Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Разрушение стилевого единства традиционной корейской прозы на рубеже XIX-XX веков 9
1. Развитие прозы в эпоху феодализма 9
2. Возникновение предпосылок развития современной литературы. Появление «новой прозы» 21
Глава 2. Профессионализация корейской прозы в 10-е годы XX века 36
1. Творчество студентов. Появление первой концепции развития национальной прозы. Литературно-критическая деятельность Ли Гвансу. ..36
2. Основание приверженцами «искусства для искусства» литературного журнала «Творчество». Проза Ким Донина и Чон Ёнтхэка 59
Глава 3. Дифференциация направлений в корейской прозе в 20-е годы XX века 85
1. Черты натурализма в творчестве Ём Сансопа 85
2. Развитие критического реализма. Проза Хён Джингона, ПакЧонхваи На Дохяна 106
3. Появление пролетарской прозы. Творчество Чхве Сохэ и Ли Гиёна 133
Заключение ...153
Библиография 156
- Развитие прозы в эпоху феодализма
- Творчество студентов. Появление первой концепции развития национальной прозы. Литературно-критическая деятельность Ли Гвансу.
- Черты натурализма в творчестве Ём Сансопа
Введение к работе
Эпоха, охватившая последнюю четверть XIX и первую половину XX веков, была особенно значимой для Кореи. Именно тогда корейское феодальное государство, отказавшись от политики самоизоляции, попало в сферу влияния европейской цивилизации. Буржуазные реформы, начавшиеся в конце XIX века, сделали возможным формирование в стране рынка прессы -основного на то время средства массовой информации - и привели к распространению таких понятий, как «общество» и «общественное мнение». В среде пишущей и читающей публики начали складываться и воспроизводиться образы нации, а также концепции национальных интересов.
Перед литературой, которая в феодальную эпоху призвана была транслировать определенные этические и эстетические идеалы, встали принципиально новые задачи. На рубеже XIX-XX веков в Корее появилась проза и поэзия, ориентированные на то (термин Б.Андерсона [176]) «воображенное сообщество» («imagined community»)1, которое представляет собой нация, в данном случае - корейская. К сожалению, процесс самоопределения корейской нации был осложнен насильственным включением страны в состав Японской империи.
На русский язык уже переведены многие памятники традиционной корейской литературы, но современная литература Кореи практически не известна в России. Ее популяризации и изучению препятствует, в первую очередь, непростая политическая ситуация, сложившаяся на Корейском полуострове. Переходному периоду в истории развития корейской прозы посвящена монография В.И. Ивановой [86], период же становления в стране национальной прозы как таковой, пришедшийся на первую четверть XX века, остается малоизученным. Работы других отечественных ученых, занимавшихся
Воображенными Андерсон называет все сообщества, члены которых не знают и заведомо не могут знать лично или даже «понаслышке» большинства других его членов, однако имеют представление о таком сообществе.
проблемами современной корейской литературы, например, Л.И. Еременко [73; 74] и В.Н. Ли [106-108], написанные в годы активного сотрудничества России с КНДР при практически полном отсутствии контактов с Южной Кореей, повествуют, в основном, о развитии пролетарской прозы, представляющей только одну из граней национальной корейской литературы.
В то же время на фоне обилия публикаций на корейском языке, касающихся жизни и творчества отдельных писателей первой четверти XX века, и разнообразия справочных материалов наблюдается явная нехватка работ, посвященных литературным связям между Кореей и Японией, Кореей и странами Европы, равно как и особенностям развития в Корее различных направлений мировой литературы. Отдельного упоминания заслуживает работа Чон Инмуна [212] о взаимоотношениях корейской и японской литератур в 1910-20-е годы и труды Ким Юнсика [197] и Со Гёнсока [205] о развитии реалистической прозы в Корее. Определенный интерес вызывает также анализ произведений современной корейской прозы периода становления, проведенный такими учеными, как Ли Джонсук [204], Ли Джэсон и Чо Дониль [207]. Следует отметить, что книги и статьи на английском языке по истории современной литературы Кореи [177; 181; 184-186; 189; 193] представляют собой, за редким исключением, переводы трудов корейских исследователей.
