Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Процессуальная функция уголовного преследования в состязательном уголовном судопроизводстве: теоретический, исторический и сравнительно-правовой аспекты 13
1. Функция уголовного преследования как процессуальная деятельность, направленная на защиту публичных и частных законных интересов 13
2. Процессуальная функция уголовного преследования в истории российского уголовного судопроизводства 38
3. Уголовное преследование в современных национальных системах уголовного процесса 55
Глава II. Проблемы соотношения публичного, частного и субсидиарного обвинения в уголовном процессе России 71
1. Публичность, диспозитивность и состязательность в уголовном процессе современной России 71
2. Критерии разграничения дел публичного, частно-публичного и частного обвинения 94
3. Элементы диспозитивности по делам публичного обвинения 115
Глава III. Процессуальный статус субъектов уголовного преследования по делам публичного обвинения 127
1. Понятие и классификация субъектов уголовного преследования по делам публичного обвинения 127
2. Процессуальное руководство предварительным расследованием преступлений как форма уголовного преследования 134
3. Полномочия следователя и дознавателя по осуществлению уголовного преследования 148
4. Процессуальный статус государственного обвинителя в судебных стадиях уголовного процесса 169
Заключение 1S
Список использованных источников и литературы 188
- Функция уголовного преследования как процессуальная деятельность, направленная на защиту публичных и частных законных интересов
- Процессуальная функция уголовного преследования в истории российского уголовного судопроизводства
- Публичность, диспозитивность и состязательность в уголовном процессе современной России
- Понятие и классификация субъектов уголовного преследования по делам публичного обвинения
Введение к работе
Начавшийся в 90-х годах XX века процесс демократизации и гуманизации уголовного процесса вызвал обострение научных дискуссий, касающихся роли и назначения государства в обществе, его взаимоотношений с гражданским обществом и места в этих отношениях гражданина. Провозглашение Российской Федерации правовым демократическим государством (статья 1 Конституции Российской Федерации) с неизбежностью влечет признание в гражданине равноправного с таким государством субъекта в тех отношениях, которые всегда считались сугубо государственными и не допускали вмешательства частных лиц. В сфере уголовного процесса, который обоснованно считают "индикатором политического и экономического устройства общества" , а значит - и показателем отношения государства к своим гражданам, это выразилось прежде всего в вопросе о соотношении частных и публичных начал, во взаимосвязи и взаимопроникновении реализуемых здесь частных и публичных интересов.
Публичный характер уголовного преследования, как и всего уголовного процесса, в советский период российской истории сводился к деятельности государственных органов по защите всеобъемлющего государственного интереса, который было принято отождествлять с интересом всего общества. Вся система уголовного преследования была традиционно сориентирована на преимущественную защиту интересов государства. Участие частных лиц в уголовном процессе признавалось необходимым постольку, поскольку эти лица способствовали защите публичного интереса. В этих условиях задачи уголовного судопроизводства в статье 2 УПК РСФСР логично определялись исключительно как задачи уголовного преследования.
В литературе понятия "уголовное преследование", "обвинение", "публичность" и смежные с ними исследовались достаточно детально в работах таких видных теоретиков уголовного процесса, как В.Н. Бояринцев, И.М. Гальперин, К.Ф. Гуценко, П.М. Давыдов, Т.Н. Добровольская, СИ. Катькало, А.С. Кобли-
1 Михайловская И.Б. Цели, функции и принципы российского уголовного судопроизводства (уголовно-процессуальная форма). - М: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2003. - С.14.
ков, Л.Д. Кокорев, A.M. Ларин, В.З. Лукашевич, П.А. Лупинская, И.Л. Петру-хин, Н.Н. Полянский, В.М. Савицкий, М.С. Строгович, В.Н. Шпилев, С.А. Шейфер, П.С. Элькинд, М.Л. Якуб и других.
Судебная реформа потребовала переосмысления многих общепринятых институтов и аксиом и поиска новых правовых схем взаимоотношений между публичными и частными субъектами уголовного процесса в соответствии с его новым назначением. Содержание судебной реформы и ее основные направления во многом определялись потребностями такого поиска, нацеленного на масштабную интеграцию России в мировое сообщество и восприятие ею самых передовых образцов юридической практики.
