Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Становление и развитие института процессуального принуждения и регулирования пределов его применения в отечественном уголовном судопроизводстве 13 - 61
1.1 Процессуальное принуждение и пределы его применения в уголовном судопроизводстве России до 1917 года 13
1.2. Развитие института уголовно-процессуального принуждения в законодательстве советского периода 49
Глава II. Общая характеристика уголовно-процессуального принуждения и пределов его применения 62 - 132
2.1. Понятие уголовно-процессуального принуждения и пределов его применения 62
2.2. Система мер уголовно-процессуального принуждения 82
2.3. Процессуальная форма применения мер уголовно-процессуального принуждения 98
Глава III. Правовая регламентация пределов применения отдельных мер уголовно-процессуального принуждения 133 - 180
3.1. Законодательное регулирование пределов применения задержания 133
3.2. Правовая регламентация пределов применения заключения под стражу 155
Заключение 181
Библиография 190
- Процессуальное принуждение и пределы его применения в уголовном судопроизводстве России до 1917 года
- Понятие уголовно-процессуального принуждения и пределов его применения
- Процессуальная форма применения мер уголовно-процессуального принуждения
- Законодательное регулирование пределов применения задержания
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Уголовное судопроизводство
невозможно представить без значительного ограничения прав и свобод лиц,
вовлекаемых в его орбиту, и в первую очередь, подвергающихся уголовному
преследованию. Но в то же время чрезмерное ущемление прав человека и
гражданина недопустимо даже в связи с привлечением к уголовной
ответственности. Уголовно-процессуальное законодательство,
представляющее органам предварительного расследования весьма серьезные и объективно необходимые возможности по применению принудительных мер, одновременно должно содержать и нормы, гарантирующие исключение злоупотреблений со стороны указанных органов.
Регулирование пределов процессуального принуждения имеет давнюю историю. Самые ранние формы выражения такого рода пределов содержатся уже в Русской Правде. В период господства разыскного процесса законодатель не только постоянно расширял сферу использования процессуального принуждения, но и, как это ни парадоксально, регулировал отдельные пределы его применения. Особенно заметна данная тенденция стала в эпоху Просвещенного абсолютизма, что в итоге выразилось в отмене пытки как основного средства достижения целей разыскного судопроизводства. Однако регламентация пределов применения принуждения в целом была непоследовательной, фрагментарной, а зачастую носила ярко выраженный классовый характер, что проявилось в запрете использования наиболее строгих принудительных мер в отношении обвиняемых - представителей привилегированных сословий.
Первая серьезная попытка поставить применение мер принуждения в определенные рамки была предпринята в Уставе уголовного судопроизводства (УУС) 1864 года. Основная тенденция уголовно-процессуальной политики в данной сфере заключалась в сужении применения мер, предусматривающих лишение свободы, и широкого
4 развития других мер, не предполагающих таких ограничений. Но и УУС не устанавливал четких границ действия этих мер, за что подвергался критике со стороны ученых-процессуалистов того времени.
Значительное внимание регламентации правоограничений, налагаемых на участников процесса при применении мер принуждения, было уделено и в УПК РСФСР 1923 года. Но при решении вопроса об использовании таких мер во многих случаях учитывались обстоятельства, прямо не предусмотренные уголовно-процессуальным законодательством. Так, вопреки принципу равенства перед законом и судом, к классовым врагам советской власти применялись более строгие меры принуждения, чем к лицам, не относящимся к этой категории. Ситуация усугубилась в конце 20-х годов XX столетия, когда интересы тоталитарного государства полностью вытеснили вопросы демократизации общества, охраны прав и свобод личности.
УПК РСФСР 1960 года был принят на волне либерализации советского законодательства. И хотя порядок применения мер процессуального принуждения описывался в нем достаточно подробно, границы допустимого вторжения в сферу личной свободы определялись весьма расплывчато. Не случайно после принятия в 1993 году Конституции Российской Федерации многие положения уголовно-процессуального закона вошли в противоречие с установленными в ней новыми стандартами в области прав и свобод человека. Несмотря на многочисленные изменения, которым подверглись нормы УПК РСФСР, он «так и остался внутренне противоречивым, декларативным и крайне идеологизированным законом, по которому личность по-прежнему оставалась бесправной» .
УПК РФ, вступивший в силу 1 июля 2002 года, существенно изменил концепцию уголовного судопроизводства, значительно усилив в нем состязательные начала. При этом новую регламентацию получил и институт
Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: Учебник / Отв. ред. ПА Лупинская. - М., 2004.-С. 30.
