Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Методолого-теоретические основы изучения причин преступности несовершеннолетних, осужденных без лишения свободы, и прогнозирования их рецидива
1. Анализ подходов к изучению причин преступности несовершеннолетних и влияния на них уголовного наказания 15
2. Концептуальные основы психологического прогнозирования рецидива преступлений несовершеннолетних, осужденных без лишения свободы .59
3. Организация и методика диссертационного исследования 107
Выводы по Главе 1 124
Глава 2. Характеристика детерминант рецидивных преступлений несовершеннолетних, осужденных без лишения свободы, и их учет в психологическом прогнозировании
1. Эмпирическое изучение влияния внешних обстоятельств и особенностей личности несовершеннолетних, осужденных без лишения свободы, на совершение рецидивных преступлений 129
2. Эксперимент по апробации технологии психологического прогнозирования рецидивных преступлений несовершеннолетних, осужденных без лишения свободы, при нахождении на учете УИИ 169
3. Рекомендации сотрудникам УИИ ФСИН России по реализации технологии психологического прогнозирования рецидивных преступлений несовершеннолетних, осужденных без лишения свободы 1691
Выводы по Главе 2 222
Заключение .226
Список использованной литературы .230
- Концептуальные основы психологического прогнозирования рецидива преступлений несовершеннолетних, осужденных без лишения свободы
- Организация и методика диссертационного исследования
- Эксперимент по апробации технологии психологического прогнозирования рецидивных преступлений несовершеннолетних, осужденных без лишения свободы, при нахождении на учете УИИ
- Рекомендации сотрудникам УИИ ФСИН России по реализации технологии психологического прогнозирования рецидивных преступлений несовершеннолетних, осужденных без лишения свободы
Концептуальные основы психологического прогнозирования рецидива преступлений несовершеннолетних, осужденных без лишения свободы
Прогрессирующий в постсоветской России рост преступности несовершеннолетних, в том числе среди осужденных к наказаниям, не связанным с лишением свободы1, требует поиска и применения эффективных мер государственной уголовной и уголовно-исполнительной политики, целью которых является защита, с одной стороны, прав и интересов несовершеннолетних, а с другой – общества от преступных посягательств с их стороны2. Особую актуальность это приобретает на современном этапе в связи с гуманизацией наказания и обращения с несовершеннолетними преступниками, направленной на расширение оснований применения к ним уголовных наказаний, альтернативных лишению свободы3.
Анализ отечественной правоприменительной практики свидетельствует о том, что российские законодатели, осуществляя рецепцию норм из международных конвенций соблюдения прав несовершеннолетних, не учитывают факт, что большинство подростков, еще не достигнув возраста уголовной ответственности, совершают тяжкие преступления против детей, стариков и других социально не защищенных граждан и не получают должного наказания. При этом до 75 % общественно опасных деяний, совершаемых несовершеннолетними до достижения возраста привлечения к уголовной ответственности, носят групповой характер. В итоге ежегодно более 1,5 тыс. несовершеннолетних привлекаются к уголовной ответственности за участие в организованных преступных формированиях, регистрируется свыше 4 тыс. случаев совершения преступлений в составе организованных преступных групп2. Кроме того, среди современных подростков наблюдается рост проявлений аддик-тивного и психопатического поведения. По данным Детского фонда ООН «ЮНИСЕФ», в России различными психическими заболеваниями страдает 227,5 тыс. подростков. Еще большее число несовершеннолетних страдает алкоголизмом, наркоманией и токсикоманией. В итоге в 2010 г. только за распитие спиртных напитков и появление в общественных местах в состоянии алкогольного (наркотического) опьянения задержано 2088,6 тыс. подростков, из них более 7,5 тыс. в этом состоянии совершили преступления3.
Прогрессирующий рост аддиктивных зависимостей и преступности несовершеннолетних, особенно среди безнадзорных и детей, лишившихся родительского попечения, и пути их профилактики обсуждались на Госсовете при Президенте Российской Федерации4, а также являлись предметом неоднократного рассмотрения Межведомственной комиссией по делам несовершеннолетних при Правительстве Российской Федерации5. При этом обращалось внимание на то, что сегодня правоохранительным органам, органам уголовной юстиции и прокуратуры необходима научно обоснованная оценка общественной опасности личности несовершеннолетнего, совершившего преступление, причем полученная на основе выявления причин, по которым он совершил преступное деяние, а также факторов, способствовавших формированию ранней криминализации личности1.