По мере реализации судебной реформы выяснилось, что коренное преобразование отечественного уголовного правосудия не приемлет механической пересадки чужих его образцов на российскую почву, и уж тем более - не может быть основано на одном лишь отрицании опыта советской эпохи. Так, расширение диспозитивного начала в уголовном процессе (традиционно относившемся к публичным отраслям права), бесспорно, играющее важнейшую роль в его демократизации, не может быть безграничным и не должно влечь полного отказа от принципа публичности, входящего в число необходимых средств достижения цели данной отрасли права и правоприменительной деятельности. Отказ от публичности уголовного преследования не только не способствует демократизации правосудия, но, напротив, таит в себе угрозу ослабления гарантий защиты прав и свобод человека и гражданина. В правовой конструкции такого (непубличного) уголовного преследования уже нет требований действовать в публичных (а не в ведомственных) интересах, нет здесь и активной правоприменительной деятельности государственных органов. Публичные интересы априорно предполагают способствование защите прав вовлеченных в сферу борьбы с преступностью частных лиц и возмещение им причиненного вреда, то есть в полной мере соответствует современному назначению уголовного судопроизводства (статья 6 УПК Российской Федерации). Защита публичных интересов всегда связана с необходимостью мотивировать принимаемые решения, обосновывать их по итогам всестороннего, полного и объективного исследования обстоя-
тельств дела. Без защиты публичных интересов в уголовном судопроизводстве нельзя с уверенностью говорить о наличии в данном государстве правосудия, в котором полноценно реализуется судебная власть.
В современных условиях возникает необходимость в теоретическом обосновании приоритетности публичного начала в уголовном преследовании, являющемся движущей силой уголовного процесса, и построении такой его системы, критерием эффективности которой в полной мере могла бы стать не столько мера соотношения цели с фактически полученным результатом , сколько сама процедура, приведшая к такому результату. Важным требованием к этой процедуре является баланс частных и публичных (общественных и государственных) интересов, категории которых не получили должной разработки в научной литературе.
Изложенное обусловило обращение к изучению богатого исторического опыта России и западных образцов уголовного правосудия. В работе рассматриваются труды теоретиков уголовного процесса конца XIX - начала XX века: Я.И. Баршева, СИ. Викторского, М.Ф. Владимирского-Буданова, М.В. Духов-ского, П.И. Люблинского, СВ. Познышева, И.А. Покровского, Н.Н. Розина, В.А. Случевского, Д.Г. Тальберга, Л.Я. Таубера, И.Я. Фойницкого, а также процессуалистов, занимавшихся сравнительным анализом систем уголовного правосудия различных стран: Ю.Г. Архипова, СВ. Боботова, У.К. Брайсона, Е. Быковой, Л.В. Головко, О. Гренковой, К.Ф. Гуценко, Е. Дементьевой, И.Ю. Жига-чева, В.А. Ковалева, Э.В. Лисневского, А.И. Лубенского, И.Б. Михайловской, В.М. Николайчика, М. Нимеллера, М.А. Пешкова, Н.Н. Полянского, К. Сиатро, А.В. Смирнова, С. Теймана, Э. Трубициной, Р. Уолкера, Б.А. Филимонова, СГ. Чаадаева, Н.Ф. Чистякова и др.
Комплексный характер исследования предопределил также анализ смежных проблем общей теории права, уголовного права и философии, что невозможно без обращения к работам М.М. Агаркова, С.С. Алексеева, А.С Ахиезера, СН. Братуся, Г.В.Ф. Гегеля, Т. Гоббса, СГ. Келиной, Б.А. Кистяковского,
2 Ларин A.M. К прогнозу развития советского уголовного процесса / Совершенствование законодательства о суде и правосудии. - М., 1985. - С.32-33.
6 В.А. Конева, О.Э. Лейста, М.К. Мамардашвили, Ш.Л. Монтескье, П.Е. Недбайло, B.C. Нерсесянца, Парсонса, Ю.Е. Пермякова, К.С. Пигрова, Платона, Р. Ред-лиха, Ж-Ж. Руссо, И.С. Самощенко, B.C. Соловьева, М.Х. Фарукшина и др.
Такой комплексный анализ уголовного преследования дал возможность не только в новом свете взглянуть на давно известные науке и практике проблемы, но и предложить основные подходы к их разрешению.
Перечисленные обстоятельства предопределяют актуальность и научную новизну диссертационного исследования.
Цель исследования: поиск и разработка научно обоснованного подхода к выявлению правовой сущности уголовного преследования как особого вида процессуальной деятельности и определению баланса частных и публичных интересов, реализуемых в уголовном судопроизводстве, а на этой основе - способов оптимизации соотношения публичности и диспозитивности в уголовном преследовании.
Задачи исследования:
Определить сущность и систему основных понятий, в которых выражается специфика уголовного преследования как уголовно-процессуальной функции и элемента системы уголовного процесса, и показать, как при осуществлении этой функции реализуются публичные и диспозитивные начала в правосудии по уголовным делам;
Вывести основные характеристики понятия "интерес", позволяющие разграничить частный и публичный интерес и смоделировать научно обоснованный подход к их балансу в уголовном преследовании;
Провести комплексный ретроспективный и сравнительно-правовой анализ уголовного преследования, реализации в нем частных и публичных интересов;
Раскрыть и исследовать роль, значение и конкретные элементы принципов публичности и диспозитивности, форму и пределы их реализации в обвинительной деятельности государственных органов и частных лиц по делам публичного, частно-публичного и частного обвинения;
Провести комплексный анализ литературы и действующего УПК в аспекте реализации частных и публичных интересов в обвинительной деятельности и наиболее точного закрепления в нем процессуального статуса субъектов уголовного преследования;
Выявить тенденции развития законодательства и судебной практики, имеющие значение для разработки концепции системы уголовного преследования;
Методологическую основу исследования составляют идеи социальной философии и философии права о сущности, назначении государства и права как публичных институтов и их роли в жизни человека и гражданина. В работе применены общенаучные положения диалектики о соотношении общего, частного и особенного, исторический метод, методы индуктивных и дедуктивных умозаключений, социологические методики. В целях комплексного анализа использованы методы сравнительного правоведения, логические и другие частно-научные методы познания.