Целью нашей работы является создание комплексного теоретического представления о периоде становления в Корее национальной прозы не просто как о хронологическом отрезке с определенными доминантными и второстепенными чертами, но как о динамическом целом. При этом мы учитываем мнение И.Г. Неупокоевой, что достижение подобной цели возможно только при системном подходе, реализуемом в рамках исторического метода в сочетании с методом сравнительным [130, С.34-40].
В свете утверждения В.М. Жирмунского о том, что принципиальные изменения в системе литературы «определяются тем новым переживанием
жизни, которое приносит с собой новая эпоха» [79, С.62], первоочередной необходимостью представляется выявление объективных причин, приведших к распространению в Корее в первой четверти XX века тех значимых идей, которые определили направление развития современной прозы. Особый интерес также представляет генезис новых для корейской литературы явлений, изучение которого связано с поиском типологических соответствий в истории культур как стран Европы, так и Японии, параллельно с чем выдвигается проблема философских и литературных влияний, сыгравших важную роль в становлении национальной прозы в Корее.
При анализе вышеупомянутых влияний возникает вопрос о разграничении понятий цивилизации и культуры (составной частью которой является литература). К сфере цивилизации относятся производственные технологии, государственное устройство, система образования, религиозные институты и всякие иные способы социальной стратификации. Культура же, как пишет Ю.Н. Давыдов, «возникает там и тогда, где и когда возникает определенная «дистанция» по отношению к необходимости... - «дистанция», дающая возможность поставить вопрос об овладении этой необходимостью, об «очеловечении» этой необходимости и, следовательно, измеряемая степенью человеческой свободы - как духовной, так и материальной... Культура [рождается] как осознание «драмы» человеческого существования между «внешней» природой и «естественно-историческим» организмом, и в то же самое время как результат конкретных усилий (и теоретических и практических) людей как-то разрешить или на худой конец смягчить эту трагическую антиномию, соотнеся ее с высшим смыслом бытия человека, с его предназначением» [65, С.48-51].
Мы считаем, что современные литературы следует изучать прежде всего как национальные, с учетом их своеобразия, и соглашаемся с утверждением, что в центре литературных обзоров подобного рода должны стоять творческие
индивидуальности [См., в частности, 103, С.35]. Это позволяет нам взять на вооружение, кроме прочих, и биографический метод.
Актуальность работы определяется необходимостью создания четкого представления об истоках развития национальной литературы в Корее, отсутствие которого крайне затрудняет исследование корейской литературы XX века, не позволяя делать достаточно обоснованные выводы.
Новизна работы заключается в поднятии вопроса о становлении в Корее национальной прозы, а также в применении системного подхода к исследованию при опоре на оригинальные тексты, в большинстве своем не переводившиеся ранее на русский язык. В диссертации представляются новые сведения о влиянии европейских, равно как и японской, литератур на развитие современной литературы в Корее, прослеживается творческий путь виднейших корейских писателей, а также история ряда творческих объединений первой четверти XX в. В научный обиход вводятся новые имена авторов и произведения. Привлечение ранее недоступного материала позволяет по-иному оценить вклад в развитие современной корейской литературы тех писателей, чьи имена уже известны российским ученым.
Теоретическую значимость имеет создание платформы для более глубокого постижения особенностей развития современной корейской литературы.
Перед собой мы ставим следующие задачи:
выявление причин, приведших к разрушению стилевого единства корейской прозы в последней четверти XIX - первой четверти XX века, а также изучение социально-политической обстановки, способствовавшей становлению национальной литературы в Корее;
анализ признаков профессионализации корейской литературы, начавшейся в 10-е годы XX века, таких, в частности, как появление концепций развития национальной прозы и основание специализированных изданий;
исследование характера связей между литературой Кореи и литературами стран Европы и Японии, способствовавших творческому перевооружению корейских писателей;
рассмотрение развивавшегося в 20-е годы XX века процесса дифференциации направлений в корейской прозе, связанного с тяготением тех или иных писателей к новым этическим и эстетическим ориентирам.
