии нормы изучался вклад правой и левой лобной доли в обеспечение психических процессов, хотя анализ распределения функций между левой и правой лобной областью проводился и в клинической нейропсихологии.
Также среди направлений, в рамках которых ведется активное изучение функций лобной области мозга, можно выделить нейропсихологию детского возраста и нейропсихологию позднего возраста.
Под руководством А.Р. Лурия были проведены обстоятельные исследования психофизиологических характеристик лобных долей у взрослых испытуемых, как на материале нормы, так и у больных с патологией лобных долей. Одними из первых, наиболее комплексных и поэтому значительных были работы Е.Д. Хом ской (Е.Д. Хомская, 1960, 1961, 1966 (а,Ь), 1965, 1971), где было проведено детальное изучение влияния речевых сигналов на различные физиологические показатели активности лобных долей. В частности показано, что с помощью речи человек способен регулировать течение своих психологических процессов, а, следовательно, и изменять физиологические показатели мозговой деятельности. Однако при повреждении лобных долей мозга этот процесс регуляции значительно осложняется, что свидетельствует о том, что лобные доли играют важную роль как раз в речевом опосредствовании психологических операций.
Этот цикл психофизиологических исследований дал начало направлению работ, выполненных под руководством Е.Д. Хомской и самого А.Р. Лурии. Они были посвящены анализу изменений физиологических показателей работы мозга после повреждения лобных долей (Е.Ю. Артемьева, Е.Д. Хомская, 1966; Б. А. Маршинин, 1977; О.Б. Барановская, Е.Д. Хомская, 1966; Л.Д. Демина, 1977; Л.Д. Демина и др., 1977; Б. А. Маршинин, 1982 (а,Ь); Т.В. Слотинцева и др., 1977; Э.Г. Симмерницкая, Е.Д. Хомская, 1966; Э.С. Боброва, 1977; СВ. Квасовец, 1977, 1982 (a,b); Н.А. Филиппычева, 1966 (а,Ь); Э.Г. Симмерницкая, 1970; А. Ардила, Е.Д. Хомская, 1977; В.В. Лазарев и др., 1977).
Также велось интенсивное изучение физиологических проявлений работы лобных долей мозга человека и на материале нормальной взрослой популяции (Н. А. Аладжалова, 1982; В.В. Лазарев и др., 1982; М.Н. Ливанов и др., 1966; С. В. Квасовец и др.,1982; Т.М. Марютина, И.В. Равич-Щербо, 1982).
Несмотря на огромную важность психофизиологических исследований, основное внимание все же уделялось исследованию нарушений психических процессов при очаговых поражениях лобных отделов у взрослых больных.
Следует отметить, что выводы, сделанные А.Р. Лурия, больше касались больных с поражением левой лобной доли. Рассмотрим, каким образом в работах А.Р. Лурия формировалось представление о психологических функциях лобных долей человеческого мозга.
А.Р. Лурия нигде прямо не называл нейропсихологический фактор, связанный с лобными долями мозга. В то же время стрехмление сделать это отражено во многих работах А.Р. Лурия, что подтверждается цитатой: «Излагая наш материал, мы ставили перед собой задачу вьщелить основной тип нарушений, возникающих при поражении лобных долей мозга» (А.Р. Лурия, 2000, с. 296). По мнению А.Р. Лурия, этот основной тип нарушений заключается в следующем: « ... предварительный, ориентировочно-исследовательский этап сложной деятельности выпадает или становится недостаточно стойким, замыкание системы связей, которое в дальнейшем направляет течение психических процессов, нарушается, и действия больного подпадают под влияние инертных следов прошлого опыта или посторонних раздражителей, вызывающих побочные ассоциации. При отсутствии постоянного сличения плана действия, намеченного инструкцией, с его реальными результатами возникают ошибки, не исправляемые самим больным» (там же, с. 295-296).
В приведенной цитате можно видеть указание на целый ряд нарушений психических процессов, специфичных для повреждения лобных отделов мозга и связанных с нетождественными патологическими механизмами. Здесь отмечены и трудности ориентировочного этапа действия, и нарушение замыкания релевантных, чаще всего речевых, связей, и трудности контроля. Возможно, именно это многообразие различных, несводимых друг к другу дефектов, вызывающих различные симптомы, и удержало А.Р. Лурия от четкого указания на существование единого нейропсихологического фактора, относящегося к1 лобным долям.