Объект исследования: новое уголовно-процессуальное право России в разрезе положений, касающихся уголовного преследования, определяющих его социальную направленность, в том числе и с точки зрения баланса в нем частных и публичных интересов, и закрепляющих процессуальные статусы субъектов уголовного преследования, и практика его применения в деятельности государственных органов.
Предмет исследования: законодательные положения разных государств и разных исторических эпох и соответствующие им теоретические разработки, касающиеся содержания понятий "уголовное преследование" и "обвинение" и особенностей обвинительной деятельности по различным категориям дел, понятия "правовой интерес" и его дифференциации на частный и публичный, вариантов сочетания публичности и диспозитивности, в том числе и совмещении их с состязательностью, особенностей их проявления в деятельности различных субъектов уголовного преследования по действующему российскому и зарубежному уголовно-процессуальному законодательству.
Законодательной базой исследования являются Конституция Российской Федерации, действующее процессуальное законодательство: Уголовно-процессуальный, Гражданский процессуальный и Арбитражный процессуальный кодексы России, а также Уголовный кодекс Российской Федерации, Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях и федеральные законы. В работе нашли отражение соответствующие постановления Конституционного Суда Российской Федерации и разъяснения высших судебных органов СССР, РСФСР и России.
В работе получили освещение и сравнение уголовно-процессуальные нормы памятников истории права России с древних времен и до Уголовно-процессуальных кодексов РСФСР 1923 и 1960 годов. Кроме того, сравнение современных национальных систем уголовного процесса потребовало обращения к уголовно-процессуальному законодательству зарубежных стран и международно-правовым актам.
Эмпирическая основа исследования состоит из результатов программированного изучения 205 уголовных дел, рассмотренных федеральными судами районов города Самары по первой инстанции в 2002-2003 годах, и социологического опроса 200 практических работников. В работе использованы опубликованная судебная практика по конкретным делам высших судебных органов СССР, РСФСР и Российской Федерации и данные Судебного департамента при Верховном Суде России по Самарской области.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что в нем впервые в период действия нового уголовно-процессуального законодательства России на монографическом уровне представлено развернутое обоснование необходимости восстановления принципа публичности производства по уголовному делу и связанного с ним требования о всестороннем, полном и объективном исследовании обстоятельств дела. Новизна работы определяется оригинальностью исследовательских подходов: соотношение публичных и диспо-зитивных начал в уголовном процессе анализируются на основе теории уголов-
ного иска путем сопоставления его с иском гражданским в ретроспективном и сравнительно-правовом аспектах.
В соответствии с результатами проведенного исследования на защиту выносятся следующие основные положения:
Обоснована идея о том, что публичность производства по уголовному делу остается принципом современного российского уголовного судопроизводства, не противоречит ни принципу состязательности, ни каким-либо иным принципам, занимает собственное место в их системе, обеспечивая реализацию всех остальных принципов и, прежде всего, - принципа законности.
Предложено законодательное определение принципа публичности, которым должна быть дополнена Глава 2 УПК в виде специальной статьи "Публичность производства по уголовному делу", в которой определяются обязанности органов уголовного преследования при наличии законных оснований возбудить уголовное дело и обеспечить всестороннее, полное и объективное исследование его обстоятельств.
Доказано, что с принципом публичности неразрывно связаны требования всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств уголовного дела и активной доказательственной деятельности всех субъектов, представляющих в уголовном процессе государство и принимающих от его имени юридически значимые властные решения, в том числе и суда, который обязан сформировать и обосновать собственную правовую позицию по этому делу. Принцип публичности процесса определяет необходимость "прозрачности" и проверяемости всех процедур, связанных с принятием любых властных решений по уголовному делу на любом этапе производства по нему, а также обеспечения возможности для всех заинтересованных лиц своевременного обжалования этих решений в судебном порядке.
На основе исторического и сравнительно-правового исследования показано, что соотношение публичного и диспозитивного начал в уголовном преследовании и в уголовном судопроизводстве в целом находится в прямой зависимости от политического режима в государстве; развитие уголовного
процесса любого государства от частно-искового до публично-состязательного (со всеми промежуточными этапами) - это непрерывный поиск баланса между диспозитивным и публично-правовым началами. Гипертрофированное укрепление любого из этих начал за счет подавления другого в истории неизбежно влекло за собой снижение эффективности системы уголовной юстиции и необходимость ее реформирования. В современном российском уголовном процессе первоначально допущен заметный "перекос" в сторону диспозитивности, повлекший последовательное укрепление публичности производства во всех изменениях в УПК в период с апреля 2002 года по декабрь 2003 года.
