Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Историко-правовой обзор доктрины унификации/дифференциации уголовно-судебного производства ..13
1. Краткий экскурс в историю вопроса об унификации/дифференциации уголовно-судебного производства 13
2. Понятие и содержание уголовно-процессуальной формы 36
3. Унификация и (или) дифференциация уголовно-судебного производства: преимущества и недостатки доктрин 52
Глава 2. Научно-теоретическое и прикладное обоснование еобходимости дифференцированного подхода к структуре уголовно-судебного производства 68
1. Бюрократизм уголовно-процессуальной деятельности и сверхнормативная формализация уголовно-процессуальных правоотношений 68
2. Рационализация уголовно-судебного производства в контексте защиты прав и законных интересов его участников , 96
Глава 3. Основные направления совершенствования дифференцированного подхода к структуре уголовно-судебного производства 123
1. Срочное рассмотрение уголовных дел о преступлениях небольшой и средней тяжести 123
2. Особый порядок судебного разбирательства по новому УПК РФ 145
3. Мировое соглашение как разновидность мирного урегулирования уголовно-правового спора 166
Заключение 184
Библиографический список 187
Приложения 216
- Краткий экскурс в историю вопроса об унификации/дифференциации уголовно-судебного производства
- Понятие и содержание уголовно-процессуальной формы
- Бюрократизм уголовно-процессуальной деятельности и сверхнормативная формализация уголовно-процессуальных правоотношений
- Срочное рассмотрение уголовных дел о преступлениях небольшой и средней тяжести
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования обусловливается необходимостью оптимизации уголовно-процессуальной деятельности. В условиях сложной социальной, экономической, криминогенной обстановки, вызывающей качественные изменения преступности в стране, требуется принятие комплексных мер, направленных на установление надежного правопорядка, способного гарантировать охрану и защиту прав и законных интересов граждан. Действующий Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (в дальнейшем - УПК РФ)1 аккумулировал в себе главные акценты судебно-правовой реформы, проводившейся в Российской Федерации на рубеже XX-XXI вв. Объективно обусловленная этим реорганизация правоохранительной и судебной систем Российской Федерации, обновление законодательства уголовно-правового блока в свою очередь активизировали научные изыскания в области уголовно-процессуального права. Часть из них приобрела особую значимость ввиду ломки устоявшихся традиций, стереотипов мышления и выработки принципиально новых подходов к организации раскрытия и расследования преступлений, судебного разбирательства и разрешения уголовных дел. Об этом, в частности, свидетельствует постановление Пленума Верховного Суда РФ от 5 марта 2004 г. № 1 «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации».
Однако реформирование правоохранительной и судебной систем Российской Федерации могло бы быть более радикальным в случае использования в организационных и технологических преобразованиях дифференцированного (избирательного) подхода к построению уголовно-судебного произ-
Принят Государственной Думой 22 ноября 2001 г., одобрен Советом Федерации 5 декабря 2001 г. и подписан Президентом Российской Федерации 18 декабря 2001 г. (177-ФЗ), вступил в законную силу 1 июля 2002 г.
водства (УСП) . Подобная доктрина посредством конкурирования норм УПК РФ и соответствующих им правил поведения должностных лиц органов уголовной юстиции могла бы эмпирически доказать целесообразность выбора оптимального направления совершенствования правоприменительной практики. Положительный опыт в истории отечественного уголовного судопроизводства доказывает жизненность этой позиции.
Отстаивая преимущества унифицированного или дифференцированного подхода к структуре уголовного процесса, важно четко отдавать себе отчет в том, что, во-первых, любое социальное, равно как и правовое, явление имеет свои положительные и отрицательные стороны. Отсюда важнейшими представляются не те аргументы, которые кладутся в обоснование односторонних теоретических конструкций и утверждений, а те, которые воспринимаются законодателем в качестве знаковых для поступательного развития государства и социума в целом. Во-вторых, без кардинальных изменений в технологии УСП трудно ожидать реальных успехов в повышении эффективности деятельности органов уголовной юстиции. Возведение подобных установок в ранг закона представляет собой акт государственной воли носителей верховной власти, который должен исключать двойные стандарты. Будучи нормативно определенной, государственная воля призвана воспроизводить (в законодательстве) наиболее радикальные способы разрешения уголовно-правовых споров, возникающих между отдельными гражданами, одобряя «выигрышные» юридические механизмы на уровне сущего, а не должного, то есть, увязывая истинное в праве с его содержанием и формой.