5 принуждения. Однако действующий УПК РФ не содержит безупречного решения проблемы определения допустимых пределов применения процессуального принуждения. По-прежнему остается открытым вопрос об оптимальности существующей системы мер принуждения. Кроме того, законодателем четко не обозначены цели, основания, глубина вторжения в сферу свободы личности, что имеет определенные последствия при использовании данных мер, а также другие пределы средств принудительного воздействия на личность, вовлеченную в орбиту уголовного судопроизводства.
Историко-правовой анализ уголовно-процессуального
законодательства в части мер принуждения позволяет констатировать, что оно систематически подвергалось жесткой критике со стороны ученых. Именно поэтому в ходе разработки УУС 1864 года, УПК 1922, 1923, 1960 и 2001 годов законодатель пытался установить в той или иной форме пределы процессуального принуждения, обеспечивая тем самым реальные гарантии соблюдения прав и свобод личности, исключая возможность произвола со стороны органов расследования и суда. В то же время в силу определенных причин этот процесс не завершен и продолжается по настоящее время.
Нормы действующего УПК РФ, регулирующие применение мер принуждения, содержат ряд спорных формулировок, препятствующих установлению временных и некоторых других пределов действия таких мер и, кроме того, позволяют использовать их в отношении чрезвычайно широкого круга участников, что, несомненно, отрицательно сказывается на результативности назначения уголовного судопроизводства.
Приведенные положения свидетельствуют об актуальности проблемы определения пределов уголовно-процессуального принуждения, а также необходимости ее исследования в целях выработки предложений и рекомендаций по совершенствованию законодательства в этой части.
Степень научной разработанности темы исследования. Правовая природа мер государственного принуждения в уголовном судопроизводстве,
их место и роль в предварительном расследовании и правосудии по уголовным делам были подвергнуты обстоятельному анализу в теории уголовного процесса. Различные аспекты данной темы исследовались АС. Александровым, АЛ Ахпановым, ВЛ Божьевым, ББ. Булатовым, ВЛ Ветровой, ВЛ Григорьевым, Е.В. Гусельникоюй, И.М. Гуткиным, ПМ Давыдовым, З.Д. Еникеевьж, 3.3. Зинатуллиным, В.В. Кальницким, Н.И. Капинусом, З.Ф. Ковригой, ЛЛ Ковтуном, В.М. Корнуковым, ЛЛ Коротким, Ф.М. Кудиным, AM. Лариным, Ю.Д. Лившицем, В.А. Литовским, ЛЛ Люблинским, П.Г. Марфициным, В. А. Михайловым, В.В. Николюком, Л Л. Петрухиным, АБ. Писаревым, МЛ Поляковым, ЛВ. Попковым, ЮЛ Стецовским, МС. Строговичем, В.Т. Томиным, Л.В. Франком, М.А. Чельцовым, B.C. Чистяковой, А.А. Чувилевым, B.C. Шадриным, С.А. Шейфером, П.С. Элькинд, ЛП. Якимовым и др. Идеи и предложения, отраженные в трудах ученых-процессуалистов, нашли свое закрепление в законодательстве РФ о мерах процессуального принуждения. При этом вопросы, связанные с определением пределов процессуального принуждения, в юридической литературе рассматривались фрагментарно, что обусловило их более детальное рассмотрение в рамках данного исследования.
Объектом исследования выступают правовые отношения, складывающиеся в установленных законом пределах применения уголовно-процессуального принуждения в досудебном производстве по уголовным делам. Поскольку сущность задержания и заключения под стражу предполагает наиболее строгие ограничения прав и свобод личности, а также ввиду того, что эти меры широко используются органами расследования, правоотношениям, возникающим при применении данных мер принуждения, уделено особое внимание.
Предметом исследования является совокупность законодательных и иных нормативных актов, регулирующих отношения, связанные с ограничением прав и свобод личности при применении мер процессуального принуждения в досудебном производстве по уголовным делам, прежде всего, задержания и заключения под стражу, а также практика их реализации
7 соответствующими должностными лицами компетентных государственных органов.
Цель исследования - на основе внимательного изучения отечественного и зарубежного законодательств, норм международного права, научных трудов, а также анализа следственной и судебной практики разработать научно обоснованные и аргументированные предложения по внесению изменений в уголовно-процессуальный закон для установления более четких пределов применения процессуального принуждения в досудебных стадиях уголовного судопроизводства.
Для достижения поставленной цели в ходе исследования ставились следующие задачи:
проследить в исторической ретроспективе основные этапы возникновения, развития института процессуального принуждения и регулирования его пределов в уголовном судопроизводстве России;
изучить основные подходы к определению государственного принуждения в уголовном судопроизводстве, выявить его основные признаки, сформулировать понятие пределов процессуального принуждения;
рассмотреть существующую систему мер принуждения и процессуальную форму их применения как критерии выражения пределов принуждения;
4) провести анализ нормативного регулирования пределов применения
задержания и заключения под стражу как наиболее строгих и широко
используемых при расследовании уголовных дел мер процессуального
принуждения и на его основе разработать рекомендации по
совершенствованию законодательства РФ для определения четких пределов
допустимого ограничения прав личности и создания соответствующих
гарантий в случаях применения таких мер.