Доказано, что демократизация уголовного судопроизводства обеспечивается не только и не столько расширением его диспозитивных начал, но, прежде всего, - укреплением публичного начала, реализация которого в законодательстве и на практике способна создать надежные гарантии для защиты не только публичных, но и частных интересов, прав и свобод человека и гражданина.
Высказаны новые аргументы в пользу теории уголовного иска, разработанной в период судебной реформы в России 19 века и вновь востребованной в современных условиях: обстоятельное сравнение частного гражданского иска и публичного уголовного иска позволяет найти приемлемые варианты решения многих актуальных проблем уголовного преследования, касающихся доказанности оснований обвинения, направляемого в суд, отказа от публичного обвинения в суде и защиты прав потерпевшего, возможности разных вариантов "мировых соглашений" и т.п. Показано, что современное гражданское процессуальное законодательство России при явном приоритете диспозитивного начала в нем менее радикально в ограничении публичного начала в сравнении с УПК 2001 года.
С позиций теории уголовного иска разработана теоретическая модель публичного обвинения, которое в материально-правовом смысле представляет собой предмет иска государства к гражданину, совершившему пре-
11 ступление, тогда как основания такого иска, предъявленного в суд, - это обстоятельства, подлежащие доказыванию по уголовному делу (предмет доказывания, определенный в статье 73 УПК РФ), которые устанавливаются органами уголовного преследования с участием иных субъектов уголовно-процессуальной деятельности в досудебном производстве с последующим поддержанием уголовного иска в суде.
Показана условность употребления в уголовно-процессуальном законе и в теории термина "частный" в отношении интереса гражданина, обратившегося за защитой такого интереса к органам публичной власти в порядке уголовного судопроизводства. Обоснована идея об обязанности государства обеспечить содействие гражданину в доказывании оснований частного уголовного иска, если гражданин обратился с такой просьбой. Предложены новые подходы к определению критериев разграничения уголовных дел публичного, частно-публичного и частного обвинения, показано несовершенство имеющейся в действующем законодательстве системы таких критериев.
Высказаны новые аргументы в пользу укрепления публичных начал в досудебном производстве, в том числе: поддержана идея о принадлежности прокуратуры к органам исполнительной власти, что в уголовном процессе наиболее ярко выражается в осуществлении прокурором процессуального руководства предварительным расследованием; обоснована целесообразность отказа от процессуальной фигуры начальника следственного отдела, выполняющего неоправданную роль промежуточного звена между прокурором и следователем и тем фактически ограничивающего процессуальную самостоятельность следователя; аргументирована необходимость дальнейшего укрепления гарантий размежевания процессуальной и оперативно-розыскной деятельности, которая не является уголовным преследованием, поскольку осуществляется вне рамок уголовного процесса.
Сформированы и обоснованы предложения по совершенствованию уголовно-процессуального законодательства, направленные на установление и поддержание баланса между публичным и диспозитивным началом в современном российском уголовном процессе.
Практическая значимость исследования: сформулированные в диссертации предложения и выводы могут быть использованы в правотворческой и правоприменительной деятельности, в системе высшего юридического образования и повышения квалификации практических работников. Предложенные определения понятий и теоретическая модель соотношения частных и публичных интересов в правовой сфере могут быть использованы в качестве познавательного инструмента при исследовании других институтов уголовного процесса и других отраслей юридической науки.
Апробация результатов исследования: Основные результаты исследования обсуждались на научных конференциях преподавателей Самарского государственного университета (2001-2004г.г.), Межведомственной научно-практической конференции (г. Самара, Самарский юридический институт Минюста России, май 2002 года), Межрегиональной научно-практической конференции "Проблемы обеспечения прав участников процесса по новому Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации" (г. Самара, Самарский государственный университет, 18-19 декабря 2002 года). Диссертация обсуждена на кафедре уголовного процесса и криминалистики Самарского государственного университета. Основные положения диссертации использовались автором в преподавании курса уголовно-процессуального права в Самарской гуманитарной академии.
Основные положения диссертации отражены в 5 статьях.
Структура диссертации состоит из введения, трех глав, объединяющих 10 параграфов, заключения и списка использованных нормативных и монографических источников.
Функция уголовного преследования как процессуальная деятельность, направленная на защиту публичных и частных законных интересов
Значение и место уголовного преследования в уголовном судопроизводстве большинство авторов определяют через понятие уголовно-процессуальной функции. В свою очередь, любая уголовно-процессуальная функция как одно из основных направлений процессуальной деятельности в теории определяется на основе тех законодательных конструкций, в которых выражена нормативная база осуществления этой деятельности.