В компаративных исследованиях отечественных ученых отмечается, что за рубежом в качестве путей совершенствования превентивной политики и пенитенциарной практики в отношении несовершеннолетних в XX в. наиболее востребованными были достижения из двух основных научных направлений: биолого-психологического и социально-педагогического2. Однако проведенный нами анализ зарубежных публикаций позволяет констатировать, что в первой половине ХХ столетия в пенитенциарной практике развитых стран мира были востребованными идеи и методический инструментарий из следующих пяти научных подходов: 1) биопсихологический; 2) психоаналитический; 3) умственной отсталости и душевных расстройств; 4) социопатической личности; 5) бихевиористский.
В биопсихологическом подходе акцент сделан на выявлении прирожденных свойств человека, которые могли быть основой его повышенной склонности к совершению преступления. Ч. Ломброзо – создатель теории «прирожденного преступника», проводя антропологические замеры среди преступников, содержавшихся в тюрьме, выявил, что врожденные преступники характеризуются определенными соматическими особенностями, благодаря которым их можно своевременно распознать. Его известный постулат «преступником не становятся – им рождаются, а общество практически бессильно перед преступностью, так как определенная часть каждого нового поколения людей всегда будет наделена такими же качествами»3, способствовал активизации в 20–40-е годы XX века антропологических исследований среди сторонников биопсихологического подхода в объяснении причин де-виантности (Э. Кречмер, 1920; М. Шлапп, 1923; М. Шлапп и Э. Смит, 1928; У. Шелдон, 1940 и др.). Однако теоретические подходы ученых не выдерживали критики со стороны советской педагогики и психологии и часто отрицались как буржуазные теории, неприемлемые для общества.
Ученые психоаналитической ориентации (Ф. Александер, X. Келэен, Г. Штауб, У. Уайт, Б. Карпмен, В. Бромберг и др.) при изучении преступников уже базировались на психологических теориях личности и применяли при обследовании правонарушителей методики диагностики и психотерапевтического воздействия, созданные 3. Фрейдом и другими классиками глубинной психологии (прежде всего А. Адлером и К. Юнгом)1. При этом в психоаналитической практике с преступниками была выявлена негативная роль прежде всего ранней психической травматизации и неразвитости Супер-Я, неадекватных стилевых особенностей личности как основных причин преступности2.
Различные положения психоаналитической теории послужили основой для целого ряда подходов к изучению причин преступности и воздействию на заключенных, среди которых особо следует отметить концепцию «нейтрализации преступника» Г. Сайкса и Д. Матцы (1957), «внутреннего регулирования поведения» У. Реклеса (1961) и др.3 Психоаналитические методики углубленного анализа скрытых в бессознательном агрессивных импульсов и психических травм, а также использование в превентивной работе с заключенными психотехник трансфера, катарсиса и других нашло широкое применение во многих развитых западноевропейских странах, а также в пенитенциарной практике
Организация и методика диссертационного исследования
Из рисунка 2 видно, что в первом полугодии 2014 г. уровень повторной преступности несовершеннолетних осужденных, состоящих на учете УИИ, превышает общероссийский показатель рецидивной преступности среди взрослых осужденных без лишения свободы. В связи с этим требуется переоценка устоявшихся представлений о дифференциации меры уголовной ответственности и профилактики повторной преступности несовершеннолетних, осужденных без лишения свободы. Это актуализирует разработку научной модели и выбор обоснованного инструментария оценки степени действенности разноплановых криминогенных факторов и условий на несовершеннолетних, осужденных без лишения свободы, а также их прогнозного отнесения к группам рецидивного риска, а также разработки адекватных мер индивидуальной превенции. Последнее должно осуществляться, на наш взгляд, на основе учета достижений современной науки в обосновании базовых понятий «несовершеннолетний преступник» и «рецидив преступлений несовершеннолетних, осужденных без лишения свободы».