Методологической основой исследования является диалектико-материалистический метод познания. При проведении исследования использовались методы анализа и синтеза, исторический, логико-
8 юридический, сравнительно-правовой, социологические (методы анкетирования, интервьюирования, экспертных оценок) и статистические методы.
Теоретической базой исследования послужили фундаментальные труды в области общей теории права, уголовно-процессуального права, криминалистики, теории оперативно-разыскной деятельности и лингвистики. Источниками теоретической информации явились: монографии, учебные пособия, лекции, научные статьи, доклады, тезисы и другие опубликованные материалы.
Нормативную базу исследования составили: Конституция РФ; международные нормативные акты в области прав человека: Международный пакт о гражданских и политических правах (Нью-Йорк, 19 декабря 1966 г.), Конвенция о защите прав человека и его основных свобод (Рим, 4 ноября 1950 г.), Конвенция против пыток и других оісестоких, бесчеловечных или унижаюіцих достоинство видов обращения и наказания (Нью-Йорк, 10 декабря 1984 г.), Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой-либо форме (утвержден резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 9 декабря 1988 г.), Руководящие принципы, касающиеся роли лиі{, осуществляющих судебное преследование (Гавана, 27 августа — 7 сентября 1990 г.); федеральные конституционные законы; уголовно-процессуальное, уголовное, административное законодательства РФ; указы Президента РФ, нормативные акты органов исполнительной власти, постановления и определения Конституционного Суда РФ, постановления Пленума Верховного Суда РФ, уголовно-процессуальные законодательства стран СНГ и некоторых других зарубежных государств.
Эмпирическая база исследования. В ходе исследования было изучено 184 уголовных дела, находящихся в архивах судов, а также в производстве органов предварительного расследования Пермского края и Кировской области. Кроме того, проводились опросы практических работников
9 правоохранительных органов (дознавателей, следователей). Всего было опрошено 156 человек. Использовались материалы опубликованных эмпирических исследований.
Научная новизна исследования определяется тем, что на основе
действующего уголовно-процессуального законодательства РФ,
международных правовых актов, уголовно-процессуального
законодательства стран СНГ и некоторых зарубежных государств, а также исторических памятников права проведено комплексное исследование возникновения, развития и современного состояния института уголовно-процессуального принуждения и регулирования его пределов. Предпринята попытка дать авторское определение пределов процессуального принуждения, выделить формы их выражения и охарактеризовать их. В целях совершенствования уголовно-процессуального законодательства РФ в сфере обеспечения гарантий прав и свобод личности в уголовном процессе предложено внести в него некоторые изменения.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Ретроспективный анализ нормативных положений наиболее значимых памятников отечественного права позволяет утверэ/сдать, что попытки законодательного ограничения применения принуждения в уголовном судопроизводстве предпринимались еще на самых ранних этапах развития уголовно-процессуального права. При этом введение в нормативные правовые акты новых мер принуждения, а также расіиирение возможности использования подобных мер одновременно влекли за собой и закрепление в законодательстве об уголовном судопроизводстве положений, ограничивающих чрезмерное применение принудительных мер к участникам процесса, исключающих злоупотребление должностными лицами предоставленными им правами. Данная закономерность прослеживается на всех этапах развития российского уголовно-процессуального законодательства, включая эпоху господства разыскного процесса.
Определенные шаги в сторону обозначения пределов принуждения в ходе расследования и судебного разбирательства уголовных дел были сделаны при разработке и принятии УПК РСФСР I960 года, однако масштабная работа в этом направлении началась в 90-е годы прошлого века, когда стала очевидной необходимость судебно-правовой реформы в нашей стране. Детально урегулировать все вопросы, связанные с применением мер уголовно-процессуального принуждения, не удалось и группе разработчиков УПК РФ, о чем свидетельствуют нарушения прав участников уголовного процесса в ходе избрания и применения мер принуждения, допускаемые работниками правоохранительных органов.
Исходя из основных концепций государственного принуждения в уголовном судопроизводстве, а также толкования слова «предел», под правовыми пределами принуждения предлагается понимать закрепленные в уголовно-процессуальном законе критерии, обеспечивающие законность и обоснованность применения принуждения в уголовном судопроизводстве. Такими критериями выступают система мер принуждения и процессуальная форма их применения, закрепленные в разделе IV УПК РФ.
При исследовании правовых пределов процессуального принуждения установлено, что уголовно-процессуальное законодательство нуждается в изменениях, направленных на их уточнение. В общей концепции таких изменений предлагается дополнить статью 5 УПК пунктом 14, содержащим определение мер процессуального принуоісдения с указанием на пределы их применения.
