Содержание к диссертации
Введение
Первая глава Винные стихи (хамриййат) в системе жанровых категорий средневековой арабской поэзии 17
Вторая глава Хамриййат в произведениях адабной литературы (VIII—IX вв.).. 57
1. Антология винной поэзии «Средства сравнения о предвестнике радости» Ибн ал-Му'тазза 63
2. Трактат Ибн 'Абд Раббихи «Единственное ожерелье» (глава «О еде и питье») 69
3. Трактат «Адаб сотрапезника» Кушаджима 73
Третья глава Эволюция образной системы жанра хамриййат 88
1. Ключевая лексика и поэтический словарь жанра хамриййат 91
1.1. Названия вина и его качеств 95
1.2. Сосуды для пиршества 103
1.3. Действующие лица пирушки 108
1.4. Действия и последствия вина 112
2. Традиционные поэтические мотивы жанра хамриййат. .. 114
3. Особенности цветообозначения в хамриййат 166
Заключение
Список литературы 200
Приложение 1 211
Приложение II 233
- Антология винной поэзии «Средства сравнения о предвестнике радости» Ибн ал-Му'тазза
- Ключевая лексика и поэтический словарь жанра хамриййат
- Традиционные поэтические мотивы жанра хамриййат.
Введение к работе
Настоящая работа посвящена рассмотрению одного из жанров классической арабской поэзии - винных стихов (хамриййат). Предметом исследования является происхождение и развитие винной поэзии на протяжении VI-IX вв.
Мотив вина представлен в верованиях людей всех цивилизаций: от древнего аграрного мифа об умирающем и воскресающем боге и древнегреческого культа бога плодородия Диониса до обрядов в христианстве и иудаизме и карнавальных образов в средневековой Европе. Воспевание вина могло носить как собственно описательный характер, когда через пиршественные образы выражалось гедонистическое отношение к жизни, так и содержать сакральную символику возрождения, духовного раскрепощения, приобщения к знанию.
Мастерски разработанный репертуар поэтических мотивов жанра хамриййат в классической арабской поэзии повлиял на развитие гедонистических стихов в литературах всего арабо-мусульманского мира1.
В отечественной и зарубежной науке проблематике винной поэзии было посвящено немало содержательных работ. Исследователи уделяли внимание данному жанру в общих обзорах истории арабской литературы [Пелла 1952; Николсон 1956; Блашер 1966; Уит 1966, Дайф 1965 и др.]. Хамриййат рассматривались в связи с анализом отдельных вопросов поэтики и стилистики арабской поэзии в книгах А. Переса «Андалусская поэзия XI в.» [Перес 1953], А. Трабулси «Арабская поэтика до V в. по хиджре» [Трабулси 1955], Б. Я. Шидфар «Образная система арабской классической
Выходя за рамки данного исследования, заметим, что впоследствии в жанре хамриййат писали многие поэты мусульманской Испании (расцветЧіриходится на XI в.). В их творчестве упоминание вина, пирушек, музыкантов наравне с описаниями пейзажей является неотъемлемым атрибутом красивой жизни.
5 литературы (VI—XII вв.)» [Шидфар 1974], А. Б. Куделина «Классическая арабо-испанская поэзия (конец X - середина XII в.)» [Куделин 1973]; А. Хамори «Об искусстве средневековой арабской литературы» [Хамори 1975]; М. Абдассалама «Мотив смерти в арабской поэзии до конца IX века» [Абдассалам 1977]. Исследованию творчества некоторых поэтов-классиков жанра в отечественной науке посвящены статьи И. Ю. Крачковского «Сасанидская чаша в стихах Абу Нуваса» и «Вино в поэзии ал-Ахтала» [Крачковский 1932; 1928а], монография Б. Я. Шидфар «Абу Нувас» [Шидфар 1978], а также статья Н. Н. Пурцеладзе «К пониманию поэтического символа у Абу Нуваса» [Пурцеладзе 1965] и диссертационная работа М. Н. Ташкузиевой «Поэтика Абу Нуваса» [Ташкузиева 1985]. В западной арабистике разработке данной темы посвящено обстоятельное исследование Дж. Беншейха «Винная поэзия Абу Нуваса» [Беншейх 1963-1964], а также статьи Р. Гейера «Два произведения ал-А'ша» [Гейер 1921], Ф. Габриэли «Абу Нувас - аббасидский поэт» [Габриэли 1953]. Большой интерес представляет статья Ф. Кеннеди, в которой автор рассматривает соотношение винных и медитативных мотивов в контексте касыды на начальном периоде становления хамриййат [Кеннеди 1989].
Рассмотрение жанра винной поэзии имеет прочную традицию и в современной арабской науке. Так, обзору эволюции жанра хамриййат посвящены работы арабских ученых, ценные приводящимся в них богатым фактологическим материалом; Дж. Гурайб «Поэзия наслаждения и вина» [Гурайб 1966], И. Хави «Эволюция винной поэзии в арабской литературе» [Хави 1976]. Анализу творчества Абу Нуваса посвящена монография У. Фарруха «Абу Нувас - поэт Харуна ар-Рашида» [Фаррух 1933], статья Л. Такаттук «Красота порицаемого в поэзии Абу Нуваса» [Такаттук 1999]. Отдельные тематические элементы жанра рассматриваются на примере доисламской поэзии в работе М. А. Бирайри «Символ вина в древней арабской поэзии» [Бирайри 1981].