Новый УПК Российской Федерации (далее - УПК, если не оговорено иное), в отличие от прежнего, в статье 5 разграничил два понятия "обвинение" и "уголовное преследование". Согласно пункту 22 обвинение - утверждение о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом, выдвинутое в порядке, установленном законом. Именно в этом смысле в уголовном процессе применяются такие выражения, как "предъявление обвиняемому обвинения", "доказанность обвинения", "поддержание обвинения", "отказ от обвинения". В пункте 55 уголовное преследование определяется как процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления. Вместе с тем, здесь же в пункте 47 статьи 5 и названии Главы 6 используется сочетание "сторона обвинения", а в статье 15 законодатель прибегает к словосочетанию "функция обвинения". Тем самым понятия "обвинение" и "уголовное преследование" используются для обозначения одной и той же функции. Более того, формулировка части 1 статьи 20 дает основания для рассмотрения "уголовного преследования" как понятия общего по отношению к частному - "обвинению". Сравнительный анализ процессуальных статусов участников на стороне обвинения, например, частного обвинителя, следователя и прокурора, также не позволяют точно установить значение термина "уголовное преследование", в котором он использован в УПК.
Иными словами, в связи с принятием и введением в действие УПК, закрепившего состязательность как принцип судопроизводства (статья 15), с новой остротой встала проблема определения и соотношения понятий "обвинение" и "уголовное преследование", которые и ранее в литературе определялись по-разному.
Обращение к советской и современной литературе по этому вопросу позволяет обнаружить следующее. Несмотря на то, что этим понятиям посвящено достаточно много работ, вопрос об их определении и соотношении остается открытым. Это легко продемонстрировать на примерах употребления термина "обвинение".
В литературе обвинением называют сторону обвинения1, обвинителя (обвинителей), выступающего (выступающих) в суде2; "содержание постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого"; сам акт привлечения в ка-честве обвиняемого и предъявления постановления ; формулировку решения по делу и др. По мнению же П.С. Элькинд, "во всех этих случаях речь идет о различных сторонах единого целого - института обвинения"4. Некоторые авторы говорят о трансформации уголовного преследования в обвинение или наоборот5.
В уголовно-процессуальной литературе широкое распространение получила трактовка обвинения в материальноправовом (уголовноправовом) и процессуальном (формальном) смыслах6. Еще в 1929 году М.А. Чельцов определял обвинение в "уголовно-материальном" смысле как "формулу обвинения, соответствующую составу преступления, описанному в определенном законе"7. Аналогичные точки зрения были высказаны и другими авторами. Обвинение рассматривалось как обвинительный тезис , "утверждение о виновности обвиняемого в совершении преступления"9, "который обвинитель поддерживает перед судом" ; обращенное к суду требование о признании обвиняемого виновным и т.д. Вместе с тем, М.С. Строгович обвинение в материальном смысле определял как "процессуальные действия, направленные на изобличение определенного лица в совершении преступления"11. Понятие обвинения в процессуальном смысле также толкуется по-разному: требование, обращенное к суду, о признании обвиняемого виновным (Н.Н. Полянский12); поддержание обвинения в суде (М.С. Строгович13 и др.), обвинительная деятельность прокурора, следователя, потерпевшего, гражданского истца по изобличению лица безотносительно к стадии процесса (Ф.Н. Фаткуллин14).
Уголовное преследование в литературе нередко называют "важнейшей частью"15, "первичной предпосылкой отправления правосудия"16, определяющей направление и границы17 уголовного дела. Однако из признания такого значения не следует, что уголовное преследование можно рассматривать как главную, центральную функцию процесса, а иным функциям - защиты и разрешения дела (правосудия), нужно отвести второстепенную, вспомогательную роль. Каждая процессуальная функция существует и развивается лишь постольку, поскольку существуют и развиваются две остальные. Иными словами, между уголовным преследованием, защитой и разрешением дела (правосудием) должно установиться "гармоническое и неразрывное единство"18. Такое единство возможно лишь в рамках состязательного уголовного процесса. Понимая это, нельзя, тем не менее, не учитывать, что функция защиты и разрешения дела в каком-то смысле обусловлены функцией уголовного преследования: защита осуществляется "от обвинения или подозрения", а дело разрешается постольку, поскольку оно инициировано обвинением. В законе не дается официального определения понятия "уголовно-процессуальная функция", но оно употребляется в двух случаях. В первом - в связи с понятием "сторона" (пункт 45 статьи 5), во втором — при описании принципа состязательности (статья 15). Обратимся к теоретическим разработкам самого понятия "уголовно-процессуальная функция".
Процессуальная функция уголовного преследования в истории российского уголовного судопроизводства
Учитывая сказанное ранее, полагаем, что уголовное преследование представляет собой форму реализации законных частных интересов физических (юридических) лиц и публичных интересов общества и государства. Для оценки того, насколько модель современного уголовного преследования по УПК позволяет гарантировать реализацию этих интересов, целесообразно обратиться к истории проблемы и проследить, как в тот или иной период российской истории законодателем учитывались частные и публичные интересы в уголовном преследовании. Ретроспективное исследование позволит выявить причины и условия, которые оказывают влияние на соотношение (баланс или "перекос") диспозитивных и публичных начал в уголовном судопроизводстве. Знание данных закономерностей представляет особый интерес в условиях реформирования всех сфер жизни нашего общества и государства, поскольку демократическое развитие общества всегда сопряжено с усилением гарантий прав и свобод личности, которая, с одной стороны, вправе самостоятельно распоряжаться ими, а с другой - имеет возможность рассчитывать в этом на помощь государства.