В докладе на международном конгрессе, посвященном изучению лобных долей, А.Р. Лурия указывает на то, что лобная область «принимает активное участие в формировании сложных и подвижных программ поведения, в торможении реакции на выходящие за их пределы побочные сигналы и в сличении результатов действия с исходными намерениями» (А.Р. Лурия, 1966, с. 136). Здесь снова отмечается целый ряд относительно независимых функций лобных долей. При этом перечень этих функций отличается от тех, которые были указаны в предыдущей цитате.
Исследования функций префронтальной области головного мозга в зарубежной психологии
Изучение функций префронтальных отделов мозга началось фактически одновременно с систематическим изучением функций мозга. Если кратко описывать историю исследования функций префронтальных отделов мозга, то можно условно выделить пять основных этапов, которые, конечно, не имеют чётких временных рамок и пересекаются.
На первом этапе, в 70-е и 80-е годы XIX века, учёные, начав исследовать функции-лобных отделов мозга животных, столкнулись с неожиданными фактами, свидетельствующими, что поражение лобных отделов не приводит к отчётливым нарушениям психических и неврологических функций. После повреждения этих областей не обнаруживалось параличей или каких-либо нарушений чувствительности. Это обстоятельство породило выводы о том, что лобная область является «немой» зоной мозга (А.Р. Лурия, 2000).
Параллельно исследованиям на животных, изучение функций лобных долей велось и на материале поражений этого участка мозга у человека. В этот период, с конца XIX века и примерно до 20-30-х годов XX века, описания нарушений психических процессов после поражения лобных долей носили преимущественно симптоматический характер. При этом особое внимание уделялось нарушениям эмоциональной сферы (Б.И. Белый, 1987).
На втором этапе исследований, 30-50 годы XX века, толчок исследованию функций лобных долей дали прокатившиеся по Европе мировые войны, многочисленные жертвы которых представляли собой обширный материал для исследования (там же). Помимо этого продолжались исследования и на животных. Учёные обнаружили что, хотя при повреждении лобной области у животных не наблюдается нарушений изолированных психических процессов, довольно часто проявляется распад поведения в целом. Чтобы адекватно описать такие нарушения психики неврологических понятий оказалось недостаточно, и исследователи, пытаясь выявить специфическую функцию префронтальных отделов, часто интерпретировали эти нарушения в понятиях психологии сознания, которая была в то время ведущей психологической теорией (там же). Так, например, указывалось, что лобные доли ответственны за апперцепцию, абстрактное мышление, активное внимание, интеллектуальный синтез, антиципацию, контроль аффектов, самосознание и пр. (А.Р. Лурия, 2000; Teuber, 1964).
В поисках унитарной функции лобной области Харлоу обнаружил, что поражение префронтальных отделов ведёт к нарушению способности планирования. Гольдштейн говорил, что при поражении префронтальных отделов упроченные навыки сохраняются, а построение новых навыков нарушается (Teuber, 1964). Также Гольдштейн связывал пре-фронтальные области с известной абстрактной установкой (К. Гольдштейн, 1981).
На третьем этапе изучения функций префронтальной области, приблизительно в конце 40-х начале 50-х годах XX века, опять приобретает популярность точка зрения, что пре-фронтальные отделы, в принципе, не имеют каких бы то ни было специфических функций (по всей видимости, как реакция на неудачу в определении специфической функции лобных отделов). Исследования с помощью тестов IQ вынудили таких исследователей, как Фечвангер и Фейфер, считать, что поражение префронтальной области оставляет интеллектуальные способности человека сохранными (Teuber, 1964). С другой стороны, набирало обороты изучение различных синдромов нарушений психических процессов, возникающих при повреждении разных участков префронтальной области мозга. Ярким представителем этого направления исследований являлся А.Р. Лурия, хотя вместе с изучением синдромов поражения префронтальной области мозга он все же пытался определить некую универсальную функцию префронтальных отделов, выявить специфический механизм, реализующийся данной мозговой зоной. Это направление исследований функций префронтальной области мозга, основанное на теоретических положениях Л.С. Выготского и А.Р. Лурия, существует в нашей стране и по сей день.
На четвёртом этапе, в 60-х годах XX века, возобновились попытки определения универсальной функции, которая бы объясняла разные проявления работы и нарушения префронтальных отделов. Обсуждая основной дефект, возникающий при поражении префронтальной области мозга, H.L. Teuber (Teuber, 1964) указывает, что данный эффект заключается в рассогласовании сенсомоторных координации. Этим базовым нарушением автор пытается объяснить множество симптомов, наблюдаемых при поражении префрон-тальных отделов.