Структура работы предполагает наличие введения, трех глав, заключения и списка литературы, включающего 214 наименований (в т.ч. 75 -на иностранных языках). Общий объем диссертации - 174 страницы.
Методологическую и теоретическую основу диссертации составили работы отечественных востоковедов, занимавшихся изучением литературы Кореи: Д.Д.Елисеева [71; 72], М.И.Никитиной и А.Ф. Троцевич [131; 132; 153],-книги, написанные наиболее авторитетными из корейских исследователей национальной литературы: Ким Юнсиком [196-198], Чан Сокчу [208], Чо Донилем [209-211] и др.,-а также работы, касающиеся развития японской и европейских литератур-в частности английской, немецкой, русской и французской - и труды ученых, разработавших основы тех методов изучения литературы, которые были использованы при работе над диссертацией: Д. Дюришина [69; 70], В.М. Жирмунского [79-81] и др. Особое внимание было уделено книгам Г. Д. Гачева [52] и Н.И.Конрада [97—101] — литературоведов, интересовавшихся ускоренным развитием национальных литератур.
Базой для исследования явились тексты произведений корейских писателей первой четверти XX века, критические статьи и разнообразные справочные материалы.
Работа обсуждалась как на кафедре корейской филологии Дальневосточного государственного университета, так и на различных конференциях, в том числе на международной конференции «Корейская литература: Сравнительные исследования», состоявшейся в 2001 году в Пекине.
Накопленный опыт позволил автору осуществить чтение в Высшем колледже корееведения ДВГУ курса «История литературы Кореи», а также спецкурса «Основные тенденции развития современной корейской литературы», опубликовать три научные статьи и подготовить в сотрудничестве с К.А. Пак учебное пособие по современной литературе Кореи, вышедшее в 2003 году в издательстве Дальневосточного государственного университета.
Результаты данного исследования, имеющего непосредственное отношение к практике вузовского преподавания, могут быть использованы при подготовке лекций по истории современной корейской литературы и проведении семинаров, посвященных творчеству отдельных писателей. Диссертация также представляет интерес как первая попытка изучения ранее не поднимавшейся проблемы и может послужить отправной точкой для дальнейших научных поисков.
Развитие прозы в эпоху феодализма
Традиционная литература Кореи вследствие географического положения страны и особенностей ее исторического развития сформировалась как составная часть дальневосточного культурного комплекса, в котором ведущая роль принадлежала развитой китайской цивилизации. В начале нашей эры, в эпоху Трех Государств (Когурё, Пэкче и Силла)1, на Корейский полуостров проникли произведения на классическом китайском языке «вэньяне», или «ханмуне» - языке страны Хань, — как называли его корейцы в противопоставление родному языку. Освоение иероглифической письменности помогло Корее приобщиться к культурной жизни региона и способствовало возникновению оригинальных произведений на китайском языке.
С помощью китайских иероглифов записывались на протяжении нескольких веков и звуки родной речи. Этот способ записи, называвшийся в Корее «иду», не получил широкого распространения, поскольку звуковой состав корейского языка не поддавался точной передаче китайскими иероглифами. С окончанием эпохи Силла , в эпоху Коре «иду» практически перестал использоваться. (Подобные способы записи существовали и в других странах Восточной Азии. В Японии китайские иероглифы со временем упростились и превратились в сегодняшнюю слоговую азбуку «кана», а во Вьетнаме «ном» уступил место латинскому алфавиту. В Корее же в XV веке, в эпоху Чосон4, был изобретен оригинальный алфавит.) Только с изобретением алфавита начался рост популярности литературы на родном языке.
Таким образом литература в Корее оказалась достоянием в первую очередь аристократии, имевшей возможность тратить долгие годы на освоение китайской письменности. В то же время эстетические потребности общества в целом долгое время заставляли литераторов активно обращаться к фольклору. В других странах Восточной Азии, где использовались китайские иероглифы, словесное творчество также было представлено фольклором, литературой на «вэньяне» и литературой на родном, разговорном языке. Однако в Китае, в условиях непрерывности культурного развития, со временем происходило лишь включение в письменный язык новых, разговорных элементов, а не вытеснение старого письменного языка разговорным языком «байхуа» [95, СП]. В Японии, где не проводились государственные экзамены, на которых бы, как в Корее, оценивалось умение будущих чиновников писать на «вэньяне», особенно активно развивалась литература на родном языке. Во Вьетнаме широчайшей популярностью пользовался фольклор, питавший сюжетами литературу, в которой «усопшие государи и государыни продолжают споспешествовать живым монархам, подданные и после смерти служат земным властителям, а духи... трудятся на благо трона» [146, С.373].