Серьезные недостатки имеет регламентация временных пределов задержания, поскольку начало исчисления сроков задержания УПК связывает с моментом фактического лишения свободы передвижения лица, подозреваемого в совершении преступления. Предлагается считать таковым момент доставления лица в орган дознания, к начальнику подразделения дознания, дознавателю, следователю или руководителю следственного органа и в связи с этим, по аналогии с административным законодательством,
дополнить УПК РФ нормой о доставлении лица, совершившего преступление, для предварительной проверки к уполномоченным на производство уголовно-процессуального задерэюания субъектам.
Судебно-следственная практика свидетельствует о недопустимо большом числе случаев применения заключения под стражу к лицам, подозреваемым в совершении преступлений, что значительно расширяет пределы использования данной меры пресечения, поскольку в соответствии с частью 1 статьи 100 УПК мера пресечения к подозреваемому может применяться лишь в исключительных случаях. Для приведения правоприменительной практики в соответствие с уголовно-процессуальным законодательством необходимо обязать следователей в случае возбуждения перед судом ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу прилагать к нему постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого.
УПК РФ не устанавливает конкретного срока, до которого может быть продлено содержание под страоїсей для завершения ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела, что не позволяет определить временные пределы применения заключения под страо/су в досудебном производстве. Предлагается в такой ситуации предоставлять суду право устанавливать срок продления содержания под страоїсей самостоятельно столько раз, сколько потребуется, но каждый раз не более чем на шесть месяцев, и в этой связи изменить пункт 1 части 8 статьи 109 УПК РФ.
Теоретическая и практическая значимость результатов исследования определяются их научной новизной, актуальностью и итоговыми выводами теоретического характера, а также практическими рекомендациями. Положения, выводы и предложения, сформулированные в исследовании, могут быть использованы в науке уголовного процесса для совершенствования уголовно-процессуального законодательства о мерах принуждения, будут способствовать защите прав личности в уголовном
12 судопроизводстве. В работе имеется ряд предложений по улучшению правового регулирования пределов применения процессуального принуждения. Они могут вызвать определенный практический интерес у дознавателей, следователей, прокуроров, судей и адвокатов. Результаты исследования также могут использоваться и в образовательном процессе высших и средних специальных учебных заведений юридического профиля.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры уголовного процесса Нижегородской академии МВД России, были отражены в семи научных публикациях, рассматривались на трех Всероссийских научно-практических конференциях.
Результаты диссертационного исследования внедрены в практическую деятельность Главного следственного управления при ГУВД по Пермскому краю, Главного следственного управления при МВД по Республике Татарстан, а также в учебный процесс Нижегородской академии МВД России.
Структура диссертационного исследования обусловлена объектом, предметом, целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, включающих семь параграфов, заключения и библиографии.
Процессуальное принуждение и пределы его применения в уголовном судопроизводстве России до 1917 года
Изучение проблем института уголовно-процессуального принуждения не будет полным и всесторонним без проведения подробного исследования порядка его регулирования в процессе исторического развития судопроизводства.
Первым известным источником отечественного права является Русская Правда. Она возникла на основе многовекового опыта общежития славянских племен и представляет собой крупнейший памятник нашего законодательства. Древнейший ее список датирован 916 г., но ее основой послужили нормы обычного права, княжеская судебная практика и в определенной степени византийское каноническое право1. Формирование Русской Правды происходит в эпоху объединения восточнославянских племен и зарождения на занимаемой ими территории раннефеодального государства - Киевской Руси. При этом черты родового строя продолжали сохранять свое значение. Данные обстоятельства естественным образом оказывали влияние на кодификацию норм права, что в итоге и обусловило неоднозначный характер самой Русской Правды. С одной стороны Русская Правда отразила развитие государственных институтов, с другой - сохранила следы живучих обычаев родового строя, которые еще не были изжиты в раннефеодальном государстве . Это нашло свое отражение в уголовном судопроизводстве и непосредственно в мерах процессуального принуждения. Несмотря на то, что Русская Правда не дает полной картины организации и деятельности суда, анализ ее положений позволяет сделать бесспорный вывод о состязательной (обвинительной) форме древнерусского процесса. Судебная власть считалась прерогативой князя, в которой он был первоначально заинтересован исключительно в экономических целях, взимая пошлины со спорящих сторон. Эту функцию он реализовывал через уполномоченных должностных лиц, вершивших суд от его имени. К ним относились: приставы, неделыцики, придверники, отроки, емцы и мечники. Однако при осуществлении правосудия князь и его судьи придерживались «старины» или «покону». Такое ограничение княжеской власти объясняется ее тогдашней слабостью. По мере ее укрепления многие обычаи перестают применяться.