Понятие «несовершеннолетние» присутствует во многих отраслях российского права, имея свою специфику применительно к предмету правового регулирования. Под уголовно-правовой термин «несовершеннолетний» подпадает «тот, кто не достиг определенного возраста, с которым закон связывает полную дееспособность, т. е. возможность реализовать в полном объеме предусмотренные Конституцией России и другими законами страны субъективные права, свободы и юридические обязанности»1. На основании этого учитываются научные положения о несформированности человека (его физической и психической зрелости) до достижения им определенного возраста либо считается, что после достижения по определенному в законе возраста несовершеннолетние, как правило, достигают требуемого для несения уголовной ответственности уровня социализации и к ним можно предъявить те же требования, что и к взрослым людям. Исходя из подобных положений и на ос 1 Мельникова Э. Б. Ювенальная юстиция. Проблемы уголовного права, уголовного процесса и криминологии : учеб. пособиево-первых, уровень ожиданий и требований общества к субъекту, основанный на установленном законом возрасте уголовного совершеннолетия; во-вторых, меру необходимой правовой помощи субъекту в связи с незавершенностью им процесса социализации, на основании чего лицу, не достигшему возраста 18 лет, предоставляется ряд дополнительных процессуальных прав, обязательное участие защиты; в-третьих, более высокую способность к ресоциализации несовершеннолетнего по сравнению со взрослыми, поскольку в силу более пластичной психики им легче адаптироваться к требованиям общества. Отсюда смягчение уголовной репрессии по отношению к лицам в возрасте до 18 лет, в частности условное осуждение, отсрочка исполнения приговора, альтернативные меры наказания; в-четвертых, допустимость сомнений в достижении субъектом социальной зрелости, несмотря на наступление возраста уголовной ответственности. На этом основано требование процессуального закона при производстве по делам несовершеннолетних проверять их соответствие среднему стандарту социализации.
Вместе с тем особенности процесса социализации несовершеннолетних в ХХI в. и основные причины, по которым они оказываются в преступных группах и преимущественно в их составе совершают преступления, на наш взгляд, до сих пор правоприменителями учитываются недостаточно. Как отмечает Н.А. Подольный, у многих несовершеннолетних могут быть «возрастные кризисы, которые, в свою очередь, могут оказаться причиной психопатической акцентуации, являющейся основой криминализации личности»2. При этом Г.М. Бреслав подчеркивает, что «кризис под 1 См.: Ситковская О. Д . Психология уголовной ответственности. М., 1998. С. 8–15.
Право и политика. 2005. № 14. росткового возраста и другие кризисы, характерные для молодежного возраста, оказываются приуроченными не к созреванию организма, а к особенностям «социализации» в современной культуре»1. Следовательно, как отмечают С.В. Иванцов, О.Н. Ивасюк и И.В. Калашников, «причины, лежащие в основе приобретения склонности к преступному поведению у формирующейся личности, связаны не с конкретным биологическим возрастом, а с процессами ее социализации, которая не может быть привязана к определенному возрасту»2. Мы поддерживаем позицию авторов, что преступность несовершеннолетних, причиной которой являются сложности процесса социализации, следует связывать не с термином «совершеннолетние» и производным от него «несовершеннолетние», а с более широким понятием «молодежь», под которым традиционно понимаются люди, чья личность еще продолжает формироваться и адаптироваться к социальным условиям жизни. В связи с этим из-за того, что только к 25-30 годам человек, как правило, начинает осознавать всю глубину ответственности за совершаемые им поступки3, во многих развитых зарубежных странах принято особое законодательство, где критичным в отношении особого регулирования уголовной ответственности несовершеннолетних выступает возраст до 21 года4.
Однако до сих пор продолжаются дискуссии по обоснованию нижней возрастной границы уголовной ответственности, так как она должна базироваться на наличии у подростков определенной зрелости, включая способность к сознательно избирательному поведению.
Эксперимент по апробации технологии психологического прогнозирования рецидивных преступлений несовершеннолетних, осужденных без лишения свободы, при нахождении на учете УИИ
Итак, показатели «наличие судимых родственников» и «воспитание старшими по возрасту детьми» актуально включить в качестве факторов в модель психологического прогноза рецидивных преступлений.
Далее проанализируем значимые различия в контрастных группах исследуемых респондентов по показателям «взаимоотношения в школе», «обучение в школе», а также «уровень образования родителей» и «отношение родителей к их обучению и роли в профессиональном самоопределении».
Анализ значимых различий особенностей межличностного взаимодействия в ученическом коллективе по контрастным группам несовершеннолетних, осужденных без лишения свободы, показал (прил. 6), что несовершеннолетние, впервые осужденные без лишения свободы, в отличие от несовершеннолетних осужденных-рецидивистов, менее конфликтны как во взаимоотношениях со сверстниками, так и с учителями. Они более автономны и социально адаптивны в социальной среде ученического коллектива. Это подтверждается и отсутствием в большинстве случаев в отношении их притеснений со стороны одноклассников.