Наиболее систематически развитие хамриййат и поэты, писавшие в данном жанре, представлены в статье Дж. Беншейха в Энциклопедии ислама (2-е изд.) [Беншейх 1976]2.
Скажем несколько слов о характере развития винной поэзии. Этапы становления жанра в период с VI по IX в. отражали эволюцию всей арабской поэтической системы и обуславливалась изменениями в понимании принципов литературного творчества. Со становлением индивидуально-авторского начала, первые признаки которого наметились еще в доисламскую эпоху, постепенно менялся стиль произведений. Поэты, в частности, стали уделять больше внимания средствам фигуративной речи. Литературное творчество понималось как стремление к оригинальности при сохранении преемственности и следовании лучшим образцам [Куделин 1983; 1988: 148]. При описании вина авторы, писавшие в жанре хамриййат, каждый раз стремились использовать неожиданное сравнение, часто нарушая соответствие реальному объекту, чем и достигали большей силы выразительности и красоты создаваемых произведений.
На эволюцию стиля повлиял и еще один важный фактор, а именно изменение функции поэзии. Если на начальном этапе устная поэзия являлась «особым типом социальной памяти» и выполняла функцию «универсального достоверного знания» (термины П. А. Грязневича), то со временем она начинает регулироваться новыми, во многом эстетическими критериями.
2 Отметим также ряд исследований в силу небольшого их тиража, к сожалению,
недоступных автору настоящей работы. Прежде всего, это книга Ф. Кеннеди «Винные
стихи в классической арабской поэзии: Абу Нувас и поэтическая традиция», изданная в
Оксфорде в 1997 г. Автор рассматривает винные произведения Абу Нуваса в
сопоставлении с предшественниками, а также в связи с другими жанрами его Дивана
(описание данной КНИГИ CM. -
Poetrv/dp/0198263929/sr= I -36/qid=1159691539/ref=sr 1 36/102-1924870-3370523?ie=UTF8&s=books#citebodv\
Интерес могла бы также представлять книга Дж. Мейсами «Композиция и содержание в арабской и персидской поэзии Средневековья», опубликованная в 2002 г. Настоящая книга является первым сравнительным исследованием жанров (в том числе и винных стихов) арабской и персидской поэзии на композиционном и стилистическом уровнях (см. I-l/qid=1159696389/ref=sr 1 l/102-l924870-3370523?ie=UTF8&s=books).
7 Поэтический текст переходит от отождествления с реальностью к ее отображению. Мастерство автора определяется не достоверностью произведения, а искусностью передачи действительности, художественным вымыслом [Куделин 1999: 31; 1985: 82-83]. Данный процесс происходил параллельно с переосмыслением статуса поэта в средневековом исламском обществе: «ша'ир-«ведун», вдохновляемый джинном, превращается в поэта-мастера, законы ремесла которого определяются <...> высоким промыслом божьим» [Куделин 1999: 32].
Представление об изменении функции поэзии в трудах средневековых филологов отразилось в понятии «ложь» в поэзии и в знаменитом принципе, который сформулировал впоследствии Кудама ибн Джа'фар (ум. в 948): «Наилучшая поэзия - наилживейшая», т.е. которая воспринимается не как «противоположное пророческой истине», лжепророчество, а как свидетельство высшего поэтического мастерства, художественный вымысел [Куделин 1999: 31]. Поэтическое творчество в арабской литературе с VII в., таким образом, начинает осознаваться, а впоследствии и оцениваться по эстетическим критериям. О сходном явлении отделения принципов эстетического от внеэстетического, «прекрасного» от «полезного», вынесения этического критерия за рамки литературного анализа в античной и средневековой литературе писал П. А. Гринцер: «Оценка по содержанию, точнее по соображениям вреда и пользы, привносилась в литературу как бы извне, с позиций религиозных, нравственных или просто здравого смысла, и от нее не зависела собственно литературная оценка, которая определялась искусством поэта, его способностью доставить наслаждение красотою стихов» [Гринцер 1994: 162-164, 167]. С. С. Аверинцев также пишет о том, что постановка проблемы о «лжи» поэтов ведет к обособлению эстетической проблематики от всякой иной: «Поэт <...> «лжет» постольку, поскольку
8 говорит не правду вообще, принадлежащую богам и общине, но правду своего искусства» [Аверинцев 1994: 119] .
Остановимся подробнее на понятии «лжи» в представлениях средневековых арабских ученых, так как отделение нравственных критериев от литературно-эстетических имело самое прямое отношении к винной поэзии.
Филолог ал-'Аскари (ум. после 1005) в труде «Книга о двух ремеслах: прозе и поэзии» в главе, посвященной строю речи, отмечает, что в отличие от ораторской прозы и посланий поэзия «строится на лжи (kidhb) и изменении запрещенных качеств {istihala min as-sijat al-mumtana'a)» [ал-'Аскари 1971: 131], т.е. обычно порицаемое явление действительности должно быть так преобразовано в произведении, чтобы оно предстало уже как эстетический, величественный факт. Далее филолог приводит известное высказывание халифа 'Умара: «От поэта требуют красоты речи, истины же ищут у пророка» [ал-'Аскари 1971:131].
