Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Понятие, сущность и значение института подозреваемого в уголовном процессе 16-51
1. Уголовное преследование как причина существования подозреваемого в уголовном судопроизводстве
2. Понятие подозреваемого в уголовном процессе: законодательный и научные подходы
3. Процессуально-правовой статус подозреваемого в уголовном судопроизводстве
Глава II. Проблемы обеспечения прав и законных интересов подозреваемого при осуществлении процессуальных действий
1. Гарантии прав и законных интересов подозреваемого при применении мер уголовно-процессуального принуждения 135-186
2. Обеспечение прав и законных интересов подозреваемого при осуществлении следственных действий
Заключение 216-228
Список литературы 229-255
- Уголовное преследование как причина существования подозреваемого в уголовном судопроизводстве
- Понятие подозреваемого в уголовном процессе: законодательный и научные подходы
- Гарантии прав и законных интересов подозреваемого при применении мер уголовно-процессуального принуждения
- Обеспечение прав и законных интересов подозреваемого при осуществлении следственных действий
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Сохранение и развитие института подозреваемого еще со времен императорского периода истории России по настоящее время говорит об объективной необходимости существования данной фигуры как неотъемлемого участника отечественного уголовного судопроизводства.
Современное российское законодательство, в том числе - уголовно-процессуальное, пронизано идеями защиты прав и свобод человека и гражданина. Смысл существования уголовного судопроизводства состоит в обеспечении реализации норм уголовного права, то есть защиты и восстановления прав пострадавших от преступлений. В то же время уже непосредственно в уголовно-процессуальной деятельности под угрозой оказываются в первую очередь интересы тех лиц, которые вовлекаются в эту сферу в связи с их уголовным преследованием.
Как правило, подозреваемый участвует в уголовно-процессуальных отношениях при наиболее неблагоприятных для целей соблюдения прав и законных интересов личности условиях: неожиданном задержании или применении других мер принуждения; отсутствии развернутой обвинительной формулировки в свой адрес и др. Это свидетельствует об особом значении проблем участия в уголовном судопроизводстве данной процессуальной фигуры.
В действующее уголовно-процессуальное законодательство, которое во многих аспектах все еще является новым, введено большое количество принципиально иных, радикальных по отношению к утратившему силу УПК РСФСР положений, призванных оказать существенное воздействие на повышение общего уровня обеспечения прав и законных интересов подвергаемых уголовному преследованию лиц. При этом нельзя не отметить тот факт, что регламентация правового положения подозреваемого осталась практически в неизменном виде. Внесенными в Уголовно-процессуальный Кодекс Российской Федерации1 Федеральным законом от 6 июня 2007 г. № 90-ФЗ изменениями предусмотрено дополнительное основание для появления в уголовном деле этого участника - уведомление о подозрении. Однако сфера использования данного института ограничена только лишь рамками дознания, которое отнюдь не является основной формой предварительного расследования.
Тем не менее, это неизвестное отечественному уголовному судопроизводству, основание признания лица подозреваемым таюке требует всестороннего изучения. К настоящему времени в процессуальной литературе освещение новой процедуры уведомления лица о подозрении в совершении преступления происходит в основном на уровне оценки и осознания сущности, постановки проблем.
Нельзя не заметить множество сложностей, возникающих при применении института подозреваемого в следственной практике. В их числе и проблемы, связанные с явно недостаточным уровнем реализации своих законных прав и интересов данным участником уголовного процесса. Во многих случаях существующий порядок признания лица подозреваемым объективно не позволяет своевременно наделить соответствующим процессуальным статусом лиц, вовлекаемых в сферу уголовного судопроизводства посредством осуществления в отношении их уголовного преследования. Об этом свидетельствует, в частности, до настоящего времени не изжитая практика допроса «изобличаемых свидетелей».
Меры пресечения, в числе которых и арест, зачастую применяются до предъявления обвинения не в исключительных случаях, как это указано в ст. 100 Кодекса, а в обычном порядке. Так, по делам, подследственным следователям, почти в 90 % случаев для решения вопроса о заключении под стражу - самой жесткой меры уголовно-процессуального пресечения - перед судом предстает именно подозреваемый, а не обвиняемый2.
1 Далее - УПК РФ или Кодекс. Важность разрешения существующих в настоящее время процессуально-правовых и гуманитарных проблем участия подозреваемого в уголовном судопроизводстве, острая необходимость их теоретического осмысления и недостаточно отвечающая потребностям практики степень их изученности определяют актуальность настоящего диссертационного исследования.