Значительное место в изучении функций префронтальной области занимает кибернетический подход, одной из основополагающих идей которого является идея о механизме обратной связи (Н. Винер, 1958; П.К. Анохин, 1998). Детально обсуждая этот механизм, учёные вводят понятия, которые также активно разрабатывались в отечественной нейропсихологии: программирование, контроль и регуляция психических процессов и действий. Довольно подробно этот подход обсуждался в рамках схемы Т-О-Т-Е (Дж. Миллер, Е. Га-лантер, К. Прибрам, 2000).
В книге J.M. Fuster (Fuster, 1980) представлена точка зрения на роль префронтальной области в психике человека и животных. Автор указывает, что основная функция пре-фронтальных отделов мозга заключается в формировании хронологических структур поведения. Эти структуры поведения подчиняются цели поведения, формирование которой является функцией префронтальной области.
Кроме того, Fuster говорит о том, что эти основные функции префронтальной зоны мозга оказываются востребованными в жизнедеятельности субъекта, когда он сталкивается со специфическими жизненными задачами, которые характеризуются двумя основными качествами: 1) новизна; 2) комплексность. Иными словами, префронтальные отделы ответственны за осуществление тех психологических задач, для которых не существует готовых способов решения в опыте субъекта, а также тех задач, которые требуют удержания сразу нескольких элементов задания в единой целостной хронологической цепочке. Отталкиваясь от последнего утверждения, автор указывает, что в круг функций префрон-тальных отделов также входит и процесс удержания элементов общей структуры поведения в памяти, что позволяет осуществлять действия отсрочено.
В современной нейропсихологии также присутствуют попытки выделить всеобщую функцию префронтальных отделов мозга. Так Duncan полагает, что нарушения психики, возникающие при поражении префронтальной области, объясняются единым фактором, который сходен с фактором g Спирмена и который содержательно раскрывается как игнорирование цели (Duncan et al, 1995; 1997).
Miller и Cohen (Miller E.K., Cohen J.D., 2001) считают, что основной функцией префронтальной области является когнитивный контроль. Для выполнения этой функции префронтальная область, по мнению авторов, обеспечивает такие подчинённые процессы, как устойчивость информации к интерферирующим воздействиям, мультимодальная конвергенция и интеграция релевантной поведению информации, обработка обратных связей от других отделов мозга, пластичность психических процессов. Основной же мыслью, которая составляет ядро описываемой теории функционирования лобной области, является идея во многом сходная с «законом силы» И.П. Павлова. Авторы полагают, что в поведении проявляются те реакции и ответы организма, которые представлены более сильным возбуждением в нейронных сетях. Таким образом, поведение обуславливается «соревнованием» между конкурирующими мозговыми импульсами. Префронтальным отделам в такой модели выделяется роль «диспетчера на железнодорожных путях», который направляет нервные импульсы в нейронные пути, необходимые для достижения поставленной цели, и обеспечивает порядок между этими импульсами. На наш взгляд, такая точка зрения является во многом редукционистской, поскольку по сути не объясняет работу психологических процессов, а механистически сводит их к физиологическим процессам.
Описание эмпирического исследования
На основании основной гипотезы исследования, и положений, выносимых на защиту, были сформулированы задачи эмпирического исследования. Задачи эмпирического исследования.
Выдвинутые гипотезы предусматривают решение следующих задач эмпирического исследования:
Проведение нейропсихологического обследования больных с поражением префрон-тальных отделов мозга. Определение для каждого из типов задач (творческих и репродуктивных), решаемых больными с нарушением регуляции, программирования и контроля мышления, возникшим в связи с поражением префронтальной области мозга: - первичных и вторичных симптомов нарушения стадий мышления; - частоты сочетаемости между собой первичных симптомов нарушений стадий мышления; - частоты сочетаемости между собой первичных и вторичных симптомов нарушений стадий мышления; - характера связи между первичными и вторичными симптомами нарушений стадий мышления. - относительно устойчивых сочетаний первичных (связанных с более ранними этапами актуалгенеза мышления) и вторичных (связанных с более поздними этапами актуалге-неза мышления) симптомов нарушения мышления, возникающих при решении репродуктивных и творческих задач.
Определение частоты встречаемости сочетаний между симптомами нарушений программирования, регуляции и контроля мышления, возникающими при решении репродуктивных и творческих задач. Анализ и обобщение полученных результатов.