Ибн Рашик (ум. 1063/1071) среди отличительных черт поэзии отмечал то, что «ложь, которую люди считают отвратительной, в ней прекрасна», а тому поэту, кто «делает ложь красивой, прощается ее скверность» [Ибн Рашик 1972: I: 22, 25]. В соответствии с фактом «красоты лжи» в поэзии определялся и стиль произведений. Ниже Ибн Рашик приводит следующее определение мастерства владения искусством риторики: «Красноречие достигается, когда правда передается в образе лжи, а ложь в образе правды» [Ибн Рашик 1972: I: 247]. Филолог указывает, что образное выражение
3 В более узком смысле понятие «лжи» рассматривается исследователями теории литературы на примере фигур речи, в частности метафоры. Так, Н. Д. Арутюнова пишет: «В метафоре заключается и ложь, и истина. Она отражает противоречивость впечатлений, ощущений и чувств. В этом состоит еще один мотив ее привлекательности для поэзии. Метафора умеет извлекать правду из лжи, превращать заведомо ложное высказывание если не в истинное, то в верное» [Арутюнова 1990: 18]. Восприятия текста, в котором используются различные фигуры и тропы, по указанию Дж. А. Миллера, основано на «презумпции того, что все сочиненное автором будет истинно в том концептуальном мире, который он описывает, а читатель пытается воспроизвести» [Миллер 1979:279].
9 (majdz) в поэтической речи «сильнее воздействует, чем правда, и лучше воспринимается слушающим» [Ибн Рашик 1972:1:266].
В то же время и сама «красивая ложь» должна подчиняться определенным эстетическим принципам. Так, Ибн Рашик указывает, что при использовании необычных, «неправдоподобных» сравнений следует отбирать те, что не будут «неприятны» слушающему [Ибн Рашик 1972: I: 299]. В качестве неудачных сопоставлений филолог отмечает, например, сравнение «кончиков пальцев с червяками» (у доисламского поэта Имру'улкайса), пены на поверхности вина с «содранной змеиной кожей» или анемонов с «пропитанной кровью одеждой».
В последнем случае, по мнению Ибн Рашика, сам подобранный образ очень хорош, но «упоминание крови неприятно слушающему», поэтому филолог рекомендует заменить его сопоставлением с шафраном. Данный комментарий показателен в свете сказанного нами выше: предпочтительнее оказывается, таким образом, не правдоподобное, яркое уподобление, а красивое, эстетичное, конвенциональное сравнение, которое бы обладало рядом положительных ассоциаций [об этом см. подробнее: Куделин 1973].
Особенно это касалось описания предметов, непосредственно окружавших поэта и его аудиторию, в частности атрибутов пиршества. Например, комментируя бейт из винной поэзии, упоминающий разбавление вина водой: «Вино вспенилось, словно бьющийся в помешательстве», Ибн Рашик недоумевает: «Кто захочет пить что-то похожее на пену больного эпилепсией, в которого вселился дьявол?!» [Ибн Рашик 1972: I: 301]. Сравнение Абу Михджана ас-Сакафи голоса певицы с «жужжанием мухи на лугу» также неприемлемо, по мнению филолога: «Какая певица захочет быть уподобленной мухе?» [Ибн Рашик 1972:1:302].
В соответствии с принципом эстетизации отображаемой действительности и поэтическим приемом «представлять правду в образе лжи, а ложь - в образе правды» некоторые филологи выделяли специальные
10 фигуры - «украшать безобразное» (tahsmu-l-qabih) и «обезображивать красивое» (taqbThu-l-hasari). Посвящая данным фигурам целую главу, ученый Ибн 'Абд Раббихи (860-940) указывал, что, по мнению знатоков поэтического искусства, лучшим поэтом является тот, кто «ухудшает самое прекрасное и возвеличивает самое отвратительное» [Ибн 'Абд Раббихи 1949: V: 335-336]. Так, некий поэт, страдавший проказой, используя фигуру «украшение безобразного», говорил так:
«Не считайте белые пятна пороком: ведь у самых породистых рысаков на боку белые кольца».
На фигуру «обезображивание красивого» филолог приводит такой пример из творчества Башшара ибн Бурда (714/15-783):
«Не удивляйтесь доброму делу, редко совершаемому им, ведь и несчастья иногда обильно орошают землю» [Ибн 'Абд Раббихи 1949: V: 336-337].
Свойствами обильно орошающего землю дождя, традиционного сравнения безграничной щедрости, автор данного бейта наделяет отрицательное явление - несчастья, тем самым усиливая эффект порицания.
Интересно, что в другой главе, посвященной вину, где среди опасных качеств хмельного напитка отмечается то, что из-за него человек «теряет рассудок», именно вину приписывается свойство «отвратительное делать прекрасным (tuhassmu-l-qablh), а хорошее - неприятным (tuqabblhu-l-hasan)» [Ибн 'Абд Раббихи 1949: VI: 337]. В подтверждение ученый приводит следующие бейты Абу Нуваса:
«Пои меня (вином. - К. О.), пока не увидишь, что хорошее мне кажется отвратительным».
«Налей мне чистый, пенящийся (напиток. - К. О.), делающий старика юношей,
Для которого грех становится мудростью, а мудрость - грехом» [Ибн 'Абд Раббихи 1949: VI: 337].