Объектом исследования выступает система правоотношений, возникающих в сфере уголовного судопроизводства при применении правовых норм, составляющих институт подозреваемого.
Предмет исследования образуют нормы национального уголовно-процессуального и международного права, регламентирующие правовое положение и механизм реализации прав подозреваемого в уголовном судопроизводстве; теоретические воззрения на гуманитарные и процессуально-правовые проблемы его участия в этой сфере; правоприменительная практика, отраженная в уголовных делах и иных материалах.
Цель и задачи исследования. Целью диссертационного исследования является комплексная разработка теоретических положений и практических рекомендаций, обеспечивающих реализацию прав и законных интересов лиц, вовлекаемых в сферу уголовно-процессуальной деятельности в связи с предположением о совершении ими преступления.
Теоретической базой исследования являются фундаментальные труды по общей теории права, а также современные достижения науки конституционного, международного, уголовно-процессуального, уголовного, административного права, криминалистики, оперативно-розыскной деятельности, общей и юридической психологии.
Нормативную базу составили положения, закрепленные в Конституции Российской Федерации, уголовном, уголовно-процессуальном и другом федеральном законодательстве нашей страны, постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации, а также Пленума Верховного Суда РФ, ведомственных подзаконных актах (приказах, указаниях, распоряжениях, инструкциях правоохранительных органов страны). В работе использованы основополагающие международные правовые акты Организации Объединенных Наций и Совета Европы, законодательства ряда зарубежных государств в сфере уголовного судопроизводства. Эмпирическая база исследования представлена материалами 200 выборочно изученных по специальной программе уголовных дел, в которых уголовно преследуемые лица ставились (или должны были быть поставлены) в процессуальное положение подозреваемого; результатами анкетирования и опроса 150 судей, следователей, прокуроров и адвокатов; результатами анкетирования ПО осужденных, отбывающих наказание в виде лишения свободы, которые были подвергнуты задержанию в период предварительного следствия.
Сбор эмпирического материала осуществлялся в Республике Дагестан, Краснодарском и Ставропольском краях, Московской и Ростовской области, г.Москве и ряде других регионов страны.
В ходе диссертационного исследования использовались обобщения судебно-следственной практики, представления и обзоры правоохранительных органов, материалы исследований других ученых по данной проблематике.
Степень разработанности темы. В процессуальной литературе рассмотрены многие аспекты института подозреваемого в уголовном процессе. В 60-х годах им были посвящены труды таких ученых, как Н.А. Акинча, СП. Бекешко, Э.В. Боровский, И.С. Галкин, Б.А. Денежкин, Л.М. Карнеева, В.Г. Кочетков, Е.А. Матвиенко, А.А. Чувилев, в 80-е и 90-е годы — В.Е. Бочинский, Н.Н. Короткий, Н.А. Козловский, И.Л. Лисагор, А.А. Напреенко, Ю.П. Янович и др. В этих работах заложена богатая теоретическая база для дальнейшего осмысления проблем участия подозреваемого в уголовном судопроизводстве. Однако учитывая давность проведения вышеуказанных исследований, можно говорить о необходимости изучения данного института в реалиях настоящего времени.
Заметный вклад в разработку общего правового статуса личности, уголовного преследования, а также отдельных проблем участия подозреваемого в уголовном судопроизводстве внесли В.Д. Адаменко, Ф.Н. Багаутдинов, Н.А.Белый, В.П. Божьев, Н.В. Витрук, Л.Д. Воеводин, Л.М. Володина, Л.В. Головко, В.Н. Григорьев, А.П. Гуляев, А.П. Гуськова, И.Д. Гуткин, В.Я. Дорохов, З.Д. Еникеев, Н.В. Жогин, О.Д. Жук, О.А. Зайцев, 3.3. Зинатуллин, О.В. Качалова, Н.Н. Ковтун, Л.Д. Кокорев, В.М. Корнуков, И.Р. Кузуб, Э.Ф. Куцова, А.М.Ларин, В.З. Лукашевич, Е.Г. Мартынчик, Н.И. Матузов, Т.Н. Москалькова, О.Я. Мотовиловкер, В.Р. Навасардян, И.Л. Петрухин, Р.Д. Рахунов, В.М. Савицкий, А.Б. Соловьев, А.В. Солтанович, В.А. Стремовский, М.С. Строгович, И.Я. Фойницкий, А.Л. Цыпкин, B.C. Шадрин, М.П. Шешуков, В.Н. Шпилев, СП. Щерба, П.С. Элькинд и др.
