Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретические предпосылки становления судебной власти как самостоятельной и независимой ветви государственной власти
1. Судебная власть в контексте теории правового государства 20
2. Самостоятельность судебной власти и независимость судей 48
3 Роль органов судейского сообщетва в становлении и укреплении судебной власти 75
Глава II. Расширение полномочий судебной власти
1. Расширение полномочий судебной власти в сфере гражданского и уголовного судопроизводства 88
2. Судебный контроль за правовым характером нормативных актов 114
Глава III. Процессуальные гарантии справедливого правосудия
1. Беспристрастность суда 141
2. Гласность, открытость судебного разбирательства 148
3. Оперативность правосудия 156
4. Состязательность и равноправие сторон 174
5. Особые дополнительные требования
к процедуре по уголовным делам 200
6. Участие народа в отправлении правосудия 221
Глава IV. Роль судебной практики в системе правового регулирования 237
Глава V. Судебная система и организационное обеспечение ее деятельности
1. Судебная система 273
2. Организационное обеспечение судебной деятельности 301
3. Роль службы судебных приставов
в обеспечении деятельности судов 319
4. Судебная власть и средства массовой информации 327
Заключение 346
Библиография 349
- Судебная власть в контексте теории правового государства
- Расширение полномочий судебной власти в сфере гражданского и уголовного судопроизводства
- Беспристрастность суда
- Организационное обеспечение судебной деятельности
Введение к работе
Актуальность проблем судебной власти обусловлена, прежде всего, той ролью, которая возлагается на эту ветвь государственной власти в правовом государстве. Она должна обеспечить защиту прав граждан и самого права от любых право-нарушающих действий и решений, от кого бы они ни исходили - от должностных лиц, обладающих властными полномочиями, от государства в целом, то есть, обеспечить господство права. Создать в России такую власть - задача судебной реформы, которая началась в начале 90-х годов, но идет медленно, непоследовательно! Концепция судебной реформы, утвержденная Верховным Советом РСФСР в 1991 году, несмотря на все ее достоинства, была рассчитана преимущественно на запуск реформирования, а потому не претендовала на всестороннюю и детальную разработку проблем, которые должны быть решены в ходе и в результате судебной реформы. Ее успех зависит от многих обстоятельств, но, прежде всего, от научного обоснования как результатов реформы, так и предпринимаемых в ходе ее шагов.
Если принять во внимание, что идея построения в России правового государства возникла в начале 90-х годов и лишь с этого времени началась разработка ее научной концепции, принципиально меняющей представления российских юристов о государстве и праве, и соответственно о роли суда в государственном механизме властвования и защиты права, то понятно, что прошло еще не так много времени, чтобы новые идеи прочно вошли в правовое сознание юристов, а также законодателей и правоприменителей.
Ситуация с разработкой и практическим воплощением в жизнь новых идей осложняется и тем обстоятельством, что на протяжении более чем семи предшествующих десятилетий они либо
не попадали в поле зрения российских ученых, либо старательно дискредитировались. Это относится прежде всего к понятию права, естественному, а не дарованному, характеру прав и свобод человека, провозглашение их высшей ценностью и приоритетности защиты, к ограничению (связанности) государственной власти правом и вытекающей отсюда концепции разделения властей и присущей такому разделению системой сдержек и противовесов, возможностью судебной власти защитить право от любых правонарушающих действий и решений, в том числе с возможностью заблокировать применение неконституционных и незаконных нормативных актов.
Какой должна быть судебная власть, чтобы она могла эффективно выполнять как традиционные, так и принципиально новые правозащитные функции? Ответ на этот вопрос содержится в концепции правового государства и утвержденной Верховным Советом РСФСР в 1991 году Концепции судебной реформы. Он состоит в том, что власть должна обладать высоким статусом, быть сильной и независимой, хорошо подготовленной профессионально, организационно оформленной, и действующей в процессуальном порядке, отвечающем требованиям справедливости. Эти идеи нашли свое официальное оформление сначала в законе «О статусе судей в Российской Федерации» (1992 г.), затем в Конституции Российской Федерации 1993 года, на базе которой формировалось новое законодательство и был принят Федеральный конституционный закон «О судебной системе Российской Федерации».
Однако процесс становления сильной и независимой судебной власти проходит далеко не гладко и не безболезненно. На пути этого процесса возникло немало трудностей как
,J». , *
теоретического плана, так и организационного, в том числе
материально-технического характера, которые не преодолены и
сегодня. Удачно взяв старт, судебная реформа затормозилась,
существенно снизился интерес депутатского корпуса к проблеме
законодательного обеспечения успеха реформы. Принятие
необходимых для нормального функционирования судебной власти
законов постоянно отодвигается на второй план, что существенно
сказывается на возможности в полном объеме выполнить
требование ст. 46 Конституции РФ. Стали проявляться и
негативные тенденции, направленные на снижение уровня правовой
защищенности судей, а также попытки разрушить единство
судебной системы.