К перспективным научным разработкам с полным основанием можно отнести проблему так называемой уголовно-процессуальной формы (УПФ), которая по-разному интерпретируется в философском, филологическом и юридическом ее понимании.
' Здесь и далее, если иное специально не оговорено, используется общепринятая формулировка доктрины унификации/дифференциации УСП.
Нельзя сказать, что данный феномен был оставлен без внимания представителями советско-российской академической науки. Тем не менее единого подхода к рассматриваемому явлению до сих пор выработано не было, что в значительной степени объясняется неоднозначностью понятия УПФ и его применением ко всем правовым институтам и категориям уголовно-процессуального законодательства.
Наконец, и сам уголовный процесс под определенным углом зрения представляет собой своеобразную форму правоприменения (деятельности). Отсюда использование в юриспруденции словосочетания типа «уголовно-процессуальная форма» наряду с не менее «популярным» выражением «процессуальная процедура», нередко культивируемых в качестве взаимозаменяемых, определенно порождает тавтологию, то есть усложняет научный анализ доктрины.
В теории уголовного процесса непрекращающиеся споры вызывает доктрина унификации/дифференциации УСП, которая весьма противоречиво комментируется многими учеными-юристами.
Некоторые авторы применяют выражение «дифференциация уголовно-процессуальной формы», что не верно отражает главную идею, ими вынашиваемую, поскольку академическое определение УПФ само по себе предполагает множественность (совокупность способов, методов, технологий, производств и т.п.). Другие употребляют этот же термин, но только во множественном числе («дифференциация форм уголовно-судебного производства»), что, безусловно, также несет в себе элемент тавтологии (разделение множества на множества). Не менее проблематично использование такого словосочетания, как «дифференциация уголовно-судебного производства», поскольку как советский, так и российский уголовно-процессуальный кодексы вовсе не исключали известного «дробления» единого судопроизводства на отдельные этапы, части и составляющие. Даже советский уголовный процесс, наиболее последовательно отстаивавший идею унификации, допускал
серьезные отступления от этого правила. Наиболее наглядно это проявилось в протокольной форме досудебной подготовки материалов.
Еще в постановлении Верховного Совета РСФСР от 24 октября 1991 г. «О концепции судебной реформы в РСФСР» дифференциация форм судопроизводства была обозначена в качестве важнейшего ее направления. Однако анализ УПК РФ дает основания говорить о том, что даже наиболее прогрессивные изменения отраслевого законодательства, к которым, к примеру, можно отнести особый порядок судебного разбирательства, судопроизводство у мирового судьи, групповой метод расследования преступлений и некоторые другие, должного применения так и не получили.
Поиск причин изложенного предопределил интерес диссертанта к теме настоящего исследования.
Степень научной разработанности проблемы характеризуется разнообразием аспектов научного осмысления, однако единства в ее понимании и определении путей решения пока не найдено.
Проблеме унификации/дифференциации УПФ в разные периоды уделялось большое внимание. С разных точек зрения эта проблема освещалась в работах Н.С. Алексеева, В.Д. Арсеньева, Д.П. Великого, В.М. Горшенева, Т.Н. Добровольской, Ц.М. Каз, Д.С. Кареева, А.С. Кобликова, А.В. Ленского, В.З. Лукашевича, П.Е. Недбайло, П.Ф. Пашкевича, И.Л. Петрухина, Р.Д. Раху-нова, Х.У. Рустамова, В.М. Савицкого, М.С. Строговича, Т.В. Трубниковой, В.Н. Шпилева, П.С. Элькинд, Ю.К. Якимовича, М.Л. Якуба и других.
Указанные ученые внесли известный вклад в разработку исследуемой проблемы, однако в целом ее не исчерпали, поскольку большинство работ посвящено теоретическим вопросам унификации/дифференциации форм и выполнено на базе законодательства и следственно-судебной практики прошлых лет.
В связи с этим является актуальным изучение данной проблемы в целом и нахождение путей ее решения.
При исследовании отдельных вопросов использовался опыт разрешения проблемы совершенствования процессуальных технологий в законодательстве зарубежных стран.
Объектом исследования являются положения теории государства и права, уголовно-процессуальной науки, некоторых других областей знаний. Они анализируются применительно к юридической интерпретации философских категорий формы и содержания, общего, особенного и частного. Одновременно подвергаются изучению законодательная, судебная и следственно-оперативная практика в области раскрытия и расследования преступлений, судебного разбирательства и разрешения уголовных дел в части, касающейся дифференцированного подхода к построению УСП.