Однако вопросы института подозреваемого затрагиваются в большинстве работ указанных авторов лишь фрагментарно в рамках рассмотрения других вопросов, собственно которым посвящены их научные труды.
За последнее десятилетие особенности теории и практики участия подозреваемого в производстве по уголовным делам анализировались в диссертациях А.В. Пивеня «Право подозреваемого на защиту в российском уголовном процессе» (1999); И.А. Пантелеева «Проблемы совершенствования института подозрения в уголовном процессе России» (2000), А.К. Аверченко «Подозреваемый и реализация его прав в уголовном процессе» (2001); М.Н. Клепова «Теория и практика становления процессуального статуса подозреваемого в российском уголовном судопроизводстве» (2002), А.С. Епанешникова «Защита прав и законных интересов подозреваемого и обвиняемого в российском досудебном производстве» (2003), П.А. Смирнова «Подозреваемый в уголовном процессе» (2003), М.З. Абесалашвили «Подозреваемый как участник уголовного процесса» (2005); Ф.А. Богацкого «Обеспечение прав подозреваемого при производстве предварительного расследования» (2006); А.А. Терегуловой «Правовое положение подозреваемого в уголовном процессе России» (2008) и др.
Однако комплексный подход, в котором были бы одновременно и в системной взаимосвязи рассмотрены уголовное преследование как причина нахождения подозреваемого в уголовном процессе, а также процессуально 9 правовые и гуманитарные проблемы института подозреваемого, в этих работах все же не осуществлялся.
Таким образом, научная новизна исследования заключается в том, что автором впервые на теоретическом уровне с учетом принятия нового уголовно-процессуального законодательства и через призму уголовного преследования осуществлена комплексная монографическая разработка процессуально-правовых и гуманитарных проблем участия подозреваемого в уголовном судопроизводстве.
В результате проведенного исследования вскрыты ошибки и неточности законодательной регламентации уголовного преследования, препятствующие однозначному пониманию сущности и назначения института подозреваемого в уголовном процессе; разработаны основополагающие научные категории, позволяющие установить прочную логическую связь между уголовным преследованием и подозреваемым; определены понятие, сущность и значение института подозреваемого для уголовного процесса; раскрыты содержание и элементы процессуального статуса данного участника судопроизводства. Это, в свою очередь, позволило обосновать предложения по решению ряда вызывающих острые дискуссии в теории и на практике прикладных проблем, характеризующих деятельность по применению к подозреваемому различных мер уголовно-процессуального принуждения, а также участие подозреваемого в следственных действиях.
Новизна полученных результатов нашла непосредственное отражение в основных положениях, выносимых на защиту.
1. Вывод автора о том, что отсутствие в законодательстве понятия и процедуры реализации «подозрения», наряду с наличием таковых применительно к «обвинению», не позволяет обеспечить необходимую сбалансированность правовых норм, регулирующих выдвижение утверждения о совершении преступления в отношении конкретного лица, одновременно препятствуя правильному пониманию сущности института подозреваемого в уголовном процессе. В связи с этим в системе положений УПК РФ предлагается закрепить правовое понятие «подозрения», изложив его в отдельном пункте ст. 5 УПК РФ: «подозрение - основанное на достаточных данных предположение о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом, выдвинутое в порядке, установленном настоящим Кодексом».
2. Предложение соискателя об использовании в науке уголовного процесса и законодательстве (в п. 55 ст. 5 УПК РФ) нового определения уголовного преследования, под которым понимается процессуальная деятельность стороны обвинения, состоящая в выдвижении обвинения или подозрения, доказывании совершения обвиняемым или подозреваемым преступления, а также применении к нему, при необходимости, мер уголовно-процессуального принуждения.
3. Предложение диссертанта об использовании в науке уголовного процесса и законодательстве (в ч. 1 ст. 46 УПК РФ) авторского определения понятия подозреваемого, в соответствии с которым подозреваемым должно являться лицо, в отношении которого в связи с подозрением осуществляются процессуальные действия, затрагивающие его права и свободы.
4. Вывод автора о целесообразности включения в структуру содержания правового статуса подозреваемого следующих элементов: гражданство (в уголовно-процессуальном значении); уголовно-процессуальная правоспособность; уголовно-процессуальная дееспособность; права и обязанности; законные интересы; уголовно-процессуальная ответственность.