Нельзя рассчитывать на то, что эти негативные тенденции, подрывающие возможность становления в России сильной и независимой судебной, власти исчезнут сами собой. Необходимо надежное, основанное на анализе Конституции Российской Федерации и международных норм, теоретическое обеспечение этой идеи и путей ее реализации, учитывая что многие базовые для правосудия законы еще не приняты.
Предоставив гражданам практически неограниченный доступ к правосудию, государство не смогло его в должной мере обеспечить. Суды работают в условиях значительного превышения установленных нормативов нагрузки при усложнившемся характере рассматриваемых дел. Финансирование судебной системы явно недостаточно, не говоря уже о ее обеспеченности необходимыми техническими средствами.
Все это не может не сказываться на качестве правосудия и особенно на его сроках, чем грубо нарушается право граждан,
Jt * t ' *
предусмотренное как Конституцией РФ, так и нормами международного права.
Ситуация усугубляется тем, что процесс осуществления правосудия регулируется законами, не соответствующими Конституции РФ. Причем речь идет не об отдельных процессуальных нормах, а о судебном процессе в целом. Это существенно затрудняет возможность непосредственного применения судами Конституции.
Согласно ст. 123 Конституции РФ судопроизводство осуществляется на основе принципа состязательности. Состязательный процесс - это принципиально новый судебный процесс. К настоящему времени Конституционный Суд РФ признал не соответствующими Конституции, а потому не подлежащими применению свыше 20 процессуальных норм. Но это не упрощает, а в определенной мере даже осложняет ситуацию, поскольку в силу жесткой системности процессуальных норм, система процессуального права в целом становится нелогичной и противоречивой. Кроме того, состязательный процесс имеет неодинаковую интерпретацию в различных реально существующих и ранее существовавших процессуальных системах.
Состязательный процесс в дореволюционной России заметно отличался от англо-американского состязательного процесса. Однако, несмотря на то, что с момента принятия Конституции Российской Федерации прошло уже 7 лет, до сих пор нет достаточной ясности, какая же модель состязательности должна быть воплощена в новых процессуальных кодексах.
Согласно ст. 15 Конституции РФ общепризнанные принципы и нормы международного права являются составной частью российской правовой системы и имеют преимущество перед
национальным законодательством. Международные нормы о правах и свободах человека особое внимание уделяют судебной защите прав и свобод, а также праву граждан на справедливое судебное разбирательство. Однако применение указанных международных норм российскими судьями затруднено тем обстоятельством, что многие из них могут быть правильно поняты только при изучении практики Европейского Суда по правам человека, который в своих решениях дает толкование указанных норм. Но эта практика пока что не является для судей общедоступной в полном объеме.
В работе, в рамках рассматриваемых вопросов, автор
стремился, по возможности, восполнить эти пробелы.
Необходимость вовлечения в орбиту анализа международных норм о правах человека и практики их применения международными юрисдикциоными органами продиктована и тем обстоятельством, что российские граждане получили доступ в Европейский Суд по правам человека, если они не нашли защиты своих прав в национальных судах.
Организационное оформление судебной власти в виде системы, состоящей из Конституционного Суда Российской Федерации, судов общей юрисдикции и арбитражных судов было продиктовано необходимостью быстрого и квалифицированного обеспечения защиты права от любых правонарушающих действий и решений, от кого бы они ни исходили.
Однако обнаружились как положительные, так и слабые стороны такого решения, порожденные отсутствием механизма взаимодействия судов общей юрисдикции с Конституционным Судом РФ и арбитражными судами, что отрицательно сказывается на формировании единой судебной практики в сфере право
применения. Потребовалось привлечь к этой проблеме внимание юристов и найти приемлемое ее решение.
Конституция Российской Федерации 1993 года, в отличие от ранее действовавшей, не предоставила законодательной власти права толкования законов. Такое решение находится в полном соответствии с возложением на судебную власть обязанности проверять правовое содержание законов, что неизбежно связано с правом их официального толкования судами, если речь идет о судах, возглавляющих самостоятельную ветвь судебной власти. К сожалению, эта мысль в полном объеме осознана и законодательно закреплена только применительно к Конституционному Суду Российской Федерации, который получил право давать официальное и обязательное толкование Конституции Российской Федерации. Что же касается Верховного Суда Российской Федерации, то наделение его правом давать официальное и обязательное толкование применяемых судами общей юрисдикции законов, оказалось спорным, а потому нуждающимся в теоретическом обосновании.
Из-за отсутствия надлежащего законодательного
закрепления оказалось неурегулированным право судов общей юрисдикции проверять подзаконные акты на предмет их соответствия закону и корреспондирующее ему право лишать подзаконные нормативные акты юридической силы. В результате Конституционный Суд Российской Федерации своим Постановлением от 16 июня 1998 года признал нелегитимной получившую достаточно широкое распространение практику признания судами общей юрисдикции нормативных правовых актов органов местного самоуправления, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, федеральных министерств и
ведомств и должностных лиц противоречащими закону. С этого момента прошло уже полтора года, однако, Государственная Дума еще не рассмотрела проект закона «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации», где эта проблема подробно урегулирована. Равным образом неоправданно затягивается принятие закона, регламентирующего процессуальные вопросы рассмотрения дел мировыми судьями, что не позволяет применять на практике Федеральный закон «О мировых судьях в Российской Федерации», способный снять напряженность с загруженностью судов общей юрисдикции.