Предмет исследования - закономерности уголовно-процессуальной деятельности, проявляющиеся в судебно-прокурорской и следственно-оперативной практике при использовании традиционных и вновь воспринятых УПК РФ правовых технологий, сориентированных на повышение эффективности предварительного расследования и судебного разбирательства уголовных дел.
Цель данного исследования состоит в поиске оптимальных путей объединения теоретических представлений и реальных потребностей следственно-оперативной и прокурорско-судебной практики при уяснении вопроса о понятии уголовно-процессуальной формы, научном обосновании необходимости дифференцированного подхода к структуре УСП, выработке экономически обоснованных рекомендаций по дальнейшей легализации в УПК РФ множественности форм досудебного и судебно-(контрольного) производств в ходе перспективного совершенствования отраслевого законодательства и практики его применения.
Для достижения этой цели диссертантом были поставлены следующие задачи:
- изучить историю вопроса (точки зрения различных ученых на понятие уголовно-процессуальной формы во всем многообразии ее проявления);
проанализировать понятие УПФ с позиции философской науки (соотношение формы и содержания, общего и особенного, целого и части и проч.);
исследовать преимущества и недостатки унифицированного и дифференцированного подходов к построению УСП;
обосновать преимущества дифференцированного подхода к технологии УСП на современном этапе развития Российской Федерации;
вскрыть истоки и показать негативное влияние бюрократизма на уголовно-процессуальную деятельность, а также пагубное воздействие сверхнормативной формализации уголовно-процессуальных правоотношений на механизм достижения целей УСП;
обосновать необходимость создания инновационных технологий предварительного расследования и судебного разбирательства уголовных дел;
выявить основные виды многообразия форм УСП в ретроспекции и в современном их состоянии;
обосновать наиболее перспективные направления совершенствования форм УСП (в их традиционном понимании) с учетом российского исторического и передового международного опытов.
Методологическую основу данной диссертации определяет диалектический метод познания действительности. В ходе работы использовались также методы моделирования, сравнительного, статистического, исторического, логико-юридического, конкретно-социологического, системно-структурного анализа.
Теоретическую базу исследования составляют труды известных ученых в области уголовного, оперативно-розыскного и уголовно-процессуального законодательства РФ, а также некоторых других гуманитарных отраслей науки: А.С. Александрова, А.Д. Арсеньева, В.К. Бабаева, СВ. Бажа-нова, В.П. Божьева, А.Д. Бойкова, В.М. Горшенева, К.Ф. Гуценко, А.И. Долговой, Н.Н. Ковтуна, П.А. Лупинской, П.Е. Недбайло, А.С Панарина, П.ф. Пашкевича, М.П. Полякова, Н.Н. Полянского, Р.Д. Рахунова, Х.У. Рустамова, В.М. Савицкого, СП. Серебровой, В.К. Случевского, М.С. Строговича, В.Т. Томина,
И.Я. Фойницкого, В.Н. Хропанюка, М.А. Чельцова-Бебутова, В.Н. Шпилева, Л.С. Явича, М.Л. Якуба и некоторых других.
Правовой основой исследования явились международно-правовые нормы и договоры, ратифицированные Российской Федерацией, Конституция РФ, действующее уголовное, уголовно-процессуальное и (отчасти) уголовно-исполнительное законодательства РФ, а также ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности», ведомственные нормативно-правовые акты Конституционного и Верховного судов РФ, Генеральной прокуратуры РФ, МВД и Минюста России.
Эмпирическую базу исследования составляют: результаты изучения и обобщения по специально разработанной анкете 206 уголовных дел, рассматривавшихся судами городов Москвы и Владимира в 2001-2004 гг. (прил. 1); статистические данные о результатах деятельности правоохранительных органов; материалы интервьюирования сотрудников органов уголовной юстиции городов Москвы и Владимира; использован личный десятилетний опыт следственной работы автора.
Также были использованы результаты опроса по специально разработанной анкете 917 сотрудников органов уголовной юстиции гг. Москвы и Владимира (прил. 2). В числе респондентов были: судьи (в том числе мировые) районных, городских и областных судов - 10,7 %, прокуроры (их заместители, помощники) районных, городских, областных прокуратур - 9,4 %, адвокаты - 4,0 %, следователи (при ГОРОВД и прокуратуры) - 32,3 %, дознаватели - 9,5 %, оперативные уполномоченные УР, ОБЭП и учреждений УИС - 16,6 %, иные сотрудники (участковые уполномоченные милиции, оперативные дежурные и т.п.) - 17,5 %. Из общего числа опрошенных 70,1 % сотрудников имели высшее юридическое образование. Стаж работы респондентов распределился следующим образом: до 1 года - 12,2 %, от 1 до 3 лет - 32,3 %, от 3 до 10 лет - 49,4 %, свыше 10 лет - 6,1 %.