В Корее же все виды словесного творчества имели одинаково важное значение и оказывали большое влияние друг на друга. Правда, необходимо учитывать, что традиционной корейской культуре изначально было свойственно противопоставление письменного и устного сообщения. Ценным, заслуживающим доверия считалось первое, но не второе. Записывалось отнюдь не все, что рассказывалось. Прежде чем ввести в свое произведение некий материал, автор должен был либо дать ссылку на письменный источник, либо убедительно обосновать обращение к устному источнику [131, С.6]. Материал устного народного творчества должен был иллюстрировать и подтверждать оценки, которые автор давал событиям и людям, при этом нередко фольклорное произведение расчленялось и утрачивало сюжетность.
Объединение страны под властью династии Коре и упорядочение административной системы, которая с самого начала строилась по китайскому образцу, способствовало росту интереса к китайским историческим сочинениям, развитию как религиозной, так и светской исторической прозы на китайском языке. Введение в X веке государственных экзаменов на чин еще более укрепило позиции литературы на «ханмуне», тесно связанной с конфуцианской и даосско-буддийской традициями. В основу творчества корейских писателей легли подсказанные этими традициями принципы изображения человека и художественные приемы.
Корейская литература, в первую очередь прозаическая, стала уделять основное внимание определенным моделям поведения и конфуцианским добродетелям, таким как преданность государю, почтительность к родителям, уважение к старшим, верность в дружбе и женское целомудрие. О герое подбирались сведения одного ряда, те, которые утверждали его образцовость с точки зрения конфуцианских этических норм. Человек характеризовался деяниями. Если речь шла о государственном деятеле, то внимание уделялось лишь подвигам и поступкам, которые можно было оценить с учетом его положения в общественной иерархии. Вместе с тем предпочтение отдавалось поступкам выдающимся, необыкновенным. М.И. Никитина и А.Ф. Троцевич отмечают: «Исторические сочинения отражали основную тенденцию времени -осмыслить место и назначение человека в системе феодального государства. Их авторы стремились выделить основные качества человека как члена государства, показать идеал человека, изобразив его отношения с другими представителями государства совершенными и достойными подражания» [Цит. по: 72, С.29-30].
Творчество студентов. Появление первой концепции развития национальной прозы. Литературно-критическая деятельность Ли Гвансу
В 10-е годы XX века в стране царила мрачная атмосфера. Договор об аннексии, навязанный Корее в 1910 году, закрепил и юридически оформил позиции, которые империалистическая Япония захватила на полуострове в период протектората. Корея превратилась в генерал-губернаторство. Корейцы были объявлены подданными Японской империи, а официальным языком стал японский. Генерал-губернатору, подотчетному непосредственно японскому императору, теперь принадлежала законодательная, исполнительная и судебная власть, подчинялись оккупационные войска и военно-морские силы, дислоцированные у берегов Кореи. В его распоряжении был аппарат колониального управления — полиция, суд и тюрьма.
Японские власти принимали различные меры для подавления свободомыслия в корейском обществе. Продолжал действовать принятый еще в период протектората «Закон о поддержании общественного спокойствия», вступил в силу «Закон об опасных мыслях». В условиях колониального режима, когда недонесение в полицию о «неблагонадежных элементах» каралось как преступление, в обществе складывалась обстановка подозрительности и неуверенности в завтрашнем дне.
Одной из форм сопротивления иностранным захватчикам оставалась вооруженная борьба партизанских отрядов. Однако вследствие большого урона, понесенного отрядами в период протектората, их деятельность в годы, последовавшие за аннексией, не отличалась особой систематичностью и развивалась преимущественно в пограничных районах страны.