За основу возьмем периодизацию истории российской правовой системы, разработанную В. Княгининым".
Судопроизводство так называемого древнего (или древнейшего) времени принято называть ординарным. Никаких различий между гражданским и уголовным судопроизводством не было. Уголовное преследование носило частно-исковой характер100. Обе стороны уголовного процесса именовались "истцами", "суперниками" или "сутяжниками"101, что указывало на отсутствие у них каких-либо процессуальных преимуществ. Дело могло быть начато только по жалобе или челобитью частного лица. Понятие о государстве как истце в уголовном процессе еще не возникло. Государство даже никак не участвовало в установлении "процессуальных" отношений сторон и определении "подсудности" дела. Эти и другие вопросы разрешались сторонами в договоре. Аналогичным образом решался вопрос и о примирении сторон, которое могло иметь место в любой момент рассмотрения дела.
В этот период под "частными лицами" понимались не столько физические лица, сколько семья, род и община. Семья, род и община были и ответчиками (по принципу круговой поруки). Частный интерес здесь имел значение для общины как нечто общее для нее, как интерес общины и рода. Они были напрямую заинтересованы в реализации физическими лицами своего интереса. Причем важным считалось соблюдение как частными лицами, так и общиной неписаных правил и обычаев. Особенно ярко это проявлялось в таком способе обнаружения преступника как "след" или "разыскание следов". Все общины и отдельные поселения, лежащие на пути следа, должны были помогать истцу "открывать его продолжение". Если же какая-нибудь община не "отсочит от себя следа" (не укажет его дальнейшего продолжения) или "отобьется от следа" (силой отстранит истца от розысков), то закон предполагал, что здесь скрывается вор .
К IX веку в результате консолидации, иногда насильственной, разрозненных русских княжеств Русь превратилась в единое христианское государственное образование. Этому способствовала первая волна модернизации российской правовой системы, связанная с заимствованием византийской идеи права. В целях удобства дальнейший анализ функции уголовного преследования в различные исторические периоды будет осуществляться по 4 основным параметрам, в которых наиболее полно проявляется его публичный характер: 1) наличие писаного права, 2) наличие специальных государственных органов, 3) степень вмешательства государства в жизнь общества, 4) степень участия физических лиц в осуществлении уголовного преследования.
Позже в отдельную категорию выделились преступления, непосредственно затрагивающие интерес всего общества (так называемые "delicta publica"). Их преследование осуществляла только государственная власть. Преступления же против частных лиц еще оставались делами самого потерпевшего ("delicta privata"). Но и здесь государство ограничило права частного лица на распоряжение обвинением. Был установлен строгий запрет на освобождение преступника от наказания на основании мировой с потерпевшим (Устав Двинской грамоты105). К XII веку государственная власть уже сама продолжала преследовать преступника тогда, когда частный истец отказался от иска. Прототипами такого процесса могут служить суд княгини Ольги над послами древлян в период восстания106, суд князей над восставшими в 1068 и 1113 годах или когда Великий Новгород и Псков, не дожидаясь истца, всем составом своим шли на своих внутренних врагов (Новгородская Судная грамота "О суде и о закладе на наездщики и на грабещики"108 и Псковская Судная грамота1 ).
Публичность, диспозитивность и состязательность в уголовном процессе современной России
Анализ содержания и места уголовного преследования (обвинения) в системе уголовно-процессуальных функций показывает, что об уголовном преследовании как самостоятельной функции возможно говорить только применительно к состязательному процессу.
Оставляя за рамками исследования проблему определения понятия "состязательность" и его места в уголовном процессе1, отметим лишь, что данный термин целесообразно использовать в двух значениях: применительно к типу судопроизводства и как процессуальный принцип. Отличие типов судопроизводства проявляется, прежде всего, в процессуальной форме. По мнению И.Б. Михайловской, "структурными элементами процессуальной формы ... являются цель уголовного процесса, распределение функций между его участниками и принципы, определяющие построение конкретных институтов путем предъявления требования соответствия провозглашаемых ими (принципами) правил" .
Состязательность традиционно связывается с принципом диспозитивности , наиболее отчетливо проявляющемся в гражданском процессе. Логичным следствием такого подхода стало рассмотрение публичности и состязательности как взаимоисключающих начал. Традиционно уголовный процесс рассматривался публичным, в силу чего признание его состязательным было спорным.
На это указывал еще В.К. Случевский: в уголовном процессе нет сторон, отношения суда к сторонам иные, нежели в гражданском процессе4.