Описание испытуемых. Для проверки выдвинутых гипотез и решения поставленных задач было обследовано 30 больных (12 мужчин и 18 женщин). Возраст больных: 21 - 66 лет. У всех больных имел место описанный в ТСДЛ синдром нарушения программирования, регуляции и контроля психических процессов. У всех больных уровень образования был не ниже среднего.
Диагноз «опухоль правой лобной доли головного мозга» имели 15 больных (5 мужчин и 10 женщин). Диагноз «опухоль левой лобной доли головного мозга» имели 8 больных (3 мужчины и 5 женщин). Диагноз «опухоль обеих лобных долей» имели 4 больных (2-е мужчин и 2 женщины). Диагноз «продолженный рост опухоли в обеих лобных долях» имели 2 больных (мужчины). Эти 2 больных уже имели в анамнезе двустороннюю опухоль лобных долей мозга и были прооперированы. На момент обследования они находились в холодном периоде. Диагноз «АВМ левой лобной доли» имела 1 женщина.
У всех больных был выявлен синдром нарушения регуляции, программирования и контроля, возникающий, согласно ТСДЛ, при поражении префронтальной области мозга (АР. Лурия, 2000, 2002; Н.К. Корсакова, Л.И. Московичюте, 1986; Е.Д. Хомская, 2002). У некоторых больных этот синдром осложнялся общемозговой симптоматикой. У части больных присутствовали симптомы, свидетельствующие о заинтересованности медиоба-зальных отделов лобной области. В этом случае наблюдались нарушения эмоциональной или/и мотивационной сферы (снижение мотивации, эмоциональная лабильность, и т.п.). У некоторых больных наблюдалась сопутствующая симптоматика, указывающая на патологическое функционирование теменно-височно-затылочных отделов мозга, что проявлялось в пространственных нарушениях. Более подробные данные нейропсихологического обследования приведены в приложении № 3 в таблице № 1. Исследование проводилось на базе Института нейрохирургии им. Н.Н. Бурденко (г. Москва).
Методические средства исследования. Для проверки выдвинутых гипотез и решения поставленных задач эмпирического исследования с испытуемыми проводилось комплексное нейропсихологическое обследование по методике А.Р. Лурия. Оно включало в себя исследование состояния основных компонентов психических процессов: связанных с пре-моторной, префронтальной, средне- и верхневисочной, теменной, затылочной, теменно-затылочной, субкортикальной и другими областями мозга. Целью этого исследования являлось подтверждение наличия у каждого испытуемого синдрома нарушения регуляции, программирования и контроля, а также определение нарушений других компонентов психических процессов для учета этих побочных нарушений при проведении основного исследования и при интерпретации его результатов.
Основной методикой исследования стал набор специально подобранных мыслительных задач. Задачи были разделены на две группы. В первую группу входили три так называемые репродуктивные задачи, а во вторую группу - три так называемые творческие задачи. Сами задачи представлены в приложении № 4.
Репродуктивными назывались наиболее стандартные арифметические задачи, взятые из школьных задачников. Задачи не превосходили по сложности программы 4 класса средней школы. Предполагалось, что способы решения этих задач в значительной степени автоматизированы в нормальной взрослой популяции со средним образованием. Способы решения данных задач нужно не столько изобретать, сколько актуализировать из опыта.
Так называемые творческие задачи, наоборот, были подобраны так, чтобы испытуемому было несколько сложнее актуализировать готовый способ решения этих задач и ему приходилось бы более активно рассуждать и искать решение. Для этих целей были отобраны школьные задачи по физике.
Указанное различение было сделано, прежде всего, на основе работ А.В. Брушлинского (А.В. Брушлинский, 1996; Я.А. Пономарев, 1976; К. Дункер, 1981, 2001). Разделение задач на репродуктивные и творческие соответствует дихотомии, описанной в книге И.М. Тонконогого и А. Пуанте, где авторы указывают на принципиальное различие работы психических процессов при работе с привычной, знакомой и необычной информацией (И.М. Тонконогий, А. Пуанте, 2006).
Кроме того, нужно заметить, что творческие задачи были примерно одинаковыми по сложности. Репродуктивные задачи были различными по сложности и соответствовали уровню 2, 3 и 4 классам средней школы.
Повышение сложности репродуктивных задач связано с неодинаковым увеличением нагрузки на разные этапы мышления. Так, во второй репродуктивной задаче испытуемому приходиться иметь дело с большим количеством слагаемых по сравнению с первой репродуктивной задачей. В связи с этим можно предположить, что сложность второй репродуктивной задачи повышается за счет необходимости активного анализа, целостного удержание условий задачи, построения и реализации плана решения.