Научная новизна исследования определяется оригинальным общеметодологическим подходом к анализу юридической и семантической природы правового термина «уголовно-процессуальная форма», выявлением в ретро-
спекции и в современном законодательстве (практике его применения) множественности (многообразия) видов проявления рассматриваемого феномена, определении их общих черт (свойств).
На наш взгляд, сам термин «уголовно-процессуальная форма» применительно к проблемам ее унификации/дифференциации исчерпал себя. Представляется сомнительной целесообразность его дальнейшего сохранения и использования в арсенале уголовно-процессуальной науки, по крайней мере в традиционном виде. В теории уголовного процесса становится актуальным введение (наряду с оставлением) таких терминов-заместителей, как: исторический тип УСП, формы предварительного расследования, виды дознания, форма и содержание процессуальных документов, процессуальный порядок производства следственных действий, регламент уголовно-процессуальной деятельности, технология УСП, особенности судопроизводства у мирового судьи (в суде присяжных) и т.п.1
Основные положения, выносимые на защиту:
Теоретический вывод, проистекающий из краткого исторического экскурса в историю развития УПФ, о том, что доктрина дифференцированного подхода к построению УСП, спорадически подвергавшаяся критике сторонниками «гуманистической» линии, во-первых, не исключала множества форм судопроизводства применительно к отдельным стадиям УСП, и, во-вторых, дискредитировалась посредством «игры в термины»: например, простота судопроизводства - «упрощенчество», или «упрощенство», уголовного процесса.
Теоретическое положение о понятии формы и содержания, общего и особенного, целого и части применительно к проблеме УПФ, основанное на философско-правовом анализе.
Следует оговориться, что по тексту работы диссертантом используется понятие «уголовно-процессуальная форма» в его традиционном понимании, если иное специально не оговорено.
Теоретический вывод о целесообразности дифференцированного (избирательного) подхода к структуре уголовного процесса.
Вывод о множественности форм УСП, сложившихся в уголовно-процессуальном законодательстве в современный период.
Выводы об основных причинах бюрократизации уголовного процесса и сверхнормативной формализации уголовно-процессуальных правоотношений.
Теоретические выводы о необходимости введения в уголовно-процессуальное законодательство норм, регламентирующих срочное рассмотрение уголовных дел о преступлениях небольшой и средней тяжести.
Выводы о необходимости совершенствования норм, регулирующих особый порядок судебного разбирательства (гл. 40 УПК РФ).
Научно обоснованные рекомендации по дальнейшему развитию и совершенствованию наиболее радикальной структуры УСП (мировое соглашение) с учетом передового международного и собственного исторического опыта деятельности органов уголовной юстиции.
Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что содержащиеся в нем положения, выводы и рекомендации имеют как научно-познавательную ценность, так и могут быть учтены при совершенствовании уголовно-процессуального законодательства; смежных с ним законодательных подсистем уголовно-правового блока; при разработке концептуальных теоретических (юридических, философских) положений, касающихся уголовно-процессуальной формы, ее унификации, дифференциации; общеметодологического подхода к пониманию рассматриваемой проблемы.
Предметное усвоение наиболее приемлемой смысловой нагрузки, которую несет термин «уголовно-процессуальная форма», как представляется, в состоянии предоставить в распоряжение ученых и юристов-практиков научно обоснованные рекомендации, доказывающие преимущества дифференцированного (избирательного) подхода как к самому понятию, так и к структуре УСП. Это согласуется с прогрессивной установкой российского УСП, главенствую-
щим принципом которого становится право пострадавшего от преступления на выбор формы (способа) защиты своих нарушенных прав и интересов.
Последовательное преломление дифференцированного подхода в структуре УСП в состоянии серьезно повысить эффективность уголовно-процессуальной деятельности, предполагающей ощутимое снижение затрат и потерь при прохождении уголовных дел по стадиям уголовного процесса.
Материалы диссертационного исследования могут быть использованы также в учебном процессе в качестве научно-методической основы для разработки учебных пособий и рекомендаций.