В связи с изложенным возникают вопросы, во-первых, так ли однозначна вышеприведенная взаимосвязь публичности, диспозитивности и состязательности и, во-вторых, как эта взаимосвязь проявляется в уголовном преследовании.
Законодатель достаточно категорично, хотя и формально, разрешает эти споры, признав принципом уголовного процесса состязательность и исключив из Главы 2 положения о публичном начале5. В связи с этим представляется необходимым обратиться к проблеме соотношения в уголовном преследовании публичности, диспозитивности и роли этого соотношения в состязательном процессе.
В начале исследования целесообразно обратиться к понятию "принцип уголовного процесса"6 как важного инструмента дальнейшего анализа. Не останавливаясь на всех спорах, имеющих место в литературе относительно понятия и системы принципов уголовного процесса, дадим следующее определение. Принципы уголовного процесса - исторически обусловленные7 наиболее общие положения закона прямого (непосредственного) действия, имеющие руководящее , универсальное значение, которые образуют единую систему, определяющую сущность и устойчивость уголовного процесса и направленную на наиболее эффективное достижение его целей (решение его задач). Принцип уголовного процесса, с одной стороны, должен касаться всех стадий процесса и его особых производств или действовать, по крайней мере, на центральной стадии - стадии производства в суде первой инстанции (универсальность принципа), а с другой - может допустить известные исключения, которые принципами не являются. Такой подход соответствует этимологии самого слова "принцип" и его философскому содержанию .
В новом УПК принципам уголовного процесса посвящена отдельная глава - Глава 2 "Принципы уголовного судопроизводства". Сам по себе факт выделения для принципов уголовного процесса специальной главы отражает общую тенденцию реформирования российского законодательства и ставит точку в многочисленных дискуссиях по вопросу о наличии у принципа уголовного процесса свойства нормативности, форме законодательного закрепления принципов и их количестве и содержании. Но, вместе с тем, такое закрепление имеет и негативные последствия, возможно более серьезные, нежели отсутствие отдельной главы, посвященной принципам. Глава 2 УПК недвусмысленно очертила систему принципов уголовного процесса, "замкнула" ее, исключила возможность разного понимания не только системы принципов в целом, но и правового содержания каждого из них в отдельности. При всей стройности той или иной системы принципов, таким образом закрепленной в законе, она может не учесть какие-то руководящие законоположения, которые по своей определяющей роли в правовом регулировании в полной мере соответствуют критериям, отличающим принципы от остальных норм закона. Но если ранее, применительно к УПК РСФСР, оставалась возможность вывести норму-принцип из ряда нормативных предписаний путем их аналитико-синтетического толкования, то в настоящее время такая возможность исключена. Поэтому все, что не попадает с соответствующим названием в данную главу, к числу принципов отнести нельзя, даже если другие статьи закона дают к тому бесспорные основания14. Сказанное касается в том числе и принципа публичности. Хотя данный термин не употребляется в законодательстве, его статус признан большинством процессуалистов и подтвержден положениями Конституции (статьи 2, 3, 45, 46 и т.д.)15, УПК РСФСР (статьи 3, 27, 126) и УПК.
Последствия исключения любого основного элемента (принципа) из объективно сложившейся функциональной системы достаточно легко представить. Изъятие звена, значимого для существования всей системы, чревато не только его деградацией и прекращением выполнения им своих функций, но и неминуемо влечет его замену другими, нередко противоположными по своему значению, элементами, "компенсирующими" отсутствие данного основного начала. В результате происходят изменения в других компонентах уголовного процесса, то есть изменение качества всего уголовного процесса (законодательства и правоприменительной практики)16. Т.Н. Добровольская верно отмечала, что система принципов уголовного процесса обладает "качественным единством, без которого соответствующий тип уголовного процесса перестал бы быть та-ковым" . Как результат закон утрачивает такое важное свойство как стабильность, которая обеспечивается его соответствием реальным объективным потребностям общества. УПК определяет основополагающие начала отрасли права (статья 1), поэтому он должен обладать повышенной стабильностью, ибо любые изменения в законе должны будут соответствовать этим принципиальным основам.
Понятие и классификация субъектов уголовного преследования по делам публичного обвинения
Как ранее было указано, понятия "уголовно-процессуальная функция" и "процессуальный статус участника процесса" имеют одинаковый уровень в системе понятий. Поэтому вопрос о понятии и классификации субъектов уголовного преследования необходимо рассматривать в контексте, насколько адекватно в конкретных правах и обязанностях участников процесса отражено содержание функции обвинения. В зависимости от вида обвинения (статья 20 УПК) субъектов уголовного преследования классифицируют на обвинителей по делам частного, частно-публичного и публичного обвинения1. Особенности статуса частных обвинителей были подробно рассмотрены в 2 Главы II работы, поэтому обратим внимание на субъектах уголовного преследования по делам публичного обвинения.