Повышение сложности в третьей репродуктивной задаче связано, прежде всего, с большей нагрузкой на этап целостного удержания условий задачи. Это предположение основано на том, что с одной стороны, в этой задаче меньше содержательных элементов, чем во второй репродуктивной задаче, и поэтому нагрузка на этап анализа условий задачи меньше. С другой стороны, формулировка третьей репродуктивной задачи такова, что она провоцирует испытуемого на стереотипное понимание условия. В связи с этим часто искажается центральный смысл задачи. Таким образом, сложность третьей репродуктивной задачи увеличивается за счет повышения нагрузки на этап целостного удержания условий, а значит и основной проблемы задачи.
При проведении исследования испытуемому давалась инструкция решить задачу. Если он решал задачу про себя и сообщал только конечный ответ, то экспериментатор просил рассказать о ходе решения. Однако испытуемые чаще всего сразу начинали решать задачу вслух. Такая форма проведения исследования позволяла фиксировать нарушения, возникающие на том или ином этапе решения.
Следует отметить, что при решении репродуктивных и творческих задач оценивалась не только формальная правильность ответа больного. Прежде всего, оценивалось присутствие или отсутствие специфических симптомов нарушения программирования, регуляции и контроля. Если больной давал формально неверный конечный ответ, но в процессе решения не обнаруживал симптомов нарушения программирования, регуляции и контроля мышления, то такое решения рассматривалось как безошибочное. Порядок предъявления задач был следующим: сначала предъявлялись репродуктивные задачи, затем творческие задачи. Нумерация задач, которая соответствует порядку их предъявления, представлена в приложении № 4.
Описание результатов исследования
Не все предполагаемые выше этапы мышления удалось выделить эмпирически на материале решения репродуктивных задач. Были выделены симптомы, которые соответствовали лишь некоторым этапам: мотивационному этапу, этапу активного анализа условий, этапу целостного удержания условий, этапу построения плана решения, этапу реализации плана решения, этапу контроля. Лишь эти эмпирически выделенные этапы будут рассматриваться в дальнейшем анализе процесса решения репродуктивных задач.
Результаты решения репродуктивной задачи первого уровня сложности представлены в таблице № 2 (см. приложение № 5). В сумме при решении репродуктивной задачи первого уровня сложности нарушения были зафиксированы у 11-ти из 30 больных. Изолированно и сочетанно мотивационный этап был нарушен у 3-х больных (1с поражением левой лобной доли, 1 с поражением правой лобной доли и 1 с двусторонним поражением); этап активного анализа условий задачи был нарушен у 3-х больных (1с поражением левой лобной доли, 1 с поражением правой лобной доли и 1 с двусторонним поражением); этап целостного удержания условий задачи - у 3-х больных (1 с поражением левой лобной доли, 2 с двусторонним поражением); этап построения плана решения у 2-х больных (с поражением правой лобной доли); этап реализации плана решения - у 2-х больных (с поражением правой лобной доли); этап контроля за результатом решения - у 2-х больных (с поражением правой лобной доли).
Первичные симптомы нарушения мышления при решении репродуктивной задачи первого уровня сложности наблюдались у 30% больных с поражением левой лобной области, у 26,6% больных с поражением правой лобной области и у 66,6 % больных с двусторонним поражением лобной области.
Результаты решения репродуктивной задачи второго уровня сложности представлены в таблице № 2 (см. приложение № 5). Нарушения мышления зафиксированы у 25-ти из 30 больных. Изолированно и сочетанно мотивационный этап был нарушен у 3-х больных (1 с поражением левой лобной доли, 1 с поражением правой лобной доли и 1 с двусторонним поражением); этап активного анализа условий задачи был нарушен у 11-ти больных (1 с поражением левой лобной доли, 7 с поражением правой лобной доли и 3 с двусторонним поражением); этап целостного удержания условий задачи - у 11 -ти больных (2 с поражением левой лобной доли, 5 с поражением правой лобной доли и 4 с двусторонним поражением); этап построения плана решения у 8-й больных (1 с поражением левой лобной доли, 4 с поражением правой лобной доли и 3 с двусторонним поражением); этап реализации плана решения - у 11-ти больных (2 с поражением левой лобной доли, 6 с поражением правой лобной доли и 3 с двусторонним поражением); этап контроля за результатом решения - у 2-х больных (1с поражением левой лобной доли, 1 с поражением правой лобной доли).