5. Заключение автора о том, что классическое представление об одной из целей задержания - «установление причастности к преступлению» -нуждается в корректировке. Эта категория, очевидно, обладает поисковым характером, поэтому должна составлять удел исключительно следственных действий, а не мер уголовно-процессуального принуждения, к которым относится задержание. В этой связи предлагается авторское определение задержания, под которым понимается применяемая по решению специально уполномоченного должностного лица мера процессуального принуждения, состоящая в кратковременном помещении подозреваемого под стражу с целью обеспечить установление причастности его к совершению преступления и/или разрешение вопроса о применении к нему меры пресечения в виде заключения под стражу.
6. Научно-методические рекомендации, направленные на защиту прав и законных интересов подозреваемого при применении к нему мер уголовно-процессуального принуждения и проведении отдельных следственных действий с его участием.
7. Система предложений о внесении изменений и дополнений в действующее уголовно-процессуальное законодательство:
о замене в ч. 1 ст. 20, ч. 7 ст. 246 УПК РФ слова «обвинение» на формулировку «поддержание обвинения», а также об исключении из п. 45 ст. 5 Кодекса слова «обвинение» и слова «от обвинения»;
об изложении п. 45 ст. 5 УПК РФ в следующей редакции:
- участники уголовного судопроизводства, выполняющие функцию уголовного преследования, защиты от уголовного преследования, а также лица, чьи интересы подлежат защите в связи с осуществлением уголовного преследования»;
о замене в ч. 3 ст. 49 УПК РФ пунктов 2, 3, З1, 4 и 5 единым пунктом следующего содержания «с момента начала осуществления процессуальных действий, затрагивающих права и свободы подозреваемого»;
о создании в ст. 46 УПК РФ самостоятельной части следующего содержания:
«Лицо перестает пребывать в положении подозреваемого с момента:
1) либо вынесения в отношении его постановления о привлечении в качестве обвиняемого или обвинительного акта; 2) либо получения органом уголовного преследования заключения эксперта о состоянии невменяемости подозреваемого в момент совершения им запрещенного уголовным законом деяния или о наличии у подозреваемого психического расстройства, делающего невозможным назначение наказания или его исполнение;
3) либо вынесения в отношении его постановления о прекращении уголовного преследования в связи с непричастностью к совершению преступления.»;
о создании в ст. 46 УПК РФ самостоятельной части, где следует закрепить следующие обязанности подозреваемого: не скрываться от дознания, предварительного следствия или суда; не заниматься преступной деятельностью; не угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, а также не уничтожать доказательства либо иным путем препятствовать производству по уголовному делу;
об изложении ч. 4 ст. 92 УПК РФ в следующей редакции:
«С момента задержания подозреваемому, по его просьбе, обеспечиваются свидания с защитником наедине и конфиденциально, без ограничения их количества. В любом случае это должно быть сделано до первого допроса подозреваемого.
В случае необходимости производства процессуальных действий с участием подозреваемого продолжительность свидания свыше 2 часов может быть ограничена дознавателем, следователем с обязательным предварительным уведомлением об этом подозреваемого и его защитника.
Ограничение продолжительности свидания менее 2 часов не допускается»;
об изложении ст. 52 УПК РФ в следующей редакции:
«Статья 52. Отказ от защитника
1. Отказ от защитника означает намерение подозреваемого или обвиняемого осуществлять свою защиту без юридической помощи защитника. Заявление об отказе от защитника отражается в специальном протоколе, который должен быть подписан подозреваемым, обвиняемым.
2. Отказ от защитника принимается дознавателем, следователем и судом лишь в том случае, если он заявлен подозреваемым или обвиняемым по собственной инициативе, добровольно и в присутствии защитника либо адвоката, который мог бы быть назначен защитником.
3. Дознаватель, следователь и суд обязаны выяснить у подозреваемого, обвиняемого причины отказа от защитника и указать их в протоколе. Вынужденный отказ от защитника, в том числе мотивированный отсутствием средств для оплаты юридической помощи, не принимается.
4. Отказ от защитника необязателен для дознавателя, следователя и суда.