В условиях состязательного процесса потерпевший должен был самостоятельно обосновать законность своих уголовно-правовых притязаний. В этих целях он имел право «связать ответчика и вести его на княжий двор». При этом не допускались злоупотребления силой. Если потерпевший задерживал непричастного к преступлению человека, то на него возлагался крупный штраф1. Таким образом, уже в Русской Правде была предпринята попытка установить некоторые, пусть и аморфные, критерии правомерности применения процессуального принуждения.
Защита потерпевшего, а также заинтересованность в получении штрафов с преступников и общин, к которым они принадлежали, обуславливала возможность оказания ему помощи со стороны органов судебной власти. В частности, это выражалось в применении к ответчику некоторых мер принудительного характера с целью обеспечения его явки в суд.
П.И. Люблинский указывал, что в Русской Правде закреплена только одна такая мера принуждения - поручительство или поруки. Первоначально в качестве поручителя выступала община, к которой принадлежал ответчик. Община брала на себя обязанность обеспечить явку ответчика по вызову в суд, а также обязанность возместить причиненный потерпевшему ущерб от действий обвиняемого, если он сам скроется от правосудия. Такой характер поручительства дал основание П.И. Люблинскому называть его не поручительством о явке, а поручительством ответственности1. В дальнейшем, помимо общины или вместо нее, в качестве поручителя могло выступать и физическое лицо2.
Поруки допускались при совершении самых тяжких преступлений, даже при душегубстве (убийстве) и татьбе (краже) с поличным. При этом сроки явки в суд были достаточно долгими, что объяснялось нежеланием властей отвлекать крестьян от полевых работ. Так, для монастырских людей был установлен срок через две недели после крещения, а для крестьян — через неделю после Петрова дня. Всего в году суд мог производиться трижды.
М.Ф. Владимирский-Буданов помимо поручительства обращает внимание на возможность применения ареста по уполномочию судебной власти, о котором в Русской Правде не упоминается. При этом арест всегда мог быть заменен поручительством . Эту же точку зрения отстаивает СВ. Юшков, полагавший, что только «угроза немедленного ареста могла вызвать хлопоты по отысканию поручителей»4. К сожалению, в трудах обоих авторов не раскрыты понятие и сущность ареста.
Если предположить, что под арестом в данном случае понимается заключение в тюрьму, то интересным представляется мнение П.И. Люблинского, считавшего его «насильственным действием князя, желавшего захватить своего врага, а не законной мерой правосудия», то есть заключение в тюрьму в ту пору применялось вне уголовного судопроизводства. Лица, к которым избиралась такая мера, были чаще всего личными врагами князя1.
Думается, что арест, о котором пишут М.Ф. Владимирский-Буданов и СВ. Юшков, на самом деле ничто иное как «отдача за пристава» - мера пресечения, близкая к заключению под стражу, но появившаяся в законодательстве Руси гораздо раньше.
Последние научные исследования позволяют утверждать, что Русская Правда является также источником института задержания лица, подозреваемого в совершении преступления2.
М.А. Чельцов-Бебутов отмечает, что постановления Русской Правды полностью не исчерпывают сведений о судопроизводстве той эпохи3. По делам, затрагивающим интересы власти, расследование осуществлялось посредством розыска. Кроме того, принятие христианства сопровождалось установлением системы церковной юрисдикции. Канонический процесс являлся по своей сути процессом разыскным (инквизиционным) и имел соответствующие атрибуты. В частности, существуют указания на то, что церковные суды прибегали к пытке с целью изобличения виновных. Применение пытки в церковных судебных процессах содействовало их введению в практику и в светских судах4.
Таким образом, уже в первых отечественных правовых источниках нашли свое закрепление не только меры процессуального принуждения, но и отдельные пределы их применения.
Понятие уголовно-процессуального принуждения и пределов его применения
Право в объективном смысле является социальным регулятором, в его основе лежит установленная государством норма, представляющая собой формализованное правило поведения или запрет, посредством которых упорядочиваются и охраняются общественные отношения. Право регулирует наиболее существенные сферы нашей жизни в силу того, что эффективное воздействие на них не всегда возможно с помощью иных мер (обычаев, морали, корпоративных правил). Основным предназначением правового регулирования является обеспечение разумного баланса между различными сторонами жизни общества, создание наиболее благоприятных условий его развития.
Любое определение права неполно, относительно, так как не может охватить всего многообразия различных его свойств, характеристик и связей1. Мы обратимся лишь к его наиболее существенным чертам.
В первую очередь следует отметить, что в нормах права находит обобщенное выражение воля государства, оформляющего с их помощью властные установления, обязательные для всех субъектов правоотношений.