Нуждаются во всестороннем теоретическом анализе и правовые последствия, вытекающие из новых полномочий судебной власти. Сегодня, когда в результате судебной деятельности нормативные акты (как законы, так и подзаконные акты) утрачивают юридическую силу, то есть перестают действовать и быть регуляторами общественных отношений, уже невозможно игнорировать тот факт, что судебная практика реально стала источником права. Это ставит перед наукой и практикой новые проблемы, связанные с уяснением роли и места судебной практики в системе правового регулирования, требований, предъявляемых к решениям прецедентного характера, их опубликованию, возможности (праве судей) ссылаться на Постановления Конституционного Суда Российской Федерации, Президиума и Пленумов Верховного Суда Российской Федерации в решениях по конкретным делам, а также с уяснением пределов судебного правотворчества.
Степень научной разработанности темы.
Проблемам осуществления правосудия уделялось большое внимание в советской юридической науке, тем не менее, не лишены
основания и утверждения многих юристов, что в период господства административно-командной системы судебной власти «не повезло» как в правовой науке, так и в практике. Такое утверждение подтверждается, в частности, тем, что сам термин «судебная власть» получил официальное признание лишь в 1991 году в Декларации «О государственном суверенитете России». До этого времени, если не считать процессуальный аспект проблемы, понятие судебной власти подменялось понятием судебной системы, а суд рассматривался, главным образом, лишь как один из правоохранительных органов.
Началом современной научной разработки судебной власти следует, очевидно, признать одобренную в 1991 году Концепцию судебной реформы и относящиеся к этому периоду общетеоретические разработки принципов, лежащих в основе правового государства.
С тех пор проблематика, связанная со спецификой судебной власти как самостоятельного вида государственной власти, стала привлекать внимание юристов. Среди наиболее крупных работ следует назвать: В.В. Ершов. «Статус суда в правовом государстве» М., 1992 г.; А.Д. Бойков «Третья власть в России: Очерки о правосудии, законности и правовой реформе 1990-1996 гг». М., 1967 г.; В.А. Ржевский, Н.М. Чепурнова «Судебная власть в Российской Федерации: конституционные основы организации и деятельности» М.: 1998 г.; Ю.М. Стецовский «Судебная власть» М., 1997; В.М. Савицкий «Организация судебной власти в Российской Федерации» М., 1996 г.; В.Лазарева «Судебная власть и ее реализация в уголовном процессе» Самара, 1999 г., В.В. Скитович «Судебная власть и административный акт: проблемы юрисдикционного контроля» Гродно, 1999 г.
Однако до сих пор нет ни одного монографического или диссертационного исследования, где бы комплексно рассматривались все наиболее значимые для реализации судебной реформы проблемы судебной власти, в том числе в сфере деятельности судов общей юрисдикции.
Методическая и теоретическая база диссертационного исследования сформировалась в результате изучения и использования большого теоретического и практического материала, литературных источников, официальных документов, законодательных и иных нормативных актов, аналитических записок и публикаций по проблемам судебной власти.
В соответствии с мировоззренческой и основной методической установкой, принятой диссертантом, судебная власть исследуется как междисциплинарная проблема, лежащая на стыке теории права, государственного, конституционного права, а также процессуального и судоустройственного права. Это вызвало необходимость применения разнообразных методов исследования, в числе которых системный, конкретно-исторический, структурно функциональный, диалектический, формально-логический, а также метод сравнительного правоведения.
Цели и задачи диссертационного исследования.
С учетом степени разработанности проблем судебной власти целями диссертационного исследования являются:
анализ закрепленной в Конституции Российской Федерации модели правового государства и вытекающей из нее новой роли и места суда в государственном механизме властвования;
анализ концепции судебной реформы, путей и средств ее реализации;
исследование проблемы независимости судей;
обобщение опыта функционирования органов судейского сообщества и его роли в реализации судебной реформы;
рассмотрение этапов реализации права граждан на судебную защиту;
осмысление характера новых полномочий судебной власти и вытекающих отсюда правовых последствий;
рассмотрение различных по своей природе факторов, лежащих в основе построения судебной системы, и их реализации в новых судоустройственных законах и разработанных проектах;
исследование процессуальных проблем судебной власти, позволяющих реализовать право граждан на справедливое правосудие;
анализ состояния организационного и материально-технического обеспечения нормального функционирования судебной власти;
установление причин, тормозящих проведение в России судебной реформы.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в комплексном осмыслении наиболее значимых, узловых проблем судебной власти, возникающих в результате необходимости превращения ее в самостоятельную и независимую ветвь государственной власти, равнозначную с точки зрения принципов и задач правового государства с властью законодательной и исполнительной.