Первичные симптомы нарушения мышления при решении репродуктивной задачи второго уровня сложности наблюдалось у 77,7% больных с поражением левой лобной области, у 86,6% больных с поражением правой лобной области и у 83,3 % больных с двусторонним поражением лобной области.
Результаты решения репродуктивной задачи третьего уровня сложности представлены в таблице № 4 (см. приложение № 5). Симптомы нарушения мышления были зафиксированы у 29-ти из 30-ти больных. Изолированно и сочетанно мотивационный этап был нарушен у 3-х больных (1 с поражением левой лобной доли, 1 с поражением правой лобной доли и 1 с двусторонним поражением); этап активного анализа условий задачи был нарушен у 5-ти больных (1 с поражением левой лобной доли, 3 с поражением правой лобной доли и 1 с двусторонним поражением); этап целостного удержания условий задачи - у 19-ти больных (5 с поражением левой лобной доли, 11с поражением правой лобной доли и 3 с двусторонним поражением); этап построения плана решения у 7-й больных (4 с поражением правой лобной доли и 3 с двусторонним поражением); этап реализации плана решения - у 4-х больных (4 с поражением правой лобной доли); этап контроля за результатом решения - у 2-х больных (1с поражением левой лобной доли и 1 с поражением правой лобной доли).
Первичные симптомы при решении репродуктивной задачи третьего уровня сложности наблюдались у 88,8% испытуемых с поражением левой лобной области, у 100% испытуемых с поражением правой лобной области и у 100 % испытуемых с двусторонним поражением лобной области.
Из таблицы № 31, демонстрирующей диссоциации между разными этапами мышлении при решении репродуктивной задачи первого уровня сложности, видно, что значимые положительные корреляции найдены между такими этапами, как 1) построение плана и реализация плана решения, 2) построение плана решения и контроль за результатом решения, 3) реализация плана решения и контроль за результатом решения, 4) анализ условий задачи и построение плана, 5) анализ условий задачи и реализация плана, 6) анализ условий задачи и контроль за результатом решения, 7) целостное удержание условий задачи и построение плана, 8) целостное удержание условий задачи и реализация плана, 9) целостное удержание условий задачи и контроль за результатом решения. Между остальными этапами мышления значимых положительных корреляций найдено не было. Этот факт говорит о том, что при решении репродуктивной задачи первого уровня сложности нарушения этапов мышления в большинстве своём значимо коррелируют между собой. В то же время присутствуют и такие пары симптомов нарушения этапов, между которыми значимой положительной корреляции не выявлено.
Из таблицы № 32 (см. приложение № 6), демонстрирующей диссоциации между разными этапами мышления при решении репродуктивной задачи второго уровня сложности, видно, что значимая положительная корреляция была найдена лишь единожды, а именно, между этапами построения плана решения и контроля за результатами решения. Между остальными этапами значимых корреляций найдено не было. Этот факт говорит о том, что при решении репродуктивной задачи второго уровня сложности большинство симптомов нарушения этапов мышления значимо положительно не коррелируют между собой.
Из таблицы № 33 (см. приложение № 6), демонстрирующей диссоциации между разными этапами мышления при решении репродуктивной задачи третьего уровня сложности, видно, что значимые корреляции были найдены между симптомами нарушения этапов анализа условий задачи и реализации плана. Между мотивационным этапом и этапом целостного удержания условий задачи зафиксирована значимая отрицательная корреляция, свидетельствующая о том, что эти этапы закономерно диссоциируют между собой. Между остальными этапами мышления значимых корреляций не найдено. Следовательно, при решении репродуктивной задачи третьего уровня сложности большинство симптомов нарушения этапов мышления значимо положительно не коррелируют между собой.
Таким образом, видно, что при переходе от первого ко второму уровню сложности задач количество диссоциаций между этапами мышления увеличивается, в то же время при переходе от второго к третьему уровню сложности количество диссоциаций не возрастает.
Важно отметить, что значимые корреляции между симптомами нарушения некоторых этапов мышления зафиксированы на материале сразу двух репродуктивных задач. В частности, значимая корреляция между симптомами нарушения этапов анализа условий задачи и реализации плана решения зафиксирована на материале решения репродуктивных задач первого и третьего уровня сложности. Значимая корреляция между симптомами нарушения этапов построения плана решения и контроля за результатами решения зафиксирована на материале решения репродуктивных задач первого и второго уровня сложности.