Апробация результатов исследования. Результаты исследования обсуждались на кафедре уголовного процесса Владимирского юридического института Минюста России с привлечением квалифицированных специалистов с кафедры уголовного права и криминологии, криминалистики и ОРД, а также виднейших юристов-экспертов московских вузов системы МВД России.
Основные положения диссертации докладывались на научно-практических конференциях, совещаниях и заседаниях «круглых столов», проводившихся в Москве, Нижнем Новгороде, Владимире и некоторых других городах Российской Федерации. Рекомендации по совершенствованию УПК РФ и практики его применения были учтены во Владимирском областном суде и Владимирской областной прокуратуре, а также использованы в качестве методических материалов для проведения занятий по курсу уголовно-процессуального права и спецкурсу «Предварительное следствие в ОВД» во Владимирском юридическом институте Минюста России. Это подтверждается актами приемки научной продукции (прил. 4-6).
Структура диссертации соответствует логике проведенного исследования и его результатам. Она состоит из введения, трех глав, включающих 8 параграфов, заключения, приложений и библиографического списка.
Краткий экскурс в историю вопроса об унификации/дифференциации уголовно-судебного производства
На всех этапах развития правовой системы России, вне зависимости от господствовавших политических режимов, социальных конфликтов и переворотов, ученые-юристы обращались к проблеме совершенствования существовавших процессуальных законов, стремились сделать их более оптимальными. Анализ многочисленных исторических источников показывает, что борьба с судебной волокитой, полицейским произволом, крючкотворством бюрократов от закона занимала важное место в их работе.
В истории российского народа, особенно в ее ранний период, преобладали устои индивидуальной свободы. Поскольку основы общественного быта еще не сложились, отдельная личность не потеряла своей самостоятельности, то на ней лежали и все заботы о поддержании и восстановлении своих прав. Последние были до того обширны, что личность сама решала, совершено ли против нее преступление, и самостоятельно восстанавливала нарушенный порядок в форме кровной мести.
Отдельная личность, в особенности когда она должна была оценить деяние, нарушающее ее права (или права ее близких), редко была в состоянии исполнить эту обязанность совершенно беспристрастно, а потому, восстанавливая свои нарушенные права, очень часто, почти всегда, превышала меру воздействия, чем, в свою очередь, нарушала права лица, совершившего правонарушение против нее. Таким образом, самоуправство вело к новому
преступлению, а значит, не обеспечивало общественный порядок. Личность, решавшая вопрос, совершено ли преступление, не всегда оценивала его в соответствии с требованиями, которые предъявляло общество индивиду. В тех же случаях, когда ее действия не шли вразрез с общественным порядком,. личность не всегда была в силах восстановить свои права, в особенности, если преступник был могущественнее.
Таким образом, суд возник в период упорядоченного самоуправства, сменив самоуправство необузданное. Задача суда заключалась лишь в разрешении спора, в признании или непризнании прав, чем он давал или не давал правомочия добиваться своего права силой, и если давал, то указывал пределы ее применения. Когда принуждение перешло к государству, за судом сохранился его санкционирующий характер1, что требовало определенной юридической формы.
Следовательно, первая, самая грубая, форма восстановления нарушенных прав, кровная месть, основанная на крайнем применении начала индивидуальной свободы, исключала общественный порядок и противодействовала социальному развитию. Требовалось вмешательство особых государственных чиновников, которые были бы в состоянии разрешать возникавшие конфликты посредством специальных правил, свойственных судебным местам, -учреждениям «более полицейским» по тому времени.
Отсутствие таких правил в ситуациях, связанных с массовыми преступлениями, подчас приводило к необходимости применения военной силы, особенно в тех случаях, когда действия преступников приобретали широкий размах . Ни о какой процессуальной форме в подобных случаях говорить не приходилось.
Следует учитывать, что в рассматриваемый период исторического развития никаких различий между уголовным и гражданским правом не проводилось. Судопроизводство по уголовным и гражданским делам было единым и велось по правилам состязательного процесса
По мере формирования и укрепления централизованного Московского государства постепенно происходило развитие административно-судебных органов. Порядок «судоговорения» в них устанавливался первой редакцией Русской Правды и отдельными положениями Пространной Правды.
Уже в Уложении о судебных делах от 11 января 1628 г. видно стремление законодателя ускорить рассмотрение уголовных дел в судебных органах. Указанный законодательный источник устанавливал материальную ответственность ответчика - обвиняемого по делу - в случае его неявки в судебное заседание (ст. 1), а ст. 3 определяла для истца недельный (льготный) срок в целях ускорения процесса . Однако предпринимаемые меры не давали видимых результатов, и серьезным недостатком в судопроизводстве оставалась «бесконечность процесса».