В диссертации впервые предпринята попытка на основе анализа Конституции Российской Федерации, принятых на ее базе новых законов, общепризнанных принципов и норм
международного права, решений Конституционного Суда Российской Федерации, Постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации, проектов законов, находящихся на рассмотрении Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, и судебной практики проанализировать ход судебной реформы, теоретические и практические трудности, возникающие на ее пути и предложить свое видение проблем функционирования судебной власти и путей их решения.
В результате проведенного исследования на защиту выносятся следующие основные положения:
самостоятельность всех ветвей власти (ст. 10 Конституции РФ) предполагает определенную степень их независимости, однако, конституционное закрепление получила лишь независимость судебной власти (ст. 120 Конституции). Это объясняется спецификой способа реализации судебной власти (посредством правосудия), а также наличием надежной системы внутреннего контроля реализации власти с тем, чтобы она не вышла за рамки Конституции РФ и федерального закона (системы процессуальных гарантий, включающая в том числе, систему пересмотра судебных решений);
независимость судебной власти, которая должна служить надежной опорой для защиты прав и свобод граждан и являться наиболее ярким показателем правового государства, нуждается не только в конституционном закреплении, но и в реальных правовых, организационных и материальных гарантиях, что не всегда в достаточной мере осознано государством и обществом; укрепление независимости судей - носителей судебной власти -
должно сопровождаться повышением их ответственности, не наносящей ущерба независимости;
с учетом специфики реформаторского этапа, который проходит сегодня Россия, и разделяемого практически всеми политическими лидерами тезиса о необходимости усиления государственной, и в первую очередь, федеральной власти, представляется опасным пересмотр судебной системы, установленной Конституционным федеральным законом «О судебной системе Российской Федерации»;
в основе разделения государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную (разделение по вертикали) и разделения государственной власти на федеральную и власть субъектов Федерации (разделение по горизонтали) лежат принципиально иные закономерности и поэтому они образуют принципиально различные по своему содержанию конституционные проблемы. В силу этого, получившие распространение суждения, что принадлежность судов, осуществляющих правосудие на территории субъекта Российской Федерации к федеральной судебной системе, нарушает предусмотренный ст. 10 Конституции Российской Федерации принцип разделения властей, являются теоретически и логически несостоятельными;
наличие в судебной системе, наряду с судами общей юрисдикции двух самостоятельных специализированных институтов судебной власти, осуществляющих конституционное и арбитражное правосудие, имеет как безусловные достоинства, так и недостатки.
Отрицательные моменты связаны с отсутствием механизма связи между этими институтами судебной власти, обеспечивающего единообразное понимание и применение закона. Необходимо тщательно обсудить и взвесить возможные пути их взаимодействия, не нанося ущерба самостоятельности ни одной из них;
задача построения в России правового государства привела к необходимости существенного расширения правозащитной функции судебной власти и вытекающей отсюда необходимости наделения ее принципиально новыми полномочиями, связанными с признанием противоречащими закону нормативных актов органов местного самоуправления, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, федеральных министерств и ведомств, должностных лиц, а также полномочиями по толкованию законов, в том числе и Конституции РФ. Эти новые полномочия в равной мере принадлежат всем институтам судебной власти и различаются только предметом проверки и толкования;
единая правовая сущность судебных актов, связанных с толкованием законов, диктует необходимость придания им одинаковой юридической силы. Несмотря на то, что Конституция Российской Федерации (ч. 5 ст. 125), предоставляя право толкования Конституции Российской Федерации Конституционному Суду Российской Федерации, умалчивает о юридической силе такого толкования, сам факт закрепления этого полномочия на конституционном уровне дал достаточное основание для того, чтобы в ст. 106 закона «О Конституционном Суде
Российской Федерации» зафиксировать официальный и
обязательный, в том числе для судебных органов, характер
толкования. Точно также отсутствие в Конституции
Российской Федерации указания на обязательный
характер разъяснений по вопросам судебной практики,
которые дает Верховный Суд Российской Федерации (ст.