5. Подозреваемый и обвиняемый, отказавшись от защитника, вправе после принятия такого отказа изменить свою позицию по этому поводу в любой момент производства по уголовному делу. Допуск защитника не влечет за собой повторения процессуальных действий, которые к этому моменту уже были произведены»;
о замене в п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ слов «включая случаи отказа от защитника» словами «за исключением случаев отказа от защитника»
об изложении ч. 4 ст. 96 УПК РФ в следующей редакции:
«4. При задержании лица в связи с подозрением в совершении преступления в соучастии, когда факт задержания необходимо держать в тайне от других соучастников, уведомление, с согласия прокурора, может не производиться, за исключением случаев, когда подозреваемый является несовершеннолетним. Согласие прокурора должно быть получено не позднее 12 часов с момента задержания, в ином случае дознаватель, следователь осуществляет уведомление в порядке, установленном в части первой настоящей статьи»;
об исключении из ст. 97 УПК РФ слов «подозреваемому» и «подозреваемый»; об изложении ч. 1 ст. 100 УПК РФ в следующей редакции: «1. В случаях, не терпящих отлагательства, при наличии оснований, предусмотренных статьей 97 настоящего Кодекса, и с учетом обстоятельств, указанных; в статье 99 настоящего Кодекса, мера пресечения, кроме заключения под стражу, может быть избрана и в отношении подозреваемого. При этом обвинение должно быть предъявлено подозреваемому не позднее 10 суток с момента применения меры пресечения. Если в этот срок обвинение не будет предъявлено, то мера пресечения немедленно отменяется»;
об исключении ч. 2 ст. 100 УПК РФ.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что сформулированные в нем теоретические положения и выводы, обладая научной новизной, развивают, дополняют и могут быть использованы в дальнейшей разработке многих разделов уголовно-процессуальной теории, посвященных уголовному преследованию и роли подозрения в нем, взаимосвязи уголовного преследования с институтом подозреваемого, понятию и процессуально-правовому статусу подозреваемого, механизму реализации этого статуса и обеспечения прав и законных интересов подозреваемого в уголовном судопроизводстве.
Практическая значимость исследования определяется
сформулированными в нем конкретными предложениями по совершенствованию норм уголовно-процессуального законодательства, регулирующих досудебное производство по уголовному делу, а также выводами и предложениями относительно сущности института подозреваемого в российском уголовном судопроизводстве и его взаимосвязи с другими уголовно-процессуальными институтами, что может быть использовано в законотворческой и ведомственной нормотворческой деятельности Российской Федерации, в учебных и практических пособиях, методических рекомендациях, научно-исследовательской работе и учебном процессе, а также непосредственно в практической деятельности правоохранительных органов, связанной с уголовным преследованием.
Апробация результатов исследования происходила в форме обсуждения полученных результатов на теоретических и научно-практических конференциях, подготовки научных публикаций, внедрения соответствующих научных разработок в учебный процесс и деятельность органов предварительного расследования.
Результаты диссертационного исследования обсуждены на научных и научно-практических конференциях в г. Махачкале (2008 г.) и в г. Москве (2009г.).
Основные положения диссертации использованы в практической деятельности следственных подразделений МВД Республики Дагестан, в учебном процессе Дагестанского государственного университета, Дагестанского государственного педагогического университета и Московской академии экономики и права.
Результаты исследования нашли отражение в 4 научных публикациях автора.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав (включающих пять параграфов), заключения, содержащего основанные на результатах проведенного исследования выводы, и библиографии.
Уголовное преследование как причина существования подозреваемого в уголовном судопроизводстве
Анализ научной литературы свидетельствует об активном использовании в процессе познания института подозреваемого в российском уголовном судопроизводстве весьма разнообразного спектра логических приемов и категорий: анализа, синтеза, установления тождества, установления различий и др. В то же время, ни в одном из современных исследований, посвященных интересующему нас участнику уголовно-процессуальных отношений, не предпринимались попытки исследовать его через призму причинности, детерминанты, которая порождает, а, следовательно, - во многом определяет существо рассматриваемого правового института и надлежащую работу системы сконцентрированных в нем процессуальных норм.
Классическая аксиома, согласно которой познание причинности является важнейшим этапом формирования истинного знания об объекте исследования1, диктует необходимость восполнить указанный выше пробел, что и будет предпринято в данном параграфе.
Прежде всего, необходимо отметить, что, как и любая процессуальная правовая отрасль, уголовное судопроизводство существует для обеспечения полноценной реализации норм права материального (в данном случае — уголовного), одновременно выступая в качестве единственного законного пути применения таких норм. Таким образом, с учетом положений принципа неотвратимости уголовной ответственности, действующего в системе уголовного права, можно утверждать, что необходимость в выявлении каждого случая совершения какого-либо из предусмотренных в особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации деяний2 и в привлечении к уголовной ответственности виновных лиц выступает в качестве основной движущей силы уголовного судопроизводства в целом.