От других разновидностей воли государственная воля отличается тем, что она, во-первых, аккумулирует экономические, политические, социальные, культурные и иные интересы и притязания различных классов, слоев и групп населения; во-вторых, является независимой от воли отдельных лиц и их объединений, обязательной для всего общества; в-третьих, объективируется в исходящих от государства и охраняемых им общеобязательных установлениях, правилах поведения, именуемых правовыми или юридическими нормами.
Кроме того, к важнейшим признакам права следует отнести общеобязательность его предписаний для всех субъектов правоотношений. Все иные разновидности социальных регуляторов обязательны лишь для той или иной части населения, и только право выступает в виде системы норм, обязательных для всех. Таким образом, ценность права среди прочего проявляется в том, что ему отводится роль нормативной основы законности и правопорядка всей правовой системы общества. Подчеркивая это обстоятельство, С.С. Алексеев указывает: «Право по своей исходной сути представляет собой образование, происходящее из жизни людей, которое логически и исторически предназначено быть институтом, призванным упорядочивать свободу, придавать ей определенность и обеспеченность, а отсюда - человеческое содержание, истинно человеческую ценность»1. Это означает, что соблюдение норм права конкретным индивидом представляет собой наиболее предпочтительное поведение как для него самого, так и для окружающих и, в конечном итоге, обеспечивает нормальное функционирование всей системы социальных отношений.
Однако общеобязательность правовых предписаний достигается не только посредством правомерного поведения субъектов правоотношений. Важнейший постулат означает, что злоупотребление правами всегда сопряжено с их ограничением.
В большинстве случаев реализация юридических запретов и предписаний осуществляется субъектами правоотношений самостоятельно, в силу осознания необходимости их добросовестного исполнения . Во многом этому способствует широкое использование в деятельности правоохранительных органов метода убеждения. Убеждение представляет собой наиболее естественный способ воздействия на личность. Оно состоит в разъяснении явлений общественной жизни, действующих норм права, оказании активного воздействия на сознание человека, понимании и формировании убежденности в необходимости добровольного и точного соблюдения установленного в социуме правопорядка и своей ответственности перед обществом и государством. Метод убеждения в соблюдении правовых норм опирается на уверенность, что эти нормы справедливо защищают общество, государство, права и свободы человека и гражданина от противоправных посягательств. Основой убеждения является воспитание у граждан внутренней потребности и стойкой привычки правомерного поведения, что ведет к устранению мотивов правонарушений и позволяет человеку контролировать свои поступки и соблюдать установленные законом правила поведения. Убеждение является составной частью любого вида правоохранительной деятельности, в том числе связанной с принуждением.
Правонарушение не просто является противоправным, а представляет опасность для общества, ибо не соответствует желательным для него вариантам деятельности. Это предопределяет возможность негативного воздействия на нарушителя, связанного с ограничением его статуса и принуждением к определенному варианту поведения. Реальное правовое принуждение является следствием неправомерных действий1. «Правовое принуждение, - указывает С.С. Алексеев, - следовательно, существует в данном случае в рамках правоохранительных отношений и выражает реакцию государства на неправомерное поведение участников общественных отношений, на препятствия, возникающие в процессе функционирования правовой системы»2.
Однако не только правонарушение выступает причиной, которая влечет применение принуждения к виновному лицу. В некоторых сферах, и в частности в уголовном судопроизводстве, реализация нормативных предписаний требует осуществления мер, связанных с воздействием на права и свободы определенного лица, что является необходимой предпосылкой достижения социально полезного результата. Реализация правовых предписаний осуществляется при этом в обязательном порядке, независимо от желания участников правоотношений.
В силу указанных обстоятельств нормативные установления необходимо обеспечиваются применением принуждения, так как без него право не может быть эффективным регулятором общественных отношений и выполнять стоящие перед ним задачи. Сам факт существования права и государства означает наличие социального пространства, в котором свободная воля человека подлежит ограничению через принуждение1.
В связи-с этим Г. Кельзен отмечал, что «право отличается от других социальных порядков тем, что это принудительный порядок. Его отличительный признак - использование принуждения; это означает, что акт, предусмотренный порядком в качестве последствия социально вредного действия, должен осуществляться также и против воли его адресата, а в случае сопротивления с его стороны - и с применением физической силы»2. Схожую позицию занимает и С.С. Алексеев, который определяет право как «гетерономное социально-классовое образование, общеобязательный регулятор, действие которого поддерживается принудительной силой государства»3. Следовательно, обязательность права прямо вытекает из его нормативного характера, что связано с принудительным воздействием4.