Ключевую роль в экономической политике колониальных властей играли аграрные мероприятия. В 1910 году был опубликован «Приказ об обследовании земель». Огромное число корейских крестьян из-за неграмотности, отсутствия необходимых документов или незнания законов не смогло подтвердить права на свои наделы, их земельные участки перешли в собственность генерал-губернаторства. В процессе проведения обследования произошло переоформление прав и на крупную земельную собственность. Численность крупных землевладельцев постоянно росла, быстро расширялись обрабатываемые площади, находившиеся в их распоряжении. Частично это расширение происходило за счет земель, приобретавшихся должностными лицами. Поддержка, которую колониальные власти оказывали помещикам, способствовала консервации полуфеодальных отношений в Корее и не могла не тормозить развитие капитализма.
В целом экономическая политика Японии была направлена на превращение Кореи в источник дешевой сельскохозяйственной продукции и сырья. С началом Первой мировой войны с особой остротой встала проблема освоения природных ресурсов Кореи. Дополнительным тормозом для роста промышленного производства и национального предпринимательства служили различные административные меры, предпринимавшиеся японскими колониальными властями. В частности, в 1910 году был издан «Закон о компаниях». Главное назначение этого закона состояло в том, чтобы сдерживать развитие предприятий, принадлежащих корейской буржуазии. В то же время значительное количество дешевой рабочей силы, источником которой служили обезземеленные корейские крестьяне и разорившиеся ремесленники, давало японским предпринимателям возможность извлекать огромные прибыли в разных отраслях производства. Серьезные преграды, стоявшие на пути самостоятельного развития национальной промышленности, вынуждали корейских предпринимателей идти на создание смешанных японско-корейских компаний. Экономическое сотрудничество корейской буржуазии с японской перерастало и в политическое.
Большое значение колониальные власти придавали реорганизации системы народного образования. В 1911 году было принято постановление, согласно которому создавалась сеть общеобразовательных и специальных школ, чтобы готовить для японской промышленности рабочих с элементарными техническими знаниями. Одновременно ставились под контроль все школы страны, как государственные, так и частные. Колонизаторы прикладывали большие усилия, чтобы ассимилировать корейский народ. Японцы, считавшие корейскую культуру менее развитой, оказывали на страну не только экономическое, но и культурное давление.
Корейский народ действительно в основной массе был неграмотен, влиятельная национальная буржуазия и чиновники имели традиционное конфуцианское образование, а новый социальный слой интеллигенции еще не укоренился в обществе. Корейские студенты, получавшие в Японии современное образование, были увлечены размышлениями о смысле жизни и о свободе. Большинство из них обратилось в христианство. В потерявшей независимость стране они, не уделяя особого внимания социально-политической ситуации, критиковали устаревшие обычаи предков, такие, например, как ранние браки по сватовству и т.п. Осуждая прошлое, они едва ли представляли себе перспективы будущего развития страны.
Как и в период протектората, интеллигенция отвергала насильственные методы борьбы и ограничивала свою деятельность просветительской работой, но после аннексии условия для подобной работы стали гораздо менее благоприятными. Со свободой собраний и печати было покончено. Осталась единственная ежедневная газета - «Ежедневные известия» («Мэиль синбо»), печатный орган японского генерал-губернаторства.
Черты натурализма в творчестве Ём Сансопа
Поражение развернувшегося 1 марта 1919 года движения за независимость в значительной степени определило направление развития национальной литературы в 20-е годы. Корейская крупная буржуазия, боявшаяся выступлений своего народа гораздо больше, чем давления со стороны оккупантов, пошла на сотрудничество с колониальными властями. Было провозглашено начало так называемой «эры культурного управления». Представители властей стали все чаще упоминать о том, что японская и корейская нации тесно связаны друг с другом расовой принадлежностью, равно как нравами и обычаями. Премьер-министр Японии заявил, что намерен добиваться, чтобы «в вопросах образования, промышленности и гражданской службы была окончательно стерта разница между Кореей и Японией. Более того, правительство считает возможным установить в свое время в Корее, если позволят обстоятельства, административную систему, подобную японской» [90, С.56].