Таким образом, основной объект описания винной поэзии, свойство которого кардинально менять местами ценности (прекрасного и безобразного) само по себе, в действительности порицалось, благодаря отделению в поэзии эстетического фактора от этического имел полное право на существование. В данной работе мы не ставим целью рассматривать причины парадоксального сосуществования в средневековом мусульманском обществе жесткого запрета на винопитие, с одной стороны, и богатой поэзии восхваления вина, с другой, однако, вероятно, что уживались они именно благодаря принципу «украшения порицаемого»4, представлению о возможности и даже необходимости «лжи» в поэзии. Сказанное, безусловно, не означает, что описание вина в поэзии было условностью или оторванной от жизни игрой воображения. Многочисленные трактаты относительно правил поведения во время пирушек, необходимых атрибутов веселого времяпровождения свидетельствуют об обратном (подробнее об этом мы скажем во второй главе). Однако тот факт, что, несмотря на недвусмысленные предписания и запреты авторитетных богословов, винные стихи являлись одним из ведущих жанров в поэзии, а поэты, писавшие на данную тему, прославились (а если и попадали иногда в тюрьму, то скорее за свое беспутное поведение, чем за творчество), свидетельствует о том, что поэзия обладала особым статусом и подчинялась литературно-эстетическим, а не нравственным или религиозным критериям.
Переходя к объекту рассмотрения данной диссертации, отметим, что при выборе предмета исследования мы руководствовались тем фактом, что
4 Тунисская исследовательница творчества Абу Нуваса Ламийа Такаттук в статье «Красота порицаемого в хамриййат Абу Нуваса» пишет, что если в религии вино было «матерью самого мерзкого», то в поэзии - «матерью самого красноречивого». Винные стихи были не свидетельством безнравственности, но «поэтическим средством»: выбирая тематику хамриййат, заменяя оплакивание покинутых становищ восхвалением радости випопития с друзьями, использование сниженной лексики, Абу Нувас видоизменял структуру доисламской касыды, устаревавшей к его времени [Такаттук 1999: 228-229, 233, 299J. А.Хамори, рассматривая фигуру автора в социальном плане, указывал, что поэт часто представал как «ритуальный клоун» - ему было позволено то, что запрещалось другим [Хамори1975:53].
12 имеющиеся вышеперечисленные труды при несомненной важности содержащихся в них сведений не дают комплексного представления о развитии хамриййат в арабской классической поэзии, об особенностях реализации винных мотивов на композиционном и содержательном уровне.
Целью настоящей работы является выявить художественно-поэтические особенности винных стихов в арабской поэзии на протяжении VI-IX вв., сосредоточив основное внимание на изучении тематических элементов жанра. Хронологические рамки исследования обусловлены характером развития хамриййат'. в VI в. у доисламских поэтов только появляются стихотворные строки (бейты), содержащие описание вина и пирушки, а в начале IX в. создаются стихи, где описание вина самоценно, а винным мотивам отводится отдельное произведение.
Данная тема, на наш взгляд, представляет большой интерес для арабистики, поскольку изучение развития жанра винных стихов даст возможности для реконструкции недостаточно исследованного процесса эволюции системы жанров в арабской поэзии в целом.
Для достижения поставленной цели необходимо выполнить следующие основные задачи:
Определить место и роль винной поэзии в системе жанров арабской поэзии.
Рассмотреть и проанализировать эволюцию винных стихов на композиционном уровне.
Исследовать, каким образом содержательные элементы хамриййат упоминаются средневековыми арабскими учеными в трактатах о вине.
Классифицировать и проанализировать ключевую поэтическую лексику винной поэзии на начальных этапах развития жанра.
Выделить основные тематические части винных стихов и рассмотреть устойчивые поэтические мотивы и способы их выражения на уровне целого бейта.
6. Проанализировать особенности поэтических образов в винных
стихах на лексическом и функциональном уровне (на примере
цветообозначений в хамриййат).
Рассмотрению задач №№ 1, 2 посвящена первая глава диссертации
(«Винные стихи {хамриййат) в системе жанровых категорий средневековой
арабской поэзии»), № 3 - вторая {«Хамриййат в произведениях адабной
литературы (VIII—X вв.)»), № 4, 5, 6 - третья («Эволюция образной системы
жанра хамриййат»).
В настоящей работе мы не касаемся метрического репертуара винной поэзии, в силу того, что данная проблема требует специального исследования.