126 Конституции РФ), не должно порождать сомнений в
официальном и обязательном характере таких
разъяснений, что должно быть зафиксировано в законе «О
Верховном Суде Российской Федерации»;
- полномочия судебной власти, связанные с лишением
юридической силы неконституционных законов и
подзаконных актов, дают основания для новой постановки
вопроса о судебной практике, как источнике права;
Эффективность выполнения судебной властью
правозащитной функции зависит не только от степени ее
самостоятельности и независимости, но и в значительной мере от
надлежащей процессуальной процедуры, соответствующей
Конституции РФ и общепризнанным принципам и нормам
международного права, устанавливающим гарантии справедливого
судебного разбирательства. В связи с этим необходимо:
а) в целях обеспечения объективности и бесприсстрастности
правосудия расширить основания отвода судей, принимавших
участие в рассмотрении жалоб или санкционировании
правоограничительных действий на досудебных стадиях процесса;
б) разработать и внедрить в процессуальное законодательство
конкретную модель состязательного процесса, соответствующую
современным условиям развития общества. При этом непременным
условием состязательного процесса должно быть обеспечение
участия сторон в судебном разбирательстве на основе полного равенства, что относится ко всем стадиям судебного процесса;
в) выраженные в решениях Конституционного Суда РФ
правовые позиции относительно свойств состязательного
правосудия (обязанность суда прекратить дело или постановить
оправдательный приговор при отказе прокурора от обвинения;
запрет возвращения дела на дополнительное расследование по
основаниям, предусмотренным в п.п. 1 и 3 ч. 1 ст. 232 УПК РСФСР,
если об этом не просят стороны) должны сопровождаться
изменением оснований отмены приговора;
г) обеспечить реализацию ст. 48 Конституции РФ, принимая
во внимание и то обстоятельство, что согласно общепризнанным
принципам и нормам международного права предоставление в
необходимых случаях бесплатной юридической помощи
распространяется и на стадии пересмотра судебных решений;
д) обеспечить реализацию предоставленного ч.2 ст. 47
Конституции РФ права на суд присяжных на всей территории
Российской Федерации;
е) с учетом положений статей 21, 23, 24 Конституции РФ и
норм международного права уточнить основания проведения
закрытого судебного заседания (или части заседания) а также
предусмотреть возможность частичного оглашения судебного
решения (приговора), если судебный процесс не был открытым.
ж) привести в соответствие с презумпцией невиновности формулировку основания постановления оправдательного приговора по п. 3 ст. 309 УПК РСФСР, а также формулировки, содержащийся в ст.ст. 6, 7, 8, 9 УПК РСФСР;
з) предусмотреть пересмотр решений (приговоров), постановленных мировым судьей, районным судом в апелляционном порядке;
и) изменить процедуру надзорного производства таким образом, чтобы право на пересмотр судебного решения не зависел от принесения протеста соответствующими должностными лицами.
Практическое значение и апробация результатов
исследования. Результаты диссертационного исследования
обсуждены и апробированы на заседаниях Ученого совета Российской правовой академии, Института государства и права Российской Академии наук, Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, научно-практических, в том числе международных, конференциях и семинарах, выступлениях на заседаниях Государственной Думы и Совета Федерации, заседаниях согласительных комиссий.
Автор принимал участие в разработке всех проектов законов, касающихся судов общей юрисдикции, статуса судей, поправок к законам, выступал с их поддержкой в Государственной Думе и Совете Федерации. Основные положения диссертационного исследования изложены в монографии «Становление и развитие судебной власти в Российской Федерации» и более чем в 40 публикациях на эту тему.
Материалы диссертационного исследования, сделанные в результате его выводы и предложения могут быть использованы как в законодательном процессе, обеспечивающим проведение судебной реформы, так и в правоприменительной практике. Теоретические выводы исследования могут служить предпосылкой для дальнейшей научной разработки вопросов судебной власти.
Судебная власть в контексте теории правового государства
Современные юристы, исследующие проблемы судебной власти, справедливо обращают внимание на то, что правовой науке понятие судебной власти практически не известно. «Сам термин «судебная власть» отсутствовал в нашем политическом, законодательном и научном лексиконе»1. Причину такого положения также как и основу утверждения, что «в СССР никогда не было независимой и самостоятельной судебной власти»", авторы усматривают преимущественно в бесцеремонном вмешательстве в судебную деятельность партийной и сросшейся с ней исполнительной власти. Однако, первопричиной отсутствия в СССР независимой и самостоятельной судебной власти, видимо, следует все же считать реализацию на конституционном уровне политико-правовой доктрины — «Вся власть Советам!» (реально же вся власть принадлежала не Советам, а партийно-административному аппарату). Отсутствие признания на конституционном уровне судебной власти в качестве самостоятельной ветви государственной власти не создавало предпосылок для теоретической разработки понятия «судебная власть». Отсюда и отсутствие соответствующего термина в политическом, законодательном и научном лексиконе. Провозглашенное в ст. 125 Конституции РСФСР 1977 г. положение о независимости судей и подчинении их только закону означало лишь запрет на вмешательство в судебную деятельность по отправлению правосудия, но — не признание за судебной властью качества самостоятельного вида государственной власти, однопорядкового по своему значению в демократическом обществе с другими ветвями власти. Неточно и утверждение о том, что все беды судебной власти состояли лишь в том, что между конституционными декларациями и реальной действительностью существовала колоссальная пропасть3. Разделяя в принципе суждение о том, что между конституционными формулировками и реальной действительностью существовала колоссальная пропасть (которая, кстати, имеет место и в настоящее время), хотелось бы подчеркнуть, что при отсутствии на конституционном уровне характеристики государства как государства правового, с присущим ему принципом разделения властей, нет надлежащих предпосылок для разработки понятия судебной власти как самостоятельного вида государственной власти. Объясняя необходимость смены Конституции РФ, даже после внесения в нее многочисленных поправок М.В. Баглай, в частности, отмечает, что главный недостаток Конституции состоял в отсутствие ясно изложенного принципа разделения властей. Она явно несла на себе печать формально присущего Советской власти принципа вся власть Советам.4
Для того, чтобы точнее проследить и осмыслить процесс становления судебной власти в современной России, понять логику предпринимаемых практических шагов в этом направлении, необходимо иметь в виду, что идея правового государства в нашей стране вначале носила чисто политический характер и не была связана с какими-либо теоретическими разработками. «Пока что идея социалистического правового государства предстает в официальных документах и в печати в виде лозунгов и призывов, не более того. Соответствующей научной концепции мы еще не имеем».