Привлечению к уголовной ответственности предшествует деятельность, которая именуется в уголовно-процессуальном законе не иначе как уголовное преследование, и определяется буквально как «процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления»3.
Достаточно точным в этой связи можно признать представление о функциональной конструктивности уголовно-правовой науки, согласно которому «...функционально уголовное право описывается не категорической формулой «преступление - наказание», а более сложной формулой «преступление - уголовное преследование - уголовная ответственность ...То есть в философско-правовом понимании уголовная ответственность и уголовное преследование соотносятся и взаимосвязаны как цель и средство»4.
Таким образом, с момента, когда соответствующими представителями стороны обвинения будет установлено лицо, которое, по их мнению, совершило уголовно наказуемое деяние, центральным элементом в производстве по уголовному делу становится уголовное преследование этого лица. При этом меры по установлению события преступления выступят сначала в роли необходимой предпосылки уголовного преследования, а впоследствии уже станут составной частью последнего.
Весьма важным представляется нам прямое указание законодателя на то, что уголовное преследование является уголовно-процессуальной функцией (п. 45 ст. 5 УПК РФ). Данное положение открывает отличную возможность посредством функционального анализа правильно уяснить назначение, роль, содержание и формы деятельности любого участника уголовного процесса, в том числе - подозреваемого, поскольку использование категории «функция» в качестве научного инструмента, как определённого направления, особым образом отграничивающего стороны уголовно-процессуальной деятельности, позволяет проникнуть во внутреннюю структуру этой деятельности, изучить все её составные части в отдельности и в органической взаимосвязи между собой
Понятие подозреваемого в уголовном процессе: законодательный и научные подходы
В процессуальной литературе встречаются высказывания об отсутствии законодательного определения понятия подозреваемого1. Однако с этим вряд ли можно согласиться, поскольку в одноименной статье Кодекса законодатель прямо изложил исчерпывающий, на первый взгляд, перечень признаков, с наличием хотя бы одного из которых связывается появление в уголовном деле процессуальной фигуры с названием «подозреваемый»: 1) в отношении лица возбуждено уголовное дело; 2) лицо задержано в установленном порядке; 3) к лицу применена мера пресечения до предъявления обвинения; 4) лицо уведомлено о подозрении в совершении преступления2.
Перечисленные процессуальные ситуации традиционно называются «основаниями признания лица подозреваемым», при этом именно они и используются в подавляющем большинстве известных на сегодняшний день теоретических определений понятия рассматриваемого нами участника - уголовного судопроизводства.
С другой стороны, очевиден тот факт, что предпринятый в ст. 46 УПК РФ подход к раскрытию признаков определяемого явления заметно отличается не только от общенаучного, что в принципе могло бы быть объяснено особенностями стиля российского процессуального законодательства, но также и от определения понятий других участников уголовного судопроизводства.
В то время как при определении понятия потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика, свидетеля законодатель объясняет (или пытается объяснить) причины, по которым то или иное лицо следует рассматривать в качестве конкретного участника уголовно-процессуальных отношений, основания для признания лица подозреваемым есть ни что иное, как «перечисление способов» появления в деле подозреваемого (возбуждение дела в отношении лица; применение задержания либо мер пресечения к конкретному лицу и т.д.)1.
Нетрудно заметить, что применительно к обвиняемому, наиболее «близкому» к подозреваемому участнику уголовного судопроизводства, используется схожая законотворческая техника. В тоже время, из содержания оснований для признания лица обвиняемым2 достаточно ясно прослеживается тесная их взаимосвязь с закрепленным (и тщательно рассмотренном в предыдущем параграфе) в п. 22 ст. 5 УПК РФ термином «обвинение», которое и выступает в качестве фундамента всей законодательной конструкции определения обвиняемого. Однако в случае с подозреваемым, по установленной ранее причине (отсутствие законодательного разъяснения термина «подозрение»), такого не происходит. Как верно отмечает B.C. Филь, ст. 46 УПК РФ «...как бы предполагает обязательное наличие подозрения, которое однако недостаточно четко выражено либо вообще отсутствует в нормах, регулирующих процессуальные действия, влекущие появление подозреваемого»3.