Процессуальная форма применения мер уголовно-процессуального принуждения
Отличительной особенностью мер процессуального принуждения является детальная регламентация порядка их применения. Подчеркивая значение процессуального порядка, В.М. Корнуков писал, что он: «...с одной стороны, способствует результативности и эффективности применения мер процессуального принуждения, а с другой, - максимально обеспечивает соблюдение прав, свобод и интересов лиц, к которым они применяются, ограждая их от чрезмерного, недопустимого принуждения. Определяемый порядок применения мер процессуального принуждения повышает их воспитательное воздействие, создает возможность осуществления последующей проверки законности и обоснованности применения этих мер» .
Процессуальная форма является критерием, определяющим пределы допустимых ограничений прав и свобод личности, поскольку четко и строго очерчивает цели и основания применения мер принуждения; круг участников процесса, к которым они применяются; правоограничения, составляющие содержание той или иной меры; круг субъектов, управомоченных на применение мер принуждения; временные границы указанных мер, то есть их продолжительность (сроки).
Рассмотрим процессуальную форму более подробно через обозначенные характеристики. Цели и основания применения мер процессуального принуждения. Вопросу о целях и основаниях процессуально-принудительных средств в науке уголовного процесса уделялось традиционно много внимания . Однако исследование этих параметров не может быть ограничено лишь их констатацией в том виде, в котором они представлены в действующем УПК РФ.
В русском языке под словом «цель» понимается то, к чему надо стремиться и что надо осуществить. «Цель, - указывает З.Ф. Коврига, - всегда выступает как задача, будучи идеально выраженным результатом желаемого поведения участников уголовного судопроизводства. Она разрешается с помощью уголовно-процессуальных средств, указывающих пути в процессе достижения цели3».
Общие цели мер уголовно-процессуального принуждения в УПК не сформулированы, и это следует признать серьезным пробелом, поскольку позволяет применять рассматриваемые меры исключительно по усмотрению органов предварительного расследования. Глубоко справедливым представляется утверждение П.С. Элькинд о том, что «вне конкретных норм цели права остаются абстрактными, идеальными категориями»1.
Общие цели мер принуждения опосредованы самим назначением уголовного судопроизводства, которое в соответствии со ст. 6 УПК РФ состоит в защите прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений и защите личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Сформулированное подобным образом назначение представляет собой наиболее желаемый результат, который может быть достигнут в рамках производства по конкретному уголовному делу.
Все ученые, в том или ином аспекте обращавшиеся к проблеме государственного принуждения в уголовном судопроизводстве, на основе закона и правоприменительной практики пытались представить свое видение целей принудительных средств. Так, по мнению М.А. Чельцова, исключительным назначением мер принуждения является предупреждение самой возможности неисполнения процессуальных обязанностей2. З.Д Еникеев указывал, что назначение мер процессуального принуждения состоит в том «чтобы обеспечить успешное выполнение всех основных задач уголовного судопроизводства, беспрепятственное осуществление правосудия» . С ним солидарны Л.В. Ильина и В.А. Похмелкин, утверждавшие, что такой целью выступает обеспечение задач уголовного судопроизводства и содействие в борьбе с преступностью1. Н.М. Савгирова полагала, что эти меры применяются в «целях установления истины по делу и приведения приговора в исполнение в отношении осужденных лиц»2. В.М. Корнуков считал, что меры процессуального принуждения призваны «обеспечить исполнение обязанностей участниками уголовного процесса в ходе расследования и судебного рассмотрения уголовных дел и надлежащее выполнение задач уголовного судопроизводства» . З.Ф. Коврига определяла цели мер процессуального принуждения как «пресечение неправомерных действий (бездействия), представляющих угрозу интересам правосудия, и обеспечение условий успешного осуществления задач правосудия»4. Цели уголовно-процессуального принуждения в трактовке Ф.М. Кудина связаны, прежде всего, с предупреждением или пресечением различных проявлений неправомерного поведения обвиняемого (подозреваемого)5. А.Н. Ахпанов считает, что меры принуждения преследуют одну цель - создание оптимальных условий для беспрепятственного перехода судопроизводства в свои последующие стадии6. По мнению Б.Б. Булатова, общим и специфичным для процессуальных принудительных средств является их нацеленность на обеспечение соответствующего нормам уголовно-процессуального права поведения участников уголовно-процессуальных отношений и получения доказательств7.
Законодательное регулирование пределов применения задержания
Раздел IV УПК содержит меры принуждения, ограничивающие права личности в различной степени. Эти меры принуждения можно разделить на две группы: связанные с лишением свободы и, не связанные с лишением свободы. Поскольку в рамках данной работы не представляется возможным исследовать пределы применения всех мер процессуального принуждения, свое внимание мы сосредоточили на наиболее строгих мерах — задержании и заключении под стражу.
Задержание является одной из наиболее действенных и эффективных мер уголовно-процессуального принуждения, при применении которой, наряду с заключением под стражу, в наибольшей степени ограничиваются конституционные права и свободы граждан. Прежде всего, задержание ограничивает право на свободу и личную неприкосновенность, что также автоматически влечет ограничения и ряда других важнейших прав и свобод1. Именно поэтому важно установить пределы этих правоограничений.