В XVII в. еще более усилились различия между двумя формами процесса: старым обвинительным процессом («судом») и все более развивавшимся новым розыскным процессом («сыском»). Законодатель уже не полагался на активность истцов и ответчиков, а предписывал судье «сыскивати всякими сыск накрепко»
Понятие и содержание уголовно-процессуальной формы
Уголовно-процессуальная форма является одной из фундаментальных категорий науки уголовно-процессуального права, которая до сих пор волнует многих ученых-юристов1. До настоящего времени однозначно не разрешен вопрос о сущности этого уникального правового явления, имеющего немаловажное значение для правотворческой и правоприменительной деятельности. В уголовном процессе в качестве правоприменителей выступают суд, прокуратура и некоторые другие государственные органы. На них возложена обязанность по укреплению законности и правопорядка. Основополагающим началом их деятельности согласно Конституции РФ, является принцип законности (ст. 15). Государственные и общественные организации, должностные лица и граждане призваны соблюдать Основной Закон и другие конституционные, федеральные законы. Дело лишь за их точным и неуклонным выполнением, поскольку любой закон действует только тогда, когда он признается всеми и повсеместно.
Однако в правоприменительной практике нормы закона исполняются не всегда целесообразно, а иногда не исполняются вовсе. Чаще всего это происходит из-за отсутствия конкретных предписаний о порядке их реализации, чрезмерной заформализованности, громоздкости (избыточной сложности) юридических процедур. Культивируются нетехнологичные по своей конструкции и потому неработающие законодательные нормы . Шарль Монтескье в книге «О духе законов» по этому поводу писал, что законы, которые не работают - бесполезные законы. Они ослабляют действие законов необходимых, а законы, от исполнения которых можно уклониться, ослабляют действие всего законодательства1. В результате это приводит к тому, что профессор Ю.И. Гревцов назвал «патологией права», когда в области правотворчества путем законодательных «интервенций» происходит «ослепление» права до состояния неспособности найти своего адресата.
Характерно, что на наш вопрос о том, что, по мнению респондентов, в первую очередь влияет на умножение нарушений установленного законом порядка расследования и судебного разбирательства уголовных дел, подавляющая часть опрошенных (78,1 %) ответили: несовершенство норм УПК РФ; 68,9% - «пробельность» законодательства; 45,1 % - либерализм уголовно-процессуальной политики; 37,7 % - преобладание в законодательстве и в практике его применения унифицированного подхода к структуре УСП.
Для четкого исполнения законов необходимо, чтобы они не отставали от развития правовых форм регулирования государством общественных отношений, в том числе и уголовно-процессуальных, соответствовали экономическим возможностям государства3. Вместе с тем политика государства опосредованно, через экономику, воздействует как на все право и правовые нормы, в частности. Поскольку нормы права создаются под непосредственным влиянием политики РФ, то законодательство быстрее реагирует на изменения в политике, чем на развитие объективных экономических процессов и отношений4. «Отсюда, - делает вывод профессор СВ. Бажанов, - наблюдаемое в нашей стране хроническое, опережающее развитие правовой надстройки относительно призванного детерминировать ее экономического базиса»1.
По верному выражению классиков марксизма, законодатель «не делает законов, он не изобретает их, а только формулирует, он выражает в сознательных положительных законах внутренние законы духовных отношений. Мы должны были бы бросить упрек законодателю в безграничном произволе, если бы он подменил сущность дела своими выдумками»2.
Граждане вправе требовать от государства максимально эффективных законов и плодотворной работы соответствующих органов с тем, чтобы по возможности каждое преступление было раскрыто и виновные несли заслуженное наказание. Одним из основных условий успешной деятельности указанных органов в борьбе с преступностью является ее (деятельности) надлежащее процессуально-правовое регулирование. Немаловажную роль здесь играет совершенствование не только содержания законодательных норм и юридических определений, основанных на принципах права, но и формы, являющейся способом выражения, организации и существования содержания.