В резолюции XIX Всесоюзной Конференции КПСС (июнь 1988 г.) отмечалось: «Ключевое значение имеет разграничение функций партийных и государственных органов и возрождение полновластия Советов снизу доверху. Вместе с реформой судебной системы и других институтов, обеспечивающих правовое регулирование взаимоотношений между государством и гражданами, охрану политических, экономических, социальных и личных прав граждан, это направлено, в конечном счете, на завершение создания социалистического правового государства, в котором высшим принципом будет безусловное подчинение всего и всех закону»6. И далее предполагалось повысить роль суда в системе социалистической демократии путем укрепления его авторитета и независимости, обеспечения гарантий состязательности и гласности, соблюдения презумпции невиновности, недопустимости обвинительного уклона; укрепить независимость прокуроров, расширить участие защитника в предварительном следствии и в судопроизводстве, пойти на увеличение народных заседателей — при рассмотрении в суде наиболее сложных дел7. Из приведенного текста следует: а) необходимость отделения функций политической партии от функций государства и возрождение полновластия Советов; б) государство, которое мы имеем, в принципе, по своему характеру является правовым, необходимо только завершить его создание, повысив уровень охраны прав граждан и обеспечив неукоснительное подчинение всего и всех закону.
Расширение полномочий судебной власти в сфере гражданского и уголовного судопроизводства
Если в сфере применения уголовного закона прочно и давно утвердился принцип, согласно которому никто не может быть признан виновным в совершении преступления, а также подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в соответствии с законом, то в сфере применения иных отраслей материального права, подведомственность судебной власти (даже в сфере индивидуально-правового регулирования) была сильно ограничена.
До января 1988 г. судам были подведомственны дела, которые были прямо предусмотрены законом (а все остальные были отнесены к компетенции иных органов власти). С 1 января 1988 до 1 июля 1990 г. — все дела о защите прав и охраняемых законом интересов граждан, кроме случаев, когда законодательством (в том числе и подзаконными актами) был установлен иной порядок их разрешения; с 1 июля 1990 г. до 17 сентября 1991 г. — все дела о защите прав и охраняемых законом интересов граждан, кроме случаев, когда законами (но не подзаконными актами) был установлен иной порядок их разрешения; с 17 сентября 1991 г. — все дела о защите прав, свобод и охраняемых законов интересов, без ограничения.
Столь долгий и прерывистый путь развития и внедрения в практику идеи приоритетности судебной защиты прав, свобод и охраняемых законом интересов любых субъектов правовых отношений наглядно демонстрирует, что специфика и достоинства правосудия в качестве формы (способа) реализации судебной власти как на уровне общества, так и на уровне государственного аппарата осознавались крайне медленно и с большим трудом.
Особенно это касалось круга дел, где одним из субъектов правовых отношений выступали должностные лица, наделенные властными полномочиями, или властный орган в целом, т.е. дел, где гражданин спорил с исполнительно-распорядительной властью и должностными лицами, эту власть осуществляющими. В этих случаях власть стремилась не допускать вмешательства судов в разрешение споров, а разрешать их в пределах собственной системы. Даже тогда, когда Конституция СССР 1977 г. в ст. 58 предоставила гражданам право обжаловать в суд действия должностных лиц, совершенных с нарушением закона, с превышением полномочий, ущемляющих права граждан, реально граждане не получили такого права. Им пришлось ждать 10 лет пока не появился в 1987 г. закон, предусматривающий порядок такого обжалования. Однако, как показала практика, указанный закон, введенный в действие с 1 января 1988 г., оказался недостаточно эффективным, поскольку не позволял гражданам обжаловать действия коллегиальных органов, чаще всего и нарушающих наиболее важные их права. Поэтому особо значительным законодательным актом из числа тех, которые предоставляли право на судебную защиту в общей форме, т.е. безотносительно к каким-либо определенным правоотношениям, стал Закон СССР от 2 ноября 1989 г. «О порядке обжалования в суд неправомерных действий органов государственного управления и должностных лиц, ущемляющих права граждан», введенный в действие с 1 июля 1990 г. Этот закон наделил граждан правом обжаловать в суд и коллегиальные действия. С сентября 1991 г. судебной власти стали подведомственны все дела о защите прав, свобод и охраняемых законом интересов без ограничения, этот период относится к принятию Съездом народных депутатов СССР
Декларации прав и свобод человека, которая в отличие от Конституции 1977 г. имела прямое действие. Статья 22 Декларации закрепила право каждого на судебное обжалование незаконных действий должностных лиц, государственных органов и общественных организаций.