В УПК РФ задержание получило новую правовую регламентацию. В сравнении с УПК РСФСР 1960 г. нынешний уголовно-процессуальный закон более детально урегулировал вопросы задержания лиц по подозрению в совершении преступления, посвятив им отдельную главу 12 «Задержание подозреваемого». Вместе с тем институт задержания далек от совершенства, он содержит целый ряд недоработанных положений, которые напрямую должны определять пределы использования данной меры принуждения. В частности, в УПК РФ отсутствуют указания на цели задержания, что позволяет трактовать их весьма широко и зачастую в ущерб правовому статусу задерживаемых лиц. Трудно воспринимаются и предусмотренные в законе основания задержания, что также создает благодатную почву для практики незаконных задержаний1. Возникают вопросы относительно круга участников уголовного судопроизводства, в отношении которых возможно применение данной меры. В УПК РФ указан срок действия задержания, исчисляемый с момента фактического задержания, понятие которого трактуется неоднозначно, что также вызывает некоторую неопределенность в вопросе временных границ действия этой меры принуждения.
Безусловно, среди мер процессуального принуждения по своей правовой природе наиболее сложной является именно задержание, которое рассматривают в качестве самостоятельного следственного действия, меры процессуального принуждения и даже отдельного повода к возбуждению уголовного дела2.
В науке уголовного процесса распространена точка зрения, согласно которой задержание представляет собой ничто иное, как следственное действие, направленное на получение доказательств по уголовному делу. «Доказательственное значение задержания подозреваемого определяется тем, что в соответствии с законом в протоколе этого действия фиксируются основания, а также время и место задержания, - пишет С.А. Шейфер. В тех случаях, когда задержание связано с непосредственным обнаружением признаков преступления, указанные данные приобретают важное доказательственное значение» . Авторы комментария к УПК РФ под редакцией В.П. Верина и В.В. Мозякова считают, что протокол задержания с учетом его содержания, включающего результаты личного обыска и другие обстоятельства, имеет значение не только удостоверяющего задержание документа, но и значение источника доказательств4. Такой же точки зрения придерживается и Н.Н. Короткий1. Во многом позиции указанных авторов предопределил УПК РСФСР 1960 г., в котором задержание подозреваемого относилось к числу неотложных следственных действий.
Согласно другой распространенной позиции задержание выступает в качестве меры уголовно-процессуального принуждения. Сторонники такого подхода считают, что само по себе задержание никаких новых доказательств по делу не создает, и его протокол доказательством по уголовному делу не является2.
Существует и третья точка зрения, согласно которой задержание соединяет в себе черты меры принуждения и следственного действия. «Задержание является одновременно следственным действием и мерой уголовно-процессуального принуждения, - указывает Н.А. Власова. Основания задержания имеют существенное доказательственное значение по делу. Кроме того, задержание лишает подозреваемого возможности скрыться, помешать установлению истины или продолжить преступную деятельность»3.
Как видим, эта позиция представляет собой некий компромисс между двумя предыдущими. Однако мы не можем с ней согласиться. Как известно, отличительной чертой следственных действий является познавательная направленность. Целью их производства выступает получение доказательств по уголовному делу. Если задержание считать следственным действием, как было предусмотрено в УПК РСФСР, то это неизбежно приведет к тому, что данная мера будет применяться в целях получения объяснений, показаний, производства других следственных действий, встреч с оперативными сотрудниками и т. д. Об этом свидетельствуют и данные опроса 156 практических сотрудников органов дознания и предварительного следствия. 65 % (101 человек) из общего числа опрошенных респондентов в своей деятельности осуществляли производство задержания именно в целях получения доказательств по уголовным делам. Судебная практика также свидетельствует о живучести традиции восприятия задержания как следственного действия. Так, из 56 изученных нами уголовных дел, по которым применялось задержание, его протокол как источник доказательств фигурировал в 34 итоговых судебных решениях.
Подобную практику следует считать недопустимой и незаконной, поскольку она противоречит положениям Свода принципов защиты всех лиц, подвергающихся задержанию или заключению в какой бы то ни было форме, утвержденного резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 9 декабря 1988 года. Часть 2 принципа 36 гласит: «Арест или задержание такого лица на период проведения следствия и судебного разбирательства осуществляется только в целях отправления правосудия на основаниях и в соответствии с условиями и процедурами, установленными законом. Запрещается введение ограничений в отношении такого лица, в которых нет непосредственной необходимости с точки зрения целей задержания или устранения помех для хода расследования или отправления правосудия, или поддержания безопасности и порядка в месте задержания»1.