Таким образом, повод для обоснованной критики предусмотренного в УПК РФ определения понятия подозреваемого действительно существует. Понятие, как известно, является краеугольным камнем любого правового института, поэтому можно говорить о наличии объективной необходимости в рамках нашего исследования проанализировать определенные законодателем основания для признания лица подозреваемым.
Научный подход в изучении множественности объектов предполагает, в целях повышения его эффективности, установление определенных общих признаков, позволяющих классифицировать исследуемые объекты на различные группы. Предложенный в ч. 1 ст. 46 УПК РФ перечень юридических актов позволяет все основания для признания лица подозреваемым условно разделить на две группы: 1) суть которых состоит в вынесении отдельных (специальных) процессуальных документов (постановления о возбуждении уголовного дела; уведомления о подозрении), ставящих лицо в положение подозреваемого; 2) суть которых состоит в активном непосредственном вовлечении лица в сферу уголовно-процессуальной деятельности: применении к нему мер уголовно-процессуального принуждения (задержания, меры пресечения).
Исходя из данной классификации, представляется целесообразным последовательно рассмотреть основания первой группы (пункты 1 и 4 части 1 статьи 46 УПК РФ), а затем - второй (пункты 2 и 3 части 1 статьи 46 УПК РФ).
Первое основание, с которым в настоящее время Кодекс связывает появление в сфере уголовно-процессуальных отношений подозреваемого, -это факт возбуждения в отношении лица уголовного дела (п. 1 ч. 1 ст. 46 УПК РФ). Заметим, что в эволюции института подозреваемого в отечественном уголовно-процессуальном законодательстве использование постановления о возбуждении уголовного дела в качестве основания для признания лица подозреваемым имеет сравнительно непродолжительную историю
Гарантии прав и законных интересов подозреваемого при применении мер уголовно-процессуального принуждения
Как отмечалось, само по себе наличие прав и законных интересов, без действенных гарантий их реализации, не имеет абсолютно никакого смысла. Именно гарантиям отведена роль средства обеспечения участвующим в деле лицам возможности осуществлять предоставленные им права. Поэтому изучение данных категорий в отрыве друг от друга изначально не способно принести сколь-нибудь значимый теоретический1 и, тем более, -практический результат.
Примечательно, что в российском законодательстве по отношению к правам личности, наряду со словом «гарантия», используется еще и термин «обеспечение». При этом в УПК РФ в данном контексте применяется только «обеспечение», которое впервые встречается в наименовании закрепленного в ст. 16 УПК РФ принципа уголовного судопроизводства («Обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту»). Тем не менее, в Конституции Российской Федерации, составляющей основу для Кодекса (ч. 1 ст. 1 УПК РФ), оба рассматриваемых термина используются наравне .
В общеупотребительном понимании данные категории имеют равнозначную смысловую нагрузку: «гарантировать» - значит «защищать, обеспечить»3. В переводе с французского сам термин «гарантия» (qarantie) также означает «обеспечение»1. Таким образом, несмотря на то, что отсутствие в отечественных отраслевых и международных нормативных актах единого подхода к слову «гарантия» породило разнообразные взгляды на его понимание2, получивший в последнее время наибольшую популярность подход, в котором эти понятия воспринимаются как синонимы3, следует признать оправданным.
Так, О.А. Зеленина в своем диссертационном исследовании приходит к выводу, что понятия «гарантирование» и «обеспечение» по своему содержанию совпадают и включают два составляющих элемента: охрана прав и свобод и их защита4. При этом к самим гарантиям она относит как нормы уголовно-процессуального закона, так и практику их применения5. С последним утверждением мы, однако, согласиться не можем, поскольку правоприменительная деятельность и правовые нормы находятся в разных плоскостях и, следовательно, не могут рассматриваться как суть одного явления.
Необходимо обратить внимание, что в теории уголовно-процессуального права вопрос о сущности гарантий до настоящего времени окончательно не разрешен. Разработка определения данной категории в задачи нашего исследования не входит, однако ранее мы отмечали, что гарантии прав личности закреплены законом и существуют вне зависимости от появления той или иной фигуры в уголовном судопроизводстве. Поэтому мы будем придерживаться традиционного понимания гарантий как закрепленных действующим международным и внутригосударственным (конституционным и уголовно- процессуальным) законодательством средств и способов, направленных на защиту прав и законных интересов личности в сфере уголовного судопроизводства, надлежащее осуществление уголовно-процессуальной деятельности и достижение целей правосудия, создающих равные возможности для всех участников уголовного судопроизводства и обеспеченных государством под угрозой неотвратимости наказания за их нарушения .