Кроме законов, предоставляющих право на судебную защиту в общей форме, стали постепенно приниматься и законы, устанавливающие право на защиту конкретных прав либо на защиту от нарушений со стороны отдельных органов и должностных лиц. К таковым можно отнести: ст. 31-32 Закона РСФСР «О собственности в РСФСР», ст. 4 Закона СССР «Об основных началах социальной защищенности инвалидов в СССР», ст. 12 Закона СССР «Об общественных объединениях», ст. 102 Закона РСФСР «О пенсионном обеспечении в СССР», ст. 129 Закона РСФСР «О государственных пенсиях в РСФСР», ст. 27 Закона РСФСР «О милиции», ст. 47-48 Закона РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав ее оказания», Закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности», ст. 91 Закона РСФСР «О местном самоуправлении в РСФСР», ст. 60 Закона РФ «О краевом, областном Совете народных депутатов и краевой, областной администрации», ст. 25, 26, 30, 49 Закона РФ «О воинской обязанности и военной службе» и др.
Судебная практика по рассмотрению жалоб граждан на действия должностных лиц и коллегиальных органов, нарушающих их права и свободы, развивалась достаточно динамично. Если в 1993 г. таких жалоб поступило 1,4 тысячи, то в 1999 г. эта цифра достигла 115 тысяч, из которых удовлетворено 74,6%. Это свидетельствует о росте активности граждан в защите своих прав и законных интересов, а также о росте доверия к суду.
Беспристрастность суда
К моментам, обеспечивающим справедливое правосудие, относится требование беспристрастности (объективности) суда. «Идея, согласно которой в составе справедливого суда не должно быть лиц, ранее участвовавших в разбирательстве, основана на предположении, что люди склонны придерживаться прежнего мнения даже в иной роли. В этом смысле они должны будут оценивать себя при рассмотрении соответствующего дела, нарушая принцип аксиомы общего права, согласно которой никто не может быть судьей в собственном деле»."3
Российское уголовно-процессуальное законодательство, учитывая возможность заинтересованности судьи в исходе дела либо предвзятости, порожденной какими-либо обстоятельствами конкретного дела, предусмотрело институт отвода судей по инициативе участников процесса либо по инициативе самих судей (ст. 59-62 УПК РСФСР). Принципиальный подход российского законодательства к обстоятельствам, исключающим возможность участия судьи в рассмотрении конкретного дела, совпадает с
Подходом Европейского Суда по правам человека к этой проблеме. В определенной мере под влиянием толкования понятия беспристрастности суда, которое содержится в ряде решений Европейского Суда, в ст. 60 УПК РСФСР было внесено дополнительное обстоятельство, исключающее участие судьи в рассмотрении дела, а именно: проверка судьей законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей. В пункте 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 апреля 1993 г. «О практике судебной проверки законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей» говорится, что «проверяя законность и обоснованность ареста или продления срока содержания под стражей, судья не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности содержащегося под стражей лица в инкриминируемом ему преступлении», тем не менее, оценка судьей законности и обоснованности ареста предполагает проверку наличия доказательств, указывающих на обвиняемого (подозреваемого), как на лицо, совершившее преступление. Принимая во внимание, что это может сказаться на объективности и беспристрастности судьи при рассмотрении уголовного дела по существу, законодатель включил указанное обстоятельство в число тех, которые препятствуют участию судьи в рассмотрении дела.
Вместе с тем, в ходе судебной реформы значительно расширился предмет судебного контроля на стадии предварительного расследования преступлений. Опираясь на ст. 46 Конституции РФ, Конституционный Суд признал право обвиняемых и потерпевших (их защитников и представителей) на обжалование в суд таких действий и решений как отказ в возбуждении уголовного дела, приостановление и прекращение уголовного дела, продление срока предварительного следствия, наложение ареста на имущество и денежные вклады, обыск. Поэтому в настоящее время актуальным стал вопрос о возможности судьи, разрешающего жалобы на указанные выше действия и решения, принимать участие в рассмотрении уголовного дела по существу в случае его поступления в суд. Для решения этого вопроса полезно ознакомиться с практикой Европейского Суда по жалобам на нарушение п. 1 ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод в части права на беспристрастный суд. Европейский Суд рассмотрел серию жалоб, касающихся этой проблемы. При этом он во всех случаях выяснял, какой объем предшествующего участия судьи в деле отвечает требованиям сохранения его беспристрастности согласно п. 1 ст. 6. При рассмотрении каждого дела суд изучал конкретные действия судьи на предыдущих этапах разбирательства, чтобы определить, есть ли разумные основания считать такое участие создающим вероятность, что у судьи сложилось мнение относительно виновности или невиновности обвиняемого.