Из бесед с несовершеннолетними осужденными-рецидивистами выявлено, что их относили к разряду «плохие ученики». Вследствие этого они испытывали различные притеснения со стороны учителей, а конфликтные отношения с одноклассниками были вызваны в большинстве случаев их желанием добиться удовлетворяющего статусного положения в классе, быть понятыми и признанными. Это подтверждается и результатами собеседования с их одноклассниками, считающими, что несовершеннолетних осужденных-рецидивистов учителя часто наказывали, предсказывали жалкое будущее, постоянно приводили в качестве дурного примера, а также им не доверяли, порой игнорировали и лишали поощрений. Полученные данные позволяют сделать вывод о том, что межличностные отношения несовершеннолетних осужденных-рецидивистов с одноклассниками и учителями являются неконструктивными, вследствие чего у них сформировалось поведение, проявляющееся в негативизме, конфликтности, грубости по отношению как к взрослым, так и своим сверстникам. Данные обстоятельства повлияли и на успешность их обучения в школе, так как неумение или невозможность в силу каких-либо обстоятельств добиться удовлетворяющего подростка положения приводит к различным деструктивным проявлениям в межличностных отношениях и недисциплинированности в поведении, а в учебной деятельности наблюдаются снижение успеваемости и более серьезные проблемы (рис. 5).
Распределение средних значений показателя «обучение в школе» в контрастных группах исследуемых респондентов (p0,05)
Из рисунка 5 видно, что несовершеннолетние, впервые осужденные без лишения свободы, учились в школе в большинстве случаев лучше, чем несовершеннолетние осужденные-рецидивисты, а также они мало прогуливали занятия, не имели перерывов в обучении и не оставались на второй год из-за плохой успеваемости. Характерными особенностями несовершеннолетних осужденных рецидивистов выступают плохое либо посредственное обучение в школе. Им свойственны частые прогулы уроков, длительные перерывы в обучении и оставление на второй год из-за отставания в усвоении школьных программ, так как не-сформированность умений, навыков и отсутствие знаний, которые должны были быть усвоены на предыдущих этапах обучения, делают невозможным движение школьника вперед. Кроме того, из бесед с несовершеннолетними, осужденными-рецидивистами без лишения свободы выявлено, что на их неуспеваемость, частые прогулы уроков, перерывы в обучении и ранний уход из школы повлияли как особенности межличностного конфликтного взаимодействия с учителями и одноклассниками, так и отсутствие контроля родителей за их успеваемостью, требовательности и безразличное отношение к успехам в школе. Это подтверждается и результатами экспертного опроса сотрудников УИИ, который показал, что в силу более частой принадлежности их семей к маргинальным слоям общества по сравнению с семьями впервые осужденных подростков наблюдается снижение уровня запросов родителей не только к образованию своих детей. Анализ различий средних значений показателя «уровень образования родителей» показал, что у обоих родителей несовершеннолетних, впервые осужденных без лишения свободы, наблюдается более высокий уровень образования по сравнению с родителями несовершеннолетних, осужденных-рецидивистов без лишения свободы (прил. 7). Так, если более трети родителей несовершеннолетних, впервые осужденных без лишения свободы (39,5 %), имеют среднее специальное образование, то у несовершеннолетних, осужденных-рецидивистов без лишения свободы, – среднее (38 %). Это, по нашему мнению, влияет как на снижение ценности образования в глазах подростков, так и на блокирование их мотивации к успешному обучению в школе, а также дальнейшему профессиональному самоопределению (рис. 6).
Средняя частота распределения показателя «мотивация обучения» в контрастных группах исследуемых респондентов (p0,05)
Из рисунка 6 видно, что несовершеннолетние, впервые осужденные без лишения свободы, в большей мере стремятся и продолжают повышать свой образовательный уровень, обучаясь в дальнейшем в профессиональных училищах (далее – ПУ) и техникумах, в отличие от несовершеннолетних осужденных-рецидивистов. Из бесед с несовершеннолетними осужденными-рецидивистами выяснено, что большинство из них (67,2 %) до осуждения вообще нигде не обучались, и лишь контроль со стороны сотрудников УИИ заставил их вновь посещать школу для получения среднего образования.
Проведенный анализ особенностей межличностного взаимодействия несовершеннолетних, осужденных без лишения свободы, в сфере образования позволяет сделать вывод о том, что современная школа оказывается не в состоянии не только исправить недостатки дефектного семейного воспитания, но и создает новые затруднения в их социализации, а в итоге у несовершеннолетних (особенно у осужденных-рецидивистов) происходит дальнейший рост социальной отчужденности и одновременно возникает потребность к утверждению в неформальных группах сверстников, причем преимущественно асоциальной направленности.