Содержание и форма, - как верно отмечает В.К. Бобров, - две стороны правотворчества, которые находятся в диалектической взаимосвязи, взаимозависимости и взаимодополняемости. Выработка более совершенных уголовно-процессуальных норм вносит определенные изменения в способы формирования законов, указов, постановлений, а следовательно, и в систему уголовно-процессуального права. Усовершенствованная же форма способствует развитию нового нормативного содержания. Эффективность правового воздействия на достижение назначения У СП может быть тем выше, чем совершеннее будет его форма
Бюрократизм уголовно-процессуальной деятельности и сверхнормативная формализация уголовно-процессуальных правоотношений
Даже самый совершенный уголовно-процессуальный закон (а таковым УПК РФ 2001 г. не является) имеет пробелы, на которые быстрее всего реагирует правоприменитель. Например, российский следователь на сегодняшний день не обладает широкими полномочиями, как его французские коллеги или судебные следователи времен действия УУС 1864 г., его сдерживают формальные ограничения и обязанности выполнять «мертвые» нормы, которые мешают ему превратиться в полноправный орган уголовного преследования1. Именно правоприменитель на практике первым сталкивается с проблемами реализации «мертвых» норм закона, которые не предусматривают той или иной юридической процедуры. К тому же иногда последние бывают слишком усложненными. Поэтому нередко те или иные предписания закона остаются безрезультатными или используются недостаточно эффективно. С точки зрения законодательной техники недостатки устраняются путем внесения изменений или дополнений в УПК, как правило, позже, чем с ними столкнулся правоприменитель, а иногда не устраняются вообще. Например, в УПК РСФСР 1960 г. до его отмены так и не были внесены такие необходимые следственные действия как проверка показаний на месте, выработанное практикой несколько десятилетий назад, или дополнения к перечню неотложных следственных действий (назначение экспертизы, прослушивание телефонных и иных переговоров, наложение ареста на имущество). Следует оговориться, что вышеперечисленные неотложные следственные действия были приняты в Основах уголовного судопроизводства еще за 10 лет до вступления в действие нового УПК РФ.
Проблема несовершенства УПФ, на наш взгляд, в большей степени состоит в консерватизме законодателя, что само по себе не плохо (при наличии определенных условий). «Догматы науки втискивают уголовный процесс в прокрустово ложе нами же выработанных субъективных представлений о нем»1. Бюрократизация уголовно-процессуальной деятельности и излишняя формализация норм УПК РФ не должны стоять на пути перестройки в УСП.
Буквально слово «бюрократия» переводится как господство канцелярии2. Впервые научное понимание природы и существа бюрократии дал К. Маркс. Он вывел такие черты бюрократии, как формализм, бездушие, крючкотворство, бюрократический произвол. В работе «К критике гегелевской философии права» Маркс писал, что бюрократия «...вынуждена... вы давать формальное за содержание, а содержание - за нечто формальное. Государственные задачи превращаются в канцелярские задачи, или канцелярские зада-чи - в государственные» . Немецкий социолог М. Вебер рассматривал бюрократию как «естественную» и «необходимую» форму всякой социальной организации . Современный толковый словарь русского языка дает два значения понятия «бюрократизм»: 1) управление, при котором деятельность органов исполнительной власти излишне осложнена и направлена на обеспечение ведомственных интересов в ущерб интересам общества, во вред ему; 2) это канцелярщина, пренебрежение к существу дела ради соблюдения формаль ностей . Этот же словарь толкует понятие «формальность» или «формализм» как соблюдение внешней формы в ущерб существу дела . В области человеческих отношений формализм проявляется в безукоснительном следовании правилам этикета, обряда, ритуала, даже в тех случаях, когда жизненная ситуация делает это бессмысленным, нелепым, комичным или драматичным. Интересам соблюдения формальных правил здесь приносятся в жертву интересы содержания человеческого общения. В сфере социального управления формализм проявляется в бюрократизме, в преклонении перед буквой закона при полном пренебрежении к его смыслу и духу.
По отношению к уголовному процессу формализм заключается, по верному определению Н.Н. Полянского, в «соблюдении установленных законом форм без учета их действительного значения и цели, в такой фетишизации форм, когда они чтутся сами по себе...»
Преодоление бюрократических обструкций в нормах уголовно-процессуального законодательства позволяет быстрее, рациональнее, экономичнее решать задачи УСП, не ущемляя гарантий защиты прав и свобод граждан. Однако для соблюдения свободы, как отмечал Ш. Монтескье, судебные формальности необходимы; но число их не должно быть настолько велико, чтобы они стали препятствием для целей тех законов, которые их же установили. Иначе дела могут тянуться без конца, а стороны будут лишь разоряться от бесконечных расследований. «При этом граждане потеряют свободу и безопасность, обвинитель не будет иметь возможности доказать обвинение, а обвиняемый - оправдаться» .