Так в деле De Cubber против Бельгии114 речь шла о том, что рассматривающий уголовное дело судья на стадии предварительного следствия выполнял функции следственного судьи. Правительство Бельгии утверждало, что эти функции не умаляют объективности судьи. Оно отметило, что в Бельгии судья-следователь полностью независим при выполнении своих обязанностей, он не имеет статуса стороны в уголовном процессе и не является «инструментом обвинения». Его задача состоит в том, чтобы беспристрастно собрать доказательства, как в пользу обвиняемого, так, и против него, «поддерживая при этом справедливый баланс между обвинением и защитой», поскольку он «никогда не перестает быть судьей». Однако Европейский Суд посчитал, что эти факторы не являются решающими.
Организационное обеспечение судебной деятельности
Важнейшим направлением судебной реформы выступает комплекс проблем, связанных с организационным и ресурсным обеспечением деятельности судов. Это достаточно широкий круг проблем, включающий мероприятия кадрового, финансового, материально-технического и иного характера, направленные на создание надлежащих условий для полного и независимого осуществления правосудия. Учитывая тесную связь организационного и материально-технического обеспечения судебной деятельности с качеством правосудия и эффективностью судебной защиты прав граждан, международное сообщество также уделяет большое внимание этому аспекту судебного управления.
В рекомендации Комитета Министров Совета Европы № 95 от 11 сен-тября 1995 г. «Относительно управления системой уголовного правосудия» подчеркивается значимость управленческой деятельности в сфере юстиции и обращается внимание на ее связь с растущим количеством поступающих в суды дел, их усложнением, обострением проблемы разумных сроков их разрешения, бюджетными ограничениями при одновременно растущих ожиданиях со стороны общества.
В рекомендации, в частности говорится, что принципы стратегии, методы управления могут внести значительный вклад в повышение эффективности и действенности функционирования системы правосудия. Поэтому соответствующим учреждениям предлагается определить задачи в области рабочей нагрузки, финансов, инфраструктуры, людских ресурсов, средств связи и т.д. Столь же серьезное значение придается международным сообществом вопросам создания судам «надлежащих рабочих условий», обеспечению «надлежащего вспомогательного персонала и оборудования, в частности, для автоматизации делопроизводства и обработки данных с тем, чтобы судьи могли эффективно и оперативно выполнять свои обязанности». Об этом же говорится в Рекомендации №94 Комитета Министров Совета Европы «О независимости, эффективности и роля судей»259. Среди организационно-управленческих принципов, осуществление которых ожидается и рекомендуется правительствам государств членов Совета Европы в целях повышения независимости, эффективности и роли судей, названы «принятие соответствующих мер для передачи выполнения несудейских функций другим лицам», «обеспечение такого статуса вознаграждения судей, который был бы соразмерен их профессиональному авторитету и уровню ответственности» и «принятие всех необходимых мер для обеспечения безопасности судей, обязательное присутствие охраны в помещениях судов или предоставление полицейской защиты судьям, которые могут стать или являются объектами серьезных угроз».
Функции организационного обеспечения судебной деятельности в России в разные периоды времени возлагались то на органы Министерства юстиции, то на вышестоящие суды. Причем именовалась эта функция несколько иначе, а именно: организационное руководство или организационное управление судебной деятельностью. И только в начале перестройки она трансформировалась в организационное обеспечение судебной деятельности. Все эти метаморфозы в силу специфики судебной деятельности не случайны. С одной стороны, независимость судебной власти требует, чтобы только судебный орган управлял судами, а с другой — возложение на вышестоящие суды кроме чисто судебных функций и полномочий по организационному обеспечению судебной деятельности «не может не подталкивать контролирующие судебные инстанции к снижению принципиальности, использованию непроцессуальных полномочий для влияния на судебную практику, а процессуальных возможностей — в качестве средст-ва искусственного улучшения показателей качества» . Кроме того, совмещение функций правосудия с организационно-управленческими властными полномочиями противоречит идее разделения властей и независимости судей при отправлении правосудия. Поиски оптимальной модели
Северин Ю.Д. Судебная реформа в СССР: проблема организационно-правового обеспечения правосудия. М., 1991. С. 80. судебного управления начались во второй половине 80-х гг. Они велись в двух направлениях: более четкого разграничения процессуальных и непроцессуальных средств управления с учетом принципа независимости судей; определения органа, осуществляющего управленческие функции по организационному обеспечению нормального функционирования судебной системы.
Если принять во внимание каким широким кругом полномочий обладало Министерство юстиции до 1989 г., то становится ясным, почему у судейского корпуса появилась настойчивая тенденция к максимальному отторжению, дистанцированию от этого органа исполнительной власти. Кроме кадрового и материально-технического обеспечения судебной системы органы юстиции обладали полномочиями по обобщению судебной практики, ее анализу и оказанию помощи судам в правильном применении законодательства, контролю за соблюдением процессуальных сроков, вынесению судами частных определений, подготовке к судебному заседанию, прохождению дел по судебным инстанциям, анализу судебной статистики и др. Такой круг полномочий, связанный с проверкой деятельности судов, давал в руки Министерства юстиции мощные рычаги воздействия не только на организационный аспект судебной деятельности, но и непосредственно на отправление правосудия.