Материалом для исследования послужили диваны арабских поэтов ('Алкамы, Зухайра ибн Аби Сулма, 'Ади ибн Зайда, ал-А'ша, Абу Михджана ас-Сакафи, Имру'улкайса, Лабида, Зухайра, ан-Набиги аз-Зубйани, Хатима ат-Та'и, ан-Намар ибн Тулаба, Ка'ба ибн Зухайра, Хассана ибн Сабита, ал-Ахтала, ал-Валида ибн ал-Йазида, Абу Нуваса) и антологии поэзии (Му'аллаки, Муфаддалиййат, Диван ал-хузайлиййин, «Китаб аш-ши'р ва-ш-шу'ара'» /«Книга о поэзии и поэтах»/ Ибн Кутайбы, «Диван ал-Хамаса» /«Книга доблести»/ Абу Таммама, «Китаб ал-агани» /«Книга песен»/ ал-Исфахани, «Махзан ал-адаб» /«Сокровищница литературы»/ ал-Багдади). Для того, чтобы реконструировать в общих чертах представление о месте винных стихов в арабской поэзии, нами привлекались трактаты по поэтике, отражавшие, хоть и с некоторым опозданием, явления литературной практики (Ибн Кутайба «Китаб ал-ма'ани» /«Большая книга мотивов»/, Кудама ибн Джа'фар «Накд аш-ши'р» /«Критика поэзии»/, Ибн ал-Му'тазз «Китаб ал-бади'» /«Книга о «новом» стиле»/, ал-'Аскари «Китаб ал-ма'ани» и «Китаб ас-сина'атайн» /«Книга двух ремесел»/, Ибн Рашик «'Умда» /«Опора»/, ас-Са'алиби «Йатима» /«Неповторимая жемчужина времени»/). При рассмотрении колористической лексики нами использовался словарь
14 Ибн Манзура «Лисан ал-'араб» («Язык арабов»), а также труд ас-Са'алиби «Понимание языка» («Фикх ал-луга»). Особенность жанра, за которым часто стоит внелитературная ситуация пиршества, предопределила работу не только с поэтологическими источниками, но и с трактатами нравоучительно-развлекательного содержания (адабиая литература) (Ибн ал-Му'тазз «Фусул ат-тамасил» /«Главы о сравнениях»/, Ибн 'Абд Раббихи «Ал-'икд ал-фарид» /«Единственное ожерелье»/, Кушаджим «Адаб ан-надим» /«Адаб сотрапезника»/). Список прочих произведений адабной литературы приводится по «Каталогу» Ибн ан-Надима.
Методологически исследование базируется на рассмотрении как традиционных поэтологических представлений арабских филологов, так и достижений современной науки в понимании принципов творчества в литературе Средних веков [Крачковский 1910; 1930; Мец 1922; Беляев 1960; Ваде 1968; Лихачев 1971; Гуревич 1972; Лосев 1972; Лотман 1972; Аверинцев 1973; 1994; Куделин 1983; 1985; 1994; Ворожейкина 1984; Рейснер 1989; 2006; Брагинский 1991; Гринцер 1994; Бертельс 1997; Гуревич 1994; Михайлов 1994; Пригарина 1999]. Соположение традиционной точки зрения, взгляда «изнутри», и позиций современного литературоведения обеспечивает необходимый историзм, позволяет более адекватно интерпретировать рассматриваемую проблему и делать важные теоретические выводы о характере развития арабской поэзии в целом.
Научная новизна настоящей работы обуславливается тем, что она является первым в отечественной арабистике исследованием винных стихов на протяжении значительного периода. Новым в диссертации является классификация поэтической лексики на начальных этапах развития жанра, рассмотрение реализации тематических элементов в хамриииат в пределах бейта, а также исследование специфики цветообозначения в винных стихах. В данной работе при анализе поэтических текстов впервые привлекаются произведения адабной литературы, в том числе ранее не рассматривавшийся в отечественной науке трактат Кушаджима «Адаб сотрапезника».
15 Практическое значение диссертационной работы определяется тем, что обработанный и классифицированный материал в ней можно использовать для обучения чтению текстов классической арабской поэзии, при разработке специальных курсов лекций и составлении справочных и учебных пособий. Методика описания поэтических мотивов может быть взята за основу при исследовании репертуара других жанров. Рассмотренный поэтический материал также может привлекаться для сравнительного анализа стиля арабских поэтов указанного периода. Кроме того, работа содержит сведения, представляющие интерес для изучения общественных и культурных процессов в Арабском халифате VIII—IX вв.
В настоящей работе используется следующая система транслитерации:
16 Все переводы в диссертации выполнены автором настоящей работы, за исключением оговоренных случаев.
При перечислении арабских лексических единиц дается транслитерация, перевод на русский и комментарий средневековых филологов. Что касается поэтических строк, то при их переводе мы стремились сохранить структуру оригинала. В ряде случаев приводится транслитерация отдельных слов бейтов (например, при рассмотрении звуковой организации). Во избежание затруднения чтения работы оригиналы некоторых бейтов вынесены в приложение (речь идет о поэтических строках, цитируемых в 3 третьей главы).
Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и приложения.
Антология винной поэзии «Средства сравнения о предвестнике радости» Ибн ал-Му'тазза
Одним из ранних дошедших до нас произведений адабной литературы является трактат Ибн ал-Му тазза (861-908), написанный, по указанию И. Ю. Крачковского, между 892 и 902 гг. [Крачковский 1927: 24]. Чтобы составить более полное представление о книге Ибн ал-Му тазза, обратимся к предисловию, в котором автор разъясняет цели своего трактата.
Ученый пишет, что собрал в своей книге различные высказывания в прозе и стихах, связанные с вином. Вместо слова «вино» филолог употребляет ряд метафорических эпитетов в соответствии с названием книги - «Главы о сравнениях»: «невеста пиршества», «сестра противоядия», «подарок влюбленных», «прогоняющая заботы», «ключ к заре полной радости», «быстрое веселье» и т.д. Данный труд предназначался для наставления людей и обучения их нормам поведения во время пирушек, т.к. вследствие возросшей набожности в современном обществе автор наблюдает постепенное забвение правил культуры винопития [Ибн ал-Му тазз 1925: 2-3]. Ибн ал-Му тазз пишет, что, составляя трактат, стремился «увековечить все то, что пробуждает ум, переполняет сердце, приводит к легкости» [Ибн ал-Му тазз 1925: 5].