Рекомендации сотрудникам УИИ ФСИН России по реализации технологии психологического прогнозирования рецидивных преступлений несовершеннолетних, осужденных без лишения свободы
В контексте положений Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012–2017 годы крайне важным является налаживание тесных связей психологов УИИ ФСИН России с сотрудниками региональных структур социальной защиты и помощи семье. Мы согласны с позицией О.В. Погожевой (2012) о расширенном создании региональных экспертно-психологических служб (РЭПС). Эта служба должна реализовывать, по мнению указанного ученого, системный подход к организации специальной психологической помощи несовершеннолетним, оказывая им комплексную, всестороннюю профилакти-ко-психокоррекционную поддержку. Подразделения РЭПС должны создаваться в системе органов местного самоуправления и по организационно-правовому статусу являться профилактическо-реабилитационным учреждениями, контролирующими и экспертирующими лиц с различными видами зависимостей, совершивших противоправные общественные деяния. В сферу ее деятельности также может входить оказание индивидуально-консультационной помощи семьям, имеющим проблемы с детьми подросткового возраста1.
При раскрытии содержательно-психологического и процессуально-методического аспектов применения технологии психологического прогнозирования рецидивных преступлений несовершеннолетних, осужденных без лишения свободы, следует отметить, что к настоящему времени пенитенциарными психологами преимущественно накоплен опыт работы по изучению личности и среды несовершеннолетних осужденных, которые отбывают наказание в воспитательных колониях. В связи с этим обоснован комплекс базовых психодиагностических и психокоррекционных методик, которые применяются к несовершеннолетним осужденным с момента заключения их под стражу и до выхода на свободу. Их обоснование и раскрытие содержания получило освещение в ряде научно-практических разработок психологов (О.Г. Ковалев, 2004; Д.И. Пономарева, 2004; А.И. Мокрецов, В.В. Новиков, М.Г. Дебольский, 2006 и др.). В то же время вопросам оптимизации психологического обеспечения деятельности УИИ России и разработке оригинальных психотехнических средств до настоящего времени посвящено небольшое число публикаций психологов (М.Г. Дебольский, 2007; С.Д. Хачатурян, Т.В. Галич, Е.С. Ткаченко, 2007; З.А. Колесникова, 2010). И это несмотря на то, что неблагоприятное положение дел с психологическим сопровождением несовершеннолетних, осужденных без лишения свободы, было предметом критики в рамках проблемного семинара, проведенного ФСИН России в 2007 году1.
Для успешной реализации положений Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года в деятельности психологов УИИ России востребован комплекс методик, позволяющий, с одной стороны, определять степень криминализации личности несовершеннолетних осужденных, с другой – оценивать и противодействовать влияниям на них деструктивных средовых факторов и условий. В связи с этим для повышения эффективности психологического сопровождения несовершеннолетних, осужденных без лишения свободы, приоритетной задачей становится оптимизация психодиагностических и иных методических средств, в том числе за счет адаптации имеющихся тестов для данной возрастной категории лиц и разработки нового инструментария, создания автоматизированных диагностических программ и формирования единого банка психодиагностических данных, отражающего уровень и динамику криминогенного потенциала личности осужденных.
В проведенном нами эмпирико-экспериментальном исследовании использовались разноплановые психодиагностические методики и иной мето дический инструментарий. При этом большинство психодиагностических методик были отобраны с учетом зарубежного и отечественного опыта теоретического и эмпирического изучения девиантного поведения подростков, детерминант и механизмов совершения ими преступлений и риска повторных преступных деяний.
Представленные в настоящей главе данные эмпирического исследования внешних факторов и особенностей личности несовершеннолетних, осужденных без лишения свободы, детерминирующих совершение ими рецидивных преступлений после постановки на учет УИИ, а также экспериментальная апробация технологии психологического прогнозирования рецидивных преступлений несовершеннолетних, осужденных без лишения свободы, подтвердили ряд ранее установленных в отношении несовершеннолетних преступников закономерностей, носящих прогностический характер. Часть из них, совпадающих с данными отечественных исследователей, уже отмечалась в сносках к тексту указанного параграфа. Кроме того, следует обратить внимание на то, что фактор «психотизм» (по Айзенку являющийся комбинацией низкого уровня «доброжелательности» и низкого уровня «сознательности») типичен для нашей выборки несовершеннолетних-рецидивистов. Это подтверждает факт, что люди, имеющие высокую оценку по «психотизму» (например, преступники), как правило, недоброжелательны и характеризуются низким уровнем «сознательности» (Costa & McCrae, 1995).
Наши данные корреспондируют с позицией Салгадо (1997), впервые обнаружившим, что «сознательность» и «эмоциональная стабильность» являются ценными прогностическими факторами при использовании любых критериев выполнения работы во всех профессиональных группах. Следует отметить, что близкие исследования были проведены Джаджем с коллегами (1997), которыми обнаружено, что «сознательность» является прогностическим фактором абсентеизма, что еще раз указывает на его значение как предиктора параметров трудового поведения.