«Эра культурного управления» действительно принесла определенные блага крупной буржуазии, хотя и не особенно улучшила положение средних и низших слоев населения. Как бы то ни было, с середины 1919 года до середины 1920 года вышел ряд указов и постановлений, предоставлявших корейцам равные права с японцами, свободу собраний и печати. В Корее начали выходить новые газеты, крупнейшими из которых были (и до сих пор остаются) «Корейский вестник» и «Вестник Восточной Азии». Появился и ряд новых журналов.
Молодые корейские писатели, вышедшие на литературную арену в начале 20-х годов, были прежде всего журналистами. Все они имели какое-то отношение к периодическим изданиям - как издатели, редакторы или авторы. В то время в Корее один за другим стали возникать литературные журналы, вокруг которых создавались творческие объединения сторонников тех или иных направлений, сформировавшихся на Западе за предыдущие сто пятьдесят лет.
Члены всех объединений активно занимались переводами с европейских языков, в первую очередь с французского и с английского. Н.И. Конрад отмечает, что зачастую европейская литература проникала в страны Востока в своем собственном облике, то есть в подлиннике, и проникновение в таком случае происходило через отдельных писателей [97, С.320]. Для современной корейской литературы периода становления так же, как для японской литературы рубежа XIX-XX веков, был характерен тип писателя или поэта, хорошо знающего западную литературу, как правило, литературу какого-либо одного из народов Европы.
Любое европейское произведение снова и снова переосмысливалось читавшими его в подлиннике корейскими литераторами, которые в 20-е годы ставили перед собой задачи особого рода: по освоению новых творческих методов и разработке подходящих для этих методов языковых средств. На то, что не способствовало решению этих задач, не обращали особого внимания. Перевод служил, в первую очередь, средством творческого перевооружения писателей. В результате все направления причудливо переплетались, влияя друг на друга, приспосабливаясь не только к национальным традициям, но и к социально-политической ситуации.
Отчаяние, охватившее корейскую интеллигенцию после поражения движения за независимость, нашло отражение в основанном в 1920 году поэтическом альманахе «Руины» («Пхехо»), ставшем центром одноименного объединения. В состав объединения вошли Ким Ок (1893-?), Нам Гунбёк (1894-1922), Ким Чханён (?-?), О Сансун (1894-1963), Ли Бёндо (1896-1989), Хван Согу (1895-1958), Мин Тхэвон (1894-1935), Ём Сансоп (1897-1963) и другие известные литературные деятели. Члены объединения утверждали, что название альманаха восходит к строке из Ф. Шиллера: «Все старое разрушено, времена изменились. Моя жизнь начинается с руин» [Цит. по: 206, С.643]. На самом деле большая часть публиковавшихся в альманахе стихотворений была проникнута декадентскими настроениями, в основе которых лежала растерянность авторов перед неразрешимыми общественными противоречиями. Всего объединением было подготовлено три номера альманаха, включая последний, вышедший под названием «После руин» («Пхехо иху»).
Наибольшую известность из членов объединения «Руины» приобрел впоследствии Ём Сансоп. Он родился в 1897 году в Сеуле. Его отец то здесь, то там исполнял обязанности уездного начальника и хорошо обеспечивал семью. В возрасте пятнадцати лет Ём Сансоп уехал в Японию. Проучился некоторое время в колледже Аояма, а затем переехал в Киото, где закончил школу Даичи. В 1917 году он поступил на гуманитарный факультет университета Кэйо, и однажды сильно удивил однокурсников, сочинив и разослав ряду японских политиков прокламацию, в которой требовал предоставить Корее независимость. После поражения общенационального движения за независимость Ём Сансоп провел некоторое время в тюрьме, а когда вышел, устроился рабочим в типографию, где печатались корейские журналы, в частности «Свет учения» и «Творчество». В 1920 году он вернулся на родину и около полугода проработал репортером в «Вестнике Восточной Азии», а затем присоединился к объединению «Руины». В журнале объединения Ём Сансоп, как и все остальные, публиковал декадентские стихи, а также критические статьи. Не написав еще ни одного из своих известных произведений, он успел прославиться в литературных кругах благодаря дискуссии с Ким Донином.