В своем труде Ибн ал-Му тазз выделяет четыре главные тематические части. Первая посвящена описаниям виноградной лозы, достоинствам вина, его характерным особенностям и пользе, нежности и аромату вина, проникновению напитка в организм человека, винам разной выдержки, а также высказываниям авторитетных врачей и «правильным сравнениям» в арабской поэзии относительно цветовой окраски вина (красной, желтой, белой или черной). Во второй части приводятся сведения о предпочитаемом византийцами, персами и арабами вине и причинах этого, о выборе напитка в соответствии с возрастом человека и того места, откуда он родом; также рассказывается о различных сосудах (бурдюках, кувшинах, графинах, кубках, бокалах, кружках, стаканах и бутылках). В заключение даются описания опьяневших людей.
В третьей части приводятся высказывания, запрещающие и разрешающие пить вино; говорится о правильной пропорции чистого вина и воды, о том, когда и в сочетании с какой пищей его лучше употреблять, а также о правилах поведения во время пиршества.
В четвертой части Ибн ал-Му тазз рассказывает о причинах опьянения, о воздействии вина на человека и буйном поведении, об осуждающих опьянение поэтах и о средствах его лечения [Ибн ал-Му тазз 1925:3-5].
Трактат Ибн ал-Му тазза, как и большинство средневековых филологических трудов, принадлежащих к адабной литературе, имеет синкретический характер: помимо цитат из поэзии в нем приводятся различные исторические факты, мнения авторитетных врачей, медицинско-гастрономические разъяснения, сведения относительно этикетных норм поведения в обществе24.
Что касается собственно поэтической стороны сборника, то на первый взгляд кажется, что бейтов, посвященных вину, меньше, чем рассуждений научно-медицинского характера. Однако подобные наставления и пояснения относительно употребления вина выступают своего рода комментариями к винным стихам. Почти каждая глава строится следующим образом: в начале приводятся различные научные данные, а затем следуют поэтические отрывки в жанре хамриийат. Так, в главе «Особенности вина» Ибн ал-Му тазз, отметив одну из характерных
24 Конкретные примеры приводятся в Приложении №1. черт данного напитка - улучшение пищеварительных процессов, а также избавление от болезней, указывает, что арабы в данной связи используют такие необычные (shadhdh) иносказания, как: «некто принес нам напиток, подобный лампаде во мраке» и «исцеление болезней». Далее ученый говорит, что наиболее искусно в подобном мотиве высказался ал-А ша в следующих строках:
«Первый кубок я выпил в удовольствие, а вторым излечился от первого. Пусть знает упрекающий меня, что я - человек, черпающий удовольствия из источника». Взяв за основу данные бейты, Абу Нувас сочинил: «Перестань упрекать меня, ведь в упреке - побуждение. Излечи меня лучше этим (вином. - К. О.), ведь оно - лекарство».
Ибн ал-Му тазз, ссылаясь на мнения авторитетных ученых, имена которых не уточняются, отмечает, что ал-А ша первым сформулировал (siyagha) данный мотив, а Абу Нувас дополнил его удачным сравнением [Ибн ал-Му тазз 1925:12-13].
Приведем другие примеры. В начале главы «Речения о нежном аромате вина» ученый пишет, что медики выделяют два вида запахов вина: душистый и неприятный. Первый полезен для крови, однако может вызвать головокружение. Второй же вреден, так как свидетельствует о плохом качестве напитка. Арабские поэты, по указанию филолога, описывая аромат вина, сравнивают его с благовониями или цветами. Например, такие строки у Абу Нуваса: «Вино, душа которого из огня, а тело из смолы, явилось к нам в запечатанном (кувшине. - К. О.) из лавки благовоний. Его аромат - сладкий запах ладана, холодность - прохлада росы, а цвет -от огня». У самого Ибн ал-Му тазза в данном мотиве есть такой бейт: «Их руки благоухают вином, они словно передают друг другу облачко аромата гвоздики». У ал-Бухтури: «У вина аромат легкого ветерка из сада, в котором выпала роса». Относительно сильного воздействия аромата вина на человека филолог приводит следующие бейты анонимного автора: «Благородные, с прекрасными ликами пили вино и быстро захмелели. Когда виночерпии обносят красным вином, даже не пригубив его, ты (только от аромата. - К. О.) начинаешь пьянеть» [Ибн ал-Му тазз 1925: 17-19].