Не останавливаясь на описании большинства дискуссий по проблематике, касающейся понятий "участник", "субъект" уголовного процесса, уголовно-процессуального отношения или уголовно-процессуальной деятельности, далее будем исходить из того, что данные понятия равнозначны. Ими охватываются все физические и юридические лица, государственные органы и их должностные лица, которые обладают в соответствии с УПК процессуальной право- и дееспособностью, выполняют одну из уголовно-процессуальных функций и обеспечены для этого уголовно-процессуальными правами и обязанностями.
Законодатель не дал общего определения "субъекта уголовного преследования", но перечислил участников процесса со стороны обвинения. Так, в соответствии с пунктом 47 статьи 5 и Главой 6 УПК к стороне обвинения относятся прокурор, а также следователь, начальник следственного отдела, дознаватель, частный обвинитель, потерпевший, его законный представитель и представитель, гражданский истец и его представитель . В литературе субъектов уголовного преследования традиционно называют стороной, относят к числу главных3 или основных4 участников уголовного процесса. Указывается, что они заинтересованы в ходе и результатах уголовного процесса (речь идет о причине и цели их участия в процессе) и их деятельность направлена на защиту публичного интереса. Следовательно, субъектами уголовного преследования по уголовным делам публичного обвинения являются участники уголовного процесса, деятельность которых направлена на формулирование и поддержание в суде обоснованного и мотивированного обвинения конкретного лица в совершении преступления.
Для систематизации этих субъектов обратимся к предложенной В.Н. Шпилевым5 и поддержанной в литературе6 классификации участников уголовного процесса. Ее критериями являются цель и содержание прав и обязанностей (процессуальной деятельности) участников процесса. Выделяется пять групп участников:
1) органы государственной власти, осуществляющие расследование преступлений, рассмотрение и разрешение уголовных дел. На стороне обвинения к ним относятся следователь, дознаватель (лицо, производящее дознание), начальник следственного отдела, судья.
В настоящее время уже не возникает вопроса о том, является ли суд органом уголовного преследования. Законодатель, закрепив за судом единственную функцию - разрешение уголовного дела, решительно избавил его от "рудиментов" обвинительной деятельности: ликвидирован институт направления дел на дополнительное расследование из судебных стадий процесса, суд не вручает обвиняемому копии обвинительного заключения и обвинительного акта и т.д. (статьи 3, 108, 109, 112, 115, 232, 248, 255, 256, 418 и др. УПК РСФСР). Такие законодательные решения нельзя не приветствовать, так как суд в состязательном процессе должен быть беспристрастным в разрешении спора между обвинением и защитой. УПК допускает единственный случай, когда буквальное толкование текста закона позволяет допустить возбуждение дела судом -это дела частного обвинения, которые "возбуждаются путем подачи заявления потерпевшим или его представителем "(часть 1 статьи 318). Использование в этой норме безличной формулировки вуалирует субъекта, возбуждающего уголовное дело: по правилам формальной логики это действие в равной мере можно отнести и к лицу, подающему заявление (потерпевшему), и к лицу, его принимающему (мировому судье). Однако суд ни законодателем, ни Конституционным судом России не рассматривается как орган осуществления уголовного преследования . Данное полномочие, по существу, означает лишь полномочие суда принять к своему рассмотрению жалобу потерпевшего (аналогично принятию судом иска и "заведению дела" в гражданском и арбитражном процессах) как единственное основание возбуждения уголовного дела. По собственной же инициативе суд не вправе вынести решение о возбуждении уголовного дела частного обвинения. Другой случай участия суда в возбуждении уголовного дела - дача согласия на возбуждение уголовного дела в отношении судьи в порядке статьи 448 УПК8. Однако из этого не следует, что коллегия из трех судей вышестоящего суда выполняет в этом случае функцию уголовного преследования (статья 448 УПК, Закон Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации"9). Сам факт возбуждения уголовного дела не предрешает обвинительного вывода, а создает лишь рамки, в которых государство может реализовать свое назначение - поддержание правопорядка. В данном случае имеет место лишь открытие процессуальных возможностей для выяснения обстоятельств дела и не более того.
2) Участники уголовного процесса, имеющие личный (уголовно-правовой или гражданско-правовой) интерес: обвиняемый, подозреваемый, потерпевшие, гражданские истцы и ответчики.
Субъекты обвинения представлены в лице потерпевшего, чей процессуальный статус требует особого рассмотрения. В литературе отсутствует единство взглядов на реализуемую им функцию10. По мнению одной группы авторов, потерпевший не может быть признан обвинителем. Например, по мнению СР. Зеленина, ввиду того, что потерпевший сам определяет свою позицию по делу, то поддержание им обвинения - только право (не обязанность), а подобная диспозитивность противоречит публичной природе уголовного процесса11. Другие процессуалисты приписывают потерпевшему по делам публичного обвинения функцию защиты своих интересов12 или охраны его прав и законных интересов . Третьи считают, что потерпевшему и его представителю "на разных стадиях уголовного процесса приходится выполнять различные процессуальные функции"14. Вторая группа авторов отстаивают концепцию "потерпевший - обвинитель".