Отметим также, что в процессуальной литературе существует самые различные классификации гарантий прав и законных интересов личности. К примеру, Н.И. Матузов к числу юридических гарантий относит: прокурорский надзор, судебную защиту, правоохранительную деятельность органов власти и управления, институт жалоб и заявлений2.
Л.Г. Воеводин выделяет 3 разновидности правовых гарантий: 1) компетентность органов государства, выражающаяся в решении вопросов, возникающих в связи с обладанием конституционными правами, особенно с их реализацией; 2) установление ответственности, как должностных лиц, так и граждан за надлежащую реализацию прав и свобод и, напротив, за допущение при этом злоупотреблений; 3) это процедурно-процессуальный порядок защиты и восстановление ущемленных и нарушенных прав граждан3.
С.А.Комаров юридическими гарантиями считает так же законность, совершенствование законодательства, конституционный контроль и президента
Обеспечение прав и законных интересов подозреваемого при осуществлении следственных действий
Известно, что успешное достижение назначения уголовного судопроизводства находится в непосредственной зависимости от своевременности и эффективности реагирования органов предварительного расследования на преступление. Поэтому не случайно наиболее интенсивный характер их деятельность носит именно на первоначальных этапах уголовного процесса1, где как раз только и возможно появление фигуры подозреваемого. Поскольку проведение следственных действий изначально связано с ограничением прав и законных интересов подозреваемого, постольку проблемы их обеспечения заслуживают особого внимания.
В нормах УПК РФ определение понятия «следственное действие» не закреплено. При этом из п. 32 ст. 5 Кодекса следует, что данная категория, наряду с «судебным» и «иным действием» является составной частью более общего понятия - «процессуальное действие». Исходя из этого, а также из ряда других положений УПК РФ, следственными действиями формально можно было бы обозначать любое предусмотренные уголовно процессуальным законодательством мероприятие, совершаемое уполномоченным органом или должностным лицом вовне судебной деятельности. Так, в ч. 1 ст. 170 УПК РФ (обязательное участие понятых) к следственным действиям отнесено наложение ареста на имущество (ст. 115 УПК РФ), которое, как известно, является «иной» мерой уголовно-процессуального принуждения. Не углубляясь в изучение особенностей законодательной терминологии и не вдаваясь в обширные научные дискуссии по этому вопросу1, в нашей работе в понятие следственных действий мы вкладываем традиционное значение, в соответствии с которым таковыми являются производимые следователем в строгом соответствии с законом операции, направленные на обнаружение, закрепление, собирание, проверку и оценку доказательств2.
В предыдущем параграфе мы отмечали, что ряд следственных действий обладает ярко выраженным элементом принуждения (обыск, выемка, осмотр, освидетельствование, судебная экспертиза и т.д.), в силу чего некоторые процессуалисты относят их к мерам уголовно-процессуального принуждения. Однако с точки зрения познавательного (доказательственного) процесса, указанные мероприятия объединяет, прежде всего, их предметно — поисковый, исследовательский характер.
Другая группа представлена следственными действиями, специфика которых, помимо отсутствия явных принудительных свойств, состоит в направленности на получение и закрепление так называемых личных доказательств - показаний участников уголовного процесса, в том числе и подозреваемого (допрос, очная ставка, проверка показаний на месте и т.д.). Учитывая, что показания подозреваемого - это самостоятельный вид доказательств, в которых находит непосредственное выражение позиция данного представителя стороны защиты по отношению к выдвинутому против него подозрению , представляется целесообразным в первую очередь рассмотреть некоторые актуальные проблемы, касающиеся следственных действий этой категории (в разрезе обеспечения прав и законных интересов подозреваемого).
Основным способом получения показаний подозреваемого, безусловно, является допрос, поскольку его проведение является обязательным условием для производства всех остальных следственных действий данной группы (очной ставки, проверки показаний на месте, опознания и др.) . В ходе допроса решаются следующие задачи: 1) проверяются данные, послужившие основанием подозревать лицо в совершении преступления; 2) в случае причастности подозреваемого к расследуемому преступлению восполняются пробелы в доказательственном материале, не позволяющие предъявить обвинение, а также устанавливаются соучастники преступления; 3) подозреваемому предоставляется право дать объяснения по существу возникших подозрений о причастности его к совершенному преступлению и тем самым осуществить защиту своих интересов