Описывая качественное вино, поэты часто обыгрывают факт его длительной выдержки. Ибн ал-Му тазз, рассказывая о трех видах вина: молодых, средней выдержанности и старых, объясняет преимущество последних, с медицинской точки зрения: «молодые вина долго остаются в желудке» и являются причиной «плохих снов». Старые вина, однако, не рекомендуется пить неразбавленными, чтобы избежать плохого воздействия на нервы. Поэты прославляли только древнее, долго выдерживавшееся вино. Так, у Абу Нуваса:
Ключевая лексика и поэтический словарь жанра хамриййат
Как отмечают специалисты, язык является «первоэлементом» и в своем преобразованном качестве в процессе поэтического творчества переходит в форму художественного произведения [Григорьев 1973: 53]. В то же время, язык как материал поэзии в сравнении с другими видами искусств уже художественно содержателен: «в отличие от движений, камня, красок, музыкальной гаммы, еще до того, как он поступает в распоряжение художника слова, представляет собой семантическую систему, в которой отложились творческие усилия предшествующих поколений» [Григорьев 1973: 54]. В данной связи при рассмотрении поэтической лексики следует указывать не только предметное, но и преобразованное, метафорическое значение, а также контекстуальные сдвиги и приращения значений37.
В общетеоретической работе по системному изучению лексики А. А. Уфимцева указывает на то, что при определении семантики слова, важно обращать внимание на различие не только выражаемых словами понятий, но-и «постоянного семантического контекста, который помогает выявлению их соответствующих значений» [Уфимцева 1962: 12]. Поэтому наиболее «типичной формой реализации тех или других внутренне-смысловых семантических различий является словосочетание, произведенное по строго определенной модели, со строго определенным в лексическом отношении кругом слов» [Уфимцева 1962: 128]. Некоторые значения также можно выводить путем противоположения слова в системе лексики антонимичным ему словам [Уфимцева 1973:12, 129].
Систематизация устойчивых лексических элементов, составление и изучение поэтического словаря произведения предполагают распределение слов по определенным группам. Говоря о классификации лексики, лингвисты используют разные термины в зависимости от рассматриваемых типов смысловых связей. Так, А. А. Уфимцева выделяет лексико-семантические группы («наличие свободных смысловых связей... между словами по линии их лексических значений [Уфимцева 1962: 4]), предметно-тематические группы (объединение по «сходству или общности функций обозначаемых словами предметов и процессов»), этимологические группы (объединение слов по «генетической общности» [Уфимцева 1962: 133]), семантико-синтаксические группы (образование словосочетаний смысловыми синтаксическими связями [Уфимцева 1962: 136]), понятийные (семантические) поля («отвлеченные от средств их языкового выражения понятийные сферы различных областей... жизни народа» [Уфимцева 1962: 135]) и т.д.
Перейдем к некоторым исследованиям, посвященным классификации поэтической лексики средневековых ближневосточных литератур. А. Е. Бертельс условно выделяет группы слов, «которые в содержательном отношении предопределяют значения друг друга» - «семантические поля» -и «слова, обозначающие чем-то схожие предметы действительности» -«тематические группы» [Бертельс 1997: 109]. Причем, рассматривая систему ключевых слов38 в персидской литературе X в., связанную с «названиями птиц», ученый указывает на объединение не по тематическому, а семантическому принципу. А. Е. Бертельс объясняет это тенденцией «человеческого мышления сочетать наблюдения над действительностью с фантазией, художественными образами, различными видами метафоризации» [Бертельс 1997: 119].
Таким образом, для классификации поэтической лексики существенную роль приобретают ассоциативные связи, а также внелингвистические факторы (различные мифологемы, ориентированность на сакральный текст и т.д.9). Что касается изучения поэтического языка на материале арабской поэзии, то интересное и исчерпывающее исследование было проведено И. Ю. Крачковским, описавшим репертуар жанра винных стихов в поэзии ал-Ахтала. В соответствии с тематическими элементами винного эпизода ученым приводятся варианты названий различных предметов и явлений, качества и профессии людей, а также эпитеты и метафоры их замещающие [Крачковский 1932:417-432].
Другая систематическая классификация была сделана О. Б. Фроловой на примере любовной лирики арабских поэтов разных времен и стран. Исследовательница выделила наиболее повторяемые семантико-стилистические группы слов, которые включили в себя «как чистые синонимы, так и ассоциативно-образные эквиваленты, метафоры, характеризующие признаки данного понятия», а также тематические противопоставления для выявления оттенков значений [Фролова 1984: 15]. На данном обширном материале были установлены основные лексические единицы жанра, обозначены общие закономерности функционирования специальной поэтической лексики в лирических произведениях средневековых и современных арабских поэтов, показаны системные связи между способом выражения и идейным содержанием [Фролова 1984: 8].
Итак, на основании изложенных теоретических установок и в соответствии с опытом изучения лексики, обозначим цель исследования данного параграфа, а именно - рассмотрение и систематизация поэтического языка жанра винной поэзии. Опираясь на материал образцов хамриййат, приведенных в средневековых поэтологических трактатах (Ибн Кутайба «Большая книга мотивов», глава «Бейты о вине и сосудах»; ал- Аскари «Диван мотивов», глава «О напитке и связанных в ним нежных мотивах»; Ибн ал-Му тазз «Главы о сравнениях с предвестником радости»), в диванах и сборниках стихов некоторых выдающихся поэтов, а также в антологии современного арабского филолога И. Хави («Винная поэзия и ее эволюция»), составим классификацию лексических единиц хамриййат по предметно 94 тематическим группам, в которых будем различать как синонимические ряды определенной лексемы, так и ее метафорические и метонимические эквиваленты.