Срочное рассмотрение уголовных дел о преступлениях небольшой и средней тяжести
Институт сокращенного (ускоренного, суммарного) производства, как уже подчеркивалось выше, может являться одним из средств повышения эффективности уголовно-процессуальной деятельности, не снижая при этом гарантий на защиту прав и свобод личности. Актуальными в этой связи до сих пор остаются Рекомендация NR-(87) 18 Комитета министров Совета Европы «Относительно упрощения уголовного правосудия». В ней, в частности, говорится, что учитывая увеличение количества уголовных дел, особенно заслуживающих небольших наказаний, проблемы, вызываемые длительностью разбирательств по ним, считая, что затягивание с рассмотрением преступлений создает отрицательное мнение об уголовных законах и наносит ущерб должному отправлению правосудия, Комитет министров посчитал, что необходимое ускорение и упрощение уголовной юстиции должно производиться несколькими путями, например, использованием так называемых суммарных производств, упрощенных процедур, упрощением обычных судебных процедур.
К упрощенным производствам в первую очередь следует отнести срочное рассмотрение в суде уголовных дел о преступлениях небольшой и средней тяжести.
Развитие данного института имеет свою историю. Аналогичные процедуры существовали на Руси всегда, но проводились в рамках неформального процесса. Например, Псковская Судная грамота 1467 г. определяла, что суд земского старосты рассматривал дела о кражах и некоторых других преступлениях. Староста мог провести «суд по поличному», то есть на месте совершения преступления1. В соответствии с Соборным уложением 1649 г. царя Алексея Михайловича задержание с поличным исключало расследование и влекло передачу дела в Разбойный приказ, считавшийся средним звеном судебной системы2.
История становления срочного судопроизводства в российском законодательстве конца XIX - начала XX вв., неоднократные попытки введения так называемого «порядка неотложности» не находили признания. Не удалось этого сделать ни комиссии по пересмотру Судебных уставов в 1894-1899 гг., ни в проекте реформы местного суда 1909 г., ни в 1913 г. при внесении проекта о мерах борьбы с хулиганством. Профессор П.И. Люблинский главными мотивами к отказу называл недоверие к работе полицейских органов, на протоколах которых судье пришлось бы обосновывать свое решение, а также боязнь апелляционного обжалования, которое породило бы ряд значительных неудобств . В дальнейшем вопрос о «целесообразности учреждения в губернских и уездных городах дежурных камер народного суда» был поднят на III Всероссийском съезде деятелей юстиции. 17 ноября 1920 г. Народный комиссариат юстиции издал Циркуляр №21, которым предписывал учреждение дежурных камер «для рассмотрения несложных дел в самый день задержания обвиняемого». В данном документе определялся порядок организации и рассмотрения дел в дежурных камерах.
Такая упрощенная процедура рассмотрения уголовных дел в дежурных камерах суда была аналогична порядку «немедленного привода» (comparation immediate), узаконенному во французском процессе с 1863 г. В соответствии с этим законом в случаях задержания на месте преступления преступника последний, по усмотрению прокурора, без производства предварительного следствия мог быть направлен непосредственно в суд исправительной полиции для незамедлительного разбирательства дела. Схожее производство предусматривали проекты германских законов от 1908 и 1921 гг., согласно которым уголовные дела к судебному разбирательству направлялись по заключению прокурора в отношении подозреваемых, застигнутых при совершении преступления либо после задержания, если они признавали себя виновными. Кроме того, и самому обвиняемому предоставлялось право просить о немедленном разбирательстве дела. Однако, эти проекты не нашли своего осуществления. Не смотря на такое противодействие законодательства, в отдельных местностях Германии развились своеобразные формы ускоренного рассмотрения дел, по которым подозреваемые были задержаны1.
В Америке и Англии задержанные за мелкие проступки вместе с очевидцами доставлялись к мировому, муниципальному, полицейскому судье. Полицейский, доставивший задержанного, устно докладывал суть дела, судья кратко допрашивал свидетелей (если они были) и задержанного, после чего также устно определял меру наказания. Как правило, это был штраф или небольшой срок ареста. Письменное решение оформлялось служащим суда позже.
Уголовно-процессуальный кодекс 1922 г. (впоследствии и 1923 г.) включил положения Циркуляра № 21 с некоторыми дополнениями и изменениями в разд. (п.) 2 гл. 26 «О дежурных камерах народного суда». Однако новый порядок ускоренного разбирательства, не получивший дальнейшего толкования в циркулярах НКЮ, слабо прививался к жизни.