В том, что касается наименования данных групп, мы будем руководствоваться той последовательностью тематических эпизодов, в соответствии с которой средневековые филологи рассматривали мотивы хамриийат. Схема, которой они придерживались, выглядела так: описание вина, его лучистости, мягкости, прозрачности [ал- Аскари 1933: 305-307, 309; Ибн Кутайба 1984: 437-441, 453, 458], путешествие к винной лавке и покупка вина [Ибн Кутайба 1984: 442-444], откупоривание бурдюка, разбавление вина водой и появление пузырьков [ал- Аскари 1933: 307-308; Ибн Кутайба 1984: 446-449, 451 52, 455, 460], изображение чаши с напитком и других сосудов [ал- Аскари 1933: 310-313; Ибн Кутайба 1984: 441-457, 459, 465], воздействие вина на пирующих [ал- Аскари 1933: 314-317, 319-320; Ибн Кутайба 1984: 454, 458 162, 464], описание застолья и музыкантов [ал- Аскари 1933: 317-331; Ибн Кутайба 1984: 461-467].
Традиционные поэтические мотивы жанра хамриййат
Перечислив лексический «инвентарь» четырех ключевых предметных групп хамриййат, обратимся к рассмотрению на основе того же поэтического материала реализации тематических элементов жанра винных стихов в пределах строки-бейта.
Прежде чем перейти к анализу мотивов и средств их фигуративной выразительности остановимся на некоторых теоретических определениях поэтического стиля рассматриваемого периода. Так, И. Ю. Крачковский указывает, что в древней арабской поэзии (до второй половины VIII в.) звуковые ассонансы встречаются редко, однако имеется много различных метафор и метонимий. Особую же роль играют сравнения, которые либо «разрастаются в яркие описания», либо «сжимаются до эпитета - своего рода конденсированное сравнение» [Крачковский 1932: 253]. Б. Я. Шидфар полагает, что основа доисламской поэзии - «конкретный зрительный образ»61, а поэты «нового» стилистического направления (бади1) строят метафоры на многоплановости, многозначности слова [Шидфар 1974: 157— 159]. А. Б. Куделин, ссылаясь на работу В. Хайнрихса, отмечает преобладание в древней поэзии «старого» типа метафоры, основа которой -«метафорическая картина», «развернутая аналогия». «Новая» метафора, строящаяся на простом сопоставлении элементов, эллиптическом уподоблении без компаратива, встречается (по сравнению с аббасидской поэзией) намного реже [Куделин 1988: 153-156].
Что касается рассмотрения особенностей построения таких важных художественных средств конструирования образа, как сравнение и метафора, то Б. Я. Шидфар отмечает способ перенесения конкретных качеств (человека или животного) на абстрактные явления [Шидфар 1974: 135, 156]. В. А. Ушаков, анализируя специфику фразеологии Корана и арабской поэзии, также указывает, что в них явления природы, судьба персонифицируются, приобретают конкретность через фразеологические сочетания, построенные на базе различных фигур - метафоры, перифразы, иносказания и т.д. [Ушаков 1996: 29-30]. Среди приемов построения поэтических образов ученый приводит два способа передачи чувств человека: использование фразеологических сочетаний, обозначающих реальные действия при определенном переживании и нереальные, «которые в действительности не могут состояться, но гипотетически представлены как сопутствующие тем или иным состояниям души» [Ушаков 1994: 95-96]. На создание образа также работают «квазиатрибуты» и «квазипредикаты» метафоры, т.е. определения и сказуемые, которые по смыслу согласуются с переносным словом [Ушаков 1994: 94].
В связи с рассмотрением средств фигуративной речи в арабской классической поэзии отметим также некоторые общетеоретические суждения исследователей на материале других литератур.
Говоря о поэтическом языке в его развитии от средства освоения мира архаическим сознанием до выражения эстетических представлений, А. Н. Веселовский указывает, что за каждым эпитетом поэтической речи лежит «историко-психологическая перспектива ... целая история вкуса и стиля в его эволюции от идей полезного и желаемого до выделения понятия прекрасного» [Веселовский 1989: 59]. В связи с известным положением о том, что способы художественной выразительности строятся на образовании новых семантических связей между известными словами, ученый отмечал, что развитие эпитета состоит в разложении повторяемости определений при известных словах [Веселовский 1989: 65] . А. Н. Веселовский выделяет два средства построения эпитетов: перенесение действия, совершающееся при объектах или их сопровождающее, на них как им свойственных, и применение эпитета, характеризующего предмет, к его частям. Также ученый отмечает синкретические эпитеты, образуемые в результате слитности чувственных восприятий и их ассоциативностью [Веселовский 1989: 62] .
Характерные особенности сравнения, одного из основных художественных тропов, в средневековой поэтике отмечает Д. С. Лихачев. В отличие от новой литературы, стремящейся передать внешнее сходство объектов, сделать их легко представимыми, сравнения в средневековой литературе нацелены на передачу сущности описываемого, его роли и функции в окружающем мире. Стремясь исчерпать свойства объекта, писатель часто приводит целый ряд сравнений, иногда не только не связывая их между собой, но и намеренно нарушая их сходство с денотатом. Однако между сравниваемыми объектами имеется внутренняя, качественная связь. Для достижения этой цели выделяются сопоставления духовного и материального, отвлеченного и конкретного, мира природы и мира людей [Лихачев 1979:176-180].
